Чёрная Метка. Ведун

Глава 1. Гроза.

От очередного раската грома задребезжали стекла в окнах кабинета. Резкий звук заставил Павла Емельяновича вздрогнуть и проснуться. Ноги затекли из-за неудобной позы, в которой он уснул, сидя в своём огромном кресле. Погода за окном для него резко изменилась, ведь засыпал он когда солнце клонилось к закату, а небо было абсолютно чистым. Сейчас же за окнами его кабинета сгустились тучи и натужно завывал ветер. Неприятное чувство обжигало его внутренности. Он уже давным-давно не ощущал ничего подобного, да, собственно, потому и уехал из столицы их Империи в такую глушь, что испытывать нечто такое ему было крайне неприятно. Тонкая магическая аура, что в его хуторе всегда была спокойна, словно стоячая вода, сейчас бурлила и вибрировала, распространяя колебания во все стороны.

Павел встал с кресла, слегка покачнувшись от очередной сильной волны, и позабыв про боль в своих конечностях, что уже давно потеряли энергичность, и даже стали постоянным источником боли разного вида, но всё же стремительным шагом добрался до окна. Его небогатое поместье было трёхэтажным, а личный кабинет занимал половину второго этажа, выходя окнами на окраинную часть слободки. Отсюда было видно только несколько домов его крепостных работников, и во всех них горел тусклый, едва заметный свет, а из труб, не смотря на тёплую осень, валил дым. Обычные крестьяне не обладали магическим даром, и почувствовать колебания не могли. Но дрожь магической ауры могла вызывать погодные изменения, зачастую очень резкие, из-за этого они казались ещё более неприятными для всех. Очередная блеснувшая молния высветила большой луг за домом, небольшое озерцо и аккуратный парк, который Павел Емельянович приказал организовать, как только перебрался сюда много лет назад.

А ещё вспышка озарила подступающий лес. Обычно приятный, тёмно-зелёного оттенка хвои, он всегда радовал глаз хозяина местных земель, но теперь, в противоестественной темноте резко наступившей ночи и налетевших плотных грозовых тучах, тот выглядел устрашающе, словно чёрная стена, тянущаяся от края до края, насколько хватало глаз. Верхушки самых высоких елей, сосен и пихт, раскачивались из стороны в сторону, создавая эффект, будто лес живой и крайне недовольный происходящим. Изредка, силуэты деревьев складывались в фигуры огромных ужасных монстров, что скалили зубы или вздымали свои огромные лапы, желая уничтожить и самого владельца, и его особняк заодно.

Плохое предчувствие Павла Емельяновича усилилось, а к горлу подкатил неприятный комок, который не получалось ни сглотнуть, ни вдохнуть, чтобы прогнать наваждение. Вглядываясь во тьму, лишь изредка освещаемую вспышками молний, он каждый раз вздрагивал от мощного грохота, что пролетал над лесом и звучал всё ближе и ближе. Разряды молний участились, а ветвящиеся вспышки усилились, стали мощнее и ярче. Вот-вот должен был начаться проливной дождь, но пока ещё ни одной капли не долетело до земли, а хозяин поместья всё не мог отвести взгляда, слепо пялясь на кромку леса.

Чернота ночи на мгновение отступила, когда из-за стремительно наступающих туч выглянул белёсый диск луны, а Павла Емельяновича вдруг пронзило осознание, что сегодня ночь полнолуния. Он задышал резко и отрывисто, и даже не заметил, как пальцы на руках начали складываться в защитные знаки. Ещё чуть-чуть и с кончиков его пальцев полетели бы искры, так близок он был к созданию заклинания.

Очередная вспышка молнии позволила мужчине увидеть, как из леса появилась фигура с бледной кожей, что явственно выделялась на чёрном фоне. Неизвестный медленно шагал вперёд, неся на руках нечто крупное, бесформенное и будто бы хрупкое. Павел Емельянович, завороженный этим видением в попыхах раскрыл окно. Мощный порыв ветра тут же ударил его в грудь, будто пытаясь опрокинуть, но мужчина не обратил на это никакого внимания. Он лишь со всей силы схватился руками за оконную раму и даже высунулся из окна, вперившись взглядом туда, где секунду назад видел вышедшего из леса. Он ждал очередной вспышки молнии, и та не заставила себя ждать. За этот небольшой промежуток неизвестный, вышедший из леса, продвинулся дальше, а у Павла Емельяновича наконец получилось разглядеть, что тот нёс на руках - безвольно повисшее человеческое тело. Поза и откинутая голова свидетельствовали о том, что он находился без сознания, но воткнутый в низ живота длинный кинжал, который удалось рассмотреть при следующей вспышке, явственно говорил о том, что лежащий на руках человек был мёртв.

- Пахóм! - громогласно окликнул своего слугу Павел Емельянович, тут же обернувшись обратно к кабинету. И в тот же миг небо разверзлось тысячей капель, что словно стеной рухнули вниз, мгновенно заставляя промокнуть любого, кто не был в укрытии. Хозяин поместья, с трудом перебарывая порывы ветра, что несли с собой и влагу, закрыл окно и во всю прыть, на какую был способен, бросился на выход из кабинета явственно хромая.

