Будни госпожи злодейки

Глава 1

Тусклый свет фонаря дрожал на ветру, отбрасывая зыбкие тени на древнюю каменную кладку. Лунный диск висел над крышей, расплескав по мостовой мутный, молочный свет, в котором все казалось зыбким, призрачным, словно вырезанным из старого, запыленного сна.

Она стояла, прижатая к стене, словно статуя, словно безмолвная пленница этого мгновения. Холодный мрамор кожи, светлый, почти серебряный каскад волос, длинных, тяжелых, спадающих на обнаженные плечи. Черное корсетное платье с серебряными узорами облегало хрупкую фигуру, подчеркивая утонченность талии и вызывающий изгиб груди. Глаза ее — два обломка зимнего льда, безучастные, чужие, глядящие мимо него, мимо улицы, мимо этого мира.

Мужчина же, напротив, излучал веселую небрежность. Высокий, сильный, с оттенком едва сдержанной хищности в каждом движении. Его черные волосы падали на лоб, непокорно, будто отражая его натуру — дерзкую, безрассудную. Заостренные уши выдавали древнюю, нечеловеческую природу, а на губах блуждала лукавая полуулыбка. Черный камзол с вышивкой, расстегнутый у ворота, открывал загорелую кожу, цепочку с крестом, покоящимся между ключиц. Он словно парил между светом и тьмой, между насмешливостью и некой, тщательно скрытой, беспощадностью.

— Должен признаться, — с улыбкой протянул он, прижимая ладонь к стене у ее виска, — наше знакомство пошло совсем не по плану.

Она не ответила. Только ресницы дрогнули на долю мгновения.

— Обычно, знаешь ли, я начинаю с цветов, — продолжил он, склонив голову чуть ближе. — Или хотя бы с имен.

Глаза ее наконец сфокусировались на нем. Медленно, внимательно.

— Мне неинтересно, — сказала она, и голос ее был мягким, но в нем скользнуло что-то ледяное, почти опасное.

Мужчина приподнял бровь, словно только что услышал не отказ, а вызов. Он наблюдал за ней с едва уловимым любопытством, как будто пытался разгадать сложную загадку или уловить оттенок цвета в тусклом свете фонаря. Но выражение ее лица оставалось неизменным. Ни единой эмоции не дрогнуло в тонких чертах, ни одной тени удивления или страха не мелькнуло в холодных глазах. Она лишь смотрела – спокойно, отрешенно, словно уже знала каждое его слово заранее.

И тогда он рассмеялся – негромко, но искренне, с оттенком какой-то лукавой, опасной радости.

— Ну конечно, ты знала, — произнес он, чуть склонив голову, и в этот момент лунный свет очертил его лицо резкими тенями. — Твой драгоценный супруг пытался нанять лучшего киллера.

Девушка и бровью не повела. Только ветер чуть сильнее сорвал с ее плеч прядь белых волос.

Мужчина медленно улыбнулся, а затем, почти лениво, приблизился еще на сантиметр, так что его дыхание коснулось ее кожи. Теперь между ними не осталось и полувздоха. Он наклонился, касаясь носом ее носа – дразняще, беспечно, как будто играл с огнем.

— Но, увы, — его голос сделался тише, почти ласковым, — моих услуг так и не купили.

Тишина между ними растянулась, наполненная невысказанным, недосказанным, но нисколько не смущенным. Она знала. Знала с самого начала. И теперь смотрела на него так же ровно, так же бесстрастно, как смотрела бы на темнеющий горизонт или дождь, скользящий по стеклу.

Она по-прежнему не изменилась в лице. Ни один мускул не дрогнул, ни тень эмоции не пробежала по ее точеным чертам. Хотя, пожалуй, в самой глубине ледяных глаз мелькнула тень… нет, не удивления — усталости. Как если бы она слышала эти слова уже сотню раз.

Анариэль. Женщина, чье имя шепталось в тени коридоров, кто стал самым страшным кошмаром для собственного мужа. Ладранел полагал, что, вступая с ней в брак, он получит все: бизнес, имущество, власть. А когда понял, что просчитался, что невеста, такая прекрасная, такая хрупкая на вид, оказалась крепче его собственной воли — начал охоту.

