Чудовище

Глава 1. Пробуждение

— Вам как обычно? - девушка с огненно-рыжими волосами, такими похожими на отличительный цвет Джинни, приветственно улыбнулась, стоя за баром.

Гермиона ответила вежливой улыбкой и, слегка смутившись, будто не оправдала ожиданий, ответила:

— На этот раз - нет.

Вот уже месяц миссис Уизли приходит сюда, в не такое уж популярное место среди волшебников, но такое укромное. Спрятанное ото всех. Интимное.
Здесь можно не бояться, что кто-то подслушает, что настырная пресса выудит парочку свежих сплетен, а вероятность встретить тут «своих», министерских, стремилась к нулю.

Уже неделю зал небольшого заведения украшала высокая душистая ель, переливающаяся звёздной пылью, которая всполохами поднималась над изумрудными ветками. Никаких пестрящих украшений, паровозиков, выпускающих пар, «хо-хо-хо», магического снега, оленей и разномастных ёлочных игрушек. Ни-че-го, что кричало бы о семейном детском настроении приближающегося праздника. И это было отлично. Как раз то, что нужно.

Здесь Гермиона забывала. Могла позволить себе забыть. Что она жена, мать двоих детей. Что она занимает высокую должность и несет огромное количество ответственности на своих плечах ежедневно.

Час или два. Всего лишь столько требовалось, чтобы напитаться, подзарядиться и снова отправиться в Жизнь. Она говорила Рону, что ей нужно подышать, подумать, пойти прогуляться на свежем воздухе. И каждый раз аппарировала сюда. Чтобы просто спрятаться. Переждать.

Это был всегда чай. Достаточно крепкий, чтобы взбодриться, но с добавлением огромного количества молока, чтобы напиток перестал быть таким концентрированным.

Но сегодня что-то вышло из под контроля.

— Сливочное пиво, - проговорила Гермиона, а затем, на выдохе, решительно добавила. - Две пинты, пожалуйста.

Сотрудница заведения услужливо закивала, но её брови все равно успели неуловимо взлететь вверх в изумлении - миссис Грейнджер-Уизли уже автоматически ловила такие микроскопические реакции людей и могла сразу сказать, что скрывалось на самом деле за попытками «держать лицо».

Но в отличие от своего новоявленного образа "пятничной пьяницы" в глазах официантки, правда заключалась в другом: Гермиона не любила алкоголь. От него ужасно начинала болеть голова. И высокопоставленной сотруднице Министерства всегда достаточно было нескольких глотков, чтобы заработать себе отвратительнейшее самочувствие с покалывающими висками и тошнотой в горле, а потому любой праздник в коллективе или среди её семьи проходил для неё даже без пунша, не говоря уже о чем-то крепком, типа смородинового рома или огневиски.

Но она точно знала, кто любил алкоголь. Возможно, не сейчас. Но тогда.

Это были такие мутные воспоминания. Будто старая кинолента чёрно-белого кино, где половина кадров засвечена.

Никто, ни одна живая душа не поверила бы, что это происходило в действительности. Да и Гермиона давно запретила себе верить, что это взаправду когда-то творилось с ней.

Воспоминание 1

Драко Малфой. Сканирующий взгляд, прищур ледяных глаз. Обжигающий холод. Усмешка. Жесткий, почти металлический контур сжатой челюсти.

Он вошел как раз вовремя.

Чёртов Маклагген оказался не только самовлюбленным нарциссом с явными признаками слабоумия, но и полнейшим мудаком. Он всё-таки смог нагнать Гермиону и зашел за ней в пустующий класс, почему-то восприняв поведение девушки не как бегство, а как приглашение уединиться.

— Детка, а ты умеешь удивлять! - его широкие плечи полностью закрывали все пути к отступлению. Он надвигался с мерзкой ухмылочкой, медленно, будто кот, объевшийся сметаны. Так самоуверенно, нагло, совершенно бесцеремонно.

Маклагген оперся двумя руками в стену рядом с головой Гермионы, обрубая малейшую возможность передвижения. Тяжелое дыхание опаляло её лицо, обдавая его алкогольными парами.

— Кормак, прошу, отойди, - её голос, который, как она надеялась, звучал угрожающе-властно, дрогнул на последнем слове, когда гриффиндорец мазнул пальцами по скуле девушки.

— Я тебя хочу, ты такая… - парень демонстративно втянул носом воздух и, пошло усмехнулся, перемещая свою огромную ладонь на талию своей сокурсницы. - Сладкая.

«Мерлин, как это унизительно».

Дрожь отвращения и брезгливости прошлась по телу девушки, способность говорить внезапно куда-то испарилась, а в горле начал раскручиваться колючий ком инстинктивного страха.

— Маклагген, убери руки, - панически прошипела она на октаву выше обычного тона, вцепившись ногтями в цепкие пальцы, которые уже норовили спуститься вниз к подолу не самого длинного платья на планете.

«Чёрт, и зачем надо было надевать такое именно сегодня?».

Способность мыслить логически рухнула куда-то в пятки при виде очередной беспардонной усмешки, которая во тьме кабинета больше напоминала звериный оскал.

— А что если… не уберу?

Гермиона дернулась, но он ощутимо сжал её плечо, пригвоздив к стене всего лишь одной рукой, не давая возможности шелохнуться, и с легкостью, будто бы ему это ничего не стоило, обхватил оба её запястья, сжав их свободной ладонью.

— Маклагген, мне больно. Отпусти. Сейчас же.

Властность в голосе Гермионы рассыпалась с первых же букв, глаза распахнулись в немом ужасе, но девушка еще раз двинула телом в заведомо бесполезной попытке вырваться, чем вызвала очередную мерзенькую улыбку Кормака.

