Бастарды Сибирской Империи 4

Пролог

Новым читателям

Вы находитесь в 4 томе цикла со сквозным сюжетом. 4 том, безусловно, динамичнее и ярче первого. Но все же рекомендуем читать с первого: https://litnet.com/shrt/PX88

А еще лучше - с новогоднего приквела: https://litnet.com/shrt/57Ph

*

Где-то в трущобах Нижнего Тагила

Старенький телевизор в будке охранников хрипел и периодически зависал из-за дешевой приставки, но все же показывал. Охранник покачивался на стуле, сложив ноги на гору хлама, и слушал дикторшу теленовостей, временами поцыкивая.

– … уникальное событие. Впервые на камеры попала настоящая битва с Искаженным, – рассказывала женщина. – Сейчас вы видите на экранах, как команда студентов из академии “Армада” доблестно сражается с монстром, скрывшимся от групп зачистки корпорации “Демидoff”.

– Во дают, ребята, – не без удовольствия качнул головой охранник, глядя, как отчаянные головы вместо того, чтобы спасать свои жизни, вступают в битву с жуткой тварью.

– Нам удалось установить связь с князем Сан-Донато, ответственным за проведение мероприятия, – сказала ведущая. – Ваше Сиятельство, как вы прокомментируете произошедшие события?

В передаче возникла пауза, а в углу экрана, загородив часть изображения, появился значок телефона и портрет Сан-Донато. Звук пошел с помехами, раздался явственный вздох.

– Прискорбный случай, – сказал человек на том конце. – Слава Всевышнему, что никто не погиб. Это все нелепое стечение обстоятельств.

Голос князя звучал виновато и даже грустно, а на экране тем временем пятеро студентов отчаянно боролись за свою жизнь, пока шестой улепетывал, что было сил.

– Ранее нам сообщали, что зачисткой аномалии занималась Стража Кордона, – сказала ведущая. – Возникает вопрос, как они могли упустить такого крупного монстра?

Сан-Донато ответил с неохотой, но явно заранее продуманным текстом:

– Зачистка была произведена качественно, – сказал он. – Для безопасности уничтожались даже мелкие грызуны. Есть предположение, что монстр-мутант был в спячке более года, укрытый лесным опадом, поэтому команда зачистки его и пропустила.

– Хах! Безопасность у них, ну-ну, – фыркнул охранник, но развивать тему не стал – собеседника не было. Да и на экране в это время камера как раз показала, как темноволосый парень произвел финальный выстрел – куда-то в молоко.

Семеныч уже видел этот момент и знал, что парень стрелял не мимо, а в крошечное окно портала, сквозь который и поразил сердце монстра. Знал он и то, что сейчас Митрофанова выдернет друзей из-под заваливающейся многотонной туши монстра. Но все равно было интересно посмотреть еще раз.

– Благодарим за честность, Ваше Сиятельство, – вежливо сказала ведущая. – Однако общественность интересует еще один вопрос: будут ли пересматриваться итоги Универсиады? Люди возмущены судейским решением.

На том конце провода вновь возникла пауза. Похоже, у князя сегодня был тяжелый день.

На экране же тем временем Елизавета Митрофанова поставила ногу на сраженного монстра и показала ближайшей камере знак “Виктория”, сияя улыбкой от уха до уха. Камера облетела ее полукругом и дала крупный план. И выглядело это так эпично, что Семеныч даже смачно выругался от удовольствия.

Тем временем князь наконец подобрал слова для ответа:

– Этот вопрос еще на рассмотрении, – уклончиво сказал он. – Формально Меньшиков не нарушал правила, когда выбил оставшиеся мишени. “Бастарды” сами выбрали сражение вместо игры и дали ему эту возможность.

– И все же общественность возмущена, – не дала князю увернуться от темы ведущая. – В императорскую канцелярию поступают многочисленные жалобы, а на РОИ запущена инициатива, которая набрала уже больше ста тысяч голосов.

– Повторяю: Михаил Меньшиков не нарушил правила, – со вздохом сказал Сан-Донато. – Игру никто не останавливал, “Бастарды” сами отвлеклись.

