Целительница для герцога: наперекор судьбе

Глава 1

Я больше не могу! - в отчаянии взываю сама не зная к кому, прижав пылающее лицо к холодному стеклу.

Там, за окном, сменяют друг друга виды один прекрасней другого. Сейчас, в разгар весны с её яркой молодой зеленью и белым кружевом цветущих садов ими можно любоваться до бесконечности.

Наш фамильный замок дель Верон построен на высокой скале. Словно сокол над долиной, он парит над городом и обрамляющей его сверкающим ожерельем излучиной реки. За ней простираются поля и луга, убегающие в туманную даль горизонта.

Белоснежные стены, увитые плющом, арочные окна, ловящие солнце, и вечный, едва уловимый аромат лаванды и старого пергамента. Мир моего детства. Которое перестало быть оазисом любви и безмятежности после того, как появилась она.

Моя сестра.

За спиной полная солнца гостиная, где из золочёных рам на стенах взирают с испытующей строгостью великие предки. Но если хорошенько приглядеться, в их взглядах можно заметить и ласковую нежность.

Дель Верон - старый и могущественный род. Один из первых, примкнувших к основателю правящей династии нашего королевства Эрланд. Суровая мужественность, кристальная честность и непоколебимая добродетель - вот то, что издавна было нашей гордостью и нашим главным богатством.

Впрочем, мы не испытываем недостатка и в более прозаических благах в виде золота, пахотных земель и даже собственного города. Того, что раскинулся у подножия скалы, с вершины которой тянется к небу наш прекрасный замок.

Оглядываюсь на маленький столик с лежащим на нём кристаллом для упражнений по развитию магического дара. Я давно уже старательно работаю над этим. Моя мечта - поступить в академию в нашей столице и стать магом-целителем.

Сколько себя помню, меня влечёт к этому совершенно непреодолимой силой. Даже невзирая на постоянные упрёки в нарушении порядка и приличий.

В детстве я не могла спокойно пройти мимо раненой или ослабевшей зверюшки. Меня не останавливали ни ругань няньки, ни упрёки родителей. Перепачканное платье и исцарапанные, а то и вовсе искусанные руки казались мне совсем небольшой платой за чудо возвращения к жизни обречённого на гибель маленького существа.

Даже мой дар проснулся тогда, когда осенним утром я наткнулась на застывшую от холода птичку и вступила в бой за её жизнь. Сначала с нянькой, которая требовала «выкинуть это гадость», потом с самой смертью, которая в тот раз долго не желала отступать от своей жертвы.

Я помню, как по щекам текли слёзы, потому что ничего, совсем ничего не помогало. И вдруг с моих рук скатилась крошечная сияющая искорка, которая заставила ожить ту пернатую крошку. Она прожила в нашем замке до весны, а потом улетела вместе со стайкой вернувшихся из тёплых краёв сородичей.

Ещё пару минут назад я изо всех сил пыталась сконцентрироваться, сжимая в руках кристалл. В точности, как написано в том учебнике, что подарил мне дедушка. Из центра учебного артефакта тянулась тонкая, дрожащая ниточка света - моя магия, чистая, но пока слишком робкая и неумелая.

- Не надо так морщить лоб, - разбил тишину приторно-сладкий голос сестры. - Ты выглядишь, как горничная с переполненной корзиной для мусора в руках!

Ильда произнесла это, не отрываясь от своего вышивания. Её игла порхала по канве, как всегда создавая идеально ровные стежки.

Нить света тотчас погасла. Как будто я виновата, что у неё нет магии! К тому же я никогда не превозносилась над ней из-за этого. Я ведь понимаю, что так нельзя! Даже пыталась помочь ей нащупать и разбудить дар. Увы, дедушка тщательно обследовал её ауру и сказал, что это бесполезно.

Может, из-за того, что Ильда - приёмная. Её привезли в особняк девять лет назад, после того как чума унесла жизни её родителей, дальних родственников дель Верон. Они переселились в отдалённую провинцию из-за какого-то скандала, бросившего тень на репутацию нашего рода.

Мои родители, движимые состраданием, дали восьмилетней Ильде кров, имя и любовь. Ещё и корили себя, что не сразу узнали о случившемся, и несчастной сиротке пришлось пожить в семье бывшей прислуги покойных родителей, а потом и вовсе в приюте.

Как же я была счастлива, когда узнала, что у меня будет сестра и подруга! Я предвкушала, как мы будем играть в наших комнатах. Прятаться на чердаке, где, по искреннему убеждению горничной, водятся самые настоящие привидения. Втихаря от няньки лазать по деревьям в саду, что разбит на террасе горного склона за нашим замком. Я твёрдо обещала себе делиться с ней игрушками, сладостями и секретами.

Однако после её приезда моя наивная радость очень скоро сменилась недоумением, а потом - горькой обидой.

Тихий вкрадчивый голос Ильды быстро стал для меня сигналом тревоги. Не знаю, научилась ли она этому, борясь за выживание среди грубости и нищеты, или сама по себе такой уродилась, но почти сразу после появления в нашем доме она принялась выставлять меня в самом неприглядном свете. Перед нянькой, перед родителями. Да что там, даже перед гостями!

Я долго не могла понять, зачем она это делает. Как-то раз мама привезла нам из столицы две изумительные фарфоровые куклы в одинаковых платьях. Мне - со светло-русыми, как и у меня, волосами, а Ильде - с белокурыми, как у неё самой. Уже через день кукла Ильды оказалась разбитой. Я видела, как она уронила её на мраморную лестницу.

Мама вошла в мою комнату с весьма недовольным лицом.

- Зачем мне разбивать свою куклу? - всхлипывала Ильда, прижимаясь к её юбке. Лира просто захотела мою, потому что завидует цвету волос! Я не отдала, и она… она хотела столкнуть меня с лестницы!

- Как ты могла, Ринни! У неё никого нет, кроме нас!

- Это не я! - увы, все мои уверения и клятвы были напрасны.

Ильда же лишь печально склоняла голову и чуть слышно лепетала, что она меня прощает!

Я не выдержала и накинулась на неё с яростным криком:

- За что это ты собралась меня прощать?!

Тогда добрая и ласковая мама впервые строго отчитала и наказала меня, свою родную дочь.

Глава 2

С тех пор это стало постоянным. Сломанное колесо у заграничной кукольной коляски?

- Катрин уговорила меня скатить её с горки! - тихим голосом вещает сестра, вперив в маму кажущийся пронзительно честным взгляд своих кристально ясных голубых глаз.

Испачканное платье Ильды?

- Мы играли, и Катрин толкнула меня в лужу!

Пропавшая фамильная брошь? Она нашлась под моей подушкой!

Зато когда из моей комнаты исчезали дорогие детскому сердцу вещицы, например, украшения и мебель для кукол, они либо не находились вовсе, либо обнаруживались пришедшими в полную негодность!

- Ты должна быть добрее к несчастной сиротке! - увещевали меня родители, когда я обвиняла сестру во лжи и воровстве.

Я слышу лёгкие шаги и шелест платья и оборачиваюсь. Это мама!

- Ринни, дитя моё, ну что ты всё время такая хмурая, - доброе мамино лицо омрачается лёгкой заботой. - Ты не обделена ни красотой, ни даром, ни полной земных благ безмятежной жизнью, и при этом вечно чем-то недовольна!

- Она, наверное, устала, матушка, - тут же подаёт голос Ильда, откладывая вышивку. Она подходит ко мне и обнимает меня с такой показной нежностью, что по коже бегут мурашки. Как она так может вообще?

- Она так старалась совершенствоваться в магии! Напрягалась изо всех сил! Правда, сестра?

Я передёргиваю плечом и высвобождаюсь из её объятий, полных лжи.

- Я не устала. Мне просто…

Я пытаюсь сообразить, что бы такое сказать, чтобы не вызвать очередной скандал, но моя прямая натура, унаследованная от дедушки, берёт своё:

- Мне неприятно, когда она меня обнимает!

На глазах Ильды мгновенно выступают искренние, обидчивые слёзы. В этом она непревзойдённая мастерица. Мама вздыхает:

- Катрин! Опять! Ильда просто проявляет к тебе заботу! Когда же ты научишься думать прежде, чем что-то сказать и ранить этим!

- Но это не забота, это…

- Всё, довольно, - мягко, но твёрдо прерывает меня мама. - Иди, пройдись по саду! Остуди свою неуместную гордыню. Не забывай, что в жилах твоей сестры тоже течёт кровь дель Верон!

Я опускаю глаза. Не хочу этому верить! Ведь Ильда совсем не похожа на дель Верон! Мы всегда были прямыми и честными. Даже если это было невыгодно или опасно.

- Ах да, я шла сюда, чтобы сообщить: через три дня в замок прибудет старый герцог Элвин! - добавляет мама.

Моё сердце переполняет ликующая радость. Но лишь на миг. Потому что я боюсь. Боюсь, что сестра, которая уже почти отняла у меня родителей, разрушит и мои отношения с любимым дедушкой.

Мама всё время говорит, что я просто ревную. Это очень обидно. Но я хочу быть честной с самой собой и иногда думаю: может, она и правда в чём-то права?

Всего лишь ревность? - горько вопрошаю я, выходя в сад. - Но ведь я готова была делиться с Ильдой всем, даже самым дорогим! И прощала её много-много раз! Вот только она, похоже, приняла мою доброту за слабость.

Я иду по идеально ровным дорожкам, посыпанным разноцветными камушками и моё сердце горько сжимается от одиночества. Я - чужая в собственном доме!

Пытаюсь быть честной - меня называют бестактной и лживой. Хочу прощать и любить - меня считают слабой и презирают. И даже над моим магическим даром - смеются!

Чтобы успокоиться и не разреветься, как бывало уже не раз, я принимаюсь думать о дедушке Элвине. Я запомнила его мудрым, добрым и даже ласковым. Хотя для остального королевства он - суровый и беспощадный воин, не проигравший ни одного сражения. Бесстрашный и непоколебимый. Абсолютно бескомпромиссный к любому злу. Это не раз стоило ему неприятностей. Как в тот год, когда мне исполнилось пять лет.

Не знаю, что там у него вышло с тайным советником короля, но старый маршал попал в немилость и был выслан из столицы в своё родовое имение без права покидать его даже для визитов в ближайший город. Он провёл в нашем замке два года.

Именно тогда я по-настоящему узнала и полюбила дедушку. Он стал моим добрым наставником. Научил меня читать и пробудил интерес к познанию мира. Купил мне смирную лошадку-пони и посадил на неё, отмахнувшись от причитаний мамы, что это неприлично для девочки.

Он проводил со мной долгие часы каждый день. И я точно знаю: это его любовь сделала меня сильной и заставила поверить в себя. Пусть и не до конца.

Я старалась подражать ему даже в мелочах. Каждое утро вставала на заре и бежала к нему, чтобы провести вместе почти весь день. Плакала, когда к нему приезжали разные важные гости, и мама вытаскивала меня за руку из его кабинета.

Однажды он даже разрешил мне остаться. Взяв обещание, что я буду сидеть тихо-тихо. Я выполнила его! Сидела в кресле несколько часов, вообще не шевелясь! Хотя дедушка говорил со своими посетителями об ужасно скучных вещах, а многих слов я тогда даже не понимала!

Наконец, к нему в замок прискакал гонец с повелением явиться ко двору. Это всё Севервия. Соседняя страна, где как раз тогда пришёл к власти злобный деспот Рангор, уничтоживший прежнюю правящую династию. Взрослые с ужасом пересказывали друг другу, что он велел перебить даже совсем маленьких детей! Чтобы они не смогли угрожать его власти, когда вырастут.

Несколько стычек на границе заставили короля задуматься о возможной войне и вновь вернуть ко двору старого герцога дель Верон. Война действительно случилась двумя годами позже. Но быстро закончилась, во многом благодаря моему дедушке.

После этого он навестил нас, но пробыл всего неделю. Потом вновь уехал заниматься обустройством приграничных крепостей. С тех пор мы виделись лишь мельком, когда посещали столицу.

Глава 3

Я поднимаю взгляд и смотрю на начинающийся сразу за нашим садом горный лес. Вспоминаю нашу последнюю прогулку перед самым отъездом старого герцога.

Мы шли по лесу, и его всё ещё крепкая, несмотря на возраст, рука сжимала мою крошечную ладошку. Внезапно рядом с нами что-то упало с дерева. Я подбежала туда и увидела крошечного птенчика. Он был совсем маленький. Розовая кожица едва прикрыта пухом и зачатками крошечных пёрышек.

Я подняла его и взмолилась:

- Дедушка, надо как-нибудь посадить его обратно в гнездо!

Я не сразу поняла, что маленькое существо уже билось в агонии, судорожно дёргая лапками и то открывая, то закрывая клювик. Дедушка взял у меня птенца.

- Ему уже не помочь! - печально произнёс он. - Да и не просто так он выпал. Это всё кукушонок!

- Кукушонок? - удивлённо спросила я.

Дедушка принялся рассказывать о повадках этих птиц, которые не строят собственных гнёзд, а откладывают яйца в чужие. И о том, как вылупившийся птенец первым делом выбрасывает из гнезда своих братьев и сестёр, чтобы остаться единственным и получать всю пищу, приносимую родителями.

- Это просто ужасно! - прошептала я. - Давай выкинем его самого!

Старый герцог покачал головой и сказал:

- Так устроена природа! Кукушка - единственная птица, которая поедает мохнатых гусениц, способных начисто уничтожить листья на деревьях.

Сейчас мне кажется - это стало зловещим предзнаменованием того, что случилось совсем скоро. Когда в нашем доме появилась Ильда.

В одну из наших последних стычек я встретилась с ней взглядом. На одно мимолётное мгновенье. И прежде чем в нём проявилось привычное обиженное смирение, успела заметить ненависть. За что?

Я вновь и вновь задаю себе этот вопрос. Такое чувство, что сестра мстит мне, отнимая у меня всё самое дорогое. Но причину этого я так и не смогла понять.

Даже спросила её однажды.

Увы, получила в ответ лишь упрёки, что я приписываю ей собственные злые чувства. И горькие рыдания, от которых мне хотелось провалиться сквозь землю. Оханья и аханья хлопочущей вокруг со стаканом воды и кружевным платком няньки и осуждающий взгляд мамы довершили дело.

Я даже начала чувствовать себя виноватой. Может, это всё-таки со мной что-то не так?

Я горько вздыхаю. Увы, в этом доме всё потеряно для меня. Окончательно и бесповоротно.

Но у меня есть надежда! Совсем скоро!

Я мечтательно закрываю глаза и представляю молодого герцога Адриана. Своего жениха. Я была совсем ребёнком, когда родители сговорились о нашем браке. И это просто великолепно, потому что я его люблю!

И он меня тоже! Признался, когда мы виделись в последний раз. Этой зимой, во время нашей поездки в столицу.

Жаль, мы не могли проводить вместе столько времени, сколько хотели. Да и то, что у нас было, изо всех сил пыталась отравить моя сестра. Лезла со своими ужимками и глупыми разговорами. Делая вид, будто не понимает, как нам хочется побыть только вдвоём.

Этим летом Адриан заканчивает военную академию в столице. После чего приедет в наш замок для заключения официальной помолвки. Если всё будет хорошо и не начнётся никакой войны, уже через год я стану его супругой и покину наш дом!

Даже улыбаюсь, предвкушая, как будет злиться Ильда, когда я уеду и ей некого станет доводить. Да нет, всё равно найдёт. Бедные слуги!

Я не раз слышала, как мама бранила их за отсутствие должного внимания к молодой госпоже. Не ко мне, потому что я никогда ни на кого не жаловалась.

Кстати говоря, в последнее время они какие-то странные. Демонстративно почтительны со мной и даже поглядывают с некоторой опаской. Хотя я веду себя с ними, как и раньше.

Я брожу по саду до самого обеда. Просто не хочу возвращаться в дом и опять видеть Ильду. Я и на обед бы, наверное, не пошла. Но ведь мама отправит няньку меня позвать. А Ильда, как обычно, скажет:

- Маменька, можно я сама схожу за дорогой сестричкой?

Я вспоминаю приторно сладкий голосок и содрогаюсь от отвращения. Ну, почему они - как слепые? Не видят, не понимают, что за благочинным фасадом торжественной тишины и безупречного порядка в нашем замке идёт самая настоящая война. И я в ней проигрываю!

Оставшиеся дни до приезда старого герцога проходят более-менее спокойно.

Разве что слуги слишком суетятся, подновляя и убирая комнаты, где будет жить дедушка.

В день его приезда я просыпаюсь на рассвете. И не могу заснуть от волнения. Переживаю, как он воспримет мою сестру? До этого он видел её лишь мельком и почти не общался с ней. Кому он поверит теперь - мне или ей?

Я знаю, дедушка Элвин проницательный и его трудно обмануть. Вот только мама говорит, что он сильно сдал в последнее время и много болеет. Именно поэтому и вышел в отставку, решив переселиться в свой родовой замок.

После завтрака я поднимаюсь на башню и всматриваюсь вдаль, на петляющую среди полей дорогу, чтобы первой увидеть заветный кортеж. Вот, наконец, и он!

Подобрав пышные юбки, я стремглав сбегаю по узкой винтовой лестнице и, ворвавшись в гостиную, кричу:

- Дедушка едет!

Ильда поджимает губы, а мама окидывает меня неодобрительным взглядом:

- Благородной девице не пристало вести себя столь бесцеремонным образом!

Она поднимается со своего кресла и отдаёт приказания слугам. Я же прячусь в своих комнатах, чтобы хоть немного успокоиться. Ещё раз достаю подарок - амулет, вырезанный из дубовой коры. С нашими родовыми знаками он смотрится очень впечатляюще. Но главное - не это. Уже целый год я держу его на солнце и беру в руки лишь тогда, когда на душе светло и радостно. И совершаю вычитанный в одной старой книге обряд, который должен сообщить ему способность развеивать плохое настроение.

Провожу рукой по красивой резьбе и прячу обратно в ларец. Запираю его на ключ, который всегда ношу на шее. Ильда едко высмеивает меня за это. И жалуется маме, что я ей не доверяю. Спрашивает, что я такое храню, раз запираю на ключ. Словно намекает на какие-то нехорошие вещи.

Глава 4

Наконец, ворота замка открываются, пропуская пышный кортеж. Лакей открывает дверцу и вместе со слугой, который сопровождал старого герцога в путешествии, помогает ему выйти.

Я с грустью отмечаю, что печальные события последних лет действительно подточили его здоровье. Он идёт к нам, прихрамывая и опираясь на руку своего слуги.

Ильда стоит рядом с мамой, склонившись в почтительном реверансе и скромно опустив глаза. Я же шагаю вперёд, чтобы броситься дедушке на шею. Он обнимает меня подрагивающей рукой.

После церемонных приветствий, положенных по этикету, мама предлагает ему пройти в приготовленные комнаты и отдохнуть с дороги. Герцог Элвин безропотно соглашается. Я невольно думаю о том, что это плохой знак. Раньше он первым делом шёл осматривать родовые владения. И я всегда сопровождала его, попутно рассказывая обо всём, что было у меня на душе.

Дедушка уединяется со своим слугой. Однако обещает мне прогуляться вечером в саду. Мама уходит на кухню проследить за приготовлением торжественного обеда. Правда, я давно уже подозреваю, что она больше мешает, чем помогает. Наводит излишнюю суету, заставляя слуг навязчиво демонстрировать усердие вместо того, чтобы просто спокойно работать.

Я выхожу в сад, шагаю по дорожкам и страстно желаю лишь одного: чтобы поскорей прошло время до вечера. Пойду гулять с дедушкой. Вручу ему свой подарок. Расскажу про Адриана. Дедушка поймёт. Он точно не будет смеяться и никому не разболтает.

Чтобы скоротать время, я беру в шкафу книжку, роман о каком-то путешествии, и опускаюсь на диван в гостиной. Открываю и пытаюсь вчитаться. Не выходит. Встаю и подхожу к окну.

И вижу вдруг спешащую со всех ног сестру. Ещё и плащ на себя накинула. Как будто в город собралась.

Точно! Вон и ворота уже открывают. Куда это её вдруг понесло?

Я выскальзываю в коридор и тихонько подкрадываюсь к комнатам дедушки. Медленно и осторожно приоткрываю тяжёлую дверь и вхожу. Увы, меня встречает слуга.

- Его Светлость изволили улечься в постель, - тихо и многозначительно произносит он. - Их здоровье в последнее время оставляет желать лучшего!

Я горестно вздыхаю и выхожу. Надеюсь, мой подарок порадует дедушку. Но, главное, мне так о многом надо с ним поговорить!

О магии, например. Не знаю, почему, но у меня возникает такое чувство, что я в ней очень слаба. Почти никакого прогресса в последнее время.

Хотя, когда мы были в столице, один знакомый маг сказал, что с моим даром меня будут рады видеть в главной магической академии нашего королевства. И Адриан обещал, что позволит мне там учиться. Но, может, это было ошибкой?

Иду в свои комнаты. Пересматриваю платья в гардеробной. То, что надену к обеду, приготовлено ещё вчера. Подбираю более простое. То, в котором пойду в сад с дедушкой. Надеюсь, Ильда не увяжется за нами. А то испортит всё.

Я слышу, как хлопают двери. Кажется, это как раз она вернулась. Куда ездила, интересно?

Лёгкие шаги останавливаются у моей двери. Она слегка приоткрывается.

- Кто там? - спрашиваю я.

Нет ответа. Лишь быстрые удаляющиеся шаги. Я выскакиваю в коридор, но там никого. Кто это был?

Прикрываю за собой дверь и опять иду в гостиную. На этот раз у меня получается углубиться в ту книгу.

- Все давно уже в столовой, только ты заставляешь себя ждать! - голос сестры вырывает меня из душераздирающего описания, как герои перебирались через опасный горный перевал.

Со всех ног несусь в свои комнаты и переодеваюсь. Спешу в столовую и оказываюсь там самой первой. Да что она за человек вообще?

После обеда тотчас подскакиваю к дедушке.

- Ты обещал! Мы пойдём в сад?

- Конечно, милая! - улыбается он.

Опять бегу к себе, чтобы сменить платье и взять подарок. И тут с ужасом замечаю лежащий на столике рядом с ларцом ключ на атласной ленточке.

Как же так вышло? Я что, забыла надеть его на шею, когда запирала сегодня утром?

С замиранием сердца открываю замок. Руки дрожат и ключ никак не хочет поворачиваться. Как будто ему мешает что-то. После нескольких попыток, наконец, удаётся. Где амулет? Я же клала его на самый верх!

Вываливаю на столик всё содержимое. Украшения и письма падают на пол. Вот и он. Просто провалился вниз.

Дедушка меня ждёт! Надо спешить, пока Ильда не привязалась. Она обычно долго переодевается, и мы успеем уйти.

Лихорадочно шарю по полу, подбирая разлетевшиеся вещи. Запихиваю в ларец. Запираю замочек. Ключ на шею и - бежать!

Подобрав подол и перепрыгивая через ступеньки, спускаюсь по главной лестнице. Едва не сбиваю с ног горничную, но успеваю извиниться.

- Я уже здесь! - подбегаю к дедушке и хватаю его под руку. - Идём!

Он добродушно улыбается в седые усы и мы выходим в сад.

Но не успеваем дойти до беседки, как появляется Ильда. Я чувствую, как в душе вскипает самая настоящая ярость. Мне становится не по себе. Я понимаю, что не имею права испытывать такие чувства. В конце концов, это и её дедушка тоже. Но ничего не могу с собой поделать. Боюсь, это отражается у меня на лице.

Дедушка ведёт нас в беседку и усаживается на устеленный бархатным покрывальцем садовый диванчик. Нам ничего не остаётся, как опуститься рядом с ним, но по разные стороны.

- Я приготовила для вас подарок! - умильно улыбается Ильда. - Специально в город ездила! Ваш лакей сказал, что вы любите особый заморский сорт чая. Тот, который терпкий, с лёгкой горчинкой и продаётся на вес серебра! Вот! - с этими словами она протягивает ему красивый мешочек.

Я достаю из сумочки на поясе свой амулет. Он кажется на удивление тяжёлым. Да нет, это на душе у меня сейчас так.

- Я тоже хочу тебе подарить, - робко начинаю я, - амулет... я впервые сделала такое. Прочитала в «Избранных магических техниках». Надеюсь, получилось...

Мой голос звучит тускло и обречённо. Сама не понимаю, что со мной творится. Как будто мой амулет начал вдруг оказывать противоположное действие.

Глава 5

- Ах, какая прелесть! - звенит сладенький голосок Ильды.

Дедушка берёт амулет и подносит к глазам. Потом замирает, прикрыв их. Его лицо приобретает странное выражение.

- Это же чёрная магия! - произносит вдруг он.

Я не верю своим ушам. Этого не может быть! Я так старалась! Делала всё точно по книге.

- Не может быть! - испуганно ахает сестра.

- Несмотря на возраст и недуги, я ещё способен различать такие вещи! - укоризненно качает головой дедушка.

- Но я правда... - начинаю я

- Я и подумать не могла! - перебивает меня Ильда. - Правда, я уже не раз замечала пугающие странности в поведении Катрин!

- Какие ещё странности? - возмущённо произношу я в напрасной попытке защититься.

Ильда поднимает на дедушку кристально ясные глаза и делает испуганное лицо.

- Она… экспериментирует. С насекомыми. Ловит бабочек и… пытается оживлять их после того, как умертвит. Говорит, что ищет границы между жизнью и смертью. Я так за неё боюсь. Это же противоестественно!

Лицо дедушки темнеет. Лоб собирается морщинами.

- Ты уверена? - сурово спрашивает он.

- К сожалению, да. Она даже… гордится этим. Она делает это не только с бабочками. Говорит, занимается целительством. А на самом деле... Это и слуги могут подтвердить! И я боюсь, что сейчас она принесла вам один из своих… «экспериментов» в качестве подарка, чтобы произвести впечатление.

Я сижу, судорожно хватая ртом воздух и не в силах произнести ни слова.

- Впрочем, не думаю, что она хотела вам как-то навредить! - продолжает Ильда. - Она просто не понимает, что творит, её магия затмевает разум. Даже мама говорит...

- Это ложь! Не верь ей! - отчаянно кричу я.

- Не ожидал... - с трудом произносит дедушка. Его рука разжимается, и мой подарок падает на пол. Он откидывается на спинку диванчика и опять прикрывает глаза.

- Это неправда! Неправда! - исступлённо повторяю я.

Лицо дедушки бледнеет. Он хватается рукой за грудь. Пальцы судорожно перебирают ворот рубашки.

- Нет! - кричу я и вскакиваю на ноги.

Изо всех сил бью кулаком в ненавистное ухмыляющееся лицо сестры и бегу.

- Помогите! - кричу я, врываясь в замок. - Дедушке плохо!

Уже неделю я сижу взаперти. Мне страшно. Дедушка лежит больной в своих покоях. Это из-за меня. Наверное, с моей магией действительно что-то не так.

Сама не понимаю, как это вышло. Я ведь даже не думала никогда о том, чтобы прибегнуть к каким-то тёмным техникам.

Я доказываю это со слезами магу, которого позвали родители для расследования. А он говорит, что мой дар мог оказаться дефектным. Такое бывает. И это значит, что я опасна для окружающих!

- Никакой магии в нашем доме! - отец произносит это так, что меня бросает в дрожь.

- Пока что она слишком слаба, чтобы причинить серьёзный вред! - пытается успокоить его маг.

- А как же тот амулет? - испуганно спрашивает мама.

- Не волнуйтесь, я тщательно осмотрел его. Он очень слабый. Несмотря на то, что она готовила его на протяжении нескольких месяцев. Поэтому вам нечего опасаться.

- Вы точно уверены? - спрашивает отец. - Дело в том, что она ведёт себя агрессивно! Жестоко избила собственную сестру!

- Это неправда! - как заведённая, повторяю я. - Она сама виновата!

- Вот видите! - горестно вздыхает мама.

- Я ещё раз повторяю: она слишком слаба! Я всё-таки чувствую такие вещи, - заверяет маг.

Я действительно слаба. Да что там, опустошена даже. При всём желании не смогла бы сейчас зажечь даже крохотной искорки холодного света.

- Впрочем, если вы опасаетесь, можете давать ей зелье, блокирующее магию. Или надеть на неё соответствующие устройства, - предлагает маг.

Я не буду этому противиться! - решаю для себя я. Лучше вообще без магии, чем вот так!

За каждым моим шагом теперь следят. Я даже в сад не могу выйти без сопровождения. Большую часть времени мне приходится проводить в гостиной за унылым рукоделием. Рядом с той, которую ненавижу.

Старательно давлю в душе недостойное чувство удовлетворения, возникающее у меня всякий раз, когда вижу здоровенный фингал у неё под глазом. Ну зачем, зачем я это сделала?

Только в своих комнатах получается уединиться. Я вновь и вновь перечитываю письма Адриана. Одно из них, к сожалению, всё-таки пропало. Видимо, отлетело куда-то далеко в сторону, когда я вывалила всё содержимое своего заветного ларца, чтобы найти проклятый амулет. А горничная подумала, что просто бумажка, и выкинула. Она же неграмотная.

Вот только нет у меня больше той прежней беззаботной надежды на счастливый брак. Мне страшно, что мой жених узнает о происшедшем и откажется от меня. Обвинение в чёрной магии - это не шутка.

Он меня любит? Дедушка тоже меня любил! А теперь даже видеть не хочет.

Смотрю в зеркало. Я выгляжу не самым лучшим образом. Я и раньше-то не была сногсшибательной красавицей. В отличие от голубоглазой блондинки Ильды. Единственное, что её портит - слишком близко посаженные глаза. Впрочем, их ясная голубизна компенсирует этот недостаток с лихвой.

Вновь и вновь придирчиво рассматриваю своё лицо. Серые глаза. Светло-русые волосы. Правда, густые и немного вьются.

Вид у меня откровенно бледный. Ещё и тени под глазами залегли. Я почти не ела и не спала в последнее время. Только-только начинаю приходить в себя.

- Адриан! - шепчу я.

Я люблю его всем сердцем и все душой. И, сдаётся мне, это чувство родилось ещё до моего первого бала.

**********

Дорогие читатели!

Хочу рассказать о ещё одной книге нашего литмоба "Сестра-злодейка":

https://litnet.com/shrt/7l1J

Глава 6

Я познакомилась со своим женихом, когда мне было пять лет, а ему почти десять. Может, мы видели друг друга и раньше, ведь мои родители каждый год бывали в столице и брали меня с собой. Но я не помню.

У себя в замке я привыкла к одиночеству. Там просто не было других детей.

В столичном же особняке дель Верон регулярно принимали гостей. И, в свою очередь, совершали ответные визиты. В один из них нас с Адрианом и представили друг другу. Пока наши родители мирно беседовали, мы чинно сидели рядом. Стеснялись и не знали, что сказать.

Наша вторая встреча, следующей зимой, оказалась более удачной. Правда, не с самого начала. В доме дель Фарон был детский праздник. Я была там одной из самых младших.

Однако я уже знала, что Адриан - мой будущий жених. Мне было интересно, какой он. Хотелось узнать, как он живёт и что ему нравится. Поэтому я заставила себя преодолеть робость и не сидеть в уголке, как обычно.

Однако подойти к нему оказалось не так-то просто. Вокруг него собралось всё детское общество. И заправляли им его кузины, очаровательные близняшки с голубыми глазами и белокурыми локонами. Сам юный хозяин, как я сейчас понимаю, был тоже слегка растерян от многолюдной суеты вокруг.

Я слонялась рядом и слушала, о чём они говорят. Юный герцог принялся рассказывать о своём недавнем подарке - верховой лошади. Я тотчас навострила уши. Эта тема очень сильно увлекала меня тогда. Потому что незадолго до поездки в столицу дедушка купил мне пони и начал учить верховой езде.

- У меня тоже есть лошадь и я уже скакала на ней в нашем лесу! - мой звонкий голосок всё-таки долетел до Адриана сквозь наполнявший залу шум и гам.

Через пару мгновений стало тихо.

- Фи, как это неприлично для девочки! - заметила одна из его кузин.

Адриан бросил на неё раздражённый взгляд и шагнул ко мне. Весь остаток праздника мы с ним весело болтали о лошадях и не только.

Мои родители ездили в столицу два-три раза в год. А однажды семья дель Фарон навестила и наш родовой замок. О, как я была счастлива тогда! Если бы ещё не козни Ильды, которая постоянно портила наши захватывающие приключения.

Однажды мы с Адрианом дождались ночи и выбрались потихоньку из наших комнат. Чтобы забраться на чердак и увидеть то самое привидение, которым пугали нянька и горничная. Но коварная Ильда умудрилась подслушать наш разговор и наябедничала маме, из-за чего всё сорвалось в самый ответственный момент.

Мама строго выговаривала, что это ужасно неприлично, ходить в такие места вместе с лицом другого пола. Тем более, ночью. Я же искренне не понимала, почему. Мне было восемь, Адриану - двенадцать. И мы ещё ни сном ни духом не ведали о таинственной стихии плотской любви.

Я пытаюсь восстановить в памяти пропавшее письмо жениха. То самое, где он впервые написал, что любит меня. Я даже целовала эти слова!

Скоро, совсем скоро он должен приехать в замок. Я жду его визита, как избавления. Как спасения от удушающего гнёта, под которым я изнемогаю в последнее время. В своём родном доме!

Вот только... Что, если моя сестра попробует обмануть и его? Я не переживу, если Адриан меня разлюбит!

И как быть с магией? Я так надеялась на поступление в столичную академию. Теперь же... И что я скажу об этом своему жениху? Меня душат слёзы отчаяния.

- Мне нужно с тобой очень серьёзно поговорить! - произносит мама, неожиданно вошедшая в мою комнату. - Ты поставила нас в очень затруднительное положение. Мы долго решали, что с тобой делать!

Я смотрю на неё и чувствую себя абсолютно беспомощной жертвой.

- Мы с твоим отцом рассматривали возможность отправить тебя в обитель Печальной Богини...

Сердце обрывается и замирает. Это слишком ужасно, чтобы быть на самом деле. Да нет же, я сплю, и это просто кошмарный сон!

- ... но герцог Элвин настоял на том, чтобы дать тебе последний шанс! Ты должна дать слово, что никогда больше не будешь практиковать никакую магию! Ты должна смирить свой буйный нрав и попросить прощения у Ильды! И больше никогда не изводить её своими гадкими выходками!

Просить прощения у той, что так подло и безжалостно оболгала меня? Кровь приливает к лицу и с моих губ уже готовы сорваться слова обиды и возмущения. Однако мысль о страшном монастыре Печальной Богини заставляет меня остановиться.

Бывшая крепость в горной долине, куда ссылают женщин из благородных семей, запятнавших себя преступлением либо безнравственным поведением, овеяна зловещими легендами. Это поистине адское место! Говорят, что там в принципе долго не живут.

Холодные каменные кельи, скудная пища, изнурительный труд. И безысходность. Потому что это - уже навсегда. И даже убежать оттуда невозможно. Да и куда идти, даже если получится?

- Я... согласна, - чуть слышно шепчу я.

- В таком случае, идём со мной! - говорит мама.

Я безропотно следую за ней. Вхожу в гостиную. Ильда, как обычно, сидит за своим рукоделием.

- Твоя сестра осознала, что была неправа и пришла попросить у тебя прощения! - произносит мама.

- Я очень рада! - отвечает Ильда, скромно потупив глазки.

С трудом заставляю себя сделать шаг вперёд. Ещё один.

- Прости... - говорю я и замолкаю.

Просто не могу заставить себя говорить дальше. Страшное молчание тянется и тянется. Я собираю все силы, чтобы продолжить:

- Я была неправа. Обидела тебя...

- Вот так-то лучше! - с улыбкой произносит мама. - Надеюсь, мир в нашем доме больше не омрачится постыдными ссорами!

Поднимаю глаза и успеваю уловить торжество во взгляде сестры. Оно тотчас сменяется приторным умилением.

Ильда семенит ко мне и принимается меня обнимать. Молча выдерживаю её объятия. Кажется, меня сейчас стошнит от запаха её духов.

Глава 7

Я держу в руках письмо, запечатанное печатью с соколом, взмывающим в небо - гербом дель Фарон. Оно от Адриана, моего жениха! Он пишет, что совсем скоро прибудет в наш замок, чтобы заключить со мной помолвку!

Неужели не всё потеряно ещё? В душе вспыхивает яркая искорка надежды.

Я откладываю драгоценное письмо и уношусь мыслями на свой первый бал прошлой зимой. Именно тогда мы ясно осознали наши чувства. Мы танцевали танец за танцем. Скользили по залу легко и грациозно. Да и как иначе с таким, как он? Каждый из нас ощущал другого словно продолжением самого себя.

Мы держались за руки и смотрели в глаза. Казалось, понимали друг друга без слов.

Вот только Ильда... Нам пришлось уехать, не дождавшись конца бала, потому что она опрокинула на моё бежевое платье бокал с напитком из красных ягод. Мы с Адрианом больше не виделись. Поэтому те самые слова он написал мне в письме. А я его потеряла!

Сердце сжимает горькая тоска. Я ведь даже ответить ему нормально не смогла! Потому что мама всегда прочитывала все мои письма перед тем, как отправить. Я долго и тщательно подбирала слова, чтобы не нарушить приличия.

Но теперь я смогу ему всё сказать! Ну, не может же быть такого, чтобы у нас не получилось остаться наедине хоть ненадолго. И, конечно же, я буду просить его ускорить нашу свадьбу!

За день до приезда Адриана у меня голова идёт кругом. Последняя примерка платья для помолвки. Ещё одно, то, что я надену для завтрашней встречи, уже приготовлено и висит в моей комнате. Ах, неважно! Главное - он едет!

У меня получается заснуть лишь под утро. И завтракать совсем не хочется. Меня обуревает такое смятение чувств, что не до этого вообще. Однако мама настаивает, и я выхожу к завтраку.

Интересно, где Ильда? - недоумеваю я, не обнаружив её за столом.

- Твоя сестра долго не могла заснуть от головной боли! - объясняет мама. - Она очень переживает за тебя!

Не верю я этому, если честно. Не верю, и всё! Наверное, я действительно плохой человек. Слишком гордая. Не умею прощать. И вообще...

Кое-как впихиваю в себя пару кусочков запеканки, даже не ощущая её вкуса. Возвращаюсь в свою комнату и окидываю взглядом платье, украшенное великолепными кружевами, что привезли из соседнего королевства. Потом открываю заветный ларец. Опять принимаюсь перечитывать драгоценные письма. Я помню их наизусть, ну и что!

Больше всего на свете я хотела бы сейчас подняться на башню, чтобы поскорее увидеть Адриана. Вот только мама считает это неприличным. Поэтому я сижу в своей комнате, сгорая от нетерпения и вновь и вновь пробегая глазами написанные ровным твёрдым почерком строки, которые дышат любовью и нежностью.

В дверь стучат. Этот звук бьёт по напряжённым нервам, и я роняю на стол письмо, которое держу в руках.

- Войдите! - срывающимся голосом произношу я.

- Его Светлость герцог дель Фарон подъезжает к воротам замка! - жеманно произносит Ильда.

- У тебя же голова болит! - недоумённо замечаю я.

- Уже прошла!

Мне хочется схватить её и хорошенько встряхнуть, чтобы стереть с лица эту омерзительную лицемерную улыбку. Я правда плохая. Испытываю неприличествующие благородной девице чувства.

- Я помогу тебе надеть платье! - произносит она и заходит в комнату.

- Спасибо, не стоит утруждать себя!

- Ах, мне так хочется порадоваться вместе с тобой! - сестра мечтательно закатывает свои обманчивые глазки.

Сладкий яд в её голосе едва не заставляет меня потерять над собой контроль. Я хватаю колокольчик и звоню, чтобы призвать старую няньку, которая обычно помогает нам с сестрой одеваться.

- Тогда я помогу тебе приколоть к волосам украшения! - не отстаёт Ильда.

Больше всего на свете мне хочется вытолкать её прочь.

Я сбрасываю с себя утреннее платье и тянусь к расправленному на специальной вешалке кружевному чуду. Снимаю и не могу понять, почему оно так странно выглядит.

О, нет! Только не это! Полоса кружев отрывается и падает к моим ногам. Как это могло случиться? Я же примеряла его не далее, как вчера вечером!

Меня начинает охватывать паника. Адриан у ворот, а платье безнадёжно испорчено!

- Его Светлость, наверное, уже ожидают в гостиной! - подливает масла в огонь Ильда.

Как же я её ненавижу! В голову приходит мысль, что моя катастрофа - её рук дело.

Вбежавшая нянька принимается ахать и охать. Я заскакиваю в гардеробную и хватаю первое попавшееся платье. Влезаю в него и требую няньку застегнуть сзади и завязать воротничок. Та молча повинуется. Я выскакиваю из комнаты и стремглав несусь вниз.

Мама перехватывает меня внизу лестницы.

- Почему ты в домашнем платье? - возмущённо шепчет она.

- То, что приготовили вчера, кто-то испортил!

- Не говори глупостей! Ты должна была его примерить и удостовериться, что всё в порядке!

- Я так и сделала! Но кто-то подрезал кружево!

- Как же я устала от твоей лжи! - вздыхает мама.

Громкие решительные шаги заставляют нас прекратить эту бессмысленную перепалку. Адриан!

Так внезапно! Кровь бросается в лицо. Я поворачиваюсь и совершаю реверанс. Неловко, едва не спотыкаюсь на ровном месте. Адриан подходит ко мне и приветствует.

Мы усаживаемся в гостиной. В голове полный сумбур. Я не знаю, что говорить. Всё то, что я приготовила для этой долгожданной встречи, словно улетучилось куда-то. Хорошо, мама и папа выручают.

Дверь открывается и входит Ильда. Она в голубом платье с расшитым жемчугом лифом. На её фоне я выгляжу бедной родственницей-приживалкой. Мне хочется провалиться сквозь землю.

**********

Ещё одна книга литмоба "Сестра-злодейка":

Майя Но

"Гадкая сестра"

https://litnet.com/shrt/1NuH

Глава 8

- Катрин так ждала вас! - тоненьким голоском произносит Ильда. - Я искренне рада её счастью. Но мне очень жаль, что нам придётся с ней расстаться!

- Это закон жизни! - отвечает Адриан. - Все девушки рано или поздно вырастают и покидают родной дом. Нет сомнения, скоро придёт и ваше время!

- О, да! - мягко улыбается Ильда. - Но пока меня ждёт разлука с дорогой сестричкой. Она уже всей душой в столице. Так мечтает бывать при дворе! Всё время строит планы, как будет блистать в свете и рассказывает мне.

Ну вот ещё! - внутренне вскипаю я. - Зачем она приписывает мне слова, которых я никогда не говорила?

Но не устраивать же скандал. И потом, это такая мелочь по сравнению со всем остальным. Я мучительно подбираю слова, чтобы перевести разговор на что-то более приемлемое и разумное.

Ах, если бы только я могла поговорить с Адрианом наедине! Вот только с этим сложно. Правила этикета запрещают официальному жениху проживать в одном доме с невестой и ему пришлось остановиться в городе рядом с нашим замком. Поэтому по окончании визита он откланивается и уходит, обещая прибыть завтра вместе с нотариусом для подготовки документов о грядущем союзе наших родов.

Мама оставляет меня в гостиной, чтобы выговорить мне за неподобающее поведение. Начиная с платья, заканчивая неловкостью в обращении с гостем.

Молча выслушиваю её нотации. Ничего не поделаешь, надо терпеть. Если боги будут милостивы ко мне, уже недолго осталось.

Я изо всех сил стараюсь вести себя подобающим образом. Так устала от этих конфликтов!

Наконец, мама отпускает меня и я иду в свои комнаты. Открываю дверь и замечаю на полу белый конверт. Наклоняюсь и поднимаю.

Это Адриан! Меня охватывает радостное ликование. Знакомый почерк чуть отличается от того, что был в официальном письме. Впрочем, чему удивляться? Он явно волновался, когда это писал. Ведь он предлагает мне встретиться наедине! Прямо сегодня ночью!

Я замираю одновременно от страха и от предвкушения того, что увижу его. Совсем рядом и без чужих глаз. Он возьмёт меня за руку. А может, и больше...

Сердце начинает бешено трепыхаться. Мне и жутко и сладко в ожидании того, что ждёт совсем скоро.

Только бы Ильда не узнала. Я распахиваю створку окна и выглядываю наружу. Крыша пристройки к первому этажу совсем рядом. А около неё наполовину разобранная поленница, по которой легко спуститься вниз.

Я понимаю, что такие авантюры не приличествуют благородной девице. Но главное - чтобы сестра не услышала. А спит она очень чутко. Я уже не раз нарывалась, безуспешно пытаясь незаметно прокрасться мимо её комнат.

***

Адриан

Странный какой-то визит у меня получился. Дель Верон сами на себя не похожи. И прекрасная Катрин, всегда такая искренняя и открытая, вела себя ну очень непонятно.

Поговорить бы с ней наедине. Но ведь её противная сестрица не даст. Тоже мне, защитница нравственности выискалась! Никогда не давала нам спокойно побеседовать. Вечно лезла со своими глупыми ужимками.

Наверняка останется старой девой. Кому такая нужна? Строит из себя невесть что.

Ах да, она же вроде не родная. Дочь дальних родственников. Помнится, говорили, там ещё скандал какой-то вышел.

Но ведь всё равно дель Верон! Неужели слава их рода близится к закату? Старый герцог Элвин, вот уж кто достойнейший человек, даже не вышел ко мне. Говорят, он неважно себя чувствует.

Ох, и жаркий же день сегодня! Вспотел, пока спускался с этой горы.

Лезу в карман за платком, чтобы промокнуть лоб. Это ещё что? Неужели от Катрин?

Мне очень прискорбно сообщать вам это, но чувство долга велит известить вас, что моя сестра встречается с другим мужчиной...

Пробегаю глазами идеально ровные строки с завитушками в каждом слове. Да что же это? Злая шутка?

Но если нет? Тогда это объясняет все странности...

Сегодня ночью, значит? Что ж, прогуляюсь под звёздами, от меня не убудет. А если это действительно шутка, передам письмо герцогине, пусть вправит мозги своей дочурке. Может, хоть после этого оставит нас с Катрин в покое.

***

Катрин

Я запираю новое письмо в своём драгоценном ларце и вешаю ключ на шею. Говорю няньке, что сама расплету и расчешу волосы и отсылаю её прочь. Долго сижу у окна, наблюдая, как сгущаются сумерки и на сад опускается ночь. Я ещё ни разу не выходила на улицу одна в такой темноте.

Осторожно зажигаю крохотный шарик магического пламени. Ах, зачем я это делаю? Ведь обещала же!

Я скверная, скверная! Вот и сейчас - собираюсь нарушить приличия самым вопиющим образом. Но я не могу больше! Изо дня в день всё сильнее чувствую, как задыхаюсь во всём этом чудовищном лицемерии.

Встреча с Адрианом - как луч света в тёмном подвале. Как глоток воздуха. Я решительно встаю и тихонько открываю окно.

Знакомый с детства сад дремлет под покровом ночи. Осторожно ступаю по траве, чтобы не шуршать гравием, которым посыпаны дорожки. Вот и то самое место. Здесь рядом калитка, о которой мало кто знает.

Внезапно на меня бросается тёмная фигура. Я пытаюсь отскочить, но меня сжимают сильные руки. Хочу закричать, но властные губы зажимают мне рот.

Адриан? Как он посмел?

Я принимаюсь вырываться, но он держит меня ещё крепче. Одна рука обхватывает мой затылок, вторая опускается вниз по спине, жадно лапая тело.

Стою, парализованная ужасом. Неужели это и есть та самая любовь? Как будто вся моя жизнь разлетается на осколки вместе с окружающим миром.

Ослепляющая вспышка магического пламени озаряет пространство. Повергнувшие меня в шок объятия тотчас размыкаются и я отчаянно кричу во весь голос.

**********

Следующая книга литмоба "Сестра-злодейка":

Лафи Сильвер

"Антизолушка. Вся правда о любви и принцах"

Глава 9

Тот, что набросился на меня - не Адриан! Он отталкивает меня с такой силой, что я лечу на землю, и скрывается в темноте.

Мой жених стоит надо мной, словно карающий ангел. Его губы шевелятся, как будто он хочет что-то сказать. А на мой крик уже несутся со всех сторон.

- Что здесь происходит? - выкрикивает мой отец.

Адриан переводит на него взгляд и заявляет:

- Мы с вашей дочерью объяснились и поняли, что не можем быть счастливы вместе. Я освобождаю ваш род от договорённости о нашем браке. Без каких-либо претензий!

Он поворачивается и уходит.

- Да что же это такое? - недоумённо вопрошает отец.

Мне кажется, будто земля подо мной начинает кружиться и переворачиваться. Мой мир действительно разрушен до основания.

Я пытаюсь вскочить и бежать следом за тем, кого люблю. Но ноги подламываются и я опять падаю. Ещё и ударяюсь о камень. Я захлёбываюсь в горьких рыданиях и уже не слышу и не вижу ничего вокруг.

Прихожу в себя в своей спальне. Я лежу в постели и уже утро.

И тут меня накрывает память о том, что было ночью. Я опять начинаю плакать.

В комнату врывается нянька и принимается меня успокаивать. Суёт мне бокал с водой. Я случайно бью по нему рукой. Он падает на пол и разбивается.

Нянька пытается собрать осколки. По её пальцам течёт кровь.

В комнату входят мама и Ильда. Сестра охает и отступает к двери. Мама подходит к моей кровати:

- Приведи себя в порядок и спускайся в гостиную!

От её ледяного голоса бросает в дрожь. Я отчаянно вглядываюсь в неё в надежде, что она скажет что-нибудь ещё. Может, там окажется хоть капелька тепла?

Мама отворачивается и выходит. Ильда бросает на меня тревожный взгляд и следует за ней.

Мой мир разрушен и я лечу в пустоту. Мне больше не за что уцепиться.

Я с трудом встаю и медленно тащусь в гардеробную. Надо что-то одеть и выйти. Что там, в гостиной? Опять неприятный разговор? Что меня ждёт? Ах, какая теперь разница...

Кое-как натягиваю на себя платье. С трудом застёгиваю непослушными пальцами. Спускаюсь вниз, почти повисая на перилах.

Шаг, ещё шаг. Открываю дверь в гостиную.

Ильда за своим столиком с рукоделием делает вид, что вышивает. Отец и мать сидят в креслах. Я останавливаюсь в паре шагов от них.

- Ты опозорила наш род! - произносит отец.

Я стою и смотрю сквозь него. Как будто это происходит не со мной. Где я вообще?

Мама всхлипывает и прикладывает к глазам кружевной платочек. Ильда продолжает делать вид, что рукодельничает. Однако я всё равно замечаю её неприятный цепкий взгляд.

Это она! Она разрушила мою жизнь! Я делаю шаг в её сторону. Она с визгом срывается со своего места и подбегает к родителям.

Я молча поворачиваюсь и иду в свои комнаты. Сажусь у окна и смотрю в сад. Там, за деревьями - поляна, где случилось то, что навсегда разрушило мою жизнь.

- Я - мёртвая! - шепчу я.

Меня бьёт озноб. Я касаюсь щеки рукой. Пальцы словно изо льда.

Не знаю, сколько времени проходит. В комнату заглядывает горничная:

- Простите, милостивая госпожа, мне надо убраться!

Ах да, те стекляшки. Они так и валяются до сих пор рядом с моей кроватью.

Я молча киваю. Служанка приседает и принимается подбирать осколки.

Мне нет спасения. Да оно и не нужно теперь. Адриан...

Но ведь у меня его письмо! То самое, в котором он просил меня выйти ночью в сад!

Я вскакиваю со стула и бегу к столику с ларцом. Снимаю с шеи ключ и отпираю замочек.

Ну вот, опять провалилось куда-то. Вытряхиваю всё на кровать, чтобы не разлетелось по полу. Перебираю и не нахожу. Вот ведь растяпа!

Тщательно пересматриваю ещё раз. Пальцы начинают дрожать.

Я же точно помню, что клала его сюда и запирала на ключ! Куда оно могло деться?

Кто-то взял? Ну, кто мог его взять, если ключ есть только у меня?

Ильда? Да нет, невозможно. Да, я не раз замечала, что она втихаря наведывается в мою комнату. Поэтому хранила всё самое ценное в ларце, который подарил дедушка.

Дедушка! В тот день, когда он приехал, я забыла надеть ключ на шею и оставила его на столике! А потом...

Вспоминаю, как вошла в комнату и обнаружила лежащий рядом с ларцом ключ. И как у меня не сразу получилось открыть замок. Но почему? Может, потому, что его открывал и закрывал кто-то другой? И то пропавшее письмо...

Я замечаю вдруг обеспокоенный взгляд горничной.

- Вы что-то потеряли, госпожа?

- Нет! То есть да! Скажи, ты не находила на полу в моей комнате никаких бумажек? В день, когда приехал герцог Элвин или позже?

- Что вы, госпожа! Если бы и нашла, то показала бы вам. Я ведь неграмотная и не могу понять. А вдруг там что-то важное?

Значит, всё-таки Ильда. Недаром она спешно уехала в город в тот день. Не просто так, значит.

И амулет ещё. Может, она и его умудрилась испортить. Но как? Ведь у неё нет магического дара!

Обратилась к кому-то в городе? А ведь точно. Она туда ездила время от времени. Она вообще разбиралась, где что находится. Лавки и всё такое. Мама всегда хвалила её за хозяйственную сметку.

Я же никогда не углублялась в это. Предпочитала книги, природу и занятия магией.

Но ведь я всё равно не смогу ничего никому доказать! Мне просто никто не поверит!

Ну уж нет! Я этого так не оставлю! Я вскакиваю и бегу к комнатам Ильды. Распахиваю дверь и принимаюсь рыться в её вещах. Если я найду копию своего ключа...

**********

Ещё одна книга литмоба "Сестра-злодейка":

Диана Эванс

"Яд сестринской зависти"

https://litnet.com/shrt/4bk2

Глава 10

Я обшариваю туалетный столик сестры. Открываю шкатулочки и заглядываю в ящички. Увы.

Где же она могла спрятать ключ? Может, в своей постели? Иду в спальню и по пути замечаю в камине белеющий лоскуток.

Наклоняюсь и всматриваюсь. Рядом с недогоревшим краешком всё ещё заметны окончания строк того самого письма, побудившего меня пойти ночью в сад. Я тянусь к нему, но опалённая огнём бумага тотчас рассыпается в моих руках.

Это она разрушила всё! Слепая ярость захлёстывает меня. Я хватаю стоящую на подставке вазу и швыряю о стену. Пинаю ногой саму подставку. Срываю с кровати балдахин и топчу ногами.

Дикий визг заставляет меня вздрогнуть и опомниться. Истошно вопящая Ильда подбирает юбки и бросается бежать.

- Она хотела меня убить! - размазывая по лицу слёзы, твердит сестра.

Я знаю, что не смогу ничего доказать. Да и разгромленная комната говорит сама за себя.

Это я во всём виновата. Наверное, я действительно исчадие зла. И боги наказали меня руками моей сестры.

- Завтра же отправишься в обитель Печальной Богини! - выносит вердикт отец.

Я кричу ему в лицо про ключ и письмо, но он лишь отмахивается. Потом хватает меня за плечи и встряхивает:

- Замолчи! Иначе прикажу запереть тебя в пустой кладовой!

Мне надо бежать! - лихорадочно крутится в голове. Вот только куда? Мне некуда идти! Да что там, я ведь даже не знаю толком о жизни за пределами нашего замка.

Я с рождения жила обычной жизнью благородной девицы, за которую всё решали родители и всё делали слуги. Я владею лишь грамотой и немного магией. Правда, в последнее время мой дар почти пропал.

Я не знаю, как готовить еду и ни разу не стирала своей одежды. Я никогда не выходила одна за пределы замка.

Впрочем, какая теперь разница? Моя жизнь разрушена до основания. Мне остаётся только одно: ждать смерти. И надеяться лишь на то, что получится умолить богов о милости ко мне хотя бы в загробной жизни.

Адриан... Мне больно даже думать о нём. Вот бы умереть прямо сейчас. Чтобы не чувствовать ничего. Просто уйти в небытие.

Я вспоминаю его последние слова. Он не обвинил меня в том грехе, за который убивают, чтобы смыть позор. Хотя мог бы. Он просто ушёл. Навсегда.

Всё кончено. Как и моя жизнь.

Меня ждёт обитель Печальной Богини? Ну и пусть!

Я стою во дворе в простом сером дорожном платье с небольшим мешком в руках. такое же платье на смену, немного белья. Жилетка и шаль. Тёплые домашние туфли. Украшения там не понадобятся.

Нянька украдкой суёт мне в руку колечко и пару серебряных монет, завязанных в тряпочку. Беру, сама не зная, зачем.

В последний раз смотрю на виднеющийся над стеной горный лес. В сознании всплывает вдруг та прогулка с дедушкой, когда мы наткнулись на выброшенного из гнезда птенчика. Кукушонок всё-таки добился своего...

Горькая безысходность перехватывает горло. На глазах выступают слёзы.

Вот и экипаж. Не тот, что с гербом. Старый, на котором наша экономка ездит в город за провизией.

Меня провожает только мать. Дедушка всё ещё не встаёт с постели. Я поднимаю последний взгляд на родной дом и замечаю прильнувшее к стеклу лицо. Ильда. Но что мне теперь до неё?

Дорога тянется и тянется. Теперь ещё и петляет по горным склонам. Скоро мы доберёмся до долины, где находится монастырь, который станет моей могилой.

Яркий весенний день нисколько не трогает меня. В душе - лишь серая слякоть и пепел. Я успела сжечь все письма из ларца. Не хочу, чтобы она их читала.

Отец сидит, отодвинувшись к противоположному краю сиденья. Ушёл в себя. Не удостаивает меня ни слова. Я - его позор.

Дорога сворачивает вбок. По сторонам стоят серые каменные столбы. Мы долго едем в густой тени от почти отвесной гряды серых скал, среди которых кое-где виднеется чахлая растительность. Наконец, она кончается и перед глазами открывается та самая долина.

Она сплошь покрыта полями. Лишь местами тянутся ровные ряды небольших деревьев. Мы доезжаем до стены, сложенной из серых камней, за которой виднеются серые же крыши, и останавливаемся.

Я выглядываю в окно и замечаю вдалеке рассеянную по полю кучку людей. Несколько девушек в серых платьях и платках, низко склонившись над землёй, бьют по ней маленькими железками на длинных деревянных ручках.

Кажется, это называется «мотыга», - соображаю я. Неужели мне тоже придётся заниматься такими вещами?

Ах, какая теперь разница? - одёргиваю я себя. Всё равно это не затянется надолго. Мне незачем больше жить!

Отец подходит к воротам и стучит в них тяжёлым металлическим кольцом, специально прикреплённым для этой цели. Они начинают открываться.

К нам выходит женщина в белом. Отец отводит её в сторонку и они принимаются обсуждать что-то вполголоса. Видимо, меня.

Наконец, он возвращается и велит мне выходить. Я беру свой мешок и спрыгиваю на землю.

Женщина окидывает меня суровым и цепким взглядом. Потом поворачивается к отцу:

- Пойдёмте! Вы должны будете подписать прошение у Преосвященной Матери!

Там, за стеной - лишь мощёный камнем двор. Впереди - величественный храм с позолоченными колоннами.

Слева - невысокое, но красивое здание, напоминающее столичный особняк средней руки. Тоже с колоннами, но без позолоты. Мы доходим до его высокого крыльца.

- Вам туда! - произносит сопровождающая. - Придверница проводит вас, куда нужно!

Отец поднимается по ступенькам. Я устремляюсь за ним. Резкий рывок за платье останавливает меня.

- Куда прёшься, ничтожная!

Я замираю в полной растерянности. Так со мной ещё никто не разговаривал!

- Иди за мной! - цедит сквозь зубы негостеприимная особа. - И запомни: я - мать Карна!

Я подчиняюсь и плетусь за ней в обход храма и дальше, мимо каких-то хозяйственных построек. Замечаю, как здесь чисто. Ни пылинки, ни соринки.

Наконец, она открывает дверь в низенькой деревянной пристройке к большому каменному зданию.

Глава 11

- Ещё одна магиня на нашу голову! - говорит моя сопровождающая дородной седовласой женщине, которая сидит в кресле за большим письменным столом.

Та раскрывает одну из лежащих перед собой книг и берётся за перо. Записывает моё имя и произносит:

- Первым делом отведи её к матери-аптекарше! Потом поселишь в одну из пустых келий на втором этаже. Давай сюда свой мешок!

До меня не сразу доходит, что последняя фраза обращена ко мне.

- Ты что, глухая? - раздражённо произносит седовласая.

Я молча протягиваю ей мешок. Она открывает его и вытряхивает прямо на стол.

Я обмираю от столь вопиющей бесцеремонности. Даже краснею. Ведь там моё нижнее бельё!

Седовласая тщательно перебирает мои вещи, пристально рассматривая каждую. Вертит в руках платье и говорит:

- Пусть остаётся, так уж и быть! Благо цвет соответствует. Как и то, что на ней.

Унылое серое платье отправляется обратно в мешок. Следом за ним бельё. А вот шаль и тёплые домашние туфли откладываются в сторонку.

- Не положено! - отвечает она на мой недоумённый взгляд.

Оглядев со всех сторон тёплую стёганую жилетку, она, к моей радости, тоже отправляет её в мешок. Наверное, из-за серого цвета.

Хорошо всё-таки, что я послушалась совета нянюшки и спрятала колечко и монеты в пришитый ею потайной карман под платьем, что сейчас на мне. Иначе бы точно их лишилась.

- Повяжи на голову! - седовласая протягивает мне серый платок, напоминающий ветхую тряпку.

Подобрав несколько похудевший мешок, опять иду за той, что встретила меня у ворот. Мы проходим через всё здание, оказавшееся очень длинным и опять оказываемся на улице. Точнее, в крытой галерее, ведущей к небольшому домику по соседству.

- Это аптека! - недовольно цедит сквозь зубы Карна.

Она коротко стучит, потом открывает дверь и легонько кланяется встречающей нас высокой худой женщине в белом.

- Мать Дария, этой нужно дать зелье от магии!

Аптекарша вперивает в меня оценивающий взгляд. Потом произносит ровным спокойным голосом:

- Поставь мешок вот сюда и сядь в кресло!

Я молча делаю, как она сказала. Она же поворачивается к Карне и спрашивает:

- Может, оставишь мне эту девочку? У неё нежные руки и тонкие пальчики. Сможет хорошо смешивать зелья. Ты же видишь, что она слабая! Мне сгодится, а у тебя вряд ли переживёт зиму.

- Э, нет! - качает головой Карна. - У меня и так людей не хватает для уборки. Знаешь ведь: за малейшую грязь Преосвященная шкуру спустит!

Аптекарша печально вздыхает и снимает с полки пузатую бутыль из тёмного стекла. Плещет оттуда в небольшой стаканчик и протягивает мне:

- Не слишком приятно, но ничего не поделаешь! - мягко и даже сочувственно произносит она. - Тебе придётся принимать это два раза в неделю. Со временем привыкнешь и будешь переносить легче. А лет через пять-десять твоя магия окончательно угаснет и будешь жить спокойно!

Дрожащей рукой обхватываю протянутый мне сосуд и подношу ко рту. Я не хочу это пить! Но ведь если откажусь, они наверняка вольют насильно.

Отхлёбываю глоток. Глаза вылазят из орбит от чудовищной горечи, ещё и с солоноватым привкусом!

- Пей как можно скорее, так будет лучше! - твердит аптекарша.

Кое-как вливаю в себя эту жуткую гадость. А в следующее мгновение тело словно наполняется жидким огнём. Меня скручивает так, что я падаю на пол, извиваюсь и корчусь, судорожно хватая воздух.

Наконец, кое-как прихожу в себя и пытаюсь подняться.

- Чего это её так проняло? - удивлённо спрашивает Карна.

- Видимо, дар сильный! - отвечает аптекарша.

- Бери свой мешок и пошли! - командует Карна.

Я с трудом выпрямляюсь и подбираю мешок. Ковыляю следом за ней, пошатываясь и хватаясь за стены. Мне страшно.

Опять возвращаемся в то длинное унылое здание. Поднимаемся на второй этаж по идеально чистой каменной лестнице. Дощатые некрашеные двери следуют одна за другой по обе стороны мрачного коридора. Наконец, доходим до первой открытой.

- Тебе туда! - велит Карна.

Вхожу в узкую каморку с неоштукатуренными каменными стенами и озираюсь. Крошечное окошко под потолком даёт так мало света, что в ней царит полумрак.

Большую часть пространства занимает кровать из неструганых досок. На ней валяются две чёрные тряпки. Это просто чудовищно!

Протискиваюсь боком мимо кровати к противоположной стене. Там, под окном, стоит колченогий табурет. И больше никакой мебели вообще! Разве что на стене напротив кровати висит небольшой деревянный круг с грубо вырезанным барельефом Печальной Богини.

Меня начинает колотить дрожь. Я роняю мешок, опускаюсь на табурет, и в полном отчаянии прижимаю руки к груди. Как здесь вообще можно жить? У нас в замке даже прислуга устроена гораздо лучше!

- Что расселась? - неожиданно резко рявкает Карна. - Тут из тебя барские замашки быстро выбьют! Бери матрац и подушку и иди набивать соломой!

- А где они? - недоумённо переспрашиваю я, поднимаясь и шагая к двери.

- Ты что, совсем дура? - усмехается Карна.

Она подхватывает с кровати чёрные тряпки и трясёт прямо перед моим лицом.

Мне что, правда придётся на этом спать?

Я опускаю мешок на кровать и опять иду за ней. Вновь проходим через идеально выметенный двор и шагаем к виднеющемуся чуть поодаль деревянному сараю.

Карна распахивает дверь и машет рукой:

- Набивай соломой!

- Я не умею! - растерянно лепечу я. - Скажите, как надо!

- И откуда ты такая взялась на мою голову? - злобно шипит Карна. - Шашни небось крутила с парнями? Или чего похуже? За что тебя сюда сбагрили, а?

- Я ни в чём не виновата! - отчаянно шепчу я.

- Все так говорят! А потом выясняется: одна мужа отравить хотела, другая нагулянного ребёночка утопила!

- Я не такая! - кричу ей в лицо из последних сил.

- Да как ты смеешь? - возмущённо кричит она в ответ и хлещет меня по щеке.

Я отшатываюсь и заливаюсь слезами. Никто никогда в жизни не поднимал на меня руку!

Глава 12

Злобная бестия хватает меня за запястье и дёргает на себя.

- Простите! - испуганно твержу я.

Я ведь правда не хотела ей дерзить! Зачем она так со мной?

- Запомни! - злобно шипит она. - Ты здесь - никто! Пыль под ногами!

У меня перехватывает дыхание. Слёзы сбегают по щекам, а глаза застилает туман.

- Вот ведь дура безрукая! - ругается Карна.

Оставляет меня и шагает дальше внутрь сарая, огибая груду соломы.

- Есть тут кто-нибудь? - раздражённо кричит она.

- Я, мать Карна! - отзывается звонкий девичий голос.

- Давай сюда, Тина! Покажи этой белоручке, как набить матрас и подушку! Потом дай ведро и тряпку, и пусть вымоет как следует свою келью. Да как будешь уходить - закрой её на засов снаружи.А то ещё удумает чего.

- А как же моя работа? Мать Нора рассердятся небось!

- Ничего, успеешь! Да не цацкайся с ней! Если что не так, можешь и оплеуху отвесить!

Из-за груды соломы выступает крепкая высокая девушка в грубом сером платье. Явно крестьянского вида. Впрочем, как знать. Может, когда-то тоже была благородной девицей.

Карна поворачивается и уходит. Я робко жмусь к стене.

- Тебя как звать-то? - спрашивает девушка.

- Катрин! - всхлипываю я.

- Рина, значит! Ну, а я Тина. Да ты небось слышала уже!

Я киваю. Тина берёт у меня тряпку, что побольше и принимается набивать соломой.

- Смотри, вот так ложишь её, чтоб не шибко кололась!

Я принимаюсь набивать подушку, в точности подражая её движениям. Закончив, мы идём в отведённую мне келью. Тина укладывает матрас на кровать и показывает, как его расправить. Добрая она всё-таки. И точно из крестьян. По выговору заметно.

- Ты пол-то хоть мыть умеешь? - спрашивает она.

Я мотаю головой.

- Из благородных небось? За что тебя сюда?

- Сестра... - отчаянно выдыхаю я. - Обманула... Обвинила ни за что...

- Бывает! - легко и просто отвечает Тина. - А я тут по обету. Родители просили сына у Богини. А если даст, пообещали отдать меня на три года послужить в обители. Она и дала. Так прошлым летом меня сюда и привезли. Два годочка и ещё немножко осталось - и домой!

Счастливая! - невольно думаю я. На глазах опять выступают слёзы.

- Ты это, не делай только ничего такого! - всплёскивает руками Тина. - Богиня - она добрая. Проси её - она тебе как-нибудь поможет!

Я лишь печально вздыхаю.

- Пошли покажу, где ведро и воду брать! - говорит Тина.

Молча следую за ней на первый этаж. Там в конце коридора - маленькая каморка с вёдрами, мётлами и развешанными на гвоздях тряпками.

Потом идём за водой к огромной бочке во дворе.

- А где все остальные? - осмеливаюсь, наконец, поинтересоваться я.

- Так весна же сейчас! - отвечает Тина. - На полях многие. В храме ещё. Послезавтра праздник большой. Чистоту наводят. Чтоб блестело всё, как положено!

Добрая Тина показывает мне, как мыть пол. Я пытаюсь делать, как она. Сгибаюсь в три погибели. Наконец, становлюсь на колени.

Я никогда не задумывалась, какой ценой достаётся чистота в доме. И что испытывает при этом прислуга. Мне становится не по себе.

Тина терпеливо ждёт, время от времени поправляя меня. Объясняет, что нельзя пропускать углы. И под кроватью тоже надо мыть.

- Смотри, мать Карна отвечает за чистоту! - объясняет она. - Знаешь, как проверяет? Достаёт белый платочек и трёт им по углам. И под кровать запросто залезет. Если на нём будет грязь, мало не покажется! Без обеда оставят точно, а то и похуже!

Я думаю об аптекарше, которая хотела взять меня к себе. Жаль, что не вышло. Работать с зельями было бы гораздо приятнее.

В голову приходят её слова про то, что не переживу зиму. Но, может, оно и к лучшему. Это Тина через одно лето вернётся домой. Я же тут навсегда.

- Спасибо вам! - искренне благодарю я, закончив с полом.

- Да как ты мне говоришь-то? - ахает девушка. - Я ж не благородная!

- Простите, я так привыкла!

- Ну уж нет! Будешь так делать - тебя тут на смех поднимут! Житья не дадут! Ну-ка, скажи мне что-нибудь на «ты»! - настойчиво требует она.

Я долго мнусь. Потом говорю:

- Ты очень добрая!

Тина улыбается и говорит:

- Ты, это, не бойся тут! Я тебя в обиду не дам. А то, знаешь, тут всякие разные есть. Я и сплю недалече. С другой стороны только.

Мы выходим, чтобы вынести грязную воду, и она показывает мне свою дверь. Действительно совсем рядом. И это хорошо!

- Эх, рассказала бы ещё чего, да и тебя бы послушала, - сетует Тина. - Вот только работу за меня никто не сделает!

- А если я помогу?

- Не, нельзя! Мать Карна приказала тебя здесь закрыть. Боится, что ты новенькая. Как бы чего не вышло. Которые из благородных - они, бывает, чудят по-всякому. Ты не плачь только! Скоро вечереть начнёт, а там и обед. Я за тобой зайду и покажу, как и что!

Тина уходит, а я опять усаживаюсь на шаткий табурет. Моя жизнь кончена. Кончена навсегда. Здесь, в этих мрачных стенах, мне суждено угаснуть навеки. Я больше никогда не увижу тех, кого любила всей душой. Да и какой в этом смысл? Ведь они всё равно меня ненавидят.

Ильда! Почему она так со мной? Что плохого я ей сделала? Я вновь и вновь думаю об этом. И не могу найти ответа на свой вопрос.

Ёрзаю на жёстком табурете, пытаясь найти удобную позу. Расшатанные ножки поскрипывают подо мной. Чего доброго, отвалятся ещё. Хотя я вроде лёгкая.

Вспоминаю свою комнату, обитую красивой тканью. Полную изысканной мебели тонкой работы. Это осталось там, за чертой, навсегда отрезавшей меня от моей прежней жизни.

Адриан! Сердце сжимается от боли. Что он подумал обо мне тогда? Что испытывает ко мне теперь? Ненависть и омерзение? Да что же ещё?

Даже если я смогла бы вырваться отсюда - мне всё равно некуда и не к кому возвращаться, - с тоской осознаю я.

Стук засова вырывает меня из оцепенения.

Глава 13

Адриан

Когда я увидел её с другим - что-то во мне умерло. Возможно навсегда. Порой мне кажется, что я лечу в бездну. Это падение длится и длится. Остаётся лишь гадать, в какой мрачной преисподней оно закончится.

Я слышал от человека, потерявшего руку, что она продолжает болеть, как будто всё ещё есть. Я оставил её и разорвал договор наших родов. Ушёл, чтобы не возвращаться. Пустился во все тяжкие, чтобы забыться. Бесполезно. Эта боль продолжает терзать до сих пор.

Впрочем, я, кажется, нашёл для себя лекарство. Завтра отправляюсь в Севервию помощником посла. Опасное дело по нынешним временам. Всем понятно, что новой войны не избежать. Вопрос лишь в том, как скоро она начнётся.

Впрочем, я из тех, кому нечего терять. Самое страшное в моей жизни уже произошло.

С трудом удерживаю себя от того, чтобы скакать во весь опор в замок дель Верон. Увидеть её в последний раз. Перед тем, как вырвать из сердца навсегда.

***

Катрин

Услышав шум, я судорожно дёргаюсь и вскакиваю. К счастью, это оказывается Тина.

- Мать Карна велела отвести тебя в трапезную!

Вздыхаю с облегчением. Хорошо, что эта фурия не заявилась сюда самолично. Я её боюсь!

Мрачный коридор полон женщин разного возраста в одинаковых серых платьях и платках. Все они идут туда же, куда и мы. Я верчу головой. У большинства измождённые лица с потухшими глазами. Такие, как Тина - редкость.

Обед оказывается совершенно чудовищным. Похлёбка из разваренной крупы, в которой плавают несколько крошечных кусочков сала и сушёных овощей. И запах от неё не очень-то аппетитный. Я смотрю в стоящую передо мной большую глиняную миску и понимаю, что просто не смогу это есть.

- Весна сейчас, ни тебе овощей, ни мяса, - шепчет Тина, сидящая рядом. - В конце лета и осенью посытнее будет! Да и привыкнешь со временем.

Меня вновь обволакивает безысходное отчаяние. Разве можно к такому привыкнуть?

Однако голод даёт о себе знать и я тянусь к лежащему передо мной толстому ломтю серого хлеба. Тина тем временем опорожняет свою миску.

- Ты это, если не будешь, отдай мне! Грех еде-то пропадать! - шепчет она.

С удовольствием меняю миски местами и сижу, тупо глядя перед собой и с трудом пережёвывая подсохший хлеб.

Две женщины разносят по столам глиняные кружки. Подношу к губам и отхлёбываю отвар из трав. Не слишком вкусный, но хотя бы горячий. Это хорошо, потому что я малость продрогла.

Обед заканчивается и мы встаём. Жрица в белом балахоне читает благодарственную молитву противным визгливым голосом.

- Это мать Нора! - тихонько подталкивает меня локтем Тина. - Тоже змеюка ещё та!

Мы поднимаемся и идём. Только не к лестнице, ведущей к нашим кельям. Вместо этого выходим на улицу и направляемся к храму с позолоченными колоннами.

Не доходя до парадного входа, сворачиваем к небольшой распахнутой двери и поднимаемся по винтовой лестнице внутри угловой башни храма.

- Куда мы? - спрашиваю я шагающую рядом Тину.

- Так молиться же! - отвечает она.

Мы выходим на широкий балкон. Сквозь решётчатое ограждение впереди открывается обширное пространство храма, слабо освещённого масляными светильниками. Мы находимся сверху и всё, что внизу, видно как на ладони.

Я окидываю взглядом белеющую далеко впереди статую Печальной Богини, щедро увешанную золотом.

- Теперь и подремать можно! - шепчет Тина, склонившись к моему уху. - Надо только рот открывать, когда гимны поют!

Несколько жриц в белом надзирают, как мы выстраиваемся ровными рядами. Теснимся, занимая почти всё пространство балкона.

Унылый речитатив начальной молитвы перекрывает шарканье ног и шелест платьев. Совсем скоро некоторые начинают клевать носом. Я тоже чувствую себя усталой. Однако спать мне не хочется. Я пытаюсь вслушиваться в слова молитв.

Я никогда не была набожной. Хотя, естественно, знала про богов и про заповеди. И основные молитвы тоже. Таким вещам учат всех благородных девиц.

Но в нашей семье просто не было принято уделять этому много внимания. За исключением праздников мы не очень-то вспоминали о богах. Может, именно подобное равнодушие стало причиной того, что случилось в нашем замке?

Одна из жриц повелительно машет рукой и серые ряды начинают выпевать гимн Печальной Богине. Я его даже знаю. Старательно вплетаю свой голос в общий хор. Может, Богиня всё-таки услышит меня? На кого мне ещё надеяться?

В соседнем ряду раздаётся тонкий взвизг. А следом за ним хлёсткий звук пощёчины. До меня доносится едва различимый шёпот Тины:

- Это мать Нора! Как увидит, что кто-то не поёт, сразу щиплет за плечо! И попробуй только хоть пискнуть, ещё и оплеуху отвесит!

Я чувствую себя попавшей в дурной сон. Даже невольно встряхиваю головой, словно пытаясь проснуться. Бесполезно. Это - моя новая реальность. Та, что будет со мной до конца моих дней.

Стою, боясь пошевелиться. Не хочу привлечь к себе чьё-нибудь недоброжелательное внимание.

Совсем скоро начинаю дрожать от холода. Стоящие на каменном полу ноги совсем застыли. Шевелю пальцами в туфлях, чтобы разогнать кровь, но это нисколько не помогает. Да когда же это кончится?

- Х-холодно! - шепчу украдкой Тине.

- Так камень за зиму выстудился! Ничего, солнышко его согреет!

Я же не выживу просто, - совершенно отчётливо осознаю я. - Заболею и умру!

Я принимаюсь мысленно взывать к Богине, чтобы это мучение поскорее закончилось. Знаю, это неправильно и неблагочестиво. Но я просто изнемогаю от холода и усталости. А она всё-таки добрая.

Наконец, звучит завершающая молитва и мы расходимся по кельям. Уже темно, и жрицы держат в руках масляные фонари. Наш коридор едва освещён горящими в настенных подсвечниках свечами. Вокруг них толпятся девушки с масляными светильниками, чтобы зажечь фитильки.

А мне что делать? Ведь темно же.

Тина и тут выручает. Зажигает свой и протягивает мне.

Глава 14

Но кто был тот человек, что обрушил на меня свои грубые ласки? Неужели моя сестра специально наняла кого-то, чтобы окончательно уничтожить мою репутацию?

И Адриан... Он видел, как меня целовал чужой мужчина. Такое не прощают.

Я вряд ли смогу доказать, что не виновна ни в какой безнравственности. Если бы я хотя бы сохранила то письмо...

Нет, всё напрасно. Слишком поздно. Я никогда не выйду из этих стен.

Из последних сил заставляю себя переодеться. Хочется рухнуть на кровать прямо так. Свернуться в комочек, укрыться потеплее. Я всё ещё дрожу, потому что здесь тоже холодно.

Сбрасываю с себя платье. Оно кажется таким тёплым и уютным, но я аккуратно расправляю его и вешаю на спинку кровати. Надеваю ночную рубашку. Грубые швы царапают тело. Хорошо хоть, мне разрешили оставить мои платья. Но что будет, когда они износятся?

Встряхиваю одеяло. Оно совсем ветхое и вряд ли согреет. Но хоть что-то. Да ведь у меня есть жилетка!

Достаю из-под кровати мешок. Светильник на табурете почти не даёт света. Кажется, надо поправить фитилёк, Тина говорила. Но ведь он горит, и я не могу сделать это руками! Ах да, шпилька!

А может... Никто не узнает! Тем более, здесь я никому не давала такой клятвы.

Я принимаюсь воспроизводить знакомую с детства технику света из холодного пламени. Мысленно формирую его шарик и начинаю напитывать силой. Ничего.

Кажется, это то зелье, которое меня заставили выпить. У меня больше никогда не будет магии!

Наощупь роюсь в мешке. Ничего не понимаю. Вытряхиваю содержимое на кровать. Этого не может быть! Нет жилетки и пары белья!

Это что же, получается, их кто-то украл? Кто-то рылся в моих вещах?

Горькая обида захлёстывает душу. Ведь у меня и так считай ничего осталось! О, Богиня, почему ты так жестока ко мне даже в своей обители?

Я бросаюсь на постель, захлёбываясь слезами. Светильник начинает мерцать, потом вспыхивает на удивление ярко, но лишь на миг, и окончательно гаснет.

Ты просто пыль под ногами! - вертятся в голове слова злобной Карны. Это слишком ужасно, чтобы происходить со мной!

Прихожу в себя, когда в маленькое окошечко сверху уже брезжит рассвет. На меня тотчас обрушиваются воспоминания вчерашнего дня. Впереди ещё один. Целый и длинный. А потом тёмная зябкая ночь. И так до самого конца.

Я ёрзаю и кутаюсь в протёртое одеяло. Чувствую, как ломит тело. Наверное, оттого, что солома в матрасе промялась подо мной и сбилась в комки.

С трудом нахожу более-менее терпимое положение. Укутываю заледеневшие ноги длинным подолом ночной рубашки. Наконец, засыпаю опять.

И почти сразу просыпаюсь от громкого шума из коридора. В уши буквально ввинчивается какое-то противное дребезжание. Натягиваю одеяло на голову и пытаюсь заснуть опять.

- Рина, вставай! - зовёт Тина и стаскивает с меня одеяло.

- Зачем? - недоумеваю я.

- Без завтрака оставят!

Вчерашний день почти без еды и холодная ночь делают эту перспективу совершенно невыносимой и я встаю.

- Быстрей одевайся и на молитву! - велит Тина и убегает к себе.

Я вскакиваю и принимаюсь переодеваться. Потом распускаю волосы и принимаюсь их расчёсывать. Хорошо, нянюшка положила мне с собой простой деревянный гребень и его не украли.

Дверь распахивается снова.

- Ты чего так долго? - возмущённо произносит Тина.

Я пугаюсь, совсем теряюсь и рассыпаю по полу шпильки.

- Платок завяжи, да и всё! - говорит она. - Всё равно под ним не видно!

- У меня вещи украли! - растерянно лепечу я.

Тина помогает мне собрать шпильки и я засовываю их в карман. Потом кое-как собираю волосы и повязываю голову платком.

- Бежим скорей! - она хватает меня за руку и тянет к лестнице.

По дороге наскоро объясняет, что жаловаться на воровство бесполезно. Вот если у какой-нибудь жрицы что-то пропадёт, тогда только будут искать. Вплоть до того, что могут даже все кельи обшарить.

Мы подбегаем к храму среди самых последних. Мать Нора неодобрительно качает головой, закрывая за нами дверь.

Опять стою, боясь пошевелиться. Мёрзну ещё сильнее, чем вчера. В животе немилосердно урчит от голода. Ещё и голова кружится. А день только начинается!

Заунывные молитвы навевают сон. Если бы не Тина, пару раз ткнувшая меня локтем в бок, я бы точно получила взбучку от матери Норы.

Спускаясь по лестнице, едва не спотыкаюсь. Потому что с трудом шевелю совсем застывшими ногами. Никогда в жизни так не мёрзла. Я точно здесь долго не протяну.

Тина подхватывает меня под руку и пытается утешить:

- Скоро лето и будет тепло! А сейчас кашу горячую дадут!

Мысль о каше заставляет меня ускориться. Как же это низко и неблагородно. Я сама себе противна.

Каша, хоть и почти безвкусная, действительно оказывается горячей. Я съедаю всю миску. Дома подобную еду я бы и в рот не взяла.

- Вот так-то лучше! - одобрительно шепчет Тина.

Сразу после завтрака на меня обрушивается новый кошмар. Злобная Карна поджидает у выхода из трапезной и вместе с ещё несколькими женщинами отправляет меня убирать двор.

- Увижу хоть одну травинку - отправлю отхожие места чистить! - грозится она.

Выдирать траву, прорастающую между камнями - сущее мучение. Её верхушка так и норовит оторваться. А оставлять хоть малейший росток никак нельзя. Потому что у матери Карны очень зоркий глаз. Вот, значит, как они добиваются столь удивившей меня вчера чистоты.

Солнце ещё не доходит до полудня, а у меня уже распухли и болят пальцы. И спина просто разламывается от постоянных наклонов.

Ещё и Тины нет рядом. С другими же я даже заговаривать боюсь. Кто-то ведь меня обокрал. Да и Карна говорила, что здесь и убийцы содержатся.

Ещё немного, и я понимаю, что больше не могу. Руки отказываются шевелиться, а спина сгибаться. Наконец, я решаю, что сейчас сяду, прислонюсь к стене и пусть делают со мной, что хотят.

К моему счастью, опять раздаётся тот дребезжащий звон, что разбудил меня утром. Во двор выносят мешок с нарезанным хлебом и два кувшина с водой. Нам позволяют немного отдохнуть.

Глава 15

Последующие дни нисколько не легче. Завтрашний вообще праздничный. Но явно не для нас.

В обитель съезжаются паломники. Нас же гонят на молитву ещё до рассвета, потом кормят завтраком и запирают в кельях. За исключением зарекомендовавших себя благонадёжными и таких, как Тина. Видимо, боятся, что кто-нибудь может смешаться с толпой богомольцев и таким образом сбежать.

Вот только даже если удастся покинуть обитель, что потом-то? Куда идти, на что жить?

Я вспоминаю о спрятанных в потайном кармане под платьем колечке и серебряных монетах. Даже ощупываю их. Хорошо, не переложила в мешок. Иначе наверняка бы украли.

Впрочем, зачем они мне? Может, взять колечко и попросить кого-нибудь из жриц повесить на статую Богини? Вдруг это сделает её более милосердной?

Ах, глупости! Дурацкие суеверия и больше ничего. Зачем богам земные блага? У них и так всё есть.

Ещё через день по приказу Карны Тина опять ведёт меня в аптеку к матери Дарии. Пить то ужасное зелье.

Увы, мои надежды, что на этот раз всё пройдёт легче, оказываются напрасными. Жгучий огонь вновь разливается по всему телу и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать.

Аптекарша удручённо качает головой. Смотрит на меня сочувственным взглядом и даже угощает имбирным печеньем. Ах, если бы только меня отпустили прислуживать ей!

Как только мы выходим за дверь, я протягиваю Тине половину печенья.

- Съешь сама лучше! - отказывается она. - Не привыкла я к господским лакомствам!

- Ну уж нет! - всё ещё дрожащим голосом протестую я. - Разве я чем-то выше тебя?

- Конечно! Ты - из благородных! И магичка ещё!

- Уже нет! - мой голос срывается и на глаза наворачиваются слёзы.

Тина утаскивает меня в какой-то закоулок между деревянными сараями и просит:

- Расскажи мне про магию! Как это всё вообще?

Я испуганно озираюсь.

- Нас ведь накажут, что не идём работать!

- Я скажу, тебе стало плохо! Ну и задержались из-за этого у матери Дарии. А здесь никто не найдёт.

Принимаюсь рассказывать про свой дар и как порой с его помощью спасала животных.

- Ух ты, вот ведь здорово! - заворожённо шепчет она, устремив на меня восторженный взгляд.

В ответ я лишь горестно развожу руками:

- Что толку теперь? Аптекарша говорила, лет через пять-десять мой дар окончательно угаснет из-за этого зелья! И потом...

Но тут я замолкаю. Не хочу рассказывать ей о своих сомнениях. Я правда боюсь, что мой дар оказался дефектным и меня может случайно занести в чёрную магию. Как тогда, с амулетом.

Тина задумывается и говорит:

- Уйти бы тебе отсюда! Раз ты лечить можешь - не пропадёшь! Прокормишься запросто!

- Ты просто не понимаешь! Мне сначала выучиться надо. И потом, как отсюда сбежать-то?

- Если в поле выведут работать, то запросто можно! Когда урожай убирают, там и до темноты, бывает, держат.

Я вздыхаю. Такая, как она, может, и сбежит. Я же далеко не уйду. Да и страшно тут в горах. Особенно, когда дороги не знаешь.

И потом, они же наверняка будут искать. Может, даже по всему королевству приметы объявят. И что тогда?

Мы выбираемся из нашего укромного закутка и возвращаемся к трапезной. Карна обзывает нас лентяйками и гонит работать.

Тина, как всегда, идёт ухаживать за коровами. Их молоко идёт на стол жрицам, которые питаются отдельно от нас.

Меня же отправляют мыть полы в коридорах жилого корпуса. Это хорошо. Гораздо лучше, чем выдирать траву или таскать воду на кухню.

Вечером в келье я подношу светильник к барельефу богини и вглядываюсь в грубо вырезанные черты. Мне хочется умолить её, чтобы у меня и правда получилось отсюда бежать. Вот только нельзя о таком просить.

Кажется, я действительно начинаю привыкать к здешней жизни. Даже бельё стирать научилась. И чистить овощи на кухне.

Вот только когда смотрю на свои руки, мне хочется плакать. Кожа на них загрубела и покрылась мозолями. А после стирки пальцы распухают и краснеют. Потом ещё и шелушатся.

Это ужасно! Ведь мне с детства твердили, что у благородной дамы руки должны быть абсолютно безукоризненными. Потому что согласно этикету их приходится подавать мужчинам для поцелуев. Впрочем, мне это теперь точно не грозит.

Скоро приходит лето и действительно становится легче. Я больше не мёрзну. Да и еда теперь получше. Много овощей, а вместо чая из трав иногда подают ягодный взвар.

Правда, и работать приходится больше. Меня с другими девушками водят на поля, где мы мотыжим землю после уборки раннего гороха. Чтобы потом посеять какие-то корнеплоды.

Хорошо, здесь нет зеркал. Я бы, наверное, себя не узнала. Или упала бы в обморок от ужаса. Ведь кожа девушки должна отличаться благородной белизной. Моя же обгорела на солнце. Как и у тех, что работают вместе со мной.

Но это не самое страшное. Гораздо страшнее видеть вокруг себя совершенно потерянных и отчаявшихся женщин. Отупевших и порой даже теряющих человеческий облик.

До того, как я сюда попала, даже не подозревала, что в мире столько зла и несправедливости. Теперь, после того, как наслушалась жутчайших историй о преступлениях, насилии и предательстве, моя прежняя жизнь в нашем фамильном замке выглядит не такой уж и страшной.

Да что там, на фоне здешних лишений и тяжкого труда с постоянными оскорблениями и угрозами от надзирающих за нами жриц - она и вовсе кажется потерянным раем.

**********

Ещё одна книга литмоба "Сестра-злодейка":

Эни Кей

"Невеста для проклятого"

https://litnet.com/shrt/1Aa8

Глава 16

Лето близится к концу. Из-за изнуряющей жары и тяжкого труда я так исхудала, что платья болтаются на мне, как на вешалке. А ещё они начинают изнашиваться. Мне уже приходилось штопать.

Буду стараться сохранить их как можно дольше. Потому что они всё-таки приличные. Не такие грубые и уродливые, как те, что выдают в обители.

Ещё даже года не прошло. А у меня такое чувство, словно я прожила здесь большую часть жизни. То, что было раньше - как будто отодвигается в совершенно недостижимую даль и начинает казаться чем-то вроде сна. Ведь окружающая реальность - совсем иная. И она вряд ли когда-нибудь изменится для меня.

Единственная надежда - стать жрицей. Вести себя абсолютно безукоризненно. Беспрекословно подчиняться и усердно трудиться. Тогда, возможно, на старости лет мне позволят надеть белые одежды.

Самый настоящий кошмар тех, кто работает в прачечной. Ведь жрицы сами не стирают. Зато требуют безукоризненной чистоты.

Я, в общем-то, так и живу. Если во мне действительно присутствует зло и я порочна и склонна к чёрной магии, лучше искупить это в земной жизни, чтобы обрести хотя бы загробное блаженство. Так нас учат.

Может, они даже правы. Я не знаю. Я правда начинаю чувствовать себя никем. Пылью под ногами. Ведь от меня ничего не зависит. Наверное, я всё-таки что-то сделала не так.

Приходит осень и начинаются холода. Однажды, когда мы идём в баню, а заодно и берём стирать свою одежду, Тина протягивает мне плотно скомканную шерсть, искусно припрятанную в потайном кармане.

- Сейчас покажу, как свалять стельки! А то зимой ноги застудишь.

- Ты что, украла? - ужасаюсь я.

- Не украла, а взяла немножко! Чай, не убудет! - лукаво улыбается добрая подруга. - Вместо того, чтобы продавать да наживаться, могли бы дать насельницам хоть тёплые тапочки на зиму свалять!

Мне малость не по себе, но я беру подарок и делаю, как она говорит: Складываю шерсть нужным образом и мочу в горячей воде с мылом. Потом долго тру, пока не получаю вполне себе приличные стельки.

Надеюсь, это поможет. С ужасом вспоминаю, как стыли ноги в храме весной. А что зимой будет?

Одним промозглым осенним днём я иду выносить ведро после мытья пола. Мне навстречу попадается Карна, которая волочёт за собой заплаканную девушку. Несчастная оглядывается по сторонам, словно ищет помощи. В её широко раскрытых бирюзовых глазах плещется откровенный ужас.

Новенькая! - соображаю я.

- Эй, ты! - командует мне злобная жрица. - Возьми её и покажи, что здесь и как! Да не церемонься! Встряхни её как следует, если попробует лить слёзки!

Я берусь за ледяную ладонь и отвожу девушку в свободную келью.

- Я Рина, а вы? - спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко и ласково.

- Элина, - всхлипывает девушка. - Только не верьте им, пожалуйста! Я невиновна!

Я сжимаю её руки в своих, чтобы хоть немного согреть. И спрашиваю, что случилось.

- Мой жених... отказался! Сказал, что я - непорядочная! Что вступала в связь с другими мужчинами! Это неправда! Неправда!

Она вырывает у меня руки, прижимает к лицу и заливается слезами. Худенькие плечи сотрясаются от рыданий.

Я помогаю ей опуститься на кровать, усаживаюсь рядом и обнимаю её. Глажу по голове. Говорю, что я ей верю.

Через какое-то время Элина успокаивается и отчаянно шепчет:

- Я никогда отсюда не выйду! Это навсегда!

- Как знать, как знать... - тихо отвечаю я и веду её набивать соломой матрас и подушку.

Я помню, каково было мне в самом начале. И стараюсь мягко подготовить её к грядущим испытаниям. Объясняю, как устроена здешняя жизнь. В общем, делаю то, что когда-то сделала для меня Тина.

Если честно, мне очень страшно за Элину. Потому что скоро зима. Да уже холодно. Скоро нам должны выдать плащи. Правда, Тина говорит, что они ветхие и плохо греют.

Я и насчёт себя-то не уверена, что выдержу грядущие холода. Здесь всё-таки горы и сильные ветра. Но я хотя бы уже привыкла. И к работе, и к еде. И даже научилась дремать на молитвах, чтобы этого не замечали злобные надсмотрщицы.

Однако я уже убирала здешнее кладбище. И, как сказали работавшие со мной женщины, больше всего новых могил там появляется в конце зимы - начале весны.

Я не могу сказать, что так уж сильно боюсь смерти. После здешней жизни, почти сплошь состоящей из тягот и лишений, она может показаться избавлением.

Правда, в последнее время у меня появилась надежда. Я по-прежнему два раза в неделю хожу в аптеку пить антимагическое зелье. А мать Дария почему-то выделяет меня среди остальных. Может, жалеет, потому что мне так и не стало легче. После каждого приёма я всё также корчусь от чудовищной боли, раздирающей тело.

Добрая женщина всё время подкармливает меня лакомствами. А иногда даже поит очень вкусным чаем из трав с мёдом. Я знаю, что она уже несколько раз просила отпустить меня помогать ей. Увы, безуспешно. Сама лично слышала, как Карна заявляла, что Дария и без меня прекрасно справляется.

Но вдруг всё-таки в один прекрасный день что-то изменится? Аптекарша ведь уже не молодая. И когда-нибудь точно перестанет справляться в одиночку со своими многочисленными обязанностями.

Дария ведь ещё и лечит всех. Разве что для жриц при серьёзных недомоганиях привозят мага-целителя. Все же прочие обходятся молитвами, травами и зельями. Или умирают, если это не помогает должным образом.

**********

Хочу представить ещё одну книгу литмоба "Сестра-злодейка":

Ольга Ли

"Злодейка отомстит! Твоя очередь, дракон!

Только для читателей старше 18 лет

https://litnet.com/shrt/2Oud

Глава 17

В замке дель Верон снег выпадал редко и почти сразу таял. Здесь же он лежит чуть ли не всю зиму. И каждый снегопад становится настоящим кошмаром. Потому что нам приходится чистить весь огромный монастырский двор.

У меня просто нет слов, чтобы описать то гнетущее уныние, что воцаряется в обители с началом холодов. Мы просыпаемся совершенно продрогшими и в кромешной тьме. Стуча зубами, выскакиваем в коридор, чтобы зажечь наши светильники. Возвращаемся с ними в ледяные кельи и приводим себя в порядок.

Долгие молитвы в продуваемом всеми сквозняками храме никто и не думает сокращать. Мы кутаемся в плащи и заматываем головы тёплыми платками, но это мало помогает.

Совсем скоро появляются больные. Они лежат в своих кельях, а специально отряжённые для этого женщины приносят им еду и нагретые около кухонных печей камни, завёрнутые в тряпки.

Мать Дария обходит их и поит зельями из аптеки. Другие жрицы тоже заглядывают иногда, чтобы прочитать молитвы. Некоторые заболевшие через несколько дней встают на ноги и опять вливаются в общий распорядок жизни. А кого-то уносят на кладбище.

Больше всего я переживаю за Элину. Мы с ней сблизились и стараемся как можно больше времени проводить вместе. Я стою на молитвах и сижу в трапезной рядом с ней и Тиной. Иногда и на работы получается вместе попасть.

Тогда я вместе со своей выполняю и часть её. А ещё я отдала ей свои тёплые стельки.

Мы поддерживаем и подбадриваем друг друга, как только можем. И всей душой благодарны Тине, которая заботится о нас, как старшая сестра.

Однако к середине зимы Элина начинает сдавать. Тяжело всем. Ей же, и без того слабой и болезненной - и вовсе невыносимо. Вот только это нисколько не волнует ни мать Карну, ни иных распоряжающихся нами жриц.

Даже наше с Тиной покровительство не уберегает Элину от болезни. Мы делаем для неё что можем. Стараемся почаще заглядывать к ней в келью. Ведь лежать одной в полумраке и холоде - очень страшно.

Тина даже умудряется приносить ей втихаря отлитое после дойки молоко. Это реально опасно. За воровство здесь бьют плетьми и держат в промёрзшем подвале на хлебе и воде.

Я не выдерживаю и говорю однажды матери Карне, что так нельзя. Почему бы не поместить больных туда, где топят печи? Например, выделить им комнатку в жилом корпусе для жриц. Или хотя бы небольшую каморку при аптеке. И матери Дарии было бы полегче. Не пришлось бы бегать через улицу и по лестницам со своими зельями.

- Тебя кто-нибудь спрашивал? - возмущённо шипит в ответ злобная жрица. - Или ты дерзаешь осуждать принятый святыми матерями устав?

- Нет, что вы, - опустив глаза, лепечу я.

Сердце заходится ужасом. Вдруг она решит меня как-нибудь наказать? Если остаться без обеда в такие холода, это точно даром не пройдёт. Я проклинаю себя за несдержанный язык.

- Иди работать! - бросает Карна. - И если я ещё раз услышу...

Я быстро киваю, низко кланяюсь и убегаю чистить снег. Как же мне больно от собственного малодушия!

Вот только это сильнее меня. Неужели человеком так легко управлять через примитивные животные потребности и страхи?

И всё-таки я говорю об этом матери Дарии. Когда прихожу к ней для очередного приёма антимагического зелья.

- Ах, дитя... - грустно улыбается аптекарша. - Ты здесь ничего не изменишь!

Я рассказываю про Элину. Как она лежит одна в холодной келье. От безысходности на глаза наворачиваются слёзы. Неужели она обречена?

Дария наливает мне чай. Это просто блаженство! Я выпиваю горячий сладкий напиток, одновременно коря себя за то, что позволяю себе наслаждаться, когда моя подруга тяжко страдает.

- Когда-то у меня тоже был дар, - чуть слышно произносит Дария. - Я попала сюда совсем юной. Примерно, как ты. Вышла замуж и всей душой надеялась на счастье. Мечтала быть доброй женой и матерью. Однако мой супруг с позором вернул меня родителям после первой брачной ночи. Обвинил в том, что я не оказалась невинной девой. Вот только у меня правда никого не было! Он был первым, кто меня коснулся!

Её тихий голос полон всё ещё неизжитой боли. Вот за что человеку такое? Что она сделала не так?

- Годы спустя, уже здесь, в этой обители, я познакомилась со старушкой-повитухой, попавшей сюда за то, что в трудных родах предпочла спасти мать, а не её младенца. Её упрятал сюда разъярённый вельможа, жаждавший получить наследника любой ценой. Так вот, она рассказала мне, что у совершенно невинных дев может не быть обычных признаков... - Дария осекается вдруг.

Я смотрю на неё, не совсем понимая, о чём она. Плотская любовь - это то, о чём я не знаю практически ничего. Насколько я могла судить по разговорам и намёкам взрослых - это вообще что-то грязное и запретное.

- Прости, я говорю совершенно неподобающие вещи! - смущённо добавляет аптекарша.

- Какая разница, - чуть слышно шепчу я. - Я всё равно никогда не выйду отсюда!

В приёмной повисает тягостное гнетущее молчание. Наконец, я прерываю его:

- Давайте помогу вам отнести зелья больным!

Мы надеваем плащи, берём корзины с зельями, отварами и порошками и идём к жилому корпусу. Встретившаяся по пути Карна окидывает меня злобным взглядом и рявкает:

- Опять от работы отлыниваешь?

Я молча опускаю взгляд. Спорить с ней всё равно бесполезно.

- Я уже давно прошу, чтобы мне дали помощницу! - решительно произносит Дария.

- И так людей не хватает! - огрызается Карна. - Скоро снег будет некому чистить!

- Именно с этой бедой я и пытаюсь управиться, излечивая больных! - не сдаётся аптекарша.

- Я ничего не решаю! Это всё Преосвященная Мать! - Карна раздражённо машет рукой и отворачивается.

А я вместе с Дарией обхожу больных. И несколько раз бегаю на кухню за чайником с кипятком, чтобы поддержать совсем ослабевших тёплым питьём.

**********

Ещё одна книга литмоба "Сестра-злодейка":

Ева Куклина

Глава 18

- Я скоро умру! - шепчет мне Элина.

- Нет! Не говори так! Ты поправишься! Тина принесёт молоко! Дария придёт поить тебя лечебными отварами! - увещеваю её я.

- Зачем? Для чего?

Я пытаюсь найти слова, чтобы ей ответить. И не нахожу. Потому что сама не знаю ответа. Может, так действительно будет лучше. Не надо будет больше мёрзнуть и надрываться на тяжёлых и грязных работах. Не надо будет выстаивать на ледяном полу, дрожа от холода и выслушивая занудные молитвы.

Наконец, меня всё-таки осеняет:

- Если ты умрёшь - мы с Тиной очень огорчимся! Будем горько плакать. Потому что любим тебя! Хотим, чтобы ты была с нами!

Элина улыбается и легонько сжимает мою руку. Её исхудавшие пальцы сухие и горячие. Мне за неё реально страшно.

Я бегаю к ней по несколько раз на дню. Даже ворую масло для светильника. Чтобы ей не приходилось лежать в темноте.

Мы с Тиной подбадриваем её, как только можем. Вот только всё равно видим, что она продолжает угасать.

- Так нельзя! Так не должно быть! - отчаянно твержу я, уткнувшись Тине в плечо.

- Люди злые, - уныло отвечает подруга, - зато Богиня... Она-то добрая. Заберёт её к себе в Светлые Обители. Где ни слёз, ни горестей...

Я слышала это много раз. Но сейчас внутри меня словно что-то переворачивается вдруг. И я выговариваю страшные слова:

- А может, это просто так говорят? Чтобы примирить нас со злом? Чтобы мы не боролись с несправедливостью? Смирились, сдались? Чтобы оно победило? Чтобы такие, как мать Карна и мать Нора сытно жрали и гнобили подвластных им несчастных?

- Здесь разные попадаются! - не соглашается Тина. - Есть и правда убийцы. Даже которые детей маленьких...

- Но ведь есть и те, кто ни в чём не виноват!

- Ну так боги как-нибудь разберутся. Кого надо - накажут, кого надо - вознаградят!

Неужели нам больше не на что надеяться? - с горечью думаю я.

Опять прихожу к Элине. Она просит укрыть её потеплее. Вот только чем?

А если она и правда умрёт? Почему она должна так страдать?

Иду к матери Норе и прошу второе одеяло.

- Ах, эта? - отвечает она на мою просьбу. - Она всё равно не жилец!

Я не ослышалась? Вот так легко, между делом, приговорить человека к смерти? Во мне вскипает бешеная ярость:

- Да вы что? Неужто за Богиню решать собрались? Вам жалко просто дать ещё одно одеяло?

Жрица явно не ожидала ничего такого. Она дёргается и замирает на миг с выпученными глазами. Потом принимается топать ногами и визжать:

- Да как ты смеешь?!

- Пожалуйста, дайте больной тёплое одеяло! Будьте милосердны! - настойчиво произношу я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно.

- Ничтожная! Указывать мне! Да я тебя! - она подскакивает и брызгает слюной.

Я стою, решительно глядя ей в глаза. Перед лицом умирающей Элины мой страх куда-то испарился.

Лицо обжигает пощёчина. Я продолжаю стоять. Нора бьёт по другой щеке. Я не двигаюсь с места.

- Убирайся прочь! Работать! - истерично вопит окончательно потерявшая самообладание жрица.

- Пожалуйста, дайте одеяло! - повторяю я.

Внутри всё трясётся от сдерживаемых чувств. Даже пальцы на руках начинают подрагивать.

Нора хватает меня за плечи. Она крепкая и жилистая. Я пытаюсь вывернуться из её рук, но безуспешно.

Внезапно замечаю, что вокруг нас уже собралась целая толпа. Вцепившаяся в меня жрица ничего не видит и не слышит. Потому что кричит во весь голос, осыпая меня ругательствами и угрозами. Наконец, она встряхивает меня ещё сильнее и бьёт головой о стену.

Платок смягчает удар, но за ним следует второй. Я вскрикиваю и перехватываю её руки. С трудом, но отдираю их от себя и отпихиваю её прочь.

- Ах ты мерзавка! - звенит вопль подбежавшей к нам Карны.

Я понимаю, что теперь всё. Я погибла.

С меня стаскивают плащ и запирают в подвале. Вот теперь точно всё.

Здесь ещё холоднее, чем в келье. Потому что в крошечном окне под самым потолком, расположенном вровень с землёй, вместо стекла просто решётка. Сквозь которую внутрь задувает снег.

Хожу из угла в угол, чтобы согреться. Но быстро выбиваюсь из сил. Потому что полдня чистила двор.

Вскоре начинает темнеть. Я даже не представляю, как переживу наступающую ночь!

Над головой раздаётся шорох. Кажется, от окна. До меня доносится голос Тины, зовущий меня по имени.

- Я здесь! - тихонько отвечаю ей.

- Насилу тебя нашла! - шепчет она и протягивает вниз руку с куском хлеба. - Держи, а я побегу! Ещё увидит кто!

Едва успеваю доесть хлеб, как за дверью раздаются шаги и она открывается. Я вижу Карну в тёплом меховом плаще со свечой в руках. И стоящую за ней женщину с охапкой соломы.

- Брось в угол! - приказывает жрица.

Та молча повинуется.

- Останешься без еды до завтра! - бросает она мне и выходит.

Я опять остаюсь в темноте. Пытаюсь согреться, закопавшись в солому. Но её для этого слишком мало. Сижу и дую на замёрзшие пальцы. Потом опять встаю и принимаюсь шагать туда-сюда. Сколько я ещё выдержу?

Силы окончательно покидают меня. Я укладываюсь, свернувшись и обложившись соломой. Плотно закутываю ноги подолом платья и пытаюсь заснуть.

Мне даже удаётся, но совсем скоро я просыпаюсь от холода. Встаю в кромешном мраке и опять хожу. Опять дышу на застывшие пальцы.

Окончательно вымотавшись, вновь ложусь. Но отдохнуть толком всё равно не получается. И не получится.

Наконец, мучительная ночь подходит к концу. Со двора доносятся звуки шагов и тихие нестройные голоса.

- Видимо, на молитву идут! - соображаю я, стуча зубами от холода.

Опять тишина и ледяной мрак. Такое чувство, что он сгущается и давит. Сил больше нет. Совсем. Наверное, я скоро замёрзну.

Тело охватывает оцепенение. Не хочется шевелиться вообще. Скорей бы это уже кончилось.

Звук открывающейся двери вырывает меня из забытья. Но мне уже всё равно.