Чужак на станции Гермес

Глава 1. Мой брат на станции Гермес

Галактический сектор 11, Межзвездная станция Гермес-3, Кольцо 1, С-307 – B.

Мой старший брат, Маркус, с самого детства хотел стать космическим пиратом. А стал – штурманом на межгалактическом крейсере. Военном. Особенно иронично было бы, если бы его команда охотилась на пиратов. Но с космическими пиратами ныне беда, поэтому корабль просто миротворческий. Конфликтов хватает и в тринадцатом веке от космической эры. Сколько там от старого летоисчисления? Даже уже и не помню.

Маркус хотел попасть в космос, и попал. Я мечтала о более приземлённых вещах. Стать известной певицей, к примеру. Или художником. Или научиться так танцевать, чтобы мне завидовали даже гибкие ха`алы, чье выступление я в детстве видела вживую, когда они ещё прилетали на Землю. До того, как Земной союз уничтожил их звёздный флот, и устроил торговое и информационное эмбарго лет так на сто.

Но мне повезло и не повезло одновременно. Ха`алов я ещё встретила. На станции Гермес. А вот ни танцовщицей, ни певицей так и не стала. Каких-либо значимых талантов у меня не обнаружилась. За одним лишь исключением – я удивительно хорошо ладила с окружающими. Возможно благодаря Маркусу – все его проблемы и конфликты приходилось решать мне. А так же разбираться во всех его душевных терзаниях. И это определило моё будущее. Я стала ксенопсихологом. На той самой станции Гермес в одиннадцатом секторе Галактики. Далековато меня занесло для человека, который даже родной город покидал с неохотой.

А всё опять же Маркус. Он старше меня на год, и чертовски умён, но не слишком самостоятелен. Довольна странная черта для штурмана огромного корабля, который ответственен за несколько сотен людей, но это так. На работе он безупречен, но вот в жизни полный раздолбай. Поэтому, когда он, ещё будучи прыщавым юнцом с пушком на щеках, поступил в звёздную академию, я, скрипя зубами, спустя год сделала тоже самое. Лишь только затем, чтобы за ним там присматривать. Правда, на самую гражданскую и мирную специальность, и в космос-то я всерьез никогда не собиралась.

Но случилось то, что случилось. И вот я, после шести лет в академии на психологическом факультете, двух лет на медицинском – с получением специализации клинического психолога, двух лет прохождения практики в одной из земных психиатрических клиник, и одного года подготовки непосредственно к работе в космосе и прохождения кучи проверок, оказалась в одиннадцатом секторе Галактики. И работаю здесь уже год. Ужасно долгий, кошмарный год.

И всё для того, чтобы когда этот засранец Маркус один раз в полгода прилетит к нам на Гермес, я могла убедиться, что он хорошо кушает и никто его не обижает на корабле. Я не шучу. Он мне года три жаловался, что его задирает один из офицеров на крейсере, называя конопатым.

Работа, на самом деле, мне нравится. Инопланетные психи совсем не то, что земные. Они такие… разнообразные, что ли. И с обычными людьми, порой, не поймёшь – где норма, а где отклонение. А как это понять, когда нужно убедиться во вменяемости молчаливых ха`алов? Или шумных ликров, у которых вежливостью считается сказать кому-нибудь, как он аппетитно выглядит. В самом что ни на есть прямом смысле. Нет-нет, плотью они не питаются – это раса вегетарианцев. Они питаются эмоциями. Поэтому им милое дело кого-нибудь развеселить. Или позлить. Или соблазнить. Последнее, впрочем, редко удаётся. Всё же мало кто может соблазниться толстенными облезлыми пандами нежно-лилового цвета с белыми кругами вокруг глаз. Выглядят мило, но не слишком сексуально. Да и я, несмотря на свои самые широкие взгляды (а в ксенопсихологии без этого никак), предпочитаю избегать межрасовых отношений. К тому же мне от меха ликров чихать хочется, даже после простых объятий…

Я немного отвлеклась. Так вот, о моей работе. На станции Гермес-3 постоянно проживает где-то около трёх тысяч человек обслуживающего персонала, и каждый год проходит ещё несколько десятков тысяч – военных, дипломатов, учёных и просто туристов. Большинство не задерживается на станции больше чем на неделю. Заправят корабль, или проведут очередную бла-бла-конференцию или Очень Важный Саммит, и улетают. Некоторые задерживаются чуть подольше. И не всегда по своей воле.