Его верный слуга Пахом обнаружился на самом верху лестницы, уже спешил по зову своего барина, и Павел Емельянович столкнулся с ним нос к носу, стоило ему отворить двери в свой кабинет. Быстро обрисовав ситуацию и поставив задачи, он отправил привратника на улицу, а сам позвал ключницу, во-первых, потребовав подать горячего чаю, а во-вторых, проследить, чтобы вся остальная прислуга, что была в поместье и носа не думала показывать из людской*.

Вернувшись в кабинет Павел Емельянович какое-то время нервно прохаживался по нему из угла в угол, сложив руки за спиной и не обращая внимания на боль в колене, а затем всё же решился вернуться в своё кресло. Он бы и желал успокоиться, но предчувствие надвигающейся беды сильно его тяготило. Пальцы рук, локтями упёртые в кресло, нервно тёрли костяшки то одного, то другого кулака, а правая нога каблуком выбивала нервный ритм по паркету. Наконец двери кабинета отворились и внутрь вошёл Пахом, весь мокрый с головы до ног, роняя целую вереницу из капель на дорогой ковёр, ведя за собой юношу.

Парень шёл, еле волоча ноги, промокший до нитки, как и привратник. Правда в отличии от последнего он был ещё с ног до головы вывалян в грязи, которую хоть частично и смыл мощный ливень, но часть разводов осталась, как на лице, так и на одежде, и гораздо больше комьев земли застряли в волосах. Короткие сапоги все были облеплены грязью и оставляли за собой следы с кусочками глины, остатками травы и еловыми иголками. Длинные волосы свисали сосульками, закрывая лицо, но по мощной широкоплечей фигуре и одежде Павел Емельянович немедленно узнал в вошедшем Провку - своего лесничего. Парень был всего семнадцати лет от роду, но уже несколько лет жил в одиночестве в избушке на другом конце леса, который тоже являлся вотчиной хозяина поместья. Пров был нелюдимым, почти ничего не говорил, а многие в деревне считали его и вовсе недалёким дурачком, и даже блаженным. Он появлялся лишь раз в месяц, доставляя партию заготовленных дров для поместья, а также любимые хозяином дубовые веники. Где парень находил дубы в хвойном лесу, никто не знал, а на вопросы тот лишь пожимал плечами и хитро улыбался, никому не выдавая свой секрет. Некстати накатившие мысли о бане Павлу Емельяновичу пришлось отогнать, потому что ситуация требовала немедленного прояснения.

Глава 2. Губерния И.

Дорогу до губернии Пров проделал без каких-либо казусов, помимо того, что уже случился. Все два дня, что парень провёл, трясясь на телеге, мучил себя размышлениями правильно ли он поступил и не должен ли был вернуться. Не стоило ему бросать тело прямо на дороге. Но что было сделано уже свершилось. А уж теперь, когда телега наконец выбралась с лесной дороги, и перед парнем открылся вид с пригорка на раскинувшийся неподалёку настоящий город, разместившийся по обе стороны крупной реки, то все остальные мысли из его головы повылетали напрочь.

Пров никогда не видал такого скопления домов, а если представить, сколько там должно было проживать людей... Вот уже действительно крупная губерния. Увиденное восхищало и даже пугало его масштабом. Например мост, перекинутый через реку, на котором в ширину могло уместиться человек десять или даже пятнадцать. Придержал лошадь, и она тут же принялась пощипывать густую траву на обочине, а парень с нескрываемым любопытством рассматривал всё, что попадалось ему на глаза. Особо его внимание привлекали строения покрупнее, которых он тоже никогда не видывал: белокаменные храмы с куполами, дома, не из брёвен и досок, а сложенные из кирпича, да ещё тёмная нитка железной дороги, что тянулась с одной стороны, покуда хватало глаз, проходила через город и исчезала по другую его сторону, теряясь в густом лесу.

Поначалу, когда Пров только въехал на окраину города и начал встречать с людьми глазами, ему стало ужасно неловко. Но чем дальше он ехал и чем больше людей встречал, приближаясь к центру города, тем спокойнее себя чувствовал, привыкая к подобному прямо на ходу. “Мне предстоит добраться до самого Петрограда! А там говорят народу целая тьма-тьмущая! Привыкать надо здесь и сейчас, не тратя времени на удивление всему с открытым ртом. Нужно сразу разобраться в местных правилах, устоях и так далее”, - Прову понравилось, что план в его голове сложился будто сам собой, стоило ему только озаботиться тем, чтобы решить, как именно себя стоит вести и что делать в губернии первым делом. Конечно, у него было невероятное желание и в белокаменную церковь зайти, посмотреть на железную дорогу (о которой он ещё и не знает ничего, кроме названия), на лавки, магазины, людей, ресторации и всё-всё-всё, что он успел встретить по пути к центру. Но первым делом в плане стояла самая сложная задача, как ему казалось, - добраться до губернатора и вручить рекомендательное письмо.

Сомнения, в том, что у него получится добраться до самого губернатора, возникли, стоило ему обратиться к прохожим на улице. На вопрос “где его можно найти”, люди сначала округляли глаза, услышав ломанную речь Прова, и увидев его страшенное лицо со сломанным носом и пронзительным взглядом зелёных глаз, а затем спешно и сбивчиво объясняли, как проехать, махая руками в разные стороны. Стоило Прову отвлечься, чтобы посмотреть в указанную сторону, как каждый из них вдруг резко вспоминал, будто куда-то сильно торопится. Другой причины почему, как только заканчивали с объяснениями, они тут же бросались прочь, Пров придумать не смог. Оставалось только пожимать плечами и продолжать путь, и парень лишь чудом добрался до искомого здания.

Кирпичный трёхэтажный дом, на который ему по итогу указали, без всякой отделки, стоящий на краю большой площади, застроенной зданиями и домами гораздо более богатыми, и всячески демонстрирующими состоятельность обитающих в нём, сильно выделялся на общем фоне.

Очередные сомнения у Прова возникли, когда он увидел на входе двух здоровенных мужиков, облачённых в одинаковую одежду. “Форму!” - вспомнил он слово, обозначавшее оную. Слышал Пров его всего пару раз в жизни, да и то из пьяных разговоров крестьян, если задерживался в посёлке до вечера, когда затягивалась разгрузка его телег.

Но вопреки опасениям, стоило сказать одному из мужиков, что на пол головы был выше Прова, о письме от Павла Емельяновича, как перед ним распахнули дверь и сделали приглашающий жест входить. Внутри его встретил добротно, но без излишеств, одетый слуга, и проводил Прова по дому до небольшой приёмной, где на удобных креслах и диванах уже расположилось четверо ожидающих личной встречи с губернатором. Вот только слуга уверенно прошествовал мимо них, проверяя что Пров идёт следом не отставая, из-за этого парень даже не успел рассмотреть сидящих. Единственная деталь, бросившаяся в глаза — это странный вид обуви, какую носил каждый из присутствующих без исключения. Идеально чёрного цвета, она даже не прикрывала голеней мужчин. Зато отполирована эта обувь была так, что в неё, наверное, можно было смотреться, как в зеркало.

Слуга приоткрыл огромные, под самый потолок, двустворчатые двери, слегка наклонился вперёд и просунул в образовавшийся проём только голову, обращаясь к кому-то внутри. Пров только было обернулся назад, дабы поприветствовать сидящих людей, как слуга вдруг дёрнул его вперед, распахнув двери, видимо получив разрешение и приказ от хозяина кабинета немедленно заходить.

Из-за спины Прова донеслись возмущенные крики: “Эй! Куда!”, “Он же без очереди!”, “Я здесь уже третий час жду!”, но их тут же отрезали захлопнувшиеся двери, стоило Прову оказаться внутри кабинета. Здесь обстановка была строгой, но всё же не без присущей красоты. Пол был уложен доской, да не простой, а распиленной на большое количество маленьких досочек, так же как у его бывшего барина. “Паркет!” - вновь пришло воспоминание и осознание слова. И опять Пров вспомнил, что слышал его только пару раз из разговоров слуг в доме барина.

Отвлёкшийся Пров не заметил, как слуга уверенно потянул его за собой, подводя к большому столу, за которым расположился губернатор. Об этом говорила не только форма, в которую тот был облачен, и не огромное количество наград и орденов, что красовались на изумительных колодках, складывающихся в идеально ровную линию. Если бы Пров хоть что-то знал или разбирался в орденских лентах, то наверняка узнал бы и Императорский орден Святой Анны, орден Святого Станислава, и Орден Святого Владимира, но лесничий видел не только эти, а вообще любые награды впервые. Понять, что перед ним местный хозяин всех близлежащих земель можно было по одному только взгляду, которым тот обозревал вошедших. Губернатор явно чувствовал себя властителем не только самого кабинета и всего дома, в котором они находились, но даже и тем, кто владел вошедшими. Его грузное и объёмное тело было втиснуто в строгую, но очень хорошего качества одежду. Пиджак, жилетка, брюки и даже сорочка, всё это было угольно-чёрным, и только колодка наград ярким пятном выделялась на груди. Лицо мужчины тоже было округлым с полными щеками, но ещё без обвисшей кожи, хотя количество морщин, покрывающих его, говорило о почтенном возрасте. Впрочем, в его взгляде Пров совсем не заметил надменности, как у своего бывшего барина. Взгляд губернатора был дружелюбным, лучился теплом, а ещё в нём угадывалось не скрываемое любопытство, видимо, такие, как Пров были не частыми посетителями его кабинета. Мужчина внимательно изучил Прова, начав с грязных подошв сапог и постепенно поднялся вверх, заканчивая на растрёпанных волосах. Всё это время с лица не сходила сияющая улыбка, словно Пров был самым его долгожданным гостем, и губернатор был ему рад, не смотря на непрезентабельный вид бывшего лесничего. Слуга передал письмо губернатору, с обозначенным поклоном, а тот схватился за него, словно за подарок, который ждал целый год.

Глава 3. Званый вечер

Прову редко что-то снилось. Но если он всё же видел сон, то чаще всего это был один и тот же кошмар с неясными образами: женским криком боли, мужским твёрдым голосом, детским плачем на фоне. От него он обычно просыпался прямо среди ночи весь в поту и ему ещё долго приходилось приводить своё сознание и дыхание в норму, прежде чем снова закрыть глаза и попробовать уснуть. Но сегодняшняя ночь была особенной.

