Большая игра в маленьком городе. Ловушка

Пролог

Люди думают, что играют судьбой, а на деле оказывается, что это судьба играет ими. Мы бьёмся о стену, чтобы получить желаемое, а дверь вдруг сама отворяется перед нами. Что ждёт нас за ней – дар или испытание? И если это дар, то окажемся ли мы его достойными? А если испытание, то в состоянии ли мы выдержать его с честью? Но как же мало нас волнуют последствия, когда на кону стоит заветная мечта!

Верхний Зареченск, или в обиходе просто Зареченск, был похож на десятки других крупных провинциальных городов начала «нулевых» и в то же время от них отличался. Похож укладом жизни, общественным устройством, застройкой – элитный современный район, типовые «скворечники»-многоэтажки и островки частных домовладений, – стандартной социальной инфраструктурой и набором развлечений. А отличался прочным и устойчивым механизмом управления: когда в других городах постоянно происходили конфликты и распри между представителями нескольких политических сил, в Зареченске власть пребывала в одних руках. Точнее, в руках одной правящей коалиции, своеобразного делового союза двух самых влиятельных в городе семейств, Левандовских и Черняевых. Официально городом руководили Левандовские: вот уже более десяти лет кресло мэра принадлежало младшему из двух братьев, Игорю. Старший, Николай Александрович, замкнул на себе семейный бизнес, который за последнее десятилетие стал весьма обширен: крупнейшая строительная компания, недвижимость, средства массовой информации, включая телерадиокомпанию, а также «Городской коммерческий банк» – предмет особой гордости и личных надежд Николая Левандовского. Черняевы владели некогда мощным заводом по производству полимеров. Потом, правда, из-за всеобщего экономического кризиса завод потерял свою значимость и немалую часть работников, частично перепрофилировался, а сам клан Черняевых помимо прочего обзавёлся агрохозяйством и торговой сетью. Глава семейства Виктор Черняев, честолюбивый, жёсткий, неуступчивый и наглый, олицетворял собой, пожалуй, самого неудобного партнёра и в прежние времена вряд ли бы вообще пошёл на какое-либо партнёрство. Но финансовые трудности и вытекающие из них неизбежные имиджевые потери сделали его более гибким, что и поспособствовало формированию союза с быстро поднимающимися и набирающими силу Левандовскими, заинтересованными в нейтрализации своего главного конкурента. Пошатнувшееся же здоровье, вдобавок ко всему, вынудило Черняева практически отойти от дел, передав и экономические и политические рычаги дочери Регине – впрочем, под его строгим контролем и наблюдением.

Оба семейства поладили между собой, благоразумно придя к пониманию, что намного выгоднее договориться и мирно сосуществовать, пользуясь всеми выгодами собственного положения, чем тратить силы на изматывающее и затратное противоборство. В этом на первый взгляд абсолютно взаимовыгодном союзе был лишь один недостаток: постепенное ослабевание одного участника на фоне укрепления другого медленно, но неуклонно разрушало их паритет, то есть саму основу и смысл договоренностей. Однако выстроенная система функционировала и приносила плоды: Левандовские и Черняевы процветали, город развивался – в интересах своих «хозяев», а все недовольные и несогласные с положением вещей были настолько слабы и неорганизованы, что не несли никакой реальной угрозы. Так было. И казалось, так будет очень долго. Но всё внезапно изменилось одним дождливым сентябрьским вечером, когда Виктор Черняев пригласил к себе Николая Левандовского и заявил, что положение вещей его больше не устраивает и он требует корректировки. Дескать, сотрудничество – сотрудничеством, но Левандовские прибрали к рукам власть, полагая, видимо, что она принадлежит им навсегда и безраздельно, но теперь, после своего затянувшегося правления, должны отдать кресло мэра тем, с кем сформировали коалицию. В подтверждение союза Черняев потребовал от Николая Левандовского, чтобы ни Игорь, ни кто-либо другой из членов его семьи не баллотировались на предстоящих выборах, предоставив и участие, и победу самим Черняевым. В противном же случае всякие союзнические договорённости незамедлительно станут утратившими силу. По сути это было объявление войны. Даже нет – это было её фактическое начало, ведь не составляло труда понять, что Черняев сознательно идёт на разрыв, только обставляет всё так, чтобы инициатива разрыва легла на союзника.   

