Боги пустынь и южных морей

Глава 1. Не все пути в Эстерат

В первый же день стануэссу зауважали. Вернее, ее знали здесь вовсе ни как Эрису Диорич, а как Аленсию из Арленсии. Неразумно было назваться настоящим именем, ведь славный арленсийский род Диорич не менее тысячи лет известен за пределами королевства. И вполне могло оказаться так, что кто-то из кочующих торговцев окажется достаточно образованным да спросит: «Какая ты Диорич? Стануэсса, что ли? А чего ты здесь в пыли, да грязи? Уж если брешешь, девка, то имей совесть – не завирайся так нагло!». И возразить ему как бы нечего. И незачем, чтоб не нажить к случившейся беде бед гораздо более тяжких.

А зауважали арленсийку ровно тем же утром, как Гасхур, купивший ее у Кугору за сто салемов, попытался предъявить на нее права. Когда тот глупый погонщик верблюдов подошел к северянке и стал втолковывать о ее будущей роли и пользе послушания, стануэсса вдруг бросилась на него, будто не девушка, а демоница из темной свиты. И нож, болтавшийся у аютанца за поясом, оказался в ее руке. Яркой молнией сверкнул в утреннем солнышке, и застыл несчастий Гасхур с раззявленным ртом, чувствуя, как лезвие немедленно вскроет ему горло. Нож-то плохонький, старый, точно нубейские боги, но точил он его сам – точил на совесть. Таким воловью кожу резать просто, не то что человеческую.

- Аленсия я! Уяснил?! И запомни: никогда госпожа Аленсия не была никому рабыней и даже служанкой! – прошипела северянка еще теснее прижимая сталь к его подрагивающему кадыку. – Есть вопросы?!

- Да, госпожа! – вполне согласился погонщик верблюдов. – Вернее, нет, госпожа. Вопросов совсем нет.

Караванщики, местные и наемники, наблюдавшие за сценой укрощения «рабыни», разразились хохотом.

- Дикая кошка. Как с ней науриец справлялся? – старейшина каравана, что возил рис и чай с Эсмиры, тоже скривил дряблые губы – смеялся: – Не иначе как поил ее допьяна. Ну, да, напоит, потом радуется. Иначе с такой девкой было бы ему трудно.

- Есть еще желающие заявить право на госпожу Аленсию?! – Эриса оттолкнула Гасхура, и угрожающе держа нож, оглядела стоявших в полукруге мужчин.

- Что ты, красивая, только крайнему дураку мнилось, что о тебе можно так плохо думать! – отозвался тот самый аютанец, с которым стануэсса пила эль, хитро выпытывая, в какое место занес их Сармерс.

Стоявшие возле него одобрительно зароптали, но глядели на нее лукаво и масляно, мол, а что ж будет дальше. Давай, девонька, развлеки нас еще! А что там Гасхур? Смирится с потерей ста салемов или хоть как-то придумает компенсировать их?

- Нож отдай! – неуверенно подал голос Гасхур.

- Теперь этот нож мой! Все понял?! – стануэсса резко повернулась к нему. Ее светлые, такие красивые глаза, стали похожи на стейнладскую сталь. Ведь известно как опасны клинки из нее.

- Ну ладно, - пробормотал он. На шее явно чувствовался порез, и может даже текла кровь. И зачем с это ненормальной спорить сейчас? Он решил, что разумнее будет пойти проверить подвязки верблюдов, а то ж, говорят, там за рощей верблюдицы пасутся – наши могут побежать.

Народ, в целом довольный представлением, стал расходиться. Недовольной осталась лишь сама госпожа Диорич. Да, она была быстра. Тренировки в саду под смоквой с качающимися дощечками не пропали даром. Однако, без силы кольца, без великолепного свойства Флера Времени она оставалась уязвима почти также, как любая другая девушка в опасном мире мужчин. Арленсийка мысленно оценила скорость своих движений с трофейным ножом и подумала, что если бы в противостоянии с Кюраем она двигалась также, то на ней не осталось бы живого места от его кнута. И снова все мыслимые ругательства полетели в след неведомо куда бежавшему рабу-Кугору. В ее пламенных утверждениях Шет жестоко имел подлого наурийца в оба отверстия. Имел не один, а призывал для пущего распутства всю свою немалую свиту.

Куда бежал темнокожий обманщик, стало вскоре вполне ведомо: приятели Гасхура поведали, что Кугору, как получил денежки за продажу ее якобы как рабыни, так сразу сторговался о месте на верблюде в первом же караване. И караван тот отбыл в сторону Гор-Ха еще до рассвета. Было острое желание отправиться за ним следом, но зарики Судьбы легли неудачно: не то, что в Гор-Ха, вообще в Эльнубею в тот день никто из торговцев не собирался. Имелась слабая надежда, что в оазис завернет караван из Эсмиры, имеющий интересы в северной стороне, но, как сказали знающие люди, надежды на это немного. Только даже если помогут боги или каким-то иным чудом появится попутный караван прямиком в Гор-Ха, как Эриса присоединиться к нему? Уже знакомый ей караванщик по имени Хутраб, с которого она угощала элем в первый день, сразу обозначил ходившие здесь цены. Если в Эсмиру не меньше двести салемов, в Эстерат те же деньги или чуть больше. А древний как земля Гор-Ха лежал много дальше. Туда не один день пути через пустыню, перевал и эльнубейские земли. За такой переход четыре сотни салемов возьмут лишь самые добрые. Торговцев тоже можно понять: чтобы взять на верблюда попутчика, придется отказаться от части груза, а это значительная потеря выгоды. При всей душевной доброте никто с деньгами за спасибо здесь расставаться не намерен.

Вот и горько задумалась стануэсса, поговорив Хутрабом. Как ей быть? Здесь уже не о погоне за мерзавцем Кугору нужно думать, а о том, как вообще отсюда выбраться. Хотя бы до Эстерата. Эстерат, конечно, опасная точка маршрута – там ее могут схватить за убийство члена Круга Высокой Общины. Но именно там она сможет найти Лурация. Ведь если она даже изловчится каким-то образом попасть на корабль, идущий в Хархум или Фальму, то Лураций к тому времени отчается ее ждать и вернется в Эстерат. И не будет он ее ждать вовсе - известие об убийстве Кюрая Залхрата мигом разнесут по всему Аютану.

Все что смогла придумать госпожа Диорич, так это спросить о работе в постоялом дворе.

Хозяин важнейшего в оазисе места господин Фарах Шэбун предложил так:

- Будешь с утра и после полудня помогать с готовкой. Потом разносить еду, питье, носить воду и мыть посуду. Каждый день исправно плачу десять салемов.

Глава 2 Смертельный ветер

Боги миловали, и не было такой невыносимой жары, какую перенесла Эриса при путешествии к оазису Даджрах – тот раз, когда она с Лурацием искала встречи со жрицами Леномы. Да, теперь солнце не казалось таким злым. Караван шел лишь с одной недолгой остановкой перед полуднем, чтобы немного поесть, попить воды, расслабить уставшие ноги и спины.

Спрыгнув с прилегшего на песок верблюда, стануэсса направилась к Нураму. И снова земля ей казалась зыбкой. Увы, верблюд – это не конь. Сколько она получала удовольствия в Вестейме, пуская любимого Грома страшным галопом, до сумасшествия носясь по всему поместью! А с верблюдами у арленсийки не ладилось: всякий раз ее качало так, словно земля превращалась в беспокойное море. При этом морские путешествия, даже при сильном волнении Эриса переносила хорошо. Можно сказать, великолепно, если вспомнить плаванья с капитаном Шетересом. Сколько лет прошло? Года четыре, пять? Тогда еще Дженсер лишь маячил в женихах, делая ее жизнь сладкой от комплиментов. А капитан Шет – она любила его назвать так, роняя последнюю часть его имени – в самом деле был истинным Шетом в постели, от которого так приятно ныло все тело и к утру становились опухшими губы. Хотя как он издевался над ней, не всегда такое весело вспоминать. Ладно, чего тревожить былое. Тем более былое на его корабле.

Госпожа Диорич подошла к Нураму и, открыв свой бурдюк, предложила:

- Будете? Вода, кстати, лимонная – вкуснее, чем из ручья.

- Девочка, ты очень добрая. У меня дочь такая. Да, хранит тебя и ее Валлахат, - хозяин каравана отстранился от протянутого ему сосуда. – Прибереги для себя. А для Нурама Харфиза нет ничего вкуснее обычной воды. Хотя соврал… вкуснее есть – вода из колодца моего дома, где я когда-то имел счастье родиться. Это в далекой деревне на границе с Эльнубеей. Если говорить по правде, я даже эль не люблю и не пью. Пил твой, чтобы не обидеть тебя, девочка.

- С погодой нам повезло, да? – Эриса присела рядом на подстилку. Казалось, раскаленный песок обжигает даже через плотную шерстяную ткань. Арленсийка поджала ноги, чтобы не касаться голыми икрами песка.

Караванная тропа выделялась изредка являвшимися плитами светлого камня – останками древней нубейской дороги. Ее почему-то еще не до конца поглотило песчаное море. Где-то впереди торчал покосившийся обелиск – дорожный указатель, которые уже попадались на глаза Эрисе. Над дюнами, видевшимися до горизонта, висело красноватое марево.

