Бывшая жена короля драконов

Глава 1. Разные дороги

— Мэйнард! Ты вернулся! — я бросилась к мужу, стыдясь того, что на мне было простое платье.

Он не известил о своем прибытии, и я, укладывая сына спать, даже не услышала, как ко крыльцу подъехала карета.

От Мэйнарда пахло дорогой — свежим ветром и дымом костра. И когда я прижалась к его плечу, то сразу почувствовала себя счастливой.

Я так скучала по нему те две недели, что он провел в столице. И пусть на этот раз он отправился не на войну, а на аудиенцию к его величеству, мне всё равно было неуютно без него в нашей общей постели.

А этот его визит в столицу был слишком важным — он впервые должен был появиться в королевском дворце в качестве наследника королевской короны. И потому я особенно волновалась.

Месяц назад старый король Южной Шетландии Роберт Второй назвал моего мужа, герцога Амальрика, своим правопреемником. И с этого момента наша спокойная и размеренная провинциальная жизнь изменилась.

Меня поздравляли с тем, что однажды я могла стать королевой. Мне завидовали. И никто, наверно, не поверил бы тому, что меня совсем не радовали такие перемены. Я боялась того, что они могли нам принести.

— Теона, разбуди Джеральда и приведи его сюда! — велела я попятившейся к дверям служанке.

Сын только что заснул, но приезд отца стоил того, чтобы встать с кровати.

— Не нужно его будить! — Мэйнард сказал это так резко, что я вздрогнула.

И дело было не в его словах, а в том, каким тоном он их произнес. Я посмотрела на мужа с тревогой.

— Теона, ступай прочь! — продолжил он, и горничная мгновенно исчезла, бесшумно закрыв за собой дверь.

— Что-то случилось, Мэй?

Он отстранил меня, и я увидела, как в его цвета темного золота глазах вспыхнули молнии.

— Нам нужно поговорить, Грейс! — его голос стал ледяным. — Об очень серьезных вещах. И боюсь, этот разговор тебе не понравится.

После такого вступления мои плечи задрожали. Что такого ужасного он может мне сказать? Что нам придется оставить наш замок и отправиться в столицу? Так это я знала и сама. Наследник престола должен быть рядом с его величеством, дабы подавлять недовольство врагов и учиться управлять страной.

— Думаю, ты сама понимаешь, Грейс, что перемены в моем положении означают не только новые права, но и новые обязанности?

Он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Пусть я и нечасто бывала в столице, но прекрасно осознавала, сколь сильно тамошняя жизнь отличалась от того, к чему мы привыкли. И хотя я предпочла бы остаться тут, в Амальрии, моего мнения по этому поводу никто бы не спросил. И я как жена Мэйнарда поеду за ним, куда бы он ни направился.

— Для того, чтобы заручиться поддержкой в Государственном совете и избежать волнений в стране, мне потребуются союзники при королевском дворе. Выбор его величества не всем пришелся по душе. Кого-то настораживает мой резкий нрав и нежелание идти на компромиссы. А кого-то — недостаточно высокое происхождение моей жены.

Я снова вздрогнула. Впрочем, эти его слова меня тоже не удивили. Я знала, что рано или поздно его враги припомнят ему наш брак. Он женился на мне по любви, хотя мог составить куда более выгодную партию. Он был двоюродным племянником самого короля, а я — всего лишь дочерью обедневшего графа.

— Прости, — вздохнула я.

— Тебе не за что просить прощения! — раздраженно откликнулся он. — Это был мой выбор, и я не сожалею о нём. Ты подарила мне Джеральда, и я благодарен тебе за сына. Но настало время двигаться дальше, Грейс! И на этом пути тебе нет места!

Я слушала его и не могла поверить тому, что он говорил. Это просто не могло быть правдой! Тот человек, которого я полюбила, не смог бы произнести такие жестокие слова!

— Я не понимаю тебя, Мэй!

— Наш брак будет расторгнут, Грейс! Завтра же утром!

— Но это невозможно! — воскликнула я. — На это нужно согласие церкви! И разве ты больше не любишь меня?

Я попыталась коснуться его руки, но он лишь поморщился и отступил на шаг.

— Согласие церкви уже получено. Вместе со мной из столицы прибыл епископ Клермонский, он проведет обряд на рассвете. Что же касается любви… Для будущего короля это непозволительная роскошь. Я благодарен тебе за те годы, что мы провели вместе, но дальше мы пойдем по разным дорогам.

Всё это казалось мне слишком чудовищным, и я замотала головой, надеясь, что это лишь сон.

— А наш сын? С кем из нас и по какой дороге пойдет он?

Мэйнард нахмурился.

— Разумеется, Джеральд останется со мной. Он мой первенец и наследник. А ты отправишься в поместье своего отца. И там проведешь остаток своих дней. Въезд в столицу тебе будет запрещен. Равно как и другой брак. Даже бывшая жена короля должна иметь безупречную репутацию. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Я никуда не поеду без Джеральда! — я сжала кулаки, готовая бороться за своего сына даже с человеком, которого всё еще продолжала любить. — Ему нужна мать!

— У него будет мать, не сомневайся. Потому что в самом скором времени я женюсь на другой. О нашей с ней помолвке будет объявлено сразу же, как только ты покинешь мой дом.

Глава 2. Брачные узы

Эту ночь я снова провела одна. Только если предыдущие были наполнены предвкушением встречи с любимым мужем, то эта была полна отчаяния.

Я всё еще не могла поверить в то, что наш брак, казавшийся столь крепким, может распасться так легко. Если Мейнард готов расстаться со мной ради короны, значит, он совсем меня не любил. Но зачем же тогда женился на мне вопреки воле своей семьи?

Мне не следовало думать о прошлом, но воспоминания настойчиво лезли в голову. Наша свадьба, где я была самой счастливой на свете. Мои первые дни в старом замке, уже несколько столетий принадлежавшем Амальрикам. И ожидание нашего малыша.

При мысли о сыне сердце болезненно сжалось. Если с расставанием с мужем я еще готова была смириться, то оставить сына не могла. Быть может, я смогу уговорить Мэйнарда переменить решение? Зачем ему держать при себе ребенка от бывшей, ставшей неугодной жены? У него наверняка скоро появятся дети от другой — более знатной, более подходящей на роль его супруги.

Возможно, я была виновата во всём сама. Недостаточно сильно старалась быть такой, какой надлежит быть жене влиятельного герцога. Простушка, взобравшаяся на такую высоту, с которой очень больно падать.

Но жаль мне было вовсе не титула и не почестей, которые к нему прилагались. Мне было жаль моей семьи.

И я уже не сдерживала своих рыданий, и скоро моя подушка стала мокрой от слёз. Забылась в беспокойном сне я только под утро. А уже через пару часов Теона разбудила меня.

— Вставайте, ваша светлость! Завтрак вот-вот будет подан!

Она помогла мне умыться, уложила мои волосы и зашнуровала мое платье. Наряд она выбрала слишком красивый для столь скорбного дня. Но я не стала просить ее принести другой. Я не хотела, чтобы Мэйнард думал, что уничтожил меня. Я желала, чтобы он видел, кого потерял. И пусть это ничего не изменит, но я хотела, чтобы в его воспоминаниях я осталась той, кого он когда-то полюбил.

И я шла по коридорам с гордо поднятой головой. Это был мой последний день в статусе герцогини Амальрик, и я была намерена насладиться им сполна.

Когда я вошла в столовую залу, мужчины уже были там. Мой пока еще муж бросил на меня внимательный взгляд, и я заметила, что в нём промелькнуло удивление.

С епископом Клермонским я знакома не была, и когда я подошла к нему, чтобы получить его благословение, мне показалось, что был напряжен. Словно тоже не хотел принимать участия в том, ради чего сюда прибыл.

Церковь неодобрительно относилась к расторжению брака, и я была поражена тем, что Мэйнард так быстро смог получить на это разрешение. Должно быть, в отношении членов королевской семьи действовали совсем другие законы.

Завтрак прошел в полном молчании. Я ела то, что подносили мне слуги, но не чувствовала вкуса блюд. И даже любимая мною клубника словно потеряла свой аромат.

— Полагаю, что оттягивать церемонию ни к чему! — Мэйнард первым поднялся из-за стола. — Чем быстрее всё свершится, тем будет лучше.

Епископ торопливо закивал, но при этом бросил на меня взгляд, полный сочувствия и поддержки.

Мы прошли в старую часовню, что находилась над главными воротами замка. Всё здесь дышало тишиной и спокойствием. И почему-то, оказавшись здесь, я и сама почти перестала чувствовать тревогу. Словно отпустила, наконец, то, что должна была отпустить.

Обряд оказался недолгим. И моего согласия на расторжение брака никто не спросил. Оказалось достаточно одного только слова герцога Амальрика. Жены в Шетландии были почти бесправны.

И всё-таки я не смогла промолчать.

— Ваше Преосвященство, а разве для расторжения брака не нужна причина?

Тот вздрогнул, смутился. За него ответил Мэйнард.

— Замолчи, Грейс! Твои слова уже ничего не изменят!

Это я понимала и сама. А еще понимала то, что удел бывших жен совсем незавиден. Они презираемы обществом. Ведь никто не станет разводиться просто так.

Но даже с этим я могла бы смириться. Если бы со мной был мой сын.

И когда церемония закончилась, и епископ поспешил удалиться, я снова заговорила о Джеральде.

— Ты разве не поняла, что я тебе сказал? — удивился Мэйнард. — Сын останется со мной. Это не обсуждается! Подумай сама — разве ты можешь ему что-то дать? Неужели из-за своей уязвленной гордости ты готова будешь лишить его того, что причитается ему по праву?

— Я смогу дать ему материнскую любовь, — возразила я. — Позволь ему остаться со мной хотя бы до тех пор, пока он не подрастет! А там уже он сам сделает свой выбор!

Ради сына я готова делать то, чего не готова была делать ради себя самой — униженно просить бывшего мужа о снисхождении.

— У него будет мать! — жестко сказал его светлость. — Мать, которой он сможет гордиться! Мать, которая выведет его в свет и научит тому, что надлежит знать принцу королевской крови.

Мне хотелось закрыть уши ладонями. Зачем он говорит мне это?

Но самое страшное заключалось в том, что он был прав. Если я заберу Джеральда с собой, однажды мой сын возненавидит меня за это.

Я услышала звук въехавшей во двор кареты и ржание лошадей и заметила, как мой бывший муж переменился в лице. И не сказав более мне ни слова, он ушел. А я еще долго сидела на холодной каменной скамье.

Глава 3. Лучше, чем я

Нет, он не мог привезти ее сюда! Даже если он уже знал, что разведется со мной этим утром, он не настолько жесток, чтобы унизить меня встречей со своей будущей женой.

А Теона смотрела на меня и ждала ответа. Но мне нечего было ей сказать.

— Ваша светлость! — снова обратилась она ко мне, когда молчание затянулось.

— Не называй меня так! — вздохнула я. — Наш брак с герцогом Амальриком сегодня был расторгнуть.

Горничная вздрогнула и посмотрела на меня почти с ужасом. Наверно, пыталась понять, что я совершила такого, что муж решил со мной расстаться. И прежде, чем она придумала себе какой-то ответ, я поспешила пояснить:

— Его светлость стал наследником престола. Я более не подхожу ему. Ему потребовалась жена из древнего знатного рода.

— А как же ваш сын, ваша…, — она споткнулась на полуслове и торопливо исправилась: — сударыня?

Я поджала губы, боясь расплакаться. И она поняла ответ без слов. И в ее глазах тоже заблестели слёзы.

— Не беспокойтесь, сударыня, я уверена, что его светлость сделает всё, чтобы ваш сын был счастлив.

Хотелось бы мне в это верить. Но я слишком хорошо понимала, как непросто будет расти моему малышу рядом с мачехой. Даже если она постарается его полюбить.

При этой мысли я решила, что должна познакомиться с той, которая займет мое место. И попросить ее быть ласковой к моему сыну.

Я посмотрелась в зеркало. Теона поправила мои волосы и наложила на бледные щеки чуточку румян.

— Какие покои отвели этой даме?

— Королевские, ваша светлость! — смутилась горничная.

В каждом древнем замке были такие покои. Вассалы всегда должны были быть готовы к приему сюзерена. И пусть старый король давным-давно уже не ездил по стране, эта традиция сохранялась. В этих комнатах всегда стояла лучшая мебель и поддерживался идеальный порядок.

Я кивнула и вышла из своей комнаты. Шла по коридорам и видела растерянные лица слуг. Должно быть, все уже в замке знали о том, что случилось.

Мне еще кланялись, но уже не так низко, как прежде.

Когда я подошла к дверям королевских покоев, из них как раз выходила молодая женщина. Я вздрогнула, присмотрелась.

Она была молода и красива. И на ней было платье из дорогой ткани. Но я почему-то сразу поняла, что она не та, которая мне нужна.

— Я хочу видеть леди…, — я споткнулась на имени своей соперницы, пытаясь припомнить, как назвал ее Мэй, — Элеонору.

— Леди Элеонора очень устала в дороге, — улыбнулась мне девушка, — и изволит отдыхать. Впрочем, скажите мне, кто вы, и я спрошу, не согласится ли она вас принять.

По ее взгляду я видела, что она прекрасно поняла, кто я такая. Но, кажется, ей доставляло особое удовольствие унизить меня своим вопросом.

Но выбирать не приходилось. Я должна была поговорить с этой дамой, прежде чем покину замок.

— Я Грейс, бывшая герцогиня Амальрик!

Она скрылась в комнате, закрыв дверь перед моим носом. Не удивлюсь, если она вернется и скажет, что ее хозяйка отказала мне в аудиенции.

Но нет, после нескольких минут ожидания дверь распахнулась, и мне было предложено войти.

Леди Элеонора сидела в кресле и, когда увидела меня, даже не попыталась встать. Лишь чуть наклонила голову.

Она была красива. С этим трудно было спорить. Темные волосы, белая кожа (признак подлинного аристократизма!), темные глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, тонкие губы.

И держалась она с достоинством королевы. Ну, что же, Мэй сделал правильный выбор. Когда он станет королем, ему будет не стыдно за такую жену.

— Что вы хотели? — осведомилась она мягким бархатистым голосом. — Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы устроить скандал? Вы должны понимать, что изменившееся положение его светлости сделало ваш брак невозможным.

Она смотрела на меня с плохо скрытой насмешкой.

— Не беспокойтесь, сударыня, я умею держать себя в руках. Я не намерена бороться за то, что мне уже не принадлежит.

— Это хорошо! — улыбнулась она. — Думаю, мне нужно напоминать вам о том, что когда вы поедете прочь из этого замка, вы не должны забирать с собой те драгоценности, что принадлежат роду Амальрик? Потому что, как я вижу, вы продолжаете их носить?

Она смотрела на старинные серьги с крупными изумрудами, что были у меня в ушах. Я совсем забыла их снять!

— Об этом вам тоже не нужно беспокоиться, — справившись с волнением, ответила я. — Мне не нужно чужого.

Я всё-таки позволила себе эту шпильку. И заметила, что ее щеки запылали, когда она разобрала в этих словах скрытый намек.

— Так о чём вы хотели со мной поговорить? — раздраженно бросила она.

— О моем сыне Джеральде, — сказала я, и мой голос дрогнул. — Он еще очень мал, и я хотела попросить вас о нём позаботиться. Лишившись матери, он будет особенно нуждаться в вашем тепле.

Она пренебрежительно усмехнулась и дернула плечиком.

Глава 4. Ты была хорошей женой, Грейс

Я вспыхнула от ее слов. Сама я ни за что не решилась бы произнести ничего подобного вслух даже после семи лет брака.

Впрочем, ее отношения с моим бывшим мужем меня не касались. Меня волновало лишь то, как она будет относиться к Джеральду.

— Благодарю вас, сударыня, — эти слова дались мне непросто, но, если она будет добра к моему сыну, я готова повторять их снова и снова.

— Его светлость сказал, что вы покинете замок прямо сегодня, — продолжила она. — Надеюсь, так оно и будет, потому что мне хотелось бы как можно скорее вступить в свои права. Этот замок просто ужасен, и я намерена всё тут перестроить. Это дело хозяйки, не так ли? Мужчины должны воевать, а женщины заботиться о жилище. Вам не привили тонкого вкуса, и я вас совсем не виню. Но когда я займусь здешними интерьерам, старый замок заиграет новыми красками. Хотя, разумеется, мы с Мэем будем проводить здесь не так много времени. Нас ждет столица. Будущему королю надлежит жить в Клермоне.

Я не понимала, зачем она всё это говорила мне. Лишь для того, чтобы еще больше меня унизить? Но в этом не было необходимости. Я не могла тягаться с ней ни в чём — ни в знатности, ни в хороших манерах.

И только когда я вышла из комнаты, в которой мы разговаривали, я смогла нормально дышать.

На сей раз по коридору я шла очень медленно, пытаясь понять, как мне следует поговорить со своим сыном. Какими словами я смогу объяснить ему, что я уезжаю? Как сказать, почему о нём теперь будет заботиться другая женщина?

Но придумывать ничего не пришлось. Потому что перед апартаментами, которые были отведены Джеральду, меня перехватил месье Жозе личный камердинер его светлости.

— Простите, сударыня, но вам сюда нельзя!

— Нельзя? — я посмотрела на него с удивлением. — Но я хочу увидеть своего сына!

— Прекрасно понимаю вас, сударыня, — он произнес это виноватым тоном, — но не могу вас пропустить. Его светлость считает, что будет лучше, если перед отъездом вы не станете общаться с маленьким маркизом. Он полагает, что ваша встреча разбередит мальчику душу.

— Но вы должны пустить меня к Джеральду! — я сделала шаг вперед, и камердинер вынужден был чуть отступить. — Я его мать! У меня есть право поговорить с ним!