— А-а, тебе нравится играть в непокорную, - Маклагген облизнул пересохшие губы, перехватив ее запястья и зафиксировал их над головой Грейнджер. Его взгляд потемнел, он пьяно оглядел застывшее лицо Гермионы и обрушился на неё с поцелуем. Скользким и настырным. Девушка крепче сжала зубы, двинув пяткой вперед, но Маклагген ловко отбил её согнутое колено, прижав его своей мускулистой ногой к стене.

— Что здесь нахуй происходит?

Кормак резко оторвался от её губ и обернулся на голос вошедшего. Воспользовавшись заминкой парня, Гермиона с новой силой дернула руки, высвобождая их, и как ошпаренная выпрыгнула прямо под лунное свечение, пробивавшееся через окно. Она остервенело терла свои губы, стараясь избавиться от ядовитой слюны, разжигающей кожный покров, когда услышала пробирающий до мурашек мороз в полном нескрываемого презрения голосе:

Глава 2. Потакание

Воспоминание 4

Через два месяца они пересеклись на чемпионате по квиддичу. Желудок Гермионы в ужасе сотворил кульбит, едва завидев белоснежные волосы в толпе. Драко был в сопровождении фигуристой певицы из популярной музыкальной группы «Магия вейлы», Гермиона не помнила её имени. Но когда каштановые глаза выцепили длинные аристократические пальцы, покоящиеся на точеной талии, то невидимая стрела пронзила гриффиндорку прямо в горло, до боли сжав его.

Гермиона постаралась отвлечься, не смотреть. Но глаза раз за разом, будто их примагнитили, возвращались к парочке в вип-ложе. Малфой то и дело наклонялся к своей спутнице, шепча ей что-то на ухо и водя в воздухе рукой, явно поясняя, что происходит на поле. А девушка, олицетворявшая собой ожившую идеальную куклу, обнажала ряд ровных зубов, теснее прижимаясь к Драко.

Настроение было окончательно испорчено.

Злясь на себя за то, что она находит интересным наблюдать за этим мерзавцем, посмевшим так унизить её, Гермиона срывалась на Роне и постоянно бурчала что-то нечленораздельное, стоило тому обратиться к ней. Казалось раздражающим даже то, как он жует сладости, наблюдая за игрой, или то, как молчит, не вводя её в курс происходящего на квиддичном поле. Может же он хоть немного обратить внимание на саму Гермиону? На свою невесту?

Она почувствовала на себе острый, как лезвие, взгляд, полоснувший скулу. Тело девушки мгновенно напряглось и налилось свинцовой тяжестью, будто в него пустили проклятие. Титаническим усилием воли Гермиона заставила себя не посмотреть в ответ. Не почувствовать. Не думать.

Обвив рукой твёрдый бицепс Рона, как единственный способ спастись и не утонуть в подступающем шторме эмоций, она настырно следила за ловцом «Сенненских соколов».

Ей удалось. Ощущение тяжелого взгляда спало.

Как вдруг Джинни несильно ткнула Гермиону в бок и, смеясь, громко проговорила:

— Это там Малфой? Гермиона, ты видишь с кем он?

«Только не это».

Гермиона постаралась сделать непринужденный вид и безразлично пожала плечами, продолжая следить за матчем:

— Наверное, не знаю. Не уверена.

Джинни странно взглянула на подругу, но больше вопросов не задавала.

Воспоминание 5

После того, как Малфой начал преследовать её во сне, девушка решила, что это может быть разновидность какого-то приворота. Или проклятия. Или долгоиграющего зелья Помешательства. Иначе объяснить её состояние попросту невозможно. Гермиона не могла нормально есть (пища будто потеряла вкус), спать (это была бесконечная мука из сменяющихся картинок, где в каждом эпизоде фигурировал парень с платиновыми волосами) и спокойно реагировать на периодически всплывающее в разговорах имя «Драко Малфой».

Свадьбу решили сыграть весной, как только позволит погода. Солнце, тепло.
Но Гермионе надо было дожить до этой весны. А потому она отчаянно искала в книгах причины своего состояния, но ничего не попадало под признаки её недуга. Кроме самого нелепого, неправильного и ужасного (и самого очевидного), о чём она не позволяла себе даже помыслить.

Рон, Гарри, Джинни, да всё её окружение, списывали состояние девушки на нервное волнение перед свадьбой и вступлением в новый статус. Но если бы всё было так просто…

Ещё через месяц после чемпионата по квиддичу Гермиона столкнулась с Малфоем в лифте Министерства Магии. Это было так внезапно, что она бы решила, что кто-то провозит боггарта (который именно так, можно не сомневаться, выглядел для неё теперь), настолько нереальной ей казалась представшая картина: чистокровный представитель древнейшего волшебного рода прижат к стенке в переполненном лифте. Умора.

И если бы Гермиона могла, она, конечно же, рассмеялась бы. Но почему-то ей было не до смеха.

Она питала надежду, что он не успеет заметить её. А даже если они и пересекутся, то маловероятно, что Малфой рискнет сморозить очередную ересь в своем неповторимом мудацком стиле. Как-никак они тут, мягко говоря, не одни.

Затылок нещадно жгло. Гермиона считала секунды, чтобы покинуть это душное помещение и сбросить с себя зудящее чувство от пронизывающего взгляда бывшего слизеринца. Всё-таки он её увидел.

Двери лязгнули, поток из выходящих людей отнес её к ближайшей стене, и она не удержалась и кинула осторожный взгляд на высокую фигуру в другом конце кабинки.

