Цена Победы

Небо над Берлином окутывал сизый дым.

Олег прокашлялся, избавляясь от пыли в лёгких. Он всё бы отдал за глоток свежего воздуха. Но апрельский ветер доносил лишь аромат войны: гарь с медным привкусом крови.

Выстрелы превращались в поток несвязных звуков. Бои продолжались, но немцы отступали всё дальше. Олег сделал передышку, пока командир обсуждал новый план контратаки по телефону. Рядом с ним курил Дима Матвеев, восемнадцатилетний новобранец, присоединившийся к ним из Минска. Как в парня лез дым в такой атмосфере – вопрос посложнее, чем то, повесят ли Гитлера или четвертуют, привязав к танкам.

-А ведь раньше здесь жили аристократы! – рассмеялся Дима, показывая рукой на развалины квартиры.

-Немцы всегда с жиру бесились, - сплюнул Олег. – Считали себя выше других, твари. И где они сейчас? Жмутся как крысы по собственным подвалам!

-Видела бы сейчас мамка меня… дала б подзатыльника за курево. Всё бы за это отдал… пусть бы и била, лишь бы…

Матвеев замолчал, отворачиваясь к пробитой пулями стенке.

Олег прикусил губу. Родителей Димы не стало от взрыва бомбы. Но им повезло гораздо больше, чем тем беларусам, которых заживо сжигали в собственных хатах…

Чтобы как-то отвлечься, Олег осмотрел квартиру. И правда, когда-то здесь жили буржуи. Яркие обои, картины в позолоченных рамках, множество скульптурок, изображавших обнажённых женщин. Мебель хоть и поломанная, была из дорогого дерева. В центре гостиной стоял абсолютно целый рояль, на котором ни царапины. Поразительное чудо, учитывая горящие руины вокруг.

В треснутом наполовину зеркале, отражался сам ефрейтор. Олег почесал небритую щёку. Высокий и худощавый парень, которому двадцать пять лет. За четыре года войны он состарился лет на двадцать. Под пилоткой со звездой торчали растрёпанные волосы с признаками седины. Морщины покрывали кожу возле голубых глаз. На подбородке виднелся извилистый шрам, словно русло пересохшей реки в пустыне.

Послышался громкий удар, будто само небо собиралось упасть на землю. Здание задрожало и с потолка посыпалась щебёнка.

-Совсем рядом, - крикнул Дима. – Вероятно «королевский тигр»!

-Брось, - фыркнул Олег. – В Берлине их почти не осталось. Ты по выстрелам из пушки стал определять?

-А то! – рассмеялся Матвеев. – У каждой пушки неповторимые свист и грохот удара. Вот если бы «ИС-2» выстрелил…

Ответом послужил очередной залп, от которого задрожали стены. Зеркало рухнуло, разбиваясь на сотню осколков. Что-то взорвалось, а Олег осторожно выглянул в окошко.

-Ни черта не видать! – крикнул он. – Скорее всего на другой стороне улицы. Кому-то знатно подпалили задницу!

Дима Матвеев хлопнул в ладоши. В свои восемнадцать лет он казался гораздо младше, совсем мальчишка, у которого нет пушка на лице. Яркий блондин, с ослепительной улыбкой, от которой у медсестёр подпрыгивали сердца в груди. Если бы на свете существовал Д’Артаньян, то он точно был его копией, маленький храбрый мушкетёр.

-К вечеру займём площадь, - сказал Олег. – Глядишь, через пару дней и Рейхстаг падёт.

-Вгрызаются как крысы в свои дома, - сказал Дима. – Не выкуришь всех…

-Их можно понять, - вздохнул Олег. – Поди неприятно, когда на своей земле сражаешься, а не на чужой!

Действительно, Олега раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он без зазрения совести отстреливал фашистов, испытывая мрачное удовлетворение. А с другой – немцы сражались за свои города, свои семьи, свою Родину в конце концов. Всё поменялось местами, сделало кувырок назад.

Послышалась ругань, а вслед за этим появился старшина. Лейтенанту Лоркину едва исполнилось тридцать, но опыта он набрался как бывалый ветеран. Дважды раненый, один раз контуженный, взявший несколько важных точек во время Курской Битвы. Гордость пехоты, любимец солдат, в то же время обладавший ворчливым характером.

-Сорокин, Матвеев, - сказал он, - отдохнули? Готовьтесь, к нам направляется колонна немецких танков. Взводу Гаврилова удалось подбить «тигр», но ещё два ползут в нашу сторону как навозные жуки! Командование не хочет давать подкрепление, видишь ли все силы направлены на соседние улицы.

Олег вздрогнул, переглянулся с Димой.

-У нас только пара-тройка гранат! – сказал Матвеев. – А где остальные со взвода?

-В соседнем здании, возьмут на себя последний танк, - ответил Лоркин. – Наша задача подбить «тигр», что тащится в голове колонны. Рядом с ним замечены два мотоциклиста с автоматами.

-Снова проявлять смекалку? – буркнул Олег. – Завалить такого кабана…

-«Фаустпатроны» на первом этаже, ребята, целый ящик нашли, - перебил лейтенант. – Фрицы бросают оружие рассеянно, будто вишнёвые косточки выплёвывают. Етиху ж мать, война почти кончилась, так покажем им!

-С радостью! – Матвеев кинулся к лестнице. – Олег, шевелись!

У ефрейтора появилось скверное предчувствие. Он мотнул головой, пытаясь согнать внезапный страх. Такое появлялось перед боем, в котором гибли его товарищи. Сам он ни разу не был ранен, будто над ним летал ангел-хранитель. В детстве мать крестила его в тайне, несмотря на запрет. Был ли толк в этом? Вряд ли, ведь самой матери никакой Бог не помог пережить первый год войны. Как и миллионам людей…

На первом этаже царил куда больший бардак. Вся комната превратилась в смесь мусора и разбитого стекла. Труп немца с пулей во лбу валялся возле входа. На лице застыло блаженное выражение, словно все его мечты разом воплотились в жизнь…

-Взялись, - буркнул Матвеев, хватаясь за ручку ящика. – Помогай, чего застыл?

Вдвоём они затащили «фаустпатроны» наверх, разобрали оружие, готовясь к стрельбе. Лейтенант занял позицию возле окна с винтовкой. Дима вытащил длинную металлическую палку из ящика, осматривая оружие.

-Сорокин, будешь атаковать танк! – крикнул лейтенант. – Ты уже имел дело с гранатомётами всех мастей. Матвеев займи позицию в противоположном окне, задача ликвидировать мотоциклистов и возможных пулемётчиков.