Царевна - Ударница и семь богатырей.

Глава 1.

Глава 1.

«Светка Удар» и портал между бутербродов

Если бы кто-то сказал Светлане Мироновой лет десять назад, что её прозвище «Удар» станет официальным именем на баннере чемпионата Европы, она бы просто усмехнулась и… дала в лоб. Ласково, по-дружески.
Теперь же её знали по всей стране. Светка Удар. Четырёхкратная чемпионка. Любимица публики. Гроза ринга. Кошмар соперниц и объект мечтаний всей сборной по борьбе.

Родилась она в семье Мироновых — уважаемых и состоятельных. Отец — Алексей Николаевич, держал строительную фирму, мать — врач-косметолог, с идеальным макияжем даже на утренней пробежке. Всё у них было чин по чину, но Света с детства села на шпагат, натянула перчатки и пошла другим путём.

С подружками не срослось.
Ну, как — срослось, но только до тех пор, пока Светку не начали обступать мальчишки с первого класса. И всё бы ничего, но когда она в пятом классе случайно врезала коленом одному старшекласснику за то, что тот обозвал её "мужиком", — слава её пошла по всей школе. Подружки тогда резко перестали улыбаться.

А пацаны… Пацаны начали звать её в футбол, на великах кататься, к костру, в походы, на турники, и даже на свидания — по-дружески. Света всех любила — как братьев. Дружила, защищала, учила драться. В итоге — росла одна среди толпы парней, с перчатками в сумке и железным характером за спиной.

Сейчас ей было двадцать три. Она только что отстояла свой титул на очередном турнире, выбив соперницу так, что та сама обняла её после боя и сказала:
— Свет, ты монстр. Я тебя боюсь, но обожаю.

После фотосессии, автографов, интервью и двадцатиминутного разговора с тренером, Света выскочила на улицу с одной мыслью — ДОМОЙ.
На плече — её старая спортивная сумка с логотипом "StormFight", внутри — пара боксёрских перчаток, бутылка газировки, шоколадный батончик, два бутерброда с сыром и колбасой (настоящей, домашней — мама передала), и сменка.
В кармане звякнули ключи. Она пнула дверцу спортзала ногой, как делала тысячу раз.

И тут…

Мир вывернулся.
Причём не поэтично, не метафорически — а буквально. Пространство перед ней затрещало, как старая микроволновка с вилкой на искре, воздух замигал яркими пикселями, и — вуух! — её втянуло.

— Мать моя женщина… — выдохнула Света уже где-то в полёте.

Она грохнулась в траву. Открыла глаза.
И первое, что увидела — цветочки. Много. Цветные, приторные, будто с открытки ко Дню святого Валентина. Потом — сарафан. На себе. РОЗОВЫЙ. С БАБОЧКАМИ.
Она вскочила.

— Что за… матрёшка в отпуске?! — взвизгнула она.

На голове — кокошник. На ногах — лапти. На губах — блеск. Руки — нежные, тонкие. Грудь — появилась. Волосы — длинные, золотистые, в косу заплетены.

— Так. Так-так-так. Или меня отравили в раздевалке, или я попала в бабушкину версию TikTok’а.

— Государыня! — раздался голос позади.

Света обернулась и увидела… СЕМЬ МУЖИКОВ. Все как на подбор. Высоченные, бородатые, в кольчугах, с мечами. И каждый — с глазами в пол.

— Мы прибыли, дабы сопроводить вас, ясная боярышня Светозара Алексеевна, к жениху вашему, князю Владимиру-Ярополку Красносолнышку…

— Кому?! — перебила она. — Куда?! И кто, простите, меня туда сдал?!

— Ваш батюшка — боярин Алексей Строемирыч, — услужливо ответил один. — Передал вас нам в надёжную охрану. Мы с детства воспитывались при вашем доме и наречены братьями вашими названными. Не ведать вам страха, не знать беды…

Она смотрела на них в полной прострации. Потом вдохнула.

— Так. Стоп. Вы все — мои "братья"? Серьёзно? Вот ты кто?

— Я Еремей. Мечник. — поклонился он.

— А ты?

— Фрол. Щитоносец.

— А ты, с ушами как у лося?

— Добрыня. Метатель пней…

— Я всё поняла, — Света сделала глубокий вдох. — Сны у меня никогда не были скучными, но чтобы настолько…

И тут Фрол робко протянул ей — перчатки.

— Вы обронили это, государыня. Ваша походная торба и… бутерброды.

Она вырвала перчатки. Натянула. Сарафан затрещал на швах.

— Ну что, братья мои названные, — сказала она с хищной ухмылкой. — Тренировка отменяется? Или кто-то из вас рискнёт показать мне дорогу назад? Потому что, если жених — это единственный выход, то я лучше в портал головой.

Братья переглянулись. Попятились. Но поздно.

Через пять минут на цветочном лугу лежали семь богатырей.
Счастливые. Побитые.
И слегка влюблённые.

Света села на камень, откусила бутерброд и процедила сквозь зубы:

— Сказка, блин. И чтоб вы знали — я ещё в начале пути.