Подобного Левандовский не ожидал: не сейчас, не вот так – без предупреждения и разумного повода, не настолько грубо – когда прямо по ходу партии фигуры попросту сметают с шахматной доски. Напрасно он пытался объяснять преимущества существующего распределения ролей, напрасно упирал на управленческий опыт брата, его авторитет в вышестоящих кругах и среди горожан. Недавний союзник, а по существу уже враг, оставался непреклонен: либо Левандовские сдадут полномочия добровольно, либо сдадутся, потому что проиграют, и не только пост мэра – Черняев не скрывал агрессивных намерений. «Не уйдёте по-хорошему – уйдёте по-плохому» - этими словами он закончил свою воинственную тираду, и даже много повидавшему Николаю Александровичу стало не по себе: соперник из Черняева был опасный. Но и капитулировать под первым же натиском Левандовский отнюдь не собирался, и не только из эгоизма, просто договариваться заново с этим человеком виделось ему совершенно бессмысленным. Он и раньше не особо верил ему, теперь же только убедился, что был прав: тот всегда жаждал личного господства и только выжидал момент, когда нанести удар. Черняеву не нужны новые договорённости – ему надо убрать соперников, и он постарается сделать это любой ценой, при любом раскладе, даже если бы вдруг Левандовские согласились на его требования. Но согласиться – значит, заведомо обречь себя на крах. Нет, оставался только один выбор: борьба. Война, если так хочется Черняеву. Он примет вызов! И ещё неизвестно, кто в этом противостоянии выйдет победителем. Далеко не всегда объявивший войну её выигрывает.

Глава 1

-Ну что? Как настроение – в норме?  

С такими словами улыбающийся Николай Левандовский бодрым шагом вошёл в свой кабинет, обставленный богато, но не безвкусно. Преобладающие и в декоре, и в предметах мебели золотистые оттенки охры делали комнату, может быть, чересчур «дорогой», но зато светлой и ещё более просторной, чем она была на самом деле. Стены украшали несколько картин-абстракций и гравюр. Наибольшее же впечатление производила хрустальная люстра – роскошное произведение искусства богемских мастеров. Николая Александровича уже дожидались несколько человек: его брат Игорь со своим заместителем Любовью Арефьевой, заместитель директора компании «Строй-Модерн» Андрей Бардин и редактор газеты «Салон» Неонила Виллард. Обычно в отсутствие хозяина в кабинет никто, кроме секретаря, не входил, но для Игоря делалось исключение. Он же привёл с собой и остальных, поскольку всех их связывала общая проблема. Гости, до этого момента пребывающие в подавленном расположении духа, поспешно натянули улыбки.

-По-всякому, - за всех ответил Игорь.

Будучи на семь лет младше брата, он выглядел полноватым, и полнота соответствовала его добродушному лицу. Николай Александрович, чуть выше ростом и худее, отличался чёткими чертами, жёсткой линией рта и волевым подбородком. В свои пятьдесят пять он не утратил классической мужской привлекательности, а обаяние, периодически вспыхивающее яркими искрами, усиливало этот эффект.

-По-всякому – это как? Неважно?

-У нас не было поводов веселиться, - с готовностью включился в разговор Бардин. – Но мы старались не впадать в уныние!

-Хорошо, хоть старались, - с лёгкой насмешкой заметил старший Левандовский. – А дамы что такие хмурые?

Арефьева промолчала, улыбаясь загадочно, как Мона Лиза, а Неонила сообщила:

-Да потому и хмурые, что у дамы, - она жестом указала на себя, - неприятные новости. 

-Что ещё случилось? – Левандовский сел во главе стола для переговоров и принял серьёзный вид.

-Вот. – Неонила протянула ему газету.

Левандовский пробежал глазами ту страницу, которая была открыта, после чего сразу же вернул газету редактору.

-Я говорил вам, что писать, просто чтобы не молчать, не имеет смысла. Вот и подтверждение моих слов. Если хотите отвечать на выпады в свой адрес, то по делу и фактами. А рассуждать и читать морали – глупо. Я имею в виду, глупо в данном случае: Черняевым мораль до одного места, знаете ли.

С начала конфликта между Левандовскими и Черняевыми прошло восемь месяцев, и всё это время последние целенаправленно разжигали ситуацию. Война пока велась преимущественно на информационном поле. Главным оружием Черняевых была газета «Прожектор» - популярная ещё лет двадцать назад, когда писала о перестройке и вскрывала связанные с нею же проблемы общества (отсюда происходило и характерное для того времени название), а затем окончательно выдохшаяся и почти задаром выкупленная Виктором Черняевым – на всякий случай. Газета, главным образом, славила своего владельца, его полуживой завод, фермы и магазины. Однако когда коалиция с Левандовскими рухнула, «Прожектор» был срочно преобразован в боевой листок Черняевых, наполнившись оскорбительными заявлениями в адрес Левандовских и его приближенных. Примечательно, что после этого газета приобрела былую популярность среди той части горожан, которые видели в ней едва ли не единственный рупор правды, хотя именно правды там как раз и не было: из-за подтасовки и передёргивания фактов, намеренных искажений и манипуляций общественным сознанием.

