Бей или беги

Пролог

«Эту книгу я посвящаю своему

лучшему другу — Бениамину Шаулову,

который научил меня бить вместо того,

чтобы бежать».

Синий потолок. Я помню только синий потолок и железные решетки. Темная комната, суетливые голоса за дверью, тошнотворный запах кофе. Все смешалось воедино. Конец, середина, начало — не было и этого. Мои глаза зацепились за дверь — она обязательно снова заскрипит. Я ненавижу этот скрип, но сейчас молюсь, чтобы он поскорее прозвучал. Почему? Чего я жду? Зачем мой взгляд прикован к двери?

Руки жалит что-то теплое, но я не решаюсь опустить голову и узнать.

— Это все сон, просто сон, Аличе, — хриплый голос срывается с моих губ.

Они настолько потрескались, что любая фраза дается с трудом. Я обхватываю колени руками, и они тоже начинают гореть. Не смотри. Только не смотри. Тело обезвожено и будто само собой начинает раскачиваться. Я пытаюсь сделать вдох, но не могу. Все застывает. Пальцы дрожат. Я чувствую, но никак не могу их контролировать. Черт, я не могу на них даже взглянуть. Мне страшно, паника овладевает мной. Старое радио в углу комнаты тихо вещает нарастающую мелодию. Тянусь к приемнику ближе, чтобы расслышать, но не могу определить ее. Протяжные звуки пианино отрезвляют, но я не желаю просыпаться и лишь раскачиваюсь в такт музыке.

Голоса за дверью затихают. Мои плечи напрягаются, но я игнорирую это.

— Это все сон, просто сон, Аличе, — тихо повторяю я, словно молитву.

Мелодия обрывается, я отчетливо слышу приближающиеся шаги и вжимаясь в угол кровати.

— Это все сон, просто сон, Аличе, — в последний раз произношу я.

Шаги затихают. Но я знаю, монстр здесь. Он пришел за мной. Он ни за что не оставит меня. Слезы текут по щекам, тошнота подступает к горлу. Скрип двери заполняет комнату.

Глава 1

Аличе

Лос-Анджелес. Настоящее время.

Ноги несли меня сами собой по Западному Олимпийскому бульвару Лос-Анджелеса. Новые туфли натерли стопы настолько сильно, что при каждом шаге я морщилась от боли. Но переобуваться в сменные кроссовки не было времени: оставался всего лишь час до спектакля. Вот уже три года я занимала должность главного концертмейстера в оркестре Театра Пикок. С раннего детства музыка являлась моим верным другом. Думаю, я понимала ее лучше людей. Живот предательски заурчал. Идущая навстречу толпа напомнила мне, что сейчас как раз время обеда, но не припомню, чтоб я хотя бы завтракала. Режим уже давно был безнадежно сбит. Вечерами я играла в оркестре, а ночами писала свою собственную музыку, напрочь забывая о еде. В принципе, как и обо всем другом. Не могу сказать, что сожалею об этом. Спать до обеда — не самая большая потеря в моей жизни.

Не буду греха таить, в свои двадцать три преуспела я только в музыке. У меня нет друзей, нет любимого человека и нет других особых увлечений. Даже с семьей я уже долгие годы не поддерживаю связь. В моей жизни также нет сожалений. Есть только нескончаемый страх, бессонница, музыка, пианино, нотный стан, горячий чай, холодная постель. Есть монстры, слабое тело, безымянные лица, толпа. Несомненно, в мире существует множество вещей, но мой ограничен конкретными. И я совру, если скажу, что я чувствую себя какой-то неполноценной из-за этого. Потому что пока в жизни есть музыка, есть и я.

Несмотря на возникший из-за мозолей дискомфорт, я бежала до театра чуть ли не вприпрыжку. На сегодняшнем спектакле предстояло солировать дважды. Это было отличной новостью, но я как всегда волновалась. Не за свои навыки, не думайте. Я беспокоилась из-за людей. Огромное облегчение для музыканта-социопата — играть в оркестре, где успехи одного легко затмеваются успехами другого. Мне нравилось сливаться со всеми, но сольная партия не предоставляла такой возможности. Я любила музыку, но я ненавидела быть у всех на виду.

