Бумажный самолётик

Глава 1

– Во поле берёзонька стояла… Выпила сто грамм и упала… – вопили мы с Анькой в три часа ночи на лавочке во дворе, окружённом многоэтажками.

Из одного из окон, кажется, на восьмом этаже, высунулся бородатый мужик и заорал:

– А ну, заткнитесь, курицы! Я сейчас на вас ментов вызову!

Анька всегда была самой боевой из нашей троицы. Хотя, можно сказать, уже дуэта, потому что Элька на днях родила тройню и временно выбыла из наших рядов.

– Сам заткнись! – подскочила подруга моя верная, Джим Бимом подстёгнутая. – Не видишь, что ли, у нас тут поминки!

Мужик явно смутился, но отступать тоже не хотел:

– Так идите поминать в другое место! Задницы свои тут отморозите!

И только последние его слова возымели действие. Анька придирчиво оглядела заледеневшую скамейку, мой особо красный в свете фонаря нос и пар, идущий от нас.

– Убедил, чертяка языкастый! – набрав побольше воздуха в лёгкие, крикнула моя подруга, а потом повернулась ко мне и скомандовала: – Валим.

Хихикая, мы скрылись с места своего небольшого дебоша. И видимо, вовремя, потому что только мы покинули двор, как туда ворвались сразу три машины с мигалками. Похоже, кто-то решил обойтись без предупредительного выстрела.

– Ань, – позвала я подругу, когда мы выбрались на проспект. К счастью, в это время и в этот лютый мороз ни прохожих, ни защитников правопорядка мы на своём пути не встретили. – Ты про какие поминки говорила? Кто умер-то?

– Как кто? – Анькины брови поползли вверх и спрятались под красной шапочкой. Я вязала, между прочим. – Мечты твои о счастливой замужней жизни.

– У-у-у-у!.. – заголосила я на всю улицу.

– Не реви! Найдёшь ещё себе нормального мужика!

– Да где ж я его найду?! – всхлипнула я, а Мороз Иванович с радостью и прытью превратил мои слёзы в ледяные кристаллики. – Я ж бракованная!

– Лилька, я тебе сейчас дам бракованную! Это они бракованные!

– У-у-у!..

Забраковала меня моя несостоявшаяся свекровь как «неблагонадёжный элемент» для приличного общества. Она, видите ли, тридцать лет растила сынулечку не для таких, как я. Дочь алкоголика не должна разбавлять своими дрянными генами благородное семейство Пузиковых. А ничего, что я папу вообще не знаю, а тот человек, что меня «воспитывал», был всего-навсего отчимом? Собственно, не был, а есть, но сути это не меняло. Мама моя, правда, сбежала, когда мне было четыре годика, но спиртное она на дух не переносила.

Зато у меня была чудесная бабушка! Именно она научила меня вести хозяйство, готовить из ничего, да так, что пальчики не просто оближешь, но и покусаешь! И, конечно же, не чураться тяжёлой и грязной работы. А самое главное, именно она научила меня радоваться простым вещам и с улыбкой встречать каждый новый день.

И всё равно Эльвира Дормидонтовна с ходу определила, что я не подхожу её Арсюше, и тот как послушный мальчик попросил вернуть ему помолвочное кольцо. Под строгим взглядом мамочки. Анька сказала, что я должна была бросить ему несчастный кусочек белого золота в лицо, а Даздраперму, как назвала её подруга любимая моя, послать далеко и надолго вместе с её кровиночкой. Я же тогда настолько обомлела, что просто молча положила колечко в протянутую ладонь Сени, взяла свою сумочку и вышла из их трёхкомнатных хором. Конечно, я ж ради квартиры и прописки замуж собралась! Так эта коза ещё и громким шёпотом уговаривала своего крохотулечку, чтоб не расстраивался, мол, зачем ему такая старуха далась. Мне двадцать пять, ау!

Да чтоб их всех… Стоп. Бабушка строго-настрого наказывала никого не проклинать и зла никому не желать. И я так всегда и старалась. Это тут что-то накатило.

– Ладно, Лилька! Пошли по домам, а то мы и правда ж… что-нибудь себе отморозим.