В ответ Левандовские были вынуждены активно задействовать «Салон», учредителем которого являлся «Строй-Модерн». Для этого «Салону» также пришлось преобразоваться: прежде газета освещала городские события, светскую жизнь и публиковала материалы культурно-развлекательной тематики, теперь же к его ванильно-карамельному вкусу пришлось добавить остроты. Результат получился так себе. Изданию не хватало хлёсткой резкости – чего было в переизбытке у «Прожектора», - актуальности и злободневности: «Салон» будто всё время боялся уронить лицо, потерять напыщенное достоинство, продемонстрировать недостаточный уровень воспитания и ответить противнику в его же духе. Вместо этого редактор газеты выбрала поучающий, назидательный тон, едва ли не призывая команду «Прожектора» устыдиться своего хамства. И всякий раз получала в ответ ещё более ядовитые, разгромные либо издевательские заметки. Больше всего доставалось Игорю – его склоняли в каждом номере, зачастую по надуманным поводам: на данном этапе целью ставилось сделать мэра карикатурной персоной и объектом всеобщих насмешек. Второй по объёму негатива шла Неонила – частично из-за того, что именно она обслуживала интересы Левандовских, но в большей степени Неонилу травили, считая её «перевёртышем», ведь во времена союза двух семейств она сочиняла оды в честь Черняева точно так же, как и его «придворные» журналисты. На этом её и поймал «Прожектор», представив в одном из материалов сравнительный анализ написанного в настоящее время и годом ранее. Контраст был впечатляющий: Неонила почти в каждом слове противоречила сама себе годичной давности. Неделю же назад редактор по личной инициативе и вопреки позиции Николая Левандовского выступила на страницах своей газеты с отповедью из гнева, обиды и высокопарных фраз. Ответ ей содержался как раз в том выпуске «Прожектора», который она принесла своему шефу: на сей раз Неонилу высмеяли, назвав «салонной» барышней, а заодно и ловко ввернув фразы про древнейшую профессию и журналистику.

-В общем, этого и надо было ожидать, - подвёл итог старший Левандовский. – Зачем с ними объясняться?! Вести какие-то дискуссии!.. Подумать только – с кем?! 

Глава 2

Лизе Сориной исполнилось двадцать четыре, и она не сомневалась, что на жизнь надо смотреть решительно: если тебе предоставляется удачная возможность – пользуйся ею, откажешься – и всё потеряешь. Это как в игре: выпала одна цифра на кубике – и ты продвинулся на несколько ходов вперёд, а то и сорвал «банк», выпала другая – и ты прогорел, возвращайся на исходную позицию. С тем, что неудачи случаются, Лизе уже довелось столкнуться, однако это не охладило её пыл – скорее, лишь подстегнуло её целеустремленность и честолюбие. Профессиональный успех, признание и статус в обществе – вот что входило в число жизненных приоритетов Лизы. Ни замужество, ни рождение детей её не привлекали, во всяком случае, не в ближайшей перспективе. Умная, гибкая, решительная, лишённая кокетства она без проблем общалась с мужчинами, рассматривая их сугубо как друзей и партнёров – как поклонники они её мало занимали. Впрочем, и они отвечали ей в основном тем же: держались на некотором расстоянии. Одни привыкли к изначально сложившимся чисто приятельским отношениям и принимали это как должное, других отпугивала её внешняя сдержанность и интуитивно угадываемая внутренняя отстранённость Лизы: каждый, кому не хватало уверенности в себе, ни за что бы не решился сделать к ней лишний шаг – из опасения, и небезосновательного, натолкнуться на неприступную стену, острую, как лезвие бритвы, реплику и такой же взгляд. Не меняла ситуацию и её холодная красота. Волосы цвета тёмного шоколада и прозрачные светло-зелёные глаза изумительно сочетались между собой. Идеально правильный овал лица, тонкие черты, хрупкое изящество фигуры – всё это могло бы приводить в трепет сердца, если бы было разбавлено хотя бы каплей тёплой женственности, которой Лизе всё же не хватало. Тем не менее, она не была обделена расположением мужского пола, тогда как с полом женским всё складывалось куда сложнее.

По большому счёту и настоящая подруга у Лизы была только одна – Катя Левандовская, дочка мэра их родного Зареченска. Знакомые с детства, они вместе учились в школе и сохраняли тёплые отношения на протяжении многих лет. Правда, с некоторых пор девушек разделило значительное расстояние: едва окончив второй курс университета, Катя неожиданно бросила учёбу и вопреки протестам родителей уехала за границу покорять далёкий и манящий мир высокой моды. В этом мире она и обосновалась в итоге, начав в качестве модели, а продолжив стилистом, и возвращаться в родные края не собиралась, меняя одну за другой страны: Греция, Италия, Австрия… В настоящий момент Катя обосновалась в Праге, но где бы она ни жила, пару раз в год неизменно наведывалась домой, навестить родственников и многочисленных друзей.

В отличие от взбалмошной Кати прагматичная Лиза отнеслась к собственному образованию куда более взвешенно. Своей специальностью она выбрала престижную отрасль, способную быстро принести отдачу, – рекламу и пиар, училась с большим рвением и проявила отличные способности. После университета Лизе, хоть и не без труда, удалось устроиться в рекламное агентство «Профессионал», с которым она сотрудничала ещё студенткой, и это на тот момент была работа её мечты: агентством предоставлялся обширный комплекс услуг, а среди клиентов нередко попадались звучные и денежные, заказывающие долгосрочные проекты по раскрутке и поддержанию брендов. Обладая стратегическим мышлением и способностью к нестандартным решениям, Лиза справлялась с новыми задачами без проблем, превосходя многих более опытных коллег, и ждала соответствующей отдачи в виде роста авторитета и карьерных перспектив. Однако вопреки её ожиданиям ничего похожего не последовало. Никто не собирался делиться с ней зонами влияния, никто не спешил принимать её в негласный круг равноправных партнёров. В сложных многогранных проектах на первых ролях всегда значились вовсе не те люди, кто корпел над исполнением, продумывая и предлагая детали. Однажды, особо уязвлённая тем, что после весьма успешного и прибыльного заказа её в очередной раз бесцеремонно оставили без лавров и даже без упоминаний перед заказчиком, Лиза высказала своё несогласие хозяйке компании и директору в одном лице. Однако сей рискованный разговор привёл не к признанию заслуг и способностей, а к обострению отношений едва ли не со всеми старожилами коллектива, посчитавшими её наглой зарвавшейся выскочкой, не уважающей коллег и посягающей на устои фирмы. Теперь Лизу затирали ещё бесцеремоннее и откровеннее, чем прежде. Ситуация накалялась, и без того туманные перспективы таяли на глазах. Стоило ли держаться за такую компанию? Лиза, высоко оценивающая себя, однозначно сочла, что нет. Правда, теперь нужно было найти новую работу и, само собой, как минимум не хуже предыдущей. Но как ни удивительно, именно с работой не возникло проблем! Как раз в этот момент свой очередной визит домой нанесла Катя, и Лиза поведала ей о своих несчастьях. Конечно же, та не могла не откликнуться и пообещала выяснить у отца, занимающего пост мэра, нет ли в подчинённых ему структурах подходящей вакансии. Игорь Левандовский, обожающий дочь и знакомый с её подругой, согласился поспособствовать решению вопроса. Уже к отъезду Кати дело было улажено наиболее простым способом: Лизу приняли менеджером по информации и рекламе в компанию «Строй-Модерн», с момента основания возглавляемую братом мэра. Расставание с агентством «Профессионал» прошло холодно и без взаимных сожалений.

В новом коллективе, несмотря на его сложность – здесь каждый считал, что принадлежат к городскому «высшему сословию», – Лиза прижилась на редкость легко. Частично потому что, в общем-то, сходилась в мировоззрении с остальными, частично – потому что слух о том, по чьей протекции она попала в эту организацию, разошёлся ещё до её появления. Коллега Лизы по отделу, Наталья Васильевна, оказалась намного старше неё, но они отлично сработались. Как выяснилось, та была знакома с Николаем Левандовским ещё со времён их общей молодости, когда они оба занимались общественной и партийной деятельностью. Рядом с умудрённой опытом, спокойной и интеллигентной Натальей Васильевной Лиза буквально олицетворяла собой свою эпоху и саму молодость – стремительную, дерзкую, иногда вызывающе самоуверенную, но прагматичную, рациональную и мыслящую вне рамок. Этими качествами она как раз и дополняла свою коллегу, создавая с ней своеобразный уравновешенный тандем.