- Не уверен. Верблюды подергивают ушами, видишь, - аютанец кивнул на своего белого, и стоявших за ним животных возле зарослей колючего кустарника – он темными плетями торчал из серого песка. – Может быть риха-хаттан. Нам нужно пройти до остановки на отдых еще лиг десять – там неплохое место, прикрытое с трех сторон скалами.

- Оазис? – Эриса поправила сползавший с головы платок и отпила из бурдюка глоток теплой воды, немного освежая пересохшее горло. Что-такое риха-хаттан она знала. В переводе с аютанского означало «смертельный ветер». Об этой напасти иногда упоминали караванщики в постоялом дворе господина Фараха Шэбуна. Иногда, сидя вечерами у костров, рассказывали такие небылицы, мол, риха-хаттан насылают темные нубейские боги, которые в понятиях аютанцев и есть истинные демоны, злобно противостоящие Валлахату. Говаривали, что иногда риха-хаттане ветер приносит неведомых существ, которые съедают верблюдов и даже людей. Или хуже того: стихия может разыграться до такой силы, что уносит несчастных в неведомый мир, где их ждет рабство и мучение до конца дней.

- Конечно же нет, - отвечая на вопрос арленсийки, Нурам усмехнулся и покачал головой. – Здесь нет оазисов и даже колодцев до самого Даджраха. Вернее, колодец есть у развалин Хаш-Туум, но там редко бывает вода. Нико не знает отчего она там появляется и почему исчезает. Что интересно, если вода в колодце есть, то она на удивление холодная, словно в горном ручье. Во всей огромной пустыне я такого нигде не встречал.

- Может нам повезет, и вода будет. Холодная… - Эриса облизнула сухие губы, представляя воду в запотевших бокалах с кусочками льда, которую она пила в жару в Арсисе. – Далеко до тех развалин?

- Да, туда доберемся только завтра к полудню. Заночуем в пристанище между скал. Не нравится мне голос песка… - он застыл, прикрыв глаза, вслушиваясь, потом поглядел на верблюдов. – Будет риха-хаттан, - уверенно сказал Нурам Харфиз и встал. – Собираемся! Поторопитесь! – распорядился он погонщиками. - Нужно ехать скорее! Должны успеть до укрытия в скалах.

Собрались быстро. Верблюды, чувствуя беспокойство людей и сами, вероятно, опасавшиеся бури, пошли частым шагом по тропе. Тропа пока совпадала с останками древней дороги. Впереди шел белый верблюд Нурама за ним двое наемников, на низеньких, но весьма проворных дромадерах с длинной рыжей шерстью – такие обитали ближе к границе пустыни и Малвута. В середине двадцать верблюдов с грузом и погонщики. Караван замыкали двое наемников на тех же рыжих длинношерстных, которые, говорят, не очень удобны для перевозки тяжестей, но хороши в бою и во многом превосходят лошадей.

Часа через два с лишним далеко впереди показались скалы. Наверное, о них говорил господин Нурам Харфиз. Они виднелись в буром мареве ломаными серыми выступами между дюн.

- Не успеем, - сказал на аютанском погонщик, следовавший за Эрисой. Он привстал, оглядываясь назад на горизонт.

Эриса, все лучше понимавшая аютанский и даже в разговоре с караванщиками переходившая со всеобщего на их родной, тоже привстала. Но не увидела ничего необычного, беспокоившего людей в караване и, видно, все больше волновавшего животных, которые вытягивали шеи и раскатисто ревели.

- Становимся здесь! – распорядился господин Харфиз, указывая рукой на торчавшие из песка камни и редкие сухие кусты. – Давайте верблюдов в круг.

Эриса, видя всеобщую тревогу, спрыгнула наземь раньше, чем лег ее верблюд и два не вывихнула ногу.

- Сюда, сюда ставь! И ты сюда! – командовал погонщиками Нурам, жестикулируя рукой. – Веревки давайте! Вяжите крепче!

Глава 3. Руины Хаш-Туум

До рассвета они одолели путь до нубейского дорожного указателя, от которого остался один белый камень. Остальные, потертые песком так, что уже не читались рельефные знаки, валялись в песке. Дальше нубейский тракт делился на два направления: к Фальме через два оазиса, и к Эстерату. Едва появилась красная полоса рассвета, как подул ветер. Не сильный, но такой что погнал пыль и даже начал играть песком на верхушках барханов. А потом явилось солнце. Большое и красное. Пока еще доброе, не жгущее беспощадными лучами. Пользуясь утренней прохладой караван шел быстро, следуя изгибам нубейского тракта, иногда отклоняясь, чтобы обойти, съевшие дорогу, дюны.

Эриса уже изнемогала от долгой езды. Ведь двигались без остановки едва ли не полночи. Вот утро, а верблюды все идут и идут куда-то на юг, если ориентироваться по встававшему солнцу. Затекли ноги и пальцы больше не слушали арленсийку, из-за того, что она слишком крепко цеплялась за седло при спуске по крутой каменистой тропе. Одна радость: понемногу к качке она стала привыкать.

Еще часа два караван шел ровно на юг, пока Нурам не поднял руку и не приказал свернуть к ложбине между желто-серых дюн. Там устроили недолгую стоянку, чтобы попить воды, немного перекусить, и размять уставшие тела – ведь следующая стоянка выпадет лишь после полудня в Хаш-Туум с отдыхом до наступления ночи.

В этот раз с господином Харфизом неотрывно был Кемриз, который не снимал с пояса тяжелый скимитар и даже кожаный шлем с блестящими пластинами бронзы, оставался не на седле, а тяготил его голову. Он часто поглядывал украдкой на двух хвостовых охранников, которые держались особняком и на стоянке расположились между грузовыми верблюдами и склоном дюны. Эриса присела в нескольких шагах от Нурама прямо на песок, который с утра не был горячим, отпила воды и жевала сухую лепешку с начинкой из пресного, но острого сыра и пряной зелени. Ела неторопливо и слушала разговор хозяина каравана и Кемриза, а также поглядывала на наемника со шрамом и наурийца, имя которого было Губору. Едва его хищный и насмешливый взгляд обращался к ней, она отворачивалась. Что будет между ним и ей в Хаш-Туум только богам известно. Прятаться все время стоянки в шатре господина Харфиза вряд ли выйдет. Все равно ей придется отлучиться по нужде, и он подловит ее, отведет подальше и, конечно поимеет к его огромному удовольствию и великой жадности. От этих мыслей Эриса словно почувствовала как его большой черный член – а он у него явно не маленький – входит в нее глубоко до упора, входит сильнее с каждым новым толчком… представила и едва не застонала от выдуманных, но очень сильных ощущений. Хотела ли она этого? Теперь стануэсса не была уверена, что нет. И чем больше она об этом думала, тем яснее становился ответ: она вполне допускала что отдастся ему. Даже несмотря на то, что госпожа Диорич пыталась запретить себе думать об этом, все равно мысли о дерзком наурийце приходили вместе со свежими воспоминаниями и теми грубыми, сильными ощущениями, которые возникли от близости их тел перед отъездом. Но пусть боги решат, как все случится. А если эти двое наемников вдруг рискнут захватить караван на следующей стоянке, что тогда? Видно, что науриец – воин большой силы. Если он еще настолько опытен, то вполне может справиться одновременно с Кемризом и с немолодым Харфизом. Что тогда станет с ней? Она будет добычей, как верблюды и товары на их спинах? Станет рабыней этих разбойников и ей придется вести безвольное, униженное существование, скитаясь по выжженной солнцем земле?

Между своих мыслей стануэсса услышала насторожившие ее слова хозяина каравана и переспросила:

- Получается, мы не свернем в Даджрах?

- Теперь нет, - ответил Нурам. – От руин до Эстерата гораздо ближе, чем до Даджрах. Хотя у меня был туда груз, завезем его на обратном пути. Не будем рисковать, сама понимаешь почему. Ты бы размяла ноги. Вижу непривычно северянке на верблюде. Походи здесь немного, поднимись на бархан, скоро уже поедем.

То, что путь не лежит в оазис Даджрах, Эрису значительно расстроило. Она так рассчитывала посетить святилище Марахи Нраш и поговорить со жрицами Леномы о бедах, свалившихся на нее. Иногда, особенно перед сном, когда ее внимание отходило от насущных дел и суеты, арленсийке казалось, будто нити, ведущие к вауруху, не исчезли совсем. И даже было ощущение того бесконечного пространства с крошечными искорками, из которого она притягивала Флер Времени. Быть может с потерей кольца эти способности она не утратила безвозвратно? Может их удастся как-то развить? Развить, как она развила умение обращаться с кинжалом в настойчивых тренировках? Или жрицы подскажут способ как правильно молиться Всевидящей, и древняя богиня услышит ее, поможет вернуть утраченное? Если бы ей удалось восстановить связь хотя бы с Сармерсом! Где же этот шетов летающий кот?! Почему до сих пор не появился, когда она в такой беде и очень нуждается в нем?! Но все эти возмущения, обиды были пусты: стануэсса сама прекрасно понимала, что ни Величайшая, никто из ее свиты ничем ей не обязан. Тем более теперь, после столь глупой утраты кольца.

Но если старший караванщик решил не ехать в Даджрах, то значит так нужно, и ее интересы следует задвинуть в дальний угол. Настанет время, она с Лурацием совершит еще один визит в этот очень памятный оазис и навестит змеиное святилище Марахи Нраш. Будет у них там много времени и много свободы. Ведь теперь никакой Кюрай не помеха. Хоть он был большим мерзавцем, пусть Валлахат примет его душу!

Когда Нурам дал распоряжение выезжать, Эриса успела немного размять ноги, походив по склону бархана, проваливаясь в рыхлый песок. Утром он был приятен на ощупь, мягкий, даже нежный, точно лепестки цветов, и соблазнительно прохладный. Хотелось зарыться в него и полежать хотя бы полчаса. Однако, господин Харфиз спешил. Видя, что мужчины поднимают верблюдов, стануэсса поспешила к своему. На полпути ее задержал Губору, также как ночью схватив за руку своей сильной и горячей ладонью.

Глава 4. Эти жуткие глаза во тьме

Уронив бурдюк с водой и маленький холщовый сверток рядом с арленсийкой, погонщик направился к верблюдам. Напоследок он не отказал себе в удовольствии, бросив презрительный взгляд в сторону северянки. Его темные глаза сказали: «Мы не убийцы, вот тебе милость, но таким как ты не место в нашем мире. Умрешь – не велика потеря». Товары еще раньше погрузили на верблюдов, и караван ушел еще засветло, даже краешек солнца не скрылся за дюной. Оставалось непонятным, как караванщики успели похоронить Кураба за такое небольшое время. Но бросить мертвое тело подчиненные Харфиза, свято верующие в Валлахата, тоже не могли – не те они люди. Странно повел себя сам господин Харфиз: Эриса ожидала от него хотя бы каких-то слов на прощанье, но аютанец даже не глянул на нее. Наверное, так сильна была в нем ненависть к запятнавшим себя связью с темными нубейскими богами.

Присев на корточки, Эриса развернула холщовый сверток: три сухих как камень лепешки размером с ладошку и две горсти фиников, ломтик вяленого мяса. И воды всего один небольшой бурдюк. И то, кажется, неполный. Они ничего не попутали?! Это на пять дней?! Ладно с едой: здесь есть пальмы и можно изловчиться, собрать хотя бы зеленых фиников. Но вода! При такой жаре, стоящей с утра до ночи, бурдюк выпивается за день-два! Караванщикам просто наплевать на ее жизнь! А может они желают ей, поклоняющейся Леноме, мучительной смерти?! Наверное, так и есть.

У арленсийки нет ни огнива, чтобы развести огонь, ни оружия, кроме маленького ножа. А здесь вполне могут обитать гиены и звери покрупнее. Она осталась одна, и с наступлением ночи неизвестно какие опасности оживают в Хаш-Туум. Может, призраки города мертвых, который совсем рядом за стеной, приходят проверить, не задержался ли кто из людей. Может, духи древних нубейских стражей, которые, говорят, живы по сей день. Конечно, против них бесполезно обычное оружие. Оружие… И тут Эриса подумала: ведь у святилища Величайшей остался лежать мертвый науриец, а его меч так и не покинул ножны. Можно пойти и забрать тот клинок. Там же должен находиться его приятель - Хунам. Жив он еще - нет? Если жив, то вряд ли он уполз оттуда далеко. Ведь Эриса, после своей угрозы перерезать ему горло, не стала убивать наемника. Она просто ушла с храмовой площади, не обращая внимания на его хрипы и проклятия. Боги, нужно было забрать у него меч! Тогда, если Хунаму снова вернутся силы, столкновение с ним будет не столь опасным. Хотя как знать. Если он, играя, нанес тяжелую рану опытному Кемризу, то даже с вооруженной стануэссой может справиться голыми руками. Тем более если выследит ее и нападет из-под тишка.

За этими размышлениями, стануэссу осенило: их вещи! Вещи двух хвостовых охранников так и остались здесь. Караванщики, собираясь в путь, то ли побрезговали дорожными мешками наемников, то ли таковы их законы чести пустынников – не тронули чужое. А ей вполне может пригодиться то, что уже ни к чему тому же Губору. Может у него есть хотя бы огниво и кинжал или нож получше того, что достался как трофей от неудавшегося «рабовладельца».

Свернув от ступеней направо и пройдя с десяток шагов Эриса, сразу обнаружила кожаный мешок с лямкой и подстилку, толстую, из верблюжьей шерсти. Второй мешок с вещами валялся под пальмой. Какой из них принадлежал наурийцу госпожа Диорич не стала гадать: если она случайно ограбит Хунама, то боги простят эту оплошность. Стануэсса развязала узел и вытряхнула из мешка содержимое: несколько лепешек, крупный кусок вяленого мяса, натертый перцем, твёрдый козий сыр и пригоршня урюка. Неплохо. Она завернула еду в холщовую ткань. Также здесь была хорошая веревка с крюком, два головных платка и маленькая баклажка с жидкостью. Вряд ли в ней вода - воду в таких в пустыню не брали. Скорее всего в ней брум – очень крепкий напиток и мерзкий на вкус, хотя многим нравился. Имелись еще пустые ножны под кинжал и надорванный, но вполне пригодный ремень. Еще всякая всячина. В кармане мешка обнаружился хороший нож с крепким острым лезвием на черной рукояти, покрытой резьбой, и – удача – огниво. Две свечи и крошечный мешочек с солью, смешанной с перцем и пряными травами. Вот еще что-то увесистое. Кошелек в ее руке зазвенел монетами. Арленсийка высыпала на ладонь горстку серебра и несколько медяков, быстро оценив: не меньше трехсот салемов.

И Эриса мысленно произнесла: «Боги!.. Нет, Ленома, слава тебе! Спасибо за такую удачу на моем непростом пути!». Ведь если в ближайшие дни будет в Хаш-Туум караван, то она может купить себе место на верблюде до Эстерата или Даджрах, а не умолять караванщиков, выслушивая скабрезные шутки и оскорбления. Оставался открытым вопрос с водой. Должны же быть у наемников бурдюки. Обязательно должны. Но искать бурдюки и оценить содержимое второго мешка Эриса решила утром. Вечерело и нужно было скорее найти место для ночлега. Такое, чтобы чувствовать себя безопасно, если здесь появятся ночные хищники.

Недолго походив вокруг останков здания, служивших пристанищем для караванов, госпожа Диорич обратила внимание на искривленную пальму. Та выросла, придавленная обломками тяжелой колонны, и ствол ее под значительным наклоном тянулся к верху этого здания, поднимался над ним на значительную высоту. Если постараться, то можно было вскарабкаться по пальме и с нее забраться на плоскую крышу. Пока не стемнело, стануэсса так и поступила, решив, что сегодня уж точно обойдется без меча Губору. Все равно такое тяжелое оружие было ей не по силам, да и не имелось у нее навыков обладания им.

Сначала налегке Эриса все-таки забралась на пальму после нескольких попыток, немного поцарапав руки и колени. Ухватилась за край каменного перекрытия и, отталкиваясь ногами от ствола, вскарабкалась на самый верх. Плоская крыша была присыпана песком и сухими пальмовыми листьями, которые не успел еще сдуть ветер. Отсюда открывался вид на большую часть разрушенного города и окружающую его пустыню. Солнце уже село, но небо на западе до сих пор светлело широкой бледно-розовой полосой, кое-где загорались звезды. Любоваться открывшимся пейзажем было некогда. До наступления темноты стануэсса поспешила перетянуть наверх самое важное: бурдюк с водой и кожаный дорожный мешок с вещами, которые она для себя отобрала, а также подстилку. Вещей набралось много и пришлось лазать дважды. Во второй раз она даже смогла собрать еще охапку опавших пальмовых листьев. Их можно было положить под подстилку, чтобы соорудить удобное место для сна, из другой части сделать небольшой костер. Хотя костер сейчас вряд ли был полезен. Он только выдаст Хунаму место, где она устроила свое убежище.

Глава 5. Черные и красные демоны

Вести, если они дурные, бывают быстрее птиц. Ко дню прибытия господина Лурация Гюи на рынках и в тавернах Фальмы уже ходили небывалые слухи. Слухи настолько бредовые, что нормальный человек отмахнулся бы и поспешил отойти дальше от болтунов. Судите сами, если вы с корабля ногой на причал, а рядом грузчики с пьяным вдохновением рассуждают:

- Демоны… Черные как наша жизнь. Спустились прямиком с неба. Крыльями махали и огнем все залили. Горел Верхний квартал с богатыми домами. А с ним весь Эстерат. Ага. Один пепел от великого города!

И другой не слишком трезвый голос отвечает:

- Врешь чего. Сгорела только Арена с рабами. И Дворец – так, на всякий случай. А демоны были не черные. Вовсе не черные! А красные! Потому как все они, носящие огонь, должны быть красного цвета по воле нубейцев. Цари их воскресли.

Конечно, бред. Так подумал господин Гюи, усмехнувшись, удобнее перехватил дорожный саквояж и зашагал к торговой гильдии «Золотой дельфин», надеясь сегодня же обсудить соглашение, чтобы завтра подписать бумаги. Затем ему следовало наведаться в банк «Магрум» - кстати, банк арленсийский - и, наконец, получить свою долю прибыли от сделки. Сделки приятной, но стоивший ему многих хлопот и многих дней в разлуке с госпожой Диорич.

