Что ты несёшь с собой - часть I I

Глава 1. Пропажи и находки

— Кого это тут нелёгкая принесла?

Из-под крыши ближайшего домика вынырнула скукоженная старушка в шляпе в половину той крыши. Стен у домика не было вовсе, только подпорки да пара занавесок из рогожи. В этой нищей деревне прятать было нечего, кроме болотистых луж, которые жители застилали широкими листьями. Уж не знаю, на каких горных медведей они так охотились, но попалась в итоге я, потянувшись за странной вещицей посерёдке той лужи. Кто ж знал, что под слоем листьев грязевая ванна мне по пояс?

Чалерм с трудом сдерживал смех, когда подал мне руку. Правильно, на прошлой охоте его в грязи валяли, теперь меня… Вачиравит ничего не сдерживал и руки не подавал, стоял хихикал в сторонке. Тоже мне, муж называется! Хоть брак у нас — одно название, а всё равно обидно.

Я состроила ему рожу и позволила Чалерму меня вытащить. Рука у него была прохладная, несмотря на жару. Когда жидкая глина меня отпустила, я чуть не впечаталась носом ему в плечо, отчего стало сразу и жарко, и холодно. Нет, нельзя подпускать его так близко. Если к Вачиравиту я была полностью равнодушна, то к Чалерму, увы, нет. Вот только я не доверяла ему достаточно, чтобы поддаться своим чувствам.

— Всё хорошо, пранья? — тихо спросил он совсем над ухом. Мои узоры полыхнули, но я быстро увела смущённый розовый в возмущённый красный, направив свой гнев на старушенцию, которая продолжала расспрашивать, кто мы такие.

— Мы — махарьяты по вашей заявке! А вот зачем вы лужу листьями прикрываете?

— Бродяги, что ли? — старушка сощурилась и подбоченилась. — Нам этого добра не надобно, у нас тут клан есть, — она ткнула пальцем вверх, имея в виду гору.

— Мы из этого самого клана, — миролюбиво сказал ей Чалерм, отпустив мою руку. А я бы ещё подержалась, может, остыла бы немного…

— Ладно врать-то! — фыркнула бабка. — Из клана приходили в ту луну, а лужи мы ещё до того прикрыли, чтоб всякие тут не шлялись. Были б вы из клана, знали бы! А они так и сказали, мол, бродяг всяких не пущать!

Чалерм обернулся ко мне с многозначительным видом, а потом обменялся взглядами с Вачиравитом. Мне было приятно, что он начал с меня, а не с него. Конечно, оказаться более полезным соратником, чем Вачиравит, — честь невелика, но я умею довольствоваться малым.

Зато у Вачиравита были доспехи с гербом, и теперь он этим самым гербом повернулся к бабке, небрежно указав на него большим пальцем через плечо. А лицо при этом такое сделал, словно герб у него не на спине, а пониже, и вот это самое место он миру и предъявил.

Старушенция сощурилась на герб, и Чалерм принялся заговаривать ей зубы. Мол, мы с проверкой, следим, чтобы ученики не напортачили, преподаватель пробует экспериментальные методы, а клан большой, всех не опросишь, где какие лужи… Пока он болтал, я стала рассматривать ту самую вещицу, ради которой увязла в луже. На первый взгляд — просто лотосовый лист, завернувшийся под ветром. Но мне показался странным его край, потому и потянулась за ним в это болото. А теперь подтвердила свои подозрения: край был прошит тонким стебельком, так что из листа получился конвертик. Конечно, дети могли играть или ещё что… Я надорвала шовчик и заглянула внутрь. Пусто, только измазано чем-то, да ещё запах такой…

С воплем я бросила лист на землю и отскочила. Оба мужчины обернулись ко мне, а старуха осеклась на полуслове.

— Что случилось?

Я судорожно соображала, как объяснить, чтобы мои слова не противоречили тому, что Чалерм наплёл бабке. Искреннее беспокойство в его голосе вовсе не помогало думать! Наконец я вспомнила, что Вачиравит умеет читать по губам, потому что в детстве лишился слуха.

— Здесь был проклятый сноп, — беззвучно произнесла я, невольно вкладывая намного больше усилий в движения губ, чем при обычной речи.

Вачиравит нахмурился и перевёл взгляд на брошенный зелёный конвертик. Я стала прикидывать, как бы донести мысль до Чалерма, но тот, похоже, набрался умений Вачиравита, потому что тут же повернулся к старухе.

— А что, милейшая, случалось ли у вас, что людей за ноги в воду утаскивало?

— За ноги не за ноги, а пропали люди, — проскрипела бабка, — Чего мы вашего брата-то звали, думаете? Вот вечером спать пойдёт семья, а на утро человека не досчитаются. Сначала думали, сбежал там или что, да только многовато их сгинуло. Ваши же сразу и сказали, мол, амарданур с жиру бесится, вот и похитил. — Она покачала головой. — Вот знали бы изначально, кому молиться, авось бы лихо и прошло мимо, ох…

— И что с этим сделали наши махарьяты? — спросил Чалерм, не позволив старухе удариться в рассуждения.

— Что сделали, что сделали, — проворчала она, кося недобрым глазом на Вачиравита. — Походили тут, пошептали, денег собрали, как на похороны, да и вся недолга. Велели небесным богам молиться. С тех пор уж больше никто не пропадал.

Пошептали, значит… Интересно. Каким образом “пошептать” здесь должно было повлиять на повадки амарданура, который сидит где-то на горе? Да и о каком амардануре речь? Здесь земли клана Саинкаеу, вряд ли на них какой чужой амарданур поселится, а своего, как я теперь знала, они лишились.

— Это который же амарданур? — словно прочитал мои мысли Чалерм.

— Ну который! — Старуха махнула рукой куда-то вверх. — На горе вашей который. — И тут же сощурилась. — Как же вы не знаете, коли сами из клана?

— Мы-то знаем, — обворожительно улыбнулся он. — Нам важно, что вам ученики сказали.

Я задумалась, предоставляя Чалерму морочить бабке голову. Значит, махарьяты Саинкаеу списали пропажи людей на несуществующего амарданура. И что, просто представление тут устроили с шептанием? Чем бы это помогло?

Чалерм принялся расспрашивать старуху именно о таких подробностях, но она стояла на своём: никуда из деревни махарьяты не ходили, никаких трупов не приносили. Из людей никто демоном не оказался. Просто пошептали, знаки нарисовали… А где те знаки? А уж дождём смыло. Зато местные поставили храм небесным богам.

Глава 2. Достучаться до чудес

Заснуть рядом с Чалермом оказалось непросто. С одной стороны, спать бок о бок с другими людьми мне было не привыкать — на охотах всегда вповалку друг к другу притыкались, только дежурных выставляли. С другой, то всё были мои родичи, ну в крайнем случае, какой-нибудь бродячий махарьят затешется, но в толпе своих он терялся. С третьей же, то было мирное время, а я не обросла ещё страшными тайнами. Теперь же я задумалась: а что если я болтаю во сне? А что если эти двое меня обыщут? А кожа у меня какого цвета, когда сплю? Правда, эти двое знают, что я на самом деле сильная махарьятта, да и нет при мне ничего, что могло бы меня выдать… Но разум мой последнее время был, как в тумане, и потому я всё время боялась о чём-нибудь забыть.

Ну и с четвёртой стороны — от Чалерма слабо пахло лотосовым маслом, напоминая о его присутствии, и мой взгляд то и дело пытался нашарить в темноте его профиль. Я не могла понять, закрыты его глаза или нет, и надеялась, что он меня тоже не разглядит, но открыто таращиться всё равно опасалась. А хотелось. И даже немного хотелось, чтобы он меня на этом поймал. Это бы значило, что он обращает на меня внимание.

Мой разум изумлённо шептал, что лучше бы мне не напоминать о себе лишний раз хитрому учёному, но прочие мои составляющие его не слушали. Я слишком хорошо помнила, как Чалерм на меня смотрел время от времени: так не смотрят на случайных соратников, врагов или препятствия на пути к цели. Я бы не смогла сказать, на кого так смотрят. Но я хотела, чтобы он и дальше на меня так смотрел.

По ту сторону от Чалерма бряцнул мечом Вачиравит. Он вызвался дежурить первым, и в его картине мира отсутствовало такое понятие, как сидеть тихо: о том, какие его действия производят громкие звуки, он имел весьма смутное представление. Я подавила вздох. Как бы Чалерм на меня ни смотрел, замужем я была за Вачиравитом, а убивать его больше не собиралась. Даже если я как-то решу проблему с амардавикой и сбегу из клана Саинкаеу, я не стану от этого свободной женщиной. Да и Вачиравит не сможет жениться на другой — уж не знаю, надо ли оно ему. Так что свои сомнительные мысли о Чалерме мне бы лучше припрятать куда подальше, а то и вовсе выбросить.

Я повернулась на другой бок и решительно зажмурила глаза. По траве пробежал ветерок, принеся с собой слабый запах лотосового масла. Да чтоб ему провалиться!

В итоге заснула я глубоко за полночь, а потом проспала всё на свете: открыла глаза, когда в носу защекотал солнечный луч. Мужчины уже сидели на колодах, свежие и бодрые, и доедали утренний рис. Восхитительно. Ладно что они не разбудили меня, когда сами встали. Но они не разбудили меня на дежурство! Вот и всё доверие.

— Доброе утро, — пробормотала я угрюмо, занимая свою колоду. Высказывать недовольство не имело смысла — больше доверять от этого они мне не станут, но и делать вид, что меня всё устраивает, было незачем.

— Вы очень вовремя, пранья, — лучезарно улыбнулся мне Чалерм и передал припасённый лист с рисом. Хозяйки не наблюдалось, мы сидели втроём. — Мы как раз обсуждаем, что делать с проклятыми снопами, которые вы вчера собрали.

Мне померещился в его тоне какой-то намёк, а Вачиравит скроил непонятную гримасу, но у меня не было сил на это реагировать. Кто бы знал, как они мне надоели со своими подозрениями!

— А что вы сделали с теми, которые мне дал хозяин озера? — спросила я, углубляясь в еду.

Мужчины переглянулись. Я захотела утомлённо вздохнуть, но подавилась рисом.

— Вачиравит спалил их, как тех светлячков, — наконец просветил меня Чалерм.

Мне пришлось как следует прокашляться перед тем, как я смогла ответить.

— Что мешает с этими поступить так же?

— Вот именно, — внезапно поддержал меня Вачиравит. Я так удивилась, что он вообще меня слушал, что снова подавилась.

— Можно, только не здесь, — невозмутимо ответил Чалерм. — Иначе вместе со снопами спалим всю деревню. Это ж всё-таки не светлячки. Теперь, когда пранья проснулась, мы можем отойти подальше, где твоё пламя никому не повредит.

Вачиравит пробормотал что-то неразборчивое, быстро запихал в рот остатки завтрака и встал, готовый выдвигаться. Я поспешила последовать его примеру — с них ведь станется меня тут оставить — и подавилась в третий раз. Чалерм смотрел на мои попытки прокашляться со сложным выражением: вроде и насмешливо, и с жалостью и даже немного умильно. Я мстительно на него начихала.

Идти мы решили в тот распадок, где вчера травили лианы. Выжечь там всё подряд было бы нелишне на всякий случай.