Глаза-льдинки пронзительно смотрели прямо на неё, будто только и ждали, когда она поддастся соблазну. Гермиона успела лишь сделать короткий вдох, как внезапно реальность перед девушкой качнулась. Будто кто-то сменил фильтр её зрения на мыльный. Министерские служащие растворялись, сворачиваясь в общую воронку, ведущую к серым глазам, голоса и шумы проникали в её разум, словно из под огромной толщи воды.

Гермиона увидела перед собой мутноватый кадр, но постепенно картинка начала проявляться: она оказалась в тёмном мрачном помещении, часть мебели была накрыта чехлами. Дощечки в паркете отсутствовали в некоторых местах. Словно здесь никто не жил на протяжении десятилетий. «Что происх…» - не успела она закончить свою мысль, как внезапно мороз прошелся по её шее и она услышала до ужаса знакомый низкий голос, эхом ударивший по всем стенкам ее мозга: «Жду тебя сегодня в 18:00 по этому адресу, Грейнджер. Надо поговорить».

И дальше перед её глазами алым цветом в воздухе начали проступать буквы, которые сложились в предложение:

«Боуленд-роуд, 9»

Резко, грубо, словно в неуклюжем танцевальном па, Гермиону выбросило из того жутковатого помещения обратно в переполненный лифт. Она издала тихий вздох, в глазах заплясали чёрные точки, а к горлу неумолимо начала подступать тошнота.
Ладони нащупали ледяную поверхность за спиной, и девушка вжалась в неё всем телом, чтобы удержать равновесие.

Гермионе нестерпимо хотелось сползти тучным мешком по стеночке вниз, но она держалась из последних сил.
Раз.
Два.
На счет «три» механическая дверь неприятно звякнула, и девушка стремглав вылетела в спасительную прохладу коридора. Ей было плевать, на каком она уровне. Лишь бы находиться подальше от Малфоя.

Глава 3. Дрессировка

Воспоминание 6

Первым делом она заскочила в магазин зелий, чтобы приобрести пузырьки с янтарной и голубоватой жидкостями - Противозачаточное и Успокаивающее зелья - и залпом выпила содержимое стеклянных сосудов одно за другим, укрывшись за стеллажом в том же самом магазине. Живот скрутило острой болью, но через пару секунд отпустило.

Следом она отправилась в «Три метлы». С часовым опозданием она вошла в паб и мгновенно нашла Джинни взглядом. Её пламенные волосы выделялись на общем фоне, привлекая к себе внимание.

Гермиона думала, что при взгляде на сестру Рона её пронзит укол совести, вины, но, увы. Она чувствовала себя более, чем сносно. Даже нормально. С лёгким покалывающим отупляющим расслаблением по всему телу от подействовавших настоек.

— Прости, меня задержала работа, - и глазом не моргнув, соврала Гермиона, присаживаясь на стул напротив.

— Ты бы хоть предупредила! - глаза Джинни - точь-в-точь как у брата - вспыхнули, но было понятно, что девушка уже не злится. - Я, между прочим, переживала.

Гермиона еще несколько минут посидела с виноватым лицом (и абсолютной пустотой внутри), после чего Джинни окончательно сдалась, и подруги принялись обсуждать фасон свадебного платья. Точнее, принялась Джинни, а Гермионе оставалось лишь тупо кивать или мотать головой.

Даже под действием выпитого зелья, девушка поймала внутри себя ощущение, будто её медленно давит асфальтоукладчик. Неторопливо, но категорично. А она не могла биться в агонии от этого - успокоительное сдерживало выражение эмоций. Но не сами чувства.

Груз от содеянного с каждой секундой разрастался в своей массе, объеме. Отравляя своим ядом все бОльшие участки её тела. Постепенно убивая её, но позволяя и дальше функционировать.

Гермиона всегда была ярой противницей измен. Она осуждала даже любой намек на подобное поведение, когда дело касалось чьих-либо поступков. И чаще всего говорила, что она сама бы никогда…

Никогда не говори «никогда». Иначе жизнь решит проверить тебя на прочность убеждений. И что будет, если ты провалишь этот экзамен? С поцелуем зимой было проще - это повлияла глупая игра. Но сегодня… как оправдать то, что случилось сегодня?

— Девчонки, привет! - полный нежности голос Рона прозвучал за их спинами. Он коснулся ладонью лопаток Гермионы, наклонился и приветственно чмокнул ту в губы, после чего искренне улыбнулся, переводя лукавый взгляд с одной девушки на другую:

— У вас такой вид… меня обсуждали? - Рон светился, как начищенный сикль, отчего сердце Гермионы защемило даже несмотря на успокаивающее зелье. Он буднично, как ни в чем не бывало, положил руку на спинку её стула и шумно выдохнул, готовясь сообщить явно волнующую его новость.

Гермиона смотрела на происходящее, будто находясь под глубокой анестезией. Словно она в каком-то пузыре неуязвимости, и всё, что происходит вокруг, - это всё ненастоящее. Плод её фантазии. И это помогало сдержать разрастающуюся изнутри бездну, от которой веяло могильным холодом.

— Рон, давай, не томи! У тебя такое лицо, будто ты вот-вот лопнешь! - Джинни миролюбиво фыркнула, наигранно закатив глаза, якобы от скуки.

Гермиона заторможенно повернулась в сторону Рона - её родного, такого СВОЕГО Рона - и начала считать веснушки на его скуле. Раз, два, три, четыре… Парень повернулся к своей невесте, сбив ту со счета, и закусил губу в нерешительности.

— Не знаю, Герми, понравится тебе или нет, но… есть вариант провести церемонию на Санторини, я почти договорился. Если ты хочешь, то мы могли бы организовать всё там, приезд гостей, еду и прочее… есть гостиница, и там прямо царские хоромы! - Рон взмахнул руками, глаза его заискрились от радости, он стрельнул взглядом в сестру, будто ждал подтверждения своей крутости, затем повернул свое ликующее лицо к Гермионе. - Я нашел просто охренительного организатора, и он берет на себя всю волокиту с местами, расселением и прочим. Что скажешь?

Гермиона кивнула и попыталась выжать из себя подобие улыбки.

— Да, давай.

Рыжие брови сошлись на переносице. Рон нахмурился и настороженно произнес:

— Гермиона, что-то не так?

«Да. Я тебе изменила. Час назад».

Она устало выдохнула, чувствуя, что действие зелья не дает ей грохнуться прямо здесь и сейчас от бури эмоций, которые уютно свернулись пульсирующими вспышками в лобной кости.

— Всё хорошо, просто… устала. Болит голова, - Гермиона прикрыла глаза и потёрла виски в бесполезной попытке унять разрастающуюся боль. Рон жалостливо провел своей огромной пятерней по её затылку, чуть грубее, чем это делал несколько мгновений ранее Малфой.

— Но сама идея нравится?

— Рон, да идея - шик! Греция, тепло, море! - подала голос Джинни, пребывающая в восторге от подобного варианта празднования свадьбы. Гермиона слабо улыбнулась, хватаясь за полный энтузиазма посыл от юной Уизли, и согласно кивнула. К горлу подкатывала тошнота.

— Да, Рон, спасибо. Это… шикарно.

Гермиона прикрыла глаза, когда сильная рука притянула её к груди. Девушка зарылась носом в надежный и родной запах пряных специй и освежающей мяты. Запах дома. Запах безопасности. Запах поддержки и любви.

Как она могла поддаться животной страсти и потерять это?

Гермиона хотела бы заплакать, но слёз не было. Лишь мертвецкое спокойствие и ровный пульс.

— Тогда пошлю ему патронус, он обещал организовать всё в течение месяца. А ты сможешь заказать два порт-ключа в Пиргос?

Девушка лишь сильнее скрючилась, вжимаясь в широкую мускулистую грудь, и закивала.
Рон обменялся с сестрой встревоженными взглядами, и та в ответ лишь пожала плечами.

Воспоминание 7

Через три дня Малфой прислал ей своего филина прямо домой. Рон, к счастью, работал в магазине с Джорджем, вкладываясь по полной в дни перед предстоящим после свадьбы медовым месяцем, а его невесте по расписанию выпал выходной.

Глава 4. Срыв

Воспоминание 10

После того, как фигура Малфоя исчезла в камине их уютной квартирки, Гермиона в тот же вечер сообщила Рону о том, что беременна. И он был настолько шокирован, что вопрос о внезапном визите бывшего школьного врага отпал сам собой.

Они вернулись к нему в медовый месяц, когда прошла церемония на Санторини, и довольные и восторженные гости отправились обратно в серый Лондон, а молодожены остались греть косточки в Греции. И в один день, попивая чёрный кофе со льдом, новоиспеченная миссис Уизли услышала, как с соседнего шезлонга её неуверенно позвал супруг:

— Герми… я опять вспомнил. Слушай, а что всё-таки Малфой делал у нас дома? Ну… тогда? — голос его звучал тихо и опасливо. Гермиона чуть было не поперхнулась тёмной жидкостью, которую мирно попивала через трубочку. Но ей удалось сдержать свой порыв и, усердно помешивая лёд на дне пластикового стакана, будто это действие может спасти мир от апокалипсиса, она преувеличенно устало выдала оправдание, которое заготовила ещё пару недель назад:

— Я не хочу говорить на нашем отдыхе про него, если честно. Но если тебе интересно, то он подумал, что я как-то препятствовала реализации решения Визенгамота о легализации деятельности его центра. Ты доволен?

Но Рон не был доволен. Он красноречиво оглядывал её лицо, слегка прищуриваясь от лучей солнца, которые опаляли веснушчатое лицо несмотря на защитный зонт. Словно пытался собрать пазлы мозаики, но картинка никак не складывалась в единое целое.

Чуть громче, чтобы она точно его услышала, Рон произнес:

— Он думал, что ты мстишь за игру в «Правду или Действие»?

Такого хода в их диалоге Гермиона никак не могла ожидать.
Она развернулась к мужу всем телом и с небывалом страхом уставилась на него, севшим вмиг голосом спросив:

— Откуда ты…

Она прокашлялась, а Рон чересчур внимательно вгляделся в проступившую было панику на лице девушки.

— Невилл проболтался. Почему ты не рассказала мне? — Рон поднялся и сел, уперев локти на колени и наклонился всем корпусом к Гермионе. — Я бы от него и мокрого места не оставил, если он…

— Рон! — резче, чем нужно. Истеричнее, чем принято в такой ситуации. — Именно поэтому и не сказала. Это того не стоит… Я прошу, давай не будем об этом говорить в наш медовый месяц.

Она смягчила свой тон, точь-в-точь пародируя Джинни, когда та что-то просит у Гарри. Закрепив свое слово действием (Гермиона ласково тронула предплечье Рона), девушка примирительно улыбнулась своему мужу. Рон смиренно вздохнул и положил свою крупную пятерню на её пальцы, слегка их сжав:

— Ты же знаешь, я не позволю никому тебя обижать.

— Знаю, — не выдержав прямого и честного взгляда морских глаз, она перекинула внимание на свои пальцы ног, пощекотав ими тёплый песок. Убеждаясь, что всё ещё способна владеть своим телом.

