Бриллиант секретной агентуры

Глава первая

ПРЕДИСЛОВИЕ

Корона политического сыска Российской империи была украшена гирляндой уникальных по чистоте бриллиантов, коих в истории было не мало. Одним из таких бриллиантов по праву была Зинаида Федоровна Гернгросс (в замужестве Жученко). Убеждённая монархистка и противница всяких революционных партий (На фотографии).

Зинаида Гернгросс родилась в 1872 году в Витебской губернии в семье русских немцев, имеющих дворянское происхождение. Отец полковник российской армии, служил на Кавказе. Семья была настроена монархически. Воспитывалась в Смольном институте благородных девиц.

На секретную службу в Департамент полиции поступает по собственному желанию 1893 году. После тщательной проверки весной 1894 года переезжает в Москву и зачисляется секретным агентом Московского охранного отделения. Агентурный псевдоним «Михеев».

Меньше чем за год раскрывает террористическую деятельность кружка, готовившего покушение на Николая II во время его коронации. Внедряется в областной комитет партии эсеров. Проваливает боевую дружину, эсеровский съезд в Рязани, срывает покушение на московского градоначальника Рейнбота, минского губернатора Курлова.

В докладе председателя правительства. П. А. Столыпина на имя императора Николая II о ее деятельности в качестве секретного сотрудника говорится:«…она одарена прекрасными умственными способностями, хорошо образована, глубоко честна и порядочна, отличается самостоятельным характером и сильной волей, умеет ярко оценивать обстановку каждого случая; делу политического розыска служила не из корыстных, а из идейных побуждений, и фанатически, до самоотвержения, предана престолу…».

Глава первая

СЕКРЕТНАЯ АГЕНТУРА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ

Конец XIX века в Российской империи ознаменовался нарастающим разгулом террора. Исходным событием в этой цепочке принято считать покушение на жизнь Государя Императора, когда студент-недоучка Д. В. Каракозов неудачно стрелял в Александра II. Впервые в истории государства Российского бунтари «осмелились посягнуть на жизнь помазанника Божия».

Затем 5 февраля 1880 года произошел взрыв в Зимнем дворце, организованный членом террористической революционной организации «Народная Воля» С. Н. Халтуриным, который едва не унес жизнь Императора Александра II и членов Царской семьи.

Великий князь Константин Константинович через два дня после взрыва записал в своем дневнике:«Мы переживаем время террора с той только разницей, что парижане в революции видели своих врагов в глаза, а мы их не только не видим и не знаем, но даже не имеем понятия об их численности...».

На протяжении 15 лет на жизнь Государя Императора было совершено немало покушений, роковым стало 1 марта 1881 года, когда террорист бросил бомбу прямо под ноги Александра II.

Натиск радикально настроенных революционеров, действовавших методом террора, захлестнула страну. Третье отделение собственной Его Величества Императорской Канцелярии не справлялось с поставленной перед ним задачей.

В начале 1881 года в Петербурге, Москве, и граничащими с ними областями, возникла опасность создания революционной ситуации.

29 апреля 1881 года был оглашен манифест о незыблемости самодержавия, где Александр III провозгласил намерение привести Россию к порядку и спокойствию:
«Глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее покушений…
Посвящая себя великому нашему служению, мы призываем всех верных подданных наших служить нам и государству верой и правдой к искоренению крамолы, позорящей Русскую землю…».

Общество, смертельно уставшее от террористов, революционной агитации, напуганное, испытывающее разочарование в слабой верховной власти, с воодушевлением встретило заявление нового монарха.

Суровыми мерами правительству Александра III удалось навести порядок и спокойствие внутри государства.

6 августа 1880 года императором был подписан указ, согласно которому III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии упразднялось.

Пункт второй указа гласил:«III отделение Собственной нашей Канцелярии упразднить, с передачей дел оного в ведение министра внутренних дел, образовав особый для заведывания ими в составе Министерства внутренних дел Департамент государственной полиции…» (На фотографии).

Таким образом, в России образовалось новое учреждение, ставшее центральным органом политической полиции. В его ведении находились охранные отделения, полицейские учреждения, сыскные отделения, адресные столы и пожарные команды. Департамент полиции делился на делопроизводства, количество которых в разное время варьировалось от 3 до 9.

3 декабря 1882 года министр внутренних дел граф Д. А. Толстой представил на подпись императору разработанное «Положение об устройстве секретной полиции в империи», где в частности говорилось:«Для ближайшего заведования на местах этими розысками могут быть учреждаемы по распоряжению товарища министра, заведующего государственной полицией особые розыскные отделения в составе Жандармских управлений или ведомств общей полиции, по образцу существующих в столицах отделений по охранению общественного порядка и спокойствия».

