Авиаторы Его Величества: Пылающий город

Южная граница Королевства Альконт. Леовен Алеманд. Подарок из Харана. Июль 2015

Первая книга цикла: «Авиаторы Его Величества: Похищенное солнце». https://litnet.com/shrt/ggSz

Небо расчерчивали трассы пуль.

Четыре торговые баржи отчаянно ревели двигателями, торопясь под защиту военного фрегата. На флагштоках трепетали яркие хара́нские вымпелы. Между принайтованными контейнерами носились бритоголовые рабы. Смуглые матросы в оранжевых рубахах отстреливались, прячась за щитами пулеметов, – орудия поднимались на верхних палубах по дюжине с каждого борта.

Одна из барж отстала: дымились пять винтов из шестнадцати. Преследователи стреляли по дизелям, вынуждая судно перейти в дрейф на балансирах. Три огромных куска ферритового минерала на днище искрили от напряжения.

Вражеский корабль, огромный уродливый каштан с бородавками винтомоторных групп, когда-то бывший клипером, висел у баржи на хвосте и сек облака в клочья, словно обретший плоть кошмар. Семь палуб щерились обломками, на крыльях запеклась ржавчина. Разбитые иллюминаторы смотрели пустыми глазницами. За паутиной колючей проволоки и драной чешуей брони неровно пульсировали серо-фиолетовые глыбы, распространяя губительные волны. Излучение неочищенного минерала сбивало авиационные датчики с толку.

– Изгои, сэр! – паучьи пальцы старшего лейтенанта Ви́ктора Ка́рсова летали по верньерам.

– Эскадрилью в воздух, – приказал Леове́н Алема́нд, капитан фрегата Королевского флота Алько́нта «Ве́нтас Аэ́рис», командир восемнадцатой боевой группы.

Неподвижный и спокойный, в белом мундире с золотом коммандерских полусолнц на плечах, он наблюдал за подчиненными с возвышения капитанского поста. Зеленые глаза холодно смотрели из-под козырька фуражки. Мало того что харанцы последние месяцы шастали по Альконту, как по родным джунглям, так теперь еще и изгоев на хвосте притащили! Коммодор Велесов не зря ярился от каждой новой путевой.

– Харанцы начали маневр уклонения!

– Это им не поможет. Изгои не отстанут. Комплексы к бою.

Серебряная громада военного корабля пришла в движение. Нос и борта ощетинились пушками.

На экраны к Карсову хлынули доклады из орудийных отсеков. Он застучал по клавишам, синхронизируя системы наведения. Его помощники не отставали, быстро переговариваясь между собой.

Мостик наполнился отрывистыми фразами и писком приборов. По коридорам прокатился вибрирующий гул: подключились авиатехники. Загудели двигатели, запитывая системы подачи боеприпасов.

На верхней палубе поднялись шлюзы, выпустив хищные тени перехватчиков.

«Вентас Аэрис» приготовился обрушить на изгоев огненную бурю.

– Чай, сэр, – валет возник рядом, словно из ниоткуда.

Ру́фин Бе́ртрев, светлоглазый альконец в идеально выглаженной серой форме, всегда появлялся вовремя.

– Благодарю, – офицер разомкнул сцепленные за спиной руки и взял чашку. Валет неизменно был рядом, в противовес старшему помощнику, – у того еще не кончилось увольнение.

Карсов щелкнул переключателем. В динамиках раздался панический вопль на ломаном альконском:

– Оньи догонять!!!

Алеманд сделал глоток, не сводя глаз с клипера изгоев. Харанцы паниковали не зря. Дикари Араханского массива не знали жалости и не вели переговоров.

Их клипер отличался от кораблей цивилизованного мира, как горы от равнин. Его сварили вокруг ферритовых глыб из ошметков разных судов и выпустили в небо. Конструкция противоречила всем принципам авиастроения, но невероятным образом держалась на ветру и была куда опаснее самых современных боевых групп. Не из-за высоких летных характеристик или уникального оборудования. Изгои не дорожили этими грудами металлолома и яростно таранили противников, превращая в обломки и свои корабли, и чужие.