– Я не хочу домой, – буркнула я и плюхнулась на сугроб. – У меня дома нет.

– Не говори чепуху! – Анька пыталась меня поднять, но и сама не очень крепко держалась на ногах, а потому приземлилась рядом. Правда, лицом в снег. Отплёвываясь, она сказала: – Ты квартиру снимаешь.

– Это не считается…

Кое-как мы добрались до моего временного жилища. Невесть какое, но это всё, что я могла себе позволить на свою зарплату библиотекаря. Ладно, на свою зарплату библиотекаря я могла позволить себе только коммуналку и еду. Основной доход мне приносили дипломы и курсовые на заказ. Но и на это шиковать я не могла. Зато ни у кого и ничего не просила! И за Сеню я не из-за денег собралась! Тьфу ты, собиралась…

– У-у-у!..

– Ты чего опять воешь?

– Я не вою!.. Я страдаю!..

Анька закатила глаза и втащила меня в квартиру, усадила на тумбочку и принялась стаскивать с меня сапоги.

– Я и сама могу!

– Молчи уж.

– Молчу.

Выключатель я нащупала с трудом – он словно убегал от моих пальцев, но в конце концов я зажгла свет на кухне, и мы с Анькой перебрались, ладно, переползли туда. Мы уселись за стол, и я выглянула в окно и, разумеется, никого там не увидела. Только нам с Анькой взбрело в минус двадцать шататься по городу.

– Ань, почему мне так не везёт? – всхлипнула я. – И ведь не старая, не страшная, сама себе на кусок хлеба зарабатываю…

– А готовишь как!.. – подхватила Анька.

– Вот-вот! – закивала я.

– И помогаешь всем!

– Вот именно!

– И пашешь за других…

– Ну…

– … как дура на всё согласная!

– Эй!

– Неправда, что ли?

– Неправда! Наверное… – Я снова всхлипнула и спрятала лицо в ладонях.

Глава 2

Как же здорово я выспалась! Ни одна косточка не ныла, ни головушка не болела! Оно и немудрено на свежем воздухе-то. Стоп! Погодите-ка… На каком таком свежем воздухе? А… Это я ещё из сна не вынырнула. Ну, тогда ладно.

Птички распелись… А, точно, я же собиралась мелодию на будильнике поменять. Но ведь не меняла же… Или поменяла? Кто его знает, что я вчера вообще наворотила, пока мы с Анькой горе моё, кхм, обмывали. Говорила мне бабушка – не пей горькую. Так я и не пила, но в этот раз меня настолько обидели, что даже мои нервы не выдержали. Эх, Сеня, Сеня…

Я вытянулась во весь рост, а потом свернулась калачиком и по-детски положила ладошку под щёку. Травинки щекотали мой нос, ветер трепал волосы, над ухом пролетело жужжащее насекомое, а где-то неподалёку какой-то дятел – и это я сейчас про птичку! – принялся долбить дерево. Нет, ну не может сон быть таким реалистичным!

И я распахнула глаза.

Трава, зелёная трава. Я перевернулась на спину и уставилась в чистое небо. Лишь несколько зефирных облачков нарушали идеальную синеву, верхушки деревьев по краям почти не шевелились, а горячий воздух был напоен ароматом летних трав. Простите?!

Я резко села, во все глаза глядя на солнечную опушку смешанного леса и чуть поодаль пень с гигантским мухомором наверху. Сама же я находилась около деревьев. Бабулечка родненькая, да что ж это за сон такой?! Я бы закричала, но голос застрял где-то в горле, и наружу вырвался неясный «бульк».

Зима? Где моя зимушка-зима? Где снег, где мороз минус двадцать, где моя съёмная квартирка, где моя подруга, где моя уютная пижамка? Кхм, пижамка как раз таки была на мне… Да плевать на пижамку! Что со мной произошло?!

Я резво поднялась, и вот тут меня как накрыло головной болью, что я тут же уселась на корточки и прижала ладони к вискам. Доигралась я, похоже. Не пей, говорила мне бабушка, зелёный змий никого до добра не доводил. Вот и у меня, похоже, крыша поехала…

А может, всё-таки сплю, а? Как там обычно в таких случаях делают? Ущипнуть себя?

