Бешеный

ЧАСТЬ1 ГЛАВА 1

ВНИМАНИЕ!!!

В книге присутствуют сцены насилия (в том числе и сексуального), эротика, мат! Главный герой - негодяй, подонок, бандит! Автор не рекомендует к прочтению лицам с тонкой душевной организацией! Жалобы не принимаются и любой выпад в сторону сюжета будет расцениваться, как оскорбление автора! 

Повторяю!!! Сюжет и описание некоторых сцен - не для нежных фиалок! 

Приятного чтения!

17 октября 2017 г. 

Он очень меня пугает.
Невыносимо.
До дрожи в коленках и сухости в горле.
Его взгляд дикий, сумасшедший… Он пробирается под кожу и остаётся там навечно.

Я боюсь его, но продолжаю смотреть в эти звериные глаза, не моргая и, кажется, не дыша.

— Мариш, ты чего застыла? Нам в процедурку ещё надо зайти, — из марева, что обволакивало сознание меня выдернула Лена. — А на этого не смотри даже. Он-то, конечно, красивый мужик, только псих полный. Вчера, говорят, одного из пациентов чуть не задушил. В глотку вцепился пальцами, санитары еле оторвали.

По взгляду Лены было понятно, что она сама не против познакомиться поближе с новеньким пациентом, но побаивается.

— А кто вообще такой? — спросила, всё так же глядя в чёрные глаза незнакомца, что, вальяжно облокотившись о стену, наблюдал за мной с кривоватой ухмылкой.

— Да бандит какой-то. Его к нам привезли из Москвы. Представляешь, ему в голову стреляли. Пулю из башки еле выковыряли, думали умрёт, а он живее всех живых. Только приступы агрессии начались. Вот к нам и пожаловал. Ну ничего, клиника у нас, что надо. И не таких на ноги ставили. А как он в себя придёт, можно и познакомиться поближе.

Узнаю Лену. Ей всегда мало мужчин, сколько бы их не было. Причём каждый думает, что он единственный.
Моя подруга — талантище.

А мне вот как-то не свезло со второй половинкой. После болезненного развода полностью посвятила себя детям и как-то даже не задумывалась никогда, чтобы снова попытать счастья.
Наверное, поздно уже…
Да и кому я нужна с двумя детьми?

— Так, а что это мы прохлаждаемся, я не поняла?! — Кира Михайловна пожаловала.

Редкая стерва.
Но как-никак старшая медсестра.
Послать не получится.

— Ой, Кира Михална, вы гляньте только, какой брутал этот новенький, — Лена кивнула на пациента. — Как думаете, стоит мне подождать, пока ему мозги в кучу соберут?

Михайловна фыркнула и покачала головой.

— Дура ты, Ленка. На кой-тебе этот бешеный сдался? Это тебе не твой Василий забитый. От такого не погуляешь — голову оторвёт и скажет, что так оно и было.

Лена вздохнула и, махнув рукой, пошла за Кирой Михайловной.
Я же стояла ещё добрых пять минут, словно меня к полу гвоздями прибили.

Жутко и как-то волнительно. Возникало странное ощущение и на коже появились «мурашки», как будто он касался меня не взглядом, а руками.

А потом он ушёл.
Вот так вот просто развернулся и пошёл в свою палату.
Странный…

Пятью часами позже

— Я дома! — хлопнула дверью и облегчённо вздохнула.

— Мама пришла! — с диким визгом (впрочем, как обычно) меня встречала младшая дочь. — Санька, ты слышишь?! Мама пришла!

Санька-то может и слышал, только встречать меня явно не торопился. Видимо, снова двойку отхватил, а может подрался с кем-то.
С каждым днём я всё меньше узнавала своего некогда ласкового и послушного сына. Он превращался в своего отца и ничего поделать я не могла. Бить — рука не поднимается. Разговаривать — без толку.
Так и живём…

Зато Ксюшка своими маленькими умелыми ручками уже мастерски разминала мне плечи, пока я снимала обувь.

— Мамочка, а я приготовила суп. Ты голодна? — чудо, а не ребёнок.

Улыбнулась и обняла дочь.

— Очень голодна, зайка. Я бы сейчас даже тебя съела бы! — стиснула малышку в объятиях и та зашлась от смеха.

— Санька опять с фингалом пришёл, — прошептала мне на ухо.

Что ж, я не удивлена. Только устраивать очередные разборки не было никаких сил.

Всё-таки мать не может заменить парню отца. Как не крути, а мужчина в семье нужен… Только где ж его взять?

Тот, что отцом биологическим называется едва ли помнит имя своего сына. Кроме водки его вообще мало что волнует.
Собственно, потому и развелась.
Одно дело быть матерью одиночкой и молча тащить на себе двух своих детей, а совсем другое — иметь в доме мужика, но так же тащить всё на своём горбу, при этом прятать последние гроши под ковром, чтобы не пропил.

— Ну, а у тебя как дела? — собралась с силами и поднялась со стульчика.

— А я пятёрку получила по русскому! — тут же защебетала Ксюшка, таща меня за руку на кухню. — Мам, а мне сон прошлой ночью снился… Что папа к нам вернулся… Только не такой, как был. Другой папа. Богатый очень и хороший.

Я плюхнулась на стул и снисходительно улыбнулась дочери.
Да, хороший папа нам бы не помешал. Только из сна его не притащишь.

— Нам хватает денег, разве нет? По-моему, неплохо живём, — беззаботно пожала плечами, тщательно скрывая от Ксюши свои эмоции.

А так хотелось зареветь белугой. Чтобы с истерикой и воплями…
Нельзя.
Не имею права.

— А с папой было бы лучше, — недовольно проворчала дочь, наливая в тарелку прозрачный суп.

*****

Питерская погода полностью соответствует настроению. Дерьмо на улице — дерьмо в душе. Всё как-то мрачно и тускло.
Даже пожалел, что приехал сюда.
Но, в конце концов, не девица красная — плохую погоду переживу. А мозги бы надо подлатать.

ГЛАВА 2

18 октября 2017 г.

Грёбаное утро в гребаной палате.
Блять…
Когда же я уже проснусь у себя дома с какой-нибудь голожопой тёлкой и не увижу этих белых стен.

Сжимаю кулаки и резко поднимаюсь с койки. Если бы не лекарства, даже поспать нормально не смог бы. А после снотворного все мышцы ноют, словно меня катком переехали.
Если так продолжится и дальше, крыша съедет окончательно.

— Доброе утро! Как себя чувствуете? — в палату врывается бодрая большегрудая медсестричка с улыбкой до ушей и подносом в руках. Да, кажется вчера видел её с той веснушчатой. — Пора завтракать, а потом можно и таблеточки…

— Слушай… Как тебя? — обрываю на полуслове, ибо бесит меня эта весёлая баба, будто радугу проглотила, блять.

— Лена… — улыбка её исчезает, а мне становится легче.

— Лена. Иди-ка, ты нахрен отсюда, Лена. И чтобы по утрам меня никто не беспокоил, а то пиздюлей нарисую. Усекла, Лена?

Лена усекла.
Поставила поднос с завтраком и, как очумелая бросилась к двери.
Умница.

Уже за дверью послышался всхлип, отчего у меня судорога прошла по телу. Ненавижу бабские сопли. Убил бы нахрен.

Как обычно со мной бывает по утрам — в крови зашкаливает адреналин и хочется помахать кулаками. Вот бы на спарринг, выбить кому-нибудь пару зубов. И это врачи, мать их, запретили.

Закрываю глаза, считаю до десяти (так себе способ успокоиться), и падаю обратно на койку.

Пытаюсь догнать ушедший сон, где я без лишней дырки в башке выносил из ЗАГСа свою Юльку.

Она в белом платье, со счастливой улыбкой. Фату срывает осенний ветер и уносит куда-то в лужу, а Юля сучит ногами в белых туфлях.

— Ой! Фата! Руслан, фата улетела!

— Да и хрен бы с ней, с фатой твоей. Нам в машину надо, срочно, — тащу её к свадебному лимузину, ибо терпеть уже нет сил…

Дверь в палату распахивается, ударяется о стену и на пороге возникает взлохмаченная девица, а я с трудом открываю глаза.

— Что вы себе позволяете, уважаемый?! Вы сюда лечиться пришли или на беззащитных женщинах своё зло срывать?!

Это что ещё… Блять?!

Мой сон улетучивается так же быстро, как и пришёл, а в груди зарождаются уже такие знакомые чувства.
Гнев.
Ярость.
Бешенство.

— Ты чё, шалава тупорылая, попутала?! — вскакиваю с кровати и, оттолкнув ногой стул, иду на неё.

В нахальной девице узнаю ту самую, с веснушками и красивой улыбкой, правда, сейчас она больше похожа на Горгону. В принципе, любая баба превращается в потрёпанную швабру, стоит ей начать скандалить.

И тем не менее, злость немного утихает. Повезло ей, дуре, что запомнил ту улыбку. Сейчас бы размазал по стенке и имя не спросил.

— Вы… Да как вы смеете?! Я между прочим здесь работаю! В клинике, где вас лечат! — воинственно упирает руки в бока и становится в позу спартанского воина.

— Меня не бесплатно здесь лечат, а ты, лапа, всего лишь обслуживающий персонал, не забывай об этом. А теперь сбавила тон, объяснила какая муха тебя за жопу укусила и бодренько зашагала на выход. Считаю до трёх, раз уже было.

— Я сейчас же пойду к главврачу и расскажу о вашем поведении! К вечеру вас уже здесь не будет!

От неё пахнет мёдом и какими-то фруктами. Что-что, а обоняние у меня всегда исправно работает. Вкусно пахнет девка.
Россыпь веснушек и этот сумасшедший запах напоминают мне лето, которое я просрал, валяясь по больничкам.

Хватаю ошарашенную деваху за руку и тяну на себя. На самом деле, соображал я тогда туго, если вообще хоть как-то соображал.
Позже я пойму, что именно в этот момент меня и переклинило на ней.
Именно в эту минуту я окончательно двинулся по фазе и это лекарствами не вылечить.

— Всегда было интересно, что под халатиком у медсестричек? А, Веснушка?

*****

Утро начиналось… Как обычно. Началом был очередной скандал с сыном, который нивкакую не хотел идти в школу. Да, у нас очередной бзик. На работу он решил пойти! В свои четырнадцать!

Пока ещё я не растеряла в его глазах весь авторитет, а потому победа была на моей стороне. Сегодня. А что Саньке приспичит завтра — страшно представить.

Я чувствую, что теряю своего ребёнка, но ничего поделать с этим не могу. Такое ощущение, что его кто-то вырывает из моих рук, а я не в силах удержать…

И это меня сводит с ума.
Каждый день, как на иголках. То и дело жду какое-нибудь неприятное известие, вроде того, когда Саня избил одноклассника и его родители подали на нас заявление в полицию. Благо, у меня получилось уговорить их забрать заявление и для нас эта история закончилась испугом и половиной моей зарплаты.

Но это было лишь начало.
Чем дальше, тем страшнее.
Драки, воровство, курение…
А я лишь умоляю его прекратить.
Всё бесполезно.

Я так боюсь однажды увидеть своего сына за решёткой или в больнице, что от кошмаров перестала спать.

Смотрю на своих детей и в толк не возьму никак, почему они такие разные? Неужели гены действительно так много значат? Ведь у меня родители ещё похуже были, но бабушкино воспитание сделало из меня человека.

Впрочем, если подолгу задумываться об этом, можно стать пациенткой клиники, в которой работаю.

Выбросила из головы все проблемы, а вернее, затолкала их в тёмный закоулок разума, и отправилась на работу. Работа для меня — единственная соломинка. Лишусь её — лишусь всего.

Переоделась и вышла из раздевалки, где на меня налетела зарёванная, перепуганная до икоты Лена.

— Ленок, ты чего это? — мою подругу сложно довести до слёз.

А если это произошло, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

ГЛАВА 3

Веснушка тут же превращается в помидорину и в панике застёгивает халат.
Опускает глаза, а я хочу, чтобы только на меня смотрела.
Всегда.

Какого хрена так вштырило, ума не приложу.
Просто хочу её.
Сегодня.

Поворачиваюсь к тётке и медленно выдыхаю. Появилось огромное желание прищемить ей дверью длинный нос, чтобы не совала его в чужие дела.

— Закрой дверь с той стороны, мумия, — мне кажется, что говорю негромко, но тётка вздрагивает и отступает назад.

Спустя пару секунд приходит в себя и верещит на Веснушку:

— Лукина, немедленно ко мне в кабинет! — разворачивается на пятках и стремглав летит прочь.

Вот сука.
Уволит ведь мою Веснушку.
А впрочем, хер ей на всю морду стервозную.

— Стоять! — хватаю Веснушку за локоть уже у самой двери и беру её лицо в свои ладони.

Да она плачет, блять!

— Мне нужно… Отпустите, — блеет еле слышно и дёргает рукой, силясь вырваться.

— Не реви. Я решу всё. Только пообещай, что вечером увидимся. Придёшь ко мне, Веснушка? Чего молчишь? — встряхиваю её, отчего голова девушки болтается, как болванчик.

В шоке, по ходу.
Ну да, я сомневаюсь, что ей часто доводилось бывать в таких ситуациях.

— Смотри на меня! — повышаю голос и Веснушка тут же реагирует — вздрагивает и поднимает на меня взгляд блестящих глаз. — Что, ты уже не такая смелая, да? — запускаю руку под халатик и девушка тихонько взвизгивает. — Тихо, не дёргайся! Сегодня вечером, чтобы пришла, а то найду, где живёшь и оттрахаю прямо на глазах у твоей семьи, поняла?

Она испуганно хлопает длинными ресницами и медленно кивает.

— Повтори, что ты должна сделать?

— Прийти к вам…

— Умница. Иди работай, я сам пообщаюсь с твоей начальницей.

Веснушка скрывается за дверью, а я скалюсь, аки борзая на охоте.

Кажется, период лечения будет не таким и тоскливым… Вон какая медсестричка будет у меня. А она у меня будет — это даже не вопрос.