Я не могу уехать из замка, не сказав сыну, как сильно я его люблю.

И тут я скорее почувствовала, чем услышала, как рядом появился Мэйнард — его драконья сущность, всегда давала о себе знать, словно заполняя собой всё окружающее пространство.

Вздрогнула, оглянулась.

Герцог Амальрик одним взглядом заставил Жозе испариться. А потом этот взгляд перевел на меня.

— Мне казалось, ты понимаешь, Грейс, что после того, как наш брак был расторгнут, ты не имеешь более в этом замке никаких прав.

— Но мой сын…

— Для всех будет лучше, если Джерри как можно скорее забудет о твоем существовании.

Я содрогнулась, услышав эти слова. Одно дело, когда их произнесла твоя соперница, и совсем другое — когда их произнес человек, с которым ты была рядом целых семь лет. И который когда-то клялся любить и защищать тебя.

— Неужели ты думаешь, что я могу сказать ему что-то такое, что настроит его против тебя или твоей новой жены? Уверяю тебя, я не буду этого делать! Я просто хочу с ним попрощаться.

Но Мэй покачал головой:

— Разговаривая с ним, ты всё равно не сможешь сдержать слёз. А это значит, что он тоже будет плакать. И будет думать, что причина твоих слёз — Элеонора. Сможет ли он после этого ее полюбить? Уезжай, Грейс! Не трави сердце ни себе, ни Джерри.

Теперь дорогу к комнате сына преграждал уже он. И я понимала, что это препятствие непреодолимо.

— Зачем ты так со мной? — из моих глаз всё-таки хлынули слёзы. — Разве я была тебе плохой женой? Разве любила тебя недостаточно сильно?

Что-то дрогнуло у него в лице. Что-то, что напомнило мне о прежнем Мэе, которого я когда-то полюбила. Но уже через секунду его взгляд снова стал ледяным.

— Дело не в тебе, Грейс! Ты была хорошей женой. Но обстоятельства таковы, что мы не можем быть вместе. Интересы Шетландии выше моих собственных интересов. И давай закончим этот разговор. Я распоряжусь, чтобы экипаж подали сразу после обеда — ты должна быть готова к этому времени.

Он стоял перед дверьми как скала. И мне не оставалось ничего другого, кроме как развернуться и уйти.

Мне отчаянно хотелось взять сына с собой. Выкрасть его из комнаты и бежать куда глаза глядят. Подальше от Амальрии, где был хозяином мой бывший муж.

Но я прекрасно понимала, что этим я испорчу сыну жизнь. Что я могу ему дать, кроме материнской любви? Нам придется прятаться ото всех, скитаться, лишиться имени. А ведь Джеральд наследник герцогского титула, а возможно, и королевской короны. Имею ли я право отнимать у него это?

И у Джерри тоже есть драконья сущность. И чтобы стать настоящим драконом, когда он подрастет, ему потребуется поддержка отца. В этом вопросе своему сыну я точно не смогу помочь.

Когда я вернулась в свою комнату, увидела на полу большой сундук. Его принесли для моих вещей. И следующие пару часов я потратила на то, чтобы сложить в него свои платья, белье и любимые книги, которые Мэй привозил мне из столицы.

Глава 5. Подслушанный разговор

Но увидеть Джерри мне не удалось. Его не было в саду. Должно быть, Мэй отменил его прогулку, чтобы я не смогла встретиться с ним хотя бы здесь.

Я брела по саду разочарованная, униженная, когда вдруг услышала из увитой плющом беседки чьи-то голоса.

— Его светлость велел подать карету ко крыльцу к трем часам дня. Это означает, что его бывшая жена вот-вот уедет из замка.

— Надеюсь, Мэй запретит ей появляться в Амальрии! Я непременно попрошу его об этом за обедом.

Голоса были женскими, и один из них принадлежал Элеоноре!

— А вы уже познакомились с его сыном, ваша светлость? — спросил первый голос, который я не смогла узнать.

— Нет! И признаться, не имею большого желания этого делать. Но, разумеется, мне придется изображать из себя заботливую мать. По крайней мере, в присутствии его светлости.

Мне стало не по себе от ее слов. Я и прежде понимала, что отнюдь не каждая женщина способна полюбить чужого ребенка. Но я надеялась, что она хотя бы постарается это сделать.

Джерри был чудесным мальчиком — добрым, улыбчивым, спокойным. И он заслуживал пусть не любви, но хотя бы приязни.

— Мне кажется, ваша светлость, вам стоит подружиться с вашим пасынком. Ведь именно он наследник вашего будущего мужа и однажды станет королем.

Тут я услышала, как Элеонора рассмеялась. Это был странный смех.

— Я бы не была в этом так уверена, Камилла! Неужели ты думаешь, что я выхожу за герцога Амальрика, чтобы возиться с его щенком от какой-то провинциалки? Шетландия заслуживает лучшего наследника престола. И я надеюсь, что однажды им станет мой сын!

— Но законы наследования в нашей стране говорят другое, — попыталась возразить ее собеседница. — Первым наследником является старший сын, и никак иначе. И даже если его мать не родовита, это ничего не меняет.

— Какая ты еще наивная, Камилла! Я прекрасно знаю законы. Но маленький маркиз еще так мал. А детям свойственно часто простужаться и болеть. Его может продуть на сквозняке из-за случайно незакрытого окна в спальне. Разве не так?

Сердце мое стучало так громко, что мне стали хуже слышны доносившиеся из беседки голоса.

Неужели эта женщина действительно произнесла такие жестокие слова? Да что же она за чудовище?

И было похоже, что эти слова удивили не только меня.

— Неужели, ваша светлость, вы готовы поспособствовать этому сами? — ошеломленно спросила та, кого называли Камиллой.

— Разумеется, нет, — фыркнула Элеонора. — Но слуги порой бывают так невнимательны. Или ты со мной не согласна?

Этот вопрос она задала так резко, что ее собеседница поспешила выразить ей свою поддержку.

— Что вы, ваша светлость, конечно, я согласна. В этом старом замке холодные комнаты и постоянные сквозняки.

— Именно так, дорогая Камилла! — похвалила ее будущая герцогиня Амальрик. — Впрочем, пока я не буду трогать этого мальчика. Поговаривают, что старый король совсем плох. А это значит, что Мэйнард вот-вот может стать правителем Шетландии. И будет лучше, если у него будет наследник мужского пола. Король, не имеющий детей, слаб, и только поэтому его может не поддержать часть приближенных ко двору вельмож. А нам этого совсем не нужно. Пока мне выгодно, что у моего будущего супруга уже есть сын. И я готова терпеть его до тех пор, пока у нас с Мэем не появятся общие дети. И как только я сама подарю ему сына, настанет пора действовать, и мы избавимся от маленького маркиза ла Рош.

Она собирается убить моего ребенка, как только у нее появится собственный сын! Хотела бы я ошибаться, но услышанное не оставляло места для сомнений.

Я была так ошарашена, что застыла на месте, и только когда поняла, что дамы вот-вот выйдут из беседки, нырнула в пышные розовые кусты, что тянулись вдоль тропинки. И едва не вскрикнула от боли, когда острые шипы вонзились в мои руки. Закусила губу, призывая себя к молчанию.

Элеонора прошла по тропинке в сопровождении той девушки, что я видела возле ее апартаментов. Сейчас они разговаривали уже о другом. Мило щебетали, как будто бы пять минут назад не строили чудовищный заговор.

Я дождалась, пока они скроются из виду, и тоже бросилась к замку. Мэйнард должен знать, что замышляет его будущая жена! Он должен остановить ее ради нашего маленького сына! После того, что я услышала, он не имеет права на ней жениться!

Вбежав по лестнице, я бросила на руки попавшемуся мне навстречу лакею свой плащ. Спросила, где его светлость, и получила ответ, что он в своем кабинете.

Ворвалась туда без стука.

— Мэй, ты должен выслушать меня!

Герцог Амальрик сидел за столом. При моем появлении он поднял голову и отложил в сторону гусиное перо, которое держал в руках.

— Надеюсь, Грейс, ты пришла, чтобы сообщить мне, что готова к отъезду? Потому что ни о чём другом я разговаривать не намерен.

— Это очень важно, Мэй! Речь идет о жизни нашего сына!

Глава 6. Я тебе не верю!

— Мне казалось, Грейс, мы с тобой уже всё обсудили! — недовольно сказал он. — Я не позволю тебе увидеться с сыном, что бы ты сейчас ни сказала. Так будет лучше для Джерри.

— Но я сейчас совсем не об этом! — воскликнула я. — Я хочу кое-что тебе рассказать! И это действительно не терпит отлагательств!

— Хорошо, — вздохнул он, — я готов тебя выслушать. Но поторопись, ибо вот-вот будет подан обед, а я жутко голоден.

Я перевела дыхание и подошла ближе к столу. Пока я шла сюда, я уже прокрутила в голове ту речь, что собиралась сказать. Но сейчас, начав говорить, я так разволновалась, что мой рассказ, должно быть, вышел путанным. Впрочем, я надеялась, что главное Мэй поймет — женщина, на которой он собирался жениться, представляла опасность для нашего сына.

Хорошо, что их брак еще не заключен. Еще есть возможность всё изменить. И нет, я не думала о возвращении себе титула герцогини Амальрик. Это было уже невозможно.

Но пусть Мэйнард хотя выберет себе в жены женщину с добрым сердцем. Ту, которая будет любить и его самого, и нашего сына.

С каждой моей фразой его светлость хмурился всё больше и больше. И я была уверена, что как только я замолчу, он велит вызвать сюда Элеонору и объявит ей о том, что их помолвка расторгнута и никакой свадьбы не будет. Если потребуется, я готова была повторить свои слова и перед своей соперницей. Мне нечего было скрывать.

— Я думал, Грейс, что хорошо знаю тебя. Но оказалось, что это не так. Я всегда считал, что ты не умеешь врать. А сейчас ты так изощренно лжешь, что остается только удивляться! — он и в самом деле посмотрел на меня с изумлением.

— Лгу? — растерялась я. — Но я сказала тебе правду! Я слышала это собственными ушами! Я могу повторить всё это и в присутствии твоей невесты!

— Неужели ты думаешь, я это допущу? — Мэй поднялся с места, и теперь мы стояли друг против друга. — Что я позволю тебе оскорбить ее светлость Элеонору де Рец какими-то нелепыми подозрениями?

Так я узнала, кто она такая. Дочь герцога де Рец — главного архивариуса и хранителя традиций Южной Шетландии.

— Ты мне не веришь? — оскорбилась я. — Я готова поклясться тебе в том, что не добавила в свой рассказ от себя ни единого слова. Лишь повторила то, что услышала сама.

До этого мгновения я даже подумать не могла, что он может мне не поверить. Мы были мужем и женой семь лет, и я никогда не давала повода считать себя лгуньей.

— Я понимаю, Грейс, — теперь он заговорил чуть более мягким тоном, — что тебе больно думать о том, что другая женщина станет воспитывать твоего сына. И ты готова сделать всё, чтобы этого не допустить. Но ты должна понять — что бы ты ни сказала, что бы ты ни сделала, моего решения это не изменит. Элеонора станет мой женой, как бы ты ни старалась ее опорочить.

— Но я не пытаюсь ее опорочить! — запротестовала я.

— Довольно, Грейс! — он тяжело задышал, и зрачки в его темно-золотых глазах стали вертикальными. — Не зли меня! Я хотел, чтобы мы расстались спокойно, как и подобает благородным людям. Но вижу, что ты не готова смириться с тем, что уже случилось. Я не стану требовать того, чтобы ты извинилась перед ее светлостью за свою ложь — она о ней просто не узнает. Но и терпеть тебя долее в своем доме я не намерен. Более того, с этого дня тебе запрещено появляться как в Амальрии, так и в столице. Моя карета доставит тебя до границы герцогства, а там ты пересядешь в наемный экипаж и отправишься в поместье своего отца. И если ты еще хоть кому-то повторишь свою гнусную ложь, то пеняй на себя — отвечать за оскорбление чести и достоинства будущей герцогини Амальрик тебе придется в суде. Равно как и за любую попытку приблизиться к ее светлости или Джеральду. И если ты думаешь, что я проявлю к тебе снисхождение, потому что ты была моей женой, то ты ошибаешься.

— Но, Мэйнард, ты должен мне поверить!

Меня прошиб холодный пот, стоило мне только подумать о том, что мой маленький сын останется рядом с этой женщиной.

Его светлость поднял со стола колокольчик, и как только комната огласилась мелодичным перезвоном, на пороге возник его камердинер.

— Жозе, мадам Грейс уезжает немедленно! Распорядись о том, чтобы подали экипаж и перенесли в него ее вещи! И проследи за тем, чтобы по дороге до крыльца она ни с кем не разговаривала.

Это было таким унижением, что я не поверила своим ушам. Я почувствовала себя арестанткой.

— Ты не имеешь права так со мной поступать! — прошептала я. — Возможно, однажды ты поймешь, что я сказала правду. Я буду молиться о том, чтобы это случилось, пока еще не будет слишком поздно. И тогда ты поймешь, что за гадюку ты пригрел на своей груди.

Вместо ответа он шевельнул рукой, и я почувствовала, как мой рот сковала печать безмолвия. Я дернулась, попыталась что-то сказать, но с моих губ не сорвалось ни звука.

— Печать спадет через пять дней. За это время ты уже покинешь пределы герцогства, и твоя глупая болтовня никому не причинит вреда. И послушай доброго совета — будь благоразумна и не пытайся нарушить те запреты, о которых я сказал.

Он подал знак, и месье Жозе дотронулся до моего локтя, приглашая меня следовать за ним. Но я не двинулась с места.

— Кажется, ты не поняла меня, Грейс! Если ты не пойдешь сама, слуги дотащат тебя до кареты силой. Ты хочешь порадовать их таким представлением?

Глава 7. Навет

На дверце кареты был герб Амальриков. Но выглядело это не как желание оказать почесть бывшей супруге, а как насмешка.

Месье Жорж сопровождал меня от дверей моей спальни до самого крыльца. Наверно, чтобы не позволить мне с кем-нибудь заговорить. Хотя даже без этой меры предосторожности я не смогла бы ничего никому сказать.

Мой сундук был уже приторочен позади экипажа. Теона сложила в него мои наряды, несколько книг из замковой библиотеки (чтобы не сойти с ума за время пути), принадлежности для рукоделья (я любила плести кружева). И теперь горничная тоже неловко мялась на ступеньках, не решаясь сказать мне что-то хорошее, чего не одобрил бы Жорж.

И я сама обняла ее. Она всхлипнула в тот же миг и шмыгнула носом. Ну, хоть кто-то в этом замке пожалеет о моем отъезде.

Я села в карету, и когда она покатила по идущей вдоль замковых стен дороге, оглянулась.

Мне подумалось, что, быть может, я увижу в окне спальни сына его милое сердце личико. Но увидела я совсем не это.

На каменном балконе, что нависал надо рвом, стояли двое — мой бывший муж и его будущая жена. И когда я выглянула в окно, Элеонора де Рец склонилась к Мэйнарду, а он обнял ее и прижал к себе. Так, как еще совсем недавно обнимал меня.

Нарочно ли они это сделали или просто не обратили внимания на ехавшую по мосту карету, я не знала. Но сердце болезненно сжалось. Я еще не привыкла быть бывшей. Мне еще хотелось любить и быть любимой.

Я задернула штору на окне и откинулась на спинку лавки. Слёзы текли по щекам, но я даже не пыталась их вытереть.

С этого дня я не имела права использовать фамилию Амальрик и снова становилась Грейс Лефебр, каковой была до своего замужества. Я решила не писать отцу и не предупреждать о своем приезде. Знала, что его не обрадует такая новость.

Мы с ним были довольно близки и прежде я могла приезжать к нему в гости в любое время. Но одно дело навещать его, будучи замужней дамой, герцогиней Амальрик. И совсем другое — в моем нынешнем статусе. Разведенная дочь — позор на голову отца. И как бы сильно он меня ни любил, смириться с тем, что муж выгнал меня, ему будет непросто.

И еще меньше обрадуется моему приезду мой младший брат. Наше поместье приносило слишком маленький доход, чтобы можно было не считаться с лишним ртом в доме. Да и сплетни, которые сразу пойдут по провинции, тоже попортят моей семье немало нервов.

Надежда была только на то, что увесистый мешочек с золотом, которым откупился от меня герцог Амальрик, заставит мою семью смириться с моим присутствием. На эти деньги можно будет подлатать наш старый дом и купить у соседей часть земель, на которых можно будет выращивать овес или пшеницу.

Почти до самого утра мы тряслись по каменистой дороге. Было темно, и возница ехал медленно, боясь не заметить ухаба. Несколько раз я засыпала, но снова подпрыгнув на очередной кочке, просыпалась, и тоскливые мысли тут же одолевали меня.

Остановку на несколько часов мы сделали в небольшом городке Лабеле, который славился своими лимонадами. И сейчас, в жаркий день, я с неожиданным удовольствием попробовала на вкус сразу несколько его видов. А вот есть совсем не хотелось, и я с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков пирога с картошкой.

Еще один день пути, и мы добрались до границы Амальрии.

— Простите, ваша светлость, но мне велено было довезти вас только до Гранд-Эста, — сообщил мне кучер, виновато отводя взгляд. — Я помогу вам нанять другой экипаж.

Но я замотала головой и указала ему на гостиницу. Дорога утомила меня, и мне хотелось немного отдохнуть и прийти в себя. К тому же, прежде чем продолжать путь, мне нужно было обрести голос.

Я сняла комнату и знаками попросила хозяйку принести мне обед. А когда я утолила голод, то села на кровать и задумалась.

Мне предстояло принять непростое решение. Герцог Амальрик ждал, что я уеду в поместье отца и останусь там до конца своих дней. И наверняка именно так я бы и поступила. Если бы не услышала слова Элеоноры де Рец.

Я не могла позволить себе сидеть в глуши, когда жизнь моего сына была в опасности. Я должна что-то сделать, чтобы его защитить! Должна следить за каждым шагом этой женщины! Вот только как?

Вернуться в Амальрию я не могла. Там меня все знали, и о моем пребывании рядом с замком сразу стало бы известно Мэйнарду.

Впрочем, наверняка они не долго пробудут в старом замке. Новый статус обязывал герцога много времени проводить в столице. Да и его новая жена вряд ли захочет сидеть в провинции. Не для того она решила выйти за наследника престола.

А значит, они поедут в Клермон. И может быть, там у меня будет возможность увидеться с сыном. Теперь я уже готова была выкрасть его и бежать с ним за пределы Южной Шетландии. Да, он лишится титула и будет вынужден жить не во дворце, а в скромном доме. Но раз речь шла о его жизни, то выбирать не приходилось.

Некоторое облегчение приносила мысль о том, что Элеонора не станет покушаться на Джерри до тех пор, пока не обзаведется собственным сыном. А это значило, что как минимум девять месяцев мой мальчик будет в безопасности. А за это время я сумею что-нибудь придумать.

Тут я вздрогнула от громкого стука в дверь. Едва успела вскочить, как дверь распахнулась, и я увидела невысокого полного мужчину, за спиной которого стояли жандармы.

Глава 8. Воровка

Я метнулась к ней с мольбой во взгляде. Но на мой невысказанный вслух вопрос она лишь покачала головой.

Нет, она не поможет мне. Потому что это было именно то, чего они с Элеонорой и добивались. Они хотели вывести меня из игры. Из большой игры, где ставкой была королевская корона.

Неужели Мэйнард рассказал своей невесте о подслушанном мной разговоре? Или она изначально решила поквитаться со мной еще и так? Словно ей мало было того, что она уже у меня отобрала.

— Надеюсь, ваша честь, что этого достаточно для того, чтобы отправить воровку за решетку? Она покусилась на собственность будущей герцогини Амальрик! Вы же не спустите ей этого с рук?

Мне показалось, что месье Моруа чуть замешкался, прежде чем ответить. Но в итоге сказал он именно то, что она и ожидала услышать.

— Не извольте беспокоиться, мадемуазель Буасьен! Доказательств вполне достаточно. Суд вынесет справедливое решение завтра же утром.

Я содрогнулась от его слов. Завтра утром? Но до завтрашнего утра я еще не смогу говорить!

Я снова попыталась привлечь внимание судьи, изо всех сил показывая, что мне нужны писчие принадлежности. Но он, кажется, меня не понимал. Или предпочел сделать вид, что не понимает.

— Но, ваша честь, — попыталась вмешаться стоявшая в стороне хозяйка гостиницы, — эта женщина, кажется, хочет что-то сказать. И она выглядит как благородная дама. Разве не может быть такого, что это украшение принадлежит ей самой?

— Даже если она благородная дама, — возразил судья, — это ничего не меняет. Если будет установлено, что она воровка, то она не избежит наказания. Но ваши слова насчет украшения совершенно справедливы! Простите, мадемуазель Буасьен, но мне потребуется доказательство того, что это ожерелье действительно принадлежит ее светлости.

— Это доказательство, ваша честь, вы сможете получить, если изучите альманах фамильных реликвий, — с заметной досадой произнесла Камилла. — Он ежегодно выпускается Историческим обществом Южной Шетландии и наверняка найдется и в местной библиотеке.

Моруа поблагодарил ее за эти сведения и велел жандармам отвести меня в камеру, что находилась в здании городского суда.

Я замычала и попыталась вырваться из их крепких рук. Но всё было бесполезно. Меня вытащили из комнаты, проволокли по лестнице и заставили сесть в экипаж с зарешеченными окнами.

Никогда прежде я не испытывала такого стыда. Даже тогда, когда разводилась с Мэйнардом.

Я должна была связаться с бывшим мужем! Его вмешательство могло полностью переменить ход дела. Я не сомневалась, что он ничего не знал об этом беззаконии. Он ни за что не одобрил бы такие действия мадемуазель де Рец. Ведь такое обвинение бросало тень на мать его единственного сына, а значит в какой-то степени и на него самого.

Камера, в которую меня поместили, оказалась маленькой и темной. И в ней пахло прелым сеном и затхлой водой. Саму воду я обнаружила в стоявшем прямо на полу глиняном кувшине. Судя по всему, она была принесена сюда еще несколько дней назад, и моим стражникам даже не пришло в голову ее заменить.

Через пару часов мне принесли толстый ломоть хлеба и кружку молока. Хлеб оказался непропеченным, но в моем положении привередничать было глупо, и я съела всё до последней крошки. Кажется, это был мой обед.

А вот про ужин никто и не вспомнил. Зато перед сном мне позволили сходить в отхожее место, где нечистотами воняло так, что не будь мой желудок пустым, его содержимое вышло бы наружу.

Я была уверена, что ночью не смогу сомкнуть глаз, но вызванная дорогой усталость и треволнения этого дня настолько вымотали меня, что я заснула даже на твердой, покрытой лишь тонким слоем сена лавке.

Проснулась я на рассвете. Умылась водой из кувшина и съела нехитрый завтрак всё из того же недопеченного хлеба, что снова принес мне надзиратель.

— Идите за мной, мадам! Вас вызывают в суд!

И я пошла по длинным коридорам сначала той части здания, где были арестантские камеры (тут царил полумрак и было душно), а затем и той, где находились кабинет судьи и зал заседаний.

В этот час в зале находились только два жандарма, которые меня сопровождали, секретарь, сидевший за отдельным столом, и мадемуазель Буасьен, которая нервно обмахивала себя веером.

Сам судья появился, когда через приоткрытое окно до нас долетел бой часов на башне городской Ратуши. На сей раз на голове мужчины был белый парик, а на плечах — мантия.

— Встать, суд идет! — объявил секретарь.

И все мы поднялись, при этом Камилла поморщилась с явным недовольством.

— Подсудимая, назовите ваше имя! — потребовал судья.

Но тут же поморщился, вспомнив о том, что я не могла говорить.

— Ваша честь, — вмешался секретарь, — быть может, мадам умеет писать?

И когда он подошел ко мне и протянул мне бумагу и обмакнутое в чернила перо, я едва не расплакалась от облегчения.

А потом суетливо, торопясь написать как можно больше, прежде чем писчие принадлежности у меня отберут, вывела на белом листе: «Грейс, герцогиня Амальрик»,

Я посчитала, что используя титул, которой мне уже не принадлежал, я смогу заставить судью хотя бы задуматься. Быть может, он отсрочит вынесение приговора и направит запрос в наш замок в Амальрии.

Глава 9. Простите, но…

Я закивала головой и даже сделала шаг в сторону того места, где сидел судья. Но секретарь торопливо и чуть испуганно меня остановил.

А месье Моруа покраснел, и на круглом, обрамленном париком лице его заблестели капельки пота. Должно быть, такое непростое дело проходило через его руки впервые.

— Нет, ваша честь, эта женщина лжет! — пронесся по залу громкий голос Камиллы Буасьен.

Я вздрогнула. Дадут ли мне снова листок и перо, чтобы я могла объяснить всё более подробно? Позволят ли оправдаться?

— Вернее, она не написала вам всей правды! — поправила саму себя помощница Элеоноры де Рец. Всё-таки даже ради того, чтобы отправить меня в тюрьму, она не решилась соврать под присягой. — Да, она действительно была женой его светлости. Но герцог Амальрик расторг брак с ней и выставил ее из замка. Она опорочила свою честь и недостойна того, чтобы называться даже бывшей герцогиней.

Мои щеки запылали от обиды и гнева. Неужели эта девица и в самом деле думала, что я была не верна Мэйнарду? Быть может, ее убедила в этом сама Элеонора? Ведь это очень удобно — сделать виноватой в разводе именно меня.

Я протестующе замычала, но судья сейчас смотрел не на меня.

— Его светлость выгнал ее из дома и запретил ей появляться в Амальрии, — меж тем продолжала мадемуазель Буасьен. — А она, прежде чем удаться из замка Амальриков, решила отомстить ни в чем не повинной будущей герцогине и украла у нее рубиновое ожерелье, которое принадлежит роду де Рец уже на протяжении нескольких веков! Как вы знаете, отец ее светлости является важной персоной при королевском дворе — он главный архивариус и хранитель традиций Южной Шетландии. Именно поэтому, ваша честь, мы и требуем справедливости! Вы должны будете выбрать между двумя сторонами — между бывшей и будущей герцогинями Амальрик. Но я надеюсь, что вы защитите интересы невиновной стороны!

Как ловко она показала, что, решив помочь мне, судья тем самым пойдет против новой герцогини Амальрик. Захочет ли он ссориться со столь влиятельной особой?

Месье Моруа, наконец, перевел взгляд на меня.

— Напишите ваше нынешнее имя, сударыня! — потребовал он. — И помните, что вы поклялись говорить правду и ничего, кроме правды!

Секретарь снова оказался возле меня. Я взяла перо и дрожащей рукой вывела на бумаге «Грейс Лефебр, дочь графа Лефебра».

Когда судья прочитал это, то удовлетворенно кивнул.

— Признаете ли вы, мадам Лефебр, что в настоящее время не являетесь женой герцога Амальрика?

Теперь вынуждена была кивнуть уже я.

— И что ваш брак с его светлостью был расторгнут?

Снова мой кивок.

— И что вы, уезжая из замка его светлости, украли ожерелье его будущей жены, Элеоноры де Рец?

На сей раз я отрицательно замотала головой.

— Значит, вы утверждаете, что не брали это ожерелье и не знаете, как оно оказалось среди ваших вещей?

А вот это я подтвердила. Я понятия не имела, как оно попало в мой сундук.

Месье Моруа достал белоснежный платок и промокнул им вспотевший лоб. Он находился в затруднительном положении. Вполне возможно, он верил мне, потому что в его обращенном на меня взгляде я прочитала что-то вроде сочувствия.

Но в данной ситуации поддержать меня означало выступить против куда более знатных и могущественных фигур — Элеоноры де Рец, ее отца, герцога де Рец, и ее будущего мужа, герцога Амальрик. А месье Моруа был всего лишь скромным судьей провинциального города. И его карьера во многом зависела от тех решений, которые он принимал.

И еще прежде, чем он озвучил решение по этому делу, я поняла, что он не поддержит меня.

А видя его сомнения, Камилла Буасьен снова попросила слова.

— Ваша честь, вы сами накануне признали доказательства вины этой женщины вполне убедительными. Ожерелье было найдено среди ее вещей. И если вы не накажете ее за воровство, то моя госпожа оставляет за собой право обратиться в королевский суд.

Что оставалось делать бедному судье после такой угрозы? Мне даже стало его чуточку жаль.

У него наверняка были жена и дети и жертвовать их благополучием ради незнакомой женщины он, конечно, не собирался. На его месте любой предпочел бы встать на сторону сильного.

Судья и секретарь удалились, и в зале установилась тягостная, давящая тишина. Я посмотрела в сторону Камиллы Буасьен. И прежде, чем та торопливо отвернулась, я успела увидеть в ее глазах некоторую неуверенность. Наверно, в глубине души она понимала, что поступает несправедливо, обрекая меня на заключение в тюрьму. Но эти муки совести она предпочла заглушить.

Должно быть, Элеонора де Рец хорошо ей платила.

Я вздрогнула от звука ударившего по столу церемониального молотка. Судья вернулся на своем место. Решение было принято, и мы все поднялись, чтобы его услышать.

— Признать Грейс Лефебр виновной в краже фамильной драгоценности у Элеоноры де Рец, — зачитывал месье Моруа написанный на бумаге текст. — Учесть смягчающие обстоятельства в виде благородного происхождения обвиняемой. Назначить Грейс Лефебр наказание в виде исправительных работ сроком на один год.

Глава 10. Арестантка

Мое мычание и попытки снова что-то написать уже ни на что бы не повлияли. Решение было принято и даже зафиксировано в судейском протоколе. И сам судья уже удалился из зала.

Поэтому я просто стояла, пытаясь понять, что мне теперь делать.

Я плохо представляла себе, что такое исправительные работы. Мозг подсунул картину рудников, мимо которых мы с Мэйнардом когда-то проезжали. Там изнуренные, в рваной одежде люди добывали драгоценные камни. Но там были мужчины. А куда отправляли исправляться женщин, я не знала.

И это было странное словосочетание — «исправительные работы». Неужели каторжный труд и в самом деле мог кого-то исправить? И выбирался ли хоть кто-то из тех ужасных, затерянных в горах рудников?

Я стиснула зубы. Я должна была выбраться оттуда. Не ради себя, ради Джерри.

Услышав скрип скамьи, я вздрогнула и повернула голову. Мадемуазель Буасьен набросила себе на плечи дорожную накидку. Наши взгляды схлестнулись. Не знаю, что было в моем, но в ее смешалась целую гамму разнообразных чувств — от удовлетворения до тревоги.

Она выполнила то, что ей было поручено. Но если в ней была хоть капля сострадания, то она не могла не понимать, на что меня обрекла.

Свой взгляд Камилла тут же отвела и поспешила пройти к выходу. Когда за ней закрылась дверь, стоявший подле меня жандарм сказал:

— Пора идти, мадам!

«Мадам» было еще отголоском той, прежней жизни. Конвоир еще проявлял ко мне малую толику того уважения, которое обычно сопровождало тех, в ком текла благородная кровь. Он еще знал, что когда-то я была герцогиней Амальрик. А там, на каторге, я буду просто арестанткой.

Я послушно пошла вслед за жандармом и вернулась в ту же камеру, из которой несколько часов назад ушла. Меня уже ждал обед — жидкая похлебка и кусок хлеба, на сей раз вполне пропеченного и даже показавшегося мне вкусным. Оказывается, можно привыкнуть ко многому.

Но при мысли о том, что однажды мой сын узнает, что его мать каторжанка, мне стало так плохо, что я легла на лавку и зарыдала. Мой мальчик станет стыдиться меня. А если об этом узнает и кто-то чужой, то может использовать это для того, чтобы испортить Джеральду репутацию.

Я попыталась убедить себя, что этого не случится. Мэйнард никогда не позволит таким слухам распространиться. Даже если до меня ему уже нет никакого дела, то он не захочет, чтобы мое мнимое преступление бросило тень на него самого или на нашего сына. И он наверняка не похвалит свою невесту за то, что она отравила меня в тюрьму.

На мгновение я представила, как он прогоняет ее за это из замка. И ощутила что-то, похожее на удовлетворение. Но тут же заставила себя перестать мечтать. Следовало признать, что Мэй сделал свой выбор. И даже если он рассердится на Элеонору, это не станет поводом разорвать с ней помолвку.

Этот брак ему выгоден, он обеспечит ему поддержку столичных вельмож. Ведь именно ради этой поддержки он и предал меня.

Слёзы снова потекли по щекам. С предательством было трудно смириться. Какая-то часть меня еще цеплялась за надежду на то, что рано или поздно Мэйнард поймет, что ошибся, и захочет вернуть то, что потерял. Потому что ни богатство, ни власть, ни даже королевская корона не смогут заменить любовь и уважение.

Но другая часть уже отчаялась и смирилась с тем, что случилось. И эта часть меня слишком хорошо понимала, что возврата к прошлому нет. Человек, которому я доверяла, которого любила всей душой и всем сердцем, отказался от меня без малейших сожалений. А значит, и мне следовало выкинуть его из головы и думать только о сыне.

Весь следующий день я провела в камере. Судья Моруа словно забыл обо мне. А спросить об этом стражников я всё еще не могла.

Мне принесли завтрак, обед и ужин, мало отличавшиеся друг от друга. Дважды сводили в отхожее место, запах в котором уже не казался таким удушающим. И даже, когда ночью вдруг похолодало, бросили в камеру тонкое одеяло из овечьей шерсти.

Возможно, чтобы отправить меня на каторгу, требовалось оформить какие-то бумаги. А быть может, нужно было дождаться обоза, который отвезет меня на рудники.

Пока я не собиралась протестовать. Я буду смирной. Я буду делать всё, что мне велят. Пока Элеонора де Рец не родила собственного сына, Джерри не грозит от нее опасность. А вот потом…

Потом я должна буду сбежать — из тюрьмы или с каторги. Как я буду это делать, я не знала. Но я должна буду вернуться к своему малышу.

Об этом я думала весь день и всю ночь. И еще следующее утро. А потом…

Потом ко мне вернулся голос.

Дорогие читатели! Еще одна волшебная история нашего литмоба — от Екатерины Борисовой

"Леди в услужении у чергого дракона"

https://litnet.com/shrt/oQ5S

Глава 11. Разговор с господином судьей

— Прошу вас, сударь, сообщите господину судье, что мне нужно с ним поговорить! — обратилась я к надзирателю, который принес обед.

Он вздрогнул и посмотрел на меня почти с ужасом. Должно быть, был уверен, что я нема от рождения и не ожидал услышать от меня ничего, кроме мычания.

Впрочем, он довольно быстро пришел в себя и пренебрежительно хмыкнул:

— Делать его чести больше нечего, токмо как с арестантами разговаривать!

Но я сложила руки в умоляющем жесте. Мне нужно было поговорить с месье Моруа! Я не питала ни малейшей надежды на то, что он меня освободит. Приговор был вынесен, и даже судья не мог его отменить.

Но я хотел узнать, не существовало ли хоть какой-то возможности выйти на свободу чуть раньше установленного судом срока. Быть может, за усердный труд и примерное поведение? Или под какой-то залог? Где я возьму этот залог, я еще не думала. Но это был уже другой вопрос.

