Чемодан Истины

Глава 1. Вокзал

Профессор Павел Геннадьевич Комаров пришёл на вокзал слишком рано и одновременно слишком поздн. С некоторых пор он жил по своим внутренним биологическим часам, которые давно перестали совпадать с расписаниями и стандартным временем. Он торопился так, будто опаздывал не на поезд, а на событие, способное случиться лишь один раз за человеческую историю. При этом лицо его оставалось внешне спокойным, целеустремлённым, как у человека, стоявшего на пороге грандиозного открытия.

В правой руке он держал чемодан. Обычный, коричневый, с потёртыми углами и замком, переживший как минимум две эпохи моды. Чемодан был тяжёлым — не столько по массе, сколько по значению. Профессор несколько раз останавливался, будто хотел поставить его на перрон, но каждый раз передумывал, словно боялся, что стоит отпустить ручку — и содержимое исчезнет.

Когда поезд прибыл , Комаров оказался первым у нужной двери, будто заранее знал, где именно на перроне остановится его вагон. Он вошёл в купе, занял место у окна и осторожно поднял чемодан на верхнюю полку напротив себя. Сел и некоторое время просто смотрел на него, словно проверяя: на месте ли он.

За окном суетились люди, из репродукторов звучали объявления, гремели грузовые тележки с багажом. Всё это выглядело удивительно ненужным. Профессор смотрел сквозь стекло так, будто вокзал был лишь декорацией, плохо собранной моделью реальности. Иногда он переводил взгляд обратно на чемодан — и тогда его пальцы непроизвольно сжимались. Он знал: если в этот раз снова ничего не получится, то человечество лишится своего последнего шанса….

Глава 2. Купе

Остальные пассажиры подошли почти одновременно. Профессор Комаров наблюдал за этим без участия, как астрофизик наблюдает за формированием звёзд: процесс был интересный, но вмешательство не требовалось. Его волновало только содержимое его чемодана.

Первым вошёл мужчина лет сорока, аккуратно подстриженный, чисто выбритый и модно одетый, с толстой кожаной папкой под мышкой и с выражением на лице, уверенного в себе человека, привыкшего оперировать большими потоками данных. Он представился без паузы, будто выдал профессору свою визитную карту.

— Леонид Устинов, логист, — сказал он и сразу сел рядом с профессором, откинувшись на спинку сиденья так, чтобы было видно всё купе.

Следом вошла женщина. С ней был угловатый и худощавый подросток лет пятнадцати. Усталым, но внимательным взглядом она бегло окинула купе и помогла ему закинуть рюкзак, на котором красовались сразу несколько наклеек с логотипами молодёжных научных сообществ, на верхнюю полку рядом с чемоданом профессора. Отчего тот напрягся и с тревогой смотрел на происходящее.

— Мария,— представилась женщина. — А это Миша, мой сын, он уже совсем взрослый, перешёл в десятый класс — с гордость в голосе произнесла она. Миша кивнул, не отрываясь от экрана телефона, где он, судя по всему, читал что-то значительно более важное, чем окружающая его реальность.

— Павел Геннадьевич Комаров, астрофизик, — представился профессор.

Поезд тронулся мягко, почти вежливо. Вибрация прошла по полу, по столу, по телу профессора — и задержалась где-то в груди. Комаров выдохнул. Пока всё шло правильно. Он ещё не знал, что в этом купе собрались все возможные объяснения загадок Вселенной. И ни одно из них не будет по-настоящему верным.

Проводница закрыла дверь купе, поезд набрал скорость, и пространство между пассажирами вдруг стало ограниченным — как замкнутая система, в которой неизбежно начинается обмен информацией с повышением уровня энтропии.

Чай на столике купе появился почти сразу, будто был частью эксперимента. Люди взяли стаканы, и несколько минут в купе царила безмолвная тишина лишь наполненная звуками стука колёс и осторожным прихлёбываем горячего чая.

Профессор Комаров смотрел то в окно, где пейзаж ещё не успел стать тьмой, то на чемодан. Он уже знал: разговор начнётся не с него. Так и вышло.

Логист Устинов отставил стакан и, чуть наклонив голову, посмотрел на профессора с интересом человека, нашедшего нужный объект для гипотезы.

— Скажите, Павел Геннадьевич, — начал он, — раз вы астрофизик… вы ведь точно знаете, есть они или нет? Он кивнул вверх, не уточняя, куда именно. Вверх в купе, вверх в небо, вверх за пределы допустимых объяснений. Профессор поднял взгляд, но промолчал. Молчание было воспринято как согласие на продолжение беседы. Логист улыбнулся — и начал говорить.

Глава 3. Рептилоиды и Ганнибал

— Я думаю, что инопланетяне существуют, — уверенно сказал Устинов, словно продолжал разговор, начатый много лет назад и наконец нашедший благодарных слушателей. — Просто мы живём на периферии. Он сделал паузу, давая слову «периферия» отстояться, как хорошо рассчитанному термину.

— Все важные события происходят в центре галактики. Там — энергия, плотность, развитие. А к нам могут заглянуть только те, кто по какой-то причине совершает обходной манёвр.

Он оживился, глаза его загорелись профессиональной радостью человека, нашедшего удачную аналогию.

— Как Ганнибал в Пунические войны. Все ждали его с юга, по морю, логистика была просчитана, флот готов. А он взял — и пошёл через Альпы. Со слонами. Абсурд? С точки зрения вероятностей — да. Но именно поэтому это и сработало.

Миша оторвался от телефона.

— Но слоны были, — заметил он. — А рептилоидов никто не видел.

— Ошибка наблюдателя, — тут же парировал Устинов. — Мы ищем не там и не так. Если цивилизация прилетела сюда, она не будет оставлять визитки. Она оставит инфраструктуру.

Он стал загибать пальцы, перечисляя.

— Пирамиды. Стоунхендж. Храмы Индии и Южной Америки. Посмотри на них внимательно — они не похожи друг на друга культурно, но конструктивно… слишком схожи.

— А если копнуть глубже, во всех мегалитических храмах есть изображения драконов — продолжал логист, — становится ясно: они похожи на рептилий. Холоднокровные. Им нужна более высокая температура и стабильность климата.