От бортов клипера отсоединились восемь угловатых силуэтов. Уродливые маленькие машины-стервятники пронеслись над отставшей баржей. Каждая выплюнула на палубу по пять-шесть бойцов и ушла за подкреплением.

– Телец, – отчеканил Алеманд, – перехватчики изгоев на вас. Лейтенант Карсов, абордажный шлюп к взлету. Лейтенант Ди́ров, слышите меня? Очистите баржу от дикарей.

– Вы же не о харанцах, сэр? – бодро отозвался лейтенант Юстас Диров, командир взвода Крылатой пехоты «Вентас Аэрис».

– Официально признанных дикарей.

Эскадрилья «Вентас Аэрис» пошла в атаку, распавшись на три звена. Одно защищало шлюп. Два прикрывали друг друга.

Полдюжины дизельных перехватчиков кинулись в погоню за стервятниками изгоев. Четыре изящные «фульмы» с треугольными крыльями и двумя килями смотрелись красотками на фоне мощных, усиленных броней «колубриумов». Тяжеловесы несли по паре ракет под брюхом и по шесть пулеметов между четырьмя двухлопастными винтами на крыльях.

Их пилотов знали не только на фрегате.

Одним «колубриумом» управлял командир эскадрильи, майор Анато́лий Даре́мин. Он же – Телец. Майор отличался вспыльчивым нравом, привычкой орать, редким упрямством и незаурядными тактическими способностями.

На земле

Алхимик

Подписаться на авторов: https://litnet.com/shrt/Pf9l и https://litnet.com/shrt/Pf8l

Будем рады видеть вас в ВК и Телеграм ID @skiesofanu

Команда «Аве Асандаро». Долгожданное приглашение. 23.07.2015

История Вене́тры начинается за несколько столетийдо Точки ноль. Стремясь расширить границы, этранейцы отправили на север воздушный город. Неясно, были ли поселенцы еще и завоевателями, но корабль потерпел крушение в Катуэйских горах. В тот год Этране́йская империя распалась, и колонистам пришлось выживать без её поддержки.

Венетрийцы создали общество по образцу метрополии, переняв ряд законов, традиций и методики войны. После крушения сохранилось немало кораблей. Однако колонисты предпочли закрепиться на близлежащих землях, не захватывая новых, и охранять границы от Грео́на и Да́нкеля.

Как утверждают искусствоведы, у венетрийской культуры этранейская душа. Колонисты издревле стремились к прекрасному. В архитектуре прижились чистые линии и легкость позднеимперского периода. В технике же и по сей день ценится строгая функциональность.

Мария Гейц

Яхта парила над скалами.

Давным-давно Венетра, воздушный город, попала в бурю и встала на якорь между двумя пиками. Дожди и оползни приковали её к горам. Теперь покрытые мхом палубы выступали над склонами живописными полукружьями. По бортам стелились шали кустарников и вьюнков. В густых зарослях вальяжно расхаживал ветер, играя с гибкими ветвями и гирляндами цветов. Среди зелени проступали дома, белоснежные на фоне ярко-голубого неба. Каскады улиц спускались к подножиям ярусами свадебного торта. Внизу чернели фабрики, выдувая дым в тучные облака.

В восьмидесятых годах, во время Гражданской войны, горная столица серьезно пострадала. Строители восстанавливали её два десятилетия. Она возродилась точно такой, как до бомбежек: воплощением дуэта этранейского классицизма и символизма девятнадцатого века – сказочной, миниатюрной.

Теперь ей снова грозила беда.

– Я очень рада знакомству, – доктор общественных наук Мария Гейц непринужденно убрала со лба прядь иссиня-черных волос и улыбнулась собеседнице.

Мисс Ило́на Майм, журналистка и владелица газеты «Венетрийская правда», согласно приподняла бокал и откинулась на спинку дивана. Профессор истории Джаллийской академии философии Лют Та́ргед довольно покивал. Лысый упитанный живчик донельзя потешно смотрелся в большом кресле.

– Мы вас так заждались! – воскликнул он.

– Я начала опасаться, что придется улететь ни с чем, – добавила Мария.

Она вновь посмотрела на Илону, пытаясь понять, почему та казалась знакомой.