— Аличе, опаздываешь! — рявкнул на меня Диего — руководитель оркестра.

Он поджидал меня у самого входа в оркестровую яму, и его выражение лица ясно свидетельствовало о высшей степени недовольства.

— П-простите, — едва разборчиво пробормотала я. — Такого б-больше не повторится.

На мой ответ Диего лишь больше сморщился:

— Хватит уже мямлить, Аличе! Все итальянцы настолько не уверены в себе? Боже, слышала бы тебя сейчас моя покойная матушка…

От его едкого комментария я на мгновение замялась в проходе. Диего — великолепный дирижер и талантливый музыкант. Но он испанец, а я итальянка. Из-за этого весь гнев Диего обычно обрушивался на меня. Ничего личного, просто давняя неприязнь двух государств, однако…

— Ну чего ты встала? Иди уже на свое место! Надо же было родиться такой одаренной, но такой тормознутой.

Я обошла Диего и даже натянула некое подобие улыбки. Он считал меня одаренной, даже несмотря на то, что я его раздражала.

— Привет, Аличе! — незаметно подкрался ко мне скрипач Стив из-за спины, и я вздрогнула. — Сегодня ты опять солируешь?

— Ага… Привет, — не стала я поддерживать диалог с коллегой и молча направилась к своему фортепиано.

Краем глаза отметила растерянность на лице парня, но не стала заострять на этом внимание. Ноги болели сильно. Кажется, я стерла их в кровь, но наклеить пластырь уже не успею — спектакль вот-вот начнется. Я бросила портфель на скамью и начала доставать оттуда ноты, хотя, по сути, в них не нуждалась. Сегодняшнюю симфонию знала наизусть, но перестраховаться все равно стоило.

— Аличе, соберись! — слегка толкнул меня Диего. — Знаю, что не подведешь, но выпей хотя бы воды. Ты еле дышишь, бежала что ли?

Я не бежала. Я нервничала.

— Д-да, простите, я сей-сейчас с-соберусь, — моя речь кардинально менялась каждый раз, когда мне приходилось поддерживать контакт с людьми.

От рождения я не была заикой и не страдала от заниженной самооценки. Я также спокойно разговаривала наедине с собой. Это сейчас прозвучало ненормально, да?

— Пять минут до готовности, — оповестил весь оркестр Диего и наконец покинул меня, чтобы занять свое место дирижера.

Поскорее бы все началось и закончилось. Я села за фортепиано, выпила воды и размяла пальцы. Затем разместила ноты на пюпитре и долистала до нужной страницы.

Свет на сцене мягко освещает клавиши. Наклоняюсь вперед, готовясь к началу.

Мгновение — дирижер поднимает палочку. Время замирает. Я чувствую, как музыка проникает в каждую клеточку моего тела. Звучит первый аккорд, и это не просто звук: это мой личный наркотик, мой необитаемый остров, моя тихая гавань.

Симфония начинается с легкой мелодии струнных, и я позволяю себе погрузиться в нее. Флейты наполняют воздух трепетом. К ним присоединяются деревянные духовые. Я ощущаю их звучание в сердце и готовлюсь к своему моменту — к тому моменту, когда фортепиано сольется с оркестром в единое целое.

Когда мой пассаж наконец звучит, я чувствую, как пальцы скользят по клавишам, и каждая нота становится частью меня. Тело само движется навстречу музыке. Закрываю глаза и наслаждаюсь моментом, стараясь не замечать сотни лиц вокруг. Время летит незаметно, одна мелодия сменяется другой. Оркестр затихает, предупреждая о том, что сейчас прозвучит моя сольная партия. Я открываю глаза и набираю полную грудь воздуха.

Ты одна, Аличе, вокруг никого нет, — мысленно успокаиваю себя я.

Пот стекает со лба, и я сосредотачиваюсь на мелодии сильнее прежнего. Песня одинокого фортепиано минором проносится по залу и заставляет плечи напрячься. Но я отдаюсь этой музыке и тут же расслабляюсь.

Все вокруг замерло и не имеет значения. Лишь только я и клавиши. Лишь только я и фортепиано.

