Белое и Черное

Глава 1

Холодный вечерний сентябрь. Руки у Юли совсем заледенели, хотя не должна была замерзнуть. Женщина передвигаясь быстрыми перебежками. Обнаружилось, что дома закончилось подсолнечное масло. Юля оставила Дашку с младшим сыном и помчалась в круглосуточный супермаркет, находившийся за углом. Скоро муж придет, а у нее на ужин только макароны и салат из огурцов.

«Котлетки пожарю. Надо Даше форму, постиранную отпарить. Костику, как обещала, сок купила с мишкой на упаковке. Яблочный» — женщина почти дошла, щурясь по темноте. У знакомого подъезда лампа не горела. Бросила тревожный взгляд на площадку и уже сделала шаг, к двери, вынимая ключи. Мозг не сразу обработал, то что увидел. Покрутись как белка в колесе, еще не так тормозить начнешь.

Юлька замерла фигурой с протянутой рукой, подставляющей магнитную кнопку к домофону. Медленно обернулась.

Машина Лешкина стоит, а сам он сидит в салоне, и не думая подниматься в квартиру. Лицо, расплывшееся в блаженной улыбке подсвечено телефоном. Видно, что муж с кем-то переписывается. Так занят, что не замечает ничего вокруг, полностью поглощенный в общение. Давно Юлия не видела подобного выражения лица у мужа. Лет так…

Стало еще холоднее.

Юля попятилась, нащупала сырую лавку позади себя и опустилась, не думая, что весь зад в домашних тонких штанах промочит. Не отрывая взгляда от родного лица, вытянула из кармана куртки свой сотовый. Пошли тихие гудки и выражение у Алексея с довольного, перешло в сморщенную гримасу, словно в собачью «мину» наступил.

— Да? — вздохнул обреченно Алексей, будто непосильную ношу тянул.

— Ты скоро, Леш? — прошелестел ее голос.

— Как только, так сразу. Занят я пока, Юль, — его глаза устремились наверх, всматриваясь в окна.

— Ждем тебя, — она отбила звонок.

Опустив голову, часто задышала, прикрыв лицо руками. Вот оно как… оказывается. Лешенька живет совершенно отдельной жизнью, а Юлька своей и их миры соприкасаются только вынужденно… В заботах о детях, бытовых проблемах, в вечном ожидании дорого мужа и кормильца она совсем потерялась. Поздняя беременность за тридцать, когда у тебя дочка уже подросток. Сын, которого так хотел Лешка. Квартира в ипотеку. Затянувшийся декрет… Юля существует этим.

«Алексей чем?» — руки опали плетьми, и она вновь посмотрела на мужа, которому важнее общение с кем-то, чем идти домой. Ее знобило изнутри, будто кровь превращалась в острые льдинки — режущие и колющие. Кончики пальцев покалывает.

Захотелось посмеяться над собой, дурочкой. Ведь ясно же, как божий день, что Алексей сбегает каждый раз от своих обязанностей, находит тридцать три отмазки. Всегда у мужа дела более важные, чем побыть с ней и с детьми, помочь по хозяйству. Ему плевать, что кран в ванной течет, что она просила свозить ее с сыном в магазин и выбрать Костику теплую куртку и сапожки… К Даше на родительское собрание не пошел и с малышом не посидел, чтобы она смогла. Ему пле-вать! Куда важнее сидеть в автомобиле и виртуально блудить. Там явно замешана другая женщина, к гадалке не ходи.

Юля принимала его отговорки, хотела верить, что действительно занят, есть архиважное, более срочное, чем ее «дурацкие» претензии. Конечно, ссорились на ровном месте, но она быстро остывала, и первая просила прощения. Бегала за ним на задних лапках, ожидая, когда Леша перестанет дуться…

Войдя в квартиру, спиной прижалась к двери. Взглянула вниз. Пакет с продуктами хоть не забыла. На ее копошение вышла дочь и сложив руки перед собой, начала ее отчитывать.

— Мам, договаривались же недолго. Мне физику делать нужно. Мы поели. Коська уже спит. Пугаешь, мам. Думала, тебя маньяк… — не закончив на полуслове, всхлипнула. Вся ее бравада сдулась. Дашка просто сильно за нее волновалась.

— Прости, Дашуль. Иди тоже ложись. Завтра рано вставать, — шагнула к ней и обняла крепко-крепко, вдыхая сладкий запах девчачьих духов.

— Фу, мам, ты сырая, — вытерпев небольшую долю обнимашек, девочка вырвалась и ретировалась в свою комнату.

Юля, оставив пакет, на цыпочках прокралась в супружескую спальню, в которой стояла кроватка двухлетнего Кости. Малыш спал, сжав руки в кулачки. Не умытая мордашка с полуоткрытым ртом. «Какой он лапочка, мамин зайчик» — сердце немного оттаяло от нежности. Она не стала раздевать его холодными руками, лишь укрыла одеялом.

«Хрен тебе, а не котлетки!» — закинула фарш в холодильник и с плиты убрала остатки ужина в контейнер. Посидела на табурете, в оцепенении, смотря в одну точку. Кое-как собрала себя с места и пошла умываться в ванную.

В зеркало на нее смотрела растрепа с покрасневшими глазами и бледным видом, совсем не похожая на прежнюю Юлю.

«Ну, хоть маньяк не попался» — выискала плюс в своем разочаровании в пятнадцатилетней жизни с Лешкой. Запустила руки в темно-русые волосы. Помассировала голову, пробуя упорядочить шальные мысли.

Женщины в их районе по вечерам стараются не выходить на улицу или выходить в сопровождении. Третья бесследно пропала за последние два месяца.

Она вздрогнула, услышав хлопок входной двери.

«Явился» — оскалилась, показав зубы своему отражению. Жуть, да и только.

Бросила взгляд на дверную ручку-бабочку, проверяя, что закрылась. Стянула с себя одежду, закидывая ее в дыру стиральной машины и залезла под теплый душ, включив самый сильный напор. По одеревенелому телу били струи воды, а хотелось, чтобы отхлестали кнутом…

Глава 2

— Юлька, я на работу, — утром муж нарочно громко собирался, в надежде, что она встанет и приготовит ему завтрак. Он так-то с вечера не жравший, чай пустой побулькал и все. Где ее обычная заботливая забота? Где супружеский долг? Пока на кухне искал еды, женушка прошмыгнула из ванны в спальню, «здрасьте» не сказав. Ох, уж эти женские обидки! Чего он там наобещал? Точно! Надо с сыном свозить в детский магазин. — Почесал затылок, — спишь, Юль? Ладно, потом созвонимся, — протяжно вздохнул, наклонился над ней и всматривался в лицо, вдруг моргнет и откроет свои карие глазки с зеленым оттенком… Обернулся на мирно сопевшего сына.

«Иди в жопу, Проданов!» — женщина не собиралась «просыпаться», ни один мускул не дрогнул на маске лица. Обдав ее сквозняком, Лешик рассерженным ушел, ворча себе под нос ругательства… Не посмел хлопнуть дверью, тихонечко за собой прикрыл.

Юля лежала, печально таращась в потолок. Ее топила обида. Ворочалась с боку на бок, сдерживая позывы организма сбежать в туалет. Только когда щелкнул замок входной двери, она подняла тяжелую голову от подушки. Сглотнув кисло-соленую слюну от подступающих слез, побрела бледным привидением. Скоро Даше в школу, для дочери она готова совершить подвиг с завтраком.

— Мам, вы с папой опять поругались? — от подростка ничего не скроешь. Дашка, кусала бутерброд, запивая слабеньким кофе и подозрительно щурилась. — Надеюсь, разводится не собираетесь?

«Надейся» — хмыкнула Юлия, а вслух произнесла:

— Не лезь во взрослые дела. Сами разберемся. Во сколько сегодня заканчиваются уроки? Я пойду с Костиком на прогулку и тебя встречу.

Обе понимали, зачем.

— Ма, да не надо… Я с Машей договорилась.

— Встречу, — придавила ее тяжелым взглядом. Классный руководитель в беседе всегда дает сигнал, что уроки завершены. Дарье не отвертеться.

Дочери оставалось только принять позицию родительницы.

Да. Это называется «без паники» и «все под контролем», но меры предосторожности соблюдали негласно. Вот не далее, как позавчера мать Светки Клюевой такой крик подняла в родительском чате, когда ее дочка задержалась на полчаса и телефон у нее был «без сети». Все родители отписались, допросив детей: что, где, когда… почему. Оказалось, Света просто у магазина проторчала, проболтав со знакомыми девочками. Про телефон и не вспомнила, что он разрядился. Молодо. Зелено. Все кажется шуточками.

Некоторые отцы свои дворы прошерстили вдоль и поперек…

«Если сами сообща друг другу не поможем, тогда кто?» — всех объединил один страх за детей. Позабыв конфликты, и претензии, на зов о помощи откликнулись буквально все.

«Нашлась!» — скинула мама Светки фото с зареванной и отруганной потеряшкой… Только после этого все остальные выдохнули.

— Даш, хватит копаться, с вечера надо было учебники положить, — она понимала, что не справедливо к дочери цепляется сейчас. Сама ей Коську спихнула… Но, поторопить должна. В окно уже видно Клюевых: мать и дочь, которые нетерпеливо перетапливались на месте и ждали остальных одноклассников со двора, в том числе и Дарью.

Дочь сердито фыркала. Буркнула:

— Пофигу, так пойду! — видимо, ей назло, не заплела вторую косичку, что выглядело комичным знаком бунтарства.

— Господи, давай я помогу! — Юлия протянула к упрямице руки, но та отшатнулась и накинула на голову капюшон куртки. Резинку для волос продела на запястье, демонстративно ее оттянув и щелкнув.

— Деньги на обеды возьми! — Юля уже выкрикнула пустой прихожей.

Застонав, опустилась на диван, беспомощно рассматривая свои руки с коротко стриженными ногтями. Аккуратно, но не то… Лехина девица, наверное, вся ухоженная ходит. А она — клуша домашняя.

Проснулся Костя и Юля потонула в заботах о сыне.

Иногда возвращались мысли про мужа. В тот момент становилось больно. Предъявить-то ей пока не чего. Зная Леху, она была уверена, что он ее просто на смех поднимет. Когда-то Лешик подкупил ее своей честностью и прямотой. Пообещав, что лгать не станет, ответит на все вопросы по-чесноку. Значит, пора заняться правильной постановкой вопроса.

Алексей был не высокого мнения о умственных способностях супруги. Чего с домохозяйки взять? С ней и поговорить толком не чем, кроме дашкиных оценок или «Смотри¸ что Костя сегодня нарисовал?!» — радостно тычет ему в цветные каракули. Приходилось делать серьезную мину и угадывать, повертев листок.

Еще жена ему досталась с легкой придурью. Любила загадки загадывать. Оставит записку, например:

«Пшеничные кафтанчики. В кафтанчиках — кабанчики. Живут в морозилке. Отвари пятнадцать минут».

Ну, не дура ли? Скажи по-русски, чтобы пельмени сварил! С начала его это забавляло, а сейчас жутко выбешивало.

В день зарплаты выпрыгнет из-за угла с повязкой на один глаз и со скалкой в руке:

— Деньги или кошелек!

— На карту тебе перевел, — не знал Лешик, держаться ли за сердце или покрутить у виска.

Алексей был убежден, что Юлька с жиру бесится со своими закидонами. Поэтому, у него появилась легкая в общении женщина Нелли. С ней все просто и понятно. Всегда в настроении, всегда готова на быстрый, ничему не обязывающий секс.

А что жена? Юлька никуда не денется. Не сможет без него, сухорукая. Чуть что, к мужу бежит жаловаться: Леша то, Леша се… не способная решать проблемы. Плывет по течению наименьшего сопротивления — и в этом вся Юля. Кому полудурошная еще нужна?

— Да, Нелечка? Сегодня? Конечно, буду, — от предвкушения хорошего вечера, Проданов тут же забыл, что собирался свозить жену в магазин. Это же не срочно?

Глава 3

Юля вытащила из кармана руку, зачерпнув со дна мелочи. Пересчитала монетки, двигая их пальчиком. На каталке с ручкой в виде мотоцикла, ногами перебирал Костик, дрынькая губами, изображая звук мотора и дергая свой байк. Задирал довольное личико: «Смотри, мама, как я могу!». Женщина, прибавив глаза, качала головой: «Вижу-вижу».

— Латте. Двести, — протянула в окошечко уличной кофейни деньги, пересыпав в руку бариста. Снова повернулась к сыну, поджидая заказа. Через дорогу видно Дашину школу. Младшеклассников уже разбирают. Дочка закончит только через полчаса, пока они ездят по тротуару туда-сюда.

Приняв горячий стаканчик, Юлия раскупорила в крышке дырочку и с удовольствием сделала первый глоток. Кофе здесь не бурда, действительно вкусный с горчинкой и со вкусом корицы, как она любит.

Шли неспешно, наматывая на колеса опавшие листья.

— Папа! — указательный пальчик Костика взметнулся в сторону, глазастенький парень сразу узнал отца.

Юля посмотрела в том направлении. Выпитый кофе стал отдавать прокисшим молоком. Сын все щебетал, выкрикивал: «Папа!», но тот его не слышал. У Лешика поинтересней занятие было. Всем торсом развернувшись к пассажирке рядом, он накручивал на палец рыжеватую прядь. Таким знакомым жестом, провел костяшками согнутой ладони по щеке женщины. Она, та другая, млела, опуская ресницы и загадочно улыбалась в ответ.

Юлия задохнулась от вида целующейся парочки… Вот так, в открытую. А если увидит Дарья? Захотелось взять кирпич и разрушить идиллию любовников. Но, кое-кто успел раньше.

— Ненавижу! — надрывно верещал дочкин голос. — Сволочь! Я все маме скажу! — она барабанила кулаками по капоту, трепыхаясь яркой бабочкой в красной куртке.

Сидящие в машине заметались, как насекомые, пойманные в банку. Дашка кричала так, что люди оборачивались, ее было слышно за километр. Юля в бессилии сжимала и разжимала кулаки. Перебежать здесь через дорогу с маленьким ребенком — безумие. Нужно обходить метров сто до перекрестка.

«Боже, Даша!» — внутри все заныло от душераздирающего крика дочери. Дочь такая импульсивная, вся в нее…

— Предатель! Ненавижу! — продолжала кидаться на машину со всех сторон девочка, успевая пинать колеса.

Проданов не выдержал и выскочил. Схватил Дашку за плечи и стал тоже на нее орать, дико выпучив глаза:

— Успокоилась живо! Дашка, я тебя накажу…

Девочка вырвалась, размахивала руками. Голоса смешались в один шумовой фон.

Юля, подхватив сынишку на руки, заметалась. Бросив передвижное средство, побежала, на сколько хватало сил в сторону пешеходного перехода, успевая оглядываться на разыгравшуюся драму. В голове стучало: «Только бы успеть!». Костик притих, обняв ее за шею, понимая, что происходит страшное и цеплялся, как мог за маму. Перед глазами все прыгало…

Женщина добежала до развилки и услышала визг автомобильной резины. Глухой удар. Сердце ее остановилось. Сотрясаясь всем телом, она посмотрела туда… Муж, обхватив голову руками, застыл изваянием и смотрел куда-то вниз. Другой автомобиль перегородил проезд, развернувшись в сторону, будто до этого хотел объехать неожиданную преграду.

— Даша! — у нее ноги отнялись, Юля их почти не чувствовала. Противный писк в ушах. Земля качается. Она шла, как пьяная, с безумной надеждой в глазах, что ее материнское сердце ошибается. Только не Дашка!

«Пожалуйста, Господи, только не она…» — беззвучно выводили губы.

Красным пятном на асфальте куртка. Рюкзак в пыли. Тетрадки высунулись наружу из-за сдвинутой молнии замка. Одна ножка в ботинке неестественно подвернута.

Юлька не сразу поняла, что ее дергает за рукав мама Светы Клюевой:

— Юль, жива она, жива… Трогать только не надо. Сейчас скорая подъедет.

— А? — она не замечала, что сильно сжимает Костика, тот аж кряхтит и покраснел.

— Жива, говорю! Дай мне ребенка, Юль, ты на ногах не стоишь, — у нее вытянули сына, тот только пискнул: «Ма!», но не заплакал. — Не трогай ее! Слышишь? — Клюева снова дернула за рукав, пытаясь привести в чувство.

Юля, становилась ростом меньше, сползая на землю. На карачках доползла до Даши. Протянула трясущуюся руку, чтобы убрать волосы с лица, посмотреть на нее, убедиться, что дышит.

— Больно, мама… Мне больно, — захрипела девочка и снова притихла.

— Сейчас. Сейчас… Потерпи немножко, родная, — она не знала, чем помочь, как облегчить страдания своего ребенка и от этого было настолько хреново, что хотелось грызть щебень на обочине, ломать ногти об асфальт. Руки ходили ходуном, самопроизвольно тянулись ее потрогать, принять хоть какую-то часть агонии на себя.

— Юль? Я не знаю, как вышло… Юль, — рядом топтались туфли Проданова. В его голосе никому не нужное сожаление.

Сука! Лучше бы он молчал. Юлия подняла лицо. Из карих глаз по щекам стекали крупные слезы. Чистая, ничем не замутненная ненависть в них шарахнула не хуже электрического тока. Алексей понял, что жена все знает, все видела. Пошатнувшись, застонал.

— Прости, — опустился на корточки рядом, свесив голову на грудь.

— Нет. Молись, чтобы с ней все было хорошо. Или… Я. Тебя. Убью.

Глава 4

Что такое настоящий страх, Юля узнала только сейчас. Когти ужаса вцепились в затылок, пробираясь под кожу. Дергали за ниточки, выпуская вибрацию по всему телу. У нее отключался мозг, когда наступал предел… передозировка, которую она бы просто не вывезла.

Вой сирены реанимобиля. Резкий запах нашатыря, противный до тошноты. Ее оттащили от дочери. Плакал Костя. Мутным взглядом она нашла его… Такого маленького и беззащитного, захлебывающегося слезами. Он тянул к ней руки и трясся, всем существом хотел к матери, надеясь найти защиту. Люди и нервная обстановка пугали двухлетнего ребенка. Тетка, его держащая, никак не могла успокоить и нервно расхаживала, не выпуская из рук вертящегося и переходящего на визг ребенка.

В стороне водитель давал показания полицейским. Медики, осмотрев Дашу, осторожно погрузили ее на носилки.

Юлии предстояло сделать не простой выбор.

— Отвези сына домой. Я поеду с Дарьей. Ты понял? — голос казался чужим. Глаза сочились болью, будто ее живьем резали без наркоза.

Проданов, в кой-то веки, не спорил. Ему хотелось сбежать и не видеть поломанного тела дочери, пострадавшей по его вине. Свои координаты законникам Алексей уже выдал, как версию случившегося, из которой выходило, что они с Дарьей поругались. Отец хотел ее задержать, девчонка вырвалась и случайно вылетела на проезжую часть… О том, что в его машине была другая женщина, Проданов не сказал. Нелька сбежала, как только все случилось. Ясное дело, ей не нужны проблемы. Еще как-то придется с женой объясниться… Короче, он сильно попал. Будут последствия. Какого черта он повелся и припарковал автомобиль у школы? Каким местом думал, придурок? Как теперь все это разгребать прикажете?

Люди смотрели на Юлю в больнице и отводили глаза, испытывая неловкость. Тревогу матери не спутать ни с чем… Как она, заламывая руки, пристает к врачам, по-щенячьи заглядывая в глаза, просит откровенного ответа. Губы искусаны до крови и в контрасте с бледным лицом, женщина похожа на персонажа ужастика.

— Перелом ноги, ушиб мягких тканей. Главное, голова цела. Вашей дочери повезло, — хирург показывал на мониторе снимки. — Загипсовали, обезболили. Какое-то время нужно полежать в больнице. Идите домой. Она до утра проспит. Всем отдых не помешает, — говорил уже о чем-то своем, устало стянув очки и помассировав переносицу.

Юля понимала, что врач прав. Здесь обычная больница, где в палатах лежит по нескольку пациентов. Ей просто места нет. Но она вернется завтра, чтобы побыть с дочкой, поддержать ее.

Домой приехала уже за полночь, на такси. Открыв двери своим ключом, прислушалась к тишине в квартире. Руки и ноги еле слушались, сложность составляет повесить свою куртку на вешалку, нагнуться, чтобы снять обувь.

Шоркая ногами по полу, как древняя старушка, Юлия зашла в спальню. Костик спит, обиженно оттопырив нижнюю губу, глаза припухли. Перевела взгляд на большую кровать… Тот, кто выбил из-под ее ног табуретку с петлей на шее, тоже дрыхнет, словно нет за ним никаких грехов. Юлю передернуло от мысли лечь на свою половину. Она рассматривала его так, будто перед ней ядовитая кобра, а не мужчина, с которым прожила без малого пятнадцать лет. Те же взъерошенные темные волосы, нос с горбинкой, капризная линия губ. Придушила бы, паршивца… Да руки марать не хочется.

Все чувства к Лешику выжжены. Есть только неимоверная усталость и тревога, как жить дальше. Жить ради детей.

Она уснула в комнате Даши, обхватив подушку, пахнущую сладкой карамелью. Казалось, только глаза закрыла и уже звонок…

— Юль, поговорить нужно, — он сидел напротив в кресле, вытянув руки перед собой, словно давно ждал ее пробуждения. В руках Проданов теребил голубого плюшевого ежа — любимого «питомца» дочки.

— Отдай мне! — она, протянув руку и вырвала игрушку.

— Юль…

Виноватым взглядом ее не обманешь. Теперь.

Глава 5

— Юль?

Зубы свело от его очередного «Юль». Заладил! Она тридцать четыре года Юля. И что?

— Мне жаль, что вот так… С Дашей. И вообще. Давай, разбежимся? Я не к той женщине ухожу. Нет, — замотал головой. Руками пожамкал воздух, будто хотел за что-то схватиться, но Юлька даже ежика отобрала. — Я от тебя ухожу. Не люблю больше, понимаешь?

— Разбежимся… Слово-то какое нашел?! — она села и обняла свои колени. — Будто нас в одной коробке держали, как тараканов. Сейчас откроют и разбежимся… — ее каре-зеленые глаза вспыхнули злостью. — От детей собрался бежать? — рыкнула. Вскинула голову к потолку, ей так захотелось завыть. Трус! Подлец! Негодяй! Решил смыться в самый сложный момент, когда ей так нужна помощь и поддержка. В первую очередь, даже не ей, а Даше — родной дочери, не чужому человеку. Она-то, глупая верила, что вышла замуж один раз и навсегда… Священный союз. Судьба. Знаки свыше.

Господи, как нелепо…

— Зачем ты так, Юль? Я помогать буду. Материально. Квартиру вам оставлю…

— За идиотку меня держишь? Ипотеку я одна не потяну! Мне на работу только через год выходить. Вы, посмотрите на него! Благородный нашелся… Квартиру своим детям оставил и не любимой жене. Долги ты нам оставил, сволочь! — ведь не хотела на него смотреть, видеть его больше не могла. Пришлось.

— Уходи. Я тебя не держу, — облизнула пересохшие губы. — Думаю, ты и вещички уже собрал? — ухмыльнулась. Ее тихий издевательский смех резанул по остаткам нервов.

О, да-а-а! По лицу Лехиному было видно, что попала в точку.

Лешик все просчитал. Знал, что она его выгонит, не простит. Знал. Решил сыграть на опережение. Додавить. Думал, Юлька сломается, в ножки упадет? Что было бы, если у нее ум разум зашел и действительно… Она представила, как вцепилась в его штаны и ныла, просила не бросать ее. Неужели возможны такие варианты, вариации в какой-то параллельной реальности, где Юля дала себя загнать под плинтус?

«Жуть какая!» — внутри зашевелился клубок змей.

Муж ушел с двумя сумками, не задерживаясь. На пороге не оглянулся. Костю на прощание не поцеловал.

Сын тер кулачками заспанное лицо. Подогнул пальчики на ногах от сквозняка с лестничной площадки. Юлия взяла его на руки и сказала:

— Пойдем, умоемся и будем кушать. Потом в больницу поедем к Даше. Все у нас будет хорошо… Не бывает так, чтобы сплошь одно черное. Когда-то белое наступит.

Костик ничего про цвета не понял, но почувствовал, что мама грустит. Вытянув губы уточкой уткнулся в ее щеку, отслюнявил… поцеловал, как умел. Стало немного легче. Юля потом подумает, как жить дальше, некогда ей сейчас страдать.

Она собрала пакет с кое-какими вещами и средствами гигиены. Любимую расческу положила с ручкой в виде рыбки. Несколько книг.

Включив свой телефон, обнаружила множество сообщений от классного руководителя, подружек и Миша Воронков написал: «Скажите, как Даша? Пожалуйста». Юля ответила парню, окрестив его в душе «кавалером». В общем чате отметилась. Тут же посыпались пожелания скорейшего выздоровления. Она пообещала передать. Дочери не помешают хорошие эмоции.

— Дашенька!

Они вошли в палату, пахнущую лекарствами и чем-то спертым, отдающим кислятиной. От пола тянуло хлоркой. Две кровати напротив друг друга. На одной из них женщина средних лет с забинтованной головой и синяком в пол-лица, слева Даша… Ее девочка родная. Они встретились глазами и обе заплакали. От радости. От боли. От того, что могут видеть друг друга.

— Мама! — у девочки затряслись губы, и она зажмурилась сильно-сильно, чтобы не разреветься в голос.

Юля укусила в центр ладони, которой заткнула себе рот. Ее накрыло таким сожалением, что не смогла ее защитить, не сумела. Она же мать… Кто еще виноват, как не Юлька?

Коська первый подбежал и вцепился руками в края высокой лежанки. Он кряхтел, пробовал подтянуться, чтобы залезть к сестре, как делал это раньше, но не получалось даже ногу закинуть. От досады, взвизгнул. Поняв, что так у него не выйдет, повертел светлой головой и заметил стул…

— Кость, — у Даши даже слезы высохли от малышовых манипуляций альпиниста, который точно намерен взять эту «гору».

— Целеустремленный у вас мальчик, — сказала женщина на соседней койке, с теплотой в голосе.

— Да, — согласилась Юлия.

Мать смогла взять себя в руки. Ей хватило пары минут. Как тут не очнешься, когда такой скрип стоит от ножек стула по кафелю? Мальчишка покраснел, вспотел в теплой кофточке, но не сдался. Ему срочно надо к Даше. Коська все помнил… как сестру забрали, как он рвался, чтобы помочь, чуть пуп не надорвал от крика.

Улыбаясь во все зубы, Костик добрался до сестры. Мама его не одернула. Она стояла рядом и смотрела на дашины ноги.

— Даша! — младший брат стал заглядывать в бледное лицо, и девочка снова расплакалась, обняла его, зарывшись носом в мягкие волосы.

Юля гладила одного по спинке, а Дашу по спутанным волосам.

Глава 6

Так они и жили: дом – больница – дом. Если была радость, то только в том, что Даша шла на поправку. Иногда на ее лице выступала прежняя беззаботная улыбка, но только иногда… В глазах поселилась грусть. О блудном отце почти не говорили. Только однажды дочь спросила:

— Простишь его?

— Нет.

Дарья с серьезным видом кивнула, сглотнув слюну. Они с Костиком вышли из палаты. Даша разревелась — надрывно, громко… Теперь можно. Соседки не было, ее выписали с утра.

Юля стояла в пустом коридоре, присев перед сыном и думала, как ей быть… Вернуться? Но ведь у горя должен быть выход, пусть так, через плач. У самой ком к горлу подкатился. Когда твоя привычная прошлая устоявшаяся жизнь умирает, это всегда больно. Зарождение нового тоже происходит через боль. Им выпала такая доля. Проданов обрек свою семью страдать. В будущем станет легче?

Костик вопросительно заглядывал в мамины глаза, а потом смотрел на двери палаты. Скуксившись, всхлипнул.

— Ну-ну, мы справимся. Даше надо… Так надо, — прижала к себе.

Ей хотелось найти Алексея, и отвесить ему звонкую смачную пощечину. Несколько. За детей, за себя… Ведь ни разу не позвонил, не спросил, как у них дела, что с Дашей. Деньги перевел, которые составляли четверть его зарплаты. Их хватит только на коммуналку и на еду на неделю. Как жить? Придется продать бабушкин дом в пригороде с яблоньками и кустами вишни. Крепкий домишко и озеро рядом. Красивые там места. Эх, компоты больше не увидят. Да и память о бабушке все же… Другого выхода Юлия не находила.

Вечером заболел Костик. От ужина отказался, уснув прямо на ковре, где собирал из кубиков башню. Юля ужаснулась, измеряв температуру — тридцать девять. Недолго думая, вызвала скорую помощь.

— Где-то вирус подцепили, — сообщил врач, выписывая рецепт. — Вот, это обязательно принимайте, по три раза в день. В детскую поликлинику запишитесь на прием.

Юля растерянно кивала. Такого препарата у нее в запасах нет, а малыш уже начал покашливать, как бы хуже не стало. Болезни пошли коварные…

«Быстренько сбегаю до аптеки» — посмотрела на спящего сына, у которого немного спала температура и он, раскидав одеяло, дышал не так прерывисто, как раньше. Взяв банковскую карточку, она накинула пальто. Закрыла двери на ключ и поскакала, сломя голову по лестнице.

Дождливая морось бросилась в лицо. Стук каблуков набатом по пустым и темным дворам. Женщина не помнила, как добежала до аптеки. Сунула заспанной тетке рецепт в окошко. Ей все упаковали в небольшой пакет, скинув туда же чек.

Набрав в легкие смелости, Юлька толкнула двери от себя и снова оказалась в холодной непогоде. Хотелось быстрее оказаться дома. Там Коська один.

«Вдруг, проснется, а матери нет? Испугается» — шла против ветра жмурясь, прижимая к себе лекарства.

Ее шаг никак не равен двум, отдающимся позади. С бьющимся сердцем Юля остановилась и прислушалась. Да, действительно кто-то неизвестный шел следом. Она отпрыгнула в круг света от фонаря, словно тот мог защитить ее от нечисти. Вздрогнула, когда кто-то хмыкнул. Щелчок зажигалки, неяркой вспышкой. Мигнул красный огонек сигареты. Потянуло дымом…

— Не трогайте меня! — Юля стала озираться, но за стеной света ничего разглядеть не могла, дальше слепая зона. — У меня ребенок дома болеет маленький. Видите, лекарства взяла! — тряхнула кулем. — Не трогайте. Я быстро уйду… И все.

Раздался смешок, будто она тут анекдот рассказывает. Опять зажегся огонек.

— Я… я прошу вас. У меня дети! — в голосе у нее уже сквозили истеричные нотки. Хотелось броситься бежать, вопя во все горло: «Помогите!». Но Юлия понимала, что у хищника сработает инстинкт: убегают — догоняй, а Юля ни разу не спринтер.

— Дочка в больнице с травмой ноги. Муж — сволочь бросил и ушел к другой. Не знаешь, как выжить… А тут еще вы! — это уже звучало претензией. Юлька начала злиться. На него. На себя. Женщину потряхивало от напряжения и всей непростой ситуации с возможным маньяком в нескольких шагах, а она ему на жизнь жалуется. — Ипотека, долги растут как грибы. Костик заболел… На развод не подаю потому, что на госпошлину денег жалко. Понимаете? Лекарства дорогие… Можно, я пойду-у-у? — заскулила в отчаянии.

— Иди, — пробасил мужик. — И не маньяк я, глупая. Сигареты закончились, до магазина ходил.

«Все вы, маньяки так говорите» — подумала Юля и швыркнула носом.

— Иди! Провожу, чтобы никто не тронул. Просто, поверь. Тебе ничего другого не остается, — вздохнул «маньяк».

— Покажись! — Юлька выпучила глаза, не ожидая от себя такой смелости.

Глава 7

«Красивая» — подумал полковник Травкин. Теперь понятно, зачем молодая женщина шастает по опасному району в такой час. Он смотрел на «партизанку», комкающую в руках пакетик из аптеки. В волосах блестят дождевые капли, и водяная пыль создает вокруг нее неземной ореол. «Идиот ее муж, кретин. Такая не предаст, не обманет. За детей вообще порвет» — Умел Сергей разбираться в людях, иначе бы не дожил до сорока лет. Еще раз затянулся и вздохнул сырым воздухом полной грудью, очищая легкие от сигаретного яда.

«Просит показаться? Ну, что же… Смотри, девочка, какие бывают чудища».

Юля непроизвольно вскрикнула, когда из сумрака возникла большая фигура. Совершенно лысый череп. Уши торчком и немного заостренные на кончиках, как у вампира. Глубоко посаженные серые глаза отливают сталью. Шрам пересекает всю левую сторону, начиная со лба и останавливается на скуле. Квадратный подбородок. Губы вытянуты в одну линию.

Женское сердце сжалось. Ему, наверное, было больно, когда…

— Сейчас все нормально, — он криво ухмыльнулся и наклонил голову на бок, рассматривая ее вблизи.

Так она показалась еще более притягательная. Удивленно распахнутые глаза… То ли карие, то ли зеленые. Загнутые ресницы почти достали брови. Ресницы свои, не налепленные. Нижняя тонкая губа, зато верхняя все компенсирует. Кожа нежная, как у младенца… Очень захотелось потрогать.

— Меня Юля зовут. А вас? — ее лицо с быстро меняющимися эмоциями, выправилось и теперь выражало любопытство.

Она его больше не боится. Только крылья носа подрагивают. Принюхивается. Он, что… воняет?

А, нет. Облизнулась. Ей зашел его чистый запах, без всяких там ароматных фуфыриков. Полковник признавал только мыло. Мужик должен пахнуть мужиком, а не как баба разными духами.

— Сергей, — протянул правую руку.

Юлия забавно обтерла ладошку об пальто, и коснулась осторожно холодными пальчиками, а потом и всю руку вложила… При этом, лекарства прижимала к себе другой рукой так сильно, словно он на них покушался.

— Пошли, провожу, — Травкин поднял большую голову и прищурился, вглядываясь вперед, будто у него есть ночное зрение, как у волка.

Юля кивнула, коротко бросив на не взгляд. Она старалась сильно не пялится на мужчину… Подумает еще черте что. «До квартиры бы дойти» — внутри забилась тревога, как там ее Костик. Вдруг, проснулся, а мамы рядом нет.

Шли молча. Странный Сергей рядом двигался почти бесшумно, пружинистым шагом. Как она уловила его поступь позади? Загадка. Возможно, в экстремальной ситуации все органы чувств обостряются.

— Мой подъезд. Спасибо, мы пришли, — дала понять, что квартиру она ему не покажет и не впустит.

Полковник скользнул взглядом вверх, на окна. Все лицо заострилось в хищном прощупывании закрытого объекта.

— Спокойной ночи. Юля.

Она моргнуть не успела, и никого рядом не стало. Передернув плечами, суетно пошарила в кармане, в поиске связки ключей. Успокоилась, когда металл вдавился в кожу. Под пиканье автоматических дверей, юркнула внутрь.

Костя спал беспокойно, постанывая. Мальчишку знобило, у него опять начала подниматься температура. Юля напоила его сиропом. Завернув в одеяло, отнесла на большую кровать и свернулась рядом калачиком. Несмотря, на пережитый стресс, уснула сразу, провалившись в темную дыру без сновидений.

Утром сыну стало полегче. Градусник выдал чуть больше тридцати семи. Можно бы вздохнуть свободней, да не вздыхается. Как к Даше пойти? Она обещала принести ей еще книги и учебник по литературе, чтобы учить стихи, которые задали ребятам в школе.

Придется звонить Проданову, больше не кому. Юлины родители уехали жить на Алтай. Это тысячи километров от них. Лешкины? Там еще хуже. Лучше бы муж был сиротой, а не вырос среди алкашных бутылок…

— Да? — с какой-то претензией начал Алексей.

— Леш, надо дочери кое-что отвезти в больницу. Я не могу, Костя заболел, — она пяти минут с ни не пообщалась, а уже вся издергалась, ковыряя ногтем края столешницы, сидя на кухне.

— Сегодня? — недовольно потянул.

— Если не хочешь к ней заходить, просто передай через персонал. Леш, ты приедешь? — твою же мать! Она уловила жалобные нотки в своем голосе. Еще немного и разревется? «Дура!» — захотелось себе по губам надавать.

— Ладно. В обед заеду, — скинул звонок.

Ради дочери Юля потерпит. Сцепит зубы, прикусит свой поганый язык и будет молчать.

Глава 8

Утром Юлия собрала все необходимое для дочери в пакет. Костик все пытался туда что-то добавить из своих игрушек или вытащить и погрызть яблоки. Куснет с одного бока, оставив полукруглый след зубов, будто послание Даше.

— Костя-а-а! Не съем, так все понадкусаю? — грозила мелкому грызуну пальчиком.

Мальчик не понимал, за что мама ругает. Дашка ему так же делала, когда он не мог куснуть твердое и гладкое яблоко. Теперь сестре легче будет до мякоти добраться. Коська возмущенно верещал, что мама выкладывает обратно его машинки. Он ведь самые лучшие и любимые положил — фургончик с мороженым и синюю бибику с открытым верхом.

— Кость, давай только одну. Ладно? — сдалась Юля, устав выгребать обратно.

Думаете, нужно было убрать пакет куда-то наверх? Ага, щаз! Для Костика нет преград, куда он может забраться. Было бы желание…

После двенадцати Юлия стала нервно расхаживать туда-сюда, не выпуска телефон из рук. Гаджет чуть не расплавился от ее напряжения. Ближе к часу упрямая надежда трещала по швам, сыпалась. Она набрала номер мужа и с отчаянием слушала гудки. Пусть ее не любит, но дети здесь при чем?

— Юль, я сейчас занят! — недовольно фыркнул на нее, вместо приветствия. Неприлично громко чавкая, пытался что-то объяснять.

— Но, ты обещал… — охнула Юля.

«Милый, кто это?» — послышался фоном женский голос, обрубая все сомнения. Занят Лешик только для них. Чем занят — она больше не хотела знать. Юля дала мужу шанс быть отцом, а ему получается, совсем этот шанс не нужен. Куда важнее дамочка с капризным писклявым голоском. Алексей поставил свой эгоизм выше семьи… Теперь уже бывшей.

Юля прислушалась к себе. Да, больно и обидно за Дашу и Костю, но уже не так. Вспомнился почему-то вчерашний провожающий с умным всепонимающим взглядом. Получается, что она поделилась, выплеснула свое горе наружу и стало немногим легче. Шкалы измерения боли не увидеть, но упасть на пол и выть белугой желания нет. Утирая слезы, Юля приняла решение.

Не с первого раза, получилось оформить на госууслугах заявление. Там же списались деньги за госпошлину. Просигналило уведомление «Принято». Коська забрался к ней на колени. Крутился, мамя и размазывая по ее щекам ладошками соленую влагу. Он злился, что маму кто-то обидел, а виноватого никого рядом нет. Выхватил у нее телефон, видимо решив, что — он. Бросил с размаху на пол.

— Кость, ты что?! — Юля, поставив сына в сторону, кинулась к сотовому. Так и есть! По стеклу расползлись уродливые трещины. Одни убытки. Где тонко, там и рвется. Плюхнувшись на пол, закрыла лицо руками. Истеричный смех сотрясал все тело. Она успокоилась только тогда, когда заметила, что малыш испугался. И описался. Стоял в собственной луже, стыдливо шлепая по ней пяткой, надув щеки, чтобы не зареветь. Костик, никогда не видел у матери такой реакции.

— Все хорошо! Все будет хорошо! — Юля сгребла его в охапку и понесла в ванную купать.

Переодев в чистое, напоила лекарством и уложила в кроватку на дневной сон.

— Даша, родная моя. Не получается сегодня приехать. Костя заболел. Прости меня, дочка, — она знала, за что извиняется… За того козла, который именуется ее отцом по документам.

— Мам, не переживай. У меня с прошлого раза еще остался сок и печение. Кормят здесь нормально, есть можно. Книги в электронном виде почитаю. Соседка новая в палате моего возраста. Мы с ней уже нашли общий язык. Она прыгает на левой ноге, а я на правой, — девочка еще пробовала шутить. — Поцелуй Коську за меня. Вечером созвонимся. Пока!

— Пока. Целую, — вздохнула грустно Юля.

Через некоторое время пришло сообщение от Проданова: «Ну, и дура!».

