Брутфорс 3

Глава 1

Утро потому и утро, поскольку утрирует хорошее, однако никакое время дня не длится вечно, и к обеду его целительный эффект сошел на нет. Я снова был в бешенстве.

Как? Как так можно? Почему люди, которые обрушили Приемную комиссию, хотели сжечь голову Больешу, а мне руку, другое дело, что им это не удалось, теперь как ни в чем не бывало разгуливают по столице? И на вечеринки ходят? Нет, я понятия не имею, что надо было с ними делать, но выпустить их вот так — какой-то избыточный гуманизм, нет? Мы тогда две недели пересобирали данные в четыре смены, зря что ли?

Не помню, чтобы я хоть когда-нибудь приходил в такую ярость. Даже когда Скиф слил налево нашу работу, мне было не так обидно. Возможно, потому что я все равно уезжал с побережья, а, может, потому что реально мы не могли бы вытянуть тот проект, да неважно почему. Но вот сейчас меня просто разрывало напополам. Даже обида от того, как меня ни за что бортанула Кира, куда-то делась. Осталось только желание растереть виновников в молекулярную пыль.

Хотя я и сказал Баклану, чтоб он эту историю даже в голову себе не брал, приложить этот совет к самому себе я не смог. Тем не менее, я взял себя в руки и до понедельника ни к кому не приставал со своими криками о справедливости. В выходные прошатался по городу с парнями, делая вид, что все нормально, но с началом недели гнев нахлынул с новой силой. Терпеть больше было никак невозможно, и я отправился охотиться на Шведа. Это всё, на что меня хватило — не ломиться напрямую к Гелию. Типа субординация. Вот я какой приличный!

Швед сначала долго не мог вникнуть, чего мне надо, но как вник, сразу захохотал.

— Скажи мне, чего ты хочешь? Чтобы я лично им головы откусил? Так не в моей власти и, я тебе страшное скажу, неинтересно. Я этих придурков смутно помню, их с самого начала никто здесь не ценил. В инкубатор они пробовали заходить, но Гелий их быстро выпер, заявил, что не надо нам таких чудес. Всё у них вкривь и вкось, только Приемные комиссии рушить с возможностью немедленного восстановления.

— Ну я не знаю, — пробубнил я. — С такого угла дело смотрится уже гораздо симпатичней. Пусть они на новом месте всё сломают. Но все равно интересно, почему они так легко отделались?

— А ты что себе придумал? Суд, тюрьма, Сибирь? Так не делает уже никто, зачем они там нужны? Только зверей тревожить. Это коммерческое преступление, и наказывается оно коммерчески.

— Это как?

— Я тебе точно не скажу как, но суть в том, что ты должен отработать ущерб.

— И как они его отрабатывают в Технотреке, если ущерб нанесен университету?

— А вот это вопрос. Пойдем вместе к Гелию, чтобы не играть в испорченный телефон. Только я ему напишу сначала, вряд ли это такое срочное дело, чтобы вламываться без предупреждения.

Я согласился. Судьба Марша и Фантома на пожар никак не тянула.

— Да, кстати, — предупредил меня Швед. — На среду вечер ставлю первую встречу нашей группы. Ты сможешь?

— Трилобиты в деле! — обрадовался я. — Да, конечно! Запускаемся?

— Ну!

***

Миру не было дела до страданий свежеиспеченных студентов и их противников, он потихонечку расползался по швам, как будто было куда. Инерция от трех целебных пинков, возникших от единой валюты, синхронизированного управления и прорыва во внедрении органических систем, давно выдохлась, а новых дать было некому.

Зато новые угрозы плодились в изобилии: человеческий ум на что только не способен, а в союзе с нечеловеческим творит чудеса. Информация о грядущей атаке на элементы программных органических систем была частично основана на прогнозах, а частично на реальных инцидентах, которые имели место в течение года. И никто не орал «спасите наши души» только потому, что большая часть атак произошла на территории Юга, где их никто банально не заметил. Поскольку на Юге было не до того. Обострившиеся отношения между враждующими группами повредили такую массу строений, посевов и дорог, что такую мелочь, как задурившая техника, никто и не заметил. Ну улетел дрон куда-то не туда, утонул, наверное, кто же его теперь искать будет, когда железнодорожную ветку сковырнули в двух местах, и Нуадибу теперь отказывается принимать новые грузы, пока не отправит старые вглубь континента. Потому что куда же девать новые, когда старыми всё забито? Не до блудных дронов тут.

