Братишка Дадли

Глава 1. Внезапный переворот

— До встречи, — произнес Гарри, уже занося ногу над зеленым пламенем, от которого веяло приятным теплом, но в этот момент позади раздалось сдавленное мычание и грянул вопль тёти Петуньи. Гарри обернулся. Дадли больше не стоял за спинами родителей. Повалившись на колени возле кофейного столика, он брызгал слюной и давился какой-то склизкой лиловой штукой примерно в фут длиной, вылезавшей изо рта. После секундной растерянности до Гарри дошло, что лиловая диковина — это язык Дадли, и что перед ним на полу лежит пестрый конфетный фантик.

Бухнувшись наземь рядом с Дадли, Петунья ухватилась за конец неимоверно разросшегося языка и попыталась выдернуть его изо рта. Ничего удивительного, что Дадли взвыл и заплевался еще сильнее, стараясь отпихнуть её прочь. Вернон орал и размахивал руками. Мистеру Уизли пришлось перекрикивать его, чтобы тот смог услышать:

— Не волнуйтесь! Я это сейчас поправлю!

Он кинулся к Дадли с поднятой волшебной палочкой, но Петунья, заголосив ещё пронзительней, бросилась на Дадли сверху, защищая его от мистера Уизли.

— Но послушайте же, вы! — отчаянно убеждал их мистер Уизли. — Это очень простой фокус… Виновата конфета… Мой сын Фред — он завзятый шутник… Это всего лишь заклятие Обжорства… По крайней мере, похоже на то… Пожалуйста, успокойтесь, сейчас всё будет в порядке…

Но вместо того, чтобы успокоиться, Дурсли перепугались ещё больше. Петунья, истерически рыдая, всё дергала Дадли за язык, словно решила оторвать его вовсе. Дадли кашлял и рыдал под двойным натиском языка и родной матери, а дядя Вернон, окончательно утратив самообладание, схватил с серванта фарфоровую статуэтку и что есть силы запустил ею в мистера Уизли. Тот увернулся, и фигурка вдребезги разлетелась среди развалин камина.

— Ну что вы, в самом деле! — сердито воскликнул мистер Уизли, грозя ему волшебной палочкой. — Я же хочу вам помочь!

Взревев, как оскопленный бизон, Вернон взялся за следующую статуэтку.

— Гарри, ступай! Сейчас же! — приказал мистер Уизли, направив волшебную палочку на Вернона. — Я тут разберусь!

Однако Гарри, встревоженный испугом родственников, решительно развернулся от камина и шагнул обратно в гостиную.

— Мистер Уизли! Немедленно покиньте дом моих дяди и тёти! — яростно прогремел Гарри, увидевший вдруг, что всё происходящее — это ни капельки не смешно. Мистер Уизли принялся увещевать:

— Да что ты, Гарри, ну я же сказал — сейчас всё поправлю!

— Я сказал — покиньте дом!!! — повысил Гарри голос и наставил на мистера Уизли свою волшебную палочку, непонятно как возникшую в руке.

Растерянно ругаясь, мистер Уизли поспешно трансгрессировал прочь, решив, очевидно, не связываться с разбушевавшимся подростком. Тяжело дыша, Гарри опустил палочку и развернулся к Дурслям. Те стояли, замерев в разных позах, словно в игре «Тише едешь — дальше будешь»: дядя Вернон застыл с поднятой рукой, сжимая статуэтку, тётя Петунья оцепенело моргала, оседлав Дадли, а последний, стоя на четвереньках, уже не давился, а откровенно задыхался — его распухший язык к тому времени достиг трех с половиной футов длины.

Снаружи послышались громкие хлопки трансгрессий, прогрохотали шаги по ступенькам, чей-то голос рявкнул «Алохомора!», и входная дверь распахнулась от пинка ноги, последовавшего за заклинанием. Несколько человек влетели в разгромленную гостиную, один из них, с полувзгляда оценив ситуацию, тут же повел палочкой в сторону задыхающегося Дадли.