На первом кольце Гермеса находится госпиталь. Всё как в обычных планетарных больницах большинства миров, разве что кроме Крейва, где населявшие его разумные практически не болеют, а заболев – тут же кончают с собой. Но мы говорим о тех просвещенных местах, где госпитали всё же есть. К примеру, о госпитале, где я работаю, и где нам приходиться лечить даже крейвцев, как бы они не сопротивлялись этому. Так вот, все заняты своим делом. Травматологи вправляют конечности, как бы причудливо они у пациента не выглядели, реаниматологи возвращают к жизни (или к квази-жизни, потому что живы ли в полном смысле этого слова разумные камни с Хмра, не слишком понятно), хирурги режут и пилят, не слишком разбираясь, кто угодил им под нож.

И лишь одни сотрудники отделения психического здоровья страдают, по мнению других, фигней. Нет, ну вы пробовали вывести хмрца из состояния шока после столкновения с ликром? Да я вообще первые несколько дней стажировки не могла понять, что вот это вот серый булыжник в одной из палат – способен вообще расстраиваться! В итоге, конечно, ему помогли. С месяц изоляции, и он был как новенький! Хотя выглядел также… Ну ладно, зато его соотечественники уверены, что мы ему помогли.

Отделение психического здоровья располагается в С-307 первого, то есть самого внутреннего, кольца станции. С – это секция Гермеса. 3 – обозначение зоны социальных учреждений. 0 – непосредственно сам госпиталь, а 7 – это непосредственно мы. Седьмое отделение поделено на два блока – в блоке A лежат те, у кого состояние острое или только новоприбывшие с неуточнённым диагнозом, а в блоке B – те, кто уже восстанавливается, страдает лёгким расстройством или стал просто жертвой звездной депрессии. Нет, это не когда никто не ценит твой гений, а когда тебя от звёзд и космических путешествий так тошнит, что жить не хочется. Развивается подобная депрессия у тех, кто слишком долго застревает в космосе. Так вот, их немного подлечивают, и пинком отправляют на одну из планет – отдыхать на пляжиках, песчаных или снежных – уж кому как нравится…

Глава 1.2. Безумец на станции Гермес

Увидела я кораса лишь спустя двое суток, когда вновь вышла на смену. Высокий темноволосый мужчина стоял в коридоре, рядом с входной дверью, и пялился в стену, выкрашенную в приятно салатовый цвет. Когда я перешагнула порог, Ингер, а это был именно он, дёрнул головой и посмотрел в мою сторону примерно с тем же выражением лица, что и смотрел до этого на стену. То есть с полным равнодушием, будто перед ним не живой человек, а просто неинтересная деталь интерьера. И снова уткнулся взглядом в стену. Дружелюбненько.

- Доброе утро, - вежливо поздоровалась я, лихорадочно пытаясь вспомнить ту информацию о людях Эн-ду, что скинул мне вчера главврач. Не слишком-то много.

Срок жизни примерно как у землян – вполне может прожить до ста пятидесяти. Сейчас ему чуть больше тридцати. Метаболизм и регенерация выше нормы, поэтому и ест он чаще и преимущественно питается белковой пищей. Спит по два-три часа, всё остальное ночное время смотрит обучающие и развлекательные видео для детей. Отставание в умственном развитии не зафиксировано, хотя проверить все когнитивные функции так и не удалось – Ингер просто отказывался принимать участие в исследовании, хотя благодаря настроенному на его язык транслятору отлично всё понимал. Неагрессивная, но довольно пассивная и отстраненная позиция, необычная для человека, попавшего в незнакомую обстановку. На человека, пережившего стресс, совершенно не похож.

С другой стороны, нормальные люди в течение трёх часов стены не рассматривают.

О необычном поведении нового пациента рассказала моя коллега, ликрейка Анна Уззре`моос. Зовут её, на самом деле не Анна, конечно – это просто транслятор подобрал наиболее удобное и похожее по звучанию имя. Ликров среди персонала госпиталя не слишком много, на наше отделение и вовсе одна Анна, но с работой она справляется отлично, и неплохо контролирует свои аппетиты, что для эмпата, питающегося эмоциями, не так уж и просто.

- Марика, - радостно воскликнула Анна, когда я зашла в рабочий кабинет. Точнее, моё имя повторил за ней транслятор. Сама же ликрейка сказала что-то вроде «Махааруза», что тоже звучало симпатично. – У нас два новых пациента. Один прибыл вчера, а второй два дня назад. Этот совсем невкусный.

