Белые Ночи Страсти

1

Запах бензина въелся Сергею под кожу, стал почти родным, как скрип гаечного ключа и хрипловатый голос диспетчера по рации. Его автосервис "Колесо Фортуны", зажатый между обшарпанными кирпичными пятиэтажками где-то на задворках Обводного канала, был его крепостью, его маленьким, но стабильным царством в мутном море питерских девяностых. Здесь правила его рука, его слово было законом для тощей бригады слесарей с вечно замасленными лицами. Любовь? Бабские сопли. Слабость, непозволительная роскошь в мире, где за лишний кусок хлеба могли и по голове дать.
Вечер опускался на серый асфальт, подсвечивая редкие огоньки уличных фонарей мутным ореолом. Сергей, в своей неизменной кожаной куртке и с сигаретой, зажатой в зубах, вышел из ворот сервиса. Дела на сегодня закончились, бригада расходилась по своим углам, унося с собой запах машинного масла и усталость. Он собирался запрыгнуть в свою видавшую виды "девятку", как взгляд случайно скользнул по тротуару.
На раскладном столике, прямо у стены обшарпанного магазина "Продукты", сидела девушка. Хрупкая фигурка в длинном, цветастом платье, совсем не вязавшаяся с окружающей действительностью. Перед ней, словно яркие заплатки на сером фоне, лежали картины. Пейзажи Невы в закатных лучах, купола соборов, нарисованные тонкими, неуверенными мазками, портреты случайных прохожих, схваченные мимолетным взглядом. Акварель. Что-то нежное, воздушное, совсем из другого мира.
Сергей остановился, как вкопанный. Что-то в этой девушке, в ее тихом сосредоточении над своими красками, в этой хрупкой красоте, противопоставленной окружающей грубости, зацепило его взгляд. Она казалась заблудившимся ангелом на задворках цивилизации.
Он никогда не интересовался искусством. Картины для него были пылесборниками, а художники – странными, непрактичными людьми. Но эта девушка… в ее глазах, когда она поднимала взгляд на редких прохожих, было что-то такое… беззащитное и одновременно полное внутренней силы.
Какой-то пьяный мужик, шатаясь, задел ее столик. Несколько картин упали на грязный тротуар. Девушка вздрогнула, ее лицо исказилось от испуга. Сергей, сам не понимая почему, резко шагнул вперед.
"Эй, козел!" – рявкнул он на пьяницу. Тот, увидев его мрачное лицо и крепкую фигуру, тут же пробормотал извинения и поспешил скрыться в ближайшей подворотне.
Сергей наклонился и поднял упавшие картины. Его грубые пальцы осторожно коснулись влажной от вечерней сырости акварели.
"Извини," – буркнул он, протягивая ей картины. Его голос, обычно жесткий и командный, звучал непривычно глухо.
Девушка подняла на него большие, испуганные глаза. В свете фонаря они казались удивительно чистыми и ясными.
"Спасибо," – прошептала она, ее голос был тихим, словно дуновение ветра.
Он молча смотрел на нее, чувствуя какое-то странное волнение, которого никогда раньше не испытывал. Что-то в ее хрупкости, в ее беззащитности задело в его душе какие-то давно забытые струны.
Неожиданно для самого себя, Сергей достал из кармана несколько помятых купюр.
"Вот," – протянул он ей деньги, не глядя на сумму. "За… вот эту." Он ткнул пальцем в пейзаж с изображением Петропавловской крепости, отражающейся в мутной воде Невы.
Девушка удивленно посмотрела на деньги, потом на него.
"Но она стоит гораздо меньше…" – пробормотала она.
"Бери," – отрезал Сергей, чувствуя, как к горлу подступает какое-то странное, несвойственное ему смущение. "Просто… понравилась."
Он забрал картину, свернул ее в грубую трубку и сунул под мышку. Сел в свою "девятку", хлопнув дверью. Завел мотор, но прежде чем тронуться, бросил еще один взгляд на девушку. Она смотрела ему вслед, ее глаза были полны удивления и… чего-то еще, что Сергей не смог прочитать.
Всю дорогу до дома он чувствовал какое-то странное беспокойство. Образ хрупкой художницы с ее акварелями никак не хотел уходить из головы. Запах бензина в салоне машины казался сегодня каким-то особенно резким и неприятным, словно напоминая о той пропасти, что лежала между его миром и ее нежным, акварельным Петербургом. И Сергей "Серёга-Мазут" Петров, привыкший к запаху крови и пота, впервые почувствовал странное, необъяснимое желание вдохнуть другой воздух – воздух ее мира, пахнущий красками и мечтами.

2.

Ночь прошла беспокойно. В снах Сергея мелькали размытые акварельные пейзажи, смешиваясь с резкими очертаниями его автосервиса и угрюмыми лицами его бригады. Образ хрупкой художницы то и дело всплывал в сознании, ее большие глаза смотрели с той же смесью испуга и тихой силы, что и на Невском. Он ворочался, пытаясь отогнать эти навязчивые видения, но они цеплялись за его мысли, словно масляные пятна на рабочей робе.
Утром, вопреки своему обыкновению, Сергей не сразу окунулся в рутину автомастерской. Он достал свернутую в трубку акварель. Петропавловская крепость, написанная нежными, почти прозрачными мазками, казалась какой-то нереальной, словно мираж в его жестком, прагматичном мире. Он развернул картину и прикрепил ее кнопками к стене своего кабинета, прямо над старым плакатом с полуобнаженной моделью. Контраст был разительным.
Весь день Сергей чувствовал себя каким-то потерянным, рассеянным. Мысли то и дело возвращались к девушке с Невского. Он ловил себя на том, что вспоминает ее тихий голос, ее робкую улыбку, когда он покупал картину. Это было странно, нехарактерно для него. Обычно его мысли занимали заказы, поставки запчастей, разборки с конкурентами. А тут – акварель и чьи-то большие, испуганные глаза.
К вечеру необъяснимое беспокойство стало почти физическим. Сергей сорвался раньше обычного и, сам толком не понимая зачем, поехал в сторону Невского проспекта. Толпа гуляющих была плотной, шумной, но он машинально высматривал знакомую хрупкую фигурку среди пестрой толпы.
И он увидел ее. Она сидела на том же месте, за своим раскладным столиком, склонившись над новым холстом. Ее тонкие пальцы ловко водили кистью, создавая на белом полотне причудливые узоры. Солнце, клонившееся к закату, окрашивало ее волосы в мягкий золотистый цвет.
Сергей остановился неподалеку, наблюдая издалека. Он чувствовал себя каким-то неуклюжим, неуместным в этом мире красок и вдохновения. Но что-то непреодолимо тянуло его к ней.
Сделав глубокий вдох, он решился подойти.
"Привет," – буркнул он, стараясь придать своему голосу непринужденность, которая совсем не чувствовалась.
Алина вздрогнула и подняла на него взгляд. В ее глазах мелькнуло узнавание, а затем – легкая настороженность.
"Здравствуйте," – тихо ответила она, откладывая кисть.
Сергей почувствовал себя полным идиотом. Что он скажет? Зачем он вообще пришел?
"Я… вчера картину у тебя купил," – сказал он, кивнув в сторону своего припаркованного неподалеку "девятки".
"Ах, да," – она слабо улыбнулась. "Петропавловскую крепость."
"Ага," – Сергей засунул руки в карманы куртки, чувствуя себя скованно. "Хорошо нарисовано."
Последовала неловкая пауза. Тишину нарушал лишь шум проспекта и голоса прохожих.
"Вы… тоже художник?" – неожиданно спросила Алина, ее взгляд скользнул по его грубой одежде.
Сергей усмехнулся. "Я с железом больше вожусь. Машины чиню."
"А… понятно," – она снова опустила глаза на свой холст.
Но Сергей не уходил. Что-то удерживало его рядом.
"Что ты сейчас рисуешь?" – спросил он, стараясь заглянуть через ее плечо.
Алина немного помедлила, а затем неуверенно показала ему на холст. Там расцветал фантастический цветок, сотканный из ярких, нереальных красок.
"Это… просто фантазия," – пояснила она, слегка порозовев.
Сергей молча смотрел на причудливые лепестки, на игру света и тени. В этом не было ни четких линий, ни практической пользы, но в этом была какая-то завораживающая красота.
"Красиво," – искренне сказал он, и сам удивился мягкости своего голоса.
Алина подняла на него удивленный взгляд. Казалось, она не ожидала такого ответа от такого человека, как он.
И в этот момент, под мерцающими огнями Невского проспекта, между жестким владельцем автосервиса и хрупкой художницей возникла тонкая, едва уловимая нить – нить неожиданного интереса, преодолевающая пропасть между их такими разными мирами. Сергей впервые почувствовал желание не просто обладать, а понять. Понять этот мир красок, живущий в душе этой странной, завораживающей девушки.

3

После его неожиданного комплимента фантастическому цветку, атмосфера между Сергеем и Алиной стала чуть менее напряженной. Она казалась немного удивленной его интересом, но не оттолкнула его. Они разговорились. О ее картинах, о том, что вдохновляет ее на эти необычные образы, о трудностях уличного художника в суровом Петербурге. Сергей слушал, стараясь понять этот мир, такой далекий от запаха бензина и скрипа металла.
Алина рассказывала о своих мечтах – открыть собственную небольшую галерею, где люди могли бы увидеть ее работы в спокойной обстановке. Ее глаза при этом загорались каким-то внутренним светом, и Сергей невольно залюбовался этим преображением. В этот момент она казалась совсем другой – не хрупкой и испуганной, а одухотворенной и полной надежд.
Сергей, обычно немногословный и привыкший к конкретике, неожиданно для себя задавал вопросы, искренне пытаясь понять ее видение мира. Он спрашивал о значении цветов в ее картинах, о том, как рождаются эти странные, прекрасные образы. И в ее объяснениях он начал улавливать что-то, что раньше ускользало от его внимания – красоту в мелочах, поэзию в обыденности.
Время летело незаметно. Сумерки сгущались, фонари на Невском зажигались ярче, а они все еще стояли рядом с ее мольбертом, погруженные в тихий разговор. Сергей чувствовал себя странно – расслабленно и одновременно взволнованно. Ему нравилось слушать ее тихий голос, наблюдать за ее тонкими руками, ловко орудующими кистью. В ее присутствии он ощущал какое-то непривычное спокойствие, словно на миг отступала вся суета и жесткость его мира.
Неожиданно к ним подошел какой-то молодой человек с фотоаппаратом.
"Алина, привет! Это твои новые работы?" – спросил он, с интересом разглядывая картины.
В сердце Сергея кольнуло странное, неприятное чувство. Ревность? Он отмахнулся от этой мысли как от глупости. Просто… не понравилось, что кто-то еще так непринужденно общается с ней.
Алина приветливо улыбнулась молодому человеку и начала рассказывать о своих новых работах. Сергей стоял рядом, чувствуя себя немного лишним. Он впервые осознал, что у Алины есть своя жизнь, свой круг общения, в который он пока не входил.
"Ну, я пойду," – буркнул он, засовывая руки в карманы куртки. "Завтра… ты здесь будешь?"
Алина удивленно посмотрела на него.
"Наверное," – неуверенно ответила она. "Если погода будет хорошей."
"Ладно," – Сергей кивнул и, не прощаясь с ее знакомым, направился к своей машине.
Всю дорогу до дома его мучило странное чувство. С одной стороны, ему понравилось проводить время с Алиной, этот разговор открыл для него какой-то новый, неведомый мир. С другой – его задело появление этого фотографа, это ощущение своей чуждости в ее жизни.
Дома он снова посмотрел на акварель с Петропавловской крепостью. Теперь она казалась ему не просто красивой картинкой, а окном в другой мир, в мир этой хрупкой, талантливой девушки. И Сергей впервые задумался о том, сможет ли он когда-нибудь по-настоящему понять этот мир, сможет ли он стать его частью, не разрушив при этом своей собственной, жесткой реальности. В его сердце, привыкшем к запаху бензина и скрипу металла, робко проклевывалось что-то новое, похожее на… надежду. Надежду на то, что между мазутом и акварелью может возникнуть нечто большее, чем случайная встреча на сером асфальте.

