Черный Дьявол

Часть 1. Кровавая королева Мэри. Глава 1. Грязная шайка бесов морских

Почти месяц наш корбаль находится в море. Сделав всего пару коротких остановок на островах, что встречались нам на пути, торговый, тяжело груженый трехмачтовый галеон, носивший название "Бернадетт", в честь моей покойной матери и принадлежащий моему отцу, известному торговцу, пересек Атлантический океан и вошел в воды Карибского моря всего несколько дней назад. Другой корабль, оснащенный, как военный корвет, сопровождающий нас в дороге, виднелся в полумиле позади.

Наш торговый караван, державший путь из британского Саутгемптона, в Порт-Роял, что на Ямайке, вез ценные грузы, ткани, драгоценности и золото, которыми были доверху набиты трюмы обоих кораблей. Но главной и самой значимой его целью было доставить в пункт назначения важную персону и сопутствующую ему депешу, в которой значилось, что по приказу Его Величества, в столицу острова едет новый наместник - сэр Джошуа Уильям Мэйуезер, готовый немедленно по прибытии вступить в должность вице-губернатора Ямайки и обязуется нести эту службу покорно и справедливо, доколе этого потребует государственный долг.

Сэр Джошуа, высокий светловолосый молодой человек, двадцати семи лет отроду, семья которого была знатного происхождения, вот уже несколько месяцев тому назад, сделал мне предложение. Мы обручились, при дворе объявили о помолвке, и теперь я плыву с ним на Ямайку в качестве его невесты, а в будущем и законной супруги вице-губернатора. Мой отец, сэр Томас Персиваль, плывет вместе с нами, сопровождая меня в долгой дороге.

С каждой преодоленной нами милей волны Карибского моря становятся все лазурнее, солнце в ясном безоблачном небе - все жарче, а воздух за бортом - все горячее.

Мы шли медленно, стараясь не высовываться и не выходить в открытые воды, как можно дольше. Вдоль берегов, окаймленных золотистыми песчаными пляжами, маленьких островков с изобилием тощих пальм, а я все больше и больше скучала по туманной Англии, месту, где я родилась, но куда мне уже никогда не суждено было вернуться.

Всю свою жизнь, с самого детства, я прожила у моря. Сейчас, стоя на корабельной палубе и смотря на прозрачные волны, бьющиеся о борт, я думала об открытой бухте, окаймленной серыми гранитными утесами, туда по каменистой тропе между скалами, я часто ходила на прогулки, прячась пасмурным утром от чужих глаз в зарослях кустарника и слушая крики чаек, носящихся над серо-зеленой водой, шорох накрапывающего дождя да шелест бурлящих и пенящихся прибрежных волн. Мне нравились сизые тучи, приходящие с моря, седые молочные туманы окутывающие побережье и скалистый серый берег, раскрывающий им свои объятия чередой маленьких бухт и острых утесов. Мои мысли были все еще там, на английских берегах, но шхуна "Бернадетт" уносила меня все дальше и дальше от моих воспоминаний.

- Мисс, прошу вас, накройте плечи, не хватало вам еще получить солнечный ожог, - заботливо накидывая на меня тонкую шаль, негромко произнесла служанка, щурясь от яростного тропического солнца и подавая мне в руки кружевной веер.

- Спасибо, Хелен, - произнесла я, слабо кивая, и глубоко вздохнула.

Тоска, закравшаяся в мое сердце с самого отплытия из английского порта, не покидала меня ни на миг. И теперь грусть навсегда станет моим постоянным спутником, на веки вечные...

Грудь щемило, а в горле собирался ком, яростно душивший меня. И некуда было сбежать, деться, скрыться от своей судьбы. Согласие на брак было подписано, благословление дано обоими сторонами, и выхода не было...

Меня ждало тусклое будущее супруги крупного чиновника, состоящее из бесконечной череды светских придворных раутов, балов и сборищ себе подобных, скучное общество леди из моего будущего окружения, которотые говорить ни о чем больше не могут, кроме того, какую власть имеют их мужья и чем они управляют, чопорные манеры, уроки танцев, вышивание и постоянная проблема, какие ткани и шелка скоро прибудут на очередной наряд и о, боже, как же их дождаться...

Неистовая печаль вдруг в очередной раз наполнила меня с новой силой. Мысли в голове перепутались, горло перехватило, и тяжелым камнем, будто бы прижав меня сверху, паника сдавила мои легкие. Я не могла вздохнуть, яростно обмахиваясь веером, рассчитывая получить хотя бы глоток свежего воздуха. Из-за высокой влажности и палящего солнца, дышать стало почти невозможно. Я заметалась по палубе в поисках по меньшей мере полоски тени, но даже ее здесь не было. Ни дуновения хотя бы слабого ветерка, ни облачка на небе...

Полный штиль, сводящий с ума.

И наш корабль, мирно дрейфующий по течению, нес меня все ближе к моей гибели...

- Мисс Кэтрин... - кто-то негромко позвал меня за спиной, несмотря на это заставив сильно дрогнуть от неожиданности.

Я раздула щеки, выдыхая и после сильно втягивая воздух, в попытке надышаться, но тщетно, голова от охватившего меня ужаса неистово кружилась. Задыхаясь, я в панике стянула с плеч свою шаль и, не задумываясь, бросила ее у ног, тут же затоптав.

Распущенный веер не приносил желаемого облегчения, и становилось только хуже.

- Кэтрин, - более настойчиво позвал голос, но я, не в состоянии обернуться, лишь часто хлопала ресницами и, лихорадочно дрожа, словно от холода, с силой сжимала ограждение фальшборта, и смотрела вниз, на плещущуюся прозрачную воду.

- Кэтрин! - нетерпеливо гаркнул, наконец, голос, все же заставив меня ошарашенно обернуться. - Да что с вами?! - вскричал Джошуа и сделал ко мне несколько широких шагов, тут же ловя меня за руку. - Вы вся дрожите... Что произошло? - спросил он, с волнением вглядываясь в мое лицо и пытаясь поймать мой взгляд, но я только отвела глаза в сторону и прикрыла веки.

- Вероятно, укачало, только и всего... немного болит голова, вам не стоит волноваться, - попыталась обмануть его я, но молодой человек нахмурился:

- Море спокойно, - недоверчиво произнес он, через мгновение продолжая размышлять.

Глава 2.

Чистые сердцем не становятся пиратами...

Ренсом Риггз

- Помилуй нас Бог, - одними губами шепчет мистер Флетчер, и я чувствую, как холодею...

Мелкая дрожь пронзает все мое тело, покрывая кожу мурашками. Волосы на затылке неприятно шевелятся. В миг мои руки ослабевают, и я отпускаю рукав камзола пожилого капитана, беспомощно смотря на него. Непреодолимый животный страх охватывает меня. Никогда в жизни я чувствовала чего-то подобного... В голове не было мыслей, одни лишь вопросы: что будет дальше? Что делать? Куда бежать?

В отчаянии я оглядываюсь по сторонам. Но море, лишь бескрайнее море вокруг нас, волнистая рябь на воде да мелкие волны, накатывающие одна за другой. И ничего больше.

Так, получается, это все? Неужели? Все кончено?

От ужаса горло сдавливает все сильнее, и я начинаю хватать губами воздух, в отчаянии пытаясь хоть что-то понять.

Как же так? Не может быть... Мне это снится...

- Скорее! Кэтрин, скорее! - за локоть меня хватает Джошуа и тащит следом за собой. - Спрячьтесь в трюме! - приказывает он и почти толкает меня вниз по ступенькам, прочь с капитанского мостика.

- Мисс! Прошу вас, дайте мне руку! - через мгновение рядом со мной оказывается Хелен, которая все это время неотступно следила за мной глазами, боясь потерять из виду.

Она с силой сдавливает мою ладонь, притягивая меня к себе. Как наседка, будто бы своего цыпленка, она пытается закрыть меня собой и отгородить от нависшей над нами, словно дикий коршун, опасности.

Спустя пару секунд, мы вместе, путаясь в широких подолах пышных юбок, бежим в сторону кают-компании. Корабль наш делает маневр на волнах, пытаясь развернуться. Его страшно трясет и качает, и в какой-то миг, не удержавшись на ногах и потеряв равновесие, я падаю на досчатый скрипучий пол и тяну Хелен за собой. Она падает на меня, но тут же встает на ноги и, пытаясь помочь мне подняться, со всех сил тянет меня на себя: -

Ну что же вы, мисс, ну как же так! Скорее! Скорее! Давайте же! Поднимайтесь! - кричит она сквозь свист ветра и скрип корабельных снастей.

Я встаю, опираясь на ее руку, но меня тут же отбрасывает в сторону, и, если бы не Хелен, что крепко удерживает меня за запястье, я бы вывалилась за борт, в пучинящееся море, и волны поглотили бы меня, утянув на дно.

После чего, резко вскинув голову, я вижу, что сопровождающий нас корвет, ложится на курс и отрезает наш галеон от пиратского судна, которое, как оказалось, подошло уже слишком близко, и шансов у обоих наших судов спастись бегством почти нет. Поэтому корвет преграждает бригу путь, давая нам возможность уйти в сторону, поймав ветер.

Рулевой крутит штурвал до упора вправо, от чего "Бернадетт" сильно кренится. С криком я снова едва ли не падаю на палубу, но успеваю ухватиться руками за один из канатов, и ноги мои, разъезжаясь в стороны, все же удерживают меня в вертикальном положении.

Проходит еще одна долгая секунда, и мы, наконец, подбегаем к шаткой лесенке, ведущей в кают-кампанию.

- Что же вы медлите, дамы?! - кричит нам Джошуа откуда-то сверху, после чего продолжает орать, размахивая руками, в одной из которых зажата обнаженная сабля. - Мистер Персиваль, умоляю, скорее! Прячьтесь же!

Мой отец, оказавшись рядом, хватает меня за плечи и сильно трясет, а я вдруг слышу его глухие рыдания:

- Кэти, моя прекрасная Кэти... За что это тебе, дитя? - бормочет он, но я отзываюсь, стойко расправляя плечи и стараясь говорить, как можно увереннее и жестче:

- Папа, быстрее, время лить слезы по мне еще не пришло!

С помощью Хелен мы помогаем моему отцу спуститься по хлипкой лестнице вниз. Как вдруг подол моего платья цепляется за какой-то выступ, и ткань трещит по швам. Несмотря на это я сильно дергаюсь вперед, от чего кусок бледно-голубого шелка, из которого сшито мое платье, остается там. Я чертыхаюсь, забыв о манерах, и ногой отпинываю лохмотья в сторону.

Плевать на все, и, если есть хотя бы малейшая возможность продлить наши жизни еще хоть на пару минут, нужно за нее держаться. И для этого я сделаю все, что в моих силах, сколько буду способна.

Мы быстро оказываемся внизу, а, спустя ровно одно мгновение, возле нас появляется и мой жених. Он все еще держит в руке саблю и коротко приказывает:

- Нужно забаррикадировать дверь, - но звучит это так, словно это даже не приказ, это простая констатация факта, - после чего он почти умоляет. - Прошу вас, немедленно!

Мы забегаем в одну из пустующих кают, и Джошуа, закрыв за нами дверь, подпирает ее тяжелым дубовым столом и исполинским креслом, что стоит рядом.

- Дамы, будьте так любезны, спрячьтесь куда-нибудь, укройтесь, - холодно просит он и добавляет, обращаясь к моему отцу.

- Сэр, будьте готовы принять смерть, как мужчина. Почту за честь быть рядом с вами в этот момент!

На что мой отец только стонет, бледнея и бормоча что-то себе под нос, закатывает глаза и достает из кармана нюхательную соль. Чтобы не потерять сознание, он часто прибегает к ней за помощью, почти в любой ситуации, когда хоть немного нервничает. Будучи человеком тонкой душевной организации, папа не терпит кровь и насилие. Он всегда был далек от этого, и никогда не задумывался, что сможет с этим столкнуться. Ровным счетом так же, как и я. Уезжая, я никогда не могла подумать, даже допустить мысли о том, что что-то подобное случится именно с нами. И именно тогда, когда мы почти у цели.

Заламывая руки я обращаюсь к своему жениху. Я не плачу, но говорю так, как будто бы рыдая, а мой голос нещадно дрожит:

- Мистер Мэйуезер, прошу вас... - но он тут же перебивает меня, не дав закончить:

- Найдите укромное место, Кэтрин, сейчас же, времени больше нет, - сухо говорит он, не взирая на мой страх. Он пытается сохранять хладнокровие и самообладание.

Несколько секунд я молча смотрю на него, после чего, еле заметно кивнув, говорю, переведя взгляд на Хелен, которая стоит рядом:

Глава 3.

Морские бандиты бесчувственны, как море, по которому они плавают.

Роберт Льюис Стивенсон

Когда сознание, смутное и рассеянное, стало понемногу возвращаться ко мне, я поморщилась от неясной, но все же слабой боли, что, словно тонкая, но острая игла, пронзала мое тело, и, тихо застонав, попыталась пошевелиться. Дернувшись, я почувствовала, что запястья и предплечья мои крепко связаны прочной войлочной веревкой, а голова и плечи все еще обмотаны плотным покрывалом, в которое меня завернули до этого.

Я попыталась вдохнуть, раскрыв рот, жадно втягивая и глотая воздух через толстую ткань парчового одеяла. Удивительно, что я умудрилась не задохнуться, упав лицом вперед на отсыревшие, пахнущие густой черной смолой, дегтем и серой, натертые и пропитанные доски непереносимо вонючего трюма пиратского корабля, кишевшего насекомыми, скорпионами и крысами. Я слышала их возню и писк, физически ощущая, как они в полной темноте смотрят на меня, ожидая моей смерти, норовя сожрать мое тело, друг друга и сам корабль.

Трюм этого небольшого и легкого судна делился на несколько отсеков, в которых хранилось награбленное имущество, провиант, бочки с гнилой водой, ромом и пенящимся от зноя бургундским. Здесь же, неподалеку, блеяли козы, ожидая своей участи быть пущенными местным коком на жаркое, а в ящиках гнили овощи и фрукты, ведь на такой безжалостной жаре не представлялось возможности долго их сохранить.

Пиратский корабль вонял гниющей рыбой, водорослями и человеческим потом. Воздух был спертым и отсыревшим, плотным, словно скисшее молоко, а в нос бил едкий, резкий запах плесени, затхлой морской воды, со временем превратившейся в зловонную жижу, которую нужно было постоянно откачивать, и повлажневшего табака, хранившегося в пузатых, распертых от сырости бочках.

Волны плескались о борт корабля, шумя и пенясь, сквозь трещины, прогрызенные крысами, и еще не залатанные пробоины сквозило южным бризом. Гроза давно кончилась, и воздух над водной гладью лазурного моря, судя по легким, едва ощутимым дуновениям, был кристально чист.

Хотелось вырваться наверх, на палубу, чтобы вздохнуть, очистив легкие от смрада и воняющей грязи, в которую меня окунули, словно бы с головой, расправить плечи навстречу молодому ветру и стоять так всю свою оставшуюся жизнь, ощущая свободу и не думая о настигнувшей меня участи...

Колени и локти сильно саднило, а во рту ощущался противный металлический привкус крови: при падении на необтесанный пол я содрала кожу и прикусила щеку почти до мяса.

Сколько прошло времени, и как долго я оставалась здесь, я не могла себе даже представить. Жив ли мой отец, что стало с остальными, куда меня везут, и что со мной будет, я тоже не знала. Мысли роились в моей голове, бешено натыкаясь одна на другую и отчаянно путаясь. Они образовали в моем воспаленном мозгу скомканный клубок из обрывков воспоминаний, противоречий и едких вопросов, что в тот миг страшно мучали меня.

Как мне быть? Что мне делать? Как спастись? Останусь ли я жить? Что со мной станет? Меня убьют? За что и почему все это происходит? И неужели Бог так несправедлив, что он навсегда теперь оставил меня?

Слезы отчаяния и безысходности жгли мои глаза, хотелось выть от ненависти, страха и ужаса, переполняющих меня в тот самый миг, когда я, скривившись от невнятных болезненных ощущений, попыталась сесть, чтобы хоть как-то освободиться...

Я могла только скулить, беспомощно копошась в драных грязных тряпках, опутавших меня, словно спрут, и которые раньше служили мне платьем ...

- Мисс Кэтрин, - дрожащий, но неожиданно бодрый и полный надежды голос моей преданной служанки раздался вдруг где-то совсем рядом, заставив меня ликовать, а мое сердце бешено колотиться от неконтролируемой радости, нахлынувшей на меня в ту же секунду. - Вы живы! - произнесла она, и все с миг озарилось светом.

- Хелен! - я бы закричала в ответ, если бы могла, но получилось лишь прохрипеть.

- Господь услышал мои молитвы! Боже, благодарю тебя... Боже, благодарю... - она невнятно зашептала что-то, продолжая причитать, когда я резко зашевелилась:

- Хелен! - позвала я ее снова, стараясь отползти в ту сторону, откуда звучал ее голос. - Ты здесь! Хелен, ты здесь! - я заворочалась и застонала. - Помоги мне, скорее помоги мне освободиться... - я почти умоляла ее, не заметив даже, что едва ли не рыдаю от забрезжившей, словно рассвет после долгой ночи, веры во что-то лучшее.

Хоть кто-то близкий был рядом со мной сейчас. Я была не одна...

- Мисс, простите, но я не смогу вас развязать, - произнесла в ответ женщина. - Меня приковали, цепь слишком прочная, руки скованы, и я не могу ими пошевелить... - она говорила быстро, и слова ее звучали так виновато, будто бы в том, что произошло, и правда есть ее вина.

Я ахнула, всхлипнув, физически ощущая, как ненависть, лютая черная ненависть вскипает внутри меня, подступая к горлу тугим узлом и завязываясь все плотнее где-то у сердца...

Как они могли сковать ее? Бедная моя Хелен... Как они могли?!

Мерзкие, отвратительные проходимцы... Грязные разбойники...

Чудовища... Мерзавцы...

Мои глаза снова наполнились слезами одновременно ярости и страха. Зарычав от отчаяния и ужаса, негодования и возмущения, я сильно затрясла головой, чтобы скинуть покрывало, и связанными руками старалась стянуть его вниз. После нескольких провальных попыток мне это, наконец, удалось, и я встряхнула спутанными влажными волосами, шумно выдохнув.

Сделав над собой еще одно усилие и поднявшись в полный рост, благо, ноги мои не были связаны, я осмотрелась. Было очень темно, хоть глаз выколи, и почти ничего не разглядеть. Ночь давно спустилась на Карибы, и Луна, спрятавшись за тучи, не желала озарять непроглядную тьму.

Кожа моя от духоты была покрыта липкой испариной. Пытаясь отдышаться и закрывая нос и рот ладонями, чтобы хоть как-то скрыться от непередаваемой вони, что царила здесь, я, наконец, полностью повернулась к Хелен и, превозмогая боль, негромко спросила: