Бедная Саша: Цена одной ночи.

Пролог.

Пролог

Коридор пах дорогими духами и полированной древесиной. Всё здесь было безупречно: чистота, тишина, глушащая звуки шагов, и безликая роскошь, от которой хотелось обернуться и сбежать. Всё кричало: ты не отсюда. И тебе здесь не место.

Я остановилась у нужной двери. Сердце билось в горле, пальцы будто онемели. Я провела ладонью по ремешку сумки — кожа холодная, как лёд.

Соберись. Ты знаешь, зачем пришла. Ты не имеешь права на страх.

Щелчок. Дверь открылась.

Номер был погружён в полумрак. Единственный источник света — настольная лампа, создающая мягкое, интимное освещение.

Воздух тёплый, плотный, с терпким запахом алкоголя, кожи и чего-то пряного, слишком знакомого. Запах власти.

Он стоял у мини-бара, спиной ко мне. Его фигура сразу приковала взгляд: высокий, широкоплечий, будто вырезан из камня.

Рубашка белая, слегка расстёгнутая, подчёркивает сильную шею, ключицы, загорелую кожу. Всё в нём излучало уверенность, даже скуку — как у человека, который давно повидал слишком много и устал от всего.

Я шагнула вперёд. Каблуки стучали слишком громко. Колени подгибались, и я почувствовала, как предательски подрагивают пальцы. Вдох. Выдох. Ещё шаг.

Он не повернулся. Но его голос прорезал тишину, как лезвие.

— Ты нервничаешь. — Спокойно. Почти устало. — Ты что, новенькая?

Мой желудок сжался в тугой узел. Он понял. Он почувствовал.

— Нет, — выдавила я. Голос предательски дрогнул. — Я не новенькая.

Он медленно развернулся — и я замерла.

Мужчина, которого я должна была обмануть, оказался воплощением опасности. Лицо, от которого перехватывает дыхание: чёткие скулы, твёрдая линия челюсти, губы, которые легко могли бы ласкать или приказывать. Но главное — глаза. Тёмные, холодные, пронизывающие насквозь.

Он посмотрел на меня как на проблему. Как на что-то лишнее.

— Я же просил новеньких не присылать, — проговорил он резко. — Они тупят.

Слова вонзились в грудь, как иглы. Я сжала челюсть, постаралась поднять подбородок.

— Я справлюсь.

Он не ответил. Просто смотрел. Долго. Напряжённо. А потом сделал шаг ко мне — и я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холод.

— Тогда раздевайся, — произнёс он.

Пауза повисла между нами, густая, как дым.

— И побыстрей.

Сердце застучало в ушах, кровь отхлынула от лица. Я не шелохнулась. Только пальцы крепче вцепились в ремешок сумки. Внутри всё кричало: беги. Но выбора не было.

Где-то в этом номере, возможно — прямо за его спиной, в сейфе или ящике — лежал документ. Один-единственный лист бумаги, за которым я пришла. И за который, возможно, придётся перешагнуть черту.

Я пришла как хищница. Но сейчас — я чувствовала себя добычей.

Глава 1

Глава 1

Я жала на газ, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида. Слёзы текли сами по себе, по щекам, по подбородку, оставляя солёные дорожки. Руки дрожали на руле, хотя я знала — надо собраться. Сейчас нельзя быть слабой.

РУВД уже был впереди, серое здание, знакомое до боли. Я снова здесь. Снова из-за своего брата Владимира. Мне 29. Он — младше меня на три года, но уже давно живёт своей жизнью… иногда пугающе взрослой.

Он живёт в другом городе, и всё равно попал сюда — туда, где живу я. Судьба или случайность, не знаю, но это ещё больше давило.

Сколько раз я себе говорила — больше не помогу. Больше не влезу. Он взрослый. Это его выбор. Это не моя ответственность.

Но всё рушилось в тот момент, как только звонил его номер. Как только слышала в трубке голос — растерянный, виноватый, по-детски испуганный.

— Саша …— только и сказал он. И я уже собиралась. Уже ехала. Уже искала, кого дернуть, кого просить, к кому идти.

Я ведь не просто старшая сестра ему. Я ему мать, отец, вся семья. Родители ушли рано, и мне пришлось вырасти за нас двоих. А я училась быть сильной. Училась держать его за руку, когда самой хотелось убежать.

А теперь он в очередной раз вляпался. Опять.

Я говорила ему: "Хватит. Вова, это конец. Больше ни рубля. Ни одного звонка." Но вот я тут. Еду. Слёзы не потому что он виноват. А потому что я не умею иначе.

Я останавливаюсь у входа. Заглушаю мотор. Глубоко вдыхаю, пытаясь проглотить всю эту боль. Поднимаю лицо к зеркалу — покрасневшие глаза, измазанная тушь.

Я всё равно зайду. Всё равно попробую. Он — мой. Не брат, а сын. И я не брошу.

Никогда.

Вестибюль встречает запахом дешёвого кофе и тусклым светом. Плитка под ногами — старая, с трещинами, будто и сама жизнь тут давным-давно потрескалась. Я подхожу к окошку дежурного, вытаскиваю паспорт — руки всё ещё дрожат.

— К кому? — мужчина с усталым лицом даже не смотрит на меня, заполняя какую-то бумагу.

— К следователю. Капитан Чернов. По делу Владимира Кравцова.

Он отрывается от бумаг и мельком глядит на меня. В глазах ничего — ни злости, ни жалости. Привыкли тут. Такие, как я, приходят каждый день.

— Пропуск. Третий этаж, 312 кабинет. Не теряйте.

Я киваю и беру тонкий прямоугольник картона. Руки цепляются за него, как за что-то важное, как за последний шанс. Поднимаюсь по лестнице, тяжело, будто с каждой ступенью у меня отбирают дыхание.

Перед кабинетом 312 я замираю. Сердце бьётся где-то в горле, и я слышу только его. Стучу.

— Да?

Голос глухой, почти раздражённый. Я вдыхаю. Вхожу.

Капитан Чернов сидит за столом, заваленным папками и бумагами. Высокий, сухой, с усталым взглядом. Не поднимается, только кивает:

— Садитесь. Вернее присаживайтесь.

Я села на жесткий стул, скрестив руки на груди, стараясь не показывать, как сильно дрожат пальцы. Комната была душной, пахло пылью, кофе и чем-то еще — тяжелым.

Следователь, капитан Чернов холодным взглядом, уже минут десять молча листал папку.

— Александра Александровна, — наконец произнёс он, но тут же поправился, не глядя на меня: — Саша…

Я едва слышно выдохнула.

— Женя… Но неужели ничего не сделать? Неужели я не смогу ничем ему помочь?

Он поднял глаза. Те же серые, как в школе. Только теперь — без тёплого света.

— Всё не так просто, Саш. Статья серьёзная. Улики — не с потолка.

— Но ты же его знаешь… Это Вова. Он, может, и вспыльчивый, но он бы не…

— Я знаю, кто он тебе, — перебил он, не грубо, но жёстко. — И именно поэтому ты не можешь быть объективной.

Я прикусила губу.

— Женя, ну пожалуйста. Может, поручительство? Адвокат, деньги… Всё, что нужно. Я найду. Только скажи, что есть шанс.

Он тяжело вздохнул, провёл рукой по лицу и посмотрел на меня так, как смотрят на человека, которому не хотят говорить правду, но вынуждены.

— Помочь можно, Саша. Но не так, как ты хочешь. Тут либо ты говоришь, что знаешь, либо...

— Но я не знаю! — перебила я. — Клянусь, я понятия не имею, во что он влез.

Женя молча закрыл папку.

— Тогда готовься. Это может затянуться.

Я посмотрела по сторонам. Камера? Микрофоны? Кто-то за стеклом? Не видела. Но всё равно наклонилась чуть ближе и почти шёпотом:

— Женя, а если… — я не договорила, просто коснулась пальцами сумки на коленях и медленно повела рукой, изображая жест, который не требует слов. Жест, обозначающий деньги.

Он замер. На секунду. Его лицо будто застыло, даже дыхание стало тише.

— Не делай этого, Саша, — сказал он тихо, но резко. — Даже не думай. Я тебя знаю, и потому сейчас просто забуду, что ты только что попыталась сделать. Но если ты повторишь — следующая дверь будет открыта уже для тебя.

Мне стало холодно. Противно. И страшно.

— Прости… — выдохнула я, не зная, куда девать взгляд.

Женя отодвинул папку в сторону и встал.

— Ищи адвоката. Хорошего. Всё, что ты можешь сейчас сделать — это быть рядом и не мешать.

— Я поняла.

Женя отодвинул папку в сторону и встал. Затем вдруг чуть улыбнулся и… подмигнул.

— Саша, ты помнишь, где был наш выпускной?

Я непонимающе подняла на него глаза.

— Да…

— Давай, может, встретимся. Кофе попьём, школу вспомним.

Я задержала взгляд, чувствуя, как внутри всё сжалось. И тепло, и мерзко одновременно.

— Хорошо, — кивнула. — Я поняла, о каких «школьных делах» мы будем говорить.

Он больше ничего не сказал. Только снова стал серьёзным, вернул себе лицо следователя. А я — снова почувствовала себя как на экзамене, на который пришла без шпаргалки.

— Можно я его увижу?

Он смотрит на меня чуть мягче. Может, это просто показалось.

— Минут через десять приведут. Только недолго. И, пожалуйста, — он делает паузу, — подумай, прежде чем вытащить его в очередной раз. Иногда, если не дать утонуть — человек так и не научится плыть.

глава 2

Глава 2

Я сидела за кухонным столом, заваленным старыми блокнотами, визитками, клочками бумаги с чужими телефонами.

Пальцы лихорадочно перебирали страницы, будто надеялись найти не номер — спасение. Глаза цеплялись за имена и короткие пометки:

"Таня — бухгалтер, звони только в крайних случаях."

"Павел (банк) — уехал за границу."

"Ира. Не отвечать!"

Мелькали лица, обрывки голосов, ситуации, в которых мы были вместе.

Каждая строчка — миниатюра прошлого, которое давно ушло, но оставило следы, как ожоги.

Я пыталась вспомнить — кто остался?

Кому не страшно позвонить?

Кто откликнется, услышав моё имя?

Телефон лежал рядом, как граната без кольца. Я не касалась его — будто боялась, что он взорвётся от прикосновения.

Просто смотрела. И искала глазами хоть какую-то зацепку, ниточку, ведущую из этого тупика.

Пальцы остановились на знакомом почерке:

"Света Кочетова."

Света…

Когда-то мы были подругами.

Настоящими — с общими секретами, ночными разговорами и глупыми прозвищами.

Мы таскались друг к другу ночевать, ели лапшу из одного пакета и клялись, что всегда будем рядом.

Всё казалось простым. Прозрачным. Честным.

Мы знали друг о друге почти всё.

А потом она переспала с моим парнем.

Я узнала об этом не от неё.

Скандала не было — просто перестали общаться. По негласному согласию.

Без истерик, без объяснений.

Без права на прощение.

С тех пор — ни одного разговора.

Не потому что я злилась. Злость прошла быстро. Просто доверие исчезло. Исчезла дружба.

Растворилась, как сахар в чёрном кофе — без следа, но с горечью.

По слухам, с деньгами у неё всё отлично.

Не просто "хватает", а всё отлично.

Брендовые сумки меняются у неё чаще, чем у других — настроение.

Может позволить себе не экономить на продуктах, не ждать распродаж, не думать, сколько осталось до зарплаты.

Она вышла удачно замуж. Несколько раз.

Каждый её брак — как шаг в новую лигу: выше, богаче, статуснее.

Теперь она — Светлана Сергеевна.