Журналистка выглядела эффектно: высокая, стройная, с блестящими темными волосами, выразительными карими глазами и по-кошачьи мягкими чертами лица. Грациозную фигуру подчеркивал серый костюм, оживленный розовым атласом шейного платка. Впечатление портили треугольные перламутровые ногти и узкий нос с заостренным кончиком, точно у мелкого ястреба.

«Ты только притворяешься идиоткой, милая», – подумала Мария. Она чуяла хищницу.

– Нет-не-ет, мы тоже хоте-ели с вами побесе-едовать. Извините за эти заде-ержки, – Илона слегка растягивала слова.

Профессор замахал свободной рукой, демонстрируя, что совершенно не сердится.

Мария его мнение не разделяла. Они прилетели на Венетру именно затем, чтобы встретиться со знакомыми Илоны, последователями Жера́на Кернье́. Идеи этого давно покойного придворного два века назад уничтожили греонскую монархию. Сейчас кто-то использовал их, желая опрокинуть трон Его Величества А́лега VI Марка́вина, короля Альконта.

Негодяи заставили ученых прождать две недели. Доктор ощущала: время на исходе.

К сожалению, Мария не знала ни мотивов, ни целей греонской крысы по имени барон Э́мрик Архе́йм. Он украл драгоценную церковную реликвию и гонял альконцев по всему Центральному региону в её поисках, как котят за бантиком.

Отвлекал внимание. Но от чего?

Марии предстояло выяснить.

В начале лета она и подумать не могла, что однажды вернется к жизни доктора общественных наук. Капитан Лем Декс путешествовала на своем галиоте «Аве Асандаро», промышляя мелкими перевозками.

Теперь экипаж работал на Службу государственного спокойствия Альконта.

Расследование вел старый знакомый Марии, лейтенант Севан Ленид, уроженец Гита. Он вынудил её сотрудничать шантажом и угрозами. По мнению капитана, за подобное профессиональное рвение гитец заслужил свернутую челюсть. Однако достопочтенный граф А́льберт Ко́рвунд, глава Службы, недавно сделал команде новое предложение, поприятнее. Сейчас их работа оплачивалась.

Вспомнив знакомство с лордом Корвунд, Лем едва сдержала нервную дрожь.

Капитан мало кого боялась, но лорд обладал просветлением Звучания и мог подчинять чужую волю. Во время отчета Севан свалился в эпилептическом припадке; глава Службы заставил его уснуть, сказав одно слово.

Воспитанники Церковной школы пугали Лем. Люди шептались, что те умеют читать мысли, контролировать разум, предсказывать будущее и исцелять наложением рук, точно волшебник Эмрис из легенд о Пламень-мече.

Лорд Корвунд подозревал на Венетре заговор антимонархистов, а Корона была одним из трех великих харутов, на которых держалось государство. Еще двумя считались Церковь Белого Солнца и баланс между сельскохозяйственным равнинным Гитом, промышленной горной Венетрой и армией воздушного Альконта. Любое незначительное нарушение сломало бы отлаженный за века механизм.

Команда «Аве Асандаро». Тайные запасы. 24.07.2015

15 мая 1980 г. – день начала Гражданской войны, праздник Восхождения Элиаса Чистого.

Накануне поклонявшиеся Младшим Богам гитцы и венетрийцы выступили против выходного в день, который не считали праздничным. Полиция грубо разогнала демонстрации. Волнения охватили гр. Северный и Западный Катуэй, гр. Риволл, гр. Монск, б. Двина, Ветск, Ард, гр. Кадом и, наконец, гр. Кречет и Аркон. Юг королевства оказался не затронут.

Напряжение достигло пика на Венетре утром дня Восхождения. Протестующие окружили собор Белого Солнца, не пуская к нему верующих. Полиция вновь попыталась разогнать демонстрацию. В толпе прозвучало несколько выстрелов. Проанализировав дальнейшие события, можно утверждать: мятежники устроили провокацию, чтобы разъярить народ.

На дворец герцога Венетрийского напали уже через час. Охрана, слуги, супруга, три дочери и младший сын Его Светлости были убиты. Сам он в тот момент нес службу на Флоте, что и спасло ему жизнь.