— Умница, Аличе, — довольно произносит Диего во время антракта. — Ты как всегда была превосходна. Уверена, что не хочешь начать свою сольную карьеру?

Глава 2

Аличе

Нежный бархат черного платья щекочет кожу. Я несколько раз провожу по нему пальцами, наблюдая за забавными узорами, которые остаются. Сейчас, стоя перед зеркалом своего дома, я спокойна, но уже точно знаю: как только ступлю за дверь, все вмиг изменится. Будь моя воля — вечность сидела бы дома. Лос-Анджелес — прекрасный город, но по сравнению с родной Джелой очень многолюдный. Я все еще не могу привыкнуть к толпе, хотя живут тут уже больше четырех лет.

Сегодня важный день. Наш оркестр выступает на особенном мероприятии. Для меня это было в новинку. Первый раз за три года мы играли вне стен Театра Пикок. Но по словам некоторых коллег, Диего очень подсуетился, чтобы нас заметили и пригласили на столь значимый вечер.

Лично я не видела ничего особенного в одном из множества банкетов мэра города, в честь непонятно чего, но для других музыкантов из нашего коллектива это был отличный повод заявить о себе. Меня не привлекала сольная карьера. Я боялась ее до ужаса, с трудом переносила продолжительные сольные партии и в основном играла только для себя дома. Диего никогда не понимал меня в этом плане и просто рвал волосы от злости, когда я отклоняла все рабочие предложения, которые, к сожалению, поступали регулярно.

Я взглянула на настенные часы: пора выходить, но, ради Христа, как же мне этого не хотелось! К сожалению, выбора не было — Диего не простит, если я не приду. Дело было не только в концерте. Он собирался познакомить меня с кем-то и уверял, что это крайне важно. Его слова напрягали, но, увы, я ничего не могла изменить.

Служебный автобус оркестра подъезжал к помпезному дому. Я вжалась в сиденье, чувствуя себя крайне неуютно. Нас встретил самодовольный Диего. Его взгляд пробежался по головам каждого из присутствующих. Улыбка дирижера расплылась еще шире, как только он заметил меня. Хотя казалось, куда уж больше? Мужчина отошел в сторону, пропуская остальных и коротко отвечая на их приветствие. Я старалась не смотреть на него и на огромный дом, в который медленно прибывали самые жирные сливки местного общества. Единственным желанием было сбежать. Я даже начала продумывать план, как бы сделать это незаметнее, но Диего будто прочитал мои мысли. Его рука сжала мой локоть в жесткой хватке без возможности выбраться.

— Аличе, дорогая, — протянул руководитель голосом змея-искусителя. — Я должен тебя кое с кем познакомить.

— Н-но у нас концерт! — взбунтовалась я и попыталась вырваться из его лап.

Кожу жгло в тех местах, которых касался Диего. К горлу подступала тошнота, но я не обращала на нее внимание, потому что страшнее этих ощущений для меня сейчас были его слова.

— У нас еще есть время, — возразил мужчина и схватил меня второй рукой, видимо, действительно боялся, что я сбегу. — Это очень важный человек, Аличе. Я обещал его познакомить с самой талантливой пианисткой в Лос-Анджелесе…

— Т-тогда в-вам надо был-ло познакомить его с кем-то другим! — чем больше я волновалась, тем больше заикалась.

— Не скромничай, Аличе, — игнорируя мое беспокойство, рассмеялся Диего. — Для тебя это знакомство может стать отличным шансом.

К черту шансы, я хочу домой!

— Диего, п-пожалуйста, — взмолилась я.

Но мужчина оставался непреклонным и продолжал тащить меня в сторону дома. Мы вошли через черный вход, и белый свет натертого мрамора ослепил меня. Прислуга носилась из стороны в сторону, кто-то готовился к банкету, кто-то встречал гостей. Вся эта картина напоминала нелепое кино. Я родилась в очень состоятельной семье, но никогда не видела такой излишней роскоши. Каждый уголок этого особняка говорил о богатстве его жителей.

— Впечатляет, да? — усмехнулся Диего, заметив мой взгляд. — Ничего, скоро ты привыкнешь к подобным местам, Аличе.

— Solo attraverso il mio cadavere! — вырвалось у меня на итальянском. «Только через мой труп!»

— Не нервничай, дорогая, — погладил он меня по плечу, и мне тут же захотелось стереть его прикосновение. — Однажды ты скажешь мне спасибо за это.

Крайне сомневаюсь!

Мы поднялись по винтовой лестнице. Каждый наш шаг сопровождался стуком моих каблуков. Я оглядывалась по сторонам, ища пути отступления, но локация сменялась одна за другой. Казалось, что мы не в доме вовсе, а в каком-то музее.

Я точно не смогу выбраться отсюда самостоятельно. Мы прошли всего ничего, но я уже без понятия, как вернуться назад.

— Диего, ты пришел! — вышел навстречу нам мужчина почетных лет, и я побелела от ужаса, осознавая кого вижу перед собой.

Майкл Дэвис! Мэр Лос-Анджелеса!

— Здравствуй, Майкл, — пожал Диего руку мэру. — Помнишь, я обещал тебя познакомить с самой лучшей пианисткой в городе? Знакомься — Аличе Россо. Не обращай внимания на ее молодость, я в жизни не встречал никого талантливее!

Мэр оглядел меня с ног до головы. Его взгляд был доброжелательным, но я все равно чувствовала себя некомфортно.

— Приятно познакомиться, мисс, — целуя мою руку, сказал Майкл Дэвис.

— Мне т-тоже, сэр, — решила оставаться учтивой я.

— Ваше имя… Вы итальянка? — прямо спросил мэр, и я почему-то улыбнулась.

— Да, я родом из Сицилии, сэр, — не стала утаивать я.

— Сицилия! — почему-то обрадовался мужчина. — Какая прекрасная новость, я как раз на днях лечу туда на день рождение к своему дорогому другу!

— Вот как, — снова напряглась я и тут же умолкла.

Вместо меня начал говорить Диего:

— Помню, ранее ты говорил о важном мероприятии. Ты имел в виду свою поездку на Сицилию?

— Верно, верно, — согласился мэр, а после посмотрел на меня. — Аличе, знаю, мы только познакомились и с моей стороны было бы очень грубо просить вас об одолжении…

Глава 3

Риккардо. Палермо. Наши дни.

Все началось с того, чем изначально должно было закончиться. Смерть пришла в дом неожиданно. В моей семье из года в год она приходила только так. В момент, когда все скорбели, я подобно дикому зверю обгладывал кости своих врагов. Безмолвное отчаяние, прожигающая душу ненависть и невыносимое чувство долга. Именно таким оказался восход нового Дона сицилийского клана Cosa Nostra — Риккардо Кастелано. Да, я говорю про мой восход.

Галстук, затянутый в притык на шее, в один из самых жарких дней в Италии напоминал удавку. Я потянул узел вниз, чтобы ослабить хватку и встретился с укоризненным взглядом Сантино.

— Мне кажется, в нынешней ситуации следует соблюдать более формальный вид, Рик, — ворчливо заявил он и затянул мой галстук обратно.

— Ты мой консильери, Сантино, а не жена, — взбешенно снял я этот ошейник окончательно и на ходу сунул тому в руки.

— Искренне сочувствую несчастной, которой выпадет такая участь, — хмыкнув выдал он.

Я одарил консильери холодным взглядом и направился дальше. Если бы на месте Сантино сейчас был кто-то другой, он бы уже плавал в водах Тирренского моря, но этому мужчине несказанно повезло родиться моим братом.

— Как обстановка в Агридженто? — приближаясь к порту, тихо спросил я.

— Пока тихо. По крайней мере, от Фабио не было никаких вестей, — догоняя меня, оповестил Сантино.

Фабио Ареско — один из моих Младших Боссов. Он ответственен за дела в Агридженто, но, несмотря на свой неприлично юный для такой должности возраст, справляется преотлично. За последние полгода его часто стал беспокоить граничащий с нами клан La Stidda. Что ж, они беспокоили нас всех, но именно Фабио не спал ночами из-за постоянных территориальных разборок.

