Бывшие. Чужая невеста

Арт

Добро пожаловать в нашу новую историю! Будет мурашечно, эмоционально, нежно и очень горячо. Художественные галереи Нью-Йорка, золотая российская осень, чувственные сцены и соблазн, которому невозможно противостоять… Ммм… Вам понравится, очень… Начинаем❤️

Я знаю, что так делать нельзя. Знаю, что веду себя как мудак, как полный урод, — но хватаю ее за локоть, резко разворачиваю и тяну на себя. И, когда она падает в мои объятия, пока ничего не успевает понять, я ее целую. Мну ее губы, проникаю в рот языком. Я счастлив, меня разрывает от этого кайфа, от ее вкуса, дурманящего запаха.

Я чувствую всю ту же цепочку на шее и прохладные уши под моими ладонями, когда удерживаю ее голову, чтобы, не дай бог, не сорвалась, не сейчас…

Меня так штормит, что я даже понять не могу, согласна она или нет, чувствую только, как стискивает пальцами мою рубашку на груди. Наше соприкосновение языков — это удар молнии прямо в голову, это пожар. Лера, ты не моя, уже нет. Но я не могу тебя отпустить. Я буду за тебя бороться!

Глава 1. Вадим. Как это возможно?

Выхожу из здания аэропорта в туманную влажную российскую осень. Я прилетел без пальто, но, если такая погода продержится две недели, оно не понадобится — в Калифорнии всегда тепло.

В кармане пиджака вибрирует телефон.

— Как долетел? — сонно спрашивает Люда — у нее сейчас ночь.

— Без проблем. — Поднимаю руку, привлекая внимание таксиста.

— Я скучаю…

— Мне пора.

Любопытно, что ностальгия настигает меня именно сейчас, когда я смотрю на город из окна такси. В Америке я не скучал по этим местам. Разве что по одному человеку. А теперь что-то тихонько скребет на сердце.

Люда оказалась права — Америка стала для меня трамплином в будущее, о котором здесь я не мог и мечтать. Мы живем в доме на берегу океана, много путешествуем. Люда преподает, а на самом деле, налаживает связи. Я ими пользуюсь для нашего блага — помогаю богатым людям, покупая предметы искусства, становиться еще богаче. Теперь мое окружение — топ-модели, владельцы холдингов, гонщики со всемирно известными именами.

Оставляю вещи в Людиной квартире, которую я должен продать до отъезда, принимаю душ и отправляюсь на встречу с деканом факультета экономики и маркетинга. У меня полсотни пунктов в списке дел, и этот визит — в самом конце, но я начинаю с него.

Чем ближе подхожу к универу, тем быстрее бьется сердце. Оно сейчас само по себе, отдельно от логики и здравого смысла.

В здании тихо — идут занятия. На другом конце коридора раздаются гулкие шаги — кто-то спускается по лестнице. Я невольно оглядываюсь, замираю. Вдруг Лера? Она же прямо сейчас занимается в одной из этих аудиторий. Четвертый курс. Уже выпускница.

Лера…

Просто в мыслях произношу ее имя — и щемит в груди. Память тотчас отзывается чередой образов: Лера стоит передо мной в кабинете, от волнения теребя цепочку на шее. Лера в моей мастерской, промокшая насквозь: “Не сахарная. Не растаю”... Я целую ее в макушку: “У тебя это в первый раз?..” Ее пальцы в моих волосах, ее губы, ее слезы… Наши сплетенные тела в последнюю ночь: “Лера, я хочу запомнить тебя глазами... Я хочу запомнить тебя руками... Я хочу запомнить тебя губами…”

И я запомнил. Так запомнил, что каждый раз, думая об этом, переживаю круговерть под ложечкой и жар в паху. Вот как сейчас.

Нет, не она. Просто какая-то девчонка сбегает по лестнице.

— Вадим Вересаев! — Декан распахивает мне объятья. — Два года прошло! А ты возмужал, похорошел! Костюмчик какой! И загар тебе к лицу! А зубы сверкают не по-нашему, не по-нашему… Кстати, поздравляю! — Он кивает на обручальное кольцо.

Я сдержанно благодарю. Не важно, как оно появилось.

Декан — поклонник современного искусства. Передаю ему сувенир от Люды — постер Кита Харинга. Декан в восторге. Долго благодарит, потом засыпает вопросами. Через полчаса смотрю на часы:

— Мне пора.

— Понимаю, понимаю! — Он трясет мою руку. — Люде пламенный привет!

Сбегаю по ступенькам. Задерживаюсь у расписания. У Леры последняя пара. Черт…

Мне надо просто уйти — это будет правильно.

Выхожу на крыльцо. Останавливаюсь, щурюсь — солнце внезапно вылезло из-за туч, золото на темно-синем. Желтые листья, кружась, падают на черный асфальт — как и в день нашего знакомства.

Отхожу к стене, прикуриваю сигарету — пальцы дрожат. Ей богу, как школьник...

Какая она теперь? Два года прошло — в ее возрасте это много. Может, подстриглась под мальчишку? Может, набила татушки? Стала краситься, выделяя клубничной помадой чувственные губы?

Вот будет мне урок — не караулить бывших девушек, — если сейчас прямо к крыльцу подкатит ее принц на черном Харлее.

Мне светло от этих мыслей, хотя лучше бы без принца. Просто хочу убедиться, что у нее все в порядке.

“Я окончу универ с отличием, устроюсь на хорошую работу, — она лежит на диване в моей мастерской, на ее обнаженном бедре скошенная полоса солнечного света, — и буду создавать что-то красивое. Настолько красивое, что когда-нибудь ты услышишь обо мне даже в своей Америке”. Улыбаясь, выпускаю струю дыма.

На второй сигарете студенты начинают шумно выбегать из двери. Смутно угадываю в толпе несколько ее одногруппниц, но Леры среди них нет.

Толпа все редеет.

Окликаю ее одногруппника в кепке с логотипом мастерской Стаса Волошина.

— Привет, “Без названия”!

— Вадим Алексеевич! Вы вернулись?! — Он протискивается ко мне через пестрый поток студентов, широко улыбается.

— На пару недель. Лера была сегодня в универе?

— Лера? Серова? Так она же того…

— Чего — того? — напряженно спрашиваю я.

На конференцию уехала? Заболела? Ногу сломала?!

— Ну… ее же исключили. Еще в середине второго курса.

Сразу после моего отъезда…

Значит, из общаги тоже выгнали.

Резким щелчком сбиваю с сигареты пепел.

— Исключили? Точно?

— Точно. За неуспеваемость.

— Леру? За неуспеваемость?! — чувствую себя долбанным попугаем. Просто… как это возможно? Она была лучшей студенткой на потоке!

— Наверное, какие-то личные проблемы. — Парень трет затылок, спихивая кепку на глаза.

— Когда личные проблемы, берут академический, — глухо говорю себе. От плохого предчувствия в груди, посередине, будто давит кусок льда. — Ты знаешь, где она сейчас?

_________________

Книга участвует в Литмобе - "Бывшие. Без измен"
Все книги литмоба можно найти здесь: https://litnet.com/shrt/Tf4g

Визуалы персонажей

Вадим

Лера

Глава 2. Вадим. Ну какого черта?!

Лучшую ученицу потока исключили за неуспеваемость через три месяца после моего отъезда… Конечно, может, никакой связи со мной и нет. Может, вообще ничего плохого не случилось. Лера просто влюбилась в миллионера и укатила в Дубаи — меня это устроит. Но ощущение в теле такое, будто я лечу вниз на американской горке. Нет никакого миллионера. Что-то случилось.

Теперь декан мне словно и не рад. Закрывает дверь кабинета перед моими носом — скоро встреча с ректором, спешит. Про Леру ничего не знает, вообще смутно ее помнит — просто имя на бумагах. Исключили — значит, за дело.

Узнаю в деканате Лерин телефонный номер, но он уже принадлежит какому-то мальчишке.

Ладно. Я помню адрес. Когда ее выгнали из общаги, она могла вернуться домой. Черт, я очень надеюсь, что она этого не сделала.

Домофон не работает, как и два года назад. Поднимаюсь на лифте на шестой этаж. Звоню в дверь, долго звоню — никто не открывает. Оглядываясь на соседние квартиры. В одной из них жила очень любопытная старушка. Вылезла прямо на лестничную клетку, когда отчим Леры бушевал — бесстрашная.

Кажется, эта дверь. Звоню. И мне, наконец, везет.

Старушка, за эти два года знатно подряхлевшая, уже с палочкой, открывает дверь. Спрашиваю про Леру.

— А я тебя помню. — Она ощупывает меня подслеповатыми глазами. — Ты Лерочку спас.

— Мне б вашу память, бабушка, — искренне говорю я.

— Ага, ага. — Она трясет седой головой. — У Лерочки еще был букет ромашек.

От воспоминаний о ромашках в животе затягивается узел. Я подарил ей эти цветы после нашего первого поцелуя.

— Бабушка, где мне Леру найти?

— Так они уже больше года как съехали.

— Куда съехали?

Бабуля так тянет паузу, будто ждет от меня чаевых.

— У меня на кухне дверца шкафу скосилась, скоро отвалится. Поможешь бабушке?

Улыбаюсь. Насчет чаевых я почти угадал.

— Конечно!

— Ботинки только сними.

Точно, забыл уже.

На крохотной кухне пахнет лекарствами и затхлостью, но порядок такой, будто ее подготовили для продажи.

— Так куда они съехали? — спрашиваю я, аккуратно закрывая и открывая дверцу шкафчика. Просто регулировочные винты подкрутить — работы на пару минут.

— Отчим съехал в места не столь отдаленные. Посадили его, — уточняет старушка, когда я замираю с отверткой в руках.

— За что посадили? — будто между прочим спрашиваю я, а по плечам бежит дрожь. Только не Лера, пожалуйста, только не Лера…

Я словно снова вижу ее на той кухне. Она цепляется за мою протянутую руку: “Не отпускай меня, пожалуйста, не отпускай”. — “Не отпущу”.

— Избил какого-то молодого человека. Прямо возле лифта. — Старушка тычет палкой в сторону двери. — Кровищи было… Потом квартиру продали. Наверное, чтоб юристам заплатить. Ну и на лечение.

По плечам снова дрожь.

— Какое лечение?.. — спрашиваю я, машинально подкручивая винт.

— Этого я уже не знаю. Видела только, что на скорой ее маму увозили.

Прикрываю глаза. Не Лера…

Проверяю дверцу. Все в порядке.

— Давайте я и другие шкафы посмотрю.

Старушка благодарит, ходит за мной по пятам.

— Лерочка всегда такая приветливая была, в магазин мне за хлебом ходила… Я ее отца знала. Он, правда, тоже выпивал, но добрым был. А с этим мужиком им не повезло.

Дальше я уже не слушаю, просто молча подкручиваю винты в других дверцах.

Лера, где тебя искать?..

Выхожу из квартиры старушки и сразу на общий балкон курить. Смотрю на замороженную стройку — грязь и серость. Возможно, это был вид из окна Лериной комнаты. Я же все сделал, чтобы она сюда не вернулась. Зачем, Лера?..

Зажимаю сигарету губами. Бью подушечкой большого пальца по колесику зажигалки, но без толку. Прямо как на крыльце ресторана. Тогда Лера взяла у меня зажигалку, и у нее сразу получилось высечь искру. Я обхватил ее руку ладонями — машинально, чтобы ветер не задул огонек, — и, ей богу, почувствовал, как сердце прошил заряд тока. И минуты не прошло, а мы уже целовались. Я тогда уже понял, что влюблен в нее по уши.

Выхватываю сигарету из губ и сжимаю в кулаке.

Лера! Ну какого черта?!

Что с тобой стряслось?

Где ты?!

Выдыхаю. Достаю другую сигарету. Теперь получается прикурить с первого раза.

Ладно. Еще есть номер телефона какой-то одногруппницы Маши Галатиной — мне его “Без названия” дал. Галатина — знакомая фамилия…

Звоню. Она отвечает после четвертого гудка.

— Здравствуй, Маша, — говорю, выдыхая струю дыма. — Меня зовут Вадим Вересаев. Я как-то вел в твоей группе занятие по искусству.

— Я знаю, кто вы, — отвечает она каким-то странным тоном.

— Я ищу Леру. Дай, пожалуйста, ее новый номер телефона.

Она молчит так долго, что я едва не повторяю просьбу.

— Я не могу дать ее номер без разрешения. Но могу ей передать, что вы звонили.

— Нет, не нужно передавать. Я просто хочу с ней поговорить.

— Извините, я не могу.

И она сбрасывает вызов.

________________

Встречайте новинку литмоба "Бывшие. Без измен"

"Слишком хорошая" от Анны Шнайдер

https://litnet.com/shrt/3Vym

#противостояние героев #любовный треугольник

Одиннадцать лет назад Наташа поставила Максиму фингал под глазом.

На этом всё и закончилось. Она стала для него единственной непокорённой женщиной, он для неё... да никем он не стал.

Вот только ей до сих пор больно видеть его с другими женщинами...

ЧИТАТЬ https://litnet.com/shrt/A39V

Глава 3. Вадим. Жизненно необходимо

Утреннее солнце выползает из-за туч и раскрашивает стену гостиной тусклыми белыми полосами. Нижняя из них цепляет угол картины, стоящей на полу. Всего картин восемь. А должно быть девять.

Тушу сигарету в пепельнице, звоню Люде.

— Люда, а где “Дыхание” Стаса?

— Доброе утро, дорогой, — с легкой подколкой говорит она. Хорошо, хоть не “любимый”.

Слышу, как льется вино в бокал. У нее только закончился рабочий день.

Мы сейчас точно не на одной волне. Я дико не выспался из-за мыслей о Лере: где она, что с ней? И еще от образов, которые приходили ко мне, когда все же получалось отключиться. Образы были настолько живые, что я до сих пор чувствую, как Лера пропускает сквозь пальцы пряди моих волос.

— Где “Дыхание”, Люда? Я сегодня везу картины на экспертизу.

— Хм… — Она делает глоток. — Я ее подарила. Одному своему другу.

Вероятно, ему исполнилось сто лет. Сложно представить более подходящий повод для такого дорогого подарка. Меня злит, что она об этом не рассказала. Да, картина принадлежит ей, но купил ее я. Картина была нашей.

— Ясно. — Прикуриваю сигарету. — Не скажешь, какому твоему другу настолько повезло?

— Какая разница? — И она с улыбкой повторяет мою же фразу: — Ты же не хочешь, чтобы я тебе врала?

— Нет, не хочу. Приятного вечера.

Сбрасываю вызов.

Доверие… Как оказалось, в наших отношениях оно длится ровно до тех пор, пока нам нечего скрывать друг от друга.

Смотрю на часы и, на ходу набрасывая пиджак, выхожу из квартиры. До начала пар сорок минут.

Курю неподалеку от резных металлических ворот универа. Студенты текут через узкую калитку, образуя затор.

Я узнаю Машу сразу — она такая же, как на фото в соцсетях. Яркая натуральная блондинка с шикарной грудью. Разве что лицо чуть простовато, но это даже плюс: не кукольная, живая.

Меня она тоже узнает, еще издалека. Останавливается, смотрит расширенными глазами. Интересно, что именно рассказала обо мне Лера, раз Маша на меня так реагируют?

Жду, пока она отомрет и подойдет ко мне.

— Мы с тобой вчера не договорили, Маша.

— Нет, договорили, — хмуро отвечает она. — Извините, у меня пары. — И поворачивается ко мне спиной.

— Маша, — окликаю ее. Жду, пока обернется. Тушу сигарету о крышку мусорки. — Ты когда-нибудь влюблялась? — спрашиваю ее обычным тоном, а внутри все каменеет от волнения. Я никому не признавался в своих чувствах к Лере — даже ей самой. Даже себе. — Ты знаешь, как это бывает? Влюбляешься в кого-то, хотя осознаешь, что будущего у вас нет. Вы не общаетесь, чтобы не делать друг другу больно: не пишете, не звоните. И единственное, что тебе действительно нужно, жизненно необходимо, — это знать, что у того человека все в порядке. Ты понимаешь, о чем я, Маша? Я просто хочу убедиться, что у Леры все хорошо.

— У нее не все хорошо, — тихо говорит Маша, и снова холодок лезвием разрезает живот.

— Тем более.

— Я не могу дать ее номер телефона, — повторяет Маша свою мантру, и я уже прикидываю, что делать дальше, — обещать, припугнуть, надавить на жалость, — а она продолжает: — Но сегодня музыкальный фестиваль в моем конном клубе… ну, то есть, папином. Приезжайте. “Золотая подкова”.

И больше ни слова — что? зачем? Я не спрашиваю. Там будет Лера, я уверен.

Днем беру напрокат Audi Q7 темно-синего цвета или, как говорит производитель, Ascari Blue. Езжу по инстанциям, решаю вопросы. В мыслях я уже на фестивале. Лера будет там одна? Одергиваю себя — какая, к черту, разница?

В семь забиваю на навигаторе адрес “Подковы” и еду туда. Я обедал с магнатами, у которых десятки миллионов долларов на счете, и мое сердце не билось так часто, как теперь, перед встречей с Лерой. Заставляю себя концентрироваться на дороге. Низкое закатное солнце бьет в глаза, козырек не спасает.

Когда выезжаю за город, начинает смеркаться. К конному клубу подъезжаю в плотных сумерках. Здесь уже повсюду горят фонари. Стрелки с надписью “Фестиваль” указывают в противоположную от конюшен и ипподрома сторону — туда, где небо над крышей ангара ощупывают лучи иллюминации и доносится приглушенный, будто из-под земли, рок.

Иду на звук. Дверь ангара распахивается, оттуда едва ли не выпадает пара подвыпивших ребят. Музыка такая громкая, что, кажется, парней из ангара она и вытолкнула.

Захожу — и на мгновение будто глохну и слепну. Я от такого отвык. На мероприятиях, которые посещаю в Америке, чаще светло и звучит струнный оркестр.

Зал огромный, стилизованный под конный клуб. Сцена сбита из грубых досок, вместо задней стены — огромная металлическая панель с силуэтами лошадей. Барные стулья сделаны из сёдел, похоже, самых настоящих. Официантки ходят в нарядах, похожих на костюмы наездниц: белые лосины и рубашка с жабо, черный фрак, шлем-каска, перчатки.

Сажусь за один из немногих свободных столов, точнее, за деревянный ящик, — поближе к входу, чтобы видеть весь зал. Ищу глазами Леру. Может, она у сцены — в той давке малолетних поклонниц? Или возле бара — там много парочек. Или с подругами за одним из столиков?

— Вам что-нибудь принести? — раздается надо мной женский голос, и сзади по шее бегут приятные мурашки — быстрее, чем я осознаю, что это голос Леры.

Поднимаю голову, смотрю на Леру снизу вверх — будто весь в ее власти, улыбаюсь.

Черт, я и не думал, что настолько соскучился!..

Она в костюме наездницы. С подносом, заставленным пустыми пивными кружками, лавирует между компанией, которая протискивается мимо нас.

— Воды, пожалуйста, — вырывается само собой, я словно это и не контролирую.

— Холодной, без газа... — похоже, так же машинально говорит она, даже без вопросительной интонации. И замирает, едва мы встречаемся взглядами.

Я встаю из-за стола — теперь еще ближе к ней. Чувствую запах ее волос — ромашка.

— Здравствуй, Лера.

Поднос падает из ее рук.

________________

"Кудряшка не твоя. Второй шанс (не)возможен" от Анны Лапиной

Глава 4. Вадим. Не считается

Мы по-прежнему стоим, глядя друг на друга во все глаза, не дыша.

— Я позову сейчас кого-нибудь убрать, — говорю, словно в тумане. Бетонный пол под ногами в осколках пивных кружек.

— Меня же и зовут в таких случаях, — будто очнувшись, отвечает Лера, опускается на корточки и начинает собирать осколки.

Я присаживаюсь рядом и помогаю ей. Мы выбираем большие куски стекла и кладем на поднос. Пауза затягивается, давит.

— Все, Лера, пойдём. Нужно поговорить.

Я поднимаюсь, нахожу в толпе другую официантку и жестом показываю — здесь нужна помощь.

Лера встает, не глядя мне в глаза. Я беру ее за руку, она хватается за нее неожиданно крепко, как в тот вечер, когда я вытаскивал ее из кухни отчима. Вывожу Леру из этой толпы, из этой темноты на улицу, к свету.

Жадно ее разглядываю. Она словно стала ниже и тоньше — совсем худышка. Бледная кожа, под глазами тени.

Лера снимает шлем, вешает его на выступ деревянного ограждения. Волосы стянуты в короткий хвост — подстриглась.

Есть такое выражение: сердце обливается кровью. Вот это сейчас происходит со мной: сердце обливается кровью. Я помню эту девушку яркой, звонкой, уверенной в своем будущем, а теперь Лера будто тень себя самой. Через девять месяцев она должна была получить диплом и устроиться на работу мечты — как лучшая ученица курса.

— Как ты? — спрашиваю, прикуривая сигарету, просто чтобы занять руки. Колесико зажигалки снова не прокручивается.

Лера аккуратно, не касаясь меня, забирает зажигалку, чиркает по колесику подушечкой пальца, и вспыхивает огонек. Я обхватываю ее ладони своими и склоняюсь к нему — рефлекторное действие, будто дежавю. А потом я вспоминаю… Наш первый поцелуй на крыльце ресторана, когда я так же прикуривал, обхватив ее ладони. Ее, обнаженную, на диване в мастерской. Лунный свет, падающий из мансардного окна: “Не шевелись, не произноси ни звука, иначе все закончится слишком быстро”.

Вспоминаю, как внутренности сворачивались в жгут в день отлета, когда я смотрел на экран телефона, чудовищным усилием воли заставляя себя не писать ей. Как меня мутило от сладкого запаха Людиных духов, потому что это не запах ромашки. Как во снах мы занимались с Лерой сексом, и в нем, кроме страсти, было столько нежности и отчаяния, будто мы занимались любовью. Как, сидя с Людой в кинотеатре, я смотрел на экран, а перед глазами — наш с Лерой поцелуй на крыльце ресторана, и мои ладони, обнимающие ее прохладные пальцы с дрожащим огоньком зажигалки.

Я поднимаю голову, так и не прикурив. Сердце ухает, как падающие в воду булыжники.

— Я замужем, — обрывает мои мысли Лера.

Замужем?..

— Замужем? — хрипло повторяю я, будто получил удар под дых. Вероятно, это был ответ на вопрос “Как ты?” — И… — Я прочищаю горло. — Как прошла твоя свадьба? — спрашиваю будто из любопытства, а у самого грудь дерет от внезапной, совершенно безосновательной ревности.

— Я живу гражданским браком.

Опускаю голову и тру лоб большим пальцем.

— Гражданский брак не считается.

— Это у тебя не считается, — так искренне возмущается Лера, что я улыбаюсь.

Она опускает взгляд на мое кольцо.

— Ты… женился.

Стискиваю зубы. Я мог бы признаться, что брак фиктивный. Но молчу. Потому что не хочу давать ей надежду. Потому что не хочу давать надежду себе.

Через две недели меня здесь не будет.

— На Людмиле Викторовне. — Лера и сейчас не спрашивает, но я все равно киваю. — Зачем ты здесь?

— Нужно продать Людину квартиру, оформить картины для перевозки, решить вопросы с документами…

Лера вскидывает на меня взгляд.

— Зачем ты здесь? — она выделяет последнее слово.

Набираю в легкие воздух — и не выдыхаю.

— Пришел послушать музыку, — отвечаю я, так искренне желая защитить ее от себя, что будто и не лгу.

Лера вглядывается в мои глаза, пытаясь понять, правда ли это, но, знаю, видит только одно: я счастлив, что мы здесь, что мы так близко. Я снова чувствую запах ромашек, и от этого все время хочется улыбаться.

— Ты же не слушаешь рок.

— Уже слушаю! — с энтузиазмом говорю я. — Вот этот белобрысый в красной кепке хорошо пел! Так поют, когда есть для кого.

Лера смотрит на меня с любопытством — не как на друга, но уже и не как на врага.

— Мне надо возвращаться, — спохватывается она. — Там столько бокалов разбилось… Наверное, я больше должна, чем заработала.

— Не беспокойся об этом. Я решу вопрос.

— Не надо… — испуганно отвечает она, будто я предложил ей что-то неприличное.

Ее слова тонут в мужском оклике:

— Вадим Вересаев! Какими судьбами в наших краях?!

Я оглядываюсь — и понимаю, откуда мне знакома фамилия “Галатина”.

_____________

У Лены вышел блог со спойлером. И если вам не пришло о нем уведомление - вы не подписаны на автора. Давайте исправим это недоразумение))

Вот ссылка на страничку Лены Лето https://litnet.com/shrt/b05c

Глава 5. Лера. Единственное разумное объяснение

— Вам что-нибудь принести? — спрашиваю я у сидящего за столом брюнета, лавируя между клиентами с подносом в руках. Сегодня открытие фестиваля — самый людный день. Самые большие чаевые.

— Воды, пожалуйста, — отвечает мужчина.

Не знаю, на что я реагирую в первую очередь: на странную интонацию или знакомый до боли, в прямом смысле слова, голос.

— Холодной, без газа... — машинально произношу я и только тогда понимаю, от чего эта боль.

Смотрю на его лицо.

Поднос выскальзывает из рук.

Я не чувствую пальцев. Не чувствую биения сердца, только слышу его гулкие удары в ушах. Не чувствую колен, когда все так же машинально присаживаюсь на корточки, чтобы собрать осколки.

Этого не может быть.

Смотрю на его руки. На левой — авиационные часы.

Вадим… Боже…

Стараюсь дышать глубже, но ощущение такое, будто воздух в легкие не проходит.

Не может быть… Не может быть… Не может быть… “Бом-бом-бом” — бьет в ушах. Не слышу музыки, только свое сердце. И голос Вадима:

— Все, Лера, пойдем. Нужно поговорить.

Он берет меня за руку, тянет куда-то. Я хватаюсь за него изо всех сил. Кажется, будто он вытаскивает меня из кошмара, в котором я жила два года. Вот сейчас выйдем за дверь — и окажемся в его мастерской.

Дверь закрывается за моей спиной, и ничего не меняется. Я на улице в этом дурацком костюме, в этом дурацком шлеме.

Я заставила себя поверить, что Вадим не вернется. Но вот он — передо мной.

Не могу понять, что именно чувствую, — эмоции сжигают меня напалмом. Я разом вспоминаю все, что два года зарывала поглубже, цементировала и посыпала пеплом. Я пылаю от радости, ужаса, любви и ревности. Я просто умираю, пока Вадим бьет подушечкой пальца по колесику зажигалки. И умираю снова, когда он обхватывает руками мою ладонь. Как в тот раз на крыльце ресторана. Точно как в тот раз… И так же поднимает голову, не прикурив. И взгляд тот же.

Меня сейчас стошнит от нервов.

Он стал старше — нет, взрослее. Тридцать два — ему этот возраст так к лицу! И дела в Америке у него идут прекрасно: такие костюмы у нас не то что на фестивали, а в целом не носят.

А еще у него обручальное кольцо.

Обручальное кольцо.

Усилием воли отвожу от него взгляд.

Зачем он здесь?..

Просто приехал на фестиваль. Случайность — единственное разумное объяснение.

Меня колотит, мозг медленно прокручивает густые мысли, как автомат по приготовлению слаша. Я что-то говорю, Вадим что-то отвечает. Странно, что это похоже на диалог, — я словно выпадаю из реальности каждые несколько секунд.

— Вадим Вересаев! — окликает его Кирилл Владимирович, Машин отец. — Какими судьбами в наших краях?

Оказывается, Вадим когда-то помог ему вложить деньги в какие-то картины, которые теперь выросли в цене.

Кирилл Владимирович зовет нас в приватную зону, за общий круглый стол. Там уже Маша и Даник, ее отчим. Он чуть старше Вадима, солнечный и открытый. Обалденно поет и играет на гитаре, этот фестиваль — его рук дело.

Подходят еще какие-то люди, обступают Вадима, как суперзвезду, оттесняют меня. Или я сама использую силу их отталкивания, чтобы как можно скорее отдалиться от его орбиты, и сажусь как можно дальше от него, но в итоге — напротив.

Здесь сила его притяжения чуть слабее, уже можно мыслить. И я наконец понимаю, что чувствую, отчего меня так лихорадит… Встретить сейчас Вадима — это как… встретить человека, которого ты считал погибшим.

Два года — ни звонка, ни сообщения.

И вот он здесь.

________________

Встречайте новинку литмоба "Бывшие. Без измен"

"Влюбись в меня снова, если осмелишься" от Милы Любимой

https://litnet.com/shrt/SFnx

#темная романтика #общий ребенок #очень горячо и эмоционально

— Мне нравится вид сзади, — раздается голос за моей спиной, а я холодею. — Тебе самое место у моих ног, Марга-рита.

У меня мурашки от того, как он тянет мое имя.

— Отпусти меня, Феликс.

— Нет, — усмехается мерзавец. — Вначале ты заплатишь за все, что совершила.

***

Когда-то я любила его и поставила все на кон ради нашей любви и… проиграла в войне за любовь.

Он опасный. Жестокий. Властный. Я точно знаю, что не должна ему доверять.

Вот только зачем Феликс вернулся за мной?

Чтобы уничтожить? Или спасти?

Я знаю лишь одно: в таких, как он, нельзя влюбляться.

ЧИТАТЬ https://litnet.com/shrt/Z1__

Глава 6. Лера. Шире пропасти

Я смотрю на Вадима, почти не отрываясь. Кажется, чуть отвлекусь, и он просто исчезнет.

— Всем пива! — командует официантке Кирилл Владимирович.

— Я за рулем, — отвечает Вадим.

— Лера не пьет алкоголь, — говорит Маша, глядя на меня с беспокойством. Вероятно, вид у меня совершенно потерянный.

— Сегодня, пожалуй, выпью… — выдыхаю я.

Два года, два года… Два года! И словно не было этого времени.

Делаю несколько больших глотков из бокала — ледяная, с горечью, жидкость прокатывается по горлу и мягко ударяет в голову.

— Лер, ты норм? — наклонясь к моему уху, спрашивает Маша.

Я смотрю на нее, на бокал пива, на ее отца, который, опираясь локтем о стол, что-то эмоционально и немного пьяно рассказывает Вадиму.

— Маш, — вполголоса отвечаю я. — Меня здесь вообще быть не должно. Я же на работе… и бокалы… Черт…

— Ты вообще больная?! — шикает на меня Маша. — Приехал Вадим, а ты пойдешь пиво разносить? — И дергает меня за руку так сильно, будто я собиралась вставать.

Мы с Вадимом пересекаемся взглядами. Он продолжает что-то говорить Кирилл Владимирович, а смотрит на меня. И этот взгляд пробирает до самой сердцевины, проходит сквозь плоть легко, как нож через масло.

Я хватаюсь за цепочку на шее, сжимаю крепко, чтобы вдавить звенья в подушечки пальцев.

— Маш, никто не должен знать, что я тебе рассказала, — говорю я, не сводя с него глаз. — Никто. Боже, зачем я это сделала…

— Ты знаешь, зачем.

Я поворачиваюсь к ней.

— Пожалуйста, никому!

— Не скажу. Иначе — судя по твоему лицу — ты просто умрешь на месте, и я потеряю подругу. — Она торжественно поднимает бокал с пивом. — А давай, лучше, выпьем! Когда еще у тебя случится такое потрясение, чтобы ты согласилась на пиво?

Наверное, это должно быть смешно.

Кирилл Владимирович что-то поясняет официантке насчет закусок, и я снова в центре внимания Вадима. Он чуть морщит лоб, словно пытаясь что-то разглядеть в моих глазах. Я смотрю на его волосы, будто потрепанные ветром, на чуть оттопыренные уши, которые я так любила зажимать ладонями, на то, как он покручивает пальцами стеклянный стакан с водой, и чувствую, что меня снова накрывает жажда его близости — как и два года назад.

Все словно повторяется. Только пропасть между нами стала шире.

Выпиваю бокал до дна.

Как называется то, что шире пропасти?

Широкая пропасть?..

За знакомство!

Люди за столом находят все новые и новые темы. Говорят с азартом, смеются. Я же словно в тумане, только ловлю отдельные фразы Вадима — системная настройка моего слуха.

“Первого октября уезжаю”.

“Тихий океан прекрасен”.

“Один знакомый в Нью-Йорке — владелец галереи…”

“От социального протеста до вопросов идентичности и цифровой культуры”...

Я два года ни с кем не говорила об искусстве.

О Тихом океане не говорила никогда.

Ведущий объявляет свободный микрофон. На сцену взлетает парень в красной кепке с электро-гитарой наперевес.

— Эту песню я посвящаю моей любимой девушке — Маше Галатиной. Машенька, это для тебя!

Кирилл Владимирович отвлекается от Вадима.

— Это что за номер? — хмуро спрашивает он у Маши.

— Да я его знать не знаю! — искренне возмущается она. — Просто один раз пролила на него пиво!

Парень на сцене проверяет микрофон, пробегает пальцами по струнам.

— Группа “АнимациЯ”, песня “Спички”, — доверительно сообщает он. А потом как ударит по струнам! Кажется, мы все разом подпрыгиваем на стульях.

Тянусь за вторым бокалом.

“Эй, возьми мои мокрые спички, мою холодную воду,

Мои дурные привычки, больную свободу”, — от души поет парень, и так громко, что мы с Машей и слова друг другу сказать не можем, только переглядываемся.

“Эй, зачем мы лезем из кожи? В ней довольно удобно!

А мы с тобою похожи, и вроде бы оба свободны”.

Музыка и вокал вытесняют все мысли из головы, и впервые с момента встречи с Вадимом мне спокойно. Кажется, я просто в кругу друзей, у меня все хорошо.

Так же могло быть на самом деле — в какой-нибудь параллельной реальности. Мы с Вадимом просто пришли в гости, на фестиваль… Нет, Лера, очнись! Такого не могло быть ни в одной из реальностей! Между вами десять лет разницы в возрасте и социальная пропасть шириной в Атлантический океан. А еще он женат.

К нам подходит Машина мама, Катерина Михайловна. Она проходит мимо Даника, он ловит ее ладонь, и, прикрыв глаза, на мгновение прижимает к щеке. И в этом мимолетном жесте столько любви, столько признания… Меня будто окатывает теплой волной. Я знаю, что Маша влюблена в своего отчима еще с детства, но я смотрю на эту сцену и понимаю, что у Маши нет шансов, никаких. А у меня нет никаких шансов с Вадимом. И никогда не было.

