Брошенная жена Ледяного дракона

1

— Не удивлюсь, если твой дорогой супруг сейчас развлекается в объятиях смазливой любовницы. Сама понимаешь, эти ушлые вертихвостки повсюду, а у мужчин есть свои потребности, которые одна женщина не в силах удовлетворить.

Я только качаю головой и улыбаюсь свекрови. Удивительно, как её ещё не изгнали из высшего общества за язык без костей.

— Он много работает, мама. Вы же сами понимаете.

— Подумать только, мой бедный сын работает как проклятый, пока ты тут устраиваешь вечеринки, — леди Вейн понижает голос до таинственного шёпота и наклоняется ко мне. — Ты моложе не становишься и толку, что тощая, как палка, все равно найдет молодую.

Мне остаётся только выдавить из себя очередную заученную улыбку. Откидываю волосы назад, поправляю локоны, бросаю быстрый взгляд в зеркало и, кивнув свекрови, отправляюсь сверкать среди гостей.

Сегодня — годовщина нашей с Веленом свадьбы, и я готовлю самую важную речь в нашей жизни. Десять лет ожиданий — и наконец свершилось.

Я скольжу сквозь толпу, выискивая взглядом Ливию, свою младшую сестрёнку, которая знает мой маленький секрет. Она стоит у колонны с бокалом, небрежно опираясь на мраморный выступ, и в её глазах, даже сквозь вежливую улыбку, читается та же усталая ирония, что и у меня.

— Лив, — шепчу, приблизившись, — ещё пять минут этих светских улыбок, и моё лицо застынет навсегда в этой фальшивой гримасе.

Она тихо смеётся, чуть наклонив голову.

Сегодня Лив особенно хороша. Светлые пряди обрамляют её личико и делают похожей на фарфоровую куколку. Вот только в глазах нет никакого веселья. Что‑то случилось, и я обязательно её расспрошу обо всём, но завтра.

— Ты выдержишь. Ты всегда выдерживаешь. К тому же я хотела тебе кое‑что рассказать, но… — она делает паузу, бросает быстрый взгляд в сторону входа, — кажется, главный герой вечера всё‑таки решил явить себя публике.

Я оборачиваюсь.

Двери бального зала распахиваются, и в проёме появляется Велен. Он окидывает присутствующих хмурым взглядом.

Мой суровый дракон. Он никогда не любит шумные вечеринки, но терпит их по долгу службы.

Сероглазый, широкоплечий, темноволосый… Он — моя девичья мечта, которая сбылась. Мы не были истинными, но покорили друг друга с первого взгляда. Этого нам было достаточно. Когда‑то…

Он выглядит измученным: тени под глазами, резкие складки у рта, волосы чуть растрёпаны, как будто он провёл руками по ним раз десять подряд, прежде чем войти. Чёрный фрак, белая рубашка — он безупречен, как и положено советнику императора.

Муж делает шаг вперёд. Гости тут же спешат к нему с поздравлениями.

Велен не смотрит ни на кого.

Только на меня.

Его сине-льдитсые глаза скользят по моему лицу. Взгляд задерживается на губах, на руках, на платье, которое я выбирала с такой тщательностью — только чтобы ему понравиться.

— Наконец‑то, — выдыхаю я, улыбаясь.

Лив заметно нервничает.

— Что‑то случилось? — всё же не удерживаюсь я от вопроса.

— Я… — она не находит слов.

Так уже бывало, когда в детстве она сильно нашкодит, а потом не знает, как сознаться.

Велен неспешно идёт сквозь толпу. Гости расступаются перед ним, бросают на нас любопытные взгляды. Но он по‑прежнему смотрит только на меня.

Моё сердце бьётся быстро‑быстро, будто пытается вырваться из груди.

Что‑то не так. В его глазах нет тепла, только лед.

Я хочу шагнуть к нему, протянуть руку, спросить, но ноги словно прирастают к полу.

Чем ближе он подходит, тем страшнее мне становится. Интуиция кричит, что сегодня мне будет больно, но я не верю ей. Да и как такое возможно, когда у меня такая прекрасная новость!

Наконец он оказывается прямо передо мной. И тогда он делает то, чего я не могу представить даже в самых страшных кошмарах.

Велен медленно поворачивает голову к Лив. Его рука касается её подбородка, приподнимает лицо. Секунду он смотрит на неё так же пристально, как только что смотрел на меня, а потом наклоняется и целует.

2

По залу прокатывается шёпоток. Конечно, все делают вид, что не смотрят, но глаз с нас не спускают. Надо же, какой скандал!

Велен будто не замечает ничего вокруг.

— Ты что творишь? — наконец выдыхаю я, пытаясь осознать произошедшее.

— Я подаю на развод, — произносит он ровным, безжизненным голосом.

Мир рушится.

Слова бьют, как пощёчина. Я пытаюсь что‑то сказать, но голос пропадает. В груди ледяная пустота, а в голове оглушительный звон.

— Что?.. — наконец выдавливаю я, чувствуя, как дрожат губы. — Велен, ты… ты шутишь?