Может это из-за того, что он уснул в саду на скамейке, может из-за насыщенного событиями и новыми впечатлениями дня, но стоило Прову незаметно для себя закрыть глаза, как он провалился в необычный сон. Всё вокруг было затянуто серо-чёрным туманом, абсолютная тишина, а прямо напротив него проступал лишь едва заметный силуэт каменного трона с восседающим на нём человеком. Хотя человек ли это, сказать точно было нельзя. Ведь туман был таким плотным, что более-менее разобрать тут можно было только нижнюю часть трона с подлокотниками, на которых сейчас покоились руки. Тонкие пальцы не полностью охватывали две причудливые головы, что были вырезаны из камня, и являлись навершиями подлокотников. Но чьи это головы разобрать было невозможно. А вот вглядеться в руки скрытого в тумане незнакомца Пров смог, различив лишь одну единственную отличительную деталь: крупный перстень-печатка с незнакомым ему гербом. Если быть честным, то Пров и вовсе никаких гербов не знал, но большинство дворянских семей использовали на гербах животных или растения, которые можно было без труда узнать, но различить деталей на этой печатке Пров так и не успел.

Сон окончился так же резко, как и начался. А парень дёрнулся и подскочил на кровати отрывисто дыша. Даже привычный ему однообразный кошмар уже не был столь ярким и столь пугающим, как тот, что он увидел сегодня ночью. Удивительно, что очнулся Пров в своей комнатке, а не на скамейке на заднем дворе. Кто и когда его перенёс в кровать он не помнил.

Через маленькое окошко под самым потолком ещё не брезжил свет и в комнате было темно, а в доме и на улице было тихо. Пров был уверен, что сейчас у него уснуть не выйдет. И даже если бы и получилось, риск снова очутиться в тумане перед неизвестным, восседающим на троне, от которого распространялась ощутимая даже кожей аура опасности... От воспоминания волосы на всём теле поднялись и Прову пришлось даже встряхнуть плечами, отгоняя неприятное наваждение. Он быстро соскочил с кровати босыми ногами на холодный пол, прогоняя любую возможность снова уснуть. Чтобы как-то себя занять и отвлечь он уселся прямо на пол, принявшись чистить свои новые сапоги от грязи, дожидаясь, когда все в доме проснутся.

Как только рассвело, Пров погрузился в размеренную и идущую по графику жизнь, и вскоре позабыл о тумане и неизвестной фигуре. Два дня до званого вечера пролетели незаметно, хоть и однообразно, ведь большую часть времени Пров проводил в классе наедине с Евдокией. Их темп и порядок обучения изменился. Первую половину дня они посвящали изучению положенного материала, с чем ученик прилежно и быстро справлялся, постоянно поражая свою учительницу. А вторую половину учебного дня Евдокия отводила на обсуждение интересующих Прова вопросов. Он был источником бесконечного количества вопросов, ведь парню было интересно абсолютно всё. Как только учительница уставала отвечать на вопросы об устройстве мира, Империи, жизни в больших городах, он медленно переходил к темам, которые позволяли ему узнать о самой учительнице. И хоть поначалу Евдокия не особо охотно отвечала на них, но постепенно разговорилась.

Родителей она не помнила, выросла в местном приюте, организованном ещё прошлым губернатором. Обучалась в церковно-приходской школе, где освоила те знания, что сейчас преподавала Прову. В школе одарённую, по сравнению с остальными, девочку заметили и представили уже нынешнему губернатору - Щербатскому Петру Святославовичу. О нём учительница отзывалась лишь положительно, не раз и не два вслух благодаря судьбу и покровителя, за то, что обеспечил крышей над головой и достойной работой. Евдокия уже пару лет обучала всех холопских детей, чьи родители работали на губернатора, чем заработала себе немаленький авторитет среди прислуги и местных крестьян. А вот о своей личной жизни распространяться она не стала, жёстко оборвав обнаглевшего ученика. Пров тут же постарался переключиться на другую тему:

- Сколько всего дворянских семей в Империи?

- Не семей, а родов! - строго поправила его Евдокия, сразу же позабыв о наглости ученика или обрадовавшись смене темы разговора, - Огромное количество. Я даже не знаю точно, сколько их, но точно больше тысячи!

- Тысячи? - Пров удивился. Такого слова и тем более подобной величины он не знал, а потому они временно переключились на краткий экскурс в раздел больших чисел. Как только с этим было покончено, Пров ещё на пару минут завис, осознавая, насколько много дворян ему ещё предстоит узнать. Например, сегодня вечером. И как только речь зашла о званом ужине, Евдокия начала болтать без умолку:

- Устраивает приём, свет наш, Пётр Святославович. Щербатские - древний дворянский род, богатый на достойных людей. Вот только самому Петру Святославовичу немного не повезло, - голос девушки стал звучать приглушенно, а сама она слегка наклонилась вперёд и продолжила только после того, как убедилась, что входная дверь в класс плотно закрыта, - Он был героем войны, видел же сколько у него наград? Ему пророчили огромную карьеру, но по какой-то причине он попал в немилость к супруге нашего Императора, за что и был сослан управлять Иркутской губернией. Приём он устраивает в честь своей дочери - Анастасии Петровны. Настя - девушка очень одарённая, из-за чего сильно зазнаётся. Даже для дворянки.

- А кто ещё там будет? - последний комментарий своей учительницы Пров проигнорировал, но девушку это не расстроило, либо она не показала вида, и спокойно продолжила:

- Наверняка будут Чеботаевы. Их сын - Алексей Ермолаевич тоже отправляется в Академию. Старинный род, но от поколения к поколению, к сожалению, вырождающийся. Наверняка пойдут под крыло Щербатских, рано или поздно, - девушка призадумалась на мгновение и продолжила, - Точно будут Бобоедовы. Ведь их сын Иван Иевлевич тоже поедет с тобой, а ещё он жених Анастасии Петровны. Всенепременно будет Бородавицын, ведь он хороший друг Петра Святославовича. Из дворян, пожалуй, всё, но уверена, что губернатор позовёт и других достойных людей. Редко, когда на его приёме бывает меньше пятидесяти гостей. Меня вот, например, тоже пригласили.

Глава 4. Поезд Иркутск - Петроград

Дальнейшие события в саду развивались очень стремительно, но большую часть их Пров не застал. Прибывший губернатор тотолко окинул взглядом место проишествия, да выслушал свою дочь, тут же отрядил двух крепких мужиков из своей прислуги, а те незамедлительно доставили Прова в его временное место жительства - небольшую комнатушку, посадив под замок. Сам парень и не особо-то возмущался, лишь иногда подходил к двери и спрашивал у своих охранников, нет ли каких новостей о здоровье болезного, которого он нечаянно приложил о дерево. К ночи, терпение одно из них не выдержало:

- Живой Богдан, да от только ноги у него отнялись, - донёсся глухой голос из-за двери.

Новости были не радостные, ведь Пров на самом деле не хотел ничего такого учинять, а лишь вступился за свою учительницу. Но изменить уже ничего было нельзя, и ему оставалось только ждать. Спать ложиться Пров поостерегся и мерно выхаживал по своей небольшой комнатушке, нарезая круги, да считая в уме до тысячи и обратно. Ранним утром дверь его комнаты распахнулась, а внутрь неспешной походкой вошёл сам Пётр Святославович. На его лице не было привычной улыбки, взгляд был задумчивым, а мешки под глазами после бессонной ночи стали ещё заметнее, как и глубокие морщины. Он не обратил внимания на Прова, что замер в центре комнаты, медленно прошёлся и уселся на единственный стул, от чего последний жутко заскрипел, а губернатор тяжело вздохнул, лишь после чего поднял тяжелый взгляд на парня.

- Я ж тебя предупреждал, Пров! Не чета тебе эта баба крестьянская! Не нужно тебе за ней ухлёстывать! А ты почему не послушал? - слова губернатора вылетали изо рта, а падали грузом на плечи парня, будто каждое весило пуд.

- Простите, Ваше превосходительство! Я ж всего...

- Довольно! - рявкнул губернатор, да так что по комнате прошлась невидимая волна, и с потолка осыпалась пыль, - Мне твои извинения, как ослу политика! - тут пыль долетела до носа губернатора и он звонко чихнул, а после ухмыльнулся случившемуся. Температура в комнатке будто сразу же поднялась, а атмосфера потеплела, когда на круглом лице губернатора снова появилась улыбка, - Жить будет её хахаль. И ходить сможет, несмотря на то что приложил его ты знатно.

На душе у Прова отлегло и он поспешил задать беспокоящий его вопрос:

- Господин, могу я лично извиниться перед...

- Нет! - перебил и резко ответил Пётр Святославович, - Ты теперь под домашним арестом и носа на улицу не кажи. И будешь так сидеть вплоть до прибытия поезда, уяснил?

- Уяснил, Ваше превосходительство! - грустно ответил Пров и сел на кровать, от чего та разразилась разно-тональными скрипами.

- Ладно ты, не кручинься, Провка! Всё хорошо, что хорошо кончается. Но тебе с твоей богатырской удалью, да ведунскими способностями надо себя контролировать! - губернатор начал крутить головой и осматривать обстановку комнаты так, будто впервые тут оказался. Хотя, возможно, именно так и было.

- С удалью справлюсь, а вот со всеми этими делами ведунскими... Я же толком ничего и не знаю, что там и к чему... - пожал плечами Пров, а кровать снова скрипнула.

- Мда... - губернатор тоже призадумался на мгновение, почесав проступившую на подбородке щетину, - Тут я тебе помочь не смогу. Для дочки своей, я преподавателя по ведунской магии из самого Петрограда выписывал, да и то всего на год, чтобы к Академии приготовить. Обошлось мне это... Кхм-кхм! - Пётр Святославович закашлялся, опомнившись кому он это рассказывает, а затем продолжил, - В целое состояние, но оно того стоило. Вона как тебя приложила, что ты и с места не сдвинулся, - от упоминания разряда, которым Прова приложила Анастасия, тот тут же потёр грудь, где всё ещё ощущал иногда покалывания. Губернатор же тем временем, вспомнив о делах, поднялся со стула и двинулся на выход, у самой двери остановился и обернулся на смотрящего в пол Прова, - Евдокия заявила, что Ваши с ней занятия закончены. Неволить девку я не буду, тем паче* теперь. Она сказала, что всю известную ей программу ты уже и так знаешь, да я и сам это заметил. Так что вместо занятий, оставшиеся дни можешь проводить в моей библиотеке, здесь на втором этаже. Только брать книги чистыми руками, беречь, как зеницу ока, и возвращать на место в конце дня, уяснил?