Тогда зачем все это?..

Пиво на столе закончилось.

— Я принесу еще, — говорю всем сразу, хотя вряд ли меня хоть кто-то слышит.

Встаю — и пол подо мной проваливается.

______________

Если вы не знаете, кто такой Даник, вам срочно сюда:

https://litnet.com/shrt/0PUP

Предыстория

Дорогие читатели! У наших прекрасных героев есть очень красивая предыстория. И она бесплатная (пока). Называется "Не сахарная. Мой первый"

https://litnet.com/shrt/lZVn

💔чувственно и откровенно💔разница в возрасте💔запретные чувства

Я смотрю на него и не могу отвести взгляда. Будто какая-то магия. Нельзя так пялиться — это неприлично, слишком откровенно. И продолжаю смотреть. Потому что таким еще никогда его не видела — свободным, счастливым. И пьяным, конечно, тоже.

Холодный свет фонаря будто вырезает его образ из чернично-желтого ночного пейзажа. Черное пальто распахнуто, из кармана торчит язычок синего галстука. Белая рубашка расстегнута на две пуговицы.— Ччерт!.. — Он бьет пальцем по колесику зажигалки, но искра не высекается

.— Давайте помогу, — предлагаю я и делаю шаг к нему.

Он поднимает голову. Взгляд пронзительный, волосы взъерошены на макушке.

Смотрю на него и понимаю, прямо в этот момент понимаю, что отчаянно в него влюбляюсь.Чиркаю зажигалкой, огонек тотчас же разгорается. Он наклоняется к огоньку — и обхватывает мою ладонь своими.

У меня сердце останавливается, и кровь приливает к щекам.

У него теплые сильные руки, но касается меня бережно.

Он медленно выпрямляется.

Мы приклеиваемся друг к другу взглядами.

Свободную руку он запускает в мои волосы на затылке. Я невольно прикрываю глаза от этого удовольствия — и чувствую прикосновение его губ к своим. Он дико приятно, дико чувственно раздвигает языком мои губы, а я даже ответить не могу — застыла от шока, от таких ярких чувственных ощущений.

Я целуюсь со своим преподавателем.

Читать https://litnet.com/shrt/l0F7

Глава 7. Лера. Это нечестно

— Лера… Ле-е-ра… — Вадим сидит на корточках и щелкает пальцами перед моими глазами. — Ты как?

Над ним нависают взволнованные лица Маши и Катерины Михайловны.

— Нормально… Я просто с утра не успела поесть… А еще пиво. — Беру протянутую бутылку с водой и делаю несколько жадных глотков.

— Она вообще не ест и не спит, света белого не видит! — возмущается Маша. — Вообще себя не бережет! Ты так, Лера, долго не протянешь! Расскажи ему!

— Маша! — вскрикиваю я. — Перестань. Все же в порядке.

— Поэтому ты лежишь на полу? Потому что все в порядке?!

Вадим поднимается, оттесняя от меня Машу.

— Тебе на воздух надо. Можешь идти?

Я понятия не имею, могу ли, но уверенно киваю.

Мне стыдно поднять на Вадима взгляд — стыдно, что он смотрит на меня такую. Я просто не представляла, что до такого дойдет. Я же не пью, совсем… Что он обо мне подумает?..

Ну и пусть подумает! Боже, ну и пусть! Какая разница?!

Он за плечи выводит меня из ангара. Ведет куда-то по тропинке, скудно освещенной круглыми фонарями. Я не могу понять, они действительно светят парами, или у меня в глазах двоится.

Господи, как хреново… И как горячо от ладони, которой Вадим удерживает меня за плечо, будто обнимает. С ним так устойчиво, так надежно…

Опускаю взгляд и замечаю, что на мне все еще жабо. Пышно висит на груди, будто я салфетку заправила за воротник и забыла снять. А еще фрак… Я выгляжу, как клоун. Мне нужно переодеться, но меня мутит только от мысли, что придется наклоняться.

Вадим останавливается.

— Лера, давай я отвезу тебя домой.

Я расстегиваю жабо и отдаю его Вадиму. Так чуть проще дышать.

Ехать куда-то на машине?.. Останавливаться на светофорах и снова трогаться? Подпрыгивать на спящих полицейских? От этой мысли еще хуже, чем от мысли о смене одежды.

Я сажусь на корточки, но от этого вообще не легче. Схожу с дорожки и прислоняюсь к шершавому стволу дерева. Дышу часто и глубоко — не помогает. Ничего не помогает. Я, наверное, умру. Как же мне плохо…

— Я не поеду домой. Просто оставь меня здесь… — едва слышно прошу я, закрывая лицо ладонями.

Вадим мог бы запомнить меня спящей на его шелковых простынях. А теперь запомнит вот такой…

— Какой у тебя адрес? — спрашивает он.

— Ага, — пытаюсь выдавить улыбку, — чтоб ты меня потом преследовал, под окнами ночевал.

Из него вырывается смешок.

— Действительно, лучше подстраховаться.

— Нет, серьезно, я не поеду, — то ли мычу, то ли говорю я, а потом просто оседаю. Вадим подхватывает меня на руки. — Нет, нет, нет… — вяло протестую я. — Опусти… на землю.

— На парковку ты поползешь? Змейкой? — издевается он.

Я тяжело вздыхаю и прижимаюсь щекой к его пиджаку. Как же вкусно и дорого он пахнет… Я хочу остаться в этом моменте. Пусть меня всю жизнь мутит и кружит, но чтобы вот так, на его руках.

— Твой парень, наверное, волнуется — час ночи, — говорит Вадим, приземляя меня возле темно-синей машины.

— Ох, блин… — Я кое-как достаю телефон из кармана фрака. Face-ID не срабатывает — что не удивительно. Графический ключ — с третьей попытки. Я щурюсь, но буквы и цифры разбегаются. — Он звонил тридцать три раза…

— Три раза, — поправляет меня Вадим, бросая косой взгляд на экран. Открывает дверь машины и, придерживая сверху мою голову, усаживает на переднее сидение. Пристегивает ремнем безопасности. — Звонить сейчас тебе не советую. Услышав твой голос, он еще больше испугается. Лучше напиши сообщение.

— Легко сказать… — заплетаясь языком, говорю я, пытаясь понять, какие буквы соответствуют нужным звукам. — Напиши ты.

Вадим какое-то время ждет, вероятно, предполагая, что я передумаю. Потом берет телефон.

— Ой! — вскрикиваю я. — Меня что-то в спину толкает.

— Это встроенный массажер. Что написать? — спрашивает Вадим, скроля чат.

— Просто что-нибудь… — Я закрываю глаза. Потом резко открываю. — Ты читаешь мой телеграм?!

— Ну мне же надо понять, в каком стиле писать сообщение.

Невозможно на него злиться, совсем…

— Почему ты улыбаешься? — любуясь Вадимом, спрашиваю я.

Пытаюсь для более удобного созерцания упереться локтем в спинку кресла, но он все время соскальзывает.

— Ну у вас и переписка — как у супругов после двадцати лет брака. Список продуктов, “во сколько будешь?”, ссылка на чайник со скидкой.

Я задумываюсь. Массажер ласково прокатывается по моему позвоночнику.

— А должно быть… как?

— Ну вот так, например… Завтра узнаешь. — Он что-то нажимает в моем мобильнике, потом в своем… Или наоборот. — Все, готово.

Вадим протягивает мне телефон, но в последний момент останавливается, глазея на экран.

— Ты что, тайком снимала меня на видео?

— Ты смотришь мое избранное?! — возмущаюсь я.

— Просто палец соскочил.

— Отдай сюда телефон!

Вадим возвращает мобильный. Потом поворачивается ко мне всем телом. Кладет руку на мой подголовник. Смотрит внимательно, бесконечно долго, при этом мнет большим пальцем нижнюю губу. Боже, ну зачем он это делает?!

Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Теперь я чувствую макушкой рукав его пиджака. Это почти прикосновение.

— Лера… Нам надо поговорить. — У него такой серьезный тон — как два года назад, в ночь перед отлетом. У меня от этого тона мороз по коже.

— Ну. Говори, — хмурюсь я.

— Не сейчас. Когда ты придешь в себя. — Вадим заводит машину и мягко выруливает с парковки.

До самого моего дома мы едем в полной тишине. Всю дорогу я смотрю мутное кино, которое показывает свет фар, и вспоминаю, как мы с Вадимом ехали на такси к нему домой. Какой же я тогда была счастливой…

Возле моего подъезда Вадим помогает мне выйти из машины.

— Я наберу тебя завтра. Мой номер теперь тоже в твоем списке контактов, если что.

Вглядываюсь в его карие, почти черные, глаза.

— Вадим, — говорю я тоже совершенно серьезным тоном и, кажется, даже четко. — Мы же договаривались, что не будем звонить и писать друг другу. И что ты сделал? Ты приехал. Это нечестно, Вадим. Это нечестно! — Я разворачиваюсь и иду к подъезду.

Глава 8. Вадим. Все будет чисто

— Чего… чего ты хочешь?! — округлив глаза, спрашивает меня декан, его голос дрожит от возмущения. Сейчас, еще и в очках, Юрий Антонович похож на разъяренного филина.

Он наклоняется вперед, опираясь локтями о стол, будто собирается меня атаковать.

— Вы слышали, — спокойно отвечаю я, положив руки на подлокотники кресла.

Сквозь тишину в кабинете проступает приглушенный стук каблуков секретарши по ковровой дорожке в приемной.

Декан резко встает из-за стола, подходит к двери кабинета и закрывает ее на замок.

— Ты не представляешь, как работает эта система! Я не могу отправить исключенную студентку на четвертый курс без сдачи всех зачетов и экзаменов, — Юрий Антонович понижает тон, но напряжение в нем еще чувствуется. Он возвращается за стол, снимает очки и с нажимом трет переносицу. — А если сдавать… ты представляешь, сколько это дисциплин? Тридцать? Сорок? Невозможно! Все. — Он трясет головой. — Я даже говорить с тобой не буду на эту тему.

Ну и пусть. На четвертый курс я и не рассчитывал. Завел разговор только для того, чтобы на фоне этой просьбы мое реальное пожелание казалось вполне выполнимым.

— Тогда на второй, — примирительным тоном говорю я. — С которого вы ее и отчислили.

— Я не могу, — уже не так уверенно говорит декан.

— Можете, Юрий Антонович. На своем факультете вы можете все. Я же муж Люды, забыли? Я многое знаю о ваших методах и о том, как вы умело дергаете за ниточки. Конечно, ради самых благих целей. — Я поднимаю руки, показывая, что полностью понимаю ситуацию, не утруждайтесь.

Декан внимательно смотрит мне в глаза, словно пытается понять, насколько я осведомлен. Достаточно, чтобы создать вам массу проблем, Юрий Антонович.

— Но я не собираюсь шантажировать вас этой информацией, — обещаю я, хотя именно этим сейчас и занимаюсь, — а предлагаю взаимовыгодную сделку. Мне нужно увезти в Америку восемь картин. Я могу увезти семь.

Достаю из кармана пиджака мобильный телефон и кладу на стол с открытой галереей фото. Медленно перелистываю снимки. Декан прямо впивается в них глазами.

Юрий Антонович умеет находить редкости. Не так, как я, но чутье у него есть. И на картины, и на женщин. Двадцать лет назад среди всех студенток он выделил именно Люду. Помог ей быстро подняться по карьерной лестнице, а она ему, благодаря налаженным связям, — получить неофициальное звание самого прогрессивного декана университета. Он действительно хорош — у него преподают звезды и выпускает он звезд.

