Благодарность из Тьмы

Часть 1

Правая половина моего лица пылала. Картину мира заливало красноватой пеленой и потряхивало вверх-вниз в такт зашедшему в бешеном ритме сердцу. Я ощущал, как отнималась губа после удара, хотя боли не чувствовал, только ноющую тяжесть. Хотел вздохнуть, а сам чуть не задохнулся от взвеси пепла в воздухе. Между висками стучало.

Мой противник лениво удалялся в полумрак переулка, словно понимал, что ему ничего не грозит. Высокая, очень высокая и очень худая фигура сгибалась настолько, что иногда опиралась при ходьбе на передние конечности, но даже в таком состоянии она была выше меня по меньшей мере на голову. Жилистые мощные ноги, поджарое тело, одетое в плотное чёрное перо, птичья голова с крепким изогнутым клювом. Четырёхпалый, с громадным когтём на каждом пальце. Тонкие и длинные перья в хвосте отчего-то напомнили своей хищной гибкостью кошачий хвост, хотя и высекли несколько искр из кирпича стен, задев те в движении. В переулке такой громадине, должно быть, было тесновато, тем не менее, я увидел чуть дальше от монстра человеческий силуэт, замерший в ожидании этого кошмарного спутника.

Они готовились сбежать, как делали уже не раз, и оставляли офицеров уже с результатами своего появления. На этот раз рядом оказался я, смог догнать, пытался задержать… Я не был готов к такому сопротивлению, в Оккультной Академии к такому не готовят базовом уровне.

“Этот парень сошёл с ума”, – вглядываясь в фигуру человека, я хотел зарыдать от жалости к нему и от собственной безысходности. К Астралу не обращаются просто так, и отдачу подобной силы не получают за красивые глаза. Правда, если решишь в прямом смысле отдать кому-то часть тела за услугу того или иного рода, последствия окажутся в разы хуже. Те, что готовы протянуть руку помощи из-за завесы Межмирья, никогда не прощаются. Они будут грызться друг с другом за право откусить от тебя кусок посочнее даже когда кусать останется почти нечего. Будут отгрызать всё больше и больше, всё чаще и жаднее… Зачем, зачем он согласился на сделку с Иным?..

Шаг, второй и третий, и переулок опустел. Осталась лишь червоточина, висящая в воздухе полупрозрачным полотном мокрой бумаги с рваной дырой метра два в диаметре. Едва слышный хруст как от сминания крошек битого стекла свидетельствовал, что дыра начинает затягиваться. Для такой пробоины скорость восстановления была слишком большой. Мой разум по привычке принялся высчитывать объём энергии, которая ушла на прорыв границы между Астралом и Явью, плюсуя к нему погрешности самых разных видов, тогда как должен был думать о спасении бренной шкурки, которой обязан своим существованием. Активность прорыва могла и меня коснуться, одарив всеми прелестями Дыхания Астрала, потому я собрался с силами и еле-еле поднялся на ноги, заковыляв прочь от дыры.

– Я ошибся. Ошибся. Просчитался, – вслух принялся ругать себя я, надеясь, что перфекционист во мне рассердится и хотя бы придаст телу скорость побольше. – Просмотрел. Прошляпил. Не углядел. В чём?.. Когда?..

За метр от выхода из переулка меня нашёл знакомый офицер. Лишь взглянув, от на секунду отпрянул.

– Тарновский! Наконец-то! Где тот хмырь? – громкий голос сослуживца перекрывал звон в голове после удара и фона из Дыры. Мужчина достал рацию.

– Ушёл. Пусть пришлют сюда аппаратуру для измерений и штопки Разрыва, – попросил я, подпирая собой стену.

– Ранен офицер. Пришлите скорую по адресу Вол…

– Пусть везут аппаратуру, пока там всё не закрылось! – не знаю, откуда во мне взялось столько силы и злости, что я буквально рявкнул на служивого. – Он прошлый раз чуть не прикончил человека, хочешь, чтобы в следующий раз..?

Пепельная взвесь из Астрала на вдохе так царапнула по горлу и сдавила лёгкие, что я закашлял, схватившись за грудь. Сердце ударило в рёбра в испуге, по спине запоздало пробежал холодок. Упасть я не упал – опустился на четвереньки, переводя дыхание и промаргиваясь от чёрной пелены, застлавшей глаза.

Руки и ноги дрожали. Нет, я не коснулся, я по-братски обнялся с Астралом. Он получил нового хорошего знакомого, новую дверь, которую на любой стук приоткроют хотя бы на миллиметр. Этой щели будет достаточно для крошечного разрыва. Сбежать и спрятаться мне не дадут до тех пор, пока остаюсь в живых. Но о такой проблеме подумаем потом. Сначала – ГДЕ же я так облажался?..