Он смотрит на меня, и в его глазах нет ни тени сомнения. Ни капли сожаления. Только холодная решимость.

— Это не шутка, Эвелина. Всё кончено.

Каждое слово, как нож в сердце. Я хватаюсь за живот, но боюсь упасть. Перед глазами всё плывёт.

— Но… почему? — шепчу я, и голос дрожит, как натянутая струна. — Что я сделала не так?

Велен не отвечает. Вместо этого он обнимает Лив за талию, притягивая её ближе к себе. Её взгляд на мгновение встречается с моим. Голубые глаза виновато косят в сторону.

Я пытаюсь вдохнуть, но лёгкие отказываются работать. В висках стучит, в ушах оглушительный звон, перекрывающий шёпот гостей и игру музыкантов.

— Как ты могла? — голос ломается.

Я хватаюсь за живот. Ощущение, будто меня вывернули наизнанку. Каждая клеточка кричит, требует бежать, спрятаться, исчезнуть.

Не помню, как делаю первый шаг. Потом второй. Толпа расплывается перед глазами, превращаясь в пёстрое, бессмысленное пятно. Кто‑то пытается заговорить со мной, кто‑то протягивает руку, но я не вижу, не слышу, не чувствую.

Я хочу умереть.

Проталкиваюсь сквозь гостей, не разбирая дороги. Плечи задевают чьи‑то бокалы, по спине стекает шампанское, которое я никогда не любила.

— Эвелина!.. — прокатывается громовое по залу.

Но я уже не могу остановиться.

Вырываюсь на террасу.

Холодный воздух бьёт в лицо, но не помогает, а только усиливает ощущение, что я тону. Опираюсь на мраморные перила, пытаясь унять дрожь, но тело не слушается. Пальцы скользят по гладкому камню, сердце колотится как бешеное.

Я хочу уйти. Хочу исчезнуть. Хочу перестать чувствовать.

В бальной зале продолжается праздник, но для меня всё кончено.

Я иду вглубь сада. Холод пробирает до костей. Тонкое платье совсем не греет, но я почти не чувствую озноба. Всё перекрывает куда более жгучая боль, что разъедает грудь, не даёт дышать и мыслить.

Я останавливаюсь у старого фонтана, покрытого мхом. Он давно заброшен, как и я сейчас. Опускаюсь на колени без сил и смотрю в ночное небо, которое сыплет снежинками прямо на голые плечи.

Как он мог? Как она могла?

Я не знаю, кто из них в большей степени предал меня.

Мысли крутятся в голове, как острые осколки стекла, режут изнутри. Я пытаюсь собрать их в единое целое, найти хоть какое‑то объяснение, но всё рассыпается.

Слышу шаги по снегу.

Чёткие, тяжёлые, знакомые до боли.

Я не оборачиваюсь. Знаю, кто это.

— Эвелина.

Я молчу. Не хочу слышать. Не могу слушать.

Он останавливается в шаге от меня. Я чувствую его тепло, его запах — тот самый, родной, от которого раньше замирало сердце. Сейчас он только усиливает боль.

— Посмотри на меня, — требует он.

Я не двигаюсь.

Тогда он резко хватает меня за руку, рывком поднимает и разворачивает к себе.

Его лицо близко. Слишком близко. В глазах буря, которую я не могу прочесть.

— Нам нужно поговорить, — произносит он, сжимая мои плечи.

Я горько смеюсь. Почти истерически.

— Ты уже всё сказал, — отвечаю я. — Ты только что унизил меня перед всем светом. Голос дрожит, но я заставляю себя смотреть ему в глаза.

Он молчит. Пальцы на моих плечах чуть ослабевают, но не отпускают.

Велен оборачивается и проверяет, нет ли новых свидетелей моего падения. Рядом раздаются голоса. Мы не одни. Гости добрались и до сада.

— Я ждал, пока ты сама всё поймёшь, — наконец произносит он глухо. — Думал, ты увидишь или почувствуешь, как все женщины, но ты оказалась не столь проницательна.

— Точно! — выкрикиваю я, и слёзы, которых я так долго сдерживала, наконец прорываются наружу. — Я просто глупая дура, но хоть объясни, как это могло произойти? Ты ведь сам помогал мне воспитывать ее, когда наши родители погибли. Каково это?!

Его лицо искажается. Он делает шаг ближе, так, что между нами остаётся лишь пара сантиметров.

— Это не обман, — шепчет он. — Это… необходимость.

— Необходимость?! — я вырываюсь, но он снова ловит мою руку. — Ты соблазнил мою младшую сестру?

Он смотрит на меня долго, тяжело. В его глазах что‑то ломается.

— Если бы ты знала… — начинает он, но замолкает.

— Что? — я всхлипываю, но заставляю себя стоять прямо. — Что я должна знать, Велен? Скажи мне!

Он открывает рот, но вместо слов — лишь тяжёлый выдох. Его пальцы скользят по моей руке, будто он хочет отпустить, но не может, но всё же пальцы разжимаются.

— Всё кончено, — говорит он тихо, отстраняясь. — У нас будет ребенок, а ты должна убраться к утру.