– Ау! – Больно!

Нет, ну вроде человек может и во сне боль чувствовать. Особенно если верит, что это никакой не сон, а самая взаправдашняя реальность. Может, и у меня так, а? И лежу я сейчас у себя в кроватке, а на диване похрапывает Анька? Так, ущипнём себя ещё разок…

– Да ё-моё! ‒ схватилась я за голову.

И тут я услышала над собой настойчивое покашливание, за которым раздался женский голос с лёгкой хрипотцой:

– Долго ещё тут сидеть будешь? Мне пройти надо.

Всё ещё сидя на корточках, я обернулась и уткнулась в серое мускулистое тело. Мускулистое тело с копытами… Затем я задрала голову и встретилась глазами с… другими глазами. Лошадиными…

– Что смотришь? Подвинься! Не видишь, что ли, что я тут иду? – открыв пасть, сказала мне кобыла. Судя по голосу, кобыла.

Лошадь. Серая. В яблоки. Разговаривает.

Нет, пить я больше никогда не буду. У кого-то белочки, а у меня лошади разговаривают.

– Эй, ты меня понимаешь?

– А-а-а!.. – завопила я, упала на пятую точку и неуклюже попыталась отползти.

Коняшка фыркнула:

– Ты что, дура так орать?

– Лошадка… Не ешь меня, пожалуйста… – незнакомым мне голосом проблеяла я.

– Нет, ты точно дура! – Лошадь сделала шаг вперёд, а я растянулась на земле. Притворюсь мёртвой – вдруг пронесёт. – Чтобы наше благородное племя да ело людей?! Ты в своём уме? – Она остановилась и снова фыркнула. – Видимо, не в своём, раз разлеглась на моём пути. Звать-то тебя как, бестолочь?

В моём же сне меня же и обзывают. Мда… Анька с Элькой мне давно говорили, что у меня не всё в порядке с самооценкой.

– Лиля я, – тихонько ответила я, пошатываясь, поднялась и встала во весь рост перед неожиданной собеседницей. Но даже с моими ста шестьюдесятью девятью с половиной я оказалась ниже.

– Ли-ли-я, – произнесла лошадь по слогам. – Вполне ничего. Я бы даже сказала – красиво. Буду звать тебя Лили. А я Мора.

– Приятно познакомиться, – кивнула я. Сны снами, а вежливость никто не отменял.

– До конца не уверена, но, кажется, взаимно, – получила я в ответ.

Вся абсурдность ситуации выбивала меня из колеи, и я пробормотала:

– И тебя вылечат, и меня вылечат…

– Не надо меня лечить! – возмутилась Мора. – Я здоровая!

– А вот я, похоже, нет… Я сошла с ума, да?

– А мне откуда знать? – удивилась она. – Может, и сошла. Не разбираюсь я в ваших человеческих хворях. Слушай, странная ты какая-то. На местных непохожа, одёжка твоя занятная – в звёздочки вся, да и девок в штанах я ни разу не видала. Э… Лили, а ты вообще из нашего мира?

– В смысле?

– Я тут вспомнила, что мне как-то пра-пра моя рассказывала, что подобрала одну такую, как ты. Из мира другого к нам прибыла. Ты, случайно, никакого желания не загадывала?

Да ладно! Самолётик?!

Нет… Да ну! Да нет… Да ладно… Быть того не может! Нет, ну правда? Да нет…

Глава 3

– Куда пришли? – опешила я, даже о мошке забыла.

– Домой ко мне.

На большой солнечной поляне перед нами предстала… почти полностью сгоревшая конюшня – только два стойла уцелели, да неподалёку клонился набок старенький сарайчик. Почерневшее от времени и огня дерево красноречиво напоминало о том, что здесь когда-то произошло.

– Ну не самый шикарный, – буркнула Мора. – Зато весь мой.

– Прости, – пробормотала я. – Просто я немного удивилась.

– Угу, я так и поняла, – фыркнув, кобыла отвернулась.