— Пожалуйста, сударь! Ведь кабинет его чести находится прямо в этом здании! Может быть, он проявит сострадание и спустится сюда? Прошу вас, передайте ему, что это очень важно!

— Вы что же, мадам, думаете, что я вот так запросто могу войти в кабинет судьи и что-то ему передать? — рассмеялся стражник. — Вот уж нет! Никто не позволит мне подняться выше этого этажа.

— Если месье Моруа со мной поговорит, я отдам вам свои серьги. Они из настоящего серебра.

Он посмотрел на меня повнимательней и, подумав, кивнул.

— Хорошо, мадам! Я поговорю со своим приятелем-жандармом, который сторожит подсудимых в зале заседаний. Быть может, он сумеет замолвить за вас пару слов.

И он ушел. А я принялась ждать.

Я ужасно боялась, что меня отправят на каторгу прежде, чем моя просьба дойдет до месье Моруа. Но уже через несколько часов всё тот же надзиратель открыл дверь моей камеры.

— Его честь счел возможным с вами поговорить! — сообщил он важно. — Но он, конечно же, не станет спускаться сюда. Он велел привести вас в свой кабинет.

Этот стражник сопроводил меня лишь до лестницы, что вела на второй этаж, а там передал другому жандарму, за которым я и проследовала до массивных дубовых дверей. Мой конвоир постучал и получил разрешение войти.

Месье Моруа сидел в кресле за стоявшим близ окна столом. При моем проявлении он чуть приподнялся, хотя вовсе не обязан был этого делать.

— Оставьте нас! — велел он жандарму. А потом указал мне на стул, стоявший по другую сторону стола. — Прошу вас, сударыня!

Я присела и расправила складки на своем изрядно измятом за эти дни платье.

— Благодарю вас, ваша честь, за то, что согласились меня принять!

Он некоторое время молчал, а потом улыбнулся:

— Рад слышать ваш голос, сударыня! Я так и думал, что вы лишь временно были лишены возможности говорить. Сам я отнюдь не маг, но чувствовать магию вполне способен. Я сразу понял, что на вас лежит заклятие. Но, к сожалению, я не мог отложить заседание суда. Такие высокие персоны, как Элеонора де Рец, по закону имеют право требовать вынесения приговора в кратчайшие сроки.\

О, я ни в чем его не винила! Он был обязан поступить так, как велел ему закон, которому он служил.

— Я невиновна! Вы ведь верите мне?

Я посмотрела прямо ему в глаза. И он не отвел свой взгляд.

— Разумеется, сударыня! И поверьте, я сделал всё, что мог! Статья кодекса, по которой вам было предъявлено обвинение, предусматривает наказание от одного года исправительных работ до пяти лет тюрьмы. Вы женщина, и вы дочь графа. Всё это позволило мне дать вам минимальное наказание, и кажется, другая сторона осталась этим не слишком довольна.

— Благодарю вас, сударь! — искренне сказала я. — Вы были очень добры ко мне!

Он чуть смутился и торопливо спросил:

— Так о чём же именно вы хотели поговорить со мной, сударыня?

— Я хотела спросить у вас, нет ли какой-то возможности получить освобождение раньше, чем через год? Дело в том, что мне нужно быть на свободе через девять месяцев!

Он вздрогнул и посмотрел на меня с тревогой:

— Простите за нескромный вопрос, сударыня, но не находитесь ли вы в положении? Быть может, вы понесли от вашего супруга еще до того, как состоялся ваш развод?

Возможно, мой положительный ответ дал бы мне еще какие-то привилегии, но я не хотела лгать. Да и такая ложь довольно быстро была бы раскрыта.

— Нет, ваша честь.

— Боюсь, что я вынужден отрицательно ответить на ваш вопрос. Закон не предусматривает никаких случаев досрочного освобождения. Но не беспокойтесь, сударыня, после того как я скажу вам, где именно вы будете отбывать свое наказание, быть может, вам станет легче!

Дорогие читатели! Приглашаю вас еще в одну отличную историю нашего литмоба - от Людмилы Королевой

"Служанка для императора драконов"

https://litnet.com/shrt/3RDE

Глава 12. Не женского ума дело

Я вся обратилась в слух. Сама я до этого думала исключительно о рудниках. Но вряд ли месье Моруа посчитал бы труд на них легким.

— Магической библиотеке Гранд-Эста требуется переписчик старинных книг. А во время заседания суда я успел заметить, что почерк у вас просто превосходный. И это занятие лучшее, что я смог бы для вас найти. Оно не столь унизительно для представительницы благородного семейства, как все прочие работы.

Переписывать книги в библиотеке? Я едва могла поверить тому, что услышала. И слёзы сразу хлынули из глаз.

— О, мадам! — растерялся судья. — Я всё-таки вас расстроил?

— Нет-нет, ваша честь! — я замотала головой. — Благодарю вас! Вы очень добры!

После мыслей о каторге узнать, что мне придется работать не киркой, а гусиным пером, было подлинной радостью. И если бы не правила приличия, я бросилась бы к месье Моруа и расцеловала его в обе щеки.

К тому же вряд ли городская библиотека охранялась так же строго, как рудники. И если потребуется, я смогу оттуда сбежать.

Но господин судья словно понял, о чём я думала сейчас, потому что добавил:

— Поскольку вы будете отбывать там наказание, сударыня, вам будет запрещено покидать пределы библиотеки. Но не беспокойтесь, ее территория достаточно велика, чтобы вам не пришлось скучать. И только когда через двенадцать месяцев с вашей руки будет снят магический браслет, вы станете свободной.

Магический браслет? О, если потребуется, я непременно придумаю, как его снять. Ведь я тоже была магом, пусть и не слишком сильным.

— И разумеется, вы должны понимать, мадам, что в какой-то степени я тоже за вас отвечаю! — вздохнул месье Моруа. — Если вы попытаетесь сбежать (чего, я надеюсь, вы всё-таки не станете делать), то это разрушит и мою карьеру.

А вот это уже было более серьезное препятствие. Я ни в коем случае не хотела навредить человеку, который оказался ко мне столь добр.

Впрочем, думать о побеге сейчас не хотелось и мне самой. Возможно, делать это и не потребуется. Возможно, Элеонора де Рец не понесет с первой же брачной ночи.

Мне достаточно будет изучать столичные газеты, которые наверняка будут сообщать об ожидаемом пополнении в семье наследника престола. А уж недостатка газет в библиотеке не должно быть точно.

— И если у вас нет возражений, то мы можем отправиться в библиотеку прямо сейчас, — предложил месье Моруа.

Разумеется, возражений у меня не было. При одной только мысли о возвращении в грязную камеру я содрогалась от ужаса. Даже если в библиотеке мне выделят самую скромную каморку на чердаке, она всё равно будет лучше арестантского застенка.

— Да, ваша честь, я готова.

Мы вышли из кабинета, а потом из здания суда и сели в стоявший у крыльца экипаж. И только когда мы тронулись с места, я вспомнила о том, что так и не отдала надзирателю серебряные серьги. Нужно будет найти способ ему их передать. Но об этом я подумаю, когда обустроюсь на новом месте.

А пока я просто дышала. Я хватала этот свежий воздух и носом, и ртом. И как я могла не замечать его свежести и чистоты прежде? Как могла не наслаждаться возможностью смотреть на звездное небо?

Наверно, эта детская радость отразилась на моем лице, потому что месье Моруа улыбнулся.

Прежде я бывала в Гранд-Эсте только проездом и сейчас с удовольствием разглядывала те места, по которым мы проезжали. И хотя за окном было уже темно, стоявшие на центральных улицах фонари давали возможность рассмотреть красивые дома, высокие памятники и необычных форм фонтаны.

— Это старейшая и крупнейшая магическая библиотека на всём континенте! — не без гордости сообщил мне господин судья, когда экипаж остановился перед величественным зданием. — Она была основана три века назад прапрапрадедом нашего славного короля Роберта и сейчас насчитывает более десяти тысяч магических книг, среди которых есть подлинные жемчужины.

Я огляделась. Фасад здания был облицован розовым мрамором, что делало его похожим на дворец. Само же здание стояло в центре большого парка, обнесенного высокой кованой оградой.

— Это главный корпус библиотеки, — пояснил месье Моруа. — Именно здесь хранятся самые редкие экземпляры. Справа — вон там, за деревьями — находится публичная библиотека с самыми обычными книгами. А строение слева служит для проживания сотрудников библиотеки и всяких хозяйственных нужд. Идемте, я познакомлю вас с главным смотрителем библиотеки шевалье Шероном.

Мы поднялись на крыльцо центрального здания и вошли в широкие, украшенные металлическими львиными мордами двери. Месье Моруа шел так уверенно, что можно было не сомневаться, что он частый завсегдатай библиотеки.

Красивая и тоже мраморная лестница привела нас на второй этаж. За всё это время никто не встретился нам, и только магические кристаллы на стенах вспыхивали при нашем приближении и освещали нам путь.

Шевалье Шерона мы обнаружили в просторном зале, в котором стояли несколько покрытых зеленым сукном столов. За одним из них он и сидел.

При нашем появлении он поднялся, поправил пенсне на крючковатом носу и посмотрел на меня так пристально, что мне стало не по себе.

— Ваша честь, надеюсь, это не то, что я подумал? Ведь когда вы пообещали привести ко мне переписчика, вы не имели в виду, что приведете даму?

Глава 13. Испытательный срок

— Ну, что же, в таком случае, мадам Лефебр, вам придется вернуться в тюрьму, — вздохнул судья.

Мне показалось, он сказал это вовсе не для меня, а для шевалье Шерона. И сделал паузу, давая тому обдумать эти слова. И во время этой паузы я почти не дышала.

— Хорошо! — наконец, проскрипел смотритель библиотеки. — Я дам мадам Лефебр неделю. Но если она не справится с тем, что я поручу, то я расстанусь с ней без малейших сожалений.

Я хотела поблагодарить его за это, но он лишь раздраженно взмахнул рукой, и световые кристаллы в люстрах снова замигали.

— Амадей! Амадей!

На зов главного смотрителя пришел высокий и худой, словно жердь, молодой человек. На нем была простая, но добротная одежда, а поверх шерстяного сюртука были надеты нарукавники, защищавшие ткань от потертостей и чернильных пятен.

— Проводите мадам Лефебр в комнату, которую я велел подготовить для переписчика! И распорядитесь, чтобы ей принесли ужин, — велел он и всё-таки, наконец, обратился и ко мне самой: — Надеюсь, мадам, вы не ожидаете, что вас поселят в роскошных апартаментах? Потому что если так, то вы будете разочарованы.

О, если бы он когда-то бывал в арестантской камере, то не задал бы такого вопроса. А поскольку ответа от меня он и не ждал, я предпочла промолчать.

Месье Моруа отправился за Амадеем вместе со мной. Мы вышли на улицу и по узкой дорожке дошли до двухэтажного хозяйственного корпуса. Он тоже был каменным и явно очень старым, но куда менее помпезным, чем основное здание.

По темной широкой лестнице мы поднялись сначала на второй этаж, а потом еще по одной, уже узкой лестнице — и на чердак. Кажется, я ничуть не ошиблась, когда предположила, что мне выделят самую скромную каморку. Но сейчас я была рада и ей.

В этом здании магических светильников не было вовсе, и месье Амадей нес в руках подсвечник с тускло горевшей и трепыхающейся от малейшего дуновения ветра свечой. Так что, когда мы оказались в маленькой комнатке под самой крышей, я едва смогла рассмотреть окружавшую нас обстановку.

Но здесь были стол, кровать и что-то вроде комода. А еще тканый коврик на полу. Но самое главное, что здесь было окно. И в этом окне были видны звезды.

Месье Амадей был неразговорчив, и он так и стоял у порога, не сказав ни единого слова.

— Кажется, месье Шерон говорил что-то об ужине, — напомнил ему месье Моруа.

Мужчина кивнул и вышел из каморки. Правда, секунду он медлил, решая, взять ли подсвечник с собой или оставить его нам. Решил оставить и поставил его на стол у окна. А потом тронулся в обратный путь. И когда ступени лестницы жалобно заскрипели, господин судья обратился ко мне:

— Простите, сударыня, но более я ничего не смогу для вас сделать. Надеюсь, за эту неделю вы сумеете убедить месье Шерона, что вам по силам работа переписчика книг. Поверьте, он вовсе не злой человек. Просто в этой библиотеке вся его жизнь.

— Я постараюсь, ваша честь! — ответила я.

— Завтра утром вам доставят сундук с вашими вещами, — продолжил он. — Я попросил хозяйку гостиницы подержать его у себя. И вот это, уверен, вам тоже пригодится.

Тут он положил на стол знакомый бархатный кошель, в котором сразу звякнули монеты.

— Но как это возможно, ваша честь? — потрясенно спросила я.

Я была уверена, что эти деньги отправились к Элеоноре вместе с рубиновым ожерельем.

— В заявлении мадемуазель де Рец речь шла только об украденном украшении, — усмехнулся месье Моруа. — И требовать что-либо сверх этого ее наперсница не имела права. В любом случае эти деньги куда важнее вам, чем будущей герцогине Амальрик.

Я не знала, как выразить ту благодарность, что меня переполняла! Ведь он мог просто оставить эти деньги себе. О них никто не знал, кроме него. И никто не упрекнул бы его за такой поступок.

Но он и не ждал от меня ничего, потому что тут же откланялся и повернул к дверям. И только на пороге вспомнил о браслете.

— Ох, сударыня, я едва не забыл о самом главном. Прошу вас, дайте мне левую руку!

Я протянула ему руку, и на запястье тут же щелкнул замок тонкого металлического браслета.

— Не пытайтесь снять его мадам! Несмотря на всю его внешнюю простоту, в нём заложена сильная магия. И любая попытка избавиться от него может быть для вас опасной. Как не пытайтесь и выйти за пределы территории библиотеки. Те места, где вы можете бывать, ограничены той кованой оградой, которую вы сегодня видели.

— Могу ли я написать своему отцу, ваша честь? — спросила я.

Судья покачал головой:

— Никак нет, мадам! Вы не можете отправлять корреспонденцию, равно как и получать ее. А если вы попытаетесь передать письмо через кого-то из служащих библиотеки, то вы сильно навредите этому человеку. И желая оказать вам услугу, он сам попадет под суд.

Я заверила его, что не буду предпринимать таких попыток, и он ушел. А через несколько минут месье Амадей принес мне поднос с ужином. Молочная рисовая каша, травяной чай, в котором я почувствовала запахи мяты и корицы. А еще кусок вкуснейшего пирога с капустой.

И едва я съела всё это, как меня потянуло в сон. Я разделась, забралась в кровать и сразу заснула. А проснулась с рассветом.

Глава 14. Древнешетландский язык

Строчки поплыли перед глазами, и мне потребовалось несколько мгновений, прежде чем я снова стала различать буквы.

Статья занимала всю первую страницу. В ней подробно описывались мельчайшие детали торжества, вплоть до вышивки на свадебном платье невесты. А в последнем абзаце сообщалось, что на следующее после церемонии утро новобрачные отправятся в столицу вместе с маленьким сыном его светлости.

Стон сорвался с моих губ. И пусть я и прежде знала, что они вот-вот должны пожениться и уехать в Клермон, документальное подтверждение этого всё равно вывело меня из себя.

Я едва не смяла газету, но вовремя спохватилась. Это был бы не лучший способ зарекомендовать себя перед месье Шероном. Впрочем, я и без этого допустила ошибку.

Потому что когда я вернулась к хозяйственному корпусу, главный смотритель библиотеки уже стоял на крыльце. И взирал на меня с самым недовольным видом.

— Запомните, мадемуазель! — обвинительным тоном начал он. — В нашей библиотеке эту газету первым читаю я!

— Простите, ваша милость! — пролепетала я.

Он взял газету из моих рук, бросил взгляд на первую полосу и хмыкнул.

— Хотя я понимаю, почему вы не смогли устоять. Такие торжества никакую женщину не могут оставить равнодушной. Должно быть, вы не отказались бы оказаться в такой день в Амальрии и понаблюдать за всем лично? Звон свадебных колоколов лишают особ вашего пола остатков разума.

Его слова были на грани оскорбления, но я, напротив, порадовалась им. По крайней мере, он не знал, кто я такая. Месье Моруа не посчитал нужным ему об этом рассказать. А уж я и тем более была не намерена открывать правду.

Так что я просто изобразила некое подобие книксена (от волнения я едва стояла на ногах) и поспешила войти в дом.

Расположение кухни я безошибочно определила по идущему оттуда запаху свежей сдобы. И когда я переступила ее порог, полная румяная женщина как раз доставала из печи противень с пышными булочками.

Она окинула меня внимательным взглядом и спросила:

— Вы, должно быть, мадам Лефебр? А я Софи! Его милость велел мне сегодня приготовить на одну порцию больше. Добро пожаловать в нашу маленькую, но дружную семью.

Когда я услышала слова про семью, я не могла не усмехнуться. И женщина понимающе кивнула.

— Должно быть, вы уже составили себе мнение о нашем шевалье. Но я советую вам не обращать внимание на его брюзжание. В душе он добрый человек, но ужасно не хочет, чтобы об этом узнали. А если вы сейчас не заняты, то буду признательна, если вы посыплете эти булочки сахарной пудрой. А я пока достану из печи котелок с пшенной кашей.

Я охотно принялась выполнять ее просьбу и так увлеклась процессом, что не заметила, как на кухне появился сам месье Шерон.

