Боги с Нибиру. После вчера 3

Глава 1.1. Деренкуйо* (одна звезда)

Охранники шли, будто со знакомым. Пройдя сквозь главный корпус, свернули влево, остановились — рядом со зданием, пристроенным к тому при расширении.
Он, без одежды появился на территории, весели плавки на балконе, украл их и, оделся. Не щеголять же обнажённым — по территории курортной? Был бы отель нудистским….
Охрана, его вычислила сразу. Совсем недавно появилась, также нелегально — красавица. Ту завернули в полотенце, в СБ доставили.
— По видимости — служба безопасности. Иван Васильевич предположил, смотря на здание, пристроенное к основному; — на стенах камеры.
Должна и с ним, судьба определиться. Его отправили в другое измерение, за Соней следом — успел лишь возмутиться — экспериментом без подготовки.
Руководитель, чуть не лопнул, злясь. Он, недовольно закричал, словно спираль, краснея — накаляясь:
— Когда закончатся — выходки, недовольства, ты успокоишься? Ты, не меняешься! Следом, хочешь отправиться?
Я, для себя стараюсь? Ты мне сказал — почти нашёл причину, «ухода» птицы-человека в неизвестность. Так проверяй, есть — для тебя материал, а хочешь, — на себе испробуй.

— Возможно, будет лучше — ушёл из-под влияния. Хуже, быть не должно, чем в Прасковеевской лаборатории, на бреге моря Чёрного, подумал он, не представляя, что ждёт его; какое это — другое измерение?

На входе ждал их офицер. Округлая блестела голова, словно варёное яйцо, со снятой скорлупой, и на его лице играла мерзкая улыбка.
— Где их находите? Ещё один. Быть может, с одной песни, знакомые они?
Проверим, знают ли друг друга.
Ивана завели вовнутрь. Там, в комнате сидела Соня. Она — растерянно смотрела на него….
— И, Вы сюда попали? — спросила, понимая — абсурдность этого вопроса, ведь видит того — вживую.
— Откуда, к нам, такие прибывают? — спросил их старший офицер, видя, что те знакомы. В гости вас, к нам — не приглашали.
— Мы заблудились в измерении — испуганно сказала Соня, лишь понимая, что живая и, не находится в лаборатории.
— Они друг друга слышали и, понимали, но, только интонации, ведь говорили, непонятными им звуками, на разных языках.
Позвали переводчика, но тот был в отпуске, а офицер — русский язык не знал, не довелось общаться с русскими, таких не видел раньше, никогда — на службе.
— Ну, если мы друг друга «понимаем» сейчас, надеюсь — больше не увидимся! Я правильно вам говорю?
— Не понимаю, Иван Васильевич ответил.
— И я вас, также, тот отметил.
— Мы заблудились, словно провалились в колодец временной. Бельё исчезло….
— Белйо исчезлуйо? О! Деринкуйо?
Они не поняли, что офицер спросил, и вынужденно промолчали.
Тот, улыбнулся и, ответил:
— На эту тему, говорить не будем, не беспокойтесь. Теперь, проблема, не самая большая. Поможем вам в её решении. Ведь Деринкуйо, значит многое для нас — культура древняя — жизнь под землёю. Вы, из легенды?
Ходили слухи, — существует жизнь подземная.
Он Соню, взяв, под руку, и предложил, с Иваном, проследовать с ним в комнату для отдыха, пока послал, за транспортом в Адану.
В комнате отдыха — прохладно и приятно, не ощущалось солнца жаркого. Они, с огромным удовольствием присели; и утонули в креслах.
— О! Деринкуйо! — воскликнул офицер и, палец вверх большой, направил, улыбаясь. — Чай? Кофе? — предложил. Что, пожелаете?
— Как вам угодно, — ответила, с улыбкой Соня, догадавшись. Попить, не помешает. Жарко.
Расслабившись, в красавицу, вновь превратилась.
К ним подошёл официант с подносом, на нём стояли: чайник с жидкостью, стеклянные стаканчики и блюдца.
Поставив содержимое на стол, добавив леденцы и сахар, достав их из серванта.
Сказав: «Тэшек’юр эдер’им» (спасибо), тот сделал реверанс, и удалился.
Чай был с кислинкой — виноградной, вкусный, чем-то похожий на шиповник. Выпив по порции, налили по второй. Затем, передохнув, налили в третий раз, вдруг, не придётся больше. Закончится удача.
— Не пил такого чая, вкусного — Иван Васильевич, признался Соне.
— Да! Очень вкусный! — согласилась Соня и, жажду быстро утоляет.
— А, что за Деринкуйо! — спросил он у неё.
— Не знаю. Язык, турецкий, вроде — колодец, обозначает. Не помню точно. Мало понимаю. Здесь, вроде — город был подземный; спасались в нём от изуверов нападений.
— Проблемы у меня, — с турецким языком, его не знаю, и другие — пытался пошутить Иван Васильевич.
Не получилось. И, не надо.

Горячий вкусный чай, приятная прохлада, повергли в сон. Их разбудили и, предложили выйти. Фургон ждал за оградой.
Васильевичу дал рубашку, шорты и легкие сандалии, а Соне — куртку кожаную и, комбинезон рабочий, и также — лёгкие сандалии.
Сопроводил их до фургончика, вздохнув, послал — в дорогу, их попросив — не возвращайтесь, ради Аллаха.
Есть, и без Вас проблемы. Причём, их много.
Внутри фургончик был удобным, зайдя, с комфортом, разместились.

Дорога в горы шла и, вилась змейкой. Через тоннели, пролетали — большие, малые, на скорости приличной. Водитель, торопился. Хотел добраться — засветло. Прошли Нигде, когда спускалось солнце. Ему, ведь нужно возвращаться. Дорога, времени забрала много, им ехать — ещё далеко. В горах, дорога дальняя. Тем более — извилистая.
От серпантинов голова кружилась, вновь потянуло в сон обоих. Они сопротивлялись, сколько хватало сил, возможности здоровья. Не справились, заснули, Нигде проехав.
Остановились, мягко, неожиданно. Их разбудил водитель, обрадовано сообщив — приехали мы к Деринкуйо!
Открыв дверь пассажиров, показал — на выход.
Глаза горели ярко, рад — выполнил задание. Довёз, до заданного города.
Васильевич, смотря недоуменно — на Соню, на водителя, слегка пожав плечами, выскочил на обочину. И Соня следом, молча.
Фургончик развернулся, лишь «пассажиры» вышли и, сразу же уехал, словно за ним погнались. Спасался.
Создалось впечатление, что это им приснилось. Через минуту, слышно — автомобиля не было. Они одни стояли на дороге. Вокруг, как вымерло.

Глава 2.1. Всё получилось

Иван Васильевич не выдержал — придумать ничего нельзя! — он, сокрушаясь, заявил. — Стены и пол — земля. Тюрьма!
— Но потолок другой!
— А до него, как мы достанем? Если на что-то встанем или быть может — на кого-то.
— Давай попробуем?
— Что толку! Меня не выдержишь, а ты с ней, сделать ничего не сможешь.
— С кем, с ней?
— И с дверью также.
— Попробуем?
— Давай. Попробуй.
Поднявшись, взял её за руку, помог подняться. Стал на колени, чтобы Соня, на плечи по спине, смогла забраться, так было ей, ему, удобней.
С колен поднявшись, постарался её поднять, как можно выше, приподнимаясь на носках, чтобы ей легче упираться — в дверь погреба закрытую. Но, как не тужились они, от их усилий, не шелохнулась дверь тяжёлая.
— Вот видишь! — констатировал Иван. — Так, не получится. Впустую будем мучиться.
— Ты подойди к стене чуть ближе? — она, настойчиво, просила.
— Зачем? — спросил, недоуменно. — И так, стою с ней рядом. Хочешь, упёршись, оттолкнуться? Не побоишься, не удержавшись на плечах, с них навернуться?
— Поближе подойди, пожалуйста! — Соня просила. Здесь, наверху, сильнее — поток воздуха. Значит, канал проходит рядом — воздух подаётся.
Не специально же для нас, канал под вентиляции вели?
Иван Васильевич исполнил просьбу — беспрекословно, сразу. Затем, носил её вдоль стен, она искала, их прощупывала, потолок, пока — восторженно не прошептала:
— Нашла! Нашла! Быстрее опускай, теперь, мы будем думать.
— До этого, не думали? — бурча, он опустил Соню на пол.
Она, не хрупкой, девушкой была; спина об этом — говорила.
— Я чувствовала, чувствовала! — затараторила она, прижавшись радостно щекой, к лицу того, словно боялась, что услышит кто-то.
От прикасания и, ощущения — горячего дыхания, мурашки пробежали.
— Я чувствовала, что идёт откуда-то к нам в погреб воздух и, — не ошиблась! — Выходит, выход есть! И я нашла тот, здесь!
— И где он? Наверху? — с трудом справляясь с дрожью возбуждения — спросил он машинально, полу безразлично.
— Да! Наверху! Есть щель, а из неё приходит воздух! — А щель, большая? — спросил Васильевич, с усмешкой.
Он почему-то вспомнил анекдот о гинекологе, с прорабом, встретившихся, чрез двадцать лет, и стало — стыдно за воспоминания.
Вопрос, восторженный пыл Сони сбил, она притихла.
— Одиннадцать — двенадцать сантиметров — ответила она, задумавшись. — Но всё равно, — воскликнула, ведь означает это, что выход здесь!
— И хорошо, что выход есть, — осталось щель расширить, чтобы в неё пролезть, всё остальное — мусор. Не правда ли? — спокойно ей Васильевич ответил.
Соня молчала, голову уткнув в колени.

Иван Васильевич «увидел», что — переборщил, смутился от произошедшего. И, понимая, что не прав, он, повернувшись к ней, приобнял. На удивление — не убирая рук, на них сложила — свои руки, голову, задумалась.
— И всё-таки в том что-то есть! — с упорством прошептала, немного всхлипывая.
— Конечно, есть! — ответил ей Иван, пока не понимая, что же — есть, если в щель ту нельзя пролезть.
Невольно, мысли появляться начали — о бесполезности попыток, что лучше — чувствам и желанию отдаться — пусть и неподходящим к этой обстановке. Он стал усиленно их прогонять и, урезонивать себя, что здесь не место им, подсказывать себе, что нужно чище — внутренне быть, и лучше.
— В обнимку хорошо, не чувствуешь, что ты один, становишься — сильнее, тихо сказал Иван Васильевич, гладя её по голове.
Мы справимся. — Я это чувствую.
— Надеюсь, та ответила и….
Шум раздался, дверь открылась, увидели — проникший свет от свечки, за ней — хозяина лицо.
— Ну что? Проспались? Грубияны! — противный голос слышен. — Мне стало жалко вас. Вот, помогаю. Обманщикам, из жалости.
Отдам в полицию, в тюрьме — страшнее будет, чем в тёплом погребе. Забочусь, отчего-то. И, не пойму причину.
— За что, в тюрьму то, нас? — немало, удивилась Соня. Закон не нарушали. Вы, к мужу приставали, не я, к Вам. За что, сюда нас бросили?
— Задержат вас, до выяснения.
Без документов и, без денег, вещей — дорожных! Вы, инопланетяне?
Такие путешественники странные?
— Мы к вам попали из другого измерения — хотел сказать Васильевич. Одёрнула его, Соня рукой. Тот замолчал, мгновенно. Сомнения в поступке, поведении, остались, но он решил — пусть говорит сама, решает. За всё, что с ними будет — отвечает.
— Мы же сказали вам, — у нас пропала сумка, в ней были: документы, вещи, деньги. Как нам теперь, домой добраться? Что с нами будет? — запричитала Соня.
Иван Васильевич смотрел и, восхищался, одновременно, удивляясь — её метаморфозе, перевоплощению.
— Кто нам поможет здесь, в чужой стране? — продолжила стенать, с огромным сожалением.
— Ладно! Не плачь! — хозяин Соню успокоил. Быть может, что-то и, придумаю.
Только смотрите, — слушаться не будете, отправлю — сразу же в полицию! Вам ясно это?! Или ещё немного посидите, подумаете, как вам лучше?
— Выбор здесь небольшой. — Мы будем слушаться!
А что предложите за это?
— Вы задолжали за ночлег, за беспокойство, придётся отрабатывать! Согласны?
— Согласны! — Соня, вмиг, за них ответила — обоих. Нужны, на штрафы, документы — деньги, помощь.
— Я о деньгах и помощи, не говорил. Не знаю, как работаете. Нужно, вам — долг вначале отработать. Добавится питание и содержание. Посмотрим – на ваше поведение.

Ей было, главным — вылезти отсюда, а там, всё видно будет — как быть дальше.
— Смотрите у меня! Беру за вас, на душу — грех. Если узнает кто, что приютил без документов, меня накажут, не только вас. Вам ясно?! Служба миграционная — ужасно строгая, жестокая — у нас.
Оба кивнули головами. Хозяин слугам приказал, спустить к ним лестницу. Двое существ, спустили её вниз и, помогли им вылезти, затем, наверх сопроводили, во двор — по коридору.
Хозяин предложил — за ночь в мотеле расписаться в счёте. Увидев — триста лир турецких за человека, за малым не возмутились. Но видя — грозный взгляд хозяина, улыбку — типа, орангутангов, мгновенно расписались — не возражая.
— С вас лишнего не взяли — за номер, полторы лишь сотни баксов. Надбавить нужно, было бы — за беспокойство. Посмотрим, позже.
Здесь, в этой книге — подсказал хозяин — вы будете вести подсчёт затрат, за проживание, питание, услуги, телевизор. Платить вам буду за работу — по сотне баксов, возможно меньше. Зависеть будет — от старания.
— Понятно, — Иван Васильевич ответил. — А пятьдесят, удержишь за питание. И, как же, долг сумеем вам отдать, если — за ночь вчерашнюю, нам отрабатывать сегодня и, так — всё время? Не смешно.
— Вы сможете здесь подработать, в свободное, от основной работы. К примеру, девушка — по вечерам танцует танец живота, с «клубничкой». Тебя, я также, где-нибудь пристрою, сказал Иван Васильевичу. Вроде, за второй сорт сойдёшь, работать сможешь ночью в «Султан-сарае». Активно будешь там работать – не пропадёшь.
Он засмеялся после слов этих, причмокивая смачно, за ним загоготали сущности человекообразные, с полслова понимая его шутки.
— А по-другому, зарабатывать, никак нельзя? И, меньше тратить на мотель?
— Конечно, можно! Тогда придётся — ночевать вам в том же погребе, где вы сегодня были. Вы сами выбираете, вас не неволю. За погреб, с вас возьму, с обоих — сотню баксов. Вы сами видите, — по-божески, не граблю.
— А туалет?
— Днём, в туалет ходите, а в ночью — вазы, с собой берите, чтобы мне погреб, — не завоняли.
Я вас ни в чём не принуждаю. Я повторяю — сами выбираете.
— Вы очень, к нам великодушны, мы ценим это и согласны ночевать в этом «прекрасном» погребе, — пока с долгами не рассчитаемся, Соня ответила, ему — льстя беззастенчиво. — Такой заботливый и благородный! Спасибо вам огромное! — закончила она, с улыбкой и, низко — в пояс поклонилась.
— Условие, Иван Васильевич поставил — работаем вдвоём. Всё время – вместе.
Представил — тот полезет к Соне, если одну её оставить.
Хозяин был довольным — задуманное, сбылось. Довольно прибыльную сделку заключил, на временной период. — Нашёл рабов бесплатных, пусть, ненадолго.
Возможность дал им — привести себя в порядок. Их, покормив, обязанности им распределил, отеля и двора — уборку, отправил сразу их работать.
Царил большой упадок, запущение в отеле, особенно, в подсобных помещениях.
У них создавалось впечатление — в мотеле раньше не было уборки генеральной, и только их здесь ожидали, чтобы они её, и выполнили.
К обеду, сил едва осталось, чтобы ко рту, победоносно — столовые приборы подносить и, пищу проглотить с трудом. Пища была невкусной.

Глава 3.1. Тоннель и поиск

Недолго пробирались по каналу. Вскоре наткнулись на преграду — из камня стену.
— Совок помочь не сможет — попробовал шутить, Иван Васильевич, быть может — дух святой подскажет.
Остановились, удручённо, перед ней, не зная, что им делать дальше. Ощупал, осмотрел включая зажигалку, но не нашёл щели малейшей в ней, сколько, не щупал, не искал.
В дальнейшем, убедились в тщетности — попыток, толкая и, пытаясь сдвинуть стену с места. Били по ней — руками и ногами, и уговаривали приоткрыть проход, но всё, что делали, было безрезультатным. Не получалось, продолжать исход.
От этой, безысходности — пропала радость освобождения и, настроение ушло. Сверлили головы — сомнения.
— Не поворачивать же нам обратно, в погреб! — Соня произнесла. Не этих, мы с тобой — судеб желали.
— Как будто я горю таким желанием! — Иван Васильевич ответил.
— Как только, взгляд представлю — похотливый, так сразу же, становится мне дурно.
— Мне самому, был он — противен. Какой-то, гадкий, весь! Под стать своим Годзиллам.
— Но что ещё, мы можем сделать?
— Не знаю — голосом растерянным, ответил ей Иван Васильевич. Вроде, испробовали всё, чтобы, возможно, помогло. Проход навечно замурован, и вряд ли мы сумеем — придумать в этой ситуации, ещё, что-либо.
— В этой ситуации! — сказала тихо Соня. За что, судьба — так издевается? Забросила под землю! Находимся в прострации.
Было, прекрасно слышно, она вот-вот расплачется, тот голос был тоскливым, жалобным.
В отчаянии злостном, Иван Васильевич опёрся — на стену телом и, ввернулся, приседая, будто хотел в неё втереться, придав тем самым — поступательное к ней усилие, по стрелке часовой, — сдвиг колесом. И тут, махина каменная — мягко ушла направо, катясь как колесо, усилив поток воздуха в их сторону. Ударив по лицу и телу, усилил эйфорию, поднял их настроение.
— Ура! Я знала! Я была уверена, в том, что получится всё у тебя! — восторженно воскликнула, обрадовавшаяся, Соня. — Ура! Ура! Ты молодец, Иван Васильевич! Ты справился с ней, хитрой и коварной! — Путь, преградившей нам — стеной из камня.
Стена, практически бесшумно, вернулась вновь на — место прежнее, обратно, без приложения усилий. Им стало — страшновато, они отрезали ещё раз — путь назад. Пусть, к нехорошим людям…, оставшись в полном одиночестве — в тоннеле, неизвестности.
— Быть может, это дорога в Ад? — шептала Соня.
Непонятно — она, так шутит или радуется, что — всё закончится когда-то, раз убежали из тюрьмы в мотеле — погреба.
— У нас в лаборатории, есть поговорка, — коль долго мучиться, то, что-нибудь, получится….

Шёл за стеной, широкий ход — тоннель. В том было, несколько прохладнее, чем в ходе — из подвала. Это заставило их вспомнить — они раздеты, да и теперь — не нужно им тащить с одеждой узел.
— Пора одеться, думаю, Иван Васильевичу Соня предложила.
Хотя я натуристка — по образу мышления, желаниям, но думаю, в одежде будет лучше, чем без неё. Тем более что здесь, надеемся, кого-то встретить. Как думаешь, права я?
— Права, конечно. И я, гулять, словно эксгибиционист — не пробовал, хотя и в темноте. — Нет у меня желания, показываться голым — девушкам.
— Возможно, ты стесняешься, что нечего им показать? — пыталась пошутить она. Да и с чего бы это, мне сказал?
— Что не был я — эксгибиционистом?
— И это тоже.
— Потому, что не был….
— Ладно, проехали! Пошли? Я видела и чувствовала – твой прибор, тот – замечательно нормальный.
— За малым — я не соблазнилась, чуть было не призналась. Дважды.

— Пошли — Иван Васильевич с ней согласился, они — одевшись, пошли дальше.
По этому тоннелю, могли идти спокойно, одновременно — два-три человека, плечами не касаясь стен. Он шёл куда-то в сторону от Деринкуйо.
— Какая разница – куда, лишь бы не в сторону мотеля, Соня ответила себе на свой вопрос незаданный. Раз тот проложен – рукотворно, значит – конечный пункт прибытия имеется. Надеюсь, хуже там – не будет, чем в подвале.
- Надеемся, Иван Васильевич, с ней согласился.

Ориентироваться было в нём, — несложно, он был прямым, словно струна. Стороны света, в погребе определили — раньше.
Они бесстрашно шли и, радостно, при этом ощущая, прилив огромный — сил и настроения.
— Тебе не страшно? — спросила Соня, ища причину изменения.
— Не очень, почему-то — ответил он. — Хотя, по логике — любое незнакомое и неизведанное, не только интересно, но и страшно, ведь мы не знаем, что нас ждёт — через два метра, ведём себя, как дети.
— Дети боятся, также, очень часто. И, больше взрослых понимают в событиях происходящих. От этого им легче ориентироваться — в среде, их окружающей. Дети, нас не бесстрашнее.
— Наверно, это оттого, что мы с тобой прошли сквозь ад — в мотеле и в лаборатории, — немало нехорошего, произошло, за столь, непродолжительное время.
— Быть может, — согласился он. И радуемся, оттого что, в прошлое ушло плохое.
— Дай Бог, чтобы не встретили — подобное.

Шли долго, час или чуть больше, пройдя за это время не меньше пары километров, возможно, больше. Тоннель — прямолинеен, вдобавок постоянен, — геометрически, был неизменен.

А в это время, чёрная машина, остановилась у мотеля. Из неё вышли сущности, в плащах, под «цвет ночи». Дорогу показал — водитель, привёзший Соню и Ивана, два дня назад — заказом из отеля. Для этого, того с собою привезли, чтобы тех – по горячему нашли.
У сущностей, был странный взгляд, смотрели — поверх человека, когда с ним разговаривали, будто — того не видели…, хотя всё слышали. И, были безволосыми.
Раннее утро только просыпалось, лучи блеснули робко, в темноте. Свет, перемешиваясь с сумраком, теснил его и, тени, с массивов горных изгонял. Те — на глазах, короче становились, сжимаясь — уменьшались, и он тем — выбор сделать не давал. Долины, склоны гор, ущелья, освещал, врывался — властно, в каждый дом. Он был хозяином, почти везде, до вечера. — Пока тьма не вернётся — чередоваться властью, силою.