Чёрная сиротка

Дополнительно

Книга «Чёрная сиротка» – ПЕРВАЯ из трилогии «Покровители».

Телеграм канал автора цикла: Рия Дель | Писатель
Телеграм канал художника обложек: Ashes of gold

Глава 1

Громко завывает ветер. Я встряхиваю головой и смахиваю белые пряди с глаз. Еле видное облако танцует испорченный вальс, поддаваясь разрывному дуновению. Оно отчаянно пытается добраться до меня и столкнуть с крутой скалы. Я стою неподвижно, только плащ развевается в воздухе точно победный флаг. В одной руке я сжимаю меч, а в другой сдавливаю острый камень. Кровь стекает по тыльной стороне ладони. Щекочет, привлекая к себе внимание. «Давай, отвлекись, и оно убьёт тебя».

Если бежать, то только вперёд.

Двадцать девятый день мне снится один и тот же сон, и эти слова я повторяю перед тем, как проснуться в холодном поту. Я вкладываю максимум агрессии в пустоту бушующего шторма. Мой голос огибает остроту скал, будоражит форменную хмарь, кажется, даже весь мир содрогается, сплошь падает на колени и затыкает уши.

Вторую неделю я смотрю на пустой лист исследовательской работы, и только на титульном располагается: «Разновидности кварца. Применение минералов в обиходе». Как только я тянусь к клавиатуре, кошмар воссоздаётся. Мысли затуманиваются, и каждая новая идея, начальное предложение улетучиваются. Свист бури, и моя речь умерщвляют идеи.

Я отказалась праздновать «совершенное взросление», как это называют мои знакомые, чтобы уступить очередному неудавшемуся сну. Утомлённость и бессонница крадут все выжатые как цедра лимона силы. Ничего не осталось.

– Почему не ложишься? Время перевалило за полночь, – переживает Айк.

Мы удерживаем долгий зрительный контакт и, в конце концов, я выдыхаю. Шумно как ураган.

– Я не справляюсь, – запуская пальцы в волосы, говорю я лучшему другу.

– Возьми мои записи. – Айк достаёт из холодильника молоко и заполняет небольшой стакан. – Я тоже писал о кварце.

– Дело не в этом, – подступившие слёзы смазывают вид.

Я сглатываю и очищаю сознание от негатива.

– Кошмары?

Я киваю.

– Всё в порядке, – резко встреваю я, прежде чем он начнёт, – они редеют. Скоро этот ужас закончится.

Мои проблемы расстраивают его, и я стараюсь не подавать вида, что разрушаюсь. Но кто, как не он, видит меня насквозь. Мы друзья с раннего детства, и уже как два года живём вместе. Он читает мои чувства, как открытую книгу.

– Я буду молиться, чтобы всё это закончилось. Я скучаю по прежней Милдред. Такой же сильной и настойчивой. Мог бы я снять с тебя этот груз, непременно бы это сделал. Как раньше, – он грустно улыбается, а зрачки его сверкают.

После смерти бабушки, воспитывавшей меня ещё с пелёнок, только Айк оставался рядом, простыл след фальшивых друзей. Мне едва исполнилось шестнадцать. Недалеко меня поджидала взрослая жизнь, хихикала, как только я на неё заглядывалась. «Чего мне от тебя ожидать, жестокая?». Никого у меня не осталось, не было и родителей. Мама Айка с трудом взяла меня под своё крыло. Ныне она живёт заграницей и не поддерживает с нами связь.

Бабушка упорно трудилась, чтоб я вкусно ела и красиво одевалась. Она приходила домой уставшая и почти не разговаривала. У неё не оставалось времени, чтобы спросить о моих переживаниях. Айк на тот момент учился на геолога. Его пылкое стремление достичь высот пробудило во мне интерес. Теперь я шагаю по стопам друга.

– Иди спать, – говорю я. – Я скоро закончу.

Он недолго смотрит на меня. Я знаю этот взгляд – он хочет помочь, посоветовать решение проблемы, но сомневается, что я в этом нуждаюсь. «Ты хочешь помощи, понимания, но ненавидишь это», – сказал Айк однажды. И он полностью прав.

– Если снова приснятся ужасы, зови меня, я тут же примчусь.

Я киваю ему, и он уходит, по пути попивая молоко.

