Цена одного дня

Пролог

— Проклятье! Заткни ее! — рявкает Люков, отнимая мобильник от уха.

Чертов джип мчит по ночному городу, игнорируя сигналы светофора и ограничения скорости. Я изо всех сил брыкаюсь на заднем сиденье между Фазой и Черепом — главными доверенными лицами и помощниками Люкова, не теряя надежды хотя бы укусить или поцарапать кого-нибудь из них. Мне все же удается вытолкнуть кляп изо рта и плюнуть лысому прямо в морду.

— А ну, останови тачку! — ору я, коленом пнув по спинке водительского кресла.

В ту же секунду резко развернувшийся Люков тычет мне пушкой в лоб. Даже в полумраке салона вижу, как меня насквозь прожигают его черные глаза-воронки.

— Еще раз пикнешь, и тебе потребуется трепанация черепа, — шипит он, взводя курок. — Да, Шаман, — продолжает говорить в трубку, не отнимая дуло пистолета от моей головы. — Я же сказал, товар уже на подходе. Скачок курса ничего не меняет. Сделка состоится, как условились месяц назад… Я знаю, — смеется он мерзко и отталкивающе, а у меня от страха во рту пересыхает.

Вытерший свою рожу Череп с рыком бросается на меня, но Люков вдруг переводит пушку на него.

— Э, нет! Сядь на место. И уймитесь уже!

Второй рукой он открывает бардачок, достает оттуда рулон строительного скотча и швыряет его Фазе.

— Залепи ей рот! И вообще, всю можешь обмотать. Задрала, истеричка!

Убрав пушку, он снова ровно садится на своем законном переднем сиденье и пальцами потирает висок. Голова у него, видите ли, разболелась. Тяжко же хрупкую беззащитную девушку вытаскивать посреди ночи из собственного дома.

Я больше даже не пытаюсь дергаться. Позволяю этому бледнолицему упырю заклеить мне рот, обмотать руки и ноги.

Ну вот, радость-то какая. Прямо в пижаме, из-под одеяла в лапы опасного бандюгана. И что он собирается со мной делать? Девственность мою не продать: давно потеряна. Стриптизерша из меня не выйдет: то еще бревно. И на органы вряд ли сгожусь: букет хронических из детства тянется…

— Ты бы послушала сначала, — уже спокойнее говорит Люков, наведя на меня зеркало ветрового стекла, в отражении которого сверкают его опасные глаза. — Не надейся, что утром вернешься домой. С этой минуты твоя жизнь принадлежит мне. Хочешь дожить до утра — будь послушной девочкой. Еще раз ты взбрыкнешь, и я тебя так накажу так жестко, что станешь молить о пуле. Поняла?

«Ненавижу тебя, больной ублюдок», — думаю я, но в ответ молча киваю.

— Ты будешь платить за каждый новый день для себя, — добавляет Люков. — И может быть, когда-нибудь я тебя отпущу. А сейчас… — он передает Черепу продолговатый футляр, в котором лежит наполненный чем-то шприц, — ты немного поспишь.

Едва я взвываю через наглухо залепленный рот, как лысый вгоняет иглу мне прямо в бедро. Нога мгновенно отнимается, а через секунду перед глазами начинает плыть. Я до последнего держусь за остатки сознания, но не выдерживаю и падаю прямо на колени Фазе.

— Кайф! Тишина-то сразу какая, — последнее, что я слышу, теряя сознание.

Глава 1. Люков

Я лишь собирался решить вопрос с прокурором, который создает проблемы моим партнерам, а встретил ее. Трудно было не узнать это запоминающееся лицо. Она уже давно залезла ко мне под кожу. Два года я искал эту суку. Никогда бы не подумал, что она дочь сраного прокурора из загнивающего городишки. Зато я одним выстрелом убил сразу двух зайцев: и прокурор теперь на крючке, и эта поганая тварь заплатит мне за все.

В самолете она спит. Это безмерно радует, потому что я просто хочу тишины. Я теряю в прибыли из-за внезапного скачка курса, но не могу вдруг изменить условия сделки, потому что мой тупой юрист не предусмотрел форс-мажорные обстоятельства. С Шаманом лучше поддерживать дружеские отношения. Он большой авторитет в наших кругах, и если ему не понравится сделка со мной, то я наживу немало врагов среди его сторонников.