«Охота на ведьм», как это называли в их кругу, шла уже лет пять. Ладранел нанимал самых искусных убийц, платил баснословные суммы, но каждый раз они исчезали бесследно. Кто-то оставался лежать в мокрых подворотнях, кто-то таял в ночи, как несостоявшийся кошмар. Никто так и не приблизился к ней.

До сегодняшнего дня.

Арнольд — единственный, кто смог.

Он и сейчас стоял перед ней, все так же лениво опираясь рукой о стену, не торопясь, не делая лишних движений, будто наслаждаясь моментом. В его глазах плясал свет фонаря, в улыбке скользил лукавый, почти мальчишеский азарт.

— Так как насчет глинтвейна? — наконец произнес он, слегка склонив голову.

Голос его был обволакивающе мягок, почти доверителен. Как будто он предлагал нечто интимное, личное, а не обсуждение вопроса жизни и смерти.

— Думаю, наша беседа заслуживает хорошего вина и теплого вечера у огня, не находишь?

Анариэль медленно отвела взгляд, точно оценивая что-то невидимое в ночи. Лунный свет окутывал ее серебристые волосы холодным сиянием, подчеркивая безмятежность черт лица, но за этой маской безразличия скрывалась мысль. Ее тонкие пальцы слегка дрогнули, словно пробежав по невидимым струнам судьбы, прежде чем она кивнула.

— Хорошо, — тихо произнесла она.

Арнольд чуть приподнял бровь, явственно удивленный таким быстрым согласием. Он привык к играм, к торгу, к насмешливым отказам или, наоборот, театральным возмущениям. Но не к такому хладнокровному принятию.

Глава 2

В глубине темного бокала лениво дрожал рубиновый свет. Вино, густое, терпкое, чуть покачивалось от ее едва заметного движения, но Анариэль смотрела на него безразлично, будто пыталась разглядеть что-то за пределами бокала, за границей этой ночи.

Когда же это началось?

Месть не была ее первым порывом. Поначалу она просто защищалась. Пережив одно покушение, затем другое, она еще надеялась, что Ладранел одумается, что его игры закончатся. Но потом пришла третья попытка. Четвертая. Пятая. В какой-то момент она поняла: он не остановится. А раз так… то почему должна была остановиться она?

Охота, начатая им, в какой-то момент обернулась в обратную сторону. Теперь уже не она пряталась в тени — теперь он начал видеть угрозу в каждом уголке своих владений. Охранники множились, сменяя друг друга, как карты в колоде. Новые замки, новые стены, новые союзники — и все это ради того, чтобы оттянуть неизбежное.

Ладранел тратил силы, деньги, время, раз за разом терпя потери. Он понимал: рано или поздно его злая женушка доберется до него. И никто не сможет спасти его, когда это случится.

Анариэль сделала медленный глоток. Терпкость вина разлилась по губам, но вкуса она не почувствовала.

— О чем задумалась? — раздался голос.

Арнольд слегка склонил голову набок, изучая ее с тем же лукавым любопытством, что и прежде. Только теперь в этом взгляде читалась еще и искра неподдельного интереса. Анариэль медленно подняла глаза. В них не было тепла — только холодное, отстраненное внимание, словно она смотрела не на человека, а на любопытный механизм, которому суждено сломаться.

Арнольд. Он был лучшим из лучших. Остальные даже не смогли приблизиться, а он сидел напротив нее, неспешно потягивал вино, улыбался, как будто это был всего лишь легкий, ни к чему не обязывающий вечер.

— О чем ты хотел поговорить? — наконец спросила она, голос ее был ровен, спокоен, словно сталь, скользящая по льду.

Арнольд вздохнул, покачал головой, изобразив разочарование, но его глаза блеснули хитро.

— Ты слишком быстро переходишь к делу, дорогая, — протянул он с легкой укоризной. — А я ведь всего лишь хотел приятно провести с тобой время.

Он сделал задумчивый глоток, наблюдая за ней поверх бокала.

— Неужели ты настолько сурова, что не можешь позволить себе хотя бы один спокойный вечер? Без убийств, интриг и вечной погони? Просто поговорить, насладиться хорошим вином… — он пожал плечами, откидываясь на спинку кресла. — Ну или хотя бы дать мне шанс уговорить тебя передумать.

Он улыбнулся – чуть дерзко, чуть насмешливо, но в его голосе не было насмешки. Скорее, он пытался ее испытать, проверить, есть ли за ледяной маской что-то еще.

Анариэль медленно подняла бокал, прикоснулась к его краю губами, но вина почти не почувствовала. Ей нравилось терпкое послевкусие, но не этот разговор.

— Когда киллер идет на контакт со своей жертвой, — задумчиво произнесла она, склонив голову набок, — это, вероятно, не лучший знак.

Арнольд грустно вздохнул, словно ей удалось ранить его этой фразой, но в глазах все равно плясали веселые искры.

— Какая суровая, — покачал он головой, сцепив пальцы в замок. — Но справедливая. Только вот есть одна загвоздка: у твоего Ладранела просто нет столько денег, чтобы меня нанять.

Он помолчал, делая глоток, наблюдая за ней с едва уловимой ленью, но Анариэль чувствовала — он небрежен только с виду.

— И потом, Ладранел… — он растянул имя, будто пробуя его на вкус, — заслуживает самой ужасной участи. Я бы даже сказал, особенной.

Он поставил бокал на стол, провел пальцем по его краю, задумчиво улыбнулся.

— И ради тебя, Анариэль, я готов устроить ему ад.

Он поднял глаза, лениво, с долей азарта.

— Разумеется, взамен на некоторые уступки.

Анариэль внимательно смотрела на Арнольда, не двигаясь, не торопясь отвечать. Он улыбался, будто вся эта ситуация забавляла его, будто их странный ужин в полутемном зале был не чем иным, как легкой игрой. Вино, любезные беседы, намеки – все это было для него развлечением.

Но Анариэль чувствовала напряжение. Оно пропитывало воздух, тянулось, как натянутая тетива. Что-то в его улыбке, в слишком непринужденных жестах говорило: он ждал, ждал чего-то или кого-то.

Арнольд вдруг чуть посерьезнел. Его голова едва заметно повернулась в сторону окна, где за тонкими занавесками мигнул свет фар. Глухой рокот двигателя пробрался сквозь стекло, ровный, мерный, но в нем угадывалась сдержанная угроза.

Арнольд хмыкнул и, не глядя на Анариэль, лениво заметил:

— По твою душу.

Анариэль вскочила, толкнув стул, который с глухим стуком скользнул назад. Сердце даже не дрогнуло – оно привыкло к таким моментам, когда надо было бежать, уклоняться, исчезать. Опять.

Опять киллеры.

Опять за ее головой.

Опять заказанные ее ненавистным мужем.

Она резко дернулась к выходу, но не успела. Чья-то рука мягко, но уверенно сжала ее локоть, перенаправляя в сторону. Анариэль мгновенно развернулась, но не встретила угрозы – только лукавый, до ужаса спокойный взгляд Арнольда.

Глава 3

Арнольд двинулся, как движется только тот, кто не просто умеет убивать, но делает это с пугающей, выверенной легкостью. Его тело словно заранее знало, что должно произойти, каждое движение было отточено до автоматизма, каждый шаг, каждый наклон – не механический, а естественный, без суеты и напряжения.

В тот момент, когда дверь с грохотом распахнулась, он уже не был там, где его могли ожидать. В один плавный, почти неуловимый миг он оказался в стороне, и приглушенный свет скользнул по матовому металлу в его руке.

Первый выстрел – короткий, скупой хлопок.

Человек в дверном проеме даже не успел осознать, что мертв. Голова дернулась назад, тело сложилось, оседая на пороге, словно сломанная кукла.

Второй выстрел раздался сразу же – и в тени, чуть левее, что-то тяжело рухнуло на пол. Анариэль видела, как на мгновение вспыхнула вспышка дульного пламени, как следом за вторым выстрелом последовал третий, еще один – короткие, точные, глухие удары, от которых в воздухе запахло порохом и чем-то ещё – металлическим, резким, пронзительным, запахом смерти.

Она не знала, сколько их было.

Мир сжался до этих движений – плавных, холодных, отточенных, как у хищника, который не ошибается. У Арнольда не дрогнула рука, дыхание оставалось ровным, взгляд – безмятежным.

Ни единого промаха.

Каждая пуля находила свою цель с пугающей математической точностью.

Раздался приглушённый хрип – один из нападавших, возможно, ещё пытался сопротивляться, но Арнольд лишь сместился на полшага, едва повернув голову, и последний выстрел поставил точку.

Тишина.

Анариэль всё ещё слышала звон в ушах.

Её взгляд скользнул по полу, по неподвижным телам, по растекающимся теням крови, по дымящемуся стволу оружия в руках Арнольда.

Она знала.

Если бы он когда-либо захотел её убить, всё было бы кончено. Без предупреждений, без излишней театральности. Всё закончилось бы раньше, чем она успела бы осознать.

Но в его ближайших планах явно не было её смерти. И от этого почему-то стало ещё тревожнее.

— Ну? Чего стоим? — с насмешливой ленцой протянул Арнольд, убирая оружие так спокойно, словно только что не оставил за спиной беспорядочно разбросанные тела.

Анариэль не двинулась с места. Казалось, её ноги приросли к полу, а сознание всё ещё догоняло произошедшее, пытаясь увязать происходящее в понятную картину. Но у Арнольда не было ни малейшего желания ждать.

Он легко схватил её под локоть, не грубо, но настойчиво, и повёл через тёмный коридор к чёрному выходу. Запах пороха и крови растворился, сменившись сыростью переулка и лёгким душным привкусом мокрого асфальта.

Вскоре они уже шли по улице.

Тусклая мостовая, мокрая от недавнего дождя, поблескивала под редкими фонарями. Свет дрожал, как отражение в воде, делая ночь зыбкой и неосязаемой. Где-то вдали, за поворотом, сигналил автомобиль, по лужам проносились машины, оставляя за собой запах выхлопных газов и влажного камня.

Анариэль молча шла за Арнольдом, не задавая вопросов. Её каблуки ритмично стучали по мостовой, но этот звук терялся в гуле города. Толпа поглощала их, растворяла среди множества таких же прохожих, спешащих по своим делам. Здесь, среди людей, они казались просто ещё одной парой — мужчина и женщина, идущие бок о бок, ничем не примечательные, ничем не выделяющиеся.

Только вот Анариэль не понимала, зачем она идёт за ним. Не понимала, почему не развернётся и не сбежит.

Почему не спросит, куда они направляются, не вырвет руку, не бросит что-нибудь язвительное. Но вместо этого она просто шагала следом, глядя на его уверенную, свободную походку, на то, как он чуть сутулится, засовывая руки в карманы, и как его тень скользит по мокрому асфальту.

И, что самое странное, её это не пугало.

По крайней мере, пока.

Анариэль шла по мокрой мостовой, глядя на силуэт Арнольда, двигающийся впереди. Город дышал ночной жизнью – мелькали огни, с шорохом проезжали автомобили, вдалеке слышались приглушенные голоса. Казалось бы, обычный вечер, обычная суета мегаполиса, но в её сознании витала одна-единственная мысль – почему она ещё жива?

Ответ был прост: Арнольд не получил приказа её убить.

А вот Ладранел...

Муж. Глава семьи. Опора, с которой она прошла долгие годы. С ним было тепло, спокойно, надёжно. По крайней мере, до поры до времени.

Анариэль прикрыла глаза, и перед мысленным взором вспыхнули картины прошлого – роскошные приёмы, ужины при свечах, его внимательный взгляд, крепкие руки, нежность, вкраплённая в строгую сдержанность.

А потом всё это рухнуло.

Она узнала о ней.

Молодая. Живая. Искренняя. Совершенно не похожая на Анариэль.

Именно с ней Ладранел собирался строить новую жизнь – без оглядки на прошлое, без обременительных уз брака, без жены, с которой связывали годы.

А ведь сначала он даже не пытался скрываться. Всё было слишком очевидно – запоздалые возвращения, новый парфюм, который не принадлежал ей, лёгкая, едва уловимая скука в его глазах, когда он смотрел на неё за завтраком.

Глава 4

Анариэль медленно огляделась, скользя взглядом по скромной обстановке. Квартира Арнольда, которую он с ленивой небрежностью называл «временным укрытием», оказалась лишенной каких-либо примет жизни, как будто здесь обитало лишь ожидание – долгое, напряженное, растянутое на дни и ночи. Никаких личных вещей, ничего, что выдавало бы характер хозяина, только функциональность, доведенная до крайности: темный кожаный диван без единой складки, аккуратно собранные книги на полке, ровные, словно под линейку, темные шторы, сквозь которые пробивался тусклый свет фонарей.

Аскетизм, холодная расчетливость, отсутствие лишнего – все это напоминало ей военный штаб, а не жилье.

Она провела пальцами по гладкой поверхности стола, оставляя на нем легкий след из дорожной пыли. Ни намека на уют, ни единого предмета, говорящего о привязанности или слабости. Здесь можно было скрыться, затаиться, исчезнуть из поля зрения, но не жить.

Арнольд был таким же. Что-то в нем одновременно пугало и успокаивало – этот странный баланс между ледяным безразличием и остротой внимания, между ленивой улыбкой и молниеносной реакцией. Человек, который мог бы убить ее в любое мгновение – без колебаний, без малейших сомнений. Если бы хотел.

Но он не хотел.

Анариэль знала это наверняка, слишком хорошо чувствовала момент, когда за ее жизнью приходили всерьез. А Арнольд мог убить ее тысячу раз, в любую секунду, но не делал этого.

Она устало вздохнула, прикрыла глаза на мгновение, позволяя себе крошечный отдых среди вечного бега, среди суматошной погони за жизнью, которая давно перестала быть спокойной.

— Ты приятно пахнешь, — раздалось у самого уха.

Девушка вздрогнула. Не услышала, не почувствовала, как он приблизился – ни одного движения, ни единого звука. И теперь его голос, низкий, негромкий, чуть насмешливый, скользнул по ее коже, будто сам воздух стал плотнее.

Анариэль резко отодвинулась, будто от внезапного порыва ледяного ветра. Спина наткнулась на край стола, пальцы сжались, но она не позволила себе резкого жеста, не позволила выдать напряжение, сжавшее мышцы.

Арнольд, заметив это, только шире улыбнулся – не весело, а с каким-то лукавым, почти театральным удовлетворением, будто ожидал именно такой реакции.

— Напускной холод, — протянул он, качнув головой, — хорошая маска, да. Прекрасная, точная, ровная. Но маска.

Он неторопливо скрестил руки на груди, изучая ее, будто любопытную диковину.

— И ты надеешься, что этот лед скроет от глупых людишек твое истинное лицо?

Анариэль прищурилась.

— Чего ты хочешь?

Арнольд рассмеялся. Низко, почти певуче, наклоняя голову, словно она задала совершенно детский вопрос.

— О, моя дорогая, — он подался вперед, легко опираясь ладонями на столешницу, — если я скажу, что ничего, ты ведь не поверишь?

Арнольд двинулся медленно, без резких движений, но от этого его приближение казалось еще более неотвратимым, будто сгустившийся вечерний туман, мягко, но неумолимо накрывающий улицы. Его пальцы коснулись ее щеки – легчайшее, почти мимолетное касание, но оно обожгло кожу холодным огнем. Анариэль вздрогнула, но не отстранилась. Ее будто парализовало. Она могла бы сделать шаг назад, могла бы ударить его, могла бы даже просто отвернуться — но ничего этого не произошло.

Мир сузился до этого прикосновения, до ощущения чужого тепла, несвойственного человеку, которого она привыкла видеть бесстрастным, чуть насмешливым.

Она видела его улыбку. Тонкую, растянутую, неуловимо ленивую, но в этой улыбке было что-то еще, что-то, от чего по позвоночнику пробежал холодок.

И вдруг Анариэль поняла: она не чувствует своего тела. Будто его больше нет, будто все ее привычные реакции растворились в этом мягком касании, в этой близости, от которой невозможно было убежать.

Анариэль не успела даже вдохнуть, как пространство вокруг взорвалось движением. Арнольд рванулся вперед, и прежде чем ее разум осознал угрозу, тело уже подчинялось чужой силе.

Спина с глухим стуком ударилась о стену, холодный камень отозвался ледяной волной, прокатившейся по позвоночнику. Запястья оказались зажаты в стальных пальцах, поднятые чуть выше уровня плеч, обнаженные, беззащитные. Он прижал ее, но не грубо — ровно настолько, чтобы лишить свободы, но не сломить.

Анариэль выдохнула резко, коротко, как человек, которого неожиданно погрузили в ледяную воду.

Слишком близко.

Он нависал над ней, не позволяя отступить ни на миллиметр, его дыхание касалось ее щеки, пальцы ощутимо давили на кожу, подчеркивая разницу в силе.

Она подняла взгляд, встречая его глаза.

Тёмные, почти черные, глубже и темнее ночного неба за окном. Они не выражали гнева, не скрывали насмешки – в них было нечто другое, нечто, от чего по телу пробежал холодный, липкий страх.

Арнольд молчал, изучая её, словно заново, словно пытался разгадать некий скрытый смысл, которого раньше не замечал.

Затем его губы тронула улыбка – тонкая, растянутая, безрадостная.

— Ну что ж… — его голос был низким, тягучим, слова словно растекались по воздуху, проникая под кожу. — Теперь, думаю, мы можем продолжить с того места, на котором остановились.

Глава 5

Воздух вдруг стал мягче, свободнее. Тугая хватка ткани, сжимающая грудь, разжалась, выпуская её из невидимого плена, и лёгкость нахлынула так неожиданно, что Анариэль на секунду потеряла ориентацию в собственных ощущениях.

Но расслабленность сменилась резкой тревогой.

Касание. Лёгкое, почти невесомое, но достаточное, чтобы кожа вспыхнула тревожным холодом.

Она не раздумывала.

Движение было отточенным — скрытое лезвие выскользнуло из тайного кармана, пальцы уверенно легли на рукоять, мышцы спины напряглись, и в одно плавное мгновение кинжал полетел в цель.

Лезвие поймало свет, сверкнуло, оставляя в воздухе серебряный след, и стремительно рванулось к горлу противника.

Но удара не последовало.

Сильные пальцы перехватили её запястье за секунду до того, как сталь коснулась кожи.

Молниеносная реакция.

Анариэль почувствовала, как её руку сжало в стальном капкане. Не больно, но достаточно сильно, чтобы остановить движение, пресечь атаку на корню.

Арнольд не просто отразил удар. Он сделал это с ленивой лёгкостью, будто знал заранее, что она поступит именно так.

Губы растянулись в лукавой усмешке, его взгляд скользнул по её лицу — с интересом, с насмешкой, с оттенком лёгкого восхищения.

— Тихо-тихо, — голос прозвучал низко, с мягкими бархатистыми нотками, но с явным скрытым весельем. — Я всего-то расшнуровал корсет.

Он наклонил голову чуть в сторону, не ослабляя хватку. Анариэль замерла. Её дыхание всё ещё было частым, сердце колотилось в груди, но уже не от удушья, а от осознания ситуации. Лёгкое движение плечами — и она действительно почувствовала, что платье стало свободнее. Слишком свободным. Корсет, который часами держал её в плену, больше не сжимал ребра. Она медленно, очень медленно перевела взгляд вниз. Тонкие шнуры были аккуратно развязаны. Не порваны, не перерезаны — развязаны. Челюсть напряглась. Пальцы крепче сжали рукоять кинжала. Она могла бы убить его. Но он это знал. И именно поэтому не отпускал её руку.

Арнольд весело хмыкнул, чуть склонив голову набок, будто разглядывая её с новой, ещё более живой заинтересованностью.

— Хорошая реакция, — заметил он, и в голосе его скользнуло неподдельное одобрение.

Анариэль молчала. Она всё ещё ощущала тёплое давление его пальцев на своём запястье, но теперь её рука была свободна, и кинжал по-прежнему оставался в её ладони, спрятанный в полусогнутых пальцах. Арнольд медленно разжал хватку, словно проверяя, не бросится ли она вновь, и, убедившись в её бездействии, выпрямился во весь рост.

Анариэль невольно проследила за тем, как он направился к стоявшему в углу шкафу. Лёгкое движение двери — щелчок замка, затем шелест ткани. Не оборачиваясь, Арнольд вытащил из шкафа рубашку и, развернувшись, протянул её Анариэль.

— Переоденься, — сказал он просто.

