Черная башня восставшей из пепла любви

Гробница в горах Кунь - Лунь

– Кар! – возмущенно прокаркал ворон и, едва не задев меня крылом, уселся в паре метров от костра. Смешно растопырив когтистые лапы, он уставился на меня, приоткрыв блестящий клюв.

– Чего тебе? – спросила я, согревая руки о кружку с горячим кофе.

– Кар… кар! – вновь проскрипел ворон, то отпрыгивая назад, то снова приближаясь. Его черные глаза горели нетерпением.

Потянулась к рюкзаку. Он смотрел заинтересованно и даже прыгнул ближе. Наверное, голодный. Здесь, в бесплодных горах Кунь Луня, нечем особо поживиться в это время года. Или он ранен и не может улететь? Я открыла банку ветчины и аккуратно пододвинула ее к нему своим "костылем".

Ворон пару раз наклонил голову вбок, словно оценивая ситуацию, а затем резко взмахнул крыльями, снова напугав меня. Сделав круг над стоянкой, он ловко подхватил банку когтями и исчез в сумраке ущелья.

Выплеснув остатки кофе, я тяжело поднялась, опираясь на трость и стараясь не нагружать больную ногу. Пошла вверх по тропинке, навстречу пронизывающему ветру, который со свистом метался между отвесными скалами, срывая с них мелкие камни. Впереди эхом звучали радостные голоса других археологов. Навстречу спешил крёстный, с раскрасневшимся от волнения лицом.

– Лана, кажется, мы ее нашли! Возможно, это настоящая гробница Цинь Шихуанди!

– Его гробницу, как и Атлантиду, слишком часто "находили". С чего ты взял, что это она?

– Там стоят терракотовые воины. Прямо на входе! – Вань схватил меня за руку и потащил за собой, совершенно забыв о моей вывихнутой ноге.

– Это ничего не значит, и ты это знаешь, – возразила я, превозмогая боль.

– Пойдем, пойдем, сама увидишь!

В горах Кунь Лунь мы уже проторчали неделю, надеясь отыскать гробницу Цинь Шихуанди, первого императора Китая. Крёстный раздобыл на чёрном рынке расхитителей гробниц древнюю карту, отлитую в виде свинцовой таблички размером с ладонь. Исследуя ее, я готова была биться головой о стол: рельеф гор с момента ее создания сильно изменился, да и в названиях попадалось много незнакомых иероглифов. Сомневаясь в правильности намеченного пути, мы все же отправились на раскопки. И что-то нашли. Только вот что?

Взорванный вход в гробницу манил своей неизвестностью. Оттуда тянуло сыростью и тленом. Как обычно в такие моменты, меня охватывало сильное волнение. Казалось, мы обязательно найдем нечто, что потрясет весь мир. Хотя обычно находили одни черепки да иссохшие мумии. Но Китай, безусловно, таит в себе бездну загадок.

Долгожданный момент настал: можно было, не откладывая, спуститься под землю. Взрыв мы провели еще вчера. Потом долго копали. Я боялась обвала или лавины, но человек, нанятый крёстным, оказался профессионалом.

Длинная веревка заскользила под ладонями, и мы начали спуск.

По стенам бесконечного коридора выстроились терракотовые воины. Потолок пещеры то терялся в темноте, то нависал, напоминая о толще камня и земли над головой.

– Видимо, это тот ход, через который уходили рабочие, – пробормотал Юй, студент-археолог, племянник моего крёстного.

– Юй, я уверен, ни один из рабочих не покинул эту пещеру. Чему тебя учат в твоем университете? – проворчал Вань. Сам Вань университетов не заканчивал. Его предки были темными лошадками с длинной родословной расхитителей гробниц. Иногда он рассказывал о них довольно занятные истории. И его знания о древнем Китае были поистине громадны.

– Там ворота! – прокричал один из людей Ваня, подбегая к нам. И тут же умчался обратно. Мы поспешили за ним. Нога подвернулась, и я рухнула прямо на терракотового воина, проломив его доспех. Вглядываясь в отколовшийся кусок, я поняла, что внутри совсем не глина, а мумифицированная веками человеческая плоть.

Юй поспешил меня поднять. Я кивнула в сторону воина:

– Вот твои рабочие… Вы, китайцы, еще те затейники.

– Каждый русский в душе немного китаец. Пойдем скорее, – со смехом ответил Юй, подхватывая меня под локоть.

Мы остановились перед воротами, где Вань, голосом опытного сказителя, описывал то, что было выбито на камне:

– Богиня Нюйва слепила из глины первых людей. Среди них была девочка Таньгоу. У нее были глаза разного цвета, так как богиня была неопытна и молода.

Таньгоу в светлом воплощении представляла собой белую лисицу, а в злом – черную собаку, пожирающую луну, наводящую тень и мрак. Таньгоу была наделена мистической силой и жила тысячелетиями.

– Глаза, совсем как у тебя, Лана, – засмеялся Юй.

У меня действительно были глаза разного цвета, которые я обычно прятала под линзами. Китайцы до сих пор очень суеверны, и некоторые даже плевались в мою сторону, отводя таким образом сглаз.

– Цыц… Потом она сотворила Дафена. Он стал богом ветров и носился свободным по вершинам Кунь Луня. Иногда он превращался в дикую хищную птицу. Его дух был слишком яростен и непреклонен.

Он не хотел подчиняться правилам и жил, как хотел. Убивал, кого хотел, и наслаждался свободой. Он с детства был привязан к Таньгоу и слушался только ее. За тысячелетия своей жизни совершил много зла и много добра. Его захватил Хоу И, седьмой сын Великого дракона, защитник слабых и угнетенных. Пользуясь его любовью к Таньгоу, он заманил его в Черную башню и отравил ядом Неразделённой любви. А после сразил мечом. Кости его накачали свинцом, чтобы он даже после смерти не мог подняться ввысь. Глаза выкололи, чтобы он не увидел неба, а крылья отрезали и сожгли, развеяв пепел над горами, чтобы никогда он не обрел их снова.

Человек или бог, не открывай этих врат, а иначе ты выпустишь великое зло.

– Как же так? Мы же искали гробницу императора! – спросил Юй.

– Император мог поместить свою гробницу и в старую. Давайте, открывайте!

Рабочие сорвали печати и, используя лом, стали открывать ворота гробницы. Как только дверь открылась, первым туда неожиданно влетел ворон, видимо, следивший за нами. Уверена, это был тот самый ворон, старый знакомый. Некоторые из рабочих тут же бросились на колени, молясь, чтобы зло не коснулось их.

Черная башня

Государство Нихон. Гора ХакуСан. Только демоны знают, в каком веке до нашей эры.

Хоу И, благородный седьмой сын Великого дракона, спешил восстановить справедливость. Ради мира во всем мире, он догнал Дефина на Белой горе и вызывал на бой.
А Дефин спешил.
Он обрушил на сына Дракона груды камней, пытаясь отделаться от назойливого героя. Давил печатями, применял сильнейшие техники, но Хоу И был назойлив словно сборщик налогов:
– Бейся со мной, а не сбегай как трус! – кричал Хои И, взмахнув мечем Прозрения. Волна силы прошла по вершине горы, срезав ее верхушку, догнала Дефина и чуть не сломала ему одно из восьми крыльев.

Кувыркнувшись в воздухе и проклиная всех героев, Дефин решил, что есть только один способ отделаться от Хоу И.
И принял бой.
Стараясь, как можно скорее закончить, Дефин не щадил противника и отделил его голову своим мечем Рассекающим небеса. Решив, что дурь человеческая неискоренима, умчался в Когуре.

Дух цветка, у которого даже не было названия, настолько он был неприметным, оплакивая героя, перенесла его голову и тело к храму Смерти. Она умоляла спасти его, стоя на коленях у входа и роняя слёзы на дурную голову Хоу И. Жрица храма снизошла к ней, готовая выслушать Духа.
– Что ты отдашь за жизнь своего Благодетеля? – спросила она. И колокольчики на её посохе зазвенели, а белые ленты затрепетали на ветру.

– Выслушай меня, великая жрица! Это знаменитый Хоу И. Защитник всех обиженных и угнетённых. Благородный герой, который совершил много добра и однажды спасший весь мир. Я была простым маленьким цветком в лесу и проходя мимо, он стряхнул на меня каплю пота и столько в ней было силы, что я успешно совершенствовалась и через тысячу лет стала духом. Я поклялась найти его и следовать тайно, помогать и поддерживать.Только по его воле живу и кроме жизни, у меня ничего нет. Заберите ее, но воскресите Благодетеля!
– Да будет так ! – ответила Жрица и приказала отнести тело Хоу И в храм. Младшие жрицы, окружили Дух цветка, что бы забрать маленькую жизнь.

