Бывшие. Ты же сам от нас отказался

Глава 1

«Грудь у нее явно силиконовая», — это единственная мысль, которая приходит мне на ум. Ну не может настоящая так упруго подпрыгивать при каждом движении.

Я стою в дверях спальни и наблюдаю картинку из немецкого кино. Девица с искусственной грудью старательно прыгает на моем муже, издавая то ли скулеж, то ли стоны удовольствия. Надеюсь, соседи не подумают, что мы здесь свиноферму развели или у нас кошка рожает.

— Черт! — Сергей замечает меня и сбрасывает с себя ничего не понимающую девицу, да так, что она даже с кровати падает.

— Вы продолжайте, продолжайте, — говорю им, взмахнув рукой. — Я только кое-что заберу и ухожу.

— Лада, стой! — муж начинает натягивать брюки прямо на голое тело, а девица настолько ошарашена, что только и может переводить взгляд с меня на Сергея и обратно.

Нагоняет он меня в коридоре и хватает за локоть, больно сжимает.

— Отпусти, — пытаюсь вырваться. — И до моего возвращения смени мебель в спальне.

Специально так говорю, чтобы не вызвать подозрений. Возвращаться я сюда не собираюсь. Хватит, наелась.

— Тебе настолько плевать? — зло, но с какой-то затаенной болью спрашивает Сергей.

— Если хочешь, могу истерику устроить, — равнодушно пожимаю плечами. — Или, например, повыдергивать волосы твоей бабе. Что там ещё обычно любящие жены делают?

Муж бьёт кулаком в стену рядом с моей головой. Его бессильная ярость, кажется, сейчас выльется на девицу в комнате.

— Ты даже не пытаешься, Лада! — повышает голос Сергей. — Ты два гребаных года даже не пытаешься! Даже сейчас… Неужели ни ревности, ни обиды? Неужели ничего?

— Кое-что есть, — подумав, киваю я. — Омерзение. Жаль, нельзя развидеть эту картину, а то силиконовая грудь по ночам ещё будет сниться. А теперь отпусти и иди уже кончи, тебе надо выпустить пар.

Мое единственное развлечение за последние годы — убивать Сергея своим равнодушием. Он пытался быть хорошим мужем, но каждый раз натыкался на безразличие. И в итоге срывался. Так мы и варимся в этом аду в соседних котлах.

— Сережа… — из комнаты раздается тихий испуганный писк.

— Скройся! — орет он на девицу.

Спасибо, силиконовая девушка. Секунды, на которую она отвлекает моего мужа, мне хватает, чтобы выскочить за дверь и почти кубарем скатиться по лестнице. В одних брюках и босиком он за мной не побежит.

Заехала, называется, за документами. В квартире я в последнее время почти не появляюсь, живу вместе с дочерью в загородном доме. А Сергей неплохо здесь развлекается в мое отсутствие.

Сажусь в машину, заезжаю колесом на тротуар, чертыхаюсь и, ударив по глазам, еду куда глаза глядят.

Когда понимаю, что достаточно попетляла по городу, останавливаюсь и откидываюсь на сиденье.

Измена мужа меня не трогает от слова совсем. Да, мерзко, но не более того. Он так хотел, чтобы мы поженились, а в итоге, наверное, сам не рад. И зачем мы тогда продолжаем мучиться в этом браке? Ответ мне известен с самого начала.

Телефон разрывается уже давно, но я его игнорирую. Знаю, что это Сергей. А о чем мне с ним разговаривать? Все же достаю и смотрю на экран. Муж уже и тяжёлую артиллерию подключил. А может, мама так звонит. Лишний раз напомнить, чем мы обязаны Сергею.

— Слушаю, — ставлю звонок на громкую и кладу на соседнее сиденье.

— Лада, что у вас происходит? — в голосе мамы слышится беспокойство. — Сергей тебя найти не может. Он волнуется. Лада, что бы ни происходило, не забывай, что вы семья, у вас ребенок.

Как завуалированно прикрыта фраза «мы ему должны». И мне об этом не дают забыть.

Да, для всех мы семья. Играем роли мы отменно — российский кинематограф потерял двух отличных актеров. Все видят лишь красочный фасад счастливой семейной жизни, но никто не видит, что внутри все прогнило и больше похоже на локацию для фильма ужасов.

— Мама, если ты закончила, то мне пора, — заношу палец над экраном, чтобы сбросить вызов.

— Лада, только не глупи, — очередное напоминание от мамы, и я наконец снова в тишине.

Еду в загородный дом, и, конечно, муж уже здесь. Он ещё что-то не сказал? Только вряд ли при обслуживающем персонале станет. Упорно игнорирую присутствие Сергея, улыбаюсь дочери, которая, поддерживаемая няней, неуверенно топает ко мне с серьезным выражением лица.

Устает, падает ко мне в руки, и я ее поднимаю, чтобы расцеловать. Мой лучик света в беспросветной тьме. Ничего, скоро мы избавимся от этого гнета, от этого дома и начнем жизнь с чистого листа. Я не допущу, чтобы и мой ребенок страдал от такой жизни. Мы справимся, мы сильные.

Да, будет сложно, ведь Сергей просто так не отдает то, что принадлежит ему. И его больная одержимость… Нет, я решилась. Лучше всю жизнь в бегах, чем с ним под одной крышей. Мне двух лет вполне хватило.

— Лада, тебя что-то очень сильно обрадовало? — муж идёт за мной наверх, показав няне, чтобы та оставалась внизу.

Какой внимательный, однако. Нельзя показывать, что да, я очень рада, что скоро все закончится.

— Вот моя единственная радость, — снова целую дочку в щеку, и она улыбается.

Закрываю дверь в комнату прямо перед носом Сергея, знаю, что барабанить в дверь он не станет. Когда Кира засыпает, прислушиваюсь к звукам в доме.

— Да, — муж выходит из комнаты напротив, кажется, разговаривая по телефону. — Что там? Какая к черту проверка? Ладно, сейчас приеду.

Звёзды сошлись, словно мне сам бог помогает. Да, с чемоданами я выходить не собираюсь — глазастый охранник, который здесь якобы для нашей безопасности, заметит. Но я все предусмотрела и потихоньку переносила вещи в багажник на протяжении недели.

Где лучше всего затеряться, я сразу решила — в большом городе. Поэтому поедем с Кирой покорять Москву. Деньги есть, наличкой, конечно. Машина, конечно… Ничего, каршеринг никто не отменял, тем более я предусмотрительно обзавелась картой, которая привязана к счету, что никак нельзя связать со мной.

Глава 2

Два года назад

— Куда, Лада? — мама стоит на пороге моей комнаты и с возмущением наблюдает, как я бросаю вещи в чемодан. — Да ещё одна! Что Сережа скажет?

Начинать снова этот разговор я не вижу смысла. Мама слышит только себя, и она уже все решила.

Сережа такой прекрасный парень…

С Сергеем ты будешь как за каменной стеной…

Сережа тебя так любит…

Прекрасности его я в упор не видела. Хотела я быть не за каменной стеной, а счастливой. А насчёт любви… Мне кажется, Сергей просто хочет получить то, что не может. И в этом стремлении он скорее похож на маньяка. Одержимого мной маньяка. Получить любой ценой — отличный для него лозунг.

— Инесса, — рядом с мамой появляется отец, — отстань от дочери. Хочет отдохнуть — пусть летит, поездит по Европе, подумает.

Последнее слово становится для мамы аргументом. Наверняка она решила, что думать я буду о свадьбе с Сергеем. Только это вопрос решённый. Для меня, по крайней мере.

Спасибо папе, что он не давит с другой стороны. Знаю, он бы тоже был не против, если бы я рассматривала Сергея как кандидата в мужья. Но в первую очередь отец хотел для меня счастья. Мама тоже, конечно, но по-своему.

— Что-то у меня давление поднялось, — бормочет она и, развернувшись, уходит.

— Может, остаться в Европе? — спрашиваю я скорее у себя, а не у стоящего в дверях отца.

— Да поворчит немного и успокоится, — смеётся он. — Я тебя в Москву в аэропорт отвезу, сам по делам в столицу собираюсь.

Рейс у меня вечером, и папа по своим делам мог бы отправиться с самого утра, а так придется ночевать в гостинице, чтобы отвезти меня.

— Я сама могу добраться, оставлю машину на какой-нибудь платной стоянке…

— А может, я хочу побыть с дочерью, — не даёт мне договорить. — Что-то мы в последнее время почти не видимся.

— Хорошо, папа, — киваю, улыбаясь. — Я почти готова.

— Лада Станиславовна, Станислав Григорьевич, к вам пришли, — оповещает нас экономка. — Сергей Евгеньевич, — уточняет, и я вздыхаю.

Поскольку люди мы вежливые, надо выйти и поздороваться. А так хотелось уехать потихоньку.

Мама, забыв о своем давлении, пьет с Сергеем кофе в гостиной. Я здороваюсь с нашим гостем, беру с подноса, где стоят чашки для нас с отцом, одну и делаю глоток.

— Вот Ладочка собирается в Европу, — рассказывает мама о моих планах. — Но что-то тревожно так ее одну отпускать. Вот если бы ты, Сережа, поехал с ней, но я понимаю, что у вас со Стасом тендер.

— Если бы Лада так не торопилась, то через неделю мы бы могли полететь вместе, — Сергей бросает на меня свой маньячный взгляд.

Я тут сбежать пытаюсь, чтобы его имя не слышать даже, так что отдых себе я испортить не позволю. Папа видит, что я готова заскрипеть зубами и переводит тему на работу.

Допив кофе, считаю миссию гостеприимства со своей стороны выполненной и, пожелав всем хорошего дня, возвращаюсь в комнату.

Отец заходит за мной через час. В руках небольшая сумка — значит, готов. Забирает и мой чемодан. Мама ждёт нас у выхода, снова вздыхает так, как будто меня на каторгу или на плаху провожает, но молчит. И слава богу! Очередную порцию Сергея на дорожку я не выдержу.

Папа по дороге ни разу не произносит его имя. Мы, кажется, обо всем на свете успеваем поговорить по дороге в Москву. И в здание аэропорта я вхожу уже в отличном настроении.

Регистрация, зал ожидания… И совсем скоро я окажусь за три тысячи километров от Сергея с его одержимостью, от маминого жужжания и…

— Да иди к черту! — слышу рядом мужской голос, который отвлекает меня от мыслей. — Тимур, я в отпуске, понял? И на это время забудь мой номер телефона, даже если в офисе случится пожар, потоп или любая из казней египетских.

Непонятно почему, но улыбаюсь. Мужчина, повесив трубку, ловит мой взгляд.

— Считаете, что нашествие саранчи возможно на ваш офис? — зачем-то спрашиваю я, хотя завязывать разговор с незнакомцем не собиралась.

— Главное, чтобы не жабы, — сразу же понимает он, о чем я.

Блеснули оба эрудицией, на этом можно и закончить, тем более началась посадка на мой рейс.

Перелет, очередной аэропорт, в гостиницу попадаю ночью, и хватает сил только на то, чтобы принять душ и лечь спать. Правда, уже почти отключаясь, пишу отцу сообщение, что долетела и у меня все хорошо.

Утром просыпаюсь совершенно счастливая и жутко голодная. Завтраки здесь включены и как раз через пятнадцать минут должны начаться. Этого времени мне достаточно, чтобы привести себя в порядок и спуститься в ресторан. Набираю в тарелку еды, чашку кофе в завершение, предвкушаю завтрак и последующую за ним прогулку по Риму, но…

Надо было сесть сразу за столик, а потом предаваться мечтам. Мой кофе оказывается на белоснежной футболке, когда я поворачиваюсь. А ведь он ещё и горячий.

— Ой, — вскрикиваю я.

— Черт, отличное начало отпуска с ожогом, — русская речь заставляет поднять голову.

— Это вы? — удивляюсь я, когда вижу перед собой вчерашнего мужчину, с которым мы перекинулись парой слов в Шереметьево.

— Это я, — соглашается он. — А это кофе, которому не место на одежде.

— Извините, — говорю я, хотя мне хочется улыбнуться.

Он второй раз всего лишь одной фразой как будто поднимает мне настроение на пару градусов. Хотя ведь ничего смешного, по сути, не говорил.

— Пойду переодеваться, так что я вас извиняю, а вот мой желудок нет, — и после этих слов улыбку скрыть уже не получается.

— Присоединитесь потом ко мне за завтраком? — даже неожиданно для себя предлагаю я.

— А почему бы и нет? — мужчина, с которым я даже не познакомилась, но уже собралась завтракать, уходит, а я занимаю столик и понимаю, что постоянно поглядываю на вход.

Нет, заводить курортный роман я не собираюсь. Просто пообщаться с интересным человеком. Как он сам сказал: почему бы и нет?