– Они ему жизнь спасли! – не выдержал охранник, подавшись вперед, к экрану. – А этот урод смылся, как последний трус, и выбил втихушку мишени, пока ребята не видели!

– Семеныч, ты опять телек смотришь? – окликнул его второй охранник, заходя и торопливо закрывая за собой дверь – чтоб не впустить внутрь зимнюю стужу.

– Да ты глянь, че делают! – ответил Семеныч. – Правил он не нарушал, понимаете ли. Бастарды мало того, что уделали столичных, так еще и монстра завалили. А эти твари из “верхов” кубок Меньшикову вручили! Несправедливо!

Тем временем ведущая все-таки добилась у Сан-Донато более четких ответов, и тот с неохотой сказал:

– Разумеется, доблесть студентов будет вознаграждена. Семья Меньшикова заявила, что “Бастардам” обеспечат большое вознаграждение за спасение их сына. Кроме того, они отозвали заявление по поводу дуэли на Ассамблее.

– Позвольте уточнить: с Кирилла Митрофанова сняли все обвинения? – тут же оживилась ведущая, пока на экране показывали, как работники “Скорой помощи” укладывают на каталку обессиленную Марию Яковлеву.

– Не совсем так, – с неохотой признал Сан-Донато. – Нарушение дуэльного кодекса не может оставаться безнаказанным. Однако с учетом последних событий было принято решение смягчить и отложить наказание, чтобы не мешать учебе.

– Ну вот, – разочарованно цыкнул Семеныч. – Ребята всех там спасли, а им вместо кубка – подачка от Меньшиковых и исправительные работы. Где справедливость в этом мире?!

– Ну, они бастарды, чего ты хотел? – пожал плечами второй охранник. – Скажи спасибо, что их уже трижды защитили от мести Меньшикова. Так-то они нехило над ним поиздевались.

– Это точно, – хмыкнул Семеныч, чье настроение мигом изменилось. – Наверное, этого увальня еще никто так не унижал.

– А фотки дуэли с Ассамблеи видал? – оживился второй охранник. – Пацан реально в повязке был. Свалил мага-огневика с завязанными глазами!

– Да, эти Митрофановы сильны, – покивал Семеныч. – Недаром…

Глава 1

Полицейских было всего двое и выглядели они скорее замерзшими, чем целеустремленными. А значит, пришли не арестовывать, а что-то расследовать. Один из них представил себя и напарника, все пожали друг другу руки, и охранники немного успокоились – раз все так спокойно, значит, точно что-то обыденное.

Так и оказалось. Следователь пришел с фотографией какого-то работяги, который пропал без вести. Полицейский дал рассмотреть карточку и поинтересовался, не видели ли его здесь, не мог ли попасть на камеры.

– Да может и мог, – сказал Семеныч, почесав в затылке. – Вот только… хранить информацию – это дорого. Так что все записи, которым больше недели, удаляются.

Он не врал: записи с внешних камер действительно не хранили – хозяину было важно, чтобы никто посторонний не проник на территорию, и если периметр не нарушался, то и записи спокойно стирали.

– Давно пропал-то? – на всякий случай уточнил Семеныч, припоминая всех доходяг, которые проходили мимо пункта охраны.

– Давно, – поежился от холода полицейский. – Скорее всего, замерз где-то в промзоне, а нам ищи его теперь.

– Так не искали бы, – предложил второй охранник.

– Да там одна тетка-истеричка достала всех, – неожиданно эмоционально признался следователь. – Даже жена этого мужика уже не ищет. А этой Анастасии все неймется: мол, найдите хоть труп. А где мы его зимой найдем? Вон, весна придет, сугробы растают – и отыщется.

– И то верно, – хмыкнул Семеныч. – А че, мужики, может, зайдете погреться? Я смотрю, вы на своей патрульной замерзли совсем.

– Да не говорите, – отозвался полицейский, притопывая. – Наш автопром нынче на элитных тачках сосредоточился, служебными машинами Китайская империя занимается. А они в этой своей “Поднебесной” толком и не знают, что такое наши зимы. Я уже ни ног, ни носа не чувствую.

