Что скрывает темнота...

1

Под моими ногами еле слышно поскрипывал свежий снег. Его невесомые, почти как нарисованные, хлопья расслабленно опускались на дорожку, укрывая своим бархатистым покрывалом темный гравий. Над дворцовым садом сгущались ранние зимние сумерки. Все давно собрались в большой зале на ужин, а я решила прогуляться на свежем воздухе в одиночестве.

Ни с чем ни сравнимое удовольствие спрятаться от забот и людей в конце суетного дня в безлюдном сумраке, среди белого безмолвия спящих деревьев и призрачного снега, заметающего дорожки. А надо всем этим величественно - сонная луна, скупо разбросавшая между деревьев бледные лучи, таинственно серебрящиеся в полумраке. И пускай все это всего лишь иллюзия, но такая убедительная… Наши предки, куда более технически развитые гости с далекой планеты создали эту иллюзию звездного неба, каким оно было над их родной Землей. Таким, как они его помнили. Теперь лишь эта долгоиграющая проекция и напоминала о них. Несколько сотен лет назад здесь разразилась война за плодородные земли острова Тсарниан, лишь немногие остались в живых, и победа явно не стоила той жертвы, но понимание приходит со временем…

Я подняла голову, залюбовавшись. Можно было позволить себе достаточно волшебных минут созерцания, благо, тяжелый меховой плащ грел на славу. И вряд ли кто бы то ни было захотел мне помешать. Кому еще придет в голову глупость поменять сытный ужин в теплой светлой зале на заснеженный зимний сад? Хорошо, что следы моих сапог деликатно затер подол плаща, а снег, нападавший сверху, надежно скрыл и следы от тяжелой ткани.

Не сметая снега, я присела на скамью, и замерла, всем существом впитывая тишину. За дневными заботами очень редко удавалось посидеть вот так для себя. С тех пор, как правитель бессрочно отбыл заключать перемирие с соседями, я, как его единственная, пусть и официально не признанная младшая сестра, осталась управлять огромным замком. Прав на власть бастарды не имеют, а вот потрудиться на благо трона – будь любезна. Не то чтобы я претендовала на какие-либо регалии, вовсе нет. Но, порою казалось, что мною умело пользуются. Хотя я и благодарна брату за заботу. Казнить, прогнать, спрятать под замок незаконнорожденного отпрыска – это обычная практика у многих соседей. Благо, в моем случае вышло иначе.

Сегодня был необычный день. Привезли дары с соседнего Каменного острова, населенного эрсиорхами: наши народы не были особо дружны с тех пор, как мои предки вытеснили в результате войны их, коренных жителей с живописных земель острова Тсарниан на каменисто-унылое его подобие в нескольких сотнях миль по соседству. Однако, по мнению моего царственного брата, прошло достаточно времени, чтобы понять, простить, и начинать налаживать взаимовыгодное сотрудничество. Напросившись в гости с дружественным визитом, он отбыл неделю назад, и вот плоды его стараний – две внушительных повозки разнообразных соседских даров. Две живописные кучки их содержимого украсили склад цокольного этажа северной башни. Толком даже не удалось рассмотреть, что там было. Я успела заметить какую-то раму, рулоны тканей, запечатанные вазы… Возможно, стоило бы взглянуть на них поближе?

Северная башня встретила сыростью, и сумрачной прохладой. Вдоль широкой каменной лестницы, ведущей на нижний этаж, приветливо мигали тусклые светляки. Не забыть бы распорядиться зарядить освещение, - оставила я себе заметку на будущее. Ближе к цели светляки и вовсе потухли. Взяв один прохладный шарик в ладонь, я слегка подула, отчего тот чуть засветился изнутри, а затем и вовсе потеплел, засияв как следовало. Так, с ним в руках я и дошагала до высоких кованых дверей хранилища. Охраны не было. Отодвинув натужно заскрипевшую створку, я оказалась внутри.

К чести замковых работников, дары заняли отдельную экспозицию в обширном помещении хранилища. Накрытые светлыми полотнами от пыли, она напоминали скопление разнокалиберных айсбергов, расположившихся живописной группой вдоль стены.

Первая, самая объемная простыня полетела вниз. Картина. Выше моего роста, внушительное полотно в тяжелой золоченой раме. На миг я даже забыла, как дышать. Что ж, в оригинальности соседям точно не откажешь. Если бы сегодня я не была одета в простое зеленое платье с минимумом украшений, то решила бы, что смотрюсь в зеркало. Полотно изображало меня в полный рост, в чудном платье цвета воронова крыла с вышитым рубинами лифом и необычно пышной юбкой. Осторожно дотронувшись до гладкой поверхности рамы, я ощутила еле уловимую вибрацию. На секунду показалось, что вслед за пальцем тянется голубоватое свечение. Почудилось даже, что полотно мастера – это и правда зеркало, но в котором не одно отражение меня, а кто-то еще, чей-то едва уловимый темный силуэт ведет пальцем вслед за моим, едва касаясь. Наваждение длилось несколько секунд, в следующий же момент на лестнице раздались шаги, и иллюзия развеялась, стоило мне опомниться, и сделать резкий шаг назад.

Шаги приблизились, и замерли за моей спиной. А я все еще ошарашенно таращилась на занимательный подарок в золоченой раме, и тихо поинтересовалась, не оборачиваясь:

– Ниль, что ты думаешь насчет этого?

Больше некому было искать меня в недрах северной башни, кроме него. Единственный друг, помощник и советчик, моя вторая тень. Тот пожал плечами, и приблизился к картине. Пару минут он разглядывал предмет соседского искусства, особенно напряженно я следила за тем, как он, как и я ранее, провел тонким пальцем по полотну. Однако в его случае странного свечения не появилось.

– Скорее всего, не спроста они так расщедрились. Наверняка придется пожертвовать чем-то взамен.

Я закатила глаза.

– Это само собой. Никогда не бывает подарков просто так… Тем более на подобном уровне.

2

Вы когда-нибудь летали во сне? Прекрасное ощущение, не правда ли? А если вниз? И не лететь, а стремительно падать с невозможностью сделать даже крошечный вдох? Тонкая грань между сном и явью, какова она, и как ее определить? По ощущениям, которые я испытывала на данный момент, можно было почти со стопроцентной вероятностью сказать – вот она, эта неуловимая грань!

Жуткое чувство падения длилось не дольше пары секунд, но даже за это малое время перед внутренним взором пронеслась вся моя недолгая жизнь… пока я не ударилась со всего размаху о чью-то твердую грудь. Мужскую, судя по всему.

Когда первые секунды шока миновали, чужие теплые руки на моих локтях подсказали, что я только что счастливо избежала удара о куда более твердый пол. Хотя рассыпаться в благодарностях было рановато. Медленно отстранившись, я резко отпрянула, шагнув назад и подняла глаза.

Первое, что я увидела на уровне взгляда была проклятая мышь. С комфортом распластавшись на внушительном плече, обтянутом рубиновой тканью, она млела от удовольствия и томно щурила красные зенки, пока ее уродливую голову нежно поглаживали мужские пальцы.

А вот и сам их обладатель. Встретив чужой темный взгляд, я сглотнула, едва не отшатнувшись еще дальше, но из чувства чистого упрямства осталась стоять на месте, не отведя глаз, и даже не моргнув. Лишь задрожавшие ресницы на секунду выдали царившее внутри смятение. Вот что значит замковое воспитание! И кем же был этот любитель жутковатых домашних питомцев? Явно не рядовым работником, судя хотя бы по одежде. Незнакомец был одет в рубинового цвета клифт с магнитными заклепками, и тонкую белую рубашку под ним, причем ткани были явно не из дешевых. Эрсиорхи определенно знали толк в моде… И отчего я решила, что передо мной именно один из них? Разглядывая незнакомое лицо, я осторожно завела руку за спину. Рама была на месте. Не то, чтобы я собралась тут же позорно сбежать в обратном направлении, просто хотелось лишний раз убедиться в ее наличии. Едва она приветственно загудела от прикосновения, как тут же мне навстречу протянулась вверх ладонью рука, оставив без внимания погрустневшую мышь, и до моих ушей донеслось спокойно-настороженное:

– Приветствую вас, лоррие Тиали Хоррсге в Черном замке Каменного острова, обители эрсиорхов.

Надо же, угадала! Чуть склонившись, я приняла руку. В любом случае, этикет никто не отменял. Колючие мурашки табуном промчались вдоль позвоночника, когда я почувствовала чужие губы на кончиках пальцев, и едва сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Спокойствие, Ти, только спокойствие! Не дергайся. Из любой ситуации найдется выход, даже из такой странной, а вот лишние эмоции совершенно ни к чему, ибо могут лишь усугубить все в худшую сторону. Проверено многократно, выстрадано опытом.

– Можете называть меня Рео, я тут главный, ­– жутковато улыбнулся он.

Мужчина без стеснения, с жадным восторгом разглядывал всю напряженную меня. Я же, в свою очередь, во все глаза таращилась на него. На длинное лицо с упрямым подбородком, серебристо-русые волосы, яркие глаза, резко очерченные скулы, четыре небольших клыка, явно выбивающихся из общей картины идеального прикуса… Этикет грозил затрещать по швам.

– Прошу прощения за навязчивое гостеприимство, продемонстрированное подобным образом, но терпение не входит в перечень моих личных качеств. Уж слишком давно и сильно я желал с вами познакомиться.

Боюсь спросить, что послужило причиной такого желания. Уж всяко не слухи о моих прекрасных организаторских способностях. Интересоваться напрямую я не рискнула. Вообще, стоило быть крайне осторожной в этом новом месте, еще неизвестно чем мне это все грозит.

– Вы позволите? – негромко поинтересовался гостеприимный хозяин, и потянулся к моим волосам. Едва я смогла понять происходящее, как из прически была извлечена тонкая веточка.

– Фи…фиолель. – Что это со мной, я заикаюсь?

– Вот именно, фи…– Его левая рука, державшая цветок, была обтянута плотной черной перчаткой.

– Не любите фиолели?

– У меня на них аллергия, – поморщился мужчина, закидывая веточку в каменную урну, откуда уже торчал знакомый засохший букет вместе с вазой. – Жуткая аллергия…– Что-то щелкнуло, одно неуловимое движение, и содержимое урны вспыхнуло языками пламени, ярко осветив пространство.

Только сейчас я заметила, что нахожусь в каменном мешке, ибо комната была крайне ограничена по площади, и чрезвычайно темна. Единственным источником освещения было крошечное окошко-бойница под потолком, да рамка, все еще мерцающая легким голубым светом.

– Разрешите поинтересоваться… об этом необычном устройстве, – рука протянулась в сторону свечения. Рео оторвал взгляд от пламени и проследил за моим жестом.

– Всего лишь рамка переноса.

Всего лишь? Нашим изобретателям и не снилось подобное «всего лишь». Единственные эффективные разработки, чудом оставшиеся после войны это простейшие гравиплатформы, на которых граждане изредка передвигались, или перевозили грузы, да единственный аэрокатер, и тот не в лучшем состоянии.

– И каким же образом она работает? – Не унималась я. Слишком много вопросов теснилось в голове, и это единственный, который можно было задать, как мне показалось, вполне безопасно.

– Неужели уже собрались обратно? – с улыбкой поинтересовался тот, протягивая мне руку, будто забрасывая голодной рыбке очередной крючок с соблазнительной наживкой. А в глазах засветился нехороший огонек. – Вы же еще ничего не видели. – Сияющий взгляд гипнотизировал.

Как в тумане, я протянула руку и вложила в его, разглядывая улыбку, плавно перетекающую в самодовольный оскал. Мою ладонь властно уложили себе на сгиб локтя, и повлекли безвольную меня вверх по каменной лестнице. И все важное будто размылось в тот миг, когда моя рука коснулась его. Ниль, брат, мой дом… Все это осталось где-то там, по ту сторону пульсирующей рамки.

Темным каменным коридорам, переходам и развилкам, казалось, не будет конца. К тому времени, как мы добрались до выхода из подземелий, я обрела уверенность, что захоти я вернуться домой тем же путем, то не нашла бы обратной дороги ни при каких условиях. Если бы только кто-то заботливо нарисовал светящиеся в темноте стрелочки в направлении к нужной комнате.

3

Этот день продолжал удивлять. Казалось, эмоции на сегодня исчерпали свой суточный лимит, но нет. На крыльце Черного замка, лучезарно улыбаясь, в белом передничке и нарукавниках нас встречал никто иной, как моя горничная Римм.

– Добро пожаловать, лоррие! – приветствовала она, посмеиваясь над моим недоуменным выражением лица.

– Что ты здесь делаешь, Римм?!

– Подрабатываю, – невозмутимо ответствовала та, – два дня в неделю. Но, так как вы теперь здесь, думаю, перейду на пятидневку. – Ее быстрый взгляд на моего спутника, и его чуть заметный кивок в ответ пробудил едва задремавшую во мне тревогу.

С Римм мы воспитывались вместе ровно так же, как и с Нилем, но подругами не стали. После обучения она осталась работать в замке, но все мои наивные потуги завести дружбу закончились ничем. Может оттого, что девушка чувствовала разницу в характерах, или же я ей просто не нравилась? Это было ее право, и принуждать в таких делах крайне глупо. Ниль же полагал, Римм не смогла пересилить себя и стать ближе от банальной зависти. Я отнюдь не была согласна с его мнением. Завидовать моему положению на острове мог только глупец. Только он не заметил бы всеобщего ко мне отношения. Я склонялась к другой версии – девушка не хотела сближаться, дабы тень всеобщего презрения не задела ненароком и ее. Многие отворачивались именно поэтому, так что зависть – явно не та причина. Здесь же, у эрсиорхов, ситуация, видимо, кардинально поменялась, раз Римм впервые позволила себе столь дружелюбно улыбаться.

Примерно с минуту я переводила подозрительный взгляд с правителя на горничную и обратно, но ни один не смутился. Чтож, кое-кого вскоре ждет допрос с пристрастием, и она точно не отвертится. В противном случае придется применять пытки. Тяжко вздохнув, я ступила на лестницу.

Поначалу я недоумевала, отчего Черный замок назван именно черным, потому что снаружи он был из обычного серого гранита, и особой мрачностью не отличался. Другое дело мой дом. Белый замок Тсарниан мог по праву именоваться белым, ибо был отделан кварцем ослепительно светлых оттенков. Здесь же название замка, казалось, себя не оправдывало. Но едва я очутилась внутри, как все встало на свои места.

Всё, нет, не так, АБСОЛЮТНО ВСЁ внутри было выдержанно в темной цветовой гамме. Интерьер замка представлял собой место, где не нашлось уголка ни одному светлому пятну. Блестящие ониксовые полы, покрытые темно-бордовыми коврами, тяжелые портьеры в тон коврам, узорчатые стены цвета воронова крыла, витые тускло поблескивающие металлические колонны, массивная дубовая мебель… Казалось, все это мрачное великолепие поглощало не только свет, но и радость и надежду, настолько не по себе становилось в подобной жутковато-величественной атмосфере. Ну чтож, чужие вкусы осуждать – дело неблагодарное, поэтому я благоразумно смолчала, не подав виду, что слегка обескуражена.

Главный наказал Римм проводить меня до гостевой комнаты, чтобы я могла отдохнуть и приготовиться к обеду, который состоится через полтора часа. Он повторно коснулся губами моих пальцев, призвав очередной поток колючих мурашек вдоль моей спины, и исчез.

– Римм? – тихо позвала я, пока мы поднимались по лестнице.

– Не сейчас, лоррие, – одними губами ответила та, на втором этаже сворачивая от лестницы направо. Я послушно замолчала, поспешив следом.

Что сказать, все здесь было непросто. От мягких ковров, скрадывающих звук любых шагов и отсутствия какого-либо видимого освещения, до нереальной тишины и чистоты. В нашем замке редко когда представлялся случай остаться в тишине, так как все коридоры, пролеты и комнаты были постоянно заняты то важными гостями, то прогуливающимися министрами, то снующими туда-сюда работниками, то посетителями. Даже находясь в своих комнатах, я привыкла к несмолкаемому гулу разговоров, выкрикам, и постоянным звукам шагов по каменным плитам полов. И вся эта хроническая толпа создавала неимоверную грязь. Я содрогнулась от одной только мысли постелить подобный здешним восхитительный ворсовый ковер к брату в приемную. От него за пару часов останется лишь жуткая пыльная тряпка на выброс. Десять человек уборщиц ежедневно мели, мыли, чистили и облагораживали светлый интерьер, но общее санитарное состояние Белого замка можно считать удовлетворительным лишь с натяжкой. Здесь же… Можно было подумать, что грязи не видно из-за безраздельно царящего сумрака… но нет, этот потрясающе свежий аромат чистоты с нотками мяты и древесины, без жуткой примеси запаха пыли мог принадлежать только до щепетильности ухоженному интерьеру. Так! Где мой обещанный блокнот? Этот вопрос на будущее тоже неплохо бы записать. Но я не смогла не озвучить своего восхищения.

– Римм, какая чистота…

Та недобро усмехнулась одним уголком губ, покосившись на меня.

– Еще бы… Правитель за лишнюю пылинку всю кровь высосет.

– И что, бывали прецеденты? – По крайней мере, мотивация работников стала ясна.

– При мне не было. Но говорят, лучше не испытывать судьбу.

Жаль, данный метод мне не подойдет. Я мысленно вычеркнула вопрос из своего воображаемого блокнота. Бояться меня все равно никто не боялся, да и тиранство явно не мой стиль. Даже если я и рискну попробовать строить из себя грозную владычицу Белого замка, скорее всего уборщицы в первый же день соберутся и, не сговариваясь, под громогласные овации островитян вышвырнут меня в океан. А там с любым неместным существом разговор короткий, и не важно, насколько ты грозный. Был.

Пройдя до конца длинного коридора – галереи, Римм толкнула внушительную торцевую дверь, и мы вошли внутрь.

Я смутно представляла, каково мне будет находиться в подобной давящей атмосфере дольше часа, и хорошо, что не пригодилось. Потому как комната явно отличалась. Здесь оказалось почти как в моих собственных комнатах дома: просторная светлая гостиная с высоким окном, книжным шкафом, столиком и парой кресел, дверь, ведущая в уютную спальню, и ванная. Но мой домашний интерьер был гораааздо проще. Например, вместо пушистого ковра лежал обычный плетеный половичок, свои домашние шторы, довольно старые и потрепанные я не снимала из принципа экономии, мол, когда сами отвалятся от старости, тогда и поменяю. Кровать у меня была тоже довольно потрепанная, кое где древесина поцарапалась, балдахин провис, да и матрас ощутимо проваливался в середине… Но все это было свое, родное, и ничуть не смущало меня своей невзрачностью. Но, как говорится, лучшее – враг хорошего. Комната мне понравилась, все здесь дышало дорогостоящим комфортом и новизной так, как будто до меня никто тут и не жил раньше.

4

После получасовых сборов, я сделала себе очередную заметку на будущее. Несмотря ни на что, мне следовало непременно посетить их швейное производство, дабы позаимствовать с десяток - другой идей, ибо эти восхитительные платья стоили особого внимания!

Потрясающие разнообразные ткани от тончайшего шелка до бархатистой тафты нежнейших оттенков, ровные, аккуратнейшие строчки, и на диво простые, но такие изящные фасоны! Вот бы сюда лоррие Арне, хозяйку нашей швейной фабрики, что недавно жаловалась мне на отсутствие продаж… Думаю, она бы заметила разницу, и сама поняла причину своей проблемы. Платья, подобные здешним, на витринах не задержались бы и часа.

Непроизвольно сравнивая эти незамысловатые шедевры со своими обычными платьями, я испытывала восхищение и досаду одновременно. Ведь ничего сложного не было в том, чтобы чуть подправить эскизы, заменить ткани, и шить куда более аккуратно, без торчащих ниток, и неровных швов? Нет, раздули проблему государственного масштаба! Казалось бы, разница не особо существенна, но дьявол кроется в деталях. Несколько незначительных правок могли бы сделать из мешковатых балахонов вполне пригодные к носке платья. Теперь по моему возвращению на родину лоррие Арне ждет незапланированный визит с рационализаторскими предложениями, от которых она не сможет отказаться. Глядишь, и все проблемы на фабрике решатся в одночасье.

В этом шкафу, как опрометчиво назвала его Римм, действительно было все. Начнем с того, что это был вовсе и не шкаф, а гардероб размером чуть меньше спальни с великим множеством вещей, от носков до головных уборов. Я разглядывала этот платяной рай минут пятнадцать, благоговейно перебирая наряды и стараясь отогнать подальше неприятную мысль об их предыдущей хозяйке, хоть они и выглядели абсолютно новыми, пока горничная в очередной раз не напомнила о времени.

Конечно, неловко было пользоваться незнакомой одеждой, тогда как в своем домашнем гардеробе было достаточно нарядов, но я пересилила себя и выбрала сиреневое платье-тунику в пол, с легкими струящимися от локтей рукавами и вырезом-лодочкой, чуть приоткрывавшем плечи. Волосы я завязала в небрежный низкий узел, выпустив несколько волнистых прядей. В общем-то и все.

Пока я крутилась перед зеркалом в полном восторге от собственного образа, Римм притащила откуда-то объемную лакированную шкатулку. Она водрузила ее на этажерку прямо передо мной и распахнула жестом профессионального фокусника. Заинтригованно глянув внутрь, я обомлела.

Будь я драконом, то с огромным удовольствием забралась бы на эту переливающуюся гору, и захлопнула за собой крышку, откусывая руки каждому, рискнувшему протянуть их в мою сторону, настолько зарябило в глазах от драгоценного великолепия содержимого шкатулки. Чего здесь только не было… бархатная изнанка пестрела разнообразными кольцами, браслетами, брошками, цепочками, бусами, подвесками, диадемами… Я даже не могла вычленить что-то одно из невероятной массы, может только вот это изящное кольцо с сияющим фиолетовым камнем, или тот зеленоватый кулон в виде капли на витой платиновой цепочке… Многие девушки с радостью продали бы душу, чтобы быть единственной хозяйкой хоть малой части подобного богатства.

Рука потянулась было к сокровищам, но одна вовремя промелькнувшая мысль заставила резко ее отдернуть. Я встряхнула головой, избавляясь от наваждения. Ладно ещё платье я могла принять, так как своим гардеробом располагать сейчас возможности не было. Но украшения… явно не являлись такой же необходимостью.

– Чьи это драгоценности?

Римм удивленно воззрилась на меня.

– Понятно чьи, – неуверенно улыбнулась она – Это фамильные драгоценности владельцев Черного замка, которые передаются из поколения в поколение на протяжении сотен лет.

– И для чего ты их принесла? – Отчего то вдруг мне стало зябко, я едва не обхватила себя руками, не в силах отвести взгляд от шкатулки.

Горничная разглядывала меня как диковинного зверька, увиденного впервые.

– Лоррх Реорхард велел, чтобы вы выбрали себе любую вещь, которая понравится.

– И на каких же основаниях я могу принять в подарок фамильную драгоценность лоррхов Черного замка, Римм? – Та явно опешила от подобных вопросов, часто заморгав.

Глядя на нее, я ни минуты не сомневалась, что та с восторгом бы присвоила хоть малую часть сокровищ, будь у нее такая возможность. И сейчас я на ее глазах пыталась кощунственно отвергнуть прекрасный шанс.

– Это подарок, лоррие, – медленно проговорила она, – как единственной за сотни лет гостье Черного замка.

Сколько себя помню, подарки я получала не часто. В основном это были приятные мелочи типа нового платья на день рождения, или книги. Дарил, конечно же, всегда брат. По правилам, если холостой мужчина, не являющийся родственником, делал подарок свободной девушке, то он на эту девушку имел далеко идущие планы. А если она подарок приняла, значит, планы эти вполне поддерживает. Римм не могла не знать таких элементарных вещей, всю жизнь прожив на Тсарниан, и это ее непонимание слегка раздражало и вызывало встречное.

В памяти всплыл один неприятный случай, после которого одного молодого юношу выслали из-за меня в соседний город. Мне было лет двенадцать, когда помощник садовника, парнишка чуть старше меня самой, повадился дарить мне цветы. Во время ежедневных прогулок в саду я находила красиво перевязанные букетики то там, то тут на пути своего следования. Однажды он не успел скрыться, я догнала его, и поблагодарила за трогательное внимание. Помню, как он смущался, и краснел, отводя глаза. А Римм, сопровождавшая меня тогда, не могла не нажаловаться брату. Последствия были ожидаемыми, паренька я больше не встречала.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу это принять, – с нажимом проговорила я, для пущей убедительности глядя ей прямо в глаза, – правила…

– Да плевать на правила, – вспылила она, заставив меня удивленно нахмуриться, – Всегда раздражали эти товарно-денежные отношения на Тсарниан! Здесь другие правила! Когда кто-либо хочет сделать подарок, он просто его делает, без подоплеки, не обязательно желая взамен иного, кроме благодарности. А уж тем более, если подарок делает сам правитель, то отказ его принять без адекватной причины это неуважение!

5

Прошло минут двадцать нашей неспешной прогулки вдоль зеленого тоннеля. Мягкая трава приятно холодила босые ноги. Туфли я оставила еще в начале, дабы не топтать ухоженный газон острыми каблуками, и ничуть не пожалела об этом. Вечерело. Кружево солнечных лучей на траве стало розоватым, и с каждой минутой окружающее казалось все волшебнее и волшебнее, мир напоминал прекрасную сказку, воплотившуюся в живописном окружении и приятной компании. Я уже нисколько не смущалась своего провожатого, изредка поглядывая на него с благодарностью.

Умиротворение. Вот то слово, которое в полной мере описывало мое состояние. И я даже забыла обо всех насущных вопросах, которые планировала задать в первую очередь. Новый блокнот был временно забыт в кармане. Хотелось просто наслаждаться моментом, и ни о чем не думать. Чем я, собственно, и занималась. Возможно, это состояние было вызвано мятным персиком. Фрукт, кстати, полностью оправдал ожидания, и жалеть я пока не собиралась, вопреки заверениям некоторых садоводов.

– Спасибо за эту прогулку, и за угощение, за все. – Солнце, протиснувшись сквозь плотный полог ветвей, поцеловало его в макушку, раззолотив светлые волосы россыпью крохотных узорных лучиков.

– Не за что, – на смугловатом лице ярко сверкнула улыбка, и я решилась на то, что хотела сделать с первой минуты нашего знакомства.

Моя рука протянулась к его лицу, и пальцы чуть надавив, приподняли верхнюю губу, обнажая зубы.

– Не жмут?

– Клыки? – невозмутимо уточнил Реорхард, аккуратно отводя мою бесцеремонную ручонку.

Я кивнула.

– Пробовал втягивать, не выходит. – Мужчина притворно вздохнул, бережно сжимая мою дерзкую конечность. – Пришлось смириться.

– А для чего они вам? – Выдохнула я, глядя, как он притягивает мою ладонь обратно к себе, и медленно вдыхает, прикрыв глаза.

– Кусать хорошеньких девушек, зачем же еще? – Он хитро сощурился, обнажив в оскале свой жуткий прикус. – Что, страшно?

– Не очень, – я скептически осмотрела представленные во всей красе две пары небольших клыков, и даже легонько, кончиком пальца коснулась одного, уколовшись. Острый. – И много их в вашем списке?

– М-м-м? – Клыки спрятались.

– Девушек, – уточнила я, присаживаясь на траву под глициниями.

– Список пуст. – Мужчина опустился рядом, из его глаз на мгновение исчезло лукавство. – Если кусать всех подряд, можно и клыки стереть, не получив при этом никакого удовольствия. Я предпочитаю только тех, кто мне по вкусу, понимаешь?

О да, это я понимала. Любому человеку, чтобы быть счастливым, необходимо окружать себя тем, что он любит, и стремиться жить только так, без полумер, в постоянном поиске своего личного совершенства. Ведь, если довольствоваться не тем, а чем-то только похожим, то и жизнь будет не жизнь, и не счастье, а лишь копия, что-то похожее, совсем не то. Муляж. Так что его слова были логичны, как прописная истина. Но, с другой стороны…

– А как же вы узнаете, кто вам по вкусу, если не пробовать?

Будто в подтверждение своих слов я достала из кармана второй персик и вгрызлась в упругий бок, потом, опомнившись, любезно протянула плод мужчине целой стороной.

– Ну, это просто, – Он повернул фрукт в моей руке, и куснул там же, где и я. Не брезгливый, однако. – Например, видишь ты человека, он тебе не нравится, ну совсем не в твоем вкусе, ни внешность, ни голос, ни характер, все противно. Разве станешь ты заводить с ним какие-то отношения? Навряд ли. Вот когда человек очень нравится – совсем другое дело. Само его нахождение рядом делает твой мир краше, так что притянуть такого человека в свою жизнь становится делом принципа.

– Даже если он не хочет быть покусанным?

Тот отмахнулся. – Это совсем не так страшно, как кажется!

– Даже если вы не нравитесь ему в ответ? – Не унималась я, покусывая персик.

На меня внимательно посмотрели, я вопросительно протянула фрукт, но он лишь отрицательно покачал головой.

– Я тебе не нравлюсь?

Оу… Когда это мы успели перейти на личности?

– Конечно нравитесь, что за вопрос!

О, снова клыки. Какая красивая у него улыбка, особенно теперь, когда не похожа на оскал.

– Как можется не нравиться человек, простите, эрсиорх, у которого так чудесно сияют волосы!

Улыбка медленно угасла. А я, нетерпеливо дожевав последний кусочек, потянулась к серебристым прядям, в которых так заманчиво танцевали блестящие звездочки. Маленькие, светящиеся, они подмигивали, и прятались, виртуозно ускользая от моих неловких пальцев, когда те подбирались слишком близко. Закусив губу, я азартно лохматила повелителя, преследуя коварные блестки, а тот осторожно замер, насмешливо глядя на разбуянившуюся гостью.

Никогда не встречала таких волос, не седых, но чистого холодного оттенка, темно - серебристых, таких необычных… Бывают ли такие у людей, или это привилегия только лишь эрсиорхов? Очень незаурядно смотрелись подобные волосы в сочетании с его смугловатой кожей и прозрачными глазами.

– Что там? – он протянул ладонь, чтобы поправить прядь, упавшую на глаза, но был гневно бит по этой самой ладони, ибо звездочки мигом разлетелись при ее появлении. Они растаяли, и я едва не застонала от разочарования, но вдруг заметила последнюю, самую маленькую, которая опрометчиво решила присесть на его щеку.

– Звездочки, – прошептала я, еле дыша, чтобы не спугнуть чудо, и накрыла пальцами лицо правителя. Затем, недоверчиво отстранив ладошку, с досадой заметила, что звезда исчезла. Но нет! Вот, она же, коварно сияет уже в уголке его губ. Итак, в руки они не даются. Может так? Не размышляя ни секунды, я накрыла его краешек его рта губами, изо всех сил желая почувствовать волшебную блестку хотя бы ими. И я ее ощутила! Горячая, пульсирующая, она жила на губах, и казалось, переливалась всеми цветами радуги, наполняя изнутри каким-то детским восторгом.

Мужчина застыл, но лишь на мгновение. А потом, опомнившись, с силой притянул меня за плечи и, усадив на свои колени, попытался отобрать мою звездочку! Я возмущенно замычала, отстраняясь, и желанная блестка выпорхнула. Вскочив, я еле вырвалась из цепких рук, и, не отрывая взгляда, помчалась за звездой. За спиной послышались голоса. Видимо, кто-то решил составить нам компанию во фруктовом саду, или мне конкуренцию в погоне за чудом, поэтому оборачиваться я не стала, только прибавив скорость.

6

Когда две тонкие фигурки в развевающихся от ветра платьях исчезли за поворотом аллеи, правитель Каменного острова оторвал тяжелый взгляд от окна, и повернулся к гостям.

– Приветствую вас в Черном замке, цитадели Каменного острова.

Высокий старик в очках и напряженный молодой человек синхронно склонили головы, молча отвечая на приветствие, и правитель продолжил, не утруждаясь представлением самого себя:

– Я был предупрежден о цели вашего визита, и знаю, что вам нужно.

Он перевел взгляд с одного посетителя на другого. По лицу старика мало что можно было прочесть, он стоял прямо, с холодным прямым взглядом, направленным в стену, скорее всего, пытаясь скрыть напряжение вперемежку со страхом.

Все боялись, их, эрсиорхов, все люди без исключения. Даже те, кто родился и всю жизнь прожил на Каменном острове, испытывали иррациональный страх, хотя ни разу не имели возможности убедиться в этом наверняка. Что уж говорить о гостях, воспитанных на жутких слухах и легендах. Но по юноше нельзя было сказать, что тот боялся, наоборот. Рео мысленно усмехнулся, уловив дерзкий взгляд серьезных серых глаз. Судя по сжатым кулакам этого паренька, ему стоило немалых сил держать себя в руках.

– Вас что-то беспокоит, молодой человек? – Фраза прозвучала с едва уловимым сарказмом, отчего паренек едва уловимо дернулся, и крепче сжал и без того тонкие губы. Его спутник предупредительно тронул того за рукав, но парень отдернул руку.

– Лоррие Тиали! – Выдал парнишка хрипло, делая шаг вперед. – Она у вас!

Да, Ниль не боялся. Всю дорогу он не находил себе места. Это лоррх Меар будет искать или выпрашивать, если потребуется, нужные ему камни. Он же, Ниль, просто найдет Тиали, и вернется с ней домой. И пусть жуткий хозяин острова опасно сверкает глазами из сумрака собственного замка, Ниль не боялся. Он был готов разорвать любого, кто причинит девушке вред, чего бы это ему не стоило. Хозяин улыбнулся, опасно сверкнув клыками.

– Да… Лоррие здесь. – Пожалуй, стоило подогреть недобрые слухи о себе. Поостерегутся соваться лишний раз.

Он неспешно отошел от окна, встав вполуоборот к гостям, закрыл глаза и позволил рубиновой красноте заполнить радужки.

– Она моя почетная гостья, и встретится с вами, если пожелает. Что же насчет вашей потребности… – Мужчина плавно обернулся, и гости синхронно вздрогнули от вида его кроваво заалевших глаз, – Диррк проводит вас, и вы сможете взять столько материала, сколько посчитаете нужным…но позже. Сейчас мой долг, как гостеприимного хозяина, накормить вас и позволить привести себя в порядок с дороги.

Он чуть кивнул брату, что все это время неподвижно наблюдал за происходящим из-за спин новоприбывших. Те опасливо обернулись. Диррк улыбнулся во все клыки, пристально глядя в глаза юноши, и жестом повелел следовать за собой.

Едва дверь за ними затворилась, как на плечо знакомо плюхнулось маленькое крылатое тельце. Правитель, не глядя, почесал макушку маленькой летуньи, и приоткрыл створку высокого окна.

– Следи. – Тяжесть исчезла, мышь послушно растворилась в воздухе.

*

Вот уже который час мы бродили по комнатам, и блокнот мне здесь так или иначе не понадобился бы, потому что невозможно было оторвать взгляд от того, что показывала Кириэн.

Швейная фабрика, если так можно было назвать помещение с абсолютно прозрачными стенами, причем свет снаружи никак не влиял на освещение внутри цеховых комнат, казалась необыкновенной уже благодаря этому факту. Приземистое одноэтажное здание с уютной верандой расположилось с краю острова, практически на самом берегу моря. Глядя, какими невероятными оттенками переливаются на солнце светлые стены, я почти пожалела, что сама не родилась на острове эрсиорхов, и не стала здесь швеей. Ведь, судя по всему, работа была весьма непыльная.

В просторных комнатах фабрики работало крайне мало народа, поскольку весь процесс пошива был максимально роботизирован. Работникам оставалось только следить за умными машинами, управлять, и вмешиваться только когда это было необходимо.

– Это невозможно, – изумлялась я, глядя на производство тканей. Объемные станки, абсолютно бесшумно поглощали белоснежную пряжу, выдавая в результате метры разнообразного полотна.

– Невообразимо! – снова вдыхала я, восхищенно оглядывая богатый склад готовых тканей, витрины с фурнитурой, образцы пряжи, ниток и кружев.

– Волшебно! – Шептала я, оглаживая ладонями уже готовые изделия.

О процессе самой работы я не поняла толком ничего. Мастер тыкал в безликие кнопки на узкой дверце металлического шкафа, загружал внутрь него нужную ткань, и позже извлекал готовую выкройку и излишки ткани. Затем снова колдовал над кнопками, и загружал уже выкройку, после чего извлекал практически готовое изделие, и дело было за малым – пришить фурнитуру, и выгладить ткань. Причем глажкой тоже занимался отдельный шкаф. Блокнот и правда бы не пригодился. Нам до такого технического прогресса еще расти и расти… И ладно бы прогресс, но качество самих тканей! Определенно, сам факт того, что эрхи заслали нам шпиона, уже отзывался досадным смехом где-то внутри, ибо шпионить за нами можно было лишь для того, чтобы от души посмеяться над отсталостью. О чем тут еще говорить…

Меня поражало все. И организация рабочего пространства, и сам процесс, и технические составляющие. Но больше всего меня поразили люди. Или эрсиорхи? Они молча, неторопливо и аккуратно делали свою работу, не пытаясь лениться и тянуть время, болтая друг с другом. Мы с Кири шли по длинному коридору, за прозрачными стенами которого кипела работа, и работники не замечали нас. Как позже мне сказала Кири, видеть нас они и не могли, так как стены были прозрачны только с нашей стороны. И это изумило еще больше. Я с горечью осознавала, что у нас все было бы иначе.

Теплая рука легла на мое плечо, когда мы прогуливались по складу готовых изделий.

– Отчего загрустила?

Вздохнув, я присела на ближайшую скамеечку.