Цена любви и мести. Эспиатор

Глава 1. Хоррох

Красный песок забивался в нос, в глаза – даже окуляры не спасали, – в рот, укутанный платком. Пустыня казалась спокойной, но это была обманчивая безмятежность: приближалась буря, и надо было успеть до того, как небо станет таким же алым, как барханы, и уж тем более до того, как всё почернеет и наступит смертоносная тьма.

Елисель карабкалась по базальтовой скале, торчащей среди пустыни, точно остов мёртвого чудовища. Она давно уже убрала компас, ставший здесь бесполезным, и давно выпила последние капли из фляжки, пристёгнутой к поясу. Надо было найти воздухолёт: он был где-то здесь, недалеко, но в воздухе дрожало марево, поднимаясь всё выше и выше и скрывая крылатую машину. Лися слишком затянула время, и, хотя кости фотиозавра стоили того, но… всё-таки она слишком затянула.

Однако до того, как пыльная буря превратит пустыню в ад, время ещё было, и если прямо сейчас отыскать воздухолёт, то ещё можно успеть убежать, улететь, вырваться из плена смерти. Елисель рассчитывала, что сверху заметит характерные очертания, и потому карабкалась на скалу.

Пальцы ныли от напряжения, хотя их и спасали перчатки из верблюжьей кожи. Коленные чашечки защищали двойные стёганные накладки, и всё равно остро чувствовались шероховатость твёрдого базальта. Шипы на берцах соскальзывали с гладкой поверхности, но Лися упорно карабкалась наверх.

– Ну же! – мысленно рычала она себя. – Соберись! Давай!

И всё же сорвалась. Проскользила вниз, расшибая о выступы локти и коленки, но перехватилась за маленькую зацепку, нашарила зацепку покрупнее, с пятки накатом упёрлась ногой, распластавшись, раскорячилась по горячему камню.

Успеть! Только бы успеть!

И тут вдруг скала дрогнула. Нет! Ну это уже совсем нечестно! Мало песчаной бури, так ещё и землетрясение?!

Елисель показалось, что камень под ней двинулся и начал подниматься. Она вцепилась в него, вжимаясь всем телом. Если разлом, значит, внизу – пропасть, и тогда…

И всё же скрюченные пальцы не выдержали – разжались, и девушка снова заскользила вниз-вниз-вниз, обдирая лицо, одежду, пусть и прочную, но не настолько же, хватаясь за мельчайшие зацепки и снова, снова срываясь.

Упала, перекатилась, приподнялась, упёршись руками в песок за спиной, мреющий, опасно мягкий. Задрала голову, пытаясь понять, отчего выросла скала. Не землетрясение, потому что разломов нет.

Не выдержала: заорала. И тут же обеими ладонями зажала себе рот.

Тролль! Настоящий, горный тролль из тех, о ком помнили лишь легенды. Не современные малыши, ростом едва-едва достигающие двухэтажного дома. Нет, этот был Троллем с большой буквы. Лися видела его голени, колени, бёдра, то, что, скорее всего, было не третьей рукой и находилось в покое (а что будет, если случится эрекция? Оно и сейчас-то размером с воздухолёт), низ живота и… Всё.

«Надеюсь, он меня не заметил. В конце концов, для него что я, что тушканчик – одинаково» – успела подумать Лися, прежде чем гигант начал наклоняться. Проверять зачем, Елисель не стала, проворно вскочила и бросилась прочь.

Песок сделался рыхлым, ступни утопали, далеко так не убежишь.

ТОП. ТОП – шаги позади. Земля содрогалась.

Гигант двигался медленно. То ли со сна, то ли не мог быстрее. Но когда сто твоих шагов это один шаг преследователя, скорость уже не играет настолько существенной роли. Сообразив это, Лися кинулась между ног тролля, за его спиной упала, вскочила, проскользнула к осколку скалы и спряталась за неё. Сердце стучало, точно бешеное.

Тролль остановился. Видимо, задумался, куда делась букашка.

И всё бы ладно, вот только буря-то не замирала. Елисель увидела, как серо-красная волна поднимается от горизонта, играя, клубясь, точно морская.

– Йотпы лысые! – прошипела Лися, отцепила платок и выплюнула песок изо рта.

Положение становилось отчаянным. Лучший способ скрыться от стихии – забраться повыше, но если она залезет наверх – тролль непременно увидит добычу. А если не залезет – её засыплет песком.

Стремительно темнело. Земля больше не тряслась – очевидно, монстр застыл. Может, уснёт? Спал же до этого полтысячи лет. Елисель замотала лицо в платок и решительно полезла наверх. По счастью, ветер шёл с противоположной стороны, и скала хоть как-то защищала от песка.

«Я должна выжить, – упрямо думала девушка. – Должна! Ради уже достигнутого, ради того, чтобы достигнуть большего. Ради Яся». Сын, как обычно, шёл последним в списке того, ради чего жила госпожа эль Диар. И всё же совсем маленький и беспомощный, он тоже нуждался в ней, как и весь мир. Или точнее – как Южный континент, умирающий от жажды. Лисе едва удалось перевести малыша на единорожье молоко, но если её не станет совсем, кто воспитает ребёнка? Моха, орчиха-нянька, Флёбна, русалка, под чьи песни Ясь любил засыпать, или, может Изиргир, Пятый князь Огненных земель? Елисель представила демона, составляющего с мальчиком кубики, и едва не расхохоталась в голос.

«Да я на грани нервного срыва», – поняла тотчас. Потому что ситуация вовсе не располагала к смеху.

Мир померк. Плотный воздух ударил со всех сторон. Не успела. И тут же нога сорвалась, и Елисель вновь упала, благо было не слишком уж высоко. Ногу прострелило болью.

Это был конец. Самый настоящий.

Девушка упрямо приникла к камню лицом, скорчившись так, чтобы хоть как-то сохранить себя от песка. В этих краях бури вот так быстро не заканчивались. Она вынула из-за ворота крошечный медальон и сжала его в ладони. Бедный-бедный Ясь. «Не повезло тебе с матерью, малыш, – взгрустнула девушка. – Да и с отцом, признаться, тоже».

У всех матери как матери, и только у Яся – учёный-исследователь. А родитель – фанат экспедиций это вполне сравнимо с проклятьем.

Надо было бы что-то написать. Что-то, что потом обязательно передадут сыну, что-то, что утешит его и поможет жить, чувствуя любовь матери. А, может быть, и продолжить её дело… Елисель закашлялась: несмотря на многослойную марлю вездесущий песок всё равно проникал в носоглотку. Он надвигался быстро, и Лися чувствовала, как её заметает в бархан.

Глава 2. Двоемужница

Она поскальзывалась и скользила по каменному склону, рассыпаясь чёрный лавовый песок, больно ушибла коленку о камень. Вскочила и замерла, пытаясь успокоить расшалившееся сердце. Спешенные всадники тоже остановились, молча глядя на неё. Эйв же просто стоял и смотрел, и Елисель никак не могла понять, что выражает его лицо.

– Как ты здесь оказался? – спросила она недоверчиво и снова двинулась к нему.

Если это – люди Эйва, ей точно нечего опасаться. Да, они расстались, но в конце концов… Ясь ведь его сын, да и расстались они полюбовно. «Если мы объективно не можем быть вместе, то с чего бы я ему радуюсь?» – тут же рассердилась Лися на себя.

Сообразила, что он не видит её лица, и сдёрнула с носа платок, в который куталась, чтобы хоть как-то беречься от песка, подняла окуляры.

– А сейчас узнал? – спросила насмешливо, стараясь не замечать, что горло словно петлёй затянуло.

