Бесконечное лето и Потерянная брошь.#1 Первая неделя

Глава 1 - День 1

И вроде снился мне сон, но о чём он был — не помнил. Лишь обрывки, которые утекали сквозь пальцы, как вода.
Я открыл глаза — и тут же зажмурился. Свет пробивался сквозь окно и бил прямо в лицо. А за светом — зелень. Деревья. Они мелькали вдоль дороги, будто нарисованные гуашью.

Я сидел в старом автобусе. Потрёпанный временем салон, жёсткое сиденье, скрип пружин. Пусто. Ни одного пассажира — только я и водитель, что молча правил этим странным кораблём на колёсах.

— Что, чёрт возьми, происходит?.. — подумал я.

Последнее, что помнил: возвращался после ночной смены домой. Усталый, с тяжёлой головой. Шёл по переходу… и не дошёл. Свет фар, гудок, боль — и тьма. Автобус. Номер… кажется, 410.
А теперь вот — сижу здесь. Жив? Или всё же мёртв и попал в какой-то другой мир, загробный?

Мысль резанула по сознанию: жизнь кончилась.
Но додумать дальше я не успел.

Автобус дёрнулся и остановился. Водитель слегка повернул голову и негромко сказал:

— Выходите. Приехали.

Слово «выходите» неприятно кольнуло: ведь я был тут один. Но спорить с ним, с этим молчаливым шофёром, стало почему-то страшно. Я лишь послушался и шагнул к двери.

Выйдя из автобуса, я ступил на дорожку с заброшенной брусчаткой. Камни местами провалились в землю, кое-где сквозь них пробивалась трава, прокладывая себе новые тропинки.
Я и шаг сделать толком не успел, как за моей спиной лязгнули ставни, и автобус дёрнулся с места.

— Эй, ты куда?! — выкрикнул я.

Ответом стал лишь густой шлейф пыли, оставшийся в воздухе.
М-да. Отличное начало. И что мне теперь — бежать за ним? Или идти вперёд?..

Я оглянулся и заметил перед собой ворота. Огромные, массивные, старые, но почему-то ухоженные. На них чётко выделялась надпись: «Совёнок».

«Ворота судьбы», — мелькнуло в голове.
Или распределения.

Когда-то в детстве мама рассказывала мне про врата рая: там якобы встречает апостол Пётр и решает, куда тебя дальше — налево или направо. Я всегда слушал с ухмылкой, будучи скорее агностиком, чем верующим. Но сейчас… кто знает? Может, это и правда что-то похожее.

Вот только здесь меня никто не встречал. Пусто. Тихо.

По бокам ворот я заметил две статуи. Мальчик и девочка, пионеры в коротких рубашках и с горнами. Каменные, серые, но такие живые, что казалось — вот-вот вдохнут и затрубят. Однако звука не было. Лишь тишина.

Тишина… и щебет птиц где-то в кронах. И шорох лёгкого ветра, которого я даже не чувствовал кожей.

Я вытянул руки перед собой и уставился на них. Они не были прозрачными, не исчезали на глазах. Наоборот — кожа казалась чуть моложе, чем я привык: чистая, гладкая. Ногти тоже выглядели свежими, но всё же самыми обычными, человеческими.
Значит, я не призрак и не душа?
Хотя… кто сказал, что душа прозрачная? Я ведь её никогда не видел — только слышал рассказы или смотрел в фильмах.

Потом глянул на одежду. На мне всё та же форма охранника, с которой возвращался с работы. И сумка висела через плечо.
Я заглянул внутрь: телефон, пачка кофе, зарядка, термос — всё было при мне.

Достал телефон. Хотел включить, но он молчал. Ни вибрации, ни экрана — словно кирпич. Ну, или просто батарея села.
— М-да… Отлично, — пробормотал я и сунул его обратно.

Других вариантов не оставалось. Теперь — идти вперёд, к воротам. Осмотреть, что там за ними.

Я сделал пару шагов. И вдруг — замер.

С другой стороны ворот послышались шаги. Чёткие, уверенные.
И в ту же секунду замерло всё во мне — дыхание, сердце, мысли.

Я вглядывался в проём ворот, пока там не появился силуэт.
Ко мне вышла девушка. Сначала я заметил юбку и стройные, чистые ноги в немного поношенных, но всё ещё аккуратных туфельках. Ноги приближались, и я невольно скользнул взглядом выше: белая блузка, на шее красная тряпка с узелком — скромный, но заметный акцент.