Через месяц я съеду в соседний дом, чтобы не мешать твоей личной жизни, думаю я, глядя на его удаляющуюся спину. Он упомянул это один раз, мягко, но требовательно: «Мне двадцать четыре. Я хочу завести семью».

Я укутываюсь в одеяло, отворачиваюсь к стене. В юности я боялась спать иначе. Думала, что если открою глаза, передо мной окажется чудовище или привидение. Иногда я надеялась увидеть дух своей мамы, чтобы она поцеловала меня в лоб со словами «спи, золотая», или дух отца, который сказал бы: «Я уничтожу всех твоих обидчиков».

Они намеренно бросили меня. А позже погибли. Не дали возможности найти их, увидеть издалека. Я была бы рада даже силуэту – далёкой неуловимой тростинке, исчезающей с каждой секундой. Дальше, дальше, дальше...

Полусон прерывает протяжной скрип старого кресла. Галлюцинации от недосыпа? Померещилось? Или детские вымыслы превратились в явь?

Звук повторяется – тягучий, как резина, продолжительный. Здесь кто-то есть. Я не двигаюсь. Вдох. Выдох. Оборачиваюсь.

Лунный свет демонстрирует мужскую фигуру, отливающую серебром. Всё тело покрыто утягивающими доспехами, а на поясе свисают ножны. Он легко держит рукоять, невпопад постукивая пальцами: барабанит мелодию. Я невольно вспоминаю про сны.

– Кто ты? – почти шёпотом спрашиваю я, сжимая уголок одеяла.

Швырнуть в него подушку или прикроватную лампу? А может, лучше уже с кулаками кинуться на него?

– Я пришёл, чтобы забрать тебя в предназначенное для тебя место, – мужчина бесшумно поднимается. – Пойдём со мной. А иначе мне придется тебя заставить.

Глава 2

Нервирующая тишина, приторные голубые стены, мысли о доме и друге – это всё убивает меня.

Мужчина дал мне возможность сбежать. Будь это допустимым, он бы замкнул комнату. Есть что-то невозможное в этом месте.

«Ты потеряешься в замке».

Прошло около трёх часов – и то, это только мои предположения. Время тянется, как свежая жвачка. Выход вынуждает азартно поглядывать на него. В мыслях мелькает картина, где я открываю шаткий кусок дерева, переступаю порог и прохожу домой. Валюсь в постель и забываюсь.

Иногда воображение отыгрывается на мне: я представляю ограниченный коридор без окон, с теми же голубыми стенами. А рядом никого. Бывает, я представляю то, что утешит душу: лживая роскошь и сотня гостей, смеющихся от бодрящего неземного алкоголя. Мозг кипит, я не могу отогнать домыслы, и они крутятся как колесо фортуны.

Вернуться домой. Я должна вернуться. Айк, скорее всего, проснулся, чтобы проверить, сплю ли я. Меня нет в кровати, нет дома. Он переживает. Второй голос твердит: «Он не знает, кто ты. Понятия не имеет».

Как он с такой серьёзностью может говорить о стирании памяти, хранителях, чудовищах и покровителях?! Неужели я так легко поддамся лепету?

Ожиданию чуда нужно заканчиваться. Бездействовать глупо. Я, наконец, открываю, усиленно манящие меня двери.

Я прикрываю глаза ладонью, даю им привыкнуть к новой обстановке. Насыщенность голубых стен, как иголки, вонзается в глазные яблоки.

Я медленно подхожу к балюстраде из гранита, осторожно кладу ладони на тёплый поручень. Важно знать, сколько этажей мне преодолеть. Незнакомец не лгал – я в замке, вот только он совсем меня не шокирует. В университете у нас были экскурсии по замкам, построенных из песчаника или известняка, зачастую – мрамора. Я видела и не такие масштабы.

Замок почти полностью сооружён из голубой бирюзы. По левой стороне протягивается полоса дверей из чёрного дерева, алюминия и других видов металла. Напротив меня в круг загибаются анфилады, украшенные белым узорчатым барельефом. Я подаюсь вперёд, наполовину высовывая корпус. Ввысь поднимаются тысячи рядов анфилад. Самая вышка будто затуманена: только под телескопом рассмотреть возможно, куда ведёт путь. «Не такие масштабы». И всё, что я вижу – реально?

Я следую по коридору пять минут – он так и не заканчивается. Я оглядываюсь, и паника нарастает. Будто возвращаюсь в одно и то же место. Вокруг нет ни единой живой души.

– Эй! – зову я беловолосого незнакомца.

На мой отклик не отзываются. Я бегу в обратную сторону, силы уплывают быстрым течением. Я располагаюсь у стены, прижимаюсь лбом, дабы остудиться. В метре от лица горят свечи. Настенный тройной подсвечник изготовлен из золота – уже не такой хлипкий, как гнилое дерево.

– Ты упрямая, Милдред Хейз, – раздаётся голос похитителя.

– Вот бы тебя чёрт побрал, – шепчу я и поворачиваюсь к нему.

Всё же я рада, что он вернулся. Одиночество и безызвестие сводят с ума.

– Я думал, ты сразу выйдешь. Не это ожидала увидеть? – ехидничает он. – Знаю, свечение яркое. К нему возможно привыкнуть даже людишкам. Легче, конечно, если голубая бирюза выбрала тебя. Пока не вижу, что в тебе кипит страсть.

– Ты говорил, я нужна вам. Значит, вы опасаетесь потерять меня, – делаю вывод я, игнорируя его колкости. – Мне терять нечего. Вы отняли у меня всё за один день, когда я выстраивала это восемнадцать лет.

– Глупости.

Я перекидываю одну ногу через балясины, затем вторую – из-за сорочки у меня это с трудом получается. Ногами нахожу опору. Она ненадёжна. Одно движение – и я распластаюсь на мраморном полу, как летучая мышь.

– Хочешь сдохнуть? Вперёд, тебя никто не держит. Ты не особенная. А на данный момент ничем не отличаешься от обычных людей, готовых рисковать по таким пустякам.

Я открываю рот, чтобы поспорить, но кто-то хватает меня за шиворот и кидает на пол. Я кубарем качусь к стене, и мгновенно хватаюсь за ноющее плечо.

– Не благодари, Найджел, – произносит мой «спаситель».

Казалось бы, такое необычное имя должно придать ему шарма, но как таковой привлекательности у покровителя нет. Найджел кивает своему помощнику и тот поспешно спрыгивает вниз.

– Как он?.. – Боль мгновенно проходит, когда я отвлекаюсь на полетевшего вниз парня.

– Так же, как и все, – томно заключает Найджел.

Он лениво берёт меня под руку и помогает подняться: делает это с осторожностью, очевидно, не по своей воле. Будь моя судьба целиком в его власти, я бы точно стала летучей мышью, а перед кончиной отделалась бы парой пощёчин.

Его «бережное» отношение оказалось просто скукой: Найджел хватает меня за руки, как преступницу, и уводит в неизвестном направлении. Мы спускаемся по винтовой лестнице, которую я, клянусь, не видела.

– Куда ты меня ведёшь? – Найджел остаётся непроницаемым под давлением моих слов.

Мы останавливаемся подле ржавой двери с мощным замком. Найджел одной рукой срывает его и заталкивает меня внутрь. А когда заходит за мной, выдыхает так, словно пробежал кросс.

Тюремные решётки. Запахи сгнивающего железа, сырости и крови. Они ощущаются на языке. Хочется сплюнуть, но я натягиваю манерную маску. И зачем только?

Глава 3

Мы переправились в сферу Чёрного Оникса. Чёрный оникс – один из моих любимых минералов. Его тона хоть и обычные, но завораживающие. На мой семнадцатый день рождения Айк подарил мне серьги из этого камня, а я ни разу их не надела и теперь жалею об этом. Они исчезли вместе с моим прошлым.

– Эти ворота до сих пор меня пугают, – тихо говорит Найджел и искоса смотрит на меня.

Я чувствую жар, находясь в этом месте. Осматриваюсь, чтобы уличить источник тепла.

Вдоль каменной тропинки по обеим сторонам текут реки раскалённой лавы. Я негромко ахаю. Найджел удовлетворённо улыбается, довольный моей реакцией.

Перед нами возвышаются громоздкие металлические ворота с острыми как стрелы прутьями. Посередине ворот размером в две мои головы висит выпуклый оникс, на нём выгравирован символ: два скрещенных меча, окутанных белым дымом. За воротами ввысь поднимаются тонкие шпили. Замок кажется нескончаемым, его границы мне найти не удаётся – протяжённость скрыта туманностью.

Небо в буквальном смысле пылает багровыми и оранжевыми красками. Облаками здесь служат серые клубы дыма. Огненные массы, сжёвывая друг друга, выпускают их в «атмосферу». Они кружатся, смешиваются под дуновением лёгкого ветра. Законы природы здесь не играют никакой роли. Это что-то неземное. Магическое.

Стены в сфере Голубой Бирюзы отдают глянцем, они ровные и гладкие, но в сфере Чёрного Оникса их будто слепили из кусков жидкой грязи.

– Зачем мы здесь? – спрашиваю я, с трудом отрывая взгляд от замка.

В голове копошились мысли и страхи того, что ждёт меня внутри.

– Чтобы стать покровителем, ты пройдёшь Испытания в трёх сферах. На четвёртом, Священном Испытании, тебя избирает камень. Какой – зависит от твоей души и умений уничтожать фаугов. Твой учитель расскажет тебе все подробности, – наконец отмахивается он. – Встретимся нескоро.

Найджел исчезает в мгновение ока. Неожиданно для себя мне хочется вернуть его любой ценой. Просто, чтобы я не оставалась здесь одна.

Что мне делать?

Как будто услышав мой мысленный вопрос, ворота медлительно открываются, сопровождаясь громким рыком металла. Возле входа в замок стоит мужчина в угольном кафтане, закрывающий его руки до самых запястий. Он прищуривается – явно не от слепоты. Его седые волосы вьются на гордо расправленных плечах.

Я медленно двигаюсь к нему. Сейчас он единственный путеводитель.

– Имя, – резко выпаливает мужчина.

– Милдред Хейз, – голос слегка вздрагивает.

– Милдред... – протягивает он, пробуя слово на вкус. – Знаем таких. Говоришь на английском?

– Да, родной язык.

– Славно. Тебя не нужно учить главному языку, ибо такие проблемы от иностранцев.

Он оголяет зубы и приветствует меня:

– Сфера Чёрного Оникса выказывает своё почтение. Перед тобой Вермандо Бронте, отставной покровитель.

Я его не понимаю, и он не вдаётся в подробности. Отставной, то есть в отставке. Он сторож у ворот, принимающий новых людей.

Я склоняю голову и копирую его улыбку. Он зазывает меня, и я следую за ним внутрь тёмного замка.

Мы останавливаемся в атриуме. Своды едва заметны, как и замок снаружи. Полы глянцевые, ровные, свет факелов, расположенных на неизведанной высоте, образует круг ярких огоньков на ониксовом полу.

Справа от меня на стене изображён символичный барельеф – скрещенные мечи.

– Почему здесь никого нет? – любопытничаю я.

– Все сражаются, – грузно выдыхает Вермандо. – В этом году произошло одно из самых кошмарных нашествий фаугов за всю историю. Они никогда не собрались такими большими группами, не были такими продуманными, никогда не увеличивались так стремительно. Эти чудовища истребляют все природные явления, останавливают катаклизмы, замедляют развитие «дома».

– У меня много вопросов. Но боюсь, будет некорректно задавать их сейчас.

– Третий этаж занимает библиотека. Ты можешь прочесть все книги и тома, узнать, как появились мы и фауги, о Касьяне и Многоплодном. Это твоя история, её нужно выучить. Грэм посвятит тебя во все подробности.

– Грэм?

– Твой учитель.

Вермандо берёт меня за плечо, я закрываю глаза, и мы переносимся на тёмный мрачный этаж.

Две комнаты соседствуют друг с другом. Одна из них будет моей, понимаю я, а другая – моего учителя. Сторож входит первым, я иду следом.

Комната кажется большой за счёт минимального количества мебели. С потолка свисает лампада с красной свечой. В левом углу располагается кровать с серым постельным бельём, в правом – санузел. У изголовья кровати меня привлекает шкаф с книгами и бронзовыми статуэтками. Хочется каждую из них подержать. Выглядят они ветхо, но чисто. Их постоянно натирают.

Перед зеркалом в рост стоит мой учитель. Он одет в свободную подвязанную чёрным ремнём тунику, на ногах зашнурованные черные ботинки и широкие лёгкие штаны. Его меч, облаченный в чёрные кожаные ножны, лежит на тумбе возле зеркала. Ножны выглядят поношенными и старыми, но кожа на них качественная и, пройдя через тысячи сражений, хоть и потеряла свой чёткий окрас, сохранила качество.

Глава 4

Когда я открываю глаза, осознаю, что уснула в комнате своего учителя. Если быть точнее, отключилась. Ониксовая слеза, зима, женщина со смольными волосами и в символичной одежде сферы. Кровь, фауг, смерть, белое облако, как в моих снах.

В комнате только я, пугающая тишина и чёрные стены.

Я поднимаюсь из глубокого кресла. Спина издаёт громкий хруст, оповещая о том, чтобы я больше не спала в неудобной позе.

Тотчас же входит Грэм. Его волосы завязаны в небрежный пучок, растрёпанный изнурительной тренировкой, с лица катится пот, а чёрная безрукавка прилипает к спине. Сейчас его руки кажутся массивнее, облачённые в нарукавники, вены пробиваются через плотную загорелую кожу.

– Я иду в душ, – говорит он и делает продолжительную паузу, роясь в шкафу со своими вещами. Он достаёт два коричневых полотенца, одно протягивает мне, а другое закидывает себе на плечо. – Ты идёшь со мной.

– Что это ещё значит?

– Я думал, ты знаешь, что такое душ. Мне предстоит провести тебе экскурсию по этому месту? – со всей серьёзностью произносит Грэм. – Сейчас утро, – продолжает он, игнорируя сказанные ранее слова. – Ты проспала двенадцать часов.

– Мне вряд ли удастся уснуть ночью, – я протяжно выдыхаю. – Какая тренировка будет сегодня?

– Немного потренируемся с мечом и пройдёмся по боевым искусствам, а дальше ты продолжишь своё занятие в библиотеке.

– Одна?

– Да, – Коши возмущённо сопит носом, – одна.

Мы минуем коридоры, освещенные яркими свечами и факелами. Моя обувь стучит по стеклянному на звук полу. Оникс под ногами не рушится, замок устойчивый, что вообще невозможно по его свойствам: он хрупкий и не переносит жар. Видимо, обиталище такое же, как и его жители.

Я подмечаю узоры на стенах: их полукруглые изгибы выстроены из кусочков топаза. С канделябров свисают цепочки, на которых в меру насажен отливающий опал. Ручки некоторых дверей изготовлены из алмаза. И всё это обустроено так, чтобы не разбавлять главный цвет сферы Чёрного Оникса. На мгновение я даже задумываюсь, что алмаз – дешёвая подделка, но потом вспоминаю, что я вообще не на Земле.

Я осматриваю прямоугольный потолок, на котором переливаются глянцевитые красные ромбы. Меня пугают размеры замка, приводят в ужас своей неизвестностью. Но почему? Дома, на Земле, столько стран и городов не были изведаны мною, и я чувствовала себя в полном удобстве. «Это совсем другое», – чуть не озвучиваю я.

За всё это время я увидела катастрофически мало покровителей. Они сокрушают. Но что бы было с замком, если бы каждый из них взял непозволительный отгул? Отсутствие пространства? Наверняка власть решает этот вопрос с помощью магии хранителей.

Будто обшарив мои мысли, появляются покровители. Мужчина, который вчера принёс мёртвую девушку на руках, одет в железные доспехи. Позади него стоит ему подобный, который крайне отличается своим видом: алая рубашка держится на одной пуговице, со рта разит перегаром, и он едва сосредотачивает взгляд на Грэме. Я дёргаю носом и отворачиваюсь: «аромат» недавно выпитого алкоголя отвешивает мне знатную оплеуху.

– Приветствую, – здоровается Грэм. Мужчина отвечает ему тем же самым. – Зейн, зайдёшь позже ко мне, – обращается он к пьяному.

– Без проблем, дружище, – отвечает тот веселящим голосом.

Они не тратят время на формальности, и мы с Грэмом поднимаемся на этаж выше, а затем заворачиваем в полностью поглощённый мраком коридор. Здесь несколько дверей и каждая из них приоткрыта. Звуки стекающей по трубам воды смешиваются в один и становятся похожими на шум волн, толкаемых ветром.

Я стараюсь сокращать расстояние между мной и Грэмом, чтобы не затеряться в непроглядном лабиринте. Когда он открывает железную дверь, та противно скрипит.

– Душ общий как для мужчин, так и для женщин. Когда закончишь, жди меня, ясно?

Приятные новости в приятный день после приятного сна!

– Да, – я натягиваю фальшивую улыбку и продвигаюсь в самый конец.

Я открываю тяжёлую ониксовую дверь в кабинку душа. Кто-то незадолго принимал здесь душ – пахнет мускусом и сандаловым деревом.

Я смываю с себя весь пот, всю грязь и пыль.

Начинается другая жизнь. Мне хочется убежать от неё каждый раз, когда я задумываюсь о доме. Разбавление рутины всегда удручали меня, а сейчас я это ненавижу. Новая жизнь пугает меня и одновременно чем-то манит. Влечение к силам, власти заставляет стыдиться себя. Я дёргаю головой, чтобы избавиться от этих мыслей, но от сопротивления они только нарастают.

Когда я заканчиваю, Коши ждёт меня, переодетый в верхнюю тунику, подпоясанную ремнём. Брюки те же, что и вчера, широковатые и воздушные. Сегодня на нём невысокие кожаные ботинки на замысловатых застёжках.

Я тем временем не заморачивалась с одеждой и надела то же, что и вчера.

– Впредь найди свою рабочую одежду, – скользя по мне взглядом, уверенно говорит он. – И подбирай с умом. Твой «наряд» может убить тебя.

– Я поняла. – До сих пор мне претит признавать, что какой-то высокомерный парнишка указывает мне.

– Мы идём во внутренний двор. За пределы замка, – сообщает Грэм.

Глава 5

– Оу, не горячись, – говорит Алисия, скручивая губы в трубочку. – Тебя затронули мои слова? Прости за мою бестактность.

Её «прости» больше похоже на издёвку, чем на извинение. У меня вдруг появляется неистовое желание использовать на ней все приемы, которые я повторила сегодня на тренировке.

Девушка выглядит сильной и мужественной, несмотря на утончённое острое лицо, кошачий взгляд, наиболее выраженный из-за десятка тоненьких косичек, ореолом заплетённых вокруг головы. Она покровитель – я ей не ровня.

– Ты подумала, что меня задело хамство? – невзирая на смелое высказывание, я отступаю на шаг. – Тебе стоит поработать над самооценкой.

Лицо девушки становится угрожающим: улыбка исчезает, взгляд приобретает отточенность. Некоторое мгновение она пребывает в гневе, а затем возвращает исходные эмоции, окончательно расслабившись. Запугать хотела. Я по-настоящему струшу, если мне приставят нож к горлу или заберут под носом миску с жареными мидиями, но волноваться оттого, что кто-то не так смотрит уморительно до разрыва живота.

– Читаешь историю? Спать запрещено в этом месте, – информирует Алисия и тыкает пальцем в книгу. – И почему это ты одна, а не с учителем?

– Я понятия не имею, кто ты, поэтому перед тобой отчитываться не должна. Особенно за других.

– Защищ-а-аешь его, – задумчиво тянет девушка.

Картина становится яснее.

– Ты какая-нибудь влюблённая ревнивая дурочка?

Алисия подскакивает с места, чёрный плащ, надетый поверх полуночно-синего платья, раздражённо вздрагивает. Её лицо оказывается в сантиметре от моего.

– Мы любим друг друга, – выпаливает она, оскаливая острые зубы. Клянусь, в прошлой жизни она была кошкой. – Я здесь, чтобы предупредить тебя. Не вздумай плести за моей спиной амуры. Заканчивай обучение и порхай в другие края. Милдред смертная, а значит, за любым углом ей могут вспороть брюхо! Ты же, голоштанка, ещё даже защищаться не научилась.

Алисия хватает со стола свой меч и со скоростью пули вылетает из библиотеки. С чего бы ей боятся конкуренции со мной? Я завершаю ученичество и исчезаю из его жизни.

– Милдред, – зовёт меня Грэм, входя в зал, – как успехи?

– Познавательно, – удаётся выдавить мне.

Перед глазами возникает предсмертная физиономия Алойза, убитый скорбью Касьян. На языке чувствуется вкус крови, в ушах раздаётся звук разрезающейся плоти. Нет! Нет! Нет! Я не хочу больше это видеть. Хочется удариться головой о ближайшую стену, но стереть к чертям сцену фактического братоубийства.

Алисия. Воспоминание о её дерзком оскале выводит меня из временного ступора – злость стучится, чтобы сменить страх, и она успешно выламывает дверь.

– Ты уставшая, – подмечает учитель.

Пусть лучше слабая, чем та, которая несколько минут назад перенеслась в прошлое, а потом погрызлась с его избранницей, грозившейся выпустить мои кишки.

– Да, есть немного.

– Ониксовая мазь лишает аппетита.

Он думает, я такая потерянная из-за голода. Пусть лучше так.

– Исцеляющая штука, доставляющая неприятности.

– Око за око. – Грэм оживляется. – Идём в трапезную.

Мы поднимаемся на верхние этажи, и уже на третьей лестнице мои стопы начинают ныть. И почему он просто не перенесёт меня? Через одышку, набрав воздуха, я спрашиваю терзающий меня вопрос:

– Слушайте. Если вы такие могучие волшебники, наверное, вы подпитываете себе какими-то эликсирами?

– Есть такое. Нам не нужно есть, чтобы выжить, для нас это лакомство, немного дополнительной энергии. К этому разряду относится и сон.

– Что ещё интересного?

– Реалии – не сказки, чтобы их интересно было слушать. Относись к этому серьёзно.

– Да какая разница, как я об этом говорю?

Коши сопит носом, а затем продолжает:

– Слабое место покровителей – фауги. Нам непокорны человеческие болезни, мороз, жар. Телесные и сквозные раны заживают через сутки.

Мы, наконец, достигаем назначенного места. Восьмой этаж и ноги стали резиновыми.

Трапезная – огромное помещение, вмещающее в себя больше сотни покровителей. Они завтракают пахнущими вкусностями и болтают о чём-то между собой. Действо похоже на сборище фанатиков, верующих в великого сатану. Здесь мрачно, горят люстры с красными лампадами, на высоте подвешены длинные факелы, декоративно обмотанные колючей проволокой. Центр столиков, в свою очередь застланный чёрной скатертью, занимает кованый или керамический канделябр. Особого сходства в еде я не заметила, у всех разная пища. Каждый берёт себе что захочет или что в наличии.

– Держись близ, можешь затеряться.

Мне хочется схватить Грэма за рукав, чтобы наверняка не потеряться, но этот жест привлечёт много внимания, да и я не хочу выглядеть перепуганной мышкой. Я стараюсь следить только за спиной Грэма. Его плечи настолько широкие, что мне кажется, он может снести всю толпу, которая преграждает нам путь.

Мы становимся в очередь. Покровители за длинным столом обслуживают со скоростью света, поэтому мы ждём не больше минуты, когда очередь настигает нас.

Глава 6

– Позади Владыка, – говорю я, что первое приходит на ум.

Зейн вяло оборачивается, и я набрасываю на него чёрное одеяло. Без раздумий подпрыгиваю с постели и мчусь к двери, широкими шагами преодолевая расстояние.

Тёплая мягкая рука ловит моё запястье. Я пытаюсь вырваться из хватки Зейна, но он только сильнее стискивает пальцы. Покровитель толкает меня к кровати. Я удерживаюсь на одной ноге, нащупав стену. Первая попытка оказалась тщетной, а с моими способностями второго и подавно не будет.

– У тебя красивые жёлтые глазки. Привлекательные белые волосы. – Как заинтересованная собака, он склоняет голову набок. – Как у кошечки, Милдред. Мил... Могу я так называть тебя? Или предпочитаешь «милая»? Ха-ха-ха!

– Будет лучше, если ты... – Я стискиваю кулаки настолько крепко, что перестаю их ощущать. Мысли сплелись в сложную паутину: я пробую проехать по каждой ниточке, найти слова, которые так яро ищу, но каждая из них обрывается.

Мои ладони утыкаются в стену. Вот бы вжаться в неё, пройти насквозь. И очутиться в комнате Коши. Разбить его зеркало, по периметру обитое обсидианом, поднять самый острый осколок и располосовать им Зейна. Беспомощность, унижение, слабость. Ненавистная мне комбинация, которую нужно избегать.

Покровитель упирается в меня липучим голым телом и дотрагивается губами до мочки уха. Он отстраняется, смотрит на мою одежду, а потом засовывает руки под мою спальную атласную майку. Я стараюсь сопротивляться, отодвинуть его, но это сравнимо с тем, что я пытаюсь сдвинуть скалу. Монстр касается моего живота, и из меня вырывается медвежий рёв, резко переходящий в растерянный плач.

Его мерзкая, пропахшая табаком рука закрывает мне рот, а два пальца зажимают нос.

– Обещай быть тихоней, чтобы я случайно не сломал тебе позвоночник, – взволнованно проговаривает ублюдок и убирает руку.

Я испускаю тихий яростный вопль и согласно киваю.

Я могу свободно говорить, но и использовать зубы. Я кусаю покровителя за плечо. Он шипит от боли. Надежда чувствуется в воздухе, боюсь, она вот-вот развеется. Я замахиваюсь ногой, чтобы ударить Зейна в пах. Он перехватывает мою лодыжку, а затем бьёт меня по лицу. Во рту появляется металлический вкус крови. Я нащупываю кончиком языка разодранную десну.

Зейн снимает с себя рубашку, поочерёдно придерживая меня локтями. Затем он запихивает мне в рот сжатые в комок рукава. Срабатывает рвотный рефлекс, и я издаю истошный рык. Слёзы скатываются по щекам, промачивая алую потную ткань. Я точно так же хочу скатиться на пол, но меня удерживают.

– Ах, какая ты горячая, – шепчет Зейн мне на ухо.

Хочу сжечь его миндалины, чтобы он никогда не смог разговаривать.

Его рука опускается вниз, к моим шортам, под которыми нет нижнего белья. Он напористо сжимает ягодицы. Силы покидают меня, как душа погибшее тело, но я делаю над собой удивительное усилие и снова рычу. В голову со скоростью гоночной машины вторгаются воспоминания: щупальца Владыки, окольцованные на моей шее, гневный трёп. Лучше бы Зейн был озлобленным, так бы я чувствовала к нему только ненависть, а не омерзение – самое худшее из всей гаммы чувств.

Ногти ублюдка оставляют на коже пекущие дугообразные порезы. Новая волна сдавленных звуков. Меня пробирает гордость: я ещё держусь и это достойно уважения.

Либо я схожу, с ума, либо зримое реально – дверь открывается. Зейн отскакивает от меня. Я бессознательно трогаю места, которых касался этот урод. Достаю со рта вонючую рубашку и из глаз рождаются слёзы счастья.

Грэм подходит к своему товарищу, заламывает ему руки и вышвыривает в коридор как бейсбольный мяч. Я слышу приятное приземление с четвертого этажа. Вермандо уходит, чтобы проверить Зейна или прописать ему дополнительную оплеуху.

– Вы пришли... – это всё, что у меня выходит сказать.

Коши едва смотрит на меня, снимает простыню с кровати и накрывает мои плечи. Он решительно поднимает меня с пола.

– Он сделал тебе больно? – спрашивает покровитель.

Я киваю.

– Сейчас мы не можем наказать Зейна, но когда ситуация в сферах уляжется, я дам тебе возможность самой порешить его подобающим образом, – он словно говорит и улыбается.

Я разглядываю его беспокойные зеницы и тонкую линию под носом. Улыбки нет.

– Мне срочно нужно вымыться, – полушёпотом выговариваю я.

Покровитель исчезает, мигом возвращается и протягивает мне лёгкий шелестящий плащ серого цвета. Он отворачивается. Я в одночасье накидываю верхнюю одежду и завязываю пояс.

Я прихватываю полотенце, лавандовое мыло и зелёную мочалку. Аналогичный бытовой набор есть в каждой незаселённой комнате, сказал мне только что Коши. Также там есть зубная щётка, дешёвая паста, пара женского и мужского нижнего белья, расчёска для волос и одноразовая бритва.

– Закупают на Земле. Посыльные распределяют.

Мы перемещаемся в душ. Я провожу в нём около часа. Моя кожа покраснела от жёстких натираний, на животе и ягодицах появились царапины. Меня как будто атаковали маленькие волчата.

Я надеваю чёрно-красный сарафан, который Грэм оставил на вешалке: он великоват на талии и маловат в груди. Я не заморачиваюсь с сапогами на замысловатых застёжках и оставляю не застёгнутыми.