Басанам-2

1

1.

Последние двадцать пять дней я просыпаюсь в крошечном домике на высокой скале в океане.  Отсюда не выбраться потому, что шторм не ослабевает ни на минуту. Здесь есть деревянная лавка, дощатый пол, стол под квадратным окошком и толстый медицинский справочник. Дверь на защелке не перестает барабанить от сквозняка. На самом деле «домик» слишком уж щедрое название для квадратной конуры три на три метра из кое-как сколоченных досок. Но снаружи без устали завывает бешенный ветер и я чертовски рад, что у меня есть хоть какое-то укрытие. Жаль, что от соломенной крыши скоро ничего не останется. С каждым новым ураганным порывом в черный космос уносится солидный кусок кровли. Я лежу на лавке и сквозь дыры в потолке любуюсь далекими яркими звездами.

Я ничего не помню о себе. Не знаю, как меня зовут. И понятия не имею, как тут оказался. Однако отрывочные знания о мире сохранились. Например, иногда я с улыбкой сравниваю себя с поросенком Ниф-Нифом, у которого были похожие проблемы с жилплощадью. Я знаю, что в  сказке его домик тоже унесло ветром, но не помню точно, спасся он или нет. Надеюсь, моя история будет со счастливым концом. Эта мысль придает мне сил на то, чтобы еще раз обдумать опасный план, который я вынашиваю в голове уже целые сутки.

2

Но отмотаем до момента, как все началось. Я просто проснулся на лавке, открыл глаза и закричал от паники и страха. Когда не можешь вспомнить ничего из прошлого, ощущения малоприятные. Как будто из тебя вынули душу, кинули в стиралку, а после высушили и запустили обратно в тело. Ты знаешь, как думать и говорить, понимаешь значения слов (не всех), но картина мира выстраивается заново, словно ты пятилетний ребенок, впервые сбежавший от родителей в опасный криминальный мегаполис.    

Я выбежал из деревянной конуры и заорал еще сильнее. Мощный воздушный поток едва не сбил меня с ног. Я увидел яркую круглую луну и мириады звезд на ночном небе, увидел узкое вытянутое плато длинной высокой скалы с собой на вершине и вокруг один черный бесконечный океан с седыми барашками волн, что бились об отвесный камень. Но это было еще не все. По центру каменной суши, поднявшейся зигзагообразно над водой на десятки метров, словно хребет доисторического монстра, тянулись рельсы. Железный путь вилял по прихоти скального образования, то вправо, то влево, и растягивался примерно на два километра. Лунный свет вырисовывал неподалеку коробчатый силуэт странной штуки, что стояла на рельсах буквально в двадцати шагах от моего укрытия.

«Трамвай!», вспыхнуло в голове. Я было рванулся к нему с криками «Эй!», но тут ветер и правда едва не скинул меня в бушевавший внизу океан, а совсем рядом перед моим очумевшим взором пролетело здоровенное дерево вместе с длинными корнями. Я побоялся, что не добегу до трамвая и вернулся в деревянное убежище.

На столе ветер трепыхал листы раскрытой книги. Я перевернул обложку и прочел заглавие  «Медицинский справочник», затем вернулся на открытые страницы. Между Синдромом  Флитвуда-Къяло и Сонной болезнью мои глаза сразу наткнулись на заметку о Синдроме Фуги, которая была обведена синим фломастером.

Под неровным светом луны я прочел: 

Синдром Фуги – диссоциативное расстройство памяти. Редкий вид амнезии, сопровождающийся внезапным переездом человеком в новое место. Человек полностью забывает прошлое, хотя сохраняет универсальную память на общие понятия, приобретенные знания и навыки. Обычно больной с синдром фуги придумывает себе новое имя и новую биографию. Причина синдрома в серьезной психической травме. Память может внезапно вернуться.

Что ж, похоже, кто-то не хотел, чтобы я разбил голову в поисках ответов. По-крайней мере, не сразу. Я решил быть последовательным в описываемых симптомах и дабы не сойти с ума и назвал себя Карлом. Уверен, это не мое имя. Но пусть будет. Лучше, чем ничего. 

Я прильнул к дребезжащему стеклу окошка и вгляделся в очертания одинокой скалы. Дальше, где-то на середине рельсовых путей, различил силуэт похожего домика. В воздухе рядом снова пролетало дерево. Ветер завывал и пробирался в каждую щель. Вряд ли я смогу передвигаться по скале в столь экстремальных погодных условиях. 

От отчаяния я принялся рассматривать свои руки, трогал лицо и наклонял его ближе к стеклу, чтобы увидеть собственное отражение. Судя по сильно смазанным линиям и пятнам, что мне удалось разглядеть в окошке, мне лет тридцать пять, может больше. Черная борода, нос с горбинкой, большой рот, волевой подбородок, косая челка с густой шевелюрой, потерянные и испуганные глаза. 

Кто же я? Кто? Я лихорадочно осматривал свою одежду. Синий комбинезон, никаких нашивок, эмблем или имен, крепкие кожаные ботинки с зашнурованным высоким подъемом и толстой подошвой. Возможно, это униформа. Кто знает, может, я служил на флоте и меня выбросило на эту скалу? Но никто не сможет забраться сюда при таком ветре, да и без ветра не сможет. Значит, я попал сюда сверху? Мысли путались, натыкались на терминологические барьеры, заходили в тупик. Огромная часть информации в мозгу просилась наружу, но я не мог ее расшифровать. Мне придется искать ответы здесь и сейчас.

Честно говоря, я сомневаюсь, что у меня синдром Фуги. Какой человек в здравом уме и рассудке переедет жить на безжизненную скалу посреди океана?  

Иногда мне кажется, что я здесь, чтобы присматривать за Вселенной. В другие дни я думаю, что застрял в чужом кошмаре. Все гипотезы равновероятны. При любых раскладах я остаюсь на чертовой  скале посреди черного океана. Во всех версиях каждое утро я опаздываю на трамвай.

На самом деле никаких «утр» тут не бывает. На протяжении всех двадцати пяти циклов сна-бодрствования небо оставалось звездным с полной луной, которая восходила с левого горизонта и спустя семь или восемь часов заходила за правый.  Условно я назвал это время «днем». В мире Скалы «ночью» я называл те несколько часов, когда не небе оставались одни лишь звезды, пока луна снова не всходила с левой стороны. Я сознательно называю направления лево и право, поскольку понятия не имею, где тут север или юг. Порой налетали тучи, но под таким ветрищем они надолго не задерживались. Иногда темнота за окном казалось сказочно милой и я начинал думать, что умер и нахожусь в этаком чудаковатом чистилище. Случалось тьма пугала завываниями и жуткими подвижными оттенками черного на водном горизонте, а в другие дни она приобретала неправдоподобное фиолетовое лицо. Я успел изучить сотни оттенков темноты, но за все время так и не увидел рассвета.