Бывшие. Моя первая боль

1. Ну, привет, принцесса

Соня

Сижу за столом на кухне у подруги, ковыряю чизкейк, который приготовила ее мама, и негодую.

– Сонь, ну вот ты же сама виновата, – говорит Эла, качая головой. Ставит передо мной чашку с чаем и садится напротив. – Я же говорила. Предлагала тебе идти в компанию к моему отцу юристом. А ты… «Нет, я хочу сама», – передразнивает меня. – Ну вот и что тебе дала работа помощником судьи?

– Дань, иди в пень. И без тебя тошно, – закатываю глаза и закидываю кусочек десерта в рот. – Что я должна была, по-твоему, сделать? М?

Все мои проблемы на работе начались, как только я закончила универ и пошла по профессии мечты.

С самого детства видела себя в кресле судьи. Вся такая важная. В моих руках человеческие судьбы. Ну и всякое такое.

«Круто ведь!» – думала я.

Идеальный план начал рушиться в начальной школе, когда я узнала, что чтобы быть судьей, нужно пройти семь кругов ада, но от этого пыл не умерился. Я усердно училась, чтобы на «отлично» закончить школу. Галочка поставлена. Так же не покладая рук училась в нашем местном универе. Еще галочка есть. Потом оставалось только устроиться. И я сделала это! Устроилась помощником судьи!

Только вот судья мне достался… мягко говоря, не очень. Мужчина пятидесяти лет, с ужасным характером, масляным взглядом, который при любой возможности мазал по частям моего тела, с вечным запахом пота, непомерными требованиями и, что самое важное, – с желанием трахать все, что движется. А я на работе не могла не двигаться.

Полгода избегала оставаться с ним один на один, а когда это все же произошло, то при первом же подкате выписала пощечину и сбежала.

Зато теперь сижу на кухне подруги гордая, недоступная и безработная.

– Может, возьмешь меня к себе в салон? – криво улыбаюсь.

– Кем? – фыркает Даниэла. – Волосы стричь пойдешь? Или брови щипать? С красным-то дипломом? Я девочкам говорю, у кого есть профессии идти по ним, а они: «Нам и тут неплохо». Да ты и не сможешь, Сонь… Сама себя возненавидишь, если мечту оставишь. Давай поговорю с папой, пока ему легче?

– Как он? – будто опомнившись, поднимаю взгляд на подругу. И пытаюсь отогнать мысли о согласии на ее предложение.

– Периодически нормально, но в целом… не очень, – тихо договаривает она.

Киваю. Мне сложно представить, что испытала их семья, когда у Николая Матвеевича случился инсульт. Тут был просто хаос. Дарья Валерьевна – мама Даниэлы – круглыми сутками была рядом с мужем, свалив на Даню сеть своих шоурумов и частично компанию отца. Частично, потому что Эла вряд ли могла бы что-то сделать в транспортной компании, но хотя бы иметь связь с замдиректора в ее силах. А у подруги еще и свои салоны. В общем, она несколько недель выглядела как зомби, который дико устал от того, что его воскресили.

Сейчас Николаю Матвеевичу, конечно, лучше, но передвигаться он может только с чьей-то помощью. Так что…

– Кто теперь в компании за главного? – спрашиваю, делая глоток из чашки.

Даня поджимает губы, и ее глаза начинают лихорадочно бегать по всему моему лицу. А в следующее мгновение я слышу, как входная дверь открывается, и от нее исходит до щемящей боли в ребрах знакомый голос:

– Привет, семейка Адамс! Блудный сын вернулся!

Пять лет назад

Смотрю на него глазами, полными слез. Кажется, будто еще вчера была до безумия счастлива: закончила школу, отпраздновала восемнадцатилетие и почувствовала близость самого любимого на свете парня. А сегодня услышала от него же, что он уезжает. Прям вот совсем.

– Не плачь, принцесса, – крупная ладонь легла на мою щеку, и большой палец прошелся по линии губ. – Так бывает. Погоняли вместе, разошлись. Найдешь другого.

Подходит ближе, оставляет невесомый поцелуй на моем лбу и, развернувшись, уходит.

В ушах гудит, и сердце долбит где-то в глотке. Я слышала, как за ним закрывалась дверь подъезда, слышала звук мотора его любимой машины. Но четче всего слышала звук, когда мои колени встретились с каменным подъездным полом.

Рыдала так, что мама выбежала и пыталась помочь встать, но я будто мешком сидела на придверном коврике. Очень долго.

Я даже не до конца помню, как оказалась на своей кровати. Все, что я тогда знала, – меня растоптали. Разбили. Предали.

Наши дни.

Мои глаза, кажется, стали шире раз в десять. Смотрю на подругу, пытаясь взглядом прибить, а она лишь виновато опускает взор, втыкаясь им в стол. Она знала! Заранее знала, что он приедет, и не сказала ни слова!

Боковым зрением вижу, как в проходе кухни появляется массивная фигура. Медленно оборачиваюсь.

Ни капли не изменился: высокий, мускулистый, взгляд только чуть повзрослел, но так и остался хищным, немного ветреным, проникающим в самую суть. Вечная стрижка кроп на русых, почти коричневых волосах, острые скулы, на которых виднеется щетина, до скрипа зубов привычные футболка и джоггеры. И ухмылка на пухлых губах. Чертова ухмылка.

– Привет, сестричка, – вытягивает руки вперед, подзывая Даню к себе.

Она поворачивается на него с широкой улыбкой и, вставая, в несколько шагов подходит ближе к брату. Тонет в его объятиях.

Это то, за что я была готова убить еще года четыре назад. А сейчас я просто готова убить. Его.

Стараюсь внешне расслабиться и немного откидываюсь в стуле с высокой спинкой. Уверена, что он не поверит моим действиям, но я должна хотя бы сделать вид, что в тот день он не сломал меня. Занимаю руки кружкой. Без нее они безбожно трясутся. С ней еще более-менее.

Даниэла отходит от брата и возвращается за стол. Дима провожает ее взглядом синих глаз и переводит их на меня. И снова этот оскал.

– Ну, привет, принцесса.

Добро пожаловать в мою новинку, дорогие! Эта история будет горячей, эмоциональной, с неоднозначными героями и их неоднозначным выбором.

2. Ком в горле встает плотно

Соня

Натягиваю улыбку. Вот эту, знаете, когда на ногу в белых кроссовках наступает старушка лет семидесяти, и ты вроде орать хочешь, но при этом растягиваешь губы.

Ком в горле встает плотно. Настолько, что не пытаюсь его проглотить. Всё равно не получится.

А я даже и не думала, что буду так на него реагировать. Злость? Да, возможно. Разочарование? Безусловно. Но внутри, неожиданно, прокатывается волна тепла. Такого сочного, легкого, что мне от самой себя противно.

Да я вообще не думала, что он появится снова! Я просто была уверена, что он уехал совсем. И Эла каждый раз, как тема вскользь заходила о ее брате, говорила, что у него в столице все в ажуре. И почему я, дура, не подумала, что он приедет из-за отца?

– Привет, – прочищая горло, отвечаю.

– Обнимешь? – темная бровь поднимается к линии волос, и улыбка становится опасной.

Встаю со стула и на негнущихся ногах иду к нему. Не в два шага, как Даня, а, кажется, вечность. Когда подхожу вплотную, стараясь ни о чём не думать, обнимаю.

Вдыхаю некогда любимый и сводящий с ума аромат. Не парфюма, а его аромат. Задыхаюсь им. Тяжелые руки обнимают за спину. Не крепко, но я чувствую их так, будто на меня тонну сложили. Тело мгновенно реагирует дрожью и разрядами электричества по венам. Хочется отпрянуть, но вместо этого еле заметно прижимаюсь.

Боюсь, что приникла надолго, и слишком резко отстраняюсь.

– Я поеду домой, – оборачиваясь на подругу, говорю тише, чем хотела.

«Ну же, Соня! Возьми себя в руки!» – мысленно выписываю себе оплеухи.

– Созвонимся, да?

– Ты же помнишь, что мы с девочками встречаемся вечером? – подхожу к маленькому столику, на котором оставила рюкзак, и, забирая его, спрашиваю.

Пячусь к выходу и благодарю всех, за то что у нас в марте месяце можно не носить куртку.

– Да, – энергично кивает Даня и виновато улыбается. – До вечера.

Бросаю быстрый взгляд на Диму и, не оборачиваясь, ухожу.

Только когда дверь машины захлопнулась за мной, я позволила себе судорожно выдохнуть. Оказывается, я не дышала всю дорогу от входной двери Гротовых до их подъездной дорожки.

Сжимаю руль своей Короллы, чтобы хоть немного успокоить нервы и руки, по которым словно ток проходит.

В носу все еще стоит аромат его парфюма. Грубого, резкого, как он сам. А на спине фантом его рук.

Это просто не может быть правдой! Почему жизненные планы решили скатиться вниз в один момент?

Как в самых тупых мелодрамах. Только это черт возьми не смешно и даже не мило. Минус работа, а теперь еще и минус спокойная жизнь, зная, что Дима вернулся.

Даня не отстанет с работой у ее отца, но теперь я точно туда не пойду. Тем более, если компанией будет заниматься Гротов-младший. Даже представлять не хочу, что будет со мной, проведи я рядом с ним день, а не десять минут.

Из мыслей вытягивает звонок телефона. На экране – Миша. Мой парень.

– Привет, котенок, – раздается в трубке.

Улыбаюсь, несмотря на состояние.

– Привет. Как дела? Как на работе? – пытаюсь сделать голос ровнее.

Ковыряю руль, ниточку, что торчит из обшивки, крошку, что прилипла к панели, даже пылинку, которая лежит себе на магнитоле и никого не трогает, стираю пальцем. Смотрю перед собой на дверь семейного гаража. Внутри, скорей всего, все еще стоит Лексус Димы, на котором он забирал меня с выпускного и вез в отель. Я так думаю, потому что первый год после его уезда, каждый раз, как приходила к подруге в гости, заходила туда, и машина стояла на своем месте. А я сидела возле колеса, как потрепанная собачонка, и плакала.

Сколько раз Даня говорила: «Я ведь просила вас не начинать отношения» и «Я знала, что этим кончится».

Я была влюблена в Диму с лет четырнадцати, наверно. Но было бы глупо ожидать, что он обратит внимание на такую пигалицу, как я. Так, собственно, и было. И только когда мне исполнилось семнадцать, мы начали общаться не как подруга младшей сестры и старший брат подруги, а как парень и девушка.

Все начиналось мило. Я бы даже сказала, невинно. Прогулки вечером, звонки ночью. Никакого намека на отношения, но он был всегда рядом.

А потом мои восемнадцать. Отмечаем с друзьями в кафе, и приходит он. С цветами, по обыкновению в белой футболке и со своей фирменной улыбкой.

Еще через месяц – выпускной. Тот самый день, когда я отдала ему свою девственность. А он через несколько недель разбил мое сердце.

Урод.

– Все круто, в общем, – внезапно начинаю слышать голос Миши и понимаю, что пропустила часть рассказа.

Потираю переносицу двумя пальцами, пытаясь хоть немного привести сознание в порядок.

– Ты вечером с девочками?

– Да, сейчас как раз от Дани отъезжаю.

– Я слышал, что Гротов должен был вернуться, – голос Миши становится напряженным.

Черт! И он знал!

Миша и Дима – одноклассники. Насколько я знаю, по школе дружили, но после жизнь их развела. Почему? Мне не объясняли, очень обтекаемо уходя от ответа. Но и я, собственно, не сильно интересовалась.

– Дома буду – наберу, хорошо? – перевожу тему.

– Давай аккуратно.

– Угу.

Кладу трубку.

В данный момент неимоверно радует, что мы с Мишей до сих пор не съехались: увидь он меня сейчас, стал бы допытываться, что случилось. Даже не так. Он стал бы догадываться. А мне этого ой как не хочется.

Мы вместе уже год. Сошлись в конце моего последнего курса универа, когда я проходила практику в адвокатской фирме. А он – сын начальника. Типо серьезный дядя. Казался. На самом деле Мише двадцать шесть, и у него, как и у меня в двадцать три с хвостиком, до сих пор играет детство в заднице.

А не съехались по одной простой причине – обоим некогда. Было. Но теперь я безработная, и если не исправлю это в кратчайшие сроки, то придется заниматься переездом. Не сказать, что я не хочу, просто… наверное, переживаю, что не уживемся.

Но вообще он идеальный. Цветы без повода? Регулярно. Кафе, ресторан? Пойдем. Мне грустно и хочется сладкого в три ночи? Миша за ним едет. Но без ссор совсем не обходится, конечно . В основном они случаются, когда у него на работе проблемы, а я попадаю под горячую руку. Ну и наоборот.

Визуал

Гротов Дмитрий Николаевич 26 лет Овен

Дима – человек-неприступность. Но вместе с тем он – ходячая агрессия, тихая, по большей части, пассивная.

Среди друзей его знают как Пуму: если он чего-то захотел, то хватка будет крепкой. Эгоист. Себялюб. Но за родных и близких будет стоять горой, даже если кто-то из них его разочаровал.

Для него рядом с ним на пьедестале больше ни для кого нет места. Он так думал, пока у него перед носом с особой медлительностью не провели желанной “добычей”, а затем так же медленно не увели.

Уехал однажды, чтобы быть независимым и добиться высот самому, но судьба решила, что его место там, где он родился. Только Дима не мирится с судьбой. Он решил, что все равно возьмет себе то, что захочет.

Визуал

Деева Софья Макаровна 23 года Близнецы

Соня – человек-настроение. Если ей что-то взбрело в голову здесь и сейчас, то она будет это делать не откладывая. Поехать в горы? Да! Завести собаку? Почему нет! Принять импульсивное решение в отношении друга? Да!