— Отправь туда Пьетро, мне неспокойно, — легкий бриз моря обдал наши лица, и я расстегнул пару пуговиц на рубашке, наслаждаясь свежестью.

— Думаю, дядя будет не особо рад этой новости, — высказался брат.

— Я плевал на его мнение. Пусть выполняет то, что ему говорят. Если будет возникать, направь ко мне, — спокойно произнес я и шагнул на борт яхты.

Сантино проследовал вслед за мной. Я ощущал это даже спиной, но все мое внимание было сосредоточено на поднявшемся из каюты Флавио.

— Don, — учтиво поприветствовал меня самый старший из солдат. — Partiamo tra cinque minuti, — «Дон. Выдвигаемся через пять минут».

— Quanto tempo ci vorrà per arrivare? — также на итальянском ответил я ему, а затем взглянул на часы, из-за возникшей ситуации мне пришлось перенести встречу с деловым партнером. «Через сколько будем на месте?»

— «Mezz'ora al massimo, il tempo è buono, — недолго думая, ответил Флавио. «Полчаса максимум, погода хорошая»

Я прикинул, сколько времени у меня будет для того, чтобы добраться до назначенного места, но все равно остался недоволен. С самого утра все шло не по плану. Бесспорно, если ты являешься частью мафии, тебе трудно предугадать все события, но я как всегда настойчиво хотел выделиться. Если бы мой отец узнал, что я обычно пытаюсь спланировать свой день, подобно британская королева, он бы перевернулся в гробу. Я кивнул солдату и проследовал в каюту, поманив за собой Сантино.

— Кто был главным в ночном рейсе? — уточнил у консильери, как только за ним захлопнулась дверь.

— Вито Ареско, — медленно протянул он, улавливая недовольство в моем голосе. — Ты подозреваешь его?

— А есть повод? — я сел в ближайшее кресло и откинулся на спинку, размышляя о произошедшем.

— Мне непонятно, почему Райль отправил его в Трапани. В Мессине он пригодился бы больше, — признался брат. — Думаешь, они что-то затевают?

— Сомневаюсь, что взаимоотношения в семье Ареско как-то связаны с потерянным грузом, — уверенно выдал я. — Думаю, дело в La Stidda.

Несомненно, опять они.

— У них нет доступа к нашей территории! — гневно сообщил мне мужчина и так очевидное.

— Значит, у них появился свой человек на нашей территории.

Сантино стиснул зубы. Его взгляд метался по всей каюте. Для консильери он был слишком несдержан. Неудивительно: Дон Валентино никогда не готовил брата на эту должность, на его место должен был вступить Орацио. Признаюсь, я сам, когда только стал Доном, планировал сделать Сантино Младшим Боссом, но позднее понял, что не могу подпустить никого так близко к себе, кроме него. Поэтому, теперь он занимал должность моей правой руки.

— Успокойся, — приказал я ему. — Сейчас неподходящее время для истерик.

Брату не понравился мой тон, но он не подал виду, что чем-то недоволен и молча сел рядом со мной.

— Мы потеряли три миллиона долларов, — свесив голову, констатировал Сантино. — Сколько еще убытков нам принесут La Stidda?

— Где сейчас Вито? — не поддаваясь меланхолии консильери, спросил я.

— Он на месте, ждет тебя, — безразлично сообщил он.

— Вот и отлично, — я поднялся с кресла и проследовал к выходу. — Пусть ждет дальше. Едешь без меня. Доложишь все вечером, у меня другие дела.

— Рик, ты издеваешься? — вскочил он следом.

— Мне, по-твоему, заняться нечем? — свирепо спросил я.

Сантино тут же замолк и отступил на шаг назад, подобно запуганной лани. Он не знал как это — возражать мне.

— Тебе ведь известно, что для нас сейчас в приоритете, — сдерживая холодную ярость, почти выплюнул я, но, быстро успокоившись, спросил: — Ремо сейчас в Трапани?

— Да, — хмуро подтвердил консильери.

— Вечером чтобы был здесь, — отрезал я. — Пусть объяснится, какого хрена он допустил утечку. Жду от него очень подробный отчет.