По иронии судьбы, один из таких дронов, подвергшийся атаке на уровне элементов, попал в руки ученика колледжа Мело, того самого племянника Пиреса, который от обид и нереализованных амбиций поучаствовал в заказе атаки на Старый университет. Колледж был и правда неплох по меркам южного Запада, а Локо, ученик выпускного класса, занимал в рейтинге от первого до третьего места, по настроению, и уж, конечно, он никак не мог пропустить дрон, который сам бухнулся к его ногам на палубу и признаков жизни после этого не подавал. Ментальный близнец Рица заинтересовался, что пошло не так, заглянул внутрь управляющего кристалла и успел застать процесс распада, который начался не со связей между элементами, как это бывало обычно, а прямо с самих элементов. Локо своим глазам не поверил, когда на его глазах истаяла в первую очередь элементная база, а тоненькие ниточки конструкций продержались до последнего.

Локо немного опечалил тот факт, что он никоим образом не смог объективно зафиксировать этот процесс, съемка жизни органических элементов — дело непростое, и уж точно не делается на коленке и при качке. Но слова на то и даны человеку, чтобы ими пользоваться, да и рисовать Локо умел, поэтому к окончанию путешествия он отказался от планов написать обычное эссе «Как я провел лето» и сваял великолепную драму о дроне, погибающем в океане. Сдал он его досрочно, еще в августе, и не менее сообразительный преподаватель, не забыв поставить ответственному студенту «отлично», прибежал к патрону с этой драмой наперевес. Это все равно было слишком поздно и слишком мало, чтобы продолжать бороться за бюджет на обучение андроидов, потерянный в пользу Севера, но все-таки хоть что-то.

Глава 2

Собрание нашей группы, которая с легкой руки Шведа называлась «Трилобит рефакторинг», никак не начиналось. Сначала Швед проверял, как работает сетка, потом, как работает пушка (все работало), потом его куда-то позвали, а мы остались. Комната была чистенькая и свежая, с новыми столами и рабочими планшетами в каждом ящике по одному на каждого. И вся целиком пахла краской, хотя Килик меня убеждал, что это чисто психологический эффект, не может уже пахнуть, не тем красили, чтобы запах столько висел. Причем Килик был прав, я уткнулся носом в стену и понял, что если что и пахнет, то это что угодно, только не она. Олич и Хмарь поискали каких-нибудь крючков, чтобы вешать одежду, но их пока не было, и мы устроили свалку на свободном столе.

Окна лаборатории выходили на маленькую поляну, на которой проводили локальные мероприятия, но сейчас здесь никого не было. В ноябре никто не планирует ничего проводить на улице, поскольку никогда не знаешь, что тебя ждет кроме раннего заката. Темное, в общем, время. И зимнее почти.

Руки у меня чесались от желания приступить к делу, но для разнообразия я решил вести себя прилично, ничего не открывал и очки не надевал, в отличие от Ворона, который первым делом нацепил рабочие очки, чтобы осмотреть помещение.

— Ну и что там? — лениво поинтересовался у Ворона Мавр.

— Чисто, — с серьезным видом ответил Ворон. — Ни ошметочка, ни кусочка лишнего не болтается.

— Это мы быстро исправим! — развеселился Мавр.

— Это уж точно, — согласился Ворон.

В принципе в группе были все наши, кроме Каравая и Рапунцель с пятилетней программы. Рапунцель, такая же блондинка, как и я, только с волосами до плеч, дотянулась через стол до моего хвоста, дернула за него и стала дразниться, что это я должен зваться Рапунцелью, потому что у меня-то волосы гораздо длиннее. Дался ей мой хвост. У Антона тоже хвост, но к нему никто не пристает. Примерно это я ей и высказал, предварительно спрятав хвост за воротник толстовки.

— А кто такой Антон? — заинтересовалась Рапунцель.

— Это аспирант, злой, — объяснила ей Олич.

— А, помню. Ну он правда злой, это неинтересно. А ты не злой.

— И поэтому меня можно таскать за хвост, да?