Единственное, чего Софья обходит стороной – серьезные отношения. Встречаться, кино, кафе, спать в одной кровати? Без проблем. Съехаться с единственным парнем, который у нее был после первого? Нет, спасибо. И тому виной Дима, который однажды прошелся по ее сердцу своими "Найками", а после пропал.

Соня всепрощающая, незлопамятная, но если она решила вычеркнуть человека из жизни, то сделает это. И это касается всех. По крайней мере, она думала, что всех. Пока Дима не вернулся в город, и ее с трудом восстановленный мир не начал рушиться снова.

3. Эффект прежний

Дима

И снова этот блядский город… Смотрю из окна такси на надоевшие когда-то улицы, и единственное, чего хочется – выпрыгнуть на ходу.

Я, конечно, был расстроен, когда систр позвонила, захлебываясь слезами и соплями, рассказывая про отца, но не собирался возвращаться. Даже помогал дистанционно разбираться в компании папы, надеясь, что все обойдется малой кровью, но когда уже позвонила матушка и «тонко» намекнула, что отец «никакой», начал собирать “вещи”.

Я хотел свалить из этого города, и я это сделал. Ради этого пришлось даже пройтись по “головам”. А теперь опять двадцать пять. Злит. Оставлять все, что построил за пять лет, не так уж и просто. Но семья важнее. Особенно, когда она нуждается во мне.

Машина останавливается напротив двухэтажного светлого дома. Высокие окна, черепичная крыша, уйма зелени – все как я помню.

Даю водителю пару купюр и выхожу. Из багажа – рюкзак с трусами, парой штанов и документами. Но все равно непонятно, почему никто не встречает.

На подъездной дорожке стоит чья-то полудохлая Королла: надеюсь, не Данина. Мне будет стыдно, если сестра ездит на таком корыте.

Захожу в дом и как можно громче кричу:

– Привет, семейка Адамс! Блудный сын вернулся!

В ответ – тишина.

Слышу шорох на кухне и двигаюсь туда. Стоит зайти в проход, как светлая голова систр поворачивается и смотрит на меня. Только смотрит как-то слишком виновато.

Хочется сказать: «Да ладно, не встретила и хер с ним», но вместо этого вытягиваю руки вперед.

– Привет, сестричка, – говорю и жду, когда она по обыкновению нырнет в мои объятия.

Лет до семнадцати терпеть ее не мог. Меня вечно тыркали, чтобы следил за младшей сестрой, чем неимоверно бесили. Но когда мне исполнилось восемнадцать, а ей пятнадцать, все круто поменялось. Я заебался отгонять от нее табуны ухажеров. А скольким фейс поправил, так вообще не пересчитать.

Даня наконец подходит, обнимает. А после возвращается на место. И только тогда я понимаю, кто сидит с ней. Соня.

Раскинулась на стуле, как обычно уверенная в себе. Точнее, как обычно пытается такой казаться. Даже удивлен, что со временем из нее эту спесь не выбили.

Так же хороша, как и прежде. Только черные волосы зачем-то обрезала под каре. А голубые глаза смотрят по-прежнему с вызовом. Таких барышень хочется наблюдать сверху вниз и когда они на коленях.

Усмехаюсь: член в штанах зашевелился. Еще помнит девственную дырочку этой крошки.

– Ну, привет, принцесса, – здороваюсь, наблюдая за реакцией, как хищник за добычей.

Неужели она еще влюблена в меня? Да не, бред. Даже не слушаю, что говорит, наблюдаю только, как пухлые губки шевелятся.

– Обнимешь? – скалюсь.

Да, я знаю, какой эффект вызываю у нее. Такое не спрячешь ни за расслабленной позой, ни за стеной.

Стоит тонким ручкам обвиться вокруг моего торса, как я чувствую дрожь в ее теле.

Говорю же – эффект прежний.

Ладно, возможно, это будет даже весело.

Наблюдаю за осиной талией и упругой жопой, пока они с Даниэлой разговаривают и Соня мельтешит перед глазами. О чем говорят – похуй. Пока кровь от паха не отлила, вообще ничего вокруг не интересно. Только в голове набатом долбит «Взять!».

Но стоит Соне выйти, как Даня щелкает пальцами перед моим лицом.

– Оглох? – светлая бровь сливается с линией волос. – Как добрался, говорю?

– Нормально, – лениво отвечаю и прохожу к столу.

Беру первую попавшуюся на нем кружку и делаю глоток.

Это чай Софьи. Как я понял? Он клубничный.

– Где предки?

– У папы курсы по восстановлению, мама с ним ездит, – Даня подходит ближе. – Что с компанией? Сейчас поедем или отдохнешь?

– Передохну. Надо же свыкнуться с мыслью, что придется привыкать к костюмам, – фыркаю почти одновременно с сестрой. – Мою комнату еще не заняли?

– Я хотела туда пустить жить бомжей, но твои друзья отказались, – отвечает она, направляясь к выходу из кухни. – И кстати, – резко оборачивается и с прищуром смотрит, – Соню не трогать.

Смеюсь.

– В планах не было, – смакуя клубничный чай, отвечаю.

Оставляет мою реплику без ответа и уходит.

Ну что ж. Самое время вникнуть обратно в местную среду обитания. А для этого надо сначала выспаться.

Воскрес к вечеру, и то с подачи сестры. Залетела в комнату как фурия, накидала подушкой, что-то прожужжала о том, чтобы не ждать ее до утра, и так же внезапно вылетела. Даже не хочу разбираться, что именно она говорила. Но в голове все равно сделал пометку позвонить позже и выслушать все еще раз.

Сажусь на кровати, потирая лицо ладонями. Ладно, все гуд, но надо бы связи возобновить. Кто из моих еще здесь? Зной и не уезжал. У его предков несколько металлургических заводов по области, а сам он всегда тянулся к инженерии, так что, скорей всего, там и промышляет. Не особо это обсуждали при телефонных разговорах

Беру в руки телефон и набираю контакт друга.

– Ну ни хера себе, какие люди, – слышу смех на том конце после нескольких гудков. – О великий Гротов снизошел до простого люда?

– Закрой рот, – ржу тоже. – Я вернулся. Увидимся?

– Кварцу звонил?

– Не-а. Ты первый.

– М-м, так я у тебя во всем первый, получается, – снова ржет. – Давай через час словимся на нашем пятаке. Бору я наберу.

– Оке.

Отвечаю и кладу трубку. Друзья у меня легки на подъем и ни капли не обидчивые.

Только встаю с кровати, чтобы пройти в душ, как в дверь раздается стук и, не дожидаясь ответа, распахивается.

Мама стоит и смотрит на меня глазами, полными слез. Подходит, чтобы обнять, и всхлипывает.

– Ма, ну ты чего. Не увлажняй дом, – смеюсь, поглаживая ее по спине.

Все женщины в этом доме просто миниатюрные. Мне даже интересно, как я такой здоровый вылез из нее, такой маленькой.

– Приезжал бы чаще, не плакала бы, – хмурится, отстраняясь и вытирая слезы. – Как добрался? Прости, что не встретили.

4. Отмечаем с широким размахом

Дима

После душа практически сразу одел джоггеры и отрыл в шкафу одну из старых футболок, которая теперь обтягивала торс.

Бля, придется ехать в магазин за одеждой.

Спускаюсь вниз и слышу звон посуды на кухне. Заглядываю: мама стоит за стойкой и наливает в дутый бокал красное вино.

– Пить в одиночестве – алкоголизм, – усмехаюсь, останавливаясь в проходе. – Моя машина еще в гараже?

– Нет, продали несколько лет назад, – с грустной улыбкой отвечает она. – Папа все ходил, возмущался, что гниет зря.

– Понял.

Заебись. Теперь еще и машину новую брать.

– Даня куда свалила? – подпираю плечом косяк.

– Понятия не имею, – усмехается мама. – Она перестала отчитываться, как только школу окончила.

Еще один пункт в плане задач: провести лекцию на тему уважения к родителям. Хоть кто-то же должен нормально общаться с обоими родителями, тем более если я столько отсутствовал.

– Позвоню ей позже. Возьму твою тачку?

Вместо ответа мать кидает мне ключи, которые достала из миниатюрной сумки.

– Увижу хоть след нахождения в ней женщин… – начинает она.

– И что, закроешь меня дома? – тихо смеюсь, качая головой.

Из-за чего в меня летит яблоко из вазы, от которого я еле успеваю увернуться. И тут же выхожу, бросая за спину:

– Не жди.

В гараже выбор невелик.

Сажусь за руль Крузака и запускаю движок.

Даже прокат по местным улицам больше не доставляет мне удовольствия. Не, я не зажрался. Просто в какой-то момент понял, что в родном городе я прощупываю дно, в то время как хотелось выбраться наружу. Уехал. Начал жизнь с чистого листа, хоть и с трастовым счетом компании родителей. Благо никто не ограничивал. Просто понимал, что транспортное дело не по мне.

В столице открыл свой бизнес. Сначала несколько кофеен, затем пару ресторанов. Не без геморроя, но, как говорится, лишь бы во благо. Бегал кучу времени по всем инстанциям, пока не кинул на лапу всем, кому только можно. А тут сестра с известиями. Материл все, на что смотрел. А потом не спал ночами, помогая малой разобраться в нюансах. Не сказать, что сам неебический спец, но варился вместе с батей в этом лет с шестнадцати. Кстати, именно поэтому меня так легко подпустили к трасту.

Сворачиваю на кольце к набережной. Еду не спеша. Я больше по комфорту, хотя подростком часто участвовал в уличных гонках. Тихая музыка играет на фоне, а я только успеваю отслеживать мелькающие фонари.

Когда подъезжаю на наш пятак, там уже стоят парни. На удивление, возле одной машины – черной Аудюхи.

Усмехаюсь. Зной не изменился от слова совсем. Все та же светлая челка и бритый затылок, проколотое ухо и татухи по рукам. Как и в двадцать один, угорает по спортивкам и широким футболкам. А, точно. Зовут его Руслан.

А вот Кварц – он же Бор – прилично изменился: раскачался за эти годы, здоровый стоит, руки в карманах. С меня, наверное, будет размерами. Наконец сбрил свою темную гриву и тоже забился.

Я что, последний остался в их секте, кто не разрисовался?

Выхожу из тачки и с довольной лыбой пру на друзей.

– Хвала всем яйцам! Пума прибыл, а мы даже красную дорожку не постелили, – протягивает мне руку Кварц и приобнимает, хлопая по спине. – Я думал, тебя забрали в сексуальное рабство

– Я был бы не против, – усмехаюсь на один бок.

– Чё как оно? – здоровается Рус, протягивая руку тоже.

Как всегда: ноль эмоций, сто похуизма, двести сарказма.

– Нормально, – отвечаю и облокачиваюсь о капот Ауди.

– Ты из-за бати приехал? – спрашивает Бор, протягивая мне пачку сигарет.

Киваю. Беру одну, прикуриваю и тяну, заполняя легкие.

Выпускаю дым через рот и нос одновременно. Все молчим.

– Надолго? – Руслан отходит чуть в сторону: сам не курит и других осуждает.

– Получается, насовсем, – смотрю сначала на одного друга, затем на другого. – У вас как?

– Я у бати на заводах, – жмет плечами Зной, но я и так об этом догадывался.

– А я открыл свои СТО, – усмехается Кварц, когда я смотрю на него, удивленно подняв бровь. – Да-да, говорил, что никогда не стану ковыряться в тачках, а сам вот.

– Красавчик, – хлопаю его по плечу.

Всю школу и универ, пока я не бросил, мы были не разлей вода. Хотя вообще нас было четверо, но еще один… отсекся сам собой на нашем школьном выпускном, когда трахнул на кухонном столе тогда еще мою девушку. Не было предъяв с моей стороны для друзей, просто я разнес ему табло, а он сам собой перестал общаться со всеми нами. Тоже парень из приличной семьи, насколько знаю, сейчас адвокат. Не вдавался в подробности.

Вообще я мало с кем общался. Только с Русом. Редко с Бориславом. Ну и не частое общение с родителями, иногда с сестрой, но больше на семейные темы. Хотел свалить – свалил.

– Какие планы? – спрашивает Зной, засовывая руки в карманы светлых спортивок.

– В глобальном смысле или конкретно сейчас? – бросаю в ответ.

– Во всех.

Пожимаю плечами.

– На днях возьму управление фирмой на себя. Хер знает, как буду к этому привыкать, но придется на ходу осваиваться. А сейчас… не знаю. Есть предложения?

– Погнали в “Баунти”? – внезапно предлагает Кварц.

– Это тот блядюшник что ли?

– Сейчас это очень даже приличное заведение, – усмехается Рус.

– Ты там наверно просто уже всех вылизал, – скалюсь я.

– Завали, а… – бьет кулаком в мое плечо, из-за чего начинаю смеяться.

Оглядываю Борю: ну ладно, на нем хотя бы карго и футболка, по фейсу прокатит. Перевожу взгляд на Руслана.

Визуалы парней

Визуал Руслан Зоев. Лучший друг Димы и почти единственный, кто хоть как-то поддерживал с ним связь.😍

Визуал Борислав Камнев. Школьный друг Димы. Тесно после уезда они с Димой не общались, но и былой дружбы не забыли.😍

5. Узнаю его из тысячи

Соня

– Ты готова? Даня меня забрала, едем за тобой, – слушаю в трубке голос Тани.

– Да, осталось обуться, – отвечаю ровным тоном.

– Давай, через десять минут будем.

