Боги с Нибиру. После вчера. 1

Обращение к читателям

Стараясь подчеркнуть края созвучий в ритмических рядах, без стройной композиции повторов звуковых — внутри строфы, «рифмовкой» называемой, смог получить произведение, похожее на белый стих, без уровня достойного — поэта. Кем не считаю я себя.

Другой стиль это — не поэзия. Назвав его — ритмическим, стал им обозначать стиль написания — всех книг своих. И думаю — так продолжать в дальнейшем.

Прошу читателя стиль книги — не определять. Пытался множество раз это сделать, и не нашёл названия. И смысла нет теперь — его искать. Книги написаны. Пока их — двадцать. Запрещены. Те предлагают корректировать. Неблаговидное — издатели нашли.

Не знаю, что получится — со смыслом, если часть текста изымать…, попробую — не много потерять. И донести читателям, что я хотел — за строчками сказать. Работаю.

Возможно, из-за знаний слабых этимологии строений текста, я ошибаясь, преподношу неверно.

Вас, строго — прошу не судить. Я не поэт, текст в ритме, как слышу — сам в себе — на лист переношу, от содержания не отделяя, цель написания — тем достигаю. Так, как умею — редактуру, корректуру — произвожу самостоятельно в конструкторе.

Теорию о зарождении цивилизации, создателях, к нам прилетевших на Нибиру — (свою фантазию) предоставляю — в этой книге, не претендуя на оригинальность… Как и ученье Дарвина… — сегодня, актуально?

Жизнь — слишком «дорогая» явность, чтобы случайно зародилась… без замысла Создателя. Создатель, Бог, эксплуататор, властитель, властелин, рабовладелец узурпатор — над нами ореол Его — всегда. Противоречия создав — религии, как инструмент всевластия, популяризации покорности — не на века, а навсегда.

Урезав многое из книги — благодаря «царям» цензуры, воспринимаю факт — как данность времени засилия тьмой — света.

Однажды А. Белый нам сказал, что творчество руководит сознанием, а не сознание. Так образуется не заданная рифма, а ритм ложащихся в текст мыслей, не отделённых в содержании — в любом произведении.

С огромным уважением к Вам, автор.

***

Предисловие

Миссия русо-славянских народов состоит в том, чтобы изменить сущность человеческих взаимоотношений, освободить их от эгоизма и грубых материальных страстей, восстановить на новой основе — на любви, доверии и мудрости.(Кейси 1938г.)

Как указывалось в обращении к читателю — книга не является очередной теорией появления разумной жизни на Земле и тем более, исторической. Выводы учёных, выдержки из научных трудов и христианских книг, археологические находки-факты, использованы лишь, как опора для сюжета фантазии автора. События могли происходить где угодно, в неведомом измерении. Поэтому, и время не акцентировано. Описывая становление мировоззрения «героев» книги, старался рассказать об этом, максимально открыто. Как ребёнок, получая знания в школе, меняет восприятие естественных процессов, так и Артём, в результате происходящих с ним мистических событий, в большей части, произошедших на самом деле, переплетающихся с фантазией автора, объяснение многих невозможно с материалистической точки зрения, воспринимает их со своей точки понимания, зачастую кардинально отличающейся от установившейся у большинства развитого населения планеты. Подтолкнуло меня к этому, воспоминание об увиденном (случайно?) телеинтервью с Алексием II в 90-стых годах. На вопрос об инопланетянах, он ответил: — Я могу верить в пришельцев из параллельных миров, но не из космоса.

В каждом из нас много личностей, все сущности этого мира связаны с ними в параллельных мирах. Услышав в фильме "Что такое реальность" — в одном мире тебя больше в одной ипостаси, в другом — другой, но вместе, вы примерно одинаковы, понял, что должности, положение в обществе не меняют человека, лишь обнажают незнакомые стороны.

Коснувшись почившего Патриарха (по информации в интернете — убиенного), понимаю, насколько предупреждение Алексию II от св. Феодосия Печерского в Алтаре храма в Астрахани 28 октября 2002 года за 5 лет до Кончины, потрясло Патриарха, что он отвернулся от беса и, приняв покаяние, повернулся к Господу. Вспомнив о нём, говорю о гордыне из-за неграмотности большинства из нас.

Я гордился перед собой, что не испугался во сне (?) и показал дьяволу неприятие Его в себе. Он, безразлично посмотрел на меня, вскользь, как на ничего не значащее и удалился. Так было дважды. Я был горд, что нашёл силы не бояться и, остался на стороне, считающейся ближе к Господу. Но позже я задал вопрос — кто я такой, чтобы осмеливаться выказывать сущности (огромной значимости — без лизоблюдства) миропонимание, не зная истины?! Многие воспринимают Дьявола, как энергетическую силу, противоборствующую Господу. Не буду пытаться оспаривать эти суждения из-за своей неграмотности, лишь попытаюсь этот вопрос слегка затронуть с целью поиска частицы истины. В природе и, у Господа нет лишнего и, на всё Его Воля. Т.е., если бы Дьявол не был нужен Господу, его бы давно не было, как и войн, страданий, боли, лжи, наветов, воров, казнокрадов, лживых правителей, лидеров.

Насколько близко находится зло от добра и всегда ли правильно мы оцениваем, определяем их источники? Пословицы говорят, — от добра до худа один шаг; учись доброму, худое придёт; хотя есть и другие, — не было счастья, несчастье помогло; без беды, добра не видно, — позволяют сделать вывод, что зло и добро неотделимы, как свет от тьмы.

Нам никто и ничем не обязан, кроме родителей — после рождения. В доме, в школе учат — честь нужно беречь смолоду, а с улицы (Улица — коллектив героев, подлецов, других людей, бросающихся словом — Честь, будучи зачастую сам без чести, бл@дей и проституток, воров, бакланов, и таких, как вы. На улице можешь гордиться положением своим, потом в тюрьме, на зоне. Можно и не попасть в неё. Но, где бы, кто не находился к старости, все приходят к осмыслению, — что натворил за прожитые годы? И многие, из ранее считающих себя не самыми плохими по жизни, «прозрев», воскликнут: «Больно и противно за некоторые проступки молодости, зрелой жизни!» Настолько зло и добро рядом. Честь исполнять легко, когда всё просто и нет проблем затрагивающих твоих детей, родных, любимых, но если, исполняя Честь ты обрекаешь на смерть или бесчестие родную тебе сущность, человека…. Как с этим жить впоследствии, когда беда и Честь — одновременно на одних весах?) поправляют — тебе не в падлу?

Самый большой грех родителей, что зачастую они не могут научить детей восприятию уровня греховности поступков, что приводит к позднему «прозрению» тех и других.

В 2012 году появились слухи об ожидаемом прилёте Нибиру. (На основе информации о шумерах от Захария Ситчина и других источников (см. ссылки с указанием авторов). — На Нибиру когда-то на нашу планету прилетели анунаки, в поисках необходимого им золота для защиты от космической радиации своей планеты — Родина. Название планеты — Родина, выдумка автора.) Вначале прилетел Энки, — младший сын властителя Родины — Ана с 50 анунаками, а следующим рейсом челнок доставил 600 анунаков под руководством, старшего сына Ана — Энлиля.

В Библии, книге Чисел4] (13:34) и книге Бытия [5] (6:1—4) слово «исполины» (нефелимы, — высотою от 4 до 6 метров), встречается не однажды, что указывает на вероятность событий.

Из-за огромной массы, космический челнок при приближении, вызывает на Земле огромные катаклизмы. Вероятно поэтому, с прилётом Нибиру связан очередной миф о конце света. Всё, когда-то заканчивается и трансформируется в другое состояние, в зависимости от причин, способствующих окончанию и переходу.

Нас «боги», создали для своих целей. О том, что люди, не все — безмолвные рабы, какими пытались нас сделать создатели (в этой книге). Наше тело можно заставить согнуться под действием угроз, пыток, зла и добра, но не Душу. Большинство можно купить, заставить, применяя бесчестные методы воздействия. Это оболочка книги. Остальное внутри — между «богами», создавшими делювиальных людей, ассимилировавшихся с питекантропами, неандертальцами — нами и совестью.

Немногие из нас войны хотели, но под гипнозом веры, убеждений, в неё вошли. Другие виноваты, мы считали. Что появлению беды способствовали сами, живя по принципу — не зарекаясь от сумы, тюрьмы, затурканные силой власти, понимая, что изменить не в силах что-то — не подумали. Все знали — много легче в кулуарах словами называть достойными «героев», чем им в лицо бросить слова — вы подлецы! Дела Ваши — презренные. И вы…!