Хрипы стихли, язык уменьшился до прежних размеров и вернулся в рот, Дадли громко, облегченно задышал, продолжая по инерции всхлипывать. Петунья слезла с него и, сев на пол, обняла многострадального сына. Дядя Вернон отмер и аккуратно поставил на место статуэтку.

— Ну, кто на этот раз? — устало спросил волшебник, отменивший заклятие Обжорства. — Гарри, Хагрид?

Петунья нервически вздрогнула и тоненько заскулила. Вернон злобно рыкнул:

— Рыжая семейка чокнутых недоумков.

— Уизли, — вставил Гарри, в полном смятении рассматривая мужчину в кожаном плаще. Верно ли он расслышал его вопрос о себе и Хагриде?

— Уизли? — горестно переспросил мужчина. — Им-то какого рожна понадобилось вредить магглам?

— Да откуда я знаю?! — взбеленился дядя Вернон. — Нет чтоб нормально приехать и забрать племянника на свой чертов чемпионат мира по какой-то хрени, так им мало войти в обычную дверь, им надо разнести камин и половину гостиной, чтобы с помпой да спецэффектами! Тьфу, урр-р-роды! Что тут за гадость была?! — совершенно распалился он, потрясая кулаком в сторону яркой конфетной обертки на полу.

Мужчина в кожаном плаще приманил к себе фантик и внимательно осмотрел. Понюхал, помахал над ним палочкой и скорбно вздохнул.

— Безвредная ерунда из числа шуточных розыгрышей. Для магов! — поспешно уточнил он, видя, как багровеет Вернон. — Для простого человека результат мы видели. Очень неприятно, признаю… — Тут он к чему-то прислушался и быстро отошел к стене, одновременно накладывая на себя какие-то чары, отчего стал совершенно невидимым. Двое коллег последовали его примеру, растворившись бесследно в окружающей обстановке.

Не успел Гарри спросить, что они делают, как ответ вбежал в дом в лице мистера Уизли и трех абсолютно маргинальных типов. Прямо с ходу мистер Уизли начал раздавать приказы:

— Гарри, иди ко мне, я доставлю тебя в Нору. Грюм с Флетчером займутся магглами, а Перкинс тут всё восстановит.

Пока Уизли строил из себя сверхзанятого шефа, колченогий тип с жутким накладным оком взмахнул палочкой в сторону обмерших Дурслей.

— Обливи…

— Протего! Фините Инкантатум! — перебил его заклинание невидимка из угла. Через секунду плащеносец возник из пустоты и скорбно вопросил, держа Уизли на прицеле палочки:

— Значит, вот так ты сотрудничаешь с магглами, Уизли, память им стираешь?

Глава 2. Богатый на события август

Вечером Гарри зашел к Дадли и отдал ему половину торта. Потому что по собственному опыту знал, как это важно — вовремя закрепить начало хороших отношений.

Дадли прямо просиял, увидев здоровенный кус запрещенного сейчас лакомства. Протянув руку, он пальцем подцепил кремовую розочку, отправил в рот и блаженно закатил глаза, улетая в нирвану.

— М-мм, Гарри, ты настоящий волшебник! Как я раньше не понимал этого? — простонал голодающий гурман.

— Осторожно, Дадли, кажется, это слово запрещено в нашем доме, — лукаво прищурился Гарри.

— Чепуха! — распахнул тот глаза. — Папа просто опасается, что твои ненормальные штучки увидят посторонние.

— Я это уже понял, — покивал Гарри, садясь на дадлину кровать. — Но раньше-то я не знал о себе. Твои родители не потрудились объяснить мне, что я волшебник и чтобы прекращал колдовать. А я не знал, отчего это у меня происходит, и поэтому чудил.

— И меня они приучили тебя бояться, — вздохнул Дадли, присаживаясь рядом и пристраивая на коленях коробку с тортом. Слизнул с пальцев крем и продолжил: — А мне всегда было интересно, кто ты такой и как это у тебя получается. Но, глядя, как тебя боятся папа с мамой, я тоже начинал тебя побаиваться… Гарри, а ты меня правда простил?

