Цена горизонта

Глава 1. Линия, которая должна сомкнуться

Мир был жив. И мир был цел.

Люди не восстанавливали утраченное. Им неоткуда было знать, что в другие времена кто-то уже поднимал башни, рисовал карты, измерял звёзды. Они не называли себя наследниками прошлого, которое в другом мире теперь так и не настанет. Они называли себя теми, кто начал.

И началом был человек по имени Дэн. Человек из времени, которого нет.

Он появился в мире один, без племени, без оружия, с речью, полной чуждых слов, и с планами, которые мало кто мог тогда понять. Он не объявил себя богом. Он учил. Он показывал. Он объяснял. Как считать. Как лечить. Как устроена Земля. Как различать истину и предположение. И главное, указал как строить будущее, не разрушая настоящее.

Он не сгинул, а остался. У него была семья. И с тех пор уже пять веков прямые потомки Дэна управляют Аркатией, не по праву силы, а по праву непрерывного знания. Они не являются царями или вождями. Их называют Хранителями Перехода, несущими мост между тем, что было понято первым, и тем, что ещё только предстоит объяснить.

Аркатия не выросла из мифов. Она выросла из принципов.

Главный из них:

«Где нет связи, там нет продолжения. Где нет продолжения, там не должно быть поселения.»

Связь была не роскошью, а самой основой существования. Стоило людям уйти слишком далеко и потерять нить сообщений с другими, как начинался разрыв. Новое поселение превращалось в остров: оно заводило собственные обычаи, меняло речь, забывало общее прошлое и в конце концов становилось чужим. А чужие рано или поздно вступают в распрю. Дэн видел в этом главную угрозу. Он при жизни делал все и завещал потомкам предотвратить распад человечества на множество разрозненных племён, каждое из которых будет воевать за своё выживание, пока не погаснет и не оставит Землю пустой.

Чтобы этого не случилось, было принято правило: строить города и деревни лишь там, куда можно протянуть дороги, вёсельные караваны или сигнальные огни. Цивилизация должна оставаться единой, единственной. В ближайшие сотни тысяч лет другого шанса у человечества всё равно не будет.

Так и было. С тех пор новые поселения строились только там, откуда можно было передать весть и получить ответ. Сначала пешими гонцами, затем по цепям сигнальных башен, с огнями, зеркалами и флагами. В ясную погоду сообщение могло пройти сотни вёрст за день. В ненастье замолкали целые направления, и это считалось достаточной причиной не двигаться дальше.

Так сложился мир. Не самый быстрый. Не самый многочисленный, но цельный. Мир, где все говорили на общем языке. Где меры длины и веса были одними и теми же. Где летоисчисление велось от года, когда Дэн ступил на эту Землю.

Дэн оставил много знаний. Много заветов. Он сообщил, что Земля – это шар. Нарисовал примерное расположение и форму материков. Очень упрощенно, как может, наверно, любой человек из его мира, видевший карту мира. Последние исследования подтвердили, что форма Африки почти полностью совпадает с тем, как ее изобразил на своей схеме Дэн. Три года назад в плавание вокруг Африки были отправлены корабли. Они подтвердили не только очертания берегов Африки, но и саму возможность длительного плавания в далекие моря. Значит когда-то надо будет проверить и остальные материки.

Сейчас шёл пятьсот тридцать первый. И в этом году был задан новый вопрос. Не о власти. Не о справедливости. А о самой Земле.

Если она круглая, как утверждал Дэн, то значит, можно уйти по одной стороне и вернуться с другой. Значит, пора проверить. В этом, и только в этом, заключалась цель великого проекта, что должен был начаться сегодня.

Корабли, о которых говорили весь прошлый год, стояли в разных гаванях и были построены в разных местах, но по одним чертежам.

Их собирали на двух крупнейших верфях: одна - на восточном побережье, в порту Восточного залива (в мире Дэна - Красного моря) в городе Рутова гавань; вторая - в западном, при городе Ильери, стоящем у берега Срединного моря (в мире Дэна - Средиземного).

Оба города не были столицами, но имели всё, что нужно: опытных мастеров, выход к морю, и, главное, стабильную, прямую, идущую до самого Арката связь.

Имена кораблей были выбраны не случайно. «Ком» и «Тень». Так звали двух собак, прирученных Дэном и сопровождавших его в первые годы его пути. О них упоминалось в самых ранних записях. Они охраняли ночи и чувствовали угрозу раньше людей. Теперь их имена — это не просто память, а знак: эти корабли уходят первыми в неизвестность, как когда-то ушли они, ведомые только верностью и тишиной.

Оба судна были построены по согласованным проектам:

Корпуса сделаны из плотного черного леса, что растёт вдоль северных озёр.
Двойная обшивка, с внутренней прослойкой из воска и шерсти. Глубокий киль, предназначенный не для скорости, а для устойчивости в бурях. На каждом имелось по две мачты, с парусами из тончайшей, многослойной ткани, покрытой специальным составом, защищающим от гниения. Вытянутая форма, с немного приподнятым носом, укреплённым медными накладками, но не для тарана, а чтобы выдержать мель и неожиданные препятствия.

Они вмещали по двадцать пять человек, из которых часть - не моряки, а лекари, писцы и картографы. На корме изолированное помещение для приборов: тени, меридианы, углы склонения. Всё, что позволяло ориентироваться, не видя берегов.