В полдень на квартердеке Венетры прогремели четыре взрыва. Одновременно произошли взрывы у дворцов герцогов Ард, Ленков, на Ветске и два на Арконе. Первый – у королевского дворца. Второй, покушение на жизнь Его Величества Эдгара II Маркавина, – в Главной церкви.

Параллельно восставшие захватывали воздушные порты по всей Венетре и Гиту.

Беспорядки в столице подавили вечером 16 мая. На остальных воздушных городах – в течение двух дней. Отсутствие превосходства в небе и сыграло решающую роль в поражении восстания.

Мария Гейц

Доктор Мария Гейц смахнула с плеча У́стина Гри́зека, юнги «Аве Асандаро», невидимую пылинку. Шестнадцатилетний коренастый парень с отвращением одернул ученический пиджак, поправил воротник рубашки и талантливо изобразил, как удавился галстуком. Отражение в зеркале покорно задохнулось, высунув язык.

– Кэп, сколько еще? – он стянул в хвост пышные русые волосы и обернулся. – Задолбало придуриваться!

– Не ной, – доктор переложила у него на лбу прядь, скрыв шрам. Уродливый рубец рассекал надвое бровь, на излете задевая веко. Левым глазом Устин почти не видел. – Как я тебе?

Парень поднял большой палец.

Костюм сидел на Марии идеально: короткий жакет и длинная юбка полусолнце оттенка кофе со сливками. Бежевый ремень стягивал талию, перчатки в тон облегали руки. Из-под подола выглядывали начищенные носки коричневых ботильонов на низком каблуке. Бегать или драться в таком наряде было бы сложновато, но Мария и Устин ехали в гости к приличным людям, а не грабить поезд.

Правда, оружие они взяли. «Приличное» общество не обязательно значило «безопасное».

– «Кейцы» под юбкой? – спросил Устин про любимые револьверы капитана.

– А джаллийский – во внутреннем кармане, – Мария хлопнула себя по жакету, где спрятала мелкокалиберный шестизарядник.

Парень довольно хмыкнул и кивнул на свой левый сапог. Доктор утомленно потерла переносицу. Иногда ей казалось, Хозяйкиных псов приручить проще, чем уговорить Устина расстаться с обожаемым «таганом». Он разве что под подушку его не клал, особенно на Венетре.

Без «Аве Асандаро» парень стал подозрительным, дерганым. Ему не хватало старших членов команды и птерикса. Привык, что они рядом. Однако как доктор Гейц Мария могла взять с собой лишь кого-то одного. Она выдавала Устина за личного ученика. Штурман, механик и птерикс тем временем присматривали за галиотом в Главном венетрийском воздушном порту.

Мария с Устином вышли на улицу.

Доктор глубоко вздохнула, подставила лицо солнцу и зажмурилась. Ветер растрепал короткие волосы.

Воздух был кристально прозрачным, невероятно чистым, но куда холоднее, чем на равнинах. Мария соскучилась по тому, как легко дышалось в горах. Последний раз она прилетала на Венетру полгода назад к своему дяде Георгию Гейцу, ведущему механику из бригады обслуживания города. Тогда он пропадал на работе. На минус первой палубе под квартердеком что-то сломалось, а наверху ни много ни мало высились рубка Венетры и герцогский дворец.

Профессор истории Джаллийской академии философии Лют Таргед выбрал отель на вершине. Дом стоял на уступе в окружении черных сосен, между которыми затерялась озерная слеза. На водной глади лежали огромные листья кувшинок, бледно-розовые полураскрывшиеся бутоны и отражение отеля с красными ставнями и черепичной крышей. У крыльца висел медный колокольчик с орнаментом в виде скачущих оленей. Между клумбами темнели фигуры фантасмагорических зверей и фонари из цветного стекла. Над входом висели кабаньи клыки.

Подъехал экипаж Илоны Майм. Как раз спустился Лют.

Мария не удивилась её выбору. «Рейлы» придумали на Венетре. За пределами герцогства они практически не встречались. Покупателям не нравился внешний вид. Они говорили, что маленькие колеса смотрятся несуразно под алюминиевым птичьим клювом кузова. Патриотичные венетрийцы возмущенно отмахивались, но в спорах напирали на плавный ход и удобство парковки.