Важнейшим органом, занимавшимся политическим сыском в Департамент полиции, был Особый отдел. Первоначально он входил в состав 3-го делопроизводства, занимаясь там разработкой секретных сведений и перлюстрацией писем. Как самостоятельная структура он выделяется из него через 17 лет после создания Департамента полиции, т.е. 1 января 1898 года.

Глава вторая

ДЕБЮТ АГЕНТА ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГЕРНГРОСС

Возникшее на рубеже 1870 – 1880-х гг. Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в Москве (охранное отделение) при Московском градоначальнике становится ведущим розыскным учреждением Российской империи, своеобразной школой политического розыска.

Дом градоначальника или же обер-полицмейстера Москвы располагался на Тверском бульваре, 22. Рядом с внутренний стороны дома в Малом Гнездниковском переулке, 5/3 находился особняк, в котором размещались канцелярия градоначальника, типография «Ведомостей Московской городской полиции». В угловом двухэтажном корпусе окнами на переулок находилось Охранное отделение.

Согласно действовавшим положениям Московское Охранное отделение имело своей задачей ведение политического розыска в пределах Московского градоначальства. Находилось в полном подчинении Московского градоначальника. Кроме того,отделение было подчинено Департаменту полиции России, в части прохождения строевой части службы офицерского состава – было еще в зависимости от Штаба отдельного корпуса жандармов. В ряде случаев в своей розыскной деятельности выходило за пределы Москвы и Московской губернии, выполняя роль общероссийского центра политического розыска.

Охранное отделение имело пять отделов. При канцелярии существовал архив, ведавший формированием дел, их выдачей по требованию офицеров отделения и наведения справок. В 1902 г. был создан Особый отдел канцелярии, который ведал организацией наружного наблюдения. В 1909-1913 гг. при Охранном отделении было открыто временное Регистрационное бюро в связи с предполагавшимся проездом Николая II через Москву. При Регистрационном бюро было образовано 13 комиссий, которые производили осмотр зданий, подвалов, дворов, расположенных на пути следования императора. В 1910 г. был учрежден Агентурный отдел, ведавший внутренней агентурой, т.е. разработкой данных, полученных от секретных сотрудников.

Начальник Московского Охранного отделения в период 1884—1896 гг. Н. С. Бердяев, отмечая значение секретной агентуры, писал в одном из донесений: «Вся сила нашего дела заключается в агентуре. Благодаря секретной агентуре, «охранка» выявляла революционеров и их кружки. За наиболее активными членами организации устанавливалось наружное наблюдение, итогом которого были обыски и аресты».

Начальник Петербургского Охранного отделения А. В. Герасимов также считал, что «самой главной задачей было хорошо наладить аппарат так называемой секретной агентуры в рядах революционных организаций, без такой агентуры руководитель политической полиции все равно как без глаз. Внутренняя жизнь революционных организаций, действующих в подполье, это совсем особый мир, абсолютно недоступный для тех, кто не входит в состав этих организаций. Они там, в глубокой тайне вырабатывали планы своих нападений на нас. Мне ничего не оставалось, как на их заговорщицкую конспирацию ответить своей контрразведкой, — завести в их рядах своих доверенных агентов, которые прикидывались революционерами, разузнавали об их планах и передавали бы о них мне».

Широко использовал агентурную работу борьбе с революционными организациями сначала помощник, а затем начальник Охранного отделения Москвы в период 1896-1902 г.г. С.В. Зубатов. Хорошо знакомый с историей, интересовавшийся всеми социальными вопросами, Зубатов был убежденным монархистом. Он считал, что царская власть, давшая России величие, прогресс и цивилизацию, есть единственная свойственная ей форма правления. «Без царя не может быть России, – говорил он, – счастье и величие России – в ее государях и их работе. Те, кто идут против монархии в России – идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть».

Необходимо сказать, что идейные защитники «престола и отечества» были настоящей редкостью среди секретных сотрудников. Явление исключительное в системе политического розыска представляет Зинаида Гернгросс (в замужестве Жученко). «Я служила не за страх, а по убеждению», - говорила она, вспоминая о своей работе.

Будучи убежденной монархисткой и всей душой ненавидя революционные партии, с их подпольной грязью, решив бороться с ними жесточайшим образом, двадцатилетния Гернгросс пришла на прием к заведующему 3-м (секретным) делопроизводством Департамента полиции А.К Семякину и предложила свои услуги. Она сказала: «Я хочу бороться с революцией, и отправьте меня в самое пекло».

