Бывшие. Ты выбрал не нас, босс

Глава 1

Валерия Даль.

Бывшие. Ты выбрал не нас, босс

Ника

На парковке около агентства смотрю в зеркало, поправляю под заколку выбившуюся прядь — порядок. Сегодня на работе будет сумасшедший день, но выглядеть надо отлично.

В отделе никто не сомневается, что меня назначат новым креативным директором. В принципе, я к этому шла почти шесть лет. От графического дизайнера на удалёнке до одного из арт-директоров крупного рекламного агентства города. И вот наш креативный, ещё полный идей и сил Михалыч, решил, что будет реализовывать свой творческий потенциал при обустройстве дачи и ловле рыбы.

Вчера из командировки должен был вернуться генеральный, поэтому сегодня состоится назначение. И я не думаю, что он привлечет кого-то со стороны. Он, как сам говорил, любит взращивать специалистов, а не привлекать со стороны.

— Ника! — окликает меня женский голос, который едва различаю, выходя из машины, за шумом моторов.

Оборачиваюсь. Ко мне бежит возбуждённая Катька — наш копирайтер.

— Доброе утро! — киваю ей, когда девушка подходит и берет меня под руку.

С прикосновением ее возбуждение как будто передается и мне, хотя до этого момента почти не волновалась.

— Ника, готова? — спрашивает она, а глаза блестят, как будто сама готовится к должности креативного. — Мне сегодня даже сон приснился о твоём назначении.

Я смеюсь. В агентстве три арт-директора, и каждый из нас может занять эту должность. У каждого команда работает как часы, проекты сдаются вовремя.

Когда я сюда только пришла ещё обычным дизайнером, было сложно привыкнуть к шуму, постоянно бегающим туда-сюда и орущим сотрудникам, а теперь без нашего муравейника не могу представить жизни. Я не сразу влилась в этот ритм, не сразу приняла этот огромный город, а потом поняла, как мне нравится эта многозадачность… и понеслось. Курсы маркетинга, менеджмента, которые оплачивало агентство, видимо, заметил наш Михалыч, что я стараюсь и раскрываюсь. И начал меня готовить к повышению, как я поняла позже.

Но что важнее всего, за всей этой суматохой, за наслоением проектов у меня не оставалось времени на мысли о прошлом. Если бы я продолжала сидеть дома и работать на удалёнке, то сошла бы с ума.

— А мне сегодня приснилось, что мы согласовали текст, на этой неделе сдача, ты помнишь? — спрашиваю, прикладывая пропуск к турникету. — Пусть Михалыч и ушел на пенсию, но расслабляться и выбиваться из графика нельзя.

— Трудоголик ты, Ника, — никогда не унывающая Катька легонько толкает меня плечом около лифта. — Лучше бы мужика себе нашла.

Усмехаюсь. Мужика… Нет у меня времени на мужиков, да и желания особого тоже. Меня считают карьеристкой, но в хорошем смысле. Видно же, как сотрудник прокладывает профессиональный путь. Я прошла каждую ступеньку, а не взлетела наверх, перешагнув через несколько голов. О своей личной жизни я не распространяюсь, на работе романы не завожу, с коллегами не флиртую — скучная я, даже посплетничать не о чем.

Из лифта мы с Катей попадаем в наш муравейник, который уже гудит. Люди здесь все творческие, кто-то, если посетит вдохновение, может и ночь просидеть в офисе. Михалыч наши рабочие часы не контролировал — главное, чтобы проекты были сданы вовремя.

— Доброе утро! Привет! Здравствуйте! — слышится со всех сторон нашего огромного опен спейса, по сути, разделенного на три части, где работает команда каждого арт-директора.

И неприязни между нами нет, никаких офисных интриг или подстав — все заняты своим делом, у каждого свои проекты, и мы даже можем просить коллег из других команд посмотреть наши работы. Когда глаз замыливается, взгляд со стороны бывает очень даже полезен.

Поднимаю взгляд на лестницу, ведущую к одному-единственному кабинету. Михалыч любил выходить из него и, как с балкончика, наблюдать за нашей работой с отеческой улыбкой.

— Ника, — перехватывает меня у Катьки Костя Волков, ещё один арт-директор, — давай-ка кофейку выпьем.

Да, сегодня все очень перевозбуждены: от иллюстраторов до старших дизайнеров, от копирайтером до звукорежиссёров.

Костя тянет меня в комнату отдыха справа от лестницы, ведущей к кабинету креативного. Понятно, вопрос был риторическим.

— Волков, у меня проект, — говорю ему, понимая, что от секретарши генерального, с которой у Кости роман, пришла новая сплетня.

— Сейчас новая метла заметет по-новому, завоем все, и будет нам не до проектов, — намекает он, играя бровями.

— Ты хочешь сказать, что генеральный назначает кого-то со стороны? — понимаю я. — Костя, ты со своей Наташкой становишься таким же сплетником.

— Да они сейчас сидят у Никитина в кабинете, так что и я, и ты, и Пашка, — имеет в виду третьего арт-директора, — в пролёте.

Признаться, такого я не ожидала. И дело даже не в том, что мне не достанется эта должность. Волков прав. Новая метла по-новому метёт. И неизвестно ещё, что из этого выйдет и как перевернется наш рабочий процесс. Одно дело, когда приходит новый иллюстратор, другое — новый начальник.

У нас с Костей почти одновременно звенят телефоны. Весь креативный отдел приглашают в конференц-зал. Ну вот сейчас и узнаем, что нас ждёт. Толку гадать-то?

Беру со стола рабочий планшет, видя, как все ещё больше оживились и, переговариваясь, группками потянулись на этаж ниже.

В конференц-зале все занимают привычные места за длинным столом согласно иерархии отдела. Я слева от кресла во главе, где обычно сидел Михалыч или генеральный, или стояли они оба. Напротив меня Волков, сейчас бросающий многозначительные взгляды, рядом с ним Пашка. А дальше старшие дизайнеры, креативные менеджеры, художники, звукорежиссёры и так далее.

Смотрю в планшет, распределяю задачи на сегодня, когда гул голосов стихает.

— Доброе утро! — громогласно произносит Никитин, наш генеральный.

Глава 2

Шесть лет назад

— Как ты узнала? — Андрей с удивлением рассматривает стол, который я накрыла на нас двоих.

Как я узнала? Так я же первая и должна. Сегодня Андрея почему-то задержали на работе, но благодаря этому у меня было время все подготовить, чтобы сообщить новость, которая перевернет всю нашу жизнь.

— А как ты узнал? — в непонимании смотрю на любимого. — Неужели видел?

— Что видел?

У нас как будто получается разговор слепого с глухонемым. Мы говорим о разных вещах. Впервые мы не понимаем друг друга.

Мы с Андреем как познакомились в институте, так и не расставались. После учебы, устроившись на работу, решили жить вместе. Да, сложно, но это шаг к нашей самостоятельной жизни. И мы его сделали. Моя мама помогала нам, родители Андрея тоже, так что любые молодые специалисты, пусть и с дипломами с отличием, могли нам позавидовать.

— Ник, ты решила так со мной?.. — обречённо выдыхает Андрей.

— Что я решила с тобой сделать? — предчувствуя, что разговор будет непростым, сажусь на стул.

— То есть ты не знаешь, — наконец доходит до Андрея. — Ника, я сам не думал, что так получится. Все шеф сделал. А это, — он мечтательно закатывает глаза, — такой прорыв. Получить такую возможность удается не каждому. Лос-Анджелес — это же работа в Голливуде.

— Лос-Анджелес? — переспрашиваю, глядя в горящие восторгом глаза Андрея. — А как же мы?

Он не может меня променять на Штаты. Это же другой конец света! Мой любимый так возбуждён и рад, что даже не замечает, насколько я подавлена. Я его понимаю. Предложи мне кто такую возможность, я бы согласилась тоже без раздумий. Но не сейчас…

Разговоры о стажировке в Лос-Анджелесе долго ходили по коридорам, но потом все затихло, я даже забыла об этом.

— Ника, — Андрей садится передо мной на корточки. — Мы же никуда не денемся. Ну прости, малыш, что я сразу не сказал, не думал, что именно мне так повезет.

— Я за тебя рада.

Но радости в моем голосе нет. Я должна сказать, что у нас будет ребенок, но почему-то уверена, что Андрею сейчас эта новость не нужна.

— Ника?

— Что, Андрей? Хочешь позвать меня с собой? — резко спрашиваю. — Или отказаться от стажировки?

— С ума сошла? — он поднимается и, отойдя, наливает себе воду, только потом продолжает: — Ты же сама понимаешь, что такой шанс выпадает раз в жизни.

— А если бы мы успели пожениться, если бы у нас были дети? — начинаю аккуратно подводить к теме. — Ты бы тоже уехал?

— Да зачем говорить о том, что могло бы быть, если этого нет? — Андрей со стуком ставит стакан на столешницу, напрягается. — Мы же обо всем договорились. У нас ещё вся жизнь впереди. Сразу делаем карьеру, потом уже пеленки-распашонки и прочие прелести. Какие дети в нашем возрасте? — даже с пренебрежением получается.

— Действительно, — соглашаюсь я, но Андрей не слышит в моем голосе горечь. — Значит, ты уезжаешь в Штаты, а я тебя здесь жду, пока ты строишь карьеру?

У меня в голове не укладывается подобный расклад. И сколько это все будет длиться? А долго ли вообще продлится?

— Откуда этот тон? — Андрей поворачивается ко мне. — Ты же понимаешь, будь у меня такая возможность, ты бы поехала со мной…

— Ох и это «бы», — качаю я головой. — Увы, история не знает сослагательного наклонения. Я не думала, что мне придется ставить тебя перед выбором…

— Ника, хватит! — повышает голос. — Хочешь сказать: или ты, или Лос-Анджелес?

Уже не только я, уже есть мы. Только язык не поворачивается сказать. Наш разговор перерастает в скандал. И Андрей, как мне кажется, готов поставить точку в наших отношениях.

— Это не я сказала, а ты сам. Так что бы ты выбрал, Андрей?

Я уже заранее знаю ответ. Я снова говорю об этом «если бы», мы вроде гипотетически рассуждаем, но именно эти рассуждения сейчас меняют нашу жизнь.

— Ник, ну серьезно, хватит, — морщится, и я даже улыбаюсь, мне нравится, когда он так делает. — Ты прекрасно понимаешь, что я бы выбрал стажировку в Лос-Анджелесе. Сама бы поступила так же.

Сейчас я не узнаю Андрея. Между нами будто пропасть пролегла. В принципе, она и пролегла, размером с Атлантический океан. И я чувствую, он подводит разговор к тому, что нам нужно расстаться. Хотя сразу намекал, что я должна ждать, но понял: такой расклад меня не устраивает.

— За меня решать не надо! А если бы я сейчас сказала, что беременна? — спрашиваю, но Андрей только снова морщится. — Ты бы все равно уехал, — понимаю я.

— Послушай, Ника, опять ты говоришь не о том. Если бы, — выделяет эти треклятые слова. — Медицина шагнула далеко, на маленьком сроке можно все решить без последствий. Но сейчас нам надо решить, как мы будем дальше поступать.

У меня все холодеет внутри. Он же говорит об аборте? Едва сдерживаю порыв, чтобы не прижать руку к животу в защитном жесте. Этого мне достаточно. Нет больше никаких «нас». Есть Андрей и Лос-Анджелес.

— А что мы можем сделать? — усмехаюсь я. — Общаться по Скайпу?

Он для меня сказал главное. Он расставил приоритеты. И меня среди них нет. Точнее, я где-то в конце списка. Уже мы…

— Это вариант, один из вариантов, — Андрей говорит вполне серьезно. — Но если тебя это не устраивает…

— Меня это не устраивает.

— Значит, все получается правильно. Наши отношения уже не прошли проверку расстоянием, — Андрей делает для себя какие-то выводы. — Ника, неужели ты хочешь вот так жить? — обводит рукой нашу съемную квартиру. — Горбатиться за копейки, жить от зарплаты до зарплаты, потом ипотека, памперсы и дача? Мы можем больше.

Да, именно о таком мы и мечтали. Амбиции, новые горизонты. Но когда я увидела две полоски на тесте, все изменилось. А Андрей заговорил об аборте. Да, мы не планировали детей, мы говорили о работе, о переезде. Но ведь все можно совместить.

— Дети этому не помеха, — тихо отзываюсь.

— Да какие к черту дети? Не хочу я детей, понимаешь? Не хочу быть привязанным к дому. Надо развиваться, а не деградировать, — Андрей переходит почти на крик. — Не ожидал от тебя, Ника.

Глава 3

Я за те секунды, пока они с генеральным идут к местам во главе стола, переживаю заново все то, что и шесть лет назад. Все, что произошло тогда, обрушивается на меня и погребает под собой.

Зачем ты вернулся?

Почему именно сюда?

Неужели я мало пережила? Неужели какой-то урок не усвоила?

Андрей становится рядом со мной, слишком близко, хотя мы настолько далеки уже друг от друга. Он не садится, как и Никитин, только левой рукой упирается в стол. И я смотрю на эту руку, понимая, что не забыла ни одну выпирающую венку, помню эти узоры, даже шрам на мизинце ещё заметен.

— Уважаемые коллеги! — обращается к нам генеральный, и я вздрагиваю, чувствуя жжение в макушке.

Смотрит… Зачем ты смотришь, Андрей? Промелькнула на секунду мысль: может, не узнает? Тогда ему надо было заработать амнезию. Глупо рассчитывать на такой подарок судьбы.

Уже узнал, я в этом уверена.

— Позвольте представить вам нашего нового креативного директора, — продолжает Никитин, — Соколовского Андрея Витальевича.

Я снова прикрываю на секунду глаза. Много лет назад я запретила себе произносить его имя, поэтому сейчас оно бьёт по барабанным перепонкам, поднимает волну протеста внутри.

Мне надо совладать со своими эмоциями. Все в прошлом, я теперь другая Ника, а не та наивная девчонка, которая верила, что ради нас он останется. Но мне есть за что и поблагодарить Андрея. Если бы он тогда так не поступил, то не сидела бы я сейчас здесь, не стала бы арт-директором этого агентства.

— Всем здравствуйте! — практически у меня над ухом произносит Андрей.

Так, имя пережила и голос переживу. Но всего одна фраза — и мне хочется выскочить отсюда, заткнуть уши или лучше вообще оглохнуть.

Следует нестройный хор голосов, отвечающих на приветствие, а я ловлю взгляд напротив. Волков одними глазами спрашивает, какого черта со мной происходит. Я лишь едва заметно показываю ему большой палец, чтобы дать понять, что все в порядке.

Хотя ни черта не в порядке!

Как, вот как мне работать бок о бок с человеком, который сломал меня и оставил подыхать под лавиной вопросов без ответов, где я захлебывалась слезами и собственными эмоциями, пока ничего из этого совсем не осталось. Наверное, лимит есть у всех, чтобы окончательно не сойти с ума.

— Думаю, со всеми вы ещё успеете познакомиться, — Никитин, кажется, решил, что его миссия выполнена, и собирается идти по своим делам. — Вот только представлю вам наших арт-директоров, они познакомят вас со всеми проектами, которые сейчас в разработке. Волков Константин Степанович, — Костик на этих словах салютует новому креативному. — Протасевич Павел Иванович, — Пашка делает движение рукой, словно приветствует. — И Алексеева Вероника Савельевна.

Мне надо поднять глаза. Хоть на секунду поднять и приветливо кивнуть. Вскидываю голову, но смотрю на Никитина, который тоже вопросительно на меня смотрит.

Выгляжу я сейчас наверняка не лучшим образом. А чувствую себя ещё хуже, но выдавливаю из себя вежливую улыбку. Надо приклеить ее на свое лицо, чтобы никто ничего не понял.

Хотя Андрей, скорее всего, уже догадался, что видеть его я не могу. Лучше пусть меня на дыбе подвесят, на Голгофу отправят, чем смотреть на до боли знакомые черты лица, в серо-зеленые глаза, где мне нравилось искать свое отражение.

— Жду вас, Константин Степанович, — снова голос Андрея будто режет меня, только надо терпеть, хотя хочется орать от боли, — через полчаса в кабинете. Вам хватит времени подготовиться?

— Конечно, — бодро рапортует неунывающий Волков.

— А потом и всех остальных арт-директоров, — эта фраза звучит для меня как смертный приговор.

Как мне сейчас сосредоточиться? Как остаться с ним наедине в кабинете?

— Если на этом все, — произносит генеральный, — то всем креативного и продуктивного рабочего дня.

Я вскакиваю, кажется, первая, все ещё не глядя на Андрея. Едва не сбиваю с ног поднявшегося с соседнего стула старшего дизайнера, даже забываю извиниться и несусь к выходу из конференц-зала.

Лучше бы, конечно, из этого здания, из этого города. Но этим я перечеркну все, к чему так долго шла. Только все равно не факт, что я здесь долго задержусь.

Нужно ли Андрею, теперь такому успешному, рядом напоминание о прошлом?

Хотя кто знает, как он жил все эти годы, сколько у него ещё таких напоминаний, как я?

Нет, не хочу об этом думать. Мне все равно, что у него случилось за эти шесть лет. Это меня не касается! Он бросил меня, когда я нуждалась в нем больше всего. Наверное, подумал над моими словами и понял, что я права. Любви на расстоянии у нас не получится. Поэтому и перечеркнул все одним махом. Действительно, зачем пытаться, мучиться, если прекрасно понимаешь, к чему все идёт. Лучше сразу.

Закрываю дверь туалета и, прислонившись к ней спиной, делаю глубокий вдох. Поднимаю правую руку — трясется. Смотрю на себя в зеркало — бледная.

А ведь это я ещё не была у него в кабинете. Пара минут, чтобы совладать со стрессом. Андрей так не отреагировал, он был спокоен.

То есть только мне до сих пор не все равно?

Нет, нет и нет! Это просто от неожиданности. Встреча с Андреем лишь напомнила мне о том, что я переживала тогда, но я с этим справлюсь. Если смогла тогда, то что такое сейчас?

— Ты сильная, Ника, — говорю своему отражению и иду в отдел.

— Пошел сдаваться, — нагоняет меня Волков, уже спешащий в кабинет нового начальника. — Пожелай мне удачи.

— Удачи, — отзываюсь я и пишу сообщение Пашке.

«Ты следующий?»

«Могу и я. Или как новый скажет».

«Давай тогда ты, — снова набираю, оттягивая свое восхождение на плаху. — Мне надо кое-что доделать».

На самом деле мне просто надо подготовиться. К тому, что в конференц-зале появится Андрей, я готова не была. А вот сейчас есть время. Эмоции улягутся, я успокоюсь и войду в этот кабинет.

Просто представить проекты и уйти. Что тут сложного? Ну и правда ведь… Тысячи людей крутят служебные романы, расстаются, продолжают работать вместе. Да и встречаются с бывшими случайно, живут в одних дворах, имеют общих знакомых, но массовых инфарктов вокруг нет. Значит, и я переживу. Главное — перейти Рубикон, а потом уже смотреть, что будет дальше и не накручивать себя.

Глава 4

Шесть лет назад

— Что же вы так? — тучная врач с цепким взглядом только что пальцем мне не грозит. — Вы чуть ребенка не потеряли. Ни один мужик этого не стоит, — добавляет тише, будто у меня на лбу все написано.

В первую секунду, когда я пришла в себя, подумала, что ребенка больше нет. Внутри была такая пустота, но уже убежавшая из палаты медсестра, увидев мои слезы и желание вырывать катетер из руки, сказала, что следующий мой срыв ребенок вряд ли переживет.

И вот я тихонько лежу, даже шевелиться боюсь, чтобы не навредить ему. А пустота… Она из-за Андрея. Из-за его ухода. Чувствую, как слезы снова скапливаются в уголках глаз и часто моргаю. Нельзя плакать, мне надо быть сильной.

— Недельку полежите у нас, — продолжает врач, — чтобы наверняка. Покапаем вас, витамины попьете. Все, отдыхайте. К вам заглянет медсестра чуть позже.

— Спасибо, — говорю я.

Телефон… Я точно помню, что брала его, он должен быть где-то в кармане джинсов. А вот где они? Надо дождаться медсестру, сама подниматься не буду, тем более капельница ещё капает. И позвонить… Он первым приходит на ум. В последнее время, что бы ни случилось, моей первой мыслью было позвонить Андрею.

Медсестра приходит через полчаса и на мою просьбу открывает тумбочку, где лежит моя сложенная одежда и телефон.

— Только никаких нервных звонков, — предупреждает она и снимает опустевшую капельницу. — Забегу ещё, а то вы в палате одна. Но пост как раз напротив, поэтому зовите, если что.

— А как к вам обращаться? — спрашиваю я, вглядываясь в бейджик, имени не вижу.

— Нина, — отвечает медсестра. — А завтра утром меня сменит Катя.

— Спасибо, — говорю ей уже в спину и снимаю блокировку с экрана.

Ни одного звонка. То есть Андрей все решил и свое решение не изменит. А если бы я была на его месте? Наверное, отказаться от Лос-Анджелеса было бы трудно. Но я бы выбрала нас. Пусть в съемной квартире, с не особо перспективной работой, но я бы осталась с Андреем. Хотя кто знает… Передо мной такой выбор не стоит.

— Алло! Алло, Ника! — так задумываюсь, что не с первого раза слышу, как мама подняла трубку.

— Привет, — произношу со вздохом. — Я в больнице.

— Какая больница? Отделение? И номер палаты назови.

Мама в своем репертуаре. Никаких причитаний и вопросов, все четко и по факту. Сразу она приедет и убедится, что я жива и вполне здорова, а потом уже станет узнавать, что случилось.

— Мам, у меня с собой ничего нет. Ни зубной щетки, ни одежды, — чувствую, что голос срывается, в нем прослеживаются слезливые нотки.

— Отставить истерику, все куплю и привезу, — строго говорит. — Я так понимаю, что на Андрея рассчитывать не стоит? — догадывается она, что причина моих слез отнюдь не в проблемах со здоровьем.

— Не стоит, — эхом отзываюсь я.

— Жди, Ника, — мама снова обходится без вопросов. — Я в магазин и к тебе.

Она не была против Андрея, не была против, когда мы стали жить вместе. Но сказала, что вернуться я смогу лишь однажды. Да, двери ее квартиры были всегда для нас с Андреем открыты. Но мама предупредила, что при каждой ссоре я не буду бегать туда-сюда. Вернуться я смогу лишь однажды, от ссор надо не убегать к родителям, а надо садиться и разговаривать со своим мужчиной.

Мы в принципе и не ссорились, но я согласна была с маминой позицией. Она ведь права, пусть кому-то такая мера и покажется слишком жёсткой. И вот настал, видимо, этот момент, когда я вернусь в родительский дом. Только не одна…

— Проводите меня, милая, — командирский голос мамы слышу, кажется, из другого конца отделения. — Спасибо, — благодарит она, судя по всему, медсестру, уже приоткрыв дверь в палату. — А что мордашка такая кислая? — это уже мне.

Сколько я ее помню, она никогда не плакала, даже на похоронах своих родителей, моего отца. Мать военнослужащая — это вам не хухры-мухры. Дослужилась до майора и по выслуге лет ушла на пенсию, хотя она ещё молодая. Ей даже пятидесяти нет.

— Мама, я беременна, — говорю ей и закрываю глаза.

— Да уж догадалась, — спокойно отвечает она. — Не просто же так ты в гинекологии слезы льёшь. Так, вещи, — начинает она выгружать все на тумбочку. — И суп сварила, твой любимый. С ложки кормить не буду, руки у тебя вроде рабочие. А ты рассказывай четко и по порядку, что у вас произошло.

Мама снова занимает правильную позицию. Она не льет слезы на пару со мной, а будто делится со мной внутренней силой, показывает пример, какой должна быть сильная женщина. И я обо всём рассказываю без единой слезинки.

— И что ты собираешься делать? — спрашивает мама. — Я тебе помогу, Ника, конечно. Но ты хочешь ходить в тот офис, где вы вместе работали? Собираешься мучить себя воспоминаниями, просто ходя по улицам, где вы вместе гуляли? Воспоминания тоже могут ранить. Они та самая соль на рану, и она не заживёт. У тебя и так будет вечное напоминание о нем перед глазами — твой ребенок.

Это говорит моя мать? Железная леди Аглая Петровна? Она как будто сама это все переживала. Наверное, так и есть. Только у отца не было выбора, а у Андрея был. И он выбрал не нас.

— Я смотрю, у тебя есть предложение? — догадываюсь, глядя на замолчавшую маму.

— Ты можешь остаться здесь, со мной. Что бы я ни говорила, ты моя дочь, — улыбается, погладив меня по руке. — Но ты можешь поехать в Москву к Серафиме. Там и возможностей больше, а ты можешь в своем этом дизайне хорошо развернуться. Было бы желание, Вероника. Или предпочтешь лежать и захлёбываться слезами? Да, они будут, но их никто не должен видеть. Вой в подушку по ночам, но беззвучно, а утром вставай и покоряй новые вершины.

И снова она права. Видимо, сама так делала, а я и не видела. Москва, тетя Серафима, а мама сможет приезжать к нам… И да, я могу работать на удалёнке, потом отдать ребенка в сад и выйти в офис.

— Я поеду к тете Симе, — недолго я думаю над ответом. — Ты сможешь съездить на квартиру и собрать мои вещи?

Глава 5

Смотрю, как Костя вылетает из кабинета и почти скатывается по лестнице.

— Что? — спрашиваю одними губами, поймав его взгляд.

Он делает характерный жест ладонью по горлу. Понятно, головы полетят. Когда в кабинет поднимается Пашка, Волков манит меня пальцем к комнате отдыха.

Я поднимаюсь, чтобы узнать, что такого могло произойти и к чему готовиться мне, когда с планшетом в руках ко мне подбегает Катя.

— Ник, смотри, — показывает мне наброски, листая туда-сюда. — Какой шрифт лучше?

Какой к черту шрифт? Так, надо сосредоточиться. Этот проект уже не просто горит, а полыхает. И за него я как раз могу получить нагоняй от нового начальства.

— Оставляй Таймс, — включаюсь в рабочий процесс.

— Ага, — кивает Катька. — Ник, — понижает голос, — как тебе наш новый креативный? Красавчик же.

— Не обратила внимания, — как можно спокойнее отвечаю. — И вообще, — стучу ногтем по планшету, — о работе думай, а не о… новом креативном.

А не о моем бывшем. И рассмотрела же, красавчиком называет. Я не могла взгляд на него поднять, а она… Но надо смириться, потому что в ближайшее время Андрей станет темой номер один в офисе.

— Верните мне Михалыча, — едва ли не с болью в голосе обращается, кажется, к всевышнему Костя, когда я вхожу в комнату отдыха. — Этот Соколовский лютый зверь. Амбиций выше крыши, идей из своей Америки привез, теперь мне часть проектов переделывать. Думаю, всем нам. Так что будем ночевать на работе.

А вот это мне совсем не подходит. Я могу взять кое-какую работу домой, но задерживаться мне нельзя. Детский сад не работает круглосуточно.

— А ты не преувеличиваешь? — спрашиваю с сомнением.

Хотя я не видела Андрея шесть лет. Наверняка он стал другим. Тем более сейчас начальник. Креативный директор. Идей у него всегда было много. И подход к ним был действительно творческим. Наверное, в Лос-Анджелесе смог многое реализовать.

— Это я ещё приуменьшил, — возмущается Волков. — Кстати, а на собрании с тобой что было? Ты сидела белая, потом зеленая. Я думал, в обморок грохнешься.

— Давлением мучаюсь, — серьезно отвечаю и отвожу взгляд.

Костя так пристально меня разглядывает, как будто в самую душу залезть хочет. Увы, я давно туда никого не пускаю, научилась отгораживаться, держать дистанцию.

— А я уже решил, что ты знакома с Соколовским, — пожимает он плечами. — Твою макушку так и сверлил взглядом. Нет, может, у него, конечно, фетиш, да и макушка вполне впечатляющая…

— Костя, не неси чушь, — прерываю его. — Пойдем лучше работать.

— Интересно, что Пашка скажет, — бормочет Волков, выходя в опен спейс.

А вот Паши нет намного дольше, чем не было Кости. Ну не съел же его там Андрей. Хотя наверняка многие об этом подумали.

— Ника, обедать идём? — снова подходит ко мне Катя. — Или будешь ждать? — кивает наверх.

— Идём, — поднимаюсь я. — У меня законный обеденный перерыв.

И заодно, даже если сейчас выйдет Паша, я могу оттянуть ещё на полчаса встречу с Андреем.

Черт, опять только при мысли об этом ладони потеют. Но не обрушится же небо мне на голову, не разверзнется же земля под ногами.

Останавливаюсь как вкопанная, не дойдя до лифта пару шагов. А если?..

— Ника, с тобой определенно что-то не то, — замечает Катька. — Да не переживай ты за проекты, у нас все же в порядке. Ну, поправим кое-что, если большому боссу не понравится.

Ох, знала бы она, что не проекты меня сейчас волнуют. Мысль, пришедшая в голову, болью пульсирует в висках и вызывает приступ тошноты.

А если он запросит личные дела сотрудников? Сопоставит даты и поймет…

В столовой вяло ковыряюсь в тарелке, Катька все что-то щебечет. И, конечно, о новом креативном.

— Смотри, отпустил, — кивает она в сторону входа в столовую.

Поднимаю голову и вижу, как появляется хмурый Пашка. Видимо, и ему досталось от Андрея. Заметив, что я на него смотрю, уже отбывший свою пытку арт-директор, кивает мне и, взяв только салат, направляется к нам.

— И тебе работы подкинули? — спрашиваю я, окончательно потеряв аппетит.

— Не так все плохо, как, скорее всего, напел тебе Костик, — ничуть не успокаивает меня Паша. — Он ждёт тебя после обеда.

Ну все, Ника, тянуть больше некуда. Да и незачем… Ничего не говоря, поднимаюсь и под удивлёнными взглядами коллег иду на свою Голгофу.

Будь что будет. У меня, может, тоже амбиции, работу я терять не хочу, поэтому придется смириться с тем, что с Андреем мы будем встречаться.

Опен спейс ещё полупустой, я беру планшет… А руки все равно трясутся. Главное, чтобы голос в нужный момент не подвел.

Андрей не должен видеть, как мне плохо, как меня выбила из колеи наша встреча. Он не должен узнать, как я страдала и сходила с ума, пока он прохлаждался с коктейлем в Голливуде.

Дважды стучу и, выдохнув, нажимаю на ручку. Снова смотрю куда угодно, но только не на Андрея. Не могу пока.

— Добрый день, — киваю, занимая кресло. — Вы ознакомились с проектами, над которыми моя команда сейчас работает?

Включаю планшет, чтобы смотреть на экран. Открываю первый видеофайл…

— Ты так и будешь избегать зрительного контакта? — его голос поднимает все волоски дыбом на моем теле. — Посмотри на меня, Ника.

Он не делает вид, что мы незнакомы. Ну, в принципе, за закрытой дверью кабинета нам и не надо притворяться.

Нехотя отрываю взгляд от планшета и перевожу на Андрея.

«Глупое сердце, не бейся. Все мы обмануты счастьем», — всплывают в голове есенинские строчки.

И теперь мне понятен их смысл. Только глупое сердце грохочет на весь кабинет, когда я снова начинаю тонуть в этих серо-зеленых глазах.

— Ну, здравствуй, Ника, — Андрей улыбается, как будто мы старые знакомые.

— Может, мы вернёмся к работе? — интересуюсь я.

— Расскажи, как ты, — он будто не слышит меня. — Муж? Дети?

Серьезно? Я не понимаю, он издевается или для него на самом деле ничего необычного не произошло? Хотя столько времени прошло… Это только для меня все было как вчера, только мои раны сегодня вновь начали кровоточить. А для Андрея, возможно, прошла целая жизнь, наполненная Штатами, знойными красотками и морем впечатлений.

Глава 6

Он почти не изменился. Немного другая прическа, лёгкий загар, как будто только из отпуска, морщинки вокруг глаз. А вот между бровей все та же вертикальная складка.

Андрей часто так хмурился, когда ему в голову приходила какая-то мысль. А я разглаживала ее пальцами, смеясь, что он прибавляет себе этим пару лет.

Вот и сейчас у меня даже кончики пальцев показывает, так хочется протянуть руку и провести по лбу.

Черт! Нет! Нельзя прикасаться, лучше избегать встреч. Как будто и не было этих шести лет. Как будто мы все те же вчерашние выпускники с большими планами.

— Проект, — Андрей смотрит в ноутбук, и я выдыхаю.

Работа. Мы здесь для того, чтобы работать, а не вспоминать. А все равно невольно мысли возвращаются в прошлое. Ничего, я это пережила, я справилась. Сейчас будет легче.

— Сейчас все силы брошены вот на этот, — поворачиваю планшет. — Звукорежиссёр сейчас сводит звук, монтажеры должны к завтрашнему дню закончить.

— Тогда завтра мне представишь все, — выслушав меня, кивает Андрей.

— Хорошо, — сразу соглашаюсь я, а потом до меня доходит. — Но завтра же выходной!

В офис я точно не смогу приехать. Только если ненадолго завезти Сашку к тете Симе. Но я уже обещала, что мы пойдем гулять, зайдём в кафе-мороженое. И вот Андрей Витальевич портит мне все планы.

— А ты арт-директором стала, работая строго по графику? — удивляется Андрей. — Или тебя дома кто-то ждёт?

И смотрит так, как будто знает о чем-то или догадывается. Но ведь он не может знать!

— Моя личная жизнь никого в офисе не касается, — говорю с нажимом, чтобы больше подобных вопросов не было. — Работу я свою выполняю. И выполняю ее ответственно.

— Значит, завтра жду проект, — беспрекословно произносит Андрей. — И да, — предупреждает мое предложение, как будто знает, о чем я думаю, — не на почту, а лично. Я буду здесь целый день, вникать надо в дела.

Так и хочется съязвить по поводу того, что вот уж у кого личной жизни нет, видимо, поэтому и лезет в чужую.

— Я могу быть свободна, Андрей Витальевич? — холодно спрашиваю, хотя внутри все кипит, но ему об этом знать не стоит.

Ни о чем, что происходит в моей жизни, что я пережила за эти годы, он не узнает. Для него я тоже буду карьеристкой, как и для всех здесь.

— Завтра ещё жду информацию по остальным твоим проектам, — добивает меня Соколовский.

Выхожу, слишком громко хлопнув дверью. На меня поднимается несколько пар глаз, а я делаю несколько глубоких вдохов и как ни в чем не бывало начинаю спуск по лестнице.

Ничего, пережила же. Никто не умер. Дальше ведь будет легче? Должно быть.

Но внутри у меня все равно не остывает вулкан, готовый вот-вот извергнуть лаву. А Андрей спокоен. Да, кто я для него? Бывшая девушка, с которой он недолго прожил. Сколько таких, как я, было за шесть лет?

Нет, об этом я точно не должна думать. Много чести… Ещё травить себя подобными мыслями и гадать на кофейной гуще.

— Смотрю, тебе тоже пришлось несладко, — когда я сажусь на стул, за моей спиной вырастает Волков. — Держи, подсласти вторую половину рабочего дня, — кладет он рядом с моей рукой шоколадку. — Не печалься, Вероника Савельевна, прорвёмся. А макушка у тебя и правда ничего.

Костик, видимо, уже отошедший от встречи с новым коммерческим, в порыве чувств чмокает меня в макушку, и я даже подпрыгиваю на стуле.

— Дурак, что ли? — вопрос риторический, и никто на нас особо внимания не обращает.

Почти никто… Поднимаю взгляд и вижу наверху Андрея с телефоном у уха. Мы лишь на секунду цепляемся глазами, но мои щеки начинают гореть. Ну, Волков… Как будто специально момент подгадал и тут же сбежал. Умеет же человек появляться из ниоткуда и исчезать в никуда.

Отправляю в наш командный чат несколько сообщений. Проект я ему предоставлю завтра, так и быть. А остальные пусть сам смотрит, не маленький, разберётся.

— Ника, пойдем, — зовёт меня звукорежиссёр. — Послушаешь.

— Иду, — поднимаюсь я.

Уж лучше с ним, а потом и с монтажером, чем под взглядом Андрея, который, вместо того чтобы вникать в дела, как он сказал, наблюдает за работой отдела.

Остаток рабочего дня протекает как обычно. Соколовского я, слава богу, больше не вижу, даже ловлю себя на мысли, что на пару минут могу забыть о том, что он мой новый начальник.

— Как дела? — спрашиваю у монтажера, глядя на время.

Мне уже пора выезжать за Сашкой, а то останется моя крошка одна в группе.

— Скоро доделаю, — отвечаю Толик. — Сброшу тебе на почту, когда будет готово.

— Отлично, — хлопаю его по плечу. — Все, я побежала.

Опен спейс уже не так гудит, как днём. Несмотря на приход нового креативного и лютующих после встречи с ним арт-директоров, многие разошлись по домам. Да, не все здесь такие трудоголики, как Андрей. И из кабинета до сих пор не вышел, и завтра собирается здесь торчать весь день.

Неужели его никто дома не ждёт?

«Опять, Ника? Хватит уже», — мысленно одергиваю себя и иду к лифтам.

В детский сад приезжаю даже не в числе последних. Забираю Сашку, прощаюсь с воспитателем.

— Мам, — дочка поднимает на меня свои красивые серо-зеленые глазки, — мы же завтра поедем в парк?

— Малыш, — вздыхаю я, — поедем, но не сразу. У нас на работе небольшие перемены, поэтому надо быть там.

— А с тобой можно? — с надеждой интересуется.

У меня по позвоночнику скатывается ледяная волна, стоит только об этом подумать. Я брала дочку с собой пару раз, когда в выходной надо было заскочить в офис. Но нет… Только не сейчас. Как представлю, что они с Андреем могут встретиться. Как подумаю, что он может догадаться. Да у меня инфаркт готов случиться от одной мысли!

— Саш, а может, к тете Симе на блинчики? — пытаюсь отговорить дочь и захожу с козырей.

— Не знаю… — тянет дочь. — Я подумаю.

Деловая какая… Улыбаюсь, глядя на нее в зеркало заднего вида. Сашка хмурится, и та же межбровная складка пролегает на ее лице. Господи, дай мне сил…

Глава 7

«Ника, сбросил», — читаю сообщение от Толика и открываю ноутбук.

Надеваю наушники, чтобы не разбудить Сашку, и включаю присланный файл. Этим результатом заказчик должен быть доволен. Мы уже трижды переделывали — то цветовая гамма не та, то увеличить время надо.

Остаётся ещё один возможный недовольный — новый креативный директор. Надеюсь, дел у него хватает, долго меня не задержит.

Я уже договорилась с тетей Симой, что Сашка побудет утром у нее. Еле отговорила от поездки в офис. Пообещала, что заберу быстро и ничто нашим планам не помешает. И никто… Хотя попытка была.

Посмотрев рекламный ролик несколько раз, разобрав его на фрагменты и убедившись, что все в порядке, прикрываю глаза. Устала, чертовски устала. Я люблю свою работу, но сегодня она превратилась в каторгу.

— Прорвёмся, — убеждаю сама себя и иду спать.

Утро начинается с маленьких ладошек на моих щеках. Улыбаюсь сквозь сон.

— Мама, — тихо зовёт меня Сашка. — Просыпайся.

— Не хочу, — отвечаю я, сгребая ее в охапку и укладывая рядом с собой.

— Мама, — строго повторяет дочка, — ты сама говорила, что нельзя лениться. Тем более у нас много планов.

Что правда, то правда. Поэтому нехотя поднимаюсь и иду в ванную. Сборы у нас много времени не занимают. От завтрака Саша отказывается, вспомнив про блинчики тети Симы. Я выпиваю кофе почти на ходу, и мы бежим к машине. Квартиру я снимала специально недалеко от маминой сестры, чтобы она могла меня подстраховать с Сашкой, если что. Доезжаем быстро под тихую музыку. Дочка особо что-то сегодня не болтает, задумывается о чем-то.

— Не выспалась? — спрашиваю, подходя к подъезду.

— Мам, ты только не вздыхай, — просит Саша, останавливаясь. — А когда папа вернётся?

Я и сама будто ногами в асфальт врастаю. Она спрашивала о нем в сознательном возрасте, и я прекрасно понимала, что этих вопросов не избежать. Конечно, Сашка видела, как за другими детьми в сад приходят отцы, как гуляют с ними на улице. И я объяснила, что папа уехал далеко-далеко за океан. Я ведь и не лгала дочери.

Вопросов давно уже не было. Саша, кажется, с первого раза меня услышала и поняла. И вот сейчас… Именно сейчас? Почему? Она будто чувствует, что он рядом, что я думаю о нем.

— Малыш, — пытаюсь соскочить с этой темы, чтобы подумать над ответом, — давай поговорим позже, когда я вернусь. Мне сейчас очень срочно надо попасть на работу.

— Хорошо, — кивает дочка и набирает на панели домофона нужный номер квартиры.

У тети Симы я даже не снимаю обувь. Раньше поеду — раньше вернусь. Целую Сашу, которая уже засучила рукава, чтобы помогать тете, и иду к машине.

Не сразу трогаюсь с места. Смотрю перед собой, ничего не видя, и думаю. А если бы я тогда сказала Андрею о ребенке? Он бы остался или просто переводил мне деньги? А если бы остался, не сказал бы через год, что все так не вовремя и рухнула его мечта?

Мне нужно было, чтобы он остался только из чувства долга, как и не хотела рвать себе сердце, общаясь с ним по Скайпу или в мессенджерах только по поводу Сашки.

Все, выбор мы оба сделали. И нет сейчас смысла гадать, правильный он или нет. Хотя кто точно может сказать, где оно — это правильное?

В любом случае все уже случилось так, как случилось. Время назад не отмотать, а жизнь не переиграть.

А если сказать теперь?

Вот вам, Андрей Витальевич, готовый ребенок, не надо бодрствовать ночами, менять подгузники, приучать к горшку и следить, чтобы не тащила в рот все подряд. Только нужна ли ему Сашка? Судя по тому, что он выходной день собрался провести в офисе, его по-прежнему интересует только карьера.

А больше всего я боюсь, что дочь почувствует себя на моем месте. Ненужной…

Так, Ника, хватит снова себя жалеть! Завожу двигатель и трогаюсь с места. К офису подъезжаю к половине десятого и ни капли не удивляюсь, что дверь в кабинет Андрея открыта. И больше в опен спейсе никого. Видимо, прав был Пашка. Не так все страшно, как расписывал Волков.

Презентация уже на планшете, хотя не мешало бы посмотреть и на большом экране, но это Андрей может сделать уже и без меня.

Поднимаюсь, но в последний момент замираю и даже не дышу.

— Яна, я не могу срываться с работы, чтобы отвезти Тима на прививку, — повышает голос Соколовский, и я теперь отчётливо слышу каждое слово. — Ты ведь записывалась заранее… Нет, я не приеду ни через час, ни через два. Не знаю, смогу ли вообще сегодня. Все, Яна, созвонимся.

Стук телефона о столешницу, а я так и стою. Яна, Тим на прививку… Интересно, это сокращённо от Тимофея или Тимура?

Сердце немного болезненно сжимается после услышанного. Да и вообще… Все тот же трудоголик. Не завидую я его Яне, потому что по себе знаю, как одной тяжело справляться с ребенком.

Так, надо идти. Делаю несколько громких шагов и стучу в открытую дверь. Андрей стоит у окна, руки в карманах, но тут же оборачивается.

— А ты рано, — замечает с небольшим удивлением. — Проходи. И дверь закрой.

— Доброе утро, — говорю я. — Давайте быстро разберемся с презентацией, потому что у меня мало времени.

Надо четко очертить границы и дать понять, что не все готовы жертвовать семьёй ради работы. Все в разумных пределах.

— Ты так и собираешься мне выкать? — спрашивает Андрей. — Мы здесь одни.

— Лучше соблюдать субординацию, — отвечаю и включаю презентацию.

Кажется, происходящее на планшете мало интересует Соколовского. Он постоянно перематывает, останавливает видеодорожку. Я кое-что комментирую, уточняю пожелания заказчика.

Андрей кивает и наконец возвращает мне планшет.

— Хорошо, — выносит свой вердикт. — У тебя всегда получалось отлично воплощать концепцию, которая приходила мне в голову.

Молчу. Мне нечего на это ответить. Но да, у меня картинка в голове сразу вырисовывалась, когда Андрей объяснял мне, что придумал.

— На этом все? — интересуюсь я.

Глава 8

Я должна выбросить мысли о Соколовским из головы и посвятить этот день дочери, как и обещала. Но Андрей, ничего особенного не делая, маленькими ядовитыми дозами проникает в каждую клеточку моего тела. И когда я вся буду инфицирована снова этим мужчиной, когда он захватит все мои мысли, я снова сломаюсь. Наваждение какое-то.

Будто я опять та Ника, которая пришла в себя на больничной койке и умывалась своими слезами, пока Андрей планировал свою поездку в Штаты.

Нельзя! Я сильная, самодостаточная и жила без него столько лет. Проживу и дальше. Проживем…

Когда я возвращаюсь к дому тети Симы, звонит телефон. Нет, чуйка — это точно семейное у нас. Сашка с утра ошарашила меня вопросом об отце, интересно, что сейчас подготовила мама.

— Привет, — отвечаю, достав ключ зажигания и выходя на улицу.

— Привет, Ника, — мамин голос все ещё звучит молодо и бодро. — Как ты? Как Саша?

— Все хорошо, — выдыхаю, понимая, что Андрей уже занимает слишком много места в моей голове.

И почему я подумала, что звонок матери связан с ним? Хотя… Если он ездил к родителям, то она вполне могла узнать об этом.

Всё-таки ее идея с переездом была просто гениальной. Здесь, в Москве, ни у кого не было вопросов, кто отец моего ребенка, почему я одна. Ведь здесь я никого и не знала поначалу, кроме тети Симы.

— Я решила к вам приехать, — неожиданно ошарашивает меня новостью мама. — Вас стеснять не буду, остановлюсь у Серафимы.

— Можешь и у нас, — выдавливаю из себя.

Она поймет… Все сразу поймет. Про Андрея мы с ней с того дня в больнице и не вспоминали. Да, я иногда ловила мамины взгляды, когда начинала снова терзать себя, но приходилось тут же улыбаться. Я же решила, что буду сильной и забуду о нем. И если решила, то надо делать. Потому что слова, которые не подкреплены действиями, всего лишь ветер.

— На полу спать? — смеётся мама. — Я уже не в том возрасте. Билеты взяла на понедельник, вечером буду. Все, Ника, целую, пошла собирать вещи.

— Хорошо, пока, — на автомате отзываюсь и сажусь на скамейку.

Что-то много всего в последнее время. Андрей вернулся, мама приезжает. Стук сверху приводит меня в чувство, и я поднимаю голову. Сашка машет мне рукой через оконное стекло, и я, улыбнувшись, повторяю ее жест. Поднимаюсь в квартиру на неожиданно потяжелевших ногах, и дочка сразу начинает крутиться вокруг меня.

— Мам, поедем? — заглядывает мне в глаза с предвкушением.

— Егоза, — доносится из кухни голос тети Симы, — дай маме хоть поесть. Ника, иди сюда.

А полезет ли мне сейчас хоть кусок в горло? Но день будет долгим, поэтому надо хоть что-то в себя закинуть, чтобы не упасть в голодный обморок.

Мою руки, прохожу и падаю на табуретку, прислоняясь к стене спиной. Тетя Сима поворачивается ко мне и хмурится.

— Так, — подходит и прикладывает ладонь к моему лбу, — температуры нет. Тогда это явное переутомление.

— Да все со мной нормально, — добавляю в голос бодрости. — Сейчас твои целебные блинчики придадут мне сил на весь день.

— Наши, — поправляет меня Сашка. — Я тоже помогала готовить.

— Конечно, ваши, — притягиваю дочку к себе и целую.

Не знаю почему, но Саша больше не задаёт вопросов о возвращении отца. В субботу мы все же попадаем в парк и в кафе, а в воскресенье наводим порядок дома и готовим сырные крокеты, которые съедаем за просмотром мультфильма. Такая у нас воскресная традиция — готовим что-то новое.

Утро понедельника начинается с сообщения в корпоративном чате. В шесть тридцать, черт подери, утра!

«Собрание арт-директоров в моем кабинете в восемь. Соколовский А.В»

— Ночуешь ты, что ли, в этом кабинете? — тихо говорю я, откладывая телефон.

— Мамочка, что? — Сашка тоже продирает глазки и приподнимает голову.

— Полежи ещё чуть-чуть, — говорю ей, а сама поднимаюсь.

Вроде же образованный человек, должен был изучить трудовой договор, где указано черным по белому, что рабочий день начинается с девяти. Вот же… трудоголик! Такое впечатление, что у людей нет детей, семей и личной жизни.

Надеюсь, другие сотрудники, в отличие от меня, отключили на ночь оповещения.

В офис вхожу без десяти восемь, держа в руках стаканчик кофе. Дома выпила, по дороге ещё один купила. Сашу сегодня самую первую в сад привезла, но она недовольства не высказала. Молча переоделась и пошла в группу.

А вот у меня есть пара вопросов к нашему руководству.

Заспанный и взлохмаченный Костя появляется следом за мной. Дверь в комнату отдыха открыта, и там досыпает приехавший первым Паша.

— Мне нужно много кофе, — зевает Волков. — Желательно с антидепрессантами. Меня этот Соколовский до нервного тика точно доведет. Вот скажи, Ник, вроде ничего такой мужик, у него бабы, что ли, нет, чтобы под бочком утром греться, а не переться на работу?

Нет, ну это просто черт возьми… Сначала Катя с констатацией, что наш новый креативный директор красавчик. Теперь Костя со своими теориями о личной жизни Андрея. Если бы они знали… Но мне даже вида подавать не стоит. Я знала, что разговоров о Соколовском будет много. Вот только меня в них втягивать не надо.

— Волков, если ты так много болтаешь, значит, вполне выспался, — появляется из комнаты отдыха Паша и забирает у Кости стаканчик с кофе. — Живительный напиток, — блаженно щурится.

— Нет, ну а как ещё объяснить такое рвение в понедельник утром? — продолжает возмущаться Костик. — Импотент он, что ли?

Да никакой он не… Отворачиваюсь, понимая, что воспоминания, от которых кидает в жар, сейчас совершенно некстати. Поднимаю глаза и ловлю насмешливый взгляд Андрея. В пустом опен спейсе наш разговор со своего балкончика он наверняка хорошо слышал. Надеюсь только, что мою реакцию не рассмотрел.

Оттолкнувшись от перил, Андрей скрывается в кабинете. Часы показывают ровно восемь.

— Парни, время, — сообщаю я, и мы поднимаемся в кабинет.

Глава 9

Лицо Андрея становится каменным, а я под взглядами трёх пар глаз чувствую себя голой. Наконец Соколовский, казалось бы, равнодушно спрашивает:

— Вы не выспались, Вероника Савельевна, или не с той ноги встали? — и откидывается на спинку своего кресла.

Ох, как это обманчиво. Он всегда умел справляться с эмоциями, и это не изменилось. Но меня не обманешь — сейчас он злится. Однако не потому, что я его отчитала при Пашке и Косте. Здесь что-то другое, только… Я не могу понять что.

— Но Ника права, — поддерживает меня Волков, обретя первым дар речи. — Если вы планируете подобные собрания ежедневно, то надо предупреждать не за полтора часа до начала.

— А у Вероники Савельевны это был лимит слов на день? — Косте достается вообще убийственный взгляд. — Я вопрос задал ей.

— Я выспалась, — отвечаю на первую часть. — И встала с той ноги.

Волкову, конечно, спасибо, что поддержал меня, но если бы он знал… Ни за что бы не полез. И я ведь просто обозначила рабочий момент, но такое впечатление, что эта перепалка начинает переходить во что-то личное. Не с того мы начинаем общение, точно не с того.

— Я никого не заставлял приезжать, но вы все здесь, — констатирует факт Андрей. — Делаю вывод, что работа для вас важна и личные дела вы можете подвинуть.

Я едва не открываю рот, чтобы снова возмутиться. Молчи, Ника, это же Соколовский, который готов пахать день и ночь, забыв про сон, еду и прочие прелести жизни.

— Вы устроили нам проверку? — молчавший до этого Пашка усмехается. — Креативненько, креативненько… — бормочет уже тише.

— Надеюсь, из-за этого вы не станете устраивать офисные войны, — теперь уже улыбается Андрей и почему-то при этом смотрит только на меня. — Послушайте, я пришел сюда с наработанной уже базой собственной клиентуры. Причем не только в России. И я хочу, чтобы мы стали сплоченной командой.

Командой, Соколовский? Мы были с тобой вдвоем неплохой командой и могли бы к этому, что имеем сейчас, прийти вместе, но ты сам развел наши пути-дороги.

— Если вы хотите масштабно развернуться, — почесав висок, говорит Костя, — то нужно больше сотрудников. И ещё хотя бы один арт-директор.

— Это не все, — довольный собой, Андрей снова улыбается.

Господи, да что он ещё придумал? Представляю, какие грандиозные у него планы. И ведь реализует. Пойдет против всех и всего ради успеха. Только смогу ли я в этом поучаствовать с наверняка ненормированным графиком?

— Вы хотите работать не только на прямых заказах, но и представлять нас в условиях конкуренции, — понимаю я.

Азарт, ажиотаж, желание показать себя и быть первым — мне все это нравилось в Андрее. Я заражалась этим, мы участвовали во всевозможных конкурсах. Но даже второе место Соколовского не устраивало. Синдром отличника. А потом то, что мне в нем нравилось, стало нашим камнем преткновения.

— Да, — подтверждает Андрей. — Поэтому будьте готовы к командировкам. И именно наши проекты должны выбирать заказчики, объявившие конкурсы.

— А сверхурочные и командировки хоть оплачиваться будут? — спрашивает Волков.

А я в это время лихорадочно соображаю. Как мне отвертеться от командировок? Андрей привык к большому размаху — небольшие вершины не для него, ему надо покорить Эверест.

— Насчёт финансирования не переживайте, — кивает Соколовский, чем радует Костика, но отнюдь не меня. — Эта неделя ещё пройдет в обычном для вас режиме, а потом… Если вы не справитесь с нагрузкой, если вам не нравится мой подход, то я никого не держу. И передайте это все своим командам. Заодно подготовьте мне список, у кого штат не полностью укомплектован, кто, возможно, тормозит работу. Плюс Никитин обещал проспонсировать курсы, если у кого-то недостаточная квалификация. Кстати, языковые курсы, особенно вам, тоже понадобятся. Кто какими языками владеет и на каком уровне?

Да, это мощно… И я бы порадовалась такому новому креативному, попробовала бы договориться, чтобы в командировки ездили Пашка с Костей, а я бы занималась местными клиентами, если бы этим креативным не был Соколовский.

Его амбиции только возросли, и он этой конкуренцией как будто только хочет потешить свое эго. Или, может, во мне просто говорит прошлая обида.

Но насчёт языков он прав — да Соколовский, кажется, вообще обо всем подумал и все продумал, едва заступив на должность. Не зря все выходные просидел в офисе, хотя стратегию развития можно проработать и дома.

— Я не против вашего подхода, Андрей Витальевич, — Паша переваривает информацию первым. — Мы сможем, — кивает он Костю, — а вот у Ники ма…

Заткнись, Протасевич! Надо срочно спасать ситуацию. Я понимаю, что Пашка хочет как лучше, но он сейчас все испортит.

— Мама болеет! — быстро перебиваю его. — Поэтому командировки, — развожу руками, — сами понимаете…

Оба арт-директора знают о Сашке, даже виделись с ней. Первый раз я привозила ее в офис, когда в субботу мне позвонил Волков и завопил, что проект, над которым мы вместе работали, просят презентовать неожиданно приехавшие заказчики. Костя мог бы представить его и один, но работали мы вместе, поэтому категорически отказался. Второй раз я приехала с дочкой, уже забрав ее из сада, когда поняла, что забыла телефон. А Пашка засиделся в офисе.

Андрей недоверчиво, даже подозрительно на меня смотрит. Ну да, ляпнула первое, что подходило, чтобы закончить фразу Паши. Только вот Соколовский мою мать знает, а тот, кто с ней знаком, никогда в жизни не поверит, что она может болеть. У нее, кажется, даже насморка никогда не было.

— И чем болеет ваша мама? — Андрей кажется очень участливым начальником, но я вижу, что он не верит мне.

— Простите, я не хочу об этом говорить, — уже увереннее отвечаю. — Но я всегда на связи и заданный вами ритм выдержу, пусть и удаленно.

— Обсудим вашу ситуацию позже, — задумчиво произносит Соколовский. — Можете быть свободны.

Да не хочу я с тобой обсуждать никакие ситуации! Тем более свои личные. Ох, и пусть мама меня простит.

Глава 10

— Ник, — подходит ко мне Катя где-то в середине рабочего дня, да ещё так заговорщически шепчет, будто узнала все тайны Мадридского двора.

— А? — чуть оборачиваюсь и едва не сталкиваюсь с ней носами, так низко она ко мне наклонилась.

— Я тут погуглила нашего нового босса, причем и на английском, — начинает она.

— Катя! — обрываю ее. — У тебя работы мало? Надо эту неделю максимально отработать.

Я не хочу знать ничего об Андрее. Конечно, он вряд ли настолько значимая и знаменитая персона, что о нем будет статья в Википедии, но не хочу… И сейчас даже уши заткнуть есть желание, потому что Катьку так и прёт поделиться.

— Да ничего там такого нет, — вздыхает она, поняла, что я не заинтересована. — По крайней мере, о личной жизни ничего.

Ну да, всех волнует, кто с кем спит, платит ли алименты и тому подобное. Честное слово, как будто Катя собирается с ним детей крестить или, ещё лучше, воспитывать общих.

Стоит только подумать об этом, как сердце болезненно сжимается, что дыхания не хватает.

И это я всего лишь на Катьку реагирую, которая подошла поделиться информацией. А есть ещё незнакомая мне Яна, из-за которой я почувствовала укол ревности, только услышав, как Андрей разговаривает с ней по телефону. И не только Яна…

Ещё болезненнее мысль о дочери, которая спрашивает о возвращении отца, но не дождется. Ведь у него есть Яна и Тим. Хотя на первом месте все равно работа, идеи, продвижение.

Себя уже давно не жалею, а вот женская солидарность неожиданно занимает место ревности. Это же как надо терпеть и почему, что у Андрея нет времени на них, он днями и ночами в офисе?

Нет, если я стану думать об этом, то окончательно запутаюсь. Вот же Катька! И надо было ей подойти с этим разговором именно ко мне. Слава богу, мне не приходится комментировать ее последнюю реплику о личной жизни, потому что меня спасает Волков. Надеюсь, хоть он по работе.

— Ника, можно на секунду тебя? — он в руках с планшетом едва ли не бежит ко мне из своего «мини-отдела» к столам моих ребят.

Спасибо, Костик, хоть до конца дня!

— Можно, — отзываюсь и откатываюсь на стуле от стола, едва не зацепив колёсиком Катькину ногу.

— Ладно, пойду я работать, — говорит моя копирайтер.

— Отличное решение, — поддерживаю ее. — Что у тебя? — спрашиваю у Волкова.

— Смотри, — кладет передо мной гаджет и включает не до конца смонтированный ролик. — Я сам разработал эту концепцию, даже не привлекал маркетологов, сам проанализировал все, сделал все чётко для целевой аудитории, — распинается он, хотя я все ещё не понимаю, к чему он клонит.

— Смелое цветовое решение, но оно привлекает внимание, — замечаю я, пока Костя переводит дыхание.

— В этом и была задумка, — кивает Волков. — Вот тут переход грубый, — делает раскадровку и увеличивает фрагмент.

— Но, Костя, это же… — только собираюсь сказать, как рядом с моим вторым плечом раздается:

— Это же комплементарные цвета.

Я застываю и даже не дышу. Хочется ногтями проткнуть поверхность стола, но нельзя, ведь это будет заметно. Такое впечатление, что у меня сейчас на двух плечах сидят ангел и демон.

Когда он успел спуститься, что мы даже не заметили? Как подошёл так неслышно?

Близко… Слишком близко, черт возьми, будто издевательство! Я чувствую его дыхание на шее. Запах его тела, его собственный запах пробивается сейчас через шлейф парфюма и лосьона после бритья.

Вот бы все органы чувств сейчас у меня разом отказали! Ни голос Андрея, ни его вид не будили во мне столько воспоминаний и давно затопленных внутри ощущений, как его запах.

— Взаимно-дополнительными, — улыбается Костя. — Спасибо, шеф, я знаю, что это такое. Заработался я что-то. Ника, не бледней, вот тебе вкусняшка, — ни капли не смущаясь Андрея, Волков кладет мне на стол жестяную коробочку с мятными конфетами.

Я снова отталкиваюсь от стола, чтобы оказаться подальше от Соколовского, который и не думает отходить от меня. Но ему везёт не так, как Катьке. Колёсико кресла проезжается по дорогим туфлям наверняка из натуральной кожи.

— Ника, — поморщившись, шипит Андрей.

— Прошу прощения, — вежливо отвечаю, стараясь выглядеть максимально виноватой.

Он не должен понять, как я на него реагирую. Не должен видеть, насколько сильно его близость выбивает меня из колеи.

Как от этого избавиться? Как опять похоронить свои чувства? Хотя, судя по всему, они не зарыты в могилу были, а пребывали в шестилетнем летаргическом сне, куда я их сама же и отправила. Ну, или в таком случае скорее в коме.

— Не нравится мне этот парень, — смотрит Соколовский вслед Костику. — Говорит много, к чужой помощи прибегает.

Я бы подумала, что Андрей ревнует, но… Ах, дух соперничества, конкуренция. Только, увы, я не призовой кубок. Кому ты что хочешь доказать?

— Костя — профессионал своего дела, — встаю на защиту коллеги. — И свежий взгляд в нашем деле никогда не повредит. Или вы хотите и между нашими командами создать конкуренцию? Это продуктивной работе не поможет. Мы же все единый организм и функционируем только вместе.

На нас уже начинают обращать внимание ребята из-за соседних перегородок. Пусть мое место максимально отдалено от других, но все же это опен спейс, а не отдельный кабинет.

— Ладно, посмотрим, как он будет работать, — все ещё задумчиво говорит Андрей.

Больше я ничего не отвечаю. Выгораживать Костю? Да его не за что выгораживать. Я сказала чистую правду. По характеру человека не судят о профессиональных качествах. Да, Волков такой: и поговорить, и поюморить, и конфеткой угостить, и лишний раз улыбнуться. Но это не значит, что ему плевать на работу.

— Вы не можете делать выводы, не узнав толком человека, — единственное, что произношу, и возвращаюсь к столу.

Скоро кресло придется менять с такими постоянными разъездами на нет.

— Точно, запрошу личные дела.

Господи, я что, сама ему сейчас подала эту идею? Ника, думай, исправляй ситуацию.

Глава 11

Сразу перевариваю очередное неожиданное присутствие Андрея за своей спиной, потом свою оплошность, и лишь затем до меня доходит… Чужая женщина. Он назвал меня чужой женщиной.

Значит, он думает, что у меня есть кто-то, или так на Волкова намекает? Да Костя со всеми так общается, уже давно коллеги привыкли к его манере. Даже Наташка, секретарша генерального, не ревнует.

Господи, Соколовский, о чем ты только думаешь?

Я не знаю, что у него в голове, но там фантазии всегда были только касательно работы. Не на пустом месте в таком случае он произнес эту фразу. А я что?.. Дура я — вот что. Первым порывом было броситься и доказать любыми способами, что он не прав.

Но… к чему это?

Зачем?

И надо ли?

Пусть думает что хочет, мне оправдываться не за что. Да пусть хоть считает, что я на трассе работала после переезда в Москву. Может, Андрей как раз на мои объяснения и рассчитывал. Увы, их не будет.

Я быстро беру себя в руки и вновь возвращаюсь к работе. Пусть не в полную силу, но я стараюсь. Проверяю, помогаю, общаюсь — это все помогает отвлечься и сместить центр своих мыслей от Андрея.

Чужая женщина…

Да, я для него чужая. Но не ему ли не знать, как можно обыграть слова для лучшего восприятия аудиторией.

Для него чужая, как и для каждого мужчины в этом офисе, но при этом ничья. Я сама по себе. Я только Сашкина.

За полчаса до конца рабочего дня я начинаю потихоньку собираться. Сразу за дочкой в сад, потом за мамой на вокзал. И в пробках простоим будь здоров — самое время.

«Зайди», — приходит сообщение уже не в общий чат, а мне лично.

И на этот раз даже без подписи. А я думала, у него заготовленный шаблон рассылок, но нет.

«Чуть занята, скоро», — отвечаю я, глядя, как сотрудники тоже бросают принадлежности в полки столов, начинают выключать компьютеры.

И вот сегодня мне их хочется подогнать. Кажется, придется бросить машину на парковке около агентства, а самой двигаться на метро — это быстрее будет. Хотя вряд ли после моего утреннего монолога о трудовом договоре Андрей надолго меня задержит.

Когда опен спейс хоть наполовину пустеет, я нехотя поднимаюсь, не забыв захватить планшет — внимательных тоже хватает, и поднимаюсь к Андрею.

— Входи, Ника, — увидев меня, он вполне искренне улыбается.

Нет, это не та дежурная улыбка, которой мы пользуемся на работе, не вежливая, которой мы благодарим, а именно та, которую хочется дарить только близким людям.

— Вы меня извините, но через пару минут заканчивается рабочий день, — напоминаю я. — И мне нужно быть через час в другом месте.

Улыбка сразу слетает с его лица. Даже не предлагает мне присесть. Да пусть думает, черт возьми, что хочет! Главное, не о том, что я сливаю информацию конкурентам.

— Что с Аглаей? — вопрос застаёт меня врасплох.

Андрей меня за этим позвал? Он действительно за всей своей занятостью вспомнил о моих утренних словах, которые я просто выдумала.

Мама, снова прости…

Правильно говорят, что маленькая ложь тянет за собой следующую, а потом ещё и ещё. И это все превращается в большой снежный ком, который раздавит, летя с горы, и понесется дальше.

— Это вас не касается, — держу лицо, может, даже немного высокомерно произношу. — И если на этом все…

— То есть ты хочешь, чтобы мы вели себя вот так? — Андрей, сцепив руки, кладет их на стол.

Белые — отмечаю я. Он их сжимает в замок не просто так. Пытается сдерживать себя.

Но вот одного не понимаю… А на что рассчитывал он? Сердце сейчас просто рвется, чтобы доказать что-то, ещё не совсем понятное, но разум берет верх.

Да, мы должны общаться именно вот так! Вторую креативную идею за сегодняшний день я могу обыграть в свою пользу.

Да, он — вдохновитель, я — воплотитель. А сам сидит и никуда не торопится. А как же Яна? Нет, не столько она, сколько ребенок, которого Соколовский даже не смог свозить на прививку. За Тима вдвойне, нет, втройне обидно. Малыш же ни в чем не виноват.

— Да, Андрей Витальевич, я хочу, чтобы мы вели себя так, — говорю, а у самой будто что-то ломается внутри. — Мы были знакомы давно и недолго, это никак не должно отразиться на работе. Мы не должны обсуждать личное, только по делу и только в пределах офиса. Так будет правильно.

А наше личное при этом ждёт меня в детском саду, чтобы поехать вместе встретить бабушку. Если Сашка спросит снова об отце… Может, рано доносить ребенку мысль, что мы ему не нужны, но надо дать понять… Да ему нынешние Яна с Тимом не нужны, куда уж нам с дочкой тягаться?

Эгоист и карьерист!

Семья у него, наверное, для галочки. Задерживаю взгляд на руках — обручального кольца нет. Да, я это отметила раньше, но всякое бывает: чистка, забыл надеть, потерял, решил обновить.

— Значит, Ника, так? — усмехается Андрей, отворачиваясь к окну. — Хорошо, можете быть свободны.

Выхожу из кабинета, и меня словно все силы покидают. Хочу сесть на ступеньку и, уткнувшись в колени, разреветься.

Зачем ему интересоваться здоровьем моей матери?

Мне не нужна помощь, к которой я могу привыкнуть, а потом все повторится.

Мне не нужен он за пределами офиса!

Работа… Теперь нас с ним связывает только работа. И я с этим должна свыкнуться.

Мы больше не те идеалисты, которые мечтали ночами о совместном будущем. Мы больше не те мечтатели, которым все казалось по плечу.

Мои мечты превратились в цели, которых я достигала, с рождением Саши. Цели становились планами. Потом я их реализовывала.

И прошлое не должно оставаться ярмом на шее. Из него надо вынести уроки. Этим я и занималась. Мужчин обходила стороной. Пыталась, конечно, но все ограничивалось максимум двумя свиданиями в кафе. Мне с ними скучно, а они меня не понимают.

Хотя на самом деле загвоздка была в другом. Они — не Андрей.

Какими бы хорошими ни были люди вокруг, но они — не Андрей, черт возьми!

Глава 12

— Бабуль! — Сашка бросается на шею к моей маме, едва замечает ее.

Я сама не успела, но дочка рассмотрела родное лицо.

— Моя ты хорошая, — мама обнимает ее и идёт к машине. — Привет, Ника, — целует меня в щеку. — Что с тобой?

— Со мной? — не понимаю, точнее, делаю вид. — Да все как обычно.