С чего я взяла, что он интересный? Не знаю, может, это впечатление обманчиво, но интуиция подсказывает, что нет. А ей я доверяю.

Глава 3

— Это я, — отвечаю на вопрос Марата, и меня накрывает истерика.

Смеюсь, а по щекам катятся слезы. Как давно это было… Два года прошло с тех пор, но воспоминания яркими картинками вспыхивают в голове.

— Успокойся, — Марат встряхивает меня за плечи, и тут до нас на повторе доносится:

— Мама! Мама! — а затем и плач.

Достаю Киру из машины и… не знаю, что дальше делать. Смотрю на Марата, потом на машины. Вмятины едва заметные, но что-то с этим надо делать, тем более у меня машина каршеринга.

Все же так удачно начиналось. Мне оставалось только добраться до квартиры.

— Марат! — я хватаю его за руку. — Можно же это как-то разрешить, чтобы мое имя нигде не фигурировало?

Он хмурится, переводит взгляд на Киру. Не представляю, о чем он сейчас думает, не знаю, если ли у него возможности все уладить. И в судьбу я не верю… Но она столкнула меня на дороге именно с Маратом. С тем, кто внезапно появился в моей жизни, а потом так же внезапно исчез. Я не думала, что мы с ним ещё когда-нибудь встретимся, даже предположить такое не могла с самых смелых фантазиях. Но вот мы здесь, посреди дороги, в Москве.

— Ты ребенка похитила, что ли? — усмехается он, но мне сейчас совсем не до смеха.

Я сильнее прижимаю Киру к себе. Вся моя решительность как будто испаряется, когда я понимаю, что мечты о свободе могут остаться только мечтами. Ещё и встреча с Маратом добивает меня. Я заставила себя забыть о нем. Убедила, что две недели в Европе — это всего лишь маленькое приключение, яркие эмоции, но никак не чувства.

— Это мой ребенок, — тихо отвечаю, хотя и так понятно, если она звала меня мамой.

— Товарищ полковник, — говорит Марат уже в трубку, — здравия желаю. Надо решить небольшое недоразумение на Бутырской. Нет, все живы, целы и невредимы. Спасибо, жду. Ты почему такая испуганная? — спрашивает уже у меня.

— Это из-за аварии, — киваю на машину, и, наверное, кто угодно бы мне поверил, но только не Марат.

Он больше ничего не говорит, и я сдерживаю порыв расспросить его о последних двух годах. Мы чужие. Сколько людей лишь ненадолго касаются нашей жизни и уходят, сыграв свою роль. Вот и мы так… Коснулись друг друга, вернулись по домам, и каждый вернулся к прежнему. Мы остались лишь воспоминаниями. Хотя я даже не уверена, что Марат вспоминал обо мне.

— Посиди в моей машине, — открывает он дверь, когда к нам подъезжают сотрудники ГАИ. — Не бойся, — видит, кажется, что я готова сорваться на бег.

Я ему верю. Несмотря на то, что сейчас на пределе, именно ему я верю. Мы с Кирой садимся в машину, и я закрываю глаза. Здесь все пахнет… Маратом.

Запахи — это моя работа, поэтому я по привычке втягиваю воздух в новом месте. После поездки по Европе я создала целую линейку нового парфюма, ассоциируя его с каждой из стран. И очень долго работала над одним ароматом, на который меня вдохновил именно Марат.

— Мама! Дя! — Кира указывает пальчиком в окно.

— Да, зайка, там дядя, — машинально киваю. — Надеюсь, он уладит все. У мамы, кажется, на сегодня не осталось сил.

— Мама! Лю! — дочка хлопает меня по щекам и прижимается своим носиком к моему.

— Я тоже тебя люблю, — улыбаясь, говорю, когда распахивается передняя дверь.

— Так, — Марат садится вполоборота, — если есть в машине вещи, забирай. Твое имя нигде не засветят, поэтому, от кого бы ты ни пыталась спрятаться, так тебя не найдут.

Он все прекрасно понимает, но не озвучивает. В принципе, логическое умозаключение сделать не так уж сложно. От кого я могу прятаться с ребенком на руках? Естественно, от мужа.

— Спасибо, — искренне говорю. — Да, вещи надо забрать.

Не представляю, как я справлюсь с Кирой и всем, что надо забрать из машины, но остался последний рывок. Ещё немного — и я смогу выдохнуть. А завтра уже буду думать дальше. Главное, что я вырвалась.

— Куда ты ехала? — Марат отворачивается, и теперь я могу видеть только его макушку, виднеющуюся над подголовником водительского кресла.

— Я квартиру забронировала, надеюсь, хозяйка дождется, — вздыхаю, понимая, что придется, скорее всего, отправляться в гостиницу.

Черт! Нет, нельзя. Там же я засвечу паспорт. Малая вероятность, что Сергей начнет именно с московских гостиниц, но это все равно след.

А было так хорошо спланировано. Я предусмотрела все, кроме этого инцидента.

Лёгкий стук пальцев по обмотке руля. Лишь он нарушает тишину в машине. Даже Кира притихла у меня на руках.

— Ладно, идём за вещами, — Марат выходит и открывает мне снова дверь.

Галантность его никуда не делась. Он даже внешне не изменился, только сейчас выглядит чуть уставшим и задумчивым.

— Мама, бай-бай, — на улице Кира снова начинает капризничать.

— Спать хочет? — догадывается Марат.

— Да, — киваю и вижу, что первым делом он достает детское кресло и… несёт в свою машину. — А что ты?..

Вопрос застревает в горле, и снова наворачиваются слезы. Спокойно, Лада, это нервы и усталость. Отдохну и опять начну яснее мыслить.

— Усаживай ее, — спокойный и уверенный голос Марата будто придает мне сил.

Кира совершенно не хочет слушаться, но я её успокаиваю как могу, пока наши вещи кочуют из каршеринговой машины в багажник автомобиля Марата.

В самом конце он приносит мой телефон, где несколько пропущенных от хозяйки квартиры и сообщение: «Больше ждать вас не могу. Предупреждать надо, если не успеваете».

— Квартира отменяется, — шепчу я, но Марат слышит.

— Лада, сядь уже в машину, — просит он. — Черт, что за день? — спрашивает скорее у самого себя.

Это он так не рад нашей встрече? Но Марат такой Марат все же… Мне казалось, я его узнала за короткий срок лучше, чем других людей за годы. Он бы не бросил никогда женщину с ребенком посреди дороги. Знакомую или незнакомую — не важно.

— Есть где-нибудь поблизости гостиница? Хоть какая-то, — все же решаюсь.

На ночь всё-таки сойдёт. Завтра утром найду новую квартиру, желательно подальше от этого района.

Глава 4

Марат

Два года назад

Она мне понравилась именно тем, что не хотела понравиться. Лада со мной не флиртовала, не жеманничала — ничего такого, чем занимаются некоторые женщины на отдыхе, чтобы его скрасить приятным времяпрепровождением и сэкономить.

Мы не говорим друг о друге, у нас и без этого достаточно тем для разговора. Уже через пару часов мне кажется, что мы знакомы всю жизнь.

Поздно мы возвращаемся к гостинице, и я ловлю себя на мысли, что не наговорился с ней. Может, в совместной поездке наговорюсь?

А ведь я не собирался заводить знакомств в отпуске — мне нужен был просто отдых.

Возле входа Лада останавливается и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вдыхает.

— Знаешь, Марат, — говорит она, — удивительная композиция в Риме. Ароматов, — поясняет.

Она меня немного сбивает с толку, что мало кому удается. Всё-таки необычная девушка. Кто-то приезжает в Италию на шоппинг, кто-то за историей, а она говорит об ароматах. И вижу, что ей тоже не хочется идти в номер. Точнее, расставаться.

Всё-таки биохимические процессы уже были запущены в тот момент, когда мы разговорились. Она мне нравится, я ей тоже интересен, что Лада даже не пытается скрывать, так что ничего удивительного, что утром мы просыпаемся вместе в моем номере, нет.

Всё-таки это большая редкость — встретить женщину, с которой и в постели хорошо, и вне постели. Я даже не могу определиться, мне больше секс с ней понравился или разговоры.

— Куда поедем сегодня? — спрашивает Лада, едва открыв глаза. — Кстати, ты вкусно пахнешь.

Второй раз она говорит о запахах, и мне становится любопытно.

— Ты парфюмер, что ли? — интересуюсь, перебирая пальцами ее волосы.

— С ума сойти, — приподнявшись на локтях, смотрит на меня с удивлением. — Ты первый, кто угадал.

— Серьезно? — признаться, я на секунду подумал, что она шутит. — Это необычная профессия, но и ты сама тоже необычная. И чем я пахну?

— Сексом, — смеётся Лада, откидываясь на подушку. — Я бы создала духи с твоим запахом, этакая Виагра для женщин. Разбогатела бы на тебе.

— А это самый необычный комплимент, который я слышал, — улыбаюсь, откидывая одеяло. — Я в душ. Присоединишься? — оборачиваюсь около двери в ванную.

— Я уже думала, что не дождусь приглашения.

С ней все легко, словно так, как и должно быть. Правильно. За завтраком мы снова говорим и говорим. По дороге тоже. Меня словно распирает — так много хочется сказать, у нас постоянно находятся новые темы для разговоров. Мне интересна и специфика работы парфюмера, о которой Лада рассказывает с воодушевлением. Сразу видно, что дело свое она любит.

Мы приезжаем в Верону, где Лада забронировала нам отель. Один номер. И она так просто пожимает плечами, сказав, что два нам ни к чему. Я с ней не спорю, ведь мне становится мало этой женщины. Она будто подсаживает меня на себя, как на наркотик, хоть и неосознанно.

Я ничего о ней не знаю, кроме имени и профессии, она обо мне тоже. Здесь мы надолго не задержимся, поэтому не теряем времени. Завтра уже будет новый город, новые впечатления, новый отель. Оставляем вещи в номере и идём смотреть город, который благодаря Шекспиру стал ассоциироваться с великой историей любви. Правда, я не понимаю почему. Может, во мне нет ни капли романтики, но история Ромео и Джульетты меня не тронула от слова совсем. И я сказал об этом ещё учителю литературы в школе.

Лада, держа меня под руку, останавливается и поднимает голову.

— Балкон, — усмехается она. — Как думаешь, действительно тот самый?

— Возможно, — пожимаю плечами. — Только я не понимаю ажиотажа вокруг этой истории.

— Я тоже, — Лада меня даже не удивляет схожестью наших мыслей, когда озвучивает свои: — Юношеский максимализм, желание что-то доказать. Они были знакомы менее суток, прежде чем поженились. Гормоны, но никак не большое чувство. И это все печально закончилось. Эх, дети… Я бы выбору своих детей никогда не препятствовала.

— У тебя есть дети? — спрашиваю, удивляясь такой формулировке.

— Нет, — Лада качает головой. — Но я очень надеюсь, что будут когда-нибудь. А у тебя?

— О, с этим, боюсь, не ко мне, — обнимаю ее, и мы продолжаем прогулку. — Я даже не думал об этом, если честно. Может, постарею, проснется инстинкт сохранения рода, тогда и подумаю. А сейчас… Вот друг мой хочет дома футбольную команду, а кому-то же придется заниматься другим детищем, нашей фирмой, пока он будет воспитывать своих футболистов.

Лада усмехается, хлопая меня по спине, и предлагает заскочить куда-нибудь на ужин. Мы снова говорим и говорим, а наговориться не можем. Такое странное ощущение ворочается в груди. Наверное, атмосфера Италии, красивая и умная женщина рядом, хороший секс — вот мне и почти сносит крышу. А кому бы не снесло?

Мы почти не спим, но усталости при этом я не чувствую. День проводим в городе, ночь в постели, но без сна. Лада лежит у меня на груди, мы молчим, впервые за долгое время молчим, но и это с ней делать хорошо.

— Как же не хочется возвращаться, — тихо произносит она, явно имея в виду Россию.

— Почему? Неужели нет людей, которые тебя ждут?

— Есть. Родители, друзья, но… — Лада замолкает, как будто думает, будет ли уместно рассказать мне о чем-то из своей обыденной жизни. — Моя мама помешалась на моей свадьбе с человеком, которого я не люблю. Главное ведь, что он отличная партия.

В наше время ещё такое бывает? Не средневековье же и не политический союз, когда жених и невеста до свадьбы даже не встречались. Странно… И мама у Лады очень странная. Как будто совсем не знает свою дочь. Она строптивая, свободолюбивая — и это я ее знаю всего ничего. Лада никогда не выйдет замуж против своей воли.

— Твоя жизнь в твоих руках, — отвечаю я, не задавая вопросов, как так вышло.

Если захочет, сама расскажет. Но на этом тема, судя по всему, закрыта. И больше мы к ней не возвращаемся, однако иногда я вспоминаю об этом разговоре, когда Лада увлеченно мне что-то рассказывает.

Глава 5

Я проваливаюсь в глубокий сон, когда укладываю Киру, и просыпаюсь вместе с ней же.

— Тише, — шепчу я, прислушиваясь к тому, что происходит в квартире.

Кажется, тихо. На улице светло, но время я не знаю. Может, пять утра, а может, и десять.

— Мама! — по слогам говорит Кира и тянет ко мне ручки.

Мы поднимаемся и выходим из комнаты. Марата нет нигде. Я останавливаюсь посреди прихожей, и тут весь вчерашний день мелькает перед глазами. Еще вчера утром я была в другой жизни, а сейчас я… Господи, я в квартире Марата.

— Малыш, как же так? — спрашиваю у дочери, которая увлеченно накручивает на палец прядь моих волос.

— Мама, ням, — говорит мне Кира.

Надо покормить ребенка, а потом уже думать. Иду в кухню, и мое внимание тут же привлекает одинокий белый лист бумаги на столе. Размашистый почерк, написано чуть под наклоном.

«Я вернусь к обеду. Дождись меня».

Дождаться… Да я готова была ждать его каждый день с работы всю оставшуюся жизнь, но имеем то, что имеем. Все получилось не так, как я нафантазировала.

Открываю холодильник и осматриваю нехитрый запас продуктов. Потом провожу ревизию шкафчиков и, конечно, никаких круп, чтобы сварить кашу, не нахожу.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — обещаю я дочери, возвращаясь к холодильнику.

Я вполне могу пока ограничиться и кофе, а вот Кира… Стоп! Где ее сумка? Лежит в комнате рядом с кроватью. На дне нахожу упаковку каши, и дочь хлопает в ладоши. Пока делаю ей завтрак, складываю надвое записку Марата и убираю в сумку. В маленький кармашек сбоку. На память, которая пахнет горчинкой абсента в баре Амстердама, шоколадным джелато на улице Рима и паэльей на ее родине, в Валенсии.

— Мама! — зовёт меня Кира, вырывая из воспоминаний.

— Сейчас, зайка, — отвечаю, помешивая кашу.

Надеюсь, Марат будет не против, что я здесь немного похозяйничала. Квартира выглядит жилой, но здесь на пахнет… уютом. Как будто хозяин приходит только для того, чтобы переночевать. В другой комнате, не там, где мы с Кирой спали, на горке стоит фотография, на которую мне указывает дочь.

— Мама, дя! — сразу узнает она Марата.

— Да, — машинально отвечаю.

Марат, незнакомый мне мужчина, а между ними с фото улыбается симпатичная блондинка. И все втроем стоят в обнимку. Девушку рассматриваю с особой женской ревностью. Если Марат хранит ее фото, то… Да, Лада, сейчас снова нафантазируешь.

Ставлю снимок на место и беру на руки дочь. Выходим на просторную лоджию и смотрим на новый город. Я бывала раньше в Москве, но теперь это ощущается по-другому.

— Вот, малыш, сейчас это наш новый дом, — говорю дочери, имея в виду, конечно, не квартиру Марата, а город. — Может, я смогу воспроизвести это в новом аромате. В запахах хранится столько воспоминаний, ни один другой орган чувств, кроме обоняния, и рядом не стоял.

Открываю створку, и московские запахи заполняют лоджию. Кира тоже рассматривает город, обнимая меня за шею.

Все происходит правильно — сейчас я в этом убеждаюсь. И в городе с населением больше, чем в небольшой стране, я столкнулась именно с Маратом. Какая всё-таки непредсказуемая жизнь…

А Сергей же наверняка меня ищет. Мама тоже. И с ней бы нужно было связаться, но позже. Она все же моя мать.

На обед из того, что есть в наличии, варю суп. Даже нахожу погружной блендер. Кира с удовольствием ест и начинает сонно моргать. Устала моя девочка. Я тоже, но адреналина добавляет записка Марата. Он скоро должен прийти.

Дочка засыпает, а я наворачиваю круги по кухне, пока не слышу, как поворачивается ключ в замке. Застываю у окна, даже задерживаю дыхание.

Да что же такое? Руки потеют, сердце барабанит от предвкушения этой встречи. Марат был всего лишь моим европейским приключением, так что сейчас происходит?

Тихо опускаются ключи на полку шкафа-купе, шаги в направлении именно кухни. Марат как будто чувствует, где я. Останавливается в дверях, упирается плечом и головой в стену, смотрит.

— Ну, здравствуй, Лада, — тихо произносит.

Да, вчера не успели толком и поздороваться. Все было так спонтанно, неожиданно, быстро, непонятно. А сейчас мы вдвоем на кухне, в его квартире. И мне так… Я не могу разобраться с тем, что творится внутри меня. Жжение в груди, раздрай в голове, онемение в конечностях.

— Здравствуй, Марат, — ну хоть речь не подводит.

— Где твой ребенок? — спрашивает он, проходя дальше, и с каждым шагом становится ближе ко мне.

Это невыносимо. Он пахнет все так же… Сексом, уверенностью, интеллектом.

— Спит, — отвечаю, приоткрывая окно на проветривание.

Марат это, конечно, замечает и усмехается. Он знает о моей гиперосмии, небольшой, но именно из-за нее я и стала парфюмером. Никто не знал, никому не рассказывала, а с ним поделилась. Да, прав был Хичкок со своими незнакомцами. Именно со случайными людьми мы часто делимся тем, что не можем сказать близким. Ведь попутчиков мы больше никогда не увидим, и наши тайны для них не имеют никакого значения. Выйдет человек на своей станции и забудет о том, что слышал от незнакомого человека.

— Хорошо, — кивает Марат. — Значит, есть время поговорить. Присядь, Лада.

— И покайся? — качаю головой. — Прости, это нервное. Все, да? Мы больше не в Европе, не говорим об искусстве, о высоком? Жизнь. Сейчас Кира проснется, и мы уедем.

А хочу ли я уезжать? Снова расстаться вот так, как будто мы действительно случайные попутчики?

— Кира — это госпожа, — Марат словно меня не слышит, снова блещет эрудицией. — Красивое имя. Мою маму звали так…

Он задумывается, а я снова не дышу. Именно поэтому я так дочь и назвала. Мне понравилось. Я помню, как Марат говорил о своей матери. Необычная женщина, которая никогда не сдавалась.

— Спасибо, Марат, — говорю я, подходя к нему.

Мне так остро не хватало его все это время. И я только сейчас это понимаю, когда он рядом. Убедить себя можно в чем угодно, но когда вот он, рядом, все стены рушатся, все границы стираются, все убеждения можно засунуть в небезызвестное место.

Глава 6

— И что мы сырость разводим? — спрашивает Марат. — Как говорит жена моего друга: Москва же слезам не верит. Если собралась реветь, то зря сюда приехала.

Только он так может. Вот так правдиво, но при этом мне хочется улыбнуться. Это же Марат… Тот самый Марат, с которым я путешествовала по Европе. И тогда он не притворялся — был собой. Мы оба были собой. Я настолько не была такой, какая есть, последние два года, а вот с ним — да.

Может, встреча с Маратом — это напоминание мне о том, что я забыла, каково это — быть собой.

— Жена твоего друга дело говорит, — смеюсь, вытирая слезы. — Это она на фото? — киваю в сторону комнаты, где стоит снимок.

— Она, — подтверждает Марат. — И я бы мог подумать, что ты сейчас ревнуешь.

А ведь я ревновала, пока он не сказал, что это жена его друга. Не имею права ревновать, но, увы, это не контролируется.

— Какая ирония, да? — спрашиваю. — Мы встретились случайно на дороге, хотя я даже не знала, из какого ты города.

— Иногда жизнь любит посмеяться над людьми или испытать их, — Марат смотрит куда-то в сторону. — Так зачем мы снова встретились, Лада? Точно не ради смеха, если ты сейчас плачешь.

А ведь я не собиралась. Наоборот, я рассчитывала, что все закончится, что мы с Кирой станем свободными и счастливыми. А сейчас слезы льются сами собой. Но чем их больше, тем свободнее я себя чувствую. Словно очищение через умывание слезами.

А встретились мы, наверное, для того, чтобы Марат узнал о дочери. Как он сразу не догадался за счёт имени? Или догадался, но молчит, потому что… Ему это не надо.

— Меня жизнь заставила выйти замуж, — я как будто начинаю оправдываться перед Маратом. — И такое бывает в наше время. Но сейчас отец умер, — снова начинают капать слезы, хотя я даже на похоронах не плакала.

Да, я выключила свои эмоции, когда Сергей мне надел на палец обручальное кольцо. Так было проще пережить. Отключиться — и все. Чтобы ничего не чувствовать. Но я сама согласилась. Я сама пошла на этот шаг, так что отступать… Идти всегда до конца. Только мало кто знал, что шла я в ЗАГС как на плаху. Это была моя казнь, хоть в тот день с утра я и узнала новость, которая изменила мою жизнь.

— Соболезную, — дежурно произносит Марат. — Но ты не права, Лада. Сбегать — это все равно не выход.

— Это был единственный вариант, — почти кричу. — Ты не представляешь, что он за человек. Он помешан на своей больной любви. И у него столько возможностей…

Сергей ведь догадывается, что Кира — не его дочь. Пусть кто-то и пытался найти в ней его черты, но идиотом он никогда не был. Но принимал все, потому что его одержимость перешла все границы.

— Я вообще не понимаю, как такое возможно, — Марат качает головой. — Мы же не в средневековье живём. И родить ребенка от нелюбимого человека. Знаешь, наверное, правду говорят, что мы любим своих детей настолько, насколько любим своего мужа или жену. Ну, то есть второго родителя. А дочь ты любишь, я это вижу.

И Марат прав. Пусть мы были случайными попутчиками, но я влюбилась. Я влюбилась так, как никогда до этого. Словно встретила родственную душу. Нам вместе было легко, интересно, хорошо. Я тогда списывала все на флер от курортного романа, но на самом деле не хотела признаваться себе, что влюбилась. Это было бы признать слишком болезненно. Тогда бы я точно сошла с ума, если бы позволила этому чувству завладеть собой.

— Марат…

У меня нет слов. Только его имя на устах. И оно звучит так правильно… Сергей часто будил меня среди ночи, злой, с бешеным взглядом, говорил, что я звала во сне Марата. А я его звала, только он не приходил и не приходил, пока я горела в аду, в который сама себя поместила.

— Лада, все неправильно. Ты понимаешь, что наделала? — спрашивает Марат. — Ты же умная женщина, надо было все решать по закону, а сейчас он не на твоей стороне.

— Я спасала свою дочь! — повышаю голос. — В первую очередь я — мать.

— Она и его дочь тоже, — Марат, судя по всему, думает, что я потеряла остатки здравого смысла.

Боже, сейчас или никогда. Не знаю, надо ли это Марату, но молчать больше не могу.

— Только по документам, — уже тише отвечаю.

Он хмурится, недолго молчит и следующий вопрос произносит глухо, будто слова ему даются с трудом:

— А сколько ей?

— Год и три месяца, — выдыхаю и закрываю глаза.

Я боюсь его реакции, не хочу сейчас ее видеть. Он же догадается.

— Лада, она же… моя? — вопрос бьёт по всем моим оголённым нервам.

— Она наша, — отвечаю, чувствуя снова горячие дорожки на щеках.

Кира — наше европейское приключение, наш подарок, которым наградила меня судьба за две самые счастливые недели в моей жизни.

Марат поднимается и начинает мерить шагами кухню. Он похож на зверя в клетке. Ему нужно принять эту новость — я понимаю. Но пока он не похож на человека, который к подобному готов.

— Два года, Лада! —слишком громко говорит. — Почему?

— Ты меня бросил в отеле Бухареста! — тоже поднимаюсь и упираюсь руками в стол. — Ты бросил нас. Сказал, что не готов для детей. И мы скоро уедем, не волнуйся, ты снова будешь свободен.

Марат не успевает мне ответить. В коридор выходит Кира, потирая глазки. Смотрит на нас, держась за стену.

И в этот мир будто замирает. Время становится таким тягучим. Марат смотрит на нашу дочь, а она впервые произносит то самое слово:

— Па-па?

Причем именно так — с вопросительной интонацией. У нее не было этого слова в запасе. Сергея она никогда так не называла.

Марат первым подрывается и идёт к дочери. Подхватывает ее на руки и что-то тихо говорит. Я не могу разобрать — стук в ушах мешает.

— Я не бросал тебя, Лада, — слышу и поднимаю голову.

Они так… Вместе они смотрятся так правильно, гармонично. Да и тут же эту идиллию прерывает звонок в домофон. Мы снова не успеваем закончить наш разговор.

Марат вместе с Кирой идёт в прихожую, а я все так же сижу, не зная, что с собой и с этой ситуацией делать. Но я сказала. Я сказала, что это наша дочь. Не хотела никого напрягать своими проблемами, думала, что справлюсь сама, но судьба решила, что мне снова надо испытать себя Маратом.

Глава 7

— Так вот чем ты занимался, тихушник, — смеётся Тимур. — Я думал, это я его так достал, что он телефон в отпуске выключил. А ему вообще не до меня было, он был весь в курортном романе.

Мне немного неловко, хотя Лера с Тимуром никак ни словом, ни взглядом не выдают удивления из-за моего присутствия здесь. И Марат ведёт себя так, как будто не узнал полчаса назад, что у него есть годовалый ребенок.

— Ну, — подхватывает Лера, разводя руками, — мужчина он свободный, так что чем он занимался в отпуске, вообще не должно тебя волновать. Или ты завидуешь, что сам так не отдохнул? — она прищуривается, глядя на мужа.

— А что, может, и нам в тур по Европе смотаться? — Тимур задумчиво кивает. — Детей оставим с Аделиной и твоей мамой. Вот и Марат с Ладой на подхвате будут.

Марат с Ладой… Наши имена он произносит так, как будто уже все решено. Как будто мы вместе. Но… У нас же действительно был просто курортный роман, как ранее заметил Тимур. А сейчас… Что у нас сейчас? Воспоминания, общий ребенок и случайная встреча на дороге.

— Ой какая улыбчивая, — Лера забирает у меня Киру, которая радуется такому количеству новых знакомых. — Лада, а где ты была все это время? Почему раньше не приехала?

Да потому что я думала, что Марат бросил меня! Отпуск закончился, как и наше приключение. Да и я даже не знала ничего о нем! Это было так интригующе, волнительно. Догадывалась, конечно, что он откуда-то из Московской области, если мы впервые столкнулись в Шереметьево. Хотя это могла быть и пересадка.

Но о нашем расставании, пока Марат рассказывал своим друзьям о том, как мы познакомились, ни словом не обмолвился. Мы сами толком это не обсудили. И, кажется, тогда, два года назад, где-то недопоняли друг друга.

И поэтому сейчас мне нечего ответить Лере. Я лишь неопределенно пожимаю плечами, но она вполне понимающе кивает.

— А вы? — смотрю сначала на нее, потом на Тимура. — Какая у вас история?

Я хочу перевести тему. Сама пока не понимаю ничего, поэтому говорить о нас с Маратом на данный момент не могу. И он молчит, только смотрит иногда так, что хочется провалиться сквозь землю.

Судьба снова столкнула нас совершенно случайно, как и два года назад в аэропорту, а потом в отеле в Риме.

Тогда я была совершенно другой. Верила, что у меня впереди счастливая жизнь. Такая, которую я сама себе выберу. Но все получилось не так, как я хотела. Все мечты разбились, как хрустальная ваза.

А если наша встреча — это шанс? Шанс все исправить, шанс для моей дочери на другую жизнь. Пусть хоть она будет счастлива и живёт не так, как я.

Через пару минут даже забываю о своих мыслях, потому что слушаю Леру едва ли не с открытым ртом. Да уж… Точно история, достойная экранизации. На что только люди не идут ради собственной выгоды. И плевать им на чужие жизни, на чувства других. Но Лера с Тимуром справились. И меня даже воодушевляет их пример. Я тоже справлюсь. Ради Киры, ради ее будущего.

— Обалдеть, — только и могу сказать, когда Лера заканчивает. — Но главное, что все закончилось.

— Жизнь всегда заставляет нас проходить уроки, — Тимур качает головой. — Надеюсь, мы свою карму отработали.

— Только, увы, жизнь не сказка, где долго и счастливо, на свадьбе все и заканчивается, — усмехается Марат. — На вас посмотришь, так после свадьбы только все и начинается.

— Ладно, мы бы с вами ещё поболтали, — Лера поднимается и сжимает плечо Тимура, — но нам надо ехать. Надо, дорогой муж, а твоя тетя скоро от нас сбежит обратно в Европу и больше не вернётся.

Чувствительная женщина. Она прекрасно понимает, чувствует, что нам с Маратом надо поговорить о многом. И сейчас я ловлю себя на мысли: мне плевать, что тогда случилось в Бухаресте. Мне важнее, что будет дальше.

— Приезжайте к нам в выходные, — на прощание говорит Тимур. — Дом большой, детям будет весело. И да, бассейн, о котором ты мечтал, — смеётся, глядя на Марата, — скоро будет готов.

Друзья у него что надо. И я хочу, чтобы Кира стала частью этой большой семьи. По-другому их не назвать. Они не друзья, а самая настоящая семья.

Марат выходит провожать Тимура с Лерой, которая до последнего не отпускает Киру. Только в прихожей отдает ее Марату, и я наблюдаю за ними из кухни, улыбаясь.

Кого мне благодарить за этот подарок? Я не искала его, но нашла. И моя девочка будто сразу поняла, кто рядом с ней. Почувствовала.

— Ну что, Лада, — Марат возвращается с дочкой на руках и смотрит на меня, — поговорим?

— Да, — киваю. — Ты… как будто, — смотрю на Киру, не зная, какие слова стоит подобрать.

Но это же Марат! Он ведь и был таким же необычным, когда мы познакомились, поэтому мне с ним и было интересно. И сейчас я не могу понять, что творится у него внутри. Марат нечитаем для меня. Он был загадкой для меня, загадкой и остался.

— Лада, я все ещё перевариваю информацию, что она… — прижимает Киру к себе, кажется, неосознанно. — Она моя дочь. И я знаю, что мы будем дальше делать.

Свет в непроглядной двухлетней тьме. У Марата есть решение. Только он пока не знает, кто мой муж и на что он способен со своей больной одержимостью.

— Что? — тихо спрашиваю.

— Завтра же я подам в суд на установление отцовства, — эти слова заставляют меня согнуться пополам.

Нет! Не сейчас. Сергей же тогда сразу меня найдет. И пока ещё все будет в процессе… Я даже боюсь представить, что может сделать мой муж.

Я знаю, что, несмотря на любовниц, которых он таскает прямо в нашу квартиру, меня он не отпустит. И его силиконовые бабы — это так, проходящее, однодневное.

— Марат, нет! — я говорю слишком громко, чем пугаю Киру.

Она начинает плакать, тянется ко мне. И я тоже плачу. Каждая слеза моего ребенка — это невыносимо. Это боль для моего сердца.

— Так, Лада, — Марат поднимается. — Ты хочешь до конца жизни бегать по России? И куда добежишь? До Магадана? До китайской границы?

Глава 8

Два года назад

Я предупредила, что возвращаюсь, только отца. Отправила сообщение и попросила даже маме не говорить. Не хочу видеть в аэропорту или дома Сергея, как только вернусь.

— А что такая грустная? — папа вглядывается в мое лицо, встретив в Шереметьево. — Лада, неужели и там тебя Сергей достал? Надо было телефон отключить.

— Я устала от перелета, — стараюсь улыбнуться, но плакать хочется.

Вот и все. Европа осталась далеко. И сейчас, глядя по дороге на знакомые места, я даже думаю, не приснилось ли мне это. Какое-то странное чувство, очень похожее на сумасшествие. Я все ещё помню его прикосновения, его запах, но словно все это сама придумала, сама выдумала идеального мужчину. Ага, и ходила по улицам, сама с собой разговаривая. Точно, Лада, рехнулась.

Папа тоже молчит. То ли понимает, что на разговоры я сейчас не настроена, то ли о своем думает. Он даже домой не заходит, сразу уезжает. Мамы нет тоже, так что встречает меня тишина. И это радует. Я даже не разбираю чемодан, принимаю душ и валюсь на кровать. Правда, все же достаю одну футболку, на которой ещё должен был сохраниться запах, который убедит меня, что я не сошла с ума, что все произошедшее мне не приснилось.

Следующую неделю почти безвылазно провожу в своей лаборатории. С папой почти не вижусь — он тоже пропадает на работе. Сергей, что меня удивляет, тоже не появляется у нас. Мама пару раз заводит разговор о моем отдыхе в Европе, но я отделываюсь общими фразами.

Ещё через пару дней понимаю, что мне нужно отдыхать. Меня уже мутит от запахов — любой парфюмер, увидев, как я работаю, покрутил бы пальцем у виска. И, конечно, воссоздать тот запах, который остался со мной из Европы, я воспроизвести не могу. Он не остался и на моей футболке, которую без моего ведома забросили в стирку.

Приезжаю домой, хочу сегодня просто посидеть в саду или окунуться в бассейн, чтобы хлорка очистила мое обоняние и перебила все. Мне надо забыть. Ничего не вернёшь и не изменишь. Марат сделал свой выбор. Так каков же будет мой?

— Лада! — зовёт меня мама.

Не успеваю прошмыгнуть в свою комнату, но ладно. Не могу же я ее избегать. Надо возвращать свою жизнь в привычное русло.

— Прив… — слово застревает в горле, когда я вижу мать. — Что случилось?

Она совершенно не похожа на привычную себя. Сколько я ее помню, всегда при идеальном макияже, с укладкой, и даже дома мама ходит на каблуках. А сейчас она в халате, волосы собраны в неаккуратный хвост. И босиком…

— Лада! Беда! — мама хватает меня за руку и тащит в гостиную.

Так, драматизировать она тоже любит, поэтому пока не паникую. Резкий запах лекарств… и Сергей в кресле. Видеть его нет никакого желания, но, может, хоть он объяснит, что здесь происходит.

— Добрый день, Лада, — здоровается со мной сдержанно, даже хмуро. — Ты уже в курсе?

— В курсе чего? — я все ещё ничего не понимаю.

Это не обычный визит вежливости — одно понятно. Мама не может ни слова произнести, держит меня за руку, причем довольно болезненно сжимает, но я терплю. Смотрю выжидательно на Сергея. Жду, что он скажет.

— Твоему отцу грозит большой срок за несоблюдение техники безопасности, — огорошивает меня. — Один человек погиб, двое в реанимации, ещё несколько с менее тяжкими. Станислав Григорьевич даёт показания, но один человек из вышестоящих, — тычет пальцем в потолок, — ясно дал понять, что дело не замнется. Там уже и СМИ подключились, и родственники рабочих. Поэтому готовьтесь. Я могу посоветовать адвоката, но для этого вам придется продать все.

Я сама уже, как мама, хочу схватиться за сердце. Да не может этого быть! Не верю я, что отец мог совершить такую оплошность. Это какой-то бред. Надежда, что Сергей все преувеличивает или ему неправильно донесли, все ещё теплится в груди.

— С отцом можно увидеться? — спрашиваю я.

— Я могу помочь, — соглашается Сергей, который знает явно больше нашего.

— Помоги, — почти умоляет мама. — Вы же со Стасом столько лет знакомы, ты же знаешь, насколько скрупулезен. Как так вышло?

— Я не знаю, Инесса Игоревна. Может, это происки конкурентов, хотя вряд ли, — Сергей задумывается. — Никто бы не пошел на жертвы, ведь если все скроется, то это уголовное дело.

Мама тянется за стаканом, наконец отпустив мою руку, и я поднимаюсь, расхаживаю по гостиной.

Надо что-то делать. И почему-то в голове бьётся лишь одна-единственная мысль: «Марат бы мне помог, он бы сразу придумал».

Господи… Моего отца посадить могут, а я думаю про мужчину, с которым провела всего ничего времени.

— Ты можешь организовать встречу с отцом и следователем? — уточняю у Сергея.

— Лада, а что ты можешь сделать? — мама бьёт ладонями по дивану в отчаянии.

Не знаю что, но я хотя бы попробую выяснить обстоятельства, а потом уже думать, как помочь папе.

Дни сливаются в один страшный кошмар. И мне уже кажется, что Сергей даже преуменьшил проблему. Все намного и намного хуже. Адвокат говорит о том же. Отец держится, повторяет, что ни в чем не виноват. Работники все твердят одно и то же, так что в их честности следствие не сомневается. Мама совсем слегла, поэтому везде мы ездим с Сергеем вдвоем.

Наконец, когда я тоже чувствую себя уже на пределе, мы сидим с ним в машине, я кусаю губы, уже не зная, как помочь отцу.

— Лада, — Сергей касается моей ладони, которую я тут же отдергиваю, — я много думал. Думаю, есть вариант помочь Станиславу Григорьевичу.

Смотрю на него с надеждой, даже не чувствуя очередного прикосновения к своей руке.

— Сколько это будет стоить? — прекрасно понимаю, что такое дело по щелчку пальцев не замять. — Сергей, ну же? — тороплю. — Может, провести независимую экспертизу на объекте? Отец же уверен, что он прав.

— Уже проводили, Лада, — вздыхает он. — Ты думаешь, я не сделал это в первую очередь? Думаешь, я не хочу помочь Станиславу Григорьевичу?

