Бывший муж. Я к тебе не вернусь - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ария Тес (самиздат)

«Герцогиня»

Полина

Вы не замечали, что мужчины избегают слово «измена»? Они никогда не говорят: я тебе изменил. У них на такую формулировку, похоже, аллергия.

Ну, или так только с моим мужчиной.

- У меня появилась другая женщина, с которой я сплю, Полина.

Фраза оглушает.

Я стою к нему спиной, но чувствую пристальный взгляд, который режет острейшим кинжалом между лопаток.

Хотя, может, это так его предательство резонирует? Ну, тот самый нож в моей спине?

Из потрясающих новостей только одно. В этот момент я думаю:

А неплохо ты составил предложение, да? Экий герой.

«У меня появилась другая женщина» звучит не так мерзко, как «Я ублюдок, родная». Или, например, клише «Я тебе изменил».

Нет.

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю» — это почти подвиг. От этих слов пахнет весной, и на сердце, полагаю, тоже весна, и летают бабочки, да?

Я просто не это чувствую, поэтому только предполагать и могу.

Моя душа — самый настоящий ад.

Такое ощущение, что нутро — это сплошные колючие щупальца. Они шевелятся медленно, нанося раны. Тоже медленно. С особым садизмом. С наслаждением.

И да, по закону жанра, я не могу дышать.

Застыла вся как статуя. Руки трясутся. Волнами расходится дикая пульсация, от которой аж ноги подкашиваются.

Моргаю.

Снова.

Хочу вернуть себе самообладание, но получается откровенно дерьмово.

«У меня появилась другая женщина» — для твоей женщины, которая уже тебя любит — это нихрена не весна, малыш. Это как толкнуть ее с обрыва. Это как вырвать легкие. Сердце. Сломать все кости разом.

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю» — это не интрижка. Это заявление о чем-то большем…

Черт…

Кладу ножницы на стол. Рядом очень красивый, пышный букет пионов, который я готовила для того, чтобы поставить в прихожей. Радовать. Гостей? Или себя?

Ты давно не дарил мне цветов… а ей? Своей новой женщине, с которой ты спишь?…

- Понятно, - шепчу еле слышно, смаргиваю слезы, которые быстро, незаметно стираю и улыбаюсь, - И что теперь?

Ян молчит долго.

Он вообще не из болтливых, но если я, обычно привыкшая к его крутому, порой грубому нраву, сейчас это дико раздражает.

Сейчас снаружи я — скала. Внутри исхожу на истерику. Ору. Отчаянно вою. Сдираю с себя кожу. Но снаружи? Я все еще герцогиня.

Черт…

Из груди рвется совсем еле слышный смешок.

Он так меня называл ласково. Моя герцогиня. Теперь он будет также называть ее? Кто она? Как она выглядит? Он ее…

- Ты ее любишь? - жалкий вопрос слетает с губ, а жестокий ответ на этот раз не заставляет себя долго ждать.

- Ты серьезно хочешь услышать ответ?

Звучит пренебрежительно. Он раздражается. Мне кажется, тупо из-за звука моего голоса.

Может повернуться и проверить? Нет. Нет…я не смогу.

А ответ я хочу услышать? Тоже вряд ли. Думаю, я его едва ли смогу пережить…

Как же так?...

Растерянно хмурюсь. Моргаю часто-часто. Я хочу понять. Я хочу устроить истерику, но меня будто сковали невидимые цепи.

Не могу пошевелиться.

А может, это инстинкт самосохранения? Если я сделаю шаг, то…черт, я развалюсь на части…

- Как давно?

- Что?

- Ты с ней спишь. Как давно, Ян?

Боже, ты мазохистка, Полина…

Муж устало вздыхает, а когда я зачем-то еще и поворачиваюсь, его лицо не выражает ничего. Он просто откидывается на стену, смотрит на меня лениво и устало.

- Что тебе даст эта информация?

- Не знаю.

- Вот и я не знаю.

Снова замолкаем. Смотрит. И я смотрю.

Потерянность наваливается с новой силой. Как себя вести в такой ситуации, я не понимаю. И почему он не озвучивает своего решения — тоже. Зачем ты мне рассказал? Нет, я знаю зачем. Мой муж — не лжец, как бы смешно это ни звучало. Он не станет делать из меня идиотку месяцами, годами, всю жизнь… У него появилась женщина, с которой он спит, а это значит, что…

- Сыновьям скажем вместе.

- Что скажем?

Ян поджимает губы, тянется к карману своего пиджака, но потом опускает руки и хмыкает.

- Полагаю, это означает развод? Или попытаемся спасти…наш брак?

Насмешка буквально осязаема. Если я протяну руку, обязательно смогу об неё физически обжечься.

Это тоже больно.