— В следующий раз скажи мне, хорошо?

— Хорошо.

Гермиона встала со своего места, ловко уворачиваясь от острых шипов пляжного зонта, и вышла на солнце. Она постаралась улыбнуться и демонстративно весело сказала:

— Пойдем купаться?

Рон поморщился и помотал головой, устраиваясь на лежаке поудобнее.

— Не-е-е, я лучше тут буду.

Гермиона мысленно облегченно выдохнула и, не тратя времени на уговоры и махнув рыжему парню рукой, довольно резво прошагала по раскаленному песку к спасительным лазурным волнам.

Сердце стучало где-то в горле, а лёгкие словно заработали на полную. «Надо успокоиться».

Что касалось Малфоя, то он сдержал слово. И буквально исчез отовсюду, она даже не слышала про него. Не видела ни в Министерстве, ни на светских мероприятиях, ни на особо ярких событиях, на которых раньше он нет-нет, да и появлялся. Он единожды очутился на первой полосе Ежедневного Пророка — в паре с чистокровной волшебницей Асторией Гринграсс, которая широко улыбалась в белоснежном платье невесты. Гермиона тогда сожгла чёртову газету, стоило ей едва зацепить взглядом пару насмешливо горящих серых глаз. Гормоны играли с ней, накаляя нервы до предела, поэтому одна лишь его счастливая колдография вызвала у неё приступ удушающих слёз.

Месяцем ранее на той же полосе печатали их с Роном семейный портрет — с новостями о долгожданной свадьбе «героев войны». Пресса специально пригласила их на небольшое интервью. И именно такое развитие событий Гермиона находила ужасающе… правильным.

Воспоминание 11

С момента, как сгорбленную спину Драко Малфоя поглотило изумрудное пламя в камине, прошло чуть меньше полутора лет.

Гермиона была занята исключительно своим новоиспеченным статусом матери, погрузившись с головой во все детали и подводные течения родительства. Было ли у неё время подумать о Драко Малфое? Иногда. В самых крайних точках, когда эмоции накатывали высоченной стихийной волной и сшибали все преграды, умело выстроенные её разумом. В такие моменты Гермиона уходила из дома на час, и просто гуляла по маггловскому Лондону. Иногда терялась среди людей в Гайд-парке и плакала, сидя на лавочке. И, слава Мерлину, никто не заводил с ней бесед. Слёзы помогали ей избавиться от накопившихся чувств — не более. Кривая замена сеанса с психологом.

Она знала, что у Драко тоже появился ребёнок. Скорпиус Малфой одного года рождения с Рози, он здоровый и прекрасный малыш. Малфой, улыбающийся с газетных страниц, выглядел довольным и своим видом ещё раз убеждал её, что в семье чистокровных волшебников всё отлично.

И это правильно. Так, как должно быть.

Гермиона была рада за него, искренне. От всей души. То, что она наблюдала, лишь подтверждало её теорию: она поступила верно. Она отвернула от себя Малфоя, не оставив ему ни единого моста, чтобы продолжать то безумие, что творилось между ними. И вот — он уже прекрасный семьянин, которого более-менее начало принимать магическое сообщество. Конечно, далеко не все его члены, но всё же. Женитьба на социально-одобряемой чистокровной волшебнице и рождение наследника добавило ему очков к репутации.

Глава 5. Дисциплина

Воспоминание 12

Дом был пуст.
Только благодаря этому Гермиона смогла спокойно проскользнуть на этаж, где была их комната. Лишь бы не попадаться никому на глаза. В таком-то виде.

Девушка заглянула в гостевую спальню и обнаружила там миссис Уизли (Джинни наверняка уже спала вместе с Джеймсом), расположившуюся в кресле-качалке с книгой, пока малышка Рози мирно посапывала в кроватке. Точно так же, как гриффиндорка её и оставила.

«Значит, дочка не просыпалась. Слава Мерлину!»

Миссис Уизли опустила голову, грозно взирая на вошедшую из под очков-половинок. Мол, не шуми, а то разбудишь. Гермиона кивнула и прикрыла дверь, ощутив ту самую тяжесть, которая покинула её с появлением Рози. Обременительная ноша вновь обретённой тайны сделалась настолько объёмной, что стала продавливать грудь и лёгкие.

Девушка прижалась спиной к двери и прикрыла глаза.

«Дыши. Просто дыши на счёт».

И она принялась втягивать носом воздух, а затем старательно выдыхать его через рот, пока внутренний таймер не доходил до цифры восемь. И снова глубоко вдыхала, пока голос в мозгу отсчитывал числа до восьми.

Она проделала это упражнение семь раз. И направилась в душ. Чтобы окончательно смыть с себя прикосновения того, о ком ей нельзя было даже помыслить.

«Хочешь… может, встретимся как-нибудь?»

Беспричинная улыбка тотчас же нарисовалась на её лице, стоило ей опять оказаться в недалеком прошлом.

Гермиона судорожно выдохнула, подставляя лицо под воду из подвесного душа. Игнорируя потёкшую тушь и липким слоем сворачивающуюся на коже косметику.

Гриффиндорка уже была не здесь.

Напротив неё сейчас в очередной раз светились серебристые глаза, а тёплые руки с длинными пальцами невесомо касались её лопаток. Голос Драко звучал так… непохоже на привычного Малфоя.

Мерлин, она вообще думала, что он больше не взглянет на неё после того, как именно они расстались в прошлом. Максимум, на что она рассчитывала, это сдержанный кивок и предельно вежливое «Миссис Уизли, как ваши дела? Чудная погода, вы не находите?». Но никак не на смех, всполохи неподдельной радости в глазах и так и не произнесенное, но ощутимое каждой клеточкой сердца «Я скучал по тебе».