Не просто Света из соседнего подъезда, с которой мы ели семечки и обсуждали, кто нам нравится.

А женщина из другого мира.

Женщина с глянцевой жизнью.

Уверенная. Богатая. Недосягаемая.

Я набрала её номер.

Один гудок. Второй. Третий.

— Алло?

— Света… Привет. Это Саша. Кравцова.

Пауза. Долгая. Почти неловкая.

— Саша? Ты? Неожиданно. Что-то случилось?

— Можно я подъеду? Мне нужно поговорить. Не по телефону.

— Ладно. Приезжай. Только быстро, хорошо?

Я отключилась и облокотилась на стол. Закрыла глаза.

Это была не надежда — скорее, отсроченный позор.

Но вариантов у меня не было.

Гордая нищета — романтика для тех, у кого есть запасной выход. У меня его не было.

Через полчаса я стояла у её двери.

Зеркальная поверхность отражала моё лицо — уставшее, чужое, как в плохом сне.

Губы потрескались, под глазами — синяки, одежда будто принадлежала кому-то другому.

Сердце стучало, как на школьной сцене, когда забываешь текст.

Замок щёлкнул, и Света появилась на пороге — в дорогом халате, с идеально собранными волосами и лёгким раздражением в голосе:

— Саша? Вот кого не ожидала. — Улыбки в её голосе не было.

— Прости, что так.

Она шагнула в сторону, впуская меня:

— Только недолго. У меня встреча скоро.

Квартира выглядела как шоурум — стекло, бетон, хром.

Холодная, без запаха жизни. Без книг, без фотографий, без следов человека.

Только стиль. Только деньги.

Света прошла вперёд, не предложив разуться или сесть.

— У тебя красиво, — пробормотала я.

— У меня дорого, — отрезала она.

Я стояла, пока она не обернулась:

— Ну? Зачем пришла?

Я сглотнула. Горло пересохло, голос едва вытолкнул слова:

— Мне нужны деньги. Вова… у него серьёзные проблемы. Я всё отдала на адвоката. Ты — единственная, кого я могу попросить.

Света посмотрела на меня чуть свысока.

С интересом. Как на странный экспонат из другого времени.

Как будто перед ней стояла не я, а призрак прошлой себя, от которого она давно избавилась.

— Проходи.

Она налила себе кофе. Мне — нет. Не предложила. Не взглянула. Просто села, изящно закинув ногу на ногу.

— Саш… ты всё ещё преподаёшь в этом своём институте?

Я кивнула.

— Да. Преподаю.

— До сих пор не надоело?

Я промолчала.

Она поставила чашку на стеклянный стол и усмехнулась:

— Ты красивая, умная, с харизмой. И до сих пор сидишь в каком-то задрыпанном вузе за копейки? Методички, пары, курсовики? Ты сама себя не жалеешь?

— Мне нравится моя работа, — спокойно ответила я. Это была правда.

— Сейчас работают не ради "нравится", — фыркнула она. — Сейчас работают ради результата. Побеждают те, кто считает. А не мечтает.

Она медленно прошлась по комнате, остановилась у окна:

— Ты живёшь в прошлом. Где честность — добродетель, а доброта — сила. Но сейчас решает другое. Связи. Расчёт. Холодная голова. Умные девчонки давно не читают стихи. Они читают банковские счета.

Я сжала губы. Спорить не имело смысла.

Это был разный словарь. Разная вера.

— Свет, у каждого свой путь. Если не против — перейдём к делу?

Она обернулась и прищурилась:

— Всё из-за Вовы? Опять твой вечно проблемный брат?

Я кивнула.

Света подошла ближе, наклонилась:

— Хватит играть в спасательницу. Люди привыкают к жертвам. А потом используют.

— В этот раз всё серьёзно. Ему грозит реальный срок. Я выставила бабушкин дом на продажу — земля дорогая. Когда продам верну всё до копейки.

Света сделала глоток кофе, кивнула:

— Понятно. Хорошо.

— Я верну. Честно.

— Я не про деньги, — перебила она. — Я про условия.

Я замерла.

Света подошла ближе, облокотилась на спинку дивана, глядя прямо в глаза:

Глава 3

Глава 3

Я стояла у зеркала в квартире Светы, завернувшись в большое, мягкое полотенце.

Тело ещё хранило приятное тепло воды после душа.

Волосы были влажными, и тонкие пряди прилипали к коже. Редкие капли медленно скатывались по спине, оставляя за собой прохладные, почти щекочущие следы.

Я поёжилась — не от холода, от предчувствия.

Воздух в комнате был тяжёлый и насыщенный. Он вобрал в себя запахи духов, аромат кремов и косметики, тонкие пары из ванной, всё это сплелось в странную, немного тревожную атмосферу подготовки.

Здесь витала женская решимость, замешанная на страхе и роли, которую надо сыграть безупречно.

На стуле аккуратно лежали три комплекта одежды — мы выбрали их заранее.

Сдержанное чёрное платье — строгое, классическое, без лишнего. Нежно-серый брючный костюм, элегантный и немного дерзкий.

И последнее — длинное бархатное платье, цвета глубокого, почти ночного неба, с лёгким отливом тёмного синего, почти чёрного.

Оно сразу цепляло взгляд, манило и пугало одновременно. Таких вещей я никогда не носила.

Я взяла его в руки и поднесла к себе, внимательно вглядываясь в отражение — в себя, точнее, в ту, кем мне предстояло быть этим вечером.

— Это слишком? — спросила я, приподнимая платье на уровне плеч, словно хотела увидеть: подойдёт ли оно не только по размеру, но и по сути.

Света не повернулась ко мне — она заканчивала красить губы, и даже в этом была сосредоточенность профессионала.

— Возможно, — произнесла она спокойно, с той уверенностью, которую дают опыт и холодный расчёт. — Но именно это нам и нужно. Он должен поверить, что ты из его мира. Из "эксклюзивного" мира. А значит — ты должна выглядеть как его часть. Безупречно, ярко, внушительно. Но не вызывающе. Это тонкая грань.

