Больно не будет

Глава 1

Я больше не хотела его слушать, хватит на сегодня. Боюсь, что еще чуть-чуть — и сорвусь. На его чувства мне плевать. Ему больно? Сердце на грани того, чтобы разорваться на куски? Отлично, отец это заслужил. Пусть страдает так, как страдала мама, жаль только что он не умер вместо нее.

Мне ненавистно все в нем: начиная от дорогих, начищенных до блеска ботинок до такого же дорогого костюма. Честное слово, ни разу не видела этого придурка в обычной одежде, которая не подчеркивала бы его финансовое состояние. Сраный показушник.

— Уходи. Мне это надоело..

— Пчёлка… — его лицо осунулось, в глазах, голосе и сгорбленных плечах читалась мольба, которая не вызвала у меня ничего кроме отвращения.

Раздраженно сжав зубы, я вырвала руку из его слабого захвата и отряхнулась, как будто после его пальцев на мне осталась грязь.

— Не называй меня так. И не смей ко мне притрагиваться. Ты потерял это право давным-давно, — ну всё, понеслось.

Я пыталась, честно пыталась держать себя в руках. Не хотела доводить до очередного срыва, но не сдержалась. Ему всегда удавалось вывести меня из себя.

— Родная, давай всё обсудим... — он шагнул ко мне, но я отступила, как бы проводя между нами невидимую черту, — Поговорим, как взрослые люди.

— Исчезни. Просто исчезни из моего дома, из моей жизни. Забудь обо мне, как забыл о маме, и больше не появляйся.

Злые слезы, начинают жечь глаза, но я не даю им сорваться. Не при этом человеке.

— Агния… — его голос полон боли и раскаяния, но я только мотаю головой, словно пытаюсь прогнать кошмарное видение.

— Да что ты за человек такой? Убирайся! Слышишь меня, уходи! Я никуда с тобой не поеду! — Впиваюсь в его пиджак дрожащими пальцами. Кричу изо всех сил. Наверное, соседи в шоке, ну и пускай. Пускай слушают, пускай знают, какой он подонок.

— Ненавижу. Как же я тебя ненавижу… — мой голос ослаб, и я уже не кричала, но слова продолжали срываться с губ, словно проклятие, — Это ты должен был там лежать. Ты, а не она. Я хотела бы, чтобы ты был на её месте. — Ноги подкашиваются, и я падаю на колени. Он пытается подхватить, но я уворачиваюсь, не даю. Не нужна мне его помощь, и жалость тоже не нужна. Он её не пожалел, так что и меня не надо.

Мне кажется будто я погружаюсь под воду. Пытаюсь вынырнуть на поверхность, но не получается. Словно груз моего прошлого тянет ко дну. Машу руками, но бестолку. Чёрная бездна утягивает всё глубже, радостно раскрывает свои объятия, позволяя захлебываться горечью.

— Тише, Агния. Посмотри на меня. Слышишь... дочка, посмотри, — поднимаю затуманенный взгляд, сверлю его, словно мишень. Хотя, почему словно? Он теперь и есть моя мишень. Только это сейчас имеет для меня смысл. Я хочу его боли, хочу чтобы он страдал.

— Это ты виноват! Будь ты проклят! И твоя шлюха тоже! И ваш ублюдок! Ненавижу тебя! Ненавижу всю вашу проклятую семейку!! — Сама не узнаю свой голос. Вою, как раненая собака на обочине. Кричу, вырываюсь, пытаюсь руками вцепиться в его горло, но он уворачивается.

Подонок.

Внутри меня после смерти мамы ничего живого не осталось. Меня словно вместе с ней запихали в двухметровую яму и засыпали землей. Весь мой мир рухнул. А он живет дальше, будто ее никогда не было. Будто мамы никогда не существовало.

— Я тебя отпущу, слышишь, только успокойся, — он разжимает руки, и я отползаю назад.

Нет, не смотри на меня так. Засунь себе в задницу этот жалобный взгляд.

Быстро поднимаюсь на ноги и заскакиваю в дом. Хлопаю дверью и закрываюсь на все замки.

Прижимаясь к холодной двери, медленно сползаю на пол и прикрываю глаза, пытаясь прийти в себя, но сердце болезненно сжимается. Оно стучит в висках, трепыхается в груди раненной птицей.

Он приехал, чтобы забрать меня.

Нет, «родной», из этого дома меня клещами не вытянешь.

Телефон на столе привлекает внимание. Кто-то настойчиво пытается дозвониться. Поднимаюсь и на шатких ногах подхожу к кухонному столу. На экране светится имя подруги, Альки. Именно она была со мной в день похорон, единственная, кто искренне пытался меня поддержать. Не из чистой вежливости, как многие из маминых родственников, и не формально, для галочки. Она была рядом, потому что хотела помочь, пыталась взять на себя часть этой боли. Она просила рассказать, что на душе, довериться, но нет. Эта боль – моя. Я живу ею, она распространяется по всему телу, словно яд, давая возможность продолжать существование.

Первое желание – бросить трубку. Но почему-то не хочется. Смотрю на телефон и моргаю несколько раз, словно пытаюсь развеять туман вокруг. В конце концов не выдерживаю и отвечаю на звонок.

— Да, Аль?

— Можно я приеду? — Она не спрашивает ничего лишнего. Ни "Как ты?", ни "Что с тобой?". Ни единого глупого вопроса. Знает, что могу сорваться и послать к чертям.

— Конечно, — отвечаю и сбрасываю трубку. Она уже, наверное, где-то рядом. Позвонила, скорее всего, из вежливости.

Через несколько минут слышу, как возле дома останавливается машина, и понимаю что была права.