*****

Какой стыд…
О, ужас! Как пережить это?!

И ведь сама виновата!
Почему не сопротивлялась?
Почему стояла, как вкопанная, пока он раздевал меня?!

Сколько бы я теперь не убивалась по этому поводу — всё уже случилось. И пути обратно нет.

Теперь мне грозит увольнение, а зная Киру Михайловну, ещё и с позором…

До сих пор не могу переварить то, что произошло там… Как будто меня зомбировали. Может это какой-то новый гипноз, о котором я ещё не знаю? Или… Он вколол мне что-то, может?

Бред.

Он обычный мужчина.
Высокий, темноволосый, смуглый, с такими редкими чёрными глазами…
Красивый.

Но обычный!

Так чем же он меня зацепил? Как лишил воли и рассудка?

Плевать.

Мне сейчас о другом нужно думать. О том, чем я буду кормить своих детей и как смотреть им в глаза.

Закрываю глаза, медленно выдыхаю и, сконцентрировавшись, иду в кабинет старшей медсестры. Нелёгкий разговор мне предстоит. Кира Михайловна — знатная сука. К тому же, давно зуб на меня точит. Когда-то она хотела устроить на моё место свою племянницу, да что-то пошло не так и взяли меня.
Ну, теперь отыграется…

Подхожу к двери и поднимаю руку, чтобы постучать, но меня вдруг кто-то хватает за запястье и тянет назад. Падаю на чью-то твёрдую грудь, хотя, скорее, на живот, так как этот кто-то очень высокий.

И я даже догадываюсь кто…

По телу пробегает толпа «мурашек» и сердце падает в пятки.

Нет, пожалуйста, нет!

— Я же сказал, что сам разберусь! — рычит на меня своим хриплым голосом и дыхание сбивается, застряёт где-то в горле.

— Не надо, — сиплю севшим голосом и дёргаю плечами, сбрасывая его вторую руку.

Однако, запястье моё он так и не отпускает, лишь сдавливает сильнее. До боли и красных кругов перед глазами.

— Не перечь мне никогда, женщина. Я не люблю этого, — он говорит негромко, но тон угрожающий. — Ослушаешься меня ещё раз и я тебя обижу.

Не дожидаясь моего ответа, распахивает дверь кабинета и врывается туда, словно ураган.
Перед моим лицом захлопывается многострадальная дверь, а я лишь жадно хватаю ртом воздух.

*****

Он пробыл в кабинете Киры совсем недолго, а когда вышел, то все, кто был в коридоре, включая медперсонал, разошлись по углам. Его лицо было непроницаемым, но животная энергетика, что исходила от него волнами сбивала с ног.

Я потупилась в папку с результатами анализов, что схватила на столе у дежурной, и делала вид, что меня очень занимает её содержимое.

Он на какое-то мгновение замедлил шаг и я с ужасом осознала, что его взгляд сейчас направлен на меня, а взгляды остальных, соответственно, на него.
Позорище…

И чем там закончился разговор с Кирой Михайловной?
О чём вообще они говорили?

Он пошёл к своей палате, а я облегчённо выдохнула.
Что ж, в огонь я уже прыгнула, осталось собрать пепел…

Захлопнула папку и пошла в кабинет старшей медсестры.

Кира Михайловна сидела за своим столом без движения, даже не моргала. Белая, как стена, она смотрела куда-то сквозь меня и, кажется, дышала тоже через раз.

— Кира Михайловна? С вами всё в порядке? — нет, там всё явно не в порядке.

И я её хорошо понимаю.
Стоит этому мужчине только посмотреть, как земля уходит из-под ног. Страшно представить, что творится с человеком после беседы с ним.

— А? — женщина вздрогнула, словно очнувшись ото сна. — Ты что-то хотела, Лукина?

— Вы меня вызывали… — осторожно напомнила, хоть и не хотелось поднимать эту тему.

ГЛАВА 4

«Господин Дигоев хочет тебя в сиделки», — стучало набатом в голове, пока шла в его палату.

Что вообще нужно от меня этому… Бешеному. Вот Ленка прям под стать ему прозвище выдумала.

Надо бы изучить его историю болезни, авось получится улизнуть от этой «работёнки». Сколько бы мне не заплатили, я не соглашусь быть сиделкой этого психопата. Знаю, не этично, но мне как-то плевать.

Особенно, после того, как он чуть не изнасиловал меня.
Да и начальство, похоже, здесь не причём. Просто так пожелал великий и могучий пуп земли, которому горы денег некуда девать.
От скуки бесится, от изобилия?
Не моя проблема.

У меня заботы поприземленнее будут. Накормить детей, одеть, обуть, заплатить кредит — вот моя жизнь.
А в игры богатенького недостреленного Буратино у меня нет желания играть.

С каждым шагом страх уходил и я становилась увереннее, но стоило мне постучаться и открыть дверь его палаты…

Взгляд чёрных глаз пригвоздил к полу и я уже не могла вдохнуть, не то что слово молвить.
Жуткий всё-таки тип.
Не удивлюсь, если в него стреляли в целях самообороны. Скорее всего, так и было.

— Давай, Веснушка, проходи, располагайся, — усмехнулся как-то нехорошо и я вздрогнула, вспомнив, что происходило здесь минут сорок назад. — Можешь сразу раздеваться. Или до вечера подождём?

Он сидел, облокотившись о стену и согнув одну ногу в колене. Вальяжно так сидел, словно весь мир у его ног валяется.
Терпеть таких людей не могу.
И я не думаю, что это следствие болезни.
Нет, они такими рождаются.

— Руслан Давидович…

— Можно просто Руслан. Я не люблю эти расшаркивания. Но ты умница, — нахально меня перебил, отпил воду из бутылки и я на какое-то мгновение задержалась взглядом на его губах, выразительных таких… — Мне нравится твоё воспитание. Однако, Веснушка, у меня очень сложный характер и тебе придётся подстраиваться. Я могу отругать или наказать, но потом за это обязательно извинюсь. Разумеется, материально. Ты не останешься в обиде. Так, дальше… Я люблю по утрам яичницу-глазунью и кофе, проследи за этим. А также минет. Ты должна выполнять всё, что я скажу беспрекословно и без всяких соплей и истерик. Пока я засыпаю ты должна лежать рядом. Когда усну можешь уйти, но утром чтобы у меня снова была. И да, я не люблю презервативы, поэтому тебе придётся пить противозачаточные. Нюансы обсудим по ходу дела. Тебе всё понятно, Веснушка?

Сначала я обалдела, потом оцепенела, а затем наступила третья стадия — неверие.
Я просто не могла поверить своим ушам. Он любит яичницу, кофе и минет. Прелесть какая!

Захотелось засмеяться.
Да что там засмеяться… Заржать!

Правда, это было бы очень грубо.
В конце концов, он больной человек, как и все остальные пациенты.

Но я вот никак не воспринимала его, как больного. Скорее, как зажравшегося подонка, который уверен в собственной неотразимости и считает, что все, кто не родился с золотой ложкой во рту — его рабы.

— Руслан Давидович, мне кажется, что вы немного поторопились с… Кхм… Заказом настолько интимных услуг. Видите ли, я всего лишь медсестра. Девочек по вызову в нашем заведении нет. Но вы, конечно же, можете их вызвать к себе домой. Когда вас выпишут. А пока мы будем принимать лекарства и побольше отдыхать. И да, кофе у нас не подают, вы и так буйный. Ну и, наконец, обсудим условия нашего с вами сотрудничества. Как вы, наверное, знаете, крепостное право у нас отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Именно поэтому я не собираюсь бегать за вами с опахалом, чистить виноград у ваших ног и оказывать вам услуги интимного характера. Очень жаль, ведь я так хотела, — я картинно прижала руки к груди. — Так что, давайте, больной, будем лечиться и… На этом всё, пожалуй.

Закончив свою тираду с доброжелательной улыбкой (как мне казалось), я повернулась к двери, но в следующий момент застыла столбом.

— Тогда тебя уволят, Веснушка. А потом я приду к тебе домой. Только представь, сколько всего интересного я могу с тобой сделать. Я буду тебя трахать, пока ты не взвоешь. А потом ещё три дня, — его голос звучал тихо, но до ужаса убедительно.

И я не сомневалась ни минуты — он сделает всё, что обещает.

*****

Я видел её во сне. Хорошенькую девчонку с веснушчатым лицом и печальными глазами.
Она лежала подо мной с широко раздвинутыми ногами, а по бледной щеке катилась прозрачная слеза. Я вбивался в неё с диким рычанием. Так сильно, что девушка жмурилась от боли и кусала свои алые губы до крови.

— Ты моя, Веснушка. Скажи это…

— Я твоя…

Вскинулся от стука в дверь и вздохнул.
Всего лишь сон. Блять.

— Да! — гаркнул на дверь и в неё заплыл главврач с акульей улыбкой во всю харю.

— Чего тебе, Петрович? — поднялся с кровати и размял затёкшие мышцы.

В спортзал бы мне сгонять.
Засиделся уже в больничке.

Кости ломит, крыша едет… Может ну их нахрен, лекарни эти? Вернуться в Москву, продать всё движимое и недвижимое, и на острова куда-нибудь, где людишек грёбаных нет, лишь мартышки скачут?

— Дело у меня к вам, Руслан Давидович, — пропел лысый хрен и снова расплылся в ухмылке.

Подхалим ебучий.
Терпеть не могу таких пресмыкал.
Хоть ты раком его поставь и в жопу поимей, ради бабла даже подмахивать будет.

— Рожай уже, чего тянешь кота за яйца?

Конечно же, я догадываюсь, какого хрена он ко мне пожаловал. Степан Петрович Вяземский — большой любитель сладкой жизни. А чтобы она, жизнь эта самая, была сладкой — нужно иметь бабок немеряно. Вот за ними и охотится.

ГЛАВА 5

— Мариночка, милая, — гладил меня по руке и разговаривал, как с особо буйным пациентом. — Успокойся, не стоит так нервничать. Ну что ты? Это же работа твоя, в конце концов. Да и заплатит он столько, что зарплата тебе не нужна будет. Всего лишь месяц, Мариночка.

Месяц!

Да я и дня не выдержу!

— Исключено, Степан Петрович. Я не согласна! Не буду у него на побегушках! К тому же, вы хоть представляете, что этот извращенец требует? — разумеется, рассказывать Вяземскому об интимных пожеланиях его любимчика было так же гадко, как и слышать их, но уже не было другого выхода.

Покраснела, наверное, до корней волос, пока рассказывала про «яичницу-кофе-минет», на что Вяземский-сволочь лишь гаденько ухмыльнулся.

Знала бы я, до чего доведут мои откровения… Это нормальному человеку гадко о подобном слышать, а у этого глазёнки сальные аж заблестели.

— Ну, а ты как думала, милая? Неужели ни разу не задалась вопросом, почему наши клиенты выбирают себе в сиделки не опытную Марию Николаевну со стажем в тридцать лет, а молодую прекрасную Анечку?

Вот тут я и поняла… Всё, в общем-то, поняла.
Не поможет мне никто.
А Вяземский сам заинтересован в том, чтобы подложить меня под своего «клиента».

Вот так мы теперь живём и работаем!
У нас теперь не пациенты, а клиенты, а вместо медперсонала — девочки по вызову.

Мерзко так стало.
Прям пробрало до кости и дрожь крупная по телу.

Захотелось схватить тяжёлую статуэтку полуголой девицы со стола главного и врезать ею по его мерзкой морде.

— Я, Степан Петрович, вам не Анечка! И в институте училась не ноги раздвигать, а помогать людям! Чувствуете разницу?! — начинала понемногу закипать и ухмылочка Петровича сползла с красной пропитой хари.

В прошлый раз, когда я так «вскипела» его белоснежная, заботливо наглаженная женой рубашка была испачкана кофе, который я плеснула старому кобелю в лицо.

— А кто тебя спрашивать будет, дорогая моя? У тебя, конечно, есть выбор… — ооо, старая песня о главном!

— Какой?! Неужели свою кандидатуру предложите? — я подхватилась со стула, ибо сидеть рядом с этой свиньёй стало невыносимо.

— А что? Старый конь, моя сладкая, борозды не испортит, — ухмыльнулся мерзавец и у меня от гнева запылали щёки. — Давно мне нравишься, знаешь же. Ну давай, попробуем Маришенька… Так тело твоё гибкое хочу, — схватился с места и двинулся на меня. — С ума сводишь, Маришенька. Я обещаю, только со мной будешь. А ему скажем, что ты уволилась, а, сладкая моя?

Я замерла с открытым ртом.
Нет, Вяземский, разумеется, и раньше проявлял ко мне «интерес», но чтобы так… А в глазах дурман какой-то. Словно рехнулся.

— Не подходите ко мне! — поздно сообразила, что зажата в углу, путей отступления нет, а старый подонок необратимо надвигается на меня своей жирной тушей.

Казалось, он ничего не соображает и не слышит. Подошёл вплотную и рукой мне под халат.

— Ну хватит кочевряжиться, Маришенька… Ты попробуй только, потом сама с меня слезать не захочешь…

К горлу подступила тошнота, а внутри всё всколыхнулось от злости и отвращения.

— Пошёл ты на хрен! — не знаю откуда взялись силы оттолкнуть его и ринуться к двери, которая так некстати открылась и я на полном ходу влетела в Дигоева.

Замечательно! Целых два озабоченных кретина на мою голову!

— Почему ты до сих пор не у меня?! — рявкает на меня так, что дребезжат окна, а я от испуга отшатываюсь назад.

— А Мариночка как раз к вам собиралась, — улавливаю мстительный смешок в тоне Вяземского и это становится последней каплей.

— Да, Руслан Давидович, я как раз шла к вам, чтобы сказать — пошёл и ты нахрен!

Его лицо каменеет и эмоции не угадать, да я, собственно, и не стану пытаться.
Поворачиваюсь к старому ублюдку и с торжествующей улыбкой демонстрирую средний палец.