Из экипажа вышел водитель, долговязый горец, и открыл перед учеными дверь.

Илона ждала внутри. Она поздоровалась со всеми, улыбнулась Устину:

– Мистер Гризек, я полагаю? Пое-ехали!

Команда «Аве Асандаро». Чарующий голос. 24.07.2015

Светильный газ открыли более десяти веков назад. Широкое распространение, однако, он получил лишь в середине прошлого тысячелетия с разведкой крупных месторождений каменного угля и развитием промышленности. Это дало толчок к работе над двигателем внутреннего сгорания, вскоре заменившим паровой.

Первые системы газового освещения считались ненадежными, но достойных альтернатив не существовало. Постепенно инженеры упростили конструкцию и в целях безопасности добавили клапаны, перекрывающие ход газу при подъеме температуры. Благодаря нововведению технология распространилась по материку.

Долгое время газ применялся и на кораблях. Системы были громоздкими и хрупкими. Решение нашел джаллиец Мартелло Мелани, придумав электрическую дуговую лампу. Его осветительные приборы по праву заняли место в авиации, хотя в повседневной жизни приживались куда медленнее из-за дороговизны.

На сегодняшний день лишь состоятельные семьи могут позволить себе электричество.

Выдержка из научно-популярного журнала

Всю дорогу Илона Майм говорила о Венетре. Журналистка родилась здесь, исходила любимый город вдоль и поперек и охотно рассказывала про достопримечательности. Казалось, она знала каждый укромный уголок, каждую местную легенду. А красноречием её наградил не иначе как сам Сладкоголосый Баечник, покровитель писателей и певцов. В устах Илоны оживали самые сухие факты. Внимательно слушал даже Устин Гризек, перестав обдирать заусенцы.

Доктор Мария Гейц изредка поглядывала на парня. Он что-то узнал, и новости буквально грызли его изнутри.

Уже стемнело и постепенно зажигались фонари, когда «рейл» приехал на Торговую улицу. Место было одним из оживленнейших на Венетре. Люди тут сновали с раннего утра и до поздней ночи.

Закат скрыли набежавшие из-за горизонта тучи. Отголоски кроваво-багровых лучей растворялись в мерцании светильников, зеленой листве и разноцветных анютиных глазках, которыми пушились многочисленные клумбы. На газонах лежали длинные тени домов. Глаз радовал характерный для большинства альконских городов архитектурный стиль. Трехэтажные белые башенки по обеим сторонам дороги будто склеили между собой боковыми фасадами. Каждый террасный дом – отдельная квартира или заведение. Лавки и конторы, рестораны и бары толкались стенами, конкурируя за свободные ярды и соревнуясь в оригинальности вывесок.

Мария высунулась из окна экипажа. На углу продавали газеты. У булочной спорили две пожилые дамы. Толстый кот прошествовал мимо кофейни и спрыгнул в подвал, лениво вильнув хвостом.

Дом Илоны находился между кондитерской и антикварным магазином.

– Вас не утомляет шум? – удивилась Мария, выбираясь из экипажа.

– Журналисты не должны избегать внимания. – Илона покинула салон последней и сказала водителю: – Приготовь кофе?..

Он кивнул, запер «рейл» и, позвякивая ключами, открыл дверь хозяйке и гостям.

Илона показала Марии и Устину дом. По мнению доктора – чересчур большой для одного человека.

Первый этаж занимали кухня, столовая, гостиная и веранда. На втором – ванная, кабинеты и хозяйские спальни. На третьем – мансарда и две гостевые комнаты с туалетами. Все оформлено в традиционном венетрийском ключе. Везде – на фоне светлых обоев округлых очертаний темная мебель: массивные комоды, тяжеловесные столы и стулья с ножками в виде звериных лап, застекленные стеллажи с фарфоровыми сервизами и шарообразными статуэтками мопсов.

Повсюду царили нервирующие порядок и чистота. Не хватало только ярких электрических ламп, как в современных россонских больницах. Мария с трудом отделалась от ощущения, будто ходила по палатам. Пустующие каюты «Аве Асандаро» выглядели и то уютнее, чем идеальный дом Илоны.

В коридоре второго этажа висели несколько снимков. Доктор заметила знакомое лицо и остановилась.

– Мой оте-ец, – протянула Илона. – Ныне покойный…

Мария напряженно кивнула. Она наконец-то поняла, почему лицо журналистки вызывало у нее чувство дежавю. Доктор встречала фотографии Маймов в архивах, работая над «Причинами Гражданской войны».

В восьмидесятых годах семья рьяно выступала против Короны. Отец Илоны сражался на стороне восставших. После окончания Гражданской войны он открыл «Венетрийскую правду» и достиг удивительного успеха. Илона унаследовала разросшийся семейный бизнес.

Если она хоть чуть-чуть переняла отцовскую хватку, Мария не зря сочла её опасной. Никто не знал, как Майм с его антимонархическими взглядами получил разрешение на издание новостной газеты.

– Куда принести кофе, мисс Майм? – на лестнице возник водитель.

Илона указала на кабинет в конце коридора и первой вошла в квадратную комнату с единственным ярким пятном – тяжелыми желтыми портьерами. Здесь она явно не только работала, но и принимала гостей. У камина расположились журнальный столик и четыре кресла, а секретер ютился у окна.

Водитель принялся расставлять чашки.

Мария скользнула взглядом по корешкам книг на полках шкафов: джаллийские философы, греонские либералы, россонские демократы.

«Мечта цензора… – она отстраненно погладила ткань жакета там, где во внутреннем кармане лежал маленький револьвер. – В домаркавинское время, скажем при Рестеровых, за такую библиотеку могли и казнить…»

Севан Ленид. Служба работает. 24.07.2015

Чем строже государство запрещает товар к экспорту или импорту, тем выше его цена. Простое правило – основа процветающей с незапамятных времен контрабанды.

Часть торговцев специализируется на одном товаре, другие возят все подряд, не брезгуя наркотиками и оружием. Нередко тайно переправляют антиквариат, драгоценности и краденое, которое сложно сбыть там, где поработал вор. Отдельной статьей идут люди: эмигранты, иммигранты и рабы.

Методы контрабанды развивались столетиями. Корешки книг, полые протезы, ящики с двойным дном, скрытые палубы и пещеры со множеством выходов. Умельцы даже придумали кустарные пушки – кладут товар в контейнер и выстреливают в условленном месте, а сообщники подбирают за таможней. Похожим образом используют и лошадей. Нагруженная кобыла без проблем переходит границу – на сегодня ни один закон не дает арестовать животных. Еще есть «ослы» – люди, понятия не имеющие, что им в багаж подсунули контрабанду.

Верахвия Талвак

Следовало отдать Службе государственного спокойствия Альконта должное – действовала она быстро.

После звонка на условленный номер прошло не больше десяти минут, и капитана Лем Декс с Устином Гризеком подобрал темно-серый «рейл». Не желая привлекать лишнего внимания, джентльмены всегда предпочитали самые примелькавшиеся в том городе, где работали, модели и расцветки экипажей.

Водитель азартно крутил руль. Лем не сразу припомнила, где видела эти по-детски огромные голубые глаза под золотистой челкой. В памяти медленно всплыл последний вечер в Кадоме, столице Гита, когда Севан Ленид спас Длань. Мальчишка пришел с достопочтенным графом Альбертом Корвунд, но имя она забыла.

– Ко́лин Ле́лев, – подмигнул водитель. – Что за срочное дело? Севан в ужасном нетерпении. Кстати, он тепло о вас отзывался!

Устин насупился. Энтузиазм Колина после передряги у Илоны был как кость в горле.

– Не выношу кретина, – отрезала Лем.

Водитель рассмеялся, словно предвидев её реакцию. У капитана зашевелились подозрения.

В голове всплыли слова лорда Корвунд: «Чтец Лелев…»

– Ты – цвергов мозголом!

– Цвергов просветленный-чтец, – поправил Колин. – Не переживайте, капитан Декс, не стану я подслушивать ваши секретики. Впрочем…

«Катись к цвергам!» – раздраженно подумала Лем.

Колин разулыбался.

На следующем перекрестке, недалеко от центральной площади Венетры, он свернул на оживленную улицу с кафе и ресторанами. Мимо поплыли ярко освещенные окна и веранды, огоньки свечей на столах. Играла музыка; посетители ужинали, кутаясь в пледы и болтая о том о сем.

С Торговой улицы сюда не добралось ни единого отголоска пожара. Люди обсуждали вечернюю газету, еще не зная, что владелица «Венетрийской правды» Илона Майм уже мертва.

Чтец припарковал «рейл» у маленького полупустого кафе, зажатого между заполненными ресторанами. Внутри было свежо и пахло знаменитым горским пастушьим пирогом. Заскочивший за посетителями сквозняк всколыхнул клетчатые желто-зеленые занавески на двух арочных окнах по обе стороны от двери. Затем принялся играть с кучерявым плющом в подвесных кашпо и ромашками в фаянсовых вазах на укрытых белыми скатертями столах.

Хрупкая официантка узнала Колина и проводила компанию в дальний угол зала, к Севану.

Гитец пил кофе и просматривал документы в кожаной папке.

Над ним определенно потрудились лучшие доктора и просветленные-целители Службы. Он выглядел гораздо лучше, чем при прошлой встрече. Тогда Севан походил на измочаленный труп. Теперь о смертельной схватке за Длань напоминали лишь бледность и худоба: смуглая кожа обтянула высокие скулы, синие глаза запали, рубашка болталась, словно на штыре.

Севан посмотрел на Колина, после – на Лем. Капитан заметила, как по его лицу промелькнула странная тень. Он точно попытался услышать что-то внутри себя, но встретил тишину.

Смешавшись, Лем опустила взгляд на затянутые в перчатки кисти гитца. Аксессуар не был пижонством. Тонкая серая кожа скрывала скрученные ожогами пальцы правой руки. Раньше Севан пилотировал перехватчик, однако потерпел крушение и из-за травмы уволился с Флота.

Лем по-прежнему считала, что бывший сокурсник заслужил в челюсть, но откладывала выяснение отношений. Севан руководил венетрийской операцией; капитан боялась нечаянно прикончить его и приберегала хук на потом – пусть полностью поправится.

– Говори, пожалуйста, – Севан устало закрыл и отложил папку.

– Берем лорда Орманд, пока он не пустил в ход целый арсенал, – Лем рухнула на стул и быстро пересказала события сегодняшнего вечера.

Судя по услышанному в доме подполковника Микаила Цейса, достопочтенного виконта Орманд, именно он стоял у истоков венетрийского заговора. Микаил и пара крупных промышленников давно лелеяли мечту о независимости. Вначале последователи Кернье планировали добиваться цели мирным путем: влиять на членов Коронной Коллегии, подкупать чиновников, продвигать наверх проверенных людей и проводить демонстрации.

Методы кардинально изменились с появлением Клауса Тейда. Финансист склонил всех взяться за оружие.

Команда «Аве Асандаро». Темный город. 25.07.2015

Со стороны может показаться, что данкельская Гражданская война началась со спора о престоле между членами королевской семьи. Однако семейные распри не разрушают страну до основания.

Противоречия обострились за десять лет до первых важных событий. Здоровье Его Величества То́рлефа III Рокхейма угасало, наследников у него не было, а возможные преемники по-разному представляли будущее Данкеля.

Его Светлость южный герцог Тала́нд придерживался консервативных ценностей. Его Светлость северный герцог Аншта́йн хотел перемен, пусть и оставался далек от республиканских свобод. После смерти Торлефа III герцоги не договорились: каждый организовал собственную коронацию.

Но два монарха не могут править одной страной. Вскоре началась война, которая из борьбы за главенство стремительно превратилась в безжалостное противостояние идеологий.

Тогда-то на сцену и вышло Белое братство, давно и тайно поддерживавшее огонь герцогской распри.

Мария Гейц

«Аве Асандаро» прорывался сквозь ночь.

Вокруг клубилась гроза. По рубке хлестала вода. Внизу лежала купами бледных огней Венетра. Ничего не было видно.