Глава 1.1. Судьба

— Эти слова пустые для тебя? И не имеют вообще значения! — на друга своего, и компаньона, Никита злился — от недоумения.

А для меня они — обозначают многое. Вот вслушайся внимательнее! Миры и микрокосмос, макрокосмос, вселенные, с законами необъяснимыми — простому смертному. Так поэтичны и возвышенны понятия! Они звучат, как будто — единения гимн человека и природы торжествует, приводит нас к началу мироздания.

Давай-ка выпьем друг с тобой, по чарочке за эти, для людей порядочных — слова, так много значащие для меня.

Стакан к себе Григория пододвинув, чтобы удобней было наливать, он из бутылки до краёв налил в него, торжественно дополнив — утверждением:

— Стакан наполнил — полным, уважаю.

— Нет! За слова такие — пить не буду! — ответил ему Гриша. Хотя и уважаю.

— Не понял. Почему? Не хочешь пить со мною? Добавь — мол это в падлу.

— Хочу. Но, за слова те — пить не буду.

— Послушай! В этом — ты не понимаешь!

— Вот именно. Не понимаю — в этом. Поэтому, за них и пить не стану. Не идиот — за то пить, что не знаю и в чём не понимаю.

— Не прав ты здесь, мой друг. Не прав!

— Быть может, прав. Всё в мире относительно. Смотря, как посмотреть. Бывает — омерзительно.

— Тогда давай, за просто так — с тобою выпьем!

— Дурак! Ты знаешь, что сказал? — «неграмотности» друга — удивился Гриша.

— А что сказал? За что меня назвал — так плохо?

— Ты предложил мне выпить, чтобы тр@улись. Понятно?!

— Ты сам дурак! Глухой, к тому же! Так я не говорил. Не помнишь? Или провоцируешь. Обидно!

— Нет, говорил!

— Нет, говорил! И не отказывайся больше! Сказал, давай за просто так с тобою выпьем? Что хорохоришься? Будто не помнишь, что сказал?

— Слова я эти говорил. Но в них — о траханье ни слова! — Никита сильно возмутился.

— На зону попадёшь, тогда узнаешь, что те слова обозначают — «за просто так».

— Туда не собираюсь!

— Мы лишь предполагаем, Господь располагает.

— Какой ты умный! Прочитал «Талмуд»? О космосе не хочешь говорить!

— Какой я есть, такой и есть.

— А я выходит — глупый?

— Ты глупости не говори. И пей быстрей.

Притащатся с работы предки — поторопил Григорий друга. Плохие с ними шутки.

— Они, что — тащатся?

— Что ты цепляешься к словам моим. Давай, пока при памяти скорее пей.

Я чувствую — палёным пахнет. Допив, сбежим на улицу быстрей.

В стакан Никита вылил остаток из бутылки и, чокнувшись, — ребята залпом выпили. И в это время — зазвонил звонок.

— Ну вот! — легки бывают на помине, вздохнул Григорий.

Всё-таки, успели мы допить. И хорошо, что не застукали — нас за распитием ситро, пили, как взрослые мы — залпом. Легко пошло!

Он быстро сполоснул стаканы и, побежал — дверь открывать.

Это приехали, действительно, родители, Григория блюстители — отец и мать.

Отец немного был навеселе и, улыбался добродушно. В руках обеих по бутылке водки, у матери, добавочно — авоська. Рукой звонила Грише.

Открыв, ребята проскочили мимо, стараясь не задеть в проёме — ненароком.

— Куда вы, Гаврики? — спросил отец вослед. — Работать — пришло время?

— Кому работать, кому водку пить, — ответил Гриша. Ведь каждому своё. Так мир устроен — безнадёжно.

— Стой. Угощение возьми, — отец любезно предложил сынишке, став доставать печенья пачку из штанишки.

Мы помним о тебе всегда, сыночек наш. Цени, мальчишка. Любимый сын…, один, без дочек.

Наверно…, не хватило ночек. А может, так и лучше. Жизнь — штука трудная, часто — коварная.

Он неудачно доставал печенье.

Одной рукой вытаскивал, в другой руке держал — бутылку водки. Она, внезапно — выскочила из руки…

Жена, авоську бросив…, с другой бутылкой — папе, словно вратарь гандбольной женской сборной, в отчаянном броске поймала, пред ударом её об пол. К груди — обе прижала.

От радости всплакнула — бутылки не разбила.

Не удержав третьестепенной значимости — в авоське банку, неравною по значимости — водке. В ней — кабачковая икра. Среди осколков — по полу, она теперь текла, подъезд наполнив ароматом вкусным.

И разразившись — шестиэтажным матом, в шёпот и вздохи перешедшем…, от понимания — бутылки с водкой целые, а лопнула, с закуской банка (не столько значимая…, вкусная), отец Григория, забрав, к груди прижал бутылки, помог подняться матери. И указал, чтобы убрала та осколки.

— Порезаться возможно, если те не убрать, ей объяснил. Не сложно. Твоя прерогатива, мать!

На улице в песочнице, решили отдышаться. Сев рядом с малышами, словно играя с ними, прислушивались — всё у Григория родителей нормально? Не слышно криков — благомата?

— Я представляю — как им будет трудно, когда пойду я в школу — задумавшись, их пожалел сынишка. Что будут делать без меня, когда учиться в школе стану? Для них — это беда. Проблемно.

— Ещё до школы целый год, придумаешь что-либо. Шесть лет — не малый срок! Мозг есть.

— Пока, малопонятно.

Предки беспомощные, их жалею. Они болеют часто. Им водку покупаю…, когда с утра не в состоянии подняться — лежат, кряхтят и, «помирают». — Несчастные. Большие дети.

Твои родители не пьют, работают. Не то, что эти.

Мама болеет часто и, не выходит на работу. Там, руководство недовольно и, мама говорит…, что потерять работу эту может, как и другие раньше….

Болезнь ту называют птичьей — перепил. И тех людей не понимают. От этого — они страдают, добавил Гриша — грустно.

— Моя мама, немного выпить может — на праздники…, отца не помню, где-то… пропал — в какой-то командировке, Никита отвечал Григорию со вздохом. Толи о том — не видит своего отца, толи жалея маму друга Гриши.

Такая предназначена судьба? Заранее она написана?

Немного посидев, поднялись. Пошли работать к перекрёстку, где их товарищи работали — с утра. Сейчас их смена, машин мыть — стёкла.

Когда темнеет, перекрёсток оставляют и, поделив полученные деньги, смотрящему оставив долю, расходятся все по дворам. Где покурить после работы можно, выпить пивка и лимонада, пока родители их не угомонятся, заснут — как дети, уставшие от воспитания детей — для общества.

Глава 2.1. Документ

Влад чувствовал, чем ближе вечер — становится он одержимее. Не в силах удержать себя, на духоту, окутавшую город — не обращая своего внимания, к опасным приключениям — вперёд, в поход готовился.
Он чувствовал — сегодня всё получится. Судьба его зовёт. Не всем — так повезёт! Он избранный! Неважно кем! Разбогатеет и прославится!
— О! Сладкие мечты! Мне это — очень нравится!
Быстрей бы вечер наступил! Я ждать его…, измучился!

Сидеть и ожидать, смотреть, минуты медленно ползут — тяжёлым испытанием — с утра, затем — с обеда, давило на него (всё время) Минуты и часы! Их не поторопить! Приходится — лишь выжидать.
Мне больше делать нечего — как сдерживаться! Вот бы, и их секрет узнать! И временем повелевать! Тогда бы не пришлось ждать — мучиться.

С трудом дождался вечера, и ни о чём другом не думая, стремясь «на автомате» — добрался до проспекта Ворошилова. Волнуясь, в переполненном троллейбусе, людьми набитым — как селёдки в бочке, считал все остановки — отвлекая мозг занятием тем скучным.

На волю вырвавшись, как из бутылки пробка, Влад глубоко вдохнул горячий воздух — жадно, в преддверии начала приключения, нырнув в него азартно, как в океан — заполнивший пространство города. Он шёл вперёд — неторопливо и уверенно.
Многозначительно прохожим улыбнувшись, расправив плечи неширокие, целенаправленно — к жилому дому отправился — вальяжно, построенном ещё при Сталине, где прятали, что было ему нужно.

Народу в центре всегда было много, и несмотря на духоту, наполнившую город, люди скопились в центре, словно для сбора был какой-то повод.
Одни к прохладе парков устремлялись, другие подставляя сквозняку — разгорячённые тела, как гостю жданному, гуляли по проспектам, улицам — ища, кто — приключений, кто-то — наслаждений, а кто-то — самого себя.

— Жаль, ещё рано — думал Влад, смотря на солнце — медленно уходит день. Меньше восьми часов. Ещё светло. Не скроет его — зданий тень.

Сегодня быстро он добрался в центр. Обычно — вечером «стоит» Ростов. Но не сегодня. Повезло? Без пробок — обошлось.

Пока, к осмотру — лишь готов.
Пробраться незаметно — невозможно, во двор, куда выходят окна КГБиста. Собаки сторожа промздания соседнего, примкнувшего вплотную к дому, его заметят — обязательно, примчатся. Сорвут намеченное дело — непременно, если не осторожничая — торопиться.

— В массе гуляющих прохожих — праздно, приняв такой же вид — бездельника, нетрудно — среди них раствориться, подумал Влад. — Реально.
Ростом — чуть ниже среднего, обычного телосложения, с причёской типа «бобрик», не выделялся Влад в толпе. Легко смог затеряться.
Неторопливо, по проспекту — к больнице (ЦГБ) направился, с надеждой — ожидая сумерек, для цели исполнения.
Дождавшись — начало сереть немного, направился обратно.
Дойдя до места подвига, то осмотрел — внимательно. И не заметив ничего, что помешать могло, перескочил через сараи — за мгновение. Присев, прижался к крайнему из них и выжидая, замерев, прислушался, понять пытаясь — не встревожил ли кого-то шумом, любопытного?
Всё было тихо, и без изменения.
От крайнего сарая, ограждение вплотную примыкало к зданию, и отделяло территорию двора — от относящейся к промзданию. Переводя дух, снова осмотрелся, прислушался. По прежнему царила тишина. Обычная для этих мест — вечерняя. Никто не обратил внимания — на «гостя» этого двора — незваного.
Вспомнил он, отчего-то — манифест, где бродит призрак коммунизма по Европе, среди кошмаров атеистов коммунистов — немало лет, невольно сравнивая — с будущим величием.

Первые звёзды небосвода, к трубе путь освещали — для продвижения — достаточно. Прекрасно понимая — если плотней к трубе прижмётся, их отличить раздельно — невозможно.
Стремительным броском преодолел путь до неё, и слился с ней — словно с родной своей. И бросил взгляд на нужное окно — на 5-ом этаже.

— Не делают такие трубы — подумал Влад, осматривая с восхищением — трубу, похожую на монстра, стремящегося вверх, застывшего при взлёте — диаметром в три метра и, высотой в два раза больше дома.
С досадой обратил внимание — труба покрыта грязью, слежавшейся в пыли — десятилетиями, дождями моченной и мокрым снегом. Но было это — в целом не особо значимым.
Он сразу же забыл об этом, как о неважном.

Сердце стучало учащённо. Влад был уже не он, а будто кто-то в нём проснулся. Он к подвигу всецело приготовился, как будто перевоплотился.
Рост — метр шестьдесят, грудная клетка — неширокая, Влад чувствовал — он богатырь сейчас, предельно ловкий и всесильный, не как обычно — мямля робкая.
Прилив сил опьянил, вселив в сознание — большую значимость свою, для достижения достаточную к цели — заветной, в себя — веря.
К телу трубы прижавшись, сливаясь в одно целое, Влад поднимался — балансируя, насколько получалось — предельно осторожно, выталкивая уплотнение — из кладки швов, раствором бывшего когда-то — от тела колебаниями.
— Был к этому готов, не зря — скобы дрожали, и об опасности меня предупреждали. Подсказывали — будет больно, если останется живым — после падения…, что маловероятно, Влад, успокаивая сам себя, твердил, давая мозгу установку.

Чувствуя скоб дрожание — в столетней кладке, за счёт лишь ржавчины держащихся, Влад понимал — одно неверное движение и, выскочив одна из них — вниз падая, потянет за собой другие — без сожаления.
Останется лишь подготовить эпикриз — ответ, вручив билет, как приз для прохождения границы жизни — на тот свет. Не доживёт тогда — до благих лет.

От дома до трубы шесть метров, а до стены промздания чуть меньше двух. Но даже оттолкнувшись от трубы и долетев к стене промздания, схватиться было не за что. Стена без выступа.
— Рискую без страховки, подумал Влад. Я идиот? Нет! Без сомнения. Я верю в провидение. Мне, просто — повезёт!

Испуг пытался овладеть им безуспешно.
Опасность риска понимая, учитывая скоб предупреждение, Влад поднимался максимально осторожно — насколько для него было возможно, отбросив все переживания.