Мысли соскочили дальше, отматывая киноленту памяти и замедляя ход их танца. Приближая заостренное лицо, укрупняя кадр пережитого. В его горящем взгляде не было вожделения, обиды, осуждения. Там плескалось совершенно иное: грусть, вперемешку с неверием и… воодушевлением. Платиновая радужка транслировала ей жажду жизни.

Ещё один рваный вздох сорвался с её губ, и Гермиона вдруг осознала, что просто стоит не двигаясь под бьющими струями воды, как под проливным дождём, уже приличное количество времени.

Чертыхнувшись, она начала яростно натирать себя мылом с отдушкой «Лавандовые поля», стараясь поскорее выйти из ванной. Миссис Уизли и без того не чаяла её в качестве невестки, не хотелось раздражать хозяйку дома ещё сильнее, транжиря воду и личное время Молли попусту.

Мама Рона хоть и не переваривала Гермиону, но ведь, как-никак, помогла ей и посидела с Рози.

«Для того, чтобы ты могла помиловаться с Малфоем» - мерзенько откомментировал внутренний голосок, и Гермиона ещё крепче сжала челюсти, разозлившись от уколовшей правды, и, быстрыми движениями промокнув себя полотенцем, влезла в свою пижаму, заботливо сложенную на специальной полочке для белья. Не хотелось признаваться себе, что она действительно та еще дрянь. И лгунья. И изменщица. И…

В голове внезапно всплыло малфоевское «похотливая шлюшка», разбивая на мелкие осколки светлый и нежный образ, круживший её по залу всего лишь несколько мгновений ранее.

Нет. Надо быть реалисткой. Это не закончится ничем хорошим. Малфой - не добрый принц из сказок, не надо себя накручивать и приписывать ему то, чего, возможно, и в помине не было. Он не бросит свою жену и ребёнка, предложив ей, «шлюшке»-Грейнджер, упорхнуть вместе с Рози на радужном единороге в закат.

Эта мысль будто отрезвила Гермиону. Она посмотрела на своё вмиг осунувшееся лицо с синяками от плохо смывшейся косметики, и подбадривающе кивнула самой себе.

Если Малфой предложит ей встретиться, то она ни за что не пойдет. Она уже знает, как потом будет больно. И сейчас, в отличие от прошлой версии себя, ей действительно есть, что терять.

Гермиона прошла в их гостевую спальню и благодарно кивнула Молли, прошептав одними губами «спасибо большое». Миссис Уизли попыталась улыбнуться, но вышло достаточно холодно, хоть и любезно, и покинула комнату, напоследок бросив полный любви взгляд на свою спящую внучку.

Гермиона долго не могла приструнить разум и уснуть. И когда вернулся Рон (который, судя по пижаме, первым делом решил освежиться), то напряжение взлетело в разы. Пространство вмиг наполнилось колючками и острыми шипами - одно неверное слово, взгляд, поворот головы - глубокая рана тебе обеспечена.

Рон нахмурился - это было видно даже в кромешной тьме, к которой глаза Гермионы уже успели привыкнуть. Он поджал губы и тяжело опустился на свою сторону кровати, изо всех сил избегая смотреть на жену. Матрас жалобно скрипнул, когда он повернулся на бок.

— Спокойной ночи? - неуверенно прошептала девушка широкой угрюмой спине, обтянутой тёмной футболкой. Даже с такого ракурса Рон умело передавал своё расположение духа.

Молчание.

Секунда. Вторая. Третья.

Он не ответит.

«Ах, так!»

Гермиона шумно засопела, искрясь от поднявшейся бури злости. И не успела прикусить свой длинный язык, как обычно ей советовали мама и умные книги «Как быть прекрасной женой», и ядовито прошипела (почему-то больше напоминая одного светловолосого слизеринца, чем саму себя):

— А, мы теперь не разговариваем! Точно! Твоя излюбленная стратегия, как я могла забыть!

И тоже довольно звучно отвернулась, посылая к чёрту благоразумный подход и рекомендации семейных психологов.

Глава 6. Эйфория

Воспоминание 14

Ужасное осознание того, что она, будучи в браке, всё же влюблена в женатого мужчину, да ещё и безответно, не на шутку подкосило Гермиону.

На праздновании дня рождения Рози только ленивый не спросил, всё ли в порядке у неё со здоровьем, на что девушка придумала отличную и частично правдивую отмазку: плохо и мало сплю. И каждого устраивало это оправдание, они сочувственно кивали, гладили по плечам и бормотали: «Ах, милая, я тебя так понимаю…».

Ни черта они не понимали.
Никто из них.

Кругом стояла янтарно-брусничная осень. У Джинни в ход пошли её сезонные тыквенные пироги, глинтвейн и украшение дома малюсенькими пухленькими тыковками и гроздьями винограда. Но умнейшую волшебницу современности это уже не приводило в привычный восторг. Её голова была плотно занята обработкой заведомо бесплодных сценариев последующей вероятной встречи с одним небезызвестным чистокровным магом.

В душе Гермиона надеялась, что со временем её мысли о Драко утихнут. Испарятся. С глаз долой - из сердца вон. Это ведь должно сработать?

Но они пересеклись на Хэллоуин в Косом переулке, и Гермиону тряхануло так мощно, будто началось землетрясение в 10 баллов.

Он был с семьей. Она - тоже.
Но среди огромный толпы волшебников в праздничных мантиях разнообразных расцветок они сумели одновременно зацепиться взглядами друг с другом.