Анариэль лишь смотрела на него, напряжённо, молча. Она не двинулась с места, не сделала попытки взять протянутую вещь. Рубашка была чёрной, чуть мятой, с едва ощутимым запахом мужского одеколона, впитавшимся в ткань. Ей показалось, что он сделал это специально — выбрал именно ту, что ещё хранила тепло его кожи. Арнольд выдержал её взгляд, чуть приподнял брови, но настаивать не стал.

Вместо этого он развернулся, подойдя к другому углу комнаты, и без лишних слов стянул с дивана шерстяной плед. Разложил его на полу у стены, затем бросил сверху подушку.

— Кровать твоя, — бросил он через плечо и без лишних церемоний опустился на импровизированное ложе.

Он улёгся на спину, сцепив руки за головой, и прикрыл глаза, словно ему было совершенно безразлично, что она собирается делать дальше. Анариэль стояла, сжимая кинжал в пальцах, и смотрела на него. Она привыкла ко лжи. К фальши. К людям, у которых каждое слово — это ловушка, каждое движение — тщательно выверенный шаг в сторону собственной выгоды.

Но Арнольд…

Он не играл.

И от этого становилось только тревожнее.

Анариэль скрылась в ванной, заперла дверь на задвижку и, прислонившись к ней спиной, выдохнула, будто только сейчас позволила себе ощутить всю усталость прожитого дня. Она быстро стянула с себя платье, которое теперь казалось чужой, ненужной оболочкой, и шагнула под прохладные струи воды. Вода стекала по телу, смывая не столько пыль улиц, сколько напряжение, сковывающее мышцы, страх, ещё дрожащий в глубине сознания, и ощущение чужих пальцев на своей коже.

Она намылила ладони, провела ими по шее, ключицам, плечам, будто стирая чужое присутствие. Сделав глубокий вдох, выключила воду и потянулась к висевшему на стене полотенцу.

Рубашка, оставленная Арнольдом, была мягкой, но слишком длинной – ткань спадала до середины бедра, а рукава полностью закрывали пальцы. Она закатала их, чувствуя себя в этом новом облачении странно… уязвимо.

Как будто не одежду сменила, а кожу. Анариэль вышла из ванной и остановилась, прислушиваясь. Комната была погружена в полумрак, лишь редкий свет фонарей пробивался сквозь окно, отбрасывая узкие тени на стены.

Арнольд спал. Он лежал на полу, раскинув руки, совершенно расслабленный, будто и не человек вовсе, а животное, нашедшее свой логово и уверенное в собственной безопасности. Его дыхание было ровным, а лицо — безмятежным. Анариэль медленно подошла к кровати, опустилась на неё и затаила дыхание. Она смотрела на Арнольда. Смотрела и пыталась понять, кто он. Кем был этот человек, убивающий легко, с улыбкой, с точностью, граничащей с искусством? И почему он был здесь, рядом с ней?

Глава 6

Анариэль открыла глаза, и первое, что она увидела, — улыбающееся лицо Арнольда.

Он сидел на краю кровати, лениво облокотившись на руку, и смотрел на неё с тем самым выражением, от которого у неё внутри всё сжималось — лёгкая насмешка, тень лукавого любопытства и что-то ещё… глубже, темнее, невысказанное.

— Доброе утро, — произнёс он, растягивая слова, будто смакуя сам факт её пробуждения. — Как насчёт завтрака?

Анариэль резко села, инстинктивно подтягивая плед к себе, как щит между ними. Он не сделал ничего угрожающего. Не коснулся, не приблизился слишком близко. И всё же… она чувствовала себя уязвимой под его взглядом, который, казалось, видел куда больше, чем хотелось бы.

— Что происходит? — её голос звучал ровно, но внутри всё ещё царила настороженность.

Арнольд не ответил сразу. Он с лёгкой улыбкой достал смартфон, мельком взглянул на экран, и выражение лица его чуть изменилось.

— Увы, моя дорогая, но мне пора откланяться.

Он поднялся, небрежным жестом стряхнув с рубашки невидимые складки.

— Очень важное дело, — добавил он, переведя на неё взгляд, в котором скользнула загадочная усмешка. — Но, думаю, мы ещё увидимся.

Анариэль крепче сжала пальцы на краю пледа, глядя, как он двигается к двери — всё так же лениво, неторопливо, но в его походке не было ни капли беспечности. Этот человек не знал, что такое случайные движения.

Как только за Арнольдом закрылась дверь, Анариэль осталась сидеть, напряжённо вглядываясь в пространство, словно ждала, что он вернётся. Тишина окутала комнату, наполнив её странным, вязким покоем, от которого по коже пробежала неприятная дрожь. Она прислушалась — в квартире не было ни единого звука. Ни шагов в коридоре, ни голосов за окном, даже шум города словно приглушился, став далёким, ненастоящим.

Но, выждав пару минут, она быстро сбросила плед и вскочила на ноги. Нужно уходить. И первым делом — найти свою одежду. Анариэль метнулась к шкафу, распахнула дверцы, вглядываясь в аккуратные ряды одежды, но там не оказалось ни её платья, ни плаща, ни даже пояса. Она резко развернулась, в пару шагов оказалась у кровати, заглянула под неё — пусто. Пальцы с силой сжали край простыни.

Чёртов Арнольд.

Она зашагала по комнате, рывком открывая тумбочки, проверяя ванную, даже заглянув за шторы, будто её вещи могли каким-то чудесным образом оказаться там.

Но нет.

Они исчезли.

Зато кое-что появилось. На небольшом столике у окна стоял завтрак. Две чашки, расставленные ровно напротив друг друга: одна с тёмным, насыщенным кофе, вторая — с дымящимся чаем. Между ними тарелка с хрустящими тостами, щедро намазанными сливочным сыром, рядом — ломтики спелого яблока, тонкие, ровные, будто нарезанные с особой тщательностью. Анариэль замерла, всматриваясь в эту идеальную, до абсурда заботливую сервировку.

Этот человек… он всё просчитал заранее.

Он знал, что она поднимется с постели и, не найдя одежды, придёт в ярость.

Знал, что она стиснет зубы и будет метаться по комнате в бессильном раздражении.

И знал, что в конце концов, несмотря на злость, она всё равно сядет и поест.

Анариэль медленно выдохнула, затем с силой плюхнулась на кровать и протянулась к столу, схватив бутерброд. Сыр оказался нежным, сливочным, а тост приятно похрустывал на зубах. Она жевала, глядя в окно, где за стеклом мерцали огни утреннего города, и с каждым глотком всё отчётливее понимала одну простую вещь.

Арнольд играл с ней.

Он выстраивал незримые границы этой игры, направлял её, подталкивал, расставлял ловушки, в которые она неизбежно попадала.

И что хуже всего…

Анариэль пока не понимала, кем именно он её видит в этом странном, выверенном до деталей спектакле. Девушка вздохнула, устало откинувшись на спинку кровати. Пальцы медленно сжались на краю пледа, а взгляд рассеянно скользил по потолку, но на самом деле она смотрела не туда. Она смотрела в прошлое. С чего всё началось? С любовницы? Да? Нет?

Всё ли можно было свести к ней, к этой молодой, пышущей жизнью девице, которая так глупо улыбалась, цепляясь за рукав Ладранела, даже не догадываясь, сколько грязи скрыто под его безупречно отглаженным костюмом?

Анариэль сжала губы.

Нет.

Любовница была лишь финальным мазком в уже готовом портрете её мужа. Она не была причиной — всего лишь последним штрихом, подтверждающим то, что она пыталась не замечать годами.

Нехотя, но всё же Анариэль признавала: она сама выбрала Ладранела.

Выбрала его, слепо веря, что в этом мужчине есть стержень, что он станет ей опорой. Выбрала его, зная, что он умен, расчётлив и… скользок. Но тогда ей казалось, что эта скользкость — признак гибкости ума, а не предательства. Как же она ошиблась. Он предал её. А теперь жаждал её смерти. Анариэль почувствовала, как по спине прошёл неприятный холодок. Мысль вспыхнула в голове внезапно, заставив её замереть. А что если бы заказ принял Арнольд? Эта идея была настолько ужасной, что её бросило в дрожь. Она судорожно сжала плед, чувствуя, как по коже пробегает ледяная волна осознания. Если бы Ладранел заплатил достаточно. Если бы Арнольд согласился. Она бы не проснулась этим утром. Она бы просто… исчезла. Без боли. Без права на борьбу. Просто ещё одно имя в длинном списке жертв, которых он отправил в безымянную темноту.