Да что это с ней? Она ведь не скучала по Эйву. Всё это время терпеливо исследовала местность, зарисовывала цветы, колосья, насекомых и тех странных существ, которых повезло встретить. У неё и сейчас в рюкзачке тетрадка с тщательно зарисованными древними костями. Никаких стишков в стиле «люблю-не могу». Да и, спрашивается, зачем влюбляться в того, для кого политика всегда будет важнее не только твоих чувств, но даже полётов на воздухолёте?

Кто-то из окружающих присвистнул, и Лися будто очнулась. Тряхнула головой, прогоняя морок. В самом деле…

– Ах, простите, Ваше Высочество, – произнесла, как могла вежливее, но получилось как-то свистяще-зло. – Или Величество, а то ведь я не знаю? Совсем мы тут одичали. Кто я такая, чтобы ожидать приветствия от столь именитой особы!

«Всего лишь мать твоего сына». Отвернулась и зашагала прочь.

Тот, прежний морячок догнал бы её, обнял и ткнулся бы носом в макушку – он был даже выше Елисель. Или позвал. Хотя бы. «Лися» или, если зол, «госпожа эль Диар». И тогда можно было бы обернуться и сказать что-нибудь… почтительное, но полное едкого сарказма. И он бы понял, что она очень обижена.

Тот прежний, которого Нойса, её лиса, нашла в куче отбросов на заднем дворе, истекающего кровью, а сама Елисель выходила и потом составила компанию по спасению его сестры из лап Ширана. Неужели всего пережитого вместе недостаточно, чтобы услышать простое «здравствуй»?

И её всё же позвали. Вот только совсем не тот, кого она ждала.

– Госпожа Баэрд!

Лися вздрогнула и оглянулась. И лишь сейчас заметила среди окружающих Эйва солдат собственного мужа. Баэрд, скинув башлык, растрепал короткие волосы пальцами, расплющенными от тяжёлого труда. Серый мундир казался рыжим из-за пыли, из-за неё и блондин стал рыжим. То есть Елисель всё же не обозналась? Но… верный пёс Ширана в свите принца Эйва?!

Елисель снова остановилась, переполненная недоумением. То есть, Белокурд заключил союз с Южным герцогом? Это ж до какого скотства Эйв дошёл за этот год?

– Вы должны проследовать с нами.

– С чего бы я кому-либо что-либо должна? – насмешливо переспросила Лися.

Странно, что Баэрд без позволения говорит в присутствии принца крови. Или короля. Странно, что сам Эйв молчит.

– Вот с этого, – прохрипел капитан и кивнул кому-то из окружающих.

И тотчас тот вскинул винтовку, передёрнул затвор и наставил дуло на исследовательницу. Елисель изумлённо глянула на него, затем перевела вопросительный взгляд на Эйва. Но некогда любимый человек продолжал молчать.

– Промахнуться с такого расстояния невозможно, – пояснил Баэрд. – Вам придётся последовать за нами.

– В ту крепость? И кто там меня ждёт? Герцог Ширан?

– Не думаю, что он ждёт, – неловко пошутил законный муж.

– Ладно, ведите, – фыркнула Лися.

Она злилась на себя: зачем вылезла? На Эйва: почему тот молчит? На Баэрда: мог ведь сделать вид, что они незнакомы? Когда-то у них были неплохие дружеские отношения. Но на себя всё же больше. Как романтичная барышня! С чего она вообще побежала к Эйву, словно влюблённая девчонка? Кто он ей? Да никто! Кто она ему?

Остальные тоже примолкли, и так, в угрюмом молчании группа с пленницей спустилась по узкой тропинке туда, где уже можно было сесть верхом. Лисю к себе на лошадку взял Баэрд, Эйв, немного ссутулившийся и несколько печальный, даже не оглянулся. Да что это с морячком, всегда острым на язык? Может, он тоже в плену? Ну хорошо, в плену. Но хотя бы улыбнуться ей мог?

Елисель, сидевшая перед вице-адмиралом, оглянулась через его плечо, но среди одинаковых мундиров не нашла принца – стремительно сгущающаяся мгла не способствовала обзору.

– Кто сейчас король в Мурсии? – спросила спутника.

– Его Величество Эйв, – ответил тот, поразмышляв (видимо, решал, стоит ли сообщать пленнице новости). – Была коронация или нет, я не в курсе. А как ваш… вы ведь уже родили?

Сердце дёрнул страх. Ох ты ж! Что станет делать Ширан, узнав, что у Елисель сын? Уж кто-кто, а Полудемон-то точно не поверил в её ложь, и совершенно точно знает, кто отец Яся. И не приходилось сомневаться, что пёс везёт её к своему господину.

– Родила, – ответила осторожно. – Почему Эйв с вами?

И почувствовала, как Баэрд напрягся.

– Не уверен, что имею право делиться этой информацией, – наконец ответил вице-адмирал сухо. – Сын или дочка?

– Не уверена, что имею право делиться этой информацией, – ехидно продублировала Елисель.

Баэрд вздохнул. «Глупая девочка, – прочиталось в его вздохе, – ты же понимаешь, что придётся». Да, Ширан вполне мог приказать и пытать, но зато теперь у Лиси есть время обдумать дальнейшую стратегию поведения. Сказать, что Ясь умер, может быть? Чем меньше герцог будет знать, тем…

Да, но…

Лися вспомнила щекастенькую рожицу сына и вдруг поняла, что соскучилась. Если она солжёт о смерти Яся, то у неё не будет предлога просить Ширана отпустить её на свободу. Да и так ли опасен бастард короля для Ширана? Может, у Эйва давно уже появился законный сын? Она не видела его год… Ну, почти.

Глава 3. "Родила царица в ночь..."

Варгово озеро отражало отчаянно голубое небо: осень стояла необыкновенно ясная и тёплая, как будто лето, спохватившись, пыталось задержать ещё хотя бы на чуть-чуть. Однако прохладный ветер уже безжалостно сдувал листья, и те золотились на зелёной траве летними одуванчиками. Эйв старался не спешить, приноравливаясь к шагу сестры. Он держал её под руку, и всё равно не мог идти настолько медленно.

– Помнишь, как здесь выскочил Дайн и напугал Лили… Я тогда пожаловалась маме, но досталось мне, а не ему. Дайну мама всё прощала…

– Ну, он был маленьким, – неловко заметил Эйв.

Он пытался не смотреть на её раздувшееся чрево, которое даже платье с завышенной талией не в состоянии было скрыть.

– Да, – скучно заметила Ирис.

Они шли по тропинке между сосен, перепутанных с берёзами и клёнами, свита следовала на почтительном расстоянии, а Ксиратта шагала впереди, раздражённо дёргая ушами. Эйв прекрасно понимал свою королеву-кошку, меланхолия Ирис его тоже злила.

– Тогда я подождала, когда Дайн с Астором пойдут на берег собирать шишки, спряталась в кустах и завыла. А потом выскочила и начала кричать, что видела волколака…

Эйв приподнял брови и усмехнулся:

– Благонравной принцессой ты явно не была, – поддел он её.

Однако Ирис даже не улыбнулась. На больших глазах осунувшегося лица, из-за пролёгших теней казавшихся ещё более светлыми, выступила влага.

– Он тогда очень испугался, – прошептала она, глотая слёзы, – так испугался! А я потом дразнила его трусишкой… Это было ужасно жестоко. Я была такой дурой! Я не понимала совсем, что Дайн – маленький, а я – большая…

Ксиратта зло выдохнула и сломала ветку, которую держала в руках. Эйв остановился, притянул к себе сестру, ткнул её лицом в плечо и погладил тёмные волосы. Заметил серебряную ниточку и поразился: Ирис было всего девятнадцать лет, но она уже начала седеть.

– Ри-ри, – шепнул, как мог ласково, – перестань терзать себя. Нельзя постоянно смотреть в прошлое, иначе будущее никогда не наступит.

– Будущее? А я и не хочу, чтобы оно наступало. Я хочу обратно. Хочу снова услышать занудные рассуждения Астора, глупые мечты Лили и писклявый голосок Дайна. А ещё хочу увидеть папу и маму…

– И Ширана, – не выдержала Ксиратта. – Кое-кто, как я думаю, не отказался бы вновь почувствовать тяжесть его тела.

Эйв сурово глянул на супругу, но королева-ирбис была не из тех, кого можно было испугать суровыми взглядами. Глаза Кси горели от злости, кошачьи уши прижались, почти скрывшись в волосах, усы топорщились.

Ирис ничего не ответила, лишь вздрогнула всем телом.

– Послушай, – мягко сказал Эйв, – я понимаю, ты на сносях. В этот период женщина становится ужасно уязвимой и плохо владеет собой. Но врач сказал, ты скоро родишь, и, значит, всё начнёт налаживаться. Ты пережила слишком много страшного, и я понимаю твоё желание оплакать близких, но Ирис, нельзя оставаться в прошлом. Нужно выбираться.

Ему казалось, что он говорит в пустоту. Слова, неловкие, легковесные, падали в воздух. И всё же король упрямо продолжил:

– Приезжай на мою коронацию, если разрешишься до этого времени и физически окрепнешь. Будет турнир и бал в старинном антураже. Новые впечатления, новые эмоции, люди – всё это тебе остро необходимо, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей.

Ирис отстранилась и неприязненно взглянула на брата. Закусила губу.

– Я не хочу отвлекаться, – процедила яростно. – Я хочу помнить. Всё. Каждую деталь.

«Ты забыл о них! – кричали её глаза. – Как ты мог забыть о них?!». Эйв не выдержал нахлынувшего раздражения.

– Ирис, – отозвался резко, – то, что ты заточила себя в стенах дворца Белой Волчицы, ковыряешься в собственных ранах, не давая им зажить, и словно сестра из обители Упокоенных душ отворачиваешься от живой жизни, никак не поможет тем, кто умер. Я уверен, что и отец, и мать хотели бы, чтобы ты жила дальше, а не гнила заживо в воспоминаниях.

Губы принцессы задрожали. Ирис прикусила нижнюю, отвернулась.

– Я хочу домой, – произнесла холодно.

– Ирис…

– Благодарю вас, Ваше Величество, за счастье иметь честь прогуляться с вами, но я устала и мне необходимо отдохнуть.

И, глядя мимо Эйва, хоть и обернувшись к нему, Ирис сделала неуклюжий реверанс и направилась к дворцу. Король кивнул свите, чтобы те проводили принцессу. Кси хмыкнула, а когда принцесса удалилась на достаточное расстояние, приблизилась к мужу со спины, подняла руки и, массируя его плечи, шепнула на ухо:

– Тебе не надоело с ней возиться?

– Она очень многое пережила. Уверен, со временем…

– Время не поможет тому, кто чересчур жалеет себя, – возразила Ксиратта мурчащим голосом. – Я, между прочим, тоже потеряла мать, брата и сестру.

Эйв обернулся, ухмыльнувшись, заглянул в лицо, уже утратившее кошачьи черты, если, конечно, забыть про жёлтые глаза.

– Уверен, эти потери очень, очень расстроили мою королеву.

Кси расхохоталась, привстала на цыпочках и чмокнула мужа в нос.

– Ты няшка, когда не изображаешь из себя милосердного брата. Меня бесит Ирис, и, хотя с этим местом у меня самые приятные воспоминания…

– … отрубленная голова братишки, например, – намекнул Эйв, веселея.

– … я всё равно с нетерпением жду, когда мы сядем в поезд наконец. Осень, время возвращаться в столицу. К тому же подготовка к коронации – это тебе не миску молока вылизать.

Эйв пожал плечами:

– Подготовка к коронации это меньшее, что меня волнует. На юге неспокойно. Муренцы не очень-то принимают нового герцога. И я не уверен, что тот удержит власть на Неприветливых островах.

– Убей Ширана, – мурлыкнула Кси. – Разом решишь обе проблемы: у муренцев не будет выбора. Они знают, что для защиты от демонов им нужен герцог-полудемон, а полудемоном останется один лишь Хесс. Ну и сестрёнку сможешь выдать замуж. За кого-нибудь. Уверена, новый муж, новый секс и заботы вышибут из неё эту многострадальную дурь. Ирис нужен кто-то, кто будет её трахать. А пока Ширан жив, это, понятно, невозможно.

Глава 4. Крылья сердца

– Хочешь посмотреть на дочку? – спросил Эйв, уже одетый и готовый к отъезду.

Ксиратта с ним не пришла – не пожелала навестить роженицу.

Странный вопрос. Какая мать не хочет увидеть рождённое ей дитя? Но Ирис молча покачала головой. Он говорил что-то ещё, про ребёнка, про турнир в антураже старины, где рыцари будут в латах, а дамы – в фижмах, снова звал с собой, но Ирис закрыла глаза и сделала вид, что спит. Тогда брат, наконец, оставил её в покое.

Она устала от ноющей боли, от того, что последние месяцы приходилось спать только на спине. И вот этот постоянный груз, и… уродство. Ужасный живот, тяжёлый и бесформенный. Ирис будто превратилась в старуху: ковыляла с трудом, стала слезливой и раздражительной. Она срывалась на слугах, рыдала из-за недостаточно нагретого чая или слишком мягких сырников. Как-то раз у неё случилась истерика из-за розовой салфетки, лежавшей на голубой замше.

– Это безобразно! Неужели вам самим не видно, что это – уродливо?! – кричала Ирис в бешенстве.

Она как будто вовсе забыла про хорошее воспитание.

И от этого ненавидела себя ещё сильнее. Своё раздувшее тело, ставшее чужим, неуклюжим, отёкшие ноги, жизнерадостного Эйва и смелую, грациозную Ксиратту, которая совсем не изменилась, в отличие от Ирис. А главное – Ширана. Человека, который её растоптал и… обрюхатил.

Это слово она услышала случайно от кого-то из слуг. Оно было ужасно, просто чудовищно, но совершенно точно описывало состояние принцессы. И с тех пор Ирис мысленно именно так и называло та, что окружающие прятали под деликатными словами «на сносях», «не праздна», «интересное положение».

Какое оно, к йотпам, «интересное»?!

И вот теперь, после жесточайшей боли, после того как она несколько раз умерла, пытаясь исторгнуть из себя нечто, что сопротивлялось и раздирало внутренности, Ирис продолжала чувствовать и боль между ног – ребёнок порвал её, и дискомфорт – лежать по прежнему можно было лишь на спине. Ей туго перебинтовали грудь – аристократки, разумеется, не выкармливают своих детей, чтобы не портить фигуру, и роженицу бросало то в жар, то в озноб.

«Ненавижу тебя!» – ожесточённо думала Ирис, стискивая кулаки, но даже кулаки были ватными.

Она никогда, никогда больше не будет красивой! Той лёгкой и смешливой девочкой, которой была до встречи с ним. В попытке примириться Ширан обнимал её колени и даже назвал ей своё подлинное имя. А ещё говорил, что ей стоит его позвать, и он придёт, но…

Ирис никогда, ни разу не называла его и не звала. Даже во сне. Она научилась не видеть сны, опасаясь встретить в мире силы своего обидчика. Последний раз они встречались весной, чуть больше, чем полгода назад, когда Ширан пришёл, чтобы её убить, но с каждым днём и часом Ирис ожесточалась против него всё сильнее и сильнее, мало-помалу перенося ненависть с отца на дочь.

Это был его ребёнок, не её. Это Ширан заразил её им!

Грудь Ирис располнела, кожа растянулась, бёдра потеряли стройность, а талия… Ох, талия…

Ирис лежала и плакала. Она ненавидела их всех, но больше всего – себя. Такую, какой стала.

Пасмурный день за окном клонился к вечеру, в комнате стемнело, но принцесса выгнала всех фрейлин и запретила служанкам зажигать свет: плакать во мраке было приятнее. Сначала она ревела от злости и ноющей, дёргающей боли, порой мешающей даже дышать, потом принялась оплакивать «ту» Ирис, которой была, детство, так быстро закончившееся, родных, которых больше никогда не будет рядом, и любовь, которой никогда не случится.

– Это ты меня сделал такой! – крикнула она, сгорая от ненависти.

– Предположим, – согласился он прохладно. – Если мы не делаем себя сами, то кто-то другой делает нас.

Ирис дико оглянулась и увидела… его. Ширан наполовину сидел на широком подоконнике и смотрел прямо на жену золотыми глазами. Его руки, тяжесть которых тотчас вспомнило её тело, были скрещены на груди, левая нога, казалось, приросла к полу, а правая, согнутая в колене, лишь носком сапога касалась паркета.

Девушка попятилась.

– Что ты здесь делаешь?! – спросила зазвеневшим голосом.

– Когда ты собиралась мне сказать?

– О чём?

Её трясло так, что зубы застучали друг о друга. «Это сон, – подумала Ирис, – это всего лишь сон. На самом деле его тут нет». Ширан не ответил, поднялся и шагнул к ней. Она вытянула ладони, бессильным жестом останавливая его. Герцог действительно замер.

– Ирис.

– Не подходи!

Ширан тяжело выдохнул, и она поняла: он борется с гневом.

– Ирис, – позвал герцог хрипло, – когда ты мне собиралась сказать, что родила дочь?

– Никогда! – крикнула она. – Это не твоя дочь. Твоего здесь нет ничего!

Гнев разгорался в крови. Первоначальный испуг растворялся в нём, и девушка, не помня себя, шагнула к изгнаннику, яростно глядя в золотые глаза. Ей даже как будто стало легче дышать.

– Уходи! Я тебя не звала!

Ширан усмехнулся, верхняя губа его презрительно вздёрнулась.

– Вижу, что слишком долго играл по твоим правилам, девочка. Я дал тебе право решать за нас обоих, а ты до этого права не доросла.

– Уходи! Это – мой сон!

Она упёрлась в его грудь, слишком материальную, и попыталась отодвинуть, не отводя гневного взгляда.

– Ты забыла: я разрушитель снов.

Его глаза совсем рядом, его ужасные руки, которые он в любой миг мог поднять – пугали её до паники, вместе с тем усиливая ярость. Ирис стиснула кулаки и ударила в его плечи изо всех сил:

– У-хо-ди!

Он вдруг притянул её к себе так крепко, что у Ирис перехватило дыхание, сжал, и девушка услышала, как бу́хает его сердце. Вздрогнула и замерла.

– Я не хочу тебя видеть. Никогда. Ни в жизни, ни во сне, – прошептала она в сукно его серо-синего мундира.

Ширан положил ладонь на её затылок, взъерошил волосы.

– Ты моя, Ирис, – ответил глухо. – Хочешь ты того или нет. Так было и так будет.

Ирис высвободилась и отступила на пару шагов назад. Вскинула голову, чуть выпятив подбородок, и уставилась в его глаза.

Глава 5. Скорпион удачи

Елисель вставала рано, ещё до восхода солнца: из-за иссушающего пекла в пустыне днём делать нечего, работать можно было только утром и вечером, и драгоценные часы упускать было никак нельзя. И всё же когда она вскочила с постели и открыла глаза, увидела, что в спальне никого нет.

– Сбежал, – весело подытожила Лися и отправилась исследовать мир.

Надо было выстроить все коварные планы по ранжиру, от простых к сложным, от наиболее реалистичных к менее, да так, чтобы они не противоречили друг другу.

– Ваш завтрак… сударыня, – пробасил рыжебородый, вскочив, едва Елисель вышла в прихожую.

До этого он лежал на раскладушке, забросив ногу на ногу, и наблюдал за мухой, ползающей по потолку.

– Ты корсет шнуровать умеешь? – спросила Елисель в лоб. – Причёску делать, косы плести, юбки гладить?

– Юбку могу-с, – денщик Баэрда покосился на медные волосы пленницы.

Они, конечно, отросли с той поры, как Елисель изображала пажа своего принца и для правдоподобности обкорнала их под мальчика, но всё ещё не достигали плеч. Однако рыжебородый не дерзнул намекать, что косы плести ему не с чего.

– А спинку в душе помыть? А бельё после кровавых дней постирать?

Последнее попало прямо в цель – мужика перекосило. Его рябое лицо стало несчастным, и Лися сжалилась:

– Думаю, нет. А значит, что?

– Вам нужна служанка! – обрадовался догадливый денщик. – Девка, которая будет вас обслуживать.

– Именно, молодец. Иди и приведи. Не знаю уж, где ты её найдёшь…

Рыжий счастливо вскочил и ухмыльнулся добродушно:

– Вестимо, где: в женском бараке. Не извольте сомневаться, тотчас возвернусь.

И он поспешно убрался. Боялся, наверное, что госпожа передумает.

– Эх, Бардик, Бардик, – проворчала Елисель, садясь завтракать, – дикий ты человек. Но ничего, зато с женой тебе повезло.

На завтрак оказалась каша с какими-то овощами, но привередливой Лися не была. Тем более что вдобавок шло молоко эльфийской тли. Строго говоря, с эльфийской тлёй боролись как могли – паразит размером с болонку от зелёных насаждений оставлял лишь утрамбованную землю. Но здесь, на Юге, плод генетических экспериментов древней расы внезапно оказался даже полезен. Ни коровы, ни даже козы здесь не выживали, и ни одна молокоприносящая скотина не ела местные колючки. Кроме эльфийской тли. Ну и единорогов, конечно, но вырастить радужнорогих в промышленных масштабах было невозможно – они катастрофически не переносили друг друга и ревниво охраняли свою территорию даже от особей противоположного пола. Как говорила Моха «спариваются с закрытый глаза». Молоко тли было омерзительно сладким, но в этом также имелась своя польза.

– Вот, госпожа, Рарха. Она будет вам служить.

Лися обернулась. Довольный денщик широко ухмылялся за сутулой спиной гоблиницы.

– Добро пожаловать, Рарха. Кстати, а как твоё имя, о денщик моего любезнейшего супруга?

– Керг, ваша милость.

– Славное имя, Керг. Теперь оставь нас. А ты, Рарха, садись рядом и подкрепись как следует. Нас ждут подвиги.

Есть за одним столом со слугами категорически осуждалось обществом, но Елисель плевала на законы общества. Серокожая Рарха спорить не стала, грузно опустилась на стул, поджав босые ноги чёрными длинными когтями.