Глава 2.

Глава 2

Костюм против сарафана и кукиш вместо «да»

Света сидела на мягкой траве, откусывая бутерброд с колбасой, и раздражённо дёргала подол сарафана. Он уже успел облепиться семью видами репейника, одной маргариткой и пауком, который зачем-то забрался в кокошник, словно решил устроить там дачу.
— Щас я тебе, мышеловку народных промыслов… — пробормотала она, сдёргивая головной убор.

— Государыня, вам, быть может, воды родниковой? — робко предложил Добрыня, высокий детина с руками толщиной как берёза.

— А тебе, может, апперкот? — сладко улыбнулась она, жуя бутерброд.

Рядом, у костра, сидели остальные — семеро братьев-богатырей. Каждый с характером, с бородой, с пузом (у некоторых — с кубиками, но борода всё скрывала). Все выглядели как бы из «Богатырей» с детской открытки, но если бы открытка попала в армейскую часть.

Первым подошёл Фрол, щитоносец. Он был круглолиц, с такой искренностью во взгляде, что Свете стало немного стыдно, что она вмазала ему между глаз два часа назад.

— Светозара Алексеевна… разрешите слово молвить.

— Да брось ты. Света я. Просто Света. Только не "ударница", а то опять кто-то полетит. Ну?

Фрол почесал в затылке:

— Батюшка ваш велел нас строго наставить: везти вас к князю Владимиру-Ярополку, дабы свадьба, пир, потом наследники и…

— Кукиш, — сказала Света, демонстративно вытащив указательный и мизинец вверх, а средний выставила гордо, как знамя бунта. — Ясно выражаю гражданскую позицию.

— Но… воля родительская… — запнулся Фрол.

— Если мой родитель меня в розовый сарафан засунул и отдал как борщ в доставке — то волю свою он пусть к бухгалтерии направит. А я, простите, в это участвовать не собираюсь.

Тут вступил Еремей — сухой, хмурый, самый старший и самый серьёзный.

— Мы, как воины чести, не можем ослушаться боярина… но можем пойти «дальней дорогой». Через лес, болота, поля, холмы, овраги, горы… в общем, за неделю дойдём, может быть.

— Вот это уже разговор, — одобрила Света, вскочив на ноги. — Свежим воздухом подышать перед «свадебной смертью». Берём маршрут «туризм с элементами саботажа». И кстати — переодеваюсь.

Она полезла в сумку и с наслаждением достала спортивные штаны, футболку и любимые кроссовки.

— А сарафан? — неуверенно спросил Добрыня.

— На костёр, — коротко сказала Света. — Я за родину, но не в платье с бабочками.

Она полезла за ближайший куст, откуда спустя пару минут раздалось: — Кто-нибудь принесёт мне перчатки? Я щас в этой траве кому-то нос откушу, если на колючку сяду!

Перчатки поднесли. Увидев, как Света возвращается — в чёрных штанах, синей футболке, перчатки, волосы в пучке — богатыри одновременно шумно втянули воздух.

— Господи, снова она… — прошептал один.

— Жива. И бодра. Бежать некуда. Держимся, братья, — прошептал другой.

К вечеру они вышли к поляне. Костёр разгорался в центре, казан весело булькал похлёбкой из зайца и какой-то болотной зелени (которую, к слову, Света наотрез отказалась есть).

Света сидела, подложив себе рюкзак под спину, и смотрела на звёзды. Богатыри молчали. Лишь ветер шуршал в травах, пахло дымом, хвоей и жареным луком. И тут кто-то не выдержал.

— Света… — робко сказал Добрыня, — а… как это было… когда ты нас всех… ну… того…

Она повернулась, прищурившись:

— Вы про то, как я поставила тебя в стойку, потом закрутила в воздухе, бросила через бедро, и он так хрясь?

— Да-да, именно… Это… магия?

— Нет, кикбоксинг.

— Это… заморское искусство?

— Искусство жать боль в кулаке и раздавать по заслугам, — улыбнулась она.

— Покажешь? — спросил Фрол.

Света встала.
Встала — как будто поднялась буря. Сделала разминку. Наклон вперёд. Прыжок. Удар ногой в воздух — богатыри присели. Потом — двойной апперкот в воздух. Зашипел костёр от попавшей искры.

— Это… в брани пригодно будет, — сказал Еремей с уважением.

— Если ты пойдёшь на врага в шёлках и цветочках — засмеют. А если как я — испугаются до того, как ты подойдёшь, — подмигнула Света.

Утром они шли по лесу. Света собрала гибкую ветвь, вытащила шнурок из шорт, смастерила самодельный лук. Сосновая смола пригодилась как клей, а из остатков верёвки она показала, как делать петлю.

— Мой батя охотник, — сказала она. — И да, я умею ставить капканы, стрелять из лука и резать колбасу без потерь. Так что если вы думали, что я декоративная, как тот кокошник, то щас разочарую.

Богатыри смотрели с открытыми ртами, как она ловко стреляла по берёзовой коре. Еремей даже попытался повторить — и с позором уронил стрелу себе под ноги.

Света закатила глаза.

— Надо учить. Вас, каменные головы, даже мяч гонять не учили.

— Чего гонять? — не понял Фрол.

Света достала свернутую футболку, скатала в плотный шар и крикнула:

— ФУТБОЛ, братцы! Сейчас я вас всему научу!

Глава 3.

Глава 3

Путь героини, бутсы и бутерброды

— Сколько нам ещё топать? — буркнула Света, отрываясь от очередной крутой тропинки, заросшей, по её словам, «ботаническим кошмаром с элементами крапивы».
— Если идти напрямую — семь дней. А если как мы… — начал Фрол.
— То «внуки дойдут», — закончила Света.

Идти они решили лесом — по слухам, не самым дружелюбным. Но уж точно не тем, где можно потеряться навсегда. Хотя после вчерашней ночи, когда из кустов на них смотрели светящиеся глаза, Света уже ничего не исключала.

Она шла вперёд бодро. В спортивном костюме, в перчатках, с самодельным луком за спиной и ножом за поясом. Лицо её не выражало желания выходить замуж. Оно выражало… готовность к бою с любой фауной.

— Братья! — крикнула она. — Урок первый: как не наступить в кабаньи какашки. Смотрите под ноги, не то позор будет потом, когда у костра ботинки сушить станете.

— У нас лапти, — буркнул Добрыня, поднимая ногу.

— Значит, позор будет ароматизированный, — подмигнула Света.

Они шли до полудня. Света рассказывала про спортзал, турник, батончики с протеином и про одну Люську, которая пришла на секцию кикбоксинга с накладными ногтями и получила от Светки в живот за "девчачий стиль боя". Богатыри слушали с благоговением.

А потом Света сказала:

— А теперь будет футбол.

— Это где копыта греют? — уточнил Алёша, самый молчаливый из братьев.

— Это где кто мяч не поймает — моет казан, — ухмыльнулась Света и скатала очередной мяч из куртки.

На лесной поляне завязалась настоящая битва.
Мяч улетал в кусты. Света вертелась между детинами, делала финты, один раз подбила мяч коленом, и Фрол, врезавшись в берёзу, сел под ней со словами:

— Света, ты точно не княжна. Ты ураган.

Она хохотнула и отдала пас Добрыне.
Тот мяч поймал и… закинул в дерево.

— Вратарь ты… сказочный, — прокомментировала она. — Пойду с ветки снимать.

После футбольного часа они устроили привал. Света достала последний бутерброд, оглянулась на богатырей и, вдохновившись, сказала:

— Надо вас, граждане рыцари, качать.
— Накачать? — переспросил Алёша.
— Накачать. Пресс, выносливость, мозг в нагрузку.

Так в следующие два дня она вела богатырей не только тропами, но и по утренним зарядкам.
— Отжались.
— Подтянулись.
— Кто сдуется — тот варит кашу!

Богатыри сначала вздыхали. Потом — начали хмуро, но старательно отжиматься. Особенно старался Добрыня. У него, как пошутил Фрол, «на лице начало румянцем пробиваться чувство вины перед Светой».

На третий день Света вышла на охоту.
— Мясо хотите — ловим сами. Кто пойдёт со мной?

Вышли все. Но только она знала, как искать след, где поставить петлю и как прятаться в кустах, чтобы не спугнуть зверя.
— В детстве с отцом в лесу жили. Он охотник. А я — его личный скаут.
— Скаут — это типа вестник? — уточнил Еремей.
— Это типа того, кто быстрее тебя доберётся до зайца. И не пустыми руками.

Через пару часов — в лагере уже тушился кролик.
Богатыри впервые ели тушёное мясо не из казана по рецепту «как получится», а по инструкции: с чесноком, с луком, в шалашике из берёзовых веток.

— Это не женщина, а кулинарно-боевой отряд, — восхищённо сказал Алёша, облизывая ложку.

— Вот видишь, — подмигнула Света. — Уже пользу приношу, а вы — в жены меня кому-то отдать.

— Мы… уже не хотим, — пробурчал Фрол, глядя в костёр.

— Что?

— Ну… может… пусть жених сам к нам приедет. Тут, у костра, пообщаемся… если доживёт…

— Во-от, — протянула она. — Начинаете понимать.

Ночью над лагерем стояли звёзды.
Света лежала у огня, кутаясь в куртку. Богатыри уже храпели. Только Еремей сидел в дозоре. Она открыла один глаз:

— Что, чую — сказка-то не такая, как в детстве представлял?

— Не такая, — признал он. — Но честная. Ты — честная. И страшная, — добавил он с уважением.

— Это я ещё ни на кого не кричала по-настоящему, — усмехнулась она.

И тут… что-то шевельнулось в кустах.
Не зверь. Не человек. Что-то громоздкое.
Света вскочила. Рука на ноже. Еремей тоже поднялся.

В кустах — только ветви, качающиеся после того, как кто-то ушёл прочь. Оставив после себя странный след… слишком крупный… и тройной.

Света присела.
Посмотрела. Присвистнула.

— Ну ни фига себе… Кто-то с очень нестандартной анатомией нас тут нюхал.

Еремей посмотрел на неё.

— Думаешь, за нами следят?

— Думаю, этот кто-то ждал, пока я лук натяну и всем смачно врежу, а потом уже придёт — как жених. Только не тот, кого батя прислал…

Глава 4.

Глава 4

Первые пару часов шли молча. Лес будто ждал. То тишина, то внезапный шорох в чаще, то ветка упадёт, словно специально, чтобы кто-то дёрнулся. Света шла первой, шаг уверенный, взгляд в оба. За спиной — семь детинушек, которые, несмотря на размеры, местами фыркали, как испуганные зайцы.

— И что, вы в этих лесах часто бывали? — спросила она, сдвигая с лица ветку рябины.

— Не часто, — ответил Еремей. — Слишком… живые они. Песни по ночам. Тени чужие. Камни, что ходят.

— Камни, что… что?

— Ну, не сами прям ходят. Но… сдвигаются. С места на место. Как будто кто-то их переставляет. Пока ты не видишь.

— Класс, — фыркнула Света. — А у меня однажды ковер сам скатался, но это потому что кот на нём зарывался. Мистика уровня «Пёс Барсик и бытовая драма».

Фрол вдруг махнул рукой:

— Там! Следы!

Все склонились над мягкой землёй. След и правда был. Очень крупный. С тремя чёткими отпечатками, будто три лапы. Или три… ноги?

— Это… кабан такой? — спросил Алёша, уже не так уверенно.

— Кабан с тремя ногами? — переспросила Света. — Если кабан, то с бонусным DLC.

— Может, след чудища, что в здешних чащах прячется? — пробормотал Добрыня.

— Или князь ваш... — вдруг усмехнулась Света, поднимаясь. — Пришёл на свидание. Но как-то боком.

Богатыри переглянулись. Некоторые нервно. Еремей, наоборот, только крепче сжал меч.

Света отмахнулась.

— Ну и ладно. Лес — он как человек. Почувствует страх — придавит. Почувствует уверенность — пропустит. А я ему, если что, меж еловых глаз дам. Пошли дальше.

Дальше шли медленно. Ветки свисали низко, солнце почти не пробивалось. Воздух становился густым, пахло сыростью, мхом и чем-то ещё — смутно-сладким, будто пряником, испечённым не совсем на радость.

К обеду нашли старую сторожку. Развалюха, но крыша цела. Рядом — ручей, хоть и шумит подозрительно.

— Тут перекусим, — решила Света. — А то у меня уже желудок себя бить начинает.

Она вытащила кусок копчёного мяса, хлеб, и начала раздавать. Братья присели рядом. Ели молча.

— А вы вообще всегда такие тихие? — поинтересовалась она, запивая из фляжки.

— Мы… при тебе скромничаем, — признался Фрол.

— Что, после тренировки всё ещё больно?

— Больно. Но приятно, — вставил Добрыня, и тут же покраснел.

— Ах вот вы какие, — Света прищурилась. — Романтики в кольчугах. Слушайте, я вам сейчас такую штуку покажу — уши свистеть будут.

Она встала, сделала несколько разминок, потом — пошла на руки, перевернулась, прокрутилась в воздухе и встала в стойку.
Фрол подавился.
Еремей только кивнул, сдерживая уважение.

— Так вот. Я не просто против выдать меня замуж. Я — опасный экспортный товар, ясно?

— Ясно, — прошептали почти хором.

Потом раздался треск. Из-за деревьев выскочил зверь — дикобраз, но странный: с блестящей чешуёй, слишком крупный, как поросёнок в броне.
Света метнула нож — попала точно в бок. Зверь завизжал, и исчез в кустах, оставив за собой шлейф синих искр.

— Кто-то тут с генетикой перебарщивает, — сказала она. — Это нормальная у вас фауна?

— Всё реже нормальная, — буркнул Алёша. — Говорят, кто-то в горах проводит ритуалы. Земля меняется.

— А вот это уже интереснее, — прищурилась Света.

Они пошли дальше. К вечеру вышли на край леса. Впереди — болотистые места, поросшие камышом, с редкими деревьями, стоящими как сторожа. Над болотом висел лёгкий туман.

Света остановилась.

— Это точно не та дорога к жениху?

— Самая дальняя. Через пять перевалов и три трактира, — улыбнулся Фрол.

— Тогда идеально. Устроим тут привал.

Они снова развели костёр. Света села у огня, потянулась. Мышцы приятно ныли — она давно не работала на природе.

— А знаете, — сказала она, — вы мне даже нравитесь. Как братья. Без задней мысли. Даже когда смотрите, будто я чудо-юдо.

— Потому что ты чудо, — сказал Еремей. — Только не юдо.

— Запишу в цитатник. Слушайте, если я из этого леса выйду и жених всё же найдётся — я сбегу. Учтите. С метлой. С криками. Возможно, с дракой.

— Мы с тобой, — хором ответили все.

Света улыбнулась и закрыла глаза. А где-то неподалёку, в тумане болота, три силуэта слегка зашевелились. Тихо. Без звуков. Одна голова фыркнула, другая что-то пробормотала, третья засмеялась низким хриплым смешком.

— Она… интересная, — донеслось из ниоткуда.

Света дёрнулась.

— Чего?

— Ничего, — ответил Еремей, поднимая голову. — Тебе показалось?

— Возможно… А возможно, кто-то очень подозрительно смеётся в этом болоте.

И снова всё стихло.

Глава 5.

Глава 5

— Ну и болото у вас, — фыркнула Света, поджимая ноги и вытаскивая кроссовок из трясины. — Я таких ещё в Подмосковье не видела, даже в апреле. Там только дороги так выглядят весной.

Фрол, шагавший следом, рассмеялся, но тут же захлебнулся болотным воздухом.

— И как вы тут вообще живёте? В смысле — вот вы, народ, мир? Где у вас нормальные тропы, асфальт, велодорожки, кофейни?

— Велодорожки? — переспросил Добрыня. — Это чё?

— Это когда ты едешь по жизни, но без прав, без мотора и всегда под дождём, — объяснила Света и оглянулась. — И, кстати, вы мне так и не сказали, где ближайший душ.

— Душ? — не понял Алёша.

— Всё. Пошло объяснение. Глава одиннадцатая: «Земные штучки и прочие странности от Светланы Мироновой». Слушайте внимательно.

Они вышли на пригорок, где росла высокая сухая трава и журчал ручей. Света устроилась у камня, вокруг — братья. У костра уже дымилась похлёбка. Был вечер. Идеальное время для лекции.

— Значит так. "Супер о'кей" — это когда всё норм, но ты хочешь, чтобы звучало круче. Запоминаем?

— Супер… о'кей… — повторил Еремей, как будто зубрил заклинание.

— Хорошо. Дальше. "Аперкот" — это удар снизу вверх. Прям в подбородок. Проверено. "Кросс" — прямой. "Хук" — сбоку.
— А "бэкфист"? — уточнил вдруг Фрол, с подозрительным блеском в глазах.

Света прищурилась:

— А ты, смотрю, втихаря изучаешь мои приёмы?

— Ну… так, чуть-чуть.

— Молодец. За старания — пять берёзовых приветов по расписанию. Продолжим.

Она рассказывала с таким увлечением, что даже камень под ней будто заслушался. Богатыри сидели, раскрыв рты, как дети на утреннике, только вместо фокусов — рассказы о телефонах, метро, шоколадках, тренажёрках, спиннерах, массажёрах и девушке по имени Инна, которая на спор съела энергетик с колбасой и потом бегала по залу час, как бешеный лемур.

— У вас, конечно, странный мир, — заключил Алёша. — Но весёлый. У нас бы ты сгорела на костре… или стала героем баллады.

— Да я уже герой, — пожала плечами Света. — Только без эпоса, но с прессом.

Тут к разговору подключился Еремей, серьёзный, как налоговая:

— Света… Мы с братьями говорили. Ты — девушка сильная, умная, с характером. Мы тебя не оставим. Но…

— Но, — повторила она, прищурившись.

— В этом мире не всё так просто. Женщины здесь могут быть и воинами, и правительницами. Но без покровителя… им трудно. Закон так устроен.

— Удобно, — буркнула Света.

— Поэтому, если ты не хочешь замуж, тебе нужно хотя бы пройти ритуал церковного братства. Так ты получишь статус "священной сестры". Мы станем тебе законной охраной. Никто не сможет тебя продать, забрать, сослать или выдать без твоего согласия.

— То есть… если я соглашаюсь на этот ритуал — вы меня типа усыновляете?

— Условно — да.

— А у вас потом ещё и алименты взыскивают? — фыркнула она.

Фрол хихикнул. Добрыня — покраснел.

— Ладно, — сказала Света. — Соглашусь. Но! Я вам в ответ устрою реальное обучение. Каждый день: растяжка, удары, командная работа, работа в паре, работа в группе. Кто отстанет — варит ужин.

— Договорились, — кивнул Еремей. — А ещё…

Он вынул старый пергамент.

— Тут письмо. Бумага, чернила. Нужно отправить в ближайшей деревне отцу. Не хотим, чтобы он подумал, будто мы тебя украли.

Света взяла перо, задумалась. Потом уверенно начала писать:

> Батя.
Я в порядке. Жива, здорова, питаюсь похлёбкой из неизвестных грибов. Жениться не собираюсь. Жениха можешь забрать обратно. Братья — норм, почти. Учим друг друга, воспитываемся.
С любовью — Светлана Алексеевна, дочка твоя, кикбоксер.

— И всё? — спросил Добрыня.

— Всё. Он поймёт. У нас с ним взаимопонимание на уровне «две шутки и тапком по голове».

Письмо запечатали. Утром на привале Света встретила пастуха из ближайшей деревни, сунула ему свёрток и пригоршню монет из найденного в их пути тайника.
Тот поклонился и ускакал.

— Итак, мужики. А теперь, внимание: приседания. Пятьдесят. Потом стойка. Потом я кидаю ножи — кто поймает, тот мой любимчик.

— А если не поймает? — уточнил Алёша.

— Тогда мы узнаем, кто сегодня варит похлёбку. Всё супер о'кей?

— СУПЕР О'КЕЙ! — хором.

Света улыбнулась. А где-то в чаще, за деревьями, снова что-то шевельнулось. На этот раз — ближе, чем раньше. Три головы переглянулись.

— Она… учит их.
— Они — учат её.
— Всё становится слишком интересно…

Глава 6.

Глава 6

Света стояла на деревянной помостке посреди склона, где дымилась маленькая сельская церковь — древняя, каменная, покрытая мхом, с дверью, которая скрипела так, будто открывалась с времён основания мира. Перед ней — семь богатырей, каждый в чистой рубахе и сапогах. Позади — старец в тёмном одеянии, с книгой, толстой, как энциклопедия, и бородой, в которую можно было зарыть пол-деревни.

— Значит, если я соглашусь, вы меня официально примете в священное братство? — переспросила Света, сложив руки на груди.

— Да, — кивнул старец. — Братья получат право быть твоей защитой и голосом. Ты получишь статус сестры рода и свободу от любых принудительных союзов.

— И никаких женихов, правильно? — прищурилась она.

— Если сама не выберешь. Мы не в дремучем веке, дочка, — усмехнулся он.

— Ну и ладно, давайте ваш ритуал. Только сразу предупреждаю — никаких поцелуев перстней, поклона в ноги и вот этого "женского кроткого повиновения". Я боевая единица.

— Мы это уже заметили, — буркнул Добрыня, глядя на повязку на лбу. — С первого дня.

Обряд был простым, но красивым. Семеро братьев дали клятву: «хранить, защищать, обучать и уважать». Света же пообещала: «не швыряться в них кастрюлями без причины и делиться запасами еды при наличии».
Они обменялись символами — ей на руку повязали кожаную перевязь с семью узлами, символами братства.
— Ну теперь вы мои старшие братья, — сказала она и ухмыльнулась. — Ждите звонков по ночам и истерик на тему "меня никто не любит". Но в основном — тренировки.

— Нам уже страшно, — вздохнул Алёша.

В деревне, куда они пришли после, встречали с уважением. Девчонки косились на богатырей, но, увидев, как Света отрубила берёзовую ветку одним движением ножа, быстро переключились на хлеб.

— Это у вас все девушки такие? — спросила трактирщица, глядя, как Света прицельно метает ложки в деревянную мишень, прикреплённую к двери.

— Нет. Это у нас одна такая. Нам на всех хватит, — ответил Фрол, с нежной тоской в голосе.

— Она вас бьёт?

— Сначала била. Теперь учит.

В трактире за ужином к ним подошёл странного вида парень — в короткой серой накидке, с биноклем из меди, явно самодельным, и заговорщицки сказал:

— Вы не слышали? Говорят, в горах появился… он. Огромный, триголовый. Один шепчет, второй рычит, третий шутит. Девушек выискивает. Глазами, как у ящера, но умными.

— Ну началось, — вздохнула Света. — Только ритуал прошла — сразу байки про чудищ.

— Он не чудище. Он… странный. Его видели на болоте. Оставляет знаки. Когтем. Пишет что-то, вроде…

Парень достал дощечку с выцарапанным словом:

"ЗАРА".

— Меня вот так только отец зовёт, — удивилась Света. — Ну… или когда на соревнования опаздывала, и в зале уже судьи стояли.

— Думаешь, это к тебе? — спросил Еремей.

— Думаю, этот ваш "он" как минимум умеет читать. А это уже подозрительно. Обычно меня любят либо глупые, либо пострадавшие от ударов в голову.

— Или глупые и пострадавшие, — пробормотал Добрыня, но быстро отвернулся, когда она на него посмотрела.

Вечером, в комнате над трактиром, Света сидела у окна. У ног — тренажёр из палки, двух камней и верёвки. В руках — шнурки, из которых она плела себе новую перевязь. На столе — записка: «Папа, всё супер. Но эти мужики — лучшие братья, которых я могла найти. Не волнуйся. Я всё ещё Зара. Просто теперь — с кулаками и с идеей».

За окном снова прошёл ветер. Где-то вдали раздался тихий… смешок.

И снова — тишина.

Глава 7.

Глава 7

Костёр потрескивал, искры улетали вверх, как мысли у богатыря, впервые услышавшего слово «вай-фай».
Света сидела на бревне, вытягивая ноги к теплу. В руках — самодельный шампур с хлебом. У костра — семь её братанов, кто с ложкой, кто с ухой, кто с недоверием глядящий на улитку, ползущую мимо.

— Ну что, — сказала она, глядя на них прищуренно. — Пора вам узнать, что такое боевой дух.