Глава 2

Утром за Алькой приехал ее отец. Пока она укладывала вещи в багажник, Сергей подошел ко мне, протянул конверт и неуклюже сжал плечо.

Вздрогнув, я посмотрела на подругу, потом перевела взгляд на него и покачала головой.

— Спасибо, но мне это не нужно.

— Бери, пока дают. Запомни, — всучив мне конверт, он развернулся и быстро направился к машине. Раскрыв, я едва не выпустила его от удивления. Внутри оказалась внушительная сумма. Пока находилась в трансе, они уже отъехали, опасались, наверное, что попытаюсь вернуть.

Завтракала остатками вчерашнего ужина. Алька постаралась: всего за пару часов приготовила несколько видов мяса, салаты, даже первое сварила. Улыбаюсь, думая, как повезет кому-то с такой женой. Все-таки моя подруга просто чудо.

Я не хочу сегодня идти в школу. Да и не могу. Боюсь, что отец или кто-то из соцработников подкараулит меня по пути туда или домой. Да, я вчера ляпнула, что лучше поеду в детдом, чем в новый дом отца но на самом деле от одной мысли об этом меня бросает в дрожь.

Может запереться здесь на какое-то время? Все будут думать, что я с отцом, а он со временем смирится и забудет обо мне.

Глупо и наивно, но может, мне повезет.

С усилием доползаю до ванной, даю себе время на передышку. Через двадцать минут телефон на кухне снова начинает разрываться.

Господи, ну кто еще? Алька не могла звонить, она только что уехала.

Номер на экране неизвестный, так что решаю не отвечать.

Звук из соседней комнаты, заставляет напрячься. Может быть на почве стресса у меня разыгралась паранойя, не знаю, может, показалось, но каждый нерв в моем теле натянулся, как струна.

Нужно проверить.

Чувствуя себя Кэвином из фильма “Один дома”, я подхожу к камину и беру в руки кочергу, перехватывая ее на манер биты. Да, может это и не лучшая идея, но все же лучше, чем ничего.

Страх окутывает внутренности липкими щупальцами, а мозг отчаянно сопротивляется идее идти дальше. Здравый смысл шепчет, что можно просто выйти через дверь на улицу и пересидеть ночь у соседей или поехать к Альке. Но вдруг мне действительно показалось? Если это всего-лишь сквозняк, будет глупо поднимать шумиху из-за такой ерунды.

Господи, нервы точно ни к черту.

Прохожу на кухню, сжимая в руках тяжелую кочергу и замираю на месте. За столом сидит отец, развалившись на стуле, как король.

Черт, я и забыла, что мама так и не сменила замки.

— Ты издеваешься? — спрашиваю коротко, без приветствия, неосознанно сжимая кочергу еще сильнее.

— Нам нужно поговорить, — спокойно отвечает он, тоже игнорируя формальности.

— Я тебе уже всё сказала. Убирайся из моего дома.

— Малышка, но это мой дом.

Слова бьют по мне, точно пощечина, но я остаюсь стоять на месте, прожигая его злым взглядом.

— И давно ты об этом вспомнил? Что случилось потоп или землетрясение... папа? — нарочно выделяю последнее слово, словно оскорбление, и не могу сдержать злое удовлетворение, когда вижу, как дергается мышца на его щеке. Вина в глазах отца сменяется раздражением.

— Хватит. Садись, — в этот раз не просит, а приказывает Наконец-то прекратил играть в заботливого покаявшегося отца.

Отец привык, что все боятся Романа Багрова. Он ломает, подчиняет. Но я не такая. Как там говорят, яблоко от яблони недалеко падает?

— Шлюхе своей приказывай в вашем развратном логове, — выплевываю я, и вижу, как он сжимает губы в тонкую линию.

— Агния, — отец произносит мое имя и шумно выдыхает, пытается подобрать слова, чтобы успокоить меня, как обычно делает с потенциальными партнерами, но, в отличие от них, мне не нужны его деньги. Мне вообще ничего от него не нужно.

— Я спрашиваю ещё раз зачем ты сюда пришёл? И как только дорогу вспомнил? — он снова вздрагивает, и я презрительно хмыкаю в ответ.

Что, не нравится, да? Я тоже умею резать, больно и глубоко. У меня был хороший учитель.

— Пчелка, я… — он начинает, но не договаривает. Я замахиваюсь и в ту же секунду в его сторону летит кочерга.

Жаль, что успел увернуться. Нужно было ближе подойти.

Глаза отца загораются яростью. Никто не посмел бы так поступить. Любому на моем месте он бы уже руки оторвал, но сейчас только сидит, смотрит. Вижу, что злится, а я словно оживаю. Мне нравится, как он сжимает руки в кулаки, сдерживая себя. Знаю, что ему тяжело, что он не привык, что к нему относятся так, как он того заслуживает, и упиваюсь его унижением.

— Не называй меня так! Собирай свои вещи и уходи. Я повторять не стану, — оставшись без кочерги, снимаю со стены огнетушитель. Мама всегда настаивала, чтобы он висел на кухне на всякий случай. Спасибо, вот и пригодился. Тяжелый, зараза, да и как им пользоваться, я уже забыла, но ничего, как-нибудь разберусь.

— Агния, сядь, — отец рявкнул так, что, кажется, стены задрожали. И, наверное, любой на моем месте уже бы выронил огнетушитель от страха, но не я. Ну что ж, я предупреждала.

Пытаюсь сорвать пломбу на запорно-пусковом устройстве, но она не поддается. Руки дрожат. Черт. Пока я мучаюсь, отец не теряет времени, подходит ко мне, и с легкостью вырывает огнетушитель из моих рук и убирает на кухонный шкаф. Не сдерживая себя, бросаюсь на него, пытаясь нанести удар, но он перехватывает мои руки, заворачивая за спину.

Глава 3

— Эй, вставай. Пчелка, мы приехали…

Сквозь сон слышу знакомый голос, но не сразу могу определить кому он принадлежит. Широко зевнув, потягиваюсь, чувствуя легкую ломоту в теле от неудобной позы, и не понимаю как умудрилась задремать сидя

Открываю глаза, осматривая обстановку вокруг сонным затуманенным взглядом, и натыкаюсь на знакомое лицо.

— Валера, а ты тут как?.. — зевая, спрашиваю, и он замирает, а я наконец вспоминаю. Перед глазами проносятся события последних дней: похороны, вечер с Алькой, отец…

Сукин сын!

Я едва не задыхаюсь от возмущения и злости . Этот придурок действительно выкрал меня из моего собственного дома!

Но Валерий понимает мое состояние по-своему. В его глазах читается сочувствие.

Он осторожно берет мою руку, словно я хрустальная ваза, и выводит из машины. Несколько охранников отводят взгляды. Опомнившись, быстро осматриваю себя — да, я и забыла, что все еще в банном халате. Благо он длинный и теплый. Отец стоит в стороне, не подходит ко мне.

— Я проведу тебя в твою комнату.

— В этом доме нет моей комнаты, — холодно отрезаю я, на что он устало качает головой.

— Не спорь, пойдем.

Захожу в дом, на отца даже не оборачиваюсь. Ничего страшного, я здесь ненадолго, пусть даже не рассчитывает, что сможет удержать.

Прохожу глубже, и снова удар между ребер — этот дом прекрасен, намного лучше нашего с мамой. Видно, что, если что-то и ломалось, у них не составляло трудностей это заменить. И им точно не приходилось прятать потертости на обоях за картинами, и прятать щели в ламинате под пушистым ковром, купленным на распродаже.

Мы медленно поднимаемся на второй этаж. Я стараюсь не смотреть по сторонам. В этом старом халате и тапочках-зайчиках, на одном из которых уже начало отрываться ухо, взъерошенная, для местных работников я, наверное, выгляжу как дикий зверь.

Наконец мы останавливаемся перед нужной дверью. Валерий открывает ее и входит внутрь, приглашая меня. Комната просторная, ничего лишнего. Письменный стол, пустые книжные полки и много живых цветов. Никаких ярких оттенков, только мои любимые тона изумрудного. Как будто ее с самого начала готовили… Для меня.

От непрошенных мыслей в горле образовался комок, и я тут же мысленно отругала себя за эту глупость.

Что за бредовые мысли лезут в голову?

— Чья это комната? — хрипло спрашиваю я.

— Твоя. Всегда была твоей.

На кровати уже лежит пакет с моими вещами и телефон. Наверное отец собрал их и перевез, пока Валерий катал меня обходными путями. Отлично, так даже легче.

— Можешь уходить, — отвечаю, не глядя на него, — Дальше я справлюсь.

Вздохнув, Валерий уходит, закрыв за собой дверь, а я сажусь на кровать, перебирая свои вещи. Нужно понять, что мне понадобится на первое время. Роюсь с усилием, но нигде не нахожу конверта, который передал папа Альки. Возможно он так и остался в доме. Видно, что вещи собирали впопыхах. Ладно, на карте еще что-то осталось. Не много, но на первое время хватит, а дальше я разберусь.

Беру телефон и быстро печатаю сообщение подруге. Не хочу, чтобы она переживала и нервничала, ей и так в последнее время от меня досталось.

Всю ночь я не могла заснуть. Ворочалась на кровати, не знаю, как дотерпела до утра. Наверное от этого у меня появятся темные круги под глазами, но сейчас это последнее, что меня волнует.

Утром натягиваю на себя черную водолазку и джинсы, и спускаюсь вниз за водой.

На первом этаже меня встречает женщина лет пятидесяти, скорее всего она здесь готовит и убирает. Мама бы никогда не допустила на кухню чужую женщину. Она всегда считала, что справится сама. Что только она должна готовить для мужа, и гладить его рубашки. Наверное, думала, что именно в этом заключается уют и что готовить должны с любовью. Только вот он не ценил. Никогда не ценил ее и того, что она для нас делала.

Предательство близкого человека всегда ранит глубже. Это больше, чем разочарование. Это как потерять часть себя. Одна из тех ран, которая заживает очень долго, если заживает вообще.

— Агния, ваш папа столько про вас рассказывал! — она широко и искренне улыбается, заставляя меня чувствовать себя неловко, а затем спохватывается, — Вы, наверное, голодная, да? Давайте за стол скорее!

— Не стоит, я просто хочу воды.

Конечно я не рада быть в этом доме, но она в этом не виновата. Я всегда оставалась вежливой с людьми отца. Даже после того, как перестала считать его таковым.

— Вы уверены? У вас такой уставший вид… — не дождавшись ответа, она качает головой и вздыхает, — Ну что ж…

Я чувствовала, что она осуждает мой отказ от завтрака, но, поблагодарив ее и сделав глоток свежей холодной воды из запотевшего стакана, ничего не сказала, как и она. Видимо, в этом доме всем была дана команда обращаться со мной крайне осторожно. Некоторые даже обходили стороной. Ну и отлично, нечего на меня смотреть, будто я зверь какой. А то я и укусить могу.

После неудачного диалога решаю осмотреться. Интересно, если я захочу выйти из дома, меня кто-нибудь попытается остановить? Обычно охранников не так много, всего два или три, но на этот раз хитрый лис мог перестраховаться.

Глава 4

Утром мне наконец удалось вырваться наружу. То ли отец чувствовал вину за то, что случилось вчера, то ли просто понимал, что в таком состоянии мне далеко не уйти. Не знаю. Но Валерий зашел в мою комнату и пригласил пройтись и подышать свежим воздухом. С ним я почти не разговаривала. Не могла простить того, что он вчера сделал, и потому бродила вокруг, изучая обстановку. Отмечала положение камер, расположенных на виду, и постов охранников.

Едва взглянув на меня, Валерий покачал головой:

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— Да, неужели? — в моем голосе звучала злая насмешка. До последнего не собиралась разговаривать с ним, но не сдержалась. Сдержанность — это вообще не про меня.

— Не стоит. Ты же знаешь, что даже если и удастся уйти, он найдет тебя. Только потом будет хуже, намного хуже.

“Если найдет”, — мысленно поправила его я, но вслух сказала совсем другое:

— Кажется, я не просила твоего совета.

— Если тебе станет легче, то вчера отец отправил Валерию в комнату и запретил ее покидать. Ей хорошенько досталось за своеволие. Думаю, она усвоила урок.

Нет. Мне не стало легче.

Как бы он ни злился на свою новую жену, это чувство было вызвано страхом за нее. В отличие от меня она здесь не пленница. Это не ее накачали наркотой, чтобы привести в беспамятство. Не ее удерживали здесь против воли.

Мне нечего ответить Валерию, поэтому просто молчу, не глядя на него. Осознав, что я не настроена говорить, он замолкает. Правда ненадолго.

Пройдя чуть дальше мы натыкаемся на сад, полный цветов, особенно роз. Я всегда любила розы. Когда-то давно мама даже посадила куст под нашими окнами, но он не пережил зиму… Еще одно напоминание о моей потере.

— Красиво, да? — Валерий улыбнулся, не замечая, что я будто окаменела, а остатки света в моих глазах погасли. Желудок скрутило узлом, вызывая тошноту, но я не шевельнулась. Этот запах… Эти проклятые цветы… — Отец специально вызвал садовника из столицы. Хотел тебя удивить.

— Удивил бы, пустив себе пулю в голову.

— Агния, ты еще многого не понимаешь, маленькая. Но твой отец не плохой человек и любит тебя…

Я резко остановилась, до боли вжимая ногти в ладони, и прошептала:

— Чудовища, вроде него, ничего не знают о любви…

— Прости, пчелка, ты что-то сказала? — переспросил он, но я только покачала головой.

— Давай вернемся в дом. Что-то я неважно себя чувствую.

— Конечно, пойдем.

Оказавшись в комнате, устало падаю на кровать. Интересно, я когда-нибудь выберусь из этого кошмара? Эй, кто там пишет мою судьбу? Я хочу начать всё с начала, перепишите. Надоело.

Многие, наверное, позавидовали бы мне. Девочка с золотой ложкой во рту. С детства все самое лучшее: одежда, игрушки, любое желание исполняется по щелчку пальцев. Когда-то я действительно была счастлива, а сейчас… Ладно, нужно прекратить жалеть себя. Ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Главное что сегодня отец не мозолит мне глаза своим присутствием.

Через час в комнату входит домработница, кажется, ее зовут Лидией. Есть еще одна, но ее имени я не запомнила.

— Вы не хотите спуститься вниз? — спрашивает она, останавливаясь в дверях, — Обед уже готов.

— Нет, спасибо, — мне хватило вчерашнего ужина.

— Но дома никого нет. Ваш отец уехал в столицу на несколько дней, а… - она, видимо, подбирает слова. Боится. По глазам вижу, что боится сказать не так.

—А его жена?

— Никого нет. В доме только я и вы. — Ага, и еще несколько верных псов, охраняющих добычу.

Я какое-то время молу, раздумывая над ее словами, а затем киваю.

— Хорошо.

Чуть позже, сидя за столом, я едва ли насильно пихаю в себя еду. Чувствую, что что-то тяжелое не потяну, но овощной салат подойдет. Замечаю на столе мед. В нашем доме он был под запретом. В детстве мама очень испугалась, когда я, маленькая, залезла на стол и слизала мед с крохотной ладошки. Помню, как она всегда рассказывала эту историю с ужасом в глазах.

Что-то щелкает во мне, и в голове появляется опасная мысль.

А что, если попробовать? Пока отец в отъезде, появился шанс выбраться отсюда, пусть даже таким способом. Страшно, конечно. Помню, что сначала затрудняется глотание, а потом и дыхание. Затем отекают бронхи и наступает удушье.

Но я почему-то уверена, что они успеют меня спасти. На кону будет стоять не только моя жизнь, но и их, а в таких случаях люди способны на многое.

Не давая себе времени передумать, беру баночку с медом в руки, кручу, рассматриваю. Веду себя как идиотка, ну и пусть. Правильно Валера сказал, я еще слишком глупая и маленькая. Но не могу на месте сидеть и ничего не делать. Ждать пока отец вернется и начнет прогибать меня под себя, как всех в этом доме. А он начнет. Всегда добивается того, что хочет. И я тоже. Сам виноват. Его воспитание.

Чувствуя, как сердце ускоряется, беру ложку, окунаю ее в янтарную сладость и засовываю прямо в рот. Интересно, одной хватит, или нужно больше? Перестраховываюсь и закидываю еще одну, а следом еще одну. Лидия подходит ко мне, и я невинно улыбаюсь ей. Затем притворно хватаюсь за горло.

Глава 5

Демьян.

В доме у Багрова стоит мертвая тишина. Тяжелый звук. Бьёт прямо по нервной системе. Прохожу дальше, прикидывая обстановку. Парни на охране напряженные, горничная молчаливая и бледная, как смерть. Ненавижу это чувство — когда грудь сдавливает противное чувство тревоги.

Рома позвал меня не просто так. Этот сукин сын всегда был мастером выкручиваться из любой ситуации, так какого черта ему понадобился я? Знает же, что дел по горло.

С ним мы познакомились на свадьбе. Лерка была очень настойчивой. Устроила скандал матери, а та мне мозг вынесла. Плевать я, конечно, хотел на женские истерики, но в этот раз мать пожалел. Не важно что между нами было в прошлом, пора отдать дань возрасту.

В кабинете Багрова меня встречает крепкий запах алкоголя, смешанный с сигаретным дымом. Зять развалился за столом с безумными глазами, щарящими по столу.

Спит ли он вообще? Скорее всего, нет.

Сложив руки на груди, падаю в соседнее кресло, не дожидаясь приглашения.

— Рассказывай.

Тяжело вздохнув, он растер лицо ладонями.

— Как видишь, дела не очень.

— Это я уже понял. Почему меня позвал? — Следующие несколько минут выслушиваю историю, устало сжимая переносицу. — Ром, это тебе не ко мне, это в органы.

— Так я как раз по адресу, — криво усмехается, намекая на мое прошлое, и я сжимаю кулаки до хруста. Знает, что не люблю вспоминать об этом. — Нужно решить все тихо, по-домашнему. — Багров не хочет привлекать лишнего внимания и я его понимаю, хотя и не горю желанием, чтобы это стало моей головной болью.

— Ладно. Расскажи мне все.

Откинувшись на спинку кресле, слежу за тем, как он достает из ящика фотографию и протягивает мне. Несколько секунд изучаю, сжимая в пальцах. На нем изображена девочка, совсем юная.

— Сколько ей?

— Семнадцать.

Хмыкаю.

— И как ребенок смог обвести вокруг пальца самого Ворона? — мои глаза загораются опасным блеском.

— Она попала в больницу с анафилактическим шоком. Специально дряни наглоталась. До клиники Вересова ее довести не успели, пришлось оставить в ближайшей. А там заведующая принципиальная попалась. Выставила и меня, и парней вон, —договорив, он замирает, уставившись в пустоту.

— И как она выбралась? — подперев щеку рукой, склоняю голову набок, продолжая рассматривать девушку на фотографии. Маленькая, хрупкая. Ощущение что рассыпется от грубого прикосновения.

— Огненная девочка. Мы с ее матерью всегда её так называли, — не понимаю, какое это имеет отношение к делу, но не перебиваю. Ему сейчас выговориться хочется. И, к несчастью, я попался под руку. — Она с детства была особенной. В глазах дьяволята танцевали. В ней чувствовалась порода. Вела себя как маленькая герцогиня. Иногда руки чесались придушить, но даже пальцем тронуть не мог. Думал, подрастёт, отправлю учиться. Выберу самое лучшее, а потом передам все дела в её руки. Она бы справилась. Поставила бы весь город на уши.

Багров говорит без остановки, и мне становится неприятно в груди. Так вот как выглядит любовь отца. Безграничная преданность.

— Мы с дочерью хорошо ладили. Она ревновала к постоянным разъездам, устраивала концерты, требовала внимания, но слушалась. Приходила как котёнок, умащивалась рядом, а я насмотреться не мог. Даже не знаю, как у меня получилась такая. Повод для гордости. Красавица… А потом развод. Я бывшей жене всё оставил. Обеспечил ей безбедную жизнь, а Марта не простила. Ничего не взяла. Еще бы, двадцать лет брака. Сначала думал, что продолжу обеспечивать Леру и сына, а сам вернусь обратно к жене, но не смог. Не поверишь, но совести не хватило после того, что сделал., — Багров забывает, что говорит о моей сестре, но я даже виду не подаю. Ему сейчас не до моралей. — Думал, отпущу её, она станет счастливой… Последние годы были напряженными, но мне хотелось, чтобы она снова улыбалась.

— Жалеешь?

— Да, черт его знает. Уже слишком поздно что-то исправлять. С Лерой всё было по-другому, словно по голове ударили. Хотел сопротивляться, но не смог, а потом Костя появился… Я думал, что невозможно любить своих детей по-разному. Но ошибся, — голос сухой видно, что мой племянник такого восторга не вызывает. — После развода Агния как с цепи сорвалась. Два года я не мог подобраться. Била словами, резала по живому, душу выворачивала, и я сдался. Думал, остынет, попробуем всё сначала, а потом Марты не стало...

Его лицо искажается от боли. Никогда раньше не видел таким. Жалости не испытывал, но теперь захотелось поддержать его.

— Я знал, что Марта переживает не лучшие времена, но помочь ничем не мог. Когда узнал, что она поехала на острова, выдохнул, подумал, что начинает в себе приходить. Но через неделю сообщили, что её не стало. Пьяный водитель влетел в такси на бешенной скорости. Таксист остался жив, а она скончалась на месте. Пока был в Штатах, созвонился с родственниками и всё организовал. Понимал, что должен быть рядом с дочерью, но как назло, отменили рейс, а потом сыну стало плохо. Ротавирус, мать его. Не смог оставить жену в чужой стране с ребёнком на руках. Только малышка ещё сильнее обозлилась. Когда наконец-то добрался до неё, понял, что она убить меня готова. Уверен, так бы и сделала, если бы сил хватило. Бросилась на меня как дикая кошка, пытаясь в глотку вцепиться, задушить. Потом ещё и кочергой запустила. Рад, что не успела добраться до ножей… — слушая, выгибаю брови, потому что никак не могу уловить суть. Он точно про ту малышку с фото? — Она очень похожа на меня.

Глава 6

— Алька, я же сказала, что не могу, — устало вздыхаю я, когда подруга вновь возвращается к прежней теме.

— Ну пожалуйста, прошел почти месяц, — почти с мольбой настаивает она.

Мне тоже хочется встретиться. Я безумно соскучилась, но еще рано. Любое неверное движение и весь план полетит коту под хвост. Даже не верится, что мне удалось прятаться так долго. Для меня три недели — большой срок.

— Я обещаю тебе, как только получится, сразу скажу. Хорошо?

— Ладно, — обиженно соглашается она, и мне становится еще хуже на душе. — Он больше не приходил, если ты об этом. — Подругу до смерти напугал незнакомец, которого подослал отец. Видимо нанял какого-то детектива, вместо того, чтобы обратиться в полицию, иначе объявления с моей фотографией уже висели бы по всей стране. Интересно, как бы этот скандал повлиял на его бизнес?

— Прости… Это моя вина. Я знала, что отец в первую очередь пошлет своих ребят к тебе… Он долго тебя допрашивал?

— Да ладно, забей. Повезло, что после тренировки меня забирал отец, и тот мужик не успел ничего сделать. И сказать мне было нечего, я все равно не знала где ты. Ты номера постоянно меняешь, звонишь только в мессенджере. В последнее время он даже не появляется. Но, даже если появится, то я ничего не скажу, не бойся.

— Знаю, — я никогда не переживала о том, что Алька меня предаст, — Он не представился?

— Нет, но знаешь, папа сказал потом в машине, что есть в нём что-то... ментовское что ли. А вообще он красивый, пчелка. Обжигает взглядом, словно пламенем. Но страшно находиться рядом. Внутри всё скручивает в тугой узел, и хочется бежать не оглядываясь. Ну ладно, давай о хорошем. Ты там как, уже обжилась? Твой пентхаус выглядит достойно?

Я фыркаю от смеха и, хоть она меня и не видит, качаю головой.

"Да уж, пентхаус."

Старый двухкомнатный домик на отшибе с деревянными полами, печкой и мебелью времен девятнадцатого века. Первые пару дней было страшно, что всё здесь развалится, но я мужественно претерпела. Даже начала наводить порядок, мне и соседка помогает. Странная и болтливая, но в целом неплохая.

Мне, если честно, очень повезло. В больнице вспомнила, как перед… перед тем, как мамы не стало, в гости заходил одноклассник. Его родители недавно развелись, и он попросил меня присмотреть за котом, пока готовятся документы на выезд. Дима собирался с мамой переезжать, поэтому перед отъездом ему нужно было заехать в деревню, завести старые вещи. Путь был долгим на электричке, а мне скучно, поэтому увязалась за ним.

В доме давно уже никто не жил, некому было, поэтому его больше использовали под склад. Хорошо что я в больнице додумалась переписать номер. Димка уехал уже давно, до него не доберутся. Я позвонила, он ответил. Пообщались несколько минут, а потом я спросила, могу ли пожить в этом доме. Тот согласился, сказал что ключ у соседки. Та меня узнала еще с прошлого раза. Если чего и заподозрила, то лишних вопросов не задавала.

— Обживаюсь потихоньку. Ладно, хорошая моя, я пойду сбегаю в магазин, а ты готовься к экзаменам, — чувствую тоску от мысли, что все ребята готовятся к важному событию в их жизни, а я застыла на месте. Но, на самом деле, кому сейчас нужен институт? Есть столько всего... Онлайн-курсы, множество профессий… Да и потом, это ведь всего на год. Потом совершеннолетие, и мне уже не нужно будет прятаться. Я тоже смогу поступить, если захочу…

Выбегаю во двор, натянув старые шмотки Диминой мамы. Среди прочего мусора нашла теплую шапку и перчатки — это то, что нужно. Переступая за калитку, вижу тётю Надю, милую женщину лет шестидесяти. Видно, что она очень одинока. Видимо, дети не часто балуют её вниманием. Жаль. Правильно говорят, начинаешь ценить только когда уже поздно.

— Агния, что ты скачешь, ой нет, все вам покоя молодым. На улице холодно. Заскакивай ко мне на ужин, — предлагает она.

— Спасибо, но мне правда неудобно.

Соседка уже не в первый раз приглашала меня, но до сих пор я отказывалась. Не хотела становиться лишним ртом.

— Бог с тобой, моя девочка. Я тебя буду ждать. А ты куда собралась?

— В магазин. Может вам что-то нужно? Давайте я что-то куплю.

— Ладно, по-другому тебя ко мне все равно не затащишь

Быстро собрав необходимые покупки, возвращаюсь к дому тёти Нади, но замираю на пороге. Она неподвижно лежит на полу, и мое сердце замирает от ужаса. Быстро подбегаю к ней, пытаюсь понять, что произошло, но безуспешно. Срываюсь с места и бегу к соседнему дому. Калитка старая, закрывается просто на крючок. Стучу в дверь, переходя на крик. Перепуганная женщина выскакивает на улицу.

— Тебе чего надо? Сумасшедшая что ли? — недовольно спрашивает она.

— Там тётя Надя... Я зашла, а она… она... — пытаюсь договорить, но срываюсь на плач.

— Ох, ты ж, Господи, ну пойдем посмотрим, только сначала скорую вызовем. Хотя кто его знает, как быстро смогут приехать в эту глушь и поедут ли вообще. Зимой дороги заносит, половина застревает на подъезде.

— Вызовите частную. Пожалуйста. Что угодно.

Я хватаюсь за нее, чувствуя, что у меня начинают дрожать руки.

— Девка, да ты и правда сумасшедшая. Ты где такие деньжища возьмёшь? Видела бабку? У той и на жизнь денег не всегда хватает.

Глава 7.1

Демьян

С тех пор, как мы с Глебом попрощались, прошло уже несколько часов, но навязчивый запах опасности в кабинете только усилился. Сегодня утром все казалось довольно простым. План был четким, но теперь, когда я держу в руках новые требования клиента, всё кажется на грани катастрофы.

"Увеличить объем поставок в три раза," — таково его желание. Я привык к риску, но это... это слишком даже для меня.

Должен принять решение: либо идти на поводу у требований клиента, рискуя всем, либо найти альтернативный путь, который сохранит репутацию и безопасность. В то же время, понимаю, что отказ от сделки может привести к серьезным последствиям со стороны других влиятельных игроков подпольного мира.

Телефон настойчиво завибрировал на столе. Рус… Черт, я надеюсь, он с хорошими новостями, от накопившейся усталости и так сдохнуть хочется.

— Шеф, тут кажется что-то странное происходит… — быстро проговаривает он.

— Рус, давай быстрее к сути, — отвечаю, устало потирая переносицу. От навалившейся работы у меня разболелась голова.

— Ну, я насчёт Зеленцовой. Я за ней таскался по всему городу, пока не уперся в дом Багрова. Зашла, озираясь по сторонам, как воришка. С пустыми руками вошла, а вышла с рюкзаком и прижимала его к себе до самого дома. Что именно забрала — не знаю, возможно вещи, — докладывает Рус.

— Сейчас она где?

— Дома сидит.

— Хорошо. Рус, продолжай работать, только аккуратно, не спугни.

— Вас понял. Отключаюсь.

Отложив телефон в сторону, откидываюсь в кресле и какое-то время смотрю в потолок.

Ситуация с Багровым вышла из-под контроля. Не думал, что дело затянется настолько. Сколько уже времени прошло? Месяц? Чертовка словно растворилась в воздухе. Я лично всех допросил, но только Зеленцова не давала покоя. День и ночь за ней наблюдали, но безрезультатно. До сегодняшнего дня.

Мои люди прошерстили все в округе. Понял, что далеко она успеть не добралась: утром бы ее точно обнаружили после наводки. Значит, где-то близко. Сжимаю руки в кулак. Еще в глаза ни разу не видел, а придушить хочется. Еще и Лерка звонила в истерике. Багров вообще с катушек слетел. Ходит по дому как тигр по вольеру. Всем достается, а Лерке больше всех. Сначала истерила, просила найти быстрее, а потом проклинала. Кричала, что лучше бы она никогда не вернулась. Что ненавидит, что муж на семью забил. Что сына не замечает. Ходит как прокаженный. А еще она боялась. Боялась, что может пойти искать утешение у другой. С ней так тоже было. Лерка тоже когда-то была любовницей.

Сжимаю виски от накопившейся головной боли. Черт, женщины... всегда одни проблемы. И, словно в доказательство теории, звонит телефон.

— Да, Лен? — устало отвечаю я.

— Котик, а ты сегодня долго? — мурлычет она, — Я соскучилась…

— Лен, прости, сегодня никак.

— Ты же обещал, — слышу, как мурчание переходит в раздраженное шипение, и думаю о том, как сгладить углы. Лучше не дожидаться очередной бури.

— Прости. Ты же знаешь, я занят. Но, как только закончится дело, я твой на месяц. Уже выбрала, куда отправимся в свадебное путешествие?

Эти слова успокаивают ее, гасят едва не начавшийся пожар, и она снова довольно мурлычит в трубку:

— Туроператор прислала несколько вариантов, тебе какой больше нравится? Сейшелы или Мальдивы? — Как предсказуемо. И чего баб туда так тянет? Отдых для пенсионеров.

— Я оставлю выбор за тобой. Главное, чтобы был просторный номер и удобная кровать, и ты... голая подо мной.

Она смеется. А я правду сказал. Хочу ее до остервенения. Красивая зараза, и моя. Только с ней, как по минному полю. Шаг в сторону — и эмоциональный взрыв обеспечен.

— Ладно, дорогой. Я тогда пойду еще раз проверю список гостей. Люблю тебя!

Закончив разговор, я вышел на балкон, подкуривая сигарету. Надо быстрее заканчивать с этим делом. Лена уже скоро сожрет меня. Это пока удается задабривать ее дорогими подарками, кормя надеждами про запланированный отпуск на райских берегах, но времени осталось немного. Нужно разобраться со всем как можно скорее, особенно до свадьбы.

Утром меня разбудил звонок Руса.

— Шеф, девчонка вызвала такси, я за ними следую. Похоже, ее маршрут – к железнодорожному вокзалу.

— Понял. Обгони их, машину на парковке оставь. Как только увидишь, следуй за ней к кассе. Встань в очередь рядом, узнай, куда она покупает билет, и сам следом за ней. Координаты мне сбросишь.

— Добро.

После новостей по телу проносится волна предвкушения. Возможно сегодня все наконец закончится.

К обеду получаю доклад от Руса. Он вышел на станции в маленьком поселке, в трех часах езды от города. Зеленцова выпорхнула, впечатываясь в объятия Багровой. Но Рус завис на выходе из вагона, какая-то бабка застряла с сумками. Пока выбрался, девчонок уже и след простыл.

Быстро печатаю текст, перечисляя указания. Пусть походит по поселку, поспрашивает людей еще раз. В селе очень тяжело что-то скрыть. Пусть в магазин сначала сходит или в местную наливайку – продавщицы в таких местах обычно очень разговорчивые.

Глава 7.2

Агния

Черт, нужно наконец разобраться с печкой. Раньше мне тетя Надя помогала, а сейчас придется самой. С горем пополам, кажется, справилась.

Алька уехала несколько часов назад. Так не хотелось ее отпускать. У нас все получилось. Смотрю на сверток на столе и не верю. Подруга привезла деньги из тайника и еще прихватила несколько маминых украшений, подаренных отцом. Если с деньгами распоряжаться аккуратно, то я смогу протянуть еще долгое время. Возможно, даже не дойдет до продажи украшений, но перестраховаться никогда не помешает.

Тетя Надя так и не вернулась, надеюсь, с ней все хорошо, но появилась одна проблема. Мне нужно как-то привести себя в порядок. Раньше я ходила к ней погреться в ванне, а сейчас… сейчас придется импровизировать. В прошлый раз, при раскопках старого хлама, обнаружила в сарае корыто. Если получится затащить в дом, то я могла бы натаскать воду с колодца…

Оказалось, что это намного проще сказать, чем сделать. Ржавая цепь скрипела, никак не желая облегчать мне жизнь, а холодная стальная ручка проклятого колодца натерла ладони до мозолей. Более того, первое набранное ведро я успешно упустила, разлив частично на землю, частично — на себя.

Второе пришлось набирать уже в мокрой холодной одежде. От холода стучали зубы, пальцы сводило судорогой, и желание бросить всю эту затею стало практически невыносимым, но я все-таки справилась.

С горем пополам вытянув ведро, устало вздохнула и без сил плюхнулась на деревянный стул, пытаясь дыханием отогреть замерзшие руки.

Господи, ну почему так тяжело? Тащу ведро в дом, почти не чувствуя рук. Хорошо, что колодец находится во дворе, если бы нужно было тащиться по сугробам, я точно не выдержала бы. Аномалия какая-то. Начало зимы, а снега намело столько, что кажется, завтра я даже не смогу открыть дверь из дома. Раз, ступенька, два, господи, я добралась. Наконец-то. Черт, мне еще нужно затащить его на печку.

— Помочь?

От неожиданности у меня даже руки задрожали. "Мамочки!" – вздрогнув, подскальзываюсь и переворачиваю ведро с ледяной водой прямо на себя. Холодная вода стекает по волосам, которые теперь свисают мокрыми сосульками, на промокшую насквозь одежду.

Дрожа от холода, несколько секунд смотрю на незнакомца, даже не моргаю. Мужчина был похож на хищника. Очень опасного хищника. И в точности подходил под описание того, кто вел допрос Альки.

— Вас отец послал? — спрашиваю, обхватывая себя руками, и стараясь не стучать зубами. На его губах появляется хищная улыбка.

— Умная девочка.

Я судорожно выдыхаю. Он улыбается, и я на секунду засматриваюсь. Меня будто током прошибает. Красивый. От такого так просто не убежишь. Я его раньше не видела с отцом. Возможно, тот просто нанял головореза, объявив щедрое вознаграждение за мою голову. Возможно, мне удастся его переубедить.

— Сколько отец вам заплатил? — спрашиваю, стараясь держаться гордо. Так, будто это не я сижу в луже, с ног до головы облитая ледяной водой.

— В смысле? — на секунду он даже растерялся, и я медленно поднялась на ноги, спокойно выжимая мокрые волосы. Раненые ладони заставили меня на секунду скривиться, но в целом мне удалось удержать лицо.

— Ну, не бесплатно же вы приперлись в эту глушь? Так сколько?

— Ты фильмов пересмотрела? — сложив руки на груди, он насмешнило выгнул бровь, и мне почему-то захотелось топнуть от раздражения.

— Я вам предлагаю сделку.

— А если твой отец предложит больше? — спокойно спросил он.

— Если я сбегу, вы не получите ничего, а так скажите, сколько он вам обещал, и разойдемся миром.

Он нагло ухмыляется, и я чувствую, как мой живот скручивается в тугой узел.

— И что ты мне предложишь? Хлам с кладовки? Или старый подсвечник на антресоли?

Скрипнув зубами, до боли сжимаю руки в кулаки. Сволочь безжалостная.

— Минуточку, — делаю шаг в сторону, и он надвигается, словно лавина. Долго смотрит мне в глаза, пытается понять, что задумала. Такого точно злить нельзя. — Я не сбегу, обещаю. Мне нужно пройти в другую комнату. А давайте вместе пойдем? — подхожу к нему и беру за руку, удивляясь собственной смелости.

— Не боишься? — спрашивает, прищуриваясь, точно кот.

— Боюсь, — и это правда, иначе была бы дурой, — Но вам нет смысла причинять мне вред... по крайней мере, пока. Пойдемте.

Тащу его за руку в сторону спальни. Он останавливается прямо на проходе, в случае чего перекрывая любую возможность к бегству. Стоя к нему спиной бросаю косой взгляд на приоткрытое окно. Такой себе план отступления, но лучшего у меня сейчас нет. Затем достаю из старого сундука небольшой сверток. Больно, конечно, расставаться с мамиными украшениями, но ей они уже ни к чему. Она бы поняла меня.

— Долго будешь копаться? — с плохо скрываемым раздражением спрашивает он, и я резко поворачиваюсь к нему лицом, прожигая ненавистным взглядом, а затем вываливаю украшения на кровать: кольца, сережки и даже несколько подвесок, украшенных россыпью рубинов.

— Это мои. То есть мамины, но… ее уже нет. Я отдам вам все и никому ничего не скажу.

— Не жалко? — хмыкает он, и мои кулаки сжимаются до хруста.