Я медленно начала натягивать платье. Бархат оказался тяжёлым, прохладным, как вода в озере на рассвете.

Он ложился по телу плотно, почти жадно, подчёркивая изгибы, делая меня кем-то другим.

Оно село идеально, как будто сшито под заказ. Я смотрела на себя — и не узнавала. Чужая женщина в зеркале.

Мне стало зябко. Не от ткани и не от сквозняка. Это было внутри. Словно сердце сжалось в узел, и в голове что-то сдавило.

Я знала: сегодня — не просто вечер. Это — граница. Шаг в неизвестность. Переход в игру, где всё чужое. Чужая территория, чужие правила.

А я — всего лишь фигура на поле. Пешка, которую временно сделали королевой. Или приманкой.

Света подошла ко мне, передавая небольшой клатч.

— Вот, держи. Телефон внутрь. Один клик — и у тебя снимок. Быстро, чётко, без суеты. Не теряйся.

Я взяла сумочку, ощутила её на вес — она была лёгкой физически, но весила морально как груз.

Внутри не было ничего, кроме телефона и капли страха. Но казалось, я держу в руках чужую судьбу. Или, может быть, свою — если всё пойдёт не так.

— Он не должен ничего заподозрить, правда?

Света кивнула, выравнивая стрелку подводки, и даже не моргнула:

— Не должен. И не заподозрит, если будешь спокойна. Он просто хочет провести вечер — не один. Ты для него — идеальный вариант. Просто будь собой, но… собой другой. Понимаешь? Не размышляй, не копай. Сделала — вышла. Забыла. Всё.

Я кивнула молча, глядя в пол. Горло пересохло, как будто я говорила весь день.

— А если он почувствует, что я пришла по наводке?

Света, наконец, повернулась, глянула на меня в зеркало, и в её глазах блеснула короткая усмешка.

— Не почувствует. Он не из тех. Главное — не суетись. Верь себе. Ты справишься. Ты уже справляешься.

Зазвонил телефон. Такси.

Света вскинула глаза, её лицо стало собранным, жёстким.

— Готова?

Я глубоко вдохнула. Воздух был густым, как перед грозой. Давил на грудь.

— Нет, — честно сказала я. — Но еду.

Дверь такси захлопнулась с мягким, но звучным щелчком — каким-то финальным. Необратимым. Будто поставили точку.

Я села на заднее сиденье, стараясь не смять платье. Подол мягко собирался в складки, и я, не осознавая, поглаживала его ладонью.

Этот жест был скорее для себя — как будто я пыталась успокоить не ткань, а нервы.

— Куда едем? — спросил водитель, не оборачиваясь.

Я назвала адрес — чётко, будто выговаривала пароль. Мой голос звучал ровно, даже холодно. Но внутри всё гудело, как оголённый провод.

Он кивнул, нажал что-то на экране, и машина плавно тронулась.

Свет фар разрезал влажную улицу, отражаясь в лужах и витринах. Всё казалось замедленным, как в кино.

Время тянулось. Минуты ощущались часами. Сердце билось где-то в горле, в ушах, в висках.

Я смотрела в окно, пытаясь отключить мысли, но они все равно лезли в голову.

«Ты правда собираешься это сделать?» — спрашивал один голос.

«А у тебя есть выбор?» — отвечал другой, жёсткий, холодный.

Выбор закончился тогда, когда я сказала: “Я сделаю это.”

— Вы на приём к послу? — вдруг спросил водитель, бросив взгляд в зеркало.

Я не сразу поняла, о чём он. Мысли были далеко.

— Простите?

— Ну, платье у вас... дорогое. И вообще — вид у вас, как у женщины, ради которой заходят в долги. — Он усмехнулся коротко. — Вы — редкая. И точно не из простых.

Я вздрогнула.

— Просто вечер важный, — произнесла я и отвернулась к окну. Слишком быстро.

Он больше ничего не сказал. И я была за это благодарна. Мы ехали молча.

Я следила за огнями города, которые тянулись за нами, как воспоминания, — размытые, яркие, неясные. Всё казалось не настоящим. Будто я — актриса в фильме, сценарий которого держит кто-то другой.

Сумочка на коленях была чужой. Не моей. Как и этот вечер.

Я вспомнила слова Светы: “Просто фото. Просто вечер. И — ты свободна.”

Но почему-то свобода ощущалась как клетка. Тонкая, незаметная, как нитка на запястье. Бархатная, но клетка.

Машина свернула на длинную аллею, ведущую к отелю. Он был высокий, стеклянный, блестящий. Он отражал небо, город, свет. И ничего своего. Только отражения. Как и я — сегодня.

глава 4

Глава 4

Лифт поднимался медленно, слишком медленно. Цифры на табло сменялись одна за другой: 18… 19… 20… С каждым этажом дыхание становилось короче, а в груди натягивалась тонкая, болезненная струна.

Соберись.

Ты знаешь, зачем пришла. У тебя нет права на страх.

Лёгкое рывком — и лифт остановился. Верхний этаж. Последний. Отсюда до земли — десять секунд падения. Или вечность.

Двери открылись, и я шагнула в коридор.

Тишина. Глухая, давящая. Мягкий ковёр заглушал звук каблуков. Стены, отделанные древесиной глубоких оттенков, пахли свежей политурой и чем-то ещё — дорогими духами, которые витали в воздухе тонким, почти неуловимым шлейфом.

Каждая деталь в этом коридоре была выверена, как в музее: ровный свет бра, стеклянные вставки, идеально чистые поверхности. Всё кричало безупречностью и… отчуждением. Здесь чужие долго не задерживались.

Ты не отсюда. И тебе здесь не место.

Дверь, которую я искала, оказалась в самом конце. Номер с золотистой табличкой.

Я остановилась. Сердце билось в горле так громко, что казалось — его стук слышно за этими дверями.

Ладонь скользнула по ремешку сумки. Кожа холодная, как лёд. Пальцы дрожат.

Дважды постучала.

Тишина.

Щелчок электронного замка — и короткий звуковой сигнал, разрешающий войти.

Я вдохнула. Глубоко. Грудь сдавило, но я сделала шаг. И ещё один.

Номер встретил полумраком и густым, тёплым воздухом, пропитанным терпким запахом алкоголя, табака и чего-то ещё — пряного, слишком знакомого. Запах власти.

Слева — гостиная с широким диваном, низким столиком и креслом. На столе — графин с янтарным виски и два тяжёлых стакана. Справа — полуоткрытая перегородка в спальню. Через щель виднелась огромная кровать с кожаным изголовьем и мягкий, интимный свет настольной лампы.

Каждая мелочь в этом интерьере не про роскошь — про контроль. Про безупречность, выверенную до сантиметра. Как в клетке, золотой и бесшумной.

Он стоял у мини-бара, спиной ко мне.

Высокий. Широкоплечий.

Белая рубашка без галстука, верхние пуговицы расстёгнуты. Ткань слегка натянулась на плечах, подчёркивая силуэт.

В руке он держал стакан. Лёд внутри медленно таял, и я почему-то не могла оторвать взгляд от этих прозрачных кубиков.

Мой каблук предательски зацепился за ковёр. Лёгкий звук — и он развернулся.

Я замерла.

Взгляд. Тёмный, холодный, изучающий. Лицо, от которого легко могло бы перехватить дыхание: резкие скулы, твёрдая линия челюсти, губы, одинаково способные ласкать или приказывать.

Но главное — глаза. Пронизывающие. Они смотрели на меня так, будто я была задачей. Или проблемой.

— Ты нервничаешь, — сказал он. Голос низкий, спокойный, с лёгкой усталостью. — Новенькая?

Мой желудок сжался в тугой узел. Он понял. Он почувствовал.

— Нет, — выдавила я, заставляя себя не отводить взгляд. — Я не новенькая.

— Хм. — Его губы дёрнулись в почти незаметной усмешке. Он поставил стакан на стол и сделал шаг в мою сторону. — Я же просил новеньких не присылать. Они тупят.

Слова обожгли, как пощёчина.

— Я справлюсь, — произнесла я, с трудом поднимая подбородок.

Он замолчал. Его взгляд стал тяжелее, напряжённее. Казалось, он решает, стоит ли тратить на меня время.

А потом — шаг. И ещё один. Он подошёл так близко, что воздух между нами сгустился. Холодок пробежал по позвоночнику.

— Тогда раздевайся, — сказал он ровно.

Пауза повисла, вязкая, удушливая.

— И побыстрее.

Кровь отхлынула от лица. Сердце грохотало в ушах.

Я не шевелилась. Только крепче вцепилась в ремешок сумки.

Внутри всё кричало: беги.

Но выбора не было.

Где-то в этом номере, возможно — прямо за его спиной, в сейфе или ящике — лежал документ. Один-единственный лист бумаги, за который я пришла.

Я пришла как хищница. Но сейчас — чувствовала себя добычей.

Я стояла, словно вкопанная. Пальцы сжали ремешок сумки до боли. Воздух в лёгких застрял, а внутри всё тянуло крикнуть, развернуться, уйти.

Но я знала — назад дороги нет.

Я запустила пальцы под лямки платья, медленно сдвигая их с плеч. Он не торопил, только смотрел — взгляд тёмный, тяжёлый, от которого внутри всё сжималось.

Лёгкий шелест ткани прозвучал в тишине особенно громко. Платье скользнуло по коже и упало к ногам. Я осталась в тонком белье, и холодный воздух коснулся разгорячённого тела.

Он провёл языком по губам, будто смаковал увиденное.

— Хорошо, — сказал он, чуть хрипло. — Очень хорошо.

Я потянулась к застёжке лифчика, но в этот момент в кармане его брюк зазвонил телефон. Резкий звук нарушил напряжение, будто порвал струну. Он коротко выругался и достал трубку.

— Что? — Голос стал ледяным, чужим. — Я же сказал: не беспокоить.

-…

— Если вы не можете решить это сами, зачем вы там нужны?

…

— В течение часа. Иначе я сам приеду и вас уволю к чёртовой матери.

Он отбросил телефон на стол, и в его движении была та же лёгкая ярость, что и в голосе. На секунду он задержал взгляд на мне — и там не осталось ни усталости, ни скуки.

Только голод.

— Продолжай, — велел он. — Как будто ничего не было.

Грудь сжало так, что стало трудно дышать. Я дрожащими пальцами расстегнула лифчик, и он соскользнул на пол. Его взгляд скользнул вниз, прожигая насквозь.

— Красивая, — произнёс он низко. — Очень.

Всё внутри сжалось от странного, мучительного смешения страха и желания. Я должна была быть настороженной, холодной — ради дела.

Но вместо этого ловила себя на том, что мне приятно это внимание. Этот взгляд, от которого горят щёки. Этот голос, который проникает под кожу.

Он подошёл ближе. Большая ладонь легла на мою шею, большой палец скользнул по губам. Я вздрогнула от электрического разряда, пробежавшего по телу.

— Хватит. Я не люблю ждать, идем в спальню.

глава 5

Глава 5

Я не успела ни вдохнуть, ни подумать — его губы накрыли мои. Сначала медленно, почти лениво. Но во всём этом ощущалась сила, сдержанная, опасная. Как у человека, который привык брать то, чего хочет.

Мир вокруг растворился. Остался только он — его запах табака и пряного парфюма, вкус виски на губах, жар его ладоней, обхватывающих мою талию.

Я должна была сопротивляться. Должна была помнить, зачем здесь. Но вместо этого пальцы непослушно вцепились в его рубашку. Она была тёплая, чуть влажная у воротника, и это странным образом сводило с ума.

Боже…Никогда в моей жизни не было таких мужчин. Таких, от которых сама атмосфера становится электрической. Таких, чьи прикосновения заставляют тело отзываться, несмотря на страх и осторожность.

Он прервал поцелуй ровно настолько, чтобы прошептать в самый уголок губ:

— Ты дрожишь. Тебе страшно?

Я молчала, не в силах соврать или признаться. Он усмехнулся едва заметно и снова накрыл мои губы своими, на этот раз жёстче, требовательнее.

Руки скользнули по спине, сжимая и отпуская, как будто он изучал меня кончиками пальцев. Каждый его жест был уверен и точен — так действуют люди, для которых сомнения чужды.

А я всё ещё пыталась напомнить себе, что это — лишь часть игры. Что я пришла сюда как хищница. Но внутри… внутри я чувствовала себя добычей, которая и не пытается сбежать.

Его пальцы сомкнулись на моём подбородке, заставляя поднять глаза.

— Не бойся. — Голос низкий, глубокий. Каждое слово вибрировало в груди. — Или… бояться тебе нравится?

Губы дразняще скользнули по моей щеке, к уголку рта, к шее. Там, где кожа особенно чувствительна, он задержался, втянул воздух, и я почувствовала его дыхание — тёплое, обжигающее.

Я зажмурилась. Соберись. Ты пришла сюда не за этим.

Но стоило его рукам скользнуть по моим плечам, как разум утонул в волне острого, животного желания.

— У тебя удивительная кожа, — прошептал он, спускаясь ниже, к ключицам, и губы его касались меня мягко, но в этих поцелуях ощущалась сила — сдерживаемая, но готовая прорваться.

Я сделала вдох, но дыхание сорвалось на тихий стон, когда он провёл ладонями по спине и резко притянул меня к себе. Мой живот встретился с его бёдрами, и я ощутила, как твёрд он уже сейчас. Это было слишком откровенно, слишком опасно, но внутри разливался жар.

Я не должна этого хотеть. Но тело… оно меня не слушается.

Его взгляд скользнул вниз по моему телу — прямой, тяжёлый, лишённый стеснения.

— Красивая. — Голос чуть хриплый. — Я всегда чувствую, когда женщина врёт. Но ты… твоё тело мне верит.

Прежде чем я успела ответить, его руки смяли мои бёдра, подняли. Я вскрикнула — не от страха, от неожиданности. Он перенёс меня к кровати, опустил на мягкое покрывало и навис сверху.

В его движениях не было спешки. Он раздел меня окончательно, как будто развязывал сложный узел — аккуратно, но с твёрдой уверенностью, что в конце всё поддастся.

Я чувствовала, как пальцы его скользят по внутренней стороне бёдер, как горячее дыхание касается кожи.

Я зажмурилась. Сердце билось где-то в горле.

Документ. Сейф. Миссия.

Мысли глохли, растворяясь в ощущениях.

— Смотри на меня, — велел он. — Я хочу видеть твои глаза, когда ты кончаешь.

Я распахнула глаза — и утонула в его взгляде. Тёмные зрачки, холодные и жадные одновременно.

Губы, язык, пальцы — он изучал меня с сосредоточенностью, от которой мир вокруг распадался на куски.

Он поднялся, стянул с себя рубашку, штаны. В его движениях всё ещё не было спешки — только контроль, только намерение.

И когда он вошёл в меня, медленно, сдержанно, мои пальцы сжались на его плечах.

Он был глубоким, тяжёлым, сильным. Каждое движение — уверенное, выверенное, как у мужчины, который знает, чего хочет.

Я поднималась навстречу ему, теряясь в ощущениях, а где-то на краю сознания оставалась мысль: никогда раньше не было таких мужчин.

— Ты слишком зажата, — прохрипел он. — Давно не было? Или ты действительно вся дрожишь от меня?

Я пыталась ответить, но стоны срывались с губ быстрее слов. Он двигался быстрее, жестче, и моя спина выгибалась под ним.

Мир сузился до точек соприкосновения — его горячего тела, жёстких ладоней на моих бёдрах, и этого безумного жара, который разрывал изнутри.

Когда он нарастил темп, я снова потерялась в ощущениях — сладких, болезненно прекрасных, таких, от которых хотелось кричать и плакать одновременно.

И он не отводил взгляда.

— Смотри на меня. — Его голос срывался. — Только на меня.

И я смотрела. До самого конца. Пока он не зарычал, сжимая меня так, будто хотел впитать в себя.

Здравствуйте, дорогие читатели!
Буду очень благодарна, если добавите книгу в библиотеку и поставите звёздочку.
Ваша поддержка — бесценна. Спасибо! 😊

глава 6

Глава 6

Он поднялся первым — спокойно, размеренно, будто и не было этой ночи. Никакой суеты, ни намёка на то, что всего пару часов назад его руки жадно изучали каждую линию моего тела.

Он двигался с ленивой уверенностью хищника, который знает: жертва уже не вырвется.

Я наблюдала за ним из-под полуприкрытых век, затаив дыхание. Каждый его жест был отточен и странно завораживающ — как у мужчины, привыкшего держать мир под контролем.

Он накинул рубашку на загорелые плечи, оставив верхние пуговицы расстёгнутыми, и, не торопясь, закатал рукава. Потом бросил быстрый взгляд на часы на тумбочке.

— Можешь быть свободна, — сказал он ровно, без тени эмоций. Голос деловой, как будто речь шла о совещании, а не о женщине, которую он только что держал в своих руках.

— Прямо сейчас? — спросила я, и мой голос прозвучал тише, чем я рассчитывала. Даже самой не хватало понимания, зачем я это сказала.

Он бросил на меня взгляд — короткий, но цепкий, и в уголках его губ промелькнула тень улыбки. Холодной. Опасной.

— А ты ждала завтрака в постель? — его голос стал ниже, чуть насмешливым. — Или обещаний?

Я резко опустила глаза, чувствуя, как вспыхнули щёки. Проклиная себя за глупый вопрос, который слишком много о мне сказал.

Он отвернулся, взял телефон со стола и быстро что-то набрал.

— Я сказал завтра. Нет, сегодня не подходит. Перенеси встречу. — Небольшая пауза. — Найди способ. Мне плевать как.

Он сбросил звонок, даже не попрощавшись, и положил телефон обратно с сухим щелчком.

— Работа? — тихо спросила я, больше чтобы заполнить тишину, которая вдруг стала оглушительной.

— Всегда, — коротко ответил он, даже не глядя на меня. И уже уходя к ванной, обернулся на пол-оборота:

— Можешь одеваться.

Его взгляд задержался на мне на долю секунды дольше, чем стоило бы. И в этом мгновении я уловила то, что пыталась отрицать: ему я понравилась.

Но он был из тех мужчин, которые не говорят это словами. Только глазами. Только пальцами на твоей коже.

Щелчок двери. И почти сразу за ним — ровный шум воды.

Струи били о кафель размеренно, будто метроном отсчитывал мои оставшиеся минуты здесь.

Я села на край кровати. Простыня соскользнула с плеч, и прохладный воздух обжёг кожу, всё ещё чувствительную после его прикосновений.

В теле — странная смесь усталости и настороженного возбуждения. Желание, которое гаснет, но не исчезает полностью.

«Хватит», — одёрнула я себя.

Я поднялась и подошла к шкафу. Пальцы нашли нужную дверцу. За ней — сейф.

Света предупредила меня и дала код.

1… 9… 7… 4.

Щёлк.

Металл поддался с мягким щелчком. Внутри лежала кожаная папка.

Чёрная, стиснутая в тугой кожаный переплёт.

Я вытащила её и пролистала страницы дрожащими пальцами.

Вот он — нужный контракт. Каждый лист пах свежей типографской краской и чуть-чуть его парфюмом.

Быстро достала телефон. Щёлк, щёлк, щёлк. Одна страница за другой. Свет экрана выхватывал строчки, пока память телефона не зафиксировала каждую деталь.

Сердце бешено колотилось. В ушах шумела кровь.

Когда всё было сделано, я вернула документы на место и закрыла сейф.

Я подошла к зеркалу и машинально поправила волосы. Придала лицу ровное выражение, чтобы стереть любые следы прошедшей ночи. Старалась оставить всё так, будто меня здесь никогда не было.

Из ванной уже не доносился шум воды. Только редкие капли падали на кафель — тягучие, мерные, как секунды, отмеряющие конец чего-то странного и хрупкого.

Я потянулась к дверной ручке. Холодный металл обжёг пальцы. Сделала глубокий вдох. Ещё один шаг — и всё.

— Уже уходишь? — раздался позади низкий, слегка хриплый голос.

Я вздрогнула и обернулась. Он стоял в дверном проёме ванной — волосы влажные, тёмные пряди прилипли к вискам.

Взгляд цепкий, прищуренный, но в нём больше не было того холодного равнодушия.

— Ты ведь так и не сказала, как тебя зовут, — сказал он, чуть смягчившись.

— А ты не спросил, — я подняла подбородок, стараясь держаться спокойно, хотя внутри всё дрожало.

Его губы тронула ленивая ухмылка. Но на этот раз в ней было меньше холода и больше живого интереса.

— Так как тебя зовут?

— Саша, — коротко ответила я.

— Имя настоящее? — прищурился он, будто проверяя реакцию.

— Да, — я выдержала его взгляд, не отводя глаз.

Он кивнул, провёл рукой по мокрым волосам и, впервые за всё время, произнёс тихо, почти неохотно:

— Извини, если был груб. Работа… иногда делает меня хуже, чем я есть.

В груди что-то ёкнуло. В этой сухой, сдержанной фразе была едва уловимая тень сожаления. Но слишком слабая, чтобы сломать моё решение.

— Ничего, — я натянула лёгкую улыбку.

— Саша… — он произнёс моё имя медленно, будто пробуя его на вкус. — Приятно было познакомиться. Меня Вадим зовут.

— Прощайте.

И вышла.

Дверь закрылась за мной с глухим щелчком, который отозвался в груди чем-то похожим на удар.

В коридоре пахло полировкой и дорогими духами. Я сделала шаг, потом другой. С каждым шагом напряжение спадало, как сброшенный плащ. Воздух казался холодным и свежим.

Контракт у меня. Всё получилось. Теперь главное — не оборачиваться.

Я шла по коридору быстрым шагом, стараясь не оглядываться. Каждое нажатие каблуков на мягкий ковёр отдавалось в голове гулким эхом.

Лифт казался слишком далёким, коридор — бесконечно длинным.

Не беги. Не показывай страха. Ты уже вышла. Ты свободна.

Лифт встретил меня зеркальной стеной и холодным светом. Я нажала кнопку первого этажа и прислонилась к стенке, позволяя себе короткий выдох.

Металлические двери сошлись с тихим шипением, отрезая меня от всего, что осталось на верхнем этаже.

Кабина поехала вниз, плавно, почти бесшумно. Цифры этажей менялись лениво, но в груди всё сжималось сильнее с каждым мигом.

Казалось, воздух в лифте стал гуще, тяжелее. Я вдруг услышала собственное дыхание — частое, поверхностное.

глава 7

Глава 7
Вадим.

Стол ломился от дорогого алкоголя, устриц, тартаров, рибая и невнятного смеха. С бокалов стекала влага.

Теплое вечернее солнце плавно стекало по панорамным окнам ресторана, окрашивая белоснежные скатерти в оттенки золота и вина.

Я сидел в углу дивана, откинувшись на спинку, одним локтем опираясь на край.

Моё лицо — спокойное, ледяное, чуть уставшее — не отражало ни тени того, что творилось внутри.

На коленях у Сёмы — очередная инстамодель с губами, как у уточки. Валера что-то вещал про инвестиции в крипту,

Настя — одна из бывших — смеялась слишком громко, будто специально, чтобы я это услышал. Чтобы задело.

Все вокруг были расслаблены. Все, кроме меня.

Я пригубил виски. Чистый. Безо льда. Горло обожгло — внутри по-прежнему пусто.

Перед глазами вдруг всплыла её спина. Гибкая, тонкая, обнажённая. Как она тогда повернулась, неуверенно, будто не верила, что я действительно на неё смотрю.

Со мной впервые такое случилось.

Когда я посмотрел на девушку, вызванную на одну ночь, — не как на товар. Не как на эскорт. А как на женщину. Живую. Настоящую.

Почему так произошло? Не знаю.

Всё было как обычно. Та же процедура. Звонок в агентство. Подтверждение. Номер. Девушка.

Ничего не предвещало чего-то необычного.

Я не ждал от неё ничего, кроме хорошо отыгранной роли: ласковый взгляд, пару притворных вздохов, натянутая улыбка, стандартный сценарий.

А она...

Она просто была. Без фальши. Без попытки понравиться. Без дешёвых трюков, к которым я давно привык.

Смотрела на меня будто... будто видела глубже чем другие. Не поверхностно. Не вскользь.

Это было непривычно. Даже некомфортно.

И, может, именно поэтому я не могу её выбросить из головы.

Потому что она — нарушила правила.

А я привык, что их нарушаю только я.

— Вадим, ты чего завис? — Сёма хлопнул меня по плечу. — Думал ты у нас железный, а ты, гляди, влюбился, что ли?

Я усмехнулся уголком губ. Медленно. Холодно. Так, как всегда, когда хотел отгородиться.

— Я не влюбляюсь, — бросил коротко.

Но внутри что-то кольнуло. Почти физически.

Я знал, что не должен был даже запоминать её имя. Но запомнил.

Саша… Александра…

Имя ее прилипло, как запах её кожи. Как её взгляд — без кокетства, без фальши.

Или я это сам все придумал?

Я не знал ответа.

Сейчас, сидя в этом шумном ресторане, среди дорогих ароматов, голосов, шуток и звона бокалов, всё звучало как сквозь вату.

Моё тело было здесь. Но разум — там, в том номере люкса, где она лежала на моей груди, раскинувшись, как дикая кошка.

И чёрт возьми, я…скучал.

— Ты идёшь с нами в "Техно"? — спросила Настя, наклоняясь ко мне и демонстративно касаясь моего бедра.

Я убрал её руку. Мягко, но чётко.

— Нет.

— Почему?

Я встал.

— Потому что больше не интересуюсь витринами.

За столом повисла тишина.

Я достал телефон. Несколько секунд смотрел на экран.

А может… Может, я всё это передумал.

Может, показалось. Бывает.

Иногда усталость, нужный взгляд, нужное молчание — и ты начинаешь видеть то, чего нет.

Может, она такая же, как все. Просто лучше играет. Или попала под настроение.

Нет. Надо в этом убедиться.

Нужно встретиться с ней ещё раз. Без иллюзий. Без настроя на «особенное». Просто — проверить. Чтобы расставить всё по местам.

Посмотреть трезво, без вот этого странного осадка, который не даёт отпустить.

Она — такая же. Просто продажная девка на одну ночь. Услуга, как и все прочие.

Но встречу нужно повторить.

Если вдруг снова зайдёт — ну что ж, можно взять на постоянное содержание. Почему бы и нет?

Денег на женщин мне не жалко. Никогда не жалел.

Не обижу. Содержать умею. Главное, чтобы голова не кружилась. Ни у неё. Ни у меня.

Я достал телефон, открыл контакты. Агентство, через которое её заказывал. Пальцы сами нажали вызов.

— Добрый вечер, — ответил вежливый женский голос. — Агентство «Белая лилия», чем могу помочь?

— Это Вадим Соколов. Мне нужна девушка, которая была у меня на прошлой неделе. Александра.

Пауза. Легкая, но ощутимая.

— Простите, уточните, пожалуйста, дату и адрес встречи?

Я назвал. Они проверили. Я ждал, что для меня совсем не характерно.

— Спасибо за ожидание. Но у нас нет девушки по имени Александра.

Я замер.

— Как это — нет? — голос стал тише, но в нём сквозила угроза.

— Возможно, она представилась другим именем. Или работала временно. Простите, мы не сможем помочь.

Гудки.

Я медленно опустил телефон. Смотрел на экран, как будто он мог дать ответы.

Её не существует. По крайней мере, для них. Для агентства.

Я надел пиджак. Шум за столом остался позади.

А впереди остался только один вопрос:кто она такая, чёрт возьми?

Я ещё секунду смотрел на тёмный экран телефона. Линия была разъединена, разговор окончен, а в голове — только нарастающее раздражение.

Не может такого быть. Девушка на линии могла быть новенькой и что-то напутала.

Но времени разбираться у меня нет — если я сейчас не возьму ситуацию под контроль, завтра её просто не будет.

А может — кто-то решил поиграть со мной?

Я не любил, когда играют со мной. Особенно в тени. Особенно так грязно.

Провёл пальцем по контактам, нашёл нужное имя и нажал вызов. Ответили быстро — секунды через две.

— Да, Вадим Андреевич.

— Что за херня, Паш?

— Уточните, о чём речь.

— Я вызывал девку из "Белой лилии" на прошлой неделе. Александру. Сейчас звоню — говорят, у них такой не существует. Ни по имени, ни по дате, ни по адресу. Какого чёрта?

Молчание. Он понял, что мне не стоит сейчас перечить.

— Понял. Хотите, чтобы мы надавили на агентство?

— Я хочу, чтобы ты разобрался с этой шарашкой. Кто у них отвечает за приёмы, кто оформлял заказ, с кем был контакт. И главное — найди мне её личный номер. Не через этих кукол. Прямой. Номер. Телефон. Сам с ней свяжусь.