И мне стало так стыдно-стыдно! Как тогда, когда в детстве я стащила из бабушкиной сумочки конфетку. Конфетку, которая и так предназначалась мне. Вот и сейчас я обидела существо настолько доброе, что решило меня приютить, а я… Эх, Лиля, до бабушки тебе ещё далеко.

– Замечательный дом! – сказала я и улыбнулась, когда поймала на себе взгляд Моры.

– Ты не думай, он раньше большим был! И очень красивым. Вся наша семья помещалась, ещё и свободные стойла оставались. А за конюшней был домик для людей. У нас семья большая… была.

И хоть меня и подмывало расспросить поподробнее, но я только кивнула. Бабушка учила меня не лезть в чужую душу без приглашения. А Мора явно не хотела углубляться в воспоминания.

– Может, у тебя водичка найдётся? – спросила я, чтобы перевести тему. Да и пить на самом деле хотелось. Не сушняк, конечно, но тоже не очень приятно.

– Да, вон там колодец есть. – Она кивнула в сторону сарайчика.

– Спасибо.

Я пошлёпала за водой, радуясь тому, что мои ступни привыкли к ходьбе босиком. А я и забыла, как это здорово! Главное, не наступить на осиное гнездо, а то был в моей практике такой случай. Наступила-то я ногой, а укусили, кхм, чуть повыше. Я тогда дня два, а то и три на твёрдом сидеть не могла.

Деревянный сарайчик хоть и покосился, но выглядел довольно крепеньким. И очень запущенным: солома на крыше давно прогнила, дверь почти слилась со стеной, узенькое крылечко спряталось под травой, а единственное окошко заросло пылью. Ну, зато стекло осталось целым.

Каменный колодец напомнил мне тот, что был у нас в деревне, только у этого ведро оказалось деревянным. Ни о каких кружках или черпалках и речи не было – зачем они лошади? Так… А сама-то она как справлялась?

И не успела я озвучить свой вопрос, как Мора на него ответила сама:

– Я им редко пользуюсь. – Она стала возле меня. – Обычно я к ручью хожу. Здесь недалеко. Слушай, горемычная, ты ж, поди, голодная?

Наглеть мне не хотелось, но…

– Да. Со вчерашнего дня ничего не ела.

Только пила. Много. Но об этом я предпочла умолчать.

– Яблоки будешь?

– Я всё буду!

Вдвоём мы вернулись к остаткам конюшни, и Мора указала мне на ветхую корзинку, доверху наполненную яблоками. Некоторые из них уже начинали гнить. Лошадке определённо не помешал бы помощник.

– Угощайся.

– Спасибо!

Мора тоже решила перекусить, и вместе мы захрустели сочными плодами. Элька, наша городская интеллигентка, наверняка упала бы в обморок, увидев всё это безобразие. Есть немытые фрукты? Фи! Ну, она не видела, и ладно. Яблочко о пижамку протёрла, и готово – все микробы придушены.

– Мора, я тут что подумала: а на каком языке ты разговариваешь? – поинтересовалась я, уплетая третье яблочко. С червячком – всё натуральное. – Я тебя так хорошо понимаю!

– На обычном. На эладарском. А ты?

– На русском.

– Не слыхала о таком.

И всё же мы друг друга прекрасно понимали. Либо наши языки настолько схожи, либо знание местного языка входило в комплект моего желания. Погодите-ка… А если я загадаю ещё одно?

– Мора! – засияла я, чуть не выронив четвёртое яблочко.

– Эй, горемычная, ты меня пугаешь… – насторожилась кобыла.

– У тебя бумага есть?

– Бумага? А зачем тебе?

– Я так желание своё загадывала. Может, получится раззагадать его? Ну, или новое загадать? Я домой хочу. Очень хочу… А вдруг получится?

Мора призадумалась.

– Мысль, наверное, хорошая, только бумаги-то у меня и нет. Незачем мне. Что я с ней делать буду? У нас, благородных скакунов, своя письменность. Да нам и не надо столько значков, как вам, людям.

Я приуныла.

– Жаль. А я так надеялась…

– Так и продолжай надеяться. Может, у соседей есть. Спросить надо.

– Правда? – В моих глазах заблестели слёзы благодарности.

– Правда. – Мора подцепила зубами яблоко, разгрызла его и тут же сморщилась. – Фу, опять гнилое.

– Хочешь, я переберу? – вызвалась я. Мне хотелось хоть как-то отплатить ей за её доброту.

– Давай! – отплёвываясь, согласилась она.

Я осторожно высыпала фрукты на свежую солому в соседнем стойле и, сидя на корточках, начала отделять хорошие плоды от давно просившихся в компостную яму.

Глава 4

Корзинку Гейб оставил нам, сказав, что заберёт, когда вернётся. Ещё раз выслушал проклятия в адрес Ирхана – если честно, мне даже захотелось на него посмотреть, – помахал нам и вприпрыжку умчался… домой, наверное. Об этом я и спросила Мору, ведь кроме её конюшни и опушки леса, я ничего в этом мире не видела. А если повезёт, то и не увижу.

– Домой, домой, – подтвердила кобыла, уплетая булочку. Потом зыркнула на меня, мол, только посмей сказать кому – голову откушу. Я замахала руками, мол, не волнуйся, кругом свои. – Тут в пятнадцати минутах ходьбы… – Она глянула на меня и исправилась: – В получасе ходьбы городок есть. Не скажу, что большой, но народу живёт немало. Порой приличной лошади, даже травку пощипать негде – всё занято. Нет, ты представляешь, иду я вчера около фонтана, а там…

– Ты о Гейбе рассказывала, – осторожно глядя Море в глаза, напомнила я, поняв, что иначе её мысли унесутся в другую степь.

– А что Гейб? – Она всё ещё негодовала, вспомнив вчерашний случай. Каким бы он ни был. – А… Гейб. Гейб живёт вместе с сестрой и братом. Дом у них большой, конюшня хорошая… – Мора нахмурилась и хотела было выплюнуть остаток плюшки с повидлом на траву, но сдержалась и дожевала. Не пропадать же добру! – И конь у них козёл.

– Он тебе изменил, да? – Миры разные, а истории везде одни и те же.

– Вот ещё! – фыркнула Мора. – Не успел. Но я всё равно его никогда не прощу!

Не спрашивай, Лиля, не надо! Бабушка велела в душу не лезть. Я вдохнула-выдохнула и приготовилась слушать, если мне расскажут. Не рассказали.

Мора вновь увлеклась булочками, которые вроде как для меня оставила. А я решила зайти с другой стороны:

– Хороший мальчик он, да?

– Кто?

– Гейб… – Мы же ни о каком другом мальчике не говорили.

– А этот… Нормальный. Я думала ты про Алека.

– Погоди… Если он заботится о младшеньких, как я поняла, то какой он мальчик? Взрослый мужчина должен быть… – Хотя что я понимаю в здешних порядках?

– Взрослый? – Лошадь склонила голову набок, задумавшись. – Ну, наверное, уже взрослый. Я ж его с пелёнок знаю. Если Гейбу десять…

– Как десять? – поразилась я. – Я думала, шесть…

– Ты только ему не говори! Неделю обижаться будет. И про рост не упоминай – вообще врагом станешь.

– Хорошо, не буду, – кивнула я.

Гейба я хорошо понимала – у каждого есть свой больной мозоль. Вот меня, например, в детстве дразнили за то, что я колготочки и носочки не выбрасывала, а аккуратно штопала. Вместо того чтобы убрать подальше ставшее коротким платьице, я пришивала к подолу и манжетам ленточку. Выходило очень даже симпатично, но бабушка всё равно очень переживала, что не могла купить мне столько одежды, чтобы я без стеснения ходила по школе. Конечно, первое время я старалась прятать швы и заплатки, как могла, но бабушка так старалась меня обеспечить, что вскоре я стала с гордостью носить свою старенькую одежду. Когда до ребят дошло, что меня нисколько не трогают их шуточки, меня перестали задирать. А девчонки вскоре подтянулись со своими любимыми кофточками и юбочками, чтобы я и им одежду подлатала. Как бы то ни было, а в окрестных деревнях у нас никто особым богатством похвастаться не мог.