— Не стоит сыпать столько пудры, мадам Лефебр! — возмущенно остановил меня он. — А вы, мадам Гарун! Для чего вы кладете в кашу столько масла? Нам во всем следует проявлять разумную экономию! Министерство финансов выделяет нам средства на содержание библиотеки, а не на то, чтобы мы позволяли себе такую неумеренность в еде.

— Не скромничайте, ваша милость! — ничуть не смутилась кухарка. — Помимо тех средств, что мы получаем из Клермона, мы зарабатываем деньги и сами. Разве не так?

Хозяин не счел нужным ей ответить. Он велел принести завтрак ему в комнату и удалился, ворча что-то себе под нос.

Месье Амадей тоже не почтил нас своим присутствием, так что во время завтрака мы с Софи Гарун смогли поболтать.

Она напрямик спросила меня, за что я была осуждена на исправительные работы. А я постаралась так ответить на ее вопрос, чтобы одновременно и не лгать, и не открыть того, кто я такая. Поэтому я просто сказала, что меня несправедливо обвинили в краже, а поскольку обвинительница была знатна и богата, то никто не усомнился в ее словах.

— Так оно часто бывает, милочка! — посочувствовала мне Софи. — У сильного всегда бессильный виноват. Ну, ничего! Я уверена, тебе понравится у нас. Просто не спорь с месье Шероном и делай то, что он велит. Пуще всего он не любит, когда кто-то выполняет работу спустя рукава. Тут уж пощады не жди! А остальном он милейшей души человек.

— А месье Амадей? — спросила я.

— Амадей тоже хороший человек. Он был еще мальчишкой, когда его мать после смерти его отца вышла замуж за другого. А отчим взял да и прогнал его со двора. И скитаться бы ему по подворотням, если бы месье Шерон его не приютил. Так что у Амадея нет другого дома, и за нашего шевалье он пойдет и в огонь, и в воду.

Наш разговор был прерван прибытием моего сундука, и следующие полчаса я потратила на то, чтобы разложить в комнате свои вещи и переодеться в чистое платье. Одежда была сильно помятой, и мне пришлось разгладить новый наряд крупицей магии.

Присутствовавшая при этом мадам Гарун восхитилась:

— Как же ловко это у вас получается, Грейс! А вот я магичить совсем не умею. Вот было бы хорошо, если бы месье Шерон позволил нам установить на кухне хоть один магический кристалл! А вы смогли бы его заряжать! Тогда бы в такую жару мне не нужно было топить печь!

Я пообещала поговорить с шевалье на эту тему и направилась в главный корпус библиотеки.

Глава 15. Монастырское воспитание

— Вы знаете древнешетландский? — переспросил месье Шерон, явно не поверив мне на слово.

— Именно так, ваша милость, — подтвердила я. — Меня обучили ему в монастыре, при котором я три года училась в пансионе.

Папенька всегда ратовал за хорошее образование, а поскольку девушек мало куда принимали, этот пансион оказался отличным выбором. И несмотря на то, что нас держали там в строгости, и вставать нам приходилось с рассветом, я вспоминала те дни с теплотой и благодарностью нашим наставницам.

— Идемте! — велел мне шевалье и направился к высокому шкафу, с одной из полок которого достал толстую книгу в потертом кожаном переплете. Он раскрыл ее на случайной странице и сунул мне в руки. — Читайте!

Самым сложным при чтении старинных книг было разобраться в написании букв. В те времена книги писались вручную, и каждый писарь считал своим долгом придать каждому символу какую-то особую красоту, добавляя к буквам закорючки и хвостики, отчего те могли стать совершенно нечитаемыми. А уж некоторые буквицы в начале абзацев и вовсе превращались чуть ли не в картинки.

И мне потребовалось несколько мгновений, в течение которых я просто рассматривала текст, не решаясь зачитать его вслух. И только когда я услышала скептический смешок месье Шерона, я начала:

— В Эстионских горах, за которыми ночует солнце, расположен город Борней, где в княжеском замке хранится амулет отваги, делающий храбрым даже самого трусливого мужа.

— Довольно! — прервал меня шевалье. — А теперь я хотел бы оценить ваш почерк.

Он подвел меня к столу, на котором были разложены писчие принадлежности и велел мне переписать абзац всё из той же книги. А после того, как я справилась с заданием, он долго разглядывал написанные мною строки, но, кажется, так и не нашел к чему придраться.

— Весьма удовлетворительно, — наконец, признал он.

Должно быть, в его устах это была высшая похвала, и я не смогла не улыбнуться.

— Я дам вам для переписывания книгу магических зелий, которая была найдена несколько лет назад в руинах замка Терзен, что на границе с Дербией. Ее страницы сильно попорчены влагой, так что некоторые слова совершенно невозможно разобрать. Вместо них оставляйте пропуски. Нам важно сохранить хотя бы те рецепты, которые еще читаемы. Полагаю, вы справитесь с этим за пару дней. Еще хочу предупредить, что иногда вам придется отвлекаться от основной работы. Дело в том, что в нашу библиотеку часто приезжают ученые маги из других городов. Зачастую им бывает некогда проводить тут много времени, поэтому они просят переписать для них те книги, ради которых они нас посетили. Разумеется, если они могут за это заплатить. И только в том случае, если интересующая их книга не защищена режимом особой секретности.

Похоже, это и был один из источников пополнения бюджета библиотеки, о котором говорила Софи.

Месье Шерон принес мне книгу зелий, и я переписывала ее до самого вечера с небольшим перерывом на обед.

С нее же я начала и следующий рабочий день. Отвлеклась я от нее лишь тогда, когда услышала, что шевалье отправляет месье Амадея в суд с какими-то документами.

Я встала из-за стола и подошла к мужчинам.

— Ваша милость, позвольте мне тоже обратиться с просьбой к месье Амадею! Мне нужно кое-что передать надзирателю в судебных казематах, — я сделала паузу, пытаясь вспомнить имя того стража, который мне помог. — Его зовут месье Клод.

— Вот как? — тут же заинтересовался месье Шерон. — И что же именно вы должны передать? Насколько я знаю, вы не имеете права отправлять за пределы библиотеки не только письма, но и записки.

— Нет-нет, это вовсе не записка! — я торопливо сняла с ушей серебряные сережки и положила их на ладонь. — Этот месье был добр ко мне, и я обещала ему эти украшения. Но я уехала оттуда столь поспешно, что совершенно забыла их ему отдать. А мне не хотелось бы, чтобы он подумал, будто я настолько неблагодарна.

На сей раз шевалье посмотрел на меня как на умалишенную.

— Разве вы заключали с ним какой-то письменный договор?

— Разумеется, нет, ваша милость, но я ведь дала обещание!

Возможно, мне это всего лишь показалось, но взгляд его будто чуть потеплел.

— Должно быть, это тоже ваше монастырское воспитание? А не думаете ли вы, мадам, что такой ваш поступок бросит на этого доблестного стража подозрение в том, что он помогал арестантке?

Я вздрогнула. Об этом я совершенно не подумала, а теперь уже жалела о том, что завела этот разговор.

— Вы правы, ваша милость, — прошептала я. — Я совсем не хочу ему навредить.

— Я знаю этого Клода, ваша милость, — вмешался месье Амадей. — Его жена торгует на рынке теми самыми мочеными яблоками, что вам так нравятся. Полагаю, не будет ничего дурного, если я передам эти серьги ей.

Я впервые услышала, что он оказался столь многословным. До этого я полагала, что у него был какой-то дефект речи, раз он так не любил говорить. Но нет, речь его была связной и правильной.

Я поблагодарила его за помощь и вернулась к книге зелий.

А на следующее утро я решила выяснить, что будет, если я попытаюсь выйти за пределы библиотечной территории. Проснувшись, я, как обычно, отправилась к воротам за свежей газетой. А поскольку привратник так же привычно в это время спал, я открыла калитку и отважно сделала шаг наружу.

Глава 16. Магия и книги

— Ваша милость! — спустя пару дней я решилась обратиться к Шерону. — Нельзя ли установить магические кристаллы для освещения на стенах в хозяйственном корпусе? По ночам там в коридорах бывает ужасно темно.

За эти два дня я успела переписать не только тонкую книгу магических зелий, но еще и трактат по лекарственным травам для доктора из городской больницы и, тем самым заработала для библиотеки несколько звонких монет. А магические кристаллы стоили совсем недорого — ведь, по сути, это были просто полудрагоценные камни, которые сами по себе не давали никакого света. А подпитывались они магией людей или драконов.

— А зачем вам выходить в коридор по ночам? — удивился месье Шерон. — Для справления естественных нужд можно воспользоваться ночной вазой, а не шастать в потемках до отхожего места.

Я смутилась от его слов, а вот он сам ничуть. Похоже, он не считал постыдным обсуждать то, что было естественным.

— А кристалл для кухни? — дрогнувшим голосом спросила я. — На нём удобно разогревать еду.

— Вам внушила это мадам Гарун? — строго спросил он. — Эта бездельница то и дело пытается манкировать своими обязанностями!

Назвать Софи бездельницей было слишком даже для такого ворчуна, как шевалье. И я нахмурилась. Ведь мы не просили ни о чём невозможном. Всего лишь о маленьких удобных вещах, которые облегчали быт.

— Я буду заряжать их сама, месье! У меня есть магия, а расходовать ее мне пока некуда. И я готова заплатить за эти кристаллы! У меня есть немного денег. Правда, купить их сама я не смогу, вы же знаете, мне нельзя выходить за пределы библиотеки.

Тут он посмотрел на меня чуть внимательней. Похоже, мысль о том, ему не придется тратиться на это самому, ему понравилась.

— Хорошо, — наконец, бросил он, — я подумаю над этим.

Сколько он собирался над этим думать, сказать было трудно. Но дело сдвинулось с места только через три дня.

Ночью я услышала грохот, а когда выскочила из своей каморки и со свечой спустилась на второй этаж, то увидела сидевшего на полу месье Шерона. Было нетрудно понять, что тут произошло — в темноте он наткнулся на стоявший у стены шкаф, с которого на него свалилась наполненная всяким хламом круглая шляпная коробка.

Рядом с ним уже суетились успевшие подойти раньше меня Софи и Амадей. И вид у нашего шевалье был весьма жалкий.

Зато в тот же день на каждом этаже появились не самые мощные, но всё-таки дававшие свет кристаллы. А на кухне мадам Гарун начала осваивать кристалл, что был способен заменить ей огонь в очаге.

Теперь каждый вечер, прежде чем отправиться спать, я отдавала часть своей магии этим кристаллам. Те, что висели на стенах, требовали от меня совсем немного усилий. А вот тот, что находился на кухне, был куда мощнее, и после его зарядки я некоторое время чувствовала себя опустошенной. Но стоило мне увидеть, как радуется Софи, которой теперь требовалось таскать на кухню вполовину меньше дров, и я понимала, что мои усилия не напрасны.

Первая неделя моей работы в библиотеке подходила к концу, и я ожидала решения месье Шерона с замиранием сердца.

— О, дорогая Грейс, — подбадривала меня мадам Гарун, — стоит ли волноваться по этому поводу? Если он не оставит тебя в библиотеке, то все эти кристаллы ему придется заряжать самому, а уж он ни за что не захочет этого делать! Да и Амадей говорит, что у тебя прелестный почерк, и ты так ловко переписала какую-то книгу для местного доктора, что тот остался в совершенном восторге! Сам Амадей с этой задачей не справился бы и за несколько дней.

И всё-таки, зная сложный характер главного смотрителя библиотеки, я не могла быть уверена в его решении. И потому когда он объявил, что дозволяет мне продолжить работу, у меня на глазах выступили слёзы, и я горячо поблагодарила его за доверие.

— Но вы должны помнить, мадам Лефебр, что вы всё еще остаетесь человеком, находящимся на исправительных работах, — не удержался он от того, чтобы добавить ложку дегтя. — И в случае небрежного отношения к своим обязанностям с вашей стороны я не премину сообщить об этом господину судье. А сейчас отправляйтесь в зал древнешетландских книги, там ожидает читатель, прибывший к нам из Северной Шетландии.

Окончание последней фразы он произнес почти с придыханием.

— Из Северной Шетландии? — не поверила я. — Но как такое возможно? Разве связи между нашими странами не разорваны?

Вражда с северным соседом продолжалась уже не одну сотню лет, и граница была закрыта.

— В том-то и дело, мадам! — шевалье понизил голос. — Говорят, его величество хочет эти связи восстановить! И для начала он позволил въехать к нам в страну нескольким ученым магам. Наверняка он полагает, что обмен магическими знаниями будет равно полезен обеим сторонам. Ведь сколько старинных ритуалов невозможно провести без артефактов, которые находятся в Северной Шетландии! А это ослабляет нашу страну! Теперь-то вы понимаете, насколько нам важно угодить этому господину? Вполне возможно, что из Гранд-Эста он отправится прямиком в королевский дворец!

Я заверила его, что прекрасно это понимаю, и отправилась в указанный зал.

Маг из Северной Шетландии сидела за овальным столом в центре. И когда я приблизилась к нему, не посчитал нужным поприветствовать меня хоть как-то. Он не приподнялся и даже не наклонил голову.

Глава 17. Извольте выполнять

— Вы же понимаете, что это невозможно, сударь! — сказала я.

Я была уверена, что он понимал это и сам. Или он настолько не привык думать о людях, которым он отдавал поручения, что не задумался об этом и в этот раз.

— Невозможно? — он, казалось, был удивлен самим фактом того, что я осмелилась ему возразить. — Впрочем, если вы так и будете тут стоять вместо того, чтобы сразу заняться делом, то, разумеется, это окажется невозможным.

Прежде, чем я успела что-то ответить, я услышала за спиной тихие шаги месье Шерона.

— Что-то случилось, ваша светлость?

Светлость? Значит, гость из Северной Шетландии тоже был герцогом? Хотя этого следовало ожидать. Вряд ли первыми в нашу страну его величество пустил бы аристократов низкого уровня. Самые сильные маги обычно бывали в очень знатных семействах, которые блюли чистоту драконьей крови.

— Эта мадемуазель, господин Шерон, — усмехнулся дракон, — заявила мне, что мое поручение слишком сложно для нее. Поэтому потрудитесь прислать мне другого писца!

— Простите, ваша светлость, но, боюсь, что другого у нас нет, — покраснел шевалье. — На содержание библиотеки выделяют столь мало средств, что мы не можем позволить себе держать нескольких переписчиков. На всём, знаете ли, приходится экономить.

Мне даже стало его жаль. Он говорил об этом, покраснев от стыда. А ведь он вовсе не обязан был оправдываться перед гостем.

— Но даже если бы у нас был такой человек, — вмешалась я, — он тоже не смог бы выполнить то, что вы требуете, сударь!

Месье Шерон бросил на меня осуждающий взгляд, призывая меня к молчанию. А для надежности еще и сказал это вслух:

— Извольте помолчать, мадам!

— Мадам? — правая бровь дракона чуть приподнялась. — Даже не мадемуазель? Неужели в Южной Шетландии замужние дамы имеют обыкновение работать, а не заниматься мужем и детьми? Да еще и работать в библиотеке?

Он говорил всё это таким уничижительным тоном, что теперь покраснела и я. Мне было сложно представить, что он сказал бы, если бы узнал, что я находилась тут на исправительных работах.

— Не беспокойтесь, ваша светлость! — воскликнул месье Шерон. — Мадам Лефебр сделает всё, что вы пожелаете!

Это прозвучало так двусмысленно, что я смутилась еще больше. Впрочем, мой начальник и сам это понял, и на его лбу заблестели бисеринки пота.

— Немедленно берите книгу, мадам, и отправляйтесь ее переписывать! — торопливо продолжил он.

Я уже поняла, что спорить бесполезно. А потому взяла книгу и намеревалась удалиться. Но тут я посмотрела на ее обложку и застыла на месте.

— Простите, ваша милость, — обратилась я к шевалье, — но эта книга входит в список книг, на которых стоит печать особой секретности! А это значит, что она не подлежит переписыванию ни в каком виде — ни полностью, ни частично!

За те несколько дней, что я провела в библиотеке, в этом вопросе я разбиралась уже неплохо. И теперь мне было удивительно, что сам месье Шерон не обратил на это внимания.

— Мне кажется, господин Шерон, что ваша служащая осмелилась усомниться в вашем приказе!

Герцог употребил слово «служащая», но явно первоначально намеревался сказать «служанка».

— Идите за мной, мадам Лефебр! — понизив голос, велел мне шевалье. — Простите, ваша светлость!

Мы вышли из зала редких книг, и когда за нашими спинами закрылась дверь, месье Шерон позволил себе высказать всё, что он обо мне думал.

— Как вы посмели сделать мне замечание, сударыня? Я управлял этой библиотекой еще в те времена, когда вы лежали в люльке! Я знаю правила доступа к магическим книгам куда лучше вас, и если я…

— Простите, ваша милость, я всего лишь не хотела, чтобы вы по неосторожности нарушили закон. Содержание этой книги слишком ценно, чтобы ее переписывать и позволять выносить список из здания библиотеки. Если об этом станет известно, вас могут наказать!

Мне было странно, что он не понимал этого сам.

— Глупая курица! — рассердился он. — Неужели вы думаете, что я смыслю в этом меньше вашего? Да будет вам известно, что относительно этого господина я получил особые распоряжения из столицы! Не далее, как пару дней назад сюда было доставлено письмо с королевской печатью, в котором мне предписывалось оказать его светлости самый почтительный прием и предоставить в его распоряжение любые книги, которые он посчитает нужным затребовать. Любые, мадам! А это значит, что его величество счел его светлость заслуживающим самого высокого доверия. Или вы станете оспаривать и приказы короля?

— Ну, что вы, ваша милость! Конечно, нет! Но дело в том, что в письме его величества речь шла исключительно о нашем госте. Теперь же получается, что текст этой книги стану читать еще и я.