— Заприте ее в комнате с решетками на окнах, — распоряжаюсь я, когда Череп вносит ее в мой особняк. — Фаза, ты будешь за ней присматривать.

— Люк! — пытается он соскочить.

— Это приказ! — шиплю я, ослабляя галстук. — И отправьте ко мне Беллу.

Ухожу в кабинет, где наливаю себе виски, закуриваю и располагаюсь на кожаном диване. Белла, моя ассистентка, появляется минут через тридцать. Мокрая. В одном лишь откровенном шелковом халатике.

— Почему так долго?

— Я купалась, — мурлычет она, сверкая белоснежными зубками в полумраке кабинета, и дефилирует ко мне, кокетливо размахивая поясом.

— Опять голая? Не жалуйся потом, если тебя кто-то отымеет.

Она собирается усадить свой зад ко мне на колени, но я останавливаю ее одним вопросом:

— Досье?

Цокнув языком и закатив глаза, она разворачивается, идет к моему столу и наклоняется так, чтобы я видел ее упругие булки. Берет со стола папку и возвращается ко мне.

— Вот. Не знаю, что вы в ней нашли, босс. Обычная серая мышь.

— Не твое дело. — Я тушу сигарету, отставляю стакан и беру папку. — Ты что-то хотела?

Белла скрещивает руки на груди:

— Может, я вам хотя бы массаж сделаю?

— Пожрать мне лучше принеси.

Взмахнув волосами, она выходит из кабинета, цокая каблуками, и хлопает дверью. Наконец-то оставшись в одиночестве, я могу узнать, что за птичку запер в своей клетке.

Ева, значит… Так-так-так… Двадцать четыре года. Разведена. Работает в библиотеке.

У меня шары на лоб лезут. То, что я уже знаю о ней, и библиотека как-то совсем не сочетаются.

Стук в дверь не отвлекает меня от бумаг, но голос Черепа заставляет захлопнуть папку.

— Сучка очнулась, Люк.

Оставляю досье на диване, допиваю виски и встаю, снимая пиджак и подворачивая рукава рубашки.

— Что ж, пойдем знакомиться с ней поближе.

Глава 2. Ева

Фаза коленом упирается в кровать, на которой я лежу, совершенно обездвиженная, с жуткой тошнотой и головокружением после той дряни, что в меня вкололи.

— Разлеплю рот, если не будешь кусаться, — говорит он, примирительно показывая мне ладони.

Я моргаю в знак согласия, и он осторожно снимает скотч с моего лица. Я шевелю челюстью и охрипшим после сна голосом прошу:

— Пить.

Кивнув, он тянется к графину на прикроватной тумбочке, а я взглядом обвожу огромную комнату с высоченным потолком и тяжелыми портьерами на окнах с решетками. На улице светят фонари, разрезая ночную тьму и указывая на то, что я нахожусь на втором, или даже третьем этаже.

В комнате прохладно, темно-бордовые и коричневые тона нагнетают, а в светильнике плавают жуткие кроваво-красные пузырьки.

Фаза помогает мне попить, приподняв голову. Я замечаю, как он хмурится, изучая меня взглядом и будто сомневаясь, но даже знать не хочу, что в голове этого бандюгана, его братьев и особенно босса.

Впервые я увидела их вчера, когда они заявились к моему отцу и три часа давили на него, чтобы он отстал от их партнеров. Если бы я знала, что за гости у нас, ни за что не вошла бы в кабинет. До сих пор помню, как налились кровью глаза Люкова, когда он увидел меня. Помню, как отпала челюсть Фазы, и он что-то шепнул своему боссу. Как они быстро завершили разговор и ушли. Но ночью же вернулись, вытащив меня прямо из постели и, ничего не объясняя, запихнули в машину.

— Слушайте, ребята, вы меня с кем-то спутали, — произношу я.