Она при мимолетном взгляде увидела изменения. На то она и мать. И я рада, что она не была наседкой, иначе бы не получилось той Ники, которая есть сейчас.

Я не чувствовала себя никогда обделенной родительской любовью, пусть кому-то эта любовь и покажется своеобразной. Но это самая настоящая закалка. Мать ничего не говорила мне ни об ошибках, ни о проступках, хотя наверняка было что. Но нет… Она поворачивала разговор так, что мне доставалась пища для размышлений, я не могла даже идти в подростковый протест или юношеский максимализм. И выводы, судя по всему, я делала правильные.

Мы садимся в машину, и я вижу, что у мамы разговор ко мне. Но при Сашке она почему-то не начинает. А это значит… У нас есть только одна тема, которую мы не поднимаем при ребенке. В пробках стоим долго, в итоге к дому тети Симы подъезжаем только через часа полтора.

— Мама, а можно я завтра в садик не пойду? — спрашивает Сашка, когда я паркуюсь и мы выходим из машины. — Я с бабушкой останусь, да? — смотрит она на маму.

— Я не против, — наклонившись, она целует дочку в макушку.

— Хорошо, — соглашаюсь и я.

Тетя Серафима встречает нас накрытым столом, и за небольшой семейной посиделкой я уже думаю, что мне показалось. Мама ни о чем не говорит, и я выдыхаю. Только, оказывается, рано.

— Бабуль, у тебя телефон звонит, — несётся Сашка, держа в руках гаджет.

— Спасибо, милая, — треплет ее за щёчку мама. — Слушаю, — говорит уже в трубку и долго кого-то слушает. — Ненормальная ты, что ли, все сплетни закончились? Сама придумала? Иди к черту, Алевтина.

— Что случилось? — тетя Серафима кивает на мамин телефон, а у меня почему-то нехорошее предчувствие.

— Да знакомая звонила, — пожимает мама плечами. — Несла какую-то чушь. Спрашивала, чем я болею. Да я здоровее всех.

Андрей, черт подери! Я моментально вспыхиваю, понимая, откуда ноги растут. И в этом виновата я. Только как объяснить это маме? Ну зачем он полез?

Город наш не особо маленький, но общих знакомых хватает. И, видимо, Андрей позвонил родителям, учитывая, что его отец работает в городской администрации по вопросам здравоохранения, это логично. Виталий Сергеевич начал узнавать, вот слухи и поползли.

А эта Алевтина… Начинаю вспоминать. Точно, тетя Аля, соседка! Она в той же администрации полы моет.

Так, я эту кашу заварила, и мне надо с этим что-то делать. Только без упоминания Андрея я это не смогу сделать.

— Мама, я же останусь с бабушкой? — когда наш ужин подходит к концу, заглядывает Сашка мне в глаза.

— Да, — кивает мама. — Зачем тянуть ее домой, а потом утром обратно сюда ехать? Это нерационально.

Прощаюсь с тетей Симой, поблагодарив ее, целую дочку в обе щеки и смотрю на маму. Тянуть больше нельзя.

— Я провожу тебя, — понимает она, надевая балетки, и мы вместе выходим на улицу.

Садимся на свободную скамейку во дворе, и мне надо заговорить, только я не знаю, с чего начать.

— Мама… — выдыхаю.

— Не логика, а скорее интуиция подсказывает мне, что эти дурацкие вопросы от Алевтины как-то связаны с возвращением Андрея, — не тянет она резину, но именно в этом вся мама, ходить вокруг да около не станет.

— Откуда ты знаешь, что он вернулся? — задаю глупый вопрос.

Скорее всего, Андрей приезжал к родителям, а слухами земля полнится, как известно.

— Видела его, — равнодушно говорит мама. — Мы просто поздоровались, — тут же добавляет, заметив, как я испуганно вскинулась. — А вот откуда знаешь ты?

— Он мой начальник, — ну вот, наконец я это сказала.

— Какое совпадение, — задумчиво тянет мама. — Из всех возможных мест в Москве он оказался именно в твоём агентстве. О Сашке знает?

— Нет! — я даже поднимаюсь и начинаю ходить туда-сюда, от одного конца скамейки до другого. — У него, судя по всему, жена и ребенок.

— О таком не слышала, — качает мама головой. — Но кто знает, все может быть. Так что там с моей вымышленной болезнью?

Одна маленькая ложь превращается в снежный ком, как я и предполагала. Черт, и просила же не лезть в мою жизнь. Но Андрей все делает по-своему.

— Мой коллега чуть не проговорился про Сашку, — пускаюсь в объяснения. — И самым подходящим, что можно было в тот момент придумать… Извини, мам. Мне не надо было, и я не думала, что он начнет узнавать.

— Да черт с ним! Пусть говорят, — ни капли не обидевшись, отмахивается она. — То есть о дочери ты не собираешься говорить?

— Нет! Не знаю… Пока нет, — останавливаюсь и делаю глубокий вдох.

— Разберись со своими мыслями, Ника, — мама поднимается со скамейки. — Время есть. Поговорим ещё, — кладет руку мне на плечо. — И да, — поворачивается, когда я уже открываю дверь машины, — наличие ребенка ты долго скрывать не сможешь, но мало ли от кого ты его родила. Спокойной ночи, — машет мне рукой и скрывается в подъезде.

А я остаюсь, не понимая, к чему она это сказала. Андрей не идиот и считать умеет. Такое впечатление, что я чего-то не знаю. Или мне уже мерещится черт пойми что.

Еду домой, но сна нет. Разобраться с мыслями… Если бы это было так просто. Утром поднимаюсь рано, разбитая и чертовски злая на Андрея.

В офис приезжаю первая, но дверь в кабинет креативного директора уже открыта. Он точно здесь ночует.

Бросив сумочку на стол, уверенно поднимаюсь.

— Можно, Андрей Витальевич? — спрашиваю, застыв на пороге.

— Можно, — кивает, подняв на меня взгляд.

Такую тираду готовила, а в итоге не знаю, как сказать. Соберись, Ника, и просто скажи.

— Я говорила, что моя личная жизнь никого в этом офисе не касается, — стараюсь не повышать голос. — Не нужно узнавать о моей матери, не нужно никому звонить. Это моя жизнь, это моя мать. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Глава 13

— Работу свою выполняю? Выполняю, — стараюсь говорить по-деловому и спокойно, но сама понимаю, что из меня рвется агрессия как защитная реакция. — Чего вы от меня ещё хотите, Андрей Витальевич? Вас интересует жизнь каждого сотрудника?

— Тогда иди и работай, — усмехается Соколовский, при этом сверкнув на меня глазами, что мне совсем не нравится. — Кстати, ты сегодня сможешь задержаться? Хочу обсудить новый заказ.

— Может быть… посмотрим… В общем, будет видно, — даже немного теряюсь от такого быстрого перехода.

— Нужно с кем-то это обсудить? Обсуждайте, — кивает Андрей и отвлекается на звонок, а я выхожу из кабинета, но останавливаюсь, когда слышу: — Да, Яна? — пауза. — Мне что сделать сейчас, если Тима тошнит? В смысле уехать с работы?.. Если ты за ним не можешь уследить на улице, то не надо перекладывать сейчас ответственность на меня. Да, вызывай такси. Возьми ему пакетиков… Могу помочь только деньгами на химчистку салона, если что. Все, у меня работы много.

Не двигаюсь с места, хотя понимаю, что Андрей может выйти из кабинета. У меня ноги вросли в эти ступеньки. Да не был Соколовский никогда настолько… настолько чёрствым, бесчувственным.

Я на работе!

Ага, и это все объясняет. И это, конечно, значит, что свободную минутку не найти. Да я бы ради Сашки даже на увольнение была согласна!

Голоса внизу выводят меня из ступора. Стараясь ступать неслышно, спускаюсь, приветствуя коллег. Занимаю свое рабочее место и смотрю в черный экран компьютера.

У меня почему-то не складывается пазл. Не может Андрей быть таким. Да, может, время и меняет людей, но… Ну нет!

— Ника, ты что? — слышу голос Кости, и на плечо мне опускается рука. — Как зомби сидишь.

— Задумалась, — отвечаю, вздохнув. — Надо кофе выпить.

— Сейчас, мадам, — обещает мне Волков и идёт к аппарату.

Чашка эспрессо меня не спасает, но я хотя бы не просто сижу в прострации, думая, насколько карьера может испортить человека. А может?.. Допустим, Яна — это подруга, родственница дальняя или что-то вроде этого. Но тут же отметаю эту мысль. Не будет звонить женщина постороннему человеку, если дело касается ребенка.

Просила, называется, Андрея не лезть в мою личную жизнь, а сейчас сижу и анализирую его жизнь.

Вывод: да я мазохистка!

Хотя нет, мне не доставляет удовольствия сидеть и думать об этом. Но мысли, как паук, оплетают каждую нейронную связь именно Андреем. Я точно сойду с ума, если не отвлекусь.

Каждый день теперь мне грозит очередным сумасшествием, пока он рядом. Или этим просто надо заново переболеть?

Наверное, не переболела в прошлый раз до конца, вот эта инфекция и осталась где-то во мне. А теперь грозит рецидивом. Конечно, если я внушала себе день за днём, что это все, что я больше ничего не испытываю, что мы больше никогда не увидимся, надо отпустить и понять это… Да я просто заблокировала в себе чувства к нему! Вот жизнь мне и послала Андрея снова, чтобы они окончательно перегорели. Другого варианта развития событий не вижу.

Ничего, все переживём. Как там говорится? То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Ага, скоро по сравнению со мной Халк покажется беспомощным младенцем.

В обед мне звонит мама, хотя я скорее думаю, что Сашка.

— Привет, котенок, — отвечаю, наблюдая, как большинство сотрудников покидают опен спейс и направляются в столовую.

— Мамуль, ты знала, что это я, да? — смеётся дочка в трубку.

— Я просто очень хотела услышать твой голос, — говорю и понимаю, вот не знаю как, но чувствую, что за спиной у меня стоит Андрей.

— Мам, а можно мы поедем к тете Симе на дачу? — спрашивает Сашка. — Я буду себя хорошо вести.

Ну, а с бабушкой Аглаей по-другому и не получится. Конечно, будет. Только мне сегодня надо будет собрать вещи дочери, да и я сама их отвезу потом. Как раз пробок не будет.

— Я приеду, тогда и поговорим, хорошо? — стараюсь закончить разговор, чтобы Андрей не услышал в трубке детский голос, если вдруг подойдёт ближе.

Как вчера… Когда его дыхание щекотало мою кожу, когда меня парализовала его близость.

— Будем ждать, — радостно вопит Саша, а я все равно нажимаю на боковую клавишу, чтобы сделать звук динамика тише.

Кладу телефон на стол, но все равно спина ноет — Андрей так и сверлит ее взглядом.

Я думала, что пройдет тот шок, выберусь из той лавины, которая накрыла меня, когда я только увидела в конференц-зале Соколовского. И я вроде бы смогла — превратила это в защиту, выстроила забор из колючей проволоки вокруг себя, но не получается. Андрей будто умеет проходить сквозь преграды, но при этом ничего не делает. Почти.

Только смотрит. Смотрит глазами моей дочери. Хмурится в задумчивости так же, как и она. Хотя скорее наоборот.

У Сашки его невероятные глаза, которые затягивают, гипнотизируют, в которых хочется тонуть. Ростом в меня только пошла — мелкая. Ей даже не дашь ее возраст, пока не откроет рот. А уж если откроет… Иногда креатива там больше, чем у нас с Андреем вместе взятых.

Хотя нет больше «нас», очень давно нет…

И мне бы вспоминать прошлое только в качестве благодарности за дочку или не вспоминать вообще, но я всегда улыбаюсь.

— Ты сегодня не сможешь задержаться? — спрашивает Андрей.

Вот взгляд чувствую на расстоянии, а приближение не замечаю.

— Где вы научились так беззвучно ходить? — шепчу, кажется, тоже беззвучно.

Болезнь всех творческих людей — мы часто не замечаем, как проговариваем вслух, потому что настолько наши головы разрывает от идей и мыслей.

— В Венесуэле, — произносит Соколовский, накрывая мою руку своей на мышке.

Наши лица почти соприкасаются, он согнулся, прижимаясь к спинке моего кресла, но при этом выше лопаток и ко мне. Второй рукой Андрей упирается в столешницу, и я в кольце. Его руки по обе стороны от меня, сам он дышит мне в затылок.

Не давая убрать мою руку с мышки, Андрей листает слайды. Он что-то говорит, но я плохо воспринимаю.

Глава 14

В конце рабочего дня, когда все уже начинают расходиться, я поднимаюсь в кабинет Андрея. Днём я ему толком ничего не ответила, потому что мысли от его близости скакали, как дети на батуте, и разбегались, как тараканы при свете.

Задержаться, Питер… Да пусть Костика или Пашку с собой берет. Они, между прочим, тоже весьма креативные ребята. Только зачем-то Андрей свою работу выстраивает вокруг меня. И ведь не могу даже претензию выставить — все касается работы.

Зачем он это делает? Ответа у меня нет. И вряд ли я его получу, если спрошу прямо в лоб.

— Андрей Витальевич, — говорю от двери, не вхожу, — задержаться не могу, у меня дела.

— Хорошо, — кивает не менее чем через минуту, за которую будто пытался понять, куда я и зачем собираюсь, как будто мои планы у меня на лбу написаны. — Но командировку в Питер я оформляю?

— Завтра утром дам знать, — отвечаю и, развернувшись, ухожу.

Я серьезно собралась с ним куда-то ехать? Да я даже думать об этом не должна была, сразу ответить твердое «нет», и дело с концами.

Привожу в порядок рабочее место, выключаю компьютер, подхватываю сумку, и тут у меня за спиной появляется Волков.

— Да что ж такое? — не выдерживаю я. — Не подкрадывайся ко мне.

— Ты чего? — удивляется Костя.

Да, дело не в нем. Это все из-за Андрея. Соколовский научился бесшумно ходить в Венесуэле. А Волков где? В Боливии, что ли?

— Ничего, — вздыхаю я. — Хотел что?

— Ага, — улыбается он заискивающе. — Подбросишь до ближайшей станции серой ветки? Ты же вроде в ту сторону. А то я машину в сервис отдал.

— Да без проблем, — пожимаю плечами. — Я готова идти.

— Уно моменто, — уже на ходу бросает Волков и идёт к своему столу.

Потихоньку иду к выходу из опен спейса — догонит. Только первым догоняет не Костик около лифта, а Андрей. Как так? Неужели не станет до полуночи сидеть на работе?

И вот кто скажет, что жизнь не состоит порой из совпадений? Через пару секунд после Соколовского подходит, почти подбегает Костя.

— Все, Ника, можем ехать, — говорит он.

Я ловлю взгляд Андрей и понимаю, что он вот прямо сейчас готов уволить Волкова. И будь я на его месте, точно бы подумала, что мои дела, на которые я сослалась, связаны с Костей.

Но это не то, о чем он подумал!

Так и хочется сказать об этом, только… Я не должна оправдываться перед Соколовским, а его не должно волновать, чем я занимаюсь в свободное от работы время.

Подходят ещё сотрудники, мы небольшой толпой входим в лифт, а мне все равно хочется сказать что-то Волкову, чтобы Андрей понял… Да зачем мне это? Ну, только если для того, чтобы Костю не уволил.

Хотя такую реакцию тоже затрудняюсь понять. Не думает же Соколовский, что может пропадать на шесть лет, а потом появляться и я буду его всегда принимать с распростертыми объятиями. Правда, на объятия намека пока не было.

— Ника, — произносит Андрей, выдергивая меня из мыслей, я даже вздрагиваю.

Да уж, стою, как идиотка, перед открывшимися створками лифта и не даю людям пройти.

— Ты в последнее время какая-то нервная, — с умным видом замечает Костик. — Может, ромашку попей, говорят, успокаивает. Или капельки какие седативные.

Сомневаюсь, что мне вся валерьянка, которая есть в московских аптеках, поможет, когда Соколовский постоянно маячит перед глазами.

Да даже не перед глазами! Вот сейчас он идёт за мной, а я все равно чувствую его присутствие. Наверное, нас снова должен разделить Атлантический океан, чтобы я смогла вернуться к прежней жизни.

Садимся с Костей в машину, а чувство, что за мной наблюдают, все равно не покидает. Поворачиваюсь. Через два свободных парковочных места около черного седана стоит Андрей и разговаривает по телефону, но при этом неотрывно смотрит на меня.

— Ник, мы так и будем стоять? — прерывает наш с Соколовским зрительный контакт Костик.

— Поехали, — трогаюсь с места, вздохнув.

— А ты с нашим креативным как будто общий язык нашла, — заявляет мне Волков, и я едва не путаю педали. — Надо было его тоже отчитать, чтобы он и ко мне проникся, — балагурит этот умник. — А может, он просто запал на тебя?

И Костик усмехается своей шутке, а вот мне совсем не весело. Не хватало, чтобы он так шутил в офисе. Тогда сплетни на некоторое время нам обеспечены.

— Костя, не неси чушь, — качая головой, прошу я.

— Да не ворчи ты как старушка, — смеётся Волков. — Я же пошутил. Катюха твоя целое расследование начала, все пытается узнать, кто он, откуда, чем живёт.

— Значит, надо ей работы добавить, чтобы не было времени на всякие глупости, — отвечаю спокойно, хотя внутри начинает что-то дрожать.

Ну нет, Катя до наших отношений никак не докопается. Фотографий в соцсетях общих нет. У меня. А Андрей ими и не пользовался для общения никогда, только мониторил рекламный контент. Хотя не зря мы называемся креативным отделом — всегда можно что-то придумать. Уж негласный закон мы все знаем: то, что однажды попало в интернет, там навсегда и остаётся.

— О, Ник, вон там притормози, — указывает Костя на остановку, — я выскочу. Все, чао, спасибо, что подбросила.

— До завтра, — поднимаю руку в прощальном жесте.

Так, сейчас домой, чтобы собрать дочке сумку, потом к тете Симе, отвезу их на дачу, ещё и вернуться. Отлично, как раз не будет времени на дурацкие мысли.

Только они все равно меня мучают, пока я в одиночестве складываю вещи Сашки.

Питер… Город, который вдохновляет, так его называл Андрей. Наша первая совместная поездка была именно туда. Мы много гуляли, делились идеями, смеялись. Молодые, беззаботные, вырвавшиеся на свободу, мы строили планы на будущее. Андрей хотел свое агентство, я верила, что у него все получится, поддерживала. И вот сейчас вспоминаю, что в его планах было все, кроме детей.

Агентство, путешествия, креативные идеи и я… Да, я была в нарисованной им картине жизни. А вот о семье мы не заговаривали. Рано думать об этом, надо на ноги встать. Примерно так обозначил Андрей, и больше мы к этой теме не возвращались.

Глава 15

На даче у тети Симы хочется остаться. Уйти в отпуск, выключить телефон и лежать в гамаке с хорошей книгой. Но у нас такое не практикуется. Отпуск надо планировать намного заранее, подгонять под него сроки сдачи проектов и не брать новые. Да, даже у арт-директоров есть больничные и семейные обстоятельства, тогда наши обязанности на себя берет старший дизайнер или старший маркетолог, смотря на каком этапе проекта приходится отлучиться.

— Мама, это тебе, — с гордостью вручает мне сорванный цветок Сашка.

Надеюсь, это не из любимых и выпестованных посадок Серафимы, а то тётушку хватит удар.

— Спасибо, солнышко, — улыбаюсь я. — Я его сохраню и всегда буду носить с собой. А сейчас идём, мне надо с бабушкой поговорить.

Мама с тетей Симой, вооружившись тряпками и ведрами, наводят порядок в доме. Тут же и Сашка получает от нашей генеральши задание. Я хочу присоединиться, но мама отмахивается.

— Поезжай домой, — говорит мне. — А то я тебя знаю, будешь потом до утра сидеть со своими проектами.

— Я, скорее всего, уеду на пару дней в командировку, — произношу тихо, чтобы только мама услышала.

Она поднимается с корточек, бросает тряпку в ведро. Догадалась, значит. Но я в принципе и не собиралась скрывать.

— С ним? — спрашивает мама.

— Скорее всего, — не отрицаю. — Там проект какой-то, я ещё в детали не вникала. Но это просто работа, — а вот сейчас звучит, как будто я оправдываюсь.

— Сашка под присмотром, за нас можешь не переживать, — мама говорит так, словно ничего из ряда вон выходящего не происходит. — А в остальном… Это твои шишки, Ника. Если ты ещё не все набила, то что-то не усвоила. Все, у нас тут работы много, а у тебя будет время разобраться.

Я никогда не задавала маме этот вопрос, потому что считала, что с Андреем мы больше никогда не увидимся. Но сейчас я хочу услышать ее мнение.

— Ты считаешь, я должна ему рассказать? — спрашиваю на выдохе и не делаю новый вдох, жду.

— Это должно быть только твое решение, — мама пожимает плечами. — Мнение мое может отличаться от твоего, но навязывать его тебе я не стану. У тебя есть своя голова на плечах, и я хочу заметить, что умная голова, когда дело не касается… Ладно, Ника, обдумай все хорошенько.

— Спасибо, — обнимаю ее и иду прощаться с тетей Симой и Сашкой.

В Москву возвращаюсь ещё засветло. Хотя сейчас самые длинные дни в году, а в Питере… белые ночи.

Может, если я не буду избегать Андрея, то быстрее разберусь в себе? Да уж, насчёт шишек мама, кажется, была права.

Дома даже не открываю ноутбук, хоть и собиралась немного поработать. Ванна, чашка чая, какая-то программа по телевизору, в которую я даже не вникаю, и сон. Самое главное — никаких предположений, что, как и почему.

Утром поднимаюсь до будильника и… чувствую себя прекрасно. Улыбаюсь потолку, не понимая, с чем связано мое настроение. Наверное, с отдыхом и отсутствием самобичевания.

Звонок застаёт меня, когда я, стоя с чашкой кофе у окна, думаю, что принесет мне этот день. Прямо на философию потянуло.

— И что тебе не спится в такую рань? — говорю в трубку вместо приветствия.

— Никуля-красотуля, спаси ещё раз безлошадного коллегу, — заискивающе начинает Волков. — Заберёшь меня на той же станции? Тебе же все равно по дороге.

— Заберу, Костик, — обещаю я. — Может, мне где-то наверху зачтется за помощь.

— О как! Карму отрабатываешь? Тогда тебе в нее плюсик, а с меня шоколадка, — Волков в своем репертуаре.

— Я из-за твоих конфеток и шоколадок скоро в рабочем кресле не буду помещаться, — смеюсь. — Так, Костя, я переодеваюсь и выезжаю. Примерно через полчаса буду тебя ждать там же, только на обратной стороне дороги.

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял, — рапортует он мне и отбивает звонок.

Приезжаю к назначенному месту чуть раньше, но Волков уже ждёт меня. Запрыгивает в машину и начинает распинаться на тему того, как он отвык от метро, тем более в час пик. Я только киваю, иногда поддакивая. Пусть уж лучше о городском транспорте говорит.

К офису мы приезжаем за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Интересно, если Андрей вчера уехал одновременно с нами, то сегодня он с какого времени здесь? С пяти утра? С шести?

— Ник, есть у меня такое подозрение, что Соколовский вызовет нас скоро на ковер и прочитает лекцию о недопустимости служебных романов, — бормочет Волков и кивает на припарковавшуюся чуть дальше машину Андрея. — Вчера уехали вместе, сегодня приехали вместе.

— О твоих отношениях с Наташкой знают во всех отделах, — усмехаюсь я, отстегивая ремень безопасности. — Ты, главное, работай, а остальное никого не должно волновать.

К входу мы подходим одновременно с Андреем. Здороваемся, подходим к лифтам. Дежавю. Но сегодня у меня совсем другие ощущения. Нет ни напряжения, ни волнения.

— Вероника Савельевна, зайдите ко мне, — уже в опен спейсе просит Соколовский, на что Костик делает страшные глаза и проводит ребром ладони по горлу.

А мне почему-то становится смешно. Маскирую смешок кашлем в кулак и поворачиваюсь к Андрею.

— Через минуту зайду, — говорю я.

Включаю компьютер — пусть загружается, оставляю сумку в кресле и иду наверх.

Дверь нараспашку, делаю шаг за порог, и Андрей жестом указывает, чтобы я закрыла.

— Ты подумала насчёт Питера? — спрашивает буднично. — Мне надо оформлять документы на командировку.

— А можно хоть узнать, что там за работа? — сажусь напротив Соколовского.

— Я все сброшу через пару минут, — кладет ладонь на мышку, я жду. — Готово. Но я уверен, что тебе понравится. Там техзадание, озвучишь свои мысли. Думаю, идей у тебя будет много.

Даже интересно становится. Ладно, скоро посмотрю и узнаю.

— Хорошо, тогда я ознакомлюсь, а вы пока занимайтесь оформлением для командировки, — поднимаюсь и направляюсь к двери.

— Вот так просто? — доносится мне в спину. — Ещё вчера ты придумывала сотни причин для отказа. Что изменилось сегодня?

Глава 16

В столовой во время обеденного перерыва вижу, что Костя с Пашей сидят вместе, и присоединяюсь к ним. Держать руку на пульсе я буду, но подстраховка не помешает. Вдруг я не смогу ответить на звонок или сообщение кого-то из своей команды?

— Приятного аппетита, — сажусь рядом с Пашей.

— Взаимно, — хором отвечают мне парни.

Едим мы молча, и только после я решаю просветить их насчёт командировки.

— Можете меня подстраховать на это время? — спрашиваю, обрисовав ситуацию. — Над двумя заказами сейчас усердно работаем, их в первую очередь и надо контролировать.

Парни молчат. Кажется, они ещё переваривают новость о моей совместной командировке с новым креативным, остальное даже не слышали.

— Ты где так отличиться успела? — удивительно, что этот вопрос задаёт Паша. — Хотя логично, — начинает дальше рассуждать, и мне не приходится отвечать. — У меня завтра представление заказчикам, а Костя, кажется, не очень-то нравится Соколовскому.

— У меня, между прочим, послезавтра встреча с клиентом, — тут же подхватывает Волков. — А уж кому я там нравлюсь или нет… Да вообще плевать. Работаю я хорошо, да и не знает меня ещё толком наш креативный. Боюсь, как бы не влюбился, когда узнает получше.

— Паша, Костя! — взываю к ним. — Так что?

— Без проблем, — хором отвечают.

— Будешь у нас первооткрывателем. Зато мы будем знать, чего ждать от этих командировок, — кивает Пашка. — С кем Саню оставишь-то?

— Она с моей мамой, — тихо отвечаю и оглядываюсь, как будто Андрей снова может неожиданно появиться за моей спиной и услышать.

— Да не переживай, — подмигивает мне Костик, заметив мои телодвижения. — Не скажем мы, что ты у нас почти невыездная. Хотя странно, что ты сама не подумала, что можно на время командировок няню нанять. И волки сыты, и овцы целы.

— Обалдеть, какая креативная идея, — смеётся Паша. — Думаю, Ника и сама бы догадалась.

Как бы я ни работала, но за все годы мне хватало только детского сада. Михалыч был понимающим начальником, тем более я никогда не прикрывалась маленьким ребенком на работе. Была один раз на больничном, когда дочка заболела ветрянкой. Перенесла болезнь даже без температуры, так что я вполне могла работать из дома.

— Я предупрежу тогда своих ребят, чтобы обращались к вам, если до меня не смогут дозвониться. Спасибо, — говорю, и мы поднимаемся из-за стола.

Едва возвращаемся в опен спейс, как Катька окликает меня и говорит, что креативный вызвал на ковер. Если цитировать дословно. Слишком часто я хожу к Андрею в кабинет. Ещё и в командировку с ним еду.

Вообще-то давно придумали телефоны и мессенджеры! Соколовский словно специально это делает. Кому-то никто ничего не скажет, а вот та же Катя со своим неуемным любопытством явно начнет мне задавать вопросы и выдвигать какие-нибудь теории.

— Андрей Витальевич, — начинаю с наболевшего, — я у вас в кабинете бываю чаще, чем за своим компьютером. Можно же общаться посредством интернета.

— Можно, — соглашается Соколовский. — И даже удобно, но если возможность обсудить что-то лично, то надо ею воспользоваться. И так от гаджетов не отлипаем.

— Хорошо, что вы хотели? — продолжаю стоять. — Мне бы хотелось закончить кое-какие дела до отъезда.

— Похвально, — кивает Андрей. — В ночь готова ехать или с этим могут возникнуть проблемы?

Да о чем ты все пытаешься спросить? Подбирает так слова, чтобы не задавать прямой вопрос, но при этом чувствуется в нем подтекст.

— Никаких проблем, — отвечаю я. — Поезд? Самолёт?

— Машина, — Андрей удивляет меня выбором. — Соскучился по родным просторам, — усмехается на мой недоуменный взгляд. — Можешь ехать домой и собираться. Адрес оставишь или мне поискать в личном деле?

— Оставлю, — подхожу к столу и, оторвав лист для заметок, пишу название улицы и номер дома.

Обхожусь без квартиры — сумку я вполне способна спустить сама. Андрей смотрит на листок и чему-то довольно кивает.

— А мы недалеко друг от друга живём. Интересное совпадение, правда? — поднимает глаза на меня.

— Так бывает, — равнодушно говорю, пожимая плечами. — Предупредите о выезде за полчаса, я буду готова.

Как бы я ни пыталась выглядеть, но слова о том, что мы почти соседи, мне не нравятся. Как далеко Андрей живёт? Может, вообще в соседнем доме. А может, и в соседнем районе, что по меркам Москвы тоже довольно близко.

Не смогу лгать, если мы где-то столкнемся, а я буду с Сашкой. Да, сейчас она на даче с мамой, но это максимум на неделю. А дальше что?

Совесть и здравый смысл шепчут мне, что я должна рассказать. И будь что будет. В наших с Андреем отношениях это ничего не изменит, но… А нужна ли ему дочь? Мои мысли могут отличаться от мыслей Андрея, и не мне за него решать. Только как сказать? Это же изменит все. Я только начинаю привыкать к нему в качестве начальника.

— Ника! — подходит ко мне Костя. — Минутка есть? Идём на балкон.

Даже на балкон? Значит, разговор действительно важный, если не в комнату отдыха, а в другой конец опен спейса, куда почти никто не выходит. Курить здесь нельзя, да и солнце припекает летом с этой стороны, уж лучше посидеть в офисе с кондиционерами.

— Что случилось? — спрашиваю я, едва не отскочив от нагретой перегородки.

— Помнишь этот замороженный проект? — Костя поворачивает экран планшета ко мне.

— Помню, — киваю, не понимая, к чему клонит Волков.

— Ника, я не буду ходить вокруг да около. Это цветовое решение я придумал, когда увидел твою дочь, — говорит Костик, и я закрываю глаза. — Ты же сама работаешь с цветовыми композициями. А если представить, что в мире лишь небольшой процент людей с выраженным зелёным цветом, как у твоей Саши или…

— Не продолжай, — останавливаю я Волкова, ведь он сейчас вслух произнесет то, о чем догадался лишь на основе своего профессионализма.

А ведь нас таких целый офис! Мы все по большей части работаем именно с цветом.

Глава 17

Всего-то всю ночь и немножко утром в салоне машины наедине с Андреем. И что тут сложного?

Сарказм сейчас не к месту, но он моя единственная защита на данный момент. Чем ближе время к ночи, тем больше я думаю, что переоценила свои силы. Ещё и нервничаю из-за того, что Костик догадался, вот градус моего напряжения и поднимается выше и выше. Да, все тайное становится явным. Пора усвоить эту старую истину, пока все не зашло слишком далеко.

А если Андрей уже открывал личные дела сотрудников? Если он прекрасно все понял, но сделал вид, что его это не касается, потому что дочь ему не нужна? С подходом Соколовского к работе не верится, что он до сих пор скрупулезно все не проверил под микроскопом.

Но предполагать я могу что угодно, а как оно есть на самом деле…

Из раздумий меня вырывает мелодия смартфона. Андрей говорит, что выходит из дома и через минут десять подъедет. Так, выйти, сесть в машину, доехать до меня. И зачем я прикидываю, где он может жить?

Вздохнув, обхожу квартиру ещё раз, все проверяю, выключаю свет и иду на улицу. Почти полночь. Впереди семьсот километров дороги.

Ну, с богом, Ника… Сама согласилась с уверенностью, что это только поможет мне быстрее привыкнуть к присутствию Андрея.

— Давай помогу, — он выходит из машины и подхватывает мою сумку. — Ты, кажется, не рада командировке, — замечает, закрывая багажник.

Такой вывод неудивителен, ведь я до сих пор стою на месте и не подхожу к машине.

— Задумалась, — отвечаю и иду к уже открытой Андреем двери.

Хлопок — вот и все. Машина хоть и большая, просторная, но из нее на скорости никуда не деться и не сбежать.

— Посмотрела то, что я сбросил? — Андрей, тронувшись с места, начинает говорить о работе.

Эту тему я могу поддержать. Тем более у меня даже появилась пара идей, хотя идейным вдохновителем должен быть Андрей, но поделиться своим видением я могу.

— Да, — киваю и рассказываю, как примерно я это представляю. — А ты что думаешь? — забываюсь на секунду, а потом мысленно чертыхаюсь.

— Мы снова на «ты», и я думаю, что было бы глупо, если бы ты мне выкала вне офиса, — усмехается Андрей. — А насчёт проекта хорошая идея. Я, конечно, изучаю многие сферы, чтобы погрузиться в продукт или услугу, которую надо рекламировать, но детской темой сложно проникнуться. Ведь надо, чтобы заинтересовало и детей, и родителей. А ярких красок сейчас везде хватает. Нет знакомых многодетных семей с креативными родителями, чтобы подсказали нам, куда двигаться? — понимаю, что Андрей шутит, но я закусываю губу и отворачиваюсь к окну. — Так, надо заправиться, а то по дороге из офиса не успел.

Слава богу, что мы свернули как раз на заправку, едва выехали за пределы города. Андрей, кажется, не замечает моей реакции, выходит из машины. Смотрю на его спину. У меня есть примерно минут десять, чтобы успокоиться. Почему меня так задели его слова? Мы же просто обсуждали рабочие моменты.

Я интерпретировала слова Андрея так: вся эта катавасия с детьми меня не интересует, лучше заняться другими проектами, не связанными с этой тематикой.

Хотя на самом он сказал: сложно проникнуться детской тематикой.

Андрей никогда не пасовал перед сложностями, вот и сейчас не просто так взялся за это, хотя мы не единственное агентство, которое хочет получить этот проект. Но я уверена, что азарт и конкуренция подтолкнут Соколовского к чему-то грандиозному. Иначе он будет не он.

Андрей возвращается с двумя стаканчиками кофе, один подаёт мне.

— Капучино с корицей и кокосовым сиропом, так? — смотрит мне в глаза, а я едва сдерживаю удивление.

Он помнит о моих вкусовых предпочтениях. От осознания этого мне хочется улыбнуться, но в то же время грудную клетку пробивает болью.

Ты все помнишь, Андрей… Так почему же мы тогда друг друга не услышали? Не сели и не поговорили? Может, сейчас ещё не поздно. Ну да, спустя шесть лет…

Хотя я тоже все помню. Андрей ненавидит морскую капусту, по утрам пьет только кофе, если, конечно, спит, а не сидит перед компьютером с часов трех-четырех. А ещё он, по крайней мере, раньше любил наблюдать за рассветом. И меня тоже любил, наверное. Но все меняется.

— Спасибо, — просто благодарю, не акцентируя внимание и стараясь избегать взгляда Андрея.

Такая, казалось бы, мелочь, а сколько их будет по дороге, ведь мы только-только выехали из Москвы.

Прошлое упорно наступает на пятки, не давая сделать очередной шаг вперёд. И пусть мне немного не по себе, но я думаю, что поступила правильно. Это возможность наконец полностью сбросить с себя остатки того, что тянется за мной уже шесть лет, и заодно узнать нового Андрей. Мне надо понять, чем он сейчас живёт и нужна ли ему Сашка.

— Раз мы не в офисе, — поворачиваюсь на голос Андрея, когда мы снова выезжаем на трассу, — может, расскажешь, что с Аглаей?

Вздыхаю. Сказать, чтобы не лез в мою личную жизнь? Но раз уж я почти решилась рассказать Соколовскому о дочери, о личных границах можно забыть. Если нас свяжет ребенок, то это навсегда. Пусть у каждого своя жизнь уже давно, но общие дети…

— Все хорошо с мамой, — говорю я. — Тогда я… В общем, ляпнула, не подумала. Я на самом деле никогда не распространяюсь на такие темы в офисе.

— Главное, что с Аглаей все хорошо, — усмехается Андрей, но по поводу моей лжи никак не высказывается.

И именно поэтому мне становится не по себе. Лучше бы сказал что-нибудь.

— Андрей, — решаюсь попросить, раз уж мы немного разоткровенничались, — и я не хочу, чтобы в офисе кто-то знал, что мы когда-то были знакомы.

— Знакомы, значит… — тянет он. — Отличная характеристика. Я думал, что мы были не просто знакомы. Но раз так, то… Конечно! Я о своей жизни тоже на работе не распространяюсь.

Но я чувствую напряжение, которое, кажется, можно потрогать. Да, действительно… Семьсот километров и мы в салоне автомобиля. Что может случиться?

Я бы могла подумать, что мы оба не отпустили прошлое до конца, а пытались заклеить свои раны пластырем из работы, но… Да мне сложно было поверить людям заново! А уж поверить человеку, который просто ушел однажды, а потом вернулся как ни в чем не бывало, вдвойне сложнее.

Глава 18

Мы говорим, как будто подбирая тщательно слова. И не касаемся тем о настоящем, о личной жизни, которая у каждого из нас сейчас своя. Но сейчас для меня важно, что мы можем разговаривать вообще. Без взаимных обвинений и упрёков. По крайней мере, пара часов проходит именно так.

— Как Лос-Анджелес? — спрашиваю после недолгой паузы, и от этого вопроса мою грудь больше болезненно не царапает.

Наверное, мы действительно не завершили все тогда. Не поставили точку, а многоточие тянулось за мной шесть лет. И жизнь предоставила мне возможность завершить все сейчас, чтобы на самом деле двигаться дальше, а не загружать себя работой, создавая иллюзию того, что все осталось в прошлом.

Андрей неожиданно сворачивает в дорожный карман и довольно резко тормозит. Не успеваю спросить, что случилось, как Соколовский выходит на улицу и… просто стоит. Тянусь к ручке, отстегнув ремень, открываю дверь, и меня на секунду оглушает шум ночной трассы.

— Андрей? — зову я тихо, но понимаю, что он вряд ли меня слышит, и повторяю громче: — Андрей? Тебя озарила какая-то креативная идея? — спрашиваю, когда он оборачивается.

Другого объяснения у меня нет. Все же было нормально, мы всего лишь разговаривали. Вполне спокойно, не ожидая никаких оправданий друг от друга.

— Тебе никогда не казалось, Ника, — приходится прислушиваться, потому что Андрей говорит тихо, — что мы проживаем не свою жизнь?

Я вообще не понимаю, о чем он, так что нет, никогда не казалось. Или я просто старалась об этом не думать. И ему-то что жаловаться? Он проживает жизнь именно так, как и хотел. Штаты, опыт, возможности, карьерный рост — и вот он креативный директор крупного рекламного агентства.

— Меня устраивает моя жизнь, — отвечаю, не желая скатываться в ностальгию о прошлом. — Надо быть благодарным за то, что имеешь. И знаешь… Что ты?.. — закончить вопрос не успеваю.

Андрей огибает машину со стороны капота, кажется, в пару шагов. Берет мое лицо в свои руки и… целует, поглаживая подушечками больших пальцев мои щеки. Я не дышу, держу свои ладони на запястьях Андрея. Хотела в первую секунду убрать, оттолкнуть, но… Могу себе оправдания искать сколько угодно, но я просто этого не сделала.

Он меня не просто целует, а как будто… Нет, это мне так кажется. Я хочу так думать, что он словно пытается наверстать потерянное время.

— Андрей, нет! — отталкиваю его всё-таки, стараясь восполнить нехватку кислорода. — Мы просто нормально не поговорили, когда… расстались, вот и нахлынуло, — говорю какую-то чушь.

Но не скажу же я, что знаю про Яну и Тима, тогда придется признаться, что подслушивала его разговоры. И я только хотела сказать о Сашке, перед тем как Андрей меня поцеловал.

— Расстались, Ника? — он начинает злиться, как будто все, что кипело в нем годы, начинает выплескиваться наружу. — Отличное ты определение подобрала своему… Ладно, черт с ним, ты права, не стоит ворошить прошлое. Поехали.

Своему… чему? Андрей садится в машину, а я не могу. Впереди ещё столько километров.

Нашли место для выяснения отношений — посреди трассы. И как теперь дальше ехать? Как теперь сказать о Саше?

Выдохнув, открываю дверь. Дальше мы едем молча, я смотрю в окно, хотя мелком бросаю взгляды на сосредоточенный профиль Андрея.

Рассвет… Новый день. И совсем скоро мы будем в Питере. А там ностальгии о прошлом ещё больше. Я думала, что это хорошая возможность подготовиться, узнать лучше, какой Андрей сейчас? Да черта с два! Сейчас я думаю, что это самая отвратительная идея из всех, которые могли прийти мне в голову. И инцидент на трассе это доказал.

— Тебе кофе взять? — впервые за долгие часы Андрей нарушает тишину в салоне.

— Да, — тихо отвечаю, не поворачиваясь к нему.

Все не так. Все как-то… неправильно. И с моей стороны, и с его.

Два стаканчика кофе, мои слова благодарности и кивок Андрея — вот и снова тишина. Но сна ни в одном глазу, хотя перед встречей с заказчиком не мешало бы отдохнуть и привести себя в порядок. Да и мысли тоже.

Наконец мы останавливаемся около гостиницы, и через двадцать минут я уже стою в душевой кабине, просто закрыв глаза.

Натянув гостиничный халат, иду к окну и пару минут смотрю на утренний Питер. Вид отсюда открывается… Как будто Андрей специально выбирал, чтобы напомнить мне.

Зачем он это все делает?

Только выбор гостиницы явно был до того, как Соколовский решил, что не стоит ворошить прошлое.

Но Сашка — это же настоящее! И будущее. Только мое или наше общее… Все решится, когда мы вернёмся в Москву.

Беру телефон, набираю маме. Она ранняя пташка, поэтому разбудить не боюсь.

— Алло, — бодро отзывается мама. — Доброе утро.

Судя по всему, у нее оно на самом деле такое. А я даже не знаю. Но выбор сделан. Как и шесть лет назад. Правильным он был или нет — на этот вопрос вряд ли найдется ответ. Но тот выбор столкнул нас с Андреем снова. И надо разгребать последствия.

— Доброе, — понимаю, что слишком долго молчу. — Как Саша?

— У нас-то все хорошо, а вот у тебя, судя по голосу, не очень, — мама быстро раскусывает меня. — Что, поездка началась так себе?

— Я просто устала и… — вздыхаю, делаю паузу, ведь обратной дороги не будет.

Если что-то решил — надо идти, не сомневаясь в своем решении. Что бы кто ни говорил, как бы ни переубеждал, это решение твое. И если все обернется не в лучшую сторону, то винить сможешь только себя и не перекладывать ни на кого ответственность. Что ж, мамины уроки я помню.

— И решила рассказать ему, — догадывается она.

— Да. Только я пока не представляю, как это сделать, — и вот стоило сказать вслух, как в голову приходит решение, которое можно назвать творческим подходом.

— Это ты придумаешь, — не сомневается мама. — Давай, Ника, а то Сашка уже телефон вырывает.

Улыбаюсь, услышав голос дочери. Мы с ней разговариваем, пока я не понимаю, что начинаю засыпать на ходу. Прощаюсь, кажется, только закрываю глаза — и оповещение о входящем сообщении вырывает меня из сна.

Глава 19

— Это отличный вариант, Ника, — у Андрея глаза горят, когда он говорит о работе.

Мы только приехали от заказчиков, которые на встрече приняли и одобрили нашу идею. Сейчас мы сидим в кафе неподалеку от гостиницы перед открытым ноутбуком, плечом к плечу. И Андрей в рабочем запале постоянно задевает меня рукой, наклоняется близко. А мне это… мешает сосредоточиться.

— Я ещё набросаю кое-что, завтра посмотришь, — говорю, захлопывая ноутбук, и убираю его в сумку.

Андрей, слава богу, пересаживается. Теперь он напротив меня, и мне, кажется, даже легче становится дышать.

— Можем вместе набросать, так и дело быстрее пойдет, — предлагает он, и я замираю, держа чашку кофе на весу.

Ночь с Андреем в машине? Да это теперь кажется лёгкой прогулкой. Ночь с ним в одном номере? Вот это намного сложнее. Ну а где мы ещё будем работать?

— Думаю, что лучше справлюсь одна, — честно признаюсь. — Я привыкла так, — как будто начинаю оправдываться под внимательным взглядом. — Мне легче сконцентрироваться, никто не отвлекает от мыслей.

— Раньше я тебе не мешал, — замечает Андрей.

Раньше… Это слово становится моим личным аллергеном. Много чего было раньше, но сейчас этого нет.

— Какие у нас сроки? — перевожу тему, и Соколовский усмехается.

— Время есть, через две недели вернёмся сюда с уже готовым проектом. Завтра ещё один заказ обсудим. Заодно заглянем вечером на одно мероприятие, — делится Андрей планами только сейчас. — Послезавтра утром будем выезжать, так что выходные проведешь дома.

— Что за мероприятие? — интересуюсь, чтобы знать, нужно ли мне парадно-выходное платье.

Мог бы и заранее предупредить, я бы подготовилась. Андрей загадочно улыбается, достает телефон и, найдя картинку, показывает мне. На этот раз я чуть не проливаю на себя кофе.

— Аккуратнее, Ника, — Андрей доволен произведенным эффектом.

— У меня нет подходящей одежды, — пытаюсь отвертеться. — Может, ты сходишь один?

Если Соколовский в голливудском блеске привык к подобному, то я нет. Благотворительный бал-маскарад с аукционом. Это все не для меня.

— Ника, засветиться надо, — настаивает Андрей. — Мы сегодня так воодушевленно рассказывали заказчикам, что хотим сделать в презентации акцент на семейные ценности, а все деньги с этого мероприятия, организованного ими же, пойдут в детские дома и больницы.

— То есть ты не детям помочь хочешь, а просто засветиться? Показательное выступление, так сказать?

Я не осуждаю Андрея, всего лишь уточняю. Каждый пробивается и засвечивается как может. Думаю, наши конкуренты тоже не упустят такую возможность.

— Всем не поможешь, Ника, — философски замечает Андрей. — Может, ты посчитаешь меня циником, но в Штатах я научился тому, что наш менталитет не принимает. Думать в первую очередь о себе. У американцев с этим намного лучше. А на постсоветском пространстве люди как будто соревнуются, кто принесет большую жертву и кто сильнее страдает.

Какое интересное рассуждение. И ведь в чем-то он прав. И тут я вспоминаю наш разговор в офисе.

— Ты говорил, что был в Венесуэле. Там ты тоже был по работе? — спрашиваю и вижу, как выражение лица Андрея меняется.

Кажется, я затронула не ту тему. Когда я спросила про Штаты, он остановился посреди трассы, а Венесуэлы, судя по всему, вообще касаться не стоило.

— Нет, не по работе, — качает он головой. — Когда из Лос-Анджелеса я вернулся в Россию, понял, что дома мне делать нечего. Рванул снова в западное полушарие, только на этот раз в Латинскую Америку. Залечивал там… Впрочем, не важно, — будто очнувшись, Андрей заканчивает делиться своими воспоминаниями, так ничего толком и не рассказав.

А я обдумываю его слова. Он возвращался? Долго ли он пробыл в России? И почему снова уехал? И что он там залечивал? Вопросов много, но, кажется, Андрей не особо хочет об этом говорить.

— Венесуэла не самая безопасная страна, — только и могу сказать, чтобы молчание не затягивалось.

— Да, — соглашается Соколовский. — Но очень действенно прочищает мозги. Ладно, Ника, пока есть время, давай подготовимся к завтрашнему вечеру.

Андрей, кажется, уже все продумал и даже нашел магазин, где можно найти одежду напрокат для подобного рода мероприятия.

В гостиницу возвращаться после пусть и изматывающих для меня примерок не хочется. Положив на заднее сиденье чехлы с костюмом и платьем, Андрей будто читает мои мысли.

— Не хочешь пройтись по Невскому? — спрашивает он, и я киваю.

Да, город, который вдохновляет. И сейчас мне вдохновение нужно не на проект.

— Андрей, — остановившись, поворачиваюсь к нему, — у тебя есть семья?

— Конечно, — удивляется он, а я сжимаю руками ограждение, хотя сильнее у меня сжимается что-то внутри после его слов. — Ты же знакома с моими родителями.

Да издевается он, что ли? Прекрасно же понимает, что я не об этом спрашиваю.

— Я… о другом, — выдыхаю эти слова.

Просила его не лезть в мою личную жизнь, а сейчас сама делаю то же самое.

— Ты сейчас хочешь спросить, женат ли я? — уточняет Соколовский. — Нет, не женат. Ещё вопросы? Хотя сейчас моя очередь, раз уж на то пошло. Ты замужем, Ника?

— Нет, — отвечаю. — Как видишь, я последовала твоему примеру и выбрала карьеру. Только вот…

— Значит, не сложилось, — не даёт мне Андрей закончить фразу.

— Ты о чем? — не понимаю я, хмурясь. — Что не сложилось?

— Личная жизнь, — усмехается он. — Знаешь, я познакомился в Венесуэле с одним стариком, который мне сказал такую вещь, которую я не сразу понял. Неси опыт, а не груз прошлого в будущее, но не оставляй свое будущее за плечами.

Я задумываюсь, глядя на воды Невы. А какой опыт я вынесла из прошлого? Что для Андрея всегда работа будет на первом месте? А если ему предложат возглавить креативный отдел где-нибудь в Нью-Йорке или в Торонто?

Черт, как же сложно. Я сегодня дважды ему почти сказала о Сашке. Я готова. Но готов ли Андрей к такому повороту?

Глава 20

— Не понял… — Андрей хмурится, и мы, кажется, смотрим друг на друга целую вечность, хотя этот безмолвный разговор длится меньше минуты. — Ника… — выдыхает, тоже хватаясь за ограждение. — Судя по всему, нам надо о многом поговорить.

Если бы он только понимал, сколько мне нужно сказать. И самое важное — это Сашка.

— Андрей, только одно имеет сейчас смысл…

Я не успеваю закончить, будто само провидение против, чтобы он узнал о дочери здесь и сейчас. Я не слышала до этого ни шума города, ни разговоров людей около нас, но мелодия звонка врывается в мою голову болью, она оглушает.

Андрей смотрит на экран и качает головой, но отвечает, отойдя от меня. Значит, не судьба… Или моя нерешительность. Убирает телефон в карман, но не подходит, стоит чуть поодаль.

— Что-то случилось? — спрашиваю, потому что Соколовский явно расстроен.

— Это по работе, — отвечает он. — Поехали, Ника, в гостиницу, мне срочно надо решить один вопрос.

Возвращаемся к машине не прогулочным шагом, я вообще едва поспеваю за Андреем. Он задумчив всю дорогу. Наверное, если бы я сейчас ему что-то сказала, он бы меня и не услышал.

В коридоре около двери моего номера я все же интересуюсь:

— Может, я могу помочь?

— Нет, Ника, это не по творческой части, а по управленческой, — говорит Андрей. — Я позвоню, если не поздно закончу. Может, поужинаем вместе.

Кивнув, открываю дверь, перехватив поудобнее чехол с платьем. Сидеть в номере не хочется, но тоже решаю поработать. Связываюсь со своей командой, получаю отчёт по проектам, вношу кое-какие коррективы. В принципе, все.

Андрей пока молчит, значит, ещё занят. В одиночестве выхожу из гостиницы, осматриваюсь, думая, куда направиться. Достаю телефон, чтобы посмотреть карту, и он начинает звонить у меня в руках. Волков… Боже, надеюсь, он просто хочет спросить, как у меня дела.