4

Следующий день выдался напряженным. В автосервисе сломался подъемник, привезли партию бракованных запчастей, а один из механиков ушел в запой. Сергей был зол и раздражен, привычный мир жесткой конкретики снова поглотил его с головой. Но даже среди ругани и скрежета металла в его мыслях нет-нет да и всплывал образ Алины и ее фантастического цветка.
Вечером, когда он уже собирался ехать домой, зазвонил мобильный. Незнакомый номер. Сергей с неохотой ответил.
"Петров?" – раздался в трубке хриплый, неприятный голос.
"На проводе," – настороженно ответил Сергей, сразу почувствовав неладное.
"Твоя художница… на Невском. Неприятности у нее тут," – голос сделал паузу, словно смакуя каждое слово. "Какие-то… ребята ее картины не оценили."
Сердце Сергея пропустило удар. "Что случилось?" – рявкнул он, сжимая телефон так, что побелели костяшки пальцев.
"Да так… помяли немного товар. Саму не тронули пока. Но намекнули, что место это… не ее."
В голове Сергея мгновенно вспыхнули образы Алины – ее хрупкость, ее беззащитность. Ярость волной захлестнула его.
"Где именно?" – процедил он сквозь зубы.
Голос на том конце продиктовал адрес неподалеку от Гостиного двора.
"Жди," – бросил Сергей и резко отключился. Он сорвался с места, забыв про усталость и раздражение. Сейчас в его голове была только одна мысль – Алина.
Через пятнадцать минут его "девятка" с визгом тормозов остановилась возле указанного места. Несколько картин валялись на тротуаре, разорванные и испачканные грязью. Рядом стояли двое крепких парней в спортивных костюмах, с ухмылками наблюдая за происходящим. Алины нигде не было.
"Где она?" – рыкнул Сергей, бросаясь к ним.
Парни переглянулись, явно не ожидая такого быстрого появления заступника.
"А, это твоя подружка, что ли?" – ухмыльнулся один из них, сплевывая под ноги. "Так ей и надо. Нечего тут свои малевания выставлять."
Сергей не ответил. Он схватил ближайшего парня за грудки и рывком поднял на ноги.
"Где она, я сказал?!" – его голос был полон такой звериной ярости, что у парня побелело лицо.
"Ушла… вон туда," – заикаясь, пробормотал тот, показывая в сторону арки. "Мы ее не трогали, честно. Просто… попросили убраться."
Сергей отшвырнул парня и бросился в указанную арку. Он нашел Алину в темном углу двора, она сидела на корточках, обхватив руками колени, и тихо плакала. Ее лицо было бледным, а плечи вздрагивали от рыданий.
Сергей опустился рядом с ней, чувствуя, как вся его ярость сменяется острой болью и сочувствием. Он осторожно коснулся ее плеча.
Алина вздрогнула и подняла на него заплаканные глаза. Увидев его, она бросилась ему на шею, крепко обняв. Сергей неловко обнял ее в ответ, чувствуя ее дрожь.
"Они… они испортили мои картины," – всхлипывала она. "Сказали, что я здесь больше не могу…"
Сергей молча гладил ее по волосам, чувствуя, как внутри него поднимается волна ярости, направленная уже не на этих уличных хулиганов, а на весь этот жестокий, несправедливый мир, который мог причинить боль такой хрупкой и чистой душе, как Алина.
"Все будет хорошо," – прохрипел он, сам не веря своим словам. Но в этот момент он понял одно – он больше не сможет оставаться в стороне. Этот мир, мир Алины, стал для него чем-то важным, что он готов защищать любой ценой. И тени его собственного прошлого, его жесткой реальности, впервые нависли над ней, угрожая ее свету. И Сергей знал, что должен что-то с этим делать.

5

Сергей крепко обнимал Алину, чувствуя ее дрожь. Ярость внутри него клокотала, смешиваясь с острым желанием защитить эту хрупкую девушку от жестокости мира, который он так хорошо знал. Он поднял ее на руки, словно перышко, и понес к своей машине.
Алина молчала, уткнувшись лицом ему в плечо, лишь изредка всхлипывая. В салоне "девятки" пахло бензином и старой кожей – привычный, грубый запах, который сегодня казался Сергею каким-то особенно отталкивающим на фоне ее близости.
Он привез ее в свою небольшую, но уютную квартиру на Васильевском острове. Это было его личное пространство, куда он редко кого пускал. Здесь царили порядок и функциональность, без излишней роскоши и сантиментов. Но сейчас ему казалось, что даже эти строгие стены стали мягче под взглядом заплаканной Алины.
Он усадил ее на диван, принес воды и аптечку. Осторожно осмотрел ее – на лице были следы слез, но, к счастью, никаких видимых повреждений.
"Кто это был?" – глухо спросил Сергей, его голос был полон сдерживаемой ярости.
Алина вытерла слезы тыльной стороной ладони. "Я… я не знаю. Они просто подошли и сказали, что это место "крышуют" другие. Велели мне убираться. А потом… стали портить картины."
"Крышуют?" – Сергей усмехнулся, и эта усмешка не предвещала ничего хорошего. Он слишком хорошо знал этот язык улицы. "Я поговорю с этими "крышевателями"."
Алина испуганно посмотрела на него. "Нет! Не надо! Пожалуйста! Я не хочу неприятностей…"
"Это они тебе устроили неприятности," – отрезал Сергей. "Я не позволю этому так оставить."
Он видел в ее глазах страх, и это заставило его немного смягчиться. Он понимал, что ее мир далек от его силовых методов.
"Ладно," – вздохнул он. "Потом поговорим. Ты голодная?"
Алина кивнула. Сергей на скорую руку приготовил незамысловатый ужин. Они ели молча, каждый погруженный в свои мысли. Катя чувствовала себя в безопасности в его квартире, но страх перед будущим никуда не делся. Сергей же боролся с желанием немедленно разобраться с обидчиками Алины, но видел ее испуг и понимал, что должен действовать осторожнее.
После ужина Алина рассматривала картины, которые Сергей принес из ее лотка. Некоторые были сильно повреждены, другие удалось спасти. Слезы снова навернулись на ее глаза.
Сергей молча наблюдал за ней. Он чувствовал, как внутри него что-то меняется. Жесткость, привычная маска цинизма, словно трескалась под воздействием ее хрупкости и боли. Он впервые испытывал такое сильное желание защитить кого-то, не требуя ничего взамен.
"Ты можешь остаться здесь на ночь," – неожиданно предложил Сергей. "На диване. Здесь безопасно."
Алина удивленно посмотрела на него. В ее глазах читалось колебание.
"Спасибо," – тихо прошептала она. "Спасибо большое."
Сергей постелил ей на диване и ушел в свою комнату. Но заснуть он долго не мог. В голове крутились мысли о случившемся, о тех парнях, посмевших обидеть Алину. Ярость снова поднималась в нем, но теперь она была смешана с каким-то новым, незнакомым чувством – ответственностью.
Он понимал, что его мимолетное знакомство с этой художницей на Невском переросло во что-то большее. Она разбудила в нем те чувства, которые он так тщательно подавлял годами. И теперь, когда ее мир столкнулся с жестокостью его реальности, он не мог остаться в стороне. Запах крови и запах красок смешались в его сознании, порождая опасное, но сильное желание – защитить этот хрупкий цветок, расцветший на сером асфальте его жизни. И он знал, что ради этого готов пойти на многое. Даже на то, чтобы снова окунуться в ту тьму, от которой он так старательно держался подальше.