«В 1893 году я познакомилась в Петербурге с г. Семякиным – писала она, – и стала агентом Департамента полиции. Весной 1894 года, по семейным обстоятельствам, переехала в Москву. Г. Семякин, приехав туда, познакомил меня с С. В. Зубатовым, у которого я работала до мая или апреля 1895 года, вплоть до своего ареста…».

Начальник Московского Охранного отделения в период 1912—1915 гг. А.П. Мартынов в своих воспоминаниях говорит: «Окончившая Смольный институт З.Ф. Жученко по своим убеждениям была далека от революционных стремлений и согласилась пойти в секретную агентуру из любви к таинственности, риску, а отчасти авантюризму и полной убеждённости в разлагающем влиянии революционеров на русский народ. Жученко была полезнейшею секретною сотрудницею Московского охранного отделения. На ней главным образом базировалась работа этого учреждения много лет…».

В книге «Жандармы и революционеры» бывший начальник Кишиневского, Донского, Варшавского и Московского Охранных Отделений, П.П. Заварзин характеризовал ее так:
«С внешней стороны Жученко представляла собою высокого роста весьма худощавую блондинку лет 35, в больших круглых очках в золотой оправе на маленьком носу, с широким лбом, словом, физиономия её ничего особенного собою не представляла и красотою не отличалась. Но, беседуя с нею и прислушиваясь к твёрдой определённой речи её грудного голоса, нельзя было не оценить её большой характер, незаурядный ум и вдумчивость, с которою она выражала свои мысли. Вспоминая о ряде дел, ликвидированных по её сведениям, она увлекалась техникою розыска и приёмами, которыми пользовалась для отвлечения от себя подозрений. Тогда её глаза оживлялись, и в них чувствовалась проницательность, хитреца и увлечение выпадавшими на неё делами, из которых она выходила победительницею. Цель её жизни сводилась к тому, чтобы воспитать и поставить на ноги своего малолетнего сына. Слабостью её была музыка и опера, которую она постоянно посещала с увлечением. Зная всесторонне русское общество, вращаясь в разных кругах, от аристократической беспартийной среды, монархического образа мышления, до прогрессивно-революционных групп, ярко проводящих свои республиканские стремления в борьбе с монархизмом, она, как редко кто, могла судить о силе тех и других».

Хорошо зная жизнь охранного отделения «изнутри», потому как сам прошел «академию» Зубатова, начальник дворцовой Охранной агентуры А. И. Спиридович писал:
«В числе таких сотрудников отделения уже тогда состояли двое, из которых один, убежденный враг социализма и революционеров, являлся образчиком самого лучшего, идейного, преданного правительству сотрудника, каких вообще бывало немного, другой же, наоборот, дал впоследствии пример типа отрицательного и нежелательного – сотрудника – провокатора. Первым была Зинаида Гернгросс, вторым – Евно Азеф».

Примечательно, что их судьба, во многом, схожая. Практически в одно время поступили на секретную службу, оба были членными партии эсеров, в одно время были разоблаченные публицистом и издателем журнала «Былое» В.Л. Бурцевым, заслужившим за свои разоблачения секретных сотрудников прозвище «Шерлока Холмса русской революции».

В отличие от идейной убежденности Гернгросс скромный еще сотрудник, но впоследствии сделавшийся знаменитостью, как провокатор, – Азеф являлся прямой её противоположностью.

Глава третья

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ КРУЖОК СТУДЕНТА РАСПУТИНА

При подготовке этой и следующей глав использованы воспоминания Л.П. Меньщикова, опубликованные в книге «Охрана и революция: к истории тайных политических организаций в России», служившего с 1902 по 1903 г.г. помощником начальника Московского Охранного отделения, а также другие документальные источники.

В истории российского самодержавия не так много случаев неудавшихся покушений на императоров. Одним из них является несостоявшееся покушение на Николая II. Благодаря ценным сведениям Зинаиды Гернгросс удалось разгромить тайную террористическую организацию, готовившую покушение на жизнь молодого государя во время его коронации в Москве.

Создателем террористической организации и его руководителем был студент Иван Распутин. Осенью 1894 года он стал знакомиться с учащейся молодежью, для чего организовал периодические собрания, на которых читались рефераты по русской действительности. По прочтении рефератов велись обыкновенно разговоры на революционные темы. Причем, в разговорах этих, о терроре прямо не упоминалось, хотя некоторые участники склонились к выводу о его необходимости. Посещала эти собрания и Зинаида Гернгросс.