Из-за плотных перчаток мне мало-помалу становилось жарко, так ещё и помещение, где я был занят работой, едва проветривалось и было полно пыли. Ко всему прочему количество людей на квадратный метр превышало отметку “просторно”. Желудок пощипывало – позавтракать сегодня я не успел.

– Мы будем жаловаться вашему начальству. Вам известно сколько муж платит за охрану магазина?

Полноватая женщина лет шестидесяти в клетчатом платье с каждым недовольным взвизгом всё больше походила на курицу-наседку. Офицера полиции, приехавшего с бригадой на вызов, она практически зажала в углу и, казалось, вот-вот клюнет прямо в макушку.

– Пани Шевчик, врач “скорой” же сказал, что с вашим мужем всё будет хорошо. Лучше расскажите подробно что у вас произошло, – офицер тридцати с небольшим лет безуспешно прикрывался блокнотом.

– Я что, похожа на попугая? Я уже всё рассказала! – чуть спокойнее ответила хозяйка, чтобы завестись на новый круг. – Нас ограбили! Так ещё и забыли убрать защитную руну! Мой муж из-за неё потерял сознание! А у него, между прочим, слабое сердце!.. Если бы мы знали, что в Варшаве так паршиво охраняют частную собственность, ни за что бы не переехали!

Часть 2

В центральном отделе ОСА на глаза постоянно попадались сине-серые и рыже-серые одежды сотрудников. Первых было больше, хотя непосредственно в Варшавском Архиве работало меньше половины всех Архивариусов города. Часть стабильно дежурила по филиалам по всей столице, обеспечивая оперативный приезд специалистов в случае возникновения какого-либо происшествия. Полиция не являлась частью ОСА, тем не менее, операторы на экстренной телефонной линии высылали офицеров не менее быстро. Среди высшего состава у них имелись посредники, если дело вдруг касалось одновременно двух ведомств, что избавляло рядовых служащих писать для дела отдельный рапорт. Я был уверен, что полицейский, оставшийся в ломбарде, проходил переквалификацию или заменял старшего. Завтра или послезавтра ведущий расследование приедет к нам для проверки папки с новым делом. У меня по горло работы до того времени, когда придётся отчитываться.

“Юг”, моё подразделение, в основном занималось южным сектором Варшавы. Территориально сектор был смещён к востоку из-за реки Вислы, разделившей город на Правый и Левый берег. За неимением оперативников начальство могло объединить сотрудников разных отделов или увеличить состав группы расследования, но чаще всего я всё равно пересекался с людьми своего подразделения или из филиалов, относящихся к южному округу. Именно поэтому общее помещение “Юга” занимало по меньшей мере тридцать пять сотрудников, из которых восемь были архивариусами – если считать со мной. Одновременно в выделенном нам дальнем углу зала присутствовало не больше трёх рядовых, если только не проходила пересмена или кто-то не задерживался допоздна. В целом ОСА функционировало сутки напролёт, так что зал никогда не пустел даже в праздники.

– Доброго дня тем, кого не видел, – поздоровался я с коллегами, всеми как один склонёнными над своими столами.

– Доброго, – потянувшись, зевнула Эрика, сонно взглянув на меня. Несмотря на свою худобу, эта блондинка умела навести шороху. – Уже так поздно? Я опять засиделась?

– Тебе бы поспать, дорогуша. С непривычки на ночную смену так не перестроишься, – Бланка, вторая из двух наших женщин-архивариусов, поправила очки и, откинув голову назад, с гримасой недовольства размяла шею покачивающими движениями влево-вправо. Действие только сильнее взлохматило её короткое каштановое каре.

– Хочу перейти на Гибкую Неделю, а не полностью на ночное время, – поправила Бланку Эрика, зашуршав письменными принадлежностями. – Искусственный день в двадцать шесть часов увеличит продуктивность. Старший дал мне добро.

– Мне бы твой оптимизм, – пробормотал я, отодвигая стул из-за стола.

– Что, в поле было скучно? – низкий голос старшего по подразделению архивариуса застал меня врасплох. Обычно я прекрасно слышал шаркающее приближение пана Тадео Сеньи, но тогда мужчина смог удивить меня неожиданным появлением.

– Скорее непонятно, но расследование уже начато. Вероятно, имеем дело со взломом.

Мне хотелось поскорее отчитаться перед начальником, чтобы не попадать под взгляд острых тёмных глаз этого эмигрировавшего в своё время из-за работы итальянца. На прежней службе он сильно повредил ногу и с тех пор не мог передвигаться без трости. Мы не знали что именно стало причиной его разногласий с итальянским аналогом ОСА, но, едва подлатав себя, пан Сеньи подал прошение о переводе за границу. Ему было чуть за тридцать, за плечами – огромный практический опыт, так что несколько ведомств даже боролись за возможность получить его себе. ОСА к ним не относилось, но напрямую предложила все имеющиеся у организации возможности для жизни и работы. Почти десять лет исправной службы жителям Варшавы сделали пану Сеньи репутацию надежного консультанта и специалиста, почти не покидающего стены подразделения. К сожалению, на сами места происшествий он почти не ездил, дабы не создавать проблем ни своему здоровью, ни коллегам. Некоторая же экзотичность внешности– смуглость кожи, статная фигура и мягкие черты лица – частенько становилась причиной внимания женщин к главе “южных” архивариусов.

– Отличные друг от друга дела дают больше опыта. Сам-то не хочешь попробовать перейти на Гибкую Неделю, пан Тарновский? – Глава кивком попрощался с торопящейся на выход Эрикой, и его смольная чёлка закрыла глаз слева. Пан Сеньи, хмыкнув, заправил волосы набок.

– Как-то не задумывался над этим, но обязательно подумаю! – пообещал я, умащивая свеженькую рабочую папку на стол, а свой зад на стул.

– Будет замечательно, если у нас будет хотя бы двое с подобным графиком. В лучшем случае – четверо, – заключил Старший Архивариус и двинулся к себе в отдельный рабочий отсек, пристукивая по полу тростью.

Я черкнул заметку о графике в блокнот и практически сразу выбросил мысль из головы. Мне предстояла большая работа по копированию снимка из магазинчика. Копию нужно было сделать до конца рабочего дня, чтобы оригинал сдать в Архив. Выезд требовал рапорта и первичных заметок по делу, потому достал из ящика лист кальки, выбрал перья для письма, тушь, и пересел со снимком за чертёжный стол, включив под двойной столешницей лампу.

К своей квартире я добрался часам к восьми вечера. После основных рабочих задач я отправился на обязательную тренировку в спортзал ОСА, а затем – в ближайший супермаркет. Если бы я не отыскал жильё в десяти минутах пешком от подразделения, то бывал бы дома совсем поздно и вряд ли успевал бы элементарно высыпаться. Но – мне очень повезло, хоть двухэтажной квартире и не хватало ремонта, а обстановка была бедна на мебель. В предвкушении ужина я поднялся на второй этаж и открыл дверь своей квартиры. У порога меня встретил сильный запах еды. Со стороны кухни слышалась приглушенная музыка и редкие шаги. Я присмотрелся к обуви у входа, к небольшой спортивной сумке со следами от сигаретных искр и тяжело вздохнул.

Часть 3

Стоящий рядом офицер Берковиц не мешал мне на чистый лист переносить отчётную расшифровку тетры. Сам он разглядывал мои вечерние заметки, а точнее – рисунок бижутерии.

– А красиво вышло, – Мартон встряхнул лист и прищурился, всматриваясь в содержимое. – Мне что, на старости лет стенографию постигать, чтобы не читать твой чистовой отчёт?

– Извините. Слишком много мыслей было, когда расшифровывал тетру, – я чуть отодвинулся от работы, чтобы случайно не капнуть на неё чернилами. – Скорее увлёкся, потому как чем дольше вглядывался в наслоения следов фона разрыва, тем больше странностей замечал. Во-первых, показания фона были слишком высокими, и в то же время разрыв затягивался сам. Это по меньшей мере странно. Нас как учат – если разрыв произошёл, единая материя Мира стремится к стабилизации границы, к единому покою. Разрыв колеблет Явь и Астрал, перетягивая энергию из одного в другой для первичного блока, вроде как смешивает. Созданный энергетический “шрам” стабилизируется и рассасывается сам по себе, пока процесс перетягивания крупиц энергии не прекратится. Практически процесс можно наблюдать в местах мощных выбросов эмоций, если не имеется защитного барьера. Треснувшие стены, кирпич крошится, как печенье, растения сохнут и не растут годами. Технология “штопки” разрывов на этом основана…

– Я тебя понял, – кивнул офицер, останавливая мою лекцию. – Откуда, как считаешь, взята энергия на “штопку”?

– Уверен процентов на семьдесят, что позаимствовали жизненную силу пана Шевчика. Его обморок тогда понятен.

– А остальные тридцать, что источником был или кулон, или у вора был иной источник. Но тогда возникает вопрос зачем вору латать пространство, – вперившись в пустоту, Мартон скривил губы.