Это еще больнее, на самом деле. Ничего он не хочет сохранять. Он признался, чтобы разрушить.

- Нет, - даю ему то, что он хочет услышать, и вижу то, что предполагала, но не была готова.

Ян слегка кивает и коротко ставит меня перед фактом.

- На развод подам сам.

Пару раз моргаю, киваю зачем-то, снова отворачиваюсь.

Чувствую себя максимально уязвимой.

Снова потерянность. Снова я не знаю, что ему сказать. А еще больше не хочу вообще рта раскрывать! Раздражать его или…выглядеть глупо. Нелепо. Недостойно.

Будто если это случится…я потеряю абсолютно все. Пусть уже потеряла, но пока об этом никто не знает, и как будто в безопасности.

Я закрываюсь. Максимально прячусь за маской благопристойной леди высшего общества. Жены успешного бизнесмена. Влиятельного человека.

Там безопасно.

Но я же теперь бывшая жена, да? И что в этом безопасного?

- Я соберу кое-какие вещи на первое время. За остальным пришлю человека. Спасибо, что без херни.

Ян хмыкает и встает. Он уходит, а у меня все нутро за ним дергается. Оно подает на колени, хватается за него и просит: пожалуйста, не уходи! Не уходи!

Но я стою на месте. Цепляюсь за стол, чтобы не упасть.

Херня…

Это означает «без эмоций». «Без слез». «Без истерик». Он ненавидит женские слезы и истерики.

Но я хочу устроить истерику!

В полной прострации я выхожу из кузни за ним. Надо только подняться на второй этаж, пройти пару метров и зайти в нашу спальню, чтобы спросить: какого черта?!

«Мама все выдержит. Да?»

Полина

Я не знаю, сколько я сижу в темноте гостиной. В холодном, пустом доме.

Я правда не знаю.

Смотрю в одну точку, сжимаю себя руками. О чем думаю? Ни о чем. В голове просто белый шум, а я будто онемела вся. Как под наркозом.

Я помню наркоз.

У меня был наркоз однажды, когда мне делали операцию на руке. Сломала. Упала со скейтборда вместе со своей взбалмошной младшей сестрой Витой. Она младше меня на три года, но нам это не мешало вообще. Мы с ней часто...кажется, хулиганили? Были такими, знаете? Бандитками. Что я, что она. Папа всегда говорил, что характером мы пошли в маму: она у нас тоже такая. "Яркая личность", так ее папуля всегда называл с нежной улыбкой. И за словом в карман не полезет, и коня на скаку остановит. И избу потушит, если потребуется.

Боже, неужели я когда-то такой была? Представляете? Я совсем не помню.

Мамочка…папа...

Я по ним скучаю сейчас особенно сильно. Семь лет назад они попали в аварию, которую не пережили. Какой-то козел пошел на обгон, не рассчитал дистанцию и забрал моих родителей. Тогда рядом был Ян. Я помню, как я горько плакала, а он обнимал меня. Молчал, но мне и не нужно было, чтобы он говорил.

Он просто был рядом.

Он был рядом…а теперь?

А теперь мой муж нашел другую женщину, с которой он спит. А потом точно так же будет ее утешать, да? И называть моей герцогиней…

От ласкового прозвища, сказанного особым, нежным тоном — веду плечами. Ян редко говорил о своих чувствах. «Я тебя люблю» — я слышала всего три раза. Когда на свое восемнадцатилетие я впервые перед ним обнажилась и телом, и душой. На нашей свадьбе. И когда я родила двух мальчиков-близнецов. Ян — человек действия, а не слова. Он всегда действует. Порой жестко, но я в нем очень ценила именно это качество. Не вешать мне на уши лапшу, а делать. И каждый раз, когда он говорил «моя герцогиня», я слышала всю теплоту и любовь.

Исключение — сегодня.

"Сегодня" вообще день такой, видимо. Исключительный.

Обычно в это время я накрываю на стол, а сегодня вот сижу в темноте и смотрю в одну точку…

- Мам? - раздается голос Тимура.

Глаза слепит яркая вспышка света, который он включил резковато. Но он вообще такой у нас. Резковатый.

Я поднимаю глаза и в который раз удивляюсь, как сильно он похож на супруга. Высокий, темные волосы и глаза, волевой подбородок. Тимур — старший из наших двух сыновей. Он родился на пятнадцать минут раньше Егора — светловолосого, голубоглазого мальчишки. Моего отражения.