— У нас есть такие песни, — заметил Фрол. — Старые, хорошие. Про ратников, про поле брани...

— Не, — отмахнулась Света. — Я про настоящее. Чтобы прямо... пошло по венам. Чтобы пульс скакнул, и кулаки сами сжались.

Она встала. Протянула руки к костру, вдохнула глубже.
Пауза. Богатыри переглянулись.

— Повторяйте, — сказала она и начала:
— «Всё, что нас не убивает — делает нас сильней!»
— «Всё, что нас не убивает — делает нас сильней!» — гулко повторили мужчины.
— «Я выбрал этот путь, я иду до конца!»
— «Я выбрал этот путь, я иду до конца!»

Голос её звенел, отражаясь от деревьев, небо слушало, огонь будто ярче вспыхнул.

— Это что? — спросил Добрыня, ошарашенный.

— Это Мотивация, — гордо сказала она. — Это из одной песни. Там ещё есть слова про «плечом к плечу» и «бой до победы». Вообще-то — "Сквозь время" группа "Slot". Настоящая воинская штука.

Они повторяли с неуклюжестью медведей, но от души. Смех, хриплые голоса, кто-то фальшивил — но это была уже их песня.

---

Утром в соседней деревне Света первой заметила листовку на доске у таверны.
Изображение — странное, грубое, будто рисованное от скуки, но… чёткое: три головы, когти, хвост, зелёные глаза.

— Слушайте… — она присвистнула. — Узнаёте?

— Это же наш незнакомец, — пробормотал Алёша. — Только… тут он под подписью «особо опасный».
— «Награда: сто золотых. Живой или мёртвый. Подозревается в колдовстве, соблазнении женщин и исчезновении кур» — прочитал Еремей.

Света задрала брови:

— Колдовство и женщины я ещё могу понять. Но исчезновение кур — это уже слишком.

— Мы можем заработать, если объявим, что будем охотиться, — подсказал Фрол. — Охотники на нечисть всегда нужны.

— Ну наконец-то! — хлопнула в ладони Света. — А то я уже думала, что буду в этом мире всю жизнь кашу мешать и ножи точить. В бой!

Она бодро зашагала к таверне.

---

Таверна была старая, как местные правила. Кривоватая крыша, пахло капустой и мужиками.
Света вошла уверенно: в спортивной кофте, штанах, ботинках, за спиной — лук. Коса перетянута верёвкой.

— Здрасьте, — сказала она. — Тут насчёт объявы. Мы берём заказ. Сами — сила. Семеро — опора. И я — как спецназ.

За стойкой сидел начальник таверны. Мужик, как бочка с лицом. Мясистый, хмурый, с глазами «не пей — убьёт».

Он медленно поднял взгляд.

— Женщина. Ты чё?

— Я — воин. Боец. И, между прочим, тренер. У меня богатырская команда. Мы берём заказ.

Он молча повернулся… к Фролу.
— Мужик. Твоя баба что-то хочет. Объясни.

Света замерла.

— ЧЕГО?

— Слышь, красавица, иди юбку надень, потом поговорим. А то у нас брюки — только у ведьм да знахарок. Ты — ни то, ни сё, а воюешь.

— Я… сейчас… тебе так войну устрою…

Она шагнула вперёд. Добрыня схватил её за плечо. Еремей встал между ними. Света стиснула зубы, зашипела, как дракон с похмелья, и… отступила.
Спряталась за спину Фрола.

— Ладно, мужики. Вы с ним. А я, пожалуй, пойду... подышу. Прежде чем воздух станет горячим от праведного гнева.

— Мы ж тебе говорили, — тихо сказал Фрол. — Здесь мир странный. Женщинам не запрещено, но путь — длинный.

— Да уж, путь у меня — через фейс кому-нибудь, — пробормотала она. — Я ещё не ведьма, но вы сами напроситесь.

---

Вечером, у костра, Света лежала, закутавшись в плащ. Братья обсуждали условия охоты, предоплату и карту. Она молчала. Потом сказала:

— А вообще… я вам завидую. Взяли — сказали. Приняли заказ. Никто не спросил, в юбке ли вы.
— Но ты — одна из нас, — ответил Еремей. — Мы просто сглаживаем острые углы.

— Когда-нибудь я сама их сглажу. Лбом. Об стену. Или об чужую глупость.

Фрол вдруг засмеялся.

— Ты правда ведьма, Свет. Только не по магии. По энергетике. А за такие ведьм мы пойдём в бой.

Света улыбнулась — зло, но искренне.

— Супер о’кей, братья. Значит, идём на охоту. А по пути… научу вас ещё одной песне. На этот раз — с припевом.

Глава 8.

Глава 8

Ярмарка гудела. Повсюду — звуки колокольчиков, запах жареной лепёшки с луком и пряным мёдом, крики торговцев, звон чеканных монет.
Света шагала по центральной площади, будто генеральша перед парадом: уверенно, деловито, глаза горят. За спиной — её семеро: кто несёт мешки, кто держит список покупок, кто просто смирился с судьбой.

— Так, — проговорила она, махнув рукой. — Мне нужна портниха. Но не какая-нибудь вышивальщица бабушкиных платков. Мне нужна та, что может магией шить на заказ.
— Ты что, модный рыцарь? — хмыкнул Добрыня.
— Я — ведьма в брюках. Сама решила. Так проще.

Портниха нашлась в дальнем углу ярмарки — худая, с крючковатым носом и двумя магическими напёрстками, парящими у неё над ладонями. Звали её Сусана Меланж.

— Что желаешь, дитя? — спросила она с хитрой ухмылкой. — У меня есть всё: от плащей-невидимок до штанов с подогревом.

— Косуху. Чёрную, матовую. Чтобы была крепче морали. Брюки — в обтяжку, но чтоб не мешали драться. Берцы. На шнуровке. Кожаные. И чтоб в лужу — и по фигу.

— Ха! Ведьмин стиль. Ну и характер у тебя, красавица. Сделаю за два часа, пока пойдёшь гулять. Только заплати наперёд — и скажи имя.

Света усмехнулась:

— Зовут меня… Зара. Просто Зара. А за стиль спасибо, сама разрабатывала.

Пока портниха заклинала ткани, Зара шастала по ярмарке. Прикупила безмерную котомку — снаружи как обычная, а внутри: «поместится конь, библиотека и твоя гордость». Купила блюдечко с яблочком — местный аналог интернета: положи яблоко, произнеси имя, и оно покажет тебе нужную рожу.
— Никаких тик-токов, но хотя бы в чате посидеть можно, — сказала она.

Нашла также магический компас, который показывал не «север», а куда тянет сердце, и баночку с самоподжигающимися спичками:
— Берёшь одну — она сама загорается. Если соврала — взрывается.
— Это как детектор лжи на минималках? — удивился Алёша.
— Ага. Я такую на бывшего потестила бы. Но он бы даже не успел закричать.

К назначенному часу Света вернулась к портнихе. Примерка — и…
Вся ярмарка замерла.

Перед ними стояла она:
Чёрная косуха, вшитые бронепластины, кожаные штаны, нож на бедре, шнурованные берцы по колено, бандана с черепами и взгляд уровня «попробуй мне скажи "а"».

Богатыри переглянулись.
— Ты… — начал Фрол.
— Я — ведьма, — сказала она. — По местным законам. Раз в брюках и при ножах — значит, либо знахарка, либо ведьма. Я — не лечу. Так что выбор очевиден.

---

В таверне, где они остановились, Света сразу выпросила бочковую ванну.
— Баня — это прекрасно. Но у меня душа требует горячей воды и уединения.
— Уединения от кого? — ехидно уточнил Добрыня.
— От твоих взглядов, например, — парировала она. — А если постучишь — вскипятишься быстрее, чем вода в этой бочке.

После ванны — ужин. Мясо, пирог с рыбой, медовуха. Света сидела расслабленно, в кожанке нараспашку. Волосы перевязаны, коса — тугая, высокая. Готова ко всему. Почти.

И тут — он вошёл.

Высокий. Широкоплечий, но не массивный. Движется плавно. Волосы — тёмно-каштановые, волной. Глаза — ярко-зелёные, как малахит на солнце. Лицо — упрямое, чуть насмешливое. Одет просто, но на поясе — арбалет, нож и нечто похожее на бутылочку с ловушкой для духов.

Он подошёл к их столику.

— Охотитесь на трёхголового? Я тоже. Слышу, вы — компания серьёзная. Не против, если присоединюсь?

Света вдохнула. Голос — с хрипотцой, как будто сам варил кофе на вулкане.

— Конечно. Присаживайся, странник. Как зовут?

— Алектиан, — ответил он.

— Алекс, — тут же сказала она. — Уж прости, но Алектиан — это как звать парня на танец в латах. А ты — явно не латный.

Он улыбнулся.
— А ты — ведьма?

— Сто процентов, — кивнула она. — Даже с бандеролью.
— Значит, пойдём вместе?

Света кивнула.
Богатыри переглянулись. Напряглись.
Фрол подал знак «глаз за тобой». Еремей скрестил руки. Алёша прищурился.
Добрыня, кажется, мысленно точил топор.

Света вздохнула и прошептала:
— Расслабьтесь. Я же взрослая. Просто… глаз радуется, сердце хлопает, остальное в перегрузке.

И тут, как по заказу, к доске объявлений подошёл человек и приклеил новый лист.
Света встала, подошла.

На листе — рисунок. Женщина в брюках. Коса. Боевой взгляд.

Разыскивается. За нарушение традиционного вида. За удары по местным. Особо опасна. Не подходит под классификацию.

Света расхохоталась.

— Ну, хоть кто-то признал, что я особенная.

Сорвала лист, свернула и спрятала в котомку.

— Всё. С завтрашнего дня — в путь. С новым союзником, в новом прикиде, с новой легендой. Зовите меня просто ведьма Зара. Я найду эту тварь — или влюблюсь в неё. Что быстрее случится.