Стоп-кадр. Звуки улицы отошли на дальний план.

С громким щелчком завелась огромная машина, разворачивая в реверсии бобину с кинолентой, где крупными планами были отпечатаны горящие азартом серебряные радужки с пульсирующим зрачком, искренняя улыбка с сеткой морщинок у глаз, тёплые руки, бархатный голос, любовно нашептывающий «Скажи, что ты моя».

Сердце жалобно заскулило. Гермиона не ожидала, что к горлу подкатит огромный ком из подступающих слёз. В серых глазах блеснули тени смятения.

Гриффиндорка не могла оторвать взгляда. Малфой, почему-то, тоже медлил и не торопился разрывать их контакт.

Но Астория обратилась к нему, и Драко всё же разрубил натянувшийся между ними плотный канат связи.

Гермиона почувствовала острую боль в лёгких, краем сознания улавливая, что теперь именно так они и будут «общаться». Всю оставшуюся жизнь.

Она будет с Роном. Он - с Асторией.
И так до самой смерти.
От этой мысли становилось непередаваемо грустно. Почти невыносимо.

Гермиона хандрила. Долго смотрела в окно на бегущие по стеклу капли дождя, когда выдавалась свободная минута. Вкус еды не ощущался. Полнейшая апатия, словно кто-то поставил на мир чёрно-белый фильтр, лишив его всех красок. Только Рози удавалось выводить её из этого состояния.
Но ненадолго.

Гриффиндорка словно бы чахла.
Рон нервничал, переживал. Но не знал, как подступиться, с чего начать. Наверное, он делился своими тревожными мыслями с кем-то, раз мог смолчать и не устраивать ей допросов.

Затем он же и предложил ей выйти на работу, послать запрос в Министерство и хотя бы изредка посещать прежнее место, пусть и не на полную ставку. Гермиона уцепилась за это, как утопающий - за брошенный за борт спасательный круг.

Но это была лишь обезболивающая таблетка, не искореняющая причину воспаления, а лишь закупоривающая симптом. На время.

Когда Гермиона зашла в Атриум в свой первый трёх-часовой рабочий день, она готова была разрыдаться от счастья. Казалось: вот оно. Решение найдено. Но после нескольких посещений Министерства и рутинного протоколирования судебных заседаний Визенгамота, девушка уже не так влюбленно смотрела на идею вернуться в знакомые стены. Что важного и стоящего ей могли поручить за жалкие 9 рабочих часов в неделю?

Иллюзии развеялись достаточно быстро.

Она загнала саму себя в угол.

Решив поговорить с Кингсли начистоту и сообщить, что она отказывается принимать участие в работе Министерства, пока не будет способна выходить на полную ставку (благо их принадлежность к Ордену и совместное военное прошлое позволяло ей пообщаться с Министром без предварительной записи), Гермиона переступила порог зала заседаний, придя на свой (как она успела заранее решить) последний рабочий день в качестве секретаря. И застыла.

Среди сливовых мантий платиновые волосы и чёрный костюм с бархатными вставками выделялись особенно четко. По крайней мере, для Гермионы.

Драко не видел её, сидя вполоборота и ведя беседу с тучным лысым волшебником в чудаковатом желтушном костюме, поверх которого была накинута помпезная мантия бордового цвета.

Гермиона прошмыгнула на своё место - чёрт бы побрал - точно напротив Малфоя на другом конце амфитеатра. Если тот повернет голову, а он рано или поздно это сделает, то Гермиона моментально попадет в его поле зрения.

Руки начали бесконтрольно дрожать. «Истеричка» - голос Драко безжалостно приводил её в чувства в её же собственной голове.

Девушка тихо прокашлялась, заколдовав перо. Ей нужно сконцентрироваться. Убрать все лишние мысли из головы. Если в протоколе появится что-то в стиле «О, Мерлин, он смотрит» или «Почему он такой красивый?», то коллегия судей, когда будет знакомиться с документами, вряд ли оценит эти невероятно поэтичные дополнения.

Сегодня будет тяжело.

Гермиона почувствовала, как её пронзило насквозь, словно кто-то исподтишка кольнул её в спину десятками мелких иголок. Да, именно так ощущался его взгляд - как пытка. Она знала, что Малфой заметил её, но не оторвала головы от бумаг.

Она не будет пялиться, как ненормальная.

«Но это так трудно, ведь он здесь».

Внезапно в ноздри ударил запах дерева от стола, а кто-то невидимый подкрутил на полную мощность цветовую палитру окружающего мира. Сердце затрепыхалось от распирающего грудную клетку беспричинного веселья.

Гермиона закусила губу, которая предательски начала дёргаться в сторону, намереваясь растянуть рот в улыбке.

«Мерлин! Соберись! Надо работать. Надо сосредоточиться на деле! НА ДЕЛЕ».

Глава 7. L’appel du vide

"L’appel du vide" - с французского дословно переводится как зов пустоты (бездны). Это выражение используется для объяснения такого явления, к примеру, когда ты стоишь у открытого окна и думаешь: а что если я сейчас прыгну?
Инстинктивное желание спрыгнуть с большой высоты, сделать что-то, что убьет тебя.

Откуда-то из другой комнаты, но словно бы из под гигантской толщи воды, послышался пьяно-веселый голос Джорджа:

— Гермиона! Я тут похозяйничал на твоей кухне, ты же не против?

Её тело вновь напряглось, а вся храбрость начала сдуваться, как воздух из шарика, превращаясь в единый дребезжащий панический писк совести где-то в висках.