Пожалуй, стоит рассказать предысторию, да? Предыстория — это важно. Только благодаря ей ты сможешь больше понять ситуацию, а я очень хочу понять…что происходит. Так что да, пожалуй, стоит рассказать…

Мы с Яном познакомились на юбилее моего папы. Он пригласил всех своих старых друзей еще со времен службы, и туда как раз приехал Вячеслав Янович Титов. Мой будущий свекор. За годы разлуки он успел возглавить довольно перспективный бизнес своих родителей и расширить его еще больше. Титовы владеют самой большой транспортной компанией в нашей стране. В будущем Ян пойдет еще дальше и выведет свое дело на международный уровень, но тогда он был просто парнем.

Ладно, тут я лукавлю. Ян никогда не был «просто парнем». Высокий, поджарый, шикарный. Очень красивый. Как такого красивого не любить? Ну, как? Такой же красивый, как Тим…

Влюбилась ли я сразу? Наверно, да. Мне было семнадцать, ему двадцать один. Небольшая разница в возрасте. Можно сказать, идеальная. А потом все закрутилось… Он ухаживал за мной топорно, но настойчиво. Сначала мне было страшно. Все-таки…для такого союза даже слово придумали, кстати, очень неприятное: мезальянс. Наследник и дочь маленького военного, в маленьком городе. Я не думала, что из этого союза что-то получится, как и его мать, кстати. Тамара Георгиевна — женщина…скажем так, из высшего общества, совсем не обрадовалась такой невестке, как я. Но нас поддержал его отец. А еще у нас была наша любовь, полагаю? Когда есть любовь, особенно в таком нежном возрасте, кажется, что весь мир у твоих ног. Ничего не страшно!

Так и было.

Я ничего не боялась когда-то, отважно встала рядом с ним и поклялась, что буду любить его всю жизнь. Он поклялся тоже. Я верила…ведь, несмотря на свою природную угрюмость и молчаливость, его глаза горели особенно ярко только ради на меня. Его глаза в принципе горели, только когда он смотрел на меня. А теперь? Не только.

Снова больно.

Я немного ежусь и опускаю глаза в пол. Хмурюсь.

Как же так вышло? Другая женщина, с которой я сплю. Почему? Это банальный вопрос, знаю, но…почему? Я же…почему?…

- Мам? - Тимур зовет меня повторно, я мотаю головой.

- Я просто…не знаю. Просто…

Повисает пауза. Недолгая. И ее разрывает неожиданно злой, ядовитый смешок.

- Ты знаешь.

Резко поднимаю глаза. Вижу, как моего старшего сына перекосило от злости.

- Знаю…что?

- Не прикидывайся, хорошо? - цыкает он, снова голову склоняет вбок, - Ты знаешь, что отец закрутил роман.

Я молчу.

Даже не так.

Я просто…застываю. Опять.

Какая тупая реакция! Внутри я беснуюсь, вою только громче, но выхода эти эмоции не имеют.

Не имеют…

Я сгораю на костре в прямом смысле этого слова. Мои внутренности покрываются уродливыми блямбами, пузырями, которые лопаются и лопаются. Снова и снова.

Боже, как же больно…

- И что теперь? - Тим слегка щурит глаза, - Что ты будешь делать?

Я продолжаю молчать. Делать?…я не знаю. Я так потеряна…я не знаю…

Тимур хмыкает, как всегда делает его отец. Кивает.

- Ясно. Ты ничего не будешь делать.

А что я могу сделать, Тимур?…

- Это твоя вина! - неожиданно шипит он, поблескивая глазами, - Посмотри на себя! Ты вообще живая, а?! Сидишь тут в темноте, драмы разводишь! Да подними ты свою задницу, какого хера?! Ты! Сидишь!

«Ты намного лучше, чем она»

Полина

Я не знаю, когда все меняется. Не поспеваю за жизнью. Совсем не поспеваю.

Вот я сижу на диване и передо мной два моих сына сцепились будто не на жизнь, а на смерть.

Нет, ужас, стоп. Я так думать не хочу о своих мальчиках. Это не про них. Не про нас. Да, они иногда ссорились. Иногда очень сильно. Но это обычное, братское соперничество. Тем более между близнецами. Просто Егор — он всегда был моим мальчиком, а Тимур больше тянулся к Яну. И теперь…он злится.

Даже сейчас он продолжает кипеть.

Я бросаю взгляд на сыновей, стоя в сторонке, словно тень. Они оба сидят на большом диване, но с разных сторон. Друг на друга не смотрят. Тим упер локти в колени и уставился в пол. Егор ковыряет подлокотник и гневно хмурит брови.

А перед ними Ян.

Я понятия не имею, когда он приехал. Как узнал — догадываюсь. Александр. Скорее всего, он позвонил и неизменным баритоном пробубнил:

- Босс, дома проблемы. Вы нужны.

Он тоже немногословный совсем. Прямо как его начальник.

Да и я тоже.

Я все еще не могу поверить и рта раскрыть. А хочется…у меня в голове кипят мысли, но я просто не в состоянии ухватиться ни за какую из них.

Ускользают.

Как я. Между пальцев, сколько бы ни сжимала свои предплечья, удержаться не получается.

Бросаю взгляд на могучую спину мужа. Он большой. Высокий, почти два метра роста. И красивый. Знаете? Не сопливо красивый, а правильно. По-мужски. У него невероятно глубокие, ореховые глаза. Они темнеют, когда он злится или…возбужден.

Нет-нет-нет…не думай об этом.

Теперь он такими глазами будет смотреть не на тебя. Уже смотрит. На нее. На Лолу.

От внезапной, острой боли в грудной клетке, сутулюсь чуть. С прямой спиной, как бы мне ни хотелось, я просто не справляюсь.

Моя маска падает? Нет. Нельзя. Я не хочу в действительности упасть в ноги своему предателю и палачу и умолять его…так жалко умолять остаться. Разве было мало унижений?

Он познакомил с ней детей. Он это сделал. А значит…отношения с этой Лолой у него…серьезные, да? Господи. Зачем ты об этом думаешь, Полина? Так. Сколько вилок существует? Лучше пересчитай их. Давай. Только не представляй, как он сажает свою Лолу сверху, как она кладет руки на его мощную грудь. Туда, где раньше лежали только твои ладошки. И чувствовали сердце, которое билось только для тебя.

Резко мотаю головой и тут же выдаю.

- Я приготовлю чай.

Моя реплика звенит в тишине. Ян очень медленно поворачивает на меня голову, и я снова чувствую себя ничтожеством. Под взглядом этих глаз…

- Мне еще раз задать вопрос? - отворачивается, не удостоив меня более ничем, разве что мысленным фырком.

От него я тоже ежусь, кстати.

Груз собственной никчемности давит на плечи сильнее.

А Ян пропускает воздух сквозь плотно сжатые губы и щурится. Он не будет орать. Я знаю. Но иногда…лучше бы он орал. Я себя часто ловлю на этой мысли: лучше бы он орал, чем смотрел так тяжело.

- В чем проблема? - хмыкает супруг, тянет на себя стул и садится перед нашими мальчиками, - Подрались? Замечательно. Имейте совесть признаться в своем дерьме и пояснить.

Егор громко фыркает.

- Кто бы говорил.

- Прости? Ты, кажется, хочешь что-то сказать?

Я напрягаюсь всем телом.

Сжимаюсь сильнее.

И молюсь: нет, не надо, пожалуйста. Егор, не надо…

Но Егору досталась моя смелость, которую у меня отняли правила хорошего тона.

Он медленно поворачивает на него голову и скалится.

- Ты — блядун. Трахаешь малолетнюю шлюху! На сколько она старше меня?! На четыре года?! Пять?! Впрочем, неважно! Но эта херь...лишает тебя права сидеть и, сука, морали читать! Да пошел ты!

Тимур резко откидывается на диван и, глядя в потолок, вздыхает.

- Ооо…еще один любитель драмы…

- Ты рот свой завали!

Его дергается в сторону брата — брата в его.

- Или что?!

- А ну, заткнулись!

От жесткого голоса мужа, который внезапно слишком похож на гром, я вздрагиваю.

Парни замолкают.

Они еще пару секунд сверлят друг друга взглядами, полными ненависти, но потом резко отлепляются и отсаживаются в прежние позы. Как два мячика, которые столкнулись и отпрыгнули друг от друга.

Я сильнее вонзаю пальцы в свои предплечья.

Пожалуйста, скажи, что это все неправда…

Ян откашливается. Его голос снова падает до привычного, тихого тембра, которым он выносит вердикт.

- Да, это так. Я — блядун и самый последний говнюк всея Руси. Да. Но вас это все не касается. Это только между мной и вашей мамой…

- Как удобно!

- Егор…

- Закрой свой хавальник, - рычит сын и резко подается вперед, - Я слышать не желаю ни слова. Тебе пора отсюда двигать.

Супруг молчит. Смотрит. Егор глаз тоже не отводит, вдавливает в него свой взгляд, который сейчас мне очень напоминает Яна. Ну, конечно. Конечно…он его сын, но мне всегда казалось, что в моем мальчике этого нет.

Ошиблась…есть…

Кажется, я вообще во многом ошиблась в своей жизни…

- Она будет счастлива, - говорит Егор тихо, - Мама одна не останется. Она охренено красивая, умная и веселая! Встретит шикарного мужика, настоящего мужика! А ты будешь куковать со своей дешевой шлюхой, пока она тебя не кинет и не пересядет на член помоложе. Так что недолго тебе радоваться, па-па-ша. А теперь вали. Иди трахни ее еще разочек, не теряй золотое время зря!

Ян молчит долгих пару мгновений, а потом тихо говорит.

- Егор. Я понимаю, что ты злишься…

- Я не злюсь. Я тебя презираю. Ты мне отвратителен, и даже смотреть на тебя мне противно, ясно?! Думаешь, ты предал только ее?!

- Наши отношения с твоей мамой — это наши отношения.

- Ты говорил, что любишь ее, и что она самая лучшая. Твои слова. Получается, ты просто их на ветер кидал, так?!

Все мое нутро моментально напрягается в жесточайшем спазме, а дыхание замирает.

«Макароны с сыром»

Полина

Говорят, чужая душа — потемки. Но что делать, если твоя собственная вдруг погрузилась во мрак? И когда это случилось? Только ли сегодня?…

Я растерянно моргаю, сжимаю свои руки. Передо мной кружка ароматного чая. Красивый сервиз. Я его заказывала в одном каталоге, а потом ждала две недели из Италии. Денег отвалили…очень много. Наверно, непозволительно много. Теперь, да? Я даже не помню, что значит считать их.

Нет, вы не подумайте, что меня это пугает. Хотя, черт возьми, это, наверно, тоже. Точнее, будет пугать. Потом. Когда я смогу прийти в норму.

Сейчас чувствую себя…утонувшей в собственном отчаянии и никчемности.

Моргаю часто, стараюсь вернуться из этого омута. Хочу снова почувствовать твердую почву под ногами, но…у меня совсем не получается.

Я все еще лечу.

Туда, в самую черную бездну, куда меня толкнул мой любимый муж.

Ян…как же так?...

Если вы спросите про Яна у наших знакомых, они все как один скажут, что он — один из самых честных и принципиальных людей. Я прожила с ним почти два десятилетия, поэтому готова подписаться под каждым словом. Он — мужчина дела. Трепаться — не его. Зато он всегда делает. Коротко, четко рубит и делает. Но…измены? Это настолько не в его стиле, что я…я не могу поверить.

Может быть, поэтому я ничего не замечала? А были ли знаки? Были, разумеется. Сейчас, когда мне на голову уже упала гиря, я все их вижу. Они передо мной разложены пазлом — собирай, не хочу. А ты хочешь, Полина? Увидеть картину целиком?

Честно? Нет. Я хочу в свою теплую, уютную иллюзию, где в моей жизни все, если нехорошо, то хотя бы понятно и просто. А было хорошо? Почему я об этом сейчас думаю?…

- Мам? - Егор зовет меня тихо, и я медленно поднимаю глаза от изучения витиеватого узора на кружке к его красивым, голубым глазам.

- Да, я…прости. Задумалась. Что ты сказал?

- Я спросил, ты ела что-нибудь?

Медленно перевожу взгляд на плиту.

Мне нравится моя плита. Я люблю на ней готовить. Точнее, я любила. Раньше. Когда-то. Теперь же готовка — это сдача какого-то треклятого, дурного экзамена. Каждый раз. Все эти леди из высшего общества…они приходят и не гнушаются вставить пару шпилек под кожу, если ты хотя бы немного пересолишь, переборщишь со специями или еще как-то не удовлетворишь их орально.

Фу, господи. Почему я так сказала? Как мерзко звучит. Хотя…это я и чувствую последние лет…сколько? Ай, неважно.

Я вечно кого-то обязана удовлетворять.

Вот это уже важно.

- Мам?

Черт, Полина. Соберись! Ты пугаешь его. Ты. Его. Пугаешь. Прекрати вести себя так, как будто тебя накачали горой транквилизаторов.

- Ты хочешь кушать?

- Я нет. А ты?

Хмурюсь.

Когда мне в последний раз задавали этот вопрос? Чего я хочу? А чего я хочу?…

- Я не хочу готовить.

Егор мягко улыбается, кивает и встает.

- Ничего. Я сам приготовлю.

- Спасибо, сынок.

- Не за что. Кстати… - он подходит к кухонному гарнитуру и открывает дверцу, а сам бросает взгляд на букет пионов и улыбается, - Очень красиво получилось, мам. У тебя талант делать этот дом уютным.

Когда мне в последний раз делали комплименты? Такие? Не дежурные, а…вот такие? Внимательные. Когда кто-то в последний раз замечал, сколько я всего делаю на самом деле?

Я не помню.

Весь мой труд обычно принимается, как должное. Мальчики давно выросли, и я их явно разбаловала. Они редко благодарят меня за приготовленные завтраки, обеды и ужины. Хотя…он сейчас это делает, Поль. Ну что ты…

- Спасибо, что заметил.

- Я всегда замечаю. И Тим тоже. Просто…

- М?

- Не знаю. Почему-то мы стеснялись об этом говорить.

Какая глупость…

- Почему?

- Не знаю.

Егор стоит ко мне спиной, жмет плечами. Думаю, он врет. Но я не хочу сейчас допытываться.

У меня нет на это сил.

Снова перевожу взгляд на цветы, и все нутро резко и сильно скручивает от спазма. Настолько, что я не удерживаю внутри тихий стон.

Пока на самом деле вою.

Да, я вою.

Меня дерет на части.

Он это сказал, пока я составляла букет. Ведь завтра приедет его мать, а это значит, что дом должен быть безупречным. Иначе мне конец. Иначе она снова сотрет мою самооценку с лица земли.

А он…

Когда он в последний раз благодарил меня за то, что я для него делала? За детей? Они у нас хорошие мальчики. Егор — отличник. Он сам поступит в медицинский, я уверена больше чем на двести процентов. Тимур тоже не дурак, но у него был очень сложный пубертат, и бунт продолжается. Если он сказал мне все те ужасные слова, то…это совершенно ясно.

«Тупая кукла!»

«Это ты виновата!»

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю»

Господи…

Все взаправду. Я не сплю. И я не проснусь в своем розовом замке…

Мой брак рухнул. Мой мужчина меня больше не любит. Он мне изменил. А если, зная Яна, он это сделал, значит, там все серьезно. Значит, назад пути нет. Он не из тех мужчин, которые поступают стремительно, прежде не обдумав все несколько раз.

И это — очередной сильный спазм.

Я прижимаю руку к груди, жмурюсь, но перед глазами снова и снова встает ужасный образ.

Темная комната. Большая постель. Непременно шелковые, бордовые простыни. И женщина. Она сидит сверху, медленно раскачивается в такт их низкому дыханию. Извивается. Она — змея. Красивая, сексуальная и притягательная. Откидывает голову назад. Ее волосы в крупных локонах красиво ниспадают водопадом.

А в углу... видите? Вон там. Куча мусора. Рухлядь. Это я. Опостылевшая жена.

Маска трескается и рассыпается к моим ногам.

Прижимаю руки к глазам и даю волю чувствам. Слезы градом катятся из глаз, дыхание спирает. Мое сердце сдавливает с каждой секундой все сильнее. Я чувствую, как волнами от самой глубокой точки моей души, расходятся волны боли.

Адской боли.

«Плотину прорвало»

Полина

Мы с Егором еще долго сидели на кухне и говорили. Просто говорили…обо всем и ни о чем.

Надо признать, что такого давно уже не было.

Я вечно была в мыле. Сделай то, сделай это, а потом не забудь, пожалуйста, что у тебя съемка для журнала интерьеров помещения. Ты помнишь? Это очень большая честь, твоя кухня будет на втором развороте.

А сейчас всего этого нет.

Ни фотосъемок, ни приемов, которые мне нужно организовывать или посещать. Нет ничего. Даже развода нет.

Я об этом сейчас не думаю.

Знаю, что это очень глупая попытка сбежать от своей действительности, хотя почему? Я сижу с сыном, мы смеемся и обсуждаем его планы, потом Светку, а потом и остальных его одноклассников. Если это спасательный круг, то самый лучший.

Но время неумолимо мчится вперед. Бросаю взгляд на часы и охаю:

- Егор, уже почти два часа ночи!

- М? - меланхолично бросив взгляд на стрелки, сын возвращает мне взгляд и жмет плечами, - И что?

Глаза у него красные, сам носом клюет. Черт. Что я за мать? дура…

- Спать.

- Мам…

- Не обсуждается. Иди спать. Что у тебя завтра первым уроком?

- Литература.

- Если один раз пропустишь, будет страшно? Она тебе нужна для поступления? Какая у тебя оценка в итоге?

Егор тихо усмехается и закатывает глаза.

- Нет. Нет. И твердая пятерка.

- Тогда…

- Неужели дашь мне карт-бланш на прогулы?

- Похоже на то.

- Кринж, но спасибо. Я запомню. Ладно, спать.

Егор встает и идет в сторону большой арки, а я даже для себя неожиданно поворачиваюсь и выпаливаю.

- Егор? Что такой «кринж»?

Сын оборачивается и поднимает брови. Я же чувствую себя просто максимальной старухой, поэтому жутко краснею. Может быть, Тим был прав? Я будто спрашиваю о чем-то настолько очевидном, что мне даже неловко.

- Это означает стыд. Ну или неловкость.

- Тебе стыдно за меня?

- Боже, мам! - Егор закатывает глаза и хмурится, - Нет, конечно! Ситуация просто неловкая и странная, но забавная. Ничего такого.

- Ясно.

Поняла. Значит, сейчас я тоже испытываю кринж. Да? Только если он не за меня, то я именно за себя.

Когда я все пропустила?...

- Тогда иди спать, - говорю тихо и поворачиваюсь обратно к столу.

Он не уходит. Я чувствую взгляд в спину. Хочу ли я, чтобы он подошел? нет. Хочу ли я остаться одна? Тоже нет, но это лучше, чем быть с кем-то, по правде говоря.

Моя маска снова трещит по швам. А я не могу этого допустить. Нельзя. Плакать на людях...даже при собственном сыне? Нельзя...это против правил.

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Как на репите слышу слова своей свекрови:

«Держи свои чувства при себе, Полина! Это позор так ярко их выражать! Где твои манеры?! Как свиноматка деревенская, осталось только на четвереньки встать и захрюкать!»

А еще.

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Прикладываю руку к губам, жмурюсь. В глазах печет, в горле жарит.

- Мам, Тим не имел этого в виду, - тихо говорит сын, - Он просто…ты же знаешь его. Говорит и не думает. Импульсивный мудак…

Киваю пару раз и хрипло прошу.

- Не выражайся.

- Прости.

- Иди, - выдыхаю, стараясь сдержать дрожь, - Все нормально. Иди.

Ненормально, на самом деле. И он это знает, но уходит. Наверно, потому, что чувствует, что сейчас мне нужно побыть одной.

Все-таки нужно.

Странное ощущение. Я хочу одновременно оказаться в крепких объятиях и забиться в дальний угол и истошно прорыдаться. Вот такие вот качели…

От них здорово кружится голова, а еще тошнит и очень страшно, поэтому я встаю из-за стола только спустя минут пятнадцать. Или час. Не знаю.

Время сейчас очень похоже на густой кисель, который облепляем меня со всех сторон и не дает дышать.

Стены очень давят. Они со всех сторон наступают на меня, сужают до размеров маленькой точки, сразу же взрывают, и я стремительно расширяюсь и распадаюсь на миллион частей.

Хуже становится в спальне.

Здесь темно и холодно.

Ночь сегодня особенно жестока. Из открытого балкона по полу крадется ледяной ветерок, а в небе висит безжизненное, белое блюдце Луны. Горит сотня звезд.

А я одинока.

Здесь. Где не должна была никогда чувствовать себя настолько ничтожной и разбитой. Но таковы неприглядные реалии: я одинока и достаточно давно.

Подхожу к двери, закрываю ее и бросаю взгляд на небо. Столько безмолвных свидетелей моего краха…

От меня ушел муж. А у вас как дела?

Звезды молчат. И Луна молчит. И все вокруг молчит.

Разбирайся, Полиночка, сама. Привыкай. Теперь ты сама.

Медленно поворачиваюсь и пустым взглядом смотрю на нашу постель.

Она красивая. Царская. Большая, с мягким подлокотником и высоким матрасом. На ней хорошо было. Когда-то. Когда-то она горела. А знаете, почему мы выбрали модель без ножек? Потому что однажды они не выдержали и сломались.

Мы так сияли…у нас была такая страсть, но куда же она делась? Это произошло, когда я однажды слишком сильно устала и отказала ему в близости? В первый раз. Или когда попросила его закончить побыстрее, потому что на следующее утро мне нужно было организовать дурацкую встречу с женами его партнеров? Пока он заключал свои сделки.

Когда это произошло?! Черт возьми! Когда!

В меня ударяет какофония запахов. Смесь ароматов, которая всегда означала одно: страсть. Это хитросплетение моего парфюма и его. Это моя кожа и его. Мой шампунь и его. Такой коктейль живо оживляет тихие стоны, его рык, ритмичные, сильные толчки. А еще я буквально слышу, как его пальцы касаются моей кожи. Вдавливаются чуть глубже или нежно проводят — неважно! Я слышу каждую ноту его прикосновения.

И это почти смерть.

Сердце глухо стучит в горле. Я теряю равновесие и фокус, хватаюсь за комод, чтобы не упасть, и не могу сделать ни единого шага.

«Книга рецептов или другая женщина?»

Полина

Я не смогла заснуть в нашей спальне. Запах его парфюма и тени преследовали меня, сколько бы я ни крутилась, поэтому ближе к утру пришлось перебраться в гостевую комнату.

Два часа сна.

Всего два часа.

Помню, когда мне было пятнадцать — это не казалось проблемой. Мы с сестрой как-то всю ночь просидели. Ждали звездопада втайне от родителей, так как они вряд ли одобрили подобное, учитывая, что наутро нам надо было в школу.

Но тогда было проще.

Тогда вообще жизнь была проще, а теперь разбитое сердце, развод и другая женщина.