А вот эта мысль, кажется, действительно прежде не пришла ему в голову. Потому что он уставился на меня с заметной растерянностью. Словно и сам теперь не знал, как поступить.

— Быть может, будет лучше, если эту книгу станете переписывать вы сами?

Но он, как и я, лишь содрогнулся, представив себе весь этот труд.

— Нет-нет, мадемуазель! Это вовсе ни к чему. Вашего ума всё равно не хватит на то, чтобы постичь тот текст, что вы станете переписывать. Так что не будет ничего дурного в том, что в нее заглянет, — и высказав это, он облегченно вздохнул. — А теперь немедленно садитесь за стол и беритесь за работу! И не смейте выходить из библиотеки до тех пор, пока не выполните то, что потребовал его светлость!

Глава 18. Не стоило так утруждаться

Я просидела за столом до самого вечера. Я пропустила обед, не решившись нарушить распоряжение месье Шерона. Стопка исписанных моим почерком листов казалась весьма внушительной — но ровно до тех пор, пока я не переводила взгляд на саму книгу.

За эти десять часов я не переписала и трети книги. Мои глаза уже закрывались, а чувство голода боролось во мне с желанием хоть немного поспать.

Усталость сказывалась на каждом моем действии. Я стала медленнее писать, и всё чаще мне приходилось откладывать в сторону испорченные кляксами листы. А ведь каждый такой лист приходилось переписывать заново.

Наконец, я начала удалять кляксы с помощью магии. В другой ситуации я ни за что бы на это не пошла — несмотря на кажущуюся простоту этого действия, оно требовало на удивление много энергии, расходовать которую по таким пустякам было крайне неосмотрительно.

Сначала я думала, что шевалье велит Софи принести ужин для меня прямо сюда. Пока не вспомнила о том, что одним из незыблемых здешних правил является запрет на пронос съестного в главный корпус библиотеки. А это означало, что мне придется остаться голодной до утра. А то и до следующего вечера, ведь к утру я еще не выполню задание.

В полночь я поняла, что уже не вижу ни строчки. Работать в таком состоянии было бессмысленно. И я решила, что если посплю пару часов, то ничего страшного не случится.

В кабинете месье Шерона был удобный диван, но, разумеется, о том, чтобы войти туда, не могло быть и речи. Поэтому я устроилась на небольшой оттоманке, что стояла у окна прямо в этом зале. И сразу же заснула.

Проснулась я только на рассвете. И испуганно вскочила, поняв, что проспала не меньше пяти часов. Уже через пару минут я снова сидела за столом.

И когда на свое рабочее место пришел шевалье, моя работа кипела вовсю. Он подошел ко мне, оценил взглядом то количество страниц, которое мне еще требовалось переписать, и вздохнул. Он пришел к тому же выводу, к которому еще накануне пришла я — мне не справиться с этой работой до вечера.

— Я голодна, ваша милость! — сказала я. — А трудно быть внимательной, то и дело слыша, как урчит твой желудок. И если я немедленно чего-нибудь не съем, то рухну в обморок, и тогда вам придется переписывать эту книгу самому.

Угроза возымела свое действие, и месье Шерон позволил мне отлучиться на полчаса, чтобы позавтракать. Чем я и не замедлила воспользоваться.

Софи тут выставила на стол не только пшеничную кашу, которую она варила на завтрак, но и остатки вчерашнего ужина. И это было весьма кстати. Я отнюдь не была уверена, что шевалье разрешит мне пойти обедать.

— Вы отсутствовали не тридцать, а тридцать пять минут, — попенял мне он, когда я вернулась в библиотеку. При этом он не упустил возможности показать мне свои карманные часы, которые наверняка стоили безумных денег.

Я извинилась за опоздание и снова взялась за работу. Сейчас, на свежую голову и сытый желудок, я уже почти не допускала небрежности, и мне не приходилось отвлекаться на то, чтобы подчистить кляксы или подправить неаккуратно написанную букву.

Но даже учитывая, что я вновь осталась без обеда и не отвлекалась от книги почти ни на минуту, к пяти часам вечера я выполнила только две трети работы.

И я решила честно сказать нашему гостю, что к указанному им времени список книги не будет еще готов. Передавать это через месье Шерона я не стала — тот только разозлился бы на мои слова — а сама отправилась в зал древнешетланских книг, где его светлость, имени которого я так и не знала, уже второй день что-то изучал. Только, в отличие от меня, за это время он успел несколько раз поесть и хорошенько выспаться.

— Позвольте, ваша светлость? — я остановилась на пороге зала, держа в руках внушительную стопу листов, чернила на которых уже успели высохнуть.

— Всё готово, мадам? — поинтересовался он.

— Никак нет, ваша светлость! Я пришла, чтобы сказать вам, что я не успеваю закончить переписывание книги сегодня. Вы сказали, что уезжаете завтра на рассвете. Быть может, вы позволите мне продолжить работу до самого времени вашего отъезда? Кроме того, я заметила, сударь, что не меньше тридцати страниц в конце книги содержат всевозможные примечания и хотела спросить, нужно ли переписывать и их?

Я вручила ему ту пачку листов, которую принесла. И он, прежде чем ответить на мои вопросы, внимательно изучил те листы, что были сверху.

— У вас прелестный почерк, мадам! — он обращался ко мне просто «мадам», потому что наверняка уже успел позабыть мою фамилию. — Что касается примечаний… Да, переписывать их нет необходимости. Мне нужен лишь основной текст книги. И да, вы можете продолжить работу до утра. Тем более, что я решил отложить отъезд еще на пару дней. Так что вам не стоило так уж утруждаться.

Он решил отложить отъезд на пару дней и не счел нужным сообщить мне об этом? И по-прежнему требовал, чтобы я переписывала книгу безо всякого отдыха?

Я возмущенно засопела. С одной стороны, мне хотелось высказать ему всё, что я о нём думала. С другой стороны, я совсем не хотела прогневать гостя, который направлялся на прием к самому королю.

Поэтому я всё-таки решила промолчать. Но весь свой гнев я вложила во взгляд, который схлестнулся со взглядом его светлости.

— Ну-ну, мадам, стоит ли сердиться? — рассмеялся он, правильно истолковав его значение. — Это же ваша работа, не так ли? А если вы всё сделаете в срок и прилежно, то я готов вознаградить вас золотой монетой.

Глава 19. Старые заклинания

Мне стало не по себе. Если ему будет известно, что я могла понять тот текст, который переписывала, то не расскажет ли это кому-то еще? Он едет в столицу и будет разговаривать там не только с королем, но и с магами, занимающими высокие посты во дворе? И не увидят ли те угрозу в скромной служительнице библиотеки? И не захотят ли снова упечь меня с тюрьму?

От этой мысли я содрогнулась. Но прежде, чем я успела что-то сказать, дверь снова распахнулась, и на пороге появился бледный и взволнованный месье Шерон.

— Простите, ваша светлость, но я невольно услышал ваш вопрос! И, разумеется, ответ на него «нет»! Древнешетландский один из самых сложных языков в мире. И женский ум просто не в состоянии его постичь!

Он снова назвал меня дурой, но на сей раз я была ему за это благодарна.

И когда наш гость посмотрел на меня в упор, я часто-часто закивала, подтверждая всё то, что сказал мой начальник.

— Я научил мадам Лефебр древнешетланскому алфавиту, — меж тем, продолжал лепетать тот, — чтобы она могла отличить одну букву от другой и не допускала ошибок на письме. И этого более, чем достаточно, для того чтобы она могла переписывать старинные книги.

— Прекрасно, месье Шерон! — одобрительно сказал его светлость. — Ничуть не сомневался в том, что вы соблюдаете закон. И раз уж я решил задержаться в Гранд-Эсте еще на пару дней, то, полагаю, стоит вашей подчиненной дать эту ночь поспать. А то мне кажется, что она близка к тому, чтобы упасть в обморок. Я вовсе не хотел бы, чтобы это случилось с ней из-за моего поручения.

— Разумеется, ваша светлость, разумеется! Ступайте отдыхать, мадам Лефебр!

Ему не потребовалось повторять это дважды. Я мигом выскочила из зала, добралась до стола, за которым провела эти сутки, оставила на нём книгу. И припустила по направлению к хозяйственному корпусу.

Софи еще не приготовила ужин, но зато меня дожидались остатки обеда. И я с удовольствием съела всё, что она поставила передо мной на стол.

— Бедняжка! — жалостливо вздохнула она. — Надеюсь, хотя бы эту ночь ты проведешь в постели?

Я чувствовала себя такой усталой, что, поднявшись в свою каморку, сразу же легла спать.

А утром, едва позавтракав, вернулась к своей работе. Но если в предыдущий день я переписывала текст, не пытаясь вникнуть в его содержание — мне просто некогда было это делать — то сейчас я позволила себе проявить любопытство.

Эта книга была сборником заклинаний. И о существовании некоторых из них я до этого дня даже не подозревала. Впрочем, большинство из них наверняка требовали таких затрат энергии, на которые был не способен ни один даже самый сильный маг.

Заклинание на вызов полчищ саранчи соседствовало на страницах с заклинанием на поражение вражеской армии.

Но раздел со столь сильными чарами я предпочла пропустить — при моих слабых способностях такие заклинания были просто бесполезны. А вот во второй части книги я нашла для себя немало интересного.

Особенно впечатлило меня заклинание иллюзии. Я потратила не менее получаса, чтобы запомнить каждое его слово. Я не была уверена, что оно окажется мне по силам, а пробовать применить его прямо сейчас было бы чистым безумием. Но, кто знает, возможно, однажды он сможет мне пригодиться.

Поскольку мне не нужно было переписывать примечания к книге, я справилась с работой уже к вечеру. На сей раз я не понесла переписанный текст нашему гостю, а отдала его месье Шерону.

Он одобрительно кивнул, забрал у меня и листы, и книгу, а потом, понизив голос до шепота, спросил:

— Надеюсь, вы понимаете, мадам, что вам следует быть осторожной в присутствии нашего гостя?

Я прекрасно поняла, о чём он говорил, и тоже кивнула. Я вообще не собиралась более общаться с этим господином из Северной Шетландии. Если он проведет в библиотеке еще один день, значит, в этот день мне следует держать от него подальше. В корпусе публичной библиотеки тоже было немало работы.

И на следующее утро после завтрака я позволила себе немного погулять по парку. Стояла чудесная погода, сияло солнце, и птицы пели, прячась в кронах деревьев.

Мне захотелось взять у месье Амадея какой-нибудь дамский журнал или сентиментальный роман и посидеть с ними на лавочке возле фонтана. Или даже просто с городской газетой, уже прочитанной месье Шероном с первой до последней страницы. Быть может, в этой газете будет написано что-то про моего маленького Джеральда? Ведь как-никак он в своем столь юном возрасте уже был весьма значимой в Шетландии персоной.

Я так замечталась об этом, что не услышала приближающихся со стороны главного корпуса библиотеки шагов. И вздрогнула, когда услышала голос его светлости:

— Я обещал вам золотую монету, мадам! Так вот она, держите.

Скромная работница библиотеки не могла позволить себе отказаться от такого поощрения, и я уже едва не протянула за монетой руку, как вдруг осознала, что эти слова наш гость произнес по-древнешетландски!

Он сделал это специально!

Глава 20. Вас ждут в публичной библиотеке

— Простите, ваша светлость, что вы сказали? — я попыталась вежливо улыбнуться, хотя вся изнутри была словно скована страхом.

— О, сударыня, это вы меня простите. Я случайно заговорил на языке, который был в книге, что я читал весь вчерашний день! — он тоже улыбнулся, только вышло это у него гораздо лучше, чем у меня. При этом взгляд его — цепкий, внимательный — почти неприлично изучал выражение моего лица. — Вот, держите, это то, что я вам обещал за хорошую работу.

И он протянул мне монету. Я раскрыла ладонь. А когда монета оказалась у меня в руке, я изобразила книксен и поблагодарила гостя за доброту. Именно так должна была вести себя служащая городской библиотеки.

— Вам нравится здесь работать, мадам Лефебр? — он задал следующий вопрос, прежде чем я успела откланяться.

— Да, ваша светлость! — я решила быть немногословной.

Просто развернуться и уйти было бы проявлением грубости, которое я не могла себе позволить. Поэтому я стояла напротив него, скромно потупив взор.

— Но что заставляет вас работать? Разве ваш муж не должен обеспечивать вас всем необходимым?

Я замерла, не зная, что ответить на этот раз. Конечно, можно было сказать правду. Что я была разведена. Но это было так постыдно, что я не сомневалась, что этот господин после такого признания станет смотреть на меня с презрением. А то и сделает мне какое-нибудь неприличное предложение.

Мое замешательство он истолковал по-своему.

— Простите, мадам, должно быть, ваш супруг скончался. Я был слишком бестактен, задавая свой вопрос.

Я осмелилась посмотреть на него, и в его ответном взгляде прочитала что-то, похожее на участие. Впрочем, что бы он ни подумал обо мне, меня это не должно было касаться.

Встреться мы при других обстоятельствах, я наверняка сочла бы его очень красивым мужчиной. Но сейчас я могла думать только о том, что находиться с ним рядом было опасно.

И прежде, чем он спросил бы что-то еще, я сказала:

— Простите, сударь, но я должна идти.

Снова присела в книксене и торопливо зашагала в сторону хозяйственного корпуса.

Я благоразумно решила не появляться пока в главном здании. Вместо этого я занялась зарядкой магических кристаллов в коридорах и на кухне. А потом, когда мадам Гарун поставила передо мной кружку молока, я, наконец, взялась за чтение газеты.

И первая же новость, которую я прочитала, повергла меня в трепет.

«Его светлость герцог Амальрик, наследник престола Южной Шетландии, по пути в Клермон сделает остановку в Гранд-Эсте!

Предполагается, что он встретится с главой города и посетит магическую библиотеку!»

— Что с тобой, милочка? — забеспокоилась Софи. — Ты так побледнела! Ох, уж этот месье Шерон! Он совсем замучил тебя работой!

Я покачала головой. На сей раз месье Шерон был ни при чем.

А Софи, взглянув на первую полосу газеты, воскликнула:

— Надеюсь, его милость позволит нам поприветствовать герцога, когда он будет в библиотеке? Это же такое событие — увидеть будущего короля Шетландии! Ох, а может быть, мы даже будем представлены его светлости? Ты только представь — ему назовут наши имена. Нет-нет, от этого я упаду в обморок!

Она прекрасно знала, что ничего подобного не будет, но позволила себе помечтать.

Я же мечтала о том, чтобы поданная газетой информация оказалась неправдой, и герцог Амальрик миновал Гранд-Эст. Или, по крайней мере, магическую библиотеку. Что вообще ему могло тут понадобиться? И если его намерение встретиться с градоначальником я вполне могла понять, то цель посещения этого места оставалась для меня загадкой. Да, Мэйнард был магом, но я никогда не замечала у него большой любви к чтению.

В газете было не написано, когда именно должен был состояться этот визит, и на всякий случай я решила узнать это у месье Шерона. Наверняка он и сам предпочтет, чтобы в тот день я и носа не казала из своей каморки. Разве могла преступница удостоиться чести лицезреть самого наследника шетландской короны?

Но только я подумала об этом, как дверь кухни с грохотом распахнулась, и на пороге мы увидели бледного и дрожащего месье Амадея.

— Мадам Лефебр! Его милость требует, чтобы вы немедленно явились в главный зал публичной библиотеки!

Я тут же поднялась из-за стола, немало удивленная таким требованием.

— Но что мне там делать, месье? Это же ваша вотчина.

Но он покачал головой и с жадностью принялся пить воду из ковша, что стоял на столе.

— Он сказал, чтобы сегодня я не смел там показываться! Потому что туда прибыла гостья, для которой я «рожей не вышел», — он произнес это с некоторой обидой. — Она захотел получить книгу не для чтения в зале библиотеки, а с собой. А когда я сказал, что это невозможно, месье Шерон заявил, что я идиот, прогнал меня и велел позвать вас.

Но это действительно было одним из главных правил библиотеки — запрет на вынос книг за ее пределы. И я не понимала, почему вдруг месье Шерон решил от него отступить.

— Неужели для кого-то может быть сделано исключение? — спросила я.

Глава 21. Иллюзорная магия

— Но почему сам месье Шерон не может дать ее светлости нужную книгу? — пролепетала я.

Всё во мне протестовало против мысли о том, что я покажусь нынешней жене Мэйнарда. Если она узнает, что я здесь, то наверняка найдет способ напакостить мне снова.

Ее вряд ли порадует то, что в качестве места исправительных работ господин судья выбрал для меня библиотеку. Я была уверена, что Элеонора мечтала о том, что я окажусь на каторге.

— Дело в том, что ее светлость еще сама толком не определилась с той книгой, которую она хочет прочитать, — вздохнул Амадей. — Поэтому, боюсь, вам придется терпеть ее дурной характер совсем не пять минут. А его милость не может позволить себе тратить столько времени на герцогиню Амальрик, ведь он будет занят в основном корпусе библиотеки, где состоится беседа его светлости с нашим гостем из Северной Шетландии.

Мэйнард встречается с тем господином, для которого я переписывала книгу? Да кто же он такой? Нынешний статус моего бывшего мужа совсем не предполагал общение с обычными чужестранцами, даже если носили титул герцога.

— Но я не могу пойти туда! — воскликнула я. — Вы же знаете, месье, что я нахожусь тут на исправительных работах! Я преступница! Мое общение с такой знатной особой было бы проявлением неуважения к ней!

— Не говорите ерунды, мадам Лефебр! — покачал головой месье Амадей. — Если вы сами не скажете ей, кто вы такая, то она ничего не узнает. Вы просто служащая библиотеки, вот и всё. И отправляйтесь туда немедленно, если не хотите прогневать месье Шерона!

— А где сейчас сам месье Шерон?

— Он только что повел в главный корпус герцога Амальрика.

Я издала тяжкий вздох. Объяснять мотивы своего поведения Амадею не было никакого смысла, он всё равно не сможет отменить решения его милости. Значит, я должна поговорить с самим месье Шероном.

Но сделать этого мне не удалось. Потому что Софи, только-только вернувшаяся из главного корпуса, куда она относила травяной чай и пирожные (неслыханное, вопиющее нарушение правил!) сообщила мне, что шевалье находится в своем кабинете вместе с обоими герцогами.

— Вам же, мадам, следует поспешить к ее светлости! — продолжал нервничать Амадей. — И захватите с собой поднос с чаем и десертами. Наверняка герцогиня не откажется от угощения.

Я вышла из хозяйственного корпуса с со всем необходимым для чаепития. На подносе стоял маленький фарфоровый чайник и чайная пара из того же сервиза. И на тарелке лежали аппетитные пирожные и печенье. И вся эта посуда дребезжала при каждом моем шаге, словно пыталась своим звоном разогнать мои невеселые мысли.

Если я проигнорирую распоряжение месье Шерона и не появлюсь перед Элеонорой, это вызовет ее гнев, и шевалье в любом случае велит меня разыскать и заставит перед ней извиниться. И при этом наверняка будет присутствовать еще и сам Мэйнард. Ох, какое это будет унижение!

Стоило мне подумать об этом, как мои щеки запылали. А сразу же после этого мне пришло в голову решение, которое было рискованным и опасным, но которое я тут же решила попытаться воплотить.

Текст заклинания иллюзии так прочно врезался мне в память, что я произнесла его без малейшей запинки. В примечаниях к нему (да-да, в тех самых, которые наш гость не посчитал нужным иметь в записи) было сказано, что в момент произнесения заклинания нужно было представить ту иллюзию, которую ты пытаешься создать.

Я не была уверена, что правильно поняла, как это всё должно работать. Но судя по тому, что мне рассказывали еще в юности, когда я постигала азы магии, иллюзия могла быть связана и с внешностью самого мага. И именно такого эффекта я и пыталась добиться сейчас.

Полностью изменить свою внешность я не рассчитывала — для этого я была слишком слабым магом. Но я представила себе темноволосую женщину с карими глазами и крупным носом. Не слишком красивую, но и не дурнушку. Такую, на лице которой взгляд вряд ли задержится дольше необходимого.

Никаких изменений я не почувствовала и потому вошла в здание публичной библиотеки со страхом. Да, Элеонора узнает меня, и это приведет к непростому разговору. Но если она станет угрожать мне, то я тоже не буду молчать. А устраивать публичный скандал совсем не в ее интересах. Ведь тогда Мэйнард узнает о том, что это она сделала из меня преступницу. И вряд ли похвалит ее за это.

Герцогиня Амальрик (всё во мне переворачивалось от осознания того, что ею была уже не я) ожидала меня в самом большом и красивом зале публичной библиотеки. Она стояла у окна и смотрела на пруд с лебедями.

При моем появлении она обернулась, и на ее лице сразу появилось недовольное выражение.

— Вы не слишком-то торопились, мадемуазель! — сказала она, когда я подошла поближе. — Я непременно попеняю шевалье Шерону на вашу нерасторопность.

А я едва не выронила из рук поднос, когда осознала то, что сейчас происходило. Она не узнала меня! Она меня не узнала!

— Простите, ваша светлость! — от волнения мой голос прозвучал незнакомо для меня самой.

Я аккуратно расставила посуду на маленьком столике, что стоял перед высоким креслом. Но ее светлость не обратила на лакомства ни малейшего внимания.

— Я желаю, чтобы вы подобрали мне самую модную книгу этого сезона! — требовательно заявила она. — Мне нужно, чтобы было, что обсудить в светских салонах столицы. Я не хочу, чтобы там сочли меня невеждой.

Глава 22. Вы нарушили закон!

Со дня их свадьбы прошло не так много времени, чтобы интересное положение Элеоноры стало столь заметным. Неужели она уступила Мэйнарду еще до того, как стала его женой? Была так уверена, что он на ней женится?

Обида снова захлестнула меня. Значит, муж изменял мне. Он настолько не ценил меня, что не считал нужным хранить мне верность.

До этой минуты мне казалось, что нанесенная им рана уже почти затянулась, но почему же сейчас я опять испытываю такое разочарование? Мне давно следовало понять, что я значила для него слишком мало.

Хотя когда-то он любил меня — в этом я не сомневалась. Потому что для него наш брак был мезальянсом, и только любовь могла заставить его пойти на этот шаг. Но, должно быть, от нее уже ничего не осталось. Он променял меня на корону Шетландии.

Я горько усмехнулась. А кто бы не променял?

— Вы что, не слышали меня, мадемуазель? — донесся до меня голос Элеоноры. — Я велела вам проводить меня к герцогу Амальрику!

— Конечно, ваша светлость! — я сделал книксен и, подхватив со стола книги, попросила ее следовать за мной.

Я довела ее до центрального здания и распахнула дверь.

— Кабинет шевалье Шерона находится на втором этаже прямо возле лестницы, что ведет из холла.

— Вы что же, думаете, я отправлюсь туда одна? — возмутилась Элеонора.

— Но я должна упаковать книги, ваша светлость! — напомнила я. — Вы сами велели мне это сделать.

— Займитесь этим после того, как доведете меня до кабинета! — визгливо потребовала она.

Мне хотелось избавиться от ее общества как можно скорее. Я не знала, сколь долго будет действовать заклинание иллюзий, хоть и повторила его текст еще несколько раз.

Впрочем, я решила, что не будет ничего страшного, если я доведу ее до кабинета шевалье. Входить туда я не стану. Потому что я не могу позволить себе показаться одновременно и месье Шерону, и Мэйнарду.

Как только Элеонора окажется возле дверей кабинета, она перестанет нуждаться в моем сопровождении и сама же отошлет меня. А уж после того, как я отнесу книги в экипаж герцога Амальрика, я постараюсь в большом библиотечном парке, где меня трудно будет найти. И вернусь к себе только после того, как Мэйнард и его супруга уедут.

Но мой план развалился, стоило нам с Элеонорой только оказаться внутри здания. Потому что именно в этот момент по лестнице спускались Мэйнард и наш гость из Северной Шетландии.

Я почувствовала жар на щеках и постаралась отвернуться. Амальрик был драконом, и вблизи он мог легко почувствовать меня под любой маской.

Другого спускавшегося с лестницы мужчину я не боялась. Даже если он обратит на меня внимание, то, скорее всего, примет меня за одну из здешних служанок. Он просто не узнает во мне мадам Лефебр, которая переписывала для него книгу.

К счастью, всё внимание мужчин Элеонора переключила на себя.

— Мэй, я устала тебя ждать и отправилась на твои поиски! — воскликнула она, остановившись у лестницы. — О, простите, сударь, я не должна была прерывать вашу беседу!

На лице ее появилось виноватое выражение, но цепкий взгляд при этом заскользил по фигуре гостя.

Я воспользовалась тем, что Мэйнард стал представлять жену своему собеседнику, и выскользнула на улицу.

Я вернулась в публичную библиотеку и перво-наперво подошла к зеркалу в холле. Я заглянула в него с большим волнением. И, к своей радости, увидела в отражении именно то лицо, которое мысленно себе рисовала. Значит, заклинание работало именно так, как я и полагала.

Я не стала дожидаться, когда иллюзия спадет сама, а прочитала другое заклинание, которое эту иллюзию снимало. И через секунду я увидела в зеркале уже саму себя.

Уже вернувшийся к своим обязанностям Амадей помог мне упаковать выбранные Элеонорой книги. Он же вызвался и отнести их в экипаж Амальриков, за что я искренне его поблагодарила.

А сама торопливо вышла на свежий воздух и зашагала по аллее парка в сторону старой беседки, что находилась довольно далеко от центрального здания. Оттуда мне будут хорошо видны парадные ворота, через которые должна будет проехать карета Мэя.

Мне ужасно хотелось узнать, где сейчас находится мой Джери. Жаль, что я не могла об этом спросить.

Впрочем, в газете писали, что молодые направлялись в столицу в сопровождении маленького сына его светлости, а значит, Джеральд тоже был сейчас в Гранд-Эсте. Быть может, нас разделяли с ним всего пара кварталов.

Ах, если бы я могла выйти за пределы библиотеки! Я бежала бы за каретой Мэя до тех пор, пока она не привела бы меня к тому особняку, в котором они остановились. И я простояла бы возле него до тех пор, пока не увидела бы сына.

Теперь, когда Элеонора была беременна, Джеральд находился в опасности. Мне оставалось надеяться лишь на то, что до родов она не станет ничего предпринимать. Ведь у нее могла родиться девочка, а ослаблять позиции своего мужа в борьбе за престол без необходимости она бы не стала.

Да и покушаться на жизнь сына Мэя сразу же после появления на свет собственного малыша будет для нее слишком подозрительно. Наверняка она выждет хоть какое-то время.

Глава 23. Будете мне должны

— Я всё еще не понимаю, сударь, что вы имеете в виду.

А что еще я могла сказать? Если он вздумает во всеуслышание обвинить меня еще и в этом, то даже месье Моруа ничем не сможет мне помочь. Такое обвинение будет куда более серьезным, чем кража рубинов.

Он хищно улыбнулся:

— Ну, раз вы не желаете признаваться, мне придется выяснять правду другим путем. И я ее выясню, не сомневайтесь. Месье Шерон говорил, что тут, в библиотеке, крайне мало служащих. И если я спрошу его, кому именно он поручил обслуживать герцогиню Амальрик, то я уверен, он назовет именно ваше имя. Вы действительно хотите, чтобы я спросил его об этом?

Несмотря на то, что на улице было жарко, меня пробрала дрожь. Но я всё еще не собиралась ни в чем признаваться. Даже если он задаст шевалье этот вопрос, то что он сможет узнать? Только то, что с герцогиней Амальрик в библиотеке была именно я. Но я и не отрицаю этого. А за то, что нашему гостю показалось, будто в тот момент я выглядела как-то по-другому, я отвечать не могу.

— Ах, вот как? — усмехнулся он, когда я промолчала. — Тогда я поставлю вопрос по-другому. От кого именно вы хотели скрыть свое истинное лицо, мадам? От герцога и герцогини Амальрик? Но почему? Впрочем, пока они всё еще в Гранд-Эсте, я могу спросить об этом их самих. И если потребуется, то я снова приглашу их сюда, в библиотеку, дабы показать им настоящую мадам Лефебр. Не забывайте, речь идет о наследнике престола! Что, если речь идет о вашем участии в заговоре против него?

А вот теперь мне стало жарко! Ну, что за невозможный человек! Вернее, дракон!

— Что вы от меня хотите, сударь? — вспыхнула я. — Да, я была под иллюзией! Да, я знаю древнешетландский язык. И да, я не хотела, чтобы их светлости увидели меня настоящую! Но речь не идет ни о каком заговоре! Просто еще совсем недавно я сама была женой герцога Амальрика, и новая встреча с ним была мне неприятна.

На протяжении нескольких секунд мой собеседник внимательно смотрел на меня, и я заметила в его взгляде удивление.

Конечно, ему было трудно представить, что скромная служащая библиотеки могла быть герцогиней!

— Вот как? — наконец, сказал он. — Ну, что же, это многое объясняет. Но не отменяет того факта, что применение иллюзорной магии карается законом.

— Я сделала это неумышленно, сударь! И обещаю впредь не делать ничего подобного.

Я чувствовала себя попавшим в силки зайцем, который с каждым движением запутывается всё больше и больше.

Конечно, мои оправдания звучали нелепо, но я надеялась лишь на то, что уроженцу Северной Шетландии не так уж важно нарушение законов в Шетландии южной.

Боялась ли я, что в обмен на свое молчание он потребует от меня того, чего я не смогу ему дать? Нет, не боялась. Он был красив, умен и очень знатен. У него явно не было недостатка в женском внимании. С чего бы ему искать общества женщины, которая значительно ниже его по статусу? В его объятия наверняка желают попасть куда более интересные молодые девицы.

— Так и быть, мадам! — кивнул он. — На этот раз я промолчу. Надеюсь, этот урок пойдет вам впрок. Но однажды я непременно потребую за это плату. А пока, сударыня, вы будете мне должны.

Я на стала спрашивать, что он имел в виду. Я предпочла понадеяться на то, что мы с ним больше не встретимся. Он вот-вот уедет из Гранд-Эста и вряд ли когда-то вернется сюда.

Поэтому мне довольно было его обещания ничего никому не рассказывать прямо сейчас. А когда он уедет на родину, в Северную Шетландию, он и сам наверняка забудет обо мне. И об этом глупом долге, о котором изволил сказать.

На следующий день я осторожно спросила у месье Шерона, будут ли у нас сегодня какие-нибудь высокие гости, и он с видимым облегчением ответил, что нет.

— И наш иностранный гость, и Амальрики уже отбыли в столицу. Так что сейчас мы можем позволить себе немного отдохнуть. Но напоминаю вам, мадам, что книга о магии времен распада Шетландии на две части всё еще ждет вашего внимания!

«Немного отдохнуть» в его понимании означало, что мы возвращаемся к обычному распорядку дня. Но я была рада и этому.

В эти дни я особенно жадно хваталась за свежие номера городской газеты. Они были полны сведений о герцоге Амальрике. Его приезд стал для Градн-Эста весьма значимым событием, и они освещали каждый его шаг.

Не укрылось от внимания журналистов и интересное положение ее светлости. Они с восторгом написали, что в семье наследника престола ожидается пополнение, и пожелали герцогу второго сына.

А чуть позже на эту же тему заговорили и столичные газеты. Они сообщили, что семейство герцога Амальрика разместилось в загородной королевской резиденции Кордейл. И теперь вся страна ждала появления малыша или малышки.

Ребенок родился через семь месяцев после свадьбы его родителей. Подданым сообщили, что он появился на свет раньше срока. Но я была уверена, что на самом деле это было не так.

Каждое утро я с замиранием сердца брала в руки свежие газеты. Пол малыша волновал меня ничуть не меньше, чем его родителей.

И когда в то утро я спустилась к завтраку, я с удивлением увидела за столом самого месье Шерона. Он впервые решил разделить трапезу с нами. Обычно он предпочитал завтракать в одиночестве в своей комнате.

Глава 24. Вам не нужна служанка?

Те пять месяцев, что оставались до конца срока исправительных работ, я провела в библиотеке в большой тревоге. Каждый день я просыпалась пораньше, чтобы еще до того, как месье Шерон поднимется с постели, успеть прочитать свежие газеты.

Информация об Амальриках, как правило, была в каждой из них. Они с равным удовольствием писали и о том, что его светлость принял участие в заседании Государственного совета, и о том, что ее светлость побывала в Королевском театре на открытии сезона.

В этих статьях иногда рассказывали и о моем сыне. Так я узнала, что Джерри стали обучать магии, а еще он научился ездить верхом на пони. Каждая такая заметка заставляла мое сердце биться от гордости.

Ах, как мне хотелось обнять моего дорогого малыша и убедиться, что он меня не забыл! И что когда он подрастет и встретится со мной, то поверит мне и от меня не отвернется.

Писали газеты и о младшем брате Джеральда, которого назвали Гаспаром. Правда, пока малыш мог похвастаться лишь тем, что имел хороший аппетит и часто улыбался. Но для журналистов и это было достаточным поводом для публикации.

В день завершения срока моих исправительных работ в библиотеку прибыл судья Моруа, который торжественно снял браслет с моей руки.

— Теперь вы свободны, мадам Лефебр! — и он учтиво мне поклонился.

А я совершенно искренне поблагодарила его за участие в моей судьбе. Кто знает, где я была бы сейчас, не прояви он ко мне сострадание.

Мои вещи были уже собраны, и я собиралась сразу же после обеда отправиться на почтовую станцию.

Если верить газетам, Элеонора со своим и моим сыновьями по-прежнему находились в загородной королевской резиденции Кордейл. И именно туда я и хотела поехать. За эти месяцы я уже значительно отточила свои навыки владения иллюзорной магией и надеялась, что это поможет мне наняться в Кордейл на работу и остаться при этом неузнанной.

Да, такая магия была вне закона, но если мои враги действовали против меня столь бесчестно, то почему я не могла ответить им тем же? Ведь я не буду делать ничего дурного. Я просто увезу оттуда своего сына и воспитаю его сама. А когда он вырастет, я расскажу ему правду, и он сам сможет принять решение о том, с кем он захочет быть. И если он примет сторону отца и решит вернуться к нему, то я не стану этому препятствовать. Когда он станет взрослым, то сможет себя защитить, и Элеонора уже не сможет ничего ему сделать.

— Быть может, мадам Лефебр, вы согласитесь продолжить у нас работу? — немного смущаясь, предложил мне месье Шерон. — Я стану платить вам вдвое больше.

Это было щедрое предложение с его стороны, учитывая скромный бюджет библиотеки. Но даже оно не могло соблазнить меня остаться. Хотя при других обстоятельствах я с удовольствием воспользовалась бы им. И возможно, мне еще придется это сделать. Ведь если я смогу выкрасть Джерри, нам придется где-то прятаться. А что может быть лучше магической библиотеки, расположенной вдалеке от столицы?

Поэтому я сказала шевалье, что сначала хотела бы повидаться с родными и только потом принимать решение. И он заверил меня, что готов дать мне месяц на раздумья.

Из Гранд-Эста я уезжала со смешанными чувствами. С одной стороны, это был город, в котором меня несправедливо осудили. А с другой, я познакомилась здесь с людьми, которые стали для меня почти друзьями. И расставалась я с ними со слезами на глазах.