И короткие гудки.

Протяжно выдыхаю, глядя в зеркало. Еще раз покрутилась, примечая, как удачно сидит на мне это белое платье: обтягивающее сверху и покрытое кружевом, но чуть пышное снизу; мини; с открытой спиной. Отличный контраст, если учитывать, что я брюнетка и кожа смуглая.

Прикидываю, что обуть, и останавливаю выбор на ботинках с невысоким каблуком. Тоже белых.

С Мишей договорились, что он заберет меня из клуба, когда я позвоню ему. Наверное, нужно бы сказать ему о том, что Гротов вернулся. Только не хочу косых взглядов.

Помню, как рассказывала ему о Диме. В тот момент голос дрожал, и не надо было объяснять, что я испытывала к этому человеку. Именно поэтому Миша качал головой и фыркал каждый раз, когда я ехала к подруге в гости: несмотря на то, что Димы не было, его дом – напоминание о нем.

Шесть лет назад

Мне шестнадцать. На улице начало июня, а значит, через несколько недель мой день рождения.

Мы идем с Даней к ней домой, как делали всегда после школы. Всегда пешком.

Солнце прилично печет, но это только радует. Подставляю лицо к небу и щурюсь от яркости, несмотря на черные солнцезащитные очки.

– Что будем делать на твой день рождения? – спрашивает Даниэла, улыбаясь.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Ничего не собиралась. Мама на сутках, как обычно, будет.

– Давай тогда ко мне с ночевкой! Соберемся вдвоем, пиццу закажем, чисто девочками? – голубые глаза подруги загораются от предвкушения.

– Дима дома будет? – спрашиваю смущенно, отчего Даня фыркает.

– Понятия не имею.

Да, тогда она уже знала о том, что я влюблена в ее брата, и постоянно шутила надо мной из-за этого.

На полпути возле нас останавливается черный Лексус, и плотно тонированное переднее стекло опускается.

– Малая, вас довезти? – спрашивает Дима.

Невероятно красивый двадцатилетний парень. В темной футболке, черных рванных джинсах. На руке, что держит руль, после паутины вен красуются часы. И улыбка на один бок.

Даня смотрит на меня вопросительно, на что я просто пожимаю плечами.

– Пошли, – идет к машине брата и, открывая переднюю пассажирскую, садится.

– Куда? А то вечно забываю, – оборачиваясь назад и смотря на меня, спрашивает он, когда я сажусь сзади.

– На Советскую, – спокойным голосом отвечаю.

Машина трогается, и на небольшой скорости мы доезжаем до моего дома.

– Ну, так что, мы договорились? – Даня выглядывает с переднего сидения, когда Дима паркуется у моего подъезда. – Ночевка у меня?

– Что за туса и без меня? – со смешком спрашивает ее брат.

– Хотим собраться на мой день рождения, – отвечаю, еле заметно улыбаясь.

– О, заебок, давайте, я пацанов позову.

– Мы вообще-то хотели девочками посидеть, – хмурится Даня.

– Хотели бы девочками, собирались бы в другом месте.

А я растекаюсь лужицей по кожаному сидению, предвкушая ночь в доме Гротовых, да еще и в компании Димы.

Наши дни

Клубная атмосфера душит. Не сказать, что я тихоня и домоседка, но мне не доставляет радости оглушающая музыка, приторно сладкий запах кальянного дыма, что витает вокруг, и толпа людей, часть из которых не то что малость пьяны, а в стельку синие.

О чем я, собственно, и сообщила подругам.

– М-да, Деева, ты зануда, – хмыкает Танюха.

– Давайте випку выкупим? – отзывается Даниэла и смотрит на меня виновато.

Понятно. Хочет замолить грешок. А я не буду отказываться, потому киваю.

Стоим с Таней у барной стойки, пока Даня разговаривает с администратором. Я с пинаколадой в руке, Таня с виски-колой.

– Ты как? – спрашивает подруга.

Смотрю пристально на нее. И в ее зеленом взгляде капелька вины.

– И ты знала, да? – тяжело выдыхаю.

– Угу, – поджимает губы. – Правда, узнала буквально вечером за день до этого.

– Могла хотя бы сообщение отправить, чтобы я к Дане не ехала.

– Она хотела сама тебе рассказать, – пожимает плечами, отчего рыжие локоны еле заметно шевелятся.

Киваю. Я все прекрасно понимаю и ни на кого не злюсь. Не маленькие ведь.

Через пару минут возвращается Даня с грустным выражением лица.

– Занято. Но нам дали место на «балконе», – показывает наманикюренным розовым ноготком наверх, и мы дружно идем туда.

«Балконом» тут называли пространство на втором этаже. Оно не отделено от всего зала стенами, но вокруг каждой зоны есть шторы. Раньше тут, конечно, уединялись не для того, чтобы было потише.

Мы уже заняли место и заказали напитки. Разговариваем на свои темы, обходя «острые», танцуем. Точнее, танцуют девочки, а я просто наблюдаю. Никогда не отличалась особой пластикой, да и в принципе всегда неуклюжая.

Смотрю за Даней, что в своем розовом мини-платье, словно барби, крутит бедрами и заливисто смеется, когда видит, что за ней наблюдает не один мужчина. Таня рядом с ней – полная противоположность. Рыжие волнистые волосы россыпью разлетаются в стороны, после идеально укладываясь на силуэте в черном полностью закрытом платье средней длины. Думаю, если бы мы жили в семнадцатом веке, ее считали бы ведьмой.

И я. Вроде, никогда не была уродиной, но тотально отличаюсь на их фоне. Всегда отличалась.

– Обожаю этот трек, – плюхается Даня на диванчик рядом со мной, когда песня кончается.

Таня садится напротив и делает крупный глоток из своего бокала.

– Ну что, Сонь, какие планы? – ставит стакан на стол и смотрит на меня.

6. Ты шикарно танцуешь

Соня

Шумно выдыхаю, закатывая глаза. Ну кто бы сомневался, что встреча днем была не последней.

Мнусь на месте буквально пару секунд, успевая за это время пройти все стадии принятия: подойти и стукнуть Диму так, чтобы тот отключился; подумать о том, чтобы уйти домой сейчас; разочароваться в себе; перебороть себя и пойти к девочкам, а затем прогнать этот круг в своей голове еще пять раз.

Но все же здравый смысл побеждает, и я, стараясь принять вид безразличного человека, иду к нашей компании.

Безразличного ровно до тех пор, пока все же не подхожу: на одном диване сидит Руслан – с ним мы время от времени общаемся, – Даня и Танька, а на втором еще один парень и сам Гротов. У края. Того самого края, куда нужно сесть мне.

Ну конечно! Прекрасно! Проясним?

Меня уволили. Гротов вернулся. Поругалась с Мишей, даже не пытаясь этого сделать. А теперь еще мне весь вечер сидеть в компании Димы.

Дальше что? Что может быть хлеще того, что произошло за несколько дней?

Смотрю в голубые глаза, в которых буквально светится насмешка. Дима откидывается на спинку дивана и слегка раскидывается на нем. Ухмылка на пухлых губах все также держится.

– Садись, принцесса.

Сжимаю руки в кулаки, пытаясь скрыть дрожь. Улыбаюсь в ответ и через пару секунд, сжав до скрипа зубы, сажусь рядом.

Он такого явно не ожидал: боковым зрением вижу, как смотрит на меня, повернув голову. Прямо. Изучает.

– Погодь, Сонька, ты что ли?! – восклицает парень, сидящий по другую сторону от Гротова.

Киваю, хмурясь. Вспомнить бы еще, кто он.

– Это Борислав, – чуть склоняясь ко мне и наклоняя голову вбок, говорит Дима, обдавая щеку горячим дыханием.

Мои глаза из орбит вылетели.

– Бор? Какого… – отодвигаю Диму рукой, прижимая к спинке дивана, и разглядываю некогда худого и прыщавого парня.

Который сейчас просто машина!

– Я тебя тоже не узнал, – смеется по-доброму парень.

– А со Зноем почему не здороваешься? – все еще прижатый моей рукой спрашивает Гротов.

До меня доходит, что я касаюсь его слишком долго и плотно, потому отдергиваю руку. И, по-моему, это получилось слишком резко.

– Мы часто видимся, – отвечаю, глядя на Руса и улыбаюсь.

Он в ответ просто кивает и еле заметно приподнимает уголок губ.

– Ну все поздоровались? Давайте уже пить и отдыхать, – заскулила Таня.

– Поддерживаю, – улыбается Даниэла и косится на брата.

Дима в прищуре смотрит на сестру, но затем все же кивает и улыбается.

Когда напитки и закуски на столе, а все дружно общаются, меня вдруг посещает чувство неуместности. Неуместности ситуации, компании и чувств, которые эта компания вызывает.

Дима – нога которого некстати приятно греет мое бедро; его взгляды с ленцой, которые он бросает на меня; запах его парфюма: цитрус, нотки пряностей и что-то древесное. Что-то, что сбивает меня с толку, а из легких весь воздух выносит, буквально заставляя молить вдохнуть его аромат еще раз.

Еще раз уткнуться носом в его шею и почувствовать, как бьется пульс в венке на ней. Еще раз зарыться пальцами в светлые волосы. И еще раз почувствовать вкус его губ.

Какая же я тварь все-таки. Где-то на задворках сознания всплывает имя. «Миша». И это резко отрезвляет меня. Встаю с места и подхожу к заборчику. Опираюсь локтями, уставившись на людей внизу.

– Сонь, я не знала, что они тут будут, – тихо говорит Даня, подошедшая сбоку. – Я и так виновата перед тобой, что не сказала о приезде, а тут еще этот вечер. Прости. Таня пошла за тобой, но, не дойдя, вернулась с троицей…

– Не извиняйся, Эла, – перебиваю тираду и вымученно смотрю на подругу. – Если кого и винить, то только меня за то, что я до сих пор так реагирую на твоего брата.

Даня поджимает губы. Я знаю, что ей нечего на это сказать, а потому не требую слов.

– Мне просто нужна минутка, чтобы собрать себя в кучу, – слегка улыбаюсь.

– По текиле? – отвечает улыбкой во весь рот.

– По три, – смеюсь.

Ну, в общем-то, после трех текил мне было все равно на Гротова! Не то что я перестала замечать его или думать о нем. Просто меня потянуло танцевать! Чуть ли не впервые в жизни.

Спустились с подругами вниз на танцпол. Поймала ритм и отдалась музыке полностью. Наконец почувствовала легкость внутри себя. Пусть это и ненадолго, но хотя бы так.

Через три-четыре трека чувствую, что в горле пересохло, и поднимаюсь наверх. За столиком только Руслан и Дима.

Подхожу и делаю большой глоток из своего стакана с минералкой.

– Вот это вы зажгли, – усмехается Рус.

Улыбаюсь.

– Никогда не умела танцевать, – отвечаю и сажусь на свое место.

– А так и не скажешь.

Сквозь музыку слышу звонок телефона.

– Кому-то звонят, – говорю громче.

Мужчины оба начинают хлопать себя по карманам, но вот Руслан достает свой смарт и, отвечая на звонок, идет в сторону лестницы.

«Да черт! Нет!» – проносится в моей голове.

Внутри, несмотря на высокий градус алкоголя, заклубилось волнение. Смотрю перед собой и кручу в руках стакан. Готова под землю провалиться, лишь бы тут не сидеть!

И когда чувствую горячую руку на спине, там где нет ткани, натягиваюсь словно струна. И внешне, и внутри. Пульс начинает долбить еще сильнее, а щеки мгновенно из теплых становятся горячими.

– Ты шикарно танцуешь, – слышу бархатный голос над ухом.

Пальцы перебирают позвонки, а я вместо того, чтобы отстраниться, наслаждаюсь этим. Прикрываю глаза и принимаю каждое его касание. Дура! Что я творю?

– А еще ты шикарно выглядишь, – говорит Гротов, почти вплотную приблизившись.

Поворачиваю голову и натыкаюсь на голубые глаза в нескольких сантиметрах от своих. Вот настолько он близко. И ухмыляется.

Он играет со мной! Как кошка с мышью…

Рвано выдыхаю, облизывая губы, но взгляда не отвожу. Прямой контакт.

– Спасибо, – шепчу в его губы, чувствуя, как собственное дыхание рикошетит от них, возвращаясь ко мне.

7. Сядь

Дима

Забавно наблюдать, как принцесса становится алой только лишь от моего присутствия рядом. Потому тихо смеюсь, когда она пятится назад, но глаз не отводит. Смотрит с опаской, вожделением и… виной? Вот это уже интересно.

– Я ведь не кусаюсь, – улыбаюсь на один бок и откидываюсь на спинку дивана.

– Дим, ты выводишь меня из колеи, – шепчет она.

И, несмотря на громкую музыку, я слышу ее слова. Как будто знаю заранее, что она скажет.

Хлопаю рядом с собой по дивану.

– Сядь.

Соня дергается, как если бы хотела сделать шаг, но ее резко дернули за поводок на шее сзади. Еще с минуту мнется, прикрывает глаза и глубоко дышит.

Думаю, она надеется на скорый приход Руса или Кварца, но их обоих я попросил оставить нас ненадолго вдвоем. Так что, скорей всего, они где-то внизу цепляют барышню на ночь, либо сдерживают систр и Танюху на танцполе. Хотя Зной был как-то слишком против моей просьбы, но об этом я поговорю с ним позже.

Наконец голубые глаза открываются и снова смотрят на меня. Софья делает короткий шаг вперед, затем еще один, еще и все-таки садится рядом.

От нее буквально веет жаром. Ее бедро снова касается моего, от чего появляется непреодолимое желание ощутить ее руки где-нибудь в этом же районе. Желательно выше.

Каблуки одела. Из-за них ровные ножки становятся еще более желанными. В голове буквально всплывают картинки этих ног на моих плечах.

Да, мне сложно бороться с похотью, когда она рядом. Не знаю почему. Может, это из-за того, что я её первый? И я прекрасно помню об этом. От этой мысли всё нутро на дыбы встаёт.

Даже сейчас смотрю на хрупкую фигуру и круглую грудь в этом белом платье, и зверь внутри разрывается, рычит, требуя дать себе волю, но я ведь не совсем дикарь… Сдерживаюсь. Знаю, что нужно время.

– Расскажи, как твоя жизнь? – спокойным тоном спрашиваю. – Учеба? Работа? Личная жизнь?

С ней надо издалека, иначе спугну. Я помню, как долго приходилось ходить вокруг, чтобы наш секс случился. А еще помню, как, смущаясь, она закусывала губу, когда мои руки касались тех мест, где никого никогда не было.

Шесть лет назад

– С днём рождения, принцесса, – протягиваю Соне коробку с браслетом, наблюдая, как она заливается краской и опускает глаза в пол.

Эта безделушка обошлась мне в гроши, а Сонька наверняка сейчас подумает, что я сильно потратился, да и вдобавок ломал голову, что же купить. Но увы. Нет.

– Не нужно было, – блеет, но забирает коробку из моих рук.

Вот он, час икс. Сегодня они договорились с Даней отмечать день рождения Сони у нас. С минуты на минуту придут мои друзья, и начнётся реальное веселье. Только пока что об этом никто не знает.

Софья, на моё удивление, сегодня не в джинсах и майке, как это обычно бывает, а в лёгком платье, у которого открыты плечи. Взгляд невольно цепляется за бледную оголённую кожу, но я сам себя одёргиваю: она ведь молодая ещё. Чёрные волосы не в привычном высоком хвосте, а распущены и лежат ровной волной на пояснице. Притягательно. Заманчиво. Так и хочется накрутить на кулак и взять её, как захочу.

Одно “но” – скорее всего, у неё ещё никого не было. А я не горю желанием, чтобы она ещё больше по мне убивалась.

Наконец заветная коробка открывается, и Соня смотрит на самый обычный серебряный браслет с шармами. Только взгляд, который поднимает на меня, такой, словно я ей особняк в пять этажей на Сейшелах подарил.

– Спасибо большое, – слегка дёргается, но не подходит ближе. Не касается.

Внутри срабатывает тумблер. Просто лёгкий щелчок. Который извещает весь мой организм о том, что мне во что бы то ни стало нужно добиться от неё прикосновения. Поцелуя. Чтобы Софья сама это сделала. В её желании я не сомневаюсь. Но вот хватит ли смелости?

Наши дни

– Получила диплом юриста, – чуть расслабилась и, пожимая плечами, отвечает, но продолжает смотреть на стол перед собой. – С работы уволи… лась, – с заминкой договаривает. – А насчет всего остального… не думаю, что тебя это касается.

Слегка поворачивает голову на меня и бросает мимолетный взгляд.

Я не приближаюсь. Даю возможность успокоиться ей окончательно.

– У тебя как?

– Нормально, – пожимаю плечами. – Открыл несколько кофеен и ресторанов, но пришлось оставить, чтобы быть тут. Семья важнее.

Соня кивает, отчего короткие пряди шевелятся.

– Вы с Русланом общаетесь? Давно? – задаю почему-то волнующий меня вопрос.

– С того момента, как ты уехал, – пожимает плечами. – А что?

– Да ничего, просто это как-то…

– Странно? – договаривает за меня с усмешкой, но головы так и не поворачивает.

Киваю. Именно. Странно.

– Зачем подстриглась? – спрашиваю через несколько минут прежде, чем подумать.

И вот момент икс – она оборачивается всем телом ко мне и насмешливо смотрит.

– А тебе-то какое дело? – выдает со смешком.

Отрываю спину от дивана и наклоняюсь ближе. Знаю, что снова оттолкну ее этим, но не могу сдержаться.

Наши носы практически касаются друг друга. Кладу ладонь на теплую щеку, чувствуя, как вздрагивает всем миниатюрным телом. Провожу большим пальцем по губам, слегка оттягивая нижнюю. Жду. Отодвинется? Оттолкнет? Дернется? Но вместо этого губки приоткрываются, и с них срывается тихий выдох.

– Прекрати, – шепчет Софья.

А я не делаю ничего. Жду, когда она сама сделает шаг. Просто даю немного мотивации.

Усмехаюсь.

Это такая игра. Эстафета. Кто первый покажет чувства – минус очко. Кто первый дернется навстречу – минус очко. Кто первый пересечет черту – проиграл. У принцессы минус три.

Были ли у меня чувства к Соне? Да, наверное. Но не те, о которых поют баллады. Да и она… была как собачонка, с огромными глазищами, вечно вымаливающая внимания. Остались ли чувства? Сложно сказать. Но то, что я её хочу – это безусловно.

8. Ревность

Соня

Спустилась и сразу же набрала Мише. Он, на удивление, почти сразу взял трубку и так же быстро приехал, несмотря на позднее время и на то, что он собирался спать.

Настроение скатилось в ноль. Даже в минус десять, я бы сказала. И все из-за самой себя. Ведь я действительно хотела поцеловать Диму. Я была на волоске от того, чтобы сделать это, но сама себя вовремя остановила.

Потому-то и настроение упало. Не из-за отсутствия поцелуя, нет, а из-за морального истощения. Чувствую себя новым воздушным шариком, в который сначала закачали воздух до отказа, а потом так же мгновенно спустили. И он весь расползся, растянулся, став помятой тряпкой. Вот и я такая же.

Выходим с девочками на улицу. Из-за гула в ушах ничего не слышу и не вижу. Вся в своем сознании, но где-то очень далеко от реальности. Никому не сказала, что произошло, просто оповестила, что уезжаю. На автомате прощаюсь со всеми и иду к лестнице.

Вижу уже родной "Мерс" и натягиваю улыбку, когда Миша опускает стекло и смотрит на меня. Вроде, его отпустило, больше не злится, но что-то во взгляде не так.

Организм потихоньку оживает, предвкушая встречу с возлюбленным, но ровно до того момента, пока меня не тормозит чужая рука. Чужая-родная. Та, от касания которой по телу мгновенно проносится рой мурашек, а сердце заходится в бешеном ритме.

– Сонь, – слышу за спиной бархатистый голос.

Веки вздрагивают. Оборачиваюсь.

– Что? – голос дрожит, когда спрашиваю. – Не надо, оставь меня в покое, – уже тише добавляю.

Но Гротов, кажется, вообще не понимает моей просьбы. Притягивает меня ближе, ровно настолько, чтобы это не было интимно, но мне хватило, чтобы почувствовать тепло его тела и его дыхание.

Не знаю, почему Миша еще не вышел, но я почти молюсь об этом.

– Если тебе нужна работа, позвони, я помогу, – наклоняет голову набок и смотрит прямо в глаза.

Тяжело сглатываю и киваю, не в состоянии сказать хоть слово, а затем незаметно вырываюсь из его хватки и, разворачиваясь, иду к машине.

Обхожу и сажусь на переднее сиденье и… не знаю для чего – будто назло Гротову –, целую Мишу. Крепко. Сладко. А когда отстраняюсь, смотрю не на своего парня, а за его спину. Туда, где стоит Дима и сверлит нас взглядом. Тяжелым. Слишком собственническим.

Миша заглядывает поочередно в каждый мой зрачок, стоит только перевести фокус внимания на него.

– Как отдохнули? – спрашивает, смахивая пряди с моего лица.

– Нормально, – приподнимаю уголки губ.

– И когда ты собиралась сказать, что вы будете отдыхать в компании Гротова? – теперь его тон становится более грубым.

Резко выдыхаю, словно весь воздух из легких выбили.

– Я не знала, что он тоже будет.

– То есть, как делиться покупками трусов вы с Даниэлой можете, а как рассказать, что ее брат будет с вами, она не способна?

– Миш, – хмурюсь, кидая быстрые, мимолетные взгляды за его плечо. – Давай не здесь?

В последний раз смотрю туда, где еще секунду назад стоял Дима, а теперь наблюдаю ровную, широкую спину, которая отдаляется, и облегченно выдыхаю.

– Давай не здесь, – соглашается Гвоздев и трогается, выезжая с парковки.

В машине тотальная тишина. Я, кажется, даже его дыхание слышу. Тяжелое. Злое. Не это ли послужило нашей склоке по телефону? Но выяснять не хочется. Так же, как и не хочется дальнейшего выяснения отношений, а оно точно будет.

Подъезжаем к многоэтажке, в которой я снимаю квартиру. Глубоко вдыхаю, задерживая дыхание, но Миша молча выходит из машины, обходит ее и открывает дверь мне. Так же молча идет к подъезду и ждет, когда я приложу ключ.

И только когда дверь квартиры закрывается за нами, он начинает говорить:

– Ну так и что? Когда ты собиралась сказать, что отдыхаешь в компании своей первой любви? – устало спрашивает, облокачиваясь бедрами об обувную полку.

Только в голосе сталь.

– Кроме того, что ты сказал, он еще и брат моей лучшей подруги, – складываю руки на груди и хмурюсь. – И я уже говорила, я не знала, что он тоже будет. Да никто из нас не знал. Они с Русом и Борей просто приехали и пересеклись там с девочками.

– И ты даже не удосужилась написать сообщение, чтобы оповестить меня? – зеленые глаза загораются, хотя тон он не повышает.

Я знаю этот взгляд. Сейчас я нахожусь на минном поле, и нужно быть предельно осторожной.

– Слушай, а с каких пор у нас такие отношения? Ну, то есть, мне любопытно, в какой момент ты перестал мне доверять?

От досады чуть ногой не топнула. Хотя в пору бы мне в лоб стукнуть, потому что, на самом-то деле, повод не доверять, как выяснилось, есть. И даже несмотря на то, что я сдержалась и нашла в себе силы оттолкнуть Гротова, я все равно хотела его. Поцелуя. Хоть каплю этого засранца.

Но, естественно, я не стану говорить об этом своему парню. Это неправильно. И я справлюсь с этой напастью. Осталось лишь понять, как это сделать.

– Вечером я узнал, что он в городе. Приехал в обед. Плюс-минус в то время, когда ты была у подруги, – сжимая зубы, проговаривает. – Но ты не сказала ничего.

– Я не знала, – откровенно лгу.

А зачем? Сама не понимаю.

Миша кивает, как если бы поверил в эту ложь.

– А потом я вижу его в вашей компании, да еще и касается тебя совсем не как знакомый. Ты хоть представляешь, как сложно мне было смириться с тем, что вы с Русом Зоевым общаетесь? А тут еще это…

– Прекрати! – начинаю закипать. – Гротов просто предложил мне работу!

– И ты согласилась?

– Что? Конечно, нет! – подхожу плотнее к Мише и кладу руки на его грудь.

Приподнимаюсь на носочках, чтобы оставить на его щеке поцелуй.

– Я не пойду к нему работать. Я думала… – запинаюсь: сама не уверена, что думала именно об этом, – …что ты устроишь меня к себе.

Мужское лицо мгновенно светлеет, а взгляд теплеет. Будто это именно то, что он хотел услышать.

– Устрою, – горячая ладонь ложится на мою талию, напоминая, как на том же месте лежала другая рука, и притягивает ближе к себе.

9. Я могу тебя кое о чём попросить?

Соня

Утро выдалось паршивым сверх меры, и это в шесть утра. С учетом того, что домой мы приехали в два, я не выспалась от слова совсем.

Лежу битый час, смотрю на Мишу. Такой безмятежный, мягкий, мой. И вроде в груди колышется, а в голове набатом долбит: «Ты предательница!».

Но ведь я не предавала, так? Телом точно нет. А вот душой – возможно. Хотя и телом тоже вполне вероятно. Не реагируют так на тех, к кому нет никаких чувств.

Перевожу взгляд на потолок.

И зачем я заикнулась насчет работы у Миши? Я ведь не хочу быть адвокатом. Да и работать вместе – это… нехорошо. Тем более если он будет моим непосредственным руководителем. А его отец? Он ведь на дух меня не переносит.

Скидываю одеяло и аккуратно слезаю с кровати. Медленно плетусь в душ, в надежде, что вода поможет хоть немного прийти в себя.

Дальше все как обычно: умылась, высушила волосы, оделась и на кухню – готовить завтрак.

Как раз когда разбиваю яйца на сковородку, сзади подходит Миша и целует меня в плечо, обдавая теплом своей руки мой живот.

– Доброе утро, котенок, – говорит на ухо.

Разворачиваюсь и поднимаю на него взгляд, задирая голову.

– Доброе, – улыбаюсь и, вставая на носочки, целую в уголок губ. – Умывайся, завтрак почти готов.

Без слов разворачивается и идет в том же направлении, что и я полчаса назад.

Смотрю вслед удаляющейся широкой спине и снова чувствую укол совести.

Хоть не смотри на него!

Уже когда еда готова, Миша возвращается и садится за стол. Выставляю тарелки, ему – кофе, себе просто воды и сажусь рядом. В воздухе молчание и тотальная напряженность. Несмотря на то, что вчера вроде как решили “проблему”, осадок остался все равно. И, судя по глазам Гвоздева, это понимаю не только я.

– Сегодня поедешь со мной в контору? – спрашивает, накалывая на вилку яичницу.

– А твой отец в курсе? – парирую вопросом и наблюдаю, как вилка застывает, не доходя до рта.

“Угу. Вот об этом я и размышляла”, – думаю я.

Но молчу. Жду, что он скажет на этот счет.

Наконец завтрак достигает его рта, и, запивая его кофе, Миша говорит:

– Сегодня поговорю с ним. Когда отец даст добро – выйдешь.

– Если, – ненавязчиво поправляю его.

Темные брови сходятся на переносице.

– Не начинай, – почти с рыком говорит Миша.

– Не начинаю, – пожимаю плечами и откидываюсь на спинку стула. – Но мы ведь оба знаем, что я права.

Смотрю на него прямо, приподнимая бровь.

Никогда такой не была. Всегда тихая, спокойная. Даже когда только начинали общаться, при каждом его взгляде глаза в пол опускала. Да и не только с ним – со всеми. Но теперь что-то поменялось.

Не только с Мишей. В принципе. Будто внутри переключатель долго прятали, а теперь им щелкнули. Да щелкнули так, что пробки вышибло.

Молча встаю и прохожу к раковине, чтобы вымыть посуду. Понятия не имею, что делать дальше и как распутывать тот клубок, в который сама себя загнала.

– Я могу тебя кое о чем попросить? – раздается за спиной напряженный голос Гвоздева.

Киваю, не оборачиваясь. Не хочу опять ругаться, а если увижу его недовольный взгляд, то это сработает как триггер. Хочешь не хочешь – поругаемся.

– Ты можешь сократить общение с Даниэлой? – спрашивает он, а меня будто током прошибло.

Так и не вымыв тарелку, кладу ее в раковину и медленно оборачиваюсь к Мише. Сидит, уперев локти в колени и исподлобья смотрит на меня. Во взгляде ни намека на шутку.

То есть он серьезно просит меня перестать общаться с лучшей подругой?!

– Ты смеешься? – сглатывая колючий ком, спрашиваю.

– Пойми, – встает и подходит ближе ко мне, – я не смогу нормально жить, зная, что у тебя есть контакт с Гротовым.

– По твоей логике, он был и до этого. Разница лишь в том, что его не было в городе, – хмурюсь я. – Я не прекращу общение с Даней из-за твоей глупой ревности.

“Не глупой”, – проносится в голове, но вида не подаю.

– Теперь Пума знает о нас, – еще шаг ближе ко мне, и его руки ложатся на мои плечи. – Это не закончится хорошо.

– Почему? Может, пора рассказать мне, из-за чего вы перестали общаться?

Миша отворачивается, закусив губу, словно от пощечины.

– Просто сделай, как я прошу, – давит он.

– Нет, – шепчу, упрямо смотря на него.

Да мы с Даней с самого детства вместе! Ее бабушка жила в том же доме, что мы с мамой. Когда мы впервые встретились на детской площадке, нам было по пять лет. Или четыре? Не важно! Я знаю ее всю жизнь. И уж точно не перестану общаться из-за таких глупостей.

– Она тебе важнее меня? – наклоняя голову, спрашивает Миша.

А я стою, как рыба без воды: рот то открывается, то закрывается. Я пытаюсь подобрать слово, которое опишет мое отношение к ним обоим и даст ему четкий ответ, почему я не стану этого делать.

– Понятно, – поджимая губы, говорит Миша и, разворачиваясь, выходит с кухни.

А еще через несколько мгновений я слышу, как захлопывается входная дверь. Но продолжаю стоять будто громом пораженная.

Что это вообще сейчас было?!

Оцепенение сходит спустя время. И я делаю единственное, что приходит в голову. Беру телефон, набираю контакт.

– Алло, – раздается с другого конца спустя долгие пять гудков. – Деева, ты вообще время видела? Какого хера тебе надо?

– Рус, мне нужна твоя помощь, – голос дрожит. Сама не понимаю от чего.

– Что-то случилось?

– Да. Нет. Не знаю, – выдаю очередью и устало плюхаюсь на стул, потирая ладонью лоб.

– Давай в десять в кафе на Пионерской?

– Угу, увидимся.

Отвечаю и кладу трубку.

Надеюсь, что я нашла самый правильный, безопасный и быстрый вариант. Иначе – я пропала. И попала.

10. Что за черт?

Соня

Сижу за столом в оговоренном кафе. Руки, которые держат чашку с капучино, предательски трясутся. От чего? Руслан ведь не съест меня. Или это все еще отголоски “просьбы” от Миши?

Смотрю на вход ровно в тот момент, когда в него ленивой походкой вваливается Рус. В белых спортивках, такой же толстовке с капюшоном, накинутом на голову, и в темных очках. Обводит взглядом несколько занятых столиков и останавливается на мне. Так же медленно подходит и садится напротив.

– Если ты меня позвала просто чтобы попить кофе – я тебя прибью.

Смотрит своими серыми глазами поверх очков. Но кроме того, что они серые, они еще и красные.

– Выглядишь не очень, – тихо смеюсь. – Поздно лег?

– Ага, рано, – отвечает и машет рукой парню, что несется мимо с подносом. Заказывает кофе и минералку, а затем снова переводит взгляд на меня: – Рано утром. А потому вообще не вижу причин меня сюда дергать.

– Рус, возьми меня на работу, – начинаю с ходу.

Руслан начинает мягко смеяться.

– Хороша шутка, – говорит сквозь смех.

Хмурюсь.

– Я не шучу вообще-то.

– Ты смерти моей хочешь, Деева? – откидывается на спинку диванчика, снимая очки. – Именно сейчас ты решила просить меня о таком. Мы с Димасом и так вчера трижды сцепились. А ты еще один повод хочешь подкинуть?

– А он тут при чем? – поджимаю губы.

– Не прикидывайся дурочкой.

Официант подходит и ставит перед Русом чашку и бутылку с высоким стаканом.

– Что он говорил? – спрашиваю, как только парень отходит.

– Какого хера я не говорил, что мы общаемся, – загибает один палец. – Какого хера я не сказал, что ты с Гвоздем мутишь, – второй палец. – И какого хера я подкатываю к Дане.

– А он о вас не знает? – поднимаю брови и закусываю губу.

Даня с Русланом вроде как были вместе. Даже все было серьезно, но расстались, потому что так захотела Эла. Они-то остались друзьями, а вот то, что Дима не знал об их отношениях, для меня реальная новость.

Вообще, они начали эти постельные игры из-за меня. Точнее, когда я начала плотнее общаться с Русланом, то Даниэле пришлось проводить с ним больше времени. И… вот.

– Руслан, мне очень надо, – смотрю на него жалостливыми глазами. – Либо ты, либо Гротов, либо Миша. Ну, или я останусь безработной, бездомной, немощной…

– Все, тормози, – морщится он. – С чего безработной-то? В городе юристов что ли нигде не надо?

– За копейки? – вздергиваю бровь.

– Зажралась? – усмехается на один бок.

– Почувствовала вкус жизни в достатке, – поправляю его и пью кофе.

– Бля, Сонь… – начинает Рус. Затем потирает переносицу двумя пальцами и шумно выдыхает. – Я пойду на это только потому, что ты – мелкая чертовка – мне дорога. Но если меня начнут долбить и Пума, и Гвоздев, то я брошу им тебя на растерзание. Понято, принято?

Быстро киваю и улыбаюсь во весь рот.

А следом озаряет.

– Руслан, может, хоть ты расскажешь мне, почему они перестали общаться?

Зоев, до того ковырявший пенку на капучино, замер.

– Ну, если Михаил не посчитал нужным тебе рассказать, то почему я должен?

– Потому что я – мелкая чертовка – тебе дорога, – жму плечами и, взяв свою ложку в руку, начинаю собирать пенку с его кружки и есть ее.

Серый взгляд смотрит насмешливо, но он дает мне это сделать: за пять лет я выучила, что он любит капучино, но терпеть не может пенку.

– Твой Миша трахнул девушку Димаса на выпускном, – внезапно выдает Рус, а я давлюсь пенкой.

Пока пытаюсь прокашляться, Руслан невозмутимо пьет очищенный капучино.

– Прикалываешься? – спустя время спрашиваю я, утирая слезы.

– Не-а, – с ленцой выдает он. – Они тогда передрались жестко. Гвоздь сам перестал с нами общаться. Я так, одним ухом слышал о нем, но когда вы сошлись, был слегка…

– Удивлен?

– В ахере, – продолжает Зоев. – Но вмешиваться не стал. Ты только в себя пришла, не захотел травмировать твою хрупкую душонку еще раз.

Сижу, перевариваю.

В голове не укладывается, как это могло случиться, почему мне никто об этом не говорил и самое главное – как Даня-то не в курсе этого?!

Собственно, эту мысль и транслирую:

– Почему Даниэла об этом не знает?

– Вы соплячками были, – пожимает одним плечом. – Не думаю, что в пятнадцать лет вам было интересно, кто с кем спит. А Гвоздя она не помнит, я спрашивал.

Замолкаю. Удивительно, но я тоже его не помню. И что за насмешка судьбы? Не это ли послужило такому порыву Гротова подойти ко мне?

Бесит. Злит.

– Ты на корыте своем приехала? – прерывает мыслительные процессы Рус.

– Иди в жопу, Зоев, – закатываю глаза. – Нет. Пешком пришла.

– Тогда поехали в офис. Представлю тебя “начальнику”.

– Думаешь, Давид Игнатьевич забыл меня? – усмехаюсь, вставая следом за другом.

Руслан бросает на стол оранжевую купюру и, закидывая руку мне на плечо, наклоняется, говоря тихо:

– Готовься к тому, что будет миллион вопросов.

Тихо смеюсь ни то от слов, ни то от табуна мурашек, что побежали по телу из-за его шепота в мое ухо. Невыносимый придурок. Но такой родной стал за это время.

Подходим к его Ауди, и Руслан открывает мне переднюю пассажирскую дверь. Сажусь. Он обходит машину, попутно надевая очки обратно, и садится за руль.

– А ты в таком состоянии нормально поедешь? – бросаю скептический взгляд на него.

– Сюда же доехал.

– Рус…

– Сонь, не еби голову, – резко шумно выдыхает. – Доеду уж как-нибудь. Или ты за руль хочешь? – усмехается, обнажая клык.

– А ты пустишь? – оживляюсь.

– Конечно, нет.

Руслан тихо смеется, заводя машину, а я бью его по плечу ладонью.

Пока едем, нахожусь в своих мыслях. Точнее, в моих мыслях Гротов. Теперь мне понятно его поведение, но неужели он не понимает, что хуже этим сделал только мне? Потому что даже ссора с Мишей не дала ничего, кроме нервотрепки. Уж мы-то помиримся. Правда, как обычно, еще долго будем глотать осадок обиды, но то, что миримся – точно.

11. Почему бы и “да”?

Дима

Отвратительный день, утро и ночь. Я, блять, в жизни не был так разочарован наступлением новых суток, как сегодня.

На повестке дня три разговора: с папой, Даниэлой и, сука, Зноем. Если он подумал, что тема закрыта, то сильно ошибся.

***

Смотрел как самый настоящий дебил, как Соня целует Гвоздева. И внутри реальный вулкан просыпался. Потому что: какого хера тут вообще происходит?!

Набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

Я обязательно решу, что с этим делать, а пока…

Развернулся и не спеша поднялся обратно на крыльцо. Вплотную подошел к Русу. Теперь наши лица были на одном уровне.

– И какого хера ты не сказал мне ничего? – тихо спросил я.

– А должен был? – светлая бровь приподнялась вверх по лбу. – Ты кинул ее. Сонька несколько лет в себя приходила. Счастлива с этим придурком – пох*й. Отчитываться перед тобой за это? Брось. Ты ясно дал понять, что тебе не интересно.

Зоев еще больше сокращает пространство между нами. И я увидел в его взгляде… переживание. Но беспокоился он точно не за себя.

– Что у тебя с ней? – Мой голос почему-то сломался.

Рус усмехнулся, но ничего не ответил.

– Дохера принц на белом коне? – сжимаю зубы до скрипа.

– Да уж побольше тебя, – усмехается Рус, но тут же осекается.

Перевел взгляд за мое плечо. Я тоже обернулся. Даниэла стояла нахмурившись.

– Что на вас нашло?

Медленно моргнул. Сделал шаг назад.

– Потом поговорим, – перевел взгляд на Зноя.

– Обязательно, – так же вкрадчиво ответил он мне.

А дальше – темнота. Точнее: реки алкоголя; какие-то телки, которые появились, стоило проводить Даню с Танюхой, и злобные взгляды, которыми мы обменивались с Русом.

***

Быстро умываюсь и натягиваю первые попавшиеся старые шорты. На часах одиннадцатый час утра. Так что самое время начать выяснять,что за дичь тут творилась, пока меня не было.

Спускаюсь по лестнице вниз и уже слышу на кухне два голоса, оба женских.

– Доброе утро всем, – говорю, проходя к кулеру с питьевой водой.

Беру стакан с полки, наполняю его до краев и в три глотка выпиваю.

– И где же вас обоих таскало пол ночи? – со смешком спрашивает мама. – Эла зашла точно с таким же лицом и точно так же выпила пол кулера воды.

– Сомневаюсь, что лицо было таким же. У меня больше удивительного произошло, – усмехаюсь.

Смотрю на сестру, которая полулежит на столе и все время, что я тут, помешивает чай в кружке. Кажется, будто она уснула.

– За отцом во сколько ехать?

– Через час выезжаем, – глядя на часы на своем запястье отвечает мама и выходит из кухни. – Приведите себя в порядок, чтобы к приезду отца вы были похожи на его детей, а не на бомжей, – бросает она через плечо.

Криво улыбаюсь и сажусь напротив сестры. Видок, конечно, у нее так себе. Светлые волосы завязаны в высокий неаккуратный пучок, глаза красные, под ними темные мешки.

Наклоняю голову вбок, чтобы хоть немного ровно видеть ее взгляд.

– Рассказать ничего не хочешь? – с усмешкой кидаю.

– Фак, давай не сейчас, Дим, – утыкается лбом в стол.

– Сейчас, – уже серьезней говорю я.

Да, я понимаю, как ей плохо, потому что самому хуже раза в три. Но я не из тех, кто откладывает “на потом” важное. И уж если за что-то зацепился, вряд ли отпущу. Не зря ведь меня называют Пумой.

– Что ты хочешь обсудить?

– В первую очередь какого хрена ты на родителей положила болт? – ставлю стакан на стол со звоном, от чего Даня морщится, а затем откидываюсь на спинку стула.

– Ни на кого я не положила. Просто им не обязательно знать, где я и что делаю.

– Ну, имей уважение, хотя бы потому, что живешь с ними.

– Приму к сведению, кэп, – закатывает глаза. – Что-нибудь еще?

– Не будь сукой, Дань. Не вынуждай меня включать старшего брата, – обвожу пальцем по горлышку стакана, наблюдая, как в нем волнуется вода. – Что у вас со Зноем?

– Уже ничего, – выпрямляется Даниэла и берет кружку в руки, делая большой глоток. – Раньше встречались.

– Долго?

– Нормально.

– Почему расстались? – чувствую себя как на допросе. Да и видок Дани похож на того, кто пару суток посидел в кутузке.

– Не важно, Дим. Расстались и ладно. Остались друзьями.

– И с Соней они друзья, – безэмоционально выдаю.

– С Соней они общаются почти с того момента, как ты уехал, – хмурится Даниэла. – Так что если хочешь с кого-то спросить, то спрашивай с себя, – встает она. – Из вас двоих это ты оставил меня и Соню. В то время, как Руслан собирал ее по кусочкам.

Даниэла стремительно выходит из кухни и громко хлопает дверью.

Наверное, если бы у меня была совесть, она бы ёкнула. Но мне похер. А вот тот факт, что Гвоздь крутится рядом с принцессой, меня колышет.

Я, конечно, не в первом классе, чтобы мстить обидчику, да еще самыми грязными способами, но сделать так, чтобы ему не жилось спокойно – запросто. И раз уж я в силах это сделать, то почему бы и “да”.

Значит, остался Рус и отец. Ну с папой проще: с ним не надо выяснять отношения, лишь бы он немного ввел в курс дела. Того самого дела, от которого я бежал. Ладно. Хватит пиздострадальничать. Не маленький. Переживу как-нибудь.

Зной. Достаю телефон из кармана шорт и набираю контакт.

– Алло, – раздается в трубе вполне бодрый голос. – Димас, щас вообще некогда, – слышится шум на заднем фоне, будто он в офисе. – Срочняк?

– Обсудить, – спокойно отвечаю.

– Бля, подождешь, – с раздражением отвечает.

А затем я слышу знакомый голос с его стороны:

– Рус, шевели булками.

– Это Соня? – глубоко вдыхаю.

– Да. Все, давай, перезвоню.

И тушит связь.

Повторюсь. Какого хера тут вообще происходит?!

12. Не придумывай то, чего нет

Соня

– Сонька, нам пиздец, – выдает Зоев со смешком, нагоняя меня в офисе его отца. – Димас знает, что ты рядом со мной, и по-любому спросит, почему.

Кошусь на него. С одной стороны, плевать, а с другой… почему его вообще колышет, где я и с кем?

– Рус, только не сдавай меня раньше времени. И чего он вообще так вцепился в меня?

– Без понятия, – пожимает плечами друг. – Об этом тебе лучше спросить у него.

Подходим к двери, которая ведет в кабинет Давида Игнатьевича. Руслан пару раз слегка стучит костяшками пальцев о косяк, а затем сразу открывает дверь.

– Отче наш, к вам гости, – вваливаясь в кабинет, говорит он веселым голосом.

Всегда поражалась, что Давид – как он сам просил меня называть себя, потому что: “Я еще не так уж стар” – вообще не говорил за это сыну ни слова. У них очень доверительные и даже дружеские отношения. Еще бы: несмотря на то, что Русу двадцать шесть, Давиду сорок три. И сын у него появился еще до совершеннолетия.

– Привет, – выглядываю из-за широкой спины Руслана и лучезарно улыбаюсь.

– Софья! – Зоев-старший встает с кресла и, разводя руки в стороны, идет на нас.

Отталкивает сына в плечо и зажимает меня в крепких объятиях. Стоит ему отстраниться, как тут же целует в лоб.

Каждый раз смотрю на этого мужчину и поражаюсь, насколько они с Русланом разные. Если Рус высокий, крепкий блондин, с острыми скулами и пухлыми губами, то его отец такой же высокий, в меру крепкий брюнет с мягкими чертами лица. Оттого мне всегда было любопытно увидеть мать Руса, но они не общаются.

– Как ваши дела? – улыбаюсь во весь рот.

На самом деле мы сразу же нашли общий язык, а Давид, несмотря на свое положение, связи и бизнес, – очень великодушный и добрый человек, который принял меня со всей душой.

– Все прекрасно, птенчик. Твои как? Зачем пожаловали? Не просто ведь, чтобы увидеть меня, – щурит серые, как у Руса, глаза и хитро улыбается.

– Соня изъявила желание работать на тебя, – отвечает за меня Руслан, склонившись над столом отца и усердно ковыряя вазочку с конфетами.

– О! Да неужели? Помнится, мне ты говорила, что тебе не надо, – усмехается Давид Игнатьевич и проходит к своему креслу, попутно ударив сына по рукам. – Я же говорил, что если тебе в судьи попадется Аланьев, то ты долго там не продержишься.

– Проверить стоило, – пожимаю плечами.

Вхожу глубже в кабинет. Всегда восхищаюсь, до чего же он светлый и просторный. Панорамное окно, большие цветы в высоких горшках и куча всяких украшений, вроде картин и статуэток.

Подхожу ближе к Русу и, усмехаясь, стряхиваю с его кофты крошки от печенья, которое он все же нашел в вазе.

– Ну что ж, тогда тебе нужно познакомиться с коллегами и посмотреть свое рабочее место. Завтра как со временем?

– Что, вот так просто? – удивляюсь я.

Я-то думала, что мне придется отвечать на кучу вопросов, как и сказал Руслан.

– Ну, если бы я тебя не знал, то все было бы в разы хуже, – отбивает по столу пальцами Давид и улыбается. – Так и что? Время?

И непонятно, то ли намекает, что я отнимаю его, то ли повторяет вопрос.

– Завтра – без проблем. Куда, во сколько?

– Я тебя увезу, – поворачиваюсь на голос Руса, который уже сидит на небольшом диванчике.

И как только умудряется так тихо передвигаться?

– Да у меня вроде машина есть, – тихо смеюсь.

– Ага, но там местность закрытая, хер проедешь. Завтра сделаем тебе пропуск, заодно внесем твое корыто в перечень доступных.

– Не обзывай мою малышку, – хватаю конфету из вазы и кидаю в Зоева.

Тот на лету ее ловит и тут же разворачивает фантик.

– Ну, раз Руслан взялся быть проводником, то он все и покажет, – довольно хлопнул в ладоши Зоев-старший. – Ты же про свои смены не забыл? А то смотрю, видок у тебя помятый.

– Все гуд, па, – отвечает Руслан, дожевывая конфету. – Закончили? Можем ехать? Есть хочу, как волк.

Тихо смеюсь. А вот и отходняки начались.

Прощаюсь с Давидом и разворачиваюсь, чтобы выйти, когда слышу голос старшего:

– Руслан, задержись на минуту.

А следом пыхтение младшего. Но выхожу, оставляя их наедине.

И как-то так вышло, что в коридоре я стою очень близко к двери и слышу их голоса. Сначала не придаю значения тому, что они говорят, пока не слышу свое имя.

– Твой альтруизм по отношению к Соне как-то связан с возвращением блудного друга? – спрашивает Давид.

– Не-а. Сонька позвонила, попросила помощи. Почему нет? – отвечает Руслан. Я даже представила, как в этот момент он пожимает плечами, как и всегда, когда говорил таким ленивым тоном. – Димас на нее планы какие-то строит. И пока я не пойму какие, буду держать ее подальше от него.

– По-дружески? – со смешком выдает старший.

– Па. Да, – с расстановкой отвечает младший. – Не придумывай то, чего нет.

– Это ты ей можешь рассказать…

И только мне становится в край любопытно, как ко мне подходит довольно молодая девушка и с милой улыбкой спрашивает:

– Вы к Давиду Игнатьевичу?

Видимо, это его секретарь.

Открываю рот, чтобы ответить, как раз в тот момент, когда дверь открывается и из нее выходит Рус.

– Привет, Маш, – быстро бросает он и закидывает руку на мое плечо.

– Здравствуйте, Руслан Давидович, – краснея мямлит девушка.

– Погнали? – поворачивается Руслан ко мне, обдавая теплым мятным дыханием мою щеку.

Киваю, поджимая губы. И смешно, и грустно. Только что мой друг обрушил все надежды и мечты красивой девушки одним действием. Придурок.

Зоев все-таки поехал в кафе для завтрака-обеда. И, естественно, меня потащил за собой. Как обычно, разговоры ни о чем и колкости в сторону друг друга.

Уже стоим возле моего подъезда, когда я поворачиваюсь и смотрю на Руслана.

– Что говорил вчера Дима? – вдруг спрашиваю я.

– Да ничего. Ты же знаешь Димаса, даже если что-то и крутится в его светлой головушке, то вряд ли он этим поделится, – телефон в его руках издает “пилик”. – О, вспомни говно… – смеется Рус и отвечает. – Димас, ты бронебойный что ли? Сказал же, сам перезвоню.

13. Чего я еще не знаю?!

Соня

Весь остаток дня я провела за разбором шкафов и уборкой в доме, чтобы хоть как-то отвлечься. Потому что голову тревожили три вещи.

Первое – как Миша мог так поступить с Димой? Я знаю его как порядочного и светлого человека. Конечно, не без своих загонов и, временами, дрянного характера, но все-таки он хороший. А получается, я знала только его часть? И есть ли вообще смысл винить его за то, что произошло в школьные годы? Хочется верить, что это были юношеские гормоны, а не привычка в поведении.

Второе – то, как оберегает меня Рус. Это меня не беспокоит. Это, наоборот, очень приятно и волнительно. Я безумно рада, что в моей жизни есть человек, готовый помочь мне в любой ситуации. И что самое важное – я готова платить ему тем же.

Ну и последнее – Дима. Весь он. Его поведение в клубе и после выбивает меня из колеи. В принципе, его присутствие в черте города не дает спокойно дышать, и я понятия не имею, как с этим бороться.

Гротов вызывает во мне давно забытые чувства. Те, что должны были улететь вместе с ним, но вместо этого лежали на самой далекой, пыльной полке, втайне надеясь, что когда-нибудь их достанут. Только вот я доставать не хотела. Это все он. Своей наглой огромной лапищей залез под ребра, вынимая на волю все, что так успешно пряталось эти года.

И от всего этого возникает вопрос: а нужно ли мне мириться с Мишей? Ведь если возникает вопрос "а надо ли?" – значит, не надо. Потому что это автоматически означает, что я сомневаюсь. А если есть сомнения, то о какой любви идет речь?

Но, с другой стороны… не всю ведь жизнь тратить на страдания по своему первому? Когда-то ведь нужно отпустить его. А для этого нужно малое – свыкнуться с тем, что он в городе.

Вот что делает Гротов. Вызывает внутри постоянные вопросы, сомнения. Делает так, что в мозгу непрерывно крутятся шестеренки и совсем не по тем поводам, по которым стоит.

Четыре года назад

Сижу в кафе на Пионерской и ковыряюсь в чизкейке, который заказала полчаса назад. Как странно, что когда тебя оставляет человек, которого ты до одури любила, то пропадает вкус ко всему.

И это не та самая сопливая метафора, а реальное положение вещей. Сладости, которые раньше приносили удовольствие? Спасибо, не хочу. Вечера с подругами, на которых вы смеетесь и промываете косточки каждому, кто приходит в голову? Нет, обойдусь. Еда, от которой раньше ловила дикий экстаз? Теперь уже она не имеет значения.

Но больше всего убивает тот факт, что это длится год. Где конец? Где фактическая часть фразы «время лечит»? Пока оно только калечит.

— Сонька? — слышу над ухом знакомый голос.

Не спеша поднимаю голову и останавливаю взгляд на высокой фигуре в белой рубашке и черных джинсах. Руслан.

— Привет, — слабо улыбаюсь.

— Что за повод? — усмехаясь, указывает подбородком на чизкейк и коктейль рядом с ним.

— Отмечаю конец первого курса, — жму плечами.

Мы все время с момента уезда Димы общались с Русланом, но по большей части как: «Привет, пока, как дела, как учеба». А потому не вижу смысла вскрывать всю тревогу, что сидит внутри меня.

Но ему этого будто и не требуется: садится напротив и, забирая у меня вилку, отламывает кусочек десерта.

— Вкусный! — засовывая его в рот, поднимает светлые брови вверх.

Затем машет официантке и заказывает себе капучино.

— Ты же вроде уходил? — подпираю голову одной рукой, второй отодвигаю чизкейк ближе к Руслану.

— Ну, тебе по-любому скучно, — улыбается на один бок.

Усмехаюсь. Именно. Скучно.

Сидим в молчании, пока официантка не приносит чашку. Наблюдаю, как Рус набирает в ложку пенку, а затем складывает ее на блюдце.

— Прекрати издеваться над напитком, — хмурю брови, пытаясь понять, что он делает.

— Ненавижу пенку, — фыркает он. А когда замечает мой взгляд, делает максимально удивленное лицо. — Что? Не все же обязаны кайфовать от этой дряни.

Тихо смеюсь.

— Ты ненормальный.

— Нормальных этот мир не вывозит, — подмигивает мне. — Те, кто говорит, что выживает сильнейший, в корне не правы: выживает тот, кто отличается от других. Мы, ненормальные, знаешь ли, друг за друга держимся.

— В свою секту возьмете? — теперь уже широко улыбаюсь я.

И как-то мысли на задний план ушли. И в его компании проще стало. И чувство черной бездны заглушилось.

— Как нехер делать, — усмехается. — Только для этого тебе нужно стать одной из нас.

— И как мне это сделать?

— Ну-у-у, для начала перестань быть унылым говном и съешь этот охеренный чизкейк, — тянет Рус, протягивая вилку с наколотым десертом к моему носу.

Смотрю то на торт, то на парня, который слишком уверенно улыбается. А затем открываю рот и жду, когда он положит в него кусочек.

— Ну вот, начало положено, — снова подмигивает он.

Наше время

Из воспоминаний вырывает телефонный звонок. Смотрю в экран: «Любимый».

— Алло, — прочищая горло, отвечаю.

— Прости меня, — виновато говорит в ответ. — Давай я приеду, поговорим, обсудим твою работу у нас?

Замолкаю, резко набрав воздуха в легкие.

Черт. С одной стороны, сказать ему по телефону, что устроилась к Руслану, неправильно, с другой стороны – терпеть бурю, так на расстоянии.

— Можешь приехать, но о работе мы говорить не будем, — сажусь на пол, все еще держа в руках тряпку, которой протирала полки в шкафу прихожей. — Я сегодня была у Давида, завтра поеду подписывать документы на устройство к нему.

В ответ молчание. Слишком давящее. Только мужское дыхание в динамике колышется.

— То есть ты сделала такой выбор, да? — прерывает тишину Миша.

14. Она не твоя

Дима

Съездили с матерью в центр реабилитации за отцом. Сердце сальто в глотке сделало, когда я увидел, какой он сейчас. Прежде активный и бодрый мужчина теперь был подавленным. Голубые глаза потеряли блеск, на лице с и без того острыми чертами пролегли тени, из-за чего сейчас он казался совсем измождённым. Будто ему не пятьдесят с маленьким хвостиком, а все семьдесят и огромным гаком.

Я хотел узнать, как у него дела, расспросить про лечение и в целом, как так вышло, но понимал, что жалость в моих глазах только разозлит его, а потому молча пожал руку и помог сесть в машину на переднее сиденье. По дороге перекинулись парой фраз насчет работы, договорившись, что завтра приступим. Но, в общем, ехали молча. Единственное, что сделал папа, это обнял меня, когда я помогал ему выйти возле дома, и тихо сказал о том, что скучал.

Маму я зауважал еще больше, как, собственно, и Даню. Потому что, как бы они ни цапались друг с другом, а когда пришло время, действовали вполне сообща. На благо семьи. Что теперь и мне предстоит.

Сказать честно, похмелье еще не до конца отпустило, но осознание ответственности пришло, как только в самолет садился. Хотя всё нутро и противилось.

По возвращении домой долго думал, стоит ли звонить Зною еще раз, но мне будто иголки вставляли во все возможные нервные окончания, так что я не выдержал. Набрал.

– Димас, ты бронебойный что ли? Сказал же, сам перезвоню, – слышу голос друга на той стороне.

И только его. В остальном – полнейшая тишина. Но я будто нутром чувствую, что он не один. Потому что только долбанных сверчков не хватает. Вот настолько тихо.

– Пересечемся? Разговор есть, – спрашиваю как можно спокойнее.

– Где?

– На нашем пятаке. Минут через двадцать-сорок.

– Через полчаса буду, – кидает резко и обрывает звонок.

Я даже долго думать не стал: сразу переоделся из одной футболки в другую и как был в джинсах, поехал на место.

Шесть лет назад

Шёл второй месяц моего хождения вокруг Сони, как кота вокруг миски с молоком. Ей-богу, в какой-то момент меня это уже начало бесить, но она, будто почувствовав это сегодня впервые, сама потянулась для поцелуя. В щеку. Сказать, что меня бомбануло – ничего не сказать. Но первый рубеж пройден. Дело осталось за малым.

Почти каждый вечер я заезжаю за Сонькой и, открывая окно, весело говорю:

– Карета подана, принцесса.

Она тихо смеётся, а я понимаю, что с каждым мурлыкающим звуком я на шаг ближе к цели.

Сейчас отвёз её домой и возвращаюсь к себе. Сегодня пришлось “официально” знакомится с её мамой. Хотя она и так знает меня, как брата Даньки. Но я и тут преуспел. По-другому и быть не могла это же я.

Равномерное гудение мотора прерывает звонок телефона:

– Слушаю, – отвечаю на звонок, нажимая кнопку на руле.

– Пума, ты где? Все собрались уже, – пространство салона прорезает голос Зноя, шум музыки на том конце и женские визги. – Ты опять малую окучивал?

– Ну, – роняю лениво. – Еду. Двадцать минут и буду.

– Ждём.

Звонок прерывается, а я выжимаю педаль в пол.

На хате у Руса уже толпа. Лица мелькают как знакомые, так и не очень. Друг встречает меня почти у самой тачки.

– Чё ты приклеился к ней-то? – фыркает он, протягивая банку с пивом.

Смотрю на неё, думаю. Прикидываю, что машину можно оставить тут, всё-таки беру банку и открываю.

– Хочу так, – жму плечами, доставая из кармана пачку сигарет.

– Ещё одну галочку проставить?

– Ага, – прикуриваю, глубоко затягиваюсь. – Ещё ни разу не было таких.

Зной усмехается.

– Херня затея.

Поворачиваю голову на друга. Он смотрит на меня в ответ.

Если бы я тогда всё понял, то поменял бы планы? Это вряд ли.

Наши дни

Стою на нашем пятаке и смотрю на реку. Солнце высоко в небе и уже дико жарит. Подставляю лицо под лучи и морщусь. Никогда не любил весну за цветение и насекомых, которые после холодов вылезают наружу. А еще потому, что в конце марта у меня день рождения. Но это отдельная история.

В голове откровенно парусит. Буквально ветер гуляет. Ветер и непонятный псих.

Скорее слышу, чем вижу машину Руса. Стряхиваю пепел с сигареты и делаю последнюю затяжку, набивая легкие. Стоит потушить, как рядом возникает массивная фигура в белом.

Протягиваю руку, он жмет в ответ.

– И не спится же тебе, – усмехается Зной.

– Отца ездил забирать, – отвечаю, переводя взгляд обратно на воду. – А тебе почему не спалось?

Улыбаюсь криво.

– Ты же сам знаешь ответ, – усмехается Руслан в ответ и облокачивается о капот Крузака, который я снова забрал у матери. – Соня вызвонила с утра, попросила встречи.

– И давно вы с ней “встречаетесь” по утрам?

Рус жмет плечами и в своей манере лениво отвечает:

– Да почти сразу, как ты уехал.

Сначала Соня целуется с Мишей, а потом утро проводит с Русом. В какой момент принцесса пошла по рукам? И что не менее важно – Гвоздь знает про Руслана?

– Слушай, ты ведь прикидываешься дурачком, да? – поворачиваюсь на него.

– Что ты хочешь услышать, Дим? А что еще важнее – что ты хочешь от Деевой?

– Ничего мне от нее не надо, – фыркаю. А в грудной клетке что-то непонятное происходит. – От Сони точно ничего.

Руслан в одно движение отталкивается от тачки и встает напротив.

– И к чему тогда был этот цирк в клубе?

Если бы я, блять, знал! Когда вижу ее, башню срывает. Хочется дразнить ее, чтобы покрывалась мурашками от моих прикосновений, дрожала, закусывала губу и шарахалась. А затем смотрела своими огромными голубыми глазами, прожигая дыру в том месте, где должна быть душа.

15. Что ты творишь?

Соня

Ещё одна дикая неделя в копилку. Осваиваться на новом месте для меня всегда было тяжело, а тут ещё двойная ответственность из-за самого места: не хотелось подвести Руслана и тем более Давида.

Но в местном офисе, который, как и сказал Рус, был закрытым, работали очень добрые и положительные люди. Будто Давид выбирал персонал по своему подобию.

А ещё оказалось, что это здание было исключительно для «закулисных» работников. Юристы, инженеры — которые находились то тут, то там одновременно, — бухгалтеры, кадровики, специалисты по обучению — все здесь. Для меня это было немного странно, но, как объяснил Рус, это было сделано, чтобы «дышалось легче».

Нас, юристов, оказалось пятеро. И все мы достаточно молодые. В первый раз, когда вошла в офис, удивилась тому, что у каждого есть свой кабинет. Небольшой, конечно, но уютный, светлый, с такой же кучей живых цветов, как у Давида, и, естественно, с картинами.

Подруги всю неделю написывали в общем чате, расспрашивая, как я устроилась, как переживаю расставание и из-за чего это произошло, но в целом, как и прежде, бросали колкие шутки на счёт того, что теперь мы с Русланом будем работать через стенку. Даня, кстати, позвонила на следующий день после разрыва с Мишей и спрашивала, что такого произошло, из-за чего я внезапно уехала из клуба. Естественно, я промолчала. Во-первых, в таком стыдно признаваться. Во-вторых, зная Даниэлу, она бы устроила бурю Диме, а мне как-то не хочется его лишний раз тревожить. И нет, не из-за того, что мне его жаль или что-то в этом роде. Скорее потому, что если он активизируется, то в первую очередь под раздачу попаду я.

Что касается расставания… все дни, что я осваивалась, практически не думала об этом, однако вечерами, оставаясь один на один сама с собой, за рёбрами неприятно кололо. С одной стороны, стало легче, ведь теперь мне не нужно врать Мише, а с другой, я будто потеряла частичку чего-то очень важного. Очень… нужного.

Сегодня приехала в офис намного раньше остальных, чтобы вникнуть в дела, которые мне предстояло вести. Никогда бы не подумала, что у заводов бывает столько юридических нюансов. Однако, на удивление, пораньше приехала не я одна: дверь в соседний кабинет приоткрыта. Захожу к себе, оставляю вещи на столе и иду к соседке.

Подхожу ближе и стучусь костяшками пальцев о дверное полотно:

— Надь, привет, — говорю прежде, чем открыть дверь.

Однако, когда открываю, застываю на месте. До боли знакомая спина вжимает Надю в стол. Точнее, вжимает не спина, но вижу я её.

Пульс в глотке неприятно застучал. Давно пора перестать реагировать на него, но видеть в его объятиях женщину — это другое. Это… больно.

— Какого чёрта, Гротов?! — почти верещу я.

Оборачивается и масляным голубым взглядом смотрит на меня, в то время как Надька поправляет блузку, убирает назад длинные чёрные волосы и вытирает уголок губ.

— Сонечка, а ты чего так рано? — смущённо спрашивает коллега.

Дима делает шаг в сторону, не отводя глаз. А я… я просто в замешательстве! Ну не может это быть правдой! Так не бывает! Не бывает столько совпадений на один долбанный месяц!

Кажется, я уже на грани истерики!

Прочищая горло, говорю:

— Пришла разобраться с документами, — получилось глуше, чем я планировала.

— Как неловко, — слышится хриплый бас сбоку.

Перевожу взгляд на бывшего и закипаю: нет в его синих, бесстыжих глазах неловкости! Только удовлетворение. Сладкое и тягучее.

— А вы знакомы с Димочкой, что ли? — спрашивает Надя.

От того, как она назвала Гротова, нас с ним одновременно перекосило.

— Н-да, — тяну я. — Он…

— Знакомый ещё со школьных времён, — перебивает меня Дима.

Снова кидаю на него острый взгляд, подняв бровь. Он отвечает очаровательной улыбкой. Своей. Фирменной.

И что этот гадёныш задумал?!

— Ой, вот это совпадение! — восклицает Надя.

— И не говори, — истерично хмыкаю. И ведь в этом помещении только двое из трёх понимают, что это ни капли не совпадение. — Ладно, не буду мешать, — добавляю и ретируюсь к выходу задом.

— А я всё равно собирался идти, пора на работу, — снова своей улыбкой давит Дима и идёт прямо на меня.

— Позвонишь, — кричит ему вслед Надя, когда он уже практически выталкивает меня в общее фойе.

Светлое помещение пустое, слышно только эхо нашего дыхания. Бросаю быстрый взгляд на высокую массивную фигуру и тут же отвожу глаза, чтобы после в два шага дойти до двери своего кабинета.

Берусь за ручку, надавливаю и вхожу. Точнее, влетаю, потому что сзади на меня напирает тело. Ток прошёл под кожей, когда я услышала, как замок закрывается.

Судорожно выдохнула. Мысленно встряхнулась и приняла более расслабленное выражение лица.

— Что? — оборачиваюсь на Гротова.

— Мы не договорили, — с грацией хищника наступает он на меня, вжимая в столешницу рабочего стола, когда я мелкими шажками отхожу. И говорит так… проникновенно.

— Когда? — голос предательски дрожит.

— В клубе, — по-кошачьи довольно склоняет голову набок, останавливаясь на расстоянии меньше вытянутой руки.

— А мне показалось, что мы всё выяснили, — тяжело сглатываю, задирая голову, чтобы лучше его видеть.