Он шмыгнул.

– Так может того… этого, – охранник сделал характерный жест поднимаемой кружки.

– На службе нельзя, – посуровел полицейский.

– Нам тоже, – улыбнулся охранник. – Я чай имел в виду. Пойдемте к нам, погреетесь – барин будку хорошую поставил, утепленную. У нас там даже теплый пол электрический.

– Да мы по делу же… время… – неуверенно переглянулись полицейские.

– Думаю, заледеневший труп не убежит, – фыркнул Семеныч. – А если убежит, значит, и домой сам вернется.

– И то верно, – кивнул следователь. – Ну давайте, мужики, по чаю. Начальству скажем, что проводили опрос потенциальных свидетелей. А то околеть можно на этой собачьей работе. Самого скоро в сугробе найдут.

Спустя несколько минут мужики уже разговорились и разогрелись. В будке было тесно, но оттого еще теплее. За чаем с пряниками полицейские не только оттаяли, но и разомлели и начали жаловаться на жизнь:

– … А нам премию выписывают по количеству закрытых дел, понимаете?

– Ну?

– Ну а народ заявления пишет – мол, псина какая-то прыгучая по городу шастает, то на людей, то на машины сверху прыгает, – говорил следователь. – А мы-то что сделаем, а?

– Так а пристрелить? – не понял Семеныч.

– И потом по каждому патрону документы заполнять? – фыркнул полицейский. – А по ней еще пойди попади – скачет, как саранча.

– Искаженные вообще не наш профиль, мы по людям, – вставил свои пять копеек второй полицейский.

– Именно, – кивнул следователь. – И вот таких заявлений уйма.

– И по всяким алкоголикам загулявшим тоже, – сказал второй. – Вот мужик ушел в запой, залег у друганов, а баба уже к нам летит – ищите, мол, это ваша обязанность. Так она ж сама его быстрее найдет! Чего нас-то дергать?

Мужик с возмущением стукнул кулаком по столу, а потом махнул на все это рукой.

– В общем, чего тут говорить? Пашешь, как лошадь, а отдачи никакой, – вздохнул он. – И люди вечно недовольны. Как эта Анастасия.

– Да, достала всех, – пожаловался следователь. – У нее самой ни детей, ни семьи, зато, походу, при деньгах. Времени свободного много, вот она и тратит его на ерунду. Хуже только бабки с жалобами на соседей.

– Ну и плюнули бы на нее, – предложил Семеныч. – Этот пропавший ей даже не родственник. Сами говорите, жена уже не ищет.

– Да мы бы с радостью, но эта зараза образованная, почти как аристократы, – пояснил следователь. – Вызнала все наши уставы и положения и насела – дай да подай ей этого Валерия живым или мертвым. А если, мол, будете игнорировать расследование, буду жаловаться “выше”.

– Она еще других нищих района под опеку взяла, – добавил второй полицейский. – Услышала, что еще несколько пропавших есть, и теперь из-за этой дуры ищем их. Сколько их спьяну в подворотне замерзает – не счесть!

– Да, морозы нынче знатные, – подтвердил Семеныч. – Давайте я вам еще чаю подогрею.

– Не, мы пойдем уже, и так задержались, – засобирался следователь. – Спасибо за информацию. Если б вы не сказали, что тут все земли одному аристо принадлежат, мы бы еще долго по промзоне шатались, задницы морозили.

– Да, тут одни склады, и все под нашим наблюдением, – покивал Семеныч, окидывая рукой три экрана, на которых в мелких окошечках было выведено множество изображений пустынных улиц. – Если б ваш доходяга сюда дошел, мы б его сразу заметили. Видимо, свернул к железной дороге.

– Мы тоже так подумали, – сказал следователь. – Сел, наверно, на товарный и угнал куда-нибудь в Тюмень.

– Скорей всего, так и было, – подтвердил Семеныч, и они с напарником пошли провожать случайных знакомых.