— Тогда что? — тихо спрашиваю.

Глава 9

Я лежу с закрытыми глазами, но уснуть никак не получается. Кира спит рядом, раскинув ручки, и мне большего не надо. Разве я этого и не хотела? Подальше от Сергея, мы с дочерью вдвоем… Только мы теперь не вдвоем. С нами Марат. А с нами ли? Или он все это делает только ради Киры?

Мы отложили разговор об установлении отцовства, хотя Марат очень просил меня не медлить. В принципе, он сам может хоть завтра пойти и подать в суд, но ему надо, чтобы я дала свое согласие. Это же Марат…

Я его знала два года назад и недолго, а кажется, что очень давно. Дело ведь не во времени, проведенном вместе, а в человеке, который становится близким по щелчку пальцев, будто мы всю жизнь знакомы.

Поднявшись, со своей стороны подкладываю подушку к дочери и, бесшумно ступая, иду на кухню. Открываю холодильник…

— А ты все так же любишь есть по ночам, — почти подпрыгиваю от неожиданности и смотрю на стоящего в дверях Марата.

— Напугал до чёртиков, — выдыхаю я.

— Не помню, чтобы ты была особо пугливой, — он проходит дальше и садится за стол. — Или ты стала такой зашуганной за то время, что мы не виделись?

Понятно. Марат хочет узнать, что со мной тогда случилось, как я решилась на этот шаг… Замуж за Сергея, блин! Такое мне и в страшном сне не могло присниться. Но жизнь, видимо, любит ломать именно там, где толсто. Ставит в такие ситуации, где самые железобетонные принципы приходится засунуть в… Всем понятно куда.

И мне почему-то так неловко признаваться Марату в этом. Он бы не поступился… И я боюсь, действительно боюсь, что он меня осудит.

— Бутерброды будешь? — спрашиваю я, снова открывая дверцу. — С чаем.

— Ну давай бутерброды, — отталкиваясь ладонью от стола, Марат поднимается и идёт к чайнику.

В Европе он только качал головой с улыбкой, глядя, как я набираю на ночь в номер себе что-нибудь. Но калорий мы тратили много и на прогулках, и по ночам в отелях, поэтому Марат присоединялся ко мне в ночных перекусах.

— А ты помнишь те брускетты в Италии? — неожиданная ностальгия так остро накрывает, что я как будто чувствую вкус и хруст хлеба, слышу шум римской улицы. — Я сколько ни пыталась повторить, у меня не получалось.

Наверное, зря я об этом. Марат молчит, но я чувствую его спиной, и нож в руке начинает плохо слушаться. Щелкает чайник.

Нам надо другой вопрос решать, а не предаваться воспоминаниям. Эх, Лада, мозги словно отключились в тот момент, когда я увидела Марата на дороге.

— Помню, — наконец слышу ответ. — Я ещё не настолько стар, чтобы иметь проблемы с памятью, — переводит все в шутку.

Это же Марат… С ним не бывает неловких пауз. По крайней мере, тогда не было. И даже молчание всегда было наполнено каким-то особым флером.

На столе появляются кружки, я убираю разделочную доску и нож, остатки продуктов складываю обратно в холодильник.

И вот мы за столом. Среди ночи. С бутербродами. Задумчиво жуем.

— Знаешь, Марат, ты прав, — наконец говорю я. — Не стоит тянуть. Я просто… В первый момент я испугалась, когда ты предложил. Потом поняла, что Сергей нас найдет.

— Не найдет, — Марат произносит эту фразу уверенно, что и мне сил придает. — Да, он поймет, что ты в Москве, но увидитесь вы только в зале суда. И не торчи ты целыми днями дома. Если ты выйдешь на улицу, то огненный дождь не начнется и никто тебя не съест.

Он снова прав. Конечно, Марат мыслит намного трезвее меня, но он и не был в той ситуации, в которой была я. Точнее, в которую я сама себя загнала. И да, с Кирой нужно гулять.

Я и не собиралась забиваться в гору и сидеть там до второго пришествия, но и в суд на оспаривание отцовства я не собиралась подавать. На ребенка Сергею плевать — он помешан на мне. Помешательство, одержимость, маниакальность — можно назвать как угодно, но только не любовью, о которой он твердил все эти годы.

— Ты такой… — смотрю на Марата в упор, подперев щеку рукой, и он вопросительно выгибает бровь.

Ох, как же мне нравилось это. Да и сейчас нравится, чего уж греха таить. Наверняка мой взгляд сейчас близок к влюблённому.

— И какой же? — Марат просит меня уточнить, а я не могу найти определения.

Вот он такой — для него, наверное, ещё не придумали подходящего термина. Поэтому…

— Такой, — делаю неопределенный взмах рукой.

С ним надёжно, хоть страх ещё и не отступил. Но его вообще будет сложно вырвать из меня с корнями — слишком глубоко пророс. И Сергей активно его удобрял.

— А какая ты, Лада? — убрав улыбку, Марат становится серьезным. — Я вроде бы тебя узнаю временами, а иногда кажется, что совсем нет, будто у тебя есть сестра-близнец. Так какая ты настоящая?

— Та, с которой ты познакомился в ресторане отеля, когда она пролила на тебя кофе, — отвечаю без раздумий. — Да, многое произошло, будто вся жизнь перевернулась с ног на голову. Я тебе все расскажу, но давай не сейчас. Меня больше волнует, что мы станем делать дальше.

— Будем двигаться в нужном направлении и решать вопросы по мере их поступления, — Марат поднимается и убирает тарелку и кружки в мойку. — Может, я тебе кажусь слишком спокойным, даже безэмоциональным, но я боюсь, если начну принимать в один момент все, о чем узнал за последние сутки, то… Я даже не хочу представлять последствия этого, — его голос меняется, и мне от этого становится не по себе.

Мне казалось, что я знаю его, но сейчас думаю по-другому. Темная сторона Марата мне не знакома, и знакомиться с ней я не хочу. Да, мы были в другом месте, при других обстоятельствах и просто наслаждались обществом друг друга. Нам не надо было решать проблемы, думать о работе или ещё каких-то мелочах или глобальных делах.

Но мне все равно придется увидеть и принять все стороны человека, который собирается стать официальным отцом Киры. По крайней мере, я уверена, что он не психопат, как Сергей.

А дальше… Марат сказал, что будем двигаться в нужном направлении. Узнать бы ещё, где оно. Что-то последние годы я блуждаю лишь во тьме в поисках этого направления. И вот нашла, хотя перекрестков будет в жизни ещё не мало.

Глава 10

Я слышу, как Марат поднимается утром, но не выхожу. Жду, пока он уедет. Да уж… Квартира его, а я жду, пока он уедет. Хватит пользоваться его гостеприимством. Исчезать я никуда не собираюсь. Найду квартиру и сообщу Марату адрес.

Он все делает только из-за Киры, о чем ясно дал мне понять ночью. Да ведь и я ничего такого не имела в виду! Просто порыв.

В прихожей Марат начинает звенеть ключами, тихо закрывается дверь, и я наконец встаю. Повторяю ночные манипуляции с кроватью и выхожу из комнаты. Делаю пару шагов к кухне, но останавливаюсь у комнаты, где теперь спит Марат. Обонятельные рецепторы просто тащат меня туда.

И только я нажимаю на ручку, как напротив меня открывается другая дверь. Так мы и стоим около приоткрытых дверей и смотрим друг на друга.

Марат приходит в себя первым. Делает шаг обратно в квартиру и поворачивается к наружным полкам шкафа-купе.

— Забыл портмоне, — поясняет, как будто ничего не случилось. — Хорошего дня, Лада.

И выходит снова. Марат и забыл? Не выспался, видимо, потому что его памяти и внимательности может позавидовать кто угодно.

И он даже не спросил, что мне понадобилось в этой комнате. Да, как будто все в порядке вещей. А чувствую себя застуканной на месте преступления. Так и не вхожу, иду на кухню. Смотрю в окно.

Марат как раз появляется в поле моего зрения, идёт к машине, открывает дверцу и… поднимает голову, глядя прямо на меня.

Вот и второй раз застуканная. Можно бы было шугануться от окна, но я понимаю, что Марат меня уже увидел. И он даже поднимает руку в прощальном жесте. Я неуверенно повторяю его движение.

Что за ночь, что за утро? Когда машина скрывается за поворотом, моргнув тормозными габаритами, я сажусь прямо на пол и начинаю беззвучно смеяться.

Ничего не меняется. Как в первый раз с Маратом было все не по шаблону, так и сейчас непонятно. Только ещё непонятнее. Что у него на уме?

Вроде бы все предельно доступно объяснил. Установить отцовство, я подаю на развод — и вуаля… Только не будет все так просто, учитывая характер Сергея.

Он мне сказал в день нашей свадьбы, что я уйду от него только мертвой или когда он сам умрет. Больной на всю голову! Мне никогда не понять его. Но одно я знаю точно: он пойдет на все, на любые ухищрения, на любые подлянки, лишь бы вернуть меня обратно. Только через мой труп!

Хотя нет, такого он не дождется. Если это война, то я буду сражаться до последнего. И в свою войну я втянула Марата… Уже втянула. Пока мы прорабатываем стратегию, но скоро выйдем на поле боя. И я очень не хочу, чтобы пролилась чья-то кровь.

Слышу, как просыпается Кира и зовёт меня. Пора заканчивать со своими душевными терзаниями и заняться дочерью. Ведь именно ради нее я все и делаю. Даже бросила собственную мать…

Надо бы найти способ с ней связаться и сказать, что у нас с Кирой все хорошо, но… Она вскоре и так все узнает от Сергея, тогда и свяжусь. Волнуюсь я за нее, конечно, но со мной бы она не поехала и не поддержала меня в моем решении. Если бы я хоть намекнула ей… Нет, пока нельзя.

Мы с Кирой завтракаем, и я понимаю, что на улицу нам все же придется выйти. Надо пополнить запасы дочери. Без коляски с ней проблематично будет сходить в магазин. Может, дождаться Марата? И устроить почти семейную вылазку. Сарказм неуместен, но только он и приходит на ум.

Точно надо проветрить голову. А может, и проверить, черт его знает. Переодеваемся, нахожу запасные ключи на той же полке в коридоре, где Марат забыл портмоне. С замками разбираюсь быстро, а Кире уже не терпится на улицу.

Через пару минут я уже не оглядываюсь по сторонам, как будто из-за любого угла может выйти Сергей. Мы не уходим со двора. Здесь хорошая детская площадка, и местные мамочки посматривают на меня с интересом. Я почему-то не удивлена, что Марат выбрал спальный район, а не центр с его стеклянными высотками.

И Кире в этом зелёном дворе нравится, мы даже теряем счёт времени, пока я не вижу, что дочка устала. Пора есть и спать. Магазинчик я заприметила сразу на углу соседнего дома. Надо было сразу туда идти, но Киру уже было не остановить, когда мы вышли и она заметила яркие горки и качели.

— Ничего, — беру ее на руки, — сейчас быстро сходим и домой.

Домой? Я сказала — домой? Да просто к слову пришлось, не стоит на этом заморачиваться и делать акцент.

— Лада! — окликает меня женский голос.

В первую секунду сердце пропускает удар, я оборачиваюсь и с облегчением смотрю на приближающуюся ко мне Леру.

— Привет, — выдыхаю я.

— А что такая испуганная? — удивляется она. — Сейчас, минуту, — достает телефон и начинает, судя по всему, набирать сообщение. — Марат с Тимуром в Подмосковье на объекте, а ты не отвечаешь на звонки.

— А я с собой не брала телефон, — произношу виновато.

— У Марата просто, видимо, паранойя развилась, — убрав смартфон, улыбается Лера. — Такой пример перед глазами, — показывает на себя.

То есть он думал, что я поступлю, как Лера? Сбегу с ребенком? Точно, и от двоих буду бегать, чтобы было забавнее. А то же у меня такая скучная жизнь.

— Ладно, идём хоть кофе попьем, сейчас доставка приедет, — забирает она у меня Киру. — Там Марат что-то заказал.

Что-то? Судя по пакетам, которые заносит в квартиру курьер, когда я только укладываю Киру, целый продуктовый магазин. И не только продуктовый…

— Подпись поставьте, — просит меня парень в футболке с логотипом известной сети.

— А сколько?.. — хочу спросить о стоимости этого всего, но потом понимаю, что живём мы не в каменном веке.

Это я сейчас картами пользоваться не могу, а Марату-то что? Подписываю и, поблагодарив курьера, закрываю дверь.

Лера появляется из кухни и, подхватив пару пакетов, возвращается в сторону кухни со словами:

— Не стой столбом, помогай.

Точно опомнившись, повторяю Лерин маршрут. И когда мы все начинаем доставать, понимаю, что Марат вряд ли сам додумался до такого продуктового набора.

Глава 11

Каждые пару минут подхожу к окну, на звук каждой машины. Марата все нет и нет. Мы с Кирой ещё раз вышли на улицу, на этот раз и немного прогулялись по округе. Телефон Я брала с собой, но Марат больше не звонил. Все доставлено, и, видимо, нам больше не о чем разговаривать. Хотя Лера говорила, что Марат с Тимуром по работе уехали куда-то за город.

И вот мы с дочкой вернулись, я ее искупала, накормила, уложила, а Марата все нет. Я не должна его ждать, не должна звонить и спрашивать, когда он вернётся. Мало ли где он задерживается…

А я сижу на кухне и жду. Почти как верная жена. Так и хочется рассмеяться от подобного сравнения. Я была верной женой, только желала одного: чтобы муж дома появлялся как можно реже.

Очередная машина заезжает во двор, глохнет двигатель. Аккуратно выглядываю. Марат…

Улыбаюсь, но тут же одергиваю себя. А ужин греть? Или подождать и спросить? Да уж, Лада, приплыли. В отелях было проще — там мы просто ходили в рестораны. Но мы больше не на отдыхе, теперь у нас почти быт. О который, если верить классику, разбиваются любовные лодки.

Так и сижу в раздумьях, пока Марат не входит в кухню. Устало снимает пиджак, опускается на диванчик.

— Я уже говорил, что ты умная женщина? — неожиданно спрашивает и, не дождавшись ответа, продолжает: — Хорошо, что ты не наделала глупостей.

— Марат, я хотела поговорить, — начинаю с того, что не даёт мне покоя целый день и всю прошлую ночь.

— Говори, — Марат поднимается и подходит к плите, снимает крышки. — У меня столько кухонной утвари, оказывается, — бормочет он.

— Давай я разогрею, — подскочив, едва не сталкиваюсь с Маратом лбами. — Ой, — пытаюсь разминуться с ним, хотя кухня не сказать чтобы маленькая.

Наконец мы расходимся, но у меня все валится из рук. Суетливость в движениях, взгляд, прожигающий затылок, а язык будто к нёбу прирос. Когда я ставлю перед Маратом тарелку, он меня только благодарит. Не настаивает, чтобы я продолжила разговор, который сама же и начала.

— Отлично готовишь, — только и замечает Марат. — Не могу понять, что за… — он щелкает пальцами, будто пытаясь объяснить.

— Это все из-за умения сочетать продукты, — улыбаюсь я. — Почти как создавать парфюм.

Марат смотрит на меня, закинув руки за голову, и я понимаю, что он ждёт. Ждёт, что я продолжу. Казалось бы, что в этом такого — взять и сказать. Все будет так, как мы и планировали.

— Лада, всё-таки глупость ты захотела сделать, — вздыхает Марат. — И какую же?

Набираю полные лёгкие воздуха, чтобы возмутиться, что это не глупость, а самое правильное решение. Но тут же сдуваюсь, как воздушный шарик.

— Я хотела снять нам с Кирой квартиру, чтобы мы тебя не стесняли. Может, где-нибудь недалеко, — с каждым словом мой голос становится все неувереннее.

— Во-первых, — говорит Марат, — если бы вы меня стесняли, я бы сам предложил этот вариант. Поверь, я не из этих… как их сейчас называют? Точно, терпилы. Так вот, я не из терпил, и мой комфорт мне важен. Во-вторых, чем тебя эта квартира не устраивает? Может, квадратных метров не хватает?

— Да не в метрах дело! — хлопаю ладонью по столу. — Но…

— Додумалась, да? — спрашивает Марат.

Обречённо киваю. За своими порывами и обидами не подумала на несколько шагов вперёд. Как только Сергей получит извещение, он рванет в Москву. А мы с Кирой одни на съемной квартире. Даже если не заключать официальный договор на съем… Не знаю как, но уверена, что Сергей найдет меня. И наверняка он придумает способ, чтобы вернуть меня. Нас с Кирой…

— Марат, — смотрю на него, — ты и так мне помогаешь. Кира да, я понимаю, она твоя дочь…

— Я ещё не совсем свыкся с этой мыслью, — усмехается он, — но продолжай.

— А ты можешь мне как-то помочь связаться с матерью? — спрашиваю я.

Пусть она осудит, но сейчас, после всех умозаключений, мне надо убедиться, что с ней все в порядке. Не знаю, что напел ей Сергей, но мама не знает и половины. Думает, что я вдруг воспылала чувствами к Сергею, поэтому согласилась выйти за него. Перед отцом я тоже ломала комедию, чтобы он не понял и не чувствовал себя виноватым, но он не верил. Я видела, я чувствовала, что папа не верил.

— Можно организовать, — Марат даже не раздумывает, как это сделать, уже достает телефон. — Юльчик, радость моя, привет, — произносит в трубку таким голосом, что у меня дыхание от боли в груди перехватывает. — Мне нужны твои волшебные мозги, чтобы сделать звонок, который даже Сноуден не отследит. Окей. Сейчас? — шепотом спрашивает у меня, и я киваю. — Хорошо, заезжай к своему знакомому, потом ко мне.

— Кто она? — ревность опережает здравый смысл этим вопросом.

Марат качает головой, а я готова чертыхнуться от собственной глупости. От этой глупой ревности.

— Юля тот человек, который может тебе помочь связаться с матерью, — отвечает Марат. — И ещё она близкая подруга Леры. Это все, что ты хотела узнать? — он словно ждёт, что я не выдержу и спрошу, спит он с ней или нет.

— Да, все, — киваю, отворачиваясь к окну.

— Отлично, тогда я в душ, а ты, пожалуйста, кофе приготовь, — Марат на ходу начинает расстёгивать рубашку. — Думаю, Юля доберется быстро, если ее знакомый не живёт в Бибирево, конечно. Интересно, как вообще живут хакеры? — задумчиво интересуется черт знает у кого и скрывается за дверью.

А ведь он даже не думал, кому позвонить, не искал через знакомых — ему сразу эта Юля пришла на ум. Юльчик… Радость моя… И она подруга Леры.

Ладно, кофе так кофе. Неизвестно, когда приедет эта радость Марата, так что готовлю пока только две чашки. Из своей успеваю сделать только глоток, как Марат возвращается уже в домашней одежде, принося с собой запах геля для душа.

— Домофон, — вспоминаю я. — Чтобы твоя… подруга Киру не разбудила.

— Она знает код, — говорит Марат, с видом путника, нашедшего оазис в пустыне, попивая кофе.

А, ну она ещё и код знает… Наверняка и дверь для нее открыл, чтобы в дверной звонок не трезвонила.

Глава 12

Гудки меня оглушают. И с каждым мне все больше кажется, что моя идея не из лучших.

— Слушаю, — наконец раздается взволнованный мамин голос.

А я молчу. Даже не знаю, что сказать. Пауза затягивается. Вздыхаю, и мама наверняка понимает, что это я.

— Привет, мама, — тихо произношу.

— Лада, Господи… — она все же волновалась, может, Сергей и не успел ей навешать лапши на уши. — Как ты? С тобой и Кирой все в порядке? Вас не обижают?

Последний вопрос вызывает недоумение. А кто, собственно, меня должен обижать, если Сергея, слава богу, нет рядом?

— Мама, все хорошо, я наконец свободна, — понимаю, что она ждёт моего ответа.

— Свободна? — удивляется. — Тогда почему ты домой не возвращаешься?

Так, стоп! У нас как будто получается разговор слепого с глухонемым. Мы совершенно не понимаем друг друга. И в понятие «свобода» вкладываем совершенно разные понятия, как мне кажется.

— Мама, что тебе сказал Сергей? — задаю вопрос прямо, потому что это может продолжаться бесконечно.

— Что вас с Кирой похитили его конкуренты, теперь просят переписать на них весь бизнес, иначе вам не поздоровится, — тараторит сбивчиво мама. — Я так волновалась, Сережа вообще черный от горя. Он так переживает…

Так, вот о его переживаниях я точно слушать не хочу. Значит, все же маме он мозги промыл. Боже мой, фильмов пересмотрел, что ли? Как будто на дворе лихие девяностые и все средства для достижения целей хороши. Любой нормальный человек в такой ситуации и с возможностями Сергея обратился бы в полицию. Но нет, он снова героем себя выставляет. Как же, готов бизнесом пожертвовать.

— Мама, все не так, — перебиваю я с возмущением. — И говорю я сейчас не под чьим-то давлением. Я сама уехала и увезла дочь из того ада, в котором жила. Ты не знаешь всего, но я тебе обязательно все расскажу позже, когда появится такая возможность, когда я избавлюсь от Сергея раз и навсегда.

— То есть избавишься? — в мамином голосе сплошное недоумение.

— Мама, я вышла за него ради отца, — пускаюсь в объяснения, даже забывая, что меня ещё и Марат с Юлей слушают. — Теперь отца нет, но этот маньяк мне развод не даст. Он придумает ещё что-нибудь, чтобы я осталась с ним. А я не хочу больше так жить, не хочу, чтобы так жила моя дочь. Ты понимаешь меня, мама?

— Не очень, — теперь она в растерянности. — А как же Кира? Вы же семья?

Нет, это придется долго объяснять. И только при встрече, с подробностями, потому что мама поставила Сергея на пьедестал и сейчас не может воспринимать адекватно ту информацию, которую я обрушиваю на нее.

— Ладно, мама, — вздыхаю, прикрывая глаза. — Я звоню тебе затем, чтобы сказать, что с нами все хорошо. Не волнуйся за нас и не слушай…

— Инесса, — на фоне раздается столь ненавистный голос, и меня даже передёргивает.

— Сережа, это… — мама не заканчивает фразу, а мне хочется мысленно простонать.

Мама, нет! Не говори ему! И мне бы положить трубку, но… я волнуюсь за мать, а ещё меня словно парализует.

В трубке шорох, хлопок двери, какое-то невнятное бормотание и…

— Дрянь ты неблагодарная, Лада, — тихо, но почти по-змеиному говорит Сергей, видимо, забрав у мамы телефон. — Думаешь, денешься куда-то от меня. Даже не надейся. Будешь бегать год, два, постоянно оглядываясь, и устанешь от этой беготни. У тебя начнет ехать крыша, разовьётся мания преследования, и тогда я тебя найду. Хочешь расскажу, что будет дальше? — усмехается Сергей, а я не понимаю, зачем все это слушаю, но телефон будто прирос к уху. — Я тебя найду, заберу ребенка, ты же отправишься на лечение в психушку. Сама же знаешь, что на развод подать не можешь, иначе через пару часов уже будешь со мной. Да даже сейчас, Лада, моя служба безопасности уже отслеживает звонок…

Я словно выхожу из-под гипноза и наконец отбрасываю телефон на стол, как ядовитое насекомое. Каждое его слово действительно яд. И то самое удобрение для моего страха, который только-только начал увядать. Сергей умеет манипулировать, обещать все кары небесные, причем рисуя в таких красках, что веришь ему. Веришь, что он осуществит все свои угрозы.

Палец с нюдовым покрытием нажимает на отбой, и я поднимаю глаза на хмурую Юлю. Кажется, девушка впечатлилась не меньше меня. А Марат… Он стоит рядом со мной, чуть наклонившись. Как давно? Наверняка занял такую позицию, чтобы слышать, что мне говорит собеседник.

Поднимаю на Марата взгляд. Он одними глазами мне обещает, что все будет хорошо. И я ему верю… Меня успокаивает одно его присутствие рядом.

— Не хочу прерывать столь интимный момент, — первой нарушает молчание Юля, и мы с Маратом разрываем зрительный контакт, — но у вас, ребятки, кажется, проблемы. Может, я могу помочь чем?

— Ты мне уже помогла, — тихо произношу. — Спасибо. Только теперь как быть с мамой, я не знаю. Она начнет задавать Сергею вопросы, а он…

— Ничего он ей не сделает, — уверенно говорит Марат. — И это не пустые слова, Лада, не для того, чтобы просто поддержать тебя. Подумай сама. Твоя мать не знает, где ты, так что пытать ее нет смысла. Ты дала знать, что с тобой все в порядке. Он понимает, что тебе больше незачем звонить ей. Придумает очередную байку. Пусть пока он думает так, как думает. Хорошо, что ты не сказала, что собираешься подавать на развод. Пусть ищет тебя по гостиницам или вокзалам, аэропортам и ещё черт знает где.

— Марат прав, — замечает Юля.

— Я знаю, — киваю.

Да, он мыслит гораздо рациональнее меня. В принципе, все, что он говорит, логично, и до подобного вывода не так сложно дойти, но мои мозги после яда Сергея ещё не исцелились.

— Юль, а собери-ка и скомпануй мне тезисно информацию на мужа Лады, — просит Марат. — Надо же знать, с кем предстоит иметь дело.