Фаза хмурится еще сильнее, убирает стакан и успевает встать с кровати, когда в комнату важно входит его босс. Щелкнув затвором, тот убирает пистолет за спину, подворачивает рукава своей рубашки и задирает подбородок, встав перед широкой кроватью. Минуту он просто прожигает меня своими глазищами и поджимает губы, в обрамлении аккуратно стриженой щетины. Потом кивает Черепу, и тот освобождает мои руки и ноги.

Запястья и лодыжки охватывает огнем, и я чуть морщусь, подгребая под себя ноги.

— Оставьте нас, — велит Люков и дожидается, пока Фаза и Череп выйдут.

«Это их вожак — Владислав Люков, — рассказывал мне отец, когда они ушли, а я отпаивала его пустырником. — Лысый — Череп. Ему плевать, котенка или человека утопить. Молодой — Фаза. Его отец всю жизнь работал на мафиозную семейку Люковых. А когда его прихлопнули, те взяли парня под свое крыло».

Люков пальцами зачесывает свои смоляно-черные волосы назад и скрещивает мощные руки на широкой груди.

— Здорово, что ты молчишь, — наконец говорит он. — Твое послушание — это первый шаг к свободе. Как я сказал ранее, теперь ты моя собственность. Будешь плохо себя вести, я буду делать с тобой все, что захочу.

— С чего ты решил, что я твоя собственность?! — выпаливаю я. — Я тебя, козла, впервые в жизни вижу!

Глаза Люкова сужаются и становятся еще колючей.

— Считай, что сегодняшний день я тебе дарю. А завтра начнешь отрабатывать. Как только откажешься, я тебя грохну.

— И как долго мне работать на тебя, больного ублюдка? — фыркаю я.

На его лице перекатывается сталь желваков.

— Пока я не решу, что ты заслужила свободу! — рявкает он.

— Тогда можешь сразу пристрелить меня!

Люков выхватывает пистолет, бросается на кровать, пригвождает меня к ней и тычет дулом под мой подбородок. В мой нос ударяет запах дорогого парфюма, выдержанного коньяка и сигарет[1], усиливая мое головокружение, из-за которого хочется залезть под холодный душ.

— Следи за своими словами, птичка! — шипит он, нависнув надо мной. — Думаешь, меня удовлетворит одна пуля? Для начала я пущу тебя по кругу. Заставлю головой об стену биться. Потом еще раз пущу по кругу. Это будет продолжаться снова и снова, пока ты не превратишься в кусок мяса. И только тогда я скажу «фас» Черепу, чтобы он медленно… очень медленно тебя убивал, отрезая пальцы — один за другим. Не думай, что умереть от моей руки проще, чем работать на меня.

Страх сковывает меня так, что слова Люкова эхом повторяются в моей голове, вдалбливая в меня, насколько серьезно я попала.

Он отнимает от меня пистолет и встает.

— Утром тобой займется Белла. Там ванная. Сбежать даже не пытайся. Округа напичкана камерами и датчиками движения. В моем поместье круглосуточно тридцать человек охраны прочесывает каждый сантиметр периметра. Если что-то понадобится, обращайся к Фазе. Он твой надсмотрщик…

Упомянутый Фаза без стука распахивает дверь и указывает Люкову на телефонную трубку в своей руке.

— Люк, это док.

Босс меняется в лице. С презрением оглядывает меня с головы до ног, добавляет:

— Отсыпайся. Завтра нас ждет тяжелый день, — и выходит из комнаты, взяв у Фазы телефон. — Да, док, на связи…

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает Фаза, как-то растерянно смотря на меня.

— Нет. — Я откидываю голову на подушку и тяжело вздыхаю, слушая, как отдаляются шаги и голоса. — У меня все есть… И даже больше…

[1] Употребление алкоголя (безопасной дозы не существует!) и курение (в дыме сигарет содержится более 30 ядовитых веществ!) опасно для вашего здоровья! Автор категорически осуждает любые вредные привычки!

Глава 3. Люков

В больничной палате ничего не меняется. Медсестра с сиськами, как боксерские груши, по пути накидывает халат мне на плечи. А когда я переступаю порог, прекращает напоминать мне правила поведения в палате интенсивной терапии.

— Владислав Андреевич, очень рад, что вы так быстро приехали. — Док пожимает мне руку, а я сразу перевожу взгляд на койку, где под проводами лежит человек-растение.

Его глаза открыты, но зрачки совсем не двигаются.

— Когда это случилось? — спрашиваю я, подходя к койке и садясь на свой законный стул.

— За час до моего звонка. Поймите, я должен был убедиться…

— Он нас видит? — Я заглядываю в безжизненные серые глаза.

— Он как младенец, Владислав Андреевич. Он может видеть нас, слышать, возможно, понимать. Но о выздоровлении говорить еще рано.

— Но это же первый шаг? — Я поднимаю лицо, желая вцепиться в глотку доку за то, что он мямлит.

— Видите ли, утверждать что-то сейчас слишком рано. Егор два года провел в коме. Мы сочувствуем вам. Но ведь мы вместе с вами прошли этот путь. И пойдем дальше, до конца, как и обещали.

— Просто скажите, когда он поправится?! — срываюсь я, а Череп уже тянется к пушке в кобуре.

— Владислав Андреевич, — громче и убедительнее твердит док, — он не с велосипеда упал. На восстановление могут уйти дни, недели, месяцы, годы. Порой пациенты, проведшие в коме месяц, десять-пятнадцать лет возвращаются в норму. А жизнь Егора два года поддерживается аппаратами. Наберитесь терпения. Завтра к нам прибудут мои зарубежные коллеги. Мы проведем все необходимые анализы и подберем наилучшее лечение для Егора, чтобы он как можно скорее покинул эти стены и вернулся в семью. Но вы должны понимать, что как раньше уже не будет. Он может никогда не заговорить, потерять зрение, слух. Он может остаться прикованным к инвалидной коляске. Побочных эффектов очень много. Вы должны быть готовы ко всему.

Я снова смотрю в глаза Егора, беру его совсем усохшие пальцы в свою руку и сжимаю.

— Держись, мать твою, ты же боец, — рычу сквозь зубы, не зная, кого благодарить за то, что он очнулся: бога, свои бабки или дока. — Мы же с тобой так с парашютом и не прыгнули… — горько улыбаюсь кривой улыбкой, вспоминая те треклятые сертификаты, которые так и лежат в моем сейфе. Презираю себя за то, что уделял ему так мало времени, всегда находил дела важнее, и как итог — едва его не потерял. — Док, сделайте все на высшем уровне, — прошу я.

— Как всегда, Владислав Андреевич.

Я нехотя встаю, отпуская слабую руку, но теперь тепля надежду, что скоро Егор выкарабкается.

— Что нужно подписать?

Док указывает на медсестру.

— Анна вас проводит.

Та растягивает свои уколами увеличенные губищи, которые наверняка по выходным красит яркой помадой, и в блестящем проститутском платье тусит в ночных клубах, где подцепляет типов, нуждающихся в медсестричке.

Она провожает нас с Черепом в кабинет, дверь которого очень медленно открывает, выпячивая зад. Я наклоняю голову, чтобы лучше прикинуть габариты, пока они мигают огнями, и через плечо смотрю на Черепа. Тот понимающе кивает, оставшись за дверью.

Работает ртом Аннушка толково. Как раз то, что мне сейчас нужно: после гребаного прокурора и его мелкой сучки дочурки. Может, улучшение состояния Егора — знак свыше за то, что не прикопал эту семейку? А охренительный минет — награда?

Я запрокидываю голову, вторгаясь в бесстыжий рот медсестрички, и когда перед глазами уже вспышками зарождается оргазм, у меня звонит телефон. Не переставая долбить Аннушку в глотку, я отвечаю потревожившей меня Белле:

— Чего тебе?

— Что мне делать с этой овцой, босс? — спрашивает она, по чавкающему звуку явно перебирая жвачку языком.

— Подготовь ее для встречи с Шаманом… — шиплю я и втягиваю воздух сквозь зубы, кончая в рот медсестрички. — О-о-ох… Бел-ла…

— Господи, вы что там, трахаетесь? — Я прямо вижу, как она закатывает глаза.

— Растолкай Фазу! — рычу я, злясь за обломленный кайф. — Он скажет, что делать! — и выключаю телефон.