— Заявление об уходе принесу завтра! — дугой обхожу Дигоева и закрываю за собой дверь.

Тут же на меня обрушивается понимание того, что я в полной заднице.

*****

Вот дрянь.
Послала меня.
Охренеть просто.
Вот чего-чего, а этого я не ожидал.

Что-то произошло здесь, и мне, в принципе, не трудно догадаться что именно. По ходу Петровичу мешают яйца. Хотя, конечно, респект мужику. На такую тёлку вскарабкаться пытался, в его-то возрасте. И инфаркта не побоялся.

— Рассказывай, — прохожу мимо вспотевшего Петровича и сажусь в его кресло.

Врачишка стоит передо мной по струнке, словно школьник. Никакого самоуважения, блять.

— Ч-что именно? — заикается и судорожно смахивает со лба капли пота.

Мерзкое зрелище.

— О ней рассказывай. Хочу знать всё, что известно тебе. А в идеале, принеси-ка мне её личное дело.

Спустя полчаса я откидываюсь на спинку кресла, закрываю глаза и медленно выдыхаю, пытаясь прийти в чувство. Охренеть просто.

Девчонка-то, оказывается, совсем и не девчонка, а разведёнка с двумя детьми, причём последних тащит на своём горбу одна.

Но в состояние ступора вводит даже не это.

Она отказалась от бабла, имея двух спиногрызов, кредит, который не погасит со своей зарплатой и до пенсии, и старенькую «хрущёвку».

И не просто отказалась от бабла, а даже с работы решила уволиться.
Давно не встречал таких принципиальных. И это охренеть как шокирует.

Получается, я виноват?
Не то, чтобы у меня вдруг совесть появилась, но прессовать бабу с детьми — как-то не по понятиям вообще.

ГЛАВА 6

Пришла домой и прямо в одежде рухнула на кровать.
Устала…
Так устала от всего.
Кажется, что проблемы никогда не оставят меня.

Плюс ко всему прочему — работа.
Вот где мне теперь найти работу с такой зарплатой? И так на волоске от пропасти была, а теперь и вовсе…

Что детям скажу? Как в глаза им буду смотреть? А Саньке куртку уже нужно новую. И ботинки… Ксюшка уже из сапожек выросла.

На какое-то мгновение меня посещает дурная мысль — а может… Нужно было согласиться? Деньги ведь не пахнут, говорят…

Тут же передёргивает от такой мысли и становится дурно. Не хватало шлюхой ещё стать!

Не для того я детей порядочности учу, чтобы самой в подстилки к Дигоеву. От воспоминания о нём по телу побежали «мурашки». Один взгляд этих чёрных глаз чего стоит. Аж ноги подкашиваются.

А ещё, красивый…
По-мужски красивый.
Жаль только, скотина редкая.

Тряхнула головой и закрыла глаза. Нечего о нём думать. Из-за этого припадочного у меня теперь проблем выше крыши. Потому что ему, видите ли, скучно. С жиру барин бесится.
А страдают холопы.

Дождалась детей из школы и… Началось.

— Мам, а у меня рюкзак порвался, — тихонько прошептала Ксюша, словно боится, что я буду ругать.

Это меня ругать надо. Ребёнок два года с одним китайским рюкзаком ходит.

— У меня немножко денежек есть, завтра выходной, вот пойдём и купим.

Скрипя зубами, вспоминаю, сколько там у меня в заначке. Придётся раскошелиться. И так дети у меня хуже всех одеваются. Не мать — чудовище.

— Тогда и мне кроссовки! — оживает смурной Санька и смотрит так… С надеждой. — Мам?

Да уж.

— И тебе кроссовки, — вздыхаю.

Разумеется, я могу сейчас отказать, если не обоим, то хотя бы Сане. Но дети ведь не виноваты. Всё равно тех денег не хватит надолго. Надеюсь, что найду работу до того времени, пока они закончатся полностью.
Ещё расчётные бы получить…
Зная Петровича — будет нелегко.

Ох, влипла!
Как расхлебать теперь это всё?

— Что-то случилось, мам? — сын заглядывает мне в лицо, а я в ступоре.

Язык не поворачивается сказать.
А придётся.

— Я с работы уволилась… Вот.

Ксюша поднимает на меня ошарашенный взгляд, тяжело вздыхает, но молчит. Сашка удивлён не меньше, но так же ни слова.

Тишина душит меня, не продохнуть.
И паршиво так, до слёз.
Только бы не разреветься при детях, этого ещё не хватало.

Санька отодвигает от себя тарелку и решительно заявляет:

— Я работать пойду! Не переживай, мам, прокормлю и тебя и Ксюху.

И всё.
Это последняя капля в опустевшей чаше моего самообладания.
Край.

Взрываюсь воем и роняю голову на стол, а дети затихают, поражённые увиденным. Никогда раньше я не позволяла себе так расклеиваться, тем более, в их присутствии.

Но сейчас, словно кран сорвало. Не могу остановиться. В груди жжёт от обиды и несправедливости, так, словно мне туда ржавых гвоздей понатыкали.

— Мамочка, не плачь, — шепчет Ксюшка, обнимая меня со спины, а Саша вскакивает из-за стола и быстрым шагом выходит из кухни.

Сейчас снова что-то в голову себе вобьёт и пойдёт на улицу, к своим дружкам ошалелым — один другого придурошней.

— Саня! — вскакиваю за ним.

Сын оглядывается и смотрит на меня, а там… Сколько боли в детских глазах, что перехватывает дыхание и сердце сжимается почти в прямом смысле.

— Не ходи, Санечка. Останьтесь оба сегодня со мной? — представляю, как жалко сейчас выгляжу.

Сашка обнимает меня и, наконец, становится легче.

— Я никому не позволю доводить тебя до слёз, мама.

— И я, — Ксюша обнимает нас за ноги.

Идиллия…
Которую вдруг нарушает звонок в дверь.

*****

Старая, местами ободранная дверь со скрипом открылась и на пороге возник какой-то подросток.
Сразу же возникла мысль, что я ошибся адресом.
Но нет же, её дом, её квартира.
Я сто раз проверил.

Постепенно разглядел в парне знакомые черты. Веснушки по всему лицу и глаза… Бляя, её глаза!

По-любому родственница.
Что ж, уже хорошо — не ошибся.

— Вам кого? — худощавый пацан уставился на меня с каким-то странным прищуром.

Если бы я знал… Кого.
Вот кем Веснушка приходится этому сопляку?

— Сестра твоя дома? — «веник» спрятал за спину — не в кайф как-то перед пацаном с цветами стоять.

— Сестра?! — подросток вылупил на меня глаза и медленно перевёл взгляд на грёбаные розы, что всё-таки торчали из-за спины, как вечный позор.

— Глухой, что ли, парень? Сестра. Зови, давай.

Пацан снова непонимающе заморгал.

Блядство какое…

И долго это немое кино будет продолжаться?

— Сань, ну кто там? — послышался звонкий голос Веснушки, а меня током по нервам.

Вот она.
Веснушечка моя.
Ну, давай же, выходи, красавица.
Заебался я охотиться за тобой.

А ведь это только начало, судя по её неприступности.

— Мам, тут мужик какой-то. Ксюху спрашивает, — пацан встал в проёме и, скрестив руки на груди, уставился на меня, как на врага народа.

Стоп.
Какую ещё Ксюху?
Не надо мне Ксюху.
Мне Маринку надо.

— Чего?! — она выходит к нам и, ахнув, закрывает рот ладошкой.

Да ладно?
Неужели я такой страшный? Вроде раньше бабы не жаловались.
Хотя, конечно, шок понятен. Вряд ли она ожидала меня увидеть. Тем более, сегодня. Особенно в своём доме.

ГЛАВА 7

— Убирайся из моего дома! И никогда, слышишь, никогда больше не приближайся ко мне! — прошипела мне в лицо, зло прищурившись.               

Посмотрите только на эту королевну!           
Я с ней, как ни с кем, блять, а она нос воротит!             
Коза охреневшая!            

Сам не понял, как за волосы её длинные схватил и дёрнул на себя.       

— Ещё раз поднимешь на меня руку, женщина, я тебя обижу. Я не из тех соплежуев, с которыми ты привыкла общаться. И да, завтра ты возвращаешься на работу. Если не явишься, я снова приду. Приду и на этот раз точно выебу! — смял её губы своими и пригвоздил к стене.         

Тихо пискнула, дёрнулась и замерла.          
Испугалась?   
Плевать.         

Я не пацан ей зелёный, чтобы с цветочками бегать, да по морде получать. Розы, кстати, так и остались где-то в прихожей. И брюлик там же.                

В принципе, так даже лучше. Сама найдёт потом. Всё равно сейчас ничего не примет. Вон как взвилась, дикая.              

— Пожалуйста, не при детях, — пылу поубавилось, а в глазах страх появился.      

То и дело на дверь поглядывает. Видимо, боится, что сын зайдёт.        
Только мне как-то по барабану.      
Не волнуют меня эти сантименты.      

Не жениться же мне на ней. А чтобы немножко покуролесить — не обязательно её детям нравиться.

— Повтори, Веснушка, что ты должна завтра сделать? — скольжу рукой под короткий халатик, стискиваю рукой ягодицу и мне нравится её тело наощупь.        

Ещё бы внутри побывать… В хорошем смысле, разумеется. Хотя, если ещё раз замахнется на меня — может случиться и плохое.         

Всё-таки транквилизаторы подействовали. Быстро в себя пришёл. В последнее время такое случается редко. А может это Веснушка так на меня влияет.
Может она моё лекарство?

Давно меня не клинило на бабе. Последний раз с Юлькой так было. Жаль, что из нас двоих клинило только меня. Юлю же парили только бабки.

И эта такая же. Все бабы такие. Суки продажные. Им бы кошелёк потолще, да член подлиннее, а когда дело дойдёт до отдачи, сразу заднюю врубают.

Интересно, какая цена у Веснушки?
Сколько мне заплатить, чтобы поиметь её?

И вот на этой мысли понимаю, что готов отдать многое, лишь бы доказать себе в очередной раз, что я в состоянии купить всё. Ну или почти всё.

В любом случае, в это «почти всё» не входит любовь и верность.

Можно купить дырку для траха.
Можно купить ласку и страсть.
Но всё это — тлен.
Пустышка.

Нет в искусственной любви того, что заставляет сердце выпрыгивать из груди. Да и не нужно мне это уже давно.

— Я приду! Приду! Только уходи, прошу! — отрывает от себя мои руки и толкает в грудь, наивно полагая, что сможет сдвинуть с места.

— А ко мне в палату придёшь? Хочу тебя, Веснушка, — отчего-то становится радостно.

Наверное, от осознания, что я всё-таки трахну её. Пора бы уже. Ещё утром надо было.

— Приду, — ворчит недовольно и всё на блядскую дверь поглядывает.

— Не бойся, Веснушка. Я не опозорю тебя перед сыном. Но не забывай, что обещала мне. А это тебе, — отхожу от неё на шаг и кладу на стол пару сотен баксов. — Купи детям конфет и себе… Что-нибудь.

Она хмурит брови и становится до одурения смешной. Как ребёнок. Даже не верится, что родила двоих детей.

— Ты наш новый папа? — у приоткрытой двери стоит девчонка лет семи, с веснушками, как у матери (в том, чья она дочь не возникает сомнений), и взирает на меня с таким любопытством, с которым разглядывают экзотического зверя в зоопарке.

Ну отлично, бля…
Только этого мне на мою больную голову не хватало.
«Новый папа».
А старый, интересно, где?

— Нет, я не твой папа, девочка. Я всего лишь знакомый твоей мамы.

— Понятно! — девчонка почему-то рассердилась, вздёрнула курносую мордашку и развернулась к двери, намереваясь уйти, но я остановил, взяв её за руку.

Спрашивается, зачем?

— Как тебя зовут? — приседаю на корточки и мы оказываемся практически лицом к лицу.

Голубые глаза девочки загораются интересом.

— Ксюша, а тебя?

— Ксюш, спать иди, — из-за спины слышу взволнованный голос Марины.

Трусиха.
И дура.
Неужели думает, что обижу ребёнка?

— Руслан. Иди, — подталкиваю девчонку к двери. — Маму нужно слушаться.

Кажется, я даже слышал облегчённый вздох Веснушки.

— Приходи завтра к нам в гости. У меня день рождения будет… И торт, — на последнем слове засмущалась и убежала, громко стуча голыми пятками.

День рождения…
Меня впервые в жизни пригласили на день рождения, не для того, чтобы получить охренительный подарок в виде дорогой тачки или приличной суммы денег, а просто поесть торт.

Поднимаюсь на ноги и на автопилоте шагаю к двери. Прихожу в себя уже на улице, когда холодный воздух проникает в лёгкие, возвращая утерянный в старой «хрущёвке» разум.

*****                                                                                                                           

ГЛАВА 8

Никогда я не видел ничего подобного…
Видел, как радуются новой тачке.
Видел, как кончают от дорогой цацки.
Но чтобы так млели от какой-то игрушки?

Девчонка с ума чуть не сошла, когда увидела этого медведя. Кто бы мог подумать, что я разбираюсь в подарках детям. Охренеть.

Если честно, конечно, я купил этого плюшевого ушлёпка просто так, чтобы не идти с пустыми руками. Некрасиво как-то, ребёнок всё-таки.
Но, как оказалось, попал точно в цель и это радует. Не хотелось бы в глазах Веснушки превратиться в чмо.

Как ни странно, умиляет не только мелкая, но и пацан. Эдакий мамкин защитник. Даже его хамство не раздражает. А может просто действуют «колёса», которыми я закинулся от души. Нехорошо будет, если у меня планка рухнет в присутствии детей.

Марина смотрит на меня так, словно я оторвал голову любимой кукле ее дочери. Пацан вообще сопит недовольно. И только девчонка взирает на меня с таким восхищением, как будто я подарил ей Вселенную.

Странные существа эти дети… Их купить невозможно, но так легко расположить к себе с помощью одного дебильного подарка, что становится смешно и одновременно страшно за будущее страны.

— Ты будешь оливье? — мелкая пододвигает ко мне миску с салатом и с торжественным выражением лица накладывает мне на тарелку что-то похожее на…

На уже кем-то пережёванную еду.
Надеюсь, не поморщился.

А вот девчонка ест с аппетитом. Да так, что самому захотелось попробовать, о чём, собственно, не пожалел.
Не то, чтобы я был голодным, но Веснушкина стряпня оказалась намного вкуснее ресторанной жратвы, и вскоре пустой посуды на столе стало больше.

Марина всё это время наблюдала за мной, не проронив ни слова. Ну и хорошо. Меньше трахает мозг — дольше находится в безопасности.

Пацан с угрюмым выражением лица ковырялся в своей тарелке и мне хотелось влепить ему подзатыльник, чтобы своей кислой миной не портил мелкой праздник.

Когда дело дошло до торта, я уже с трудом дышал. Для себя решил, что обязательно найму повара, потому что до этого, оказывается, я питался дерьмом.

И всё бы замечательно, да только полуживая Марина меня не устраивала. Ведёт себя так, словно я уже сделал ей что-то плохое.

А мне не на руку это.
Мне бы в коечку её затащить. И желательно сегодня. А ещё, было бы замечательно, если бы она детей уложила спать.

— Марин, ты мелких оставь пока. Нам пообщаться надо, — поймал на себе испуганный взгляд.

— Мама никуда не пойдет с тобой, — ожил малолетний засранец.

— Пойдём, — я поднялся из-за стола и взял её за руку, игнорируя вскочившего сопляка.

Ну не бить же мне его, в самом деле.

— Мама никуда не пойдёт! А ты проваливай! И забери свои подачки! — швырнул на стол двести баксов, по всей видимости, те, что я вчера Веснушке оставил, и коробку с подвеской.

Вот сучок сопливый, блять!

Марина удивленно вздернула брови, уставившись на коробку.
И хотела бы знать, что там, да гордость мешает.

— Отдай это матери и больше не смей повышать голос на старших. Марина, жду тебя в машине, — пошел к двери, где меня догнала девчонка.

— Спасибо за Мишку, — взяла меня за руку и потянула вниз.

Присел рядом с ней.

— А тебе спасибо за торт. Еще что-нибудь хочешь?

— Хочу… Женись на моей маме.

Финиш.
У меня даже челюсть отвисла.
Вот до чего доводит хорошее отношение.
Люди на голову вылезают.

Правда, в данном случае, как-то не так вроде. Ребёнок ведь. Наивная…

— Чтобы жениться нужно любить друг друга. А мы с твоей мамой… Всего лишь друзья. Друзья не женятся.

Да, я мог бы навешать мелкой лапши на уши. Мог бы при желании и её матери навешать. Только какой в этом смысл?

— А ты разве не любишь маму? — да, девчонка прямая, как дверь.

Чтобы трахать любить не обязательно. Только ребёнку-то этого не скажешь.

— Ксюш, иди к Саше. Нам с дядей Русланом нужно поговорить, — слышу голос Веснушки.

Девчонка заглядывает мне в глаза, словно ищет там ответ на какой-то из своих коварных вопросов.

— Ты придёшь завтра?

— Приду, — шепчу девчонке на ухо.

 Это то, что я могу пообещать, потому что действительно приду. Правда, Веснушке этого пока знать не нужно.

На улице холодно, сыро, мерзко.
Особенно отвратительно после такого уютного вечера.
Паршиво даже. И ощущение такое, словно что-то там оставил.

— Садись, — открываю дверь машины, но Марина не торопится.

Отходит от меня на добрых полметра и складывает руки на груди.

— Что тебе нужно от меня? — тон холодный, даже враждебный.

Не люблю я этого.
И строптивость её бесит.
Надо бы заняться воспитанием Веснушки.
И начну, пожалуй, прямо сейчас.

— Сама знаешь, что мне нужно. К чему эти вопросы? Давай, в машину садись. Холодно.

— А если не сяду? — правильный вопрос.

Осознаёт, значит, что я не уйду ни с чем.

— Тогда я увезу тебя силой.

— Куда? — старается не терять лицо, но голос дрожит, что заводит меня похлеще покорности.

— В гостиницу поедем.

Если сейчас спросит зачем, у меня припадок случится. Не девочка же, блять. Откуда наива столько?

— А если я не хочу? — надо же, не угадал.

— За то хочу я. Ты же понимаешь, что будет по-моему? Всего одна ночь в гостинице и я оставлю тебя в покое. Вернёшься на работу и заживешь прежней жизнью.

Она молча шагает ко мне и садится в машину. Умная девочка.

ГЛАВА 9

Он берёт меня за руку и ведёт к кровати, что виднеется при лунном свете. Возможно, это было бы даже романтично…
Только в принуждении к сексу мало романтики.

Я хочу вырваться и бежать. Закричать и ударить его. Из окна выброситься, на худой конец!

Только это всё фантазии.
Сделать так я не смогу.
У меня дети… И раз уж я позволила чудовищу проникнуть в мой дом, то теперь просто обязана выполнять все его прихоти.

Я больше, чем уверена, что он может причить вред как женщине, так и ребёнку. Так пусть его жертвой буду только я.

— Сними свою одежду.

Голос тихий, глубокий, кажется, что он заполняет меня изнутри. Высокий, огромный. Как скала…
Могущественный и властный.
Что-то есть в нём от зверя.

Ему бы сейчас какую-нибудь развязную девицу с силиконовыми губами и грудью… А не меня — зачуханную мать-одиночку, что салон красоты в глаза не видела.

Молча раздеваюсь — подозреваю, что не особо эротично, но настроение, прямо скажу, не игривое.
Бросаю вещи на кресло и разворачиваюсь к нему.

— Бельё тоже.

В этот момент радуюсь в душе, что надела сегодня новый комплект…
Было бы невыносимо стыдно оказаться перед ним в хлопчатобумажных трусах.
Впрочем, это пошло бы мне на руку.

— Ложись на кровать, — снимает с себя футболку и принимается за ремень.

А я смотрю на его торс и с трудом сдерживаюсь, чтобы не ахнуть.

Что тут скажешь, мне таких мужчин доводилось видеть только в кино. Почти Аполлон… Если бы не множество шрамов, о происхождении которых я не хочу ничего знать.

Без одежды он кажется ещё больше.
Почувствовала себя малюсенькой мышкой в лапах огромного кота, которому проглотить свою жертву — дело пары секунд.

— Можно я уйду? — голос звучит слабо, почти не слышен, но у него, видимо, стопроцентный слух, потому что в следующее мгновение его правильные черты искажает саркастическая ухмылка.

— В чём дело, Веснушка? Ты же ещё даже без штанов меня не видела, — что-то мне подсказывает, что, то, что у него в штанах мало меня утешит.

В чём дело…
Да в том, что я уйти хочу.
Сейчас.

— Я не хочу так, понимаешь?

— Поздно, Веснушка. Ложись на кровать, — не понимает.

А дальше всё, как в замедленной видеосъёмке. Словно всё это происходит не со мной.

Он раздевается без всякого стеснения. Достаёт из кармана презерватив и, не сводя с меня напряжённого взгляда, раскатывает его по всей длине.

Ложится рядом, смачивает свои пальцы слюной и проводит ими у меня между ног. Вздрагиваю от давно забытого ощущения ласки и инстинктивно подаюсь вперёд.

Что ж, всё не так плохо.
Пожалуй, я смогу это пережить.

Увы, я погорячилась с выводами.

Он врывается в меня резко, грубо.
Больно.
Стискиваю челюсти и сминаю пальцами простынь.

Сумасшедший.
Бешеный.

Тихо всхлипываю, когда он делает первый толчок, а затем останавливается.

— Что-то не так? — похоже, Господин недоволен. — Ты чего такая тесная, Марин?

Странный, конечно, вопрос.
Может потому, что у меня было всего два мужчины и он второй?
Впрочем, его это не касается.

— Всё нормально, — закрываю глаза и отворачиваюсь.

Не хочу видеть его лицо. Не хочу даже ощущать его присутствие. Но, увы, когда тебя грубо имеют — абстрагироваться сложно.

— Смотри на меня! — повышает голос и толкается так сильно, что глаза наполняются слезами.

Не знаю, за что это мне…
Но то, что происходит — похоже на страшный сон.

— Не надо, — упираюсь ладонями в его каменную грудь, но Бешеный уже потерял человеческий облик.

Сейчас он больше похож на дикого зверя, которому чужды человеческие чувства. В особенности, сострадание и жалость. Да, я даже согласна выглядеть сейчас жалкой, лишь бы этот кошмар закончился.

*****

Даже не знаю, почему так сорвался. Напряжёнка как-то по нервам полоснула и это её: «Можно я уйду?» — стало последней каплей.

Она выходит из ванной, не смотрит на меня и, наверное, не дышит.
Торопится сбежать.

Наверное не надо было так резко… Судя по её узенькой дырочке — там не многим посчастливилось побывать.
А я оттрахал, как танком проехал — вон как от боли кривится.

— Можно я пойду? — издевается она, что ли?!

— Куда ты так торопишься? Утром отвезу домой. У тебя сын большой уже — присмотрит за сестрой. Иди сюда.

Она ёжится и, обняв себя руками, застывает на месте. Да ладно? Как целку её умолять? Что-то дохрена она ломается.

— Ты не пойдёшь домой сейчас. Утром отвезу, — повторяю с нажимом, но Марина не двигается с места.

— Пожалуйста… Ты ведь получил, что хотел. Отпусти меня. Мне нужно…

— Тебе нужно делать то, что я сказал! — рявкаю на Веснушку и та вздрагивает.

Склонив голову, идёт ко мне и ложится рядом прямо в полотенце.
Смотрит в потолок, трясётся, как от лихорадки.

— Ляг мне на грудь, — вот понятия не имею, чего мне так приспичило.

Наверное, Юльку напомнила…
Та всегда на моей груди засыпала.

Сука грёбаная. И ведь не замечал в ней всей той гнили. С ума сходил. Любил даже.

Веснушка больше не спорит, кладёт голову мне на грудь и нервно сглатывает.

— Не бойся меня, Марин. Ты главное будь послушной. Я не люблю, когда женщина мне перечит. Если будешь хорошей девочкой — всё для тебя сделаю, — поглаживаю её по обнажённой спине, в то же время стаскивая влажное полотенце.

ГЛАВА 10

20 октября 2017 г.

Марина лежала рядом с отсутствующим видом. Как будто она мысленно где-то далеко. В какой-то своей нирване. А я, грёбаный мудак, просто не знал, что со всем этим теперь делать.

Если бы не полез на неё вчера, если бы держал себя в руках — ничего из произошедшего не случилось бы. Мне ведь нельзя отпускать себя, нельзя, блять! А тут она ещё со своими тараканами… И что теперь?

Не ползать же мне перед ней на коленях. Не пацан уже давно. Да и она не нимфетка, чтобы так страдать.

— Одевайся. В больницу поедем, — поднялся с кровати, не глядя на неё.

Давно мне так стыдно не было.
Словно беспомощного младенца избил.

— Отвези меня домой, — шмыгает носом и, видимо, сдерживается из последних сил, чтобы не заплакать.

— Ты едешь со мной. Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач. Потом отвезу тебя к детям. А послезавтра ты выходишь на работу. Разговор закончен. Не бойся, больше не трону, — по крайней мере, в ближайшее время.

Надо дать ей время.
Для чего?
Да кто его знает.
Их вообще, этих баб не разберёшь.

Да, наверное, всё-таки стоило бы извиниться, но я никогда этого не делал. И начинать как-то впадлу. Тем более, я хорошо её обеспечу. Ни она, ни её дети не останутся в накладе. Так в чём проблема?

Подумаешь, трахнул.
Она не девственница, чтобы горевать о потерянной невинности. Взрослая баба, блять.

Везу её в гинекологическую клинику молча. Просто не знаю, о чём говорить. Она сейчас вряд ли станет воспринимать какую-либо болтовню. Не до того, когда в задницу поимели.

Ничего, зато в следующий раз хорошо подумает перед тем, как лезть в драку с мужиком в три раза больше и сильнее её. И с протекшей крышей ко всему прочему.

Во время обследования оказалось, что я её порвал…
Пиздец, право.

И молчала ведь! Ни слова о том, что больно. Нет, оно-то понятно, что приятного мало (скорее всего, попка всё-таки нетронутая была), но разрывы…

Почувствовал себя полным дерьмом.
Дерьмищем, мать его!

Надо же было так не аккуратно. Даже жаль Веснушку стало. Она ведь правильная, домашняя… А я как шлюху вздрючил.

Долбанная шиза. Это же как меня тогда торкнуло? Половины не помню, но это не умаляет моего поступка. Нихрена не легче.

Перед глазами детское лицо и так погано, что впору снова впасть в кому. Девчонка мне доверилась, к своим друзьям причислила. А я её мать затрахал, как последнюю…

Поздно.
Всё уже случилось.
Теперь мне нужно косяки загладить.
И желательно скорее, пока Марина окончательно меня не возненавидела. Хотя… Скорее всего, уже.

— Не бойся. Я всё оплачу. И детям няньку найму, пока ты в больнице.

— Нет! — ощетинилась, как будто подменили её. — Оставь меня в покое и не смей приближаться к моим детям, ублюдок поганый! Чтобы я больше тебя не видела, а то глотку перегрызу!

Ничего себе… Веснушка!

— Успокойся, Марина. И не смей повышать на меня голос, — где-то в мозгу появилась вспышка.

Яркая и болезненная.
Только бы не переклинило.
Ещё как назло закончились транквилизаторы.

— Убирайся! — натянула на себя одеяло, словно защищаясь от меня.

Я бы мог сейчас заткнуть её. Мог бы даже запугать, чтобы снова стала покорной овечкой. Но смысла в том нет.

Пора признать — я накосячил.                                    

*****

21 октября 2017 г.