Официальная переписка о так называемом «распутинском террористическом кружке» начинается с запроса Департамента полиции от 14 октября 1894 года о личности В. И. Оссопинской, обратившей на себя внимание в виду полученных указаний на ее «вредное направление».

Московское Охранное отделение ответило тогда, что курсистка Оссопинская принадлежит к группе «сибиряков», в которую входят проживающие с ней в одной квартире в доме Гофман на Арбате сестры Т. М. и А. М. Акимовы, О. Н. Чистякова, А. Н. Лукьянова, Б. Д. Смирнова.

Познакомившись с Распутиным, они переехали на другую квартиру в доме Якуб по Тишинскому переулку.

В ноябре того же года по перлюстрационным данным Департамента полиции был выяснен А. И. Павелко-Поволоцкий, только что поселившийся в доме Якуб, где квартировали Лукьянова, Акимовы и Распутин.

В конце ноября на собрании молодежи Распутин, стал говорить о необходимости образования революционной организации, назначением которой должна быть террористическая деятельность. По его мнению лица, которые должны были войти в первоначальный кружок, в последующем образовывали бы второстепенные кружки из пяти лиц и связывались между собой, через представителей. Остальные члены оставались бы друг другу неизвестными.

Из справки Московского Охранного отделения Департаменту полиции о террористическом кружке И. Распутина:«Осенью 1894 года в Московское Охранное отделение получены были сведения о том, что в квартире № 6 дома Якуб, по Тишинскому переулку, занимаемой студентом Московского Университета Алексеем Иосифовым Павелко-Поволоцким, окончившим курс Московского Университета Иваном Спиридоновым Распутиным, Томскими мещанками Таисией и Александрой Михайловыми Акимовыми и дочерью отставного Коллежского Секретаря Анастасией Николаевой Лукьяновой, происходят частые сборища учащейся молодежи, на которых Распутин произносит речи террористического характера».

2 декабря 1894 года директор Департамента полиции протелеграфировал начальнику Московского Охранного отделения Бердяеву: «Вчера выехал Алексей Филатов, предполагающий побыть в Москве и ехать в Саратов на статистку; в его вещах есть черный округлый хлеб около четверти в диаметре, заключающий революционные издания, который он должен передать Кранихфельд (Лидии) через посредство А. Иогансон или Кривошеиной. Эти сведения совершенно секретны».

Филатов состоял под негласным надзором полиции с осени 1894 года. По сведениям Департамента полиции он был автором письма, скопированного «цензурой» в Тобольск на имя В. А. Ордынского, заставивший обратить на него особое внимание. «Какое мы переживаем время! – писал Филатов. – Всюду жизнь, всюду движение, в воздухе носится тревога, чуется приближение бури, что скоро разразится гроза и неизвестно только, как она проявится и в каком направлении пойдет; интеллигенция готова, народ поддержит ее; недостает только руководителя, героя; но он явится, мы его создадим…».

Установленное за Филатовым наружное наблюдение выяснило, что к числу ближайших его знакомых помимо «сибиряков» принадлежали еще И. И. Скворцов, А. А. Яновский, З. П. Уваркина, А. М. Форафонтова и др.

С января 1895 года за Распутиным началась усиленная «слежка». Агенты наружного наблюдения в течение двух недель выяснили все его «окружение», в том числе М. И. Егорова, Н. О. Торобанько, С. Д. Кролевца, Н. Н. Корнейчик-Севастьянова, М. Г. Фролову, Н. Д. Пухтинского, Н, И, Аракчееву, В. Д. Бахарева, З. Ф. Гернгросс.
В марте по городу разнесся слух, что молодой государь прибудет в Москву в мае месяце. В виду этого на собрании было решено произвести покушение на его жизнь во время этого посещения. Взрывчатые вещества для такого покушения приготовлялись Бахаревым, который, однако, сам террористических убеждений не разделял.

Из справки Московского Охранного отделения Департаменту полиции:
«В начале марта наблюдение было усилено, причём с этого времени, между прочим, обнаружены были особенно частые сношения Ивана Распутина с Алексеем Павелко-Поволоцким, студентом Московского университета Степаном Демидовым Кролевцом – которые, впрочем, в конце марта выбыли из Москвы на родину в город Чернигов, – дочерью Коллежского Асессора Зинаидой Фёдоровой Гернгросc, учителем Рогожского городского училища Иваном Егоровым и студентом Московского университета физико-математического факультета Василием Дмитриевым Бахаревым; поведение последнего обратило на себя особое внимание наблюдения все более и более частыми посещениями им различных аптекарских магазинов, где он, по-видимому, приобретал разного рода предметы».