В храме Смерти горели, истекая жаром свечи, звенели бубны.
Жрица в белых одеждах танцевала свой танец Жизни и Смерти, над телом драконьего сына. На его груди лежала жемчужина Последнего вздоха, сияя чёрной Ци.
Танец жрицы становился всё быстрее, всё быстрее звучали бубны, луна уж на небе сменила солнце. Зазвенел в воздухе последний аккорд и жрица без сил опустилась на землю. Жемчужина засияла сильнее, окутывая тело чёрной пеленой и светлея. И когда потоки демонской Ци впитались в тело, того, кто стал иным – драконий открыл глаза.
2.
Государство Когурё. Северная равнина. Поселение Енджу. Историки, вероятно, знают где, но едва ли расскажут.

Толпа испуганная, яростная.
Желающая уничтожить то, что их пугает.
Забивает камнями девушку.
Длинные её волосы распущены, открывая маленькие рожки. Она не пытается защищаться, только прикрывает лицо руками. Летят камни, брошенные злой рукой, опрокидывают её на землю, течёт кровь тонким ручейком на лицо. В груди её зарождается гнев и обида. Она кричит им в лица:
– За что?! Я лечила вас всех! Ваших детей! Принимала роды у ваших жён! Вытаскивала вас из-за грани!
– Ты демонское отродье! Скрывала, кто ты! Рога под причёской прятала ! Дай время и ты убьёшь нас или сделаешь демонами. Убить! Убить! – кричал с пеной у рта, старейшина деревни.
Толпа в исступлении, надвигалась на свою жертву, тянулась скрюченными пальцами.

Тёмная тень накрыла поселение и на землю в толпу опустился Дефин. Разогнал ударами крыльев, подхватил невесомое тело девушки и унёс на побережье.
Как бы Дефин ни торопился, он всё же опоздал.
Девушка была мертва. Коварный старейшина успел вонзить ей нож в грудь.
Дафен искал её почти год. Облетел все земли и моря. Только ее жизнь могла спасти названую сестру. Владыка морей отдавал за свою потерянную дочь великое сокровище рода – Раковину милосердия.
Дефин не совершал хороших поступков просто так. Поэтому никто не называл его героем. И не будь она платой за сокровище, равнодушно пролетел бы мимо. И он всё же он не успел.
Сердце девы не билось.

Дафен отдал бы жизнь за свою названную сестру Тянгоу, которая сейчас спала проклятым сном.
Если это принесло бы ей счастье.
Взмахом меча он связал мёртвое сердце девушки со своим. Теперь она будет жить, пока жив он. И если она умрёт, то он лишится многих сил и испытает немыслимую боль. Но Дефина совсем не смущала подобная жертва, лишь одна мысль маленьким червячком грызла мозг, заставляя иногда хмурить благородный лоб: не пришлось бы теперь женится.
Подхватив спящую дочь Владыки, он полетел в Морское царство. Не зная, что гнев и ярость уже превратили ее в демона и этой же ночью дева вырежет всё племя в Когуре. И дочь Великого владыки, ставшая квищиной(1) открыла белесые глаза.
3.
Поднебесная. Горы Куньлунь. Подземный мир. Тёмная башня. Время неведомое ни историкам, ни демонам.

Просыпаться было тяжело, сон цеплялся за сознание и пытался снова утащить в свои глубины. Охватывал серым туманом, тянулся сизыми щупальцами.
Послышался вскрик и стук чего-то небольшого об пол, потом топот лёгких ног и я проснулась. Перед глазами мерно колыхались занавески. В открытом окне сидел ворон.
– И ты здесь, старый друг, – прошептала непослушными губами.
Ворон подлетел ближе и сел на кровать. Я потянулась к нему тонкой, почти прозрачной рукой с длинными красными ногтями. Руки не мои. Коснулась волос – длинные, вьются. И волосы не мои. Значит, это действительно происходит. Я в теле королевы Демонов.

Огляделась, сквозь шёлковые занавески балдахина. Перед кроваво-красным ложем, где я лежала, ширма с золотыми птицами. Огромное зеркало рядом, по краям которого вились змеями плоские лианы дерева. Факелы на стенах и круглые фонари.
В комнату вбежали две служанки и старуха. Засуетились, заохали. Старуха зыркнула на них красным глазом, и те упали на колени заламывая руки и плача от счастья.
– Что с вами, встаньте..., – прошептала я.
– Так радуются они, кошечка моя, – ласково проговорила старуха, кладя тёмную руку мне на лоб, – их же теперь наградят и отпустят со службы.
– Кто наградит?
– Повелитель демонов, конечно.