Вильгельм Горрент хмуро глядел вперед. Стянутые в косу темно-каштановые и тронутые перечной сединой волосы открывали скуластое лицо с прямым носом и каре-зелеными глазами. Наушники болтались на шее. Он крепко сжимал штурвал, пытаясь удержать корабль от качки, и костерил погоду. Надсадно гудели балансиры, низко и сердито рычали дизели, отдаваясь басами на барабанных перепонках. Штурман дернул на себя рычаг освещения, погасив фары на крыльях и днищевые прожекторы.

Золотая капля галиота слилась со штормовым небом.

Из-за качки капитан Лем Декс споткнулась на входе в рубку. Пролетев вперед, она схватилась за привычное кресло и, перебирая руками, забралась на сиденье. Пристегнулась, надела наушники, но тут же содрала их, скривившись от помех, – понятно, почему Вильгельм снял свои. Придется кричать.

– Как дела, Виго?!

– Не поздороваешься?!

– Рада тебя видеть! Так что со связью?!

– Да как в вездеходе в пургу! Корабль, гражданские, военные, Служба!.. Глухо! – Вильгельм кивнул на радиостанцию и переключил внимание на подпрыгивавшую стрелку вариометра.

Старинная панель с экранами приборов была встроена в носовую часть корабля и полумесяцем огибала два пилотских кресла. Корпус с бронзовыми верньерами недавно отметил двухсотлетие. Его никогда не модернизировали, лишь обновляли приборы. В верхней части находился прикрытый кованой решеткой с лавровыми листьями фонарь резервного освещения, застилавший пульт желтой патокой. Константин Ивин установил его, когда менял газовые трубы на электропроводку.

Остальные лампы не горели, и залитый водой обзорный купол превратился в черное зеркало, где отражались авиаторы.

– Отчалили без проблем! В полночь подлетали! Заблудились в грозе! Не сумели связаться! Венетра целиком накрылась, походу! Сигнал помог!

– Технологии Инженеров! – вмешался лейтенант Севан Ленид.

Он откинул сиденье слева от входа и сполз на него, пристегивая ремень безопасности. Стащив с правой руки перчатку, гитец мрачно уставился на покрытые шрамами пальцы.

– Твой юнга, Мария, не говорил этого! Но чтец на кое-что обратил внимание, когда с ним беседовал!

Севан не назвал имя леди Ами́ллы Ке́лтрин, дочери покойного достопочтенного графа Гамчева, но Лем и так поняла, о ком речь. Чтица Службы работала под прикрытием – коллеги заботились о её анонимности. Амилла не только вычислила в Гите корабль с Дланью, но и помогла лично Марии, поддержав на приеме. После многих лет в небе доктору тяжело дался визит в светское общество Альконта.

– Сеннет Вейс использовал странное устройство! Ободок с наушниками и верньером! – рука напоминала разбухший батат. Севан отбросил жалость к себе, достал из кармана мундира флакон и втер мазь в кровившие трещины. – Он разговаривал с бароном Архейм! Тот находился за пределами Гита!

– Любой дурак соберет блокиратор, если есть детали и пара антенн! – неожиданно резко крикнул Вильгельм. – Никаких Инженеров! Важен радиус действия и диапазон частот! Тут все загасили!

– Диапазон! Правильно! Наши забивают пару-тройку каналов! И площадь маленькая! Здесь что-то сильнее! Подключили передатчик к местной сети радиоблокираторов или мощному ретранслятору! Леди Риволл начала собирать людей раньше, чем перекрыли канал Службы! Мне нужно с ней связаться!

– Виго, запеленгуешь сигнал?! Мы не проверим все ретрансляторы!

– Конечно! А шторм с радостью подождет!

– Хватает времени на сарказм – хватит сил справиться!

– Обожаю тебя, капитан! – невзирая на язвительный тон, штурман был напряженнее некуда – костяшки сжимавших штурвал пальцев побелели. Он пропустил воздушную яму, и «Аве Асандаро» накренился. – Цверг!..

– Кто ведет эту лохань?! – в рубку влетел Трифон Иклид, повиснув на двери. – Мелкий сказал, тут доктор! Ян умирает!

– Док и ведет! Капитан, триангулируешь?!..

– Покажи на плане откуда! Севан, не забыл курс Академии?!