И пока длился их «семейно-родственный» вечер, а Рон кидал на жену весьма пронзительные взгляды, от решимости девушки не осталось и следа. Поцелуи, руки, шёпот Малфоя - всё свернулось в круговорот тошнотворно-ярких пятен, а ощущение, будто всё произошедшее случилось не с ней, а с её астральной проекцией в особо приятном сне, набирало обороты, укореняясь в сознании всё крепче.

— Так ты уволилась сегодня? - наигранно-небрежно спросил Рон, внезапно перебив «увлекательную» трескотню подвыпившего брата и его монолог о поставках лирного корня.

Джордж демонстративно вздохнул, обращаясь к ползающей на ковре Рози:

— Ты смотри, твой отец меня ни во что не ставит!

Гермиона повела плечом, не поднимая пристыженных глаз от тарелки с овощным рагу.

— Этот вопрос на рассмотрении, - уклончиво ответила девушка, отгоняя от себя мысль, что она беспросветная идиотка, раз забыла зайти к Министру Магии. Кто вообще в здравом уме способен не удержать такую задачу в своей голове?

Но Гермиона и не могла сейчас похвастаться здравомыслием.

Когда Джордж покинул их, то между супругами нависла такая напряженная атмосфера, что её можно было проткнуть пальцем и получить вывих в подарок за такую неосмотрительность. Рон кидал красноречивые взгляды на Гермиону, но не решался задать интересующие его вопросы.

— Надо Рози спать укладывать, - неуверенно проговорил он, глядя куда-то сквозь жену. Они поменялись местами, и теперь уже Рон силился избежать её взгляда во что бы то ни стало.

— Да, надо, - виноватым тоном промямлила Гермиона, забирая дочку с игрального коврика и по возможности пряча своё лицо от парня. Её переполняло столько непередаваемых эмоций, что нервная система не выдерживала, взрывалась и отказывалась продолжать работу. Из-за этого гриффиндорка просто механически проделывала привычные действия, не в силах сосредоточиться на чём-то конкретно.

Когда она поцеловала малюсенький лобик дочери, погладила носик-пуговку и отошла от кроватки, то ощутила, как в тот же миг свинцовая тяжесть разлилась по плечам, спине и осела в грудной клетке.

«Я всё разрушила.»

Не получится больше прикидываться святой, исполнительной и хорошей. Гермиона не могла и дальше себя обманывать: она больше не считала себя такой. С того самого момента, как она поддалась раздирающему жару, опалившему её нутро; с той самой секунды, когда она начала смаковать воспоминания о Малфое; с того самого мгновения, как отследила, что его присутствие волнует её, - вот с этого всё полетело к чертям. Она перестала быть отличницей, лучшей ученицей школы, замечательным другом, прекрасной девушкой, верной женой. И стоило признаться себе в этом намного раньше, но… как уж получилось.

Рон сидел на диване в гостиной с непривычно понурыми плечами. Даже рыжая макушка передавала незримую грусть. Перед ним дымилась чашка с горячим чаем, а сам парень отрешенно наблюдал за магическим огнём в камине. Периодически он взмахивал палочкой, меняя его цвет, но взгляд морских глаз оставался безучастным.

«Это нечестно. Нельзя так поступать с Роном. Он не заслуживает того, чтобы его водили за нос».

Гермиона вздохнула. И, не успев даже хорошенько поразмыслить, раскрыла рот.

— Нам нужно развестись, - она не заметила, как слова убийственным шёпотом слетели с её губ. Девушка даже хотела их задержать, в чистейшем ужасе поднеся ладонь ко рту, но было поздно. Неужели она всё-таки произнесла это?

Плечи Рона дрогнули, словно его ужалило неприятное насекомое, неожиданно подкравшееся со спины. Он неспешно, будто с ленцой, обернулся на неё.

— Что? - тихо ответил он, видимо, боясь разбудить Рози. Или же у него перекрыло голосовые связки от шока.

Гермиона не могла долго смотреть ему в глаза от накрывшего ужаса и понимания, что она только что сделала, и потому стремительно перевела взгляд на рябившее в камине пламя, которое вернуло себе естественный терракотовый оттенок.

— Я не могу быть с тобой больше, Рон. Я… - чувствуя, что сейчас вонзает им обоим меч Гриффиндора прямо в легкие - чуть левее - Гермиона сглотнула ком страха, и, набрав в грудь побольше воздуха, продолжила. - Я изменила тебе.

Всё.
Вот и всё.

Самые страшные слова произнесены. Но только сейчас, услышав эти фразы со стороны, Гермиона могла поклясться, что они звучали настолько уродливо, настолько чудовищно, что тотчас же захотелось отмотать время назад. И никогда их не произносить.

Они навсегда пробили трещину в «прочном фундаменте семьи Грейнджер-Уизли», отчего посыпалась вся бетонная крошка, а внутри образовался кратер, растущий с каждой секундой вширь и становясь непомерно огромным.

Этого не должно было случиться. Только не с ними.

«Что я натворила?».

Во взгляде Рона что-то разбилось. Кто-то невидимый крошил стекло за бирюзовыми радужками. Он неверяще уставился в её лицо и смог выдавить только одно:

— Что ты говоришь? Ты… шутишь?

Гермиона перевела на мужа тяжелейший взгляд, в котором плескалась скорбь. Во рту загорчило. Такой грязной предательницей она ещё ни разу себя не ощущала. Но вот что странно: параллельно ей удалось краем сознания отследить парящее ощущение в области солнечного сплетения. Будто она сбросила огромный балласт за борт воздушного судна, набрав высоты (видимо, для того, чтобы подняться так высоко, чтобы чёртов шар лопнул и освободил её душу от бренного тела).