Чарованная щепка 2

Глава 1. Новые гости столицы

В Итирсисе: 30 июля, воскресенье

Базиль Карнелис поглядел на даму с дочерью. Они показались так беззащитны в окружении гомона и пыли почтовой станции, что мужчина исполнился к ним самого душевного участия.

Его супруга приветливо сажала их в старый семейный экипаж («Нисколько вы нас не стесните! Почтовых вам здесь ждать до вечера!»), но он-то знал — в оставшиеся два часа до столицы случайные попутчицы сполна заплатят ей за эту доброту. Анна Гаспаровна не зря держит всю стопку писем от Виолы поближе к сердцу и к доступу.

Дамы благодарили, жались в широких юбках на истертом сидении против Карнелисов и не ведали своей участи. Стоило экипажу толкнуться вперед, Анна Гаспаровна глубоко вдохнула и с любезностью развернула пытку:

— Как же вы совсем без багажа?

Старшая из попутчиц приняла учтивый вид, приличный для вояжной незначительной беседы.

— Мы выезжали только на день, — легко поделилась она. — Если бы не задержка с переменой лошадей — регулярный рейс уже вернул бы нас в Итирсис.

Леди Анна чуть прибрала свой благодетельный тон — скромные дамы без провожатых оказались нежданно столичными птицами.

— Искали простора и вольного воздуха? — предположила она тогда с пониманием вопроса.

Нисколько не городская, леди Карнелис полагала жизнь в Итирсисе почетной каторгой для родовитых дворян. Кабы не давняя надобность проведать своих птенцов — сама «Ближних Улиток» век бы не покинула.

Однако, старшая спутница и тут не вписалась в предложенную картину.

— Пейзажи дивно хороши, но нас влекла забота, — сказала она.

Эта забота как будто составляла ее гордость не менее, чем виолины письма для Анны, и леди благодушно прибавила:

— Осматривали приобретение.

— Землю? — оживился Базиль Себастьянович.

— Поместье с тремя деревеньками, — уточнила любезно леди. — Как говорят, доходу среднего.

«Тремя!»

Карнелисы владели лишь одною — та отстояла на целый день пути подалее, и «средним доходом» никто ее отродясь не чествовал. Первое впечатление о дамах совершенно обмануло Анну Гаспаровну, не дав угадать за пригретыми леди такого достатка. Поздравив себя наивной провинциалкой, она все-таки продолжила лить непритворное радушие.

— Чудное приобретение! Думаете покинуть шумный Итирсис?

Если дамы ищут такого же деревенского покоя, каким владеет в «Улитках» она сама — это еще как-то их сравняет.

Спутница равняться не желала и тонкой рукою поправила шляпку, по виду — совершенно новую.

— О, столичная жизнь еще нисколько нас не утомила. Усадебку пишем за дочерью, к остальному приданому.

Впрочем, горделивость ее была не надменной, а лишь типично материнской. Девица вовсе порозовела и непроизвольно заправила за ухо светлую прядь — жест был таким простодушным, что не вязался со статусом богатой невесты.

— Должно быть, жених уже сыскался? — подметила леди Анна этот славный искренний румянец.

Попутчицы улыбнулись обе.

— Весьма достойный молодой маг, многим нынешним не чета, — заверила старшая из леди все с той же важной ноткою.

Анна Гаспаровна удержала вздох: конечно, столичные лебедушки на нищих самоучек и не смотрят. Бедняжка ее Себастьян, как-то приходится ему среди таких боярынь?

Полгода уже минуло, как ее дети отбыли в Итирсис. Писали прежде каждую седмицу, но после — все реже и туманнее. Виола разливалась трелями о своих декорациях к постановке оружейников, о славной погоде, о добрых соседях — и матушка чуяла нутром, что за этим кроются большие трудности с делами.

Муж, Базиль Себастьянович, увещевал ее не тревожиться («Денег-то птенцы пока не просят!»), но Анна все качала головою. Не просят — верно, задолжали всем. Той же леди Астер, она девица знатная — даже удивительно, что Виоле помогает. Как дочери не тушеваться с тою рядом?

А молодой Алвини! Поначалу в текстах значилось, что «Алессан Диегович имеет павлиньи наклонности», но скоро виолины эпистолы сменили его статус на «большой умница, пусть порой и забывается». Об этом франте Анна тут же расспросила всех знакомых, и насплетничали ей немало — супруг насилу крепким чаем отпоил, уверяя, что рядом с братом Виоле ничто не грозит.

Последнее письмо в середине июля и вовсе было не к добру: взволнованно танцующие буквы объявляли леди Анне, что «новости скажу я вам уже при встрече».

Себастьян, очевидно, скептически смотревший на сестрины кривые посулы, прибавил к ним своим ровным уверенным почерком: «Вы только не волнуйтесь, матушка», — чем, разумеется, вконец ее добил.

Леди Анне стоило больших усилий не выехать к ним раньше уговоренного срока. Она не имела представления, в каком состоянии найдет дела своей доверчивой Виолы и диковатого Себастьяна.

«То-то в столице невесты взыскательные! — вздохнула теперь про себя хозяйка экипажа. — Куда пристроить моего затворника? Хоть без деревенек бы барышню, и деньгами не надо много. Но какая ж его разглядит — головы из-за книг не видно.»

— Настоящий счастливец! — сердечно позавидовала леди Анна вслух. — Невеста красавица, да при манерах и состоянии. Дай им Бог!

Девица очаровательно смутилась и опустила очи.

— Моя дочь вам ровесница, но у той одни хлопоты на уме, — продолжила Анна, покрывая этой жалобой зуд бесконечной вины.

За неунывающей Виолой поместий не полагалось. В ее приданом числились только скрипом скопленные суммы, вызывающие к ней более сострадания кавалеров, чем их интереса. Дочери уже двадцать, и не будь у нее так мало перспектив среди редких соседей — не отпустили бы ее ковать свое счастье на чужую городскую сторону.

— Вращается в столичных кругах? — вежливо спросила попутчица.

Вот уж у Виолы круги так круги: резчики да оружейники. Только бы попутчица не взялась поминать, встречала ли хоть раз эту блистательную барышню.

— Да, с самой зимы, — ответила Анна, крепясь. — Едем проведать ее и сына.

Если прежде она и думала зачесть избранные места из отчетов дочери, то вне родных стен пелена будто спала с глаз и все победы птенцов показались грошовыми. Даже бурная повесть о себастьяновом спасении страны предстала, наконец, в своей первозданной нелепости — бойкая дочь всегда мастерски взращивала слона из мухи.

Глава 2. Хозяева столицы

В Итирсисе: 30 июля, воскресенье

Захваченный трудами, Алессан пропустил уже столько светских раутов, что это становилось неприличным. В лицо ему не выскажут укора, но общество жестоко мстит затворникам не словом, а забвением.

Чуя близость этой грани, Лис еще третьего дня вывел согласие на карточке Элены Филипповны.

Ее вечер в городской усадьбе традиционно звался «молодежным». Рано лишившись мужа, бездетная леди посвятила себя заботе о юных отпрысках благородных фамилий: уже лет пять итирсяне начинали выезжать именно с ее салона.

Обстановка была в меру камерной — только две гостиных с широким общим балконом — и почти совсем непринужденной, так что барышни не слишком тушевались, а уж кавалеры слетались в усадьбу как осы на сахар. Даже мужи постарше, «случайно» причисленные к молодежи, редко отказывались от приглашений.

Это значило, что кроме прекрасных глаз тут водились полезные собеседники — и добрую половину приема Алессан воистину работал.

Само внимание и тактичность, в «мужской» гостиной он обошел всех сколько-нибудь влиятельных лиц, для каждого нашел маленькую приятность, кого-то сумел разговорить и выказал самое душевное участие к предмету. Порою — очень мягко — юный маг вставлял и свою остроту.

Волнение было напрасным — сына Диего Алвини, главы Земского приказа, мужи отлично помнили. Он оживлял беседу своей молодой энергией, а кроме того — стоял достаточно высоко по рождению, чтобы его даже совсем зеленым было выгоднее иметь приятелем, а лучше — подопечным. Не стоило пренебрегать и родством юного честолюбца с ее величеством.

Лет пятьдесят назад по приглашению правящего дома в Ладию прибыли две сестры, гиарские принцессы. Обе устроились благополучно: одна стала женою цесаревича (ныне — императрицею), вторая составила счастье мага древней фамилии Алвини, приходясь теперь Алессану бабушкой. Пятеро детей, армия внуков и правнуков пожилого императора были для Лиса не такой уж далекой роднею.

Словом, Алессана встречали тепло, раз даже спросили об участии в деле с тассирским шпионом и деревом. Он излагал охотно, выверенно-скромно, замечая и роль Себастьяна в раскрытии этой интриги.

— Молодой Карнелис? Наслышан, — отметил надзорщик столичного судоходства. — Ладия богата на таланты. Как вы о нем судите?

— Замкнутый, немногословный, — задумался юноша, — и человек дела. Империи нужны такие люди.

— Темпераментом в отца, полагаю, — кивнул глава Почтового приказа с большим пониманием вопроса. — Все Карнелисы таковы.

Алессан приподнял бровь, подумав о неукротимой Виоле Базилевне, но разубеждать сановника не стал — пора привлечь несколько внимания к другой барышне.

— Не забудемте и роль его невесты в этом деле, — прибавил Алессан. — Одаренная особа, красавица, очень продвинувшая нас в раскрытии злодейской защиты дерева.

По лицам двоих собеседников Лис угадал, что роль барышни обсуждалась в свете куда менее. Однако задача стояла торить дорожку Себастьяну и Арис в общество — света им не избежать, так что лучше сразу обернуть знакомство с ними честью.

— Кто же эта муза господина Себастьяна? — спросил почтовый глава.

Алессан сделал загадочное лицо.

— Благородная леди Арис пребывает в столице инкогнито, — сказал он. — Однако, будь я вправе дать рекомендацию, советовал бы при встрече не обманываться простотой ее манер.

— Иностранка? Принцесса?

Юный маг изобразил на своих губах задвижку и значительно улыбнулся — мол, он и так уже чрезмерно разболтался.

— А как же его высочество? — напомнил он, как будто меняя тему, хотя лишь перевел ее с дочери на тайного отца. — Флавий Максимилианович тоже оказал следствию значительную поддержку. Что слышно из дворца?

За судьбу Флавия Лис искренне печалился, выделяя того среди двоюродных дядек после совместных приключений с деревом. Лишь весною вернувшийся из двадцатилетнего тассирского плена, царевич не мог похвалится доверием первых лиц.

Надзорщик судоходства выказал сочувствие к этой беде, хотя внешнее мало значило в этих стенах.

— Я обедал с императором о той седмице, и Флавий Максимилианович был за семейным столом, — поделился он. — Едва ли тассирский след забудут скоро, но смею думать, его позиция крепнет. Ее величество уже смотрит на сына совсем тепло.

— Увидим ли мы его у Элены Филипповны? — спросил Алессан. — Он жил при тассирском дворе и мог бы украсить вечер экзотическими баснями.

Хозяйка салона знала и чувствовала свет. Если Флавий будет ею приглашен — стало быть, и во дворце лед уже тронулся.

— Кажется, пока хозяйке достанет и ваших рассказов о тассирских резидентах, — улыбнулся собеседник. — Она весьма сокрушалась вашим долгим отсутствием.

О, довольно о нем, роль героя — не для этой публики.

— Элена Филипповна так снисходительна, — поделился Лис, — терпит неучей вроде меня, хотя, разумеется, более предпочла бы разузнать о северных землях Ладии.

Надзорщик носил звание контр-адмирала и орден за взятие морской крепости в северной войне, так что юноша аккуратно сместил центр беседы на его боевую ностальгию.

Когда Алессан отходил к другому кружку, его догнало лукавое «Далеко пойдет!»

Маг был жаден и до новостей.

Для начала в копилку легли толки о новых назначениях в Совет — ничего неожиданного, отметил он. Юноша пока не мог предречь выбор императора, но логику за переменами вполне усматривал.

В ином кружке предприимчивый коммерсант сокрушался о проблемах экономических. Более полугода Ладия втянута в торговую блокаду Валиции, что сильно поднимает цены на стекло и мыло (разумеется, все равно ввозимые через третьи страны). Кроме того, валицианцы имеют множество рычагов для мести — и войну они изберут последней. К примеру, процент фальшивых серебряных лун в общей денежной массе Ладии угрожающе подрос. Маги Казначейского приказа, определявшие подделки без весов, били уже тревогу — за ловким ходом узнавалась рука валицианского патриция.

Глава 3. Финансовая грамотность для юной леди

В Итирсисе 31 июля, понедельник

Арис и Леонора вежливо уклонились от приглашения к трапезе — Карнелисам было что обсудить и без их смущающих взоров.

Благодаря этой чуткости леди Анна свободно рыдала от умиления на плече у сына, когда за ужином тот означил, наконец, фамилию невесты и обстоятельства ее жизни.

Высота поверенной тайны и грядущие неизбежные перемены статуса пугали тихую чету, но Себастьян знал: первое волнение уляжется, и в августе родители вернутся к себе полные чистого блаженства. Что уж говорить о времени, когда они смогут восславить это счастье по соседям!

Виола перебила повесть брата не более трех раз, но то и дело ликующе подскакивала от причастности к столь радостным секретам.

Жизнь ей в целом казалась праздником — во-первых, «Чарованная щепка», любимое детище, встала на ноги.

Две седмицы назад объявили итоги конкурса артефактов, где мастерская Карнелисов упустила заказ Оружейного приказа, но чудом привлекла иные капиталы.

Как обещал, Диего Бернардович Алвини, отец Алессана, вложился в развитие их совсем еще сырой магической новинки. Амбициозное творение звалось «Вещальники 1.0» и являло собой деревянные пуговицы, впервые в истории передающие друг другу звук на расстоянии.

Себастьян был честен с меценатом — работы им хватит еще на годы. Глава Земского приказа сухо принял это упреждение и показался обманчиво равнодушным к трудовой рутине исполнителей. В день соглашения партнерства Виола осознала свою наивность.

Жесткий и хитрый маг, вынужденный обсуждать прожект с какой-то забавной пигалицей, просто по привычке выжал ее до капли.

В деньгах он был умеренно прижимист — эту часть утвердили быстро, но после речь зашла о составлении отчетности. Виола боялась потерять инвестора, и маг отлично это видел, так что начал с требования докладывать ему прогресс на каждый понедельник. Распорядительница пришла в неописуемый ужас, и начались вертлявые торги. Девица мнила себя проигравшей, даже когда они сошлись на лишь ежеквартальных личных встречах.

— Понимаю, успех может быть нелинейным, — признал сочувственно Диего, но тут же развел руками: — однако, я рискую и хотел бы слышать от Себастьяна Базилевича обо всех проблемных точках.

Здесь уже Виола встала насмерть — никаких переговоров с ее командой. Все взаимодействие с магами «Щепки» — только через девицыну скромную персону. Не хватало еще, чтобы черные глаза магистра повергли ее брата в пучину самокритики, когда неизбежно грянут полосы топтания на месте.

В конце концов, Диего с улыбкой уступил воительнице — еще бы! Алессана-то ему расспрашивать никто не запретит. Вопрос контроля был скорее принципиальным, чем реально значимым.

Договорная грамота украсилась двумя росчерками: один походил на острые горные пики, соседний дрожал, как остывший кисель.