Декан останавливает пальцем снимок. “Не подарок” — одна из ранних работ Стаса Волошина. Демоны кружат возле единственного светлого пятна на картине — неоновой вывески ночного клуба “Подарок”. Кажется, что все остальное они уже поглотили, и эта вывеска — последний отблеск света в бездне. Хороший выбор.

Декан поднимает голову, смотрит на меня поверх очков, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— Это картины Люды.

— Нет, мы оба владельцы. И у меня доверенность от Люды на совершение любых сделок по купле-продаже. Все будет чисто. Если хотите, она даже не узнает, кто покупатель. Конечно, стоимость картины я ей компенсирую.

Декан смотрит на меня изучающе. Потом, наконец, убирает палец от экрана телефона. Выпрямляется, постукивает о стол кончиком фирменной ручки, будто подбирая слова.

— Мне этого мало.

Я внутренне ликую. Это похоже на “да”.

— А конкретнее?

— Два года назад я уговаривал тебя провести открытые лекции на моем факультете, но ты был слишком занят. Проведешь их сейчас. И выступишь на конференции в середине октября.

— Это невозможно. У меня билеты на самолет через две недели.

Он кривит губами.

— Вернуть на второй курс студентку, отчисленную два года назад, тоже невозможно, но я же как-то пытаюсь с тобой сотрудничать… Вечером наберу. Билеты сдавай.

Глава 9. Вадим. Мой первый

Захожу в мастерскую, вешаю ключи на выставленный средний палец скульптуры папуаса — это недоразумение осталось от прежних жильцов. Здесь появились чужие фото, исчезли мои пластинки и пахнет иначе. Но когда разожгу камин, эти запахи исчезнут.

Раскладываю диван и тяжело падаю на него спиной. Середина дня, а я уже вымотан.

Из мансардного окна в живот бьет косой луч солнечного света. В воздухе кружатся пылинки. Хочется прикрыть глаза… На мгновение возникает ощущение, что рядом Лера, и я машинально поворачиваю голову, чтобы увидеть ее лицо. Бессонница меня добьет. Но, может, в мастерской я наконец высплюсь? Здесь хорошо. Здесь я словно дома.

Повезло, что хозяин мастерской решил ее продать и поэтому не сдает в аренду — только по большому блату. Иначе из-за сделки с деканом мне пришлось бы на две недели искать другое жилье — покупатель Людиной квартиры заезжает первого октября.

Прикрываю глаза — короткая передышка в этой бесконечной пятнице.

“Как прошел твой день? Расскажи мне все. Завтра в 20.00 за чашкой горячего шоколада”. Вчера я написал это сообщение Лере, когда она спросила, как должна выглядеть переписка людей, живущих в гражданском браке. На эмоциях написал, не подумав. Может, у нее сегодня планы?

Надо бы ей позвонить… Но что будет, если рядом ее парень, а на экране телефона высветится “Мой первый”? Чем я думал, когда вбивал это в список ее контактов?.. Я знаю, чем думал.

Обойдемся без звонка, а там видно будет. До встречи с Лерой еще четыре пункта в списке дел.

К ее дому я подъезжаю в сумерках, паркуюсь через дорогу от ее подъезда.

Пью американо из пластикового стаканчика. Ужинал в ресторане, а кофе заказал навынос — так хотелось скорее здесь оказаться.

Вчера я вроде вычислил окно Лериной квартиры — оно вспыхнуло в глубине через пару минут после ее ухода. Но, может, просто совпало. Сейчас окно темное.

Лера выходит в начале восьмого. Так рано?.. На ней джинсы и рыжая водолазка, волосы стянуты в хвост — на свидание так не одеваются. “Но ведь это и не свидание”, — напоминаю я себе. Она вообще считает себя замужней.

Отправляю Лере сообщение в телеграм:

“Через одну минуту

Темно-синяя Audi Q7 7767

Водитель Вадим”.

Специально ждал, когда Лера выйдет из дома, прежде чем отправить сообщение. Не хотел, чтобы ее парень случайно увидел на экране ее телефона ник отправителя. Я и в самом деле был на кураже, раз натворил такое. Ребячество, ей богу… Вчера мне казалось, что Лера оценит шутку, а сейчас размышляю, не зарядит ли она мне пощечину.

Лера, вероятно, не слышит звука сообщения. Идет куда-то быстрым шагом — явно не ко мне. Но сейчас и не восемь вечера.

Подстраиваюсь под ее скорость, приоткрываю окно. Лера явно машину заметила — невозможно не заметить — но упорно идет вперед.

— Девушка, который час? — спрашиваю.

Она останавливается, достает из кармана телефон. Смотрит на экран — и наконец видит мое сообщение. Резко поворачивается ко мне. Взгляд такой ошарашенный, будто мы два года не виделись.

Улыбаюсь.

— Садись, подвезу.

— Я на работу, Вадим, — отрезает она.

Если девушка в конце фразы добавляет твое имя, это плохой знак.

— Ты видела мое вчерашнее сообщение?

— Я подумала, это часть шутки.

Вообще-то, там все правда, включая ник отправителя, но об этом молчу.

— Соскочить не получится, я уже внес нашу встречу в гугл-календарь, — говорю я нарочито деловым тоном.

— У меня работа. С нее тоже соскочить не получится, — с насмешкой отвечает Лера, мол, это совершенно невозможно.

“Невозможно” — слово этого дня.

— И что за работа?

— Курьером.

Я все время думал, кто эти несчастные люди, которые таскают по городу огромные желтые термосумки? А это моя Лера.

Какой мужчина позволит своей женщине работать в доставке?..

— Садись, сегодня будем доставлять вместе.

__________________

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Встречайте новинку литмоба "Бывшие. Без измен"

"Отец подруги. Мой первый бывший" от Екатерины Дибривской

https://litnet.com/shrt/0cLN

#разница в возрасте #запретные отношения,

До боли сжимая мои плечи, Полянский нависает надо мной и рычит:
– Ты!!! Ты какого чёрта тут забыла?! Зачем явилась?!
– Маша пригласила, – отвечаю смиренно. Голос дрожит. – Я… Я не знала, честно. Артур, прости
– Да мне твои извинения!.. – с досадой выплёвывает он. – Если хоть кто-то узнает, ты не представляешь, какой скандал будет.
– Она ничего не знает. Никто не знает. – шепчу я, умирая внутри от боли.
На долю секунды взгляд тёмно-серых глаз, мечущих молнии, смягчается. Но хватка рук на плечах усиливается.
– Как вообще так получилось, что вы с ней… стали подругами? – он брезгливо кривит губы, словно это слово – грязное ругательство.
– В универе познакомились. Мы учимся в одной группе, – торопливо объясняю я, желая как можно скорее покончить с этим.
– Разве ты не должна сейчас заканчивать второй курс? Впрочем, неважно. Ты не можешь продолжать общаться с моей дочерью. Не сегодня. Не прямо сейчас. А вообще. Ей нельзя знать.

Я думала, что это настоящая любовь. Но он изорвал моё сердце в клочья и бросил меня, чтобы не причинять боль своей семье.
Спустя почти два года мы встретились снова. В доме моей подруги. Его дочери. Мы не можем её ранить. Но нас неумолимо тянет друг к другу.

ЧИТАТЬ https://litnet.com/shrt/BO2u

Глава 10. Вадим. Что бы ты ни задумал

Лера садится ко мне в машину — опаздывает на работу.

К счастью, оказывается, она просто доставляет пиццу, никаких огромных желтых сумок. Но все равно осадок остался.

Мы паркуемся у ресторана с логотипом в виде кусочка пиццы. Лера выскакивает первой из машины, я не успеваю открыть ей дверь. Обгоняю Леру и дальше иду задом наперед, лицом к ней.

— Просто разговор за чашкой горячего шоколада в каком-нибудь красивом месте. После твоей смены. Это все, о чем я прошу, соглашайся, — говорю ей таким тоном, что сам бы уже сто раз согласился. Но она молчит, выражение ее лица тянет в лучшем случае на “подумаю”.

Жду ее на улице. Она выходит из ресторана с черной термо-сумкой и в куртке с фирменным логотипом. Я стараюсь не смотреть на Леру, чтобы не улыбаться, — такими разными мы еще с ней ни разу в жизни не были.

— Где найти главного по доставке? — спрашиваю я у Леры, снимая пиджак. И через пять минут выхожу из пиццерии тоже в фирменной куртке.

— Ты же не убил курьера, правда? — Лера, наконец, улыбается — куртка явно мне мала.

— Нет, ты что!.. — отвечаю я совершенно серьезным тоном. — Кстати, может, у тебя есть большие мусорные пакеты, литров на двести?

Она снова улыбается. Лера мне улыбается. Хороший день.

Мы доставляем пиццу на моей машине. Оказывается, между спальными районами этого города и Нью-Йорком есть что-то общее — проблема с парковочными местами. Зато появился лишний повод повыделываться перед Лерой — машиной я управляю виртуозно.

Со второй попытки приноравливаюсь и успеваю отрыть дверь с ее стороны до того, как Лера выйдет. Она бросает на меня удивленный благодарный взгляд — так не смотрят женщины, которых балуют гражданские мужья.

Протягиваю ей руку, она вкладывает свою ладонь в мою. Слегка ее сжимаю и каждый следующий раз удерживаю на доли секунды дольше, чем в предыдущий.

Таскаю Лерину термосумку, будто портфель понравившейся школьницы, и, черт подери, чувствую себя счастливым.

Лера представляет меня клиентам как стажера и учит выбивать чек. Нам обоим очень сложно при этом сохранять серьезный вид.

В двух заказах не указан этаж. Мы с Лерой высчитываем его на скорость, пока едем в лифте. Я один раз выигрываю, один поддаюсь.

Какая-то женщина оставляет мне чаевые. Первые чаевые в моей жизни. Толкаю Леру плечом, смотрю на нее заговорщицки, потряхивая мелочью в кулаке: “Так здесь крутятся реальные деньги!”

За два часа мы успеваем сделать шесть доставок. Потом Лера все же сдает наши куртки и возвращается в машину. Я включаю ей массаж. Мы обмениваемся улыбками — наверное, она тоже вспомнила про вчерашнее.

Потом Лера опускает голову, теребит цепочку. Сразу становится понятно: сейчас скажет что-то важное.

— Мне нужно быть дома через час. Мы успеем?.. — вполголоса спрашивает она и бросает на меня короткий осторожный взгляд.

— Успеем, — обещаю я, хотя ни черта мы не успеем.

— У меня, вероятно, вид неподходящий для красивых мест…

Смотрю на нее и не могу насмотреться. Я бы и не поехал никуда, если бы можно было вот так сидеть и смотреть на нее весь вечер.

— Просто распусти волосы, — словно между прочим говорю я, вытравливая нежность из голоса.

Едва сдерживаюсь, чтобы самому не стянуть резинку с ее хвостика, очень медленно, глядя ей в глаза.

— Ладно. — И Лера делает это сама — внезапное быстрое движение, я не успеваю насладиться. Но она компенсирует это тем, что откидывает козырек и легким касанием взъерошивает волосы, глядя на себя в зеркальце. Такой простой и такой личный, почти интимный, жест. — Так пойдет?

Почему-то только сейчас до меня доходит, что притягивает меня в Лере, — кроме искренности, чистоты и банальной химии между нами. Никогда никто не говорил мне, насколько это особенное чувство — быть первым мужчиной для женщины. Как это упоительно — знать, что у нее столько всего впервые происходило именно с тобой. Первые откровенные ласки — с тобой. Первая дрожь удовольствия — с тобой. Первый оргазм — с тобой. И все это — только между нами, навсегда, сокровенное и неповторимое.