С точки зрения гоблинов, Рарха была красоткой – серый был не свинцового, а «мышастого» оттенка, тёплого и бархатного на вид, длинный нос перекрывал рот, что всегда воспринималось самцами гоблинов за визуально выраженную девичью кротость. Жёлтые клыки, торчавшие вниз, казались золотыми, а глазки из-под сползшего на них покатого лба смотрели и проницательно и в то же время покорно.

Как правило, людей в гоблиншах смущали длинные костлявые руки почти до земли, отчётливый вырост горба и корявые ноги. Ну и, конечно, грудь – два узких и длинных соска, которые гоблины перевязывали обычно так, чтобы те не болтались. Но для мужчин серой расы это было привлекательно: человеческие пропорции не позволили бы перемещаться по пещерам со скоростью, превосходящей диких коз. В любой миг гоблин мог перейти в бег на четвереньках, далеко обогнав человека и пролезая там, где человеку было бы не пролезть.

Одним словом, Рарха была настоящей красоткой.

После завтрака она проводила Елисель в купальню, посторожила, пока госпожа мылась, помогла одеться. И всё это – молча.

Солнце поднялось и начинало печь по-настоящему. Воздух гудел от стука молотков, визга пил и топота копыт и ругани: стройка шла вовсю.

– Ну, пошли смотреть, – милостиво кивнула Лися своей служанке.

Ширана она отыскала неподалёку от новой восьмиугольной башни из чёрного камня. Герцог стоял, распахнув мундир и обнажив рубаху, и наблюдал, как рабочие возятся над возведением постройки. Башня была низкой, с широкими стенами, в которых могла бы разместиться целая казарма. Верх явно был рассчитан на артиллерию.

– Насчёт воздухолёта, – начала Елисель вместо приветствия, – нужна руда…

Он обернулся, и Лися невольно запнулась, споткнувшись. В его лице что-то изменилось. Оно всегда казалось ей довольно неприятным, и взгляд был тяжёл, но сейчас в чертах проступило нечто хищное и жестокое. На миг Елисель показалось, что Ширан прыгнет на неё и загрызёт. Она даже отступила инстинктивно. «Волк, – подумала, невольно вздрогнув. – Взгляд волколака, оценивающего жертву».

Герцог отвернулся.

– И двигатель, не так ли? Который вы заказывали на заводе братьев Эрсов. И которого нет здесь.

Он был возмутительно прав. Лисе стало досадно. Она подавила естественные чувства, подошла и встала рядом. По её плану нужно было сблизиться, стать его доверенным, незаменимым лицом. Было бы, скажем, неплохо, изречь что-то вроде: «А рабочие, которые кладут камень, знают о законах всемирного тяготения? Или они не читали трудов Нерптона? Лет через пять вот эта стена рухнет, если, конечно, вы её не подпёрли магией». Но увы, рабочие, может, и не читали «Физику падающих и парящих тел», однако проницательный взгляд Елисель не находил чего-то, на что можно было бы указать герцогу. Чего-то, после чего Ширан бы сказал: «И как я сам не заметил! Назначаю вас ответственным прорабом. Кто, кроме вас, сможет? Обо всём сообщать мне лично в любое время дня и ночи».

Глава 6. Засланка

До замка Изиргира Айли доставили гоблины. Серокожих Айли не любила, опасаясь всяких подлостей, а их подземных туннелей – откровенно боялась. Тёмные, душные, узкие, они казались входом в гроб, без возможности выхода. Вагонетка мчала метаморфа со спутниками с бешеной скоростью, подпрыгивая и трясясь, и очень быстро Айли начала задыхаться. Нахлынула паника: что если гоблины предали Ширана? С них станется. Что, если это – ловушка?

«Если меня станут пытать, я не выдержу, – с ужасом думала Айли. – И тогда они узнают моё имя и пошлют меня убить герцога. Но герцог хитёр и непременно разгадает…». Думать о том, что сделает с предательницей Ширан, она не стала – накатила такая жуть, что захотелось выброситься из вагонетки вниз головой.

Но серокожии, если и хотели сотворить чего-то подлое, то, очевидно, решили повременить, поэтому, спустя много часов, вагонетка остановилась, и вся группа – Айли и четверо угрюмых гоблинов – вышла на расчищенную площадку, похожую на лепёшку. Метаморфа посадили в качели, затянули ремни, двое гоблинов завертели колёса, а третий потянул верёвку-растяжку, благодаря которой подъёмник не бился о стены.

И всё время подъёма Айли отчаянно боялась, что её уронят.

Может, князь Изиргир подкупил их? Может, гоблины, известные трусы, подземные червяки, как их все называли, побоятся идти супротив Жалящего пламенем? А, может, они просто голодны, ведь все жители Южного континента знают: гоблины не прочь полакомится косточками разумных существ…

Выдохнула Айли, только увидев солнце, больно режущее глаза красными отсветами от песка. Девушка поспешно выкарабкалась из норы, развязала и сбросила верёвки, встала на трясущие ноги и огляделась.

Замок Изиргира напоминал чугунные шары, собранные и припорошённые песком до середины, причём шары невысокие – не более этажа-двух. Но Айли, конечно, знала, что жилища демонов имеют развитую систему подземных коридоров и уходят глубоко вниз, поэтому она лишь усмехнулась внешней скромности строения.

Подошла и встала перед одним из шаров.

Сейчас очень важно: признает ли замок её за княгиню или нет. Айли закрыла глаза, погружаясь в себя. Сложность всегда заключалась в том, что метаморф не знал, как ведёт себя тот или иной образ. Елисель она видела мельком, девушка была яркая, характерная…

– Ну, привет, развалина, – весело поздоровалась Айли хрипловатым голосом.

Шар треснул, трещина расползлась, открывая вход.

«Я – Елисель, – напомнила себе Айли. – Мне вообще всё до серой йотпы». Выдохнула, скинула рюкзак с плеча на локоть и прошла внутрь. Жизнь это игра, все живущие играют, и однажды все умрут, весь вопрос лишь в том – как ты сыграл.

– Ты сдуреть! Совсем баба мужик стать!

Зелёный слон налетел на неё, схватил за плечи, встряхнул как куклу. В ушах загудело от страшного рёва.

«Моха. Орчиха их клана Бардусов, Пердящих Громко», – вспомнила Айли. Мысленно восстановила нужный листочек с убористым, но чётким почерком, сильно заваливающимся влево. «Громкая, но бесхитростная. Ко мне относится положительно, любит высмеять и подколоть. Не злая. К Изиргиру относится с обожанием, но тоже подкалывает».

– Песчаные бури, знаешь, не очень-то способствует женственности, – хмыкнула Айли.

– Сын без мать растить, – всерьёз упрекнула её орчиха.

«Сын – Ярианис, Ясь. Нянька – русалка Флёбна. Нрав: затаённый, капризный, вероломный, но ребёнка любит. Ко мне относится ревниво. К Изиргиру – с придыханием». Айли пожала плечами (попыталась, но в могучих руках это сделать было сложно):

– С ним Флёбна. Кто может быть надёжнее Флёбны?

Моха покачала клыкастой башкой:

– Доверить дитё русалка. Хороший ты человек, Лися. Плохой мать.

– Поставь меня на пол, пожалуйста, – устало попросила Айли. – Я голодная, как тля. Готова съесть все скудные княжеские припасы.

Орчиха, всё ещё ворча, поставила метаморфа на пол, и Айли пошла вперёд, вспоминая нарисованную Лисей карту. «Сначала, наверное, надо заглянуть к сыну?» – спросила сама себя. И запаниковала немного. А что, если Ясь её не узнает? Да, под руководством колдуньи Аархи Айли сделала всё, чтобы не только её образ совпадал с образом Елисель эль Диар, но также голос, жесты и, самое важное, запах, но разве может ребёнок ошибиться матерью?

Айли замерла перед овальной дверью в спальню. Всё же струсила и шагнула было мимо, но Моха, шедшая позади, грозно прорычала:

– Куда? Ты дитя совсем не нужно? Сын не нужно – сказать я, я съесть, все счастливы.

«Когда-то всё равно придётся это сделать», – подбодрила себя метаморф, надавила ладонью на дверь и вошла. Что-то слева зашипело. «Нойса. Лиса. Характер скверный». Айли, не оглядываясь, подошла к бассейну, в котором плавала колыбель в форме цветка водяной лилии.

– Флёбна! – позвала приветливо.

Вода заволновалась, из неё вынырнула зеленоволосая макушка, распахнулись золотисто-лиловые глаза. Айли опустилась на колени, наклонилась:

– Подгони-ка мне княжонка.

«Он не сын Изиргира. Изиргир об этом знает. Остальные – нет».

Флёбна выдула пузырь и нырнула.

– Эй! – крикнула Айли и взбаламутила воду рукой.

Русалка снова вынырнула, сдвинула надбровные дуги (самих бровей у неё не было):

– Уходи! Ясь на тебя сердится. Он обижен и не хочет тебя видеть!

– Слушай, не придумывай. Меня не было всего три дня, – возмутилась Айли. – А Ясь слишком маленький и не умеет разговаривать. С чего ты решила, что он не хочет меня видеть?

– У нас с ним ментальная связь, – важно пробулькала Флёбна. – Для любви слова неважны…

– Я тебя зажарю. Запеку на углях с чесночком, – пригрозила Айли.

Её окатило брызгами, мелькнул чешуйчатый голубой хвост, и колыбель заплясала на волне. Ясь заревел, очевидно, проснувшись. Флёбна вновь вынырнула, махнула перепончатой рукой:

– Уходи! Слышишь, он не хочет тебя видеть!

– Слышь, ты! – взревела Моха.

Айли не любила русалок. Впрочем, их вообще никто не любил: создания вредные и коварные, за что их жаловать-то? Но против этой конкретной она была вооружена:

Глава 7. Под взглядом мулякры

Эйв встретил сестру в саду Китового дворца, ставшего официальной королевской резиденцией на время восстановления сгоревшего Малого дворца. Вместо Большого, взорванного Шираном в роковую ночь, молодой король приказал разбить пейзажный парк для городского гуляния. Жить там, где были расстреляны его родители и брат, и где Ирис… словом, Эйв решил не восстанавливать отцовский дом. Так что резиденция бывшего первого советника Гория как раз «случилась» вовремя.

– Мне нужно с тобой поговорить. Наедине, – заявила Ирис, опершись о руку брата-монарха и выходя из экипажа, доставившего её с вокзала.

– И я рад тебя видеть, – усмехнулся Эйв. – Мы можем прогуляться перед сном по саду. Только передай дочь кормилице.

Он с любопытством разглядывал сестру.

«Неужели можно вот так, за пару дней, прийти в себя после таких ужасных родов?» – Эйв не мог найти ответа на этот вопрос. Или не хотел. Потому что в противном случае надо было бы признать, что сестра использовала магию. И вероятнее всего, демоническую.

– Нет, – резко возразила Ирис. – Лили я возьму с собой.

– Настолько не доверяешь своим людям? – хмыкнула Ксирата.

Платье, расшитое золотом, как и любое платье вообще, ужасно не шло королеве-ирбису, но приходилось соблюдать этикет и о мужских нарядах временно забыть. Ирис глянула на жену брата:

– Доверяю, – парировала сдержанно. – Свою жизнь. Но не жизнь дочери.

– Позволь тогда, малышку понесу я, – примиряюще вмешался Эйв.

Ирис… заколебалась. Король приподнял брови и выразительно посмотрел на сестру. Та со вздохом всё же передала конверт.

– Вот так надо голову… у неё шейка тоненькая, не держит… Осторожнее!

Эйв хмыкнул, откинул уголок конвертика из одеяла и заглянул. Монстра, что он видел в ту памятную ночь, не было. Просто очень маленькая девочка, нежно-розовая, атласная, обычная. Одни лишь глаза – ярко-зелёные, в светлых прожилках – отличали её от других малявок. И взгляд: очень внимательный, настороженный, не по возрасту.

Ирис, привстав на цыпочки, с беспокойством размещала дочку на руках брата:

– Лили очень хрупкая… Заверни её, пожалуйста, обратно: в саду очень холодно…

«Зато у неё появился какой-то смысл в жизни», – примиряюще подумал Эйв и последовал совету-просьбе.

– При рождении Лили выглядела иначе, – заметила Ксирата, рассматривавшая малышку из-за плеча короля.

Ирис не ответила. Эйв кивнул свите:

– Оставьте нас.

И они вчетвером – король, королева и две принцессы – направились по извилистой тропинке вглубь парка.

– У Лили на ногах по-прежнему копыта? – мило поинтересовалась Ксирата, срезав ровную ветку дёрена и махнув ей так, что воздух засвистел. – Или уже убрала? Демоны, да будет вам известно, профессионалы в мимикрии. Уверена, окажись Лили в волчьей стае, она отрастила бы и клыки, и хвост.

Ирис оглянулась на неё.

– Это моя дочь, – напомнила спокойно.

– Она – демон, Ирис, – Ксирата покачала головой. – И ладно бы демон. В конце концов, Южные герцоги испокон веков полудемоны, и ничего. Она – демоница. А это куда опаснее. Или ты считаешь, что герцог Асбрант, убивший мать Ширана, был излишне жесток?

Принцесса поёжилась, закуталась в шаль.

– Демоницы столь ужасны, столь беспощадны, что их боятся сами демоны, – упорно продолжила гнуть своё королева. – Именно поэтому на свет появляются полудемоны. Жалящие пламенем с бо́льшим удовольствием связывают свои судьбы и чресла с человеческими женщинами, чем с соплеменницами.

– Она – моя дочь, – глухо повторила Ирис.

– Твоя и полудемона, – беспощадно добила Кси.

Принцесса опустила голову, взяла брата под руку.

– А может быть, и – чистокровного демона, – вдруг заявила королева. – Ты ведь не можешь быть уверена, что Лили – дочь Ширана, разве нет?

– Ксирата! – возмутился Эйв, ощутив, как сильно вздрогнула сестра.

Кси лишь пожала плечами:

– Мы можем деликатно делать вид, что твою сестру никто не похищал и не насиловал. Кроме Ширана, конечно. Но тот хотя бы замуж взял потом. Можем притворяться, что опасности не существует. Как йотпа, сидящая на носу крокодила, зажмурив глаза и решив, что она в норке. Надо ли говорить о последствиях таких решений?

– Лили – дочь Ширана, – нахмурилась Ирис.

– Ты не можешь знать этого наверняка! Да и по срокам…

– Сроки неважны для демонов, – устало отмахнулась принцесса. – Лили долго ждала, прежде чем решила расти. Она могла бы подождать и год, и два, и три, и больше.

Эйв снова заглянул в личико племянницы. Та спала. Тёмные стрелочки ресниц покоились на мягких розовых щёчках. Трудно было поверить, что вот эта крохотная девочка – настоящий монстр. И тут король заметил чёрный шёлк за нежной шейкой.

– У Ширана не было крыльев, – заметил он и покосился на сестру. – Насколько я знаю, полудемоны рождаются бескрылыми. Если Лили – демон лишь на треть, почему она родилась сразу крылатой?