Решение денежной боли привело ко второй причине для сияния Виолы: совесть хозяйки больше не изводили грязные плошки в тазу.

Карнелисы обзавелись приходящей кухаркой.

Прислугу им сосватала леди Лея, давно уже взявшаяся за судьбы своих простородных соседей. Семья Нелли была богата больше ртами, чем активами, так что возможность готовить и убирать в маленькой «Щепке» стала для девицы выходом. Лея заверила, что дремотный вид Нелли не помешает ей управиться с хозяйством, зато плату она примет невеликую. Живописуя экономию, магичка втайне держалась иной шкалы: двух бойких девиц не вынесет ни дом, ни Себастьян.

На другое утро по приезду близких Виола хлопотала в зале с петухов. Брат уступил комнату гостям и сам еще поджимался на короткой печи, когда распорядительница уже стыковала на ней угольком ежедневные планы. Ей не терпелось показаться отцу и матушке в своей столичной деловитости, и было по-детски невыносимо, что все и не думают подыматься.

От скуки Виола едва уняла желание заявиться в кухню к Нелли и осчастливить ее дельным советом по выпечке вафель к завтраку.

Дом пробудился только в десятом часу, в одиннадцатом выдохся новый поток всех на свете вестей, и лишь после этого у Виолы появился шанс извиниться с важностью:

— Не ждите к обеду, — отодвинула чай маленькая распорядительница, — у меня встреча в Земском приказе касательно инвестиций.

Славно, что родители застали ее самые торжественные хлопоты: завтра начинался первый подотчетный квартал, и в нынешнее утро леди Карнелис должна получить на него финансы.

Входя в Приказ как своя, Виола кивала каждому стражу и магу, расточая предвкушающий задор. Магистрова секретаря приветила особо, уверенная, что кошель оставят у него, но даже тут снискался лестный штрих — Диего почтил ее личным приемом.

После барышня уяснила — это был маленький воспитательный щелчок по носу за упрямство, ибо магистр не отказал себе в удовольствии поставить ее в тупик небрежным уточнением:

— Вас устроят ассигнации?

***

Спустя час Виола металась по торговой зале оружейной лавки — конкурента, цинично процветающего прямо напротив крохотной мастерской Карнелисов.

— Что это такое, Дарий Дариевич? — чуть не плача, предъявляла младшему сыну владельца веер печатных листов. — Разве это деньги? Как я буду расплачиваться в лавках — этим? Диего Бернардович меня обманул?

Польщенный, что в затруднении соседка явилась именно к нему, Дарий тронул бумагу в ее руках и одобрительно кивнул с высоты богатырского роста.

— Да вам повезло, Виола Базилевна! Такая новинка еще мало кому доступна. Господин Алвини выполнил обязательство честно. Видите? «Объявителю сей государственной ассигнации платит Ассигнационный банк десять лун ходячею монетою».

— Банк-то платит! А мясник?

Покупателей девица распугала сразу (в лике влетевшей те заподозрили страстный скандал), так что беседа велась уже без посторонних. Развешенное по стенам оружие придавало ей неповторимый антураж. Дарий в беленой рубахе и кафтане без рукавов смотрелся здесь, как и должно, — родным, но летнее платье дворянки к жутким глефам никак не ладилось.

Глава 4. Итирсис удивляет

В Итирсисе: 31 июля, понедельник

Его высочество Юлий Терини дышал забытым воздухом столицы.

Если отвлечься от запаха реки и лошадей, то центр благоухал ванильными кренделями и розами в усадебных садах. Кондитерских, определенно, стало больше, да и сами здания Итирсиса раздались вверх и вширь: Гильдия магов смотрелась еще солидно, а городские храмы уже начали теряться меж высокими частными лавками.

Кварталы, восемь лет назад бывшие деревнями, вдруг раскидывались перед капитаном двухэтажными домами и каменной кладкой под сапогом. Лишь совсем дальние окраины пахли еще курами и хлевом.

Впрочем, удивили и они.

Юлий свернул к Зеленой улице и сбавил шаг. Под березой скрючилась девчонка лет семи в полотняной рубахе — и с книгой на тощих коленках.

С каких пор простолюдины одолели грамоту?

Подшагнув к премудрой отроковице вплотную, его высочество и вовсе споткнулся — страницы пестрели фигурками, в которых узнавались потоки чар.

Учебник магии??

Непривычно тонюсенький, отличный от ведомых Юлию фолиантов, но — безусловно, созданный для одаренных.

— Откуда это у тебя? — спросил капитан поставленным командирским окриком.

Какой-то петух, от страха или зависти, удрал под ближайший плетень, а на мага поморгали два перепуганных детских глаза. Девчонка дернулась, как дергаются от внезапности, но не как застигнутые на воровстве. Тем не менее, учебник не мог быть ее собственностью.

— Чья книга? — повторил Юлий, нависая в своей черной форме.

— Моя, — заикаясь, ответила грамотейка.

— Где взяла?

— Мне дали.

Упертая.

Юлий нагнулся и выдернул томик из ее рук. Обложки на нем не случилось вовсе, не было даже и слов на листах. Всюду чернели только схемы поиска сердцевины предметов для приложения к ним чародейских сил.

— Кто?

Девчонка вскочила на босые ноги, но не решилась хватать имущество, вцепляясь вместо этого в собственный подол, почерканный травою. Губы задрожали обиженно и бессильно.

— Кто тебе ее дал?

Юлий чеканил слова: наметившийся девчачий рев добавил ему нервозности. Кажется, он уже загубил подход, и дознавание продлится теперь до вечера.

— Все ваши вопросы к Рози прошу адресовать мне лично, — прозвенел за его спиной девичий голос.

Рози немедленно разразилась облегченным плачем и бросилась к избавительнице. Его высочество тоже обернулся, чтобы лицезреть совсем юную леди с хорошеньким строгим лицом под летней шляпкой. Поднятый подбородок и уверенный взгляд заставили Юлия ощутить себя отчего-то гостем в ее домене. Он замолк в необходимости перестроиться и заменить свой жесткий выговор на что-то более подходящее случаю.

— Пособие девочке выдала я, — продолжила девица. — Надеюсь, что мое владение книгами не будет поставлено под сомнение?

Сомневаться тут не приходилось — и холодная дерзость, и лазурное платье баснословной цены выделяли ее из местных. Для такой разбрасываться книгами — вполне допустимая прихоть. Девчонка спряталась за юбкой барышни и шмыгала оттуда почти победно.

— Разумеется, леди… ?

Девица вздела негодующую бровь — спрашивать у дамы имя, не представившись!

— Леди Астер, — ответила она высокомерно и умолкла, не вернув ему вопроса.

— Лея Сальвадоровна! — воскликнул Юлий, узнавая.

Загадочная бунтарка, героиня войны с деревом и больное место кузена Алессана.

— Рад нежданной встрече с вами, — маг протянул отобранную книгу. — Юлий Терини, к вашим услугам.

Лицо леди Астер извиняюще смягчилось — по статусу все «высочества», то есть дети и внуки императора, имели право не называть себя первыми при знакомстве. Она не глядя отдала учебник подопечной и уже без резкости исполнила сухой официальный реверанс.

— Я наслышан о вашей помощи в поимке Хавьера, — улыбался маг. — Мы с Алессаном говорили о вас не далее как вчера.

На брошенное имя девица не выказала никакой реакции — дивное владение собой. Внутренний Юлий так и не сделал вывода об отношениях Леи с кузеном и даже заподозрил, что тот и сам ничего толком не раскусил за неприступным ликом нареченной.

Однако, интересная особа.

Зная о побеге, маг вообразил избалованную девицу, чьи эмоции затмевают и без того небогатый разум. Поселившись на окраинах, она должна была рядиться в крестьянскую одежду, щеголять мнимой свободой и демонстрировать небрежение к «светским условностям». Вместо этого Лея смотрится большей аристократкой, чем он сам («Дернуло же кинуться на ребенка посреди безмятежной улицы!»)

Лея очень вежливо молчала. Знакомство как будто не показалось ей не только лестным, но даже полезным — она очевидно ждала возможности проститься.

Юлий был слишком заинтригован диковинной книгой и самой гордячкой Астер, чтобы тотчас ее отпустить.

— Леди Лея, могу я сопутствовать вашей прогулке? — спросил он. — Учебник этой девочки не дает мне покоя.

Рози пуще прижалась к леиной юбке. Магичка обернулась, шепнула ей что-то на ухо — девочка кивнула и умчалась, обнимая свою книжонку.

— Я давно обхожусь без провожатых, — девица перевела серо-синие очи на Юлия, — но могу дать вам разъяснения по пути. Прошу иметь в виду некоторую спешку.

У бунтарки есть в окраине дела? Капитану гвардии милостиво дозволили примкнуть, если он не будет слишком путаться под ногами? Очаровательно.

Пока он взвешивал, подать ли локоть, дочь Сальвадора устремилась уже вперед.

— Я не задержу вас, — обещал он, прилаживаясь к спорому шагу.

— Здесь и не о чем долго судить, — собранный тон Леи был далек от маслянистой гостиной куртуазности. — Девочка немного слышит магию. Я нарисовала этот учебник, чтобы она могла зубрить основы, полученные на занятиях со мной.

— Нарисовали! — восхитился невольно спутник, хотя уже видел, как мало девице льстит его экзальтация. — У нее такой сильный дар, что вы желаете вытащить ее в люди?

— Ее магический слух не впечатляет, но мелкие бытовые чары заметно облегчат ей жизнь.

Глава 5. Выездная сессия

В Итирсисе: 1 августа, вторник

— …изменим чародейское будущее и защитим неодаренных ладийцев от вредоносного магокода! — закончила Виола, торжественно протянув ладонь перед собой.

Эхо ее обещаний улетело на сосну и вернулось ей в руку погрызенной шишкой.

Покрывало, на котором сидела команда «Щепки», усеялось подобными дарами щедро — «выездная сессия» с настройкой «Вещальников 1.5» в полевых условиях шла не первый час. Плановые работы на сегодня завершили, а нырять в каменный столичный зной из солнечного бора не хотелось вовсе. К тому же, еда в лукошках еще не кончилась, а смородиновый морс даже Себастьян изловчился студить прямо в чашках — запотевшее стекло холодило пальцы, капли срывались на синие клетки пледа.

Виола коварно избрала этот миг, чтобы заразить троих кудесников новым, еще более амбициозным замыслом. Шарльский журнал «Магия и жизнь», брошенный ей под самые очи, так перед внутренним взором ночь и красовался, лишая сна. Она не будет сама собой, если «Щепка» не создаст собственную версию читающего чары артефакта.

Распознание скрытой магии! Шанс проявить любые блоки, спрятанные злоумышленником в безобидном с виду предмете! Если бы ладийцы имели такую защиту ранее — цветы с дерева Хавьера никого бы не обманули, да и дереву едва бы дали разрастись.

Воплотить затею можно, скажем, в образе «античарного» зеркала: подносишь к подозрительной вещице — и все магические блоки в отражении сияют красным! Варианты она еще продумает, из-под земли достанет экземпляр того шарльского журнала, чтобы разведать о текущих наработках.

Ясно одно — ее брат словно создан для этой авантюры!

Создан — и по уши занят.

Днями пыхтит над пуговицами, вечерами для души пропадает в библиотеке, а скоро и вовсе мастерски увильнет от переработок — женится! Без Алессана и Леи «Щепке» не потянуть виолиного размаха.

Поэтому девица терпеливо дождалась, чтобы довольные маги подсели в узкий кружок, сомлели домашними вафлями и стали крайне уязвимы к напору ее идей.

С недосыпу она пребывала в чуть шальном настроении, когда сна нет ни в одном глазу, но разум не очень-то поддается контролю. Сказ о новом прожекте звучал энергично и настойчиво. Белки, подбиравшиеся к вафельным крошкам на пледе, взлетели обратно в надежные сосновые высоты. Когда Виола завершила речь, Алессан подумал — и все-таки подарил галантный аплодисмент.

Лея посмотрела на него с укором. Прежде Лис пытался давить на распорядительницу во всех вопросах, ныне смягчился, но исправно компенсировал уступку проходными шпильками.

Желая сгладить его сарказм, Лея обернулась к барышне и тепло пожала все еще протянутые пальцы.

— Леди Виола, не устану восхищаться вашим пылом, — сказала она почти ласково. — Итирсис непременно будет у ваших ног.

Медовый тон вселил тревогу, но Виола стряхнула шишку и сделала вид, что не слышит подвоха.

— Стало быть, включаю вас в команду нового прожекта? — осведомилась она живо.

Лея покачала головой, плотно собрав руки на коленях.

— Мне жаль, я не располагаю временем.

— Тогда нас обойдут маги Шарлии! — застращала Виола последним аргументом.

«Или маги оружейной», — прибавила она мысленно. Легко угадать, что вторая из двух напастей подзуживала барышню куда сильнее.

Лея не боялась ни одной из них.

— Вас? Едва ли, — улыбнулась она.

Лицо юной магички исполнилось такой приятности, что сомневаться не приходилось: мольбы напрасны. Лея еще позволит уговорить себя в мелочах, но не поступится своими планами всерьез.

Виола оценила эту решимость и тотчас изменила цель — пока обида не лишила ее исходной бодрости.

— Алессан? — повернулась она. — Не сомневаюсь, что вы в деле.

— Разумеется! — тряхнул челкою маг. — Любые вопросы в рамках уже оговоренных встреч.

— Так не считается, — возмутилась барышня. — За это время мы едва управляемся с планом по «Вещальникам».

Лис пожал плечами.

— Как скажете, леди, — уступил он с легкостью. — Значит, в этот раз я пропущу веселье.

Да, с личными границами, о которых Виоле толковали менее научные шарльские листовки, у высокой аристократии все было в полном порядке.

Себастьян не отозвался вовсе: говорунья еще вчера отрепетировала речь на нем, и ответил он примерно то же — берет любые задачи распорядительницы, но рамки рабочих часов растянуть не сможет. В конце концов, речь уже не идет о разорении «Щепки» — прожект всего лишь личная сестрицина амбиция.

Виола обвела команду взором — все молчали с раздражающим участием на лицах.

— Бросаете меня, да? — позволила она себе жалкую попытку манипуляции. Холерический пыл стремительно приземлялся.

— Я все-таки с тобой, сестрица, — попробовал виновато шутить Себастьян. — В меру своих сил, ограниченных необходимостью спать по ночам.

Виола, моргая, посмотрела на кусочек неба между сосен. Со своим магическим отрядом она чересчур сроднилась — но юные аристократы ничего ей не должны. Какая им беда, что без команды план срывается?

— Действительно жаль, что прожект не состоится из-за такой мелочи, как мои скучные классы, — скромно вторил мыслям Алессан.

Распорядительница сразу как-то подобралась и вытянула спину.

— Отчего же не состоится? — переспросила она.

— Разве не об этом вы так скорбите?

— Я досадую, что это займет рискованно больше времени, — девица сложила руки на груди, хотя при сидении с поджатыми коленями этот жест не выглядел внушительным в должной мере.

— Подыщете нам замену? — Лис уточнял уже снисходительно.

Именно этот его тон будоражил виолино спокойствие пуще всего. Она поерзала затекшей пяткой под платьем, напуская на себя отважный вид.

— В столице множество магов-ремесленников! Их расценки посильны — особенно у начинающих.

Пренебрежительно-скептичный, Лис больше уделил теперь внимания лукошку с вафлями и придирчиво извлек две самые румяные. Сонная виолина кухарка печь умела.

Глава 6. После сессии

В Итирсисе: все еще 1 августа, вторник

Выпустив Карнелисов, Лея велела вознице править к центру.

В экипаже они с Алессаном остались вдвоем, отчего последний весьма разнежился. Невеста держалась ровно, но избегала прямо взирать на его лицо — что говорило уже о многом.

Желая усилить это смущение, Лис, напротив, не сводил с нее довольных глаз.

— Доставить вас к дому? — спросила Лея, тронув бархатную занавеску на окне.

В профиль ее темными ресницами стало любоваться еще удобнее.

— Я бы помог вам с покупками, если дозволите, — сахарной тягучестью отозвался маг.

Лея подумала, что эдак они скоро потонут в сиропе вместе с экипажем. Когда Лис бросит оттачивать на ней свои липкие чары? Равняет ее с юницами, что безвольно млеют и в рот ему глядят. Ведь это она — Лея Астер! Она делила десятки его мальчишеских побед и сотни синяков, а все ужимки назовет по номерам!

— Мне нужно приобрести лишь стопку бумаги, — сказала леди, — я управлюсь.

— Без сомнения, дорогая, вы управитесь с чем угодно, — согласился кавалер. — Но в моей компании вам будет приятнее.

Губы девицы дрогнули для ответа, но так и не произвели его — Лея плотнее их сомкнула и явила ужасное внимание к мелькающим за окном домами.

«Не возразила!» — мурлыкнуло что-то в Лисе.

С каких пор удачный шахматный ход золотит его сердце теплом?..

Алессан разогнал сентиментальных внутренних котов и сделался вдруг нарочито серьезен.

— Леди Астер, я решусь просить вас об услуге.

Изумленная барышня даже повернулась и утвердила взор на носу кавалера.

— Вам нужна моя помощь? — не поверила она. — Или вы затаили подвох?

Укор в ответном взгляде Лиса был профессионально искренним.

— Я действительно ищу вашей милости, — заверил он. — Окажите протекцию леди Арис — ей предстоит выход в свет.

Когда Алессан отбрасывал вальяжную театральность, Лея находила себя в тупике. Сколько раз она утешалась мыслью, что отвергнутый жених — все тот же эгоист и лицедей! А он ненадолго становится сносным и вновь подбрасывает горечь сожалений: рядом с кем ей еще будет так интересно? Ярчайшие детские воспоминания магички начинались его шепотом за спинами взрослых: «Кстати, я подумал…»

Теперь надменный сноб тревожится о нищей девице и величает ее леди еще до брака с дворянином. Тихоня Арис и прежде поразила Лею кругом своих познаний — но проводником в эту тайну опять выступает пронырливый Лис.

Лея сознавала: предназначенной супругой Алессан не увлечен, а лишь досадует ее упрямому отпору. Только проси он согласия дружески просто — быть может, дрогнула бы, назвалась невестой!

— Себастьян едва ли станет чаще выезжать, женившись, — заметила магичка вслух с нарочным равнодушием к секрету.

— Арис предстоит начать вращаться раньше и — выше, чем дотянулся бы господин Карнелис из почтенных «Ближних Улиток», — пояснил спутник, аккуратно подбирая слова.

Новости удивили магичку значительно меньше, чем собственно искательство ее подмоги.

— Я подозревала, — спокойно подтвердила она. — Какого дома эта леди?

Алессан ощутил еще более теплоты: его нареченная не закатывает глаз на странную просьбу взять под крыло простушку, хотя могла бы излить фонтан ревнивого презрения.

«Или это, напротив, плохой знак?»

— Не могу открыть вам ее имени, — ответил он, гоня внезапные сомнения, — однако, верьте мне — такая протеже вас не унизит. Ей нужно постигать науку держать себя у лучшей из наставниц, а многие просительницы вокруг вас позволят до поры не привлекать внимания.

Лея вновь отвернулась в окно: Лис промолчал о причинах — так и она не станет поверять ему мечтаний.

— Я помогу леди Арис, — обещала сухо.

«А она поможет мне!» — продолжила втайне.

Вязунья полжизни среди бедных горожан, и школа чар ее наверняка захватит.

Лису осталось в раздумье следить за качанием правой сережки.

Ох уж это леино спокойствие! За месяцы он так и не дождался ни намека на то, что она подтверждает союз, хотя был с ней галантен и мил. Чего же ей не достает?

Девица как будто теперь благосклонна, да и он — оптимальный жених. Она еще мнит себя завидною невестой, но прочие кавалеры едва ли оценят ее побег с такой же легкостью.

Разве признает другой, что птичка Лея в клетке петь не станет? Алессан же проявит гибкость: ему предстоит пять лет военной службы — это время супруга вольна посвятить городским оборванцам (авось и самой наскучит к его возвращению). Он даже горячо одобрит работу с прожектом Карнелисов! Тем более, древесник Себастьян — редкий в столице мужчина, кому Лис доверил бы братский присмотр за женою.

Словом, Алессан Алвини был и остается единственной подходящей партией для Леи Астер — наверняка она давно согласна с этой истиной не только прагматичным разумом, но и трепещущим девичьим сердцем.

Разве что подтолкнуть застенчивую деву, повторить предложение соединить их семьи? Пустячная помеха, дело на минуту!

Зачем тогда не задаст его хлесткий язык столь простого вопроса?

Воображение в который раз охладило картиной: Лея приподнимет черную бровь и ледяной царицей уточнит: «Замуж? За вас? Вы возомнили, что я влюблена?»

Он подождет еще самую малость — пожалуй, до дня ее рождения в сентябре. На леином вечере они обручатся красиво и тонко, на зависть всем невестам Итирсиса!..

Нареченная, впрочем, пока его не пригласила.

Зато у книжной лавки она отпустила возницу — Алессан вывел, что девица стыдливо избегает пребывания наедине с ним даже в экипаже, и на том до поры успокоился.

Услышав, как Лея запросила у торговца две сотни чистых листов, Лис вполне проникся своей искрометной веселостью.

— Две сотни! — восхитился он живо. — Вы пишете мемуары о богатом проделками детстве?

Лукавый тон мага царапал куда меньше его обиходной слащавости. Леди Астер улыбнулась почти тепло.

— Надеетесь купить мое молчание? — уточнила она.

Глава 7. Призраки прошлого

В Итирсисе: все еще 1 августа, вторник

Ноги несли царевича Флавия через Соборную площадь в недавно купленный дом, пока сознание обозревало планы Оружейного приказа.

Императора-отца еще точат сомнения в бывшем пленнике, но царевич верил, что шаг за шагом покажет себя сыном своей земли, ворочая дела ко всякой пользе.

Конкурс оружейников затеяли до возвращения Флавия, зато работа с заявками легла уже на его плечи, весьма ободрив плодами: и опытные, и совсем зеленые столичные дельцы кипели изобретательностью.

Вязаная защита была настоящим прорывом — на присуждение победы действительно не повлияло то, что в технической стороне проявился талант его дочери. Впечатлил и будущий зять, хотя идея пуговиц воплощена пока лишь начерно. Ловкий Диего едва дождался итогов конкурса, чтобы тотчас выхватить горячую магическую новинку из ведения Оружейного приказа под свое железное крыло.

Десятки иных интересных затей остались без инвестиций — но Флавий уже принялся искать ходы и к ним.

Кроме того, пора стандартизировать сложные механические орудия и в целом разузнать о нуждах армии из первых уст, а не штабных бумажных кляуз. Поймать на разговор хотя бы Юлия: капитан-племянник только с полей, он молод и еще не разочарован в прогрессе…

Задумываясь, царевич снова тер запястье, хотя тассирские антимагические браслеты сняли на заре весны. Он снова чародей, у него есть какая-никакая власть и много, очень много почти юношеского рвения. Почетный плен отнял годы, ему за сорок — а он, воспитанный для управления, еще никто в имперском строе!

Флавий поднял голову к небу, позволяя солнцу ослепить себя до белых пятен.

Смуглые иноверцы звали Северным Солнцем его самого. Красиво, если бы не так фальшиво — кружево их национальной лести не мешало держать его в абсолютном бесправии, высмеивая даже намеки о выкупе.

Дрогнула улыбка — постыдная беспомощность осталась там, за степной пограничной заставой. Теперь «северное солнце» — это лишь круг на небе, совсем домашний: жалеет и греет, а не давит макушку до обморока.

Царевичу впредь не услышать это прозвание в свой адрес, не морщиться от предвестия унизительных лукавых бесед.

— Очи ли мне лгут? Я вижу Северное Солнце!

Затылок словно стукнули изнутри.

До мурашек знакомый голос, ненавистное приторное «Щ» в акценте…

«Все-таки перегрелся?» — почти поверил царевич, пока опускал глаза от небесной дали и пытался вернуть себе зрение. Белые пятна нехотя растаяли, обступая всадника на вороном коне посреди Соборной площади.

Селим.

Сын султана от младшей жены, постылый призрак из прошлой жизни.

По своему обычаю — в кричаще-красном, и длинный муслиновый шарф оседает после задорной скачки.

На миг обдало холодом, лишь после этого царевич пришел в себя.

Да, Селим — но Флавий теперь не в его дворце. Он больше не обязан ловить ноты настроения каждого вельможи, лавировать между гордостью и паутиной восточного этикета, чтобы не усложнить свой нехитрый узничий быт.

— Здесь оно сияет над вами, — сказал сын императора. Глазами он коротко указал на небо, но два последних слова заострил с еще большим значением.

Намек лишь сделал улыбку Селима шире — впервые северный царевич при встрече не пожелал благоденствия всей султанской родне, а позволил себе откровенную грубость.

Принц отложил свой полет по городу, ослабил поводья и лениво тронул сердце пальцами правой руки, означая приветствие.

Флавий едва не вцепился в камзол, укрощая ладонь — многолетняя привычка потянула ее совершить ответное касание.

Он только кивнул чуть заметно. Сыновья владык равны и здесь они оба свободны — нет ни единой причины ладиться к чужому этикету, да еще на глазах у зевак. Без того многие сочли, что царевич вернулся изрядно приправленным тассирской специей.

— Надо мной? — сверкнул зубами Селим с высоты своего коня. — Разве не я здесь еще в седле? Прежде тебе нужно меня опешить.

«Ты — дома. Он — пришелец», — повторил себе внутренний Флавий, унимая разыгравшуюся память.

— Спешить, — поправил он вслух. — И на ладийском принято обращение «вы».

— Напомните мне уроки, о наставитель, — принц насмешливо поправил свой алый шарф. — Теперь мои глаза насладятся вашей страной не по картинкам.

Он метко ворошил то чувство бессилия, что пестовалось в узнике годами — при всей внешней любезности султанских детей и внуков.

Среди них Селим был далеко не первым в очереди на престол. С восьми лет его определили по дипломатической линии, так что принцу вменилось освоить не менее трех языков. Конечно, ладийский ему преподавал самый образованный из доступных носителей — пленный царевич Флавий.

Султан был доволен решением: Селим с малолетства привыкнет к иноземным высоким лицам, а Флавия следует чем-то занять, пока тоска не довела его до края. Заложник полезен Тассиру живым и здоровым.

Сам царевич к тому времени довольно сносно говорил и писал на местном наречии, так что задача была ему по силам. Получив от султана «просьбу», пленник не стал искать лазеек для отказа — напротив, он вцепился в шанс послужить своей стране. Нужно лишь подойти к вопросу тонко, заложить в юном принце крохи интереса к ладийской культуре и людям. Лояльность будущего дипломата оказалась в руках воспарившего Флавия.

Он вложил всю душу в эти уроки, продумал всю цепочку знакомства с лучшими образцами искусства и науки Ладии, почти полюбил ученика с внимательными черными глазами.

Разумеется, все напрасно.

Южный принц был образцово льстив со своим учителем — и брал только то, что хотел. Он охотно вступал в долгие теологические споры, читал предложенные книги, был прилежен к переводам и легко переходил на северный этикет. Однако широкие души ладийцев занимали его лишь в той мере, какая позволит будущему послу достойно ими манипулировать.

Глава 8. О сокровищах

В Итирсисе: 2 августа, среда

— Разве мы не смотрим сегодня Дворцовый сад? — спросила леди Анна Карнелис.

Нелли еще бродила туда-сюда, пряча в кухню остатки завтрака, когда Виола уже стояла у порога и накручивала на себя любимую оранжевую шаль. Очевидно, целью было не согреться, а наскоро метнуться наружу без перемены домашнего платья.

— Обещаю, матушка! — облобызала она в обе щеки. — Я отложила все-все дела, только прикуплю большой сундук.

Дверь сеней впечаталась в косяк, едва не прищемив платье умчавшейся барышни. Донеслось короткое «ой» и стук упавшего веника, после чего прощально громыхнула дверь входная. Леди Анна вздохнула и вопросительно обернулась к сыну.

— Сундук?

Себастьян поднялся из-за стола вслед за сестрой и матушкой. Лишь отец еще смаковал газетный бюллетень за третьей чашкой кофе — чтение действительно свежих новостей приятно дополняло картину «Утро в столичной усадьбе взрослого сына».

Сам обитатель съемного домишки повернулся к леди Анне.

— Виола опасается за приданое и решила схоронить его в сундук, — разъяснил он со всей серьезностью.

— Приданое?

Шкатулка для денег жила в «Улитках» — да и не требовала столь масштабного подхода. До перечета же рубах и перин благородные при сватовстве не опускались.

Себастьян широким жестом предъявил стеллаж с бумагами.

— Полки стонут от ее богатства! — уважительно означил он. — Изрядное состояние.

Матушка, успевшая на миг поверить в добытые птенцами клады, обмануто поджала губы.

— Тебе совсем не совестно? — побранила она знакомые смешинки.

— Сундук тяжел, но я спокоен, — с чистым сердцем оправдался сын. — Она кого-нибудь попутно припряжет.

Он шутил только наполовину: Виола и впрямь решила завести хранилище пошире и понадежнее, лучше — о двух навесных замках.

Вчера, обнаружив недостачу, она взвыла и заломила руки, но брат не поверил в кражу. Кто-то нарочно караулил, чтобы Нелли ушла, не закрывши дверь? Многовато чести для сестриных заметок. Потерю он списал на счет ее порывов и характерную быстроту перемены фокуса.

Виола относилась к бумагам куда серьезнее, чем к без числа оброненным платкам, но в споре и ее уверенность притухла. Раздумчиво поглядела она тогда на кухонную дверь — спросить бы Нелли, да это почти обвинение бедной девицы.

— Она даже неграмотная, — напомнил брат, проследив за ее прицелом.

Маленькая хозяйка отступилась. Проерзав еще ночь почти без сна, она положила все-таки завести сундук: если отчет и упустила где-нибудь сама — меньше поводов для ложных подозрений. Записи об артефактном прорыве — самое ценное, что накопила барышня к своим двадцати годам.

Матушку такая роскошь впечатлила мало.

— Тебе смех, — вновь попеняла она Себастьяну. — А сестра тайком вздыхает, поздравляя тебя с удачной партией.

— Разве?

Сын не замечал ничего такого, но не поручился бы за интуицию в подобных тонких областях.

Леди Анна покачала головою: ох, мужчины!

— Ты славно устроился, — пояснила она со смесью гордости и печали. — Какую завлек невесту! Оружейники ваши и фамилии Арис не знают, а всей душой к умелице прикипели, даже с будущей ее семьею сходятся!

Смешинки в глазах Себастьяна заплясали с новой силой, но лик он сохранил все тот же честный.

— Так это из-за Арис купцы вчера развернули экскурсию? — изобразил он бровями догадку.

— Они сердечно рады ее удаче, — кивнула леди. — И о тебе отзывались хвальбами. А уж Итирсис как показали, столько всего поведали! Я и подумать не могла, что столица вмещает уже полсотни Гильдий.

— Пятьдесят восемь, — уточнил Базиль, важно сверяясь с газетной статьей о намеченном смотре цехов. С темы виолиных перспектив жену пора было украдкой отводить.

— Раньше вы полагали это недостатком, — улыбнулся Себастьян их величанию.

— Людей, пожалуй, многовато, — признала леди Анна. — Зато какое зодчество!

Базиль успокоенно потянул из чашки: впечатления супруги от вчерашней прогулки с купцами грозили не иссякнуть еще седмицу. Историю города леди знала теперь не хуже местных, этапы возведения дворцовых укреплений описала домоседу-сыну со всеми легендами о подземных лазах. Себастьян со вниманием слушал и выводил: занятая древними стенами, матушка не получила ни малейшего представления о ситуации у себя под носом.

— Соседи ваши очень обходительны, — изливала она, возвращаясь из глубин веков к вопросам настоящего. — Живут скромно — а какие хваткие!

— Должно быть, и с вами сошлись из этой хваткости? — невзначай предположил сын.

Леди Анна подплыла к нему и принялась выправлять одной ей зримую асимметрию камзола.

— Какая им с нас корысть? — посмеялась она со снисхождением и даже потрепала его щеку. — Загордился одной победою в следствии? Они давно накоротке с людьми повыше нас с тобою. Тот же его высочество, батюшка Арис, дважды у них в заказчиках.

Себастьян ощутил себя снова мальчишкой, но это совсем не печалило.

— Верно, матушка, — протянул он с хитринкой. — Не ради меня и вас они стараются. Вот Виола…

Тут матушка дернула его ворот с какой-то внезапной резкостью:

— Виола на них нагляделась и носится!

— Что же ей — сидеть? — оторопел он, удерживая руку матушки, пока та не очень разошлась на больную тему.

Он хотел было придать виолиным успехам больше веса, но леди унесло в другие дали.

— Зачем она не найдет себе круга? — нахмурилась она. — Писала же троюродную тетку навестить. Летние салоны в разгаре, балы, пикники… Чего она ждет?

— Ждать — не ее конек, — возразил премудрый брат. — Никогда не видел, чтобы она это делала.

Леди отняла свою кисть и принялась ходить по зале в манере хотя и сдержанной, но очень уж знакомой.

— Сколько молодых людей в столице! — прорвалось наконец-то главное.

Отец и сын ощутили, что воздух начал потрескивать.

— Даже тассирский принц на днях приехал, — махнул газетой Базиль в тщетной попытке свернуть разговор на куда более невинную политику.

Глава 9. Школа чар и школа манер

В Итирсисе: 3 августа, четверг

Арис ощущала себя диковинным зверьком.

Леди Лея высилась посреди своей маленькой гостиной и сохраняла обычную, чуть закрытую манеру без доли высокомерия. Арис на пороге не могла не знать: хозяйка пристально изучает ее — не глазами, так пытливым слухом и цепким разумом.

Алессан упредил, что леди Лея пока не знает о монарших кровях вязуньи, и после долгих терзаний над этикетом Арис выбрала для приветствия вариант поклона «равной».

Лея вернула ей ту же учтивую глубину и не позволила себе дольше секунды созерцать ни свежее дворянское платье Арис, ни трепет ее кистей. Назначенная Лисом ученица, кажется, чувствовала себя куда более скованно, чем когда изображала сироту-простушку.

Смотрела, однако, прямее.

— Счастлива слышать, что ваша матушка совсем здорова, — мягко улыбнулась леди Лея.

Арис трудно растянула губы, изо всех сил глядя в глаза, а не на бежевую стену с васильками. Пусть благодарная Лее за подспорье, она совсем не могла быть непринужденной.

Жаль, что смешливая Виола не научит ее всем тонкостям — вот с кем и думать не надо, что изрекать!

— Благодарю вас, — вымучила ответ вязунья. — Матушка желала бы тоже принять несколько ваших советов, но Алессан Диегович рекомендовал мне приходить одной.

«Лис прав, — подумала Лея, — иначе она привыкнет искать за плечом поддержки.»

— Если потребуется, мы будем видеться и с ней отдельно, — обещала хозяйка вслух. — Скажу прямо, я не готовила вам уроков, но буду рада иметь вашу компанию в некоторой рутине. Так вы сами почерпнете все необходимое.

Арис кивнула чуть бодрее — в конце концов, молча присматривать за поведением Леи куда проще, чем скрипеть пером под ее диктовку. Незаметной тенью вязунья быть умеет, да и дела магички по большей части совершаются в среде обычных горожан.

— Сегодня я жду к чаю его высочество Юлия Антониевича, — продолжила Лея.

Бодрость Арис провалилась в колени, отяжелив последние.

Какое-то высочество — в первый же день? Пусть этот Юлий и приходится ей кузеном, но сам об этом не ведает, а ей теперь за двоих радеть о первом впечатлении — знакомство с родней не назовешь проходным и тренировочным.

— Ваша рутина впечатляет, — призналась вязунья.

Сама Лея нашла, что сложила обстоятельства удачно: Арис услышит о школе на ранних этапах, а само присутствие еще одной леди позволит принять Юлия в комфортной обстановке дома.

— Господин капитан оказывает мне поддержку в одной заботе, которая, смею думать, покажется вам небезынтересной, — уточнила магичка.

Арис положила себе быть искренней насколько позволяют обстоятельства. Все равно с высоким искусством намеков ей сходу не справиться, так хотя бы не смешить.

— Буду счастлива принять участие. Прежние занятия лучше теперь оставить, а к праздности я не привычна.

Обе вспомнили, как Арис месила тесто в гостях у Виолы. В новом свете картина сквозила неловкостью. После того дня девицы виделись лишь дважды: на свадьбе аптекаря, где разгадали скрипку Леоноры, и в день битвы с деревом, когда снова было не до разговоров.

Знала ли тогда сама Арис что-то о происхождении, или новая роль на нее пала столь же внезапно? Гадая, Лея пригласила гостью за чайный столик. Двигалась Арис не то чтобы лебедью, но и не вовсе деревней — наставница с облегчением нашла, что вопросы походки и осанки внимания не потребуют.

— Взгляните, — она коснулась книжечки на столе. — Я подготовила это магическое пособие для девочек из люда. Как вам кажется, будет ли оно понятным?

Отчего-то доброе изумление Арис порадовало Лею больше, чем пафосный восторг его высочества Юлия. Половину минуты вязунья листала страницы еще подрагивающими пальцами, потом подняла глаза и нерешительно произнесла по-шарльски:

— Леди Лея, ваши инструкции очень хороши. Жаль, что я не придумала сделать подобное раньше.

Договорив, Арис умолкла с волнением: был ли уместен этот переход? Много ли ошибок она допустила, составляя даже простые фразы?

Леди Астер чуть кивнула, одобряя речь и делая еще одну пометку о базовых навыках ученицы. Акцент… что ж, он поправим.

— Кажется, у вас были иные хлопоты, — без торопливости ответила на том же языке. — Позвольте спросить, кто обучал магии вас?

Арис сейчас же пожалела о переходе — вопросы чар на шарльском ей не случалось обсуждать.

— Матушка не может слышать магию, — строила она. — Добрая соседка учила меня, когда мы переехали на окраину. Чарование нити давалось мне легко, но я лишь повторяла то, что показали. Матушка смогла обменять несколько книг на два учебника, чтобы я читала магический код и сделала знания шире. Эти книги тоже пришлось продать немного времени спустя.

«Любопытно, чей наследный талант расцвел в ней так охотно?»

— Надеюсь, книги вам теперь доступны? — магичка вежливо вернула разговор на ладийский, чтобы гостья не утомилась слишком рано.

— Я предпочла бы учиться по вашим, — робко улыбнулась Арис, качнув тетрадью в своих руках. — Без единого слова вам удалось показать больше, чем многим из них.

— Как горожане понимают потоки? — спросила хозяйка. — Я хочу опираться на их представление, чтобы облегчить принятие новых схем.

Эта тема Арис была знакома. Начав осторожно, уже через несколько минут она отвечала на вопросы леди Леи куда увереннее. Магичка уточняла, вникала в детали и вслух отмечала умение гостьи придерживаться речи ясной и простой. В салонах ценится иное, но для важных бесед — весьма ценное качество.

Арис обвыкалась и даже смогла опустить бессознательно сжатые плечи, но за этой маленькой победой барышням доложили о приходе его высочества капитана Юлия Терини.

Плечи тотчас поднялись обратно.

Лея посмотрела на вязунью аккуратно:

— Вы можете не подавать руки, если не пожелаете, подниматься также не обязаны.

Арис быстрым кивком заверила — это ей толковали и прежде — поправила складки на юбке и замерла.

Глава 10. Ядовитые вести

В Итирсисе: еще 3 августа, четверг

Диего Алвини — глава Земского приказа, магистр магии — ведал столичным покоем и уже давно не ведал собственного.

— Как отравили?! Он жив? — ветхие панели кабинетных стен отразили его досаду.

— Хавьер жив, — торопливо уточнил секретарь. — Лекарь подоспел, но без ваших предписаний в лазарет не повели. Так и валяется в конуре.

— Сам травился?

Изменника Хавьера ждет незавидная участь, но розыску было еще далеко до суда, и казнями пока арестанта никто не запугивал.

— Не похоже. Верещит, — поморщился докладчик.

— В лекарскую просится?

Артефактора держали в Кривой крепости — два квартала от здания самого Приказа. Лазарет находился дальше, и порядок в нем царил помягче. Однако, трюк с побегом из него еще мог бы провернуть кто-то более мелкий, а за изменником и там не ослабят чародейского надзора.

— Нет. Вас требует.

— Я должен лично разбираться, кто в казематы яд протащил? — осведомился Диего, задействуя бровь. — Многовато чести, у меня ловцов хватает.

Секретарь пожал сутулыми плечами.

— Говорить жаждет, неотложно.

Диего помолчал, укладывая вести. Трагедия там или авантюра — данные нужны из первых уст.

— Влейте минимум сил и ведите.

Сам он к узникам бегать по первому свисту пока не снаряжался.

«Ведите» звучало куда бодрее, чем смотрелось. Через полчаса двое стражей почти внесли трясущегося Хавьера и сгрузили на стул, с которого он норовил утечь куда-то на пол. Если узник и надеялся, что за жалкий вид ему предоставят хотя бы кресло с поручнями, то быстро уяснил тщету.

— Привяжу, — коротко сказал Диего, и Хавьер стал несколько стабильнее.

Артефактор, сознавшийся в чаровании «дерева» по заказу Тассирской империи, отдыхал в крепости уже два месяца: ловцы доследывали дела участников шпионской сети, дипломаты ждали объяснений от султана, законники решали судьбу предателя. Красоты эти дни ему не прибавили, а после отравления он вовсе подурнел: глаза ввалились, худые руки в античарных браслетах мелко тряслись на коленях. Будь это и уловка — ради нее он в самом деле что-то выпил и мучился теперь без лицедейства.

Словом, идеальное состояние для допроса.

«Это он хотел говорить», — поправил себя Диего, поднимаясь из-за стола и садясь на его край перед Хавьером — привык, чтобы на него взирали всегда немного снизу.

— Я не планировал свиданий, — поприветствовал магистр безразлично. — Так что излагай покороче и уйдешь к себе спать.

— Я туда не вернусь, — прохрипел Хавьер, нездорово сверкая красными очами.

Диего не счел нужным отвечать на нелепицу — не на охоту же он узника зовет! Даже двое стражей за спиной Хавьера сдержали неуместные улыбки.

— Он меня достанет и добьет, — не дождавшись возражений, сам продолжил артефактор.

Магистр молчал — вопрос был очевиден и без лишних сотрясений воздуха.

— Я знаю, он ждал только инструкций, — выдавливал слова Хавьер, все еще избегая имени. — Видно, Селим привез оттуда приказ — прикончить меня, а не вытаскивать.

Разумеется. Прибытие султанского сына должно было здесь выплыть так или иначе.

— Ты верил, что Тассир за тебя заступится? — Диего искренне удивился детской наивности изменника. Впрочем, и соломинка порою мнится тонущему крепкой лодкой.

— Им еще нужен древесник моего уровня, — ответил узник убежденно. — Поэтому я сдал тогда не всех.

В сущности, он никого тогда не сдал — общение с людьми султана в Ладии велось через единственного посредника. Однако предатель открыл место, где его дожидался кортеж с украденным архивом — и взятие этих подельников уже дало Диего обширные новые нити.

Выходит, Хавьер знал больше — и сумел кого-то утаить.

— За что едва не поплатился жизнью, — брезгливо заметил Диего.

Артефактор на миг отвернулся в стену.

— Просчитался, — признал он. — Куда мне в интригах до вас, порождений ехидны.

Диего постучал пальцами по столу в обманчивом равнодушии.

Само собой, он и не думал, что возможно вычистить столицу полностью, но зацепить еще одного — победа немалая. Если Хавьер не лжет, эта шишка работает высоко и дерзко.

История с тассирской сетью развивалась бурно и двояко. С одной стороны — повязали многих, нашли концы десятка странных дел и кто еще знает, сколько предотвратили. С другой — сам Тассир обвинить удавалось лишь косвенно. Пойманных разговорили, но кроме их слов ничего толком не было. Тем временем, приезд владыкиного сына означал переход в новую фазу, где Ладии необходимо иметь веские основания для диктовки условий оступившимся «союзникам».

Если Хавьеру известен кого-то еще — это шанс, которым нельзя пренебречь.

— Наконец, прозрел? — поздравил Диего. — Называй имя. Твоя жизнь прямо зависит от того, как скоро мы его разыщем.

— Найти его нетрудно, — уклонился опять Хавьер, вяло ерзая на стуле и наступая на свою обвисшую штанину. — Бегать вам не придется. Только без улик, по одному моему слову — вы его не взять не посмеете. Руки у него больно длинные, да и травил, уж конечно, не сам.

Магистр неторопливо шагнул и навис над узником. Тот еще трясся и потел — не то от слабости, не то от страха.

— Мои руки ты тоже знаешь, — напомнил Диего. — Заканчивай кружить.

— Я скажу, где лежит на него управа, — Хавьер отвечал еще более сипло и тихо. — Но мне нужно жилье подальше от Итирсиса.

Вопросительное молчание магистра можно было прочитать как «само внимание». Хавьер покачал головой.

— Сначала гарантии.

— Уводите, — махнул рукой Диего. — Благо, ни я, ни империя в таком древеснике нужды не имеем.

Магистр отошел и замер лицом в окно, точно теряя к узнику малейший интерес. Стражи подобрались, шпага одного из них задела стул Хавьера.

— Эй! — дернулся отвергнутый древесник. — Хотя бы слово дайте, что меня переведут по-тихому!

Провожатым опять пришлось таить в усах улыбки — изменник и простолюдин сейчас от аристократа высоты Алвини слова чести требует?