— Думаешь? — Гротов протягивает руку и касается подушечками пальцев моей щеки.

Еле сдерживаюсь, чтобы не начать тереться о его руку. Усилием воли дёргаю головой в сторону, не давая коснуться плотнее. В голове тут же появляется картина, как он несколько минут назад лапал мою коллегу на её столе.

— Дим, уходи, — выдыхаю я.

— Ты знала, с кем начинаешь отношения? Про Мишу знала? — голубые, почти синие глаза заглядывают в душу.

Мотаю головой. И будто этого мало, добавляю:

— Нет.

— А теперь, я так понимаю, знаешь, — лёгкая улыбка касается его губ.

И это не та самая ухмылка. А реальная улыбка.

— Да, — киваю. — Мне Руслан рассказал.

— Ох, точно, — наклоняется ближе, почти касаясь своим носом моего. — Руслан. На каком уровне ваши отношения?

16. Я справился на ура

Дима

Дверь закрывается, давая мне возможность вдохнуть полной грудью. Я не знал, кто стучится, но при любом раскладе этому "кому-то" не нужно было видеть нас двоих в таком состоянии. Особенно если бы это оказалась Надя. Тогда весь план пошел бы насмарку.

Поправляю джинсы в паху, укладывая удобнее стояк, который вызвал этот дикий поцелуй с Соней. Еще бы чуть-чуть… Долбанный Рус. Давненько я такого не испытывал. Она отвечала на поцелуй как изголодавшаяся кошка, хотя я уверен, что не хотела его. Точнее, хотела, но злилась больше. На шее и груди до сих пор чувствуется тепло ее ладоней, а в ушах звенит от эха ее дыхания и тихих стонов. Я уж молчу про вкус ее кожи. Несколько мгновений воспоминаний, и в голову врезается сразу три вопроса, отрезвляя.

Первый – в смысле, блять, она опять не спала из-за Гвоздева? Ключевое слово – "опять". Что-то произошло, о чем я не в курсе? В моем окружении есть сразу два человека, кто мог бы мне рассказать суть, но каждый из них все еще обижается на меня, хотя и открыто об этом не говорит.

Второй – в смысле, она плакала? Я так понимаю, это напрямую связано с тем, о чем мне не говорят, но теперь становится еще интереснее. Хотя, пожалуй, бесит тот факт, что она изливает душу Руслану. Особенно после того, как я узнал о его чувствах.

Пробегаю по кабинету глазами еще раз. Не знаю, что хочу выцепить, но определенно что-то нужно. И как раз это получается: на глаза попадает небольшая черная сумка с длинным ремешком, а рядом с ней лежит телефон. Телефон Соньки. Я знаю, что так нельзя. Знаю, что мне не десять лет, чтобы заниматься такой херней, но смарт буквально манит к себе тем, что моргает каждую минуту, а затем и вовсе начинает вибрировать.

Подхожу ближе, склоняюсь над столом, засунув руки в карманы. Смотрю в экран, на котором светится "Любимый" с фотографией Гвоздя. Получается, они не расстались, раз он до сих пор так у нее подписан: Соня, которую я знал, с психу переименовала бы его в первые же пятнадцать минут.

Проклятая рука, которая совсем недавно сжимала упругую задницу принцессы, теперь сама по себе плыла к телефону. Ну а я не очень-то сопротивлялся. Нажимаю зеленую трубку и подношу динамик к уху.

– Малышка, прости, что вспылил, давай встретимся и поговорим? – слышится голос на той стороне. Голос, который я не слышал уже много лет.

– Ей немного некогда, – с ленцой и самодовольной улыбкой отвечаю ему, облокачиваясь бедрами о стол.

Слышу звук скрипящих об асфальт шин и сигналы других машин.

– Пума? – в голосе удивление и боль.

Вот так просто, одной фразой я и ему напомнил, что значит получать моральных пиздюлей неожиданно, и Соню приблизил на шаг к себе. Грязно? Определенно. Но до чего же, мать его, сладко.

– Угу, – отвечаю. – Что-то передать? Она отошла за кофе, — И я ведь не вру.

– Ты совсем охерел что ли? – голос на той стороне начинает закипать.

По телу проходит приятная вибрация. Адреналин, которого давно ощущал, начал гулять по организму, разгоняя кровь. Лучше этого чувства только то, когда принцесса тихо стонет в мои губы.

– Ты бы не тявкал, – с усмешкой бросаю ему. – Все равно выше, чем есть, уже не прыгнешь.

– С-сука, – шипит Миша. – Эта мелкая дрянь все-таки опять с тобой связалась?

– Коней попридержи, – хмурюсь. Не знаю, от чего меня зацепили его слова, но тон определенно не понравился. – И пасть свою на нее не открывай.

– Да пошли вы оба нахер! – рявкает Гвоздев, и звонок обрывается.

Самодовольно смотрю в экран. Смахиваю блокировку, поражаясь тому, что нет пароля, и снова набираю номер бывшего друга. Только вот дозвониться не получается: на том конце частые гудки, а после пяти таких все обрывается. Да этот истеричный придурок ее в черный список кинул!

И переходим к пункту три — какого хера она думает о нем, когда я вернулся? Не, я не напыщенный индюк, который считает, что все должны падать ниц передо мной, но это ведь принцесса. Меня закусило то, как она сопротивлялась мне в клубе, хотя чуть позже и понял, почему она была неприступна. А сейчас-то что? Судя по словам Гвоздева, у них что-то произошло.

Шесть лет назад

– Дим, куда мы едем? – спрашивает Соня, поворачивая ко мне голову.

На дворе октябрь. Обожаю это время за разнообразие цветов на улицах города, а потому хочу показать принцессе одно место, о котором никто не знает.

Ее вопрос оставляю без ответа. Молча вывожу нас за черту города. С одной трассы на другую, а оттуда на дорогу, что ведет в горы. Еще полчаса пути, и мы останавливаемся на утесе.

Выхожу из тачки, обхожу её, открывая дверь Соньке, и жду ее реакцию.

Проходит чуть дальше меня, прикрывая рот тонкими пальчиками. Потому что тут открывается шикарный вид на зеленые горы, но вместе с тем и виден желто-оранжевый город. Все это под лучами вечернего осеннего солнца. Именно в это время года тут красивее всего.

Соня оборачивается на меня. Ее глаза блестят. А я… не хочу, чтобы она думала, будто особенная. Мне просто нужно ее расположение. Но, естественно, я не скажу ей об этом.

Принцесса подходит ближе. Обвивает тонкими ручками мой торс. Вжимается.

– Тут невероятно красиво, – шепчет.

Киваю. Не в силах ответить нормально.

Наше время

Выхожу из кабинета с четкими намерениями выяснить, что именно произошло между Соней и Гвоздем. У Дани? У Руса? Да хоть у самой Сони! Тут главное делать все аккуратно. Напролом нельзя. С ней — нет. Собственно, именно так у меня и появилась Надя: я знал, куда устроилась Соня, а появиться тут было не сложно. Еще в школьные годы Давид дал мне доступ к этому офису. Пара взглядов, чтобы понять, кого можно использовать в качестве “жертвы”, и все решилось само.

Пункт первый: вывести принцессу на эмоции. И если она ответила на поцелуй, вне зависимости от того, что была взбешена, значит, я справился на ура. А она точно была зла. Я знаю ее не первый год и уверен, что могу считать Соню за секунды. Так что, если бы не Рус, Софья бы уже ловила третий оргазм.

17. Ты смерти моей хочешь?

Соня

Ковыряю ложкой латте и вздрагиваю на каждом вздохе, потому что каждый раз ощущаю запах Гротова. Туман сошел, пелена спала, так что сейчас как никогда ненавижу себя. А еще презираю. И мерзко. До дрожи за ребрами противно. Но вместе с тем я будто сделала первый глоток свежего воздуха после долгого нахождения в пыльном помещении: вроде режет, больно, но вместе с тем так легко и приятно, настолько, что… неприятно.

А еще стоило зайти в кафе, как я поняла, что оставила все вещи в кабинете. Точнее, забыла. Из-за этого паршивца!

— Давай, Деева, рассказывай, — на выдохе бросает Рус, откидываясь на спинку диванчика.

Кидаю на него недовольный, но вместе с тем испуганный взгляд. Он по-любому что-то понял.

— О чем? — прочищая горло, спрашиваю.

Руслан осматривает меня, сканируя. Отчего-то сжимаюсь под этим взглядом, но больше внутренне. Внешне стараюсь сделать максимально расслабленное лицо.

— Ты когда врать пытаешься, у тебя видок, будто на твоей шее трое мужиков едут, причем каждый килограмм по сто двадцать, — усмехается друг. — Рассказывай, кто тебя так помял. И желательно с пометкой, придется мне потом тебя успокаивать или нет.

— Да никто меня не мял… — начинаю я, но сдаюсь, выдыхая. — Ладно. Гротов. Ты знал, что он с Надей Шеповой?

Рус хмурится. Отодвигает чашку ближе ко мне, и я по привычке начинаю собирать с нее пенку.

— Н-нет, — цокая, задумчиво тянет. — Давно? Хотя нет, не так. Откуда тебе известно?

— Я видела их в ее кабинете сегодня.

— И твоя внешка никак не связана со страданиями, я так понимаю. По крайней мере, не душевными точно, — качая головой, резюмирует.

— Дима зашел ко мне. Он же открыл тебе дверь, — подпираю рукой подбородок, вспоминая снова и снова этот проклятый поцелуй. — Вот что ему надо?

— Это Димас. Что ему надо, известно только ему, — замечаю, как желваки заходили на его лице, когда притянул к себе обратно чашку. Злится? Психует? Нервничает?

Выдаю первое, что приходит в голову, потому как сама устала злиться на Гротова:

— Мне нужно его как-то оттолкнуть. Мишей уже не получится. Может, позвать Надю на свидание вчетвером? Кино, потом кафе.

— В твоем плане есть изъян, — давит смешком Рус. А на мой вопросительный взгляд добавляет: — Сама сказала, что Миша в ауте.

— Но у меня есть ты, правда ведь? — смотрю на него щенячьим взглядом, пока он давится капучино.

В прямом смысле заходится в кашле. Жду, когда откашляется, продолжая смотреть как утопающий на спасательный круг.

— Ты смерти моей хочешь, да, Сонь? — косится недовольно, вытирая кофе с пухлых губ. — Я вроде тебе их историю с Гвоздевым рассказал, а ты вон что мутишь.

— Ну, я-то не его девушка. Да и не было его пять лет, откуда он может знать, что между нами было, правильно? Хотя я уже сказала, что мы друзья, — снова подпираю ладонью щеку. — Я просто уже не могу, Рус. Он из головы моей даже покурить не выходит. Всю неделю, что он тут. С того самого момента, как увидела его на кухне их дома, — практически вою.

Смотрю на друга, наблюдая потемневший взгляд и плотно сомкнутые губы. Будто сам с собой борется. Только за что?

— Ты вообще без башни, походу, — потирает пальцами переносицу. — Мы же передеремся.

Встаю, обхожу стол и сажусь рядом с другом. Кладу одну ладонь на его руку, другую на колено. Чувствую, как он еле вздрагивает.

— Пожалуйста, Руслан.

Смотрит своими серыми глазами в мои. Долго. Слишком долго. Пытаюсь понять, о чем он думает, но тщетно. Только надеюсь, что Рус все же сжалится надо мной и поможет избавиться от бывшего, который вылез как черт из табакерки и исчезать не желает. Мну черное платье в кулаках. Жду.

— Ты слишком дорого обходишься мне, Деева, — наклоняясь ближе к моему лицу, выдыхает Рус. Смотрит поочередно в каждый зрачок, вытаскивая изнутри что-то, что только ему известно. — Я согласен, — говорит тихо. И стоит мне только начать радоваться, как добавляет: — Но только один раз.

— Ты лучший! — вскакиваю на месте и повисаю на его шее. — Спасибо! — отстраняюсь и чмокаю в щетинистую щеку.

Зоев щурится, но вижу в его взгляде смешинки. Вредный. Всегда вредный.

Уползаю на свое место и вот теперь уже чувствую себя немного уверенней.

— Нужно придумать план действий. Кино, кафе? Нормально, как думаешь? — тараторю на воодушевлении. — Можем поцеловаться даже!

Руслан снова заходится в кашле.

— Бля, прекращай! Я так не доживу ни до нашего «свидания», — поднимает руки в воздух и сжимает по два пальца на каждой, — ни до какого-либо еще. Сонька, в твоей голове опилки, да? Ты ведь еще помнишь, что мы с ним друзья с детства?

Сжимаюсь под его напором. Приходит осознание, что я перегибаю. И это не про поцелуй, а про то, что они ведь и правда давно дружат. А я такими темпами разрушу их дружбу. Теперь во мне нет столько энтузиазма, как несколько минут назад.

— Ты прав, боже, — обхватываю лицо ладонями. — Я с этим Гротовым вообще с ума сошла. Но он… Землю из-под ног выбил своим поцелуем.

— Поцелуем? — Рус поднимает светлые брови.

— Да, я же вот только что рассказывала.

— Нет. Ты сказала, что он с Надей и что заходил к тебе, — усмехается друг. Только в глазах ни намека на улыбку.

— Блин, — беру в руки салфетку и делаю из нее самолетик, а затем выкладываю другу все как было. Ну, почти все. Мне за всю жизнь не хватит мужества признаться, что я почти переспала с Гротовым на столе в офисе Давида.

Серая радужка темнеет с каждым моим словом, но Руслан молчит. Кивает, пьет кофе. И только в конце резюмирует:

– Договорись сегодня с Надей о свидании.