Стоя на коленях, Аннушка пальцем вытирает свои испачканные губы и облизывается, глядя на меня с покорностью. Я достаю из бумажника пару зеленых купюр, швыряю на ее грудь, ставлю подпись в приготовленном согласии и, звякнув ширинкой, покидаю кабинет. У меня еще дел по горло!

Глава 4. Ева

Меня будит какая-то девица в кожаном платье, едва прикрывающем грудь и попу. Ее волосы собраны в тугой хвост, на лице десять слоев штукатурки, а во рту жвачка, то и дело, вздувающаяся пузырями.

— Вставай, спящая красавица, работать пора! — Она брякает пультом о тумбочку и, пока на окнах раздвигаются портьеры, уходит в ванную, откуда тут же доносится шум воды. — Ну ты что там, опять уснула? Шевелись!

Я вылезаю из постели и шлепаю в душ. Пытаюсь начать соображать, долго стоя под прохладной водой, еще дольше моюсь, оттягивая время, а потом сушу волосы.

Возвращаюсь в комнату и вижу на заправленной кровати новый комплект белья и платье, а мою пижаму горничная уже уносит за дверь.

— Что это?

— Твой новый гардероб, — поясняет девица, сидя в кресле и своими наманикюренными пальчиками тапая по сенсору планшета. — Кстати, меня Беллой зовут. Босс приказал мне тобой заняться. Поэтому давай сразу условимся не создавать друг другу проблем?

Я пожимаю плечами.

Платье мне не нравится. Да и белье я предпочитаю простое, без вычурностей. Не понимаю, зачем мне наряжаться!

Стоит одеться, как в комнату стучится и входит Фаза.

— Идем позавтракаем, — зовет он меня.

Обтягивающее платье меня раздражает. Оно больше сгодится для свиданий, но никак не для повседневного ношения. Поправляя его, я иду вслед за Фазой и замечаю, что нахожусь просто в огромнейшем особняке — буквально в замке.

— Это что, неприступная бандитская крепость? — бурчу я, когда мы выходим на террасу с видом на цветочный сад. Здесь на круглом столике нас ждет завтрак.

Фаза любезно выдвигает для меня стул и садится сам. Пальцами стучит по приготовленной здесь папке, задумчиво глядя на меня, и, наконец, улыбается:

— Ешь.

Под его пристальным взглядом я разделываюсь с вкусной яичницей с беконом, сыром и зеленью, пью кофе с круассаном и еще получаю мороженое от здешнего шеф-повара, которое дегустирую, глядя на трудящегося садовника.

Фаза, отделавшись лишь кофе, велит убрать со стола и открывает папку.

— Это Шаман. — Он протягивает мне фотографию круглолицего азиата лет шестидесяти. — Под его контролем весь наш бизнес в Средней Азии. Месяц назад Люк заключил с ним договор о реализации товара по его трафику. Наш новый юрист напортачил с доками, не учтя форс-мажорные обстоятельства. Курс скакнул, и теперь мы в заднице. У Люка репутация. Он не может унижаться, прося об отсрочке или изменении условий сделки. Либо он оставит все как есть, и это сильно ударит по нашей финансовой стабильности и заденет его авторитет в наших кругах. Либо заставит Шамана сыграть по своим правилам, останется в плюсе и сохранит этот авторитет.

— М-м-м… — тяну я, поведя бровями. — Понятно. Моя роль в этой контрабанде какая?

— Это сын Шамана — Фархат. — Фаза протягивает мне другое фото. — В узких кругах — просто Фара. Он доверенное лицо своего отца и бывает с ним на всех крупных сделках. Его слабость — красивые женщины. Но Шаман не дурак. Сразу узнает подставное лицо, если оно — подобие Беллы. Ты с теневым бизнесом не знакома. Подозрений не вызовешь.

— Вы что, кретины? — Я ставлю креманку поверх фотографий. — Я не буду с ним спать!

— Ну до этого дойти и не должно, иначе Шаману будет проще тебя убить, чем заглаживать вину перед Люком. Твое дело — соблазнить его и выставить все так, будто он тебя домогался. Шаман знает о слабостях сына и не будет глубоко копать. Ему тоже не хочется прослыть мелочным. Он просто покроет наши убытки.

— Вот так, значит? Без подготовки, без проверки? Засунете меня в логово азиатских бандитов, которым я могу рассказать, что вы силой заставили меня пойти на это, и попросить помощи?

— Рискни! — Фаза захлопывает папку и откидывается на спинку плетеного кресла, поглядев на открывающиеся ворота, в которые въезжает черный глянцевый автомобиль. — Шаман не побрезгует перепродать тебя в какой-нибудь восточный гарем. Поверь, они существуют. А ты теперь просто оболочка. Без имени, без прошлого, без настоящего. А будущее только от тебя самой зависит.

Я сглатываю от его холодного тона. А по виду и не скажешь, что такой жестокий. Выглядит вполне милым и даже дружелюбным.

— Вы для этого меня украли? Другой претендентки не нашлось?

Наши взгляды встречаются, и Фаза хмурится, поджав губы.

Вышедший из машины Люков быстро пересекает двор в сопровождении Черепа и поднимается на террасу. Проходя мимо нас, ни на секунду не задерживается, лишь по пути сказав:

— Жуткое платье. Пусть Белла подберет что-то элегантнее.

В дверном проеме появляется сама Белла с оправданиями:

— Бюджетный вариант, как и просили, босс.

Остановившись возле нее, Люков оборачивается, приспускает очки, оценивающе оглядывает меня, словно прикидывая, за сколько можно продать, и говорит:

— Заверни ее в пару тысяч евро. А то я будто на распродаже ее нашел. Даже наш Череп на нее не взглянет, не то что Фара.

Череп и Белла тихонько посмеиваются, а Люков скрывается в особняке.

Да, так меня даже в библиотеке не унижали!

Глава 5. Люков

За дверями своего кабинета я снова просматриваю досье на птичку. Надо будет похвалить Беллу. Быстрее и лучше нее инфу для меня еще никто никогда не пробивал. Но что-то тут не сходится.

Достаю из ящика стола другую папку. В ней только одно фото двухгодичной давности — скрин видео с камеры наблюдения: улыбающийся Егор за руку с девицей в темных очках выходят из кинотеатра.

Это было за день до…

Откидываюсь на спинку кресла и, запрокинув голову, вспоминаю, как пульсировала моя башка от адреналина в клубе, в то время как спасатели боролись за его жизнь. До сих пор помню лица шлюх, трущихся о мои колени. Помню голос бледного Фазы, сообщившего мне о трагедии. Все, сука, помню! Даже то, что мне на хрен не упало!

Подскакиваю с кресла и расшвыриваю документы в стороны. Наливаю себе виски, осушаю стакан двумя глотками и швыряю его в стену. Как раз в тот момент, когда в дверь стучатся.

— Я занят! — рычу, рухнув в кресло и запустив пальцы в волосы.

Дверь все равно открывается, и под ногами входящего Фазы хрустят осколки дорогого хрусталя.

— Люк, нам надо поговорить.

Он прикрывает дверь, не хлопая.

— Ты ей все разжевал?

— Да, с Евой проблем нет. Смышленая. — Фаза садится в кресло напротив и, помявшись, добавляет: — Люк, что-то с ней не то.

— Что именно тебя напрягает?

— Может, я к Кэпу смотаюсь? Покажу ему фотки, расспрошу еще раз.

После того, как Кэп меня обвинил в случившемся, я зарекся к нему обращаться. Два года старика не видел. Да и тот из своего колхоза не вылезает: рыбалка, самогон, баня — вся его жизнь.

— Нет! — отрезаю я. — Это она. И я эту мразь убью.

— Но ты же…

— Сказал, что отпущу, когда отработает? — усмехаюсь я. — То, что она сделала, нельзя отработать. Поможет мне уладить назревшие за эти два года вопросы и получит свою законную пулю в лоб. Вот ее свобода, — шиплю я, подавшись вперед. — И не думай, что если вы мило поворковали, то она ангел. Завтра на больничной койке можешь оказаться ты. — Я вкладываю в свой зачерствевший голос хоть каплю тревоги за этого парня, и он согласно кивает. — Иди проследи, чтобы Белла все сделала, как надо. Я посплю.

Сон мне не помешает: я двое суток на ногах.

Заваливаюсь на диван, с которым давно породнился, и впервые за последние два года поверив, что все может наладиться, вырубаюсь.

На закате меня будит Белла, держа в руках чистый костюм и туфли. Надув и лопнув розовый пузырь, перекатывает жвачку языком и мямлит:

— Опаздываете, босс.

Тру глаза, садясь, и морщусь, глядя на ее сочную фигурку в кожаном платье.

— Дуешься, что не ты со мной едешь? — с сонной хрипотцой спрашиваю, читая обиду на ее стервозном лице.

— Шаман меня знает, — вздыхает она, делая вид, будто ее самолюбие ничуть не задето. — А еще он знает, что вы не рассматриваете меня всерьез.

— Умница.

Я встаю и иду в душ, по пути снимая смятую рубашку.

Холодная вода бодрит. Остыв, смываю с себя остатки дремоты, оборачиваю бедра полотенцем и возвращаюсь в кабинет.

Белла сидит на углу стола, положив ногу на ногу, и с закрытыми глазами качает головой. Тяну за провода, вынимая наушники из ее ушей, и она распахивает свои пушистые ресницы. В глазах так и полыхает злость.

— Белла, кончай. Тебя мне никто не заменит.

— Это что? — Она из-за спины подает мне собранные с пола документы с фотографиями. — Это она, да?

— Тебя это не касается. — Я сдергиваю с себя полотенце и начинаю одеваться. — Если Фаза доложит мне, что ты лезешь в это дело, я буду огорчен. Имей в виду, когда вдруг появится желание подсыпать в ее кофе цианистый калий.

Белла меняется в лице, спрыгивает со стола и, шагнув ко мне вплотную, подтягивается на носках.

— Мне тут новенький спорткарчик приглянулся. Имейте это в виду, босс, когда вдруг появится желание расслабиться.

Не дав ей уйти, хватаю ее за шею и нависаю сверху.

— Не забывай, Беллочка, из какого дерьма я тебя вытащил! А расслабиться я и в собственный кулак могу. Он у меня без заскоков.

Она испуганно хлопает ресницами и судорожно кивает. Стоит мне отпустить ее, как она бегом выскакивает из кабинета, хлюпая носом и пряча слезы.

Будь со своими людьми мягким, говорил мне отец, они — твоя семья. Вот только он не учитывал, что эта семья — самый коварный гадюшник, где каждый ищет выгоду для себя. И когда делаешь им поблажки, они окончательно садятся к тебе на шею. А потом случается так, что твой брат превращается в растение, потому что один не доглядел, другой вовремя не доложил, а третий вообще болт забил на работу.

Вдыхаю поглубже и, стараясь концентрироваться на предстоящей встрече с Шаманом, привожу себя в порядок.

Через полчаса стою во дворе, зверея из-за того, что птичка опаздывает.

— Что-то они долго, — вздыхает Череп и встречается с моим взглядом.

Глава 6. Ева

Люк со мной не церемонится. Грубо заталкивает меня в салон, потом садится сам. Я отодвигаюсь от него как можно дальше. Через минуту машина трогается с места и выезжает со двора.

— В общем, расклад такой, — начинает Люков, глядя в окно, а не на меня. — Ты наверняка бывала на именитых приемах со своим отцом. Знаешь, как ведут себя богатые женщины при успешных мужчинах.

Я невольно вспоминаю Макса, из-за которого опозорилась на одном из таких приемов, после чего наш брак дал трещину и пополз по швам. Как результат — депрессия, а потом и конец моей так и не начавшейся карьеры. И только полгода назад я нашла в себе силы вернуться в общество, но сначала туда, где потише и поспокойней — в библиотеку. Первые два месяца книги переплетала, потом вошла в штат. На мизерность зарплаты было плевать. Меня интересовала возможность отвлечься и реабилитироваться после Макса. Только начала с коллегами ближе общаться, кофе пить после работы, в выходные гулять, записалась в салон красоты, чтобы вернуть себе былую яркость, как свалился на меня босс гребаной мафии!

— Ты слушаешь меня?! — Он пальцами щелкает перед моим лицом.

— А? Да. Конечно, я знаю, что такое уверенная в себе женщина, — отвечаю я.

— Лишнее не болтай. Не кокетничай при Шамане. Для этого у тебя будет поле деятельности в виде Фары. Запомни, Фара всегда опаздывает. Значит, у тебя будет время произвести на Шамана положительное впечатление. Он должен поверить, что ты не просто моя спутница на вечер, а женщина, на которую у меня серьезные намерения. — Люков достает из кармана маленькую коробочку и открывает. Из ее глубины сверкает кольцо с внушительным бриллиантом. — Надень. Если Шаман поверит тебе, то не придется крутить хвостом перед Фарой. Он доплатит мне в качестве свадебного подарка.

— Мне что, надо сыграть роль твоей невесты? — спрашиваю я, дрожащей рукой пытаясь вытащить кольцо из коробочки. Не уронить бы его, а то будем потом полночи его искать под ногами.

— Да, — фыркает Люк, явно не любящий, когда переспрашивают. Так и не дождавшись результата моей возни, он сам вынимает кольцо, берет меня за руку и сам надевает кольцо. К счастью, то как раз моего размера, будто на заказ сделанное. — И главное, — вздыхает он, отпустив мою руку и пронзительно посмотрев мне в глаза, — я не целую женщин.

— Очень ценная информация, — бурчу я, не имея интереса к чужой личной жизни, и тихо радуясь, что эта пытка обойдет меня стороной.

— Да, эта информация очень ценная. Потому что об этом знают все. Если Владислав Люков поцеловал женщину публично, у него явно к ней интерес не на одну ночь.

— Да ты крут.

— Не язви! — Он хватает меня за горло и запрокидывает голову назад.

— Отпусти, синяки будут, — хриплю я, чувствуя, что его пальцы вот-вот добавят в список его жертв мое имя.

Люков ослабевает хватку, склоняется к моему уху и шипит:

— Никогда не смей со мной шутить. Кто угодно, только не ты.

— А у тебя что, непереносимость библиотекарей? — спрашиваю, но тут же прикусываю язык.

Он отодвигается от меня, поправляя рукава своего пиджака.

— Шаман должен поверить в наш спектакль.

— А как потом ты всем объяснишь, почему я не рожаю тебе бандитских наследников?

— Это уже моя забота.

— Ладно. Есть вопрос по моей заботе. Если что-то пойдет не так…

— …тебя шлепнут, — договаривает Люков. — Не я, так Шаман.

— Чудно, — натягиваю я улыбку, переводя взгляд в окно, за которым проносятся деревья, освещаемые фарами.

Выпрыгнуть бы из машины, но дверь заблокирована. Выходит, мне никуда не деться от своей участи.

— Спасибо за ваших творцов красоты. Хоть умру в приличном виде.

— Тебе не все равно, в каком виде тебя в лесу закопают?

И за что он взъелся на меня? Неужели из-за отца. Он у меня человек гордый, справедливый, плясать под дудку бандитов никогда не станет.

Пытаюсь отвлечься на тачку. Салон просторный, шикарный, и пахнет приятно. Или это парфюм Люка? Кажется, он. Древесный, с нотками ментола и чего-то горьковатого в пределах нормы.

— Не налегай на коктейли, — продолжает Люков. — Не проси закурить, если только позже, у Фары. Сразу с ним не флиртуй. Дай ему приглядеться к тебе. Найди повод уединиться так, чтобы я не мог тебя проводить, а он не отказался. Дам тебе полчаса. К этому времени у Фары должен быть стояк. А дальше Шаман сам все сделает.

— А если ты опоздаешь?

— Помни о том, что у тебя нет выбора. Я не опоздаю.

Мы подъезжаем к неизвестному мне ночному клубу, и до меня вдруг доходит, что я никогда о нем не слышала. Хотя когда-то с Максом во всех побывала.

Дверь нам открывает водитель. Первым выходит Люков, следом я, натыкаясь на его руку.

Боже, какая галантность!

Я вкладываю свои пальцы в его ладонь и, выпрямившись, поднимаю лицо. Темные глаза Люкова иглами прокалывают меня.

— Игра началась.

— Да, босс, — отвечаю я, придав своему голосу максимум уверенности.