— Да, Костя, — отвечаю я.

— Привет, путешественница, — радостно говорит он. — Как там Питер?

— Как и прежде, — серьезно произношу, — стоит на Неве.

— Это хорошо, — Волков тоже становится серьезным. — Я тут смотрел твой проект, мне кажется, туда добавить бы чего-то мрачного. В темной концепции в стиле «Города грехов» не хватает чего-то кроваво-красного. Я немного влезу? Если не понравится, то уберем.

Я с облегчением выдыхаю. У него всего лишь появилась идея по проекту. Но это действительно не дело — так дёргаться по любому поводу.

— Костя, делай, послезавтра посмотрю, — даю добро. — А в остальном?..

— В остальном все спокойно, — предугадывает Волков мой вопрос. — Катюха твоя все ещё полна энтузиазма, но больше её интересует Андрей Витальевич. Кажется, она на него запала. Упс…

— Если ты думаешь, что меня это как-то трогает, то нет, — усмехаюсь я, хотя в груди что-то, похожее на ревность, заворочалось.

— Ник, Катька уже выяснила, из какого города он родом, — радостную в кавычках новость сообщает мне Костя.

— Но она не знает, что я оттуда же, — подумав, говорю я. — Мы с ней это точно никогда не обсуждали.

— Ладно, я просто предупредил. Давай, Ника, отдыхай, вдохновляйся, — желает мне Волков. — Может, вернёшься с братиком для Сашки.

— Волков! — возмущаюсь так громко, что пара прохожих оборачивается на меня в осуждением во взгляде.

— Счастливо, Никусик, — ржёт этот умник и сбрасывает вызов.

Надеюсь, что его разговор со мной в офисе никто не слышал. Но Костя не дурак — понимает. И как хорошо, что никто сейчас не видит моих красных щек. Это же надо было такое ляпнуть!

Не хочу сейчас думать ни о расследовании Кати, ни о словах Волкова, ни об Андрее. Буду действительно вдохновляться.

Гуляю по городу до позднего вечера, ужинаю в небольшом уютном кафе и иду обратно к гостинице. Соколовский так и не объявился. Интересно, что можно так долго решать?

Хватает сил только на то, чтобы принять душ. Ноги от долгой ходьбы гудят, голову так и тянет к подушке…

И снова будит меня звонок. Семь утра. Ровненько. У него, что ли, оповещения стоят с пометкой «позвонить Нике»?

— Слушаю! — говорю в трубку.

— Доброе утро. Через час встреча, — бодро отзывается Андрей. — Если соберёшься за минут пятнадцать, то успеем выпить кофе внизу.

— Хорошо, — отвечаю, поднимаясь. — Жди меня в баре.

Пятнадцати минут мне хватает. И кофе меня уже ждёт на стойке, когда спускаюсь. Перед встречей мы не касаемся вчерашнего разговора, но я знаю, что Андрей не забыл. И мы ещё вернёмся к этому.

До обеда мы обсуждаем с заказчиками рабочие моменты. Они обещают нам ещё несколько больших проектов, если им все понравится. У Андрея загораются глаза. А как же! Отличный мотиватор придумали. И я уверена, что Соколовский готов бросить им вызов. В этом весь он. Он всегда таким был, так чему я удивляюсь?

— Пообедаем? — предлагает мне Андрей, когда мы выходим из офиса. — Черт, мне уже не терпится приступить к работе. Мы с тобой сотворим чудо.

Мы с тобой… Да, почти как в старые добрые времена. И чудо мы уже сотворили, которое сейчас отдыхает на даче с моей мамой и тетей Симой.

Как же тебе сказать, Андрей, когда ты только о предстоящем проекте и можешь думать?

— Во сколько мы вечером поедем на этот благотворительный аукцион? — спрашиваю, когда мы занимаем столик в кафе недалеко от офиса наших заказчиков.

— В шесть, — не отрываясь от меню, отвечает Андрей. — Долго не будем там, засветимся, так сказать, и в гостиницу. Завтра утром возвращаемся в Москву. А послезавтра предлагаю приступить. Зачем терять время?

— Послезавтра выходной, — напоминаю я.

Хотя Соколовский наверняка об этом прекрасно помнит. Только для него нет времени и нет дней недели, когда он загорается идеей. А вот я послезавтра не могу. Мне надо забрать моих с дачи.

— У тебя какие-то планы? — немного разочарованно интересуется Андрей. — Может, хоть на полдня сможешь?

А почему бы и нет? Съезду утром на дачу, а потом в офис. И людей в офисе не будет. А если кто и решит поработать в выходной, то не важно. У Андрея свой кабинет, и это будет возможность познакомить его с Сашей.

Глава 21

— Ты очень красивая, — Андрей рассматривает меня не меньше минуты, прежде чем сделать комплимент.

И его взгляд такой… Я как будто голая стою перед Андреем. Так не смотрят на коллег.

— Идём, — нарушаю эту неловкость, надевая туфли и закрывая дверь номера. — Ты тоже хорошо выглядишь, — возвращаю комплимент.

Каждый шаг мне почему-то даётся с трудом, словно я иду на собственную казнь. Становится жарко, потом бросает в холод, кажется, вот-вот сознание потеряю. И что со мной такое?

— Ника, ты в порядке? Иди с пудрой переборщила, что такая бледная? — спрашивает Андрей в холле гостиницы. — Если не хочешь, то мы никуда не поедем.

— Нет, все в порядке, — улыбаюсь я. — Немного волнительно. Давно никуда не выбиралась.

Не скажу же я, что у меня просто какое-то странное предчувствие. Чем закончится этот вечер, я не знаю, но…

Все дело во взгляде, которым смотрел на меня Андрей. Точно. Скорее бы скрыть свое смущение за маской, которую я всю дорогу нервно тереблю в руках.

— Ника, — Андрей поворачивается ко мне, когда паркуется напротив здания, куда, судя по всему, нам и надо, — давай вернёмся в Москву, встретимся и нормально всё обсудим. Кажется, между нами висит что-то дамокловым мечом, и это мы должны убрать, чтобы работать вместе и продолжить жить без этого груза.

— Да, Андрей, — соглашаюсь я. — Мы все обсудим. Ты прав, нам ещё работать вместе.

Он сжимает мою ладонь. Казалось бы, невинный жест, как будто поддерживающий, но я даже не дышу, пока он касается моей руки.

Ну что же так, Ника? Я ведь так упорно убеждала себя, что отпустила прошлое. А стоит Андрею прикоснуться ко мне, как… Как там было у классика? Я встретил вас, и все былое в отжившем сердце ожило…

Слабачка я. Ох, какая я слабачка… Но и смотреть на меня так не надо было.

— Кажется, как будто что-то шесть лет назад сломалось, и я до сих пор не могу это починить, как ни стараюсь, — Андрея снова несёт в философию. — Одно слово, одно действие — и нате вам эффект бабочки. Она где-то взмахнула крыльями, а я в итоге оказался в центре торнадо. Ладно, давай, что ли, займёмся благотворительностью, поможем детям. Может, хоть так заработаю себе плюсик в карму.

Киваю и выхожу из машины. На входе встречающий гостей то ли швейцар, то ли метрдотель просит нас надеть маски, указывая на большое зеркало в фойе. Андрей мне помогает, чтобы я не испортила прическу, и мы смотрим друг на друга в зеркальной поверхности, а вокруг будто ничего и никого. Будто само время остановилось и подарило нам эту возможность.

Нет, с этим вечером что-то не так… Мы становимся ближе. Эти прикосновения, взгляды, разговоры — все это вскрывает старые раны и засыпает их солью. Хорошим таким слоем соли.

— Прошу, — Андрей подставляет мне локоть, и я аккуратно, будто боясь, цепляюсь за него пальцами.

Большой светлый зал, по периметру которого выставлены, если я правильно понимаю, лоты. Пробегаю по ним взглядом, и мое внимание привлекают серьги с сапфирами. Небольшие, а камни как две слезы. В основном здесь и выставлены украшения, видимо, ювелирные дома решили внести свою лепту и выставили на аукционе изделия, конечно, сделанные в единичном экземпляре.

Андрей подаёт мне бокал шампанского, себе берет воду. Делаю глоток, второй, третий… И постепенно напряжение, которое не покидает меня с того момента, как я открыла дверь номера, отступает. Мне начинает здесь нравиться. Люди такие радостные вокруг, атмосфера приятная. Это же для детей, так что по-другому быть не может.

Отставляю бокал, и Андрей тут же меня приобнимает за талию.

— Вот теперь ты хоть улыбаешься, — шепчет мне на ухо. — Поучаствуем в аукционе?

— Зачем? — не понимаю я, чуть отстраняясь.

Мне слишком нравится это ощущение, эти прикосновения. Снова Ника — слабачка.

— А как же поддержать детей? — Андрей опять подставляет мне локоть, и мы проходим в соседний зал, где в несколько рядов расставлены стулья, на которых лежат номера.

Нам достается тринадцатый. Чертова дюжина. Но нам это число всегда приносило удачу. Познакомились мы тринадцатого сентября, сняли квартиру под номером тринадцать, стали жить вместе тринадцатого марта. И Сашка родилась тринадцатого мая…

Я сижу, наблюдая, как один лот сменяет другой, и наконец Андрей поднимает табличку.

— Что ты делаешь? — спрашиваю тихо, потому что он впервые участвует, и именно за те серьги, которые привлекли мое внимание.

Неужели заметил, что я остановила взгляд на них? Да, красиво, но не для меня же он их хочет приобрести?

— Они идеально подходят к твоим глазам, — отвечает мне, снова поднимая табличку, хотя цена уже превысила все разумные пределы. — И это же все для детей.

— Соколовский… — я хватаю его за руку, чтобы снова не поднял, но куда там.

Почти полмиллиона. Да он сумасшедший! И должен прекрасно понимать, что я не приму их.

После окончания аукциона Андрей уходит, чтобы разобраться со своим приобретением. Я жду его в фойе, снимаю маску и смотрю на себя в зеркало. Щеки красные, взгляд блестящий. Все же и на меня распространился этот азарт.

Даже не замечаю, как Андрей появляется у меня за спиной.

— Ты красивая, — повторяет, а я опускаю глаза. — Ну что, не будем терять время. Наша последняя ночь в Питере, а мы так и не видели разведение мостов, тем более в белые ночи.

Мы идём на набережную. Ближе всего мы к Благовещенскому мосту — на него и будем смотреть. Чуть ежусь, когда мы подходим к воде, но Андрей это замечает. Он набрасывает свой пиджак мне на плечи и руки не убирает. Я поднимаю голову… И снова Андрей меня целует. На этот раз нежно, медленно, будто спрашивает разрешения. И я позволяю. Сама обнимаю его одной рукой, вторую положив на мужскую грудь.

Тук-тук-тук…

Сердцебиение под моей ладонью становится все чаще и чаще. Мы можем зайти слишком далеко. Но нельзя! Сейчас нельзя.

Я нехотя отстраняюсь. Закусываю губу, чтобы впитать полностью в себя вкус этого поцелуя. Смотрю на мост.

Глава 22

— Мы скоро сюда вернёмся, не смотри так в окно, будто навсегда прощаешься с городом, — говорит Андрей, улыбаясь.

Настроение у него с утра, несмотря на то, что мы довольно поздно вернулись в гостиницу, отличное. Наверное, весь в предвкушении работы. Я же, едва мы покидаем Питер, засыпаю под шум дороги и тихую музыку.

Сон поверхностный, но после почти бессонной ночи хоть что-то. Открываю глаза, когда мы останавливаемся на заправке.

— Кофе взять? — спрашивает Андрей, заметив, что я проснулась.

— Возьми, — хрипло отвечаю.

Вчера мы так и не поговорили. Я на предложение Соколовского только покачала головой. Мне было страшно. И да, я хотела запомнить вчерашний вечер с набережной, разведением мостов и прикосновением губ Андрея к моим. Да, я понимаю, чем дольше тяну, тем будет сложнее. Но в Питере я бы в любом случае не смогла познакомить отца с дочерью. А завтра… Да, завтра все решится. И мне тоже страшно, но так надо, так правильно.

Несмотря на то, что шесть лет назад Андрей выбрал не меня, я не успела сказать ему о беременности, жизнь снова нас столкнула. Может, именно для этого? Чтобы он обо всем узнал сейчас? Лучше поздно, чем никогда.

Только все равно очень сложно и страшно. Ведь все изменится после их знакомства. Выдохнув, беру телефон и пишу маме, что уже на пути в Москву и завтра утром заеду за ними. Она отвечает коротким «ок». Не любитель она писать, но не звонит, понимает, что Андрей может быть рядом.

А он как раз и возвращается, подаёт мне стаканчик, и по салону распространяется запах кокосового сиропа.

— Выспалась? — смотрит на меня, пока заправщик наполняет бак. — Раньше ты в транспорте спать не могла.

И об этом помнит. Не только о том, какой кофе я люблю. В принципе, на память Андрей никогда не жаловался, так что не стоит углубляться в свои фантазии. Он и внимательным был всегда, поэтому… Просто помнит, ничего личного.

— Старею, наверное, — отвечаю шуткой.

— Ох, нарываешься на комплимент, — подмигивает мне Андрей, но тут же становится серьезным, и я понимаю, что сейчас что-то скажет касательно прошлого. — Ты помнишь Лизу Филимонову?

С чего вдруг этот вопрос? Киваю. Конечно, помню, мы, можно сказать, дружили. Одна компания, вместе куда-то постоянно выбирались. После моего отъезда в Москву, мы ещё недолго поддерживали связь, а потом как-то всё сошло на нет. У каждого своя жизнь, новые знакомства, между нами расстояние.

— А что Лиза? — не понимаю я, видя, как Андрей сжимает руками руль.

— Когда я вернулся домой, — начинает он, — Лиза мне сказала, что ты уехала в Москву и вышла замуж.

— Чего? — я едва не подпрыгиваю на сиденье, даже чуть проливаю кофе на футболку. — С чего она это взяла?

Вот и первое откровение. Значит, Андрей все это время думал, что я замужем? Да я на мужчин вообще смотреть не могла. Сходила один раз на свидание, когда Сашке было два года. Выпили кофе, я сказала, что у меня есть ребенок. И мой кавалер решил, что в таком случае меня можно пригласить в ближайший отель. В итоге за кофе я заплатила сама, вежливо попрощалась и заблокировала его номер. Свидание мне, кстати, организовала Катя и даже расстроилась больше меня, что ничего не вышло. А я даже не понимаю, зачем согласилась.

— Твоя мама сказала Лизе, — ещё больше удивляет меня Андрей.

— Моя мама? — мне кажется, что я оказалась в каком-то театре абсурда.

Нет, этот момент надо прояснить. Я уже не думаю о том, что Андрей может услышать голос Саши, набираю матери. Гудки кажутся бесконечно длинными, пока я наконец не слышу ответ.

— Да, Ника, — чуть запыхавшись, говорит мама.

— Ты сказала Лизе Филимоновой, что я замуж вышла? — я даже забываю поздороваться, потому что у меня небольшой шок.

— Я? — она задумывается. — Ах, черт. Было дело, точно. Но немного переврала девчонке. Она подошла ко мне в магазине, спросила, как ты. И ты же знаешь, что мне она не нравилась никогда. Я прекрасно видела, что она тебе завидует и так вьется возле Андрея… — мама переводит дыхание, а я понимаю, что динамик у меня хороший и Соколовский слышит каждое слово. — Ну я сказала ей, что ты счастлива и у тебя все отлично. А вывод о замужестве она сделала сама. У вас там откровения начались? — наконец понимает, что неспроста я ей позвонила с таким вопросом.

— Мама, завтра утром приеду, — напоминаю я и завершаю разговор. — Все слышал? — смотрю на Андрея.

— Как мне сейчас хочется сказать пару крепких выражений, — качает он головой. — Какими же мы были молодыми, глупыми, импульсивными. И тащим за собой свои обиды все эти годы.

Андрей резко стартует с места, а мне даже нечего на это ответить. Он ведь прав… Значит, он вернулся, спрашивал обо мне, решил, что я замужем, и рванул в Венесуэлу. Что он там говорил? Залечивал что-то. Неужели душевные раны? Ведь он мог меня найти в соцсетях, спросить, но просто поверил Лизе.

Голова начинает невыносимо болеть от осознания, что все могло быть по-другому. Мы могли поговорить раньше, но… Как говорил один персонаж из нашумевшего сериала, все до слова «но» — лошадиное дерьмо.

Скосив взгляд на Андрея, понимаю, что сейчас говорить ничего не стоит. Он раздражён. Мамочки, а что же тогда завтра будет?

Я затянула. Затянула очень сильно. Километр за километром, мы скоро будем в Москве, а получилось так, что только один момент успели прояснить.

— Андрей, — говорю, когда молчание становится невыносимым и будто душит меня, — я завтра после двенадцати приеду в офис. И… мне надо будет тебе кое-что сказать.

— Да уж, Ника, если добивать, то до конца? — усмехается он. — Я буду ждать тебя.

И снова молчание… Значит, все будет так, как я и запланировала. Надеюсь, Андрей к завтрашнему дню немного отойдет от всего, что мы узнали сегодня.

Я выхожу около своего подъезда, вежливо пожелав хорошего вечера, и решаю, что сегодня можно рвануть на дачу. Это лучше, чем сидеть в четырех стенах и отравлять себя своими мыслями.

Приезжаю поздно, Сашка уже спит, мама ни о чем не спрашивает, и я, обняв дочку и уткнувшись ей в макушку, наверстываю свой недосып.