— Пойдет, — отвечаю я, улыбаясь ей всем сердцем, и завожу двигатель.

Глава 11. Вадим. Пожалуйста, скажи…

Мы на месте. Идем во внутренний дворик кафе, украшенный желтыми гирляндами. Они матово светят, покачиваясь в темноте от легкого ветра, отражаются на черной глянцевой поверхности уличного пианино.

Столики заняты, кроме одного, дальнего, нашего, — как говорит Люда, все решают связи.

Лера садится на плетеный диван из ротанга, я накидываю ей на плечи плед и сажусь в кресло напротив.

Это не свидание — я с собой договорился. Но все равно чувствую себя так, будто это оно. Так же сильно бьется сердце — даже лацкан пиджака подрагивает. Так же приклеился взглядом к девушке, которая пришла со мной. Хочется быть к ней ближе… Кручу в голове поводы пересесть на диван — и останавливаю себя.

Лера права — это нечестно.

Заказываем горячий шоколад.

Лера смотрит по сторонам зачарованным взглядом — на оплавленные свечи на столе и каменных отливах, полосатую кошку у ее ног, девушку в длинном вечернем платье, которая пробует скрипку смычком.

Лерин восторг отзывается трепетом в груди. Я рад, что она сейчас все это чувствует. И сожалею, что только сейчас. Что ее обыденная жизнь — это маскарадный костюм наездницы, пивные бокалы и термосумки. Словно что-то сдвинулось во вселенной, как игла на пластинке, и сменилась звуковая дорожка. Я хочу вернуть иглу на место.

— Чем ты занимаешься? Кроме подработки в клубе и пиццерии, — спрашиваю я, пока официант расставляет на белой скатерти глиняные кружки с горячим шоколадом, низкие стаканы с водой и тарелку с имбирным печеньем.

Воздух между нами наполняется густым ароматом горького какао, корицы и ванили.

Лера поднимает на меня взгляд, в ее глазах отражаются блики горящих свечей.

— Работаю. Вот и все.

— Тебе нужны деньги. Зачем?

— Просто обстоятельства.

Не дави на нее, не дави, не дави… Я выжидаю паузу, помешивая ложечкой шоколад.

— Почему не продала блокнот Стаса? — Я не знаю наверняка, но уверен, что не стала.

— Не та ситуация.

— А какая должна быть ситуация? — вырывается у меня.

Лера медленно проводит пальцем по краю кружки, словно пытаясь запомнить текстуру. Я ощущаю это движение в солнечном сплетении.

— Вадим… — говорит она, не глядя на меня. — Расскажи о себе. Тебе нравится в Америке, да? Ты получил то, что хотел?

— Еще нет, но скоро.

Между нами будто стена. Я тоже избегаю прямых ответов — потому что не хочу ее ранить. А она?.. Может, дело в этом? Она тоже не хочет меня ранить?

Рассказываю о Нью-Йорке — просто, чтобы заполнить паузу. Этот город все время движется, светится, меняется, реагирует на тебя. Он весь — одна огромная инсталляция…

— Выпьешь со мной? — только сейчас мне приходит в голову эта гениальная идея.

Лера смотрит на часы. Еще ни одна женщина не реагировала так на этот мой вопрос.

— Мне скоро домой. И после вчерашнего… нет.

Стиснув зубы, делаю знак официанту. Заказываю коньяк.

Как мне разговорить Леру?..

За моей спиной — легкий шум. Музыкант, откидывая фалды фрака, садится за уличное пианино.

— Можно к тебе? — спрашиваю. — Спиной ничего не видно.

Не дожидаясь ответа, пересаживаюсь на диван. Задерживаю дыхание — от ее запаха, ее близости плечи простреливает легкой приятной судорогой. Ощущение настолько внезапное и яркое, что мне инстинктивно хочется отсесть подальше — это уже зона турбулентности. Но я не шелохнусь. Просто почти залпом выпиваю коньяк и прошу повторить.

Музыкант играет что-то джазово-красивое, скрипачка ловит его ритм: то дополняет его, то ведет за собой. Они общаются музыкой. Возможно, между ними есть что-то помимо джаза, просто не на виду. Как у нас с Лерой.

Она пьет шоколад медленно, крохотными глотками. Стакан от губ почти не отнимает, будто за ним прячется… Пусть художник во мне и умер, но воскрес поэт.

Пялюсь на ее губы. Я знаю, какой на них вкус.

Перевожу взгляд на музыкантов — потому что даже с хмелем в голове понимаю, что могу сделать глупость.

На диван, на этот крохотный свободный островок между нами, запрыгивает полосатая ласковая кошка. Мы с Лерой почти одновременно зарываемся пальцами в ее шерсть. Лера — возле уха, я — на спине.

Кошка урчит от нашей неторопливой ласки, цепляется коготками за обшивку дивана. Наши руки почти соприкасаются. Почти… Я сглатываю комок в горле. Легкое, спонтанное движение — и я, будто невзначай, дотронусь до ее пальцев. И если она не уберет руку — а она не уберет — прикосновение продлится дольше, станет интимнее, наши пальцы сплетутся…

Я прячу руку в карман пиджака. Нащупываю там пачку сигарет и прикуриваю.

Какого хрена?.. Я же собирался просто с ней поговорить, узнать, нужна ли помощь, и что в итоге?..

Рядом с Лерой я забываю, что мне за тридцать, что я востребованный арт-дилер, и в Америке меня ждет женщина, которой я обязан всем в своей жизни. Мне снова семнадцать, и похрен, что будет завтра: я живу здесь и сейчас.

Очень удобная позиция для мерзавца.

— Все, мне пора, — говорит Лера и сбрасывает плед.

Выходим из кафе, я вызываю такси.

Мы стоим под кленами, свет фонарей пробивается сквозь желтую листву и причудливыми пятнами падает на черный асфальт. Тихо. Только со стороны кафе доносятся звуки пианино и время от времени, шурша шинами, проносятся машины.

Остались последние минуты.

Ощущение такое, будто нахожусь под запрещенными веществами: сердце колотится, лоб горит. Сжимаю и разжимаю кулаки в карманах пиджака, чтобы как-то привести себя в чувство.

Лера стоит на полшага впереди меня, смотрит на дорогу. Мне кажется, или она дрожит? К ночи и в самом деле стало прохладнее. Не раздумывая, стягиваю с себя пиджак.

— Накинь — холодно.

Опускаю пиджак ей на плечи. Сжимаю их. И не могу отпустить.

Обнимаю ее сзади быстрее, чем осознаю, что делаю. Зарываюсь носом в ее волосы на макушке. Лера замирает, даже, кажется, перестает дышать.

Сейчас я ее отпущу. Просто еще мгновение… и еще… В последний раз вдыхаю ее запах, и от этого в груди будто приходят в движение ржавые шестеренки. Больно так, что морщусь.

Глава 12. Вадим. Склейка

— Пожалуйста, скажи…

Из живота стремительной волной поднимается неизвестное мне чувство — смесь желания, нежности и горечи. Оно заполняет сердце, ударяет в голову.

— Стоп, — едва слышно доносится до меня словно сквозь вату.

Я замираю. Лера не пытается вырваться — остановить меня по-настоящему. Будто на это слово у нее ушли все силы.

Может, вообще показалось?..

Меня потряхивает от эмоций.

Я медленно разворачиваю Леру к себе лицом. Склонясь к ее губам.

— Стоп, — шепчет она.

Я жду еще мгновение — она молчит, не вырывается, будто наоборот становится ближе — и накрываю ее губы своими. Чуть прикусываю их, ласкаю языком. От ее тихого стона звенят нервы.

Я замираю, чтобы перевести дух. Она сама обвивает мою шею руками, льнет ко мне всем телом. И все… все. Меня больше нет, есть только мы — одно пылающее целое.

Короткий сигнал такси — как ведро ледяной воды на вскипевшую голову.

Мы отстраняемся друг от друга, словно нас застали врасплох.

Я отступаю от Леры. Она смотрит на меня распахнутыми глазами. Спохватывается, отдает пиджак.

Я открываю ей заднюю дверь такси. Дожидаюсь, пока Лера сядет… и не закрываю дверь.

Почему я не могу взять то, что так хочу? Взять без сопротивления, по взаимному согласию. До мастерской двести метров, мы могли бы уже быть там.

Сейчас нет табу, нет реальных ограничений. Лере двадцать один, она больше не ученица Люды, даже не девственница. Мы не случайные знакомые: у нас были отношения, яркие и упоительные, пусть и длиной в три ночи. Единственное, что сейчас держит меня на привязи, — мой отъезд и ее парень. Но в прошлый раз ни то, ни другое Леру не останавливало. Почему это должно остановить меня теперь?!

Нет, что-то изменилось. Что-то с ней произошло, и я могу быть в этом замешан — вот что действительно держит меня на привязи.

Сажусь в такси на заднее сиденье.

— Я могу закурить? — спрашиваю у водителя, протягивая сложенную вдвое купюру.

Он выдерживает паузу, но деньги все же берет.

Приоткрываю окно. Закидываю ногу за ногу и с силой провожу ладонью по лицу.

Ну что за хрень?..

Я же все для себя решил — ничего не будет. А в голове мультики: как я беру ее за руку, пропускаю свои пальцы между ее. Склейка — и мы уже целуемся, плевать на водителя. Склейка — и ее джинсы расстегнуты, моя ладонь внутри ширинки, под полоской белья, я помню это ощущение…

Снова тру лицо ладонями. Я же искал ее не для этого. Вообще не для этого.

Бросаю на Леру косой взгляд. Сидит потухшая, расстроенная.

— Маша сильно преувеличила, когда сказала, что ты “света белого не видишь”? — спрашиваю я, стряхивая пепел в приоткрытое окно.

Лера выпрямляет спину, приподнимает подбородок.

— Ну конечно сильно, — отвечает она, всем своим видом и тоном показывая, что между нами под кленами ничего не было. — Я вовсе не такая уж и забитая. Виталик учит меня водить машину. У него она старинная, раритетная. Жигули называется. Помнишь еще такую?

— С розочкой на рычаге переключения коробки передач? — спрашиваю я, а сам отмечаю: “Ее гражданского мужа зовут Виталик”.

— Нет, — улыбаюсь я. — Но вайб ты уловил.

Какая же она сейчас разговорчивая… Также пытается заполнить паузу, как я в кафе рассказами о Нью-Йорке. Надо было раньше ее поцеловать.

Выбрасываю сигарету в окно. Выдыхаю дым, тяжело, будто перед сложным разговором.

— Лера, что произошло? Почему ты вылетела из универа?

Она упирается взглядом в свои руки, сложенные на коленях.

— Не сдала экзамен. И не пересдала тоже. Обычная история.

Обычная история… Стискиваю зубы. Может, она и не врет, но точно не договаривает.

— И что? Ты вернулась домой?

— Да.

— Дальше что? — требовательно спрашиваю я.

— Какая разница? — хмуро отвечает она.

— Я чувствую за тебя ответственность.

— Ты мне не отец.

— Ну… и слава богу, — хмыкаю я и откидываюсь на подголовник. Перед глазами вертолетики — и это всего после двух стаканов виски.

Смотрю на Леру из-под полуприкрытых век. Держу руки в карманах, чтобы ее не трогать. Но кажется, я прикасаюсь к ней, даже когда просто вдыхаю воздух.

Теперь самое сложное:

— В понедельник пойдешь в универ, напишешь заявление на восстановление, — говорю я словно между прочим.

