Авиатор 8

Глава 1

Команда прозвучала настолько громко, что по коже побежали мурашки. Будто мы в ринге и нам сейчас дали разрешение начать поединок.

Ручку управления резко увёл вправо, педали соразмерно отклонил в направлении разворота и стремительно начал пикировать. Краем глаза увидел, как в воздухе расцвели вспышки диполей от снарядов и ловушек, выпущенных парой Томина.

- Снижаемся, - тяжело говорил Валера, которого, как и меня, перегрузка слегка прижала к креслу.

Я даже говорить при таком пикировании не могу, а он ещё командует.

- Первый, первый, - даёт нам команду Томин.

Значит, будем действовать по первому варианту развития событий. За нашей с Валерой парой никто не пошёл. Теперь в расчётное время следует выполнить разворот и горку, чтобы выйти под ракурс 4/4 к группе противника.

Под собой наблюдаю высохшее русло реки Герируд и отдельные барханы. Пока мы над территорией Афганистана. То, что было нужно сделать в первую очередь, у нас получилось. Затянули в афганское воздушное пространство иранцев. Снижаться нужно ещё, чтобы уйти ниже уровня обнаружения локаторов иранских радиолокационных постов.

В ушах раздался звук сирены, будто нас с земли сейчас кто-то облучает. Либо, всё пошло по другому плану.

- Вариант два! Повторяю, вариант два! - кричит в эфир командир. - Двое пикируют за вами.

- Понял, - отвечает Валера. - Внимание, вправо набор, паашли! - командует он, и мы начинаем выполнять манёвр.

Слегка просели по высоте, оставляя под собой песчаные барханы. На предельно-малой высоте нам делать нечего, поскольку иранцы купились на наш манёвр. Теперь группа Томина стала атакующей, а мы приманкой.

- Форсаж! - говорит Валера. - Отсчёт!

Перегрузка вдавила в кресло, дыхание слегка сбилось, а уши глохнут от постоянной сирены. Нам нужно выдержать 30 секунд до момента следующего манёвра. Мозг сейчас просчитывает разные варианты, но желание уйти из зоны захвата иранцев перебивает все мысли.

- Держим, секундомер включён, - говорю я, еле шевеля губами.

- Отстрел! Отстрел! - кричит Гаврюк и автомат выстреливает светящиеся диполи ловушек.

Форсаж выключили. Время подходит к началу манёвра. Высота уже больше 7000 метров. Пока что мы рядом с границей, но ленточку пересекать нельзя. Противник должен быть на нашей территории.

- Внимание! Манёвр! - командует Гаврюк.

Прикрывшись отстрелом ловушек, выполняем переворот и уходим вниз. Сирена моментально пропадает. Пара Томина делает то же самое.

Заняли расчётную высоту и снова пошли в набор. Сил пока хватает справляться с такими манёврами, но впереди ещё сам бой. На близком расстоянии. Ещё несколько секунд и мы увидим Ф-14.

- Цель вижу, захват! - докладывает Томин.

- Вижу цель! - вторит ему Гаврюк.

Визуально перед нами в разомкнутом строю пара «Томкэтов» в своей песочно-камуфлированной расцветке. Следуют нам навстречу и немного правее. Однозначно ищут нас на экранах своих бортовых радиолокаторов.

Томин своей парой выполняет манёвр «Вилку», но срывает захват. Валера пока ждёт момента, чтобы дать команду мне.

- «Крыша», влево, паашли! - командует он, и мы размыкаемся в разные стороны.

Гаврюк уходит вправо, выполняя разворот на свою цель в горизонте без изменения высоты. Я боевым разворотом ухожу выше. Сбросил обороты, чтобы быстрее выйти в хвост своему противнику. Вот он передо мной.

- Вижу! - докладываю я.

- Захват! - сразу за мной повторяет Гаврюк. - Пуск!

- Запретил! Отставить! - раздаётся громкий крик в эфире, но это уже ничего не изменит.

Валера пускает ракету, однако та попадает в завесу ловушек. Иранцы продолжили маневрировать, разомкнувшись между собой.

- Запретил! Пуск запретил! - кричит нам в эфир командующий.

А мне кажется, что Хреков бы разрешил. Но сейчас руководит с Ан-26 кто-то другой.

Пошёл ещё один отстрел. Мой оппонент начал уходить выше, но перед ним пронёсся его товарищ. Чуть было не столкнулись два перса! Если быть точным - четыре, поскольку в «Томкэтах» экипаж два человека.

- Работай со своим! Расходимся! - громко сказал в эфир Валера, когда мы пролетели в нескольких сотнях метров друг от друга.

Плотно сел на хвост своему противнику. Всё, как учил великий Покрышкин — высота, скорость, манёвр. Продолжил держать иранцев на линии пуска, но разрешения никто не даёт. Снова что-то согласовывают.