Рапунцель смешно зашипела и заявила, что никого она не таскала, а еле дотронулась. По моему хвосту даже в замок не залезть, так-то. Хмарь метнула на нее подозрительный взгляд, а Рапунцель сделала ей круглые глаза. Очевидно, они друг друга как-то поняли, потому что больше мой хвост никто не трогал. Надо будет его как-нибудь укоротить, а то он правда что-то вырос.

Наконец снова появился Швед в сопровождении Красина. А этот что тут делает? Вид у Шведа был кислый, но избавиться от Красина он, похоже, не мог. Я было ожидал, что Красин сам начнет вещать, но препод запрыгнул на дальний стол и притаился там, как бы призывая не обращать на него внимания.

Швед начал с организационных подробностей, которые нам и так были известны: предстояло разработать линейку более прочных и крупных элементов, а также отладить технологию их изготовления. Проблемы тут были с обоими пунктами. Если повысить прочность старых элементов было достаточно легко, надо было просто пересоздать их и уменьшить стандартный параметр разрушения, но с прочностью новых, которые были побольше и посложнее, возникали проблемы на этапе создания. Они просто разлетались. А еще надо было обеспечить стыковку с другими элементами, но это была уже вторичная задача, поскольку на первом этапе мы должны были создать элементы с комплексными функциями, чтобы их можно было переселять в управляющий кристалл целиком.

До кучи Швед рассказал нам, что теперь минилабы будут работать и по выходным, и в будни время тоже увеличено. Ну да, ну да, чтобы мы сами что-то покрутили. А что, я ок. И ничего, что за это доплачивать не будут. Швед заодно пояснил, что строгого учета времени не будет, нам платят из расчета тех часов, о которых мы договорились, у Каравая, Мавра и Рапунцель — по двадцать, у остальных — по десять, потому что остальные были заняты еще и в инкубаторе. А в инкубаторе все остается по-прежнему: почасовая ставка. Зато за каждый успешный прорыв положена премия неизвестного размера. Вспоминая, сколько они отсыпали за укрощение данных Приемной комиссии сверх обещанного, должно быть нормально. Я до сих пор ощущал себя богатым.

— Если вопросов нет, то можете расходиться, а к Обе и Рицу у меня отдельное дело. Ну и к Красину тоже, раз он здесь, — Швед метнул взгляд в дальний конец лаборатории.

Народ потянулся к выходу, и из необъявленного списка остался только Мавр.

— А ты что? — с недоумением посмотрел на него Швед.

— А я тоже хочу, — заявил Мавр. — Я знаю, что вы будете делать. Вы будете учиться уничтожать беглые элементы руками.

Швед фыркнул.

— Как ты узнал?

— Есть источники, — посмотрел исподлобья Мавр.

— Мне бы такие источники! — обрадовался Швед. — Да, все так. Но для участия надо, чтобы органический балл был больше ста. У тебя сколько?

— Я не знаю. Но у меня стало получаться работать без направляющих, значит, есть шанс, что я где-то близко к рубежу. Я хочу попробовать. Мы ведь для этого собрались?

— Если так, то оставайся, но если сейчас еще тебе балл ходить мерить, то мимо ужина мы точно пролетим.

— Ужин — это святое. Сам заинтересован. Не будем мерить, попробуем так. Маловероятно ведь, что оно сразу получится?

— Еще как маловероятно, — кивнул Швед и опустил защитную сетку.

Потом он велел нам сесть каждому за отдельный стол, достать планшет, надеть очки и встал по центру. Красин тихо сел за стол с краю, следующим за мной. Я вопросительно глянул на него, но он только ухмыльнулся. Типа вот так, преподаватели тоже иногда учатся.

— Значит так, коллеги. Сейчас, как проспойлерил Мавр, я вам расскажу, какую технику нам желательно освоить. Руководство считает, что вы сможете. Прелесть нашего упражнения в том, что схема, которую я вам покажу, восстановлена исследователями из Министерства, и реально ей никто не владеет, кроме некоего персонажа на Сахалине. У нас есть запись того, как он работает, да-да, элементы тоже видно, но видео — не есть реальная техника. Хотя мы его все равно посмотрим для расширения кругозора. У нас не стоит задача получить результат сейчас, я просто покажу, как это примерно должно быть, а затем вы сами проведете эксперименты и достроите эту технику. Она нам очень поможет, потому что иначе пушке придется функционировать все время, пока хоть кто-то будет находиться в комнате. Почему-то эта идея Гелию с Марго не нравится.