А потом — волосы. Длинные, золотисто-белые косы, густые, тяжёлые, словно сошедшие со страниц народных сказок о русских травницах и красавицах.

И, наконец, глаза. Голубые, чистые, как небо в полдень. Смотрел — и словно тонул в них, в этом солнечном море.

— Привет, ты новенький, да? — её голос оказался лёгким, звонким. — Семён? Меня Славяна зовут. Ольга Дмитриевна попросила меня тебя встретить.

— Славяна… — невольно прошептал я.

— Но все зовут меня Славя, — улыбнулась она. — Так что и ты можешь.

— А… меня Семён, — пробормотал я неуверенно.

Она посмотрела на меня и снова улыбнулась. Я тоже поймал себя на том, что уставился на неё, будто зачарованный. Кто она? Девушка, которая пришла меня встретить? Но где именно я оказался — спросить в слух не решался. Боялся, если ляпну что-нибудь не то, то ненароком отправят меня в ад.

— Ольга Дмитриевна… — неуверенно начал я.

— Да, Ольга Дмитриевна — наша вожатая, — кивнула Славя. — Ну, пойдём, я провожу тебя к ней.

Что мне оставалось? Только идти.

— Ну… хорошо, я пойду с тобой, — сказал я.

Славя развернулась и легко зашагала вперёд. А я, не имея другого выхода, поплёлся следом.

Мы вошли за ворота, и нас встретила узкая тропинка. Впереди виднелись здания. Всё выглядело по-своему уютно: никакого хай-тека, никаких евроремонтов — простые постройки, но в этом чувствовалась какая-то эстетика.

Подойдя к первому зданию, Славя, остановилась и обернулась ко мне:

— Давай сразу тебе покажу всё. Смотри: это у нас клубы, — сказала она и указала рукой на здание с массивными дверями.

— Здесь клуб кибернетиков, кружок рисования, готовки… В общем, каждый найдёт себе занятие.

Она махнула рукой вправо:

— А там — жилые корпуса. Это дома, где живут пионеры.

Я кивнул, но взгляд зацепился за другое: за зданием клубов, почти на отшибе, рядом с деревьями, виднелась ещё одна постройка.

Славя заметила мой интерес и улыбнулась:

— А это музыкальный клуб.

— Клубы… — протянул я, будто пробуя слово на вкус.

Глава 2 - День 2

— Эй, Семён, вставай, пионер! — голос Ольги Дмитриевны прорезал мой сон.

Я открыл глаза. И странное дело — даже приятно было услышать её голос, хоть спать всё ещё хотелось зверски.

— Ольга Дмитриевна… это вы? — пробормотал я.

— А кто же ещё? Вставай давай, утро за окном. Умываться и на завтрак, потом линейка у нас, — сказала она.

— Встаю, встаю, — буркнул я, поворачиваясь к ней.

Приподнялся, но одеяло с ног убирать не стал. Потёр глаза, зевнул и сладко потянулся. Ольга Дмитриевна тем временем порылась в тумбочке, а я начал натягивать рубашку, потом накинул шорты и сунул ноги в ботинки.

Она достала какой-то свёрток и протянула мне.

— Вот, держи. Это твоё. Там всё для умывания.

— А где мыться-то? — оглянулся я. — В доме умывальника не вижу.

— Выйдешь за домик, увидишь тропинку — по ней и дойдёшь. Рядом там и туалет, сразу чтобы знал, — объяснила она.

— Всё понял, — кивнул я, вставая.

— Вот и иди. Потом вещи занесёшь, дверь будет открыта. На завтрак — и сразу после на линейку на площади, — добавила Ольга Дмитриевна.

Я ещё раз потянулся, сонно крякнув, и вышел на улицу.

Свежий утренний воздух ударил в лицо. Где-то вдали уже перекликались пионеры, слышался плеск воды у умывальников. Пахло хвоей, сырой землёй и сиренью.

Свёрток оказался простенький, но основательный: маленький пакетик с зубным порошком, кусочек хозяйственного мыла и аккуратно сложенный белый платочек. Я даже хмыкнул про себя — точно как из рассказов родителей: никакой тебе зубной пасты с мятным вкусом, никаких ароматных гелей для душа.

За домиком тянулась тропинка, и вскоре я вышел к ряду умывальников. Рядом стоял деревянный туалет, от которого веяло не самой приятной свежестью.

Возле умывальников толпились пионеры: кто-то весело плескался, обрызгивая соседей, кто-то сонно ковырялся в зубах щёткой, а один рыжий мальчишка вовсе уронил мыло и теперь безуспешно пытался выловить его из травы, ругаясь вполголоса.

Я занял свободное место, открыл свёрток и насыпал щепотку порошка на щётку. Попробовал почистить зубы — и чуть не закашлялся: вкус был меловой, с лёгкой горчинкой, никакого «свежего дыхания» тут не жди. Но зато — эффект чистоты ощущался сразу, зубы аж скрипели.

Потом намылил лицо хозяйственным мылом — оно пахло не то дегтем, не то каким-то сараем, и смыл ледяной водой. Проснулся моментально.

Я вытерся платочком, который для этого, видимо, и предназначался, и огляделся. Всё вокруг кипело жизнью: смеющиеся девчонки, плеск воды, утреннее солнце, пробивающееся сквозь листву.

Да… вот он, пионерский лагерь. Настоящий.

Закончив с умыванием, я вернулся в дом. Ольга всё так же сидела, уткнувшись в бумаги, и молча их перелистывала. Я закинул свёрток обратно в тумбочку, достал галстук и, повозившись немного, завязал его по памяти. Осмотрел себя в зеркало — новый, свежий, даже странный какой-то. Ни прыщей тебе, ни синяков под глазами. Ну прям образцовый пионер, хоть на плакат вешай. Поправил рубашку, вздохнул и вышел.

На крыльце остановился, втянул носом запах сирени. Прямо густой, сладкий — будто сама весна решила меня приобнять. Можно было уже топать к площади, но я не спешил. Вышел на тропинку, шёл размеренно, пока сзади не послышались шаги.

Обернувшись, я увидел её. Ту самую библиотекаршу. В руках у неё была стопка книг, чуть меньше, чем вчера, а на лице — всё та же фирменная гримаса недовольства.

«Что я тебе такого сделал? Может, ты просто новеньких не перевариваешь?» — подумал я, провожая её взглядом. Но она ничего не сказала, лишь пробурчала что-то себе под нос и ускорила шаг, направляясь в сторону клумбы, где я вчера приземлился.

Я ещё секунду смотрел ей вслед, пока за спиной не раздалось:

— Доброе утро, Семён.

Я обернулся — Славя. Светлая, свежая, улыбчивая.

— Доброе утро, Славя, — ответил я, сам невольно улыбнувшись.

— Вижу, с утра уже бодрость из тебя так и льётся, — сказал я, глядя на неё.

— А то, я уже успела пробежаться, искупаться на пляже, умыться, — спокойно ответила Славя.

— И косы свои красивые заплести, — добавил я.

— А почему бы и нет? У меня это быстро получается. Я ведь не первый год живу с такими волосами, — улыбнулась она.

— Волосы у тебя, конечно, загляденье. Мамины, наверное, да?

— Нет, от бабушки достались. У неё тоже были такие, — сказала Славя.

— Красивая, наверное, была бабушка, — не удержался я.

— Ой, ну не смущай. Красивая, да. Но пошли лучше уже на завтрак, — прервала она разговор, услышав, как заиграл горн.

— А ты меня проведёшь? — спросил я с надеждой.

— Ты же уже знаешь, где у нас столовая, — хитро прищурилась она.

— Знаю. Но в компании с тобой было бы лучше, — ответил я.

Она посмотрела на меня чуть вопросительно, но, перебрав пальцами одну из кос, всё-таки улыбнулась.

— Пошли, прослежу, чтобы Ульяна у тебя ничего снова не забрала, — усмехнулась Славя.

Мы пошли вместе. Через площадь, мимо Генды. Я снова мельком оглянулся на памятник, потом — на пионеров, которые со всех сторон стекались к столовой. В этой суматохе мы дошли до дверей.

Зайдя в столовую, мы взяли по подносу и уселись за стол. Еда была самая лагерная: каша, чай и пара кусков хлеба.

К нам вскоре подсели Лена и Ульяна. Лена устроилась тихо, почти незаметно, будто её и вовсе не было. А вот Ульяна, садясь, едва не разлила весь чай из кружки.

— Ульяна! — фыркнула Славя.

— Ой, простите-простите! — задорно оправдалась рыжая.

Поздоровались, обменялись кивками, и тут Славя вдруг спросила:

— Ульяна, ты случайно не знаешь, что случилось с одной из моих клумб? Такое ощущение, что это твоих рук дело.

Я сразу притих, ладони вспотели. Уткнулся в кружку, сделал вид, будто тут ни при чём.

— Нет, не знаю. Зачем мне твои цветы вообще сдались? — отрезала Ульяна.

— Точно? Не врёшь? — прищурилась Славя.