- Они над нашей территорией! Сколько можно, вашу мать?! - надрывается Томин, который из-за нерешительности командования упускает свои цели.

Мой противник продолжает пытаться уйти, но я постоянно его держу на прицеле. Движения всё реже получаются плавными.

Оппонент со своим оператором вооружения начинает пикировать вниз. Нельзя дать ему возможности уйти под меня. Переворот, и вот опять он передо мной. Светит своим двойным килём с зелёно-бело-красным кругом - эмблемой иранских ВВС.

Сближаюсь с ним, но снова противник крутанул бочку и отстрелил ловушки. Уходит от меня вверх и выполняет разворот. Ничего! Я ухожу в центр его манёвра и держу на линии прицеливания.

Снова сманеврировал вниз, а я переворот выполнил. Опять он у меня на прицеле. Где команда на пуск?

- Держать на дальности пуска. Атаковать запрещаю! - прорвался в эфир командующий с борта Ан-26.

Что и требовалось доказать! Зато у иранцев по-любому есть разрешение на пуск. Мы же будем их гонять над каменистой пустыней. Пока, конечно, топливо не кончится. И этот момент у нас наступит гораздо раньше, чем у противника.

Мой оппонент, выходит в горизонт и устремляется к границе. Решил отступить, но сопроводить, я обязан. Продолжил преследовать.

Держу на прицеле. Дальность соответствует. Остаётся дождаться команды, и противник будет поражён.

Иранец начинает крутить змейку, но не так интенсивно, как он маневрировал раньше. Видать, устал или с самолётом что-то. Приказа о пуске нет, значит, и пускай летит дальше.

Такое бегство иранского истребителя можно расценить, как отказ от боя. Значит, сегодня у нас получилось их прогнать. Ф-14 практически пересёк границу, и мне можно расслабиться.

Глава 2

Поездка на заднем сиденье УАЗика выдалась напряжённой. Водитель в звании ефрейтора гнал по песчаной дороге, совершенно не заботясь о сохранности подвески автомобиля. С другой стороны, для чего ещё нужен этот вариант советского внедорожника если не для езды по таким ухабам.

Сопровождал меня Поляков, как начальник оперативного отдела дивизии.

- В двух словах расскажите, почему такая срочность с этим вызовом в штаб? - спросил я, но на откровенность Михаила Вячеславовича надеяться было глупо.

- Вы же понимаете, Сергей Сергеевич, что у меня нет для вас подходящего...ответа, - спокойно сказал Поляков, подскочив на кресле от очередной кочки. - У вас Родин есть предположения, почему именно вы удостоены такой... «чести»?

- Похоже, вопрос риторический, - сказал я и Поляков утвердительно кивнул.

За сбитый иранский самолёт грозит международный скандал, пускай и над территорией Афганистана.

Очередной ухаб и Поляков чуть не достал макушкой потолка кабины. Я продолжил смотреть на проносящиеся мимо нас искорёженную технику и разбитые глиняные строения.

Штаб дивизии ничем не отличался от того, что был у нас в пригороде Баграма. Одна лишь разница, что охраны здесь было гораздо больше. Всё же сейчас на западном направлении обстановка гораздо сложнее, чем на восточном.

И это в очередной раз указывает на то, что история войны пошла не так, как я это помню из рассказов ветеранов, учебников и других источников, которые были у меня в будущем. Может, и не продлится этот конфликт для Советского Союза почти 10 лет.

- Остановись тут, - сказал Поляков водителю и он резко затормозил рядом с беседкой напротив штаба. - Выйди.

Ефрейтор заглушил машину и вышел из кабины, хлопнув дверью.

- Что-то конфиденциальное? - спросил я, наклонившись ближе к подполковнику.

- Молча посиди и послушай. В официальной объяснительной ты соврал, утаив устный приказ твоего командира полка, - тихо сказал Поляков, отряхивая чёрный портфель от пыли, налетевшей во время поездки.

Как и было мне сказано, я молчал и слушал. Михаил Вячеславович и не поворачивался в мою сторону.

- Томин сознался в этом и дал официальные показания. В принципе, это может стать для тебя спасением, если ты сейчас перепишешь свою объяснительную. Время у нас с тобой 10 минут не больше, - сказал Поляков, повернулся ко мне и протянул чистый лист. - Заму главкома всё равно кого наказывать, а тебе ещё служить долго.

- Вы знаете мой ответ, Михаил Вячеславович, - сказал я и отклонился назад.

- Сергей, я не знаю, какие вопросы и что у тебя будет спрашивать большое начальство. Но ничего хорошего я не жду. Подумай о себе, а не о мнимых ценностях, - продолжал держать листок Поляков.

Как он это себе представляет? Переписать показания, обвинив во всём командира полка? Как будто это он нажимал на кнопку и не обращал внимания на команды вышестоящего начальства.

- Я уже вам всё написал, - не отступал я.

- Родин, хватит ломать комедию. Сделай, как я тебе говорю, - потряс передо мной чистым листком особист.

- Михаил Вячеславович, мне кажется, вся эта ситуация напоминает комедию. Не выполни я пуск, писал бы вам сейчас объяснительную по поводу гибели капитана Гаврюка. И скандал международный был бы всё равно. У нас были сведения, что иранцы готовят акцию против нас вблизи границы.

- Вот сейчас ты это всё и расскажешь, - сказал Поляков, убрав листок в портфель. - Сведения были, информация о взлёте тоже, а вот намерения никто не знал.

- В воздухе проверять было поздно. Тем более что самолёт Гаврюка пострадал от пуска ракеты иранским истребителем.

- Репутация Валерия Петровича говорит сама за себя. Не забывай, - намекнул мне Поляков о проблемах Гаврюка.

Видимо, невозможно было утаить от Полякова факты срыва заданий Валерой. Странно, что он его сразу не отправил домой. Есть у Михаила Вячеславовича в нашем коллективе свои связные, у которых он берёт информацию. Что ж, работа у него такая.

- Время вышло, Сергей Сергеевич. Пойдёмте, - сказал Поляков и мы вылезли из УАЗика.

Дежурный на входе объяснил, куда нам пройти. В коридорах штаба было тихо. Темнота в такой светлый день производила впечатление, будто мы вошли в какую-то пещеру.

- Пришли. Жди здесь, - сказал Поляков и вошёл в кабинет с показательным номером 13.

Сразу видно, что несуеверные люди в пехоте. В авиации бы уже написали 12+1.

У двери стояли трое солдат в полевой форме с автоматами. Интересная такая охрана у двери, а главное, кто же нуждается в таком военном эскорте.

В голове теперь строились догадки о том, кто же за дверью. Слабое волнение присутствовало. Я понимал, что бесследно мой пуск ракеты пройти не мог. С другой стороны, почему командование пытается сразу вешать на нас ярлык провинившихся. Нет бы готовить заявление о недопустимости вмешательства Ирана в наши дела на территории Афганистана. Припомнили бы им поддержку душманов.

Дверь снова открылась, и Поляков позвал меня войти. Вот сейчас всё и станет ясно.

Внутри гораздо светлее, чем это было в коридорах штаба. Свет падал через большие окна, освещая просторный кабинет, в котором было несколько человек.

За большим столом сидели четверо, один из них был мне знаком.

Это представитель КГБ Сергей Иванович «Бесфамильный», с которым мне довелось работать ещё в Баграме. Очевидно, что с ним рядом сидел переводчик, который тихо беседовал на персидском языке с двумя темноволосыми людьми в лётных комбинезонах «несоветского» образца.

Перед ними два красных шлема с кислородными масками и разорванные клочки карты уменьшенного размера. Экипировка у этих иранских лётчиков явно лучше, чем у нас. Такие болотного цвета комбинезоны вряд ли выгорают и протираются. На плечах у каждого были вышиты тёмные погоны с четырьмя жёлтыми звёздами в ряд.

- Джалил, вы нас кое о чём попросили. Вот тот, кто вам нужен, - произнёс Сергей Иванович и указал в мою сторону.

Глава 3

До конца дня разговоры на базе были только про Ахмад Шаха. Каждый, кто заходил в наш класс в штабе, сразу получал повод для удивления, ведь момент прибытия Масуда видели далеко не все лётчики.

- Я вам говорю, что это ещё не конец, - сделал заключение Гусько. - Масуд фигура серьёзная, но у духов полевых командиров много.

- Да какая разница, сколько их там?! - отмахнулся Барсов. - Всех поймают. А кого не поймают... ну, тут уж достанем мы, - разводил руками Марк.

- Вот же пустозвон! - качал головой Валера. - Чем ты доставать их собрался?

- Как чем? Есть у нас способы и средства! ФАБ, БетАБ, ОДАБ и так далее, - перечислял номенклатуру вооружения Марик.

- Видишь ли, наш юный любитель всех БАБ, - начал Гусько, подойдя ближе к Барсову. - У больших самолётов не получилось должным образом взломать укрепления во время бомбардировки. Наша мощность удара с ними несопоставима.

- Товарищ майор, да вы не верите в мощь советского оружия? - иронично заметил Гаврюк.

- Я, товарищ капитан, смотрю на вещи не через розовый светофильтр и трезвым взглядом, - улыбнулся Гусько, и по классу прокатилась волна смешков. - И ничего смешного! Не удивляйтесь, что я употребил слово «трезвый».

Естественно, всем на ум пришлись знаменитые вставки про возможность выпить от замполита.

- Евгений Савельевич, вы уж извините, но из вас замполит так себе, - улыбнулся Валера и по классу пронеслась волна смеха. - И выпивку не критикуете, и отечественные бомбы забраковали.

Гусько обижаться не стал и присоединился к обсуждению этой шутки. Действительно, Савельевич своеобразный. По сути, своим высказыванием он разом подорвал веру в самолёты, на которых мы летаем. А по правде - так оно и есть.

- Единственное, чем наши удары лучше бомбардировок «туполей», так это точность, - заметил Бажанян. - Как и штурмовики, так и МиГи, мы можем ближе подлететь и сбросить. Правда и получить можно сразу по первое число от духов.

В класс вошли двое вертолётчиков, активно обсуждающих свой полёт. Это те ребята, которые и привезли пленного Масуда. Со всех сторон сразу посыпались вопросы - что и как произошло.

- Да мы то, что? - удивился командир вертолёта, которому тут же поднесли кружку чая и предложили сигарету. - Слетали, подобрали, доставили.

Вертолётчики рассказали, что бойцы «Каскада» вышли на ту самую пещеру, где прятался Масуд. Самого полевого командира взяли живьём, хотя он и отстреливался долго.

- И ни одного ранения не получил? - удивился Бажанян.

- Ни царапины. «Каскадёры» сами сильно удивились, - ответил командир вертолёта, назвав бойцов «Каскада» их общепринятым прозвищем.

Вот уж и, правда, везунчик! Масуд - являлось одним из прозвищ «панджшерского льва». Оно, в переводе с арабского, означает «счастливый».

- Духи в этих горах везде. За каждым камнем, скалой, холмом и верблюжьей колючкой, - делился своим впечатлением командир Ми-8.

- По нам с ДШК отработали. Левый двигатель сразу в отказ. Дым, пожар и в ушах сирена орёт, - жестикулирует лётчик-штурман вертолёта, который является на борту правым лётчиком.

- Ну а Масуд чего? - спросил Гусько.

- Мне, как бы некогда было на него смотреть, но бортовой техник говорит, что улыбался всю дорогу. Непрошибаемый мужик вообще, - ответил лётчик-штурман.

- А что за свёрток был? - поинтересовался я. - В брезент что-то завёрнуто было.

- О! Это гордость спецов! Они весь полёт рассказывали бортачу, что они смогли добыть, - ответил командир вертолёта.

Как я и думал, предмет, завёрнутый в брезент, являлся винтовкой. Если верить её описанию от вертолётчиков, это та самая М500 американского производства. Похоже, что «каскадёрам» из отряда КГБ удалось найти оружие, из которого был убит наш коллега-штурмовик.

- А что с этим снайпером? - спросил один из лётчиков Су-25х.

- Думаю, что ничего, - задумчиво сказал лётчик-штурман. - Ничего не осталось от него. Парни сказали, что гранатами закидали.

После этих слов в классе повисла тишина. Думаю, у каждого в душе было ощущение, что справедливость восторжествовала и месть свершилась.

Я же всё больше стал понимать, насколько круто повернулась история Афганской войны. Ведь КГБ и правительство СССР однозначно использует инцидент на границе в качестве давления на Иран. Возможно, прекратится поддержка со стороны Исламской республики оппозиции в Афганистане. Тогда, лишённые союзников за спиной, душманы будут не в состоянии оказывать серьёзное сопротивление. По крайней мере, на западном направлении.

Вечером в нашей комнате продолжилось обсуждение ситуации в Афганистане. За кружкой чая с моей стороны и небольшого количества спиртного со стороны Гусько и Барсова, пришли к мнению, что ничего ещё не решено в этой войне.

- С Ираном разобрались, а Пакистан как же? - спросил Марк, накладывая себе на хлеб кильку в томате.

- Если верить докладам с той стороны, то там всё более менее спокойно. Есть очаги напряжения, но «зелёные» пока держатся, - сказал Гусько, закусывая «техническим апельсином», то есть зелёным маринованным помидором.

- А я в Баграм снова бы слетал! - мечтательно заметил Марик. - Там Светка. Железобетонный вариант! Заодно и духов погоняем.

- Там пускай местные разбираются. Как по мне, то интернациональный долг я выполнил сполна, - недовольно произнёс Валера, который от трапезы сегодня отказался.

- Ну ты чего, Петрович? - удивился Гусько. - Не по-нашему так говорить. Устал в командировке?

- И устал, и надоело, - ответил Валера.

Я поставил на стол свою чашку и повернулся к нему. Гаврюк читал «Правду», датированную 17 октября этого года. На первой странице призыв к трудящимся повысить производительность труда с фотографией шахтёров. Чуть ниже указ Президиума Верховного Совета СССР о созыве, как это ни странно, Верховного Совета на 17 ноября. А главное, по мнению редакторов этой газеты, было подчеркнуть высокую миссию... театра!