Девушка кивает и, открыв на своем телефоне то ли приложение, то ли просто заметки, просит меня напечатать все, что я знаю. Фамилия, дата рождения, адрес, название компании.

— Вот и чудненько, — Юля поднимается. — Поехала я. Вижу, вам надо поговорить.

Глава 13

Во всем должен быть баланс. И пара спокойных дней сменилась вереницей лиц, документов, поездок. Марат на работу не ездил. Он как будто понимал, что мне сейчас важно, чтобы он был рядом. Я бы и Киру таскала с собой, потому что оставить было не на кого, но, как оказалось, у Марата есть целый мамский батальон и почти организованный детский сад в доме у Леры. То она за детьми присматривает, то Злата — жена ещё одного друга. И мне с каждым днём в их компании нравится все больше и больше. Может, мы и продолжим общаться…

Я твердо намерена остаться в Москве, когда все закончится. Мне неожиданно нравится шум этого мегаполиса, его ритм и бессонница. Мне подходит. И даже запахи… Кто бы что ни говорил, но город не настолько пропитан выхлопными газами, как говорят. Мне кажется, здесь в каждом дворике свой запах, особенно в центре.

— Лада, на этом все, — отвлекает меня от лицезрения набережной Марат. — Теперь только ждём.

— Странно, что Сергей молчит, — замечаю я. — Мы же указали его номер телефона, он уже должен был получить извещение. Точно все будет так, как мы договорились?

— Не переживай, — Марат сжимает своей сильной горячей ладонью мои ледяные пальцы, и это при том, что на улице почти тридцать. — Сразу будет суд по оспариванию отцовства, потом только развод, так что он ничего не сможет сделать.

— У него тоже связи в Москве, — напоминаю я скорее сама себе. — Его отец здесь всю жизнь развивал бизнес, а Сергея просто отправил в наш город возглавить филиал.

Да, так все и было. Приехал молодой парень, его никто, кажется, в грош не ставил, но хватка у него была… Что ж, социопаты умеют идти по головам. В итоге за короткое время Сергей стал в нашем городе, пусть и не таком маленьком, почти царем. Наверное, решил, что лучше так, чем в Москве всего лишь графом. Он скупал пустующие помещения, открывал там точки с совершенно разными направлениями. От пива на разлив до парикмахерской, от магазинчика фермерской продукции до ресторана. Мама не переставала его нахваливать, когда узнавала о новом достижении. Только вот за этим успехом, за громкими словами, что людям нужны рабочие места, одна я, кажется, видела ненормального, даже больного человека.

— Ничего, мы справимся, — Марат говорит так уверенно, что я даже не могу сомневаться. — На крайний случай применим против твоего мужа ядерное оружие по имени Артем Лазарев.

Звучит оптимистично. Но все равно меня настораживает. Я не знаю, что именно под этими словами имеет в виду Марат, поэтому и спрашиваю:

— Надеюсь, ничего криминального?

Нет, я волнуюсь не за Сергея. Меня беспокоит, что Марат из-за меня может влезть куда-то, куда не следует. Я очень хочу избавиться от того человека, который официально мой муж, но только не такой ценой. Сразу в голове всплывают слова великого русского классика о том, чтобы любить человека, необязательно быть с ним рядом, а достаточно иногда смотреть на его фотографию и знать, что у него все хорошо.

Может, кто-то бы сказал, что это не любовь. Да, мы просто не поставили точку два года назад, хоть ничего друг другу и не обещали. И что, мне сейчас нужно это завершение? Нет, я хочу продолжения. Я снова хочу лежать рядом и вдыхать чуть солоноватый, мускусный запах тела Марат. Хочу снова его прикосновений, то едва ощутимых, но таких будоражащих, то сильных, где удовольствие смешивается с болью до сдавленных криков и рваных вдохов.

— Злата, мы же цивилизованные люди, — Марат смеётся. — Просто договориться где надо, использовать пару рычагов давления. Всё-таки мы не в девяностых и даже не в начале нулевых.

Улыбаюсь, качая головой. Да, в цементе никого в Москву-реку не бросают, в лесу никого не стреляют, да и паяльники с утюгами уже неактуально. Сейчас больше ведутся информационные войны. А в этом среди знакомых Марата есть тоже специалист. Юля пока молчит, наверное, ещё собирает информацию на Сергея. Или уже собрала, но Марат об этом молчит.

— Скорее бы все закончилось, — снова смотрю в окно. — Я хочу с Кирой остаться в Москве, — впервые озвучиваю вслух свое решение.

— Это мы тоже решим, — тут же отзывается Марат.

Мы… Стало слишком много этого «мы». Но все правильно, ведь мы — родители прекрасной девочки. А насчёт другого «мы»... Так, пусть сначала все действительно закончится.

— Мне даже не верится, что скоро мы с Кирой будем свободны, — продолжаю делиться своими мыслями. — Я так долго об этом мечтала, кажется, не два года прошло, а все двадцать. И сейчас…

— Только не говори, что у тебя стокгольмский синдром и ты прониклась симпатией к своему тюремщику, — Марат пытается разрядить обстановку.

А я тоже место нашла. В машине на самом солнцепёке. А меня, между прочим, дочка ждёт. Хотя у Леры ей нравится, там сразу два кавалера. Двое с ларца — одинаковы с лица. Помню, как в первый раз, когда Кира их увидела, переводила удивленный взгляд с одного на другого. Но ничего, привыкла.

— Марат, как думаешь, Лера не будет против, если мы на часик задержимся? — спрашиваю я, проигнорировав вопрос Марата, понятно же, что это было только для того, чтобы меня отвлечь. — Хочу тебя на свидание пригласить.

— Ты? Меня? — уточняет он. — А разве не должно быть наоборот?

— Век феминизма на дворе, — теперь я пытаюсь все обернуть в шутку, хотя предложение мне далось непросто.

Мы все боимся быть отвергнутыми. Но если преподнести в такой форме, то понятно же, что я не предлагаю Марату падать со мной в постель или заняться сексом на заднем сиденье машины.

— А знаешь, Лада, давай прогуляемся, — соглашается Марат. — Может, ты мне наконец в подробностях расскажешь, что такого случилось с твоим отцом, что ты сломалась.

По спине будто змея проползает вдоль позвоночника. Неприятное ощущение. Но да, я сломалась. Хотя закон каменных джунглей ещё более суров, чем закон природы. Слабых не жалеют — их добивают.

Но, может, мнение Марата изменится, когда я расскажу. Вот, приехали. Я уже готовлю себе оправдания.

Глава 14

Я, честно говоря, думала, что рассказывать мне будет тяжело. Но главное — начать. И будто все, чем я жила последние два года, уходит вместе со словами. Даже легче становится дышать, и такое впечатление, что я сбросила пару килограммов.

Марат слушает молча, продолжая рассматривать реку и город.

— В общем, я согласилась выйти за Сергея, а он вытащил отца и замял это дело, — заканчиваю я свой рассказ. — И это был одновременно худший и лучший день в моей жизни.

— Почему? — Марат наконец поворачивается и смотрит на меня.

— Я узнала, что беременна, прямо перед росписью, — нервно усмехаюсь. — И я хотела все бросить и сбежать, но… Свою часть договора Сергей выполнил, и я должна была выполнить свою. Месяц назад отец умер…

— Соболезную, — говорит Марат, и это звучит не как дежурная фраза, а очень искренне. — И ты месяц планировала свой отъезд.

— Да, — киваю. — Хотелось сразу же сорваться с места, сразу после похорон посадить Киру в машину и ехать как можно дальше. Но надо было подготовиться, чтобы он нас не нашел. Только Сергей далеко не дурак, хоть и маньяк. Он прекрасно понимал, что теперь козыря у него нет, дело на покойника обратно не откроешь. Охрана не сводила с меня глаз. Я потихоньку переносила вещи в багажник, собирала наличку, сделала карту на левого человека, чтобы можно было оплачивать каршеринг. А дальше ты знаешь. Приехала в Москву и столкнулась на дороге с тобой.

— А тебе не кажется, что все это очень странно? — спрашивает Марат.

— Наша встреча? — уточняю я.

— Это прямо кто-то свыше постарался, — улыбается он. — Нет, я про историю с твоим отцом. Для твоего мужа просто звёзды сошлись. Он получил женщину, которую хотел, которая при других обстоятельствах никогда не была бы с ним. Знаешь, пожалуй, я покопаюсь в той истории.

Я сама много думала об этом. Наверное, каждый день на протяжении последних двух лет. Но подобная авария может случиться где угодно, если не соблюдена техника безопасности. Только вот с отцом подобная ошибка никак не вязалась. Но он не любил об этом вспоминать, поэтому я не настаивала.

— Ты думаешь, что Сергей может быть в этом замешан? — спрашиваю я. — Но ведь там люди погибли, — качаю головой.

Это же кем надо быть? Если Сергей все это организовал только ради того, чтобы я вышла за него… Кажется, меня тошнит. И я не хочу, чтобы Марат копался в том деле. Отца уже нет, а если наши предположения окажутся правдой, то я не смогу с этим жить. Уж лучше оставаться в неведении, чем знать, что тебя обвели вокруг пальца, как полную идиотку.

— Марат… — голос меня подводит. — Марат, я же думала, что спасаю отца. Я была в каком-то трансе тогда. Если бы я отбросила эмоции и начала думать…

— Лада, не надо себя съедать, — он делает шаг ко мне и вытирает большим пальцем единственную слезу, побежавшую по моей щеке. — Прошлое изменить нельзя, но можно построить будущее, в котором не будет твоего мужа и всего, что с ним связано. А представь, если мы сможем доказать, что то ЧП было организовано им. Тогда он сядет и точно тебя не будет беспокоить.

Пока мы не уверены, рано строить настолько далеко идущие планы. Сейчас надо развестись и официально установить отцовство Марата.

— Поехали за Кирой, — говорю я, цепляясь за мужской локоть, как за спасательный круг.

А ведь так и есть. Держа Марата под руку, я чувствую себя в безопасности. Не плечо оказалось спасительным, а локоть.

Мы молча идём к машине, под тихий звук радио едем к Лере. Я устала за эти дни, но это приятная усталость. Небольшая цена за свободу. Будто свет в непроглядной тьме, и готова идти на него даже из последних сил.

К компании Леры и Златы успела присоединиться Юля, пока нас не было. И она, увидев нас, сразу начинает ворчать.

— И зачем глухому телефон? — спрашивает у Марата.

— На беззвучном оставил, — отвечает он. — Есть новости?

— Сбросила тебе на почту, — говорит Юля. — Как ты и просил, тезисно, но на всякий случай прикрепила все, что нашла, вдруг захочешь какой-то момент подробнее узнать.

— Юлька, а можно ли откопать материалы уголовного дела? — Марат многозначительно смотрит на нее. — Если нужны будут деньги для этого… В общем, мне надо узнать фигурантов этого дела.

— Знаю я одного мента, — подумав, кивает Юля. — Причем полковника. Он мне должен, так что не думаю, что откажется, да и денег не возьмёт.

— Хватит о делах, — вклинивается в разговор Лера. — Сейчас будем обедать, а ваша история отбивает весь аппетит.

Она накрывает на стол, пока я снова вношу в Юлин телефон все, что помню о задержании отца. Марат прав, надо все выяснить, хоть и не хочется. Тогда против Сергея у нас будет не просто козырь, а самый настоящий джокер.

За обедом говорим на отвлеченные темы. Лера рассказывает, чем сегодня занимались дети, Злата ее дополняет, а мы больше молчим, только киваем и улыбаемся.

— Завтра привезёшь мне эту сладкую булочку? — Лера берет руку Киры, которая попросилась ко мне на руки. — Мы с ней отлично подружились.

— Не сомневаюсь, — замечает Марат. — Но завтра мы не приедем. Вроде бы все дела пока закончены, так что остаётся только ждать.

— Удачи вам, — искренне желает Лера. — Уверена, что всё у вас получится.

— Спасибо, — в порыве обнимаю ее, передав Киру Марату. — Я думала, что мне придется одной все тянуть. Что я буду прятаться всю оставшуюся жизнь. А у меня такая группа поддержки.

— Ты не одна и больше не будешь, — заверяет меня Лера. — И сражаться лучше, чем прятаться. Держи меня в курсе.

Я киваю и сажусь в машину, помахав ей через лобовое стекло. Поддержка — это очень важно. Важно не чувствовать себя одиноко в этой борьбе. И ведь бывает так, что рядом много людей, а все равно как будто один. Одиночество в толпе — это точно про последние два года. А сейчас такие прекрасные люди меня окружают, что я чувствую себя полной сил и ресурсов. И мы одержим победу.

— Ты завтра на работу? — поворачиваюсь к Марату.

Глава 15

В последние дни я дергаюсь от каждого шороха, и Марат это замечает. Только звонит его телефон — я вздрагиваю. На улице постоянно оглядываюсь.