_______________________

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Встречайте новинку литмоба "Бывшие. Без измен"

"Камень. Ножницы. Бумага" от Анны Белинской и Ана Сакру

https://litnet.com/shrt/vvLT

#отец одиночка #горячо и весело

Михаил Угрюмов — принципиальный холостяк и всегда жил только ради себя. Но все изменилось три недели назад, когда ему пришлось взять на воспитание восьмилетнего сына. Но только где найти время на маленького сорванца, если практически 24/7 Михаил проводит на работе?

— Что ж, Михаил Михайлович, есть у меня на примете одна хорошая девочка, — в притворной задумчивости растягивает слова учительница. — Педагогическое образование. Логопед. Занимается репетиторством. Спокойная, умеющая расположить к себе, дети ее очень любят... И так сложилось, что она как раз ищет более оплачиваемую работу. Я могу дать вам номер.

— Отлично, диктуйте, — перебив, киваю я и достаю из кармана телефон, не подозревая, чем все обернется.

ЧИТАТЬ https://litnet.com/shrt/QCbX

Глава 13. Вадим. Все, конец

— Какой универ? Какое восстановление? — искренне спрашивает она. Даже поворачивается ко мне — настолько не понимает, о чем речь.

— В свой универ, Лера. В свой деканат. Напишешь заявление на восстановление, и тебя снова зачислят на второй курс. Ничего платить не надо, ничего сдавать не надо. Ты просто продолжишь с того момента, с которого тебя исключили.

Не сказать, что я ждал от нее благодарности, мне и простой радости было бы достаточно. Но радости на ее лице я не вижу, только недоверие и сопротивление.

— Мне надо работать, — тихо, но твердо отвечает она. — Моей семье нужны деньги.

— Ты вернешься в универ, а с остальным я помогу.

— Мне не нужна твоя помощь, — бубнит она себе под нос, с силой сплетая пальцы, сейчас их сломает.

— Лера, — не глядя на нее, прикуриваю вторую сигарету, — иногда я забываю, что ты еще ребенок… В тебе говорит гордость, только и всего. Просто девичья гордость. Она никак не связана с логикой и здравым смыслом. Я же сказал, что помогу. Я все решу.

Злюсь на Леру. Как же я злюсь на Леру! Но если копнуть чуть глубже, я злюсь на себя. На свое чувство беспомощности перед ее упрямством. На то, что не могу просто ее отпустить. Через пару недель меня здесь не будет, а я вцепился в нее клещами. Мне тридцать два, твою мать! Но именно я из нас двоих веду себя, как ребенок.

— Я не знаю, что с тобой произошло. Не знаю — потому что ты мне не говоришь, — терпеливо продолжаю я. — Но тебя, лучшую студентку потока, исключили из универа сразу после моего отъезда. Я не верю в такие случайности. Так или иначе, я причастен. И хочу это исправить.

— Не надо ничего исправлять. Все хорошо. Просто… оставь меня в покое! — ее голос дрожит.

Такси останавливается у подъезда. Я открываю дверь со своей стороны, чтобы помочь Лере выйти, а она, не дожидаясь меня, выскакивает первой. Спотыкается о бордюр — я дергаюсь, чтобы ее поддержать, хотя все равно бы не успел. На мой оклик даже не оглядывается.

Стою как истукан посреди дороги, смотрю ей вслед. Дверь подъезда закрывается за ее спиной.

Все, конец.

Твою мать!.. Запрокидываю голову, на лицо паутиной оседает морось. Твою мать…

Я облажался.

Чувствую горечь и сожаление. И пустоту там, где весь вечер колотилось сердце.

Знаю, это пройдет. Уже утром будут другие мысли, другие чувства, но сейчас… Сейчас мне хреново так, как было в аэропорту, когда я улетал в прошлый раз.

Самое лучше, что я могу сейчас сделать, — это уйти. Оставить ее в покое.

Выкурю сигарету — и уеду. Только одна сигарета.

Прикуриваю и, положив локти на крышу такси, отсчитываю взглядом этажи. Сейчас в «ее» окне горит свет — оранжевый прямоугольник в темноте. В нем я отчетливо вижу молодого мужчину с ребенком на руках. Я не очень разбираюсь в детях, но дал бы ему год-полтора.

Вряд ли это ее окно, но холодок все равно проскальзывает под ложечкой. Пересчитываю этажи снова. То самое окно.

А потом я вижу Леру. Она подходит к мужчине и берет ребенка на руки.

Наши любимые читатели! В книге грядут важные события, и нам нужно чуть больше времени, чтобы внимательно все обдумать. В ближайшие несколько дней обновления будут выходить по следующему графику:

27.10. Глава 15. Вадим. И так по кругу

29.10. Глава 16. Вадим. Я был бы счастлив

С 30.10 мы вернемся к более плотному графику и постараемся радовать вас продами как можно чаще. Спасибо вам за вашу поддержку и понимание!

Ваши Лена и Маша.

___________________

Встречайте новинку литмоба "Бывшие. Без измен"

"Снова ты?!" от Киры Фарди

https://litnet.com/shrt/FIlf

#горячо и весело #встреча через время

Уборщик в загородном отеле был дьявольски красив и совершенно невыносим.

— Мисс Катастрофа, — шипел он.

— Мистер Зазнайка, — огрызалась я.

Как мы оказались в роскошном авто, разрывая друг на друге одежду, — загадка. Утром я сбегаю в его пальто, в кармане которого лежат часы, ценой в целое состояние.

И вот, через пять лет, мы вновь сталкиваемся у ворот детского сада, куда привели своих детей. Бывший уборщик — теперь богатый бизнесмен, и он ищет встречи со мною. Зачем? В любовь с первого взгляда я не верю.

Стоп! Или он хочет спросить о тех часах?

Ох, если бы он только знал истинную цену той ночи! Лучше я притворюсь, что мы никогда не встречались.

ЧИТАТЬ https://litnet.com/shrt/c3H4

Глава 14 Лера. Просто перетерпеть

Лежу на кровати, Мишка сопит на моем плече, причмокивая палец, — никак не отучится от этой привычки.

Темно, только в лицо светит экран телефона. Глаза уже слезятся от напряжения, хотя яркость на минимуме.

Я рыскаю по соцсетям Вадима. Снова.

Я готова увидеть что-то вроде “Купания красного коня” с подписью “Сегодня я думаю об этом”. Но ничего нет, как и последние два года. Это же хорошо, что нет, но мне плохо так, будто что-то есть.

Я наступаю на те же грабли, только бьют они больнее.

Выключаю экран.

Почему все так сложно? Почему нельзя вот так же “выключить” воспоминания и чувства?..

Экран вспыхивает в моей руке. Сообщение от Маши:

“Ты как?”

“Норм”, — отвечаю я и тотчас же вспоминаю, что Маше такие сообщения писать нельзя. Она давно чувствует разницу между “норм”, “нормально” и “хорошо”.

Маша тотчас же мне перезванивает.

Я осторожно вынимаю руку из-под Мишкиной головы, машинально наклоняясь к нему, чтобы вдохнуть сладкий запах на макушке, и в одной пижаме выскальзываю на кухню.

— Слушай-слушай-слушай! — пищит Маша, и музыка в телефоне становится громче. Я узнаю голос Даника, Машиного отчима. Похоже, фестиваль еще в самом разгаре. — Слышишь?!

— Ну так, в общих чертах… — Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Возле нашего подъезда — единственный неработающий фонарь. Зато не видны кривые заплатки на асфальте и расписанная похабными словами стена теплоузла. Хорошо, что Мишка еще не умеет читать.

— Тут такое было, такое!.. — тараторит Маша, прикрывая ладонью телефон. — Ты же видела, как Даник относится к моей маме? Он прям своих чувств не скрывает. Ну папа сегодня и сказал ему, мол, “держи себя в штанах, это моя территория”. Потом еще слово за слово, я думала, сейчас они подерутся — оба на эмоциях, еще и подшофе. И знаешь, что сделал Даник? Он поднялся на сцену и спел Тибет “И ничего кроме”! И, блин, Лера, как он спел!… Он там просто взорвал все своей энергетикой, перевел эмоции в песню, просто вымотал нас. Знаешь, думаю, до моего папы наконец дошло, как он уже достал Даника… Лер, ты здесь?

______________________________________________________

Музыка из этой главы уже в нашем телеграм канале. А на пару постов выше читатели спорят, достоин ли Вадим сместить Даника на аватарке. И вообще у нас там горячо и уютно;)

______________________________________________________

— Ага.

— Лер, какой же он офигенный!.. Я просто умираю по нему… Что мне делать?!

Я только тяжело вздыхаю.

— Просто, Лер, я подумала. Вот твой Вадим — он хотя бы тебе не родственник. А Даник — муж моей мамы. У тебя еще не самая худшая ситуация на свете.

Мне хочется плакать и улыбаться одновременно.

— Да, Маша, не самая…

— Кстати, а как твоя мама?

— Нормально.

— Не хорошо?

Улыбаюсь.

— Ближе к хорошо.

— Ладно, пока! У меня тут Даник поет. — И Маша сбрасывает вызов.

Я все стою и смотрю на погасший фонарь — темное пятно в ожерелье света. Как будто это что-то значит.

Потом на цыпочках проскальзываю в спальню, пошире открыв дверь. Спальня крохотная, даже за эти минуты воздух стал тяжелее.

Виталик в позе эмбриона спит на разложенном диване, между ним и кроватью — только узкий проход. Мишка крохотный, а умудрился так распластаться, что мне осталось место только у самого края. Тихонечко ложусь и натягиваю на себя одеяло.

Завтра предстоит непростое утро — надо во что бы то ни стало накормить Мишку кашей — на ужин он почти ничего не ел. Сварю каши побольше и разложу ее на множество разных емкостей: блюдце, пиала, чашка, черпак. Можно еще смастерить тарелку из фольги от шоколадки, которую я припрятала в хлебнице. Можно помыть кузов его пластмассового грузовика. Это же прикольно — есть из кузова?..

Когда Вадим вернулся, мне стало еще больнее, чем когда он был в Америке. Я не была к этому готова. Он застал меня врасплох, вывернул чувствами наизнанку…

Почему я вообще о нем думаю? Какая связь между кузовом игрушечного грузовика и Вадимом?..

Он со мной в одном городе — не в одной комнате или квартире. Это почти то же самое, что в Америке, — Вадима нет, и все. Но почему я так остро чувствую его близость? Почему мне кажется, что он сейчас тоже смотрит на потолок и думает обо мне?..

Боже, как он целуется!.. Я зажмуриваюсь, словно от боли. Я каждой клеточкой на него реагирую. Я даже “стоп” говорила, потому что просил, а сама только и мечтала, чтобы он продолжил… Невозможно добровольно отказаться от таких ощущений.

Но я смогу, смогу. Он скоро уедет. Надо просто перетерпеть.

Я поворачиваюсь на бок и зажимаю ладони под мышками.

Просто перетерпеть — и все.

_______________________

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

Встречайте новинку литмоба "Бывшие. Без измен"

"Бывшие. Вы только мои" от Аделины Дэвис

https://litnet.com/shrt/ipts

#разница в возрасте #невинная героиня #очень откровенно и горячо

Роман Державин — мужчина, привыкший добиваться своего любыми средствами. Его не интересует любовь, нежность и прочая ерунда. У него другие приоритеты в жизни. Но что, если одна бедовая девушка всколыхнет его устоявшийся мир и заставит увидеть то, что для него по-настоящему важно?

Прижимаю ее сопротивляющееся тело к стене и тихо говорю:

— Я совершил ошибку. Но я признаю и готов искупить свою вину.

— Тебя не было пять лет, Державин! Я переболела тобой, пойми! У меня жених и новая жизнь! Не порть все, пожалуйста, — просит она умоляющим тоном.