6

Утро в квартире Сергея выдалось тихим и каким-то непривычно светлым. Алина спала на диване, свернувшись калачиком под пледом, который он ей дал. Ее лицо во сне казалось умиротворенным, без следов вчерашней тревоги. Сергей молча наблюдал за ней, чувствуя странное тепло в груди.
Он приготовил завтрак – крепкий кофе и бутерброды – и разбудил Алину осторожным прикосновением к плечу. Она проснулась с легким испугом, но, увидев его, слабо улыбнулась.
За завтраком они почти не разговаривали. Алина выглядела подавленной, Сергей же обдумывал свои дальнейшие действия. Он понимал, что нельзя просто так оставить случившееся. Эти "крышеватели" могли вернуться, и тогда Алина снова окажется беззащитной.
После завтрака Алина собрала уцелевшие картины. Ее движения были медленными и печальными.
"Я… наверное, мне лучше уйти," – тихо сказала она, глядя на Сергея. "Я не хочу причинять вам неприятности."
"Ты мне никаких неприятностей не причиняешь," – твердо ответил Сергей. "И ты никуда не уйдешь, пока я не разберусь с этими ублюдками."
Алина испуганно посмотрела на него. "Но… это опасно…"
"Для них," – отрезал Сергей с неприкрытой угрозой в голосе. Он понимал, что его методы далеки от цивилизованных, но в этом мире иногда приходилось действовать по его правилам.
"Нет, пожалуйста," – взмолилась Алина, ее глаза наполнились слезами. "Я просто хочу рисовать. Я не хочу связываться с… с этим."
Сергей вздохнул, чувствуя ее страх. Он понимал ее желание держаться подальше от криминального мира, но он не мог позволить ее обижать.
"Хорошо," – смягчился он. "Я постараюсь сделать все тихо. Но ты должна понять, что это не может остаться безнаказанным."
Он предложил Алине остаться у него еще на несколько дней, пока ситуация не прояснится. Она с благодарностью приняла его предложение. В его квартире она чувствовала себя в безопасности, словно под чьим-то сильным крылом.
В тот же день Сергей связался со своими старыми знакомыми из "той" среды. Он не хотел ворошить прошлое, но ради Алины был готов на многое. Он узнал, кто "крышует" этот участок Невского, и назначил встречу.
Разговор был коротким и жестким. Сергей не стал угрожать или запугивать. Он просто объяснил, что эта художница – под его защитой, и если кто-то еще посмеет тронуть ее или ее картины, он будет иметь дело с ним. Его репутация в определенных кругах говорила сама за себя, и после короткого обмена "любезностями" собеседники Сергея поняли, что лучше не связываться.
Вернувшись домой, Сергей увидел, как Алина сидит за его кухонным столом и рисует. На ее лице больше не было слез, а в глазах светилась тихая сосредоточенность. Он молча наблюдал за ней, чувствуя облегчение и какое-то новое, странное чувство – гордость?
Когда она закончила, она показала ему свой рисунок. Это был портрет Сергея. Не идеализированный, а такой, каким он был – с усталым взглядом, с жесткими складками у рта, но с какой-то неожиданной теплотой в глазах.
Сергей молча смотрел на портрет, пораженный тем, как она смогла увидеть в нем то, чего он сам в себе давно не замечал.
"Спасибо," – тихо сказала Алина. "За все."
Сергей подошел к ней и осторожно взял ее руку в свою. Его грубые пальцы коснулись ее тонкой кожи.
"Я обещаю тебе, Алина," – сказал он, глядя ей в глаза. "Я тебя больше не обидят."
В этот момент между ними возникла новая связь – связь благодарности, доверия и чего-то большего, что пока еще не имело названия, но уже ощутимо витало в воздухе их маленькой квартиры, наполняя ее запахом не только крепкого кофе и вчерашней тревоги, но и робким ароматом надежды.

7

Утро следующего дня принесло с собой ясность, но не ту, что светила сквозь окна. Сергей наблюдал за Алиной, пока она молча пила кофе, и остро почувствовал дистанцию между ними. В ее благодарном взгляде не было и намека на что-то большее, чем признательность за помощь. Это было очевидно, и эта очевидность кольнула его сильнее, чем он ожидал.
Разговор за завтраком был коротким и касался лишь бытовых мелочей. Сергей чувствовал, как Алина постепенно возвращается к своей обычной жизни, где он был лишь временным спасителем, не более.
"Алина," – начал он осторожно, когда она собирала посуду. "Я тут подумал… ты ведь, кажется, заканчиваешь школу в этом году?"
"Да," – тихо ответила она, не поднимая глаз. "Через пару месяцев выпускные экзамены."
"И ты планируешь поступать куда-нибудь?" – спросил Сергей, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно.
Алина вздохнула и поставила чашку в раковину. "Я бы хотела… очень. Но мама одна, с работой сейчас сложно… Денег на учебу, скорее всего, не будет. Придется идти работать."
Сергея словно ударило током. Талантливая художница, вынужденная забыть о своей мечте из-за банальной нехватки денег. Он не мог этого допустить.
"Послушай," – сказал он, твердо глядя ей в глаза. "Я хочу тебе помочь."
Алина недоверчиво посмотрела на него. "Помочь? Как?"
"Я поговорю с директором твоей школы," – решил Сергей. "У меня есть… связи. Я думаю, мы сможем найти какой-нибудь способ помочь тебе получить грант или стипендию. Чтобы ты могла учиться и не думать о работе."
Алина молчала, пораженная его предложением. В ее глазах снова появились слезы, но на этот раз это были слезы благодарности и какой-то робкой надежды.
"Сергей… я не знаю, что и сказать," – прошептала она.
"Ничего не говори," – ответил он, слегка улыбнувшись. "Просто сосредоточься на экзаменах и на своих рисунках. А я займусь остальным."
В тот же день Сергей сдержал свое слово. Он встретился с директором школы Алины. Разговор был долгим, но благодаря его настойчивости и определенным "рычагам влияния", директор согласился посодействовать выделению дополнительной материальной помощи для талантливой выпускницы. Сергей настоял на том, чтобы деньги были оформлены официально, через школьный фонд, чтобы у Алины не возникло никаких подозрений.
Вернувшись домой, Сергей застал Алину за мольбертом. Она рисовала с таким увлечением, словно забыла обо всех своих тревогах. Увидев его, она слабо улыбнулась.
"Директор звонил," – сказала она тихо. "Предложил какую-то помощь… Я не понимаю, откуда…"
Сергей пожал плечами, стараясь выглядеть невозмутимо. "Видимо, заметили твои успехи. Ты ведь очень талантливая."
Алина опустила глаза, смущенная похвалой. Но в ее взгляде читалась благодарность, и это было для Сергея важнее любых слов. Он понимал, что ее сердце пока не принадлежит ему, но он чувствовал удовлетворение оттого, что смог дать ей шанс на будущее, о котором она мечтала.
Вечером, когда Алина уже спала, Сергей сидел на кухне и смотрел на ее портрет, тот самый, с неожиданной теплотой в его глазах. Он понимал, что их пути, возможно, разойдутся после того, как она поступит в институт. Но сейчас, в этот тихий час, он чувствовал, что сделал что-то важное. Он помог не просто хрупкой девушке, а будущему художнику, чьи картины, он верил, еще украсят этот мир. И этого осознания было достаточно, чтобы в его сердце поселилось спокойствие, похожее на то умиротворение, которое он видел утром на лице спящей Алины.

8

Время шло. Алина успешно сдала выпускные экзамены и поступила на бюджетное отделение в престижный художественный институт. Сергей издалека наблюдал за ее успехами, радуясь каждой ее победе, как своей собственной. Он видел ее имя в списках лучших студентов, замечал ее работы на институтских выставках. Он испытывал странное чувство отстраненной гордости, словно вырастил редкий цветок и теперь мог лишь любоваться им издалека, не смея прикоснуться.
Их пути действительно разошлись. Алина погрузилась в учебу, в новый мир искусства и творчества, где Сергей был чужаком из прошлой, тревожной жизни. Она вежливо отвечала на его редкие сообщения, благодарила за помощь, но в ее ответах чувствовалась та самая холодность, которую он уже давно ощущал. Не было той теплоты и благодарности первых дней, осталась лишь формальная вежливость.
Однажды вечером, случайно увидев ее в компании однокурсников – молодых, увлеченных, говорящих на непонятном ему языке искусства – Сергей вдруг с болезненной ясностью осознал пропасть между ними. Он был человеком из другого мира, мира жестких правил и опасных связей. Он видел себя ее защитником, но понимал, что в ее глазах он, вероятно, оставался частью того темного эпизода, который она хотела поскорее забыть.
До него постепенно доходило, кем он был на самом деле. Не просто человеком, пришедшим на помощь, а человеком с криминальным прошлым, с репутацией, которая могла бросить тень на ее новую, чистую жизнь. Он вспомнил свой разговор с теми "крышевателями", жесткость своего тона, ту неприкрытую угрозу, которая тогда казалась единственным способом защитить Алину. Но теперь он понимал, что эта защита была окрашена его собственным миром, чуждым и, возможно, пугающим для нее.
Он видел ее талант, ее стремление к свету и красоте, и понимал, что не имеет права омрачать ее путь своей тенью. Его помощь была актом бескорыстия, желанием дать ей шанс, и теперь он должен был отступить, позволить ей идти своим путем без его участия.
Последнее ее сообщение было кратким: "Спасибо вам за все, Сергей. У меня все хорошо." В нем не было ни намека на желание встретиться, на продолжение общения. И он понял, что это конец. Не конец их жизней, но конец их короткой, странной истории.
Сергей вздохнул и отложил телефон. Он посмотрел на портрет, который когда-то нарисовала Алина. Теплота в его глазах казалась теперь далеким воспоминанием. Он понимал, что она никогда не испытывала к нему тех чувств, которые он, возможно, неосознанно начал питать к ней. Для нее он был лишь спасителем, добрым незнакомцем, вовремя протянувшим руку помощи. И этого должно быть достаточно.
Он больше не пытался с ней связаться. Он просто продолжал издалека следить за ее успехами, радуясь ее новым достижениям. Он знал, что сделал правильный выбор, позволив ей двигаться вперед, к своей мечте, свободной от его прошлого и его невысказанных чувств. И в этом молчаливом наблюдении, в этой отстраненной радости за ее успехи, было свое особое, горьковатое удовлетворение.

9

Прошло несколько лет. Алина успешно оканчивала институт, подавая большие надежды в мире искусства. Сергей следил за ее карьерой через общих знакомых. Он видел, как ее талант расцветает, как ее картины находят своих ценителей. Сам он за это время сумел легализовать свой бизнес, открыв сеть автосалонов, которые приносили стабильный доход.
Мысль о встрече с Алиной посещала его все чаще, но он всегда отгонял ее, боясь нарушить ее хрупкое благополучие. Однако приближался день защиты ее диплома, и Сергей почувствовал непреодолимое желание увидеть ее снова, хотя бы издалека, разделить с ней этот важный момент.
За несколько дней до защиты он принял решение. Он не будет навязываться, не будет напоминать о прошлом. Он просто предложит ей работу, возможность стабильного заработка, чтобы она могла спокойно заниматься творчеством, не думая о хлебе насущном. Он понимал, что работа в автосалоне – это не вершина ее мечтаний, но это могло стать той самой финансовой подушкой, которая позволит ей писать картины, не ища срочных заказов.
В день защиты Сергей волновался так, словно сам сдавал экзамен. Он долго выбирал одежду, хотя обычно не придавал этому большого значения. Его руки слегка дрожали, когда он набирал ее номер. Гудки тянулись мучительно долго.
Наконец, она ответила. Ее голос звучал немного удивленно, но тепло. Они договорились встретиться после защиты в небольшом кафе неподалеку от института.
Ожидание в кафе казалось вечностью. Сергей то и дело поглядывал на часы, поправлял несуществующие складки на пиджаке. В голове крутились обрывки фраз, которые он хотел ей сказать, но ни одна не казалась достаточно правильной. Он боялся показаться навязчивым, боялся увидеть в ее глазах холодность, которую он чувствовал в их редких переписках.
Он вспоминал ее испуганное лицо в своей квартире, ее сосредоточенность во время рисования, тот неожиданный портрет с теплотой в его глазах, которую он сам в себе почти утратил. Что она думает о нем сейчас? Помнит ли с благодарностью? Или он остался для нее лишь тенью из прошлого?
Когда она вошла, Сергей замер. Она стала еще прекраснее, в ее глазах светилась уверенность и радость победы. Она улыбнулась ему, и эта улыбка показалась ему такой же светлой, как то утро в его квартире много лет назад.
"Сергей! Как неожиданно!" – сказала она, подходя к его столику.
В этот момент все его заготовленные слова вылетели из головы. Он просто смотрел на нее, пытаясь унять бешеное биение сердца.
"Алина… поздравляю," – наконец выдохнул он. "Я знаю, ты молодец."
Ее глаза потеплели. "Спасибо. Очень приятно, что ты пришел."
За чашкой кофе разговор потек непринужденно. Они вспоминали прошлое, говорили о настоящем. Сергей рассказал о своих автосалонах, стараясь не вдаваться в подробности своего "темного" прошлого. Алина с увлечением говорила о своих планах, о первой персональной выставке, о мечтах покорить мир искусства.
Наконец, Сергей набрался смелости и сделал ей свое предложение.
"Алина," – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и деловито. "Я понимаю, что это совсем не то, о чем ты мечтала… но пока ты будешь заниматься своими картинами, тебе нужны деньги. Мои автосалоны сейчас расширяются, мне нужен человек, который бы занимался оформлением, рекламой… У тебя отличный вкус, я видел твои работы. Зарплата будет хорошей, график гибкий. Ты сможешь спокойно писать и не думать о том, где взять деньги на холсты и краски."
Алина задумалась, глядя на него с каким-то новым, изучающим взглядом. Сергей затаил дыхание, ожидая ее ответа, боясь услышать отказ. В этот момент он понимал, что эта встреча для него – не просто попытка помочь. Это еще и робкая надежда снова стать частью ее жизни, пусть даже в таком неожиданном качестве.

10

"Я подумаю," – тихо ответила Алина, ее взгляд скользнул по его лицу, словно пытаясь прочесть что-то скрытое за его предложением. Это "я подумаю" прозвучало для Сергея как приговор, отсроченная, но неизбежная вежливость отказа.
Всю оставшуюся встречу он старался держаться непринужденно, шутил, рассказывал о забавных случаях из жизни автосалонов, но внутри все сжалось в тугой комок тревоги. Он чувствовал, как ускользает хрупкая нить их возобновившегося общения, как между ними снова встает невидимая стена.
Возвращаясь домой, Сергей чувствовал опустошение. Он корил себя за импульсивность, за то, что попытался вклиниться в ее новую жизнь со своим прагматичным предложением. Он понимал, что для нее его автосалоны – это символ совсем другого мира, мира денег и машин, далекого от ее возвышенных грез о холстах и красках.
Ночь прошла мучительно. Сергей ворочался в постели, снова и снова прокручивая в голове их разговор. Он анализировал каждое ее слово, каждый жест, пытаясь уловить истинный смысл ее "я подумаю". Была ли в этом хоть капля заинтересованности или это было лишь вежливое желание закончить разговор?
Утром он проснулся с тяжелым чувством неопределенности. Работа не приносила обычного облегчения. Он машинально раздавал указания, подписывал бумаги, но мысли его были далеко, в той уютной кофейне, где он снова увидел Алину.
Каждый звонок телефона заставлял его вздрагивать в надежде увидеть ее имя на экране. Каждое новое сообщение электронной почты он открывал с замиранием сердца. Дни тянулись медленно, наполненные мучительным ожиданием. Он ловил себя на том, что бесцельно бродит по офису, смотрит в окно, рисует пальцем на запотевшем стекле какие-то непонятные узоры.
Он начал вспоминать их первую встречу, ее растерянность и страх, свою внезапную решимость помочь. Тогда все казалось простым и понятным. Сейчас же между ними выросла целая пропасть из прожитых лет, разных миров и несбывшихся надежд.
Сергей понимал, что его предложение было продиктовано не только желанием помочь. В глубине души он надеялся, что это станет поводом для их сближения, возможностью снова стать частью ее жизни. Но теперь он видел, что его благие намерения могут оказаться эгоистичным желанием удержать рядом с собой человека, который принадлежит другому миру.
Он пытался убедить себя, что ее отказ будет правильным решением. Она талантлива, она должна посвятить себя искусству, а не тратить время на оформление чужих автосалонов. Но эта рациональная мысль не приносила облегчения. Внутри зрело горькое разочарование и чувство упущенного шанса.
Вечерами он снова смотрел на ее портрет. Теплота в его глазах казалась укором. Он спрашивал себя, что бы сказал тот человек с картины, если бы увидел его нынешние переживания. Наверное, посоветовал бы отпустить, пожелать ей счастья и не мешать ее полету.
И Сергей пытался следовать этому невысказанному совету. Он старался отвлечься работой, встречался с друзьями, но образ Алины постоянно возникал в его мыслях. Он ждал ее решения, как приговора, понимая, что от этого "я подумаю" зависит не только ее будущее, но и его собственное душевное равновесие. Он знал, что если она откажется, ему придется окончательно смириться с тем, что их пути разошлись навсегда. И эта мысль причиняла ему почти физическую боль.

11

Несколько дней, последовавших за предложением Сергея, стали для Алины временем мучительных раздумий. Его неожиданное появление на защите диплома, его предложение о работе – все это вызвало в ней бурю противоречивых чувств.
С одной стороны, она не могла не испытывать благодарности. Теперь она знала наверняка, кто помог ей поступить в институт. Директор школы намекал на некоего "доброго человека", пожелавшего остаться неизвестным, но теперь все стало очевидно. Это был Сергей. Человек из ее прошлого, который внезапно снова появился в ее настоящем, предлагая стабильность и финансовую независимость.
Она чувствовала его симпатию. Его взгляд, его робкие прикосновения в прошлом, его смущение во время встречи – все говорило о том, что он испытывает к ней нечто большее, чем просто дружескую заботу. И это вызывало в ней странное волнение. В его грубоватой силе, в его неожиданной доброте было что-то притягательное, что заставляло ее сердце биться быстрее.
Но была и другая сторона, темная и пугающая. Она помнила тот страх, который испытала в его квартире, когда он говорил о "тех ублюдках". Она чувствовала исходящую от него силу, но эта сила была окрашена чем-то опасным, чем-то, что выходило за рамки ее понимания и ее безопасного мира искусства.
В разговорах с однокурсниками, в атмосфере институтской свободы и творчества, криминальный мир казался чем-то далеким и чуждым, чем-то из фильмов и книг. Но Сергей был живым воплощением этого мира, человеком, который, несмотря на свою помощь, все еще нес на себе его отпечаток.
Ее терзали сомнения. Работа в его автосалоне могла бы решить все ее финансовые проблемы, дать ей свободу творчества. Но какой ценой? Не станет ли она частью его мира, мира, который ее пугал? Не будет ли она обязана ему чем-то большим, чем просто работой?
Она вспоминала его слова о защите, о том, что он "разобрался" с теми людьми. Она понимала, что его методы далеки от закона. И эта мысль вызывала в ней ледяной ужас. Она не хотела иметь ничего общего с этим миром, не хотела быть обязанной человеку, чье прошлое окутано тайной и, возможно, кровью.
Алина чувствовала себя разрываемой на части. Благодарность боролась со страхом, симпатия – с инстинктивным желанием держаться подальше от опасности. Она понимала, что решение, которое она примет, определит не только ее финансовое будущее, но и ее душевное спокойствие.
Она долго бродила по улицам, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она смотрела на яркие витрины художественных галерей, мечтая о том дне, когда ее собственные картины будут выставлены здесь. И она понимала, что для достижения этой мечты ей нужна свобода – свобода от финансовых забот, но и свобода от любых обязательств перед человеком из другого мира.
В конце концов, в глубине ее души победило чувство самосохранения. Она не могла переступить через свои принципы, не могла связать свою жизнь с человеком, чье прошлое вызывало у нее такой глубокий страх. Она решила отказаться от его предложения, какой бы заманчивой ни казалась финансовая стабильность. Она найдет другой путь, она справится сама. Ее талант – ее главная опора, и она верила, что сможет проложить себе дорогу в мире искусства без чьей-либо "помощи" из криминального мира. Решение было принято, но вместе с ним пришло тяжелое чувство вины перед человеком, который когда-то протянул ей руку помощи.

12

Сергей сидел в своем массивном кожаном кресле, неподвижно уставившись на панорамное окно своего кабинета. Высоко над бурлящим муравейником большого города, он физически находился в центре жизни, но его сознание было отрезано от этого кипучего потока. За толстым стеклом проносились автомобили, спешили пешеходы, горели и гасли огни, но для него все это было лишь беззвучной декорацией. Внутри его черепной коробки, словно на заезженной пластинке, снова и снова звучали слова Алины, простые и беспощадные в своей окончательности: "Я не думаю, что это будет правильным решением для меня."
Он понимал ее. Разумом понимал каждое слово, каждую интонацию в ее голосе, когда она произносила этот приговор его надеждам. Она жаждала свободы, той безграничной, пьянящей свободы, которую, как ей казалось, мог подарить лишь мир искусства, мир ее творчества. Его предложение – искреннее, продиктованное желанием помочь и защитить, но все же предложение, – могло в ее глазах предстать не спасительным якорем, а тяжелыми, сковывающими кандалами, пусть и золотыми. Она видела в нем не благодетеля, а потенциального ограничителя ее полета, человека, пусть и любящего, но принадлежащего к другому миру, миру прагматизма и стабильности, чуждому ее артистической душе.
Тяжелый вздох сорвался с его губ, словно выпускал он из груди сгустившийся комок разочарования. Часть его надежды, той нежной, хрупкой надежды, которую он так бережно лелеял с момента их встречи, угасла, словно свеча на ветру. Но странным образом, вместе с этой утратой пришло и какое-то неожиданное, горькое смирение. Он сделал то, что считал правильным, предложил свою руку помощи, свой ресурс, свою поддержку. Ее отказ был ее правом, ее осознанным выбором. Главное, чтобы она была счастлива, даже если это счастье лежит в стороне от его собственного. Эта мысль, болезненная, как заноза, все же несла в себе слабый отблеск альтруизма.
Его взгляд снова скользнул к пейзажу Алины, стоявшему на его массивном рабочем столе, словно безмолвный свидетель его душевной драмы. Теплота, с которой он смотрел на ее рисунок прежде, теперь казалась не укором судьбе, не напоминанием об упущенном шансе, а скорее тихой, щемящей памятью о том светлом, почти неземном чувстве, которое он испытал рядом с ней. Он, человек, привыкший к власти и контролю, впервые в жизни ощутил, как его собственные чувства могут быть бессильны перед свободной волей другого человека. Он начинал понимать, что их пути действительно разошлись, не просто на время, а, возможно, навсегда, унося с собой не только несбывшуюся мечту, но и часть его самого.
Сергей медленно откинулся в глубоком кожаном кресле, чувствуя, как его тело обмякает под тяжестью разочарования. Он закрыл глаза, пытаясь унять болезненную пульсацию в висках, и сделал глубокий, медленный вдох, словно втягивая в себя горечь поражения. Нет, он не будет звонить своим влиятельным знакомым из мира искусства. Это был бы еще один способ вмешаться в ее жизнь, пусть и с самыми благими намерениями, еще одна попытка навязать ей свою помощь, свой взгляд на ее будущее. Алина должна проложить свой собственный путь, спотыкаясь и поднимаясь, опираясь исключительно на свой яркий талант и свою внутреннюю силу. Его поддержка уже была предложена, и теперь ему оставалось лишь с достоинством отступить в тень и издалека, безмолвно наблюдать, как расцветает ее звезда, даже если этот свет никогда не согреет его.
Он снова открыл глаза, и его взгляд, теперь более спокойный, но все еще печальный, остановился на портрете. "Будь счастлива, Алина," – тихо прошептал он, словно отправляя свое пожелание далекому, мерцающему свету. Впервые за долгое время в его душе поселилось странное, непривычное спокойствие. Оно было похоже на принятие неизбежного, на тихое, безмолвное прощание с несбывшейся мечтой, с той прекрасной иллюзией, которая так внезапно ворвалась в его упорядоченную жизнь и так же внезапно ее покинула. Он отпустил ее. По-настоящему. И в этом отпускании, в этом болезненном признании ее свободы, была своя особая, горькая свобода и для него самого. Он снова перевел взгляд на дела, лежавшие аккуратной стопкой на столе, чувствуя, как привычная рутина, словно спасительный якорь, медленно возвращает его в настоящий момент, в ту реальность, где нет ее, но есть его обязанности, его работа, его жизнь, которая, несмотря ни на что, продолжалась.

13

Несколько месяцев после разговора с Сергеем для Алины превратились в череду утомительных и часто унизительных обходов художественных галерей и салонов. Она несла под мышкой папку со своими лучшими работами, полная надежд и робкого волнения. Но за каждой дверью ее встречали равнодушные взгляды, снисходительные улыбки и вежливые отказы.
"Ваши работы интересны, безусловно, но у нас сейчас нет места для новых авторов," – говорили в одной галерее, не взглянув толком на ее картины.
"Возможно, позже. Оставьте свои контакты," – отвечали в другой, складывая ее визитку в стопку таких же безнадежных бумажек.
Алина чувствовала, как ее энтузиазм постепенно угасает, уступая место разочарованию и отчаянию. Денег, которые она откладывала с редких подработок, едва хватало на холсты и краски, не говоря уже о достойной жизни. Мысль о предложении Сергея все чаще мелькала в ее голове, но она упорно гнала ее прочь, напоминая себе о своем решении.
Однажды, после очередного безрезультатного визита, она сидела в маленькой кофейне, уныло разглядывая свой недопитый кофе. Внезапно ее взгляд упал на объявление на доске: "Требуется оформитель в автосалон. Креативный подход приветствуется." Адрес показался ей знакомым. Присмотревшись, она узнала название одного из салонов сети Сергея.
Внутри нее поднялась волна противоречивых чувств. Это была ирония судьбы, жестокая насмешка. Она только что отказалась от его предложения, чтобы сохранить свою независимость, и вот теперь сама судьба подталкивала ее обратно.
Спустя несколько дней, собрав остатки мужества, Алина все же решилась позвонить по указанному в объявлении номеру. Ее соединили с менеджером, и она, стараясь не выдать волнения, спросила о вакансии. Ее пригласили на собеседование.
Когда она вошла в просторный и светлый офис автосалона, ее встретил приветливый молодой человек. Он провел ее в отдельный кабинет и начал задавать стандартные вопросы об опыте и навыках. Алина честно рассказала о своем художественном образовании и своем желании работать в творческой сфере.
В какой-то момент на столе менеджера зазвонил телефон. Он извинился и поднял трубку. Алина услышала обрывки фраз: "Да, Сергей Викторович… Оформитель? Была сегодня одна девушка… Художница… Интересные работы… Хорошо, я передам."
Менеджер положил трубку и посмотрел на Алину с каким-то новым выражением. "Алина, простите за задержку. Мне только что звонил наш директор. Он просил передать вам, что ваше резюме ему понравилось, и он готов встретиться с вами лично."
Сердце Алины бешено заколотилось. Сергей знал, что она приходила на собеседование. Он не просто разместил объявление, он ждал ее.
Встреча с Сергеем состоялась в тот же день. Он встретил ее в своем кабинете с той же теплой улыбкой, что и в их последнюю встречу.
"Алина," – сказал он, вставая из-за стола. "Я рад, что ты все-таки пришла."
Она молчала, не зная, что сказать. Она чувствовала себя одновременно смущенной, благодарной и немного виноватой.
"Я видел твои работы," – продолжил Сергей, указывая на папку, которую она принесла. "Они прекрасны. И я уверен, ты сможешь привнести много нового в оформление наших салонов."
Он не стал напоминать о ее отказе, не стал упрекать. Он просто предложил ей работу, как будто ничего и не было. И в этот момент Алина поняла, что за его суровой внешностью скрывается большое и доброе сердце. Она все еще боялась его мира, но она больше не боялась его самого.
"Спасибо, Сергей," – тихо сказала она, и в ее голосе звучала искренняя благодарность. "Я согласна."

14

Алина приступила к работе в одном из автосалонов Сергея. Поначалу она чувствовала себя немного неловко, словно попала в чужой мир, где блестящие машины и деловые разговоры казались далекими от ее холстов и красок. Но постепенно она освоилась. Ей нравилось придумывать креативное оформление выставочного зала, создавать рекламные плакаты, которые привлекали внимание. Сергей предоставил ей полную свободу действий, лишь изредка интересуясь ее идеями.
Он никогда не напоминал о ее первоначальном отказе, вел себя исключительно как начальник и коллега. Но Алина чувствовала его заботу, его ненавязчивую поддержку. Он всегда находил время, чтобы поинтересоваться ее мнением, похвалить ее работу. Иногда они случайно сталкивались в коридоре или на кухне, обменивались парой фраз, и в его взгляде она замечала ту самую теплоту, которую помнила.
Работа давала ей стабильный заработок, и теперь она могла спокойно заниматься живописью в свободное время, не думая о том, где взять деньги на новые материалы. Она сняла небольшую мастерскую, где могла полностью погрузиться в свой мир красок и образов.
Однажды вечером Сергей задержался в салоне после работы. Он зашел в кабинет Алины и увидел, что она увлеченно просматривает какие-то фотографии в интернете.
"Что смотришь?" – тихо спросил Сергей, останавливаясь у порога.
Алина вздрогнула и обернулась. Она смущенно улыбнулась, закрывая ноутбук. "Так, ничего особенного. Просто… смотрела оформление европейских автосалонов."
Сергей подошел ближе и сел на край ее стола. "Интересно? И как там у них?"
"Совсем по-другому," – задумчиво ответила Алина. "Больше света, пространства, какие-то необычные дизайнерские решения… У нас все как-то… стандартно."
Сергей немного подумал, затем посмотрел на Алину и сказал: "Знаешь, Алина, почему бы тебе не съездить в Европу и не посмотреть все самой? Я оплачу тебе поездку. Билеты, гостиницу, дам денег на расходы. Ты сможешь сама посетить несколько городов, посмотреть, как у них оформлены автосалоны, какие дизайнерские решения используют. Это будет гораздо полезнее, чем смотреть фотографии. Ты сможешь все прочувствовать, сделать свои зарисовки, набраться идей. У меня там как раз будет кое-какое мероприятие… может быть, я тоже заскочу на пару дней, но скорее всего не получится, дел много."
Алина растерялась. Это было настолько неожиданно и щедро с его стороны. Поездка в Европу, одна, но с возможной, хотя и маловероятной, встречей с Сергеем… Это одновременно пугало и манило.
"Сергей… я не знаю, что и сказать," – пробормотала она. "Это… невероятно."
"Это инвестиции в твое развитие как специалиста," – просто ответил Сергей. "И я думаю, тебе понравится смена обстановки. Ты сможешь погулять, посмотреть новые места. Подумай об этом."
Он смотрел на нее с мягкой улыбкой, не настаивая на немедленном ответе. Алина чувствовала, как внутри нее борются волнение и неуверенность. Поездка в одиночку в незнакомую страну казалась ей немного страшной, но едва уловимое упоминание о возможной встрече с Сергеем добавляло к этому чувству какой-то странной, затаенной надежды.
"Хорошо," – сказала она после некоторой паузы. "Я подумаю."
"Не торопись," – ответил Сергей. "Но если решишься, дай мне знать. Организуем все."
Он встал и направился к выходу, оставив Алину наедине со своими мыслями и внезапно возникшей возможностью. Европа… Одна… И, может быть…