Ирис бросила на него взгляд с упрёком, Кси – с одобрением.

– Ксирата говорит ужасные вещи, Ирис, и, возможно, её словам недостаёт деликатности, но все они – правда, прости. Я видел новорожденную и склонен поверить, что Лили – демон чистокровный, в ихоре которого практически отсутствует человеческая составляющая. А то, что сейчас перед нами – прелестная малышка, это лишь результат мимикрии. Иначе говоря – демоница нас обманывает. До поры, пока не обретёт власть и силу.

– Эйв!

Сестра обернулась к нему, резко остановившись.

– Ты предлагаешь её сжечь, как Асбрант сжёг мать Ширана?

– Ирис, я не люблю историю и не очень хорошо её знаю. Но того, что я знаю, достаточно, чтобы понять: демонам доверять нельзя. Катастрофическая ошибка нашего отца была в том, что он излишней поверил в дружбу с герцогом Шираном. Моя, кстати, тоже. Я искренне считал, что герцог не поднимет восстания. К чему привела наша доверчивость, ты знаешь.

Лицо принцессы закаменело.

– Лилиану пыталась убить Херта, – произнесла Ирис ледяным голосом. – Может быть, с точки зрения государственной безопасности, это был верный поступок. Ты прав, никто не знает, что вырастет из Лили. Как монарх, ты, конечно, должен думать прежде всего о благе Мурсии. Но тогда тебе нужно простить Ширана и поставить его снова защищать Южные земли. А меня отдать ему. Женой, игрушкой, выкупом. Это, клянусь, станет залогом лояльности герцога. А его лояльность – защита Южных рубежей и благо королевства…

Глава 8. Будни демона

Молния разорвала чёрное брюхо неба, и землю вырвало кровавым всполохом. Земля, точно беременная женщина, тряслась в схватках, извергая из себя потоки лавы снова и снова. Лавы и тучи пепла. Ядовитое море кипело, злобно вгрызалось в чёрные скалы так, будто всерьёз намеревалось уничтожить весь континент.

Изиргир, парящий неподалёку, закрыл глаза, вскинул руки, окружая себя защитным куполом, и вошёл в мир силы.

Здесь всё пронзали нити энергии, переплетённые, вспыхивающие разными цветами. Пятый князь, утративший облик, стремительно полетел между ними, ловко уворачиваясь от столкновения. И, наконец, увидел то, что искал: канат из переплетённых тросов, толщиной с колонну, чьё начало и конец терялись вне зоны видимости. Изиргир простёр ладони, выпуская свои жизненные нити, и те, тонкие, будто шёлк, свились змейками, потянулись и, коснувшись каната, слились с его нитями.

Демон прислушался к их трепетанию.

Внизу. Это происходило внизу. Что-то всасывало в себя энергию Йошындара – сердца его княжества. Изиргир содрогнулся от ужаса перед мощью поглотителя. Перекувыркнулся головой вниз и, вновь вернув себе истинное обличье, спикировал, сложив крылья.

Разноцветные потоки замелькали перед глазами, сливаясь воедино.

И тогда Изигир увидел её.

Голубая ящерица с прозрачным гребнем, сидела на стволе и жадно втягивала чешуёй магические потоки, искрясь и вспыхивая электричеством.

Изиргир ударил в неё сверху всей мощью. Вокруг неоново полыхнула сфера, и ящерица обернулась юношей, почти подростком на вид. Очень женственным, тонким, невероятно прекрасным. С ярко-голубыми узкими глазами, вздёрнутыми вверх наружными уголками, с белыми прямыми волосами, собранными в хвост и достигающими юноше до пояса. Облачённый в нежно-голубое, переливающееся серебром, кимоно, маг смотрелся сказочным принцем.

– Мой повелитель, – изобразил ужас Изиргир и упал на одно колено, склонив голову.

Он не забыл выгнуть силу в мягкую подушечку под ногой.

– Ты напал на меня, Пятый князь? – нежным голосом осведомился юноша-ящерица.

– Я не знал, что это ты, о Ниалир, – покаялся Изиргир, прижав руку к груди. – Как мог я ожидать божественного в собственных ничтожных чертогах?

Ниалир криво усмехнулся, отчего его тонкие губы сломались скобочкой.

– Я пришёл, чтобы уничтожить тебя и твой подлый род, твои земли и Йошындар – сердце силы твоей.

Изиргир взглянул на него влюблённым взглядом.

– Какое прекрасное и мудрое решение, о мой повелитель! Воистину светоч ума твоего не ведает тьмы.

Ниалир втянул воздух затрепетавшими ноздрями.

– Не будь я Вторым князем, – прошептал удивлённо и почти по-детски восторженно, – я бы поверил в твою искренность, о Изиргир Нечестивый и Подлый. Даже здесь, в мире силы, от тебя не пахнет ложью!

– Потому что я говорю правду, о Божественный, – промурлыкал Изиргир, преданно взирая на Второго князя снизу вверх. – Да будет воля твоя, мудрейший надо мной и моим родом.

Ниалир скривил губы ещё сильнее.

– Я сейчас сдохну от патоки твоих слов.

– Я буду очень скорбеть, – пообещал Изиргир.

Ниалир поднялся к нему по ледяным ступенькам, возникающим под его босыми ступнями из ниоткуда.

– И ты не спросишь меня, за что я хочу покарать тебя, о Изиргир, сын Илиассы?

– За что ты хочешь покарать меня, владыка? – послушно повторил Пятый князь, не поднимаясь с колен.

Второй приподнял его подбородок серебряным хлыстом и задумчиво вгляделся в лицо, выражающее лишь преданность и восторг.

– Мне говорили, ты встречался с Сератом, Третьим князем. О чём вы разговаривали?

– О любви и преданности к нашему повелителю.

Ниалир наклонился и втянул воздух совсем рядом с лицом Изиргира. Высунул язык, и тот, раздвоенный, голубой, задрожал перед зелёными глазами Пятого князя.

– Лжец и сын лжи! – радостно вскричал Ниалир и наотмашь хлестнул плетью Изиргира по лицу.

Демон чуть вздрогнул, облизал кровь с щёк, носа и лба и улыбнулся:

– Солгал чуток, – покаялся весело. – Сложно быть жалящим пламенем и не лгать. Это входит в привычку, а привычка…

– Я пришёл не для того, чтобы слушать твои глупые речи. О чём вы разговаривали с Сератом?

– Мы строили заговор, – тотчас спалился Изиргир.

– Против кого? – сузил невозможно ледяные глаза Второй князь.

– Против вас, – не стал лукавить Изиргир и тотчас слил союзника: – Серат мечтает стать Первым князем и считает вас недостойным этого титула.

– А ты?

Изиргир захлопал ресницами и улыбнулся по-мальчишечьи, до ямочек:

– А я всего лишь Пятый князь, о владыка. Демон скромный и маленький, что с меня взять?

Ниалир прищурился.

– Ты был с Гором. И вот Гора нет, его княжество вакантно, а ты поднялся до Пятого. Твои предки были Шестыми, даже мудрейшая Илиасса.

– Я защищал моего повелителя, как мог, – скорбно вздохнул Изиргир, не отводя честного взгляда от лица ледяного бога. – Но силы были слишком неравны. Человечки так коварны! Это просто ужас какой-то. Ненавижу человечков. Они гадкие и подлые.

– Именно поэтому ты женился на человечке? – хмыкнул Ниалир.

Изиргир вздрогнул. Тень пробежала по его лицу, но демон тотчас овладел собой:

– Она прикольненькая. Бескрылая. И живёт недолго. Если люди заводят себе собачек, почему бы нам не заводить человечков?

– Отчего ж? – Ниалир пожал плечами. – Вот только, чтобы завести и трахать человечку, не обязательно на ней жениться.

Изиргир когтем осторожно отвёл плеть от своего подбородка.

– Молодости свойственно горячность глупости, – вздохнул и развёл руками.

Ниалир рассмеялся, свистяще-пронзительно:

– А ты молод, Изиргир?

– В душе.

– Ты был женат на Рапессе, истинной демонице. Как после такого прекрасного брака ты мог жениться на… собачонке?

– Рапесса умерла, к моему сожалению. Моё разбитое сердце до сих пор не может смириться с этой трагической случайностью. Вот и заглушаю неиссякаемую боль души человечками…

Глава 9. Учитель мерзости

Она снова была связана туго-натуго, и гибкие каменные лианы давили на ноги и грудь. Айли задыхалась от ужаса.

– Теперь ты не уйдёшь, – шептал Бориаль, эльф далёких земель. – Никуда не уйдёшь, Кариасса. Никогда…

– Прости меня, – шептала Айли, глотая слёзы.

– За что?

– Что я ушла от тебя триста лет назад…

Она уже знала подробности его трагедии. И понимала: разубеждать его в том, что она не Кариасса нет смысла, ведь Бориаль для этого и купил себе метаморфа. Для того чтобы отомстить эльфийке, некогда бросившей его.

– Почему ты это сделала, Кариасса? – патетично провозглашал ушастый, возводя прекрасные очи горе́.

Тут был очень сложный нюанс: надо было отгадать, чего хочет хозяин. Ошибка стоила бы слишком дорого. Кариасса ушла потому, что нашла себе другого, более просветлённого, более могущественного, обладающего большими землями. Эльфы не знают любви, они по природе безэмоциональны, поэтому прекрасная эльфийка просто разменяла одного партнёра на другого и не сочла необходимым как-то смягчить удар. Зачем? Да и Бориаль страдал не из-за разбитого сердца. Растоптанная гордость – вот его печаль.

Думать было тяжело – из-за тяжести лиан кровь не поступала в мозг, и Айли переключилась на образ.

Метаморфы всегда считывали именно его: тот образ, который хранил хозяин. Некоторые из проклятых полагали, что метаморфы – телепаты, но это было не так. Айли не слышала мыслей, она лишь чувствовала образ в сердце, который не всегда соответствовал истинному, но всегда – тому, который запечатлелся.

– Я чувствовала себя ничтожеством рядом с тобой, ты был так велик и прекрасен, что я не могла с этим смириться… – прошептала Айли.

На грудь упала одна плеть, и рёбра заныли. Девушка задыхалась, вытягивалась, силясь вдохнуть. Сердце лихорадочно колотилось, ноги сводила судорога, а по спине и лицу тёк пот. Айли задышала часто-часто, как это делают собаки, когда им жарко.

– А станешь ещё ничтожнее! – вдруг зло процедил Бориаль.

Сверкнул скальпель…

Айли закричала от ужаса и проснулась.

Лёгкий утренний свет через окна вверху, немного заметённые песком. Тишина и плеск воды. Но на груди по-прежнему лежало что-то тяжёлое, каменное, а ноги были спутаны. Неужели сон продолжается?! Она скосила глаза и увидела, что рядом кто-то лежит. Всмотрелась: тёмные вьющие волосы упали на загорелое лицо. Коснулась того, что давило на грудь. Рука. Широкая, большая. Мужская. Пробежала пальчиками по пальцам. Ногти длинные, загнутые книзу.

А тогда, что стискивает ноги?

Осторожно, бесшумно дыша через рот, спустилась ладошкой по своему телу, по талии, по бедру и натолкнулась на…

Хвост! Это был хвост!

Айли сглотнула, вздрогнув от макушки до пяточек.

Провела по мягкому, точно бархатному хвосту, но тот уходил вниз, и чтобы проверить длину, нужно было бы согнуться, а этому препятствовала мужская рука чуть повыше талии. Хвост был довольно толстым – толщиной с запястье…

– Мне нравится твой настрой, сладенькая, – хрипловатый шёпот в ухо заставил Айли вздрогнуть.

Она отдёрнула руку.

– Продолжай, – порекомендовал Изиргир (Айли только сейчас поняла, кто с ней лежит).

Она оглянулась и увидела его мерцающие зелёные глаза, усмешку, и услышала, как сбилось его дыхание, став рваным. И всё внутри похолодело.

– Ты знала, что прикосновения к хвосту для демона интимнее, чем к пенису? – полюбопытствовал Изиргир, ухмыляясь.

Айли снова вернулась к образу и вдруг поняла: скорее всего, Елисель бы заинтересовалась. Или отшила бы грубо, или решила бы провести эксперимент. Отшивать нельзя, ведь Айли должна соблазнить демона, и это вроде начало получаться… Значит, надо продолжать. Она удержала естественную дрожь ужаса и заставила себя провести ладонью по хвосту вверх.

Хвост вдруг ожил, изогнулся, и его кисточка легко протанцевала по коже ноги, защекотала внутреннюю сторону бедра и коснулась сокровенного.

Айли вскрикнула, невольно отпрянув. Задрожала.

Она должна…

Закрыла глаза и заставила себя раздвинуть ноги. В конце концов, не в первый и, вероятно, не в последний раз. Коснулась своей груди, смяла сорочку. Влажный, горячий язык обжёг её шею… «Я это сделаю… я справлюсь…».

Внезапно хвост выскользнул из-под подола, Изиргир отстранился и спрыгнул с кровати. Айли залила новая волна ужаса. Что-то не так… что-то пошло не так, но что? Образ Елисель бился, пульсируя среди кокона страха, и Айли никак не могла разглядеть, как бы отреагировала та.

– Я тебе не нравлюсь? – прямо спросила его.

Кажется, Елисель не отличалась церемонностью обращения. Открыла глаза и принудила себя с вызовом заглянуть в его лицо. Изиргир неожиданно оказался… задумчивым.

– Что не так? – Айли сделала ещё одну попытку.

– Да нет, всё так, – как-то мягко, почти ласково ответил демон, и Айли снова съёжилась от ужаса. – Пошли завтракать.

«Он просто голоден», – поняла девушка, но страх не хотел уходить. Ей хотелось попросить его отвернуться, пока она одевается, но Елисель… Вряд ли Елисель стала бы стесняться того, на кого едва не залезла минуту назад. Айли развязала горловину сорочки, взялась за подол почти окоченевшими руками…

– Жду тебя на кухне, сладенькая, – подмигнул Изиргир и прыгнул в бассейн, рыбкой уходя под порог.

Айли растерялась. Она ему что, не нравится просто? Но ведь он сам… Однако без него стало легче дышать. «Мне просто нужно время на подготовку», – успокоила метаморф сама себя. Умылась, привела себя в порядок, распахнула дверцы шкафа-стены и сразу увидела одежду Елисель: штаны, куртки, рубахи… М-да. Вот этим всем демона не соблазнить…

И всё же пришлось брать что есть.

Айли натянула нижнее бельё, без лифчика, штаны и рубашку, которую выпустила поверх штанов и подпоясала самым толстым из найденных ремней так, чтобы сквозь ткань отчётливо проступала грудь. Грудь у Елисель, правда, большой не была. Жаль. Было бы неплохо что-то ещё вылить на себя, чтобы ткань сделалась полупрозрачной. Чай? Обуваться девушка не стала. Изиргир ходит босиком, может, ему и босые девушки нравятся? Стоило проверить.