- Да, Ваше превосходительство! - усиленно закивал головой Пров и с готовностью поднялся с кровати, двинувшись вслед за губернатором на выход.

- Ты куда? - удивился Пётр Святославович.

- Так в библиотеку же!

- Ишь, шустрый какой! - расплылся в улыбке губернатор, - Ну, да ладно, иди. Акинфия и охрану я предупрежу. Но из дома чтобы ни ногой!

Оставшиеся три дня в столице Иркутской губернии Пров провёл довольно однообразно, если бы о том судил кто-то посторонний. Сам же парень с головой погрузился в чтение и это открыло ему новый мир, а точнее миры. Библиотека Щербатских была богатой и разнообразной, под неё отводилась целая комната. Когда Пров впервые вошёл туда, то у него глаза разбежались от обилия выбора, ведь каждый шкаф в комнате был забит книгами. Не зная ничего о разнообразии в жанрах, он читал всё подряд, но особо его увлекли рассказы о приключениях Шерлока Холмса за авторством Артура Конана Дойла. Хотя и русских авторов он не обошёл стороной, прочитав Карамзина, Крылова, Фонвизина, Пушкина, Чехова, Грибоедова и Лермонтова. Поначалу было очень сложно, но почти в самом начале Пров наткнулся на книгу под названием “Толковый словарь живаго великорускаго языка” за авторством Владимира Даля. Когда он только её открыл, то сразу заметил, чем она отличается от остальных. Читать такую было не очень интересно, и он придумал использовать её иначе. Если в других произведениях он натыкался на незнакомое ему слово, то тут же искал его в словаре. Одновременно он пополнял свой словарный запас, а заодно от него не ускользал смысл написанного.

Наступивший день отъезда Пров встречал одновременно с радостью и грустью. Заканчивался его домашний арест и впереди его ждали новые впечатления и новая жизнь, а вот кручинился он из-за того, что не мог взять ни одну из книг с собой в дорогу. Пётр Святославович это строго запретил. Проводить Прова собрался и сам губернатор, они вместе загрузились в уже знакомую парню карету, с зашторенными окнами и отправились на вокзал. Под мерный перестук копыт и скрип колёс, улыбчивый Пётр Святославович наставлял своего гостя:

Глава 5. Местечковое расследование.

В раскрытую вагонную дверь ударил порыв ветра и принёс с собой ночную прохладу, а ещё специфический, незнакомый Прову запах. Правда обращать на него внимание парню было некогда. Голоса дворянской троицы были всё ближе, поэтому он схватился за внешний поручень, выскочил наружу, захлопывая следом за собой дверь. Поезд замедлял ход, притормаживая возле небольшого полустанка посреди поля. Дым, выбрасываемый из трубы, был отчётливо виден на звёздном небе, а вот почти полную луну прикрывали тучи, будто специально. Пров спрыгнул на землю, кувыркнулся, пребольно ударившись лопаткой о неудачно подвернувшийся камень и тут же перевернулся и лёг на живот, стараясь себя не обнаружить. Мало ли, какой-то любознательный пассажир решит выглянуть из окна посреди ночи.

Стоило Прову распластаться и замереть, как в глаза бросилась чёрная тень, что двигалась вдоль поездка к его хвосту и уже почти добралась до последнего вагона. “Неужто убийца? Я всего-ничего от него отстаю!” - предположил про себя Пров. Доказательств у него не было, но кто ещё мог бегать вдоль останавливающегося поезда. Это безусловно было крайне подозрительно. Неизвестный был высок, плечист и слегка прихрамывал на правую ногу — это всё, что успел заметить Пров, прежде чем неизвестный обогнул последний остановившийся вагон и исчез из поля зрения. Поезд проехал дальше, но даже на таком расстоянии Пров услышал длинный пронзительный женский крик.

“Ага, Анастасия обнаружила тело,” - отметил парень. Не без удовольствия, насколько позволял момент. Ведь оказывается, девушка ещё была способна на какие-то эмоции и проявления, помимо зазнайства. Ему хотелось бы взглянуть в лицо дворянки прямо сейчас, - “Но мы пойдём другим путём!”

С этой мыслью Пров бросился к поезду и в полуприседе двинулся вдоль состава, на ходу отряхивая одежду, заглядывая под каждый из вагонов, и продолжал путь, только убедившись, что под ним и с обратной стороны никого нет. Убийца-беглец мог оказаться где угодно, но стоило поторапливаться, ведь на глухом полустанке в поле поезд наверняка стоял недолго. И точно, стоило Прову обогнуть хвост, и взглянуть на другую сторону состава, как раздался свист паровозного гудка, предупреждающий об отправке. Парень ещё раз оглядел всё вокруг, убеждаясь, что он ничего не упустил. Вокруг было пусто. “Кем бы ни был беглец, он явно вернулся в поезд!” - Пров бросился к последней двери, что была ещё приоткрыта и запрыгнул на ступеньку в тот же момент, когда паровоз дёрнул состав и весь поезд тронулся.

Дорогу Прову почти сразу перегородил проводник. В форменном кителе, расстёгнутом сверху и съехавшей на затылок фуражке, он разгневанно глядел на парня и возмущённо пыхтел, хмуря кустистые брови, явно не ожидавший увидеть здесь нового пассажира.

- Куда прёшь, мерзавец! - проводник было попытался замахнуться кулаком, чтобы съездить парню по морде, да выкинуть безбилетника, но Пров оказался чуть быстрее, выхватив из кармана свой билет и сам сунул его к глазам проводника. Мужик отстранился, проморгался и прищурился, вглядываясь в написанные строчки. Дочитав до конца, едва заметно шевеля губами, он ещё раз смерил Прова недовольным взглядом, прежде чем продолжить, - Простите, барин, не признал. Тако Вам ведь в вагон второго класса!

- А я прогулялся, - коротко отреагировал Пров, и не планируя дальше продолжать беседу, отодвинул здоровяка-проводника в сторону и прошёл, наконец, внутрь. Поезд набирал скорость и продолжал свой путь, будто ничего и не приключилось. Прежде чем двинуть обратно к себе, Пров огляделся.

Вагоны третьего класса были куда проще в обустройстве. Единственными уединёнными местами оказалась небольшая комнатка проводника и отхожее место, а всё остальное являлось одним общим пространством. Простецкие деревянные скамейки заполняли его по бокам, оставляя проход по середине. Почти весь вагон был забит людьми. Большая часть из них была мужиками, о этих работягах ему и рассказывал Голенищев. Почти все из них спали, улёгшись в проходах, на скамейках же все в основном спали сидя, или облокотившись друг на друга. Те же, кто ещё бодрствовал, с интересом наблюдал за развернувшейся сценой и новым пассажиром.

Пров медленно двигался вперёд по центральному проходу, стараясь в полумраке вагона, освещаемого лишь несколькими свечками в его начале и конце, всматриваться в лица и фигуры. Но в вагоне было тихо и спокойно, и было не похоже, что кто-то смог бы вломиться сюда с улицы незамеченным, не потревожив всех этих людей. Никто из пассажиров этого вагона совершенно не походил на ту тень, что успел заметить парень. Так неспешно Пров продвигался в сторону головы поезда, пока не добрался до вагона-ресторана.

Он был освещён гораздо лучше, и Прову потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету. Ресторан был наполовину уставлен застеленными белыми скатертями столами и красивыми кожаными стульями и креслами, а вторая половина была огорожена и отведёна под кухню, откуда распространялись невероятно притягательный запахи, от которых живот Прова немедленно заурчал, напоминая о естественных потребностях.

Ресторан был пуст, а присутствующий тут официант, очевидно, чем-то встревожен. Заметив появление Прова, которого внешне принять за человека, едущего в каком-то другом вагоне, кроме третьего класса, было нельзя, особенно учитывая его грязную одежду, тот сразу направился к нему, на ходу отрицательно мотая головой. Но Пров не обратил на него внимания, проследовав навстречу, лишь махнув своим билетом и уверенным движением руки сдвинул его в сторону, не сбавляя хода и тут же перебрался в вагон второго класса.

Здесь была суматоха. Часть из любопытных пассажиров ограничились тем, что выглядывали из приоткрытых дверей своих купе, вглядываясь с интересом вперёд. А ближе к противоположной стороне вагона была толчея, где было и вовсе не протолкнуться. Парень двинулся вперёд, активно работая локтями и плечами, расчищая себе проход, не забывая заглядывать в каждое купе, на предмет обнаружения беглеца и возможного убийцы. Но и здесь его не было, хотя пара дверей, под номером шесть и пять, были закрытыми, а изнутри ни на стук, ни на дёргающуюся ручку никто не отреагировал. Проходя мимо своего купе, Пров обратил внимание, что дверь была открыта, а внутри было пусто.

Глава 6. Петроград.

Крупные города, через которые проследовал состав, впечатлили Прова ещё сильнее чем столица его губернии. Каждый был в чём-то схож с остальными, но одновременно с этим каждый разительно отличался и имел свой “неповторимый почерк”. И хоть стоянки в каждом из них были продолжительными, Пров опасался надолго отходить от поезда и так толком не смог взглянуть ни на один. Новосибирск, Омск, Челябинск, Екатеринбург, Пермь, Нижний Новгород, Ярославль. Чем дальше продвигались, тем больше можно было встретить разветвлений железной дороги, тем больше было уходящих в разные стороны ниток из рельс и шпал. Тимофей поведал, что совсем недавно Великая Сибирская дорога была лишь одной тонкой веткой, а теперь, за счёт привлечения к строительству ведунов, она невообразимо разрослась, соединяя даже очень отдалённые, но важные для Империи города, превратившись в целую сеть, не меньшую, чем речные перевозки.

Сам Петроград был невообразимо огромен. Такое количество людей, повозок, домов, строений даже немного пугал Прова, пока они на малой скорости въезжали на территорию плотной застройки и углублялись в город. Финальная станция, которую Тимофей назвал Николаевским вокзалом и вовсе заставила Прова в очередной раз открыть рот. Ведь они прямо на поезде заехали в огромный ангар, или как его опять же называл сосед - на дебаркадер вокзала. Наконец поезд остановился, а немногочисленные пассажиры потянулись к выходу.

***

- Всё помнишь? - Тимофей, также налегке, всего с одним чемоданом в руках, вместе с Провом толкался в очереди внутри вагона, ожидая свой очереди чтобы покинуть вагон. Юноша лишь покивал головой, с разинутым ртом осматриваясь через окна, - Выйдешь с вокзала, свернёшь на Невский проспект и идёшь прямо. Перейдёшь Аничков мост и дальше мимо Екатерининского сада. Как пройдёшь вдоль Гостиного Двора, свернёшь направо, пройдёшь квартал, сквер, и вот ты на месте, - уже в четвертый раз повторил маршрут теперь уже бывший сосед Прова. Хотя парень и запомнил все указания с первого раза, ведь в последнее время на память он не жаловался, но смысл описанного маршрута от него всё же ускользал, ведь он не знал ни единого ориентира. Хотя Тимофей и пытался описать каждый из них с присущей ему дотошностью. Видя, что на лице юноши понимания не прибавилось, он в сердцах махнул рукой и добавил, - Если заплутаешь, спроси у прохожих, где Академия, тебе подскажут!

- С этого стоило начать, - усмехнулся Пров, а затем, спустившись на твёрдую и ровную поверхность перрона протянул Тимофею руку.

- Ох, беспокоюсь я за тебя Пров! - рукопожатие мужчины было не крепким, и Пров чуть сдержал усилие, чтобы не делать больно, - Ну, ни пуха тебе! И запомни, если что я остановлюсь в доходном доме неподалеку и действуем, как уговорились, да?

- Да-да, - хмуро кивнул Пров. Просьба Тимофея была странной, но отказать ему он счёл неправильным, особенно после того, как мужчина заступился за него перед Анастасией, - Узнаю у своих однокурсников, не нужен ли кому ловкий и проворный распорядитель за умеренную плату.

- Всё в точности! - не без ликования закивал Тимофей, продолжая болтать сжатой рукой, - А я уж наведаюсь в Академию как гость, справлюсь о твоих успехах через недельку, - с этими словами он подмигнул юноше, и наконец выпустил его ладонь из своей и тут же растворился в толпе. Хотя, наверное, это так только показалось самому Тимофею, ведь с высоты роста Прова он прекрасно видел, как тот лавируя в расходящихся пассажирах поезда, устремился к выходу. Без лишних затей, Пров двинулся следом, попросту рассекая толпу. Большая часть людей расступались в сторону, а пара полицаев, в форме, схожей с той, что он видел в Красноярске, внимательно наблюдали за юношей с небольшого круглого постамента неподалёку.

К нему было попыталась пристать пара носильщиков, предлагая свои услуги, но и без слов поняли, что их помощь Прову не требуется. Выйдя на открытый воздух, зеленоглазый здоровяк в очередной раз замер, застопорив выходящих, и те, кто не успел вовремя затормозить, утыкались в его спину, но даже покачнуть парня не смог. Они лишь в полголоса ругались, огибая его широкую фигуру. В Петрограде жизнь кипела, особенно близ вокзала. Тут стояли разнообразные телеги, повозки, кареты и экипажи в ожидании своих пассажиров, знатных и не очень, суетились люди. Всё это дополнялось соответствующим гамом и шумом. Кто-то торговал едой и всякой всячиной, нахваливая собственный продукт, кто-то зазывал в заведение, другие предлагали удобные апартаменты, квартиры и углы по бросовой цене и в шаговой доступности. Еще здесь дежурили правоохранители, внимательно наблюдая за происходящим в толпе. Кто-то закричал, возмущаясь, в сторону от него метнулся мальчонка, а один из полицаев вразвалочку двинул наперерез. Но досматривать чем закончилась эта ленивая погоня Пров не стал.

Покрепче к себе прижав чемодан бывший лесничий двинулся на выход с привокзальной площади. Выйдя за её пределы, он сразу ощутил, как снизилась плотность толпы, и двинулся в нужном ему направлении. На удивление, Тимофей достаточно точно описал маршрут, и Пров, стоило ему только увидеть какой-то ориентир, тут же его признавал. Хотя всё же пару раз он останавливался, один раз посмотреть на реку Фонтанку, а второй раз увидев повозку, что выбрасывала белый и чёрный дым, словно паровоз, и двигалась без запряженных в неё лошадей.

Остальной путь Пров проделал уже быстрее, уверившись в мысли, что сегодня удивить больше его уже невозможно. Но пройдя весь маршрут и завидев среди расступающихся крон деревьев в парке, здание, в котором располагалась Академия, он в очередной раз остановился и опять приоткрыл рот, правда тут же опомнился и исправил эту оплошность. Поражаться и правда было чему - выглядело его место предстоящей учёбы как целый дворец.

- Если это Академия, то в каких же хоромах тогда живёт Император? - задался он вопросом вслух. Хорошо, что поблизости никого не было, кто мог бы услышать и ответить. Территория вокруг дворца-академии состояла из лужаек с ровными краями и идеально подстриженным газоном, перемежаемыми дорожками, посыпанными белым гравием. На перекрестках можно было найти ухоженные клумбы, вмещающие в себя целые композиции цветов. Но бóльшая часть была закрыта живой изгородью, что подступала к внешнему ограждению почти вплотную. Вся территория была обнесена красивым кованным забором с небольшими каменными колоннами. Вход представлял из себя широкие распашные ворота, тоже кованные, дежурство возле которых несли двое молодых парней в необычной форме.