— А что, пранья, — вкрадчиво начал Чалерм, пока мы пробирались сквозь заросли, выискивая свои вчерашние следы, — вам известен какой-то способ обезвреживать проклятые снопы?

Я поморгала. С чего он это решил?

— По одному только рубить… Так, чтобы все скопом — вроде бы нет.

Чалерм прошёл ещё пару шагов, а потом вдруг повернулся ко мне всем телом.

— А как в таком случае вы их собрали голыми руками?

Вачиравит шёл позади меня и, заметив манёвр Чалерма, встал. Это что, новый заход на допрос?

— А какими руками я должна была их собирать? Одетыми? Они же в конвертиках из листьев.

Чалерм прищурился.

— Однако люди, которые пропали, вряд ли вскрывали конвертики. Да и что проклятому амулету этот лист? Снопы чуют жертву со дна сквозь толщу воды, а тут всего лишь тонкая прослойка.

Я развела руками.

— В прошлый раз они в тыкве лежали. У тыквы стенки ненамного толще листа, но ничего же не сработало.

— Тыква тоже от тебя была, — подал голос Вачиравит.

Я развернулась к нему.

— Она была от хозяина озера!

Вачиравит втянул щёки.

— Рассказывай.

— Ну в смысле?! — взвилась я. — Опять начинается?! Сколько можно повторять: я не имею к этому отношения?! С чего бы я тогда стала вам помогать? И вообще… — Я беспомощно махнула рукой в сторону Чалерма. Он же как-то убедил Вачиравита взять меня в эту вылазку. Надо думать, Вачиравит признал, что я не враг.

Глава 3. Великий великому рознь

Лесные ду выглядят, как мохнатые человечки ростом по пояс взрослому, но в два раза шире. Морды у них похожи на обезьяньи, с огромными подвижными губами. Особенно велика верхняя, поэтому, когда ду скалятся, эта губа заворачивается вверх, на лицо, заслоняя глаза. Так ду обычно и попадаются — перестают видеть противника и пропускают удары. Но это когда их самих можно увидать. Чаще всего ду подкрадываются к людям невидимыми, да ещё и прыгают с места на место со скоростью ветра.

Однако сейчас они никуда не прыгали, а обступили нас плотной группой голов в тридцать с самым недобрым видом, но ярость свою сдерживали, так что губы у них заворачивались только до носа. Победить такую ораву решительно настроенных демонов мог бы десяток махарьятов. Ну или полдюжины очень умелых махарьятов. Таких, как я. Но я была одна — с обывателем и не по разуму одарённым младенцем. Чалерм, наверное, что-то такое понял, потому что его пальцы на моём локте сжались почти до боли.

Я коротким движением освободила руку и поясно поклонилась ду.

— Махарьятта приветствует уважаемых, мудрых и могущественных ду! — произнесла я как можно чётче. Когда эти демоны попадаются поодиночке, от звука имени своего племени они становятся послушными. Именно поэтому очень важно различать демонов на вид. Но, конечно, такой толпе то имя — пустой звук.

— Махарьятта… — проскрежетал один из ближайших ду. Говорил он, как попугай: вроде все звуки правильные, но произнесены точно не человеческим ртом. Пахло от ду, как на псарне, и мне стоило труда не морщиться. Однако следующие его слова заставили меня забыть обо всех своих впечатлениях: — Мы нанимаем тебя на охоту.

— Что?! — выпалили мы с Чалермом хором. И переглянулись — удостовериться, что услышали одно и то же.

— Великий Ду велел нанять махарьятов, — невозмутимо продолжил демон шлёпать губами.

— Гм, а чем заплатите? — спросил Чалерм, и в голосе его явно слышалась насмешка, но не весёлая, а от волнения. К счастью, ду таких подробностей не разбирали.

— Махарой, — ответил предводитель ду с такой уверенностью, словно раз в неделю нанимает махарьятов.

Я открыла было рот, сама не зная, что собралась говорить, но тут демонов заметил Вачиравит, о котором я благополучно забыла. Выкрикнув что-то нечленораздельное, он выхватил меч и бросился к нам. Я не придумала ничего лучше, чем швырнуть ему под ноги сеть. Вачиравит с изумлённым вскриком полетел носом в траву, и прежде, чем он смог подняться, я наступила на его меч, тут же присев перед его лицом.

— Нам их не победить, — прошевелила я губами, когда он вскинул на меня негодующий взгляд. — Слишком много.

— Опять ты от меня демонов защищаешь! — прошипел Вачиравит и дёрнул меч, но в траве да по неровной почве из-под моего веса он не выскользнул.

— Дурак! — разъярилась я. — Если ты начнёшь драку, нам не выжить!

— Это тебе не выжить, — прорычал он в ответ и снова дёрнул эфес. Лезвие проехало пару пальцев и снова застряло. Вачиравит принялся подниматься на четвереньки, опустив взгляд в землю. — А мне до того дела нет.

Я ухватила его за подбородок и дёрнула, чтобы смотрел на меня.

— Ты сколько лесных ду в жизни видел?

Злость Вачиравита на мгновение уступило замешательству.

— Кого?

Я кивнула на мохнатые фигуры. Он дёрнул головой, вырываясь из моего захвата и снова рванул меч. На сей раз тот выскользнул из-под моих сапог, но делать с ним Вачиравит ничего не стал.

— Демоны как демоны, — проворчал он. — Я таких сотнями рублю и не замечаю.

— Не таких, — настаивала я. — По ду ты не попадёшь, они слишком быстрые. На них обычно ловушки ставят, если надо. Но лучше договориться. Их слишком много.

Вачиравит нахмурился и снова оглядел войско ду. Их воевода о чём-то разговаривал с Чалермом. Ну хоть этого не придётся убеждать…

— Они что, говорить умеют? — спросил Вачиравит.

Я поморгала. Как можно этого не знать? А потом вспомнила огромные шлёпающие губы ду. Их движения вряд ли похожи на то, как шевелят губами люди при разговоре. Да и, если вдуматься, демонов с человеческими лицами очень мало, а те, что есть, могут во время речи и вовсе рта не открывать. У них голос как-то ещё возникает, не изо рта.

— Да, — сказала я, кивнув для убедительности, когда Вачиравит снова на меня посмотрел. — Почти все демоны умеют говорить. Ду — очень хорошо.

Вачиравит сел на пятки и уставился на меня таким потрясённым взглядом, что мне стало его жалко. Ладно он сам этого не понял, и правда ведь неочевидно, если не слышать. Но как вышло, что ни один учитель ему об этом не сказал? Или Саинкаеу все без понятия?

— Меч убери, — посоветовала я, пока он мирился с действительностью.

— Пранья! — позвал Чалерм. — Вы бы послушали.

А, то есть, он уже считает, что обезвреживать Вачиравита — это для меня такое плёвое дело, что даже дополнительного времени не занимает? Я подала Вачиравиту руку, но он, конечно, изобразил гордого и встал сам.

— Уважаемые ду рассказывают много интересного, — сказал Чалерм, когда мы подошли.

— Великий Ду желает нанять махарьятту, — напомнил воевода демонов.

— Зачем? — спросила я, вставая между ним и Вачиравитом.

— Чтобы ты уничтожила лианы! — торжественно поведал ду.

Я снова переглянулась с Чалермом, и тот пустился в объяснения. Пока я возилась с Вачиравитом, ему удалось выяснить следующее.

Племя лесных ду жило в этих горах с незапамятных времён. С людьми у них отношения складывались по-разному, но в целом они к людям не лезли, а люди обходили их стороной. В голодные годы люди даже выменивали у ду лесную дичь на оружие и утварь. Однако в последние годы демонов стали выживать из собственных домов хищные лианы.

— Лианы?! — переспросила я и тут же пересказала всё, что услышала, Вачиравиту, который совершенно не понимал, что говорят ду.

Ду высказался так, что это я Вачиравиту передавать не стала, мал ещё.

Но, как я поняла из прочувствованной речи воеводы, лианы стали прорастать из земли и вместо того, чтобы наматываться на деревья, как подобает нормальным лианам, принялись опутывать и утаскивать под землю детёнышей ду. А потом и за взрослых взялись.

Глава 4. Решил и сокрушил

Обратно мы шли быстро и угрюмо. Вокруг Вачиравита словно клубился мрак его дурного настроения. Чалерм просто погрузился в себя. Я же кусала локти. Выходило, что пока я не разберусь с опухолью, которую представляет из себя клан Саинкаеу, никакого нового амарда мне в принципе не найти. Хотелось сказать, что это несправедливо — мало того, что они нашу амардавику похитили, так ещё и нам же теперь их проблемы решать. Но увы, вселенский закон не различал людей на хороших и плохих. Чтобы чаша добра в мире перевесила чашу зла, кто-то должен был в неё подкладывать дары, а уж кто это — мировому порядку не важно.

Внезапно Вачиравит встал поперёк дороги, развернувшись ко мне всем телом, словно готовился драться. Я подобралась, но вместо нападения он заговорил:

— Почему они такие сильные?!

Я поморгала, соображая, о ком он.

— Лесные ду? А какими же им быть?

— Я всегда побеждаю демонов! — развил свою мысль Вачиравит. — Это легко!

— Ну… — Я развела руками. — Нет. Иногда это нелегко. Иногда вообще невозможно.

Великий охотник топнул ногой по пыльной дороге.

— Так неправильно! Раньше всё было нормально!

— Раньше тебе просто нечеловечески везло, — проворчала я. — Думаешь, чего я тебе твержу, чтобы не ходил на охоты один? Какой бы ты ни был сильный, а против целого племени демонов тебя одного не хватит.

Вачиравит перевёл возмущённый взгляд с меня на Чалерма, словно ожидал от того другого ответа, но Чалерм покачал головой.

— Пранья права. Не всех демонов можно победить одной чистой силой.

— Значит, мне надо стать сильнее, — заявил Вачиравит.

— Тебе надо стать умнее, — пробормотала я, но он на меня не смотрел.

— Сила — это не всё, — дипломатично передал мою мысль Чалерм. — Когда к хитрости прибегать приходится, а когда и сделки заключать. Мне жаль, Вачиравит, но мир не так прост, как тебе хотелось бы.

— А другие как? — внезапно спросил Вачиравит. Я уставилась на него: неужели он вообще заметил, что и кроме него существуют махарьяты?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Чалерм. — В других кланах — как пранья. А вот про Саинкаеу — это ты мне расскажи, как вы выживаете.

Вачиравит поджал губы и отвернулся, чтобы продолжить путь.

— Отец считал, что с демонами надо только мечом, — произнёс он через некоторое время. — Сделки, хитрость — это недостойно. Если честно победить не можешь, какой ты махарьят?

— Это тот отец, который отдал своего сына амардавике? — припомнила я. — Да ещё скрыл это.

Я была уверена, что Вачиравит на меня не смотрит, но когда взглянула на него, поняла, что всё он прочитал. Но фонтана возмущения не последовало.

— А как тогда? — спросил он. — Арунотай вообще на охоты не ходит, ему неинтересно. Я в детстве его сводил два раза, а он только ныл. Вода ему невкусная, помыться негде, жара, гнус, вонь. У кого учиться?!