К сожалению, Арбаза в гильдии не оказалось, хотя до вечера было еще далеко. Старый ленивец не любил мучить себя долго работой, пусть даже столь денежной. Лурацию ничего не оставалось как пойти в «Жирный гусь». Несмотря на не слишком изысканное название, таверна эта слыла заведением вполне уютным – ее облюбовал Лураций в прежние годы. Раньше в Фальму он заглядывал гораздо чаще: плавал сюда морем, но чаще прибывал караванами. Проходя мимо торговых лотков, господин Гюи снова услышал от собравшихся у мясного павильона:

- Наверное в верхах так решили. Ведь знаете, как убирают важных людей? Эстерат – это клубок змей. Все жалят друг друга: из-за денег, красивых любовниц и просто по глупости.

И еще чье-то мнение вдогонку прошедшему мимо ростовщику:

- Да сволочь он был. И смерть такую заслужил. А демон в огне – это, конечно, вранье…

Слишком много людей говорили об Эстерате, и было похоже, что там произошло что-то действительно заметное. Поэтому следовало расспросить кого-нибудь из внушающих доверие людей. Однако, из-за витавших в городе слухов, специально искать встречи со старыми приятелями Лурацию в голову не пришло. Он благополучно добрался до «Жирного гуся», расположенного невдалеке от караванного двора. Зашел, открыв тяжелую дверь с изящной резьбой и картушем гуся с позолотой, и, поставив саквояж на диван, огляделся. Тихо, спокойно: только девушка-аютанка за стойкой, те же неизменные вазы с живыми цветами по углам и какой-то господин на другом диване у окна. Ростовщик поинтересовался о наличии свободных комнат. Девушка с охотой помогла выбрать самую удобную, тихую на втором этаже. Окончательно определившись с пристанищем на ближайшие пару дней, Лураций спросил:

- Милая, скажите, а что такое невероятное случилось в Эстерате? Многие в городе несут какие-то небылицы.

- С вас двадцать пять салемов, - ответила юная аютанка в синем переднике, сосредоточенно писавшая что-то в книгу гостей. – Ключи сейчас найду.

- Да, жду. А в Эстерате, что стряслось милая, - напомнил свой вопрос ростовщик, отсчитывая монеты.

- Кого-то убили, дом сожгли и попутно еще пара домов сгорела, - быстро протараторила она. Не слишком заинтересованная в разговоре.

Это было уже больше похоже на правду: без черно-красных демонов, рек огня с небес и воскресших нубейцев. Господин Гюи взял ключ на цепочке с жетоном из слоновой кости, глянул в сторону обеденного зала: там за столиками несколько человек попивали вино в ожидании закуски. Сюда ростовщик непременно заглянет вечером ради ужина. Лураций было направился к лестнице, как услышал небольшое добавление к сказанному девушкой за стойкой. Пожилой аютанец с широкой седоватой бородкой в белой чалме, что сидел на диване под чайным деревом, завозился и сказал:

- Убили члена Круга Высокой Общины. Зверски убили и дом сожгли вместе с прислугой.

- Вот беда какая, - Лураций остановился на ступенях, опираясь на деревянные перила, внимательнее посмотрел на говорившего господина. – Имя того члена Круга Общины случаем неизвестно?

- Отчего же. Имя его всем известно – больно видный был человек, - аютанец встал, поглаживая выпуклый живот, обтянутый шелковым халатом. – Кюрай Залхрат. Я его знал лично.

Тут Лурация точно по макушке чем-то шлепнуло. Нет, в обморок он не свалился, но ладонь к голове приложил и вроде немного побледнел.

- Подробностей не знаете? – спросил он, спускаясь к аютанцу, только что вставшему с дивана.

- Кое-что знаю, - аютанец оценивающе оглядел ростовщика и по ухоженному лицу, карим и очень внимательным и умным глазам понял, что перед ним человек не слишком простой, а значит можно поговорить: – Убили его ножом. А дом намеренно подожгли, чтобы выдать смерть господина Кюрая за несчастный случай. Беда еще в том, что на заднем дворе его дома хранилась большая партия оливкового масла. Очень большая три сотни бочек. Масло тоже загорелось, потекло и погорели соседние дома. Люди вроде как убежать успели, а вот в доме Кюрая сгорело как минимум трое из его прислуги и весь его прекрасный особняк.

- Женщины среди них не было? – спросил ростовщик заметно нервничая.

- Не знаю про женщину. Но говорят кое-какую глупость… - тут он замялся, не желая выглядеть дураком и повернул так: - Разумный человек в это не проверит, и я не верю, но якобы в свидетелях уважаемые люди. Так вот…

- Что вот? – господин Гюи в напряжении ждал, пальцы даже начали нервно теребить шелковый кушак, подбиравший его тунику.

- Над домом Кюрая многие видели крылатого демона. Черного как смерть. Он кого-то в лапах унес в небо, - сказал тот и снял чалму, под которой выступил пот. – Говорят, унес того, кто Кюрая убил. Поэтому, пока еще убийца не пойман. Но обязательно будет пойман и дальше по нашим суровым законам! Если, конечно, демоны над тем не совершили свой суд.

Глава 6. Как назвать сына?

Ночь только наступала. Полоса заката тихо отгорела на западе и погасла вовсе, в небе уже блистала золотым светом Мельда. Эстерат, лежащий как на ладони внизу, весь поблескивал огнями. Их было много в порту, особенно на пристани, где не прекращалась разгрузка прибывших кораблей. Огни факелов и светильников обозначали улицы и площади, много их мерцало вокруг Арены и Верхнего города, яркой цепью они обозначили Оливковый тракт. И даже Подгорный рынок сейчас было несложно отыскать.

- Туда! – указала Эриса, хотя Сармерс уже прекрасно знал, как найти ее дом во тьме. – Очень тихо! – шепнула арленсийка, хотя на такой высоте их бы никто не услышал, даже если бы она закричала.

Крылья вауруху с мягким шорохом толкали ночной воздух, приближая их к Подгорному рынку. Едва показался ряд огней торгового ряда, летающий кот начал снижаться.

- Тихо! – повторила стануэсса. Опасения не были без причин: ее вполне могли поджидать возле дома или даже в нем. Все-таки не каждый день убивают членов Круга Высокой Общины руками арленсиек.

- Цветочек, ты сама больше шумишь, - отозвался кот и, описав крутую дугу вокруг кипариса опустился на траву в десяти шагах от ее дома.

- Жди здесь, мой хороший, - госпожа Диорич обняла кота, хотя они еще не расставались.

- Только недолго, - предупредил он. – Если я опоздаю, Величайшая с меня шкуру снимет!

- Мне такая шерстка самой нужна, - арленсийка почти беззвучно хохотнула и поспешила к дому, дверь которого осталась приоткрытой, как Эриса бросила ее, уходя к Кюраю.

Переступив порог, Эриса прислушалась, сжимая не слишком удобную рукоять ножа – все-таки он был сделан под мужскую руку, а ее на редкость удачный балок увы, остался у охранников покойного Залхрата. Вроде ничто не выдавало присутствие посторонних в доме, и она, не опуская ножа, стала подниматься по лестнице в свою комнату. Дверь также приоткрыта, в комнате вроде пусто. Ее дорожный сундук стоит на прежнем месте у кровати – золотистый свет луны падает на его краешек, отражаясь на бронзовых скрепах. Значит, и воры здесь не успели побывать.

Окончательно успокоившись, Эриса поставила на пол светильник и разожгла его. Открыла сундук, недолго поколдовав над замком. Принялась быстро перебирать вещи, отбирая необходимое в дорожную сумку: прежде всего запасное платье, удобный головной платок, под которым можно было почти полностью спрятать волосы, заколку, шкатулку с ценностями и главное, деньги - кошелечек оставался еще до приятного тяжелым. Оглядела комнату в слабом свете дрожащего огонька: ничего не забыла? Забыла переодеться. Скинула потрепанный халат и достала из сундука темно-синюю тунику с изящной вышивкой на груди и спине. Вот так. А все остальное, что потребуется, она купит – благо, деньги есть.

Бросив сундук открытым, стануэсса спустилась вниз и подошла к коту.

- Спешишь? – шепотом спросила она. Послышался какой-то шорох на улице возле калитки.

- Может перепехнемся на твоей кроватке, - вместо ответа прошипел он.

Эриса хохотнула, скрыв смех в кулачок и поманив его пальцем, заставляя наклониться, ответила на ухо:

- Нет… - ее губы сжали острую верхушку его уха. – Хотя это очень соблазнительно. Особенно твой длинный язычок! Жаль, что боги не наградили наших мужчин такими же. Только, мой хороший, - она потерпела его ухо губами, - ты спешишь, и мне нужно поскорее выбраться отсюда.

- Я готов даже пожертвовать шкуркой для Величайшей, может у меня вырастит новая – белая или вообще золотая, - вауруху вдруг встал во весь рост. – Я готов не вытаскивать свой язычок из твоей норки всю ночь! Я!..