В почтовой карете я тряслась два с половиной дня, прежде чем мы подъехали к маленькому городку Дейлу, вблизи которого и находилась королевская резиденция. Я остановилась в гостинице и спросила хозяйку, не требуются ли в Кордейле работники.

— Вам стоит спросить об этом прямо там, мадам! Резиденция столь огромна, что там всегда кто-то требуется. Правда, я не уверена, что вы найдете там, что требуется именно вам. Должно быть, вы хотите работать гувернанткой или экономкой?

Но именно этого я как раз и не хотела. Эти должности были слишком приметными, а я предпочла бы не привлекать к себе внимания. Поэтому куда больше меня устроила бы работа горничной или помощницей садовника.

И когда на следующий день я пешком отправилась в Кордейл, то постаралась одеться как можно скромнее. И когда я спросила о работе привратника, он направил меня к экономке.

— Вы хотите наняться в горничные? — женщина оглядела меня с сомнением. — Но у вас слишком нежные для этого руки. Вы работали прежде?

Скрывать отсутствие опыта не было никакого смысла. Она бы просто не поверила мне. Поэтому я предпочла признаться хоть в чём-то:

— Нет, мадам, не работала. Мой папенька недавно скончался, и всё его состояние досталось моему брату. Я же осталась безо всего и вынуждена пойти в услужение.

— Так почему же в горничные? — полюбопытствовала она. — Это тяжелая работа и, боюсь, вы не будете с ней справляться. Может быть, вам поискать что-то в городе?

Но я заверила ее, что буду очень стараться.

— Ну, что же, — вздохнула она, — горничные нам требуются всегда. В Кордейле бывает много гостей с самыми высокими титулами, и работы бывает много. Я найму вас. Но сразу предупреждаю, что в случае малейшей оплошности я рассчитаю вас без промедления.

Я торопливо закивала, и она повела меня к кастелянше, дабы та подобрала мне униформу. А по дороге охотно рассказывала мне о том, что и где тут находится.

Глава 25. Король умер! Да здравствует король!

Но я тут же попеняла себе за эту слабость.

Как мог четырехлетний мальчик узнать меня после того, как не видел целых двенадцать месяцев? А самое главное — я была под иллюзией! В таком обличье меня не узнал бы и родной отец.

И я постаралась улыбнуться как можно шире. А потом подобрала с травы мяч и бросила его Джеральду.

— Благодарю вас, мадам!

Он произнес это с такой умилительной серьезностью, что я снова едва не расплакалась — на сей раз уже от счастья. Мой милый, славный малыш!

Он выглядел вполне здоровым. Взгляд был светлым и открытым, на щеках играл румянец, а побег за мячом не заставил его даже запыхаться. По крайней мере, сейчас с ним было всё в порядке.

Теперь мне нужно было выяснить, где именно находятся его комнаты, раздобыть фальшивые документы и продумать наш побег до мельчайших деталей.

Но прежде всего мне следовало внимательно слушать наставления экономки, которая уже проявляла нетерпение.

— Простите! — извинилась я. — Но этот мальчик просто прелесть!

— Вполне с вами согласна, — улыбнулась она. — Но, чтобы избежать недоразумений, впредь вам не следует называть его мальчиком. Это старший сын герцога Амальрика маркиз ла Рош.

— Конечно, мадам! — послушно согласилась я.

— Называйте меня мадам Азуле, — моя новая начальница, наконец, сообщила мне свою фамилию.

Сама я назвалась ей мадемуазель Кларис Дезанж — своим вторым именем и девичьей фамилией моей матери.

Мы добрались с ней до владений кастелянши мадемуазель Панис, и я получила свою униформу — бирюзовое платье, украшенное белой оторочкой и белый же передник. Вырез на платье показался мне слишком откровенным для одежды прислуги, и я честно сказала об этом экономке. Наряд самой мадам Азуле, к слову, был куда более закрытым.

— Вполне понимаю вас, мадемуазель Дезанж, — кивнула она. — Ее светлости тоже не нравится униформа горничных. Но именно таково желание его величества. Когда он подолгу бывал в Кордейле, ему хотелось, чтобы его окружали молодые красивые женщины, которым есть, что показать. И хотя сейчас наш славный король уже не выезжает из столицы, менять что-либо в его резиденции без согласования с ним не может даже герцогиня Амальрик.

Значило ли это, что Элеонора ревновала своего супруга к прислуге? Имел ли Мэйнард обыкновение заглядываться на молоденьких горничных?

Меня порадовало, что эти вопросы, которые я мысленно задала сама себе, не вызвали у меня никаких эмоций. Мэйнард беспокоил меня лишь потому, что его визит в Кордейл мог оказаться для меня опасным.

Пусть я и неплохо освоила иллюзорную магию, в его присутствии я могла растеряться и допустить ошибку, которая выдала бы меня. Кроме того, он был драконом, и мог почувствовать то, чего не почувствует человек.

— Поскольку у вас нет опыта, мадемуазель, вы начнете службу в нашей резиденции с должности гостевой горничной, — сказала мадам Азуле. — Знатные дамы, которые тут гостят, часто не привозят с собой прислугу. И именно им вы и будете помогать, заменяя их личных горничных. А если во дворце вдруг не окажется таких гостей, то вы будете помогать поддерживать порядок в гостевых комнатах.

Я искренне порадовалась такому назначению. Оно давало мне возможность держаться подальше от Элеоноры, но при этом изучать обстановку внутри дворца. И я постаралась приложить все силы, чтобы моя нанимательница была довольна моей работой.

В течение следующей недели я перезнакомилась с кучей слуг. И, что было самым важным в этом, я завела знакомство с гувернанткой Джерри. Она оказалась милой молодой женщиной из хорошей семьи. Она знала несколько языков и обладала превосходными манерами. И она искренне любила своего воспитанника, что сразу же расположило меня к ней.

Во время наших разговоров она отзывалась о Джеральде с неизменным умилением и охотно отвечала на все мои вопросы. Мой интерес к мальчику она считала совершенно естественным. Ведь он был старшим сыном наследника престола, и к нему было приковано внимание всей Южной Шетландии.

А вот с самим Джерри я поговорить не пыталась. Боялась, что он может вспомнить меня. Или просто почувствовать — ведь он тоже был драконом.

В свой первый же выходной я отправилась в самую большую таверну Дейла, и ее завсегдатаи сразу же подсказали мне, к кому стоит обратиться за выправкой подложных документов. Такие документами можно было обзавестись в любом городе. Это были всего лишь бумажки с печатями муниципалитетов, и везде находились умельцы эти печати подделать. Так что, расставшись с десятью золотыми монетами, я стала обладательницей паспорта на имя Грейс Боннар. А еще за одну монету в этот паспорт был вписан четырехлетний сын мадам Боннар Джереми. Это имя давало мне возможность продолжать называть Джеральда Джерри — ведь в его возрасте он вряд ли стал бы откликаться на другое имя.

Разумеется, резиденция охранялась. Но я узнала, что время от времени Элеонора Амальрик покидала Кордейл и отправлялась в столицу на бальные сезоны. А вместе с ней отбывала и значительная часть стражи.

И именно в период отсутствия Элеоноры мне и следовало выкрасть моего сына.

После некоторых раздумий я решила отказаться от мысли вернуться в Гранд-Эст и продолжить работу в библиотеке. Будет разумней вовсе уехать из Южной Шетландии — например, в Шетландию северную. А уж скрыться от преследования там будет куда проще.

Глава 26. Перемены

Новость была печальной, но ожидаемой. Король Роберт давно уже чувствовал себя плохо, и никакие самые известные врачи оказались не в состоянии ему помочь. Он находился в весьма почтенном даже по драконьим меркам возрасте и прожил славную, наполненную множеством событий жизнь.

— Теперь, когда его светлость станет его величеством, грядут большие перемены, — сказала мадам Азуле. — И они сильно скажутся на нашем быту в Кордейле.

И она оказалась права.

Во-первых, бальный сезон в столице был отменен в связи с объявленным по всей стране трауром.

Во-вторых, Элеонора Амальрик сразу стала вести себя по-другому. Она и до этого кичилась своим положением, а теперь и вовсе стала смотреть на всех с презрением. Она еще не надела корону, но уже чувствовала себя королевой.

В-третьих, мой побег с Джеральдом пришлось отложить. Потому что Элеонора отправилась в столицу вместе с обоими сыновьями — и приемным, и родным.

— Не понимаю, зачем ей понадобилось тащить в Клермон детей, — сокрушалась я, когда мы проводили взглядами скрывшийся за воротами экипаж.

Отъезд Элеоноры, которого я так ожидала, оказался для меня бесполезен. Ведь Джерри уехал вместе с ней. Я с трудом сдерживала рыдания, так и рвавшиеся наружу.

О том, чтобы самой поехать в столицу, не могло быть и речи. Даже если я сделаю это, то меня всё равно не пустят в королевский дворец. А ведь именно там размесятся Амальрики.

— Поскольку они являются членами королевской семьи, то должны отдать дань уважения покойному Роберту Второму, — пояснила мадам Азуле то, что я понимала и сама. — Но не думаю, что они задержатся там надолго. Сейчас в столицу стечется множество народа и наверняка там не обойдется без беспорядков. Каждая смена короля приводит к волнениям. А тем более сейчас, когда власть будет переходить не к сыну покойного его величества, а всего лишь к его дальнему родственнику.

Мое сердце и так было полно тревоги, а после ее слов я и вовсе впала в панику.

В Кордейл приходили газеты, но у слуг не было к ним доступа. Они хранились в библиотеке дворца, и было бы странно, вздумай я туда попасть. Поэтому новости я могла узнавать разве что от дворецкого и мадам Азуле, а те и сами знали немного.

Так что в очередной свой выходной я отправилась в городскую таверну, надеясь, что там окажется кто-то, кто сам был в столице и сможет об этом рассказать. И я не ошиблась.

Как раз когда я пришла в таверну, один из ее завсегдатаев рассказывал про свою поездку в Клермон.

— Все улицы полны жандармами. Будущий король опасается народных бунтов.

— Бунтов? — не выдержала я. — Но с чего бы им быть? Разве народ против герцога Амальрика? Разве тот сделал что-то дурное? Он наследует корону, потому что король Роберт сам выбрал его в качестве своего преемника.

— А вот в этом-то, мадемуазель, — усмехнулся рассказчик, — как раз уверенности и нет. Поговаривают, что его светлость воспользовался беспомощностью его величества и внушил тому выгодную для себя мысль с помощью запрещенного заклинания. А раз король находился под внешним воздействием, то и подписанный им указ не имеет никакой силы.

Слушатели потрясенно молчали. Молчала и я сама. Поверить в услышанное было непросто.

Я испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось заступиться за Мэйнарда и сказать, что он ни за что бы так не поступил. С другой стороны, я еще год назад поняла, что слишком плохо знала бывшего мужа. Если он смог так подло поступить с собственной женой, то, наверно, мог и обмануть его величество. Он был для этого достаточно сильным магом.

Я попыталась вспомнить содержание той книги, которую переписывала для гостя из Северной Шетландии. Были ли в ней подобные заклинания. Да, что-то такое там было. Заклинание подавления воли — вот, как оно называлось!

Но поскольку в книге перед его текстом шло предупреждение о том, что оно может быть чрезвычайно опасным как для того, на кого оно воздействует, так и для того, кто его применяет, я даже не пыталась его запомнить. К тому же оно требовало огромного магического резерва, которого у меня всё равно не было. А вот у Мэйнарда такой резерв был.

Я замотала головой, пытаясь отогнать эти мысли. И думать, и, тем более, говорить об этом было опасно.

И кажется, это понял и сам рассказчик, который с обсуждения политических вопросов предпочел переключиться на экономические. И принялся обсуждать с собутыльниками цены на продукты в Клермоне, которые выросли за эту неделю аж вдвое.

Когда я вернулась во дворец, то удивилась царившей там суматохе.

— Ее светлость неожиданно вернулась из столицы! — сообщила мне мадам Азуле. — Да, вместе с детьми! Потому что один из них в Клермоне заболел!

— Что? — охнула я. — Кто заболел? Джеральд или Гаспар?

Я оперлась на стену, потому что ноги задрожали. А стены комнаты и лицо экономки поплыли перед глазами.

— Джеральд, — ответила мадам Азуле и тут же спохватилась. — Ох, да что же я болтаю! Я хотела сказать, маркиз ла Рош, который вот-вот будет именоваться его высочеством!

Значит, Элеонора уже приступила к исполнению своего плана. Стоило только Мэйнарду приблизиться к трону, как она не стала медлить. А я не смогла ей помешать, потому что была слишком далеко от моего малыша.

Глава 27. Сыночек, держись!

Я неслась по коридорам дворца, не замечая ничего вокруг. И уже через несколько минут оказалась в той его части, в которую без необходимости слуги обычно не заходили. Сюда допускались только те лакеи и горничные, которые прислуживали непосредственно семье Амальриков. Я же к ним не относилась.

Но сейчас я предпочла об этом забыть. Я должна была узнать, что случилось с моим сыном.

Расположение комнат во дворце уже было мне хорошо известно, так что я подошла к дверям тех апартаментов, что были отведены Джерри. Тут были и его спальня, и игровая комната, и что-то вроде маленькой столовой с детской мебелью.

Я замерла перед дверью, но лишь на мгновение. А потом тихонько в нее постучала.

Открыла мне гувернантка. Она выглядела уставшей и невыспавшейся. Бледное осунувшееся лицо, темные круги под глазами.

— Вы что-то хотели, мадемуазель? — спросила она у меня.

— Мадам Азуле послала меня спросить, не нужно ли вам чего. И справиться о самочувствии маленького маркиза.

Девушка ненадолго задумалась, а потом кивнула:

— Я была бы благодарна вам, если бы вы принесли его сиятельству теплого ягодного морса с кухни. Он очень любит его и уже выпил всё, что нам доставили утром.

Она не ответила на мой второй вопрос, но я решила, что повторю его, когда принесу ей морс. И быстро зашагала в сторону кухни.

Морс был уже готов, и кухарке потребовалось лишь подогреть его на жаром пышущей печи. На серебряный поднос, помимо кувшина, она поставила еще и тарелку со свежими ванильными булочками.

На сей раз гувернантка позволила мне войти прямо в спальню Джерри. Я поставила поднос на стол и застыла, не в силах отвести взгляд от кровати, на которой спал мой сын.

Он был бледным, и кожа его казалась почти прозрачной. Кудрявые волосы его были влажными и прилипли ко лбу. Он то ли спал, то ли находился в забытьи, но дыхание его было частым и громким.

— Что с ним случилось? — прошептала я.

Впрочем, я знала это и сама. Я знала то, чего наверняка не знала сама мадемуазель Нуар. Всё это подстроила Элеонора! И неважно было, каким образом ей удалось добиться желаемого. Она сделала то, что собиралась сделать еще год назад. А я не сумела ей помешать.

— В королевском дворце в Клермоне было ужасно холодно, — гувернантка старалась говорить так же тихо, как говорила я. — Вот уж никогда бы не подумала, что там могут быть такие сквозняки. И там слишком много помещений, чтобы можно было обогреть их все.

Это действительно было странно. Неужели при дворе было мало специализировавшихся на бытовой магии придворных? И уж кто, как не король, мог позволить себе держать хоть в каждой комнате кристаллы, которые работали на обогрев?

Наверняка всё это было устроено специально! И моего сына нарочно разместили в холодном помещении. Но вслух, разумеется, я этого не сказала.

— Но не лучше ли было лечить его сиятельство в столице? Обратная дорога только еще больше измотала его.

— Если бы мы заметили, что он заболел, еще в Клермоне, то непременно остались бы там, — согласилась со мной мадемуазель Нуар. — Но мы почувствовали его жар, только когда проделали уже половину пути. Да и в столице сейчас неспокойно, и его светлость поспешил отправить детей и супругу в Кордейл. Во время траурных мероприятий были задержаны несколько бунтовщиков, которые призывали признать указ его величества о преемнике незаконным и устроить народные выборы правителя.

Она лишь повторила то, что я уже слышала в таверне. Но сейчас это не трогало меня. Что мне было за дело до каких-то бунтовщиков, если речь шла о здоровье моего сына!

— Приезжал ли доктор к его сиятельству? — спросила я.

— Конечно, мадемуазель! Он сказал, что это обычная простуда и велел давать мальчику настои трав и приготовленные им микстуры. Доктор не хотел тут оставаться, но ее светлость настояла на том, чтобы он пробыл тут еще хотя бы пару дней — до тех пор, пока его сиятельству не станет лучше.

Элеонора сама настояла на этом? Это было как минимум странно.

— Если вы хотите отдохнуть, мадемуазель, то я могу посидеть у кровати его сиятельства вместо вас, — предложила я. — Вы явно не спали этой ночью.

— Да, так оно и есть! Но я не могу оставить маленького герцога. Вот разве что вы позволили бы мне немного подремать прямо тут, в кресле, а сами бы подежурили, пока его сиятельство не проснется…

— Разумеется, мадемуазель! Я не спущу с мальчика глаз и разбужу вас сразу же, как только он проснется! — заверила я ее.

Она заснула сразу же, как только опустилась в кресло. И когда я услышала ее мерное дыхание, то села на кровать и дрожащей рукой коснулась лба Джеральда.

Он был горячим, и я, не отпуская руку, принялась читать текст слабенького лекарского заклинания. Оно должно было хоть немного унять жар. На большее я была не способна.

Дыхание Джерри сразу же стало чуть более ровным, а на бледные щеки слегка порозовели.

Входная дверь в соседней комнате распахнулась, и я едва успела вскочить с кровати, как в спальне появилась Элеонора Амальрик. Она скользнула по мне усталым взглядом и резко спросила: