Беременная невеста на 8 марта

Глава 1

Алена

В который раз проверяю телефон и время посещения абонента в мессенджере. И всё чаще у меня появляется подозрение, что у моего парня есть второй номер. Иначе почему он заходит в сеть лишь вечером на пару минут, чтобы ответить мне и прислать сердечко и какой-нибудь комплимент? Он просто отвечает и сразу пропадает.

А ещё у него появилась другая девушка. Потому что про меня, лежащую в больнице на сохранении, он вовсе забыл. Даже обидно. Ещё неделю назад бегал за мной и бесил, а сейчас резко пропал.

И если ещё недавно я бы с радостью от него избавилась, то в данный момент всё иначе. Я люблю его.

— Мне кажется, он меня разлюбил! — заявляю Марине, разделяющей моё пребывание в клинике.

Марина — одна из моих родных сестёр. У меня две родных сестры, куча двоюродных и две троюродных.

Марину и Арину мои родители удочерили, когда те были ещё малышками. И хоть разница в возрасте у нас есть, и она видимая, я довольна близка ментально и эмоционально с одной из приёмных сестёр, вторую же люто ненавижу.

И дело не в том, что мы не сходимся характерами, взглядами на жизнь и прочим. Арина та ещё стерва и мегера, которая вечно дел наворотит, а потом мама с папой решают её проблемы. Именно из-за неё беременная Марина сейчас в больнице. Ну, а я, начав переживать за любимую сестрёнку, быстро легла рядом. Нам крупно повезло, что мы обе в положении, что сроки примерно одинаковые, и владелец клиники близкий друг отцов наших детей. Поэтому мне удалось уболтать его и попросить положить нас в одну палату.

Не люблю делить своё пространство с кем-нибудь, кого не знаю и кто мне не близок. А Марина — мой ангелочек темноволосый, ради которого я всё сделаю.

Мара, к слову, ждёт ребёнка от Тимура. Он мой двоюродный брат. И хотя по факту между Марой и Тимуром ничего быть не может, потому как на бумаге они брат и сестра двоюродные, никого вокруг это совсем не волнует. Ну, и меня тоже. Родители не против. В семье никто про это не говорит. Так что всё нормально. Да и, по сути, они никто друг другу. А значит, никто не нарушает никакие биологические законы и правила.

Я же беременна от лучшего друга Тимура. Только вот в тот момент, когда мы переспали, я не знала об этом. Я просто наняла его агентство для расследования хищения средств со счетов фонда. Только недавно я узнала, что сделала это Арина для своего любовника. Но пока это выяснилось, мы часто сталкивались с Давидом Есенским, владельцем агентства, и постоянно с ним собачилась. Но… в итоге я оказалась в положении от него.

Но я совсем не жалею, что выбрала его на роль отца своего ребёнка. Ведь начав общаться с ним ближе, я узнала его лучше. Он весёлый, авантюрный, харизматичный и кажется простым балаболом, но когда возникает беда, Давид из мальчишки превращается в настоящего мужчину. Серьёзного, целеустремлённого и готового рвать всех на куски.

Безумно интересный человек и любимый мужчина — он тот, о ком я могу только мечтать. Да, мы ссоримся, и у нас тысяча претензий друг к другу, но всё потому, что мы ещё не научились уступать друг другу. Только ступили на эту сложную дорожку.

— Не разлюбил, — успокаивает меня Мара.

— Почему он тогда ко мне не приезжает? Даже не звонит! — спрашиваю её, начиная даже себе казаться нытиком. — Сообщения только дурацкие присылает о любви. А я ведь соскучилась по нему и его голосу, — признаюсь чуть ли не со слезами на глазах. С этой беременностью я стала гиперэмоциональной. То реву, то смеюсь без остановки.

— Он же написал, что занят.

— Но Тимур-то к нам приезжает, несмотря на то что занят, — говорю ей и мысленно представляю, как Давид с другой обнимается.

— Ну… просто…

— Давид хочет меня бросить, — вздыхаю, а в голове уже картинки, как он другой девушке предложение делает, а я вбегаю с дробовиком и убиваю его. Девчонку не трогаю. Она не виновата. Хотя… — Мар, он хочет меня бросить! Как я буду без него? Я же его люблю! И наших малышей люблю! — сжимаю руки в кулачки. — Я становлюсь похожей на ноющую от отношений бабу! Фу! Не хочу такой быть! Но он, гад, заставляет! — бью кулаками по кровати от бессилия.

— Тук-тук, — буднично произносит Тимур и входит в палату с гостинцами для нас двоих.

Мой брат тот ещё красавец и очаровашка. Именно этим он Мару и взял. Туговат немного, конечно, но, к несчастью, все Громовские мужчины нашей семьи таковы. На моих глазах папа узнавал, что я его дочь, а потом Егор, младший брат моего отца и папа Тимура, узнавал о своём наследнике. Сара, жена Егора, ему прямо в лоб о сыне говорила, а он… В общем, долго доходит до наших мужчин. Это что-то в генах.

С Давидом мне повезло. Он почти сразу понял, что беременна я от него. Оказалось, что я ему сразу приглянулась, и он своим ребятам сказал присматривать за мной. Не удивлюсь, что они не только присматривали, но и женихов от меня отгоняли.

— Скажи своему другу, что это не он меня бросает, а я его! — заявляю Тимуру, рыча и шипя на него.

— Алён, — Тимур отдаёт своей жене цветы и опускается на край моей кровати. — Тут такое дело… кхм… я не знаю, как сказать.

— Что? — с вызовом кидаю. — Не ожидал, что я догадаюсь? Я вам не дурочка! Я всё понимаю!

— Нет, Алён, — вздыхает он и берёт меня за руку. — Твой отец просил тебя не беспокоить, и мы кое-что от тебя скрыли. Пока новости не придут.

— Что скрыли? — напрягаюсь. — Что он меня бросил?.. — кажется, эта мысль меня уже не пугает. А вот выражение его лица — очень.

— Помнишь тот день, когда вы здесь оказались? — спрашивает он.

— Помню! Последний день, когда я его видела и слышала, — тяжело дышу и почти что шиплю на брата.

— В общем, на нас Арина в тот день напала, — говорит он, и у меня дыхание пропадает. — Давид меня спас, но сам под машину попал.

— Что?! Он умер?! — вскакиваю, сделав глубокий вдох и забыв, как выдыхать.

— Нет! Слава богу, нет!

— Он в коме?!

— Уже нет! — мотает он головой и даже пытается улыбнуться. — Это я тебе с его телефона писал. Давид сегодня в сознание пришёл. И я сразу к вам, чтобы сказать.

Глава 2

Давид

— Тимур, а мне кажется или эта блондинка неровно ко мне дышит? — спрашиваю друга, толкнув его в бок, не сводя взгляда с той, что сказала, что на прогулку меня отвезёт, а в итоге увезла непонятно куда. В деревню какую-то.

По утверждениям врачей и моих родителей, я только последних семь месяцев не помню. И по ощущениям, это противно и создаёт жуткий дискомфорт. Словно бы слово, которое ты хочешь сказать, но не можешь. Крутится на кончике языка, а ты произнести не в силах.

Недосказанность в голове. И подозрение ко всему. Мне ведь всё сейчас могут сказать, и я даже не буду знать, правда это или нет. И единственные, кому я доверяю, это Глеб и Тимур. Буду на их слова полагаться.

— Ты про Алёну? — уточняет он у меня.

— Ну не про твою же Арину, — хмыкаю на вторую девчонку рядом с блондинкой, ненавидя девушку своего друга всем сердцем.

Тимур с самого подросткового возраста встречается в ней, надев розовые очки. Даже не видит, какая она змеюка. Но я-то всё вижу и замечаю. Падаль редкостная. Настрадается ещё друг с ней, и немало.

Как-то видел ее одну в клубе без Тимура, и та не стыдилась принимать внимание чужих мужчин. Принимала от них коктейли, танцевала с каждым не самые приличные танцы, выходила с ними куда-то. И я больше чем уверен, что не просто выходила она.

Я другу как-то говорил о том, что Арина ему неверна. Но не слушает меня. Не верит. Ну я и не стал говорить в этот раз. Хотя язык очень чесался сказать ему. Или, мать его, врезать, разбив розовые очки, которые ему эта стерва надела.

— Это не Арина, — мотает он головой с глубоким вдохом.

— Что? — оборачиваюсь к нему ошарашенно. — Я ещё и глазной канал какой-то повредил? Потому что я чётко вижу рядом с блондинкой Арину. Но с короткой стрижкой.

— Это моя жена Марина, — представляет он её, улыбнувшись мне и явно насмехаясь или издеваясь. — И она сестра-близнец моей бывшей. Да, звучит дико. Знаю. Арина изменила мне и бросила перед свадьбой. Я попросил Марину временно перед партнёрами поиграть мою жену. А потом влюбился.

— Да ты шутишь! — восклицаю.

— Не-а, — отвечает, и я, кинув взгляд на Арину-Марину, понимаю, что и правда не Арина. У той выражение лица всегда высокомерное было и недовольное, а у этой милое, открытое и доброе. — Ты, кстати, любишь Маринку. Защищаешь её от всех, как и Алёну.

— Чего вдруг? Ну, Марина твоя — красотка и правда. А блондинку… хм-м, — прохожусь взглядом по блондинке. — Уверен? Я же тёмненьких люблю. Блондинки не в моём вкусе.

— Сто процентов!

— Ну ладно, — вздыхаю и решаю попробовать проверить всё сам. Тимур точно меня разыграть решил, но я не дурак. Всё сам узнаю. — Алёна? — зову девушку, и она, услышав мой голос, округляет глаза и словно ёлочка загорается. Дарю ей улыбку, одну из своего соблазнительно арсенала, и даже бровями поигрываю.

— Давид! — восклицает она и несётся в мои объятия, чуть ли не снося меня с ног. Точнее, с одной ноги, ведь на вторую мне пока нельзя наступать полноценно. — Давид, — головой трётся о мою щеку и мурлычет она.

Обнимаю её в ответ, обхватывая руками со всех сторон и на минутку чувствуя что-то знакомое и приятное. Её запах, который кажется таким родным и желанным, что я даже начинаю верить в слова Тимура. Между нами точно приятельские отношения.

— И хоть я тебя не знаю, Алёна, — говорю ей тихо на ухо, — ты такая мягкая. Мне нравится. Будешь спать со мной заместо моего плюшевого медвежонка.

— Что? — отстраняется и грустной становится. Надувает и без того пухлые губки.

— Будешь моей плюшевой игрушкой для выздоровления. Но не больше. У меня невеста есть, и она беременна, — озвучиваю малоприятный факт.

— Да! Я твоя невеста! И мы ждём ребёнка, — очерчивает свой живот рукой, возмущаясь.

— Нет, моя мама сказала, что мою невесту зовут Ира, и она тёмненькая, — обламываю её план. — Я люблю тёмненьких. Прости.

— Но… — открывает она рот, чтобы что-то сказать, но Глеб дотрагивается до её руки.

— Не сейчас, Алён, — шепчет он ей. — Не стоит в первый же день.

— Я перекрасилась, — кидает мне в лицо. — И имя сменила! Я твоя невеста! Ясно тебе? Перекрасилась и имя сменила, потому что перестали тебе нравиться тёмненькие и имя Ира. Алёна тебе нравится! И блондинки! — прищуривается и, раздражённая, заходит в дом.

И судя по грохоту, что-то разбивает.

— Гром девчонка!

— Недалеко от правды ушёл, — хлопает меня Тимур по плечу. — Алена Громова. Моя старшая двоюродная сестра.

— Ого, — лишь кидаю, оглядевшись вокруг и поняв, что я в капкане. Громовы меня окружили. Тимуру теперь верить нельзя. Остаётся лишь Глеб. Уж он точно свою сестру за меня выдать не хочет.

Алёна

— Ты ещё обижаешься на меня? — спрашивает Давид, отвлекая меня от чтения ему детектива. Его любимый жанр, и даже в бардачке его машины есть несколько книг. Как он мне как-то сказал — в пробках читает.

— Нет, — кидаю, даже не глядя на него.

Обижаюсь, но люблю. Книгу пришла ему даже почитать, чтобы он не скучал. Выбрала ту, которую он сам хотел прочесть, но всё времени не было.

— Ну, блин, малыш, я реально тебя не помню, — тянется к моей руке и дотрагивается, призывая взглянуть на него. — Это нормально, что я тебе не доверяю.

— А я тебе в своё время доверилась. И не один раз, — живот глажу. — И я тоже тебя не знала, — ругаюсь на его виноватую мордашку и, не выдержав, вздыхаю. — Но я тебя понимаю, — натягиваю грустную улыбку. — Ты вспомнишь всё. Я знаю. И я буду рядом.

— А как мы познакомились вообще? — задаёт вопрос, и я пожимаю плечами, не зная, с чего именно начать.

— Ну, долгая история, — заявляю ему. — Мне нужна была помощь, и мне посоветовали тебя как специалиста. И…

“— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — рычу, глядя на выписку со счетов. — Не хватает, — поднимаю взгляд на своего помощника — Лиама Светых.

Мой троюродных брат. Искал подработку, а я себе помощника, и мы договорились, что он будет моей правой рукой в благотворительном фонде моего дедушки, который он уже фактически переписал на меня.

Глава 3

Алёна

Глеб довозит меня до соседней улицы и говорит, куда идти, чтобы быстрее добраться до дома Есенских. Пока решает шифроваться, чтобы в случае, если разговор не удастся, не выдать себя родителям Давида.

Пусть вначале он всё вспомнит, а потом мы его миру покажем. Да и когда вспомнит — обвинения Давид тут же снимет. Мы же все ради него стараемся.

— Вы к кому? — интересуется у меня, вероятнее всего, охранник их дома через динамик на воротах.

— Мне нужны Виктор и Роза Есенские, — отвечаю в этот же динамик и жду, пока мне откроют, и я смогу войти.

— Зачем?

— Поговорить.

— Им сейчас не до разговоров, — кидает он мне.

— Блин! — ругаюсь про себя и громче добавляю: — Это насчёт их сына!

— Давида? Вы знаете, где он?! — тут же принимается закидывать меня вопросами взволнованно.

— Я буду говорить лишь с его родителями, — заявляю я, и малая часть ворот спустя несколько мгновений открывается, и мужчина в возрасте встречает меня, приглашая идти за ним в огромный особняк.

Наш дом даже больше, но лишь в ширину, это же поражает количеством этажей. Четыре этажа. Интересно, а у них лифт есть или они пешком поднимаются? Или вообще никуда не поднимаются и занимают лишь два первых этажа?

Киваю мужчине в форме и следую за ним. Вместе заходим в дом, но в коридоре меня просят подождать.

— Там девушка пришла и сказала, что знает кое-что про вашего сына, — говорит он кому-то, и в мою сторону тут же несётся кто-то быстрый и лёгкий.

— Ты! — мама Давида появляется передо мной. — Ты знаешь, где Давид?! Ты что-то знаешь? Да? Молю, скажи, что знаешь!

— Я невеста вашего сына, — представляюсь для начала. — И мы ждём двойню, — расстёгиваю куртку и показываю небольшой животик. Малозаметный, если только я не в водолазке.

— О нет! — восклицает она, прикрыв лицо руками, и начинает плакать. — Зачем ты пришла? Уходи! Ты разве не видишь, как нам плохо? Нашего сына похитили, а ты приходишь и просто издеваешься! Не стыдно?

— Роза, — отец Давида подходит и обнимает жену.

— Я невеста… — начинаю вновь, но он прерывает меня одним взмахом руки.

— Я всё слышал, — отвечает он жёстко. — Сейчас не время, девушка. В нашей семье беда. Нам не до вашего вранья. Правда!

— Я не мошенница.

— Ты думаешь, ты первая? — сквозь слёзы интересуется Есенская. — К нам каждая третья его баба приходит и говорит, что ждёт от него ребёнка.

— Роза, прошу вас, не плачьте, — незнакомая мне темноволосая девушка подходит и обнимает маму Давида. — Не расстраивайтесь! Мы найдём его! Обязательно найдём!

— Я правду говорю! — восклицаю, стремясь уверить их.

— А ты, случаем, не та девчонка из больницы, которая пошла просто поглазеть в отделение травматологии? — прищуривается господин Есенский, а рядом с ним возникает светловолосая малышка лет шестнадцати-восемнадцати и ещё одна девочка, но уже тёмненькая и младше. Может, лет десяти или тринадцати.

— Да, я, — отвечаю ему.

— Услышала, значит, всё и решила пристроиться? — недовольно качает головой. — Даже не думай, что у тебя что-то выйдет!

— Убирайся! — кричит, вероятнее всего, Ирочка, судя по их разговору и её беременному пузику.

— Уходите, девушка!

— Пап, а… — хочет что-то спросить светловолосая девочка, младшая копия матери.

— Не сейчас, Тиана. Не сейчас! — прерывает он её. — Уходи! И больше не приходи! Пойдём, Роза.

— Я провожу её, — отзывается беременяшка и, схватив меня за локоть, ведёт на выход.

Отводит максимально далеко от дома, что я позволяю ей сделать, ведь не зря вызвалась сопроводить. И она ожидаемо заговаривает язвительно и высокомерно.

— Чтобы я тебя больше не видела здесь. Ясно? Давид мой! Держись от него подальше.

— Вообще-то, неясно.

— У меня будет от него ребёнок! — живот свои огромный показывает.

— А у меня два, — глажу свой. — Я выиграла!

— Он мой!

— А давай так, — в голову приходит неожиданная идея. — Кто первый его найдёт, тому он и будет принадлежать?

— Серьёзно? — даже фыркает от смеха. — Пф-ф! Давай! На моей стороне Есенские, а на твоей?

— На моей — мои друзья.

— Значит, по рукам! Кто первый найдёт — того и Давид, — думает, что всё в её руках, только она главного не знает. Я уже через полчаса его “найду” и обниму.

— Сгинь, ведьма! — кричит младшая сестра Давида и несётся в мою сторону с водяным пистолетом, в котором что-то есть. Прикрываюсь, боясь, что она мне куртку испортит, но её цель не я, а Ирочка. — Сгинь! — нажимает на крючок, прыская в невесту брата чем-то красным.

— Успокойся, мелюзга! Успокойся! — орёт девушка и пытается укрыться от нападения. Но когда мелкая достаёт ещё один пистолет из кармана, то Ирочка начинает бежать от неё с такой скоростью, с которой беременные обычно не бегают.

— Позаботься о нём, — произносит Тиана, подойдя ко мне. — Не дай родителям женить его на этой, — кивает на Ирочку.

— Ты знаешь?..

— Я знаю всё о девушках брата, — вздыхает она.

— Тогда почему не скажешь родителям? — спрашиваю её.

— Они меня не слышат, — жалуется она, и мне даже жаль её становится. — Считают, что я специально выдумываю всякие причины из-за того, что мы с Изой против этой дуры. Давид её не любит. А тебя любит. Я хочу, чтобы мой брат жил с той, которую будет ценить.

— И ты не скажешь им, что он у меня? — намекаю на родителей.

— Если это спасёт меня от родства с этой, то да! — передёргивает плечами. — Он всё ещё не помнит ничего?

— Не помнит.

— В его телефоне есть запароленная рабочая папка, — переходит она на шёпот. — Там должны быть ваши фотографии. Твоим он может не поверить и сказать, что фотошоп. Он жуткий параноик в этом плане. А той папке — поверит. Своему телефону поверит.

— А в обычной есть что?

— А в обычную Ирочка залезла и очистила всё, — открывает мне правду. — Я видела это лично. И Иза, поэтому и пытается сейчас её замочить или намочить, — смеётся над действиями младшей сестрёнки.

Глава 4

Давид

— Дружище, — Глеб заходит в мою комнату, отвлекая меня от прослушивания аудиокниги про ленивца-детектива, который не может узнать, кто убил тётушку Марту, хотя это понятно уже после второй главы.

Повернув голову в сторону друга, пальцем нажимаю кнопку “Стоп” на пульте музыкального центра, всем своим видом показывая, что готов его слушать.

— Что? Ваши шпионские переговоры закончились? — интересуюсь у него. — Признаюсь подслушивал, но вы, как всегда не умеете говорить по очереди. Я почти ничего не понял, кроме того, что моя мать и отец думают, что меня похитили.

— Всё именно так, — опускается на стул, на которой блондиночка сидела, перед тем как пойти за соком, а после исчезнуть. — И это якобы сделала Алёна, но как бы мы всё, — виновато поджимает губы в чём-то похожем на улыбку.

— И зачем вы меня похитили? — интересуюсь у него.

— Чтобы ты не женился на той, которую не любишь.

— На Алёне? — выгибаю бровь.

— Да не, — мотает головой. — Эта от тебя свадьбы никогда не требовала. Только если в шутку. И это ты за ней гонялся, прося руки и сердца.

— Вообще, на меня не похоже, — начинаю уже и в нём сомневаться.

— Ты любишь её, — говорит он мне, только я лучше в своих чувствах разбираюсь. — Или любил, — исправляется. — Но в любом случае эта не та девушка, которая будет тебя к чему-либо принуждать. Или пользоваться ситуацией.

— Значит спасаете меня от той, на которой родители женить хотят? — логично выстраиваю цепочку.

— Да.

— Я вам о ней говорил? Тебе и Тимуру?

— Да, — кивает он. — Но вы расстались. Примерно, когда ты с Алёной встретился, — прикидывает сроки. — А может и одновременно с двумя был. Я как-то не интересовался периодом, когда ты с очередной мадам расстаёшься.

— А она реально от меня беременна? — спрашиваю друга, наполненный серьёзностью и желанием узнать правду.

— Алёна — да.

— А эта? Ира?

— Там всё сложнее, — вздыхает он и отрешённым становится. — Может и да, а может и нет. Я ошибку совершил и теперь не уверен, что всё именно так, как я планировал.

— Не понял.

— И не надо, — достаёт телефон кнопочный и протягивает мне. — Позвони родителям и скажи, что сам ушёл. Подумать. Побыть наедине с собой. Они будут переживать, если не позвонишь, — просит, а после добавляет. — И девочки, что там сидят, могут пострадать, если история с твоим похищением продолжится. Ты же не хочешь, чтобы с Алёной что-то случилось?

— Она мне нравится, — хмыкаю с улыбкой. — С характером такая. Весёлая. Убить меня хочет или хотя бы избить до смерти, но любит и сдерживается из всех сил, — лыблюсь, как дурак какой-то.

— Вот-вот, — тянет Глеб. — Она хорошая девчонка, Давид. Они все Громовы хорошенькие, — подмигивает мне.

— И та блондинка с пучком тоже, — поигрываю бровями, говоря о той, что мне укол делала недавно. И я могу с уверенностью сказать, что рука у неё лёгкая. Даже не почувствовал ничего.

— Ой, не начинай, — закатывает глаза Кудинов. — Личность интересная. Не каждый день увидишь ветеринара, который разводит обезьян. Необычно. Мне интересно. Это нормально,

— Ага-ага, — якобы соглашаюсь с ним и беру трубку. — А номер?

— Там забит номер, — отвечает он мне и я, открыв книгу контактов, нахожу всего один номер. Моей матери. — Чтобы не отследили. Мара сделала, — объясняет он мне.

— Она?..

— Шарит во всём этом, — поясняет он. — И работает на тебя. Но сейчас на больничном.

— О, — удивлённо открываю рот и, поняв, что мне ещё многое придётся вспомнить, набираю родительницу.

— Да, слушаю! — отвечает мама сквозь слёзы. — Говорите.

— Мам, это я, — сразу же отзываюсь. — Не плачь! Прошу!

— Давид! — кричит она. — О боже, сынок! Ты где?! Виктор! Это Давид!

— Мам, я уехал загород с близкими мне людьми, — говорю ей, глядя на совершенно спокойного Глеба. — Мне нужно подумать обо всём происходящем. Дать себе время. Я не помню эту Иру и не хочу на ней жениться. Обо мне здесь есть кому позаботится. Я живу в доме одной прекрасной особы с медицинским образованием. Вокруг меня куча людей, заинтересованных в том, чтобы я вспомнил всё. Так что не переживай!

— Давид, что ты несёшь! Никто не позаботится о тебе, лучше чем я!

— Я знаю, мам, — вздыхаю в трубку. — И ценю это. Но мне нужно вспомнить всё и лишь тогда я вернусь.

— Давид!

— Давид! — кричит Иза на фоне. — Немедленно возвращайся! Эта ведьма с каждым днём подпитывается силой и я скоро её не смогу изгнать! Придётся голову отрубать, а папа отказывается мне топор точить!

— Иза! — пытается успокоить её мама. — Извинись немедленно!

Моя младшая сестрёнка вовсе не кровожадная. Просто если человек ей не нравится и она чувствует в нём какую-то гнильцу, то всеми методами пытается из своего мирка вытолкнуть. Начинает с обычных бесед, потом переходит на мелкую порчу имущества, а затем в ход идут угрозы и запугивания того, что она сделает. Но ничего такого она не сделает. Изка — ангелочек.

А вот если если человек ей нравится. Вот тут стоит бояться на самом деле. Залюбит до дыр и прохода не даст, крича всем вокруг, как сильно тебя любит. Но главная её любовь — это я и Тиана.

— Такие слов не понимают, маменька, — отвечает Иза родительнице. — Таких только ремнём пороть надо!

— Иза!

— Мам, я позвоню вам завтра, — прерываю их. — А сегодня я должен отдыхать.

— Давид!

— Мам, я всё решил! — чётко произношу. — Я взрослый мужчина и сам вправе решать, что мне делать.

— Ты хоть ешь нормально? — вздыхает она в трубку страдальчески.

— Да, — киваю, будто бы она меня видит. — Меня очень вкусно накормили сегодня ужином дважды.

— А кровать? Тебе удобно? — хватается она за вопросы.

— Очень.

— А можно я приеду и хоть глазочком на тебя посмотрю?

— Не тяни время, мам, — хохочу, читая её как открытую книгу. — Я знаю, что ты делаешь. Пытаетесь с папой засечь местоположение моё? Да?

Глава 5

Алёна

— Доброе утро, — пытаюсь быть спокойной, когда вхожу в комнату Давида. Но та картина, которую я увидела ночью, до сих пор из головы не выходит. И вроде бы ревность, но с другой стороны — умиление.

Анфиса рассказала мне тяжёлую историю судьбы Марты, которая одновременно и потомство, и свою вторую половинку потеряла. И так жалко обезьянку стало. Приятно, что Давид тоже проникся беременной малышкой и всячески ей помогает. Но то, что у неё наладился контакт с моим мужчиной, меня бесит.

До чего дошла?! Ревную Давида к обезьяне! Ужас! Стыдно даже.

— Доброе, — отвечает Давид, пока я распахиваю шторы на окнах.

Марту Анфиса уже с утра забрала на процедуры с целью проверить её и после посадить ко всем. Но отчего-то она уверена, что Марта вечером вновь сбежит к Давиду. Вообще, у них редко кто сбегает из клетки. Все знают лаз, но только Марта им пользуется.

— Что-то случилось? — спрашивает он меня, приподнявшись на кровати. — Ты какая-то дёрганая и не такая, как вчера.

— Всё шикарно, — отвечаю ему сквозь зубы. — Всё невероятно шикарно! Не переживай! Я в норме, — выдавливаю улыбку, а взгляд то и дело за его руку цепляется. Ту самую, которую обезьянка во сне обнимала.

— Не видно, — вздыхает Есенский.

— А это ты из-за сна ещё глаза не до конца раскрыл, — уверяю его и делаю несколько дыхательных манипуляции, позволяющих мне прийти в себя.

— Правда?

— Чистейшая, — скалю зубы и, увидев его улыбку, полностью беру себя под контроль. Это всё ещё мой Давид. Просто без памяти и дружит с приматом. Лучше уж пусть с ней дружит, чем с другими женщинами. — Пересаживайся на коляску. И поехали готовить блины, — объявляю, хлопнув в ладоши.

— С вишней? — уточняет, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наклониться и поцеловать его. Глеб говорит, что ещё рано его чем-либо шокировать.

— С вишней, — отвечаю.

Помогаю ему пересесть в коляску, хоть основное он делает сам. Я лишь придерживаю, чтобы не укатилась. После везу на кухню.

— Готовить будем вместе, — сразу же предупреждаю его. Чем чаще мы будем вместе делать что-то привычное, тем скорее он всё вспомнит. — Ты займёшься вишней, а я — блинами.

— Хорошо.

— Надо только у Анфисы найти миски или кастрюли, — говорю, параллельно чайник включая. — Только где всё это добро? — хмыкаю и принимаюсь нижние ящики по одному открывать. — Фиска сейчас в клинике и просила её не тревожить. У неё сейчас операция будет. Представляешь, кто-то собаку сбил и бросил на дороге. Детвора принесла. К счастью, вовремя. Там вроде бы лёгкое пробито или… В общем, она сейчас будет операцию на лёгком делать.

— Удивляюсь до сих пор врачам и ветеринарам, — кидает он, и я с ним полностью солидарна.

Я просто не представляю, сколько всего должно быть у человека в голове, чтобы выбрать такой род деятельности. Чтобы быть способным кого-то лечить, чтобы понимать. Чтобы, в конце концов, запомнить столько болячек и знать от них лекарство. А тем более провести операцию.

Гении просто!

— Я помогу с мисками, — говорит Давид и начинает с другой стороны открывать шкафы в поисках необходимого. Муку и сахар я уже нашла. Остальное всё в холодильнике.

— Я тогда сверху буду, — предлагаю Есенскому. — Хотя кто хранит кастрюли сверху?

Примерно на середине мы встречаемся. Ровно в тот момент, когда я открываю верхний ящик, где находятся кастрюли, только…

— Ай! — раздаётся снизу от Давида, когда одна из кастрюль падает на его голову, а за ней, словно по цепочке, остальные три и тяжёлый чугунок. От этого больно становится даже мне.

— Давид! — выкрикиваю, но мой крик не спасает его от череды ударов. — Твою мать! Давид! — испуганно воплю, когда понимаю, что он без сознания. — Мара! Кто-нибудь! Тимур!

***

Алёна

— Тише, тише, — Анфиса водит ваткой перед лицом Давида, и он вздрагивает, тут же начав руками отмахиваться от чего-то. — Не переживай. Тише! — пытается она его утихомирить. — Это просто нашатырный спирт, Давид. Просто спирт! Уже убираю, — откладывает ватку в ванночку, которую ей Мара подаёт.

— А-а-а, — стонет и морщится он, приходя в себя.

— Мальчики, возвращайтесь в клинику и скажите, что я задерживаюсь, — отсылает сестра двух подростков, которых с собой притащила, когда я позвонила ей и сказала, что Давид без сознания.

— Хорошо. Мы будем в питомнике, — отзываются они и уходят, оставляя нас с больным, которого дотащили до кровати.

— Ты как? — спрашивает Анфиса, оглядывая Есенского. — Шишак будет, — оглядывает она его голову. — Вы чего наверх-то полезли? — обращается она уже ко мне, недовольно качая головой и оглядывая пострадавшего.

— Кастрюли и миски искали, — отвечаю ей, с жалостью глядя на Давида. Его словно контузило. Смотрит в одну точку и не моргает. — Они на него и свалились. Все.

— Это старые кастрюли, Алён, — цокает она и даже взгляд на меня переводит. — Я их использую, когда на улице на костре что-то делаю. А нормальные в посудомойке. Внизу. Откуда ни на кого не свалятся.

— Ну… — поджимаю губы. — Так вышло. Ты его осмотри, — пихаю Анфису. — Всё хорошо? Я ничего ему не сломала?

— Кроме его жизни — нет, — шепчет она, продолжив осмотр. Проверяет реакцию зрачков. А Давид тем временем будто в трансе продолжает находиться. — Давид, ты меня слышишь?

— Слышу, — отвечает, глядя в потолок.

— Ты в порядке? — подхожу с другой стороны и беру его за руку. — Давид, я же переживаю! Я не хотела! Оно само свалилось!

— Алёна, — шепчет он моё имя, взглянув на меня. — Алёна… — повторяет по буквам и вновь в свой транс уходит.

Кажется, мозг повредился. Нужна перезагрузка.

— Да, это я, Давидик, — сжимаю его руку и слёзы сглатываю. — Ты не забыл меня опять? Скажи, что нет. Пожалуйста!

— А ты хочешь меня ещё раз треснуть? — спрашивает он меня. — Больше не выдержу, — даже всхлипывает театрально.

Не сильно, значит, треснула. Таким же дурачком остался.

Глава 6

Давид

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спрашивает меня Тимур, выруливая со двора дома Анфисы.

— Я должен всё вспомнить, — отвечаю ему, глядя на дорогу. — Не хватает всего одного ответа на мои вопросы. И пока я не узнаю его, не успокоюсь!

— Но ты ведь Алёну вспомнил, — вздыхает он недовольно, потому как идея и планы мои ему не нравятся от слова совсем. — Значит, всё хорошо. Зачем ворошить всё?

— Нет, — мотаю головой. — Я не вспомнил главного. Почему я её скрывал от родных!

— Но Тиане сказал.

— Сказал, — отзываюсь и хмыкаю. — Но она моя сестра, и я всегда ей сообщаю о том, если что-то мне нравится. Что у этих женщин в голове, хрен его знает, а Тианка знает и всегда подсказывает. У меня шпион по ту сторону лагеря.

— Твои родители тебя потом не отпустят к Анфисе, — логично подмечает то, о чём и я уже подумал. — Следить будут. А потом разлучат вас с Алёной и на грымзе Ире женят.

— Пусть только попробуют! — рычу на него. — Ни за что!

— Что будешь делать? Потом, когда найдёшь ответы? — вздыхает, смирившись с моими планами.

— Вернусь к Алёне, естественно, — фыркаю я. — Что мне ещё делать? Родителям скажу всё как есть. Но этот пунктик в моей голове не даёт мне расслабиться. Почему я её скрывал? Почему?!

— А с Ирой что делать будешь? — продолжает он расспросы.

— Тим, она может быть от меня беременна, — цокаю. — Я так как-то не защитился. Всего разок. Но не могло же мне так повезти!

— И?..

— Да не знаю я! — выкрикиваю, и голова ещё больше ныть начинает. И так раскалывается. — Но пока никому ничего не говори, что я вспомнил. Ясно?

— Почему?

— Пока они думают, что я ничего не помню, мне дадут спокойно во всём разобраться. Я скажу обо всём Алёне, когда полностью восстановлю картинку. Пока там куча проплешин.

— Не нравится мне это.

— А мне, думаешь, нравится? — хмыкаю и продолжаю смотреть вперёд. — Мне не нравится то, что я не понимаю и не помню причин многих своих поступков.

Начиная с того, почему я сразу не сказал Алёне, что в первый же день выяснил, кто увёл деньги со счетов.

Можно предположить, что хотел подольше задержаться в компании блондинки. Но у нас ведь был контракт. Я всё равно бы имел возможность её видеть.

— Здесь останови, — прошу Тимура. — Не хочу, чтобы родители видели твою машину и заподозрили тебя в моём похищении.

— Подождать тебя здесь?

— Нет, — дотрагиваюсь до его руки. — Можешь съездить ко мне домой и привезти мне мой домашний ноутбук? — прошу его.

— Тебе нельзя сейчас копаться в твоих файлах. Глеб сказал…

— Плевать, что он сказал, — перебиваю друга. — На кону моя жизнь!

— Алёна тебе не позволит!

— Поэтому для всех это будет твой ноутбук, — коварно улыбаюсь.

— Мара меня убьёт, когда всё вскроется, — поджимает губы. — А Алёна последний гвоздь в гроб забьёт.

— Ничего! Справимся! Главное сейчас — разобраться.

Выхожу из машины и маленькими неуверенными шагами иду к дому родителей.

Надо было коляску взять, но не хочу маму пугать. Так она меня из дома точно не выпустит.

— С-сынок? — хлопает растерянно ресницами мама, а когда убеждается, что это я, летит ко мне, чуть ли не с ног снося. — Сынок! Это ты! Мой мальчик!

— Да, мамуль. Я, — отзываюсь, обнимая её в ответ и чувствуя боль в колене. Прав был Глеб. Надо было коляску брать. Но сам бы я на ней не доехал, а подставлять Тимура и тех, мне помогает, я не намерен.

Даже если похитили — они мои друзья. И я за них горой.

— Виктор, Тиана, Иза! — созывает она всех в гостиную, не выпуская меня, словно стоит ей прекратить меня касаться, и я испарюсь

— Мам, сложно стоять, — говорю, и она аккуратно помогает мне дойти до кресла.

— Так хорошо? — чуть ли не толкает меня на кресло и в глаза заискивающе смотрит.

— Так круче всего, — произношу, подмигнув ей. — Скучала?

— Да я места себе не находила! — наконец приходит она в себя и начинает паниковать и в какой-то степени ругать. — Исчез! Сбежал! Ни одной весточки! Ни одного намёка на твоё местоположение! Инфаркта мне желаешь?

— Я уходил подумать, — отвечаю ей под топот двух пар ножек. — Я не хотел твоего инфаркта. Так вышло.

Остановившись на первых ступенях лестницы, сёстры застывают. Смотрят на меня, а когда Иза признаёт меня, то летит ко мне со скоростью света.

— Мой Давидик! Мой мальчик! Моя любовь, — причитает она, пока бежит, и заскакивает ко мне на руки. Чудом не задев больное колено. — Мой братик! — трётся щекой о мою щетину. — Мой самый лучший!

— Я тоже по тебе скучал, малыш, — обнимаю её в ответ, принимая всю её нежность и любовь.

— Ты хоть представляешь, что делал со мной? — принимается ругаться. — В больницу попал. Неделю без сознания был, и меня к тебе никто не пускал! А потом взял и сбежал, оставив после себя беременную ведьму Иру!

— Прости!

— Я даже Глебу звонила и просила меня пустить! Умоляла! Он же там тоже главный, — продолжает она. — Руку и сердце ему свою предлагала взамен, а он не разрешил даже глазочком посмотреть на тебя! Гад! Не дружи с ним больше!

— Я подумаю, малыш!

— Как же я тебя люблю, — жмётся ко мне вновь.

— А он тебя не любит, — подходит Тиана сзади, издеваясь над сестрой. — Он любит свою будущую жену!

— Нет, он меня любит! Только меня! — попадается на уловку малышка. — Ну и тебя… иногда. Когда ты не вредничаешь.

— То есть никогда? — хмыкает Ти.

— Ага, — расплывается в улыбке, но обе знают, что я люблю их обеих безумно. Всё ради них сделаю и всем парням их готов челюсти сломать. Но маленькую, созданную ради скуки вражду между Тианой и Изой ничто не может прекратить. Им это приносит удовольствие.

— Всё, девочки! Дайте мне с Давидом поговорить, — включается мама. — Давид, где ты был?

— У друзей, — отвечаю, поджав губы.

— Я была на всех квартирах Глеба и Тимура, — признаётся родительница, но я даже не сомневался, что она это сделает. — Даже у их родителей. Тебя там не было!

Глава 7

Алёна

— Какой-то он странный, Алён, — вздыхает Анфиса, пересчитывая свои скляночки. — Взял умотал. Ему ведь нельзя!

— Он и раньше был упрямым, а сейчас ничего не изменилось, — отвечаю, помогая ей в клинике проводить ревизию медикаментов и список необходимого составлять.

Надо же как-то оплатить наше пребывание в её доме в таком количестве. Мара на себя кухню полностью взяла, Тимур работает по своим делам и в перерывах берётся за починку сломанного. Мне осталась мелкая помощь в ветлечебнице.

— А ты вообще уверена, что он тебе нужен?

— Он нам нужен, — обвожу живот рукой. — Очень нужен. Да и люблю я его. Не думала, что когда-нибудь смогу это ощутить, но я его люблю.

— Видно, — вздыхает сестра и взгляд на меня поднимает. — Бьёт — значит, любит, как говорится. Вот ты его кастрюлями и побила. Да так его любишь, что мужик сбежал от тебя.

— Да не сбежал он от меня, — цокаю языком и глаза закатываю. Достали меня уже с Марой подкалывать на этот счёт. У него дела. — Просто… — хочу оправдать нас, но сдаюсь. — Да откуда я знаю, что с ним, Анфис? Мне и так не очень весело от его побега. Успокоиться не могу, а ты мне ещё тут напоминаешь.

— Прости, — извиняется она, и мы возвращаемся к ревизии.

Больше тему моих взаимоотношений с Есенским мы не трогаем. Продолжаем дальше заниматься тем, зачем сюда пришли.

— Слушай, а этот Глеб? Он нормальный? — неожиданно спрашивает сестра, когда мы переходим к пищевым шкафам.

— Ну да, — не сразу понимаю, зачем она спрашивает. Но затем до меня доходит, и я начинаю перечислять все его плюсы. — Врач-гинеколог. Один из лучших. Работает в клинике отца. При деньгах. Весёлый. Юморной. Друг хороший. Меня поддержал, когда я Давида похитила.

— Если поддержал, то не очень-то и нормальный, — скорее сама себе говорит, но я успеваю уловить.

— А что, понравился? — поигрываю бровями.

— Да нет, — отводит взгляд, но я-то знаю такие взгляды. Не одну пару свела. — Он просто внимание мне уделяет. Вот когда мы обезьянок осматривали, он так себя вёл… Вежливо. Грамотно. Культурно, — рассказывает, но, поняв, что я не верю в её басни, сдаётся. — Как мне привлечь его внимание? Чтобы он сюда не только из-за твоего Давида приезжал.

— Назови одну из своих обезьян Глебелла, — бросаю в шутку и даже позволяю себе рассмеяться. — Сразу внимание его привлечешь.

— Так у меня есть, — подходит к стенке с фотографии животных своих. — Вот Глеб-Эла, — показывает на подпись на полном серьёзе. Даже не улыбается.

— Вы точно созданы друг для друга, — восклицаю я и смеюсь. — Ну, ты к нему присмотрись, Фис. Он правда мужчина неплохой. Видный. Богатый. Одинокий. Работает только много, но и ты у нас не домоседка, — подбадриваю её и склоняю к тому, ради чего именно Давида сюда привезла.

Играю свою роль с детства — сваха.

— Мне именно этим и понравился. Не люблю трутней, — признаётся Анфиса мечтательно. — Мне нравятся такие, как мой папа. Чтобы работали, и их заслуги видно было. А врачи вообще моя слабость. Ты же знаешь.

— То есть… вам устроить свидание? — уже предвкушаю новую пару и то, как они будут притираться друг к другу, а потом у нас в семье будет личный гинеколог.

— С этим я сама разберусь, — хлопает она меня по плечу. — Ты со своим Давидом свидания устраивай.

— Да какие свидания? — даже расстраиваюсь от её слов. — Он меня не помнит.

— Пф-ф! Зачем ему тебя помнить? — аккуратно подводит меня к главному Анфиса. — Зачем вообще за прошлое цепляться, Алён? Устрой вам всё с самого начала. Свидания, ухаживания и тому подобное. Ну зачем оправдывать всё болезнью? Живи настоящим и будущим! — хмыкает с полуулыбкой, пока на моём лице расцветает настоящая — зажигательная и готовая к приключениям.

— Фис, а ты умная! Знаешь?

— Знаю, — поправляет на себе очки. — Как-никак вундеркинд и первый ветеринарный врач в девятнадцать лет.

Анфиса не любит хвастаться, но она у нас и правда умная. Школу экстерном закончила. Отец сразу её отправил дальше учиться на ветеринара за границей. Но и там она словно бы скакала по курсам. В итоге уже в девятнадцать свою клинику открыла при помощи отца. Он у неё тоже врач. Человеческий. Пластический хирург.

— Мы здесь ещё долго будем? — окидываю взглядом кабинет.

— Спешишь?

— Хочу Давиду обед приготовить вкусный, — признаюсь ей.

— Беги, — отправляет взмахом руки. — Я с тем шкафом сама разберусь, — указывает на последний. — Но на меня тоже приготовь.

— Есть, шеф! — уже собираюсь бежать.

— Ой, и там ещё мальчишки должны забежать, — кричит она мне вслед. — Починить лаз для обезьян в клетке. Проследи, чтобы к малышам не лезли. Самки могут взбеситься и покусать парней.

— Будет сделано!

Глава 8

Давид

— Привет, — вхожу в кухню с букетом цветов, которые мне Тимур помог купить по дороге.

У самого у меня уже нога отваливается. Прав был Глеб, твердя, что не нужно мне вставать. Коленка вся опухла, иштаны жмут. Жду момент, когда сниму их, но вначале нужно поговорить с моей оторвой.

— Алёна, — называю её по имени, привлекая внимание своего поварёнка от готовки.

— Давид? — оборачивается она и откладывает половник, ярко сверкнув глазами. — Ты вернулся? Ко мне?

— Да, — ковыляю до стула и сажусь. — Я кое-что вспомнил и решил, что это важно, чтобы вспомнить всё, — признаюсь ей, приоткрыв правду лишь немного.

Мне нужно время.

— И что же? — садится напротив меня, заинтересованно глядя мне в глаза. — Расскажешь?

— То, что на Ире я жениться не хотел, — пожимаю плечами и блинчик со стола краду. — Я её не любил.

— Вот! А я тебе об этом же, — идёт к холодильнику и варенье и сметану мне достаёт, создавая вокруг меня какую-то лёгкую, семейную атмосферу. Где у нас такой же дом на земле. Где Алёна кормит меня чем-то и мы сплетничаем. Даже уезжать в шумный город больше не хочется. — Мы тебя поэтому и похитили, потому чтотоже не поверили в то, что ты мог быть с этой.

— Слушай, а ты с моими родными не скандалила? — всё ещё не могу успокоиться и пытаюсь причину выяснить.

Можно было бы пойти на поводу у Тианы и выполнить её условие, чтобы узнать причину. Но я больше её в Лондон не пущу. Она ведь в своё модельное агентство опять поскачет и там её до анорексии своими комментариями доведут. В прошлый раз её на грани поймали и больше никуда без меня или родителей не пускают.

Молодёжь, блин! Ни ума, ни фантазии! Совсем на своей худобе помещались!

Алёнка у меня вон какая аппетитная. Да, килограмм пять лишних есть, но так самый сок. Целуешь и знаешь, что целуешь. Но и полненькой её не назовёшь. Ей до этого состояния ещё есть и есть.

— Ну… немного! — тянет Алёнка виновато. — Ты когда память потерял и мы тебя сюда привезли, я поехала их успокаивать. А они на меня накинулись и… В общем, только Тиана и Иза мне поверили.

— Хмм… а до этого не было ничего?

— Нет, — мотает она головой. — Ты нас не знакомил.

И это я прекрасно помню.

— Я знаешь, что подумала? — неожиданно подскакивает и на меня смотрит, закусив губу. — Если ты не можешь вспомнить меня, то предлагаю познакомиться заново. У меня, конечно, будет преимущество, ведь я знаю тебя, Знаю чем тебя удивить, но считай это моим бонусом за беременность. А вот тебе придётся меня удивлять и заново узнавать, — говорит мой ангелок и мне даже не вериться, что мы можем больше суток не ссориться. Даже скучновато.

— Начать всё заново? — переспрашиваю, хмыкнув.

— Ага! — активно головой кивает. — Свидания будет организовывать друг другу и тому подобное. Мило и чинно. И тебе не будет обидно, и мне приятно и весело.

Это она называет заново? По мне мы сейчас всё переиначим. Начинали мы-то со скандалов…

Но я ведь этого официально не помню. Можно слегка переиграть малышку и под себя её подмять. Она ведь ко мне больному будет относиться слегка иначе. Обижаться не будет.

— А мне нравится, — беру очередной блинчик и надкусываю. Но их точно не моя девочка готовила. Вкус не тот и толстенькие. У моей мадам они тоненький, ажурные и нежные, как её кожа.

— Тогда я сейчас тебя кормлю, — отбирает у меня тарелку с блинами, застав меня врасплох. — А потом вечером приглашаю на наше первое свидание. Его организовываю я. А ты завтра организуешь. Постарайся меня удивить, Давид, — целует меня в лоб и уйдя к плите, борщ в тарелку мне наливает.

— Хорошо.

— И всё в пределах ферма и больницы Фиски, — предупреждает. — Хорошо?

— Конечно, — отзываюсь.

— Отлично! — отвечает и принимается стол готовить к обеду, а я отвлекаюсь на Тимура, который договорив с Марой на улице, входит в дом.

— Ты ведь знаешь, что она тебя убьёт, когда поймёт, что ты помнишь всё и голову ей морочишь? — спрашивает друг шёпотом.

— Знаю. Но так она будет думать о свиданиях, а не о том, что другая женщина тоже ждёт от меня детей, — вздыхаю и накрываю рукой карман, в котором ДНК-тест, который забрал, чтобы потом с Глебом поговорить и потребовать у него ответы.

***

Алёна

— Поехали, — везу его на коляске на задний дворик дома Анфисы.

— Обязательно было в коляску сажать? — недовольно возмущается этот самостоятельный с коленом размером в шарик. — Я бы сам дошёл.

— Глеб сказал, что надо ещё покой ноге дать, — бурчу на него и продолжаю вести на лужайку. — Вот мой сюрприз, — указываю на покрывало на траве и корзинку с нашим лёгким ужином. Ребятам Мара приготовила полноценный с рыбой и мясом на гриле. А у нас с Давидом будет только рыба. — Теперь закрывай глаза и делай вид, что мы не знакомы. И ты будто бы прикатил ко мне познакомиться, — раздаю нам роли и сажусь на плед, принимаю позу одинокой романтичной девушки, ждущей своего принца.

— Я к тебе? — всю романтику мне ломает.

— Ну не я же, — восклицаю. — Я на покрывале сидеть буду. А ты приезжай.

— Ладно-ладно, — сдаётся, разведя руками и далее на протяжении нескольких дней мы устраиваем друг другу лёгкие, недолгие свидания.

Как-никак Глеб запретил Давиду много вставать с кровати. Но прогулки по часу в день одобряет и даже иногда сам прогуливается. А иногда Дава с Тимуром пропадает где-то. Мы даже следили за ними, но упустили этих скрытных.

У этих двоих точно есть какая та тайна. И мы с Марой обязаны её узнать! Всеми силами! Чего бы нам это ни стоило!

Но, как оказывается, тайн намного больше, чем мне казалось.

***

— Не втягивай меня в это, Алён, — умоляюще просит Мара. — Я не собираюсь этого делать. Ты понимаешь, на что собираешься меня подписать?

— Мар, ничего ужасного я не собираюсь делать, — уверяю её. — Мы просто одним глазом посмотрим.

— Нет-нет-нет!

— Да, Мар! Нам нужно! Очень нужно!

Глава 9

Давид

— Да ёкарный бабай! — рычу в трубку, когда меня в очередной раз встречают гудки и тонкий намёк идти куда подальше. — Тимур, он издевается надо мной?

— Скорее всего, — отвечает на автомате, не отвлекаясь от своей работы.

— Уже неделя! — откровенно злюсь и сбрасываю звонок. — Он не отвечает на мои вопросы уже целую неделю! Разве друзья так поступают?! Разве сложно поднять трубку и ответить на мои вопросы? А вдруг мне плохо, и я поэтому звоню? — не могу успокоиться. Ни сам не отвечает, ни его отец ничего не знает. Но зато Кудинов-старший признался, что его сын и правда не хочет отчего-то к нам сюда ехать.

— Не знаю, — Тим разводит руками.

— Вот ты мой друг и всегда мне во всём помогаешь, — продолжаю высказываться свободно, ведь девочек нет дома, а Тимур в курсе всего. — Отвечаешь на мои звонки, несмотря на то, что иногда я звоню с реальной фигней.

Например, как в тот раз, когда я набрал его в три часа ночи, не сумев решить, какой хлеб мне поджарить в тостере. Белый или чёрный. Да, тогда я просто издевался над ним. Но он ведь и трубку взял, и ответил на мой вопрос. А потом ещё и приехал со мной хлеб жевать и мой мини-бар опустошать.

Хлеб мы, кстати, и тот, и другой в итоге поджарили. Нужно же было чем-то закусывать.

— Ага, — кидает Тимур.

— И не приезжает, гад!

— Ага.

— Тогда, если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт к горе, — хмыкаю и, найдя взглядом ключи от машины Тимура, направляюсь к ним на костылях. — Ну, ты встаёшь? — бросаю в сторону работающего друга, который не только меня “слушал”, но и кидал односложные ответы, делая видимость, что он со мной согласен. Знаю я, что он слушал — свои отчёты нескончаемые.

— А? — кидает на меня взгляд и отвлекается от работы в ноутбуке. — Ты куда?

— Ты вообще меня слушал? — удивляюсь, осознав, что всё это время говорил в пустоту. Я думал, он хотя бы скелет в голове собирал, а он…

— Вполуха, — признаётся и откидывается на спинку дивана. — Я же говорю. У нас проверка на носу. Надо всё проверить и в случае чего подбить, — оправдывается, но я его понимаю. Это мне сейчас везёт, что родные дела на себя взяли, иначе сам бы зашивался.

— Подождёт твоя проверка, — кидаю ему ключи, которые он ловит. — Мы едем к Глебу! — заявляю ему.

— Зачем?

— Вытрясать из него ответы! Зачем ещё? Поехали, — киваю на дверь.

— Ну уж нет, Давид! — тянет он и головой мотает. — Если Алёна узнает, что я тебя из дома увёз, то она меня проклянёт. Меня и ещё пять поколений моих потомков.

— Твоя жена — её сестра, так что обойдётся без проклятий пяти поколений, — подмечаю важно. — А со своим личным проклятием как-то справишься, если она, конечно, не импотенцию нашлёт, — рассуждаю, понимая, что она и правда может такое с братом сделать. — Но мы тогда найдём другого шамана, и он тебе всё починит.

— Нет, Дав. Прости, — поджимает губы и руки в извиняющемся жесте разводит.

— Мне нужно узнать ответы, Тим! Ты вообще понимаешь, что наш друг крысой мог оказаться? — наступаю на него с доводами и справкой, которую тогда у родителей взял. — Я должен знать, в чём дело. Не зря же он нас игнорирует. Даже с твоего номера трубку не берёт.

— Сколько времени? — кидает он взгляд на часы и цокает. — Ладно! До обеда девочек ещё пять часов. Успеем съездить туда и обратно. Пока их нет. Но в случае чего — ты меня заставил! Я не хочу импотенцию!

— Да без бэ! Всё скажу! Нам с Алёной скандалы сейчас на пользу идут! А Глеба надо дожать!

— Поехали! Быстро! — подгоняет он меня.

Времени нам должно хватить, если они, конечно, пораньше не вернутся.

Алёна

— Присаживайтесь. Я сейчас заполню вашу карту, и доктор вас вызовет, — отвечаю женщине с померанским шпицем и отправляю её на диванчик.

— Вот ваша выписка, — передаёт Мара чек другой клиентке ветеринарной клиники Анфисы, где мы пару дней будем замещать администраторов.

Специалисты, что здесь работают, не могут из своей деревни выехать. Снег таять начал, и у них дороги затопило.

Но клиентов, как назло, меньше не стало из-за погоды. У Анфисы единственная нормальная клиника во всей округе. Даже из города приезжают многие, ведь она к каждому животному свой подход ищет.

Дабы не дать сестре свихнуться самой, мы с Мариной вызвались ей помочь. Тем более что нам с Марой несложно сидеть на ресепшене, записывать людей по телефону, заполнять карты и принимать оплату.

Хоть какое-то развлечение между готовкой, присмотром за Давидом и ожидаем его врача.

— Алло, мам, — отвечаю на звонок и жестом прошу Мару взяться за мою работу. Встаю со своего кресла и отхожу подальше от любопытных клиенток, которые уже ушки навострили.

— Звоню сказать, что суд над Ариной перенесли на неделю раньше.

— Ого! — искренне удивляюсь. — А так можно?

— Не знаю, — отвечает она. — Мы с папой уже едем. Заседание через два часа. Адвокат говорит, что его наперёд нас предупредили, и он уже там.

— Ну, удачи, — равнодушно кидаю, представляя этот суд и желая гадине несколько лет тюрьмы. Да, я злая. — Надеюсь, ей хорошо достанется за то, что хотела сделать с Тимуром и сделала с Давидом.

— С последним случайно вышло, — мнётся мама. — Но наказания это не отменяет.

— Держите нас с Марой в курсе. Хорошо? — прошу её.

— Да, — отвечает. — У вас всё хорошо? Ничего не болит?

— Всё отлично, мам, — отзываюсь. — Мы Фиске в клинике помогаем.

— Ладно тогда! Позвоню потом! — и отключается.

Не приняв во внимание происходящее, пересказываю сестре сказанное родительницей. Марину, конечно, новость немного расстраивает, но она понимает, что Арине нужно хотя бы один раз быть по-настоящему наказанной, чтобы она поняла свою вину и больше не творила беспредел.

Безнаказанность плодит следующие ошибки. Родители у нас лояльные с девочками и нас почти никогда не наказывали, не считая запретов на телевизор, гаджеты и встречи с друзьями. Но я не считаю это таким уж наказанием. Всегда найдётся книга, которую можно прочесть.