Рядом, за забором раздались тяжелые шаги и позвякивание металла. Следом чьи-то кулаки загремели в калитку.

- Съедим их? – предложил кот.

- Нет, мы от них улетим, - решила госпожа Диорич, отдаваясь в объятья Сармерса.

Он подхватил ее и ударил ночной воздух сильными крыльями. Поднявшись над двором, Сармерс вдруг резко снизился и, жутко заревев, пролетел над главами вооруженных мужчин, которые имели наглость ломиться в калитку. Задние лапы кота успели сбить с чьей-то макушки чалму и даже оставить пару царапин. Послышались крики, ругань, звон выроненного меча и топот чьих-то ног.

- Ну зачем ты так! – Эриса не сдержала смех, хотя выходка вауруху была опасна и точно не полезна для нее. Разумнее было покинуть бывшее пристанище тихой ночной тенью. Теперь сколько недобрых слухов добавится к истории с убийством Кюрая!

- Прости, сладкая, не удержался. Больно они наглые, - Сармерс уносил ее в сторону Нижнего города и порта. Так они договорились, претворяя не слишком удачный план госпожи Диорич. План, который она успела придумать так, чтобы оставаться в Эстерате до возвращения Лурация и при этом меньше не попадаться на глаза.

На границе портового привоза и района Грязи было одно место: площадка, куда сгоняли скот перед погрузкой на корабли. Ночами здесь никого не было, и всегда стояла кромешная темнота, зато до порта было рукой подать. Сюда и направила госпожа Диорич своего крылатого друга. Пролетев над крышами домов, он мягко опустился возле распахнутых ворот загона.

- Спасибо, мой верный друг! – Эриса поблагодарила его, перехватив вещевой мешок и прижавшись к коту.

- Друг и любовник, - напомнил Сармерс, не спеша отпускать ее.

- Ну да, - согласилась она. Пока ей было сложно привыкнуть к такой роли вауруху. – И я скажу об этом Лурацию. У меня нет секретов от моего любимого мальчика. Думаю, он не будет ругаться и позволит нам шалить. Давай отойдем - здесь воняет навозом. Туда отойдем, если не сильно спешишь, - предложила она, кивнув на начало улицы, ведущей к привозу. Там было немного светлее и точно также безлюдно.

- Цветочек, важный вопрос у меня вскочил, - он пошел за ней, поджав крылья, чтоб не зацепиться за торчащие из гвоздей доски.

- Какой еще важный? – Эриса остановилась, так чтобы не выходить на светлый участок между бревенчатых стен. Все-таки в сотне-другой шагов началась территория привоза и оттуда их могли заметить.

Глава 7 От чего так хочется пить?

В Эстерат они прибыли поздним утром. По улицам разлилась жара и повисла удушающая пыль, поднимаемая верблюдами при приближении к воротам караванного двора. Собаки, миролюбиво виляя хвостами, изредка погавкивая, провожали караван до товарной площадки. Там Хозерз остановил своих верблюдов, погонщики позволили им лечь.

Лураций поблагодарил караванщика, отвязал от седла саквояж, перекинул через плечо дорожный мешок. Он хотел было покинуть сие неуютное, суетное место, но напоследок решил пообщаться с мужем госпожи Диорич, если последнего можно было так теперь называть. Нельзя сказать, что всю дорогу до Эстерата они были враждебны друг к другу, но от прежних приятельских отношений не осталось и следа. Видно было, что Дженсер очень расстроен. Вернее, не очень расстроен, а расстроен так, что с его молодого, красивого лица не сходила бледность, а руки подрагивали и постоянно мяли головной платок, который он то и дело срывал с головы. Даже когда Дженсер напился на вчерашней стоянке так, что икал и пошатывался, он оставался болезненно бледным и каким-то задерганным. Сульга, точно беспокойная кошка, все время вертелась вокруг него, стараясь по-всякому ему угодить, однако потомок Терсета был не рад ни ей ни даже самой жизни.

- Господин Дженсер, - окликнул его Лураций, в тот момент, когда стануэсс справлялся у распорядителя о найме носильщиков.

- Что вам еще от нас нужно? – Сульга выступила вперед, стараясь пресечь всяческое общение с ее мужем.

- Я могу поговорить с вами наедине, господин Дженсер? – спросил ростовщик, не обращая внимание на зловредную аютанку, так и готовую испепелить его взглядом черных как угли глаз.

- Господин Гюи… Вы решили меня еще чем-то добить? – стануэсс нехотя повернулся к нему. – Как же это скверно с вашей стороны… Все скверно… - похоже он был до сих пор пьян, а может с утра пил вино, которого имелось у него в достатке.

- Могу обещать, что в этом разговоре лично для вас не будет ничего неприятного, - заверил Лураций, доставая курительную трубку. – Кстати, заодно могу вам подсказать великолепное средство, которое успокаивает нервы.

- Я не знаю… - он пожал плечами. - Жена не желает, чтобы я с вами говорил. Только моя дорогая Сульга заботится обо мне. Только она меня любит.

- Разве вы перестали верить в себя? В то, что вы славный потомок Терсета и настоящий мужчина? – усмехнулся ростовщик. Его расчет был верен: сказанные слова точно попали в цель самолюбия стануэсса.

Тот встрепенулся, ожил, и, повернувшись к Сульге, сказал:

- Так, дорогая, я переговорю с господином Гюи. Похоже у него какое-то дело, которое ему без меня не разрешить.

- Именно так, - согласился Лураций, глянув в черные сердитые глазки новой супруги Дженсера, и отпустил улыбку уже ей. – Давайте отойдем в тень, а ваша жена, пусть пока по-хозяйски разберется с носильщиками и вещами.

Они отошли под смокву, под которой имелось две лавочки, и одна к их удовольствию оказалась свободной.

- Вот что я хочу спросить, господин Дженсер, - Лураций опустился на потертую доску, жестом предлагая спутнику сесть рядом. - Скажите, после всего случившегося, какое у вас отношение к Эрисе? Вы теперь ненавидите ее, считаете врагом или она остается для вас дорогим человеком, которым была?

- Я не ожидал от нее такого! – бледное лицо Дженсера вдруг начало краснеть. – Она и раньше изменяла мне… Да, да! Постоянно флиртовала с разными волокитами во дворце и прежними кавалерами. Она целовалась с другими – я видел это сам! Все это я теперь вспоминаю. Очень ясно помню, все что терпел от нее в Арсисе! – он сжал кулаки и выпятил губу. - Но что она от меня откажется, такого я не ожидал! Ведь я всегда ее прощал. Я могу терпеть ее вольности. Ну почему она поступает со мной так? – Дженсер повернулся к Лурацию, словно тот сейчас должен был всецело понять и разделить его страдания: - Я поговорю с ней! Я смогу убедить Эрису вернуться! Буду просить ее! – он оживился больше и, глянув бегающими глазами на ростовщика, произнес: - Еще не известно, кого из нас она выберет! Вы переоцениваете себя, господин Гюи! В вашем-то возрасте пытаться забрать у меня жену?! Не выйдет!

- Хорошо, хорошо. Путь сама жизнь нас рассудит, - Лураций примирительно тронул его за локоть. – Иначе говоря, госпожа Диорич вам по-прежнему дорога, так? То, что я скажу дальше вы обязательно примите к сведенью. Это очень важно. Так вот, за наше отсутствие в Эстерате произошло серьезное событие: убит член Круга Высокой Общины, сгорел его дом, и кое-что вокруг. И скверно то, что в свете этих событий вашей жене может грозить опасность.

- Что вы за глупости несете? При чем здесь Эриса? – потомок Терсета с опаской наблюдал за действиями ростовщика, раскуривающего трубку, и вспоминал последнее письмо Эрисы, в котором она писала, что спешит покинуть город, вероятно отплывет в Арсис по каким-то неясным ему причинам. И еще… она писала, чтобы сам Дженсер лучше воздержался от приезда в Эстерат, говорила о какой-то угрозе, ничего толком не пояснив.

- Вот эта штука хорошо лечит нервы, - Лураций постучал пальцем по нефритовой трубке и выпустил струйку дыма. – Желаете попробовать?

- Хранят меня боги! – он отстранился. – Объясните, что за бред вы несете? Какие опасности могут грозить Эрисе? – он мысленно вернулся к последнему письму госпожи Диорич, и подумал, если она в самом деле спешит покинуть город, и просила его сюда не являться, то может быть за словами Лурация на самом деле что-то есть и стоит прислушаться?

- Вы это поймете потом. Я лишь сказал, что так может быть. И если такое случится, то очень потребуется ваша помощь. Ваша и вашего родственника, господина Рамбаса, - ростовщик впустил облачко серебристого дыма, поглядывая на Сульгу, не скрывавшую недовольства и расхаживавшую рядом. – Поэтому я вас попрошу не теряться в Эстерате. Пришлите мне записку с указанием места, где вы остановитесь, - он на миг задумался, рассудив, что о новом съемном доме Эрисы лучше сказать. Ведь госпожа Диорич достаточно умна и наверняка даже не заглядывает в этот дом, после событий с Кюраем. Если он, Лураций, умолчит об этом доме, то Дженсеру все равно сообщит хозяйка прежнего жилья Сороха Исса – она-то знает, куда переселилась госпожа Диорич. Потомок Терсета ведь по-прежнему думает, будто Эриса и некоторые вещи самого Дженсера там, в жилище Сорохи Иссы. – И еще вот что, - продолжил Лураций, - стануэсса отказалась от вашего прежнего жилья возле Бурж-рынка. Туда вам нет смысла идти. Она сняла дом с хорошим садом выше Подгорного рынка. Это сразу перед подъемом к Верхнему кварталу, - Лураций в подробностях описал место расположения дома Эрисы. – Ступайте туда. Она может быть там, но может и не быть. Если ее там нет, то вы, как член ее семьи имеете право поселиться в этом очень неплохом доме. Я знаю, что его Эриса оплатила на два Двоелуния или еще больше. Место и сам дом великолепны. Даже если вы не пожелаете остановиться там то, господин Дженсер, нам не следует пока рвать связи. Тем более вы заинтересованы, чтобы при разводе Эриса осталась добра к вам и подарила свое имение под Луврией. Также?

Глава 8 Под Верхним городом

Воду принесли лишь к вечеру. Хотя Эриса потеряла счет времени. Она услышала, как кто-то в темном углу заговорил об ужине. Немногим позже лязгнул засов и в дальнем конце прохода появился мужской силуэт то ли с корзиной, то ли с ящиком в руках. По доносившимся до арленсийки обрывкам разговоров она поняла, что раздают еду и ее очередь будет последней, так как камера, которая ей досталась, была крайняя.

От жажды ей уже давно стало трудно дышать, и она сидела, прижавшись спиной к стене и мысленно поторапливая ленивого тюремщика. Он, как назло, двигался неторопливо, открывая каждую камеру, вступал с заключенными разговоры, бросал тупые шутки вместе с кусками хлеба, выдавал по бутылке воды. Когда он приблизился к решетке соседа-пирата, госпожа Диорич смогла лучше рассмотреть рослого аютанца в темно-синем халате без рукавов, с бритой головой и крючковатым носом, придававшим ему вид хищной птицы. А янтарный отблеск в его глазах, цвета коричневого бутылочного стекла, отчего-то напомнил Кюрая Залхрата.

- Девку сильно не трахай – мне оставь, - пошутил Корманду, принимая несколько кусков хлеба и воду.

- Тебе, шетов огрызок, не положено, - тюремщик покосился на арленсийку, сидевшую через решетку. – Оттрахался ты уже. Говорят, скоро тебя на рудники отправят. Будешь хоть какую-то пользу приносить.

- Вот не отправят. Пока жинка вашего самого важного под моими ребятами, меня никуда не отправят, - усмехнулся пират, зная от других стражей, что за его жизнь идет кое-какой торг. - Лучше скажи, когда суп давать будете. Запор в жопе от вашего хлеба.

- Может тебе еще баранью ляху с вертела? – аютанец поднял корзину, где осталась последняя вечерняя порция и направился к соседней камере.

Когда он вошел, Эриса уже была на ногах в жадной готовности сделать хотя бы несколько глотков воды. Однако, страж не спешил ее радовать: поставил корзину на землю и вытащил из-за пояса кнут. От такой неожиданности в груди госпожи Диорич похолодело. Чего он хотел? В чем она провинилась? Его глаза цвета коричневого бутылочного стекла изучали новенькую с усмешкой и все растущим удовольствием. Рукоятью кнута он откинул волосы с ее лица и заставил поднять подбородок.

- Можно попить? – тихо спросила стануэсса. – Очень хочу пить.

- Воду нужно заслужить, - он провел по ее губам шариком, венчавшим рукоять кнута. – Как ты меня хочешь удовлетворить?

- Я пить, хочу, пожалуйста, - прошептала Эриса. – Дайте хоть пару глотков.

- Ты слышала, что я спросил? Или мне спросить по-другому, - его голос стал строгим, а рукоять кнута больно нажала на ее губы, которые опухли и болели без того после утренней пощечины.

- Я не должна это делать, - Эриса отвела взгляд к решетке, за которой Корманду с особым интересом наблюдал за ней.

- Не ерепенься! Лучше дай ему, девка! Была тут одна такая сыкуха, так ей быстро жопу порвали и зубы выбили, - сообщил пират, и в его глазах даже мелькнуло какое-то сожаление. – Дай ему. Все женщины здесь через это проходят.

- Слышишь, что говорит? Конченый бандюга, а не такой дурак, - тюремщик провел рукоятью кнута между ее грудей, с нажимом неторопливо опускаясь ниже и повелел: - Юбку подними!

Эриса нехотя повиновалась, задрав нижний край туники так, что едва показалась ее редкие стриженые волосики между ног.

- Выше! – настоял крючконосый аютанец.

Стануэсса подняла еще выше, чувствуя, как шарик, утолщавший конец рукояти уперся в ее щелочку. Грубо раздвинул губки и с нажимом ткнулся туда, где начиналась нежная вагина. Госпожа Диорич стиснула зубы и закрыла глаза. О, если бы было у нее кольцо Леномы! Вауху решил бы ее проблему, забрызгав эти бездушные стены кровью. Или она сама, замедлив время, успела бы освободиться и может даже, воткнуть это орудие бессовестной пытки в задницу своему мучителю.

Рукоять кнута погрузилась глубже и начала двигаться в ней неторопливо и неглубоко. Там, вопреки всем мукам становилось влажно. Не первый раз тело стануэссы играло в свои игры, не считаясь с желанием хозяйки.

Надзиратель выдернул из нее свою игрушку и притянув к себе Эрису за волосы негромко сказал:

- Мне не нравится, как ты себя ведешь! Завтра в ночь я приду с Фагиром. Мы оттрахаем тебя так, что будешь грызть стены. А сейчас становись раком – я спешу. Ну! – он толкнул ее.

Арленсийка загремела цепями, выполняя его приказ. Стала так, чтобы перед глазами был лишь темный угол, а не полная дикого интереса физиономия Корманду. Было слышно, как в соседних камерах зазвенели цепи – другим тоже было интересно такое представление.

Аютанец больно шлепнул по ягодице ладонью и заставил развести ее бедра шире. Эриса застыла в ожидании. Это унижение и затянувшаяся неизвестность начали мучить ее и одновременно дразнить. Вдруг она почувствовала его ладонь, сначала легшую на ее лобок, затем грубо сжавшую его, с волосиками и плотью, в которую вцепились его пальцы. Она зажмурилась от боли и отодвинулась.

- Не смей, сука, отползать! – он сильно шлепнул ее по ягодице. - Хочешь, чтобы я тебя в жопу трахнул?

- Нет! – госпожа Диорич открыла рот, чувствуя, как его палец буравит ее узкую дырочку.

- А куда хочешь? В рот? – аютанец пошевелил пальцам в ее тесно сжатой пещерке. – Пока я позволяю выбрать! Говори куда?!

- В рот, - тихо сказала арленсийка, понимая, что ей все равно придется подчиниться.

- Завтра у Фагира пососешь. А я спешу, - стражник вытащил палец из ее ануса и провел им между мокрых складок. – Ну-ка прогнись!

Эриса чуть прогнулась под нажимом его руки. И почувствовала толчок его члена. Его головка окунулась в ее влагу и тут же нашла вход. Он вошел одним резким ударом на всю глубину. Тело Эрисы судорожно дернулось и из груди вырвался хриплый вскрик. Это было неожиданно и очень больно. Потемнело в глазах, и вагина запульсировала жаркими волнами. Тюремщик двинулся в ней, вынимая член почти до конца и снова резко пронзая арленсийку, точно охотник копьем добычу.

«Только бы не кричать!», - промелькнуло в сознании госпожи Диорич. – «Я не доставлю ему такого удовольствия! И всем им не доставлю!», - она с горечью подумала, что за ее унижением сейчас наблюдает ни одна пара глаз.

Глава 9 Лураций и шлюхи

Лураций пришел только на следующий день. Посланные сотником люди, дождались его у дома лишь к поздней ночи. Причина его столь позднего появления дома кралась в том, что едва ростовщику стало известно о задержании арленсийки, так он сразу побежал к господину Гарнфузу и провел с ним остаток дня и весь вечер. На старого прощелыгу Гарнфуза у ростовщика имелись основные надежды. Ведь тот мог посодействовать в поисках посредников, найти доступ к начальнику тюрьмы или хотя бы к Ферзаю, командовавшего тюремной стражей под Верхним городом. Что госпожу Диорич (по городским слухам Аленсию из Арленсии) отвели именно туда, ростовщик узнал почти сразу от знакомых, которых у него было в Эстерате очень немало.

Вот и получилось, что господин Гюи до самой ночи бегал в поисках добрых людей, способных хотя бы помочь ему увидеться со стануэссой. В то же самое время люди сотника Дехру бегали в поисках ростовщика, чтобы его к стануэссе отвести. Таковы забавы богов или по крайней мере аютанского Валлахата.

Как бы ни было около девяти утра, почти сразу после раздачи тюремного завтрака, Лураций стоял в караульном помещении, где стражник скрупулезно осматривал довольно тяжелый саквояж визитера: два бурдюка воды, три бутылки эсмирского эля, большую бутылку вина и огромный сверток с едой. И отдельно платье, тунику и широкий отрез голубовато-серого батиста, которую можно использовать для самых разных нужд: и как полотенце, и, если надо, постелить поверх соломы или для каких-то иных, может быть женских нужд – так посоветовали сведущие в тюремных неприятностях знакомые. Разумеется, все это: и еда, и одежда, и прочие штучки, не говоря уже об эле с вином - все в пределах тюрьмы было запрещено. Тем более для заключенных с такими тяжким обвинениям. Однако Ферзай приказал пропустить, поэтому стражу ничего не оставалось как сказать:

- Треснет твоя девка от этого! Оставь нам хоть круг колбасы и вино! Употребим с большой охотой за ее здоровье! – он, скаля кривые зубы, засмеялся.

- Сам купишь. Вот, - Лураций зазвенел кошельком и положил на стол два серебряных кругляша по десять салемов. – И будь любезен, за ее здоровье и скорое освобождение.

Ростовщика пропустили, повели темным коридором, потом другим, освещенным тусклыми светильниками из козьих рожек. За поворотом стражник тяжко загремел ключами, открывая проход к самым охраняемым камерам. Слева длилась стена из крупных каменных блоков, без окон, угрюмая, как все в этом скверном месте. Справа зарешеченные камеры с мужчинами, ободранными, грязными, сурово взиравшими на странного гостя, сидя на такой же грязной соломе. Один даже бросил что-то ругательное и злобно сплюнул на пол. Видимо, ему, томившемуся здесь очень долго, не по нраву было видеть свободного человека ухоженной внешности, одетого в дорогой шелковый халат с золотистым кушаком.

И уже в конце этих неприятных по содержанию помещений господин Гюи увидел за решеткой очень знакомую женскую фигуру. Он даже вздрогнул и ускорил шаг, звеня бутылками в саквояже.

Эриса сразу узнала Лурация. Еще бы! Весь прошлый вечер и все утро она, помня обещание Дехру, ждала возлюбленного, при каждом скрипе решетки, при звуке шагов в проходе, вскакивая с соломы и надеждой глядя в проход. И вот он появился! Шел к ней быстрым шагом, почти бежал.

Они обнялись через решетку, ни слова ни сказав друг другу. Обнялись так страстно, что заскрипели стальные прутья и дрогнула металлическая дверь. Даже свет факела у закопченной стены, казалось, дрогнул. И Эриса тут же заплакала. Цепко оплела господина Гюи, притянула к себе и затряслась в душевных рыданиях.

- Девочка моя! – шептал Лураций, целуя ее губы, глаза, все лицо без разбора. – Все будет хорошо! Я все сделаю! Просто нужно немного потерпеть!

- За меня не волнуйся, - ответила она, наконец оторвавшись от него и размазывая слезы, от чего на щеках оставались грязные следы. – Я все вынесу, мой дорогой! Все, что мне назначено! Сколько потребуется! Плачу не от горя, а от того, что рада тебе. Знаешь, если бы меня сейчас отпустили отсюда, но там, на свободе не было тебя, то я бы не радовалась так, как сейчас.

- Как же все вышло так? – Лураций был растроган встречей с ней и еще больше ее последними словами. В горле стоял твердый ком, и ростовщик с трудом боролся с собой, чтобы тоже не пустить слезу. – Почему не бежала из города?! Надо было! Нужно было бегом на корабль и в Арленсию! Ведь я бы сразу отправился за тобой!

- Вот так вышло… - она подняла руку, показывая ему палец, на котором больше не сияло кольцо нубейской богини. – Это долгая и очень скверная история. Обокрал меня один мерзавец, которого я, по сути, спасла от верной смерти. Если будет у нас больше времени, расскажу все о своих злоключениях. Их так много, что говорить надо целый день. А сюда угодила по собственной дурости. – с горечью признала она, тряхнув головой. – Кратко так было: выпила брума в таверне и назвала имя Аленсия. Это в «Сытом Капитане» - там остановилась потому, что домой нельзя, а в порту много арленсийцев, с ними можно как-то спутаться, среди них потеряться. В общем, выпила от сильного расстройства брума, а утром глаза открываю – стражники стоят у кровати. Злые, сволочи. Никакие уговоры не помогли. И деньги предлагала. А они их просто отобрали. Все что было. Но с этим Нурбан Дехру должен разобраться. Он же тебя нашел? Сотник из стражи?

Про то, что произошло между ней и Сармерсом, госпожа Диорич решила пока не говорить. Тем более о том, что она, возможно, беременна.

- Не знаю, какие-то люди из стражи меня поджидали, рассказали, как тебя увидеть. Зачем ты пила брум? Ты же никогда не любила эту огненную дрянь, – удивился Лураций, пытаясь осмыслить ее короткий, но полный неясных ему событий рассказ.

- Не пила, пока не попала в такое дерьмо, что захотелось пить именно дрянь, - сказала она, сердито вспоминая недавние злоключения. – А знаешь, кто такой Нурбан Дехру? Я о том сотнике, который нам помогает, и люди которого тебя разыскали? – ростовщик, не сводя с нее темных, но добрых глаз, покачал головой и Эриса открыла: - Один из тех двоих, кто изнасиловал меня в «Брачном Сезоне». Про Абдурхана я тебе уже рассказывала, как его убили рядом со мной. А Нурбан второй. Правда странно? Казалось, должны стать мне злыми врагами, а мы даже вполне дружим.

Глава 10 Как стать нищим

Наконец оказавшись в тени, господин Гюи обтер пот, выступивший на лысоватом лбу. Аккуратно свернул белый платок и убрал в саквояж, совершенно опустевший после посещения тюрьмы. Стоя в долгом ожидании под мраморным портиком у входа в дом Гарнфуза, он уже хотел было закурить трубку, но послышались тяжелые шаги раба-эльнубейца, прислуживавшего Гарнфузу - с курением пришлось отложить.

- Прошу за мной, господин Гюи, - эльнубеец с поклоном пропустил Лурация в дом.

Ростовщика провели в просторную залу в восточном крыле, где обычно хозяин принимал гостей. И в этот раз Гарнфуз сидел на широком диване, покрытого миндально-бежевой тканью, похожей цветом на его морщинистое лицо. Справа от него стояла молодая рабыня-эльнубейка, неторопливо, но старательно взмахивая опахалом, украшенным перьями павлина. Слева низкий столик с серебряными вазами с фруктами и сладостями, а также хрустальным графином с вином и пиалами из цветного абушинского стекла.

- Ах, Лураций! Проходи, проходи, дорогой друг, - Гарнфуз, не вставая, тряхнул в приветствии куцей седой бородкой, поправил чалму из ярко-оранжевого шелка и жестом пригласил сесть на диван поближе к себе. – Не прошло и дня, а уже кое-что известно по твоему делу. Знаю, расследовать его будет молодой, но очень прыткий чинуша из Столпов Закона. Его имя Фартих. Фартих Хармиз. Еще тот зубатый щенок, который из-за неопытности, готов вцепиться во что угодно, лишь бы выслужится. Но деньги он любит, - аютанец подмигнул ростовщику. – Любит, побольше чем мы с тобой, - он тихо рассмеялся и махнул рабыне: - Иди давай.

- Мой друг, зачем нам человек из законников? – несколько удивился Лураций и вспомнил, что собирался закурить трубку. - Нам нужно выдернуть госпожу Аленсию из тюрьмы. Какая разница, кто там возьмется за расследование.

- Вот подожди… - аютанец, видя, что гость достает курительную трубку, потянулся к краю стола и взял шкатулку из слоновой кости. – У меня есть кое-что интересное. Эта партия моа с южных островов, что недалеко за Керау. Попробуй, какой необычный вкус, - он протянул шкатулку Лурацию и взял со стола свою длинную трубку и огниво. – А Хранители нужны нам, чтобы дело повернуть как-нибудь повыгоднее. Может тогда затраты не будут слишком велики. Суди сам, лучше дать этому Фартиху тысяч десять и уже потом, при более мягком толковании произошедшего в доме Залхрата, можно добиться экономии средств, когда придется платить людям из Высокой Общины. Думаю, Фартих при расследовании может решить, что Аленсия вовсе не использовала нубейскую магию и все это от страха привиделось прислуге Кюрая. Можно даже повернуть так, будто Залхрат сам напал на нее. И если прислуге чуть приплатить, то они с радостью это подтвердят. Понимаешь? Аленсия, бедная девочка, защищалась от этого изверга! – он хотел было рассмеяться, но зашелся кашлем.

- Понимаю, - Лураций взял щепотку моа из шкатулки, покрытой изящной резьбой и инкрустированной тонким золотом. Осторожно засыпал измельченные листья широкую прорезь и потянулся за огнивом. – Но я вот еще что хорошо понимаю: Столпы Закона будут тянуть деньги и мало что решать конкретно. Я же знаю, как они это делают, - ростовщик, щелкнул огнивом и раскурил трубку. – Гарнфуз, мне нужно не смягчение приговора, а без всяких проволочек вытянуть ее из тюрьмы. Вчера ты говорил о якобы сотой части убытка особняку Кюрая. Выяснилось во сколько это обойдется конкретно?

- Ты не потянешь, - хозяин дома прищурился и выпустил струйку серебристого дыма. – Не потянешь, мой друг. Не буду называть кто, но один важный человек назвал цену.

- Ну, - господин Гюи замер в ожидании, так не донеся трубку до рта.

- Двести тысяч салемов. Можно золотом в гинарах. У тебя же нет столько? - пепельно-серые глаза Гарнфуза не мигая смотрели на ростовщика.

- Нет, - признал тот, подумав, что его дом стоит дешевле. Запрошенная сумма действительно была огромной. Аппетиты в Высокой Общине оказались невообразимы, даже чудовищны.

- И еще проблема в том, что эти деньги нужно выплатить в течение восьми дней. Потом важный человек отплывает, не смею знать куда и насколько. Я не уверен, что мы сможем найти решение без него. Хотя можно поговорить с другими влиятельными… извини за слово, мордами, - с сожалением добавил аютанец и придвинув к себе графин с вином. – Налью нам по глоточку, - предложил он, чуть поморщившись.

Лураций кивнул, глядя на окно, наполовину завешенное шторой из тяжелой синей тафты. Через его завешенную часть виднелся Оливковый тракт, по которому двигалась какая-то процессия: слоны, украшенные гирляндами, накрытые цветными попонами, вереница верблюдов и музыкантов с барабанами и длинными медными дудками. Потом господин Гюи сказал:

- Постараюсь найти деньги в срок. Скажи тому важному человеку, что я согласен, если есть надежные гарантии. А этот щенок из законников, можно ему тоже дать небольшую взятку, чтобы не донимал мою Аленсию.

- Она такая красивая, что стоит этих денег? Друг мой, сколько у тебя было женщин! Я же помню, как это было всего пять-семь лет назад. Неужели ты еще не насытился ими? Вот я лично даже на самых редких красавиц глаза поднимаю с неохотой. Да, Лураций, обидно, что возраст так меняет нас…

- Извини за пафос, - Лураций сделал глоток вина из пиалы. – Она мне дороже жизни. Это сложно объяснить. Просто поверь. Я ее люблю. И еще... я помолодел с ней лет на пятнадцать. Да, Гарнфуз. Вряд ли пятнадцать лет назад я был резвее в постели. И даже без постели во мне снова молодо течет кровь.

- Ясно… Валлахат Светлейший, тогда я тебя понимаю! Тогда она стоит любых денег, - аютанец пил мелкими глотками вино, разбавленное водой больше, чем пополам оно неплохо помогало переносить жару. – Если учесть, что я старше тебя на семь лет и ты помолодел на пятнадцать, то ты мне годишься в сыновья. Верно, мой мальчик?

- А ты знаешь, что она меня так и называет: «мой мальчик»? – в глазах господина Гюи заиграли веселые искорки.

- Значит, тебе очень повезло с этой женщиной. Мы ее обязательно вызволим, - сделав еще глоток вина, хозяин дома втянул в себя немного дыма из курительной трубки. - Тебе понравилась этот новый сорт моа? Могу угостить.

Глава 11 Кровь Дженсера тоже красная

Завидев тюремщиков, тащивших по проходу стол и табурет, Эриса несказанно удивилась. И стол, и очень неплохой стул в камеру ей принесли еще вчера под вечер. Постепенно ее камера превращалась в меблированную комнату. Если, конечно, не смотреть на поржавевшую решетку с двух сторон заменявшую стену.

- У меня есть уже стол, - заметила стануэсса, когда тюремщики остановились у ее камеры.

- А это не вам, госпожа, - отозвался один из них, с глухим стуком уронив табуретку.

И тут арленсийка заметила еще одного человека, идущего по проходу медлительно и важно. Одетого в кафтан из добротной тафты с чередующимися красными и черными полосами и высокую чалму. Он был молод, холеное лицо обрамляла черная, коротко стриженная бородка. Маленькие карие глаза казались без причин беспокойными.

- Я – господин Фартих Хармиз. Столпами Закона уполномочен вести расследование, связанное с вашими зверскими преступлениями, - устраиваясь за столом, сообщил аютанец с беспокойными глазками. – Назовите свое имя.

- Зверскими? – переспросила госпожа Диорич. Ей показалось, что она ослышалась.

- Ага, ими родимыми, - вжавшись от любопытства в решетку, подтвердил капитан Корму – уж ярсомец не мог пожаловаться на плохой слух.

- Имя, - повторил Фартих Хармиз, макая перо в чернильницу, оглядевшись и крикнул вдогонку стажам: – Сделайте здесь больше света! Хотя бы еще факел принесите!

- Мое имя Аленсия. Госпожа Аленсия из Арленсии, - ответила стануэсса устроившись на своем стула за своим столом.

- Вы подтверждаете, что именно вы нанесли смертельные ранения высокоуважаемому господину Кюраю Залхрату? – законник что-то черкнул на листке бумаги.

- Нет, - отозвалась Эриса, потом добавила. – Я вспорола брюхо не высокоуважаемому господину, а подонку по имени Кюрай Залхрат. Так и запишите – иначе я не подпишу ваш документ.

- По каким причинам вы это сделали? – не поднимая глаз, спросил аютанец и принялся торопливо скрипеть пером.

- Причина очевидна. Я же ее уже назвала: он подонок и мерзавец, - ответила госпожа Диорич. - На его счету множество преступлений. В тот неудачный для него день он на моих глазах убил двух арленсийцев в своем дворе. В прежние годы он убил двух своих жен. Он покровительствовал банде Хореза Михрая, которые грабили, убивали людей в Эстерате и даже нападали на стражников. Вы можете узнать об этом в гарнизоне городской стражи. И поскольку рука закона не могла или не желала дотянуться до него, то кинжал правосудия лег в мою руку.

- Как вы, слабая женщина могли убить его? – макнув перо в чернильницу, законник наконец оторвал от бумаги взгляд и посмотрел на нее.

- Как? Дайте мне кинжал или нож и станьте вплотную к решетке, и я покажу как, - холодно ответила стануэсса. Этот допрос, как и человек, проводивший его, нравились ей все меньше.

Из соседней камеры послышались шлепки – пират, довольно скалясь, хлопал в ладоши.

- Вы угрожаете представителю Столпов Закона? – маленькие глаза Фартиха вмиг стали больше.

- Я лишь отвечаю на ваш вопрос, - арленсийка невинно улыбнулась ему.

- Вы использовали нубейскую магию при убийстве господина Залхрата? Использовали ее потом, чтобы скрыться с места преступления? Использовали вы ее раньше или позже этого события? – задав вопросы он принялся что-то торопливо записывать.

- У нас в Арленсии не обучают нубейской магии и у меня нет к этому никакого таланта. Я даже не совсем понимаю, что это, - ответила Эриса, подумав, что лучше все-таки соврать. Может ее изначальное возмущение, когда этот законник назвал Залхрата «высокоуважаемым господином», было слишком явным, и если Столпы Закона настроятся слишком против нее, то Лурацию будет труднее бороться за ее освобождение.

- Как же вы тогда покинули дом и двор господина Кюрая, который охраняется множеством опытных людей? - Фартих Хармиз снова кольнул ее неприятным взглядом.

- Был пожар, господин Фартих. Опытные люди Кюрая в страхе метались по дому и по двору. Воспользовавшись суетой и задымлением, я подло вышла в сад и, прячась за кустами олеандра добралась до забора, - объяснила Эриса, мигом выдумав правдоподобную версию бегства. – Нахально перелезла через него, воспользовавшись разбросанными невдалеке ящиками. А опытные люди Кюрая, чтобы скрыть свою беспомощность и трусость, потом придумали всякие глупости, про магию и демонов, в которую сразу поверили жадные до небылиц горожане.

- Хорошо… - он написал еще несколько строк и перевернул лист. – А в ночь возле таверны «Брачный Сезон» господина Абдурхана и Накриба зарезали насмерть тоже вы? И вы же нанесли несколько ранений другим уважаемым людям?

- О, Боги! – Эриса не смогла сдержать смех. – С каких пор люди из банды Хореза Михрая стали назваться «уважаемыми»?! Господина Абдурхана убили они. В тот вечер я ужинала вместе с ним в названной таверне – этому есть много свидетелей. И мне не было никакой нужды убивать своего приятеля. Уж тем более за то, что он угостил меня вкусным ужином. Я убила подонка, который ткнул ножом Абдурхана. Еще кого-то порезала. И эти трусливые мрази тут же убежали.

Законник расспрашивал ее еще около часа. Расспрашивал о пожаре. Пытался выяснить, где и с кем она все это время скрывалась; кто был заинтересован в убийстве Кюрая; старался выведать хоть что-нибудь о нубейской магии, но ничего толком не добившись, предложил подписать ей документ с записями ее опроса. Что она и сделала, на всякий случай правой рукой написав размашисто «Аленсия». Затем явились три свидетеля из прислуги Залхрата, которые дружно опознали ее. При чем один из них оказался тем самым охранником, который дважды отбирал у нее баллок.

Уходя Фартих Хармиз не упустил возможности возмутиться перед тюремщиками:

- Объясните, что у вас за невыносимый беспорядок?! Почему у этой заключенной в камере находится стол, стул и еще корзина с чем-то?! Откуда такие привилегии?!

Оба тюремщика пороптали что-то невнятное, а кто-то из камеры, находившейся через одну или две от камеры капитана Корманду, прорычал: