Бумажный папа

1. Письма

«Привет, папа! Как у тебя дела? В Хогвартсе мне очень нравится, я даже забываю, что приехал сюда только неделю назад. Сегодня ничего особенного не произошло: я немного позанимался трансфигурацией, написал огромное эссе по зельям, а потом пошел на ужин. Мне все еще некомфортно рядом с Роном ― я думал, мы подружимся, но он постоянно говорит, что я везунчик, счастливчик и все в таком роде. Кажется, он завидует, что Волан-де-Морт напал на меня, а не на него. Это так неприятно, ведь я не издеваюсь над его старой одеждой и не смеюсь над тем, что его семья очень бедная ― как это постоянно делает Малфой. Я не знаю, что с ним делать, так что я пока дружу с одной Гермионой. Она умная, много читает, и мне это нравится. Кстати, папа, я тут вот о чем подумал. Ты как-то говорил, что не можешь навещать меня у Дурслей, потому что по закону маги не должны появляться там, где живут маглы. Наверное, это не касается маленьких магов, а только взрослых, ведь я жил у них целых десять лет... Но это неважно. Ты бы мог, к примеру, приехать ко мне в Хогвартс? Было бы здорово тебя увидеть. Искренне, твой Гарри».

«Привет, сынок! Рад слышать, что ты доволен школой, что тебе там хорошо. Не огорчайся насчет Рона: твои друзья сами тебя найдут, главное ― будь собой. А ты у меня самый лучший, смелый и умный. Мой милый, мне очень жаль, но я никак не могу к тебе приехать. Есть причины намного серьезнее, чем законы о маглах. Речь идет о твоей безопасности, которая для меня важнее всего. Все это время ты был под кровной защитой своих родственников. Так будет и дальше. А я всегда рядом, ты же знаешь, даже когда далеко. Ложись спать, не засиживайся допоздна. Люблю тебя, твой папа.

P.S. Если тебе что-то нужно купить, напиши, я пришлю в ближайшие дни».

Гарри, прочитав письмо, резко выдыхает. Что ж, он попытался.

Он не имеет права сердиться на отца, ведь тот сделал для него так много. Именно благодаря ему Гарри довольно сносно жилось у Дурслей, а могло бы быть совсем иначе…

Ему тогда было четыре или пять. Дядя с тетей относились к нему, как к надоедливому ребенку и всячески показывали, что он нежеланный в их семье. Однажды дядя Вернон так разозлился из-за одного невинного вопроса, что набросился на него с упреками и в сердцах отпустил ему оплеуху. Дело происходило в гостиной. Пока Гарри глотал слезы и сопли от обиды и пятился к стене, потому что дядя продолжал на него орать, входная дверь с треском распахнулась сама собой. Дядя Вернон моментально заткнулся, обернувшись с ошалелым видом, а тетя Петунья, протирающая сервиз от пыли, со звоном выронила блюдце.

На пороге стояла темная фигура в длинном черном плаще и в капюшоне.

Гарри плохо помнит, что происходило потом. Звуки вмиг исчезли, как будто у него внезапно испортился слух. Но, скорее всего, это была магия. Он оказался изолирован от внешнего мира и не видел ничего: все вокруг него окуталось густым туманом.

После этого происшествия дядю с тетей как подменили. Они стали вдруг приторно ласковыми и услужливыми, отчего Гарри воротило: он чувствовал, что это неискренне. Но были и плюсы: Гарри переселили с чулана в нормальную комнату, а Дадли перестал его бить, когда захочет. Видимо, приход таинственного незнакомца подействовал и на него.

Гарри знал: это был отец. Он пришел, чтобы его защитить. И он придет снова, если что-то подобное случится.

Гарри с тоской осматривает себя. Новая мантия из качественной матовой ткани, теплая, легкая и удобная. Блестящие новенькие ботинки и костюм с жилеткой, сшитый на заказ. Это не говоря уже о метле последней модели, которую отец подарил ему в первый день поступления в Хогвартс, разных мелочах в виде пергамента, перьев, инструментов для зельеварения ― все качественное от лучших производителей. Отец никогда не скупился и баловал его дорогими подарками, как у Дурслей, так и сейчас. Все семейство, скрипя зубами, громко радовалось и восхищалось, когда Гарри получал огромные посылки с игрушками, книгами, сладостями, одеждой… Забавно, что тетя Петунья лезла из кожи вон, чтобы купить своему Дадлику что-то подобное, потому что тот неприкрыто страдал и ужасно завидовал. Но подарки отца все равно превосходили и количеством, и качеством.

Гарри не может сдержать язвительную улыбку, вспоминая обиженно-возмущенное жирное лицо Дадли. Но тут же улыбка гаснет. Его тупой двоюродный брат не осознавал, что хотя Гарри может получить все, что захочет, у него нет самого главного, того, что было у него самого ― родителей, которые всегда рядом, которых можно обнять, с которыми можно поговорить с любую минуту… а не писать горы писем, которые никогда не заменят живого общения.

Отец ему часто снился. Он приходил ночью в том самом плаще, что и в первый раз, а лицо было скрыто под капюшоном. Иногда он просто стоял возле кровати, а иногда присаживался рядом, нежно гладил по волосам и целовал в лоб. Иногда Гарри казалось, что он не спит, и это происходит наяву ― шелест ткани плаща, осторожные прикосновения и даже запахи пряностей, идущие от его одежды, были словно настоящими. Но когда он просыпался, отец исчезал в пелене грез, и Гарри снова оказывался в своей привычной тоскливой реальности.

Помня оплеуху, благодаря которой тут же пришел отец и навел порядки, Гарри начал вести себя нагло и вызывающе. Он питал слабую надежду, что его треснут еще раз, и когда отец появится ― а он непременно появится, ― Гарри не упустит шанса с ним поговорить. Но, как ни странно, Дурсли все спускали ему с рук, даже откровенное хамство и швыряние драгоценной тетиной посуды в стену.

Первое письмо отец прислал, когда ему было лет шесть. Прочитав его, Гарри узнал, что он волшебник, и что наступит время, когда он поедет учиться в специальную крутую школу для магов. А до этого он должен ходить в обычную школу и старательно там учиться, чтобы привыкать к дисциплине. Отец обещал ему слать письма как можно чаще, и совы приносили их каждый день или через день. Птицы, прилетавшие в открытое окно, были разны видов и пород ― маленькие, большие, серые, пестрые и белоснежно белые. Гарри любил их рассматривать и гладить. Больше всего он жалел, что совы не говорят. Они бы рассказали, где живет отец, и Гарри смог бы к нему приехать. Но, увы. Все, что он мог ― это писать ему и с нетерпением ждать ответа.

2. Мальчик, который никому не нужен

― Гарри, быстрее, что ты копаешься! Ну же!

Гермиона нетерпеливо тянет его за руку и бежит, будто библиотека вот-вот закроется, причем навсегда. До этого она весь завтрак, а потом и два урока подряд скучнейшей истории магии нашептывала ему все, что узнала о Волан-де-Морте.

Вот же беспокойный человек! Гарри не мог ее ни остановить, ни перебить. Но в отличие от увлекающейся подруги он не мог просто взять и подумать о чем-то другом, когда внутри разъедали вопросы.

― Вот. ― Гермиона с размаху вываливает перед Гарри на стол кипу старых газет и трактатов. ― Я нашла это в библиотечной урне и потихоньку вытащила, а потом припрятала, чтобы никто не нашел… здесь же просто кладезь! Не понимаю, как их вообще решили выбросить. Как будто это нормально ― утаивать от нас всю правду!

― Какую еще правду? ― зевает во весь рот Гарри. Он не выспался. Вечерний разговор с отцом его растревожил, а еще именно в Хогвартсе ему начали сниться странные сны. Этой ночью он видел огромный пустой зал, стоящий посреди высокий стул, похожий на трон. Слышал голоса, точнее ― звуки, но не видел никого и не различал слова. От трона веяло могильным холодом и жутью. Гарри хотел убежать, но не мог сдвинуться с места: его ноги будто вросли в мраморный холодный пол.

― Как это ― какую? ― сердится Гермиона, усевшись напротив за стол и наклонившись к нему. ― Ты что, меня совсем не слушал? Тот-кого-нельзя-называть на самом деле не умер и хочет возродиться!

― И что мне до этого? ― Гарри равнодушно отодвигает от себя горы пыльной писанины. ― У меня есть проблемы поважнее…

― А то, что он будет тебя искать, ― тихо говорит Гермиона, и ее гнев как ветром сдувает. Она тревожно глядит ему в глаза.

― Он захочет тебя убить. На этот раз ― по-настоящему.

Гарри машинально трет шрам на лбу ― напоминание о том, что его когда-то действительно пытались убить. Но это всего лишь шрам от непростительного заклинания, не более. Ох уж эта подруга-паникерша. Вечно любит все усложнять!

― Ну, подумай логически, ― начинает он в надежде, что до нее, наконец, дойдет, и они, наконец, поговорят на более интересную для него тему. ― С момента, как Волдик пытался меня прикончить… ― Гермиона прерывает его угрожающим покашливанием, а Гарри беспечно пожимает плечами и продолжает:

― …прошло десять лет. Десять! За это время можно было десять раз умереть и столько же раз возродиться. Почему же он, спрашивается, до сих пор этого не сделал?

― Все не так просто, как тебе кажется. ― Гермиона вытаскивает из сумки совсем свежую, хрустящую беленькую газету и сует ему под нос. ― Смотри! На этой неделе в Азкабане у одного из преступников на руке зашевелилась черная метка. А это означает, что Тот-кого-нельзя-называть становится сильнее. Он был совсем похож на призрака ― то, что осталось от него после того, как он на тебя напал. Но что-то или кто-то помогает ему поддерживать жизнь. И вот, получается, он созывает всех бывших Пожирателей смерти в свое логово, хотя до этого сидел тихо и не высовывался. Считаешь это пустяки, да?

Гарри отбирает у нее газету и внимательно читает заметку. Если «Еженедельный пророк» периодически врет, а «Придиру» вообще лучше читать вместо анекдотов, то «Листья на ветру» обычно пишут правду, оттого и считаются запрещенкой. Ему об этом отец рассказал, когда подготавливал к жизни среди волшебников, чтобы Гарри не выглядел совсем чайником.

Интересно, как эта газета попала в Хогвартс? А потом ожидаемо оказалась в урне. Вряд ли ее кто-то выписывает из студентов ― это бы просекли мигом.

Кто-то ― например, Гермиона, которая достала газету не из библиотечной полки, где прятала старые, а из своей сумочки. Ладно, он спросит ее об этом позже.

Черная метка. Мрачный знак в виде змеи, который впивается в руку и остается там навсегда. Гарри всего передергивает, когда он представляет, как она шевелится и причиняет жуткую боль владельцу. Допустим, «Листья» не врут. Но зачем Волан-де-Морту давать о себе знать, спустя столько лет? Большинство приспешников сразу же переобулись после его мнимой смерти, так что, какая у него теперь будет армия для новой войны?

Гарри отбрасывает газету и встает. Почему вообще это должно его интересовать? Этот гад лишил его семьи ― нормальной полноценной семьи. И теперь все, что его по-настоящему волнует ― то, что от нее осталось.

Его родной отец, которому просто повезло, что он не был мужем его матери и не оказался в тот роковой день под прицелом бешеного маньяка.

Папа не посчитал Снейпа достаточно сильной угрозой для Гарри, чтобы приехать и разобраться. Кажется, он вообще не воспринял его слова всерьез. «У профессора Снейпа неприятный характер, но он точно не желает тебе зла. Будь внимателен на его занятии и не привлекай к себе слишком много внимания. А я рядом с тобой, сынок. Я всегда рядом».

Интересно, если тупой Волд-идиот обретет какую-то там мифическую мощь и нападет на Гарри, посчитает ли отец это веской причиной, чтобы вмешаться?

― Слушай, Гермиона, мне нужен твой совет… ― начинает он, но подруга его не слушает. Она смотрит на наручные часы и хватается за голову.

― Зеленые кролики, прямо сейчас начинается зельеварение! Если мы опоздаем, с нас снимут кучу баллов… бежим!

Гарри только вздыхает. Ладно, придется набраться терпения, которое у него на исходе, и отсидеть очередной отвратный урок со Снейпом.

На зельях как-то все не ладится с самого начала. Гарри рассеянно смотрит в учебник: буквы плывут перед глазами и не несут ни капли смысла. Он все повторяет и повторяет про себя слова отца, пытаясь понять, что он имел в виду. Всегда рядом? Что это значит? Разве что он привидение. Но это вряд ли, потому что привидения можно увидеть и даже почувствовать ― они холодные и немного склизкие.

3. Черная метка

― Гарри, ты снова что-то затеял?

Как всегда умница-подруга пытается отговорить его от опасного дела.

― Зачем ты за ними идешь? Хочешь теперь сам получить?

Гарри делает знак Гермионе, чтобы перестала бубнеть страшным шепотом и чтобы вообще отстала. Не время объяснять, потом как-нибудь. Ему позарез надо узнать, что задумал Малфой. А тот явно что-то задумал.

Гарри весь завтрак исподтишка следил за ним, любуясь его распухшим носом. Драко, в свою очередь, бросал на него мрачные взгляды и шептался с Крэббом и Гойлом. Слишком быстро позавтракав, эта троица вышла из-за стола и куда-то направилась.

Вроде бы ничего особенного, да только у Малфоя был такой загадочный и вместе с тем самоуверенный вид, что Гарри невольно напрягся. Двое его дружков воровато оглядывались по сторонам. Гарри не выдержал и рванул за ними.

О, он совсем не хочет, чтобы его застали врасплох. Конечно, Малфой вчера нарассказывал Снейпу небылиц об их ссоре, но хотелось бы знать, что именно. Это поможет подготовиться к грядущему неприятному разговору, почувствовать себя на коне, чтобы уверенно держать удар. Иначе Снейп может обернуть все против Гарри настолько, что ему всерьез не поздоровится. А если об этом узнает отец, вряд ли он его за это похвалит.

Гарри неслышно крадется следом за Драко и его «свитой». Жаль, он не может стать невидимкой. Он прячется за выступами в стене, за спинами одиноких студентов, которые тоже поели и неспешно прохаживаются по коридору. Малфой быстро оглядывается, делает знак друзьям, и они все вместе исчезают за углом. Гарри на цыпочках подходит ближе и останавливается, услышав голоса.

― Ты обещал рассказать, чего вчера приезжал твой отец, ― хрипло шепчет то ли Крэбб, то ли Гойл ― Гарри их почти не различает.

― Ну не за столом же, ― это говорит Драко своим нагловатым сиплым голосом. ― Он хотел увидеться со Снейпом, чтобы кое-что обсудить… ну вы понимаете, о чем я.

― Нет…

― О чем?

― Ну почему вы такие тупицы? ― злится Драко, и Гарри впервые с ним согласен. ― Уже в газетах об этом вовсю пишут! Ах, ну да, вы же ничего не читаете. А дело, между прочим, касается не кого-то там, а Темного Лорда.

У Гарри мороз идет по коже. Несложно догадаться, о ком идет речь: он знает все «имена» Волан-де-Морта, помимо тех, что придумал ему сам. Но почему Драко его так величает? Много чести называть этого маньяка лордом. Да еще и с таким почтением. Почтение к кому-либо ― это не про Малфоя, но тем не менее…

― Кажется, это Снейп хотел его видеть. ― Драко переходит на совсем еле слышный шепот, и Гарри подходит еще ближе, чтобы не пропустить ни слова. ― Это касается черной метки… Он о чем-то предупреждал отца, но это странно: ему самому надо быть начеку. Если Дамблдор узнает, что у Снейпа тоже есть метка, то уволит его, и Темный Лорд потеряет своего шпиона.

Гарри, чтобы не закричать, закрывает обеими руками рот. Снейп носит метку? Значит, он тоже из «этих»… Но чему удивляться? Это же самый неприятный тип из всех профессоров. Именно он постоянно унижает Гарри на ровном месте, а сам коварно лжет директору, служит Темному Лорду и не просто служит ― шпионит в Хогвартсе для него. Снейп всех обманывает, чтобы помогать своему боссу. Стоит учесть, что именно из-за Гарри этот лорд-убийца превратился в призрака или ― что там от него осталось.

Теперь понятно, почему Снейп его так невзлюбил.

Гарри ежится. Он потихоньку отходит и сливается с толпой студентов, которые постепенно выходят в коридор из Большого зала. Нужно уединиться и все обдумать. Срочно.

Гарри решает прогулять прорицания и уходит в башню, сославшись на то, что у него разболелась голова. Кажется, стоит пересмотреть свой план по выведению Снейпа из себя. Ведь тот ― не просто мерзавец, а Пожиратель смерти. Рейтинг его злодейства просто зашкаливает. И резонный вопрос: не сделает ли Снейп чего-то такого, что сильно навредит Гарри?

Да, стоит оценить все риски. Хотя… Снейп слишком умен и хитер, если по сей день ему удается успешно дурачить Дамблдора ― величайшего волшебника последнего столетия. Вряд ли он сделает что-то такое, что разоблачит его гнусную натуру. Он не допустит ошибки, которые из-за которой его могут уволить. А, значит, максимум на что он способен ― отпустить Гарри оплеуху, как дядя Вернон. Это очень неприятно и обидно, но не смертельно.

Так что план остается в силе.

«Папа, ты защищаешь Снейпа, а на самом деле он оказался ужасным человеком. Он носит черную метку и служит тому, кто уничтожил мою семью. К тому же он шпион и обманывает Дамблдора. Разве ему можно верить?..»

Гарри откладывает в сторону очередное письмо, которое никогда не отправит. Все это ― пустые обвинения, которые отец посчитает детсадовскими и глупыми. Гарри не видел метку своими глазами и не может подтвердить, что это истинная правда. Но Драко говорил так, будто все это ― давно известный факт среди них троих. И никто из его дружков не возражал и не задавал вопросов.

Жаль Гарри не дослушал разговор до конца. Но он так разволновался, что мог выдать себя с головой. К тому же коридор уже наводнили студенты, и Драко не стал бы рассказывать секретные вещи при свидетелях.

***

На уроке по зельям Гарри мрачно следит за Снейпом, наблюдая, как тот неспешно прохаживается между рядами. Он ощущает, как внутри зарождается настоящая ненависть. Очень, очень многое говорит о том, что Малфой не врал: этот тип самый настоящий шпион. Его повадки, осторожные движения, замкнутое лицо без единой эмоции говорят, что так и есть.

Гарри позволяет ненависти выплеснуться наружу хотя бы во взгляде. Все, кто служат Волан-де-Морту, так или иначе причастны к смерти его мамы. Значит, Снейп тоже причастен. Он не заслуживает ни капли уважения. И ему не место в Хогвартсе.

4. Что-то пошло не так

― Серебряные единороги… Гарри, что с тобой? Ты в порядке? Прошу тебя, не молчи. Ты выглядишь так… ну, не очень. Может, сходишь в больничное крыло? Нет… лучше сразу к директору. Что этот гадкий Снейп с тобой сделал? Вот не надо было идти к нему на отработку. Наверное, он и правда Пожиратель смерти, а я не верила…

Гермиона чуть не плачет, потому что Гарри упорно отказывается что-либо говорить. А сказать ему нечего.

Она права ― ему плохо. Ему очень плохо.

― Послушай, надо что-то делать… ― не успокаивается подруга. ― Когда Дамблдор увидит твой синяк на лице и руку ― он сразу же уволит Снейпа… Может, напишешь отцу?

Гарри мрачно усмехается. Говорят, что когда пишешь, мозг разгружается и освобождается от воспоминаний. Такая себе терапия. Но он уверен: с ним это не прокатит. Он не хочет писать о том, что яркими вспышками без конца врывается в память ― все эти картинки, запахи, ощущения… Если он это еще и запишет ― будто увековечит внутри себя и приложит печать.

Он не хочет ни с кем это обсуждать. Ему нужно просто остаться в покое. Подумать. Прийти в себя. И еще раз подумать, что ему теперь делать и как с этим жить.

***

Гермиона весь этот день спорила с ним до посинения, доказывая, что Малфою не стоит верить. Он мог что угодно наплести своим «телохранителям», только чтобы прибавить веса в их глазах. Но Гарри не сомневался: Драко не стал бы обсуждать втихую с дружками то, что не являлось правдой. К тому же ясно, что у него отец тоже Пожиратель, Малфой это не скрывал. Нет, конечно, он не врал. Это означало одно: Снейп намного хитрее и опаснее, чем кажется.

По мере приближения вечера его все больше и больше охватывала тревога. То, что Снейп не наказал его за разбитый нос Драко и поступил вроде бы по справедливости, не успокоило, а насторожило еще больше. Это типичное поведение шпиона, причем очень умного шпиона, который хочет окончательно запутать и сбить с толку.

Гарри подспудно чувствовал, что на отработке Снейп проявит свою гадкую сущность в полной мере, поэтому даже мысль о том, что Драко всю неделю будет драить у него котлы, не радовала. Но он даже не представлял, насколько все пройдет ужасно.

А еще Гарри так нервничал, что нечаянно сел на свои очки, которые снял и положил рядом с собой на кровать, когда переодевался для занятия по травологии. Это означало, что ему придется попросить отца, чтобы тот прислал ему новые: с погнутой оправой и треснутым стеклом носить их оказалось крайне неудобно. Отец, конечно, купит и пришлет самые лучшие и дорогие, но вопрос ― когда? Очки нужны были ему позарез сегодня вечером. Все это вогнало Гарри в еще большее уныние, ведь он теперь видел намного хуже, чем обычно. Значит, у Снейпа появилось еще одно преимущество: на отработке Гарри будет тупить по-черному из-за того, что просто чего-то не разглядит. И Снейпу это, конечно, на руку.

День пролетел очень быстро, и ровно в шесть Гарри постучал в дверь ненавистного кабинета. Услышав недовольный голос: «Кого это там принесло?», Гарри с предательски трясущимися коленками буквально заставил ноги нести себя вперед. И тут же мысленно обругал себя за трусость: раз уж решил всерьез нарваться на Снейпа, надо довести дело до конца. На кону стоит очень много. Чем хуже сальноволосый мерзавец себя поведет, тем больше шансов увидеть отца. Так что надо взять себя в руки и…

― А, это вы, Поттер, ― услышал Гарри вполне миролюбивый голос Снейпа, который смотрел на него спокойно, без капли агрессии. ― А я подумал… Неважно. Проходите.

С этими словами Снейп вытащил палочку и направил в его сторону. Дверь за спиной захлопнулась сама собой, после чего раздался характерный щелчок.

Все произошло так быстро, что Гарри не успел испугаться. Он вообще чувствовал себя очень странно, как во сне, когда все происходит будто не с ним. Но когда на тебя направляют палочку, надо быть начеку. Нельзя зевать и тормозить. Надо что-то делать.

Он полез за своей палочкой, но рука его плохо слушалась. Вообще надо бежать отсюда. Да, это самое разумное решение, ведь, кажется, дело набирает крайне неприятных оборотов. Но в голове набатом звучал щелчок замка. Дверь заперта, наверняка заколдована. Хотя… может у Гарри все же получится ее открыть?

Он растерялся, заметался, как зверек в клетке. Резко рванул к выходу, запутался в мантии и со всего маху грохнулся на пол ― аж зубы щелкнули.

Палочка отлетела на несколько метров. Гарри лежал и смотрел на нее, боясь пошевелиться. Ему казалось, если он встанет, произойдет что-то очень плохое. И когда сильные руки подхватили его под плечи и осторожно поставили на пол, он просто взвыл от ужаса.

Снейп повернул его к себе, и Гарри, встретившись с ним взглядом, к своему позору отключился.

Он пришел в себя, когда уже сидел за партой, а Снейп, наморщив лоб, сосредоточенно водил палочкой перед его лицом.

Прекрасно. Просто прекрасно. И о чем Гарри только думал? Что мерзкая летучая мышь просто задаст ему писать строчки? Как бы ни так.

― Сотрясения мозга нет… уже хорошо, ― пробормотал Снейп, опуская палочку. ― Вот, возьмите, выпейте.

Так как Гарри плохо соображал, что делать, Снейп сам поднес ему стакан ко рту. Вода обожгла разбитую губу, которая тут же начала саднить. Правую руку пронзила боль. К окаменевшему телу постепенно возвращалась чувствительность.

Снейп медленно вытащил руку из-под его спины. Гарри подавился водой и закашлялся от осознания, что все это время тот придерживал его. Вода расплескалась во все стороны. Снейп отставил стакан в сторону и поднялся. Гарри мысленно приготовился к самому худшему и зажмурился. Вот сейчас тот покажет свое истинное лицо.

Неизвестно, сколько он так просидел. Гарри от неожиданности вздрогнул и открыл глаза, когда его губы коснулось что-то мокрое и холодное.