Айгуль

Агул

Мой мир давно обрел четкие, прочные границы, как у хорошего персидского ковра в нашей гостиной. Я – Айгуль. Жена Дамира, известного в городе тренера по борьбе, мать двоих детей, хозяйка дома. Я привыкла к ритму этой жизни: к авторитету мужа, к звонкому смеху детей, к размеренным вечерам, когда мы пьем чай, обсуждая планы на выходные. Мне стало казаться, что вот-вот, и я сама стану частью устоявшегося интерьера – предсказуемой, надежной, немного пыльной.

Всё изменилось в одночасье.

В тот вечер, пока я наливала гостям чай, я поймала на себе взгляд самого юного из них. Это был уже не взгляд робкого юноши. Это был взгляд мужчины. Напряженный, сфокусированный, как у борца перед решающей схваткой. В нем читалось что-то голодное, дикое, что заставило меня смущенно отвести глаза и почувствовать, как по спине пробежали мурашки. Я тогда отмахнулась от этого ощущения, списав на разыгравшееся воображение. Как же я ошибалась. Это был не конец обычного дня. Это была тишина перед бурей.

///

Минута, и я прижата на кухне, куда вышла, чтобы наполнить тарелки гостей. Прижата животом к столешнице. Прижата нетерпеливыми ладонями, жадно месящими задницу.

Я сбита с толку внезапностью атаки.

– Ринат?

И это скромный, благовоспитанный мальчик, не смевший поднять глаз за ужином? Обращавшийся всегда исключительно «тетя Айгуль»? Хотя какая я ему тетя... Так, самая дальняя родственница, разве что... Причем не кровная.

– Да, тетя Айгуль, да...

Вот эта «тетя Айгуль» мне нравится уже гораздо больше. То же собственное имя. Те же звуки. Но выдохнутые горячим шепотом в ухо.

К ощущениям от сжимания добавляется давление. Давление недвусмысленно вставшего члена. То, что я не спутаю ни с чем. Компас стрелки возбужденного самца, неизбежно нацеленный в одном направлении.

– Что… что ты делаешь, Ринат?

– Мацаю твою… арт саны!

И не только. Напористая стрелка компаса норовит пристроиться там… Между… Отыскивая самый короткий путь к удовлетворению. Грубоватые, пошлые слова падают как удар шелковой камчи на спину. Мягко, но чувствительно. Весомо и беспокояще, но ласково. Воспламеняя не затрагиваемые уже давно нервные окончания. Сдувая пепел с тлеющих внутри углей. Так, как я люблю.

– Но… но так же нельзя. Нам нельзя!

Произношу, делая слабую попытку вывернуться. Произношу, хотя мои зудящие соски уже решили иначе. Можно!

– Почему?

Настырный, как и его несгибаемый член. Страстный, горячий, нетерпеливый, жадный. Такой, каким был раньше Дамир, мой муж.

– Мы же…

Он не дает договорить, быстро и сильно целуя в шею. И еще раз, и еще. Шепча бесстыже, почти бессвязно…

– Мне все равно… Я хочу! Хочу тебя! Тебя, тетя Айгуль! Хочу здесь и сейчас!

Жидкий огонь, пролившийся в мозг, стекает в соски. И, не удержавшись и там, обрушивается лавой в низ живота. Что… что, если не сдержать моего юного внезапного поклонника? И дать ему то, что он так жаждет? Дать здесь и сейчас!? Сию минуту прогнуться в пояснице, подставившись под безжалостный мужской таран. Сейчас, когда за неприкрытой даже дверью царит шум в гостиной.

Переполненная уже соком желания рытвина отзывается на фантазию благосклонно, мурча призывно «мррр». И мне больших трудов стоит отказать обворожительно распутной кошке.

Я собираю волю воедино… Отталкивая. Но и не думая отпускать.

– Немного терпения, – я склоняюсь над казаном, вдыхая пряный аромат. Откладываю в тарелку с узором порцию для Рината. И, дотянувшись до жестяной кубышки, задвинутой в третий ряд, щедро сыплю семена растения, которое бабка назвала «тимч». Или дремучая бархотка. – Щепотку томления…

Траву я использую редко, аромата и вкуса она почти не дает. Зато приносит расслабление. И очень крепкий сон после особенно напряженного дня. Вспоминаю, как Дамир хвастался за ужином их первой борцовской схваткой: «Парень сильный, цепкий! Перспективный. С таким на ковре не соскучишься! Правильно решил переезжать в город. Сделаю из него чемпиона!». После двух часов борьбы с моим мужем Ринат совсем не выглядит измотанным. А Дамир знает свое дело, нагружая юных спортсменов по полной.

– …И блюдо будет подано! Став еще более аппетитным!

Глаза юноши рискуют прожечь все слои одежды, пока я пересекая кухню, несу угощение на стол.

Живое, жаркое, удивительно приятное ощущение!

Уже через час родители Рината начинают позевывать. Они собираются в путь, в гостиницу, но путы «тимч» вяжут их по рукам и ногам. Заботливый Дамир, на удивление бодрый, предлагает им ночлег. И сам готовит комнату, пока я укладываю детей.

– Тебе не понравился плов?

Я стою, опираясь коленом на матрас, не спеша расчесывая волосы. В свете ночника ткань розовой ночнушки на теле обретает прозрачность.

– Понравился.

– Ты съел совсем немного.

– Не так уж и мало… , – я ловлю на себе его быстрый, горячий взгляд.

Его рука тянется к моим бедрам.

Ого! Надо же, именно сегодня! После почти двухмесячной паузы.

Впрочем, это лишь препятствие. Или даже нюанс. Но не проблема. Надо лишь немного помочь колдовству «тимч».

Не теряя времени даром, я склоняюсь над пахом мужа.

Знакомый запах… Приятная истома наполняет тело, стоит только взять мужскую плоть в рот.

Давно отработанная последовательность. С непременными вариациями. Теперь, чтобы добиться результата, устраивающего нас обоих, мне каждый раз приходится изрядно, и, порой, изобретательно, потрудиться. Но я не привыкла отступать и принимаю это как вызов. Как задачу повышенной сложности, решение которой само по себе награда. Как и процесс.

Теряю счет времени, увлекаясь. С наслаждением вслушиваясь в мужские постанывания и сдержанные восклицания. Фаллос Дамира как столп, поднявшийся из океанских пучин. Основательный. Вертикальный. Влажный. Член Дамира любит быть окружен заботой истекающего слюной рта. И взрываться, пачкая все вокруг, приходя на покорно принимающую потоки его воплощенной страсти, женщину. Но не сегодня. Сегодня Дамир тянет меня к себе… На себя… Хотя глаза его наполовину затянуло уже сонной поволокой.