Так Юлия поняла, что Алексей узнал о разводе. Его нападок выглядел несколько странно. Логичным завершением ухода предателя из семьи было расторжение брака. А он, что думал? Погуляет и вернется после всего? Нетушки! Юлька еще на алименты в суд подаст, как только сможет выбраться.

Скрепя сердце, женщина разместила объявление о продаже бабушкиного дома.

Глава 9

Лешик с детства знал, чего хочет — надежную семью. Чтобы накормили свежим борщом, а не подзатыльниками. Чтобы было уютно, чисто, свежо и обязательно пахло лавандой. Чтобы с ним разговаривали по-доброму, а не слали матом. Воспитанный улицей, Лешик жил на инстинктах — найти, где сыто и безопасно.

Ему не светила такая красивая и домашняя девушка, как Юля. Но у Лехи на все был запасной план. Он спас девчонку от своих же корешей, договорившись с ними заранее. Пока испуганная красотка жалась и всхлипывала у него на плече, Лешка словил дзен, увидев в ее глазах восхищение, поднимающее собственную значимость. Как защитник, стал вхож в ее дом.

Родители Юльки повздыхали, да и дали свое осторожное благословение. Первое время он правда старался, из кожи вон лез, чтобы соответствовать, быть не хуже других. Кое-как закончил колледж, работал по вечерам, чтобы Юльке купить конфет или накопить ей на красивые туфли. Проданову понравилось быть рыцарем в ее глазах.

Любимая забеременела через год их отношений, и как честный мужчина, Лешка сделал предложение руки и сердца. Сердце было алое из надувного шарика. Юлька сказала «да!» и подставила тонкие пальчики для золотого кольца из скупки с потертостями.

Первое время снимали жилье. Денег хватало впритык, пока Юлия работала бухгалтером в одной шарашке.

Родилась Даша.

Лешик сначала не мог осознать, что вот это кричащее создание его ребенок. А Юлька сюсюкается, млеет, вяжет ей носочки. Внимание жены частично переключилось на ребенка. Теперь к нему не бежали в прихожую, когда Леха приходил с работы и не висли на шее с поцелуями. Юля, если выходила, то просила не шуметь: «Даша спит».

Леха стал добирать ласки на стороне. Нет, он продолжал исполнять роль главы семьи. Купить там в магазине подгузники, потрясти ребенка в коляске, чтобы все видели, какой он хороший отец. Дочка будто понимала, что папа «не настоящий». На руки к нему не лезла и лишний раз ни о чем не просила. Ей мать была понятней больше, чем его: «Вот если бы был пацан…».

Спустя много лет Юля снова забеременела. Второй ребенок — большой плюс. Можно получить не хилые плюшки от государства и первый взнос за ипотеку внести. Так у Продановых появился Костик и двушка, которую они переоборудовали в три комнатенки, чтобы у дочки был свой угол и бате где было приткнуться телик посмотреть с банкой чешского кислого пива.

Вроде все нормально, все зашибись… Но скучно. А тут Леха спутался с Нелькой, очень легкой на подъем дамочкой. Любовные встречи стали постоянными акциями. Алексей расслабился. Жена совсем с детьми зашилась, ей не до его мужских потребностей. Но всегда дома ждал борщ и белье пахло кондиционером лавандой. Заботливая Юлька — наседка. Лехе даже многие завидовали. Никаких тебе скандалов и выносов мозга. Идеальная по всем меркам жена. Расслабился. Привык к приспособленчеству.

Случай у школы все карты спутал. Дашка, мерзавка такая, посмела на отца кричать и кулаками размахивать, опозорить его при всех… При Нельке крыть обвинениями. Он пытался ее вразумить, встряхнуть. Девка все никак не унималась. Пришлось пощечину врезать, чтобы унять истерику. Дочь шарахнулась в сторону… А дальше, как в страшном кино завертелось. Только юлькина ненависть перед глазами и теплом больше от нее не пахнет.

Понял Лешик, что ситуацию не переломить в свою пользу. Как ни крути, кругом виноват остался. Жена через зубы на него шипит змеей. Вот он и брякнул в сердцах, в целях защиты: «Не люблю больше». Знал ли Алексей, что такое любовь? На словах, наверное, знал. А на деле? Согласно логике, столько лет бы не прожили вместе. Есть к Юльке привязанность

Выход оставался только один — уйти и переждать, пока Юлька успокоится и поймет, что одна, без драгоценного мужа не справится. Пусть подумает над своим поведением. Дашка тоже наказана. Нечего на отца руку поднимать, не доросла еще, соплюха!

Несколько дней он пожил в свое удовольствие, взяв ключи у друга от съемной квартиры. Юльке денег немного подкинул, чтобы не оголодали совсем. Любовница грела по вечерам, но всегда уходила на ночь домой. У Нелли гражданский сожитель дальнобойщик. Пока он там баранку крутит, женушка крутит чем-то другим. Все они, бабы одинаковы…

Хотя, нет. Юлька бы так не стала, она у него честная, и не подпустит какого-то гамадрила, раздвинув ноги. Таких хорошеньких, да наивных еще щенками разбирают. Пусть помается немного, поймет, как без него херово и Леша ее великодушно простит.

Дашке зубы не мешало бы поточить. Сама, дура малолетняя, зубоскалит, а потом под машины кидается. У мужика могут быть свои слабости, он между прочим, на работе устает. Понимать надо.

Дни медленно шуршали, как желтый лист календаря. Алексей дождался звонка от жены. Руки потирал, что понимает, она без него — никуда, никто и никак. Нужно закрепить результат, пообещать и обломать. Пусть еще больше почувствует безвыходность своего положения. Упадет Юлька, как спелая груша в его руки…

«Здрасьте», — просигналило сообщение из государственного портала.

«Для вас создано заявление о расторжении брака от пользователя…»

«Зашибу! Выдумала еще! Леху Проданова не так просто кинуть… Овца! Как только руки не отсохли? Ну, он Юльке мозги-то вправит!» — мужчину перекосило от злости. Глянул так, что Нелька тут же домой засобиралась, быстренько натягивая колготки на упругий зад.