Чёрное сердце

Пролог

Вивиан знала, что незамужней девушке не следует покидать танцевальный зал без сопровождающей. Но, с другой стороны, что ужасного могло с ней произойти? Не станет же кто-то из джентльменов ее преследовать: на званом вечере у Гренвиллов она была далеко не самой красивой девушкой, хотя и одной из наиболее юных.

Именно юный возраст – всего месяц назад Вивиан отметила свой семнадцатый день рождения – не позволял ей принять участие в танцах. Ее матушка, леди Джессика Кеннет, полагала, что подобные забавы предосудительны в семнадцать лет, особенно, если девушка не представлена официально ко двору. Вот почему вечер у Гренвиллов казался Вивиан немного скучным, хотя здесь, в Лондоне, куда она приехала на несколько недель с родителями и старшей сестрой, всё представлялось ей захватывающим и необыкновенным. Но сидеть у стенки, следя за танцующими парами, – это кого угодно заставит впасть в уныние!

Вот почему Вивиан решила тайком ускользнуть из бального зала: всего на несколько минут, ее отсутствия никто даже не заметит! Во всяком случае, хотелось на это надеяться, иначе у Вивиан возникли бы серьезные неприятности.

Девушка поискала взглядом сестру: та танцевала с красивым темноволосым молодым человеком, застенчиво ему улыбаясь. Барбара выглядела как всегда ослепительно: хрупкая голубоглазая блондинка, буквально излучавшая дружелюбие и доброту. Платье цвета слоновой кости смотрелось на ней великолепно, завитые и аккуратно уложенные волосы отливали золотом. Вивиан не сомневалась, что здесь, в Лондоне, ее сестра уже успела околдовать многих джентльменов, не прилагая к тому никаких усилий.

Убедившись, что Барбара увлечена танцем, Вивиан осторожно взглянула на мать. Та самозабвенно болтала с одной из своих приятельниц, время от времени горделиво поглядывая на Барбару и совершенно позабыв о существовании второй дочери. Вивиан это устраивало как нельзя лучше; тихонько поднявшись со своего места, она направилась в сторону террасы, с которой можно было спуститься в сад. Бросила опасливый взгляд через плечо: матушка, хвала небесам, не заметила ее ухода.

Если ее вдруг хватятся, решила Вивиан, можно сказать, что она отправилась подышать свежим воздухом.

После душного и шумного зала ночь казалась особенно тихой и холодной. Вивиан поежилась, обхватив себя руками за плечи, и улыбнулась, такое великолепное зрелище представлял собой безлюдный сад, залитый призрачным лунным светом: словно причудливая картина, написанная тушью и серебром. Сюрреалистическая, таинственная и прекрасная.

Именно в такой романтической обстановке происходят приключения. Именно в такой чудесный вечер можно встретить кого-то… того, кому навсегда отдашь свое сердце. Осторожно ступив на одну из тропинок, уводившую от сиявшего огнями дома, Вивиан позволила себе немного помечтать – этому занятию она предавалась часто и охотно, к огорчению своей в высшей степени здравомыслящей (если только дело не касалось покупок в модных магазинах) матушки.

Вдруг именно сегодня ей суждено встретиться с ним – со своим прекрасным принцем? Вивиан задумалась, как он выглядит. Конечно, он красив: воображаемые принцы другими не бывают! Обязательно высок. У него добрые голубые глаза и немного мечтательная улыбка. И, разумеется, он галантен и прекрасно воспитан.

Вивиан позволила мыслям смело устремиться дальше. Вот он шагает ей навстречу и, не отрывая от девушки восторженного взгляда, удивленно спрашивает, почему та гуляет одна в саду, в то время как в зале играет музыка и гости кружатся в вихре танца. Вивиан же отвечает ему, что обожает прогулки в лунном свете. Он признаётся с улыбкой, что для него самого нет ничего приятнее, чем в одиночестве побродить по ночному саду, наслаждаясь тишиной и очарованием природы. Но еще лучше, говорит он многозначительно, прогуливаться вместе с кем-то, кто тебе по-настоящему дорог. И они неторопливо бредут бок о бок по тропинке, а затем, остановившись посреди лужайки, он приглашает ее, Вивиан, на танец – и они кружатся в вальсе, одни под звездами и во всей Вселенной…

Вивиан смущенно усмехнулась. Ну не глупо ли вообразить такое? Ни один уважающий себя джентльмен не станет шататься ночью по саду, любуясь серебристым лунным светом! Да и ни одна благоразумная девушка тоже не стала бы разгуливать в одиночестве, рискуя своими безопасностью и репутацией. Пожалуй, ей лучше вернуться в дом. Вспомнив, как мама неоднократно называла ее неисправимой мечтательницей, Вивиан вздохнула.