Веду тыльной стороной указательного пальца по ее щеке, отмечая мелкие веснушки на носу, которых раньше не замечал. Как я мог все это променять на работу? Видимо, был слеп.

Касаюсь пальцем тонкой шеи и чувствую, как ее дыхание сбивается. Она начинает дрожать. Поднимаю взгляд к ее бездонным зелёным глазам и тону в их глубине.

Ничего ведь не изменилось, детка? Ты все так же реагируешь на меня...

— Олег - мой сын? — Спрашиваю в лоб, глядя на нее. — Потому что если мой, я вас никому не отдам!

Глава 15. Вадим. И так по кругу

Наверное, если долго за кем-то наблюдать, то обязательно увидишь какую-нибудь хрень. Если бы кто-то наблюдал за мной, то увидел бы, как я с биноклем слежу за своей бывшей девушкой из окна арендованной машины.

У Леры ребенок.

Вчера у ее подъезда это осознание едва не вынесло мне мозг. После виски, после поцелуя — это все было слишком.

Не помню, как сел в такси, как доехал до мастерской — все мысли были только о Лере и ребенке.

Вероятно, она забеременела сразу после моего отлета.

Или до моего отлета?..

Нет, невозможно. Я предохранялся.

Это не мой ребенок.

Я предохранялся, да. Но крышу сносило, и еще алкоголь… Теоретически что-то могло пойти не так. Я скорее поверю в это, чем в то, что Лера нашла себе кого-то сразу после нашей встречи.

Это же не ее отчим?!

Твою мать!

Я уже стоял возле своего подъезда, сигнальные огни такси сворачивали на выезде со двора.

Нет-нет-нет…

Лера, это не он. Нет. Такое с тобой не могло произойти, не верю. Даже мысли такой не допускаю.

Тогда кто?

Я?..

Это мой ребенок?..

И так по кругу.

Я купил в магазине бутылку коньяка — просто, чтобы выключить мозг. Даже камин не растапливал — выпил, сколько влезло, и рухнул на диван в брюках, в рубашке. Я в самом деле отрубился, но сны мне снились такие паршивые, что лучше бы не спал.

Во сне мама, сидя на краю дивана, почему-то в мастерской, говорила: “Папы больше нет”. Я почти не различал ее в темноте — просто знал, что это она. От ее слов меня пробирало до ледяного пота, будто я заново переживал то же чувство, что и в детстве.

Несколько раз просыпался среди ночи, и в первые мгновения казалось, что мама и в самом деле сидит на краю дивана. Мне не было страшно, хотя сердце колотилось так, словно было. Я знал, что мама мне снится, что ее нет, она умерла три года назад, но щурился, всматривался в темноту, а она не исчезала. Потом я просыпался снова, уже на самом деле, — и было просто темно. Тогда я шел курить на балкон, в одной рубашке, — на холод, на свежий воздух, — и снова думал о Лере и о том, что у меня может быть сын.

Чем больше думал, тем больше убеждался, что отец я. Мне не нужны доказательства, достаточно будет ее слова. Ее взгляда.

В последний раз я проснулся, когда уже светало, с дикой головной болью и песком в глазах. Убил какое-то время, перебирая пластинки и собирая в мусорный пакет арт-мусор, который остался от прежних жильцов. Утром отменил все встречи и поехал в супермаркет за игрушечной машинкой — Audi Q7 цвета Ascari Blue. Правда, была только красная.

Теперь сижу в машине на парковке соседнего дома, курю, высматривая Леру в окна. Она точно дома — иногда мелькает то здесь, то там.

В половину девятого из подъезда вышел Виталик. Я узнал его — тот несчастный, с которым Лера пришла в ресторан, а ушла со мной. Значит, в ближайшее время Лера на работу не пойдет: кто-то же должен сидеть с ребенком.

Домой к ней решил не идти — она запросто может меня не впустить. Буду ждать, когда выйдет на прогулку, — погода отличная: солнечно, тепло. Все вокруг усыпано пестрыми кленовыми листьями, они и сейчас летят и летят, медленно и словно в одном ритме.

Хорошо, что листопад. Он прикрывает засохшие цветники, ржавые мусорные контейнеры, поломанные перекладины скамейки на детской площадке. Лера, как ты оказалась в таком районе? Еще и с ребенком…

Вскидываю бинокль каждый раз, когда вижу ее или их в окне. Жадно ловлю любое движение. Один раз Лера открыла окно, один — закрыла. Постояла пару минут, теребя занавеску, пока разговаривала с кем-то по телефону. Просто обычный разговор, без особых эмоций, только два раза чуть улыбнулась, один нахмурилась.

Вот теперь снова подходит к кухонному окну — всматривается в него так пристально, что невольно впечатываюсь в спинку кресла — неужели заметила?! Но машина стоит на парковке поодаль, за деревьями. Капот уже порядком занесло листвой. Да и вряд ли бы Лера так спокойно восприняла мое присутствие.

А потом у меня дергается сердце — Лера приподнимает малыша и ставит его на кухонный подоконник. Будто показывает его мне, хотя, конечно, это не так. Она что-то показывает ему.

Обнимая его одной рукой, другой тычет в небо. А малыш подпрыгивает так, что я за него волнуюсь, — не упал бы! — и то шлепает ладошками по стеклу, то прижимается к нему носом.

Открываю люк — и зависаю. Между двух желтых кленовых листьев, прилипших к стеклу, плывут причудливые редкие облака — что угодно можно в них рассмотреть. И на какие-то секунды в мое сознание врезается образ, как я показываю эти облака Лериному сыну. Вот, смотри, черепаха. Ты знаешь, кто такая черепаха? Мама тебе рассказывала?.. В груди что-то резко, болезненно сжимается — как в детстве перед тем, как накатят слезы.

Если это мой сын, я никуда от него не уеду.

Меня так ошарашивает эта внезапная мысль, что я резко выпрямляюсь.

У меня другая жизнь, тщательно распланированная на ближайшие десять лет. Все давно решено, выстроено и подсчитано. Это железобетонная конструкция, основа будущего, о котором я мечтал, к которому стремился многие годы. Так почему вообще это убеждение возникло в моей голове?..

Черт, их уже нет в окне.

Я толком не рассмотрел малыша, не запомнил. Черт, черт, черт!..

Кладу бинокль на панель передач и прикуриваю очередную сигарету. С тех пор, как вернулся, курю в три раза больше.

Откидываюсь на спинку кресла, стряхиваю пепел в приоткрытое окно.

“Если это мой сын, я никогда от него не уеду”. До сих пор не могу прийти в себя от выверта моего подсознания. Я словно получил бесконтактное сотрясение мозга. И сигарета не помогает, совсем.

Боковым зрением вижу, что дверь Лериного подъезда открывается. Машинально поворачиваю голову — и от неожиданности роняю пепел на брюки: на крыльцо выходят Лера с малышом.

Глава 16. Вадим. Я был бы счастлив

На Лере джинсы и черная толстовка. На малыше — микро-джинсы и микро-водолазка. Наверняка вокруг меня постоянно оказываются маленькие дети, но я настолько привык их не учитывать, считать просто частью фона, что теперь ощущение, будто вижу какую-то диковинку.

Выхожу из машины. Тушу сигарету о козырек мусорного ведра, не отводя от малыша взгляда.

Похож на Леру — те же глаза, тот же нос. Ушки чуть оттопырены, и волосы темные, как у меня.

Как у меня.

В груди снова щемит.

Мой сын?..

Я никогда всерьез не думал о детях, не планировал. Но если это мой сын… я был бы счастлив.

Я хотел бы, чтоб этот щекастый мальчишка был моим сыном.

Нужно подойти к ним, но вдруг ощущаю, что ноги будто приросли к асфальту. Волнение такое сильное, что шумит в ушах.

Если это мой сын, моя жизнь полностью изменится.

В моей жизни появится смысл.

Эта мысль ошарашивает меня не меньше, чем предыдущая, когда я решил, что останусь. Что такое происходит в моей голове? Откуда это все?

Лера крепко держит малыша за руку, пока они спускаются по ступенькам. Он рвется вперед, указывая пальцем на облезлого черного кота возле мусорки.

Я глубоко вдыхаю и медленно, будто проверяя прочность почвы под ногами, иду к ним.

У Леры звонит телефон. Она даже из кармана его не достает, просто отвлекается на мгновение, а малыш выдергивает ладошку из ее руки и бросается вперед. Пролетает мимо скамеек, спотыкается о бордюр и падает на дорогу.

— Мишка! — вопит Лера.

Я дергаюсь к нему, но останавливаюсь за пару метров: Лера уже подхватила малыша на руки.

— Все в порядке?! Испугался? Мишка, все хорошо?! — выпытывает она, всматриваясь в его глаза.

Мишка — как же ему подходит это имя! — кривит губы, раздумывая, разреветься или нет. С любопытством рассматривает грязные ладошки, джинсы, испачканные на коленях — он нашел единственную лужу в этом районе.

— Хаясё, — отвечает он.

Стою посреди дороги и улыбаюсь. Хорошо хоть машин нет.

Лера опускает Мишку на асфальт, достает влажные салфетки из рюкзака. А потом замечает меня.

Застывает, как скульптура. Смотрит распахнутыми глазами. Мишка берет из ее неподвижных рук упаковку с салфетками и сам пытается ее открыть.

— Вадим… — говорит Лера на выдохе, с сожалением, даже с болью.

Я подхожу к ним. Думал, что все пойму по ее взгляду, но ни черта не понимаю.

— Зачем ты здесь? — напряженно спрашивает Лера.

Вместо ответа присаживаюсь на корточки.

— Привет! — говорю я Мишке и подмигиваю.

Мишка улыбается, и я замечаю, что кусочек переднего зуба у него отломан. Или при этом падении, или при любом другом — похоже, с ним это часто случается.

— Пивет, — отвечает Мишка, направляя указательный палец в нос. Я перехватываю его ручонку. Боже, она на ощупь еще тоньше, чем на вид, косточки как у цыпленка.

Достаю из упаковки влажную салфетку и начинаю вытирать эти крохотные грязные пальчики с крохотными ноготками. Но даже при этих мини-размерах все равно чувствуется, что будущий мужик.

Вытираю медленно, Лера меня не останавливает. Вообще не шевелится, слова не произносит. Закончив с ладошками, прячу грязные салфетки в карман пиджака, достаю из упаковки чистую и протягиваю Мишке:

— Джинсы, давай, сам.

Поднимаюсь. Лера ниже меня на полголовы, но выглядит так воинственно, будто это она смотрит на меня сверху вниз.

— Лера, — говорю я, глядя ей в глаза: — Кто его папа?

Вышла последняя книга литмоба "Бывшие. Без измен"

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ СТАРШЕ 18 ЛЕТ

"Приручу тебя" от Иоланта Палла

https://litnet.com/shrt/8WYC

#взрослые герои #откровенно

Аннушка уже разлила масло…

А нет.

Не Аннушка. И не разлила.

«Аннушка» разбила бутылку. Об чужую голову. Не критично, но показательно.

И все могло закончиться хорошо, если бы не наручники.



— Ты хоть осознаешь, как это выглядит со стороны? — шипит змеюка.

— Плевать.

— Твои диктаторские методы ничего между нами не изменят.

Хах.

— Как минимум, ты теперь не способна бегать на дальние расстояния.

— Дрессируешь меня?

— Что ты.

Я не начинал. Дрессированная ты мне ни к чему, но слегка приручить придется.

История про бывших, у которых вроде есть языки, но в большинстве случаев они используют их не по назначению.

ЧИТАТЬ https://litnet.com/shrt/lXps