Айен

Глава 1. В которой Амелис собирает букет, но это почти никого не удивляет

«Я хочу проснуться с тобой».

Всего лишь гравировка на часах. Айен держала их в руке, маленькие, круглые, карманные, с таким необычным циферблатом. Вместо цифр на часовом круге сидели крохотные птички.

«Их тринадцать. Откуда я это знаю?»

«Я хочу, чтобы у тебя всегда был ещё один час в запасе. Он никогда не будет лишним».

Воспоминания ворвались в сознание. Айен шагнула назад, потеряв равновесие. По одной, птицы вырывались на волю, увеличивались и скрывались в окне.

Хаос уже дотронулся до её серебристых волос. Хаос уже целовал её бледные щёки.

«Стоп. Мне нужно выстроить все воспоминания по времени. Иначе я снова запутаюсь».

******

Есть такие чувства, которые трудно сформировать в слова. Из груди тянется бессмысленная горечь, и, будто натёртая полынью, душа не может даже плакать. Если ты помнишь друга, его образ, голос, ты можешь представить этого человека и немного пожить рядом, обнимая подушку. Но когда часть памяти, предав тебя, исчезает, обрывается на полусло-… на полувзгля-… , то полынь ещё сильнее дымит внутри, затмевая дорогие образы.

Туман, кругом туман, дым бессмысленного бытия.

Среди лугов жёлтого безумия августа Айен бродила в поисках редкого цветка. Цветок назывался «амелис», так же, как имя друга детства, мальчишки, который принимал печаль леди Ай. Он мог слушать её рассказы про сны внимательно и долго. Обнимая, мог изгонять из души смятение.

Жизнь Айен была разделена на Явь и Сон, и она жила в обоих. Учителя Снов дали ключи от Локаций, научили языкам, познакомили с такими же снотворцами, как она.

Понимать друг друга без слов.

Держаться за руки и создавать бабочек.

Помогать людям пережить боль.

Команда распалась, и лидеру было тяжелей всего принять этот факт. Можно быть отличным языковедом или лучше всех строить мосты между снами, и тогда ты мог бы всегда перестроиться, прибиться к другим людям, найти других друзей. Но когда твоя команда — эмпаты, снотворцы, что лучше других чувствуют, то потеря одного человека — это расформирование всей команды.

И ведь даже не продлили пропуск в Межлокационный Госпиталь, сон с больницей, в котором Ай улучшала навыки Сно-Лекаря. Обидно.

А так хотелось узнать его имя. Того парня, что выжил в Водах Тьмы. Уже начало казаться, что она вспомнит его, столько родного в движениях, в том, как он поднимает бровь. Не мог говорить, ничего не помнил, ещё бы, Воды Тьмы его отпустили, небывалое!

Ключа от локации у Ай не было. Досада скреблась на душе чужими котятами, и даже лес Светлячков не вызывал обычной радости.

Друзья из снов потеряны, помнились несколько имён, и главное из них - Локс, но хорошо, что в реальности всегда был Амелис, самый позитивный парень на свете.

«Искать цветок. Искать амелис», — отвлекала себя леди.

По книгам амелис зовется ещё «голубым маком» и может жить в вазе целый год в неизменном виде, поддаваясь увяданию слишком долго, словно в замедленном времени. Ко второму году в сердцевине его вызревает самоцвет. Её друг, названный в честь этого цветка, Амэ, нашёл таких за свою жизнь целых три.

Два таскались им с собой на удачу, а один сиял в серьге леди Айен, очень ценный подарок.

Эти самоцветы высоко ценились на маг-ярмарках, поэтому традиция поиска не ослабевала.

В конце лета почти всё уже отцвело. Пижма, выпившая много дождей, бесстыже золотилась, отказываясь верить в скорые холода. У кромки леса, в ложбине с сухими ветками висело Страшное кресло Айен. Состряпанное из огромного дохлого паука, перевёрнутого, со связанными лапищами. Найденные Амелисом прочные лианы и ношеный им любимый красный шарф дополняли композицию секретного гнезда друзей.

Остановившись на склоне, Ай ощутила зыбь воздуха, исчезли звуки, и прямо перед глазами открылся голубовато-изумрудный портал. Всегда было страшно в такие минуты. Однажды из такого портала выпала книга, как-то вылилась вода. Но страшнее бывало, когда портал выплёвывал стрелы, камни, крики и кровь. Что за будущее её ждёт?

Родившись магом времени, без возможности этим временем управлять, — это лишь стать персонажем бесконечно рубленной истории, смешанными кусочками пазлов, не зная ни прошлого, ни будущего.

Из портала выпрыгнул пушистый щенок.

Это действительно был Теят, пропавший в таком же портале десять лет назад.

Но к чувству радости от тёплого комочка визга примешивалась тревога. То ли земля дрожала, то ли ветер подул с другой стороны, но Ай определила, что в деревне что-то произошло из ряда вон. Надо возвращаться.

Тоска осталась на красном шарфе жёлтым ивовым листом, взгляд леди устремился к дому. Щенок, смешно потявкивая, вприпрыжку нёсся за ней.

В золотистом поле, чуть касаясь ладонями круглых шапочек пижмы, Айен закрыла глаза и продолжала бежать так, едва-едва приоткрывая веки, представляя, что она крохотная птичка, ловящая тёплые потоки земли. Летать во сне — любимое дело каждого, кто постиг сно-творчество. Над зимним лесом. Над чёрным ночным морем. Над золотистым парком.

Душа сжалась от горького тумана. Снова то, что не вспоминается, рвёт жилы.

ЕСЛИ Я ПОТЕРЯЮСЬ, ТЫ НАЙДЁШЬ МЕНЯ?

Внезапно её обнял Амэ.

— Куда летим? Я с тобой, — поцеловал он её ароматные волосы, в которых оказались вплетёнными в мелких косичках все найденные крохотные цветочки.

Он понимал, что сейчас у неё случилась полынь, поэтому не отпускал и тихонько зашептал:

— Матушка зовёт, говорит, что нам нужно уехать с тобой прямо сейчас.

— Вернулся Теят, — взволнованно заговорила девушка, ища в лице Амэ успокоения.

— Железо небес! Был портал? — удивился парень, — Жаль, что мы не сможем взять пёселя с собой.

Амелис подхватил щенка на руки.

Мысли множились в представлениях, что они уедут вдвоём, в путешествие!

Страшно романтично, если бы не так много секретов, кои приготовлены для вас автором.

Возле дома в деревне уже собрались зеваки и сочувствующие.

Глава 2. В которой появляется Стражник

Гладкие влажные камни мостовой, башня с часами и ярмарочная площадь, откуда Айен чаще всего уходила в сон. Запах свежести после дождя, мелькание незнакомых людей. Локация с огромными крылатыми жуками.

Когда меняешься во снах, то не слишком дивишься, глядя на свои снова детские босые ножки и изорванное платьишко, будто из мешка.

«Пещера Спящих Детей. Со мной это уже было? Или все происходит в этот момент прямо сейчас? Что я вижу?»

Айен много раз задавала себе этот вопрос, в каждой локации, засыпая и просыпаясь, снова и снова. Привычно проверяя реальность и своё тело. Жить во снах, дружить, ввязываться в драки, крутить романы, всё так же, как в реале, только во сне. «Нужно узнать, где моё тело сейчас», — такая обычная холодная мысль, но сердце громко билось в детской груди, путая эмоции, утаскивая сознание в панику.

«Здесь Пещера Спящих Детей. Надо срочно уйти отсюда. Я же смогла бежать».

Да, Учителя бывали строги, а задания их ужасающи, но ощущение дружной команды и выполненного долга перекрывали всё. Как можно отсрочить своё одиночество, завуалировать угрюмость? Айен могла жить во снах, быть другой там. Амелис, единственный близкий друг, способный вынести её характер, знал о том, что она Сноходец. Но команда распалась, и внутри снова разросся Страх. Что её найдут и спрячут в пещеру, досматривать пустые сны, быть батарейкой для всех остальных.

Сноходцы нужны любой стране, на них зарабатывают большие деньги. Они могут носить из мира в мир контрафакт, они могут охранять сны правителей, у них есть шанс стать Создателями. А сноходец-маг времени — это уникум, за который начнётся война. Проснуться сразу у Леди не получилось.

«Что за чёрт? Значит это не лично мой сон, а я приглашена в Локацию и пришла по чьему-то Пути. И ОН знает мой пароль для выхода и специально заблокировал его. Но кто?..»

Ярмарка закрутилась вокруг цыганскими платками, ароматами яблок с корицей, ряжеными в костюмы с бубенчиками облачными пони, улыбками детей и смеющимися канатоходцами.

«Надо быстрей уйти из города в степь, в локацию засыпающего города, там так красиво. Огни, затихающие возгласы, летучие мыши, снизу подсвеченные огнями города, белыми линиями расчёркивают ночь. Совы и звёзды. Как давно меня тут не было».

Раньше… когда команда была целая, сны начинались с указаний Учителей и эмоциональных волн от чувств друзей. Всегда первым был шквал тёплых объятий, визуализирующихся в оранжевые листья, его звали… как? Странно, почему в голове такой туман. Осенний туман. Потом яркие всплески феерверка, это Локс, поддержка и понимание во всём. За ним смеялся кучерявый парнишка…

Резко изменился ветер. Айен остановилась. Запах побережья и крики чаек.

Ноги ступали на камни, то тёплые, то прохладные. Нежная кожа детских ступней ощущала недавно осевшую пыль, прибитую дождём. Если пригнуться, то можно уловить тонкий запах озона…

«Надо бежать, а не ложиться на мостовую и нюхать пыль!» — ругала себя Айен, но удержаться было невозможно. Счастливая улыбка блуждала на её лице, а в приглушённых серовато-синих воспоминаниях она танцевала с девочками, крепко держась за руки, смеясь над песенкой про Ишака Топай-Топай.

Вдруг к её руке прикоснулась другая рука, принадлежащая парню, что лежал так же, как она, на камнях.

Айен вскочила. Бегство из пещеры спящих. Это был тот Стражник, что дал ей уйти. Тогда он заметил, что девочки проснулись и отвлёк других стражников.

— Смотрите, там на мосту, что-то в тумане! — крикнул он, увлекая за собой всю стражу.

В прощальном взгляде его сквозила неуверенность, но он всё же сделал то, что считал правильным.

Тогда, ночью, благодаря ему, она начала свой путь Сновидца. Но сейчас Стражник выглядел не так внушительно, никаких доспехов и копья, в обычной серенькой рубашке нараспашку.

— Не бойся. Надо уходить отсюда. Не просыпайся. Останься со мной.

Говорил он быстро, сбивчиво, не отводя взгляда.

«Глаза голубые... как у Амелиса», — мелькнуло в голове Айен и она побежала , влекомая Стражником вдоль пёстрых рядов, в самое сердце ярмарки, к бархатному шатру.

В одно мгновение она оказалась в захламленном доме в виде конуса с очень высоким потолком. Золотистый свет лился из круглого окошка в крыше.

— Это моё скромное жилище.

Любая дверь может стать порталом в другую сно-локацию. Если вас ведёт хозяин, то зайдёте без проблем. Если знаете пароль, то можете приходить в гости, даже когда автора нет дома. «Какой смелый. Неужели он не знает, что я могу запомнить эмоциональный след и выследить его?»

Вещи лежали в беспорядке, коробочки, открытые ящики, какие-то тряпки, одежда, сумки.

Хозяин пробежался вокруг, пряча что-то от глаз гостьи.

«Так много свитков среди хлама», — отметила Айен, собирает пароли?

Парнишка окинул взглядом свою халабуду, явно оценил как «приемлемо», и задал традиционный во всех историях вопрос:

— Как называть тебя?

— Ася.

«Если он от Учителей, то должен знать моё сно-имя, зачем спрашивает? Будто потерялся в локации знакомств. Он что, нервничает?»

— Ася, я Тот Самый Стражник. Думаю, ты помнишь меня. Пока на площадь нам нельзя. Ты же не хочешь потерять возможность видеть такие сны? Если поймают здесь, снова в пещеру, и всё. Ты обладатель Дара, поэтому тебя держали как бы… «прозапас». Я решил, что буду спасать тех, кто проснулся сам, и не возвращать их к Хранителям. Давай будем вне системы, Ася! Отсюда пойдём в песчаный город, навестим моего друга Томейру. Ты со мной?

«Ого! Да он знает ценных жителей песчаного города, это ему плюс. Хранители никогда сами не выходили к снотворцам, но у них много ищеек. До Пещеры от ярмарки далеко, он же не думал, что я могу попасться? Будто он просто искал встречи со мной. Ждал меня здесь специально? Понаблюдаю за ним пока, мало ли, что за перец», — решила Айен, а вслух сказала, прищурившись:

— Я тебя знаю?

— В каком-то смысле, да.

Глава 3. В которой Мара курит, Амелис танцует у костра, а некто читает стихи во сне

Ветер встряхивал море серебряного ковыля, ритмичный перестук копыт клонил Айен в сон, но она держалась, на закате спать — плохая примета. В жёлтое небо ввинчивались комариные стаи. Цветов было много.

Воспоминаниями можно лишь разбередить сердце, но мы, люди, делаем это, зная, что будет больно. Младшая сестра стала для Ай лучшей подругой, единственным человеком, которому всегда хотелось доверять и верить.

Та наивная робкая девочка, что прощала издевательства над своими куклами, стала подозревающим всех суровым лидером эмпатов, которую любили и боялись до дрожи в коленях. В детстве леди Ай тяжело переживала, чувствуя, как сестра ей врёт, снова и снова, но ничего не могла с этим поделать. Зачем-то Маре нужны были парни Ай, она начинала встречаться с ними, утешая брошенных и жалея тех, кто не смог впечатлить сестру более, чем Амелис. Казалось даже, что Мара переживала отношения Айен больше, чем сама Айен, и гораздо сильнее, чем Амэ.

Для леди на первом месте всегда были её отношения со Временем и Снами, а мальчики лишь ненадолго отвлекали от этого болезненного предназначения.

В детстве Мару украли сектанты. Через пару дней ребёнок вернулся сам домой, но с тех пор жизнь её изменилась. Тех людей искали законники за воровство и убийства детей. Что Мара пережила, не знал никто.

Ведуньи пытались лечить девочку, но всё было тщетно. Душа её была словно насильно оторвана от тела, Мара перестала верить в счастье.

Жаждала подруг, но никак не могла наполниться дружбой. Искала любви, но чувства утекали сквозь пальцы, как и время.

И только отшельник смог понять её боль. А она — понять его одиночество.

Прошло несколько лет с тех пор, как сёстры разъехались в разные части страны.

Сейчас Мара жила в степи.

Ушла из родительского дома, чтобы помогать отшельнику творить странное искусство. Не для всех. Особые фигурки, элементы, которым тот придавал особый смысл, никто не видел, кроме избранных. Пастух Оледжо рассказывал, что ему показывали «элементы», но «чёрт его знает, может это какой язык рунический, новый, создавался».

Отшельник, сын лесника, призрел семейное дело и уехал в степь подальше от людей. С Марой они придумывали картинки-пазлы из фальшивых денег разных королевств. Их клеили в альбом и гордились мировым вкладом в искусство будущего, это не приносило прибыли, дом обветшал, как и сами жильцы. Словно леший и ведьма, они жили, как хотели, свободные от всего, кроме друг друга.

Чем ближе дом Мары, тем больше попадались деревья без листьев, полностью занятые вороньими гнездами. Тишь степи, чёрные пятна и карканье.

«Пока взбираешься на холм, зрелище прямо-таки удручающее и немножечко даже страшное. Особенно на закате», — думала Айен и ёжилась от пугающих вороньих криков.

На вершине холма стало видно подворье. Изба, сарай, курятник, огороженные чёрным забором без калитки.

Путники спешились. Пришлось лезть через забор, а коней привязать снаружи. В домах, в которых нечего красть, обычно не запирают двери.

— Сестра! Сестра, это я, Айен, твоя «чуни» приехала!!!

Амелис с Даном переглянулись и поспешили в хижину вслед за леди.

Мара гладила худосочного енота, сидя в круглой куче из пёстрых тряпок и дымя трубкой.

Айен растерянно застыла на пороге, сомневаясь, как следует себя повести.

Дан заговорил первым:

— Девяносто восемь запрещённых трав в составе. Редкая смесь.

Мара, выпуская дым ему в лицо:

— Гений что ль? А... это ты... лучший мальчик, сын маминой подруги... ненавижу тебя, всю жизнь ненавидела, чистюльчик! Ты вообще лучше нас всех только потому, что родился с членом, а-ха-ха! Тьфу!

Лицо её исказила гримасса злобной усмешки.

— Спать будете в сарае.

Как Айен находила с ней общий язык? Какими-то прибаутками, кличами из детства, вспоминая игры юности. Сёстры уже скоро смеялись, смешно называя друг дружку самозванками и извергами, зеркаля слова, нелепо пританцовывая.

Они несколько лет играли в свою Глорию Монти, в мир, созданный ими не во снах, а в реальности, в воображении и на картоне. Куколки бережно хранились в комнате Айен, как и все архивы с досье на каждого персонажа длинной истории Монти. Их игры были полны запретных тем, но так уж растут дети, постигая мир через кукол.

*****

Амелис смеялся с ними, но в разговор не вмешивался, присел на пороге и внимательно вслушивался в голос Ай.

Сын маминой подруги решил остаться снаружи. Прислонившись к стене он жевал сочный колосок и глядел на закат. Его жёлтые глаза отражали вишнёвые блики, если бы вы видели их в тот момент, то вам бы, как и мне, показалось, что взгляд Дана горит огнём, или заряжается от солнца, как от источника питания.

Мара сообщила, что у неё вечер песен Джорджа Майкла, и попросила всех вон.

«На улице зябко. И где этот отшельник? Как искать опору в этом мире, когда даже в нём есть сомнения… Что реально, а что придумано», — Ай поёжилась, осматривая, хорошо ли привязаны лошади.

Амэ направился проверять сарай на прочность — не обвалится ли за ночь. Любил этот парень брать на себя какой-нибудь эпический труд. «Не починить, так доломать», — смеялся он сам над собой. По звукам стало понятно, что Амелис решил всё же укрепить постройку перед сном, чтобы не проснуться под одеялом из старых стен.

Возле костра Дан методично строгал иглы из специально отобранных для этого веток.

Леди вспомнила всё, что Мара сказала ему. «Как же неловко. Как сказать этому чужому человеку «сожалею», да и стоит ли?»

Вода в котле вскипела, и Айен решилась.

— Дан… Не принимай близко её слова. Она всех ненавидит. Даже папу и маму. И Лорда ненавидит. У неё всё так, тяжело ей любить. Прости.

Лекарь молчал. Но Айен заметила, что глаза его слегка покраснели, а скулы напряглись и ещё сильнее подчеркнулись резкими тенями. Он рукой достал из огня уголь, похожий на чёрное сердце, и прикурил тонкую сигарету.

Глава 4. В которой кровавые тряпки безопасны, сны пугают, а торт с абрикосами достаётся не всем

Дан прижал ухо к земле. Вся его фигура выражала внимание.

— Смотри, весь превратился в слух, большое ухо на дороге, — шептал Амелис в волосы Айен.

Они прятались в одиноком кусте пышного тамарикса, пока Дан проводил разведку.

«Вообще, кто он такой? Почему так много умеет?

Навыки какие-то совершенно дикие. Зайца выпотрошить одним движением, утку убить, метнув иглу ей в череп. Жуткий. Но для защиты очень полезен»,—

так рассуждал Амелис. Леди, впрочем, думала так же.

Дан поднялся с земли.

— Люди далеко. Сегодня будем ночевать в степи.

Палатка-шатёр была вынута, расчехлена и прочно установлена. Закат прятался в тучах, поднялся ветрище. Волосы Айен цвета лаванды плясали танец ветра, представляя завораживающее зрелище. Амелис восхищённо смотрел на неё, развязывая узлы на мешочке с едой.

Вдруг что-то упало в траву рядом с Айен.

Торт.

— Клянусь Небесным Железом, это торт! Который пропал на твоё шестилетие!!!

Торт лежал на подносе, бело-розовый, почти целый.

Дан уставился на него, подняв бровь.

Потом посмотрел на Айен.

Амелис упивался моментом. Дан же никогда не видел, как происходит перенос и возврат предметов вокруг времени Айен.

Растерянно опустившись на корточки Дан принюхался.

— Я должен проверить его состав.

Амелис тихо взвыл, держась за живот.

— Торт... торт пропавший со дня рождения!

Айен улыбалась.

— Проверяй, конечно. Но этот торт переместился мгновенно. Из моего прошлого. Вряд ли кто-то старательно отравил его 12 лет назад.

Дану предстояло привыкнуть к таким вещам. Но сейчас он напрягся и готов был принять удар от нападения торта и его кремовой армии, или что ещё может произойти, о чём его не предупредили?

— Слушай, —заговорила Ай, — со мной такое случается всё чаще. Мне надо поучиться у мастера времени. А то пока всё у меня в хаосе. Поэтому мы и идём к дедушке в Дебрин.

Амелис высунулся из шатра-палатки.

— Давайте пить чай и праздновать день рождения Айен. Тот, из прошлого! Я заварю травы!

Айен аккуратно просунула голову в палатку, где была повержена одеялом, замотана и защекочена.

Особенно смешно было, когда Амелис щекотал её животик, пытаясь укусить за пупок.

А тут Дан с каменным лицом и праздничным подносом сообщает голосом Бэрримора, но не про овсянку:

— Яд не обнаружен.

Увидев Айен в растрёпанном виде, порозовевшую, он отвел взгляд, смутившись, не понимая, надо ли её спасать от чего-то непристойного. Женщины воины в битвах были осторожнее мужчин, на перевязки приходили лишь с лёгкими ранениями рук, операции на теле, это же работа и наука, то есть не считается, а тут целая живая здоровая девушка с оголённым животиком. Лекарь покраснел и застыл в нерешительности. А вот Амелис, который вырос с Леди, купался с ней в одном тазу с пяти лет, мог позволить себе ещё и не такие шалости.

Глядя на Дана, Амелису снова стало смешно, но он уже не смеялся, а тихонько подвывал в спину Айен. Расшифровать его смехо-вой может только рассказчик, так что держите: «Его лицоооооо! Не могу….. девственник что ли…»

Леди нащупала его рукой :

— Так, всё, хватит, а то нас услышат волки и придут тебя есть.

Но это подействовало ровно наоборот, Амелис засмеялся во весь голос, держась за живот.

Дан еле заметно закатил глаза, сел вместе с подносом и скользнул вкось неожиданно тёплым взглядом по оголившимся рёбрам блондина. Тот выбрался из кучи самосозданного бардака, лохматый, румяный, как наливное яблочко, и принялся поправлять одежду. Скажу вам честно, только совершенное бесчувственное бревно не почувствовало бы при этом зрелище лёгкого необъяснимого воодушевления.

Дан поймал взгляд Айен и резко стал холодным и отчужденным.

Торт оказался с абрикосами. Которые Амелис не любил, а Дан, как оказалось, очень любил.

Поэтому вкусняшку съели любители, а блондину осталось жевать салат и сушёное мясо, предварительно разваренное в котле.

Предстояла ночь в степи. С лисами, волками, бешеными ветрами , разгоряченным Амелисом и пока ещё таким чужим лекарем.

*****

Голос пришёл будто из-под воды.

— Ты помнишь этот дом?

— Ты помнишь этот дом?

Так уж работает наша голова во снах. Если нас спрашивают, наш ли этот дом, мы можем сразу же подтянуть воспоминания, которых, возможно, и не было. А может, и было. Смотря чем считать эти мысли — воображением или давно забытыми воспоминаниями.

На Айен смотрел ребёнок.

Чувство родного дома было, но очень смутное. Леди выглянула в окно.

Да... вроде бы эти улицы с цветущими деревьями, эту соседскую собаку она помнила.

Окна выходили на пустырь. Посреди которого стоял отцепленный состав поезда, контейнер-таварняк.

Странное зрелище. Не очень красиво, но что ж.

Начали всплывать воспоминания, как Айен красила этот дом, как мыла окна, как сажала цветы.

Какие были обои, как их клеили, как чинили краны.

— Здесь живут чудовища... — прошептал чумазый ребёнок, дёргая Айен за платье.

Как только он это сказал, из всех тёмных углов стали появляться жуткие существа. Словно лешие, умершие очень давно, они шли, ползли к Айен.

— Мне страшно, — ребёнок прижался, и Айен почувствовала родной запах лаванды.

Так не должно быть. Если это мой дом, то здесь все — мои друзья, братья и сёстры.

Чудовища остановились.

Лохматое чучело заговорило:

— Нами управляет Главный. Он сейчас спит, но ты можешь разбудить его, дав это.

На чёрной ладони лежал красный длинный кристалл.

— Как он выглядит?

Но этого чудища не знали.

Айен решила, что если это дом, и они её друзья, то будут делать дела вместе. Они заправляли постели, набирали воду в чайник.

Айен повесила занавески, которые она узнала, душой узнала, но память не подсказала не одной картинки или истории с ними. Малыш присел на кровать с ней.