Глава 4

Аличе

Судьба и вправду жестокая штука. Она то любит нас, то насмехается. Сначала подкидывает возможности, потом сразу отбирает их. С судьбой у меня всегда были токсичные отношения. Как будто бы ни я, ни она не заслужили других.

Сначала меня одолел дикий ужас. Предложение мэра города выступить в самой столице Сицилии не казалось заманчивым изначально. Возвращаться в Италию не хотелось, все в ней пугало. Еда, улицы, люди будто загоняли в угол. Я задыхалась от яркого солнца, шума моря и пения птиц. Но признаюсь — в Палермо я чувствовала себя гораздо лучше, чем в Джеле. Наверное, по причине того, что ни разу в ней не бывала. Впрочем, как и все члены моей семьи. Будь они тут, ничем бы хорошим это не закончилось.

— Погода здесь чудесная, — улыбнулся мне Майкл Дэвис во время того, как мы сходили с трапа его частного самолета. — В Лос-Анджелесе в последнее время лишь дожди.

— В это время в Италии редко когда бывают дожди, — надевая солнечные очки, согласилась я.

— Ах, точно. Все забываю, что вы местная, — рассмеялся мэр. — Наверное, рады вернуться на родину. Сколько лет вы уже не были дома?

— Палермо не мой дом, — сохраняя вежливый тон, поправила я мужчину. — И, буду честна, я уже давно не считаю Италию своим домом.

— Редкость услышать такое от итальянки, — удивился Майкл. — Обычно все скучают по своей родине.

— Хорошо там, где нас нет, верно? — мы прошли аэропорт и ступили на асфальтированную плитку. Я замедлила шаг, наблюдая за волнами моря.

— Красиво, правда? — заметив мой пристальный взгляд, спросил мэр. — Всегда прошу подъехать водителя именно к этому месту. Отсюда открывается прекрасный вид на берег. Не всегда выпадает шанс просто понаблюдать за морем.

— Тирренское море прекрасно с любой стороны, — спокойно произнесла я. — Но, к сожалению, не всем дано понять его красоты.

— Вы так молоды, но уже так мудры, мисс Аличе, — задумчиво произнес он. — В вашем возрасте я думал совершенно о других вещах.

— Но это не помешало вам стать мэром, верно? — усмехнулась я.

— Верно, — улыбнулся и Майкл. — Я точно не жалею о лучших годах своей жизни. Несмотря на то, что порой меня заносило на поворотах.

— Неужели даже такому высокопоставленному человеку, как вы, есть чего стыдиться? — изумилась я и наконец оторвала взгляд от моря.

— Нет идеальных людей. Нам всем есть, за что себя корить. Возможно, я идеальный политик, хороший отец, надежный друг, но я не Бог. Я соткан из костей и кожи, и я могу ошибаться. Также как и вы, мисс Аличе. Вы тоже имеете на это полное право.

Слова мэра заставили меня задуматься, ошибалась ли я, когда решила разорвать все связи со своей семьей и оставить родину? До этого момента я действительно не задумывалась об этом. Лишь знала, что действовала согласно инстинктам. А они беспрерывно кричали мне: беги.

Черный мерседес заслонил прекрасный вид и остановился прямо перед нами. Водитель выскочил из машины и галантно открыл двери. Вся дорога до отеля прошла в молчании.

***

Нас встретила очаровательная девушка Мими. Она обняла Майкла, подобно давнему родственнику, и проводила в зал. Я не обращала внимания на людей. Это было единственным выходом выдержать вечер. Мой взгляд сразу привлек белый рояль Steinway&Sons, и я мысленно присвистнула. Боюсь представить, сколько денег пришлось отвалить мэру города за такой нескромный подарок.

— Где же ваш брат, мисс Мими? — обратился мужчина к, по всей видимости, сестре именинника.

— Он скоро должен быть, синьор, а это ваша пианистка? — смотря прямо на меня спросила девушка.

— Да, это Аличе Ро…

— Очень приятно, синьорина, — перебила я мэра и пожала ей руку. — Прекрасный вечер.

От моих слов Мими засияла.

— Благодарю вас, — едва сдерживая улыбку, произнесла она. — Слышала, вы заменили синьору Киару. Спасибо вам большое.