Я не знала, что ему ответить. У Вачиравита были какие-то учителя, например, Абхисит. Чему он мог его научить? Даже думать не хотелось. Может, тот, что погиб на Жёлтой горе, был и лучше, но я бы на это не рассчитывала.

Чалерм махнул рукой, привлекая внимание начальника.

— В других кланах младшие ученики ходят на охоты вместе со старшими. Так и учатся.

— Так они не хотят, — развёл руками Вачиравит. — Старшие. Зачем им? Мелкие только мешаются.

— А как раньше было? — спросил Чалерм. — Старики из клана не рассказывали, как они учились?

Вачиравит шёл с полчаши молча, раздумывая. Потом сказал:

— Раньше клан был меньше. Как семья. Радели друг за друга. Танунг говорил. Теперь все всем чужие. Я младших и в лицо не знаю.

— То есть, клан вырос, и старые схемы перестали работать, — подытожил Чалерм. — А новых не ввели.

— Значит, надо вводить, — кивнула я.

— Это как? — нахмурился Вачиравит.

— Это так, что ты берёшь, собираешь совет и говоришь: теперь работаем иначе!

Уже на середине фразы я поняла, что зря помянула совет. Вачиравит сразу сжался и отпрянул, словно я ему змею в корзинке показала.

— Не хочу совет.

— А как ваши успехи в работе над учителем Абхиситом? — тут же спросил меня Чалерм.

Я вздохнула.

— Работаем.

— Вот и прекрасно. Отработаете методику, глядишь, потихоньку весь совет изведём…

Я закатила глаза: ну конечно, Чалерм будет защищать Вачиравита от неприятной обязанности принимать решения! Сколько мы этих старых пней сможем сместить при помощи подложных библиотечных кодов? Да нас раскроют на втором! Не говоря уже о том, сколько это займёт времени.

— Послушайте, может, если мы расскажем главе о том, что мы тут выяснили, — я махнула рукой в сторону деревни, из которой мы шли, — то он всё-таки подумает как-то изменить правила и осудить нечистых на руку охотников? Если от них избавиться, глядишь, и обучение наладим?

— Не стоит ему рассказывать, — покачал головой Чалерм. — Не думаю, что он чем-то поможет, скорее уж наоборот. Арунотай тоже не хочет заниматься делами совета, и в попытке уйти от этой ответственности может нам всё запретить.

— Да что он, глупый, что ли?! — возмутилась я. — Разве он не понимает, что это нельзя так оставлять? Мало того, что люди погибают, так ещё и вселенский порядок нарушается! Что теперь, сидеть под лиановым кустом и надеяться, что беда мимо пройдёт?

Чалерм вздохнул и долго на меня смотрел, словно запоминая получше. У меня мурашки побежали от этого взгляда.

— Пранья, вы наделены смелостью и честностью, которые заставляют вас бороться со злом в этом мире. Далеко не у всех людей эти качества развиты в той же степени. И глава Арунотай — не исключение.

Я скрипнула зубами. Нет, глава, конечно, мягкотелый, но всему же есть предел! И если ему это правильно подать, уж конечно он не откажется восстановить справедливость! Ведь и его собственная шкура под угрозой, не говоря уж о его клане! Если демоны придут с войной…

— Объясни про вселенский порядок, — потребовал Вачиравит.

Глава 5. Признание

— Что ты им наплёл?! — прошипела я, когда Вачиравит с гордо поднятой головой покинул здание совета и мы двинулись прочь, отослав ликующую Паринью.

— А что? — тут же набычился он.

Я ожидала, что Чалерм будет читать ему нотации, но он только покачал головой и похлопал Вачиравита по плечу.

— Твоя жена научила тебя плохому.

— А что я не так сделал? — продолжил недоумевать Вачиравит. — Они бы его не выгнали. Я видел. Им всё нормально. А я придумал, как сделать!

— Они же теперь поймут, что я что-то разнюхала! — Я схватилась за голову. — Меня уже разок пытались отправить на корм амарду, теперь точно со свету сживут! Абхисит же им скажет, что у него ничего не было!

— Пранья. — Чалерм строго на меня посмотрел. — Вы опрыскиваете цветы лиан водой из священного источника?

Я поморгала. При чём тут это?

— Да-а…

— Значит, ваш разум туманится сам по себе, — заключил этот прохвост. — С чего совету что-то о вас додумывать? И ещё большой вопрос, поверят ли они Абхиситу. Конечно, лучше бы такие вещи согласовывать заранее, — тут он стрельнул осуждающим взглядом в Вачиравита, — но ты молодец, хорошо выкрутился.

Вачиравит приосанился и задрал нос. Я вздохнула. Как же легко было ему польстить. Хотя, если учесть, как с ним обращались советники, ему и незлой взгляд — уже похвала. А ведь они если не все, то большинство — его родичи. Может, Чалерм в чём-то и прав…

— Ты, главное, молодец, что вообще зашёл туда, — сказала я. — Я знаю, тебе это было непросто.

Сиреневые узоры Вачиравита потеплели, склоняясь к розовому, а сам он отвернулся, пробубнив что-то про тренировку и быстренько скрылся в зелёной дымке меж древодомов. Чалерм усмехнулся ему вслед, как любящий дядюшка.

— Что теперь? — спросила я его, чтобы отвлечь, а то уж очень это идиллически выглядело.

— Теперь, пранья, я бы предложил вам одно дело, для которого ваши навыки подходят, как нельзя лучше.

— Что же это? — нахмурилась я. Чалерм явно ёрничал, а значит, под моими навыками понимал что-то нехорошее.

Он огляделся и бросил на землю какую-то бумажку, но прежде, чем я разглядела, нагнулся к самому моему уху и жарко прошептал:

— Пойдёмте обыщем дом Абхисита.

Мои глаза сами собой раскрылись, как два лотоса.

— И какие же мои навыки для этого подходят?

Вредный лис сощурил глаза.

— Это ведь вы были тем лазутчиком, что проник на пик. Вачиравит видел несколько одинаковых личин.

Я похолодела в липкой жаре лианового царства, но Чалерм продолжил:

— Вот такая личина нам сейчас и пригодится. Пойдёмте.

Развернулся и зашагал куда-то в сектор учителей. А я забыла, где у меня ноги и как ими пользоваться. Может, он меня как-то околдовал, а? Откуда-то же знал про свойства лиановых цветов. Небось сам владеет какими-то дурманящими… чем? Чалерм же не махарьят. А, кстати, почему я так в этом уверена? Узоры-то у него довольно сложные. Но это просто значит, что он занимался духовными практиками. У Кессарин вон тоже непростые…

— Почему вы решили, что это была я? — наконец удалось произнести мне.

— Потому что это самое простое объяснение, — бросил через плечо Чалерм. — Кто-то проник на пик впервые за много лет вскоре после того, как вы прибыли на Оплетённую гору. Вы откуда-то узнали о том, что там, на пике. А теперь оказывается, ваши навыки махарьятства так высоки, что я бы не удивился, умей вы создавать личины. Всё складывается в единую картинку, вам не кажется?

Я прикусила губу. Да уж, тут большого ума не надо, а Чалерму его не занимать.

— Пранья, вы идёте? — окликнул меня учёный, и я двинулась на его голос прежде, чем задумалась, а стоит ли.

Впрочем, на этот раз Чалерм просчитался: в доме Абхисита уже кто-то орудовал. Присев за очередными кустами, мы рассмотрели в щели между лиановыми прутьями высокую фигуру с седым хвостом. Сомбун метался от шкафчика к шкафчику, выворачивая их содержимое и лихорадочно прощупывая всё, похожее на мешочки или конверты, а шкатулки вскрывал ножом и вытряхивал на пол. У двери со скучающим видом стоял давешний лысый советник и пожёвывал, кажется, лиановый усик. Меня снова пробрал озноб. Как это вообще можно в рот потянуть?

— Как вы думаете, что будет, когда они ничего не найдут? — спросила я, чтобы отвлечься.

— Не знаю, — вздохнул Чалерм. — Я надеялся, что мы успеем первыми и что-нибудь подложим.

Я уставилась на его невыразительный профиль. Лицо Чалерма было гладким, как у статуи божества. Даже сильные чувства на нём проявлялись едва-едва, а сейчас оно и вовсе походило на маску. Лисье отродье!

— Так вы не обыскивать его собирались, а подставить?

— Вы его и так уже подставили, — усмехнулся Чалерм одними губами. — Я думал немного подкрепить историю Вачиравита, если мы ничего не найдём. Возможно, он прячет свои секреты где-то ещё.

Я задумалась, где бы это могло быть, но потом мои мысли поплыли в другую сторону: снопы в той деревне разбрасывал Сомбун, а не Абхисит. Вот у него должно что-то быть. И у Рангсана, но тот под домашним арестом, его не обыщешь, да и избавился уже наверняка. А вот Сомбун…

— Как думаете, долго он там будет занят? — прошептала я.

Чалерм наконец повернулся ко мне, и его лицо внезапно оказалось так близко, что у меня перехватило дыхание. И взгляд его… обжигал. Ещё чуть-чуть и… Я уже почти подалась вперёд, но тут он заговорил:

— Великолепная мысль, пранья. Пойдёмте.

И с тихим шелестом выскользнул из-за кустов на соседнюю дорожку. Я перевела дыхание. "Пранья", "пранья"… Уж не умышленно ли он мне напоминал, что я замужем?

К счастью, где искать дом советника Сомбуна, вредный учёный знал. К несчастью, кустов поблизости не росло, а ближайшие древодома оказались заселены семьями других охотников — мы видели тут и там играющих детей и присматривающих за младшими служанок. Незаметно проникнуть в дом советника не вышло бы.

Мы с Чалермом прогулялись по дорожке, петляющей по охотничьему сектору, стараясь не очень явно вертеть головами. Я уже думала, что придётся нам ждать другой возможности, но тут Чалерм привычным жестом схватил меня за локоть и увлёк за собой в какой-то древодом. Едва войдя, я поняла, что это жильё пустует: в гостиной всё поросло лианами, а в плетёном кресле блестел листочками куст в форме бывшего владельца.

Глава 6. Молитвы не по адресу

Одного из учителей я знала — такой, с седой бородкой, который с парой друзей в своё время отказался взять меня саму в ученицы, пранур Ламон. Если новость, что я теперь собиралась учить детей, его удивила, то мне он об этом ничего не сказал. Наверное, Чалерм что-то ему наплёл. Вот тоже любитель вкладываться в оплетение горы…

Второй была махарьятта почтенного возраста, пранья Маливалайя, с бегающими глазками и беспрестанно сучащая маленькими сморщенными ручками. Чалерм привёл всех учителей в гостиную Вачиравитова древодома, и пранья за время короткой встречи успела перетрогать всё, что лежало на столе. Кажется, умыкнула чашечку, но не поклянусь.

Третьим… Впрочем, третьего и четвёртого я не запомнила, потому что не могла взять в толк, зачем их столько.

— Пранья, ну а как вы себе это представляете? — вздохнул Чалерм, когда учителя разошлись. — У любого учителя уже есть свои группы. Никто не может взять несколько дюжин детей на всё время обучения. Есть правила, регламентирующие, сколько детей может быть в каждой группе.

— Может, всё-таки рассказать о нашем плане главе? — проворчала я. Не нравилось мне это потайное шуршание по углам. — Он всё равно уже знает, что я — махарьятта, достигшая мастерства. Я ему сказала, когда сбежала от вас с Вачиравитом. Как только я начну работать с детьми, весь клан узнает, что жена наследника пошла в учителя. Что и от кого мы скрываем?

— Пранья, — вздохнул Чалерм. — Пока что ваши уроки — это игры в песочнице. Совету до вас дела не будет, а глава, когда услышит, всерьёз не воспримет. Назначение учителей — это дело между советом и Вачиравитом, глава тут ни при чём.

— Тогда что именно мы держим в тайне? — окончательно запуталась я.

— А вы что собрались главе рассказывать? — вопросом на вопрос ответил Чалерм.

— Ну, что детей плохо учат и доводят до храма, а сами учителя не знают фундаментальных текстов собственного клана, и ещё что снять учителя с должности можно только за какие-то дела, не связанные с тем, как плохо он учит, — принялась перечислять я.

— Во-от, — назидательно поднял палец Чалерм. — Вы хотите принести главе большую системную проблему. И вот что я вам скажу: никто из Саинкаеу не отличается особой решительностью, уж поверьте, сам грешен. Я хорошо представляю, как поступит Арунотай с любой самоорганизацией внутри клана. Он не сможет и не захочет принимать никаких решений сам, а сразу побежит в совет. Как только он проговорится советникам, нашу лавочку быстро прикроют под каким-нибудь благовидным предлогом. Если до сих пор им не были нужны обученные ученики, почему вы думаете, что они обрадуются?
Чалерм прошёлся по гостиной моего дома, заложив руки за спину.
— Им не нужны ученики, которые могут отличить махарьятство от мародёрства. Не говоря уже о том, что Абхисит — не последний вредоносный учитель, и нам ещё надо придумать, как избавиться от остальных. Если они будут знать, что у нас в этой игре есть ставка, они будут гораздо внимательнее. Вам это нужно?

Мне, конечно, не было нужно осложнять себе жизнь, но тут вопрос стоял — что её больше осложняло, советники или необходимость скрываться.

— Не спешите, — покачал головой Чалерм. — Пока что я каждому из этих учителей рассказал немножко разные версии того, зачем нам это нужно. Вот и посмотрим, кто из них первым главе донесёт.

Я потёрла виски.

— Вам мало лиан? Надо их ещё в косы заплести?

Чалерм внезапно рассмеялся. Я даже вздрогнула от такого непривычного звука здесь, на горе. Но смотреть на него весёлого было приятно, как будто что хорошее сделала.

Отсмеявшись, он встал и махнул приглашающим жестом в сторону своего дома.

— Вы можете занять мой кабинет, чтобы подготовиться к первому дню уроков. Я там на столе оставил списки учеников, разделённые по годам обучения.

Я вздохнула и поплелась смотреть списки, не очень представляя, что значило “готовиться к урокам”. В моём клане мелких учили по вдохновению, ну или если они сами о чём-то спрашивали. А у этих небось опять на всё правила…

И я не ошиблась. Помимо списков учеников Чалерм оставил мне обтрёпанный талмуд с устрашающей надписью кроваво-красными чернилами “Знания и навыки начинающих махарьятов, разделённые по уровням наставником Укритом”. У меня застучало в висках и заболел третий глаз: я помнила, каким древним и высокопарным языком писал Укрит Саинкаеу.

***

Когда я вывалилась из дома Чалерма с головой, принявшей форму тыквы-горлянки, на дорожке у края сектора я внезапно пересеклась с Арунотаем.

— Кессарин! — солнечно обрадовался он. — А я вас как раз ищу! Не хотите ли зайти ко мне на чашечку мангового сока со льдом?

Я постаралась не корчить гримасу, но, видимо, не преуспела: воспоминание о выпитом в доме Арунотая было ещё свежо, и он это заметил.

— Нет-нет, больше никаких подобных оплошностей, я выставил охрану, а все напитки проверяю на яды!

— Надеюсь, что так, — хмыкнула я. — Однако не сочтите за грубость, но я сегодня очень устала и сейчас собиралась пойти спать.

— Но вы же собирались перед этим поужинать? Если вам так будет удобнее, я бы зашёл к вам!

Это уже вообще ни в какие рамки приличий не лезло — чтобы посторонний мужчина напрашивался в гости к замужней женщине в дом, который она делит с мужем? Конечно, Чалерм то и дело ко мне захаживал, но у меня с ним были дела похуже, чем супружеская неверность. А Арунотай… Привык, что с братом у него всё общее? Не понравилась мне эта мысль.

— Не собиралась, — покачала головой я. — Чувствую себя не очень.

— О… — Опрятное лицо главы расстроенно опало. — Что ж, может быть, завтра? Заходите в любое время.

Да чего он так настаивает? Зачем я ему? Уж не прознал ли он про то, как мы подставили Абхисита?

— Случилось что-то? — уточнила я. — Вам нужна помощь?

— Нет, что вы, — снова блеснул улыбкой глава. — Просто, вы понимаете, на горе трудно разнообразить круг общения, а вы всё же новый человек со свежим взглядом.

Глава 7. Происки

Моё расписание составлял Чалерм, потому что такая его, Чалермова, карма. Как и почему он поставил мне на сегодняшнее утро ту же группу, что была вчера вечером, я не имела ни малейшего понятия, но тем проще: книжки-то предназначались именно им.

Дети набились в нашу с Вачиравитом гостиную и расселись на облюбованные ещё вечером места, тут же впившись голодными взглядами в стопку книг.

— Всё правильно смотрите, — ухмыльнулась я и принялась раздавать учебники. — Надо было, конечно, вам задать эти книги на самостоятельное чтение, но они достались мне только сегодня, поэтому почитаем прямо на уроке. Даю вам двадцать малых чаш на первую главу, а потом будем срисовывать основной талисман.

Дети уткнули носы в ровные рядки букв. Почерк во всех списках был один, знакомый мне по записной книжке Чалерма. Но не мог же он и правда две дюжины книг за ночь переписать? Начал раньше, но только сейчас принёс их мне? Зачем?

Однако разгадывать Чалерма можно было и в другое время, а пока я сама проглядела первую главу повнимательнее и заметила пару моментов, которые стоило детям прояснить.

— Пранья Кессарин, — обратилась ко мне с поклоном Ратри, — можно спросить? Вы, эм-м-м, узнали про молитвы?

Я поморгала.

— Что я должна была про них узнать?

— Ну, — замялась девочка. — Мы понимаем, вы не ходите на охоты, а молитвы только на охотах рассказывают, но вы вроде собирались спросить кого-то?

— Во-первых, — сурово начала я, но сбавила тон, когда Ратри вжалась в лавку, на которой сидела, — на охоты я хожу. Во-вторых, молитвы с талисманами никак не связаны. Вы вот читаете про принципы работы талисманов. Где там молитвы, скажите на милость?

Дети попереваривали и пошептались, но наконец Паринья как самая смелая высказалась за всех:

— Может быть, это не для всех талисманов. Но талисманы от пут точно работают только с молитвой. Потому что путы насылают амарды, а небесные боги амардов пугают.

Мне показалось, что в моей голове мысли размотались, подобно проклятому снопу. Амарды? Пугают?..

— Небесным богам вообще нет дела до таких мелочей, — наконец начала отвечать я. В идее Париньи было столько безумия, что я даже не сразу сообразила, с какого конца распутывать этот клубок. — А амарды не насылают путы!

— А кто же тогда их насылает? — удивился Танва. Похоже, в этом заблуждении все были равны, что допущенные до охот, что нет.

Я открыла было рот — и закрыла. Нет, мне очень хотелось рассказать этим ребятам, что путы подкидывают простым селянам охотники этого самого клана, но… Если меня чему и научила жизнь на Оплетённой горе, так это умерять свою поспешность. Во-первых, дети не удержат в секрете такую сногсшибательную новость, и тогда совет придёт по мою душу. А во-вторых, как знать, что эти старые пни сделают с самими учениками… Кусты в доме точильщиков встали перед моими глазами, как живые.

— Они сами появляются, — покривила я душой. — Путы — это такие демоны. Амарды тут ни при чём.

— А что амарды делают? — не унималась дотошная Паринья.

— Махару раздают! — Я развела руками. Уж это-то можно было сказать?

— Тогда почему их нужно ругать? — нахмурилась девочка-лисичка.

— А их нужно ругать? — тоже нахмурилась я.

Все дети дружно закивали. Я потёрла виски. Похоже, хуление амардов прививали не только деревенским, но и прямо в самом клане.

— Не нужно их ругать, — сама себе ответила я. — Амардам нужно возносить хвалу и делать подношения. Только… давайте это останется нашим маленьким секретом.

Ученики переглянулись, а я принялась быстро соображать. Брать с них клятву… Это сложно, нужен демон или тот же амард, и не даром, а за гостинцы… Нет, раньше надо было думать. Лучше как-то договориться. Например…

Я подняла со стола одну из книжек.

— Вы хотите читать настоящие книги, не из библиотеки?

— Хотим! — зашумели дети.

— Значит, слушайте меня и никому об этом не рассказывайте. Если кто проговорится, больше настоящих книг не увидит вся группа.

Ученики переглянулись ещё раз, но теперь их взгляды были предупреждающими, оценивающими.

— Все будут молчать, — сурово произнёс один из старших мальчиков.

Я позволила себе выдохнуть. Я не Чалерм, чтобы плести интриги, и если он мог распутать этот клубок как-то ещё, то вот сам бы и распутывал. Мне оставалось только надеяться, что с детьми всё будет хорошо.

После старшеньких у меня по расписанию шли младшенькие, и они таких неудобных вопросов не задавали, но и им я, как можно осторожнее, намекнула, что амардов в целом и амарданура Оплетённой горы надо хвалить, чествовать и радовать подношениями. Не знаю, что они поняли из моих намёков, но по крайней мере основные талисманы рисовать научились.

Когда дети высыпали из моего древодома, я решила немного размять ноги перед обедом. От всего услышанного сегодня голова шла кругом, да и не привыкла я столько чаш подряд с детьми возиться.

Однако стоило мне отойти от дома всего ничего, как на моём пути вырос пранур Ламон — тот самый махарьят с седой бородёнкой, который поставил своё имя на часть моих детских групп.

— Пранья Кессарин! — сверкнул он белыми зубами. — Как ваш первый день на новой должности?

День был не первый, но поправлять его я не стала, я же всё-таки не Чалерм.

— Неплохо, привыкаю потихоньку, — сказала я, ни к чему себя не обязывая, и двинулась дальше по дорожке. — Вот, вышла проветриться в перерыве.

— Тяжело, наверное, с непривычки сразу столько групп, — покивал он и присоединился ко мне.

Я неопределённо пожала плечами. В мои планы по разминанию ног не входила праздная болтовня с малознакомым учителем, но и прогонять его я не видела резона. Он ведь согласился помочь и обещал не болтать. Хотя, конечно, не по доброте душевной: жалование за мои уроки получали учителя, чьи имена стояли в расписании.

— У вас ведь после обеда мои группы будут, так? — продолжил светскую беседу Ламон.