И всё-таки она не смогла устоять перед соблазном пройтись чуть дальше по узкой тропинке, ведшей к старой заброшенной беседке. Уверяя себя, что сразу же вернется обратно, как только взглянет на это сооружение, девушка двинулась вперед, но, не сделав и десятка шагов, замерла в испуге, внезапно столкнувшись… увы, не с прекрасным принцем, жаждущим найти свою любовь, а с собакой – огромным темно-серым лохматым псом, загородившим ей дорогу.

Подняв голову, он принюхался и разразился низким тягучим лаем, враждебно глядя на Вивиан. Она узнала породу – волкодав: однажды она видела таких же на охоте, затеянной дедушкой.

Вивиан застыла в нерешительности и страхе. Громадный, размером с теленка, пес выглядел на редкость злобным. Девушка боялась пошевелиться; она затаила дыхание, ожидая, что в любую секунду серое чудовище кинется на нее и вцепится ей в горло. И что ей делать? Позвать на помощь? Кто услышит ее, если все танцуют и веселятся в доме? И какой же она была глупой, что решила одна выйти на улицу! Как могла ослушаться материнских наставлений?

Вивиан понятия не имела, как следует вести себя с собаками и чего от них ожидать. Инстинкт шептал ей, что ни в коем случае нельзя убегать, иначе пес сразу же на нее накинется. Но и стоять столбом посреди тропинки, слушая, как заливается басистым лаем этот лохматый монстр, казалось ей глупым, а от страха Вивиан едва не теряла голову. Она не могла понять, почему волкодав до сих пор еще не разорвал ее в клочья, но не сомневалась, что рано или поздно это произойдет.

Вивиан: визуал

Приблизительно так могла бы выглядеть семнадатилетняя Вивиан (возможно, ваше воображение рисует ее иначе, это версия нейросети)

Лоренс: визуал

Таким нейросеть видит Лоренса Блэка

Глава 1

6 лет спустя; Лондон

Когда твой лучший друг женится, воспринимаешь это так, словно он пал на поле боя, не устояв перед яростным натиском противника. Еще больнее видеть, как твой лучший друг сам добровольно сложил оружие, оставив всякое сопротивление, и сдался на милость победителя.

Но больше всего Лоренса бесило, что в произошедшем была и его вина. Кто, как не он, произносил пылкие речи, восславляя любовь и уверяя, что ничто не имеет значения, кроме чувств двоих людей? Кто, как не он, высмеивал холодные браки по расчету, принятые в среде аристократов? Кто презрительно отзывался о чопорных леди, наводящих смертную тоску, на фоне которых Франческа Хантер выделялась, словно райская птица на фоне невзрачных воробушков?

Но, черт возьми, Лоренс не ожидал, что граф Мейтленд прислушается к его советам. Никто никогда не воспринимал Лоренса Блэка всерьез, считая его ходячей неприятностью, которую лучше игнорировать, чтобы не приключилось беды. За двадцать шесть лет жизни Лоренс настолько привык к подобному отношению, что совершенно упустил из вида: Фергус Мейтленд имеет пагубную привычку прислушиваться к его мнению.

И вот, результатом явилось то, что лорд Мейтленд женился на красавице-актрисе из какого-то второсортного театра, рывком втащив небогатую девушку-ирландку сомнительного происхождения в высшее общество. Хуже того: молодожены испытывали друг к другу возмутительную страсть. Мейтленд, всегда чрезвычайно собранный, серьезный и ответственный (что втайне восхищало Лоренса, поскольку в корне противоречило его собственному характеру), теперь вел себя, словно впервые влюбившийся подросток, окружая молодую жену вниманием, лаской и заботой. Однажды Лоренс даже застал его за столь отвратительным занятием, как стихосложение.

Нужно ли говорить, что каждую свободную минуту граф посвящал Франческе, стремясь выполнить любое ее желание раньше, чем оно будет произнесено вслух! Лоренс надеялся, что безумие друга пройдет после медового месяца, но любовная лихорадка продолжала бушевать в крови графа, толкая того на всё новые и новые сумасбродные выходки.

Вскоре между Лоренсом и Франческой вспыхнуло негласное и ожесточенное соперничество за лорда Мейтленда, о котором сам граф, к слову, даже не подозревал.

Внезапно выяснилось, что Блэк, владевший вместе с Мейтлендом на равных правах преуспевающим (с недавних пор) игорным клубом «Сапфир», не может принять ни одного решения, касавшегося клуба, не посоветовавшись предварительно с графом.

Франческа же не могла ходить без супруга по магазинам. «Вдруг я куплю что-то, что тебе не понравится», – объясняла она Фергусу, хотя граф со смехом уверял, что ему нравится абсолютно всё, что нравится самой Франческе.

Лоренс вдруг начал предпочитать веселым попойкам с приятелями и походам по борделям (обычному своему досугу) компанию Фергуса. Поскольку проще всего было затащить графа в бильярдную, Лоренс неожиданно обнаружил чрезвычайную страсть к этой игре.

Тогда Франческа решила, что тоже должна научиться играть в бильярд. Все возражения Лоренса, что бильярд – это исключительно мужская забава, не произвели эффекта. Пожелай того Франческа, Фергус бы достал для нее луну с неба, что говорить о таком пустяке, как несколько партий в бильярд! К еще большей досаде Блэка, Франческа проявила недюжинные способности, и потому через некоторое время граф стал предпочитать ее Лоренсу как партнёра для игры. Еще бы; ведь Лоренс не мог похвастаться ни аппетитной круглой попкой, кокетливо выставляемой на обозрение во время удара по шару, ни роскошными грудями, между которыми углублялась заманчивая ложбинка при каждом наклоне Франчески к столу.

Леди Мейтленд обладала такой внешностью, что даже у святого пробудила бы похоть. Лоренс старался не думать о том, как часто в его отсутствие Фергус усаживал жену на бильярдный стол и задирал ее юбки, намереваясь насладиться совершенно другой игрой: благо приватные бильярдные это позволяли.

Сам Лоренс никакого влечения к Франческе не испытывал, лишь нараставшее раздражение, смешивавшееся с досадой и злостью. Впервые в своей жизни он, считавший, что просто неспособен на это чувство, ревновал. И кто бы мог подумать, что Лоренс Блэк – известный лондонский соблазнитель и повеса, уничтоживший немало репутаций и разбивший вдребезги бог знает сколько сердец, – станет ревновать мужчину!

Но лорд Мейтленд был его лучшим, если не сказать, единственным другом, а потому Лоренса бесконечно раздражало, что всеми помыслами графа завладела его молодая жена. Даже если Франчески не было рядом, Фергус мог говорить исключительно о ней.

Сначала Блэк пытался бороться, но шансов против рыжеволосой обольстительницы у него не имелось. Франческа завоевала сердце графа целиком и без остатка, и, признав, наконец, свое поражение, Лоренс тихо ретировался с поля боя.

А Фергус даже не заметил произошедшей с другом перемены. Лоренс же с удвоенным рвением окунулся в излюбленные пороки: пьянство и распутство, яростно убеждая себя, что часы в обществе шлюх, пройдох, негодяев и бутылки ничуть не уступают совместным с Мейтлендом вечерам.

Но в последнее время им всё чаще и чаще завладевало странное состояние легкой тревоги и неудовлетворенности, желание сделать что-то… если бы только он знал, что! Но в том-то и крылась проблема: Лоренс сам не понимал, чего хочет. В его жизни появилась какая-то невидимая прореха, которую он не знал, чем заполнить.

Ни одно из прежних занятий не могло вернуть ему душевный покой. Блэку казалось, что в свои двадцать шесть лет он узнал о жизни всё, что только мог, изведал все развлечения и обречен отныне на тоскливое существование без всякой цели.

Глава 2

Оказавшись в спальне Блэка, леди Кларендон робко осмотрелась, по-прежнему придерживая у груди края накидки.

Интересно, подумал Лоренс, а чего она ожидала? Что эта комната будет, словно в борделе низкого пошиба, выдержана в алых тонах и оснащена бесчисленными зеркалами? Графиня явно была удивлена, оказавшись в строго и элегантно обставленной спальне, принадлежавшей, казалось бы, вполне респектабельному джентльмену.

Впрочем, леди Кларендон не знала ничего о «Доме удовольствий», куда Лоренсу везти ее сегодня почему-то не захотелось. Но впредь, пожалуй, лучше будет им встречаться там. Мало какая женщина удостаивалась чести провести ночь именно в этом его доме, и ни одна – в его спальне. Блэку всегда нравилось, что у него есть личное пространство, куда женщины не вторгаются.

И вот, теперь эта странная девушка оказалась в святая святых Блэка – в его спальне.

– Прежде, чем мы начнем, – Вивиан обернулась на звук его голоса и замерла посреди комнаты, безмолвно глядя на молодого человека, – я хочу, чтобы мы еще раз обсудили все детали нашего… хм, соглашения. Я надеюсь, вы понимаете, что наши отношения будут сугубо деловыми, без всяких чувств.

– Разумеется, – кивнула она.

– Я не собираюсь встречаться только с вами одной: надеюсь, вы не настаиваете, чтобы я оставил в покое других женщин, пока буду вас… обучать?

– Нет, конечно, нет. Я вовсе этого не требую, – она снова покраснела. Лоренсу нравилось, что можно так легко вызвать румянец на ее лице. Совсем молоденькая и такая невинная, несмотря на вдовство! Придется потратить немало усилий, чтобы ее развратить, но Блэк готов был принять вызов.

– Полная конфиденциальность, – повторил он, – никаких лишних вопросов и никаких денег.

Девушка снова кивнула.

– Ну, а теперь… Извините, – промолвил он, поскольку раздался тихий стук в дверь. Приоткрыв ее, он взял из рук кого-то, оставшегося для леди Кларендон невидимым, поднос с двумя чашами дымящегося пунша, что-то негромко сказал слуге и закрыл дверь. – Я подумал, это будет нелишним, чтобы согреться и немного расслабиться, – он поставил поднос на столик, взял одну из чаш и подал графине. – Вечер сегодня очень холодный. Прошу вас, Вивиан. Впрочем, я до ужаса невежлив. Быть может, вы хотите воспользоваться комнатой для личных нужд? Или вы голодны? А я сразу набрасываюсь на вас и тащу в свою спальню.

Она улыбнулась, осторожно пригубив горячий пунш.

– Не беспокойтесь. Вообще-то, я ожидала, что так всё и будет.

– О, так я оправдал ваши худшие ожидания? – он приподнял бровь. – Не следует осуждать меня, Вивиан: вы слишком восхитительны, чтобы я согласился отложить наше первое свидание хоть на полчаса!

Покраснев, она уткнулась взглядом в пунш. Да она совершенно не умеет флиртовать! И почему девушка так смущается от самых тривиальных комплиментов, словно ей в жизни никто не говорил приятных слов?

– Почему бы нам не перейти на «ты», раз уж мы…

– Хорошо, Лоренс.

– Ты всегда такая покладистая, Вивиан? Или только сегодня и только со мной? Вообще-то, это нравится большинству мужчин, но для наших с тобой встреч смиренная покорность не годится. Я требую от тебя честности и открытости. И это нужно, в первую очередь, тебе самой, а не мне.

Она взглянула на него вопросительно.

– Откровенность – ключ к взаимопониманию. Мне хотелось бы, чтобы ты говорила, какие из моих действий тебе нравятся. А, если я стану делать что-то, что придется тебе не по вкусу, твердо говори «нет», не бойся меня обидеть. Обещаешь мне это?

– Да, – тихо ответила она.

– Хорошая девочка, – одобрительно промолвил Блэк, заставив ее улыбнуться. – И, чтобы избежать недопонимания в дальнейшем, давай сразу же придумаем слово-запрет.

– Слово-запрет?

– Такое слово, которое будет обозначать, что кто-то из нас на самом деле хочет всё прекратить или что партнер перешел некие границы дозволенного. Видишь ли, бывают ситуации, когда протесты и даже сопротивление – это часть эротической игры. Но, если я услышу слово-запрет, сразу же пойму, что тебе мои действия по-настоящему неприятны.

Вивиан не сводила с него блестящих голубых глаз. Должно быть, подумал Лоренс, он ее шокировал. Но, неожиданно улыбнувшись, графиня промолвила:

– Как насчет «кресс-салата»?

– Кресс-салата?

– Сделаем его… хм… этим словом. Я терпеть не могу кресс-салат.

– О, в этом я с тобой солидарен! Что ж, хорошо, Вивиан.

– Что-то еще? – допив пунш, она отставила чашу в сторону.

– Пожалуй, пока всё, – молодой мужчина окинул ее оценивающим взглядом. – Ты очень напряжена, Вивиан, дорогая. Тебе надо расслабиться. Не бойся меня. Я не стану делать что-то без твоего желания и разрешения, ведь я хочу доставить тебе удовольствие.

– Думаю, ты знаешь, как доставить женщине удовольствие, не правда ли? – девушка подошла к нему ближе. Она была выше большинства знакомых Лоренсу женщин, но, тем не менее, на удивление изящно и гармонично сложена. Он не замечал в ней ни капли неуклюжести, иногда присущей высоким женщинам, стесняющимся своего роста.

Глава 3

Когда Блэк вернулся, леди Кларендон, успевшая надеть сорочку, сидела на краешке его кровати, собирая рассыпавшиеся по плечам волосы и закалывая их шпильками. Она казалась на удивление сосредоточенной и безэмоциональной – совсем не то, к чему привык Лоренс за годы общения с женщинами.

– Вот, – он положил рядом с ней на кровать три книги, – твое задание на ближайшее время. Начни вот с этой, – он постучал полусогнутым пальцем по обложке книги в мшисто-зеленом переплете, лежавшей сверху.

Вивиан взяла книгу в руки, раскрыла. Голубые глаза девушки на мгновение расширились, а щеки подернулись слабым румянцем. Тем не менее, она пролистала несколько страниц и подняла взгляд на Лоренса.

– Позы?

– Да. Посмотри их, и, если что-то покажется тебе трудным и непонятным, спросишь у меня в следующий раз. Я объясню тебе, а может, даже продемонстрирую наглядно.

– Целая книга с позами? – закрыв книгу, она задумчиво взвесила ее в руке. – Сколько же их всего?

– Около четырехсот.

– Сколько?! – Вивиан уставилась на него недоверчиво, но, поняв, что Лоренс не шутит, вновь приняла задумчиво-растерянный вид. – Подумать только… – Ее глаза вдруг сверкнули любопытством: – А сколько поз пробовал ты?

Лоренс хмыкнул.

– Не больше двадцати пяти. Не бог весть какое достижение! Но, вообще-то, основных вариантов сексуальных поз всего шесть: женщина снизу, женщина сверху, мужчина сзади, позы на боку, позы для секса стоя или сидя и перекрестные позиции. Всё остальное – лишь вариации.

Вивиан помолчала, о чём-то размышляя.

– А что такое перекрестные позиции?

– Те, которые не попали ни в одну из других категорий.

– Как можно было придумать целых четыреста поз? И зачем?

– Разнообразие приятно. Но, должен сказать, вариации бывают порой весьма причудливыми, требующими от мужчины и женщины высокого уровня физической подготовки и гибкости. А исполнение некоторых либо вообще невозможно физически, либо чревато серьезными травмами.

Вивиан изумленно расширила глаза, и Лоренс негромко рассмеялся.

– Например, одно древнеиндийское руководство советует заняться любовью, повиснув на ветвях чинары.

– Что?! – Вивиан засмеялась. – На ветвях чинары? Я не верю, ты меня разыгрываешь!

– Я честен, как католик на исповеди! Я даже могу показать тебе это место в книге, – Лоренс, не считая легкой улыбки, игравшей на его губах, оставался невозмутим. – Что касается меня самого, однажды я попытался заняться любовью с девушкой в гамаке, наслушавшись историй о том, что он так приятно покачивается, усиливая удовольствие обоих. Но на деле гамак просто перевернулся, мы оба свалились на пол, и всё, – Блэк усмехнулся. – Счастье еще, что мы отделались лишь синяками. С тех пор я не экспериментирую с экзотическими позами.

– Если честно, я не ожидала, что это будет так… сложно, – Вивиан задумчиво посмотрела на книги, лежавшие перед ней. – Когда я выходила замуж, мама просто сказала мне, что женщина должна тихонько лежать и не мешать мужчине получать удовольствие.

– Мужчине гораздо приятнее, когда женщина проявляет активность, а не просто неподвижно лежит и ждет, когда же всё закончится. Но – да, некоторые придерживаются странного мнения, что истинная леди не может наслаждаться сексом. Глупость, по-моему. Для чего еще нужен секс, как не для наслаждения?

– Для продолжения рода, быть может? – губы Вивиан изогнулись в улыбке.

– Но почему бы не совместить приятное с полезным? Вивиан, дорогая, мы с тобой всё болтаем и болтаем, а ведь ты не одета! – вдруг спохватился он, заметив, что тонкие волоски на ее руках встали дыбом. – Тебе, должно быть, холодно. Ну, а мне нелегко видеть тебя в одной лишь сорочке и воздерживаться от соблазна снова повалить тебя в кровать и устроиться между твоими ножками.

Она вспыхнула.

– Если ты хочешь, мы можем…

– Нет, дорогая, это не лучшая идея, хотя и очень заманчивая. Тебе, скорее всего, будет больно. Лучше я помогу тебе одеться, если ты не возражаешь.

Вивиан кивнула, и он, взяв корсет, зашнуровал его с умением опытной горничной. Затем застегнул и поправил ее платье.

– Как ты приехала ко мне, Вивиан?

– В наемном экипаже. Не беспокойся, я доберусь домой сама.

– Послушай, дорогая, это верх неучтивости – выставлять женщину из своего дома, переспав с ней! Еще и лишив невинности. Не такое уж я чудовище, Вивиан: останься у меня на ночь! Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату для гостей.

– Спасибо, не нужно. Я отпустила сегодня вечером служанку, но утром она вернется, и получится очень неловко, если я приду домой позже нее. Конечно, я вдова, а вдовы пользуются большей свободой, чем незамужние девушки, но…

– Ладно: если ты хочешь вернуться домой именно сегодня, я отвезу тебя в собственном экипаже. Подожди только, я оденусь. Но, Вивиан, ты же понимаешь, что не сможешь вечно скрывать от слуг, что встречаешься с каким-то мужчиной?

– Да. Ничего: я что-нибудь придумаю.

– Если вдова заводит любовника и не выставляет этого напоказ, общество относится к ее поведению снисходительно. Все знают, что у молодых вдов есть определенные потребности.

Глава 4

Второе занятие Блэка с леди Кларендон проходило в «Доме удовольствий» – небольшом уютном особняке, расположенном в одном из тихих и уединенных районов Лондона. Лоренс не обмолвился ни словом, что именно сюда привозит обычно девушек, с которыми намеревается приятно провести ночь, но Вивиан, хотя и ничего не сказала по этому поводу, явно догадалась сама о предназначении «Дома удовольствий». Но, казалось, единственное, что интересовало графиню, – это их с Блэком «уроки».

Сидя в элегантной гостиной, выдержанной в золотистых, ярко- и темно-зеленых тонах (создававших иллюзию, что вы оказались в приветливом летнем лесу, пронизанном яркими солнечными зайчиками), леди Кларендон внимательно слушала Блэка, стоявшего чуть поодаль, возле камина, в котором весело потрескивали дрова.

– Как я и обещал, сначала я расскажу тебе о плане наших занятий. Они будут состоять из двух частей: после получаса теории – может, чуть больше или чуть меньше, как получится, – мы переходим к практике. Встречаться будем дважды в неделю. Что скажешь?

– Меня это устраивает.

– Я могу добавить еще одно теоретическое занятие, но днем: по вечерам я занят.

– Неужели ты так много можешь мне рассказать? – удивилась девушка.

– Я даже не знаю, – Лоренс задумчиво постучал пальцами по гладкой поверхности каминной полки. – Хорошо: давай пока остановимся на двух встречах в неделю. А, если я решу, что этого недостаточно, назначим дополнительный день.

Леди Кларендон согласно кивнула.

– Перейдем к теме нашего сегодняшнего занятия. Ты посмотрела те книги?

– Да.

– Есть какие-то вопросы?

Девушка неопределенно пожала плечами.

– Разберемся по ходу дела. Итак, позы. Как я уже говорил, их можно разделить на шесть категорий, в каждой из которых существует множество разновидностей. Что нужно знать о сексуальных позах тебе? Во-первых, какие приятнее и комфортнее всего для тебя самой; во-вторых – какие больше нравятся твоему партнеру. У каждого человека свои предпочтения, и бывает, что у конкретных мужчины и женщины они не совпадают. Но это не так уж страшно, потому что из всего разнообразия вариантов можно выбрать какой-нибудь, который устроит обоих. Что такое? – обратил он внимание, что Вивиан покачала головой в задумчивом сомнении.

Она нерешительно поглядела на него, но, всё же, застенчиво спросила:

– Но разве мужчина и женщина обсуждают друг с другом… такие вещи?

– Это отличный вопрос, – кивнул Блэк. – К несчастью, многие считают немыслимым обсуждать что-то такое с другим человеком. Да что там обсуждать – даже думать о чём-то подобном! Но излишняя стыдливость не приводит ни к чему хорошему. Как я уже говорил, самый короткий путь к взаимопониманию – это полная откровенность.

– Но говорить на такие темы нелегко.

– Нужно относиться к этому проще. Если тебе, например, не нравится, как твой повар готовит рыбу, ты ведь не станешь молчать из застенчивости и боязни его обидеть? Нет: ты скажешь, что не желаешь видеть блюда из рыбы на своем столе, по крайней мере, до тех пор, пока твой повар не подтянет кулинарное мастерство. Точно так же и в спальне!

– Да, но повару я плачу деньги, поэтому имею право требовать, чтобы меня устраивала его работа!

– Вивиан, у каждого из нас есть неприятные обязанности, что-то такое, что нам не нравится, но с чем приходится смиряться. Но незачем смиряться с тем, с чем можно не смиряться. Понимаешь? В жизни и так полно неприятных вещей! Если можно всего лишь поговорить, чтобы сделать свою жизнь лучше, почему бы не отбросить застенчивость в сторону?

– Это разумно, – подумав, сказала Вивиан.

– Конечно, встречаются такие мужчины, с которыми конструктивный диалог невозможен. Их жизненное кредо – «всё будет так, как я хочу, и наплевать на других». Надеюсь, твой будущий муж не из их числа?

И снова девушка неопределенно повела плечами, опустив глаза.

– Будем верить в лучшее, – Блэк истолковал ее молчание как нежелание продолжать разговор о женихе. – Большинству мужчин не всё равно, нравятся их действия партнеру или нет. Они открыты для диалога.

– Ты говоришь о мужчинах. А бывают такие женщины?

– Хм. Ну, как правило, агрессор и инициатор в занятиях любовью – мужчина. Но мне встречались женщины, которые требовали, чтобы всё было именно так, как хотят они. Я-то всегда готов угодить прекрасным леди, – Лоренс подмигнул ей, – но когда женщина истерически протестует против всего, кроме миссионерской позы в кромешной темноте, не снимая половины одежды… Это печально. Но, в общем-то, трудно обвинить женщин в том, что их так воспитывают: внушают, что всё, происходящее в постели, грязно, непристойно и отвратительно.

– В нашей семье все делали вид, будто бы дети просто появляются сами собой из воздуха. Если бы не одна из моих подруг, которая любила поболтать с чересчур откровенной горничной, я бы не сомневалась: дети появляются оттого, что муж и жена вместе просят Бога подарить им ребенка.

– Ха, – Лоренс усмехнулся, – ну, да. Просто это весьма специфическая молитва! Чтобы Бог услышал ее, следует раздеться и вместе лечь в кровать.

Графиня посмотрела на него укоризненно.

Глава 5

Лоренс хмуро раздумывал об обещании, которое дал Фергусу – попытаться выяснить, не состояли ли в любовных отношениях предыдущий граф Мейтленд и его собственная мать. Лоренсу совершенно не хотелось ворошить прошлое; не хотелось ему ничего знать о собственном отце – настоящем отце. И меньше всего жаждал он выяснить, что обязан появлением на свет Джайлсу Мейтленду.

Зачем он только заговорил об этом с Фергусом? Вот цена минутной откровенности! И всё же, Лоренс признавал: Мейтленд воспринял с восхитительным спокойствием факт, что его друг и деловой партнер, вдобавок ко всем прочим своим порокам, еще и незаконнорожденный. Хотя, весьма вероятно, у Мейтленда за четыре года знакомства с Блэком уже выработался стойкий иммунитет ко всякого рода ошеломительным новостям.

Очень немногие знали об этом, но сам Лоренс имел серьезные основания считать, что никак не может претендовать на фамилию Блэк.

Лорд Джералд Блэк, которого Лоренс считал отцом первые девять-десять лет своей жизни, всегда игнорировал единственного сына, старательно делая вид, что мальчика не существует вовсе. «Просто твой отец – лорд, вот и всё, – отвечала мать на немного робкие вопросы сына о том, почему отец не обращает на него ни малейшего внимания. – Мужчина высокого происхождения не станет возиться со своими детьми, как какой-нибудь крестьянин или торговец! А твой отец, как-никак, сын герцога».

В такие минуты Лоренс остро сожалел, что его отец – сын герцога, а не какой-нибудь крестьянин или торговец. Но, поскольку лорд Джералд был именно сыном герцога, то и вел себя соответственно.

Лоренс всё равно проводил немало времени в обществе взрослых мужчин: особое расположение его, любознательного, как все мальчишки его возраста, завоевал один из помощников повара, несколько лет храбро сражавшийся с французами – до тех самых пор, пока не потерял ногу во время Трафальгарского сражения и не покинул армию. Натан Джонсон – так звали бывшего моряка – обладал неистощимым запасом дружелюбия и увлекательных историй, что с легкостью превратило его в кумира юного Блэка. Также часто Лоренс вертелся в конюшне, в крыле для слуг и в прочих местах, совершенно неподобающих сыну лорда и внуку герцога, набираясь там жизненного опыта и всяких любопытных словечек. Впоследствии сам Лоренс признавал, что часы, проведенные в грубоватой мужской компании с незатейливыми интересами – лошадьми, картами, выпивкой и женщинами, – сильно повлияли на его мировоззрение.

Сложно сказать, в какого неуправляемого и избалованного молодого человека превратился бы Лоренс со временем: лорда и леди Джералд[1] его воспитание ничуть не заботило. Лорд Джералд по-прежнему не замечал сына, а его супруга практически всё свободное время уделяла модным магазинам, балам, приемам и элегантным кавалерам. Оба его родителя предпочитали Лондон, где каждый из них жил своей жизнью, тогда как Лоренс оставался в Беркшире, предоставленный сам себе. Одиноким он себя не чувствовал: Лоренс был любимчиком слуг, которые добровольно взяли на себя обязанности по его воспитанию, и часто весело проводил время с деревенскими мальчишками. Но порой ему начинало казаться, что он совершенно не нужен собственным родителям, а его дела – успехи и огорчения, радости или проблемы – больше волнуют слуг, чем лорда или леди Джералд.

Как и многих детей в подобной ситуации, Лоренса вскоре начали одолевать мучительные подозрения, что проблема в нём самом. Наверное, есть в нём некий роковой изъян, который мешает родителям его полюбить. Если бы только знать, какой, и попытаться его исправить!

Открыл глаза Лоренсу сын одной из горничных, работавшей в том самом поместье Блэков в Беркшире. Началось всё с возмутительного заявления нахального вихрастого мальчишки, будто бы «лорд Джералд – та еще свинья». Лоренс и сам иногда думал точно так же, но всё-таки не мог не вступиться за отца. И лишь после яростного рукопашного сражения, которое не определило явного победителя, вихрастый мальчишка выдал следующее шокирующее откровение: он – внебрачный сын лорда Джералда и той самой злосчастной горничной, обладавшей, на свою беду, милым личиком и красивой фигурой.

Лоренс заинтересовался услышанным. Вихрастый мальчишка же удивился, что Лоренс до сих пор пребывал в неведении об их родстве. Тогда Лоренс, подумав, должен был признаться, что леди Джералд всегда относилась к Бену – так звали мальчишку – и к его матери с необоснованной антипатией.

«Потому что я незаконный, – деловито прогнусавил Бен. К этой минуте между ним и Лоренсом установилось безусловное перемирие; более того, Лоренс рыцарственно одолжил неожиданно нашедшемуся брату платок, чтобы тот мог остановить кровь, шедшую из разбитого носа. – Вот твоя мать меня и ненавидит! Хотя, если кто и виноват, то только наш с тобой папашка-кобель. Терпеть его не могу!»

«Хм», – только и ответил Лоренс, потому как внезапно у него в голове словно что-то с громким щелчком встало на свои места. Ведь, если задуматься, лорд Джералд относился к нему, Лоренсу, точно так же, как леди Джералд – к незаконнорожденному отпрыску мужа. А это могло означать…

Лоренс не додумал мысль до конца: Бен стал увлеченно болтать о том, что мечтает, когда вырастет, стать знаменитым боксером. Лоренс не мог не согласиться, что идея замечательная; к тому же, как чувствовал он по себе, все необходимые задатки для карьеры боксера у Бена имелись. Позабыв на время о разногласиях и жизненных неурядицах, оба они погрузились в восторженное обсуждение личностей Голландца Сэма, Даниэля Мендозы и прочих известных боксеров.

Но с тех самых пор Лоренс всё чаще и чаще стал находить подтверждения своих подозрений. Он уже не был наивным ребенком, несмотря на юный возраст, и понимал, что брак родителей – всего лишь фарс; что у лорда Джералда, видимо, полно бастардов по всем уголкам Англии, и что леди Джералд – вовсе не та безукоризненная дама, какой он всегда ее считал. Узнав о легкомысленном образе жизни матери, Лоренс окончательно убедился в собственной правоте. А в день своего восемнадцатилетия, запасшись храбростью, он заговорил с Джералдом Блэком напрямую.