Стоило полицейским сесть в патрульную машину и отъехать, как молодой охранник поинтересовался у старшего товарища:

– Семеныч, а че ты им не сказал, что у нас на складе дофига всякого отребья работает? Раз этого мужика в нашем направлении видели, значит, к нам он и шел, на работу.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – сказал Семеныч.

– Ну ты за дурака-то не держи, – обиделся второй. – Знаю я уже, что компания у нас нелегальная пока. Но хозяин же вроде как планирует ее по всем правилам оформить.

Глава 2

– А здесь уютно, – вежливо сказала Маша, первой оторвавшись от еды и оглядывая самодельные украшения под потолком.

На самом деле она к еде почти не притронулась – видимо, опасалась за ее микробиологические показатели. Зато все остальные уплетали за милую душу. Мы с Кириллом – потому что вечно были голодные из-за “Пилигрима”, бедняки – потому что им еда казалась отличной, а Карл…

“А о Карле я почти ничего не знаю, – вдруг подумалось мне. – Хотя мы с ним сражались плечом к плечу. Исправить это упущение, что ли?”

– Слушай, Карл, вот ты говоришь, что ты лекарь, – повернулась я к нему, начиная застольную беседу. – А зачем пошел учиться в “Армаду”? Почему не в медицинский институт? Тебя бы там доучили.

– Лекарь же, а не врач, – глухо сказал парень. – Это разные профессии.

У меня в голове заскрипели шестеренки, ибо для меня это было одно и то же.

– Лекари лечат магией, а врачи – технологиями, – пояснил вместо Карла Кирилл. – Цель одна, методы разные.

– Хм, – задумалась я. – Все равно надо было идти в медицинский. Можно же сделать комбо: магия и технологии против болезней! Да тебе бы цены не было!

– В медицинском нет военной подготовки, – все так же безэмоционально сказал Карл.

Я хотела было расспросить его, кого именно он так ненавидит, что ради этого из лекаря готов переквалифицироваться в военные, но тут нас вежливо перебили:

– Барин, а вы и впрямь лекарь? – смущаясь, уточнил какой-то мужик, что сидел неподалеку и услышал наш разговор. – Случаем, руки-ноги отращивать не умеете?

И вдруг по залу будто волна прокатилась – один за другим люди стихли и повернули головы в сторону Нобеля. Только дети продолжали резвиться, сохраняя ощущение праздника.

Карл не смог уйти от ответа, как он обычно делал – слишком много людей ждало, что он скажет.

– Может и умею. Но я недоучка, – буркнул он. – Таким лицензию не выдают.

– Так а нам это… можно и без лицензии… – осторожно сказал мужик. – Всяко лучше, чем совсем без лечения. Услуги лекарей в ОМС не входят. А мы ж заводчане. Тут кто-то палец из-под пресса не отдернул, там рукав в конвейер затянуло…

Иллюстрируя свои слова, он поднял правую руку. Точнее, обрубок от нее.

– Вот… диск с болгарки сорвался, – смущенно пояснил мужик. – Давно уже. На работу теперь не берут, на пособие живу. А у меня семья. Может, возьметесь?

– Повторяю: я недоучка, – стоял на своем Карл. – Плохо лечу, грубо очень.

– Да мне бы хоть как-то, – развел рукой и обрубком мужик. – Можете на мне учиться, как на крысе подопытной. Пусть не пальцы, но хоть клешню какую страшненькую. Всяко лучше, чем дешевые протезы.

Он вытащил из кармана искусственную руку – почти как у манекена и явно нефункциональную. В противовес этому зрелищу мне сразу вспомнились технологичные протезы Стражей Кордона, которые совершали точнейшие мелкие движения и выглядели чуть ли не лучше настоящей конечности.

Посетители “Мизерикордии” вновь уставились на Карла в ожидании ответа. Судя по всему, тема была животрепещущая. Или просто лекари в этом захолустье встречались так редко, что народ аж дыхание затаил, узнав, кто зашел в гости.

Однако Карл не спешил отвечать. Он замер и выглядел так, будто раскусил что-то горькое. Похоже, он ужасно не хотел заниматься лечением, но не знал, как отказаться.

– Господин Нобель, – осторожно обратилась к Карлу Анастасия. – Если вы можете кому-нибудь помочь, помогите.

– Чтобы дошло до “органов”, и мне штраф впаяли? – сверкнул глазами Карл, наконец озвучив свои опасения.

– Что вы, тут все свои! – заверила его Анастасия. – Мы никому не расскажем, правда ведь?

Она обратилась к людям, и те согласно закивали. Но Нобеля не проняло.

– Я вылечу одного – потянутся толпы, – сказал он. – Больных тьма, а я один. Обращайтесь в государственные клиники, медицина пока бесплатна в нашей Империи.

– Но здесь собрались те, кому врачи уже не помогут, – пояснила Анастасия, указав на культю инвалида. – А лекари в государственных клиниках не работают. Думаю, здесь все впервые в жизни видят настоящего лекаря.

Нобель тяжко вздохнул и прикрыл глаза.

– И правда, Карл, – вдруг подала голос Маша. – У тебя редкий Дар. Помоги мужчине. Ему – лечение, тебе – обучение. Лицензию у тебя не отберут – ее и так нет. А штраф, если что, я сама за тебя заплачу.

Я с любопытством переводила взгляд с одного на другого. Похоже, у Нобеля не осталось контраргументов, потому что он вздохнул и отложил ложку.

– Давай сюда свою культю, – сказал юный лекарь. – Но сразу предупреждаю: будет больно. И совершенно точно уродливо.

– А и плевать! – отчаянно отмахнулся мужик и принялся торопливо разматывать связанный узлом рукав. – Пусть уродливо. Да хоть лапу звериную пришей, барин, лишь бы работала! Я на тебя квартиру перепишу!

– Не надо мне твоей квартиры, – поморщился парень. – Вот еще.

Из-под одежды тем временем показалась аккуратная культя. Видно было, что помощь мужику когда-то оказали профессионально, но лишь на базовом уровне – врачи затянули кожей место среза, сформировав почти ровную полусферу. Идеальный обрубок. Но лишь обрубок, а не рука.

– Может, принести чистую ткань? – засуетилась Анастасия, оглядев стол с полупустыми уже тарелками. – А то нестерильно совсем. У нас постельное из автоклава есть.

– Не надо, – сказал Карл. – Это же не операция, открытых ран не будет.

Он вытянул вперед обе руки, сделал несколько пассов, а затем замер, держа раскрытые кисти на небольшом расстоянии от культи. Народ вокруг затаил дыхание, а некоторые поднялись со своих мест, чтобы лучше было видно.

– М-м-м… – вдруг промычал мужик с культей, и мы поняли, что процесс уже идет!

Магия Карла была незаметной. Ни тебе вспышек, ни силовых откатов. Но кожа на культе вдруг принялась вспучиваться волдырями и расти.

Это было… омерзительно. Как будто черви копошились и росли под кожей у мужика. Да и сама новая кожа была тонкая, красноватая. Под ней происходили какие-то непонятные процессы, а мужику дурнело – он побледнел, посерел, тяжело задышал.

Глава 3

Кирилл

Ну вот как это у Лизы получается? Почему ее действия всегда вызывают неприятности? Даже если она действует от чистого сердца.

Мне удавалось “отмазываться” от приглашений Анастасии два месяца. Она уже почти сдалась и перестала меня звать. А тут Лиза зашла в этом своем “телефоне” в Машкин “канал”, увидела там среди комментаторов Анастасию, разговорилась – и вот, в нашу честь устроили народное гуляние.

Ну ладно, допустим, тут инициатива принадлежала все-таки Анастасии – даме хоть и вежливой, но очень упорной в достижении целей. А вот кто заставлял Лизу расспрашивать Карла о его Даре? Лично мне было очевидно, что такие вещи – секрет, и в общественном месте их не обсуждают.

В итоге вместо часа формального, ни к чему не обязывающего чаепития мы целый вечер проторчали в “Мизерикордии”. Несколько часов Карлу пришлось лечить. И добро бы просто отращивать потерянные конечности, но нет, это было только начало.

Чирьи, вши, лишаи, вросшие ногти, гнилые зубы, тюремные татуировки – оказалось, все это легко может удалить даже необученный лекарь, и народ повалил валом.

Лизе было весело. Карл раз за разом выдыхался, и всякий раз я думал – ну все, теперь-то мы точно пойдем домой. Но она тут же его “подзаряжала” и снова отправляла на растерзание толпе.

Вот как она поняла, что Карл не может отказать страждущим? Откуда узнала? Он же мрачный и нелюдимый тип, как можно было догадаться, что он не умеет говорить “нет”? Карл ворчал и ругался, хмурил брови и поджимал губы… но продолжал лечить, хотя любой другой на его месте пожаловался бы, что устал, и ушел домой. Устал даже я!

“Надо было свалить в самом начале, – запоздало обругал себя я. – Теперь понимаю, почему Герман так рано сбежал”.

Видимо, чертов франт сразу понял, что если нас усадят за стол, то легко уже не выпустят. Поэтому он даже садиться не стал. А вот я таки совершил эту ошибку.

“Больше никогда туда не поеду”, – сказал я себе.

Дело было даже не в нищих, хотя вид лопающихся чирьев и потеки желтого гноя отпечатались у меня на сетчатке. Дело было в Анастасии. До чего же упорная женщина! И какое несчастье, что меня угораздило ей понравиться.

Пока Мария и Лиза заставляли Карла лечить страждущих, Анастасия решила “составить мне компанию”, чтобы я “не скучал”. И несколько часов сотней разных способов пыталась пробудить во мне хоть какие-нибудь ответные чувства.

И жалко ее, и… Ну не в моем она вкусе, что я могу сделать?

– Эх-х… – шумно вздохнул я, потер лицо и уставился в бархатно-черное небо с острыми льдинками звезд.

Мы отошли от “Мизерикордии” уже на приличное расстояние. Я сбежал оттуда, когда лечение очередного чирья было в самом разгаре – пока Анастасия отвлеклась. Лиза это заметила и увязалась следом – все равно пациенты пошли уже "несерьезные", и пора было прекращать издевательство над лекарем. Теперь же можно было полюбоваться чем-то прекрасным после всех этих ужасов самопального лечения.

Зима вступила в полную силу, и мороз покалывал кожу, а вся влага с неба давно выпала на землю колкими снежинками. Я сделал глубокий вдох, задержал внутри легких болезненно холодный воздух и выпустил его облачком пара.

– Да ладно тебе страдать, – сказала Лиза, тоже останавливаясь и запрокидывая голову, чтобы заглянуть в звездное небо. – Она тебя даже не потрогала.

– Да уж лучше бы потрогала, убедилась, что никак, и отстала! – сказал я, недовольный тем, что подруга вернула меня от созерцания прекрасного к этой поднадоевшей теме.

– Хм. Хороший план, – неожиданно одобрила Лиза. – Может, вернемся, и осуществишь?

– Иди ты…! – я сделал вид, что замахиваюсь на нее.

Эта зараза расхохоталась, и ее хохот далеко разнесся по пустынным из-за мороза улицам. А я посмотрел на эту великовозрастную балбесину и махнул рукой. Только взял горсть снега и демонстративно бросил в нее. Сухой снег не долетел и рассыпался, сверкая, будто пыльца с крыльев фей.

– Да ладно тебе, – примирительно сказала Лиза, отсмеявшись. – Влюбленность – это так мило. Ей уже под тридцать, в этом возрасте влюбляются редко. Дай человеку насладиться чувством, пусть и безответным. Прожить скучную жизнь старой девы она еще успеет.

– Анастасии надо просто оставить “Мизерикордию” и пойти туда, где водятся свободные обеспеченные мужчины ей под стать, – сказал я. – Я уже не знаю, каким способом объяснить ей, что мы не пара.

– Да все она понимает, – с чуть грустной улыбкой похлопала меня по плечу Лиза. – Это ты не понимаешь, как девушкам хочется простой романтики.

Я посмотрел на нее вопросительно. Романтики? Это вот с лютней на морозе стоять и петь слащавые песни под балконом “любимой”? Извините, увольте.

Лиза тем временем смерила меня странным пытливым взглядом с хитрой улыбочкой и добавила:

– Делай, как Герман – будешь любимчиком дам и при этом вечно не женат.

Сказав так, она подмигнула.

– Ну вот еще! – возмутился я. – Я, знаешь ли, более консервативных взглядов. Поэтому предпочитаю даже не давать надежды, если не собираюсь жениться.

– Ну да, ну да, – дурашливо покивала Лиза. – И поэтому ты юлил, как уж на сковородке, и не знал, как ей отказать. Очень прямо и по-мужски, ага.

– Я не хотел ее обидеть, – пояснил я, чувствуя, как уши предательски горят. – Анастасия хороший человек, такие редко встречаются. Наверное, без нее это заведение было бы куда более унылым.

– Есть такое, – признала Лиза. – Беспокоится о каждом завсегдатае так, будто это ее родственники. Местами это похоже на одержимость. Хотя, наверное, только такие люди и становятся работниками благотворительных фондов.

Я кивнул, соглашаясь.

Разговор иссяк, и мы остались стоять, разглядывая холодное небо и теплые пятна окон. За ними кое-где суетились люди, а кое-где уже укладывались спать.

Оглядывая улицу, на которой мы оказались, я остановил свой взгляд на Лизе. Она была сегодня в пушистой белой шубке и нелепых меховых наушниках. Волосы ей кто-то завил, и они рассыпались по воротнику золотыми кудрями. А вокруг девушки были сугробы по пояс величиной.

Глава 4

Лиза

Палыч обосновался в скромной квартире – то ли съемной, то ли холостяцкой. Дом был неплохой – я бы назвала его “сталинкой”, но Сталина в этом мире не было. Но вот строители его времен, похоже, были.

Однако удивляло, конечно же, не это.

– А ты вообще как здесь оказался? – спросила я, когда мы закончили обсуждения, и Палыч отсчитал Кириллу полагающуюся долю за артефактные материалы. – Ты ж говорил, что хочешь залечь на дно.

Я с любопытством оглядела все те же старинные предметы, которыми был украшен интерьер: похоже, это была страсть Палыча – собирать всякие устаревшие вещи.

– Так я и залег, – фыркнул он. – Уехал из мелкого городка, где все друг друга знают, туда, где всем на тебя плевать. Или вы думали, я в лесу буду прятаться? Куда более странно, что делаете вы в таком неблагополучном районе? Вы ж у нас теперь аристократы, элита.

Он хмыкнул, оглядев нас с Кириллом.

– Логично, – признала я. – И что, как бизнес?

– Ну, просел немного, – пожал плечами Палыч. – Но у меня тут были знакомые, так что наверстаю со временем.

– Все так же скупаешь краденное? – недовольно прищурился Кирилл, хотя деньги взял и сейчас складывал во внутренний карман.

– Что за пустые обвинения? – без особых эмоций отозвался Палыч. – Осторожнее со словами, парень. Я скромный владелец скромного законопослушного бизнеса.

– Кстати о краденом, – вдруг осенило меня. – Слушай, Палыч, а через тебя не проходили вот эти предметы?

Я достала телефон и показала список вещей пропавшего, которые, предположительно, потерялись вместе с ним.

– Хм, – нахмурился мужчина и покусал губу в задумчивости. – Хлам. Мне такого не приносили. Да и вряд ли кто-то купил бы. Пластиковая зажигалка, помятый крестик на оранжевой нитке... Звучит, как опись вещей бомжа.

– Ну, это почти бомж и есть, – призналась я. – Мужик тут один пропал, жена его ищет.

– Так это не ко мне, – сказал Палыч. – Ищите по друзьям или в подворотне. Знаешь, сколько таких в этом городе пропадает каждый год? Причем сами по себе, без всякого криминала.

– И все же, – осталась стоять на своем я. – Будь так любезен, разузнай для нас, не прошел ли по вашей сфере один мужик… Ща, я тебе фото и имя скину. Дай номер.

– Банковской карты? – хмыкнул Палыч, доставая дешевый телефон – похоже, купил, чтобы соответствовать “городскому” уровню. – Покажи просто, я перефоткаю.

Я показала. Наш мутный друг покачал головой при виде совершенно обычного лица, но сфотографировал.

– Специально искать не буду, – предупредил Палыч. – Если случайно услышу что – по старой памяти маякну. Но знайте, что если он и правда “по моей сфере”, как вы говорите, то искать вам его не стоит. Башку свернут, как кутятам.

– Пф! – фыркнула я. – Слабо. Муратов до сих пор пытается.

– Хм. Тоже верно – круто Кирилл его приложил, – вдруг улыбнулся Палыч. – Я, кстати, смотрел Универсиаду. А вы неплохо обращаетесь с оружием. Думаю, Волчара тоже насмотрелся и не полезет к вам.

– Что, проникся талантом? – хмыкнула я.

– Волк пытался укусить вас раз, другой, да оба раза зубы обломал, – тоже улыбнулся мужчина.

– Значит, нападет и в третий раз, – продолжил его мысль Кирилл.

– Нет, – покачал головой Палыч. – Он зол, конечно. Но не глуп – понял уже, с кем связался. С магами тягаться – проще сразу сдаться.

Палыч сказал все, что хотел, и стал убирать алмазные зубки в большой сейф, в котором виднелись еще какие-то коробки.

– Слушай, а у тебя, чаем, не завалялось зараженных Скверной материалов? – поинтересовался вдруг Кирилл.

– Тебе зачем? – прищурился на него мужчина.

– Артефакт не могу настроить, – честно сказал Кир. – Если есть, дай хотя бы на время – проверить, работает ли вообще прибор. Но лучше насовсем, для калибровки.

– Извини, – развел руками Палыч. – Я такой дряни не держу – от нее и заболеть можно. Скупаю только понятные артефакты. А всякие фонящие излучением штуки – это ты себе оставь.

Кирилл расстроенно скривился. Но тут вдруг мужчина решил продолжить эту тему:

– Знаешь, обычно все наоборот происходит, – сказал он. – Студенты перекупщикам и лавочникам всякую дрянь с практики тащат. Это ж вы, могучие маги, в аномалии ездите, а не я.

– А что, на практике можно добыть артефакты? – удивился Кирилл.

– Ха! – сказал Палыч. – Можно, говоришь? Да вы будете эти артефакты тоннами разгружать – халявная человеческая сила. И ныкать. И искать, где бы продать, пока преподаватели не видят. Кстати, вы у меня теперь постоянные клиенты, вам хорошую цену дам. Когда у вас ближайший выезд? В январе?

Мы переглянулись. Грядущая практика начала открываться с неожиданной стороны.

– Придержи местечко в своем железном шкафу, – сказал Кирилл.

– Непременно, – кивнул мужчина. – Но сразу скажу: токсичные материалы и недозревшие артефакты не принимаю – это сдавайте каким-нибудь Меньшиковым или Строгановым. У меня только чистый бизнес.

– Ну да, ну да, – пробормотал Кирилл, и на этом мы распрощались с Палычем.

– Как думаешь, это прибыльное дело – артефакты в аномалиях добывать? – спросила я Кирилла, когда мы возвращались домой. – Мне кажется, если это государственная практика, то вряд ли получится много добыть.

– Кто знает? – пожал плечами друг. – Но всяко лучше, чем жить на деньги Машки и Германа.

– Э! – возмутилась я, ощутив шпильку в свой адрес. – Между прочим, мой морально-финансовый долг перед ними давно закрыт.

– Это как это? – не понял Кирилл.

– Очень просто, – ответила я. – Машка благодаря мне продвинула свой канал, и теперь он у нее работает не в минус. А Герман вообще срубил нехилую выручку на мерче. Знаешь, сколько футболок с моей моськой он продал?

Я горделиво приосанилась, но Кирилла это не проняло, так что я вернулась к разговору:

– Так что хватит уже дружбу на деньги переводить, – укорила его я. – Вчера они мне помогали, сегодня я им. В этом и суть дружбы, разве не так?