— Да я на тебя и не сердился никогда, — удивился Гарри. — Я тебя другого и не знаю. Ты всегда был таким…

— Дураком, — перебил Дадли. Утвердительно покивал. — Правда-правда, жить в одном доме с магом и не пользоваться его чудесами… Вот дурак я, Гарри, какое счастливое детство профукал!

С минуту-другую Гарри ошеломленно моргал на сидящего рядом мудреца, потом, уверившись в его искренности, удивленно засмеялся.

— Черт возьми, Дадли! Когда ты стал таким умником?!

Тот не ответил, был занят — наслаждался тортиком, снова погружаясь в нирвану. Не рискнув нарушать личное счастье Дадли, Гарри неслышно смылся. Очутившись в своей комнате, Гарри посмотрел на сову, соображая, к кому её отправить за сладостями, Дадли-то он последний кусок отдал, пока тот совсем не зачерствел…

Словно читая его мысли, Букля выразительно клюнула принт на покрывале, изображающий знак доллара.

— Хочешь сказать, что я могу сам купить? — додумался Гарри.

— Х-угу! — одобрительно подтвердила Букля.

— Ты права, пора и мне поумнеть, — согласился Гарри. Подошел к тайнику и достал оттуда мешочек с монетами. Потом сел за стол и быстренько набросал список хороших нескоропортящихся сладостей. Подумав, он вписал в заказ и тыквенных котелков, рассчитывая угостить ими Дадли сразу. Букля, страшно довольная поступком Гарри, прямо стрелой унеслась в окно.

Наутро Дадли ждали свежие пирожные, увидев которые, он сразу поклялся защищать и беречь Поттера пуще глаза. Потому что на завтрак мама подала тощий листик салата с гарниром из зеленого горошка.

В полдень свое обещание Дадли выполнил — насмерть подрался с Малькольмом, Гордоном и Пирсом.

— Слушай… — хлюпнул разбитым носом Гордон. — Тебя какая сука укусила?

— Домашняя, — буркнул Дадли и сплюнул кровь. — Поттера не трогайте больше.

— А ты обошнуй пакт о ненападении, может, поймем? — потребовал Пирс, трогая языком качающийся зуб.

— Ну… Поттер грабителей вспугнул, — нашел Дадли самый оптимальный вариант событий, по которому можно простить и полюбить нелюбимого племянника. — Ночью спустился на кухню попить, увидел их и крикнул.

— У-у-ууу, вот это круть! — восхитился Малькольм, переглядываясь с Пирсом и Гордоном. — И не испугался? — с уважением спросил он.

Дадли вспомнил палочку, нацеленную в грудь рыжему маргиналу, подумал о Запрете колдовства для малолетних и кивнул.

— Он был очень храбр.

— Понятно! — Гордон от души грохнул Дадли по спине. — Понятно теперь, почему ты очкарика защищаешь. Заслужил! Ну ладно, парни, мириться с Поттером будем? — обратился Гордон к своим.

— Ну а шего? — согласно кивнул Пирс. — Швой же…

Таким образом Гарри был дан допуск в святая святых Большого Дэ — его личную шайку лучших друзей. Из них задохликом был только Пирс, остальные, Гордон и Малькольм, были здоровяками, как Дадли. И Гарри чисто интуитивно оттерся к такому, как он, — Пирсу. Прошлые стычки великодушно забылись, да и с кем не бывает? Просто странный фрик Поттер перестал быть фриком, вот и вся мальчишечья логика. А раз он вошел в круг доверенных лиц Дадли, то значит, на то есть резон и очень уважительная причина. Просто так же ничего не происходит.