Она скривилась так, что я сразу поняла, о ком ликрейка говорит. Вторым пациентом оказался инженер с транспортника, на котором произошла неисправность, в результате которого двадцать человек экипажа пострадало от излучения. Специалист не был виноват, ошибку допустили другие, но именно его, а не тех, кто допустил этот транспортник в полёт, мучило чувство вины, привёдшее к нервному срыву. Конечно, больше моего внимания досталось именно ему, хотя за Ингером я тоже присматривала.

На групповой работе он снова отмалчивался, только таращась на меня своими чёрными миндалевидными глазами, а вот на индивидуальной встрече внезапно удивил.

- Так как вас зовут? – глядя в планшет на коленях, спросила я, когда Ингер устроился в удобном глубоком кресле, совсем не похожем на стандартные сидения станции. Всё для удобства пациентов. – Плохая память на имена, простите.

Спросила почти формально, не надеясь на ответ, но мужчина меня удивил.

- Ингер. Корас Ингер.

Я удивлённо подняла голову.

- А «корас», что это? Ведь не название народа?

- Нет, это… - мужчина запнулся, будто подбирая слова. – Титул. Что-то вроде. Присваемый.

- За что?

Мой вопрос проигнорировали.

- Как вам у нас на станции? – сделала я ещё одну попытку. – Здесь довольно много представителей иных видов. Порой довольно причудливых на вид. Вас это не пугает?

- Я привык.

На лице ни тени улыбки, или напряжения, но в позе появилось напряжение, хотя он даже не сдвинулся с места.

- Вы тоже… доктор?

- Нет, психолог. Мне не интересны болезни, мне интересны… люди.

- Я для вас человек? – во взгляде кораса появился интерес.

- Под людьми я имею в виду все разумные расы, - поспешно уточнила. – Так что почему бы и нет? К тому же глядя на вас, сложно представить, что вы как-то отличаетесь от меня. Вам говорили, почему вы здесь, в госпитале?

Ингер кивнул. Ясненько. Мне бы кто объяснил.

- Вы тоже не знаете, что со мной делать, психолог?

- Я иногда не знаю, что делать и со своей жизнью, - пошутила я. – И лучше называть меня сэрой Марикой.

- Сэра – это имя или титул? – тут же уточнил Ингер.

- Это лишь вежливое обращение к женщинам, принятое в конфедерации. Если вы обращаетесь к мужчинам, вы говорите «сэр», если перед вами учёный или врач, то вы обращаетесь к нему или к ней «доктор».

- А когда обращаются просто по именам?

Наконец-то я поняла, чем мне следовало бы заняться с новым пациентом. Адаптацией. Тем более, когда я рассказывала корасу об обычаях на Гермесе, он действительно меня слушал, а не просто разглядывал. Так у нас дела пошли быстрее, и расстались мы вполне довольные друг другом. Я получила чуть больше информации о Ингере, он, полагаю, больше узнал о том месте, куда попал. И ведь раньше, если верить записям с корабля миротворца, это его совершенно не интересовало. Может, мне просить большей зарплаты? Ведь специалист на вес золота!

Глава 2.1. Зоар и его хозяева

Самая большая загадка практической ксенопсихологии - её существование. Одно дело научные изыскания, исследования когнитивных функций и эмоциональных реакций. Другое дело, поверить, что представителя инопланетной расы и в самом деле можно понять. А поняв - помочь ему. Ведь даже ха`алы, гуманоиды, довольно близкие к нам в плане эволюционного развития - развивались совсем в иной биологической и социальной среде. Легко представить, что красивые, высокие и музыкальные ха`алы, похожие на четвероруких ангелов, и вправду обладают ангельским нравом. В них нет агрессии, нет злобы, их не гнетет зависть или похоть. Если упрощать, то у человека его сознание подобно вершине огромного айсберга, под водой же, в глубинах подсознания, скрываются пугающие, темные желания и страхи. Мы движимы инстинктами - даже лучшие из нас. Ха`алы - воплощение гармонии разума и чувств.

И всё же это именно они уничтожили более примитивную расу энно, своих ближайших межгалактических соседей. Лишь только потому, что сочли их существование дисгармоничным, а дикие нравы - не подлежащими коррекции. Впрочем, к самим себе они так же суровы - смертные казни и ритуальные самоубийства у них практикуются и по сей день. Вот такое у них странное представление о гуманности.

К счастью, от ксеноцида нас защитила наша собственная агрессивность, точнее, военный потенциал Земли и земных колоний, поэтому ха`алы вынуждены были смириться с существованием высокоразвитых приматов с планеты Земля и вступить в Конфедерацию. Ликры, к слову, им тоже не нравятся. Зато для лиловых мишек ха`алы деликатес, пусть и быстро приедающийся.

Симпатичные мишки-ликры не только эмпаты, но и безответственные эгоисты и лентяи. Юркие чешуйчатые крейвцы - военные фанатики, хмрцы, больше похожие на камней, чем на живых существ - фаталисты, умные, но совершенно не желающие использовать свой ум на благо цивилизации.

А люди, как вы поняли, любят вешать на всех ярлыки и в плане терпимости ушли не слишком далеко от ха`алов. Разве что вместо убийства предпочитаем перевоспитывать инопланетников в рамках Конфедерации. То есть лезем со своими правилами в чужие монастыри. Точнее, лезли. Все же межгалактический закон сдерживает и нас.

Но что удивительно, несмотря на все различия между расами Конфедерации - мы не только как-то уживаемся друг с другом, но и можем помочь и понять собрата, отличающегося от нас не только формой ушей и цветом кожи, но и даже думающего по-другому. Это могут не все особи, но даже среди крейвцев и хмрцев встречаются отличные специалисты в области ксенопсихологии.

Моим личным психотерапевтом, например, была ликрейка, сэра Сгот у-Цеморе, и ей приходилось довольно сильно себя сдерживать, чтобы не провоцировать меня на эмоции, которые она находила на редкость приятными на вкус.

- Так что вас так смущает в приглашении кораса Ингера, Марика? - спросила у-Цеморе, покачивая нежно-лиловой лапой в розовой пинеточке.

Хотя сами ликрейцы были низенькими, человеку едва ли по грудь, сидения они выбирали по типу насестов - как можно выше. Поэтому мы с ней сидели так высоко, что даже мои ноги не касались пола, что говорить же про сэру у-Цеморе.

- Смущает? Скорее пугает. Он же укусил меня! Без всяких объяснений!

- А если бы объяснил, вы бы сочли его действия приемлемыми для себя? Люди же иногда кусают друг друга.

- Если только совсем маленькие дети.

- А как же прелюдия к сексу?

Я чуть покраснела.

- Это другое, и то все происходит не всерьез. Незнакомые люди не кусают друг друга до крови для выражения симпатии или желания. Подобного нет даже на самых отдаленных колониях Конфедерации.

- Но мы ничего не знаем о культуре людей из империи Энду. Он не твой соотечественник, Марика. Помни об этом.

- Разве об этом можно забыть?

Некоторое время назад в моей жизни появился корас Ингер Криат. Смуглолицый и темноглазый мужчина родом из звездной империи Эн-ду. Человек. Почти. Точнее, предки его когда-то были землянами, но с тех пор прошло несколько тысяч лет, и хотя внешне корас не сильно отличается от моих соотечественников, отличия всё же есть. Повышенный метаболизм, улучшенные реакции и регенерация, измененная костная структура. В результате при довольно среднем для землян росте, он гораздо тяжелее и сильнее, но при этом может тихо и быстро передвигаться. У Ингера, а он был единственным «человеком» из империи, которого нам удалось исследовать, было великолепно развито абстрактное и аналитическое мышление, притом не в ущерб социальным и коммуникативным навыкам, как оно бывает у гениальных людей.

А ещё он ест сырое мясо и постоянно выпадает из реальности. Но могут же у идеального существа быть свои слабости?

Так вот, корас Ингер сначала попал на корабль моего брата, а затем его приволокли как пациента в госпиталь на станции Гермес. А затем за ним прилетели другие из империи, притом припарковавшись у самой станции, что в принципе считалось невозможным. Ближайший выход из гиперпространственного туннеля почти в трех днях от Гермеса. Но космические корабли Эн-ду могли не только ходить известными природными туннелями, но и сами создавали искусственные. Мы имели дело с цивилизацией, более технически и военно-развитой, чем Конфедерация. И это до чертиков нервировало правительство Конфедерации. А меня же лично нервировал корас Ингер, который был, судя по всему, не последним человеком в своей империи. И который настойчиво желал видеть меня на своем корабле.