Сергей уже должен был получить оповещение, и меня удивляет, что он молчит. С его связями мог бы уже без проблем узнать адрес Марата, учитывая, что фамилию истца никто скрывать не собирался.

— Может, ты завтра дома посидишь? — спрашивает Марат, когда я всматриваюсь во въехавшую во двор машину. — Или предложи Лере сходить в спа или ещё куда. Без понятия, как женщины расслабляются. А то ты такими темпами себя доведёшь на радость мужу.

— Волнение в моей ситуации — это нормально, — возражаю я, не зная, кого больше хочу в этом убедить, себя или Марата. — Поэтому не надо нагнетать.

Отхожу от окна и, подхватив со стола чашку, упираюсь бедром в столешницу. Не сидится мне на месте. Понимаю, что если я буду мерить шагами квартиру, как зверь клетку, то это ничего не изменит, но все равно не могу сидеть.

— Твоя нервозность передается ребенку, она сегодня еле уснула, — Марат говорит без упрека, но я все равно чувствую себя не в своей тарелке, что из-за меня Кира капризничает.

— Ты опять прав, — вздыхаю я. — И да, я боюсь, что завтра он объявится на пороге. Боюсь, что он что-нибудь придумает, найдет очередной рычаг давления.

— Лада, не так важно, сколько ошибок ты совершаешь, важно, как ты станешь их исправлять. И не думаю, что ты такая дура, чтобы наступить на те же грабли снова, — делится со мной очередной философской мыслью Марат. — Может, мне в круглосуточную аптеку съездить, капелек успокоительных тебе купить?

— Очень смешно, просто обхохочешься, — прищуриваюсь, заметив в его глазах веселые искорки. — Я пойду спать.

Ополаскиваю чашку, вытираю руки. Марат молча наблюдает за мной, и я одними глазами у него спрашиваю, мол, что такое.

— Спокойной ночи, Лада, — произносит, поднимаясь, и уходит в ванную.

А я остаюсь в одиночестве с какой-то недосказанностью, что ли? Она ощущается сейчас даже острее, чем в первые дни. А ведь я так и не узнала, что произошло в Бухаресте… Но, думаю, у нас ещё будет много времени, чтобы все обсудить и прояснить. А сейчас действительно надо сосредоточиться на разводе и оспаривании отцовства.

Иду в комнату и ложусь рядом с Кирой, под ее мирное сопение и сама засыпаю, но с рассветом меня будто кто-то толкает в бок. Резко открываю глаза, а сердце почему-то бешено колотится. Дышу, глядя в потолок, а потом тихо поднимаюсь.

На кухне наливаю себе стакан воды и скорее чувствую, а не слышу, как Марат останавливается на пороге.

— Кажется, у меня паническая атака, — говорю тихо.

— Ничего, — отвечает Марат. — И с этим справимся.

Мне бы его уверенность. Такую непоколебимую, которая успокаивает других. Вот и теперь мое сердце начинает биться ровнее, паника отступает.

Я не должна расклеиваться. Точно не сейчас. Улыбаюсь Марату, собравшись с силами.

— Что хочешь на завтрак? — спрашиваю, открывая холодильник. — Может, омлет и бутерброды с авокадо и форелью?

— Звучит вкусно, — кивает Марат. — Давай, а я пока сделаю кофе.

Такое, казалось бы, для многих обычное утро, но не для меня. Сергею я завтраки не готовила, как обеды и ужины тоже, да и не горела желанием. И еда была безвкусной, и мое существование, которое скрашивала только Кира. А для Марата мне нравится готовить, нравится, как мы вместе что-то делаем. И кофе из его рук такой ароматный, с приятной горчинкой.

Оказывается, Марат с моими страхами умеет справляться гораздо лучше, чем я сама. Стоит получить чашку кофе, замешать омлет, увидеть только проснувшуюся дочь на руках Марата — и жизнь сияет красками.

— Твои планы не изменились? — спрашиваю, когда мы втроём устраиваемся за столом.

— Нет, — Марат придвигает к себе тарелку с кашей, чтобы покормить Киру, и она к этому очень положительно относится.

Без возражений открывает рот, правда, ещё пытается что-то говорить, поэтому каша и на столе, и на ее лице, и даже на руках Марата. Но дочка довольна, и я даже забываю про свой омлет, с улыбкой наблюдая за ними.

Наше идиллическое утро прерывает телефон, мелодия звонка доносится из комнаты, и я хочу забрать Киру, но Марат просит принести.

Пока я нахожу смартфон, он перестает звонить, но тут же слышу короткое оповещение. Скорее всего, СМС. Машинально смотрю на экран, и вижу имя абонента. Юля… Неужели она так быстро нашла материалы дела? Не девушка, а просто волшебница.

— Это Юля, — вернувшись на кухню, протягиваю Марату телефон.

— Открой сообщение, — удивляюсь просьбе, но выполняю. — Что там?

— Пишет, что через час встречается со своим полковником, — читаю я. — Спрашивает, не хотим ли мы присоединиться.

— Ответь, что хотим, — говорит Марат. — Давай, последняя ложка, — это он уже Кире. — Пусть сбросит адрес, — снова смотрит на меня, поднимается и идёт отмывать дочь от каши.

Я отправляю сообщение, и почти сразу приходит ответ с адресом. Я не знаю, где это, но все же мы в Москве, так что надо собираться.

Марат, посмотрев на название улицы, говорит, что ехать минут сорок, поэтому на сборы не так много времени. Переодеваю сразу Киру, отдаю ее уже готовому к выходу Марату и одеваюсь сама.

Интересно, а по поводу того, что мы начали копаться в деле отца, Сергей тоже промолчит? Его молчание, эта неизвестность меня и напрягают. Я уверена, что он обдумывает свой следующий шаг, и вряд ли это будет согласие на развод.

— Я могу пойти один, — где-то на половине пути Марат нарушает молчание.

— Нет, — качаю головой. — Я тоже пойду. Хотя вряд ли мы что-то получим из материалов дела. Скорее всего, там подчистили все концы за неплохую взятку.

— Я тоже так думаю, — Марат, подумав, соглашается со мной. — Но я хотя бы буду понимать, с чем мы имеем дело. Да и имена фигурантов нужны, чтобы пообщаться с ними. И вот сейчас, когда ты собрана и готова сражаться, ты мне очень нравишься, — сжимает мою ладонь.

Глава 16

Глава 16

Марат прощается и с полковником, и с Юлей, я же только машинально киваю, погруженная в свои мысли. Если я до этого думала, что Сергей, воспользовавшись моментом, сломал мне жизнь, но не допустила, чтобы это же случилось с Кирой… То теперь меня просто разрывает на части от ярости, бессилия что-либо исправить, из-за своей собственной глупости.

— Мы найдем возможность сделать так, чтобы он за все ответил? — наконец поворачиваюсь к Марату. — Я хочу, чтобы он сгнил на зоне. Хочу, чтобы каждый его день походил на ад, где он бы горел заживо.

— Лада, мы это все обсудим, — обещает он мне. — И сделаем все, чтобы он получил по заслугам. Сейчас ты просто кипишь, а нам нужна рациональность.

Марат будто не понимает, что сейчас его спокойствие не действует на меня в позитивном ключе, а только больше раздражает. Но остыть, наверное, все же не помешает.

— Чем ты хотел сегодня заняться? — спрашиваю я, замечая, что Кире больше не нравятся наши посиделки в кафе.

— Поехали, — Марат загадочно улыбается. — Ну что, малышка, развлечем маму, точнее, поможем ей выпустить пар?

А дочка будто понимает что-то, как будто мысленно уже договорилась с отцом. Вернее, у них какой-то сговор. Кира довольно хлопает Марата по щеке и выдает четкое и уверенное «да».

За руль сажусь я. Хоть и не знаю, куда мы едем, но навигатор меня ведёт по московским улицам и проспектам. Марат в это время ни на секунду не отвлекается от телефона. Все пишет кому-то, пару раз звонит, но из разговоров я мало что понимаю, тем более приходится болтать с Кирой, которая точно не рассчитывала на такое времяпрепровождение.

До места назначения остаётся пять минут, если верить навигации, но я уже понимаю, куда мы едем. Это точно было запланировано для Киры — не для меня.

— Думаешь, если сигануть с колеса обозрения, то станет легче? — смеюсь я, рассматривая с парковки виднеющиеся аттракционы. — Да и ее туда не пустят, — киваю на дочь.

— Здесь много чего есть, так что скучать не придется, — Марат убирает телефон и выходит из машины. — Сто лет даже просто в Москве никуда не выбирался. Все время бежишь куда-то, едешь, отвлекаешься на рабочие звонки, письма. А здесь, думаю, для нас всех что-нибудь интересное найдется. И в первую очередь пойдем лечить тебя от приступа агрессии.

Мы втроём направляемся к центральному входу, и у меня снова появляется странное ощущение. Да, людей здесь много, несмотря на будний день, я к такому не привыкла. Вернее, уже отвыкла за последние годы. Но сейчас все равно что-то не то. Я останавливаюсь и оглядываюсь.

— Предчувствие такое… — говорю Марату, пытаясь объяснить свои ощущения. — Как будто на тебя смотрят через прицел винтовки.

— Не знаю, — он качает головой. — На меня так вряд ли кто-то смотрел. Но, значит, я не ошибся. Тебе надо оказаться по другую сторону прицела.

И я догадываюсь, куда мы идём. Улыбаюсь, вспоминаю, как рассказывала Марату в Мадриде о том, что я ходила с отцом на охоту . Это было наше маленькое приключение, пусть и не особо частое. Мама нас не понимала, больше склоняла меня к девичьим увлечениям. Но дело было не столько в самой охоте, сколько в проведенном с отцом времени, которого у него всегда было мало. Стрелок я пусть и не выдающийся, но вполне умелый. Правда, давно без практики… Но наше тело, наши мышцы все помнят.

— Мама сейчас выиграет тебе самую большую игрушку, — смеётся Марат, когда я беру в тире облегчённое ружье, заряженное пластиковыми шариками.

— Я такое в руках никогда не держала, — рассматриваю единственный предложенный здесь вариант оружия.

В принципе, мы в парке развлечений, а не в боевом тире. Ладно, даже если игрушку не выиграю, то хоть пар выпущу, в этом Марат прав.

— Не оправдывайся, Лада, — подмигивает он мне. — Вперёд.

Всё-таки надо довериться своему телу. Уверенно вскидываю ружье, прицеливаюсь. С каждым нажатием на курок у меня в голове светлеет, мысли уже не хаотично прыгают, а становятся структурнее.

— Ещё, — прошу я работника тира.

Второй заход уже более осознанный, а не эмоциональный. Я даже искренне улыбаюсь, получая плюшевого белого зайца.

— Ну вот, ты уже не похожа на грозовую тучу, — мой личный доктор довольно кивает. — Теперь можно и дальше.

Марат оказался предусмотрительным. Конечно, на поезд или колесо обозрения Киру не пустят даже в сопровождении взрослых, но здесь есть развлечения и для детей от года. И, глядя на радостную дочь, я окончательно расслабляюсь. Да, она не запомнит эту прогулку, но я делаю много фотографий, где она с Маратом. У нас с ним из Европы ничего не осталось на память, а кто знает, как завтра повернется наша жизнь, так что… Я сохраню это все для Киры.

Прикрыв глаза, втягиваю в себя запах попкорна и сахарной ваты, вареной кукурузы и ванильного мороженого. Такие семейные запахи смешиваются, и сквозь них прорывается тонкий аромат простого человеческого счастья и радости.

— Спасибо, — говорю я Марату, заметив, что он наблюдает за мной.

— Ты, видимо, соскучилась по работе, — снова с видом профессора выдает он очередной диагноз.

— Очень, — признаюсь я. — Но моя лаборатория далеко. Я ее законсервировала несколько недель назад, ведь не собираюсь туда возвращаться. А здесь… Я даже не знаю. Может, учителем химии устроиться? Хотя я совсем не педагог, — пробивает меня на откровение относительно моего будущего.

А ведь я впервые об этом задумываюсь. Но это значит, что я готова жить дальше. Сделать следующий шаг. Деньги свои я и не трачу — мы пока на полном обеспечении Марата.

— Ты должна заниматься тем, что тебе нравится, — говорит он. — А ты с таким воодушевлением рассказываешь о парфюмерии, что это точно твое. Послушай, — предлагает он уже по пути в машину, — Лазарев сдает множество помещений по всей Москве. Кстати, отличный пассивный доход. Может, у него найдется что-то и под твою лабораторию. Насчёт оборудования и ингредиентов ничего не скажу, потому что в этом совершенно не разбираюсь. Но если ты меня просветишь подробнее, может, я и смогу помочь. Так что подумай, Лада.