Со своей стороны Гарри тоже предпочел забыть прошлые обиды, всеми конечностями хватаясь за предоставленный самой судьбой шанс завести друзей среди магглов. Кроме того, опомнилась Петунья, заметив в кои-то веки косые взгляды соседей на её племянника. Посмотрев на него сама, чуть не сгорела со стыда, обнаружив, во что одет Гарри. Запоздало изумляясь собственной недалекости, Петунья в первые же выходные рванула в Лондон, волоча на буксире сына и племянника. Домой они вернулись, груженые пакетами со шмотками так, что едва-едва выдрались из недр ставшего очень тесным такси. Вся одежда была куплена для Гарри. В своей комнате он стоял в некоторой прострации, глазея на армии трусов-боксеров, маек, пижам, рубашек, ремней, брюк, шортов, связки носков, галстуков, чехлы с костюмами. Джемперы, свитера, жилеты, куртки, сколько-то коробок с обувью… Выражение лица Гарри можно описать всего тремя словами: «это всё мне?»

Перемерив несколько рубашек и штанов, Гарри наконец поверил, что это всё его: подобранные по размеру, все эти брючки-маечки сидели на нем, как родные. В облипочку да в обтяжечку, не висели, не топорщились. Весьма необычные ощущения по сравнению с теми обносками с плеча кузена. В школу Гарри хоть и покупал себе школьную форму и мантии, да всё равно тех чувств, что он испытывал сейчас, не было.

«Наверное, это потому, что одежду сейчас купила тётя, — робко подумал Гарри, — и тем самым признала меня родным».

Семнадцатого августа в дверь позвонил Ранкорн. Вернон впустил его и позвал Гарри:

Глава 3. Вешник

Синий конь оказался волшебным. Но проверить его свойства Гарри не успел: настал сентябрь, и пришлось принять как данность факт того, что Качалка отправится с ним в Хогвартс.

Просто идя по платформе вдоль состава, Гарри вдруг услышал цокот копыт позади. Оглянувшись, он увидел, что за ним идет Качалка, породив своим появлением сразу кучу вопросов: как он выбрался с заднего двора и прошел через пол-Лондона, как проник на волшебную платформу и зачем он здесь? Ну, насчет последнего вопроса вроде бы всё ясно и без комментариев…

— Ох, нет… нет-нет, Качалка! Иди туда, обратно! — Гарри попытался развернуть коня в сторону магического прохода, но тот мягко уперся, с укором глядя на парня, словно говоря: «ты что?! Я столько лет тебя ждал, а ты меня гонишь! Эх ты, челове-е-ек…»

— Да не могу я тебя взять с собой! — взвился Гарри, с отчаянием пихая коня. — Да уйди ты… Иди домой!

Качалка набычился и отвел уши назад. Гарри бы насторожиться, но он не был конником и поэтому не понял, что означает этот жест. К счастью, на платформе было полно народу, и среди них нашлись те, кто разбирался в конской психологии, например, молодой отец с дочерью не прошли мимо, а притормозили возле паренька с конем. Длинноволосый мужчина приятной наружности в светлой мантии очень аккуратно перехватил руку Гарри и тихо сказал:

— Осторожно, паренёк, не стукни его. Не видишь — ушки прижаты?

— А что это значит? — занервничал Гарри.

— Если у него скверный характер — он тебя лягнет в ответ, если мягкий — то может обидеться, — объяснил мужчина. — Тебя кто-нибудь провожает?

— Да, дядя, но он, наверное, уже уехал. Но проблема не в этом, он удрал со двора, и я боюсь, что тётя будет волноваться, не понимая, куда делся конь.

— Ах вот оно что, — понимающе протянул мужчина. И вдруг улыбнулся: — Я правильно понимаю, этот конь у тебя недавно?

— Две недели, — смущенно подтвердил Гарри. Мужчина ласково провел по груди коня, пальцами очерчивая контур узора, изображающий птичьи крылья, и мечтательно проговорил:

— Не думал я, что встречу однажды живого вешника…

— Простите? — не понял Гарри, с недоумением глядя в симпатичное лицо незнакомца.

— Вешник у тебя, юноша, — пояснил мужчина. — Сквозник или столбовой, удивительный волшебный конь — повелитель пространства. Для него не существует преград и расстояний, при желании на нем можно пересечь весь мир за считаные минуты, перепрыгнуть все океаны и побывать на всех материках.

— Правда? — удивился Гарри. — Но эти узоры… Э-э-э… всего лишь рисунок деревянного стола, сэр.

— А ещё это пространственные символы, означающие силу ветра, свободу крыльев и безграничность, — добавил мужчина. Положил руку на грудь повыше и пригласил Гарри сделать то же самое: — Прижми сюда ладонь и послушай его дыхание, послушай, как стучит его живое сердце… Посмотри в эти умные добрые глаза, вглядись… В них светится любовь. Ты должен уважать его, а не обижать. Не обижай вешника, пусть он и был когда-то столом, но порожден он магией. Твоей магией, сынок.

— А как… Откуда вы знаете? — растерялся Гарри.

— Это же очевидно, — пожал плечами доброхот. — Конь с такими опознавательными знаками и в сопровождении юного волшебника… В природе редко-редко, но встречаются кони-сквозники, и, как правило, их происхождение чаще всего вот такое — магическое. Что, кстати, вызывает волну зависти в определенных кругах. Не все способны создать такое чистое, невинное и доброе, сверхпреданное существо. Поверь мне, паренёк, вешники по чуду сравнимы только с цилинь, китайским единорогом.

Мимо тек народ, огибая коня, парня и мужчину с девочкой, косились, удивлялись мимолетно, но торопились — поезд раздувал пары, и надо было успеть разгрузить багажные тележки, покидать вещи в грузовой вагон, найти и занять места в купе… Гарри в отчаянии оглянулся, его время тоже поджимало, а у него тут конь!

— Ты за него не волнуйся, — незнакомец правильно понял его терзания. — Вешник везде дома, он владеет пространством, не забывай.

— Да я-то знаю, но тётя…

Мужчина покосился на клетку с совой, и Гарри чуть не выругался с досады — ну точно же!

— Пошли, Качалка. Спасибо, сэр, до свидания, — попрощался Гарри и понесся к багажному вагону — сгружать в него чемодан. Избавившись от него и оставив при себе клетку с Буклей и рюкзачок, Гарри кинулся вдоль поезда к паровозу, к кабине машиниста.

— Сэр, простите, у меня незапланированный неучтенный груз! — второпях проорал Гарри, боясь всего и сразу: отказа, опоздания и прочего…

Машинист глянул, увидел и потянул за трос клапана, выпуская лишний пар, тот рассерженно засвистел, крайне недовольный непредвиденной задержкой.

— Кажется, он тебя не понял, папа, — пространно заметила девочка, с интересом наблюдая за суетой у багажного вагона, куда спешно грузили синего коня.

— Ничего, — безмятежно отозвался отец. — Разберется. Да и ты, — остро посмотрел он на дочку, — можешь при случае помочь ему. Главное, он коня не бросил.

— Да, верно! — просияла девочка, светлея лицом.

Гарри себе все губы искусал, пока Качалку заводили в срочно освобожденный от багажа закуток и всячески комфортили: травку с полей собрали спешными Секо, ведро с водой поставили… Наконец станционный служитель дал машинисту отмашку, и Гарри опрометью метнулся к ближайшему полупустому пассажирскому вагону. Успел! Едва он захлопнул за собой дверь тамбура, как пол под ногами качнулся и залязгали колеса — поезд тронулся.

Зайдя в первое же свободное купе, Гарри скинул вещмешок и, выкопав из его недр блокнот и ручку, торопливо застрочил письмо тёте Петунье. Написал, свернул в трубочку, закрепил ремешком и привязал к лапе Букле, после чего опустил раму окна и выпустил сову.

— Так-так. Глядите-ка, письмецо кому-то отправил. Никак девушкой обзавелся, Потти? — раздался от двери ехидствующий голос Малфоя. Гарри обернулся от окна и скользнул по Драко рассеянным взглядом, тому это не понравилось, и он запетушился. — Что такое? Неужели она маггла, раз не едет в волшебную школу вместе с тобой в одном поезде?