Беги на юго-восток, избегая открытых пространств

Беги на юго-восток, избегая открытых пространств

Глава 1. Двое.

Двое бежали через узкую полосу леса, разделявшую два огромных, освещенных полной луной поля. Пожилой мужчина задыхался и хрипел, но продолжал движение и тянул за руку не успевавшего за темпом мальчишку.

Силы уже откровенно покидали мужчину и он осознавал, что если не остановится сейчас, то неизбежно споткнется и упадет на землю, подняться с которой снова он вряд ли сможет.

Постепенно снизив скорость, пара остановилась. Мальчик опустился на землю и, стоя на четвереньках, быстро и тяжело дышал. Воздух, проходя через тоненькие ноздри, при каждом вздохе создавал слабый присвистывающий звук.

Мужчина держался за грудь и, сгорбившись, ходил кругами, стараясь перевести дыхание и замедлить сердце, сорвавшееся в дикий галоп. В ушах звенело, а во рту скапливалась густая тягучая слюна, мешавшая вдохнуть. Ощутив накатившую волну слабости, он неустойчиво оперся на стоявшее рядом дерево. Ноги, почувствовавшие постороннюю опору, сдались и человек осел на землю неуклюже, словно мягкая тряпичная кукла.

Голова закружилась и мир вокруг стал невыносимо нестабильным, каким он бывает, когда выпьешь лишнего. Мужчину вырвало и пришло облегчение. Почти лёжа на земле, он слышал, как по-прежнему колотится сердце, но теперь он хотя бы мог дышать свободнее, несмотря на то, что каждый вдох отдавался в легких режущей болью, а во рту ощущался ржавый привкус крови.

Они бежали без остановки больше часа, спасая свои жизни от Приезжих. Те нагрянули в их тихое поселение сразу после заката и устроили бойню. Беззащитных людей, не имевших никакого оружия (если не считать нескольких топоров для колки дров), застали врасплох и подвергли хладнокровной казни. Пока подожженные палатки и собранные из всякого хлама избёнки горели, распространяя пожар на всю площадь поселения, налетчики хватали мечущихся в ужасе людей и умерщвляли их самыми жуткими способами. Одним вспарывали животы от грудной клетки до паха и бросали на землю умирать. Других, кто пробовал сопротивляться и оборонять себя подручными средствами, загоняли толпой в угол и острыми тесаками отрубали руки или ноги, а то и все конечности разом, оставляя несчастных истекать кровью и умирать в агонии.

Женщин и детей сгребали без разбора и тащили в самые темные углы, где избивали, насиловали и снова избивали.

Приезжие редко брали пленных - с ними было слишком много мороки. Они промышляли налетами на разрозненные после Того Дня остатки человечества, убивали всех, кроме пары детей или молодых девушек, забирали еду, припасы и отправлялись на поиски следующего поселения.

Мужчина жил на самом краю их небольшой коммуны на 150 человек, ближе к лесу и дальше от дороги. Когда началась бойня, он не сразу понял, что происходит. В свои 68 лет он был почтенным стариком по местным меркам, да и ощущал себя примерно так же. Зрение и слух уже давно были не те, что годами ранее, поэтому когда он, ведомый любопытством, шел на яркие всполохи света и крики людей, в один момент внезапно осознал, что прямо перед ним происходит страшная сцена. Развернувшись, он бросился к своей палатке, но сзади кто-то цепкими тонкими пальцами вцепился в его предплечье. Испугавшись до похолодевших ног, он закричал и, инстинктивно дернувшись, повернулся. Перед ним, покачиваясь, едва стояла на ногах женщина средних лет - Сьюзи, одна из хранительниц огня в их поселении. Одной рукой она держалась за покрытый простым светлым платьем живот - в нескольких местах ткань наливалась мокрыми красными пятнами. Другой рукой она держала за ладонь своего сына, восьмилетнего мальчика со светлыми волосами и бледным от страха лицом. Она посмотрела на мужчину полным боли молящим взглядом.

Она отняла трясущуюся руку от живота, открывая его взгляду шесть глубоких ножевых ранений, активно сочившихся кровью сквозь ткань платья. Было понятно, что она не проживет и пары часов.

Он не стал долго раздумывать. Схватил мальчика за руку и, не сказав ни слова, побежал к своей палатке. Заскочив в нее буквально на несколько секунд, он кинул в потрепанный рюкзак все, что могло пригодиться и, выскочив на улицу, поволок ребенка в лес.

Глава 2. Дэйв.

В Тот день все случилось неожиданно быстро и привычный мир перестал существовать, даже не успев попрощаться. На протяжении многих предшествующих лет, что привычно для всей человеческой истории, тут и там случались вооруженные конфликты и всякого толка разногласия: за территории, ресурсы или по религиозно-идеологическим причинам. Ежедневные новости буднично сообщали о количествах жертв очередного теракта, в прямом эфире транслировали кадры с мест боевых действий и обсуждали резонансные высказывания министров и президентов конфликтующих сторон. В общем, все шло своим чередом и складывалось устойчивое ощущение, что большей эскалации ожидать не приходится. Каждый деятель этого глобального военно-политического театра отыгрывал свою роль, грозя небывалыми карами и страшнейшим оружием, только что поставленным на боевое дежурство. Но действовать всерьез уж точно никто не собирался - слишком хороша была жизнь вершителей судеб мира и кто-кто, но они точно не хотели терять все, сгорая в ядерном апокалипсисе.

Что произошло тогда на самом деле - никто так и не понял. Сначала пали крупные города, следом за ними одно за другим закончили свое существование государства и правительства, а уже к вечеру заходящее солнце стало свидетелем заката - заката человеческой цивилизации.

Очаги выживших, сумевших каким-то чудом пережить Тот день, рассеялись по лесам и крошечным населенным пунктам, буквально - по коммунам. Связь отсутствовала и первую неделю радиоэфир монотонно фонил белым шумом. Во вторую неделю на разных частотах сквозь помехи стали пробиваться сигналы. Чаще всего это были человеческие голоса, что-то диктовавшие, а чаще кричавшие на разных языках. Помехи по-прежнему были сильны, поэтому даже те, кто узнавал в радиопередачах японский, немецкий или русский, были неспособны расшифровать полный смысл посланий. Спустя месяц прослушивания радиоэфира, обстановка стала проясняться. Все крупные города и их пригороды были непригодны для жизни. Судя по скудным принимаемым передачам, жизнь не оставила их в общем смысле этого слова, но людям там места более не было.