На борту не было пушек. Аркатия не вела войн. Не с кем было воевать. Все сообщества разумных людей по соседству и вдали слишком сильно отставали в развитии. Поэтому в тяжелом вооружении кораблей не было никакой нужды. Но были стволы с зажигательной смесью, стрелковые катапульты и крепкие луки и арбалеты. Не на случай сражений, а на случай неизвестности.

Глава 2. Первые испытания

Солнце стояло высоко, но ещё не пекло. Берег был далеко, будто стертый с края карты. Только неровная линия холмов, мёртвая и тусклая.

На борту «Кома» царила привычная тишина. Всё шло по часам.

Утро началось с трёх вещей: штиля, переклички и крика Арума.

- Кто трогал ящики с метками?! - раздалось с кормы.

Все обернулись. Хронист стоял над вскрытым ящиком, держа в руках… катушку каната и кусок парусной ткани.

- Где мои припасы? Где сушёная рыба? Здесь должна быть еда!

- Может, это еда, - лениво сказал Селай, поднимаясь с бочки.

- Это катушки!

- Ну, если их хорошо разварить…

Арум не слушал. Он уже рыскал в трюме.

- Я всё промаркировал! Красным - съестное, синим - снаряжение! Кто перепутал знаки?!

- Это потому, что ты писал чернилами, которые не держатся, - бросил кто-то сверху.

- Это надёжные чернила! Я сам их варил! - раздражённо буркнул Арум. - Влага им нипочём!

- Видимо, не выдержали моря, — сказал Селай.

Он подошёл, заглянул в ящик.

- Вот, смотри: пахнет верёвкой, но по консистенции - уже почти лепёшка.

- Если кто-то завтра съест кусок паруса — я не виноват! — раздражённо бросил Арум и ушёл проверять остальное.

Несколько матросов хихикнули.

Капитан Корин Эйран машинально пригубил из бочки. Вода уже имела лёгкий привкус дерева. Ничего страшного — пока. Но слишком рано для этого "пока".

Спокойствие. Ровное море. Пространство, подчинённое протоколу.

Паруса висели ровно, но на одном из реев уже заметили тонкую трещину. Боцман кивнул — "держится". Корин отметил про себя: второй рей за неделю.

Вахта сменялась точно по песочным часам.

Журнал был записан.

Солнце на нужной высоте.

День начинался как всегда.

Люди работали без лишних слов, но тени под глазами становились глубже. На палубе чаще слышался кашель — будто корабль подхватил вместе с ветром невидимую болезнь.

Именно так начинались все дни, после которых что-то ломалось.

Прошло около часа с того момента, как Арум ушел ругаться в трюм.
Над морем стоял ровный свет. Ни облака, ни блика. Паруса слегка колыхались, как ленивые крылья. Где-то внизу гудели канаты, и все было таким привычным, что казалось, ничего в мире уже не изменится.

Меран стоял у правого борта и листал маршрутный блок.
Данные сходились. Координаты не вызывали сомнений. Даже солнце, выведенное в журнале с точностью до минуты, было на месте.

— Вахта. Кто не на позиции? — раздалось от рулевого.

Голос был ровным, скорее техническим, чем требовательным. Но ответ не последовал. Через полминуты появился Гуал. Он поднялся из трюмного прохода, быстро, как будто хотел проскользнуть незамеченным.

— Где был? — спросил вахтенный.

— Проверял крепление второго яруса в носовом отсеке, — коротко ответил он.

— По чьему приказу?

Гуал замолчал.

Навигатор Меран дочитал строчку, закрыл блок и подошел ближе.

— Ты покинул свою позицию без уведомления. Время было вахтенное.

— Я слышал стук, — сказал Гуал, — подумал, что расшатывается балка.

— Но ты не сообщил.

— Думал, успею.

— Мы не думаем, — тихо сказал Меран. — Мы действуем по схеме. Последствия не зависят от желания.

Он посмотрел на капитана. Эйран молча кивнул.

— Подвес. Канат. Полминуты.

Гуал не спорил. Он молча позволил обвязать себя подмышками, проверил узел и сам залез на борт.

Селай стоял рядом и наблюдал без комментариев.

— Готов? — спросил Меран.

— Готов. Это честно.

Его спустили за борт. Вода приняла его спокойно, без всплеска. Первое мгновение Гуал держался уверенно, но потом холод ударил в тело, и дыхание сбилось. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла напряженной.

— Вода холодная… — сказал он, но голос прозвучал с хрипотцой.

Он пытался удержаться спокойно, но тело начинало мелко дрожать. Пальцы, стиснутые на веревке, сводило судорогой. Он дернулся, потом еще раз. Вахтенные засекали время по песочным часам, и каждый вдох Гуала был слышен на палубе. Сначала он дышал глубоко и мерно, а потом уже коротко и рвано, будто каждый глоток воздуха приходилось вырывать у воды.

— Держись, — сказал кто-то с борта.

Но глаза Гуала уже метались. Щеки порозовели от холода, губы начали синеть. Он стиснул зубы и мотнул головой, будто хотел доказать, что справится. Секунды тянулись слишком долго. Когда наконец прозвучала команда поднимать, Гуал был уже на грани. Его вытянули быстро, словно выбросили из пасти моря. Он повалился на палубу, не пытаясь скрыть дрожь. Лежал, жадно хватая воздух, а вода с него стекала целыми потоками.