— Н-не за что, — занервничала я, а затем взволнованно произнесла: — Позвольте мне украсть ненадолго у вас господина Майкла.

— Конечно-конечно, — отмахнулась она и, видимо, удалилась по своим делам.

— Сэр, Майкл, прошу прощения за мою грубость, — засуетилась я, отводя мужчину в сторону. — Могу я попросить вас об одной маленькой просьбе?

— Конечно, мисс Аличе, — ничуть не удивился он.

— Не могли бы вы не назвать мою фамилию? Дело в том, что я не хочу встретить знакомых…

Мужчина скептически посмотрел на меня, наверняка думая о том, откуда у такой девушки, как я, могут быть знакомые в подобных элитных кругах, но лишь кивнул головой в знак согласия.

— Называйте меня просто Аличе. Будем считать, это мой сценический псевдоним.

— Конечно, дорогая, не переживайте, я выполню вашу просьбу.

Еще какое-то время я наблюдала за тем, как мэр приветствовал людей и заводил с ними беседы на различные политические темы. Все они даже не замечали меня. Я не жаловалась — это был лучший из всех возможных вариантов. На какое-то время даже успокоилась, но ощущение надвигающейся опасности не покидало. Сомневаюсь, что в этой части страны будут присутствовать мои родственники и кто-то из их приближенных. Однако если кто-то меня узнает, могут возникнуть большие проблемы…

Праздник все никак не начинался. Виновник торжества, по словам мэра и его собеседников, задерживался, а гости все прибывали и прибывали.

— Аличе, будь добра, повесели гостей, — осторожно касаясь моего плеча, велел мэр.

— Вы хотите, чтобы я сыграла что-то конкретное, сэр? — уточнила я у Майкла.

— Хм, дай-ка подумать, Диего говорил мне, что ты талантливый композитор. Сыграй что-нибудь из своего, — удивил меня мужчина своей просьбой.

— К-конечно, — стушевалась я, но проследовала к роялю.

Глава 5

Риккардо

Маленькая испуганная птичка. Именно такой мне сейчас казалась девушка, оказавшаяся передо мной. Вблизи она была еще красивее. Серо-зеленые глаза с выделяющейся радужкой смотрели на меня со смесью страха и презрения. Но почему-то я совершенно не обращал на это внимание. Сейчас во мне бушевало лишь одно желание — услышать ее голос.

— Д-добрый в-вечер, — сдержанно поприветствовала меня она, пытаясь скрыть свои чувства. — Вы хотели заказать определенную композицию?

О да, я готов был слушать, как эта маленькая птичка играет на рояле, вечность. Но в данный момент меня интересовало совсем другое:

— Вы не против прогуляться со мной? — вежливо произнес. Забавно, я уже забыл, что умею так говорить.

Обычно женщины сами бросались мне на шею и давали все, что попрошу. Среди них были и отчаянные дамочки, которые догадывались о сфере моей деятельности, но даже этот факт их не останавливал.

— П-простите, ч-что вы с-сказали? — даже ее заикание не отталкивало меня, а казалось невероятно милым.

Я промолчал и еще раз одарил незнакомку улыбкой. Она прекрасно поняла, что я сказал. У нее написано все на лице.

— Б-боюсь я н-не могу с-составить вам компанию, синьор, — от ее обращения я чуть ли не поморщился. — Мне нужно р-развлекать п-публику.

— Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — настойчиво обернулся я на гостей, и все в один миг спрятали головы. — В этом городе не найдется ни одного человека, который посмеет мне возразить.

Мои слова ничуть не удивили девушку. Она просто кивнула, будто бы услышала самую очевидную вещь. И затем неуверенно поднялась со скамьи. Я подставил ей свой локоть, но она проигнорировала мой жест и прошла мимо. Интересно, очень интересно.

— Идемте за мной, — не стал нарушать ее личное пространство я и рукой указал на лестницу.

Мы поднялись на четвертый этаж особняка и вышли на террасу. За один только вид мой дом мог стоить миллионы долларов. Весь Палермо отсюда будто бы лежал на ладони, а Тирренское море бушевало под светом ночных огней.

— Красиво, — не оборачиваясь на меня, сказала девушка.