– Разве только замести какие-то следы. Хотя наследили там прилично. Картина в целом прозрачна и потому непонятна, – я постучал кончиком пера по кляксе-копии. – Пока не увижу бытовые тетры, что-то новое вряд ли найду.

– Глупое дело, – пан Берковиц понизил голос до шепота, пожевал губы и продолжил уже громче. – Мы с Алойсо Линдхольмом поедем сейчас в больницу. Получим копии справок и выписок для подшивки и расспросим потерпевшего что он сам помнит о том, что с ним случилось.

– Часть нашей доли в общем рапорте я, думаю, доделаю к вашему возвращению, – пообещал я, и офицер поднял повыше мои записи с рисунком.

– Это я с собой возьму. Вдруг пригодится.

– Я не против. Нужное я уже перефразировал кратко и записал. На оцифровку сам отнесу, – согласился я с кивком. – Пан Линдхольм курирует дело от полиции?

– Нет, его начальник обещался подойти после нашего визита пана Шевчика, так что где-то после обеда обсудим детали.

Берковиц уехал, а я занялся бумагами. Я бы назвал работу волокитой, если бы не имел усидчивости для похожей работы, например, для моего хобби. Мало контактирующие с Архивариусами порой могут ужасаться нашей мании, связанной с рукописным текстом и всему относящемуся к чистописанию. Знающие же в курсе насколько письмо близко от практического Астрала. Вот, взять к примеру, копирование фоновых тетр. Выводишь границы, замеряешь промежутки и выделяешь наслоения… Да, больше похоже на попытку общения с Астралом на пальцах, когда он выражается языком Шекспира, а ты мычишь неандертальцем. Тем не менее, с каждым годом наше понимание глубокого слоя Мира растёт и развивается, хотя вопросов меньше не остаётся. Мы умеем использовать энергию Астрала, облегчая наш быт, умеем минимизировать разрушительные действия Слоя для живых организмов и неживой материи. Кто знает, куда любопытство оккультных учёных и Архивариусов приведёт человечество?

На обед я вышел за пределы корпуса ОСА. В небольшой столовой через улицу от работы я договорился встретиться с Кристеном, предварительно конфисковав у него ключ от квартиры. Брату я поручил задание пройтись по ближайшим мастерским и заглянуть в центр занятости, дабы взять объявления о поиске рабочих рук. У Криса имелся диплом Астрального Портного, что при должном терпении и опыте избавило бы его от страха за место и скудных финансов. Профессия походила на мою знанием рунограмм, пусть и была ограничена количеством оных. Брату была необходима практика кроя и пошива одежды, а по окончанию – оснащение изделий защитными ставами. ОСА располагало своей мастерской со служебной прачечной на севере Варшавы, да только Крису подобное место с его трудовыми подвигами не светило ещё лет десять.

Обедая, я дал братцу советы по нескольким посещённым местам, наказал обзвонить другие и только тогда отдал ключ. Кристен быстро доел свою порцию и ушёл, а я остался ещё минут на десять. Вернулся я на рабочее место только пройдя через цветочных магазин поблизости. Работающие там цветочницы знали меня очень хорошо. Примерно раз дня в три-четыре я заглядывал к ним, неизменно покупая розочку размером с ладонь за полкроны и получая на сдачу недоумение и тёплую иронию во взгляде. Пока покупка томилась у меня во внутреннем кармане жилетки, я с папкой под мышкой добрался до пятиэтажного здания Архива, где располагались в подвальной части Астральная Библиотека и архив дел ОСА на втором и последующих этажах.

За стойкой регистрации виднелась знакомая мне макушка светлых кудрей. Панна негромко печатала на компьютере и иногда посматривала чуть в сторону на свой стол. Приблизившись, я увидел там стопку исписанных листов. Помедлил, доставая из внутреннего кармана пудрово-розовый цветок, чтобы осторожно опустить его в карандашницу близ молодой женщины.

– Доброго дня, панна Росси, – облокотившись на высокую столешницу стойки, я улыбнулся сидящей за ней машинистке.

– Доброго, пан Тарновский, – почти мгновенно отреагировала на моё появление девушка, поджав губы в широкой улыбке. Взглянув на миг на меня своими тёмно-синими глазами, она опустила взор на цветок и аккуратно, двумя пальцами, вынула его из стаканчика с карандашами и ручками. – Вы, как всегда, не меняетесь.

– Иногда стабильность – синоним слова “надёжность”, – я не без удовольствия изучал прекрасный овал лица с минимумом косметики. – Аврора, душа моя, вечер пятницы на этой неделе у Вас свободен?