— Мамочка! — Ксюша бросилась ко мне, а Санька остался у двери.

Стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня так, словно я ему чужая…
До боли в сердце ранил меня этим взглядом.
И в этот момент я, наверное, впервые осознала, что он уже взрослый. Не тот маленький мальчик, которому я говорила, что папа просто устал, поэтому уснул у двери на полу… Не тот славный ребёнок, который любил меня больше жизни и верил, как самому себе.

Теперь у него свои понятия и принципы.
И вряд ли ему нужна такая мать.
Мать, что оставила свою дочь в день её рождения и ушла в гостиницу… Кувыркаться с богатеньким ублюдком.

Стыд опалил щёки и я опустила глаза, не в силах смотреть на сына. Какой позор…

— Всё хорошо, принцесса моя, не плачь, — вытирала слёзы с пухленьких щечек доченьки и благодарила Бога, что хотя бы она не смотрит на меня волчонком.

— Это он сделал, мама? Он тебя обидел? — наконец-то, заговорил сын, а по мне, так лучше бы молчал.

Вот что я ему сейчас скажу?
«ДА! ЭТО ОН!»?! Так, что ли?
«Пожалей, сыночек, свою шлюху-мать»?!

— Нет, Саш. Я просто упала. С лестницы… -эта ложь давалась с таким трудом, что впору язык себе проглотить.

— Поэтому ты в гинекологии лежишь да? — Саша горько усмехнулся, а глаза гневом полыхнули.

В это мгновение он напомнил мне Бешеного…
Аж дрожь по телу.
И эти черты меня пугали… Я не видела их раньше. Да и муж не был таким. Пьяница, да, но агрессивным не был.

— У меня просто некоторые проблемы по этой части. Не вникай, — ободряюще улыбнулась Саше, насколько хватило моральных и физических сил. — Лучше расскажи, как вы?

— Всё хорошо. Я за Ксюхой присматриваю. Вместе в школу, вместе из школы…

— Почему вы отказались от няни?

Это, пожалуй, единственная помощь, которую я бы приняла от Дигоева, но Санька категорически был против. Что ж, я могу его понять.
Хорошо, хоть Ленка забегает, еду им приносит.

ГЛАВА 11

Надо же, смелый какой щенок.
Я даже не сразу среагировал — слишком яркий контраст в отношениях с девочкой и этим сопливым Рембо.

Был бы он повзрослее, шею свернул бы, да больно мелкий ещё. Каким бы отморозком я не был, бить ребенка мне не по кайфу. Да и не просто так же он «перо» достал. За мать стоит своей пацанской грудью. Вроде как, респект мальцу.

Поймал его руку с ножиком и отобрал игрушку. Хотел было подзатыльник отвесить, но визг Веснушки меня привёл в себя.
Как будто ледяной водой окатили.
Блять, не могла она так закричать, когда рвал её?! Может сейчас без больнички обошлись бы.

В любом случае, избивать пацана у меня не было намерения. Но у Марины, судя по всему, были другие соображения на сей счёт и уже в следующее мгновение она висела на моей руке, аки злая собачонка.

Ну вот как тут не вломить ей, а?!
От боли перекосило всю, а туда же.

Но, мать их…
Они заслуживают уважения.
Идти на противника с голыми руками, заведомо зная, что он сильнее — достойно похвалы.
Или посмертной награды.

Эта семейка вообще рвёт в клочья все мои представления о современных людях. Они сражаются до последнего, даже когда на горизонте маячит нехилая такая пиздюлина.

И вроде бы посмеяться тут впору. Повертеть пальцем у виска и уйти.
Но как-то не хочется.
Ни смеяться, ни уходить.

— Марина, быстро в кровать! — стряхнул с себя ошалелую мамашу и подтолкнул парня к двери. — А ты на выход, давай. Поговорим по-мужски, если так желаешь.

И замер, встретившись взглядом с малышкой. Она поджала губы, и, зажмурившись, забилась в угол.
Вот же гадство-то!

— Ксюша, — позвал тихо и все перестали дышать.

Девчонка открыла глаза и бросилась ко мне, отталкивая попытавшегося её схватить брата.

— Папа! — впечатывается в меня и, крепко обхватив за ноги, всхлипывает. — Я думала, он тебя убьёт! — срывается на визг и, похоже, у мелкой начинается истерика.

— Меня никто не может убить, Ксюша, — не по себе мне от детского плача, а как успокоить не знаю.

Никогда не имел дела с мелочью, а тут аж двое. Причём один из них до сих пор злобно сопит, глядя на меня в упор. И эта тут ещё… Папа! Какой я ей папа?! Какой вообще из меня папа?!

Так, пора с этим заканчивать.

Отрываю от себя девчонку и поднимаю с пола цветы. Теперь только в урну их. Да и не нужны Марине цветы. Ей вообще ничего не нужно. И мужик ей не нужен. Отрастила себе яйца и живёт одиночкой.

Ну и хрен с ней.
И пацана туда же.
В конце концов, не моя проблема, что он с ножом в кармане ходит.
Не я должен из говна их вытаскивать.

Правда, сколько бы я не твердил себе, что насрать мне на них — всё зря. Что-то внутри перевернулось. По-другому теперь всё.

— Пойдём, поговорим, — подталкиваю парня к двери, но Веснушка преграждает нам путь.

— Он никуда с тобой не пойдёт! — прямо-таки амазонка.

Руки в бока уперла, глазами дыру во мне сверлит. Умница Веснушка. Уважаю. Но не одобряю.

— Быстро в кровать пошла, — всучиваю ей потрёпанные розы. — И дочь успокой! Ничего с твоим будущим зеком не случится, если будет вести нормально!

Она бросает цветы мне под ноги и хмурит брови.

— Мам, всё хорошо. Ты лучше вон с Ксюхой посиди, — подаёт голос пацан и начинаю уважать его ещё больше.

Так, глядишь, и возьму его к себе на воспитание.

— Ну что, остыл? — спрашиваю, как только оказываемся за дверью.

— Остыл, — бросает мне с вызовом. — Но ты мою мать не тронь, понял? Я за неё тебе глотку перережу!

Ох, ты ж бля…
Какие мы грозные.

— Не успеешь, парень. Я раз в сто тебя опытнее. И в отличие от тебя знаю, о чём говорю. Так что, давай без дешёвого героизма, окей? Мать твоя мне нравится. И я не исчезну. Понял?

Он понимал.
Конечно.
Только мириться с фактами не хотел.
И я его понимал.
Я бы тоже не смирился.

— Слушай, парень… Давай так. Я обещаю, что твоя мать будет в порядке. Даю тебе слово, что подобного больше не повторится. Ты не будешь мне препятствовать, а я сделаю всё, чтобы ваша жизнь стала в разы комфортнее. Ну так что, по рукам?

— Помоги мне с работой. Ты же при делах, вроде? — он, разумеется, руки не подал, но то, что не послал уже хорошо.

*****

— Ксюша, этот человек тебе не отец! И даже не мой мужчина! Он нам не друг и я буду тебе благодарна, если ты выкинешь из головы все эти глупости! Я запрещаю тебе звать его в гости, и вообще, разговаривать с ним, ясно?

Дочь громко всхлипнула и бросилась к чудом уцелевшему Сашке, что на удивление довольно быстро успокоился.

Не похоже на него совершенно…
Уж не знаю, чего там Дигоев ему нарассказывал, но мне это категорически не нравилось.

Чувствовала себя глупой клушей, за спиной которой происходит что-то нехорошее, даже гадкое, а она не видит ничего дальше своего носа.

— Вот и замечательно! Рада, что ты меня поняла! А теперь идите домой и чтобы не забыли выучить уроки! Тётя Лена придёт — проверит! — накричала на детей, отчего стало тошно.

Никогда я не позволяла себе так с ними разговаривать. Но произошедшее сегодня буквально выбило меня из колеи. Нет больше равновесия, с коим я стоически выдерживала все удары судьбы.

Как будто с появлением в моей жизни Дигоева что-то сломалось… Скорее всего, это был мой внутренний стержень, который Бешеный раскрошил двумя пальцами, превратив меня в свою подстилку.

Больше всего, конечно, меня сжирала боль душевная. Если физические раны и увечья можно вылечить, то эти заживут не скоро. Если вообще заживут.

ГЛАВА 12

Её запах…
Она пахнет весной.
Впервые в жизни мне ТАК нравится женщина.

Даже не осознаю, как клинить начинает. А раньше ведь мог взять себя в руки. С ней никак не получается. Только девчонка меня в чувство приводит. Как гляну на детскую мордашку, так вся дурь из меня выходит.

А парень вообще достоин уважения.
Всё-таки его понять можно и даже нужно.
Я бы за свою покойную мать вообще угробил.

Что ж, помощь детей мне пригодится. Знаю, некрасиво. Нехорошо, вроде как, через мелких до бабы добираться, но что уж поделать, сети заброшены.

Да и не оставлю их в обиде. Раз на то пошло, пацану учёбу нормальную обеспечу, а девчонку в художку хорошую, вон как нарисовала красиво…
Трогаю в кармане сложенный лист бумаги и не выдерживаю, достаю его снова.

«Это тебе, папа», — перед уходом обняла меня, протянула рисунок.
Хотел было объяснить ей, что я не папа, но воздух вышибло из лёгких… На рисунке была изображена семья. Мама, двое детей и папа. Судя по надписям над каждым человечком — стрёмным головастиком со спичками вместо ног был я.

И сейчас стою, пялюсь на детский рисунок, словно идиот.
Твою же мать, Веснушка.
Ты как меня так захомутала?
А никак.
Сам за ней увязался.

Надо бы уже что-то с кредитом её решить. Да и ремонт не мешало бы сделать в их квартире. Того и гляди, скоро на голову потолок свалится.

Только для того, чтобы сделать ремонт нужно детей куда-нибудь перевезти.
Блять, ну и ввязался же я!
Даже на лечение времени нет.

А с другой стороны, мне жить снова захотелось. И похрену, что с протёкшей крышей. Зато вон мелкая похлеще седативных на меня действует.
Мать бы её ещё не брыкалась, вообще замечательно было бы.

— Руслан Давидович, — ко мне подошёл врач Марины. — Вы хотели…

— Сколько она будет лечиться?

— Простите?

— По времени сколько?

— Ах, вы об этом… Марина Ивановна поправится быстро, я считаю, но всё же несколько месяцев это займёт. Поверьте мне, лечение и уход будет на высшем уровне.

Ещё бы, мать твою, не на высшем!

Отчего-то стало тошно. Я ведь Марине больно сделал. Как и пять минут назад. И не факт, что не сделаю снова. Надо передышку ей дать. И себе тоже. А за это время подлечусь. Опять же, если спиногрызы не доставят лишнего геморроя.

Пацану всё-таки придётся дать работу. Пусть делом займётся. Не маленький, в конце концов. Я вон с тринадцати лет пахал и ничего. Правда, я не столько пахал, сколько воровал, а парню это точно не надо. Веснушка вряд ли оценит.

Вечер. Палата. Гора таблеток и дерьмовый ужин, который я, конечно же, жрать не стану. Хотел было заказать хотя бы пиццу, но вспомнил, что где-то там, в старой «хрущёвке», сидит девчонка с веснушками и смешными косичками, которая, скорее всего, голодна. Вряд ли пацан готовить умеет. Да и не факт, что есть из чего.

— Ёб твою мать, — матюгнулся, поднимаясь с койки.

На улице дождливо, холодно и мерзко. Как будто кто-то открыл кран с грязной водой. «Дворники» смахивают воду с лобового стекла, а я давлю на газ, выжимая из своего «Хаммера» всё, на что он способен.

Почему-то возникла острая необходимость видеть девчонку, что называет меня папой. Понимаю, что нельзя так. Надо ей объяснить, что не могу я быть её отцом. Вот совсем никак! Но язык не поворачивается. Законченный инвалид.

Остервенело жму на дверной звонок и через минуту дверь отворяется.

— Папа! — Ксюша расплывается в счастливой улыбке и бросается ко мне.

Да плевать.
Пусть как хочет, так и называет.

— Я тебе торт привёз, малышка, — глажу её по голове, пока девочка обнимает мои ноги — скоро это войдёт в привычку.

— Заходи, пап! — тянет меня за руку в квартиру и я иду, превратившись от её «пап» в кисель.

— Ооо… Здравствуйте, Руслан Давидович, — в коридоре не пойми откуда появляется медсестра, которую мне недавно довелось послать — Леночка, кажется.

-  Ну, здравствуй… Лена, — вот воротит меня от таких тёлок.

Размалеванная и обвешанная дешёвыми цацками, как цыганская лошадь. Ёб твою мать, шалава, ты же к детям пришла!

Обязательно отвешу ей хороших «люлей». Позже. Не при мелких же мне её петрушить.

Глянул на пацана, что вышел из кухни с набитым ртом. Тот кивнул мне и, продолжая жевать, влюблёнными глазами уставился на глубокое декольте Леночки.

Ничего удивительного, в принципе.

Я тоже по фигуристым бабам по малолетке сох. В таком возрасте сиськи в цене. Чем больше — тем лучше.

Промелькнула мысль… А может бабу ему опытную подогнать? Взрослый пацан уже. Мамкина юбка, конечно, хорошо, но не вечно же под ней сидеть. Но об этом позже, конечно. Не до этого.

— Ну-ка, приведи себя в порядок и вали кофе мне сделай. Дети, за стол, — снял куртку и бросил её Леночке.

Та мигом просекла, чем пахнет и, повесив мою куртку на вешалку, застегнула блузку.

— Может кофе попозже? Я ужин приготовила. Покушаете с нами? — снова оскалилась блядина, как бы случайно облизнув ярко-алые губы.

А Леночка, походу, подзабыла, как пробкой вылетала из моей палаты. Даже больше — она не против пообщаться более тесно.
Что ж, я тоже не против.
Как говорится, дают — бери.

Сел за стол, а Ксюша тут же принялась накладывать мне на тарелку еду, причём всё, до чего дотянулась. Повезёт кому-то лет так через пятнадцать-двадцать.

Задумался.

Был бы я отцом этой мелкой Веснушки — убил бы каждого, кто только посмеет к ней подойти. Впрочем, я убью и тех, кто полезет к её матери, но то другое. Марина просто любовница. А дочь её во мне дыру прожгла ещё первым своим взглядом.

ГЛАВА 13

Спит. Бледная. Уставшая. Под глазами круги тёмные, а в руке мобильник. Взял телефон, нажал на клавишу блокировки и на душе стало ещё гаже.

«Сынок» на экране мобильного и фотка пацана. Видимо, вырубилась сразу же после звонка детям. А может фотографии смотрела. Плакала, наверное.

Блять!

Как тупым ножом по грудине мысль, что не случись в её жизни меня, не было всего этого дерьма.

Я, по-хорошему, сейчас уйти должен. А не могу. Не хочу. И не уйду.

Снял куртку и присел на стул рядом. Невероятно, но с ней рядом стало спокойнее. И не хочется, чтобы просыпалась. Опять начнутся визги, слёзы. А я тишины хочу. И на неё вот так смотреть.

*****

22 октября 2017 г.

Просыпаться не хотелось. Жутко болела голова. Но нужно. Ради детей просыпаюсь уже много лет. Ради них и должна продолжать жить. С трудом заставила себя разлепить веки и ахнула.

Он сидел на стуле напротив, откинувшись на спинку и запрокинув голову. В руке мой телефон, а сам спит.

Это что же получается, он давно здесь? Как вообще его пустили в больницу? И почему он пришёл?

Столько вопросов и ни одного ответа. Хотя, нет, ничего не хочу знать. И видеть его не хочу.

Приподнялась и потянулась за халатом.

— Не нужно, — хриплым голосом по моим нервам, как острым топором, уничтожая, разбивая на мелкие кусочки самообладание.

Дёрнулась от испуга и, повернувшись к нему, встретилась с тёмным взглядом.

— Что не нужно? — промямлила еле слышно и всё-таки достала халат.

— Не надевай. Хочу тебя видеть.

Рука с одеждой застыла в воздухе, а я превратилась в камень. Нет… Только не сейчас. Не снова! Я же ещё не восстановилась!

— Руслан…

— Не бойся, Веснушка. Я тебя не трону.

Облегчённо выдохнула, хотя и не было полной уверенности. Кто знает, что этому больному приспичит в следующую минуту. Он ведь неадекватен порой.

— Тогда зачем ты пришёл?

— Хотел тебя видеть.

— Ясно, — руки дрожали, а в груди жгло от подступивших рыданий, которые я с огромным трудом сдерживала.

Только не пасть ещё ниже.
Не показать ему, как мне больно и страшно.

— Как ты себя чувствуешь?

А как я должна себя чувствовать, психопат?! Как?!

— Нормально.

— Ходить можешь?

Я напряглась, почувствовав неладное.

— Могу…

— Отлично. Пойдёшь со мной сегодня.

И всё…
Сердце рухнуло куда-то в район живота и забилось там в агонии.

— Руслан, я прошу тебя. Не нужно, — слёзы всё же покатились из глаз.

Не сдержалась. Заплакала, как девчонка.

— Я сказал, не трону, Марина! — гаркнул на меня и это произвело эффект…

Замолчала, прижав к груди одеяло.

— Я хочу помочь тебе и детям. Для начала, пойдём закроем твой кредит. Потом я заберу детей к себе. Пока ты на лечении, они поживут в моём доме с профессиональной няней. Ты голодна?

Голодна ли я? Вот так вот взять, объявить о том, что решил забрать у меня детей, а потом спросить, голодна ли я?!
Это даже не шантаж! Это садизм! Неужели у этого человека нет ничего святого?!

— Не трогай детей, — схватила его за руку и, казалось, обожглась, настолько горячая его кожа. — Я же согласна… На всё. Делай, что хочешь, но детей не трожь! Умоляю тебя! Они всё, что у меня есть! Слышишь?! — трясла его руку и истерика потихоньку набирала обороты.

Правда, уже в следующую секунду жгучая пощёчина обожгла лицо.

— По-твоему, я мразь, что станет угрожать детям?! Твоя подруга ведёт себя, как шлюха прямо на глазах Ксюши! Твой сын ищет работу на улице! Ты по уши в долгах! Оденься, я жду тебя за дверью! И не смей перечить мне! — резко поднялся и пошёл прочь, а я всхлипнула от накатившей слабости.

*****

Он оплатил мой кредит.
И раздал за меня долги во всех микрозаймах, коих я нахваталась в своё время от души. И нет, мне не стыдно, что я в такой заднице. Мне никто не помогал, когда заболела дочь и я была обязана вылечить свою малышку.

Смущало совсем другое. Вернее, не смущало, а пугало до дрожи в коленках… Как он узнал обо всём? Ведь безошибочно протащил меня по всем конторкам, где я брала в займы. И всё до копейки оплатил, даже не поморщился.

Появись такой добродетель при других обстоятельствах, я бы, наверное, прыгала от счастья. Нет, не потому, что хочу взобраться кому-нибудь на шею, а потому, что… Да ну его всё! Каждая женщина хочет быть слабой и беззащитной, каждая хочет спрятаться за спиной сильного, могущественного мужчины, который решит все ее проблемы по щелчку пальцев. И я не исключение. Да, я хотела бы защитника, мужественного и авторитетного.

Только кто защитит меня от него?
От этого авторитетного.
Кто посмеет спрятать меня за своей спиной от него?

Никто.

Почему же ты такой, Руслан? Кто сделал тебя ублюдком? Или ты таким родился?

Смотрела на него исподтишка и нервно теребила в руках чеки, об оплаченных долгах.

Самое страшное, что я теперь ему должна. И кто знает, быть может, его идея присмотреть за моими детьми возникла вовсе не из чувства вины или долга… Возможно, теперь он станет меня шантажировать.

Но зачем?! Какой в этом смысл?!
Я ведь и так в его власти.
Он может принудить меня к чему угодно и для этого ему не обязательно иметь какой-нибудь противовес.

Или это новая форма садизма? Ему просто нравится издеваться надо мной, вот и всё. И нет тут никаких тайн. Он уже доказал, что я лишь кукла для него. Безвольная и бесправная. Игрушка, которую сломать не жалко.

ГЛАВА 14

Марина едва в обморок не падала, так боялась меня. Шугалась даже от лёгкого движения. Понимаю. Но не принимаю. Я, конечно, люблю, когда женщина знает своё место, но это уже чересчур.
Как целка, честное слово.

В принципе, меня именно невинность в её глазах привлекла. И улыбка. Эта улыбка… Внезапно понял, что хочу видеть её улыбку чаще. И чтобы мне адресована была. В конце концов, могла бы быть немного благодарнее и хоть иногда не смотреть на меня волчицей.

Но её понять можно. Тут и мой косяк имеется. Ничего, пройдёт. Рано или поздно поймёт, что дружить со мной гораздо приятнее, чем ссориться.

Ехал за детьми с тяжелыми мыслями. Почему-то казалось, что если сделаю этот шаг пути обратно уже не будет.

Поздно. Должен был об этом задуматься, когда позволил мелкой называть меня папой. Уже тогда я взял на себя обязанность быть тем, кем не являюсь. Глупо, конечно. Я бы мог просто трахать Веснушку, иногда подкидывать ей деньжат и жить так, как жил раньше — спокойно и ни о ком не парясь. Но нет же. Я похоронил всех врагов и мне было до одурения скучно. По крайней мере, я сейчас так себя оправдываю.

Припарковался у ворот школы и вошёл на территорию. Никакой охраны, камеры видеонаблюдения смотрят куда угодно, но только не туда, куда нужно. С таким успехом сюда может войти любой урод и сделать с детьми, что захочет. Определённо, Ксюшу я не оставлю в этой школе. Ужаснулся своему непонятно откуда взявшемуся родительскому инстинкту и пошел дальше.

Не доходя до крыльца, остановился. На встречу мне бежала Ксюша с распростёртыми объятиями.

Чуть не парализовало снова.

Никогда! Ни разу ещё никто так не радовался моему приходу. Вот почему эта девчонка так вцепилась в меня? Что во мне может привлекать ребёнка настолько, что он захочет называть меня отцом?

— Папа! Ты пришёл! — бросается к моим ногам и, обхватив их, замирает.

Дико всё это.
С ума сойти просто, как дико.

Я ведь ничего хорошего ей не сделал. Она даже не понимает ещё, что я могу быть полезным её матери. Так откуда эта слепая привязанность? За что, блять, такое доверие?!

Из ступора выводит детский всхлип и я чувствую, как по позвоночнику пробегает ток, а перед глазами прыгают красные точки, как случается каждый раз, когда начинаю сатанеть.

— Что случилось, Ксюш? — с трудом отрываю её от себя, приседаю напротив. — Кто тебя обидел?

— Рыжий, — хлюпает носом и поднимает на меня взгляд своих красивых, огромных глаз. — Ты накажешь его?

И смотрит с таким восхищением, как будто я уже порешил всех её обидчиков. Хотя, конечно, тут такой номер не прокатит. Дети всё-таки.

— Где он?

Ксюша показывает пальцем на беседку за зданием школы и сутулится.

— Жди меня здесь.

Подхожу к беседке ближе, замечаю там Сашку и ещё двух сопляков, что как-то совсем не по дружески его толкают.
Крысы малолетние — вдвоём на одного.
Иду дальше, повторяя про себя, что это дети и лупить их нельзя. А жаль. Я бы преподал пару физических уроков молодежи. От души так, с оттяжечкой.

— Ну и где же твой папашка? Я ж говорил, у него отец алкаш! — гогочет рыжий подросток, на что Сашка отвечает ему качественным таким матом и бросается в драку, но в этот момент второй сопляк со спины бьёт парня по ногам и тот со стоном падает на колени. — А мать «утки» выносит из-под шизиков, — не унимается рыжий и я чувствую, как сами по себе сжимаются кулаки.

Хватаю двух утырков за шкирки и дергаю на себя. Пацаны испуганно замирают, а Сашка поднимается на ноги и, увидев меня, хмурится.

— Я его отец. Какие вопросы? — обращаюсь к охреневшим соплякам, рисуя в подсознании образ Ксюши, чтобы не психануть.

— Никаких… Мы просто… Шутили… Извините, — лопочет рыжий утырок, а Сашка расплывается в торжествующей улыбке.

— Чтобы я больше не видел вас, а то задницы надеру! — отшвыриваю от себя пацанов и те в мгновение ока испаряются.

— Спасибо, — удивлённо тянет Сашка и воровато оглядывается по сторонам. — Вы только маме не говорите. Ну… Что я драться с ними начал. Они Ксюху беспризорщиной обзывали.

Нет, этот парень однозначно заслуживает уважения. Быть может, даже возьмусь за его воспитание.

— Ты правильно сделал. Только в следующий раз сначала бей того, что сзади. Пойдём. В гости вас к себе заберу.                                

*****

— Ты здесь живешь?! — мелкая пораженно застыла у порога и мне пришлось поднять её на руки, чтобы зайти во внутрь.

— Тебе что-то не по душе? — вопрос, конечно, риторический — вон как восхищённо разглядывает дом.

— Очень красиво… Я в кино про богатую тётеньку видела такой… — шептала заворожено и вертелась у меня в руках.

Оглянулся вокруг. Ну да, вполне неплохо живу. Без особых понтов, конечно, но много ли ребенку надо, чтобы впасть в состояние шока?
Опустил её на пол и повернулся к пацану. Тот угрюмо повесил голову, лишь изредка поднимая на меня взгляд.

Да, с этим подростком будет не легко. Но, в любом случае, подход к нему я искать не собираюсь. Пусть сам притирается ко мне, не младенец. Да и деваться ему некуда, как, впрочем, и мне.

— Проходите. Сейчас покажу вам ваши комнаты, а потом поедим, — про себя подумал, что надо бы поторопить няньку, которая где-то затерялась.

Ксюша по-деловому закатала рукава вязаной кофточки, чем вызвала у меня улыбку.

— А где у тебя ванная? Нам руки надо помыть.

Спустя час, мы с малышкой, наевшиеся до отвала, сидели на ковре в окружении её рисунков. Ксюша показывала мне всё, что нарисовала за день и я, признаться, был поражён. Сколько трудолюбия в этой мелочи.

ГЛАВА 15

Нянька сильно опоздала, из-за чего мне самому пришлось укладывать детей спать. Впервые в жизни я занимался этим и, очень надеюсь, что в последний. Такой кошмар мне даже не снился.

Ксюша поняла, что из меня можно вить веревки и это ей сходит с рук, а Сашке я вообще не нравлюсь. Что ж, это взаимно. Больно нужна мне его симпатия. Не младенец, чтобы я ему сопли утирал.

С девчонкой всё сложнее. Она на полном серьезе считает, что я обязан потакать ей во всех капризах и, что самое хреновое, мне ответить на это нечего. Я сам дал слабину и позволил маленькой вертихвостке надеть мне на шею аркан.

Мать ещё её… Да, я понимаю, что нет ко мне доверия. Знаю, что пугаю её. Но зачем названивать детям каждые пять минут, когда я пытаюсь заставить их уснуть?!

В полночь даже пацан уже спал мертвецким сном, а девчонка всё ещё выносила мне мозг. То ей дует, то ей жарко. То «спинку почесать», то книжку почитать. Пиздец невыносимый.

На мою отмазку, что нет, мол, книжки, малявка заставила искать сказку в интернете и я, как шизонутый на всю голову (хотя ещё с утра было только наполовину), сидел и читал ей о какой-то принцессе-шлюшке, которая не знала, за кого ей замуж выйти. То ли за принца, то ли за его слугу.

— Ты не большая для сказок? — поддел Ксюшу, на что она важно покачала головой.

— Мама говорит, что стать взрослыми мы всегда успеем, а детство не вернуть, — мудро так изрекла.

Трахал бы я твою маму сейчас… Если бы не сорвался тогда. А теперь сиди тут, вину заглаживай.

Когда девчонка уснула, вздохнул с облегчением. Не то, чтобы она меня раздражала, как пацан. Скорее, наоборот. Но достать она умеет, как оказалось, похлеще своего брата.

И всё равно я был словно невидимыми нитями к ней привязан. Не мог оставить малышку. Сидел рядом, пока та тихонько посапывала и улыбался, как идиот…

Я чувствовал, что теряю себя. Непоколебимость и твёрдость характера рушились на глазах. Я ощущал, что что-то внутри меня происходит… Реконструируется или даже ломается всё, что нажито.

Но в то же время я обретал что-то новое. Появлялось то, чего мне не хватало. Правда, сказать, что именно и как оно называется я не мог.

Это происходило слишком быстро. Как будто жизнь разделили на «до» и «после». Это пугало и радовало одновременно.

И эти мысли дурацкие…
О Марине, о том, как она там.
О её красивых, испуганных глазах и о том, что я хочу видеть её рядом с дочерью и… Со мной.

Бред.

Я не создан для семейной жизни и брать на себя такую ответственность равносильно добровольной казни. Я люблю свободу и женщин. Люблю трахаться и отдыхать. Жить праздно и париться лишь о том, чтобы завтра были деньги на комфортную жизнь и новые развлечения.

И никогда я не задумывался о семье. Ни разу в голову такая глупая мысль не закралась. До сегодняшнего дня.
Видимо, сказывается усталость.

Тряхнул головой, чтобы испарились идиотские мысли и заставил себя встать со стула.
Уже у двери «оформил» пожилой няньке пиздюлей и, наконец, вспомнил, кто я есть. Аж выдохнул.

Сел в машину и достал телефон. Набрал главврача моей клиники и плевать мне, что ночь уже давно.

— Дай мне телефон своей медсестры. Леночка, кажется.

А через час драл Леночку во все щели. Нещадно рвал её дырку, так, что она срывала голос, а потом спускал ей в глотку и снова ставил раком.

Вскоре девка заныла, что устала, на что я лишь усмехнулся и продолжил… Забываться.

Такая моя жизнь и мне она нравится.

*****       

23 октября 2017 г.                     

— У меня никогда не было такого мужчины, как ты… Ты сумасшедший просто! В хорошем смысле, — поймав мой взгляд Ленка запнулась и невинно захлопала длинными ресницами.

— Ещё хочешь, что ли? — потянул её на себя и, раздвинув длинные ноги, навалился сверху.

Леночка застонала, когда головкой упёрся в её влагалище и наигранно всхлипнула.

— Ну не надо, Рус! Ты замучил меня уже! — а в глазах, затуманенных похотью читается: «Трахни меня скорее!».

— Шлюха лживая, — рывком засадил ей, отчего у течной сучки закатились глаза.

— Ох… Рус… — ненавижу, когда так коверкают моё имя.

А может просто бесит конкретно эта тёлка. Будь на её месте Веснушка… Да пусть как захочет называет, лишь бы не отталкивала.

Через полчаса Леночка пошла в душ, опираясь на стенку, а я, закинув руки за голову, уставился в потолок. Теперь, когда огонь в башке и груди поутих мог нормально соображать. Только, что делать дальше всё равно не знал.

На часах было семь утра, а я так и не спал до сих пор. И это плохо. Чем меньше сна, тем больше агрессии.

Хотелось поехать к Марине, увидеть её. Но это плохая идея. О лечении тоже нужно помнить, а то, чего доброго, опять сорвусь.

Началась гребаная головная боль, что преследует меня уже целый год. Потер глаза и поднялся. Сначала я подлечусь сам и дам выздороветь Марине, а там уж… Видно будет.

— Ты уходишь? Так скоро? — Ленка догнала меня уже у двери и разочарованно надула полные губы. — У меня выходной сегодня. Думала, ты со мной останешься.

— У меня лечение.

— Можно я с тобой? Сиделкой твоей побуду…

— Нет.

Она вздохнула и, оперевшись спиной о стену, приняла соблазнительную позу.

— А ты придёшь вечером?

— Возможно.

Открыл дверь и уже в подъезде услышал:

— Я буду ждать, Рус!

ГЛАВА 16

20 декабря 2017 г.

— Мам, а можно мне к папе после школы? — Ксюня состроила жалобную мордашку, взирая на меня снизу вверх.

Я вздохнула и оперлась о стену.

— Ксюш…

— Ну, мама! — моя некогда послушная, ласковая доченька топнула ногой и требовательно скрестила руки на груди. — Я в школу тогда не пойду!

— Ксюша! — на этот раз возмутилась уже я.

— Ну хорошо, хотя бы на пару часиков… Папу же сегодня выписывают из больницы! Маааам!

Как же глубоко он пробрался… Под кожу залез. И нет спасения от этого человека.

— Твоего папу зовут Николай, а не Руслан. Разговор закончен.

Я отошла от двери, дав дочери понять, что она не будет диктовать мне условия. Достаточно того, что Саша отдалился ещё сильнее и теперь всё свободное от школы время проводит на стройке, забывая даже позвонить.

Могла ли я подумать ещё три месяца назад, что Дигоев захватит власть в моей семье? Он не спросил моего на то разрешения, просто в один прекрасный день я осознала, что моей жизнью и жизнями моих детей управляет жестокий диктатор, перечить которому — себе дороже.

Да, его вылечили. Или залечили. В любом случае, вспышек агрессии больше нет. Но он не стал нормальным человеком, нет. Потому что он им и не был никогда.

Руслан Дигоев — жёсткий, целеустремлённый, идущий по головам, умный и хитрый, холодный и расчетливый.

Хищник, от которого не сбежать. Он настигнет и вцепится в глотку раньше, чем жертва  успеет принять решение о побеге.

Он тиран , что не выносит непослушания и не воспринимает ничьё мнение, кроме своего собственного.

Когда я смотрю в его глаза, мне хочется забиться в угол и, свернувшись там клубочком, выть от безысходности.

Лишь одна Ксюша имеет на него какое-то неконтролируемое (даже им самим) влияние. Одной своей слезинкой она может заставить его изменить уже принятое решение. Маленькой девочке достаточно щёлкнуть пальцами и хищник Дигоев у её ног.

Я гордилась своей дочерью и радовалась, что Руслан не подавляет хотя бы её. К тому же, он действительно заботится о ней, а потому… Я согласна терпеть его присутствие в своей жизни, тем более, что деваться мне некуда.

Отношения с Сашей у них не то, чтобы наладились, но стали стабильными — без метания ножей и потасовок. Дигоеву отчего-то стало мало огромного дома, который он арендовал в Питере и он решил построить свой. Вот этого я не понимала… Узнав об этом расстроилась, потому как надежда, что после лечения он оставит нас и уедет в Москву исчезла.

Как заявил Дигоев, решив как-то пооткровенничать после секса — лишний дом не помешает.

Именно на этой стройке и работает мой сын. На мой намёк, что я не хотела бы видеть сына таким уставшим и измученным в пятнадцать лет, Руслан сказал, что именно так взращивают настоящих мужчин. Трудом и потом, а не сиськой у рта.

Саша же, услышав наш разговор, заявил, что его всё устраивает и я не должна лезть, куда меня не просят… Дословно.
Тут же отхватил подзатыльник от Дигоева с пояснением, что мать нужно уважать.

Больше я не вдавалась в подробности и не лезла в его дела. Так жить проще. Меньше знаешь — крепче спишь… Как-то так.

Однако, мои дети — всё ещё мои дети. Как бы они ко мне не относились, я люблю их и не перестану любить даже тогда, когда они полностью отрекутся от меня. А так и будет. Позже, через годы, но будет. Правда, я ждала этого от сына… Я ошибалась.

Зазвонил телефон и я вздрогнула.
Руслан.

— Да?

— Что за дела, Марин? Почему ты не отпускаешь Ксюшу ко мне? — послышался его недовольный, с хрипотцой голос. — Я же говорил, что меня сегодня выписывают. Думал, отметим у меня. А ты и сама хер на меня положила, и Ксюше запрещаешь.

Я прикусила губу так сильно, что стало больно.

— Я не хотела тебя напрягать. Тебе нужно отдохнуть после всех анализов и…

— Марина, — оборвал меня стальным тоном, не терпящим возражений. — Я осетин, а не чукча. Не надо мне задвигать эту херь. Я отправлю за вами машину и чтобы все были у меня. Поняла?

— Да.

А как я могу не понять?
Всё предельно ясно.
Впрочем, как обычно.

— Хорошо. Я соскучился, Веснушка, — добавил более миролюбивым тоном, что значило — я прощена. — Надень сегодня моё любимое бельё. После ужина отправим детей в кино.

Сползла по стене вниз и, закрыв лицо руками, заплакала.

Дигоев подмял меня под себя окончательно. Каждая моя попытка поднять голову заканчивается вот так — полной капитуляцией с моей стороны и его безоговорочной победой. И каждый раз я прогибаюсь всё сильнее. Скоро от меня ничего не останется и я растворюсь во власти и силе человека, завладевшего моей жизнью. 

*****

— Как прошёл твой день? — Руслан отрезал внушительный кусок от стейка и отправил его в рот, не сводя с меня пристального взгляда.

А как мог пройти мой день?
Да как всегда.
Никак.

Из клиники я давно уволена. Искать новую работу бессмысленно — Дигоев не позволит обрести независимость. Как он сказал: «Тебе всего хватает». То есть, он решил, что работа мне не нужна.

И как у меня прошёл день?
Смешно.

— Как обычно, — отвернулась к детям.

Ксюша весело что-то щебетала, показывая Сашке новый набор для рисования, который купил ей «папочка», а Саня изо всех сил делал вид, что ему это очень интересно.
Я улыбнулась, глядя на своих чад.

— Что с тобой? Плохое настроение? — прищурился, изучая меня, пронзая своим взглядом.

ГЛАВА 17

23 декабря 2017 г.

С утра до вечера одно и то же. Теперь мне казалось, что время, когда я впахивала с утра до ночи было самым счастливым в моей жизни.

Вот так бывает, да. Особенно, когда ты оказываешься в неволе. Нет, меня никто не приковывал к батарее и не принуждал сидеть взаперти. Более того, у меня теперь были деньги на любые дамские капризы, вроде походов по магазинам и салонам красоты.

Только не в радость все эти блага, когда за них приходится расплачиваться, будучи игрушкой диктатора.

Ходила из угла в угол, не зная, чем себя занять, чтобы нехорошие мысли не лезли в голову. А мысли эти, кстати говоря, всё чаще меня посещали… И я начала всерьёз задумываться о том, чтобы отравить Дигоева.

Звонок Лены стал спасением. Я словно в себя пришла после бредового сна, где представляла, как подсыпаю ему в еду яд…

Через пару минут уже бежала из дома, лишь бы подальше от сумасшествия, что подбиралось ко мне с каждым днём всё ближе.

— Привет, подруга. Ну, как ты? — присела за столик, повесив сумку на спинку стула.

У самой было настроение не ахти, но отказать Ленке не могла, особенно, услышав по телефону её всхлипы.

— Не спрашивай, — вздохнула та и достала сигарету.

Я улыбнулась. Лена такая Лена. Если бы она хотела, чтобы я не спрашивала, то не позвала меня на встречу. Но уж очень подруга любила, когда её уговаривают.

Впрочем, я была не против пообсуждать очередного «козла», с которым Лена разругалась и сейчас топила горе в бокале виски с колой.
Хоть отвлекусь.

— И всё же? Что произошло?

К нам подошёл официант и я заказала бокал вина, хоть и было огромное желание заказать Ленкиного чудо-напитка и набраться в зюзю.

— У меня проблема… Большая. Очень.

Лена глотнула из бокала и скривилась.

— Тааак… — я улыбнулась, всё ещё не веря, что у Ленки действительно могут быть проблемы.

То, что она называла проблемами обычно решалось новой причёской и новым мужиком. Самые трудные времена Лена преодолевала с помощью шоппинг-терапии. И опять-таки, новый мужик восполнял и материальные и моральные потери.

— Я с одним мужчиной тут… Загуляла в общем, — она кусала губы и нервничала, а я даже немного ей завидовала.

Мне бы её проблемы…

— И твой Василий обо всём узнал, — продолжила за неё, но ошиблась.

Лена залпом выпила остаток коктейля и жестом попросила повторить.

— Нет. Я ушла от Васи. Не могу с ним. Не люблю.

Подруга явно нервничала и новость о том, что она бросила единственного, кто мог вечно терпеть её капризы и измены даже меня слегка напугала.

— Как это не любишь? То есть, когда это отсутствие любви тебе мешало?

Подруга зло усмехнулась и подняла на меня затуманенные слезами глаза.

— Я полюбила, Марин. По-настоящему, понимаешь? Я с ума схожу, Марин! Я не могу ни есть, ни спать, ни дышать, слышишь?! — она нервно выдернула из пачки следующую сигарету и тут же смяла её в руке.

Что-то неладное произошло у Лены и мне уже стало не до шуток.

— Ну и? Влюбилась, а он чего? Женат?

Лена подняла на меня ненавидящий взгляд и мне даже стало не по себе.

— Да. Можно и так сказать. Практически живёт с одной… Сукой, — злобно процедила, глядя на меня так, словно я была той самой «сукой». — А я не могу больше так. Он ко мне приходит раз в неделю, только оторваться чтобы. Она у нас фиалка нежная. Трахать он её не может, как хочет. Он темпераментный, а она бревно. Вот и приходит ко мне спустить пар. А потом опять к ней уходит.

Она рассказывала, продолжая смотреть на меня немигающим взглядом, от которого становилось жутко.

К концу Ленкиного рассказа я знала, что некий богатый ублюдок пользуется простотой и влюбчивостью моей подруги, при этом сожительствует с… "Сукой". Но на секс забегает к Лене. В принципе, всё, как любит Лена. Никаких обязательств, просто «трах» — как называет такие отношения сама пострадавшая.

И всё бы ничего, если бы не одно НО! Подруга-то и вправду влюбилась. Да так, что готова удавить ту самую «суку», которую мне уже жаль.

Когда Ленка решила, как она выразилась, «взять за яйца» неверного мудака, тот её чуть не придушил, о чём свидельствовал синий отпечаток руки на тоненькой шее. А также велел держать язык за зубами, ибо если «сука» узнает об изменах, Лене не жить.

— И что думаешь делать? — я очень хотела развеять свои нехорошие догадки по этому поводу.

Отчего-то мне казалось, что предупреждение в виде синяка на шее не остановит бойкую Леночку и та отхватит проблем на свою пятую точку — мама не горюй.

Подруга кривовато усмехнулась и принялась за новую порцию алкоголя.

— Есть у меня одна идея… Но я сама разберусь. Я тебя чего позвала. Мне Сашка твой нужен на пару часиков. Я новый диван купила, собрать надо. Он же у тебя соображает вроде в этом?

Отчего-то мне не особо нравилась эта идея. Сашка у меня не грузчик и не сборщик мебели, чтобы выполнять такую работу.
Попросила бы своего мужчину…

Но тут же стало неудобно. Вроде как нехорошо отказывать в помощи близкой подруге. Чего это я, в самом-то деле?

— Я спрошу у Саши. Если он не занят будет, то…

— А пусть он вечерком приходит! — оживилась Лена. — Часиков в восемь.

— Ну ладно…

*****

Я устал.
Адски.

Не знаю, как подступиться к ней. Ещё никогда не был таким… Червём. Никогда так перед бабой не лебезил. А ей всё не так. Словно английская королева, мать её ебать, лицо от меня воротит.

ГЛАВА 18

Лена встречала меня в полупрозрачном пеньюаре с бокалом вискаря в руке. Всё, как я люблю. Жаль только, что это Лена, а не Марина.

— Как прошёл день? А вернее сказать, неделя, — обиженно надула пухлые губы.

— Замечательно, — сделав вид, что не заметил её укора, прошёл в квартиру. — Ванну набрала?

— Конечно, милый. Как ты сказал. Пойдём, потру тебе спинку, — потянула за пояс халата и его полы разошлись в стороны.

Неплохо. Очень даже. Леночка из тех девах, что всегда ухожены и в форме, что, несомненно, понравится любому мужику. Только слишком уж пресная от своей идеальности. До тошноты. Хоть бы иногда у неё болела голова или задница.

После качественного минета горячая ванна -самое то. Закрыл глаза и, выбросив из головы все ненужные мысли, расслабился.

Слишком расслабился.

Краем уха слышал дверной звонок и руки, что поглаживали мою грудь, куда-то испарились.

— Я сейчас, мой хороший. Там пришёл кто-то, — Ленка упорхнула и я почти задремал…

Но вот что-то не давало покоя. Кто тот гость, что шляется к ней в это время? Не то, чтобы я ревновал Леночку, но если уж её трахаю я, то и должен быть единственным. Не в кайф мне как-то в городскую свалку член пихать.

*****
Лена ликовала. Вот он, её звёздный час! Достаточно быть подстилкой, в то время, пока Маринка купается в роскоши и внимании Руслана. Это она, Лена, должна занимать его мысли и желания, а не фригидная дрянь, которой по жизни во всём везёт, а она ещё и с недовольной физиономией ходит!

Долгие годы Лена ждала этот день, когда сможет поставить подлую гадину на место. Даже дружить с ней приходилось и няньчить её отпрысков — озабоченного с пелёнок пацана и «не от мира сего» девчонку.

А началось всё это много лет назад. Так много, что уже и не вспомнит никто. Никто, кроме Лены, чьи воздушные замки были разрушены, а взрослая жизнь, жестокая и беспощадная, наступила так скоро, что буквально сломила бедную девушку.

Первая красавица школы, умница, добрая и милая, она была светлым лучиком для всех, кто её окружал.

С ним знали друг друга ещё с малых лет. Он дарил ей цветы, некрасиво сорванные в соседской клумбе, а она дарила ему свои смущённые улыбки.

Прошли годы, мальчик Коля возмужал и стал высоким, широкоплечим парнем, до невозможности привлекательным. Он заставлял девчонок краснеть и опускать взгляды при его появлении.

Его же интересовала одна единственная.
Лена.

Они любили друг друга так сильно, что, казалось, будут вместе всегда. Однако, это были лишь розовые мечты наивной девочки, не более.

Тот день Лена запомнила на всю жизнь…
Когда в класс вошла новенькая с веснушками и смешными косичками все мальчишеские взоры обратились на неё.

Уже через месяц она увидела новенькую, идущую рядом с Колей. Он держал Марину за руку и нежно заглядывал в глаза, а Лена пряталась за деревом и давилась слезами. Тогда она ещё не знала, что беременна… Узнала позже, когда случился выкидыш, а врачи вынесли вердикт — детей больше не будет.

Лена поклялась, что все, кто виновен — заплатят. И она медленно, но верно шла к своей цели годами. Ей ничего не стоило вновь закрутить роман с Колей, который уже был мужем Марины и отцом её сына. Только не из-за тоски по прошлому она встречалась с бывшим возлюбленным. Месть была её целью.

А потом наступило облегчение. Кратковременное и не удовлетворяющее полностью, но облегчение.

Бокал за бокалом методично спаивала его и нашептывала на ушко, что не нужен он холодной, циничной стерве. Что не любит та его. И Николай верил. Как мог не верить Леночке — первой светлой любви всей жизни.

Она не остановилась даже когда родилась Ксюша. Это ещё сильнее подзадорило мстительную Лену.
В итоге, Николай, одурманенный алкоголем и чарами любовницы согласился бросить семью.

Правда, после расставания с Мариной и полного погружения на дно он неожиданно стал неинтересен Лене и она продолжила мстить заклятой подруге, ничего, конечно же, не подозревающей.

Радовалась даже когда Маринин сопляк втюрился в красивую подружку мамы. Нет, не потому, что это тешило женское самолюбие, а потому, что знала — любовь парня ей пригодится.

Пригодилась.

Не стесняясь своей наготы, скрываемой лишь частично — полотенцем — открыла дверь.

— Тёть… Лена… — у Сашки даже челюсть отвисла.

— Саша?! — наигранно удивилась и как бы испугавшись, что предстала в таком виде, отбежала в сторону, прячась за дверью.

Парень покраснел до корней волос, но не шелохнулся. А в этот момент из ванной вышел Руслан… Лишь в одном полотенце на бёдрах.

*****

Вот это номер. И какого хрена этот малолетний Ромео припёрся?! Впрочем, догадаться не сложно. Та виной, что сейчас стоит, прикрывается руками, скромность, сука, из себя корчит!

— Саша, иди домой… — опустила глаза в пол.

А пацан во мне дыру прожигал своим взглядом. Да, это Ксюшу можно ещё обмануть. Сашка-то уже не ребёнок — всё отлично понимает.

— Сань, ты не делай поспешных выводов, ладно? — парня нужно было успокоить, иначе…

Я хорошо его изучил. Сашка из тех, кто сначала делает, а потом уже думает. В виду его импульсивности и юношеского максимализма можно предположить, что проблем от пацана будет выше крыши. Так и вышло.

Он перевёл озверелый взгляд на Ленку и, резко выдохнув, бросился по лестнице вниз. Я бы даже посмеялся над сопливым ревнивцем, если бы он не был Сашкой. Всё-таки, я в ответе за него.

— Рус, я не знала, что он…

Пощечиной остановил ложь, что полилась из грязного рта шалавы и схватил её за горло.

ГЛАВА 19

— Нет. Я запрещаю тебе видеться с ней. И мы закроем эту тему, — предупреждающе вытянул руку вперёд, принуждая пацана заткнуться. — Она шлюха. Скажи, зачем тебе шлюха? Если бы ты не сох по ней, тогда ладно, я бы позволил. Мне, в принципе, плевать, кого ты трахнешь впервые. Хочешь, я тебе десять таких приведу? Будешь пялить их по очереди. Да хоть что с ними делай. Но эта сука тебе не нужна, поверь мне, парень. Она выдерет из твоей груди сердце и на твоих же глазах безжалостно его растопчет. Вот скажи мне, зачем ты сегодня пришёл к ней?

Сашка нахмурился.

— Мама послала. Тёте… Лене нужно было диван собрать новый.

Наивный, зелёный дурак.

— Какой нахрен диван? Нет у неё никакого нового дивана. И старый собран ещё до твоего рождения. Она хотела, чтобы ты бунт устроил, вот как сейчас. Чтобы к мамке побежал жаловаться. Чтобы про меня рассказал, какой я урод. Она выгоду свою преследует. Такие, как она всегда используют. Они не меняются. Они не умеют любить. Открой глаза, Сань. Шлюха не может стать хорошей девочкой, лишь потому, что ты её любишь. Проблядь останется проблядью, как бы ты не растекался лужей у её ног. Она вытрет о тебя свои ноги и пойдёт дальше.

Парень весь ссутулился и, казалось, стал старше лет на пять, а то и все десять. Да, вот такая вот она, жизнь, пацан.

— А ты не боишься, что я маме расскажу? — не то шантажировать меня пытался, не то любопытствовал.

Впрочем, какая нахрен разница? Узнает Марина, и что дальше? Возненавидит меня ещё больше? Так больше уже некуда. Хотя отчего-то мне кажется — плевать ей. Не те она чувства ко мне испытывает, чтобы ревновать.

— Не боюсь.

Пацан вскинул голову.

— Почему? Тебе всё равно? Тогда зачем тебе моя мать?

Как же достали меня уже этим вопросом дурацким. Я сам, бля, ответ на него не знаю! Не могу её оставить. Думал уже, и не раз. Но оставить не могу. Любую могу иметь, а хочу только её. Иногда мне кажется, что я сломаю её, но не остановлюсь. А может остановлюсь, когда сломаю.

— Поехали домой, Сань. Ко мне. Потом я привезу твою мать и Ксюшу. Поужинаем вместе. А ты реши пока, хочешь ли ей рассказывать.

Ехали в угнетающей тишине. Парню есть о чём подумать. Мне, в принципе, тоже. Правда, вряд ли хоть один из нас додумается до чего-нибудь путного.

— Знаешь, я тоже испытал на своей шкуре это всё… Предательство, имею ввиду. Правда, значительно позже, чем ты.

— И как? — издевательски хмыкнул парень, глядя в окно.

— Хреново.

— Надо же…

— Не ёрничай. Я знаю, каково это. И понимаю тебя отлично. Но это пройдёт. Всегда проходит. Просто не суйся к ней. Забудь.

Про себя подумал, что надо бы навестить суку в последний раз. Ночью. И прикопать где-нибудь за городом. Пока завтра ещё чего не придумала.

— А ты как забыл?

— Очень просто. Поймал тварь и казнил.

— Казнил? — не ожидавший такого ответа Сашка весь подобрался. — Как это?

— Свернул суке шею, — повернулся к нему и не смог не заметить, как побелел парень. — А потом забыл. Уже на следующий день. Но тебе этот вариант не подходит. Так что, просто забудь. Завтра вечером отвезу тебя в одно место, где очень хорошо стирают память.

*****

Сашка никогда не мог даже подумать, что его идеал — такая, как все… Обычная.
Или шлюха, как выразился Руслан, во что верить панически боялся. Но увиденное лишь подтвердило эти слова.

Нет, разумеется, Лена не перестала ему нравиться. Даже хуже… Он захотел её. Осмелился. Если раньше запрещал себе об этом даже думать, то теперь полная грудь и красивые длинные ноги, которые так плохо скрывало полотенце — то и дело всплывали в подсознании яркими картинками.

А ещё, он злился. Сильно. Стоило представить только, как Руслан — здоровенный мужик трогает её… У Саши срывало тормоза. Хотелось вернуться к Лене и сделать то, после чего она поймёт — кто должен быть её мужчиной. Впервые он позволил себе об этом думать и это сводило с ума.

Ненавидел Руслана за то, что трахал его идеал. Ненавидел Лену за то, что так и не перестала мерещиться на каждом шагу. Ненавидел даже себя за то, что слабак.

И самое страшное…

Он не знал, что делать с увиденным. Рассказать маме? Сделать ей больно?
 Но зачем? Зачем портить ей жизнь этой грёбаной правдой? Кому станет легче от этой правды?

Но, с другой стороны, как он может сделать вид, что ничего не произошло? Как смотреть в глаза матери и лгать?

Взглянул на Руслана, что спокойно вёл машину, ловко управляя одной рукой. Он не боялся, что Сашка раскроет его тайну — факт. Ему от этого ни холодно, ни жарко. Соответственно, он уверен, что мать его простит. Возможно, так оно и будет.

И завидовал Дигоеву. Этот осетин нравился ему своей силой, умением прогибать мир под себя. И Сашка многое отдал бы, чтобы стать таким же.

Сильным, могущественным, любимцем женщин и победителем всегда и во всём.

Но присутствовал теперь и страх. Не за себя, нет. За мать. Ведь если Руслан убил ту, что предала его… То откуда уверенность, что он не навредит матери? Ещё одна причина, чтобы заткнуться и никогда не посвящать маму в страшную тайну. 

*****

— Соберитесь, скоро заеду за вами, — Дигоев был краток.

Отчего-то опять не в настроении. Хотя мне как-то плевать. Всё равно. Абсолютно. Я устала от всего. От него. От капризов дочери, которую словно подменили. Постоянного отсутствия сына, что практически переехал на стройку.

Я хотела поднять голову. Правда хотела. Только из меня вынули хребет. Чтобы не дёргалась. Я понимала, что теряю детей. Осознавала, что больше не авторитет для них и даже не друг. Другом и авторитетом для них стал Руслан. В глазах дочери я видела до сих непонятную мне любовь к нему. А в глазах сына… Восхищение. Он даже повадки его начал перенимать, что пугает меня до невозможности.
Я всё это видела… И с ужасом ждала того дня, когда окончательно потеряю своих детей.