– И про учёбу ему особо не напоминай – тоже не любит.

– Хорошо. – Да я, если честно, вообще домой собиралась, так что не думаю, что у нас с Гейбом предвидится возможность поболтать.

– Ладно… Гейбу шесть… Тьфу ты! Сбила! Десять ему. Элле тринадцать, значит, Алеку… Двадцать три? Двадцать четыре? Ох, как быстро времечко-то летит! Я ж его ещё в пелёнках помню! Да я и мамку его ещё девчонкой знала. Эх, были времена…

Я сдвинула брови – что-то здесь не сходилось. Нет, я, конечно, не эксперт по части лошадей, но…

– Здесь лошади так долго живут? – ахнула я.

– Что значит – долго? – возмутилась Мора. – Мне всего сорок пять! Я молодушка совсем! Или ты хочешь сказать, что я старая?

– Нет-нет! – замотала головой я. – Просто удивилась. В моём мире совсем не так.

– А сколько в твоём мире живут такие, как я? – поуспокоившись, поинтересовалась Мора.

– Точно не знаю, но вроде бы лет тридцать…

Глаза моей спасительницы враз округлились:

– Да иди ты! – Она попятилась. – Не хочу я в твой мир! Страшный он! Лошади живут мало, бабы яги какие-то страшные на тот свет провожают… Страшно там! И что ты так обратно рвёшься? – И вдруг она заметила, что я обняла себя за плечи, а мои губы задрожали. – Эй, горемычная, ты чего? Только не реви опять, хорошо?

Поздно.

– Уа… – зарыдала я в голос.

– Мать моя кобыла… – вздохнула Мора. – Не реви, а? Не хотела я тебя обидеть…

– Я знаю-у-у-у…

– Ой, и что с тобой делать?

Я всхлипнула и двинулась на неё:

– Обнимашки…

– Чего? Не-не-не-не-не…

Но я уже обвила её шею руками и уткнулась в неё мокрым носом.

– Ладно… Только никому не рассказывай…

Глава 5

Просыпалась я под звуки летнего леса. И даже необязательно было открывать глаза, чтобы понять, что в свою съёмную квартирку я не вернулась.

– Ты мне уже весь бок отлежала, горемычная, – проворчала Мора. – Я из-за тебя воды попить не могу.

Я вздохнула и уткнулась лбом в тёплую шкуру. Приятно. У нас с бабушкой никогда лошадей не было, хотя конь в хозяйстве уж точно бы не помешал. Но денег на него не было. Хорошо ещё, что на самих себя хватало.

– Доброе утро, – пробормотала я.

– Доброе, доброе… Вставай уже! Я из-за тебя… э… по дамским делам сходить не могу! Если ты сейчас же не встанешь, то будешь плавать в…

– Ой! – Я вскочила, голова от резкого подъёма закружилась, и я плюхнулась обратно, но тут же отползла в сторонку – перспектива испортить единственную одёжку нисколечко меня не прельщала.

– Другое дело! – хмыкнула кобыла и медленно встала. – Всё тело из-за тебя затекло!

Она, кряхтя, ушла по своим ну очень важным делам, а я улыбалась ей вслед, ведь это ради меня она старалась ночью не шевелиться.

Спустя несколько минут мы встретились у колодца, чтобы вдоволь напиться, а я ещё и привести себя в порядок собиралась.

– Не получилось, да? – не глядя на меня, спросила Мора.

– Угу. – Я достала ведро и перелила часть воды в лохань, которую ещё вчера заприметила в сарае.

– Ещё пробовать будешь?

– Буду. Может быть, я сделала что-то не так.

– Хорошо. – Мора выпила остатки воды из ведра. – Тогда пока я тебя себе оставлю. Глядишь, сработаемся.

– Спасибо…

– Только не реви!

– Не буду.

Вчера мы съели все булочки, поэтому на завтрак у нас предполагались яблоки. Однако я зря волновалась, потому что вскоре явился Гейб.

– Тютелька в тютельку, – кивнула Мора.

– Он каждое утро приходит? – поинтересовалась я.

– Да, всегда в одно и то же время.

– О! Так это ты ради подарков Ирхана так вчера домой торопилась!

Кобыла повернула ко мне голову и прищурилась:

– Ещё раз такое сболтнёшь – что-нибудь откушу!

Я сглотнула смешок:

– Поняла.

Увидев меня около Моры, Гейб так заулыбался, словно был искренне рад тому, что я осталась. Впрочем, объяснялось всё очень просто.

– Ур-ра! Ты наведёшь порядок в моей комнате!

Прежде чем я успела хоть что-то ответить, Мора развернулась к мальчонке задом и приподняла хвост. Гейб тут же побледнел и попятился:

– Не-не-не! Только не хвостом по лицу! Я ж пошутил!

– Тоже мне шутник нашёлся! – фыркнула кобыла, вновь становясь к нему передом.

Я перевела взгляд с одного на другого и хмыкнула, чем сразу же привлекла к себе внимание обоих.

– Лили, а я тебе гостинец принёс!

– Да?.. – Лошадиный прищур ничего хорошего не предвещал. – И где же он?

И мне было любопытно, тем более что и подарка для Моры я тоже не увидела.

– Ну… это…

Когда минут через десять мы все вместе стояли около грязной лужи размером с мою кухню и смотрели, как давешняя корзинка ровнёхонько посередине передаёт нам привет, я приуныла.

– Гейб, – Мора посмотрела ему прямо в виноватые глаза, – у меня только один вопрос: как?!

– Так получилось, – буркнул он, отводя взгляд и пряча руки за спиной.

– Опять летать пытался? – не отставала от него кобыла. – Алек же тебе говорил, что ещё рано!

– Угу.

– Ты понимаешь, что мог расшибиться?!

– Угу.

– Десять лет от роду, а ведёшь себя…

– Угу.

– Что ты всё угукаешь?

– Угу.

Голос Моры стал вкрадчивый-вкрадчивый:

– А если я тебя сейчас покусаю?

– Ой!

Меня немного забавляли их препирательства, но я со вчерашнего дня ничего не ела, а в корзинке, предусмотрительно прикрытой плетёной крышкой, явно было что-то съестное.

– Как доставать будем? – подала голос я.

– Я туда не полезу! – заявил Гейб.

– Я тоже! – подхватила Мора.

И оба уставились не меня.

– Вы это серьёзно?!

– Ага! – ответили они одновременно.

И хотелось бы мне как-нибудь резко ответить, но я не стала. Во-первых, бабушка всегда учила меня не выражаться. Хотя, если честно, когда надо было, и она за крепким словцом в карман не лезла. Во-вторых, гордое звание библиотекаря накладывало на меня свой отпечаток. В-третьих, передо мной всё-таки был ребёнок. А в-четвёртых, я очень хотела есть.

Глава 6

Сколько я ни щурилась, а разглядеть ничего за деревьями не могла.

– Мора, а ты ничего не перепутала?

– Ой, горемычная, не начинай! Мора ничего не путает. А если Мора и путает, то это её коварный, хорошо продуманный план.

Я хмыкнула, но комментировать не стала, ведь кобыла почти слово в слово повторила Анькины слова.

– Выходи, говорю! Она не кусается! – выкрикнула Мора, кивнув на меня. – Лягается только во сне! – хохотнула она и тут же поняла, что сболтнула лишнего, и поспешила исправиться: – В смысле, я так думаю.

– Я не лягаюсь, – пробурчала я под нос.

– Ещё как лягаешься! – Лошадь настолько понизила голос, что даже я, стоя около неё, еле её расслышала. – Вон весь бок мне отбила!

Поклёп! Я всегда засыпаю, свернувшись калачиком, и просыпаюсь так же! Сеня ни разу не жаловался.

– Не лягаюсь! – Мой шёпот перешёл в шипение.

– Лягаешься!

Мы с Морой резко развернулись лицом друг к другу, я упёрла руки в бока, а она топнула.

– Простите… – Тоненький голосочек раздался слева от меня настолько неожиданно, что я от удивления вздрогнула.

Но не растерялась, потому что в родной библиотеке меня хорошенько выдрессировал постоянный читатель Михаил Федотович. В следующем месяце ему должно исполниться восемьдесят четыре, а он каждый раз подгадывал момент, когда я отвлекусь, бесшумно – по-настоящему бесшумно! – подкрадывался ко мне сзади и то за талию схватит, то по плечу похлопает, то в ушко дунет, то шепнёт: «А выходи-ка за меня, голубушка, замуж». Весело у нас в библиотеке, в общем.

Я медленно повернула голову, а потом и весь корпус и встретилась глазами с прикрытыми веками молоденькой светловолосой девчушки. Вьющиеся пшеничные локоны скрывали половину её лица, но даже так я могла уловить её сходство с Гейбом и Алеком. Ну и, конечно, я и так знала, что передо мной должна стоять та самая Элла, которую у меня не получилось увидеть. В отличие от младшего братца, одета она была очень опрятно и, я бы даже сказала, элегантно: поверх бежевого платья до щиколоток было надето чёрное на шнуровке спереди, так что нижнее хорошо просматривалось.

А я же была похожа на ребёнка, впервые добравшегося до грязи в деревне у бабушки.

– Привет, – улыбнулась я.

Веки девушки дрогнули, медленно поднялись, и на меня уставились огромные ярко-синие, как у старшего брата, глазищи. Разве что искры не летали, но кто эту семейку разберёт.

– Привет… – Одно единственное слово далось Элле с очевидным трудом. Щёки её вмиг зарозовели, а сама она опустила взгляд.

– Ой, Элла! Да прекрати ты уже! – фыркнула Мора. – Говорю ж тебе – не кусается она! Компаньонка это моя!

– Как компаньонка? – ахнула девушка, враз позабыв всё своё стеснение.

– А вот так! – хихикнула кобыла. – Эй, горемычная, представься.

– И без тебя собиралась! – нахмурилась я.

– Раз собиралась – представляйся, – не стала спорить Мора.

Зарычать бы, но не хотелось девочку пугать.

– Я Лиля. – На моё лицо вновь вернулась улыбка.

– Лиль… я…

– Лили я, Лили. – И почему им всем так сложно произнести моё имя?

– Лили, – кивнула Элла, снова осмелившись посмотреть мне в глаза.

Мы смотрели друг на друга и продолжали улыбаться. Странно, но это молчание не казалось мне натянутым. Я словно давала моей новой знакомой время привыкнуть ко мне. Мора же не была настолько терпеливой.

– Познакомились? Вот и славненько. А теперь, душа моя, рассказывай, зачем Гейб приволок тебя сюда.

– Он сказал... – Щёки Эллы запылали так, будто она кучу шоколадок съела, а у неё аллергия на шоколад. Ну вот, только о нём подумала, как захотелось. – Он сказал… что твоя… гостья, носит странную одежду. Вот и позвал меня с собой.

Нет, я, конечно, понимала, что пижама – это отнюдь не самый лучший наряд для здешней местности, но и чем мне может помочь эта девочка, я тоже не представляла. Мору же явно ничего не смущало.

– О! Хорошая идея! Даже странно, что она пришла в голову Гейбу.

– Ну… – Элла вновь потупила взор. – Он сказал, что если мы поможем твоей гостье, то она… – девушка запнулась.

– Да говори уже! – подначила её кобыла.

– То она уберёт в его комнате! – выпалила бедняжка и схватилась за горящие щёки.

Мы же с Морой заржали – да-да, именно так, – как две довольные лошади. А что? Я тоже так умею – мой голос никогда не был звонким, как колокольчик, и обычно я стеснялась смеяться в кино. Однако здесь я себя не сдерживала – всё равно ведь скоро домой вернусь.

– Вот пройдоха! – хохотала кобыла.

– Точно не пропадёт! – поддакивала я.

– Тогда можем начинать? – поинтересовалась девчушка, успокоенная тем, что мы не рассердились.

– Что начинать? – спросила я.

– Волшебство! – разом ответили Мора и Элла.