Тихо вздыхаю и сжимаю руль своего Лексуса. Решила, что действовать на опережение — это самый лучший выход. Ян не просто так захотел заявиться в свой дом. Во-первых, это его дом, ну, вы помните. Во-вторых, он хочет пересечься с Егором. Я это знаю. Я бы хотела. Он думает, что наш спокойный, мягкий сын отойдет и если не простит, то хотя бы будет готов к конструктивному диалогу. Я сомневаюсь. Егор…может быть, и мягкий, но в нем есть стержень моего отца. А мой отец такого не простил бы. Да и потом…для Егора, как и для Тимура, Ян — это действительно фигура важная. Они брали с него пример, слушали внимательно все, чему он их учил. Перенимали его принципы…а сейчас…что же сейчас получается? Что сам моральный лидер, образец для подражания, не так уж и непогрешим.

Это разбивает сердце.

Это дает под дых.

Это разочаровывает.

И мне жаль, что мои дети столкнулись с разочарованием. Несмотря на то что они уже взрослые — мне жаль. Так не должно было быть. Так неправильно. Но времени назад не воротишь, а сказанного обратно не заберешь. Мы имеем ту ситуацию, которую имеем: мой муж мне изменял, и оба мои сына видели его с любовницей.

Это точка невозврата.

Мне бы очень хотелось облегчить их боль, и я надеюсь, что смогу разобраться, как это сделать, когда свою смогу облегчить.

Осознание шпарит.

Медленно, но верно, я начинаю понимать. Знаю, что, наверно, я — тормоз, ну и пусть. Некуда здесь торопиться. А возможно, так даже лучше? Что я пока болтаюсь в реальности, как в густом киселе. Говорят, психика защищается разными способами и, может быть, мой случай — это медленное осознание действительности.

Я же чувствую, как отгородилась от мира толстой стеной. Я пока не готова принять, не готова понять и разобраться.

Так лучше.

Думаю, меня по полной накроет, когда я получу бумаги о разводе. А пока…

Я вздыхаю и беру телефон, нахожу номер супруга и пишу:

Вы

Я в Москве. Ресторан «Гусь»

Откладываю мобильный, вытягиваю руки и прикрываю глаза. Главное — не плакать. Давай. Ныряй за стену, а потом ты со всем разберешься.

Главное — не рыдай.

Только не при нем.

Сейчас это уже не «хороший тон». Такие наставления спасут мою бедную гордость. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Какой бы медленной я ни была, униженной быть совсем не хочу.

Не хочу.

Да и кто хочет? Лучше быть ледяной статуей, чем падать ему в ноги и умолять остаться. Это не я. Может быть, я и забыла о многом, но гордость у меня есть. Женская гордость.

Я не она.

Не она.

Закрутить роман с женатым мужчиной? Нет, никогда бы не смогла. Быть на вторых ролях. Доедать крупицы его внимания. Знать, что ты не единственная. Что он проведет с тобой пару блаженных часов, а потом уйдет к своей семье. Какими бы потрясающими минутами их рандеву не было наполнено, в конце концов — это просто вода. Если у него есть семья и жена, ты — вечная вода.

Пожалуй, мне приятно так думать. Именно в этом ключе. Я стараюсь не углубляться в правду, которая, опять же, накроет, но это будет потом.

Когда я буду готова.

Телефон коротко вибрирует, я перевожу на него взгляд, потом подцепляю и задерживаю дыхание.

Любимый ❤️

Я же сказал, что приеду сам

Сволочь. Сказал он. А я сказала — нет!

Вы

Ты хотел обсудить развод? Я в центре. Не подходит место, назови свое, и я приеду.

Любимый ❤️

По-простому ты не хочешь, да?

Вы

Если ты любишь его, если он тебе важен, пожалуйста, не давай ему поводов разбить тебе лицо, Ян. Он потом будет об этом жалеть

Жду пару долгих минут. Да, я пытаюсь воздействовать на его разум, потому что это последнее, что мне остается. Ян — упертый баран. Он с легкостью может развернуть меня обратно домой, чтобы было так, как он решил.

Мужик же, что.

Все должно быть так, как он решит. И я была когда-то не против. Мне нравилось. Может быть, дура я, дура. Вполне вероятно. Надо было строить свою семью иначе, или не строить ее с ним. Но, черт, именно такая постановка вопроса меня и загнала в рамки. Либо так как он сказал. Либо никак. Я не хотела «никак», я хотела с ним. И вот вам итог.

Мама всегда говорила, что я ему позволяю слишком много. Я отмахивалась. Сейчас, думаю, зря. Зря я так…

Телефон снова вибрирует и отвлекает меня от дурных мыслей и тонны личных сожалений.

Любимый ❤️

У меня сейчас встреча, я смогу через час.

Супер.

Вау, мы договорились? Я этому очень рада. Правда. Или нет.