— Вы никогда не бывали в Палермо? — оперевшись локтями о перила, поинтересовался я.

— Н-нет, — не совсем уверенно выдала девушка. — Но отсюда п-правда открывается п-прекрасный в-вид.

Я согласно кивнул и, натягивая на ее голые плечи пиджак, спросил:

— Как тебя зовут, птичка?

— А-Алиса, — едва слышно произнесла она себе под нос, не решаясь посмотреть на меня.

— В стране чудес? — подколол я.

— Не могу называть свою жизнь чудесной. Хотя, наверное, к лучшему, что я не видела кота без головы, — немного успокоившись, сказала она.

Ее слова позабавили меня.

— Хотя, врать не буду, глава моего оркестра курит столько же, сколько курила гусеница, — добавила Алиса, и я уже не мог сдержать свой смех.

— Так ты играешь в оркестре? — провел я ладонью по всему своему лицу, чтобы хоть как-то стереть с него веселье.

— Да, я старший концертмейстер, помогаю дирижеру, — будто бы сама не верила в свои слова девушка.

— Ты приехала с Майклом? — не отставал я.

— Угу, он попросил меня з-заменить другую п-пианистку, — настороженно объяснила она.

— Значит, живешь в Лос-Анджелесе, — задумчиво протянул я и почему-то расстроился.

Но Алиса ничего не ответила. Она уверенно повернулась, найдя в себе силы встретить мои глаза, и устало спросила:

— Скажите прямо, что вы хотите от меня, синьор?

Я тоже не стал отвечать и, вспомнив недавнее выступление девушки, поинтересовался:

— Эта мелодия, которую ты играла… Никогда раньше не слышал ее.

Алиса грузно выдохнула и неосознанно провела руку по своим волосам. Мне тут же захотелось коснуться их и намотать на пальцы прекрасные локоны, но я сдержал свой порыв, чтобы не напугать девушку еще сильнее.

— Крик, — после недолгой паузы неожиданно выдала она. — Она называется «Крик». Вы не могли слышать эту мелодию, синьор, потому что я ее написала.

Эти слова изумили. Никогда раньше не встречал композиторов вживую и, признаюсь, мало разбирался в музыке. Поэтому мне казалось, что все композиторы — мужчины. Это, конечно, глупый стереотип, и я осознаю это. Даже в двадцать первом веке женщины продолжают сталкиваться с шовинизмом. Хотя на законодательном уровне мы давно достигли равенства. Подобные, казалось бы, незначительные мысли все еще остаются Ахиллесовой пятой нашего времени.

— Никогда не думал, что музыка может быть такой, — признался я.

— К-какой такой? — то ли легкий порыв ветра, то ли мой пристальный взгляд заставил Алису еще больше укутаться в пиджак.

— Говорящей, — не долго думая, пояснил. — Она как будто говорила со мной.

— Рада это слышать, — вдруг улыбнулась Алиса, но в ее глазах застыла боль. — Я написала ее именно с такой целью. Хотела... Чтобы меня наконец услышали.

— И что, твое желание исполнилось? — не знаю почему, но я очень хотел это узнать.

— Нет, — с тоской выдала девушка. — Взрослые всегда слышат только то, что хотят услышать.

— И что же они услышали?

— Лишь только то, что я талантливая пианистка, — презренно протянула Алиса. — Сердцу, что известна лишь жестокость, не дано понять боль других. Вам ведь тоже прекрасно известно об этом, синьор?

Она будто видела меня насквозь, но не смела в этом признаться. И от этого моя кровь кипела все сильнее. Присутствие этой девушки будоражило.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три, — раздраженно выплюнула она. — И что вам это дает?

— Многое, очень многое, — сердце предательски дрогнуло. Моя сестра старше этой девушки на четыре года, но между ними была пропасть длиною в целый век.

Не нужно обладать особой наблюдательностью, чтобы понять это. Цветок, растущий в темноте, или цветок, выросший под палящим солнцем. Разница между ними очевидна.

— Вы так и не ответили, чего вы хотите от меня, синьор? — если бы не вопрос Алисы, я точно просверлил в ней дыру своим взглядом.